Иллюзия прошлого (джен)

Примечания:

Фикбук решил убить шрифт Zalgo, поэтому теперь он отображается через одно место. Но помните, что это тот же самый голос, что был в прошлых главах.

Будем признательны, если укажите на ошибки в ПБ!

* * *

Утро, что достаточно необычно, не было встречено очередным кошмаром, а даже наоборот, хотелось посильнее укутаться в теормоодеяло. Старфаер, свернувшись калачиком, поджал крылья и мерно вентилировал, наслаждаясь состоянием между оффлайном и онлайном. Однако вскоре корпус начал постепенно приходить в рабочий режим, тормоша за собой и процессор. Мехлинг, что-то неразборчиво промычав, вытянулся на платформе, чувствуя, как заклинившие за ночь пластины встают на место. Нехотя активировав окуляр, Старфаер ещё пару минут бездумно смотрел в потолок, желая находиться в оффлайне, но не имея возможности. Медленно повернув шлем в сторону, он посмотрел на меч, мирно лежащий в сложенном состоянии на тумбочке. А ведь только вчера эта сталь впервые оборвала несколько активов. Потянувшись правым манипулятором, Старфаер активировал перед собой клинок, наблюдая, как серебристый метал, ещё запятнанный энергоном, сверкает в свете электрической лампы. Процессор тут же подкинул воспоминание, где он чуть не обезглавил Арси. Ассасин помнил это чувство, даже сейчас мог ощутить призрачную сладость этого момента, который позже принёс бы лишь боль и ужас. Данное чувство было и там, на Немезиде, когда он бежал, будучи не в состоянии толком это осознать. Будто в те минуты вместо него корпусом управлял кто-то другой, а он сам находился в блаженном неведении. Джун говорила, что у людей существует некое подсознание, часть тебя, которая как бы ты, но как бы и нет, и которая ещё каким-то непостижимым образом может с тобой разговаривать. Тяжко провентилировав, Старфаер деактивировал оружие и опустил его себе на грудной отсек. Так или иначе, других зацепок о нынешнем состоянии его процесса у него не было, поэтому придётся порыться в человеческой базе данных и найти то, что поможет с этим подсознанием связаться.

Поднявшись с платформы, бывший десептикон аккуратно сложил термоодеяло и направился в главный отсек, чтобы почистить оружие, дабы не позволить тому в один момент просто заклинить без тщательного ухода. Заодно узнает, как можно связаться со своим подсознанием.

* * *

Исходя из всего, что успел узнать Старфаер за эти полчаса, это то, что шарлатанов на Земле не меньше, чем на Кибертроне. Одни говорят, что надо правильно дышать, другие, что правильно сидеть, третьи говорят, что два других врут, и надо сходить к нему на платные занятия гипноза. Хорошо, что Рэтчет, который всё это время мирно над чем-то работал, никак не реагировал на то, как иногда злобно ассасин кривил фейсплейт. Сейчас Старфаер решил направиться в то место, где ему никто — ну или почти никто — не помешает, а именно на крышу.

— Постой-ка.

Или не сейчас.

— Да, Рэтчет, в чём дело?

— Ты вчера так и не подошёл на ремонт.

— Всё в порядке, там всего лишь пару вмятин, — однако, судя по выражению лицевой медика, данные слова аргументом не являлись. — Хорошо-хорошо, я тебя понял, — сикер присел на медплатформу и протянул правый сервопривод. Оба меха сохраняли молчание, даже не переглядывались. И оба выглядели очень уставшими.

— Готово, — экс-десептикон поочерёдно проверил каждый сустав на подвижность и, поблагодарив, направился на крышу.

* * *

Утро плавно перетекало в день, когда Старфаер наконец-таки выбрался наружу. Его встретил ветер, который в сторонке поднял небольшой вихрь из песка и пыли, что тут же развеялся. Спокойное время. Почти что мирное. Поэтому можно заняться своими проблемами с процессором.

Сев около края в позе лотоса, как это называли люди, мехлинг глубоко провентилировал и постарался прислушаться к миру вокруг себя. Холод камня, тепло солнца, шелест ветра. Но стоило ему только начать расслабляться, как мгновенно сработали старые военные протоколы, и его будто прошибло током. Насильно отключив их, сикер вновь сделал ровно то, что было написано в инструкции по медитации, только теперь сосредоточился не на окружении, а на внутренних ощущениях.

Просидев так где-то минут двадцать, он недовольно активировал окуляр и свесил затёкшие сервоприводы со скалы. Видимо формеры и люди не настолько похожие расы, чтобы то, что работало для одних, работало бы и для других. Но что тогда делать? Если он не будет сражаться, то просто повиснет мёртвым грузом. Его навыки ведения боя пропадут зря, если каждый раз он будет входить в это бездумное состояние, рубя топлипроводы направо и налево. Старфаер мог, конечно, попробовать прислушаться к своему корпусу, только вот даже сейчас тот не двинулся ни на сантиметр, хотя бы минимально пытаясь дать знак, что ему нравится, а что нет. Всё это выводило из себя. Больше всего ассасин ненавидел, когда не мог контролировать ситуацию. С каких пор его корпус его самого же и не слушается?!

Старфаер, не выдержав наплыва эмоций, с яростным криком ударил пару раз воздух, прежде чем завалиться назад и с громким стуком упасть на спинные пластины. Он не мог подвести команду, просто потому что сходит с процессора! В очередной раз провентилировав, сикер повернул шлем в правую сторону и бездумно посмотрел на свои пальцы. Острые коготки чуть затупились, но всё так же могли пронзить мягкие части чужого корпуса. Окуляр осмотрел каждый шарнир, что идеально соединяли металлические части. Хотелось ими пошевелить, согнуть и снова разогнуть каждый, но одной силы желания будто не хватало. Решив всё же себя пересилить, Старфаер аккуратно их согнул, резко заметив, что небо почему-то почернело. Вскочив, сикер внимательно осмотрелся, но не увидел ни солнца, ни неба, ни скал. Лишь чёрная пустота над ним и под ним. И тишина. Почти что гробовая. Словно вся жизнь осталась где-то за пределами этого места. Поднявшись на сервоприводы, Старфаер ещё несколько раз покрутился, выяснив, что он и сам не издавал ни единого звука. Попытка заговорить также не дала никакого результата. Что ж, если это его подсознание, то он сильно разочарован, что такое большое пространство в процессоре занимает абсолютное ничто.

Решив всё же не стоять на месте, сикер медленным шагом направился прямо, хоть и не понимал действительно ли идет «вперед» или же «назад». Под сервоприводами по ощущениям находилась металлическая поверхность, хотя на самом деле по сторонам от него была лишь бесконечно тянущаяся тьма. Которая с каждым шагом словно начинала постепенно давить невидимым прессом, заставляя чувствовать себя неуютно. Он никогда не страдал от клаустрофобии, но сейчас все его нутро неприятно скручивало от гнетущей неизвестности. А ещё становилось холодно. Сначала было просто немного зябко, ничего страшного. Только вот чем дальше, тем сильнее температура понижалась, и чтобы хоть как-то сохранить оставшееся тепло, Старфаер обнял себя за плечевые сегменты и растёр их ладонями, пуская легкую статику. В один момент из вент вылетело небольшое облачко пара, контрастирующее своей белизной с окружением. Посмотрев вниз, мехлинг закрыл все вентиляционные отверстия, чтобы не гонять по корпусу морозный воздух. О чём он думал, когда хотел попасть сюда? Встретиться с «подсознанием»? Джун же говорила, что это больше место, нежели персона, с которой можно поговорить. Вот теперь сиди и мёрзни, раз такой умный, и надейся, что вернуться в реальный мир в принципе будет возможно. Выключив на мгновение окуляры, сикер невольно сосредоточился на своих ощущениях, толком не осознавая, что здесь вновь стал «цельным». Холод медленно проникал сквозь его броню и отголосками доходил до эндоскелета. Даже циркулирующий энергон не согревал в достаточной степени. Ему бы не помешало еще немного.

У̾ теб͒я̿ ͜о́н͠ уже ̕есть. П͠о́смо́тр͜и̐ н͠а ́ ̒св͝о́и̐ ͝ман͠и̐п͝уͅля̿то́р͜ы.

Шёпот, насколько оглушающий в тишине и доносящийся буквально отовсюду, проник в самую искру и заставил сработать боевые протоколы. Но стоило Старфаеру выставить манипуляторы в стойке, как взгляд зацепился за то, чем они были покрыты. Энергон тонким слоем стекал с его кисти и словно живой двигался всё выше по манипуляторам, действительно постепенно согревая. Было бы просто, так просто… дать себя согреть, когда вокруг нестерпимо холодно… Но ассасин быстро пришёл в себя и начал стряхивать топливо, которое теперь ощущалось не как тёплая субстанция, обещающая согреть, а как нечто противное и склизкое. Он догадывался, нет, помнил, что нельзя забываться, нельзя опускаться до дрона для убийств. Вспомни Арси! Вспомни, как ты её чуть не убил! Старфаер вспомнил, как он раньше впадал в раж, как обрывал несколько активов за клики, ничего не осознавая в процессе. Просто приказ, просто долг. Но теперь… теперь он сам хозяин своей судьбы. Он не может позволить себе отключить волю просто потому, что так легче. Теперь есть те, кто не считает его выше или ниже по статусу. Те, для кого он стал… семьёй?

С̒емья̿? А͜ как н͠асчͅетͅ п͝р͜о́шло́и̐?

Как только последняя капля энергона, что покрывала манипуляторы, была отброшена на землю, вспыхнуло пламя. Сначала небольшое и даже тёплое, но вскоре оно начало расти всё выше и выше. Красные всполохи бешеной пляской взяли Старфаера в кольцо, которое постепенно сужалось. Холод сменился жаром. И тот был более беспощадным. Воздух начал рябить, а краска пузыриться.

Решйл̚ п͝р̓оу͑ч͠ить͘ их с̚воим дез͂а̃к̚т̔и̏в͟о͟м͂, о͑дно̚вре̽ме̻н̀н͝о ̓из͒б̕а́вля̔я̕ ̃с͠ебя̒ ̓от отвё͆т͆ст͜в̿ённости?

— Нет, — шёпот был громче треска огненной стены, за которой мехлинг отчётливо видел силуэт.

А ͠что͝ ж͠е этоͅ бӹ͛ло̇? Пр͝и͠зна̓й, ч͟т͟о͐ т͘ы̚ п͝р͒о͌с͝тͅо͠ хӧ̕т͝ел ͠у͘йт̐иͅ ̏ӧ̚т о͝тв͠етствен͊ност͟иͅ.

— Нет.

Ӵ͘то н͝ӗжӗͅлал о͑т͘ве͘ч̀ать ͌зͅа св͠оѝ͘ по̅стӱͅп͝ки.

— Нет! — кольцо стало ещё меньше, и огонь перешёл на крылья и манипуляторы. Попытки стряхнуть пламя были тщетны.

Т͠ы͝ берёшь̄ о́тве͒тс͂тв̃е͝н̕н̾ӧ̕сть, то̑лько ̒ко̐гдӓ̀э̿т͝о ͟выгод́н̕о͑. ͠Ч͝тͅо̇бͅы̓ опр͟авͅдать͌с͗я п̍ер̑ёд ͆сӧͅбо͑й͡.

И д̑е͐з̏ак͈тив̉ — л͟ишь͡ е̎щё̕ ̅о͝дин ͘сп͜о͘соͅб͝ сб͜ё̀жат̉ь.͋ Т͡ак̽ б͠ё̾г͘и̅ ͝же͆.

Жар проникал под броню, и от боли уже невозможно было укрыться. Весь корпус сжирало пламя, а Старфаер кричал. Это было невыносимо, казалось, что он скоро дезактивируется. Но системы, на автомате желая сохранить собственную функциональность, продолжали вытягивать обратно. Перед окулярами был только красный цвет, возникший то ли из-за огня, то ли из-за бесконечных всплывающих уведомлениях с ошибками системы.

Мехлинг не хотел, чтобы всё закончилось вот так. Он хотел, чтобы война прекратилась. Хотел увидеть небо без дыма и смога. Думал, что если не концентрироваться слишком сильно на всём, что он делает, а просто продолжать, то война закончится. Не закончилась. Теперь их мир лежал в руинах, а его действия только приблизили его к краху. Старфаер не хотел этого. Он хотел обсуждать вечерами с Дани, как прошел его орн, хотел летать со Скайквейком и Дредвингом по Каону. Хотел посадить кристальное дерево с Триггершотом, и чтобы его учитель гордился им. Хотел проводить больше времени подле молчаливого, но добродушного Саундвейва и быть достойным спарком своего Альфы. Хотел узнать больше у занудного, но мудрого Альфа Триона, хотел… Хотел бы видеться с братиком. Каждый орн. Каждый ворн. Расти вместе. Наблюдать, каким он становится, и видеть его теплую улыбку при каждой встрече, каким бы взрослым сам Старфаер не становился. И говорить. Говорить-говорить-говорить. Обо всем, что лежало бы на искре. Без тайн и секретов, без недопониманий и гнетущего молчания.

Но мечты так и остались мечтами.

Всё, что он теперь мог, это просто уйти во всеискру. Не так ли? Ничего не чувствовать и наконец-то обрести покой. Принесет ли ему это счастье? Просто в последний раз перетерпеть боль, и всё это закончится. Он уже думал так, когда стоял на крыше, прежде чем прыгнуть вниз. Прежде чем совершить последнее убийство — убийство себя самого. А что же теперь поменялось? Он сам предал близкого и был предан близким в ответ. Сейчас у него ничего не осталось. Абсолютно ничего. Все, о чем он мог мечтать, превратилось в разъеденный безжалостным временем прах.

В сознании тут же всплыли знакомые фейсплейты. Арси, что хоть и часто ругала его, но никогда не оставляла одного. Рэтчет, бот, который потерял из-за него воспитанника, но всё ещё заботился и переживал, словно о близком. Бамблби, ставший хорошим и верным другом, не отвернувшимся от него. Балкхэд и дети… каждый момент с ними пролетал перед окулярами, отдаваясь в искре теплыми волнами от проведенных вместе моментов. Они будто были с ним всегда, давали силы идти дальше, через боль, гордость и одиночество. В процессоре резко вспыхнули красные и синие огни. Такие до боли знакомые и… любимые цвета. Оптимус, что иногда улыбался ему, только ему. Так привычно, но в то же время уже по-другому. Теперь все стало по-другому. И Старфаер понял, что не хочет это терять. Не хочет уходить. Однако огонь уже разрушал его корпус, это только вопрос времени, когда тот доберётся до искры. Нет, нет, нет! Он не готов.

«Я не хочу умирать!»

Резко пропали боль и жар. Всё стало как прежде. Только он и пустота. Но теперь Старфаер лежал и тихо трясся. Манипулятор медленно прикрыл фейсплейт, но из-под пальцев пробивали себе дорожку капли омывателя. Он не хотел уходить. Не хотел, чтобы всё, что он полюбил, снова исчезло. Он боялся это потерять. Боялся умереть.

Иͅ эт͝о мы̉сли т͛ог͜о͝,͝ ктӧхͅо͠т̏ӗ̥л͝ ͅнаͅло̔жить ͠на се͠б̍я ͠ма̒нип͠у͘лятор͗ы.

Голос. Опять этот голос.

То͝л̅ько пос͘мӧ͜трͅи͘ ̽н͝а͝ ͝себͅяͅ, ͝н͠и͠чтож͠есͅт̚во͜.

— Нет…

Нͅе͌т͘?̕ А ̕к͘т͠о ͅты̊ то͘гда̀?́

Его резко ударили по спинным пластинам, отчего Старфаер упал фейсплейтом вниз.

П̀рячеͅшься̉ ͘в ͘теняхͅ и за͌ спѝ͎на̾ми͟ д͜р͐угих. ́А ̀пот̚ом пр͘осто забы̀ва͟е͋ш͠ь̔ о͘ ̽ни͐х?

Когтистый манипулятор дёрнул его за шлем, поднимая тот в вертикальное положение.

С͠мо͒тр͘и ̎ѝ в͟спо͝м̿инай.

Мехлинг невольно активировал окуляры. Он снова был в том роковом месте. Там, где погибла его Дани…

Они бежали под гром взрывов снарядов. Дани практически тащила его за манипулятор, случайно раня только сформировавшуюся броню своими когтями. Но боли не было, лишь страх и ощущение того, что земля вот-вот уйдёт из-под сервоприводов. Снова свист, снова землетрясение и гул от тысяч криков, вторивших взрывам и граду падающих камней. За всем этим последовал самый громкий свист и самая яркая вспышка оранжевого огня…

Старфаер знал, что будет дальше. Высокий шпиль, стоящий на соседней улице, накренится и начнёт падать именно на них…

— Хватит.

Ему вторил звонкий смех этого голоса… Его собственного голоса… А вокруг будто всё сжималось тисками…

— Прекрати!

Чувство, что его сжимают, не прекратилось, но перед окуляром будто включили лампочку, настолько ярок стал внезапно появившийся свет.

— Это я, всё хорошо, — раздался знакомый глубокий баритон, никак не сочетавшийся с тем ужасным местом, где только что находился Старфаер. Корпус не слушался, в окуляре рябило сначала от яркого освещения, а затем от чуть менее ярко красной обшивки. И дребезжание со скрипами металла были вызваны тем, что его собственный корпус била крупная дрожь, которую он был не в состоянии остановить. — Ты в безопасности.

Звучание знакомого голоса тепло полилось по аудиосенсорам, постепенно замещая собой раздражающие звуки и леденящий жар, что наконец-то позволило осознать реальность. Ассасин был у обрыва, там, куда и пришёл, но только его не яростно сжимали, как он думал, а лишь аккуратно придерживали два больших манипулятора. И если попытаться покрутить шлемом, то можно было обнаружить, что один из них прижимал его к широкой красной грудной пластине, за которой мерно горела мощная искра, испуская свое ЭМ-поле. Всё ещё мелко содрагаясь, Старфаер поднял взгляд и встретился с парой обеспокоенно смотрящих в ответ окуляров. Знакомые черты… В этот момент всё, что он пережил в своём подсознании, нахлынуло как огромный поток кислоты. Потеря близких, несбывшиеся мечты, его собственный дезактив, практически ставший реальностью, и страх. Бесконечный страх, всё это время скапливающийся где-то в глубине, начал топить в себе всё его существо. Страх, который, казалось, Старфаер забыл, как испытывать, не пропал, на самом деле накапливаясь все это время на закромках процессора. Хватило лишь одного ключевого момента, что стал отправной точкой для прорвавшегося потока. Плотина разрушена, и теперь ему страшно… шлак как страшно потерять всё, что у него есть.

Из вокалайзера вырвался всхлип, а за ним ещё один и ещё…

* * *

Оптимуса из главного зала выгнал Рэтчет, аргументируя это тем, что отключенного от усталости Прайма он тащить до медплатформы не хочет даже ценой важности нахождения омега ключей. И вполне убедительные утверждения о том, что он не устал и даже недавно выпил куб энергона, не принимались. Конечно можно было бы вернуться к декодированию на личном терминале в собственной кварте, но опыт подсказывал, что Рэтчет и этот момент не упустил из виду.

Прайм тихо провентилировал и отправил сообщение Старфаеру о встрече. Не то чтобы у него не было других альтернатив, но Арси вчера рассказала о том, что случилось на поле битвы. Да и неумолимое желание поговорить с бывшим десептиконом, как тогда, когда тот ещё не ушёл на Немезиду, не отпускало процессор. С каких пор лидер алозначных не мог подавить собственные, казалось бы, не столь значительные прихоти? Процессор тут же спроецировал образ Старфаера, лежащего на земле и практически ушедшего к Праймусу. Вот с каких. Он и так видел дезактивы слишком многих и не хотел видеть еще. Провентилировав, механоид успокоил себя тем, что сейчас с сикером все в порядке, и его активу ничего не угрожает. А через пару минут тишины понял, что этот самый сикер никак не отвечал на сообщение. Явно не в его стиле. Лидер автоботов, осознав эту мысль, мгновенно попытался связаться с мехлингом, но ответом всё так же была тишина. Скорым шагом добираясь до кварты Старфаера, Оптимус гнал воспоминания обо всех приступах, которые видел. Сейчас мог случиться один из них. Ассасин в такие моменты будто становился затравленным зверем, напуганным до самой искры, но при этом всё так же смертельно опасным.

В кварте мехлинга не оказалось, и оставался единственный вариант: крыша. Оптимус ещё никогда не желал, чтобы лифт ехал быстрее. Как только створки открылись, Прайм увидел корпус младшего, странно лежащего на прогретом солнцем камне. Перед окулярами снова пронеслось воспоминание о побеге, отчего искра тотчас болезненно сжалась. Формер и под пытками бы не вспомнил, как столь быстро оказался на коленях, тормоша Страрфаера, стараясь привести его в чувства. Тёмный корпус был холодным и скорее походил на безвольную протоформу.

— Старфаер! — тёмная большая ладонь легла на грудную пластину, стараясь почувствовать биение чужой искры, которое ощущалось слабо, но стабильно. Словно мехлинг был в порядке, просто ушёл в крепкий оффлайн. Но сикер был чутким в перезарядке и буквально мог проснуться от любого шороха, что Прайм прекрасно помнил, значит, что-то было не так. И ещё… поле Старфаера вело себя странно. Если раньше его было практически невозможно заметить даже при прикосновении, то теперь оно шло всполохами по пластинам тёмной брони, больше напоминая огонь. Что с ним происходило? В процессоре тут же всплыл один факт, который Оптимус все это время неосознанно старался забыть: сикер неудавшийся самоубийца. Неужели он снова попытался?.. Механоид моментально взял меньший корпус в манипуляторы и уже хотел было встать, как Старфаер мелко затрясся и начал прерывисто вентилировать и что-то неразборчиво шептать. Поле же стало ещё менее контролируемым, теперь действительно больше походя по ощущениям на пламя. Однако чувство, которые оно передавало… такой сильных страх… Оптимус тревожно провентилировал, всё ещё решаясь, отнести ли мехлинга в медотсек. Он вообще не понимал, что сейчас происходит, и можно ли хоть как-то облегчить чужую боль.

— Нет… — Старфаер внезапно начал метаться в своих кошмарных видениях, хватаясь когтями за обшивку чужого корпуса, так, словно пытался или отодрать её или спрятаться под ней.

«Что же с тобой происходит?» — алозначный прижал к себе трясущийся корпус так, чтобы тот не смог случайно навредить себе. Чужое поле двоилось в эмоциях. Страх всё так же оставался, только теперь переходил на тот уровень неконтролируемого ужаса, когда затоплял всю искру целиком. Прайм знал это чувство, ощущал его в начале войны. Второй эмоцией был… стыд? Нет, скорее отвращения к самому себе… — Чш… — Оптимус прижал чужой шлем к своей грудной пластине. — Тебе ничего не угрожает.

— Хватит… — Старфаер забился ещё сильнее, стараясь вырваться из хватки могучих манипуляторов. — Хватит…

— Старфаер, услышь меня. Ты в безопасности, — карминовый окуляр резко вспыхнул. — Это я, всё хорошо… Ты в безопасности.

Резкий трёкот вентиляции был ему ответом. Поле постепенно стабилизировалось, но не скрывалось как обычно. Оптимус, помедлив в раздумьях, распустил своё, окружая меньшего тёплым коконом электромагнитных волн. Прайм почувствовал, как сикер более осознано шевельнулся, поворачивая своим шлемом в его сторону, после чего они встретились взглядами. Сикер смотрел на него… и не был похож на себя. Не было ни дерзости, ни вызова, ни искры стремлений к чему-либо, просто пустота и неверие… И хрупкая, практически уничтоженная надежда. Она чувствовалась как отголосок в чужом поле, будто вот-вот исчезнет. Оптимус понял без слов. Понял, что ему практически вручали в собственные манипуляторы чужую веру во что-то хорошее. И эта вера… если он её предаст и разобьёт… то больше ничего не останется. Всхлипы, что последовали далее, стали лишь очередным доказательством. Старфаер не говорил, но умолял всем своим видом его не бросать, не предавать, как это сделали другие. Мехлинг делился многим и одновременно ничем, и формер не мог даже предположить, сколько потерь ему пришлось пережить за столь короткий актив. Плотнее укутав своим полем и чуть сильнее прижав к себе Старфаера, Прайм поклялся, что всегда будет на его стороне, что бы не случилось в будущем. Матрица, что до этого никак не проявляла себя, всегда будучи лишь сторонним наблюдателем, дала тёплый толчок энергии, словно одобряя данную клятву.

Оптимус не мог сказать, сколько они просидели вот так, но достаточно долго, чтобы отчаянные всхлипы просто перешли в спокойную тишину. Лидер автоботов давал тепло, защиту и, что самое главное, время своему подопечному, чтобы тот сам решил, что ему сейчас было нужно. Поле сикера, все еще слегка спрятанное, отвечало на нежное вопросительное давление чужого, давая понять, что состояние мехлинга постепенно возвращалось в норму. Однако стоило только подумать, что буря миновала, как бот почувствовал очередные волны горечи и… стыда.

— Прости меня, — голос сикера был хриплым, практически шелестящим.

— Тебе не за что извиняться, — Прайм отвечал так же тихо, не желая разрушить всю ту хрупкую гармонию, воцарившуюся вокруг них.

— Нет… Я… Шлак… — угольно-чёрная ладонь пару раз мягко провела по чужому плечевому сегменту, успокаивая и помогая собраться с мыслями. — Я не знаю, что мне делать… я даже не знаю, как мне быть… — Оптимус ничего не ответил, давая Старфаеру время, чтобы собраться. Ему это было нужно: просто выговориться, чтобы искра перестала страдать, изводя процессор раз за разом. Лучше пусть вся эта грязь выйдет в виде слов, а не преобразуется в очередные кошмары. — Я уже ничего не понимаю… Я думал, что… думал, что знаю, как мне жить и что буду делать в будущем… Еще в наш первый разговор кичился, что способен все преодолеть, изменить, что уже ничто не пошатнет мои убеждения… меня… но теперь… Шлак… — венты громко пропустили очередную порцию свежего воздуха. — Я весь свой актив совершал ошибки… и думал, что учусь на них, но… лишь перекладывал ответственность. Даже на тебя… — послышался надтреснутый смешок. — Вместо того, чтобы дать вам всем просто помочь мне, я уходил… заставляя бегать за собой как за маленьким спарклингом. Я думал, что мой актив это только моя проблема… но это не так, верно? — Старфаер продолжал говорить более спокойным голосом.

— Каждый член команды заботится друг о друге, хоть и по-своему, — Оптимус как и всегда сохранял спокойствие и целомудрие. Даже если ему придется повторить это тысячу раз, он сделает так, чтобы до мехлинга дошел смысл его слов.

— Но я не заботился ни о ком из вас. Я только брал и ничего не отдавал взамен.

— Ты помог нам заполучить информацию об артефакте.

— Который по итогу оказался бесполезным, — Оптимус провентилировал, вспомнив, что куб действительно оказался нерабочим. — И всё, что я сделал, было бессмысленным…

— Не думаю, что это действительно так, — Прайм никак не ответил на мычание со стороны сикера, пропитанное сомнением в его словах. — Не всё, что мы приобретаем, имеет физическое воплощение. И не все поступки, что мы совершаем, сразу дают свои плоды.

— Это цитаты из Архивных хроник, или только что придумал? — поле бывшего десептикона весело колыхнулось — Я приобрёл только больше ночных кошмаров и психозов. Арси не даст соврать…

— Арси рассказала мне о том, что произошло, — Старфаер тут же чуть спрятал поле, но формер успел почувствовать, как в нём проскользило чувство вины.

— Что, теперь не кажусь уже таким милым? — Оптимус грузно провентилировал, как делал всегда, когда его подопечный пытался закрыться от него. — Я ведь носил прозвище Клинок Каона, не забыл?

— …Ты не чудовище.

— А кто тогда? Я чуть не убил Арси, выпустив наружу что-то, что, оказывается, не умею контролировать, — тёмный корпус чуть сжался, а крылья мягко опустились вниз. — Это что-то внутри меня… часть меня…

— Каждого из нас грызут свои шарктиконы и скраплеты, — казалось, у Прайма была поучительная мысль на каждый случай жизни. — Никто не идеален.

— Да, вот только никто из вас не впадает в кровавое буйство прямо посреди боя! — Старфаер резко обернулся, яро смотря в чужую оптику. — Оптимус, это… часть меня. Она со мной, сколько я себя помню, с самого начала… Я хотел уйти, я пытался! Но я не могу сбежать от себя самого… как бы не старался, сколько бы себя не обманывал… — голос снова опустился до обессиленного шепота. — Даже сейчас я не уверен, действительно ли мне хотелось что-то изменить тогда на крыше, или я просто хотел сбежать от всего того, что происходило.

— Старфаер…

— Если бы я остался, возможно смог бы что-то изменить… — сикер снова отвернулся и как-то отрешённо прошептал. — Я так устал… Мне надоело… всё это, — он неопределённо провёл манипулятором в воздухе.

— Самый тёмный час наступает перед самым ярким рассветом, — Прайм все так же был спокоен, прекрасно понимая большинство из тех эмоций, что пытался донести до него Старфаер. Он видел, как в свое время даже самые опытные войны теряли смысл в этой войне. И своем активе. И как показывал его опыт, единственное, что можно было сделать, это помочь: разобраться в себе, найти ответы на те вопросы, что терзали процессор. — Знаешь, почему я не считаю тебя чудовищем? — на его вопрос младший лишь слегка приподнял отнограни, смотря снизу вверх. — Потому что борешься со всем этим. Потому что ты пытался. И пытаешься до сих пор, даже если стараешься отрицать это, — он глянул вниз, — вторя жесту оппонента — слегка приподнимая оптограни. — Так ответь мне, почему ты все это делаешь? Ради чего?

— Ради вас, — не сомневаясь, тут же ответил Старфаер. — Я не хочу, чтобы по моей вине вы страдали, — прозвучало так, будто это казалось такой простой истинной для бывшего десептикона, что Оптимус прищурил окуляры, стараясь не выдавать проявляющуюся улыбку. Возможно, все было не настолько потеряно, как думал ассасин.

— А разве чудовища заботятся о других? — мехлинг отрицательно помотал шлемом, на что Оптимус прикрыл оптику, слабо улыбаясь. — Чудовища пытаются исправиться, чтобы другие не страдали?

— Нет, но я… раньше я совершал столько! Я… — Старфаер не знал, как еще возразить, потому что в глубине искры понимал, что Прайм был прав. Он пытается быть лучше для них всех. — Я не достоин…

— Каждый достоин второго шанса, — уверенность в голосе механоида пробирала до самой искры, заставляя ту чуть сжаться.

— Но ведь это правда! — Старфаер снова посмотрел прямо на лидера автоботов. — За весь свой актив я сделал столько непростительного, что хорошие поступки просто меркнут в этой черноте. Я убивал, прикрывался жалкими оправданиями и перекладывал ответственность, бежал от проблем, а потом удивлялся, почему же они не исчезали. Меня предал тот, кого я называл братом! Даже тот, кого я считал когда-то частью своей семьи. Неотъемлимой частью… — он вымучено посмотрел в лицевую напротив, прикусив губу. От этого взгляда у Оптимуса на миг помутнело перед оптикой, но не успел он толком осознать причину, как зрительный контакт разорвался, а темный шлем обессиленно не упал, вновь пряча искореженный болью фейсплейт. — …И я предал его… — из карминового окуляра потекла капля омывателя. — Я потерял все, что мне было дорого! Моя Дани мертва! А те, кого я считал своей семьёй, отвернулись от меня! И даже за десептиконов я всё ещё несу ответственность! — буквально прокричав свою тираду, Старфаер почувствовал, как усталость затапливает корпус. Сикер не стал с ней бороться и просто отпустил манипулятор, что до этого стискивал красный плечевой сегмент. — Лучше бы ты… тоже меня ненавидел. Было бы проще… — со всхлипами на каждой паузе выдавил мехлинг, окончательно замолкая.

Ненависть к самому себе была слишком яркой и явной. Искра Оптимуса впервые за весь их диалог металась по камере от подступающих эмоций и… бессилия. За столько лет он научился принимать тот факт, что некоторые вещи были вне его сил и возможностей, несмотря на звание Прайма. Он понимал, что прошлого не изменить. Он даже смирился с тем, что раны сикера исцелить будет так же сложно, как и закончить эту бессмысленную войну. Но… если бы только он нашёл Старфаера раньше, чем Мегатрон. Если бы только тогда, в их короткие встречи на Кибертроне, лидер алозначных поступил иначе. Возможно ничего бы этого не случилось…

— Ты достоин лучшего, — Оптимус положил свои манипуляторы на чужие плечевые сегменты, бегая оптикой по темному корпусу, и пару секунд подумал, как же объединить все свои мысли в одно предложение. — Старфаер, ты достоин чужой любви, — тут же он почувствовал под ладонями, как корпус сильно передернуло. — Ты достоин того, чтобы о тебе заботились, — Старфаер неверяще поднял взгляд и чуть помотал шлемом в стороны.

— Не надо…

— Ты достоин иметь тех, кого сможешь назвать семьей. Семьей, которую сможешь любить, и которая будет заботиться о тебе в ответ. Но чтобы это случилось, — Оптимус чуть приблизился. — Ты должен полюбить себя сам.

Эти простые слова впились ржавым железным прутом в процессор. Старфаер просто смотрел на Прайма, который пытался достучаться до него такой простой истиной.

— Если бы это было так просто…

— Я и не говорил, что это будет просто. Но ты не обязан проходить этот путь в одиночку. У тебя есть мы, все мы. Дай возможность окружающим позаботиться о тебе, — формер старался не эмоционировать, но манипуляторы, сжимавшие плечевые сегменты, все же невольно потряхивали их, пытаясь взбодрить.

— Я… попытаюсь… — Старфаер слегка улыбнулся в ответ уголком губ, но внезапно его процессор пронзил один крохотный факт. Факт о том, чьим спарком он являлся.

— Старфаер? — конечно, Оптимус увидел, как мгновенно выражение на фейсплейте мехлинга потемнело. — Что такое?

— Ты сказал, чтобы я дал возможность позаботиться о себе… но примут ли другие меня настоящего? С моими… шарктиконами?

— Я думаю, мы все уже приняли тебя таким, какой ты есть, — Прайм облегченно провентелировал, вновь отзеркалив чужой жест и улыбнувшись краешком губ.

— Даже если меня звали Юным Лордом? — сикер грустно хмыкнул, отведя взгляд в сторону. Он не хотел больше врать им. Они заслужили большего, чем кто-либо. Он отдаст команде Прайм всё, что у него осталось, даже если это разобьёт его искру. У него не осталось других. Ему не нужны были другие. Он устал и не хотел терять их любовь, но и не желал, чтобы она строилась на лжи.

— …Мне жаль, что Мегатрон втянул тебя в свои интриги, — Оптимус чуть удручённо помотал шлемом. — Если бы он не нашёл тебя, то ты бы жил другим активом… — ассасин слабо ухмыльнулся. Когда-то он тоже думал, что все будет иначе, но у его Альфы были другие… — И со своим собственным позывным, — мехлинг резко замер.

«Что?..» — Старфаер сконфуженно взглянул на бота, заставляя Прайма замолчать. — …О чем ты?

— …Помнишь, ты когда-то говорил, что у Мегатрона был спарклинг? — дождавшись кивка, Оптимус провентилировал и медленно продолжил. — Его тоже звали Старфаер. Но он погиб. Очень давно, — карминовый окуляр расширялся с каждым словом, что так тяжело вытаскивал из себя лидер автоботов. Словно ему было физически больно даже вспоминать об этом. — …Когда я услышал твой позывной… то сразу понял, что Мегатрон не смог справиться с трагедией… и заменил тебя им, — оптограни болезненно нахмуриись. — Я не думал, что он действительно впадёт в такое безумие… — Старфаер, слушающий объяснения, не понимал, почему паззл в его процессоре не сходился. Он ведь точно помнил, как все было. Но тогда почему у Оптимуса представления о единой картине всей той истории, что тянулась ещё с Кибертрона, была совершенно иная? Он… думал, что мехлинг погиб?

— То есть… — мехлинг сложил ладони вместе и приставил их к губам, прикрывая окуляр. — С твоих слов настоящий Старфаер погиб много ворнов назад ещё на Кибетроне. И… не справившись с утратой, Мегатрон нашел… — оптограни как-то нервно поморщились. — Левого спарклинга, дал ему чужой позывной и… приютил под своим… крылом? — карминовый окуляр вновь встретился с голубой оптикой. Лидер алозначных смотрел на ассасина, не совсем понимая, откуда шла вся та брезгливая ирония и зарождающиеся истерические потуги. Как будто все было совершенно не так.

— …Да..? — невольно сменив интонацию, ответил механоид. В этот момент сикер вновь прикрыл окуляр, слегка опуская шлем и мелко подрагивая, словно вот-вот заплачет. На лицевой же растягивалась кривая улыбка, а вентсистема тихо стучала в еле слышимом смехе. Постепенно это переросло в настолько искренний смех, что лидер автоботов невольно почувствовал себя вновь ничего не понимающим юнлингом, недоумевающе глядя на столь несовместимый спектр эмоций. Он, конечно, помнил, что у экс-десептикона такое бывает, но сейчас, кажется, был не тот случай.

— Оптимус Прайм… ты… — мехлинг всё ещё пытался успокоиться. Водоворот из невероятной лёгкости, иронии и горечи сожаления затопил процессор Старфаера, отчего вся усталость от пребывания в подсознании тут же ушла. Праймус, всё это время он думал!.. Почему? Почему тогда он не настоял на своем? Почему не попытался сквозь обиду и боль сказать самое важное? Он считал, что Оптимус просто забыл его! Забыл всё, что как-либо связывало его с прежним собой. Иначе бы, узнав позывной ассасина, формер попытался бы что-то сделать. Да хотя бы поговорить. Но оказывается… всё это было лишь непониманием с обеих сторон! Орион, Оптимус… Да какая разница, как теперь его звали? Он все помнит. Он не забыл его.

Глубоко провентилировав, Старфаер посмотрел Оптимусу прямо в оптику и ухмыльнулся, чуть обнажая клыки.

— Старфа…

— Меня не так-то просто убить… братик Орион.

Прервавшийся на полуслове Прайм резко застыл. Распахнутая голубая оптика то сужалась, то расширялась, словно процессор сбоил и не мог выдать точной команды. То же самое происходило и с полем. Впервые за весь свой актив в роли Прайма механоид не мог контролировать пробивающиеся через него эмоции. Внутренний дисплей мигал красным, блоки памяти настойчиво выдавали ошибку.

— Повтори… что ты сейчас… сказал..? — медленно произнося каждое слово, как будто делал это в первый раз, тихо произнес алозначный. Он помнил, что у ассасина было много данных на него. Он мог выяснить и это, или узнать от Мегатрона, или…

— Должен признать, таким шокированным я не видел тебя даже во время Золотого Века на Кибертроне, — ухмылка напротив стала еще шире. И искреннее. — Братик Орион, — также тихо прошептал младший в ответ.

Вентсистема громко рыкнула, когда механоид глубоко "вздохнул". Это… не могло быть правдой. Бот сам видел, как началась бомбардировка, как целые улицы пылали в том огне. Но эти слова… так звал только его Старфаер. Маленький спарклинг, который бегал от полки к полке, спрашивал обо всём… Так вот почему, сикер так посмотрел на него недавно. Он имел ввиду…

— Всё это время… — он думал, что первенец того, кого он звал другом, был пожран войной, символично уничтожая ростки надежды на светлое будущее для Кибретрона. Но вот он… перед ним. Потерянный, измученный войной, но живой. Задающийся столькими вопросами, но в то же время улыбающийся так понимающе… Манипулятор будто по своей воле медленно потянулся вперед, пока скофусировавшаяся наконец голубая оптика расширились, а внутренний экран перестал мерцать красным.

Старфаер продолжал смотреть на Оптимуса в ответ, не отводя свой взгляд ни на секунду. Его испещрённые шрамами губы сжались в тонкую линию, когда взгляд Прайма наполнился осознанием и узнаванием. Видя приближающий манипулятор, он на мгновение помедлил, а затем аккуратно подался навстречу, прикрывая окуляр, прижимаясь щекой и легонько ластясь, словно киберкот.

— Все это время, — сикер от напряжения в системах дрожаще улыбнулся, вновь взглянув на лицевую напротив. И от этого в искре прошиб такой сильный импульс, а процессор лидер автоботов заполонило то, что люди часто называют настольгией. ЭМ-поле мощно содрогнулось, отчего Старфаеру пришлось прикрыть взгляд и глубоко "вздохнуть" вентсистемой, как если бы он вдохнул будоражащий запах соленого бриза, стоя на обрыве у плескающегося волнами океана. Большой палец черной ладони слегка погладил по лицевой, заставляя открыть оптику и вновь посмотреть на него.

— Ты знал… — Оптимус всё ещё неверяще смотрел на Старфаера, пытаясь уложить по полочкам все мысли в процессоре. Смотрел и постепенно начинал замечать частички его Старфаера: эта знакомая улыбка и привычные жесты, эта внимательная оптика, которая теперь была поддета мудростью бота, видавшего войну и ее ужасы, однако в данный момент все равно смотрящая на него так мягко, словно бывший десептикон мог улыбаться одним только взглядом. — Почему… Почему же ты ничего не сказал? — бот придвинулся чуть ближе, горечь впервые скользнула в чужих окулярах.

— Ты меня не узнал, — в этих четырёх словах послышалось столько боли, которая тут же скрылась за улыбкой. Так вот почему… тогда в Архивах… Мехлинг опустил шлем, не выдержав взгляда Оптимуса. В нём отражалось столько… боли. — Я думал… посчитал, что Матрица заставила тебя забыть меня. Все…

— Она на такое не способна, — отрицательно покачивая шлемом, Прайм приблизился к чужому фейсплейту, стараясь аккуратно его приподнять. Его голос звучал так, будто он вновь старался убедить маленького спарка, что все будет хорошо, и война не начнется. Что он никогда этого не допустил бы.

— Только мне откуда было это знать? — ухмылка на лицевой пластине сикера всё так же была пропитана грустью. — Тогда в Архиве… Я пытался достучаться до твоего процессора, честно… — Старфаер грузно провентилировал и снова посмотрел в голубую оптику. Их фейсплейты разделяли считанные сантиметры, отчего оба перешли на полушепот. — Я должен был быть более прямолинейным, — взгляд вновь опустился и заметался по камням, будто мехлинг старался извиниться. — Но мне было так больно, что… Оптимус, я… — но не успел он договорить, как формер неожиданно сократил расстояние до минимума и аккуратно стукнулся своим шлемом о чужой, соединяя их. Прикрытая оптика болезненно хмурилась, но чужие движения казались такими родными. Будто они снова вернулись в то время, когда были вместе, и Орион всегда успокаивал его, потираясь шлемами.

— Опт…

— Прости меня… — голос Прайма дрожал. И тем не менее его едва заметные поглаживания шлемом успокаивали похлеще любого препарата. И Старфаер просто не мог этому сопротивляться. Он сам не умел утешать. Никогда не умел. А за все прошедшие годы, кажется, вообще разучился давать какую-то поддержку. Поэтому все, что ассасин сейчас мог, это расслабиться и повторять за чужими движениями, поддавшись течению. И плевать на начавшие затекать коленные шарниры.

Открывшиеся друг другу ЭМ-поля старались уловить малейшее изменение в смешавшихся волнах их эмоций. И хоть казалось, что так может пройти целая вечность, на удивление бывшего десептикона алозначный неожиданно разорвал контакт, слегка отстраняясь. Не успел сикер активировать собственный окуляр, как большие манипуляторы резко обвили его вокруг корпуса, потянув на себя.

— Чт…

Все это время находившейся в таком же положении, Прайм, видимо, решил слегка переместиться. А точнее переместить их обоих. Потянув на себя меньший корпус, который слегка взмыл над землей, формер полностью расположился на земле, упираясь корпусом на близлежащие камни. Старфаер от удивления, что его так легко переместили в пространстве, словно он весил не больше скраплета, не успел толком сформироваться, как его уже, поддерживая, аккуратно усадили обратно. Не сказать, что положение ассасина особо изменилось: он все еще был на коленях, только теперь под собственным корпусом ощущался чужой, давая некую опору. Он буквально сидел на Оптимусе, который, совершая подобные ухищрения с совершенно нечитаемым выражением на фейсплейте, сейчас смотрел на него снизу вверх, шлемом доставая до грудных пластин.

Спустя миг промедления сикер почувствовал, как чужие большие манипуляторы, что до этого осторожно поддерживали, медленно — словно их владелец до сих пор сомневался в правильности своих действий — обвили его вокруг брюшных пластин, сомкнувшись в кольцо. А чужой взгляд голубой оптики, до этого пристально изучавший его лицевую, будто пытаясь понять чужую реакцию, медленно опустился и потух, когда алозначный спокойно уткнулся шлемом к грудной броне. Старфаер мог поклясться своим оставшимся окуляром, что механоид прислушивался аудиосенсором к пульсации его искры. Большие манипуляторы сжали сильнее, заставляя темный корпус слегка прогнуться в спине.

Старфаер ошарашено застыл, чуть раскинув манипуляторы в воздухе, не зная, как на такое реагировать. Оптимус Прайм, лидер автоботов… обнимал его. Цеплялся за него как за спасительную соломинку и сжимал, казалось, так крепко, но в то же время столь бережно, как будто он был сделан из стекла. Разбитого стекла. Мехлинг… не до конца понимал, как на такое реагировать. Он видел меха раздражённым, спокойным, злым… да каким угодно, только не таким!

В чужом поле ярко прослеживались несколько эмоций: облегчение, грусть и некая тоска. Старфаер выпустил воздух из вент и, пораскинув пару секунд процессором, мягко положил свой правый манипулятор на синий шлем и чуть провёл вниз. Такое неловкое поглаживание тут же отдалось легким подергиванием в большем корпусе, словно Прайм до сих пор никак не мог привыкнуть к таким проявлением нежности у бывшего десептикона. Хотя он и сам подобным не славился. Но сейчас… именно это казалось правильнее всего, именно так он мог наконец уложить в процессоре тот факт, что его Старфаер жив и уже столько времени был рядом. Больше он его терять не собирался…

Мехлинг почувствовал, как чужой шлем потерся где-то чуть выше брюшных пластин, а объятия сжали почти до боли в шарнирах. Даже сама идея о том, что этот бот может проявлять столько эмоций была скорее чем-то из разряда «а что если?», однако… Старфаер не мог отрицать, что это ему льстило и даже как-то по-спарковски радовало. Ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать поглаживать синий шеврон и после секундной заминки наконец раскрыть свое поле полностью.

Прайм подавил дрожь, когда почувствовал, как чужое ЭМ-поле раскрылось и обняло его собственное. Ему было сложно осознать, что такой небольшой мехлинг мог иметь столь сильное поле и умудрялся его сдерживать. Оно было мягким только местами, будто его владелец не знал, как правильно им пользоваться и пытался не давить слишком сильно. Однако удивительное сочетание неуклюжести в использовании и сильного желания раскрыться полностью в ответ и утешить сделали своё дело. Оптимус, будто плывя в волнах, никогда ещё не чувствовал себя настолько… умиротворённым. Будто весь мир наконец-то оставил его в покое и дал небольшую передышку от бесконечной войны. Чужой же манипулятор ощущался слишком естественно, словно здесь, на его шевроне, было его законное место.

Ему было хорошо… Им было хорошо… Они наконец-то нашли друг друга.

Примечания:

Переходите в наши группы в Вк и Телеграм (ссылки в шапке), там новости и анонсы глав появляются раньше!