Выбирая факультет (джен)

Пейринг: НМП и его мысли

Жанр: джен, POV

Саммари: Потомственный слизеринец размышляет о распределении на факультеты Хогвартса.

Есть люди честные, но низкими слывут.

Не лучше ль быть, чем слыть? Ведь чистых наслаждений

И вовсе не найдешь, коль их отдать под суд

Не совести своей, а посторонних мнений.

Толпа причудлива, но для моих причуд

Не умягчит своих сердитых убеждений.

Не стану же и я — как я ни слаб, ни худ —

Слабейших, худших чтить, боясь их осуждений.

Вильям Шекспир.

— Райвекло! — пронзительно каркнула Шляпа, и сине-серый стол взорвался аплодисментами.

Темноволосый мальчик несколько ошалело улыбнулся и бодро направился к только что обретенным братьям по Дому. Звали его Джеймс Уикхем, и он последним прошел распределение. Признаться, я думал, он попадет к нам, на Слизерин. Наши родители учились вместе, и мой отец был его крестным. Когда родители были еще живы, Уикхемы часто гостили у нас, и я выгуливал маленького Джеймса. Разумеется, трудно судить о душевных качествах полуторогодовалого малыша — я счел его потенциальным слизеринцем, только потому, что студенты обычно стремятся учиться на семейном факультете. Однако Слизерин является исключением. Даже спустя девять лет после уничтожения Волдеморта, он остается самым непопулярным факультетом, и сегодня Шляпа распределила к нам меньше всего учеников. Только Шляпа ли?

Человеческая личность так сложна, что не встречается даже чистых представителей двенадцати знаков Зодиака. А уж разделить человечество на четыре типа — задача непосильная. Я сильно сомневаюсь, что в мире существует истинный гриффиндорец, райвекловец, хаффлпаффец или слизеринец. В лучшем случае, у человека могут преобладать те или иные черты, характерные для одного из факультетов. Однако на развитие природных задатков влияет среда, образ жизни, воспитание. Одиннадцатилетний ребенок, садясь на табурет, может искренне отрицать какие-то свои качества и стремиться развить те, которые представляются ему наиболее значимыми. Что должна делать Шляпа? Видимо, довериться выбору ребенка.

Так, или примерно так, я думал шесть лет назад, дожидаясь своей очереди надеть на голову Распределяющую Шляпу. Моя фамилия находилась в середине списка. Почти половина новичков уже прошла распределение, но к слизеринцам еще никто не присоединился. Неудивительно. Любой, кто мог обнаружить у себя задатки райвенкловца, хаффплаффца или гриффиндорца, слезно молил Шляпу не направлять его на факультет проигравших. Факультет неудачников, у которых нет даже полноценной команды по квиддичу. Факультет хитрых, коварных, лживых властолюбцев, жаждущих реванша. Никто не хотел получить клеймо темного мага и Пожирателя Смерти.

Интересно, а кто шел на Слизерин раньше, до войны с Волдемортом? Ведь это факультет амбициозных пройдох. Какой же хитрец признается в том, что он хитрец, и согласиться дружить-соперничать с такими же хитрецами? Кого может обмануть слизеринец, если даже самый простодушный хаффлпаффец знает — доверять ему нельзя? По-настоящему хитрый человек прикинется добродушным простаком, бескорыстным мечтателем или веселым шалопаем, и будет дурить головы тем, кто не поймет его уловок.

Я думаю, истинные слизеринцы всегда стремились на другие факультеты. Возможно, раньше, когда они еще заправляли в Магическом Мире, на Слизерин поступали властолюбцы, стремящиеся приобщиться к элите, но те времена давно миновали. Уже в годы учебы моих родителей Министерство оккупировали хаффлпаффцы, а кумирами толпы были гриффиндорцы. Так почему же все-таки выбирали Слизерин? Чтобы хранить семейные традиции? Это как-то не по-слизерински! Хитрые властолюбцы отрекаются от предков, чтобы самим взлететь повыше. А после авантюры Волдеморта и его поражения, после волны арестов, конфискаций и увольнений, распределение на Слизерин — верное средство поставить крест на своем будущем. Потому-то Шляпа закончила уже с буквой «Л», а новички направляются только к трем столам.

Разумеется, в одиннадцать лет я формулировал свои мысли иначе, но и тогда я четко понимал, что выбор факультета зависит от меня. И я знал, что выбирать Слизерин — глупо, но никакой другой факультет выбрать я не мог.

Мои родители погибли три года назад — были убиты при аресте. Отца обвиняли в связях с Пожирателями смерти, не знаю, насколько справедливо, со мной он такой информацией не делился. Наш дом был опечатан, счета — арестованы, меня забрали очень дальние родственники, и факультет мог стать единственной ниточкой, связывающей меня с родителями. Нет, я не собирался вступать в тайную организацию мстителей, но и отрекаться от своей семьи не хотел. На любом другом факультете мне пришлось бы доказывать, что я — хороший парень, не такой, как мой отец, мать, мои предки-слизеринцы. Сама мысль об этом была мне глубоко противна. Слизерин — это мой Дом, какой бы он ни был, я не оставлю его сейчас, когда его поносят и высмеивают.

— Алан Макферсон! — услышал я свое имя, и направился к Шляпе.

«Слизерин!» — подумал я, когда она опустилась мне на голову. — «Только Слизерин!»

Сухой смешок раздался прямо у меня в голове: "Молодой человек, кто здесь распределяет на факультет?"

«Я!»

«Ого, какое самомнение!»

«Мой выбор — Слизерин!»

«Ну, если выбор...»

— Слизерин! — оглушительно заорала Шляпа.

Ни одного хлопка не прозвучало в тишине. Новички, ожидающие распределения, смотрели на меня с ужасом. Я обвел взглядом столы — ученики трех факультетов презрительно скривились. На их лицах легко читалось: «лживый, подлый змей», «яблоко от яблоньки...», «ага, Пожиратель!».

Я вздернул подбородок, слез с табурета и пошел к своему столу. «Идиот!» — светилось в глазах слизеринцев. Пусть я — идиот, а сами-то они кто? Ладно, те, кто сейчас будет учиться на седьмом курсе, распределились до налета на Отдел Тайн, на шестом — до убийства Дамблдора, на пятом — до победы Поттера, но те, кто перешел на второй, третий и четвертый курсы, делали свой выбор в тех же условиях, что и я.

Вскоре к нам присоединились еще два студента. За столами Гриффиндора, Хаффлпаффа и Райвенкло громко переговаривались, смеялись, праздновали распределение, а у нас было тихо и буднично. Мы выбрали самый непопулярный факультет, потому что мы — лучшие. Пусть нас называют трусами, лжецами, предателями, кем угодно! Мы не лжем себе. Мы умны и понимаем — неважно, что о нас думают, важно, кто мы есть. Мы преданны своему Дому, и храним верность, даже когда это не приносит ничего, кроме неприятностей. Мы — храбры, и не боимся противостоять тем, на чьей стороне сила и власть. Мы — лучшие!