Жестокие драбблы (джен)

В день празднования Победы над Мордором принцесса Эовин была очень злой.

Она не пошла на праздник, словно Победа ее не радовала, и надеялась побыть в одиночестве. Однако, поклонник принцессы, которого любовь сделала проницательным, угадал ее тайные мысли и не дал им сбыться.

— Ты осталась здесь, Эовин, и не пошла на пир Короля Арагорна потому, что видеть Арагорна в день его славы тебе не в радость. Ты искала любви владыки Арагорна... но он не дал ее тебе. И ты сказала: всё или ничего! — и решила умереть в бою...

— Все знают, что меня отвергли. Лучше умереть! Слишком унизительно.

— Эовин, — сказал Фарамир, — не держи горечи в сердце. Исцелись!

— О да, я исцелюсь... когда Арагорн узнает всё, что узнала я!

— Он женился сегодня на Королеве Арвен, которая ждала его много лет и наконец их долготерпение подошло к счастливому концу. Смирись. И пожелай им много детей и внуков.

— Лучше я пожелаю Арагорну, чтобы в следующей жизни Арвен отвергла его и вышла за другого. За его главного врага! А он бы смотрел, как они счастливы, как она рожает от другого детей и внуков...

— Эовин, не ожесточай сердце!

— Арвен королева, да... Она и выбрала Арагорна, когда он стал королем! А до того он был слишком плох для нее?! Я выбрала его, когда он был шпионом-следопытом в грязном плаще, и все смотрели на него с подозрением, и говорили за его спиной, что он шляется в самых Темных местах и знается с худшим отребьем! Никто думать не мог, что под этой личиной скрывается наследный принц, будущий король... Хотя я сразу увидела в нем величие и благородство...

— Ты увидела сердцем...

— А Арвен не увидела! Ей королей подавай. Пусть в следующей жизни Арагорн не станет королем, а так и пребудет нищим сомнительным шпионом Гэндальфа — посмотрим, оценит ли она его!

— Не сомневайся в Арвен, она величайшая из женщин! — воскликнул Фарамир. — Она способна на подвиг, на великую любовь и сострадание.

— Посмотрим, — отрезала Эовин.

— Быть королем — не всё в этом мире, Эовин. Я всего лишь наместник, и мой род не будет править никогда — мой трон и вся слава досталась Арагорну. Но я не держу зла на него.

Эовин упрямо молчала.

Фарамир продолжил внушение:

— А Фродо? Мои печали несравнимы с потерями Фродо. Фродо и его друзья воистину должны были быть королями этого праздника, именно они выполнили пророчество и свершили свою невозможно тяжелую миссию. Но их слава тоже меньше славы Арагорна, и они не завидуют, ибо чисты сердцем.

— Да, это страшная несправедливость. Пусть в следующей жизни будет наоборот, — сказала Эовин. — Пусть вся слава достанется Фродо. Пусть всё внимание будет обращено к Фродо и его хоббитам, протеже Гэндальфа, ибо они сделали и вынесли больше всех!

— Их подвиг больше нашего, — согласился Фарамир. — Они слабые, мирные, ничего не знающие малыши — и они свершили то, что не осилили мудрейшие, всевластные, великие маги.

— Которые ничего не открыли и не дали им! — сказала Эовин. — Гэндальф вел их вслепую, незнамо куда, ничего не поясняя — как на бойню! А в середине просто бросил!

— Эовин, он не "бросил". Он пал в пропасть и умер!

— Ничего, он воскрес! Хорошая жизнь у избранных вроде Гэндальфа,— горько ответила Эовин. — Не как у простых людей вроде моего отца. Умер, но продолжает жить, вести в бой, давать советы...

— Эовин, — воззвал Фарамир, — не располагай себя ко злу!

— Я не была злой, видит Создатель, но Арагорн обидел меня! Я мучаюсь от никому не нужной любви и ревности дни и ночи! Я хотела бы забыть его, но не могу! Я буду любить его всю жизнь, я буду одна, я не выйду замуж, не узнаю, что значит иметь детей... Он виноват в этом!

— Пройдет время, и ты полюбишь другого!

— Нет, — отмахнулась Эовин. — И пусть он тоже в следующей жизни так мучается!

— Да, когда ты отняла у него всё: признание, любовь, власть, богатство, счастье... престол...

— Пусть престол будет, — недобро сказала Эовин. — Почему нет? Пусть он получит власть, но не всеобщей радостью и уважением его встретят, как сейчас, а ненавистью и непониманием! Пусть престол будет не вершиной, а самым проклинаемым событием его жизни!

— А что в этой "следующей жизни" будешь делать ты?

Эовин зло улыбнулась.

— Я? Я буду смотреть на его страдания. И наслаждаться.

— Ты говоришь как монстр! Не женщина, а ядовитая змея.

— Да, теперь я такая.

Сидящий на почетном месте на пиру Победы Гэндальф вздрогнул.

— Мой мальчик, — прошептал он Арагорну, — только что с тобой случилась страшная беда. Тебя прокляла в минуту отчаяния обиженная тобой женщина...

Арагорн сохранял спокойствие.

— Она прокляла всю твою следующую жизнь. Все несчастья она послала на твою голову.

— Что ж, она в воем праве. Я виновен перед ней и готов принять наказание, — ответил Арагорн.

— Мой мальчик, дело гораздо хуже. Убитая горем, она не сознавала, что накликала на наши головы. На все головы, на судьбу всей страны! Она потребовала, чтобы всё повторилось. Чтобы Саурон вернулся, и война произошла снова, и силы Тьмы снова воспряли — и почти победили, пока в последнюю минуту Фродо не свершил уготованное ему.

— Неужели ничего нельзя исправить? — ахнул Пиппин.

— Эта женщина доведена до крайности. Она будет наслаждаться местью, пока не утолит ее до конца.

— Чего она хочет?

— Чтобы он забыл Арвен и полюбил ее.

— А если он всё же отвергнет ее, как раньше? Если он по-прежнему выберет Арвен? Если он возненавидит эту женщину за то, какой она стала?

— Увы, эта женщина поставила на всё. "Он не достанется Арвен! Он мой — или ничей."

— Значит, я должен сдаться этой женщине. Пусть она изольет гнев на меня, и ее проклятие закончится, — сказал Арагорн. — Я не смогу полюбить ее, но я позволю ей убить меня.

— А я, пожалуй, смахну ей после того голову мечом, — решил Пиппин. -Пусть она и права по-своему, но слишком уж плотоядна и опасна!