Жестокие драбблы (джен)

Поздней осенью 1942 года 8-я армия Британских вооруженных сил в Северной Африке под командованием генерала Монтгомери продвигалась к Суэцкому каналу. Шла она обдуманно и очень осторожно, запутывая противника ложными маневрами и макетами «танков» и «оружейных складов», живописно брошенными вдали от путей подлинного наступления. Истинная цель армии была труднодостижима: освободить город, бои за который с гитлеровцами шли уже полгода. Командующий Африканским корпусом Рейха, генерал Роммель по прозвищу Лис пустыни, был крепким орешком. За полтора года, что силы Роммеля провели в Северной Африке, он нанес существенные поражения англичанам — и вот, добрался почти до их главной артерии, до Суэцкого канала… Дальше отступать англичанам было некуда, а Роммеля давно следовало остановить.

Поэтому Его Величество король Георг заменил руководство британской армии в Африке, и новый командующий генерал Монтгомери уже доказал, что по праву занимает свое место. Войска Роммеля он заманил в ловушку и обессилил, сражение было значительным и Роммель отступил, потеряв много людей и техники. Наконец-то. А ведь генерал Монтгомери принял пост всего месяц назад!

И теперь генерал Монтгомери готовил решающее наступление. Он готовил его осторожно и тщательно, стягивая в Африку всё новые и новые силы и незаметно для Роммеля (как он надеялся) проводя их к цели по пустыне. Целью был египетский город Эль-Аламейн.

Была поздняя осень 1942 года. Вы когда-нибудь проводили октябрь в песках африканской пустыни?

О, это невинное развлечение для всей армии: новички, выписанные в виде подкрепления родным дивизиям прямо из Англии, прибывшие в Африку меньше месяца назад.

Потешное зрелище, как они пытаются приспособиться к жизни в пустыне — только вчера из туманной старой Англии в самое пекло; и к местным насекомым им еще предстоит привыкнуть, и к африканскому пайку из солонины и сухарей, и кожа еще облезет на солнце у особо нежных… Как она облезала сначала у всех новичков, но они прошли эту стадию много месяцев назад.

Как артиллерийская рота 10-й бронетанковой дивизии 8-й армии, которая жарится в местных песках с мая месяца — уже полгода… И еще помнит первую атаку на Эль-Аламейн, июньскую, кода армией еще командовал свежесмещенный генерал Оккинлек, верно, парни?

Парни отвечают — кроме некоторых навроде Молчуна Брайса, угрюмого мизантропа, от которого, впрочем, никто другого и не ждет. Насмотрелись уже с мая месяца. Брайс, как и прочие буки, знай себе чистит винтовку и молчит.

И пусть его, а остальным интересно смотреть, как новобранцы мучаются. Сами когда-то такими были, разве не смешно?

Зато они видели воочию самого Монтгомери, который потрудился затвердить свои мысли о предстоящем наступлении лично перед каждой дивизией, и даже самого Черчилля! Не поленился премьер-министр приехать сюда и толкнуть зажигательную речь о нынешнем положении. Будет что рассказать детям, когда и если мы выберемся отсюда живыми.

После этих визитов началась мощная подготовка к наступлению: и учения, и разбор полетов, и инструктаж… 10-я дивизия знает, что она будет участвовать в наступлении и роль ей уготована очень важная.

Силы подтягиваются к Эль-Аламейну. Начало операции назначено на 23.00 23 октября, полнолуние.

Артиллеристы заучивают свою роль: вон позиции Роммеля, отделенные от нас труднопроходимыми минными полями; уже сейчас по этим полям проходят смельчаки, патрули инженеров-саперов, которые по приказу командования намечают для остальных пути наступления и пытаются, когда возможно, обезвредить попадающиеся им мины.

Этими путями артиллерийская рота пройдет по минным полям и займет свои позиции, откуда начнет обстреливать роммелевцев…

За время подготовки к операции каждый успел выучить свою позицию наизусть. Но как это будет происходить в час атаки, по-настоящему, никто не знает.

Как это случится по-настоящему?

Над Эль-Аламейном вставала луна, ночь была ясной — слишком ясной. Впрочем, все понимали, что сейчас еще темно: как только начнется бой и взорвутся первые снаряды, станет светло как днем…

Солдаты замерли на своих позициях, глядя на часы.

Сержант-артиллерист Додж оглядывал товарищей, с которыми он вскоре форсирует лежащее перед ним минное поле и займет положенную им позицию: Коннорс, Пичем, Шелтон, Брайс и другие… Вскоре. Если верить часам и приказу, то через двадцать минут.

Через двадцать минут, а пока… Началось!

Небо осветилось, землю тряхнуло. У новичков, наверное, заложило уши. Больше тысячи английских орудий одновременно открыли огонь.

Эту двадцатиминутную канонаду очевидцы будут вспоминать долго. Они расскажут в своих воспоминаниях, что прожили за эти двадцать минут несколько жизней.

Сержант Додж приказал:

— Пора!

Его отряд повиновался и успешно занял предписанное место на минном поле, радуясь, что никого не ранило и ничто не взорвалось.

Коннорс и Пичем, как и договаривались, быстро отошли и стали рыть окоп для своего отряда. Коннорс ворчал, что чертова земля в пустыне не поддается и что чертово место выбрано отлично: светло, как днем и противнику они видны, как на ладони.

Рядом ухнула немецкая пушка.

— Не попали, — философски откомментировал Пичем.

Пушке ответил слаженный залп английских автоматов. Товарищи Коннорса и Пичема делали свою работу.

Первые часы новых суток они так и провели — периодически «беседуя» с вражеской пушкой. Других собеседников не было, и Додж заметил, что ему нравится эта тихая ночь. Коннорс и Пичем успешно докопали яму и даже рискнули устроить там ранний завтрак для всего отряда — чем еще заняться во время затишья?

Так прошло несколько часов.

С первыми лучами солнца противник «проснулся» и пошел в атаку. На позицию Доджа стали наступать немецкие пехотинцы. Затишье кончилось. Бой начался.

Сержант Додж был убит в этом бою, а рядовой Брайс — тяжело ранен в ногу.

Полковые санитары подобрали его и оттащили в полевой госпиталь, где прошла первая в жизни Фрэнка хирургическая операция… Она длилась четыре часа.

Затем Фрэнка перевели в стационарный госпиталь в Кейптауне. Там он пролежал до февраля следующего, 1943 года.

Фрэнк уже знал, что битва под Эль-Аламейном длилась полторы недели и закончилась полной победой армии Монтгомери.

Но на фронт Фрэнк больше не вернулся.

В феврале 1943 года врачи Кейптаунского госпиталя осмотрели его ногу в последний раз и вынесли вердикт о его инвалидности и непригодности к военной службе. Фрэнк Брайс больше никогда не сможет бежать или прямо ходить, не сможет согнуть ногу или передвигаться без палки…

В марте этого года Фрэнк был комиссован и наконец-то послан обратно домой, в Англию. В родной поселок Литтл-Хэнглтон.

Легко ли живется инвалиду с негнущейся ногой? К счастью, Фрэнк вышел из ситуации: он смог найти работу. В апреле 1943 года Фрэнка Брайса приняла на службу богатая местная семья Реддлов в качестве сторожа и садовника. Ему даже выделили для жилья целый коттедж на территории своей усадьбы — обветшалый и неухоженный, зато свой.

Фрэнк согласился и считал, что его работа полностью устраивает.

* * *

"Вчера утром в 02 ч. 41 минуту в штабе генерала Эйзенхауэра представитель германского верховного командования и назначенного главы германского государства гросс-адмирала Деница генерал Йодль подписал акт безоговорочной капитуляции всех германских сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил в Европе перед экспедиционными войсками союзников и одновременно перед советским верховным командованием."

Уинстон Черчилль

Лондон, 8 мая 1945 г

"Это ваша победа.

Господь благослови всех вас. Это — ваша победа! Это — победа знамени свободы в каждой стране. В нашей долгой истории мы никогда не видели более великого дня, чем сегодня. Все, мужчины и женщины, сделали все возможное. Все устали. Но ни долгие годы, ни опасности, ни ожесточенные атаки врага ни в малейшей степени не поколебали решимость Британской нации. Господь благослови всех вас."

Уинстон Черчилль

Лондон, 8 мая 1945 г

* * *

Фрэнк Брайс успел проработать садовником Реддлов пять месяцев, когда его новая налаженная жизнь пошла под откос. В августе 1943 года Фрэнк был задержан местной полицией по подозрению в убийстве своих хозяев. Вся семья Реддлов была убита однажды ночью в своем доме, и деревню поразило это таинственное преступление.

Фрэнка, однако, пришлось отпустить, потому что вину его невозможно было доказать. Сам Фрэнк утверждал, что убийцей был странный юноша, которого Фрэнк заметил в ту ночь в саду Реддлов. Фрэнк никогда раньше не видел этого юношу и не увидел потом, потому что в ту же ночь юноша исчез из деревни — так же таинственно, как появился.

А может, убийцей был местный пьяница Морфин Гонт, который после той ночи тоже таинственно исчез?..

В общем, что бы ни говорил садовник Брайс, а преступление так и не было раскрыто. Над усадьбой Реддлов и над ее отныне единственным обитателем навсегда повисла тень жестокого убийства. Усадьбу стали обходить стороной, и хотя после кончины Реддлов было две попытки продать ее, новые владельцы не задерживались на месте. Они покупали усадьбу и приезжали, но наслаждались прелестями деревенской жизни недолго. Опрятный дом и ухоженный сад, над которыми так усердно и упорно трудился Фрэнк Брайс, быстро теряли в глазах хозяев свою красоту. Никто не выдерживал больше месяца, а потом они уезжали, чтобы никогда не вернуться… Да, даже владельцы старались держаться подальше от проклятой усадьбы. Хотя Фрэнку Брайсу они исправно платили жалование.

Таким образом Фрэнк проработал на этом месте пятьдесят лет.

В 1994 году Фрэнку исполнилось 77 лет, и он продолжал ухаживать за домом и садом всеми брошенной усадьбы. Фрэнк Брайс был убит Лордом Волдемортом в августе 1994 года.

"... Сегодня в нашем графстве в честь Дня Победы пройдет традиционное чествование ветеранов Второй Мировой войны, возложение венков и праздничный концерт. Мэр Литтл-Хэнглтона одобрил список праздничных мероприятий на сегодня, а именно… "

(диктор местного ТВ, 8 мая 1994 г)

Фрэнк Брайс

In memoria