Раб Божий (джен)

От церемонии получения неофитами Темной Метки Северус ожидал большего. Для него этот день значил многое, для других выходило — нет. Но, хоть в нем жила вера в то, что его ожидает великое будущее, пусть он надеялся, что что-то может измениться, но к разочарованиям он научился относиться спокойнее. В самом деле, нет трагедии в том, что местом церемонии был избран Малый зал, а не Большой, что Темный Лорд был явно обеспокоен другими, более важными делами и с трудом скрывал (или просто не скрывал) это.

Тусклый свет зимнего дня даже серебряные маски Пожирателей превращал в театральный реквизит. Не было ни страха, ни сомнений, все это осталось давно позади, и все-таки он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему нужна была метка, ему нужен был покровитель, более сильный и могущественный чем Люциус — тот сам нуждался в вожаке. Без такого покровителя кем бы он мог стать? Никем, в лучшем случае — помощником аптекаря, но не с его счастьем…

Вперед вышел старик Паркинсон, чей дом стал резиденцией Лорда. Поговаривали, что старик провернул большую работу, выкопал какие-то старинные книги и, по всему выходило, что этот дом когда-то принадлежал потомкам Салазара Слизерина, а значит — предкам Волдеморта. Говорили также, что документы эти — подделка и Паркинсон просто хочет выслужиться перед Лордом, тем более не так давно он с радостью крутил какие-то аферы со сквибами, а может даже маглами. Может так, а может и нет. Темный Лорд дар принял, а Паркинсон получил привилегии и теперь вел себя так, словно был правой рукой Лорда, чем немало злил отца Люциуса…

— Готов ли ты служить мне?

Они трое: сам Северус, Мальсибер и Эйвери, голые по пояс, встали на колени и склонили головы. Перед ними лежали маски и плащи, которые они имели право надеть только после церемонии.

— Готов, — это Мальсибер. Голос дрожит, а ведь он так мечтал, просто грезил меткой.

— Клянешься ли ты быть мне верным слугой, клянешься ли уничтожать врагов моих, как своих? Клянешься ли отдать жизнь за наше дело? — в речи Лорда явственно слышалось змеиное шипение, отчего становилось не по себе.

— Клянусь!

Лорд палочкой заставил Мальсибера поднять голову, заглянул в его глаза. Взгляд Мальсибера стал пустым. Северус поспешно отвел взгляд.

Он знал от Люциуса, что Темный Лорд умеет проникать в чужой разум, и кажется, на первой — и пока единственной — встрече с Лордом почувствовал прикосновение к своим мыслям. После этого он набрал в библиотеке множество книг, все, какие были доступны для студентов старших курсов по легилименции и окклюменции, и начал тренировки — те упражнения, которые можно было выполнять в одиночестве, потому что мысль о том, что в его мозгах будут копаться, вызывала отвращение: он хотел оставить хоть немного пространства, закрытого целиком и полностью от вторжения кого бы то ни было. Но сейчас был не тот случай. Сейчас, напротив, он должен был открыться, доказать, что ему нечего скрывать от своего господина. И как назло, в памяти возникло улыбающееся лицо Лили. Самое большое разочарование из всех, самая глубокая рана, мечта, которой не суждено сбыться.

Лорд выпрямился, громко и властно потребовал у Мальсибера протянуть руку, тот послушался, но Северус отчетливо видел, как трясет его друга. Лорд коснулся руки Мальсибера кончиком палочки и зашептал слова заклятия.

Мальсибер вскрикнул и тут же прикусил губу, поворачиваясь к Северусу, словно ища поддержки, в его глазах метался ужас. В воздухе повис запах крови и прижженной плоти.

— Ты должен привыкнуть к боли, я прослежу за этим. Наши враги не будут церемониться, ты должен стать сильнее, — сказал Темный Лорд, убирая палочку и подошел к Северусу.

Те же слова, те же ответы. Палочка коснулась шеи под подбородком и, казалось, может прорвать кожу.

Северус поднял голову, Темный Лорд немного склонился. Больно. В этот раз это было не мягкое прикосновение, а удар. Его воспоминания Лорд перебирал быстро, словно искал что-то, остановился ненадолго, разглядывая Лили — его Лили — в просвечивающем платье на фоне озера, отмахнулся и дальше, вглубь, до самого детства, в темный угол, где маленький мальчик трясется от страха, что мать убьет отца…

— Жаль, что она не сделала этого, — сказал Лорд. Северус немного пошатнулся. — Не повторяй ошибок своей матери.

Северус вытянул левую руку вперед, не дожидаясь приказа. Боль была на грани выносимого, но Северус только крепче сжал зубы. Это Эйвери и Мальсибер могут себе позволить демонстрировать чувства, за ними — сила семей и надежда, что эта сила защитит от гнева Лорда, а он — один, и если хочет хоть чего-то добиться, должен быть сильнее, умнее и проворнее других.

— Хорошо…

Северус не понял, было ли этот похвалой, просто склонил голову.

Настала очередь Эйвери. Как и ожидал Северус, Эйвери тихонько скулил все время, пока Лорд выжигал на его руке метку.

Лорд отошел к тем, кто составлял Ближний круг, повернулся к новообращенным:

— Встаньте! Теперь вы, часть общего, благого дела! Вы в начале великого пути. Я надеюсь, что смогу гордиться вами. Метка — великая честь, она будет для вас напоминанием и утешением. Будьте достойны ее. Возьмите маски и плащи, скоро, очень скоро они вам понадобятся для дела. — Лорд отвернутся, совершенно потеряв интерес к своим новым сторонникам. О чем-то быстро переговорив с Паркинсоном и Эйвери-старшим, Лорд ушел. Все склонились в поклоне, провожая своего повелителя.

— Неужели все? — Мальсибер схватил рубашку и стал быстро одеваться.

— Еще надо со стариками побыть, — Эйвери кивнул в строну своего отца. — Снейп, ты вечером пойдешь? Хотим отпраздновать это дело, с размахом.

Северус покачал головой: знал он этот «размах». Напиться до рвоты, поймать какого-нибудь магла и напугать до чертиков или изнасиловать, наплевав на пол и возраст. Те еще развлечения.

— Я не могу. Занят, — коротко ответил Северус.

— Занят он! Чем? Поедешь к своему папочке-маглу? — сладко пропел Эйвери.

— Навещу мать, волшебницу.

— Ну давай, давай, — хохотнул Мальсибер. — Передумаешь, знаешь где нас найти.

Они отошли к своим родным, Мальсибер обнял сына, отец Эйвери был более спокойным и только лишь кивнул. Северус отвернулся, в который раз с раздражением задавая себе вопрос — почему мать вышла замуж за магла?

— Поздравляю, — к нему подошёл Люциус. — Теперь ты по-настоящему с нами. — Малфои славились умением говорить так, чтобы любое слово звучало с подтекстом. — Сегодня я немного занят, но завтра, завтра мы отметим это у меня, ты примешь приглашение?

Люциус — не Мальсибер, отказываться было нельзя.

— Я буду польщён.

Люциус удовлетворенно кивнул.

— Хороший сюртук, — добавил он, прежде чем отойти. Оставалось загадкой, то ли он не помнил, что сам отдал не подошедший сюртук Северусу, то ли помнил и так изящно напоминал о его незавидном материальном положении.

— Спасибо тебе, — как ни хотелось Северусу верить, что Малфой, Мальсибер и Эйвери — его друзья, как бы не убеждал он в этом когда-то Лили, но сам не мог не видеть — они пользовались его знаниями, не ставя его самого ни в грош. Его терпели, потому что он бы со Слизерина, а это дорогого стоит, но в неофициальных табелях о рангах он стоял где-то в самом конце. Что ж, тем лучше. Не стоит обольщаться, просто надо стать самым лучшим, стать незаменимым для Лорда, надо достичь таких высот, чтобы и друзья и враги осознали свою ошибку, чтобы даже она…

Он поправил манжеты, разглядывая группу, где солировал Люциус, перевел взгляд на Мальсибера и Эйвери. Он мог остаться, но вместо этого, взяв плащ и маску, тихо проскользнул в боковую дверь и вышел на улицу. Уже темнело. Северус ненавидел это время — сумерки, уже не свет, но еще не тьма. Он поежился, все же сюртук — одежда не для прогулок, но его плащ даже в Хогсмид стыдно надеть.

Северус направился к воротам поместья, попутно размышляя — куда аппарировать. В Хогсмид? Сидеть одному в Кабаньей Голове и планомерно набираться пивом? К родителям, в жилище, которое было ему домом когда-то очень давно? Сидеть одному в комнате и слушать, как за стенкой у отца в комнате орет телик? В Хогвартс? Сидеть одному в спальне, а потом пойти обедать за один стол с Дамблдором?

Метка зачесалась, как чешется порой заживающая рана.

Нет, в Хогвартс совершенно не хотелось, впрочем — домой хотелось вряд ли больше.

Последнее время родители перестали так рьяно ссориться, но веселее от этого не стало. Теперь они сидели, как сычи, каждый в своем углу. Зато там никто не станет приставать с расспросами, можно будет валяться в своей комнате, а когда надоест, тогда можно будет вернуться в Хогвартс, тем более до начала семестра там почти никого нет — ни друзей, дружба с которыми начинала тяготить, ни врагов, вражда с которыми и не думала сходить на нет.

Он как раз добрался до ворот, когда решил, что действительно стоит навестить мать. Бросив последний взгляд на окна замка, Северус аппарировал в Паучий тупик.