Иллюзия прошлого (джен)

* * *

Ночь. База, погружённая в лёгкую полутень из-за невыключенных кое-где ламп, убаюкивала своей тишиной. Детей сегодня не было, так как у них то ли экзамен, то ли важное мероприятие, требующее много времени, так или иначе, они завтра вернуться, что есть не очень хорошо для Старфаера. Нет, они ему не мешали, наоборот, рядом с ними он как будто оживал, но как раз таки эта "жизненная сила" и пугала экс-десептикона. Находясь рядом, он переставал мыслить логически, поддавался эмоциям, как маленький спарк. Он понимал, что так его искра пыталась восполнить утерянные навечно радостные моменты взросления. По сути, если бы не сложившаяся ситуация, то он и должен был вести себя так: задираться со старшими, шкодничать, разговаривать со сверстниками (даже если они принадлежат к другому виду), обсуждать и смотреть фильмы и сериалы, читать увлекательную для его возраста литературу, жаловаться на школу и непонимающих Альф. Интересно, как бы всё повернулось, не будь этой войны? Возможно он бы закончил коллегию имени Праксуса, выучившись на дипломата, и пошёл работать в Совет (Мегатрон не раз замечал за своим отпрыском способности к подобному роду деятельности). Но теперь уже поздно гадать, нужно идти вперёд и не оглядываться, иначе навсегда застрянешь там, в прошлом, как это случилось с его Альфой и Праймом. Что первый до сих пор держит власть за счёт силы, накопленной в прошлом, никак не стараясь изменить уже отработавшую своё стратегию, что второй, постоянно ищущий себе оправдания из прошлого из-за очередной упущенной возможности завершить эту войну.

Недовольно пропустив через вокалайзер ток, отчего тот зашумел статикой, Старфаер медленно поднялся с платформы, проведя манипулятором по фейсплейту. Очередные оффлайновые проекции, очередной кошмар. Обученный предыдущим провалом во время вылазки на улицу, мехлинг сразу после того, как закрылась дверь, нырнул в тень, погружаясь в эту знакомую, родную, темень, что не раз укрывала его своим мягким плащом-невидимкой. Приглушить свет окуляров и тихо и беззвучно пройти вдоль коридора, прижимаясь дверцами к стене настолько, что они почти болели от такого большого угла, на который их раздвинули. Но эта боль такая знакомая, даже успокаивающая, шепчущая: «Ты всё делаешь правильно. Продолжай. Тебя не видят». Напряжение в сети мощным всплеском активизировала добавочные механизмы, установленные ещё в период войны на Кибертроне. Но об этих дополнительных устройствах никто не знал. Чёрный рынок умеет хранить секреты, особенно когда уже погиб. Конкретно сейчас по всему корпусу прошлась небольшая статика, заставляя его исчезнуть. Нет, это не полная невидимость, то, как свет огибает фигуру мехлинга, было более чем заметно, но не во тьме. Только окуляры до сих пор тускло светили сквозь тень.

Миновав все опасные участки, где его могли заметить, Старфаер выпрямился, отключив маскировку, и подал энергию на оптические сенсоры. Лифт слегка качнулся и медленно начал поднимать убийцу. Конечно, эта небольшая прогулка ничего не значит по сравнению с операцией на базе автоботов под кодовым номером 1.121.14641. Секретные данные плюс устранение одного из офицеров, начавшего копать под босса одной из группировок в Праксусе. Это было нечто. Неприступная глыба гладкого металла, окружённая со всех сторон пустошью и со снайперами на каждой вышке. Помогла передовая разработка подпольных конструкторов. Подобное даже представить себе было сложно: мгновенное перемещение. Правда рассчитанное на путешествие в один конец, ибо началом являлась огромная машина. Но даже это уже чудо техники, жаль только, что того несчастного учёного расстреляли автоботы за предательство, а ведь такой ум пропал!

Створки лифта медленно разошлись в стороны, пропуская бота. Небо уже начало светлеть, окрашиваясь в цвета радуги, начиная с горизонта. Тонкая полоска красного, затем оранжевый и жёлтый, слившиеся в одно яркое марево, полупрозрачный зелёный и океан из голубого и синего. И только если повернуться в другую сторону, можно было заметить фиолетовый, который так не хотел отпускать черноту, до сих пор державший в себе блики далёких звёзд. Старфаер размеренно подошёл к краю, не отводя взгляда от неба, которое нельзя сравнить с кибертронским. Нет, оно не хуже, просто другое. То, родное, могло сохранять звёзды и во время полудня, не скрывая их величие, а это будто специально давало им покрасоваться лишь на время. Тихо опустившись на землю, мех пропустил сквозь пальцы немного пыли и песка и, свесив одно серво, согнул второе в колено, положив на него шлем.

Сегодня он проснулся в полпятого. Прогресс. Может так всё постепенно вернется в норму? Конечно. А ещё Кибертрон снова начнёт жить. Пусть он и был расслаблен, но услышал, как раскрылись двери лифта и шаги, пытающиеся казаться тише, направились к нему.

— Даже не пытайся, — Старфаер лишь поднял шлем, но не повернулся.

— Я думал, что шагаю тихо, — в голосе Прайма слышался лёгкий смешок.

— Для стаи инсектиконов ты более чем тихий, — Оптимус, присевший рядом, с некой задумчивостью стал рассматривать такой знакомый, но в то же время чужой фейсплейт.

Мягкие скосы шлема, лишь посерёдке разделяемые прямым белым углом металла, отходящим назад от некого шпиля, будто причисляющим его к высшему, божественному. Но, учитывая культуру жителей кибертрона, именно небо и далёкий космос ассоциировались с тьмой и, что страшнее всего, Юникроном. Даже небольшие "рожки", тянущиеся красными полосами вдоль шлема и чуть-чуть вздёргивающиеся к тем же облакам. Что уж говорить об чёрных полосках, обрамляющих эту картину. У Оптимуса, конечно, тоже имелся "шпиль", но, учитывая, что подобной высоты он достиг после контакта с Матрицей, то подобное проявление божественности можно не брать в расчёт. И всё же, почему он ему кого-то напоминает?

— Расскажи о своих Альфах. Кто ты был до войны? — Прайм перевёл взгляд на рассвет, на солнце, что уже занимало законное место королевы дня.

— Хочешь подступиться через прошлое? — Старфаер саркастически хмыкнул, посмотрев куда-то в сторону. — Или просто позлорадствовать хочешь? Хотя… ты не из таких.

— С чего решил? — лидер снова повернулся к собеседнику, притушив окуляры.

— Прайм, в первую очередь меня обучили как шпиона, а когда нашли… скажем так, способность к убийству, то просто сосредоточились на одной узкой направленности. Как шпион, я должен знать всё о том, с кем разговариваю, желательно с самой активации. И поверь, твоё резюме не очень-то и интересное.

— Поведаешь?

— Ну если хочешь, — мехлинг полностью опустился на нагревающуюся землю, подложив манипуляторы под шлем. — Историческая характеристика: рождён в Иаконе, прочитал множество датападов различных философов Золотого века, как правило, утопистов и критиков тогдашнего общества. Окончил Иаконскую академию на кафедре филологии, Альфы предлагали пойти изначально на философию, так как грандальфа пошёл по такому же пути. Первое и единственное место работы до войны: архив города Иакона. Стал учеником последнего Прайма, Альфа Триона. Находился сначала в ученик-учитель, а затем в дружеских отношениях с Мегатронусом (сегодняшнее имя Мегатрон), был признан Советом как следующий кандидат на звание "Прайм". Во время войны отправился к ядру планеты, где получил Матрицу лидерства, далее фигурально возглавлял армию автоботов (большая часть власти всё же принадлежала Совету). И не спорь! — мехлинг открыл окуляры, прикрытые на весь монолог, только услышав, как воколайзер Прайма чуть-чуть зашипел статикой, предзнаменуя ответную реплику. Оптимус лишь прикрыл рот и слегка обиженно отвернулся, понимая, что юнец всё же говорит правду. — Так вот. Лично возглавлял операции 1854.1935571, 1734.4746568, 1255.2563957 и 0005.4953053. За ворн до окончания войны стал разрабатывать проект по отправке всех артефактов на Землю, из-за чего и оказался на этой планете ровно через пять орбитальных циклов. Психологическая характеристика… надо?

— Оставь, я и так прекрасно знаю, что меня считают слишком мягким.

— Я сказал бы, что ты не совсем мягкий, а более… как бы идеалист. Ты создал себе свод законов и правил, но они рассчитаны на чёрное и белое, а мир сер. Взять бы того же Мегатрона, кто угодно скажет, что он прогнил, но… на самом деле у него была семья, любимая фемм, ради которой он мог даже не начинать революцию, и спарк, в котором он искры не чаял. Но всё изменилось. Изменилось после того, как его отвергли и заменили тобой.

— На что ты намекаешь? — Оптимус напрягся, внимательно слушая мехлинга, говорящего такие вещи, от которых процессор начинал немного сбоить.

— При всём уважении, но тебя выбрали лишь из-за большой услужливости. Как ни крути, Совет — лишь механоиды, держащие в своих манипуляторах всю власть, и им нужен был такой, как ты, поддерживающий взгляды Мегатрона, но говорящий, что не один меньше двух, а три больше двух. Это дало бы им время, пока "избранный Советом новый Прайм" держит бездумную толпу от посягательств на их собственность, что и случилось. Сейчас все они живут в отдалённых колониях и пьют энергон высшей категории со своими семьями. Да, ты стал Праймом, но это не принесло никакой пользы. Просто повышение в звании, а война идёт. И только сейчас оно стало играть какую-никакую роль, а точнее моральное объединение отряда. Ничего личного.

Оптимус всё ещё был в ступоре и понимал, что всё, что он говорит — правда, голая, неприкрытая лозунгами и речами правда. Нет, сейчас не время раскисать, надо просто жить с ней и выиграть, а потом показать, что он не просто украшение в мирное время.

— А что бы ты сделал, если бы стал Праймом? — Солнце уже почти оторвалось от горизонта, а небо стало вновь голубым.

— Ну, если опустить момент, что это практически невозможно, то, в первую очередь, отобрал бы у Совета всё, что можно, а самих вместе с семьями показательно казнил. Даже спарков.

— Жестоко.

— Они убивали медленнее и в больших количествах, а это лишь выстрел в шлем. Дальше восстановил бы грубый ручной труд и начал строительство, дабы обеспечить население работой, также переоткрыл бы больницы и научные станции, благо кредитов, которые получил бы от этих… шарков, должно было хватить на несколько тысяч аноциклов. Когда всё более-менее стабилизировалось бы, то можно и об искусстве подумать. Всё это протекало бы в пределе одного города, пока не хватило бы ресурсов на другие. Первыми всегда бы заселялись обычные рабочие, отсюда вышло бы, что нужно создавать особую группу реагирования, подчиняющуюся лишь мне.

— И что бы они делали? — Оптимусу действительно было интересно, конечно, его мысли насчет управления Кибертроном были очень жёстки, но нельзя было признать, что именно после войны и нужна такая железная хватка.

— Шпионить, подавлять зарождающиеся конфликты, уничтожать банды, не подчиняющиеся мне, убивать зазнавшихся, поощрять нуждающихся. Всё, что я мог бы делать сам, но не представлялось возможным. А потом… что ж, сделал бы так, чтобы в будущем, если исчезло бы единовластие, то в новый Совет никогда не попали бы мехи, чьи семьи и друзья были бы богаче, чем среднестатистический работник библиотеки или продавца сладкого энергона. Естественно, была бы проведена реформа по обязательному образованию.

— Большие планы.

— Не больше, чем планирование операции по проникновению на базу врага. Нужно лишь учесть все факторы и каждое последующее действие будет как на манипуляторе.

Солнце полностью поднялось, начиная светить прямо в окуляры. Не хотелось никуда идти, особенно на базу, где сейчас наверняка очень шумно, так как Мико обещала привезти гитару. А тут так тихо.

— Кажется я начинаю понимать, почему ты сюда пришёл, — Оптимус слегка улыбнулся, позволяя себе такую небольшую слабость. Пусть и в компании бывшего врага, но… ему было спокойно и свободно именно с ним, не со Смоукскрином, а со Старфаером, да, убийцей, да, хладнокровным шарктиконом, но таким близким по искре, наверное. — Здесь очень спокойно.

— И красиво, — юнлинг приподнялся на локтевых суставах и слегка улыбнулся. — Такого на Кибертроне не встретишь.

— Твоя правда. Не думал, что тебе не противна эта планета.

— Каждый красив по-своему, будь это мир или насекомое, живущее в нём. На Земле много красивых мест, как и живых существ.

— Неужто хотел бы их коллекционировать?

— Я не Эрахнида или Шоквейв, чтобы заниматься подобным. Это мерзко. Убивать или запирать, чтобы любоваться. Но не думай, что я не убью, если этого не потребуется, — голос Старфаера на несколько кликов стал холодным и острым словно нож.

— Не сомневался. И всё же ты — не десептикон, — мехлинг повернул шлем к Оптимусу с уставшим выражением фейсплейта.

— Зато ты — натуральный автобот. Ищешь во всём хорошее, упрямо не замечая, что если в бочку мёда добавить ложку дёгтя, то всё равно это будет бочка дёгтя.

— А ты уже ознакомился с людской литературой, — Старфаер удручёно провентилировал, понимая, что легче умереть от местной фауны, чем донести какую-либо информацию до процессора этого бота. Упрямец.

Ещё немного полежав, убийца стал подниматься, понимая, что их наверняка скоро начнут искать, если уже не начали. Ещё немного понаблюдав, как светило этой планеты плавит скалы, он повернулся к нему спиной и направился к лифту, чувствуя, как медленно нагреваются дверцы.

— Спасибо, что не прогнал, — послышался чужой голос.

— Такую массу прогонишь, — двери начали закрываться, но Оптимус всё же услышал за их шумом тихое. — На следующий раз подберу музыку.

* * *

В главном зале, как и ожидалось, было шумно, слава Праймусу, это не ударило всей силой по аудиосенсорам сразу, иначе внеплановый осмотр был бы обеспечен, а следовательно и не очень приятный разговор с Рэтчетом. Вроде бы играла «Can You Feel My Heart» от «Bring Me The Horizon», хотя, учитывая, что Мико была далеко не профессионалом, то эта могла оказаться и другая музыка.

— О Смоуки! С добрым утром! — Мико как всегда всё замечает первой. Маленькая проныра.

— И тебя! Кстати, это случайно не Bring Me The Horizon?

— Она самая, — японка, взлохматив волосы, заиграла вновь, пытаясь не перегнать истинный ритм песни. Не все, естественно, слушали девочку, например Арси, которая о чём-то спорила с доктором, активно жестикулируя и иногда вставляя ругательства. К ней сегодня лучше не лезть, а то ещё станешь козлом отпущения на весь оставшийся день, а то и неделю. И всё-таки автоботы интересны не только из-за их узколобства, но и этой раскрепощённости и открытости для других, что часто становились причиной их поражения. Но всё же это никуда не делось.

Вот стихли аккорды, и беседа плавно перешла в другое русло.

— А у вас же были песни? — Мико вытащила шнур из гитары, начав быстро, но с некоторой аккуратностью, его сматывать.

— Да, но большинство из них на древнекибертронском, а на нём мало кто свободно говорит. Я вот, например, вообще из него ничего не знаю, — Балкхед потёр заднюю часть шлема, переглядываясь то с Бамблби, то со Смоуком. И, заметив это, дети также устреми свои взгляды на этих двух (в большинстве, конечно, на чёрно-жёлтого, ибо тот казался более знающим в этих вещах).

— «Я знаю только несколько простеньких предложений, и то не понимаю их», — Би для большей понятности поднял манипуляторы, став их скрещивать и мотать шлемом из стороны в сторону.

— Арси! Ты знаешь древнекибертронский! — Джек повернулся в сторону подруги, но услышал в обратную лишь красноречивый ответ из крика.

— Вот блиин. Значит мы не послушаем инопланетных хитов, — и тут Старфаер возмутился. Какого шарка! Они переспросили всех, акромясь его, и утверждают, что тут больше никого нет. Вот мелкие скраплеты.

— Кхм-кхм. А меня не спросили? — ну, всё, сейчас он им покажет. Не знает здесь этот язык никто, ага, счаз!

— А ты что, знаешь? — Раф с неким недоверием покосился на бота. Ну, если честно, их можно понять. Слишком дерзкий, стремящийся к подвигам юнец не сильно тянет на знатока столь древней "реликвии".

— Более чем. Меня ему обучали со дня активации, так что несколько текстов могу вспомнить, — Старфаер слегка улыбнулся, хитро отводя взгляд в сторону, тут же начиная искать в памяти самые интересные песенки. Большинство из них являлись восхвалениями Праймуса и его потомков, но даже среди всего этого фарса можно было найти произведения относительно нейтрального содержания. Большинство из них относились ко времени войны с квинтессонами. По рассказам Альфа Триона именно они создали их расу на основе КНК Предаконов, а то, что его корпус не отличался чем-нибудь экстраординарным — магия Праймуса. Но кое-что Старфаер никогда не забудет — смотреть на картину разными окулярами, только это помогает составить полный портрет действий, не меньше.

Нужная запись попалась практически сразу, ибо была его любимой. Последний раз он так публично пел перед учителем (да, он не соврал), а, учитывая изменения в голосовом модуле, совершённые исключительно ради маскировки, то неизвестно, как мелодия себя поведёт в таком… использовании. Слегка выпрямись, откинь шлем чуть-чуть назад для лучшей работы, проверка вокалайзера на погрешность и статику.

Ноты-точки, мягкие, но слегка резкие, отбивающие своеобразный ритм. Мягкие плавные линии, струящиеся, словно дорогая ткань. И слова, отдающиеся в процессор как какая-то клятва.

Для каждого из нас,

Большого и маленького,

Чем выше поднимаешься,

Тем больнее падать.

Притуши оптику, сосредоточься не на смысле, а на произношении, позволь времени течь сквозь тебя, стань её проводником.

Мы живем настоящим, но умираем за будущее,

С энергоном в венах и воздухом в груди.

Мы вступаем в войну, наши искры на линии огня,

Грязь с наших серво отряхнётся со временем.

Музыка стихает, насилие медлит,

Тьма наступает с заходом звезды.

Каждая строчка — подарок потомкам. То, что этот язык забыли, — есть кощунство, за что народ, возможно, и поплатился.

Любовь в лучшем случае — аромат вдалеке.

Сухую улыбку скрыл твой корпус,

Ночной воздух окутывает тебя своими пальцами.

Ты содрогаешься от далекого звука,

Звука ее голоса — сладкой симфонии,

Она звучит снова и снова, пока ты не обретаешь свободу.

Музыка стихает, насилие медлит,

Тьма наступает с заходом звезды.

Однажды он пел эту песню группе выживших, пытающихся сбежать от войны на дальние колонии, но не сумевших этого сделать из-за подорванных кораблей. Они не видели его знака, но нуждались в какой-то помощи. А что мог предложить двенадцативорновый спарк? Ничего. Только тлеющую в огне забвения музыку.

Чувствуешь ли ты пришествие нового дня,

Взбирающегося по восточному горизонту?

Они контролировали нас,

Но теперь мы будем сражаться.

Все и каждый

Начнут все сначала.

Что же, мы не оступимся,

Нет, мы не упадем,

Мы не сломаемся,

Нет, мы не согнемся.

Дезактив наступит

Неотвратимо, как ночь,

Мы не сбежим,

Нет, мы живем, чтобы драться.

С энергоном на манипуляторах,

С коленями в грязи,

Мы прорываемся к ним,

Мы приносим болезнь.

Музыка стихает, насилие медлит,

Тьма наступает с заходом звезды.

Ему семнадцать ворн. Война стала частью его актива, въелась как кислота, заполняя собой топливопроводы и перестраивая каждый алгоритм в процессоре. Море энергона на его манипуляторах, а на устах каждого его имя, произносимое со страхом. Клинок Каона, так его звали в народе. Некоторые верили, что он ни что иное, как злая сущность, с которой договорился Мегатрон взамен на щедрую жертву. Кто-то, что сбежавший член какого-то культа, коих развелось на Кибертроне в равном количестве с различными бандами. И лишь немногие знали правду. К этому времени его лицо стала полностью закрывать маска, сделанная из лучших материалов, прочных как сталь, но лёгких как воздух. Иногда казалось, что она уже приросла к фейсплейту, так как он даже спал в ней, всё ради безопасности. Его боялись, нет, это был ужас, ужас, который он сам сотворил, сотворил своими манипуляторами. И даже его собственный Альфа стал поддаваться этому. Старфаер часто наблюдал за ним, как тот, разговаривая с Саундвейвом, нередко говорил о возможном усилении безопасности. «Он не должен пробраться при включении», «Даже он не сможет пройти через такую защиту», «Создайте такого солдата, который сможет одолеть даже его». Монстр. Воплощение тьмы. Тот, кого боялся даже собственный создатель.

Чувствуешь ли ты пришествие нового дня,

Взбирающегося по восточному горизонту?

Они контролировали нас,

Но теперь мы будем сражаться.

Все и каждый

Начнут все сначала…

Оказывается в самом конце он полностью отключил окуляры. Мигнув пару раз они посмотрели на слушателей. Пару секунд стояла полная тишина.

— Вау… — Джек выпрямился, по-прежнему сидя на диване, и слегка приоткрыл рот.

— Смоук, почему ты сразу не сказал, что поёшь! — Мико, до этого завороженно смотревшая на бота, принялась быстро спускаться по лестнице, дабы поднять гитару, которую та забыла внизу. — Ты можешь… Балкхед, а на Кибертроне было много певцов?

— Немного, — ответил за него Старфаер, получив в ответ благодарный взгляд. — Большинство жили вдали от больших городов и не принимались обществом.

— Почему? — Джек слегка подвинулся, чтобы дать сесть Рафаэлю.

— Тогда были важны не порывы иск… души, а лишь умственная активность. Те, кому не посчастливилось появиться с подобным даром, либо заглушали его, либо уходили из города в мелкую общину таких, как они сами. Подобные маленькие поселения часто подвергались нападению со стороны как грабителей, так и местных.

— Местных?

— Некоторые считали их бессмысленными тратами ресурсов планеты, — Рэтчет, до этого стоявший за компьютером в стороне, обратил на группу внимание. — Хотя позже они играли большую роль в войне в качестве моральной поддержки обеим сторонам. Взять того же Клинка, был тем ещё… скажем так, плохим мехом, но песни сочинять умел.

— Ты про того пропавшего деса-киллера? — Старфаер решил не подавать виду, что ему было очень интересно. Шарк их дери, про него говорят! Его не забыли! Хотя, учитывая благодаря чему народная молва до сих пор жива, то…

— Кого? — Раф переводил взгляд то на Арси, то на Рэтчета.

— Клинок Каона, один из самых опаснейших противников, которых можно было встретить. Говорят, он был даже сильнее самого Мегатрона.

— Ого… а разве ведроголовый не должен был избавиться от такого? Он даже из могилы может выйти, но остаться на своём месте, да? — Мико немного потопталась на месте.

— Этого никто до конца так и не узнал. Слишком много загадок было связано с этим выродком, — только спустя секунду Рэтчет понял, что не сдержался и тут же попросил прощения.

— «Он убил его ученика и близкого друга», — ответил на немой вопрос ребят Би. Доктор, услышав это, лишь провентилировал.

— Я… не виню его, — искра Старфаера сжалась. — Он… я знал, что все эти убийства были совершены не с его подачи. Мне доводилось разговаривать с единственным выжившим после его прихода. После того, как пришло сообщение об отмене операции, он не только помог бедняге, но и отвёл его в дружественный лагерь.

— А разве не все десептиконы хотят вас победить? — Джек посмотрел прямо на Арси.

— Большая часть да, но… существовали исключения. Их, конечно, было мало, но и среди нас находились те, кто в итоге переходил под другой знак, так что… всё могло быть.

И тут разговор прервался яростными криками компьютера.

Примечания:

Всех с Новым годом. Вот вам подарок. Пусть Дед Мороз подарит мне кучу отзывов, а вам счастливого настроения.

Группа фанфика: https://vk.com/iotpahm