Выбирая факультет (джен)

Пейринг: ДП-мл. и фамилиар директора

Саммари: старший сын Гарри Поттера ищет приключения, а находит ученого ворона.

Я чествую вас, сыновья дипломатов, Юристов, министров и профессоров. Ожиревших актрис, журналистов-магнатов, Многотомных поэтов и суперпевцов. Короче, тех, кого всегда у нас вызывают на "бис". Тех, кто везде легко пролезет без виз. Раскройте рты, сорвите уборы — По улице чешут мальчики-мажоры. ...А те из них, кто подрос немного, Лепят фильмы о счастливом быте, Варят статьи о прямых дорогах Или открывают дверцы в МИДе. Они уже — те..... Они уже — те..... Раскройте рты, сорвите уборы — По улице чешут мальчики-мажоры. Раскройте рты, сорвите уборы — На папиных "Волгах" — мальчики-мажоры. Тут зритель воскликнет: "Здесь все в черном свете. Ведь есть у тузов и молодцы сыновья". Дружок, я все знаю. Я сам, брат, из этих, Но в песне ты не понял, увы, ничего.

«Мальчики-мажоры», Ю.Шевчук.

Джеймс осторожно выбрался из-за кресла и подкрался к выходу из директорского кабинета. Как он и ожидал, дверь оказалась заперта. Джеймс не испугался. Ничуть! Он дрожал от предвкушения Настоящего Приключения! Как истинный гриффиндорец Джеймс жаждал подвигов, но до сих пор ему не везло. Никто ни разу не попытался зачаровать его метлу во время матча, преступники, если и бежали из мест заключения, к Хогвартсу не приближались, Тайные комнаты не обнаруживались. Собственноручно пойманная в слизеринских подземельях и обезглавленная змея на василиска не тянула, к тому же оказалась безногой ящерицей — веретеницей.

Укрывшись мантией-невидимкой, Джеймс проскользнул в кабинет директора вслед за крайне подозрительным типом — новым преподавателем по Уходу за магическими существами. Джемс не думал, что обнаружит на его затылке лицо нового Темного Лорда, о такой удаче он не смел и мечтать, но ведь этот тип мог принимать Оборотное зелье, приписывать себе чужие заслуги или шпионить для... для кого-нибудь.

Нового преподавателя Джеймс возненавидел сразу же. Во-первых, он заменил Хагрида! Доброго, славного Хагрида, который разрешал навещать его после отбоя, брал в Запретный Лес, катал на гиппогрифе, позволял гладить любых существ, даже пеплозуба, едва не спалившего Джеймсу руку.

Во-вторых, новый преподаватель был настоящим уродом: очень широкоплечий, почти квадратный с короткими кривыми ногами и руками, доходящими почти до колен, он походил на обезьяну. У него не было ни волос, ни бровей, зато были неровные пятна ожогов по всему черепу и на редкость отталкивающее лицо — вдавленная переносица, вывернутые ноздри, маленькие бульдожьи глазки, ненормально широкий рот с крупными, желтыми, редкими зубами — вылитая обезьяна! Джеймс сразу же проверил этого типа на принадлежность к темным существам, но его мечта обнаружить в Хогвартсе оборотня или вампира в очередной раз не сбылась.

В-третьих, предмет он вел безобразно: заставлял зубрить технику безопасности и безжалостно штрафовал за малейшее отступление. Задавал длиннющие эссе, для написания которых недостаточно было учебника, а приходилось использовать дополнительную литературу. Снижал оценки за грамотность. Допускал к практическим занятиям только после сдачи теоретического зачета и никому не позволял посещать Запретный Лес, даже Джеймсу.

Наконец, именно он заявил, что убитая Джеймсом змея вовсе не ядовитая гадина, а безобидная ящерица и потребовал самого строгого наказания. Конечно, декан Гриффиндора вступился за своего ученика — ни змей, ни ящериц в Хогвартсе держать не разрешалось, а значит, слизеринцы виновны в нарушении правил и тоже должны понести наказание. В результате сняли одинаковое количество баллов с Джеймса и белобрысой первокурсницы — хозяйки пресловутой не змеи. Да еще и отработку назначили!

Джеймс надеялся, что злобная обезьяна, как гриффиндорцы стали именовать нового преподавателя, применит к нему пыточное перо или еще какой-нибудь злодейский артефакт. О, Джеймс выдержал бы пытку без единого звука! Увы, его заставили разбирать какие-то дурацкие докладные записки, оставшиеся от Хагрида. В них шла речь об укушенных, обожженных, травмированных на уроках и вовремя посещения Запретного леса. Джеймс возненавидел эту скучнейшую, никому ненужную работу, придуманную специально для него.

После этого он решил всерьез заняться злобной обезьяной и вывести ее на чистую воду, благо мог следить за всеми перемещениями по Карте Мародеров. Сегодня ему повезло — объект направлялся в кабинет директора, а сам директор в школе отсутствовал! Схватив мантию-невидимку, Джеймс ринулся за подозреваемым, чтобы поймать с поличным. Хитрый гад беззвучно назвал горгулье пароль, вошел в кабинет, взял со стола запечатанный сверток и, как только Джеймс юркнул за кресло, вышел. Сыщик оказался в ловушке.

Джеймс осмотрелся и увидел Распределяющую Шляпу. Он тепло улыбнулся своим воспоминаниям.

«Какой же факультет подойдет вам, молодой человек?»

«Конечно, Гриффиндор!» — у него не было и тени сомнений.

«Вы уверены в этом?»

«Гриффиндор — самый лучший! Я буду достойным гриффиндорцем!» — горячо заверил Джеймс.

— Гриффиндор! — выкрикнула Шляпа, и Джеймс побежал к своему столу.

Ему пришло в голову, что было бы неплохо примерить Шляпу сейчас и услышать, что он таки стал достойным гриффиндорцем. Джемс протянул руку, но дремавший на жердочке огромный черный ворон приоткрыл один глаз и уставился прямо на него. Джеймс помнил, что на нем мантия-невидимка, а значит, фамилиар директора видеть его не может, однако, взгляд птицы был столь пронзительным, что ему стало не по себе.

Ворон беззвучно раскрыл клюв, переступил на жердочке и, повернув голову, посмотрел на него другим глазом. Джеймс готов был поклясться, что птица ехидно усмехнулась. Он сдернул с головы капюшон и, нахмурившись, попытался взглянуть прямо в глаза ворону, сделать это ему не удалось из-за особенностей анатомии птиц.

— Приветствую тебя, сын Гарри Поттера, внук Джеймса Поттера, правнук Карлуса Поттера, — церемонно склонив голову, произнес ворон.

— Почему ты называешь меня так странно? — удивился Джеймс.

— Странно? — переспросил ворон. — Разве ты не сын Гарри Поттера, внук Джеймса Поттера, правнук...

— Других ты называешь по имени! — перебил птицу Джеймс. — Я сам слышал! А меня — внук, сын...

— А кто ты, — осведомился ворон, — кроме того, что сын, внук, правнук?

— Я — маг!

Ворон долго и внимательно смотрел на Джеймса одним глазом, потом повернул голову и долго смотрел другим.

— Нет, — произнес он, наконец. — Ты мальчик с магическими способностями. Согласись, не все, кто обучается, скажем, в художественной школе являются художниками.

— Я буду магом!

— Может быть, может быть, — пробормотал ворон. — Однако, большинство тех, кто заканчивает Хогвартс, становятся чиновниками, спортсменами, журналистами, торговцами, домохозяйками. И только единицы — магами. Видишь ли, маг живет магией, как художник живет своим искусством.

Раньше, чем Джеймс смог опомниться и ответить, ворон спросил:

— Кто ты, мальчик?

— Я — гриффиндорец! — выпалил Джеймс. Уж в этом-то он был уверен!

Ворон кивнул, соглашаясь:

— Как и твой отец, твой дед, прадед, многие поколения твоих предков.

— Разве это плохо?! Мы все достойны учиться на факультете отважных и благородных!

— А какой бы факультет ты выбрал, если бы твои родители гриффиндорцами не были? — вкрадчиво спросил ворон.

Джеймс опешил:

— Гриффиндор — самый лучший! — выпалил он. — Факультет, славный храбрецами...

— На Хаффлпаффе и Райвенкло тоже учатся храбрецы. Ты мог бы выбрать любой из них.

— Гриффиндор — самый лучший, — упрямо повторил Джеймс.

— И на нем учились твои родители, — продолжил ворон. — Видишь ли, человеческий детеныш, судьба всех живых существ предопределена их рождением: львенок вырастет и станет львом. Он будет охотиться на антилоп и защищать свою территорию. Он может стать хорошим львом, тогда его прайд будет жить безопасно и сытно, или — плохим львом, тогда его победит соперник, захватит его территорию и его прайд. Но лев не может пастись вместе с антилопами, жить в барсучьей норе, летать с орлами. Только человек может выбирать свою судьбу. Ты можешь стать воином, ученым, политиком, земледельцем, поэтом...

— Я выбрал судьбу воина!

— Выбрал? А ты выбирал? Или принял свою судьбу, как данность, не раздумывая? Словно львенок, впившийся зубами в кровоточащий кусок мяса. Ты подходишь Гриффиндору, это так. Но в твоем случае, сын Гарри Поттера, это значит — тебе не хватает трудолюбия и скромности для Хаффплаффа, не хватает оригинальности мышления и объективности для Райвенкло. А для Слизерина... Чтобы попасть на Слизерин ты должен был иметь поистине бунтарский характер.

— Бунтарский! Да, я... да, ведь я настоящий бунтарь, оторва! Все так говорят! Из-за меня факультет теряет больше баллов, чем из-за всех остальных!

Хриплое карканье ворона явно означало издевательский смех:

— Но ведь именно этого от тебя и ждали! Разве ты не слышал с пеленок притворных сетований родителей на то, что в Хогвартсе ты побьешь рекорды Мародеров и близнецов Уизли? Разве не умилялись они твоими проказами? Разве не подарил тебе отец мантию-невидимку? Родители ждали, что ты будешь дерзким, отчаянным, бесшабашным, и ты оправдываешь их ожидания, как положено примерному сыну.

— Это что, плохо быть примерным сыном?!

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе проговорил ворон, — очень хорошо. По крайней мере, лучше, чем быть плохим сыном и выбрать факультет назло родителям, — добавил он задумчиво. — Однако я не вижу того, кого мог бы назвать Джеймс Сириус Поттер. Передо мной сын Гарри Поттера, внук Джеймса Полтттера, правнук Карлуса Поттера, потомок Поттеров и Уизли, хранитель и продолжатель семейных традиций...

— У меня есть имя! — выкрикнул Джеймс. — Есть свое собственное имя! Я требую, чтобы ты называл меня, как следует! — он выхватил палочку.

— Тебя следует называть: сын Гарри Поттера, внук Джеймса...

— Я заставлю тебя, проклятая птица!

Ворон ловко увернулся от Конфундуса.

— Заставлю!

Джеймс выкрикивал заклятья одно за другим, но они не полпадали в цель. Ворон вспорхнул с жердочки и кружился над ним. Звенело разбитое стекло, с полок падали книги. Комната бешено вращалась, ворон мелькал перед глазами черным пятном. Он расплывался, расплывался...

— Пятнадцать лет — трудный возраст, — Джеймс узнал голос отца. Слышно было плохо, точно через плотное одеяло. Не было сил поднять голову, даже открыть глаза.

— Я сам разгромил кабинет директора Дамблдора на пятом курсе...

Продолжения Джеймс не разобрал, голос затих, растворился в блаженной тишине. Под воздействием успокаивающих зелий он погрузился в целительный сон.