Узнавая тебя (гет)

Дисклеймер: Все персонажи и Вселенная Гарри Поттера являются собственностью Дж. Роулинг. Автор не претендует на владение какой-либо из этих вещей и не планирует никакого коммерческого использования. Все это просто выдумано для удовольствия и без каких-либо злых намерений.

Саммари: Спокойствие магического сообщества нарушено из-за катастрофического уменьшения популяции волшебников. Министерство Магии в панике выпускает закон «Принудительного бракосочетания», который гласит: «Граждане магического мира, выбранные Министерством, и наиболее подходящие друг к другу обязаны вступить в брачный союз». Что вы будете делать, когда вашим нареченным супругом становится самый ненавистный соотечественник? И вам, естественно, придется с ним встречаться.

От автора: Это мой взгляд на закон о бракосочетании, и это вроде как больше романтическая комедия, чем нечто иное. Основная моя задача была в том, чтобы сохранить все как можно более беззаботно, хотя от драмы никуда не деться, в этом я уверена. В целом, думаю, что это будет забавно. Героям больше не угрожает темная магия, а вместо этого нечто более мирское. Драмиона — мой любимый пейринг во всей вселенной ГП, и я заранее извиняюсь, если некоторые из тем в моей истории могут присутствовать в других фанфиках. Когда я поняла, что это мой любимый пейринг, я прочитала тонны произведений, и, естественно, было что то, что мне нравилось или не нравилось, и когда я думаю об этом, самые горячо любимые моменты неизбежно отражаются в моем творчестве. Я очень стараюсь учитывать это и не опираться на истории других авторов, естественно, за исключением некоторых распространенных тем. Надеюсь, у меня все получится.

Обновления будут случайными, постараюсь выкладывать, по крайней мере, один раз неделю. Я прошу, чтобы любые исправления грамматики/орфографии были отправлены мне в личку, а не в комментариях. Хотя хорошие и плохие отзывы приветствуются, я также прошу, чтобы отрицательные были хотя бы конструктивными.

А теперь, без дальнейших остановок, начинаем. Спасибо всем!

* * *

Узнавая тебя

Пять лет.

Многое может произойти за пять лет.

Люди встречаются.

Люди расстаются.

Люди меняют свое мнение и взгляд на вещи.

Люди влюбляются, выходят замуж, создают семьи... за исключением того, что ничего подобного не происходит.

Они думали — время все лечит. Они дали людям возможность оправиться от шока и разрушений Второй Магической Войны. Конечно, сразу после войны показатели были плохими, но это было ожидаемо. Так они себя успокаивали. Так они говорили себе еще в течение трех долгих лет прошедших после войны.

Людям просто нужно восстановиться.

Люди боятся брака, им страшно рожать детей.

Несмотря на перемены в мире, новый взгляд на ведьм и волшебников всех происхождений и сословий, люди оставались напуганными. Они были в ужасе от того, что может случиться со следующим поколением. На людей, больше всего пострадавших в результате последней войны, теперь была возложена ответственность, восстановить популяцию истощающегося магического общества. Ситуацию нельзя оставлять на произвол судьбы, если ее отпустить, всех волшебников Британии ждет полный крах.

Новое послевоенное министерство было полно разных лиц, более добрых, полных терпимости и знаний, на них возложили ответственность за принятие решений. Когда арифметические подсчеты были готовы и обсуждены с высшим руководством, те же лица должны были начать действовать. Решение далось им нелегко, никто не ожидал, что оно будет подобно ядерному взрыву, но этот взрыв необходим для сохранения волшебного сообщества.

Они давали людям еще пару лет на самостоятельное восстановление, но когда время прошло, а результата не последовало, собрали совет. Они препирались и кричали, протестовали и проповедовали. Совет заседал многие дни и многие месяцы, пытаясь найти другие способы, которые позволили бы получить эффект, необходимый для поддержания рождаемости волшебников и процветания волшебного мира. И вот, наконец, они нашли решение и объявили о нем людям.

1 августа 2003 года Министерство приняло Закон о Восстановлении, Возрождении и Вторичном заселении.

Он придет, чтобы прославиться, как и многие вещи, которые отменят в 2013 году: архаичное, нелепое спасение магического сообщества; Однако, если назовем вещи своими именами, то точное описание будет звучать как «Закон о браке по принуждению 2003 года».

Лифт дрогнул, неприятно скрипя, сообщая о прибытии на место. Он ненавидел этот этаж. Мерлин, как он ненавидел этот этаж. Признаться, было не так много раз, когда он был вынужден прийти сюда для решения рабочих вопросов, но неприятность каждого из них была гораздо существеннее, чем выполнение любых других повседневных задач.

Дверь кабины отъехала в сторону, открывая путь в коридор, который он язвительно называл «Закоулком Гриффиндуя». Кто-то за его спиной прочистил горло, простой звук, указывающий на то, что он закрыл проход, а остальным пассажирам лифта тоже нужно выйти, — он растянул губы в долгой утончённой насмешке, которая сразу позаботилась о маленькой щекотке в их горле. Сделав глубокий вздох, Драко ступил на второй уровень здания министерства магии, и со стальным взглядом, никуда не сворачивая, зашагал в направлении необходимого кабинета.

Офис авроров был не таким огромным по сравнению с другими отделами во всем здании министерства, но он был достаточно большим, чтобы быть пугающим. По крайней мере, для кого-то, кто не был Драко Малфоем. Для Драко нахождение здесь вызывало чрезмерное раздражение, вдобавок к его и так напряженному дню. Раньше он хотел здесь работать, даже вернулся в Хогвартс закончить обучение, все-таки последний учебный год. Удостоверился что набрал все необходимые курсы, подтянул оценки по предметам, где ему не хватало баллов.

Забавно, насколько может быть проще в школе, где тебя недостает безумец, обосновавшийся в вашем доме, и угрожающий убить вас и вашу семью, если ты не убьешь всех, у кого есть хоть малейшее расхождение с ним во взглядах; Бесценный опыт. Все это пробуждало в нем что-то, желание стать лучше, необходимость компенсировать прошлые грехи. Драко думал, что его знание заклинаний, как светлых, так и темных, навыки работы с зельями и просто его опыт на другой стороне медали, будет ценным и востребованным ресурсом для департамента авроров. Некоторые члены министерства тоже так думали, однако глава аврората, был категорически не согласен. Даже несмотря на то, что его оценки были намного лучше, чем у святоши Поттера, и вряд ли стоит вообще упоминать Уизела. Об этом человеке Драко даже думать не хотел. Самое любезное объяснение, которое ему дали, было то, что другие не смогли бы сосредоточиться на своих задачах и миссиях с ним на хвосте, потому что, он все еще был символом предательства или кем-то «вроде того».

Так много вторых шансов.

Итак, вот он. Стоит перед дверью со стопкой папок, зажатых в руке, как всегда безукоризненно одет, сильный и непримиримый в своих решениях, в качестве Директора по внутренней и внешней политике Департамента Международного Магического Содружества, подразделения организации Международных Магических Торговых Стандартов, отвечающий за добычу и распределение ингредиентов зелий с акцентом на редкие или опасные материалы. Это было длинное и вычурное название, возможно, для самой скучной работы в мире. Конечно, раз в месяц он отправлялся в командировку, чтобы найти или проконсультировать сборщиков на месторождениях некоторых особенно ценных ингредиентов, и это всегда было очень увлекательно. Но в оставшемся огромном множестве дней он просто застрял, заваленный по уши отчетами, заявлениями и прочим грипогрифьем дерьмом, которое сводило его с ума.

Драко вздохнул, подняв костяшки пальцев, чтобы постучать по тонированному смотровому стеклу двери, прямо под большими жирными буквами, которые гласили: «СПЕЦИАЛИСТ ПО ЗАЩИТЕ ОТ ТЕМНЫХ СИЛ».

— Войдите, — резкая команда была слегка приглушена перегородкой между комнатами.

Его привычная ухмылка рефлекторно появилась на лице, он очень хорошо знал свою работу. Придав ручке грубый поворот и толкнув дверь, он вошел в кабинет скромных размеров. Как только он перенес свой второй полированный ботинок через порог, его нахальная ухмылка растворилась в очаровательной снисходительной улыбке.

Драко взглянул на женщину за письменным столом, на котором вокруг нее лежали штабеля бумаг, в навязчиво-аккуратных стопках. В центре стола мертвым грузом красовалась гравированная медная табличка, с торчащим из-за нее пером, строчащим как сумасшедшее на длинном куске пергамента, верхняя часть которого тянулась через край стола и, извиваясь, щекотала ковер на полу. Она даже не удостоила его взглядом, никак не отреагировав на его появление.

Драко позволил двери громко захлопнуться за своей спиной, внезапный удар напугал ее, заставив подскочить на месте и выпрямиться. Кончик ее пера отскочил, разбрызгивая чернила на ее работу. Его улыбка превратилась в ослепительный оскал, во все тридцать два зуба.

— Добрый вечер, Грейнджер.

— Малфой.

Взгляд Гермионы выглядел скучающим, хотя на самом деле это была одна из многих, тщательно спланированных масок, которые она использовала последние три года, чтобы попытаться снести как можно более безболезненно его нежелательное присутствие. По правде говоря, уровень ее раздражения был уже около 8 из 10, и Драко Малфой был последним человеком, которого она хотела бы лицезреть до конца своей рабочей смены.

Прогулочным шагом он дошел до массивного стола из красного дерева, очаровательно улыбнулся, и бесцеремонно бросил довольно увесистую стопку папок, ровно на то место, где она деликатно размахивала своей палочкой, пытаясь убрать размашистую кляксу и спасти свой отчет.

— Ты выглядишь как выжатый как лимон. Тяжелый день, дорогуша?

Драко получал удовольствие, издеваясь над ней и наблюдая за тем, как она сжимает губы в тонкую линию, а левый глаз дергается от такой нежности.

Гермиона села ровнее и спокойно убрала волшебную палочку обратно в рукав. Она сложила руки поверх документов, что он принес, и выдала ему свою самую профессиональную улыбку, которую только смогла изобразить, для кого-то, чью шею мечтала свернуть.

— Совсем нет, Малфой, но спасибо за беспокойство.

С яркой усмешкой, играющей на его лице, он плюхнулся в мягкое кресло напротив, устраиваясь поудобнее:

— Да я не беспокоюсь, просто интересно. Кого я должен благодарить за твой потрепанный вид? Обожаю, когда ты так выглядишь: напряжена, измучена бесчисленными тайнами, которые, как и всегда, не в состоянии решить. Боюсь, я стал сильно занят, выполняя задачи реальной важности, что не могу посещать тебя чаще, как раньше, чтобы напоминать тебе, где твое место в этой большой системе, — если такое возможно, его улыбка расплылась еще шире, когда ее глаз снова дернулся.

«Что ж, это было довольно... грубо, с его стороны»

Она досчитала в уме до десяти, но прежде, чем успела ответить, он поднял ноги на край ее стола, вальяжно располагаясь. На этот раз она считала до тридцати, мерзкий блондин просто издевался над ней, как нахальный кретин, не напрямую... но издевался. Ей понадобилось время, чтобы окинуть его, как ей казалось, холодным взглядом. Он смотрел на нее насмешливым и веселым взглядом, но она разглядела морщинки вокруг его глаз. Усталость? Стресс? Ее это не сильно волновало, но независимо от причин, для него эти визиты тоже стали поводом, для нынешнего состояния.

Гермиона знала, что частенько становилось его грушей для битья, и за все это время уже привыкла к тонким подколкам. Обычно, они хотя бы как-то были завуалированы. Он довольно редко приходил к ней с таким вопиющим проявлением агрессии, и когда такое бывало, она сразу кожей чувствовала, что случилось что-то плохое. Ей придется узнать, чем обусловлено его пафосное поведение и из-за чего он на нее взъелся. Она разузнает это позже через связи в его Департаменте, и потом отплатит ему той же монетой. А пока, она заставила себя улыбнуться, игнорируя его явные попытки вывести ее из себя.

— Ах, — она положила руку на один из его туфель, в месте, где его лодыжки пересекались у нее на столе, ­— а я только обрадовалась, что ты наконец-то неизвестно каким магическим образом развил способности одновременно испытывать сочувствие и человеческое сострадание. Но, видимо позабыла, что такие эмоции являются признаком разумных млекопитающих, а не несчастных интеллектуально обделенных членов семейства Куньих. Моя ошибка.

Гермиона так сильно спихнула его ноги со стола, что кресло откинулось назад на две ножки, а его руки и ноги взмыли вверх, в попытке сохранить равновесие, пока он не приземлился обратно на ковер.

Пальцы Драко вжались в подушки подлокотников, когда он удостоверился, что его кресло снова обрело устойчивость. Он зарычал, скрипя зубами, прежде чем возобновить свое естественное состояние нахальной насмешки:

— Хватит любезностей. Уже поздно, и я хочу домой. Подпиши, эти чертовы бумаги, и я пойду.

Она беззаботно открыла самую верхнюю папку, глядя на печать:

— Возможно, я смогла бы закончить и раньше, если бы ты не приперся так поздно.

Драко уже достиг пика раздражения от этой близости, гораздо раньше, чем обычно. Он оттолкнулся, встал на ноги, и начал расхаживать по ее небольшому кабинету. Заложив одну руку в карман своих брюк, он подошел к центральной книжной полке, в которой было несколько эталонных фолиантов: — «Выявление проклятий, Обезвреживание, Карантин и Вы!» — Вместе с личными предметами и безделушками этой невыносимой сучки, которая читает его предложение о новой поставке некоторых наиболее редких ингредиентов, используемых ею в своих зельях ради помощи бесполезным аврорам в их поисково-спасательных операциях. Драко вытащил волшебный снежный шар с верхней полки, с удивлением приподняв бровь, обнаружив в нем Квиддичное поле Хогвартса с несколькими крошечными точками красного и зеленого цвета, неистово рассекающих воздух, несмотря на бушующий каскад фальшивого волшебного снега.

— Грейнджер, я думал, тебе не нравится квиддич.

Он прищурился, пытаясь понять, являются ли члены команды конкретными людьми, или просто представляют разные цвета факультетов. Любопытный взгляд сменился гримасой, когда ему пришла мысль, что он может разглядеть имя «ПОТТЕР» на одной из красных развевающихся накидок.

— Мне не нравиться. Это поистине варварская игра, замаскированная под спорт, которая создает ненужное соперничество между людьми, которые в отсутствии оной общались бы намного лучше, — решительно ответила Гермиона, царапая свою подпись на одном из пергаментов, прежде чем закрыть папку и перейти к следующей.

— То же самое можно сказать о любом виде спорта.

Драко снова посмотрел на безделушку, его мозг улавливал крошечные надписи, пока не понял, что это была реальная сцена одной из игр Слизерина против Гриффиндора, в которой он участвовал несколько лет назад. Он фыркнул и злобно потряс снежный шар еще раз, так что заколдованные снежинки и крошечные люди внутри закружились с новой силой, перед тем как поместить его обратно на полку:

— В любом случае, Грейнджер, я польщен, что ты сохранила сувенир на память обо мне. О моих летных способностях всегда было много разговоров среди женской половины нашей школы. И я не удивлен, что даже такой книжный червь как ты, был впечатлен. Как это не прискорбно.

Сначала она понятия не имела, о чем он болтает, но когда подняла глаза, увидела, как он ухмыляется над ее снежным шаром и не смогла сдержать смеха. Это сразу привлекло его внимание, и он нахмурился:

— Взгляни на шар поближе, Малфой. И подумай, очень усердно, — она уточнила, видя его явное нежелание делать именно это, и продолжила подписывать заявления, — это заключительная игра сезона. В тот год наш факультет одержал победу в игре и вышел с кубком на поле.

Она могла представить, как глаза Драко расширяются, когда она обрисовывала эту картину. Гермиона была уверена, он прекрасно помнил эту игру. В ее тоне читалась насмешка, но она не могла ее сдержать, точнее не хотела:

— Вы с Гарри оба заметили снитч и летели почти вровень, ноздря в ноздрю. Локти. Каблуки. Кулаки. Если я не ошибаюсь, вы даже умудрились подраться, один пытался спихнуть другого, стараясь схватить мяч и одержать победу. У тебя практически получилось. Ты почти коснулся кончиками пальцев маленьких трепещущих крыльев, на секунды опережая Гарри. Крылышки уже были готовы закрыться, как вдруг БАМ! Бладжер сметает тебя в сторону, благодаря игроку вашей собственной команды. Тебя увезли в лазарет, Гарри поймал снитч, а остальное, как говорится, уже история, — машинально добавила она, — в тот год, я получила его на рождество от Рона.

Гермиона подошла к Драко, в его глазах пылал огонь, он был готов взорваться изнутри.

— Ходили слухи, правда, Малфой? Неужели Эдриан Пьюси? Я не люблю сплетни, ты же знаешь, но все девочки болтали об этом. Он запустил в тебя бладжер потому, что ты кувыркался с его подружкой...

— Грейнджер, лучше смотри в свои книжки. Они кажутся твоими единственными друзьями, и не содержат разного рода бреда, хоть и не помогают тебе развить твои скудные знания правил хорошего тона, — предупреждающе рыкнул он.

— М-м-м, так значит, ты не спал с его девушкой?

— Подписывай уже эти сраные бумажки.

Гермиона посмотрела на него, указывая жестом на последнюю пару документов, но не смогла отвести глаз от его пылающего лица, совершенно не скрывая своего удовольствия от победы в перебранке.

— Мне кажется, твои подружки слишком много болтают...

Драко стиснул зубы и так крепко сжал кулаки, до белизны в костяшках пальцев. Конечно, он не спал ни с одной из девушек своих школьных приятелей. Возможно, у него было много недостатков, но обман не входил в их число. Он категорически отказывался заводить какие-либо серьезные отношения в школе, хотя ни для кого не секрет, что он частенько потакал некоторым особым бонусам взаимоотношений. Как бы то ни было, подонком он не был. Девушки, о которых говорилось, были именно такими, не говоря уже о том, что ни одна девчонка не стоит неприятностей, которые могут возникнуть, уведи ты подружку у своего товарища. Он никогда не признается в этом, естественно, у него была репутация, которую он должен был поддерживать... скандальная, глупая школьная репутация, но тем не менее.

Правда это или вымысел, он знал, что ей на самом деле плевать, поэтому он просто проигнорировал намек:

— Документы. Грейнджер.

Гермиона потеряв к истории всякий интерес, продолжила строчить свою подпись:

— Да, да, я почти закончила, скоро пойдешь домой. Это последний, — подожди. Стоп, подожди минутку, — ее брови опустились, и глубокий хмурый взгляд стер с лица все веселье. Несколько раз пробежав глазами по тексу, она вспыхнула, и уставилась на блондина, все еще мелькавшего вокруг сувениров, — ты пересмотрел мой запрос.

— Как правило, это случается с документами, переданными на рассмотрение. Боюсь, я не запомнил все твои десятки просьб, это какое? — Драко точно знал, на какой документ она смотрит, и, хотя с одной стороны он внес изменения из вредности, а с другой потому что это требовалось с профессиональной точки зрения. К тому же, он сделал ей действительно стоящее предложение.

— Не подсовывай мне это дерьмо, Малфой.

Гермиона была уверена, он провоцирует спор, и делает это специально:

— Кровь Ре-эма. Ты предлагаешь заменить удвоенным количеством крови Саламандры. Невозможно заменить кровь Ре-эма, и ты это прекрасно знаешь!

Драко закатил глаза и, скрестив руки на груди, прислонился к книжной полке:

— Ты сможешь, и ты это знаешь. Даже не пытайся убедить меня в обратном. По зельям ты всегда дышала мне в спину, а мы оба знаем, что я был лучшим в классе.

— Но это не одно и то же! — Она указала на бумаги, лежавшие перед ней, сжимая губы от недовольства, — ты не можешь просто взять и поменять их! Аврорам нужна дополнительная сила и выносливость, когда они отправляются за артефактами. И я не готова так просто согласиться на то, что поставит под угрозу их безопасность, из-за того что ты хочешь сэкономить несколько галлеонов!

— Несколько галлеонов? — Драко разбушевался — деньги здесь не причем, женщина! Ты хоть представляешь, как тяжело раздобыть кровь Ре-эма, хотя бы одного — не причинив ему вреда, а двоих — избежав убийства? Кроме того, есть одна маленькая проблемка, сначала Ре-эмов нужно найти. Что-то я не наблюдаю тебя в экспедиции по их разведению, вместо этого ты сидишь тут и разглагольствуешь, так что, пока они не стали доступнее, ты просто заменишь этот ингредиент.

— Черт побери, Малфой! — Гермиона хлопнула руками по столу, вскочила на ноги и возмущенно прикрикнула, — я думала, мы это уже проходили! Я знаю, что я тебе не нравлюсь, но это жизни людей, а ты играешь ими, когда отказываешь в такой простой просьбе!

— Увольте! Как будто это из-за тебя, — Драко фыркнул, разозлившись на то, что она вздумала усомниться в его профессионализме из-за личных обид.

Пыхтя от гнева, он подошел к ее столу, яростно указывая на нее пальцем:

— Только потому, что тебе не нужно учитывать затраты всего что ты просишь, не означает, что у меня есть такая же привилегия! Все, под чем я подписываюсь, снабжая твой глупый ничтожный отдельчик, приходит к тебе, по сути, совершенно бесплатно, хотя ГДЕ-ТО в этой цепочке мы все равно должны заплатить: нашим разведчикам, которые нашли и обезопасили районы, содержащие ресурсы; нашим сборщикам, за то, что они пошли и собрали все ингредиенты как можно более тщательно и продуктивно; нашим зельеварам которые оценивают качество всего, что мы закупаем! А твои авроры даже не обеспечивают их безопасность, которая так необходима для добычи чего-то настолько редкого, как кровь Ре-эма, потому что слишком заняты, просиживая свои задницы в офисе или бегая на побегушках у своего идиота начальника. Ты будешь использовать кровь Саламандры, или вообще ничего, — он подался вперёд, презрительно скривив губы, наклонившись гораздо ближе к ней, чем в начале своей гневной тирады.

Гермиона угрожающе прищурилась. Первым желанием было плюнуть в него чем-то ядовитым, но ей был действительно нужен этот ингредиент. Она не хотела уступать, теряя все шансы на его получение, тем самым доставив удовольствие от своего поражения этому нахалу, стоящему напротив. Ее ноздри раздувались от частого и тяжелого дыхания. Ведьма старалась охладить свой пыл и говорить разумно:

— Ты не можешь заменить его — в неравной степени.

— Поэтому я удвоил количество крови Саламандры, увеличивая мощность зелья, которую оно потеряло бы из-за разницы ингредиентов, — сказал он, будто разговаривая с первогодкой.

— Это не одно и то же, чертов ты болван! — очень сложно сохранять хладнокровие, она постаралась сделать свой ответ столь же снисходительным. — Саламандра — ящерица, а Ре-эм — бык — да, многие их магические свойства очень похожи, но их не следует считать взаимозаменяемыми! Я понятия не имею, как последствия замены могут отразиться на зелье и это не та работа, в которой приветствуются эксперименты!

— Ну, тогда твоим дебилам аврорам придется — либо учиться самостоятельно делать свою работу, либо, наконец, слезть с твоей шеи, когда ты сваришь это гребаное зелье, используя то, что я тебе даю!

Гермиона запнулась, на долю секунды — он что, только что похвалил ее знания? Она покачала головой, сжимая ненавистный пергамент в руке и тыча им Драко в лицо:

— Это не обсуждается, Малфой!

Драко зарычал, глядя на бумаги, которыми она махала:

— Ты права, НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ. Ты или согласна или нет, — он подхватил остальные папки с документами с ее стола и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета, еще раз громко хлопнув дверью.

Эта Мерлином забытая женщина всегда найдет способ подействовать ему на нервы, а сегодня он не был на это настроен. Был еще только четверг, и слава всевышнему за то, что они пересекались всего один день в неделю. Драко предпочел закончить рабочую пятидневку не так напряженно, как она началась. В последнее время бухгалтерия подвергала его гонениям, как будто у них нет других забот, кроме того, чтобы превращать его жизнь в сущий ад. Они всегда жаловались на его документы, игнорировали его отчеты, а также предложения сократить расходы, — например в части партнерства с Авроратом по вопросам безопасности.

У Драко было несколько идей по упорядочению дел между ведомствами, дабы повысить прибыльность и безопасность министерства, но все игнорировали его, просто ссылаясь на его лживость и подлость. Точно так же, как это делали с тех самых пор, как он стал частью команды и на протяжении последних нескольких лет. Он был достаточно уступчив по отношению к внутренним запросам, хоть это было и не дешево. Он надеялся, что будет управлять своим отделом и своей командой в рамках бюджета, но как оказалось, и что самое дерьмовое, никто кроме него не придерживался этих же стандартов. Это напоминало ему школьные годы или нахождение под каблуком своего отца. Они подключили его к особой роли ожидая, что он сыграет ее в угоду абсолютно каждому, но полностью игнорировали любые его попытки внести вклад на благо общего дела, и в целом коллеги очень преуспели в своих начинаниях.

Ну что ж, прекрасно.

Если это то, чего все от него хотят, отлично. Он будет играть свою роль, блокируя поток ресурсов сильнее, чем задница Грейнджер. Это прольет хоть какой-то свет на то, сколько финансовых махинаций проходит в Министерстве не замеченными... или если хотя бы кто-нибудь, блядь, наконец послушает его и посмотрит на отчеты.

Драко прошел через офис обратно к лифту, игнорируя любопытные взгляды коллег. В ожидании этого чертова лифта он массировал переносицу, тихо обдумывая серьезную проблему этой ведьмы. И хотя он был рад, что их встречи стали не такими частыми, в данный момент он не мог выкинуть ее просьбу из головы. Он не хотел признавать ее правоту насчет сопоставимости двух ингредиентов. Кровь Ре-эма мощнейший ингредиент в сравнении с кровью Саламандры, и даже несмотря на схожие качества, она не будет истинной заменой для первого. Он был уверен, что может придумать что-то еще, что было бы похоже на то, что ей нужно, используя не только кровь Саламандры, но даже для этого потребуется хотя бы часть крови Ре-эма...

— Малфой! Подожди!

Он обернулся, небрежно заглянув через плечо и увидел взлохмаченные кудри бежавшей к нему Грейнджер с зажатым в руке документом и довольно кислым выражением на лице. Он проигнорировал прибытие лифта и с презрением повернулся к ней:

— Уже поздно, надеюсь, у тебя есть уважительная причина, раз ты вынуждаешь меня пропускать лифт?

Гермиона фыркнула и снова подсунула ему документ, раздраженно постукивая пером в другой руке о свое бедро:

— Мое встречное предложение.

Не зная чего ожидать, Драко выхватил пергамент из ее плотно зажатой руки и пробежался глазами по странице. Он увидел, что она добавила одну четвертую часть от своего первоначального заказа крови Ре-эма в дополнение к его предложенному количеству крови Саламандры, и понял, что они оба пришли к одному и тому же заключению. Он спрятал свою ухмылку; Да, были причины, по которым Гермиона Грейнджер наступала ему на пятки в продвинутых зельях. С коротким кивком он позаимствовал ее перо, внес изменения в своем документе и передал ей на подпись, в тех местах, где это требовалось.

— Ну, ладно. Приятно иметь с тобой дело, Грейнджер, — он приторно улыбнулся, заправляя бумагу в одну из папок.

* * *

Пятница. Наконец-то. Что за адская неделя.

Гермиона отбросила волосы назад, просушивая их полотенцем, рассматривая в зеркало свою слегка порозовевшую кожу. Сейчас у нее было особенно трудное время. Помощь аврорам с идентификацией проклятого браслета замешанного в нескольких покушениях в южной части города, и хотя им удалось, наконец, обезвредить и взять под стражу часть драгоценностей, лучше себя она чувствовать не стала. Тяжело вздохнув, она повесила полотенце на дверь ванной и, стащив второе полотенце, которое было замотано вокруг тела, повесила его в сушилку. Бросив на себя оценивающий взгляд через запотевшее после душа зеркало, она быстрым шагом прошла в спальню, чтобы одеться для еще одного скучного дня. Пока она скользила пальцами по свежему набору нижнего белья, ее прервал резкий стук в окно, отвлекая от забот повседневной жизни.

Взглянув на часы у кровати и поняв, что еще довольно рано, она повернулась к маленькой тени, развевающейся за окном.

— Что, скажите на милость, происходит…

Как только она открыла раму, крошечная министерская сова проскользнула с письмом, на котором фиолетовым кружочком воска была вытеснена личная печать Министра. В одно мгновение, любопытство превратилось в страх. Что бы это ни было, оно не может быть хорошим. Обычная корреспонденция министерства всегда доставлялась с официальной печатью, но письма, поступающие непосредственно от Кингсли, как правило, требовали незамедлительного внимания, и часто вызывали беспокойство.

Гермиона осторожно взяла письмо у маленькой птички, подала ей лакомство, которое держала возле окна, и отправила сову назад, прежде чем плюхнуться на край своего матраса с письмом в руке. Она покрутила его несколько раз, примеряя вес и еще больше нахмурилась. Набравшись старой доброй Гриффиндорской смелости, она надломила печать и развернула пергамент.

На самом деле в свертке было два письма. Первое, что попалось ей на глаза, было адресовано лично ей, от ее друга, министра Кингсли Бруствера.

«Гермиона,

К этому письму прилагается законопроект, который на сегодняшний день вводится в действие, и затрагивает лично тебя. Так как это очень важно, я чувствую необходимость уведомить тебя помимо наших профессиональных отношений, а как твой друг, одной из первых немногих людей, которым я рассылаю информацию до ее официального объявления сегодняшним утром, и чтобы она поступила тебе лично от меня. Уведомление, последующее за моим письмом, будет доставлено подавляющему большинству других ведьм и волшебников к тому моменту, когда ты придешь сегодня в офис. Когда ты прочтешь это письмо, пожалуйста, пойми, что я с тяжестью на сердце согласился с этим решением. Я до последнего боролся за любую другую возможную альтернативу, но другого выхода нет.

Я знаю, что не должен просить тебя держать эту информацию в тайне, до сегодняшнего объявления, но, пожалуйста, пусть это останется конфиденциальным, так как разглашение вызовет волнения. Прошу твоего прощения и надеюсь, что останусь в твоем сердце как добрый друг и после сегодняшнего дня. Если тебе что-нибудь понадобится, пожалуйста, приходи.

С уважением,

Кингсли»

Гермиона сглотнула и неуверенно посмотрела на письмо, ее руки начали дрожать где-то вскоре после прочтения первой строки. Новое министерство, которым так усердно руководит Кингсли, стараясь быть справедливым, не то что бы совсем запуталось, но и не процветает, так как он того бы хотел. После двух волшебных войн и многолетнего конфликта люди все равно сопротивляются переменам, даже если эти перемены пойдут на общее благо, и она знала, что он все еще борется с некоторыми членами Совета. Но она верила, что ее друг будет принимать только те решения, которые будут наилучшими для всех них.

Тогда почему же она так боится переворачивать страницу?

— Да брось, — сказала она себе с воодушевлением, — что такого ужасного может там быть?

Не позволяя себе больше колебаться, она перевернула на следующую страницу, сразу же встретив печать министерства, украшающую верхушку документа.

«Уважаемый гражданин Магической Британии,

Как всем нам известно, послевоенные времена могут быть трудными и тяжелыми. Это не удивительно для такого общества, как наше. Мы чувствуем растущее напряжение, двигаясь вперед, к более могущественному и лучшему государству. В течение некоторого времени мы озабочены тем, что не наблюдаем нормального уровня роста населения, которое необходимо для надлежащего развития и процветания нашего сообщества.

Как ваше Министерство, мы проводили исследования тенденции роста, чтобы определить, развитие в ближайшем будущем, чтобы удостовериться, что мы останемся здоровой и стабильной волшебной нацией и, к сожалению, обнаружили, что своим развитием не доходим до показателей минимальных норм, которые необходимы для поддержания стабильного уровня роста населения.

Мы направили это письмо сегодня, в пятницу, 1 августа 2003 года, чтобы официально уведомить вас о принятии «Закона о Восстановлении, Возрождении и Вторичном заселении» (именуемый далее «Закон»). В соответствии с этим Законом все холостые и не замужние волшебники и волшебницы, а так же пары состоящие в браке, в возрасте от 20 до 40 лет, по состоянию на эту дату, будут подготовлены для участия в восстановлении нашего сообщества.

Для Одиноких лиц: мы провели исследования с помощью лучших в волшебном мире Нумерологов совместно с нашими партнерами в Научном отделе Магловедения, чтобы определить соответствующие способы восстановления, объединив в пары незамужних граждан в целях создания наиболее оптимальных соответствий для воспроизводства. Определяя с точки зрения индивидуальной/семейной истории, включая, но не ограничиваясь такими критериями как: наследственные сильные и слабые стороны, социальный статус, доход, физическое и психическое здоровье.

Мы очень напряженно работали, чтобы сопоставить отдельных лиц с соответствующими партнерами, с тем чтобы создать наилучшие шансы на выживание общества в эти тяжелые времена. Мы понимаем, что для вас, как для индивидуума, это может стать причиной оспорить наш выбор, но, пожалуйста, поймите, что решения принимаются в интересах всей Волшебной Британии в целом, и они также не подлежат обсуждению.

Вам и вашему установленному партнеру будет предложено несколько вариантов церемонии бракосочетания и будет выделено максимум три года с момента бракосочетания, чтобы подготовить, по крайней мере, одного потомка для интеграции в наше общество.

Пожалуйста, ознакомьтесь с прикрепленным бланком, в котором обозначена дата и время встречи, на которой вы сможете встретиться с вашим будущим супругом. Так же поговорить с консультантом и задать любые вопросы, которые могут у вас возникнуть.

Для Замужних лиц: в соответствии с нашей потребностью в повышении численности магического сообщества, на супружеские пары попавшие в указанную выше возрастную группу, возлагается обязанность воспроизвести на свет, по крайней мере, одного потомка для интеграции в наше общество. На производство будет выделено максимум три года с момента принятия Закона, если на текущий момент у пары нет детей или они не зачаты. Пожалуйста, поймите, что принятые меры соответствуют нашим наилучшим интересам в целом, и они также не подлежат обсуждению.

Пожалуйста, ознакомьтесь с прикрепленным бланком, в котором обозначена дата и время встречи с консультантом. На собрании вы сможете задать любые вопросы, которые могут у вас возникнуть.

Для всех наших граждан: Мы ценим Ваше полное сотрудничество в этом непростом вопросе. Пожалуйста, учтите, что все вы будете известны как герои за ваш вклад в развитие общества в это непростое время.

С уважением,

Кингсли Бруствер

Министр магии»

Документ, который был вложен за основным письмом, представлял список контактных данных. Так же ее актуальная идентифицирующая демографическая информация, а чуть ниже, были указаны дата и время встречи:

Пятница, 1 августа 2003 года, 10:00, здание Министерства 5-й уровень, Международная Магическая Канцелярия, Зал заседаний 3.

Она прочла письмо. Вероятно, она прочла его более дюжины раз, всего за несколько минут, все еще пытаясь понять, что там написано. Действительно ли там написано то, о чем она подумала? Министерство накатало закон, чтобы создать общество для производства потомства? Закон о принудительном бракосочетании с принуждением людей рожать детей… вот что это. Вот и все, закон с причудливым названием, чтобы отвлечь внимание и уйти от реальности того, насколько это было архаично!

Было много эмоций, которые она испытала, пока читала это письмо: страх перед вступлением в брак, отвращение к тому, что Министерство магии считает, будто имеет право навязывать такую вещь своим гражданам, возмущение и мысли о том, что она хочет все бросить и послать в далекие дали:

— Мерзавцы, черт бы их побрал!

Гермиона чувствовала, как кровь пульсирует и стучит в висках и знала, что если посмотрится в зеркало, увидит, как вспыхнули щеки от злости при мысли, мелькавшей в голове. Она бросила взгляд на прикроватные часы — четверть седьмого — никого еще не будет в офисе, но что-то подсказывало ей, что Кингсли… скорее всего, будет ждать ее. Гермиона с небольшим усилием сложила письма обратно, собрала мысли, оделась и устремилась к Министерству, чтобы поговорить со своим другом.

* * *

Драко гневно вышагивал по коридору, прямо к кабинету министра, не смотря по сторонам. Все его внимание сосредоточилось на письме, которое он держал в руке, а не на происходящем вокруг. Именно из-за этого, он чуть не врезался в знаменитого очкастого аврора.

— Разуй глаза, Малфой.

Комментарий был строгим, но не слишком резким, голос казался раздраженным, но не обязательно на него. Драко чуть глаза не сломал, повторно читая письмо, снова и снова, пока не встретился взглядом с зелеными глазами Гарри Поттера.

По работе они практически не пересекались, ну, по крайней мере, за последние несколько лет, когда достигли взаимопонимания до такой степени, что перестали постоянно соревноваться и пытаться убить друг друга. Как факт, ему было гораздо легче работать с мальчиком-который-к-сожалению-выжил, ведь он лицезрел всего раз месяц, а то и реже, нежели с Грейнджер, которую ему приходилось навещать, минимум дважды в неделю, а то и чаще. Но самое занятное было то, что даже в своей повседневной жизни, полной откровенно недоверчивых и грубых людей, он старался брать все, что сможет получить. Очень утомительно быть такой занозой для всех, впрочем, он соврал бы, если бы сказал, что не наслаждается, раздражая брюнетку, чтобы увидеть ее реакцию, а также обеспечить себя хорошо знакомым чувством изо дня в день.

— Поттеры, — он просто приветствовал их и, наконец, осмотрелся.

Поттер был со своей женой, оба выглядели усталыми и сердитыми, было еще несколько других людей, кружащих вокруг зоны ожидания перед закрытой дверью министра. Это была еще одна деревянная дверь с идиотским тонированным стеклом — как будто это действительно помогало обеспечивать конфиденциальность — и она было явно заглушена и заперта. Он ничего не слышал, но смог разглядеть за стеклом какие-то отчаянно движущиеся фигуры.

Блондин вопросительно изогнул бровь, и он снова повернулся к аврору:

— Кто там срывается на Бруствера?

— Гермиона, — ответила Джинни, сложив руки на груди. — Мы приехали сюда вскоре после нее.

Гарри добавил:

— Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она войдет и захлопнет дверь. Она там уже как минимум час.

Драко нахмурился, взглянул на дверь, потом вернулся к рыжеволосой ведьме, которая всегда относилась к нему с опаской. Она, как ему казалось, никогда не знала, чего от него ожидать. Возможно, если бы он не изводил ее мужа и брата так сильно, как он это делал, они бы может даже и поболтали про ее последние выходки в «Холихедских Гарпиях», но он изводил, поэтому и не общались.

Он поднял письмо с бланком встреч, чтобы проверить:

— Я так понимаю, вы тоже их получили?

Гарри кивнул и сел на один из соседних стульев, наконец-то поняв, что женщина, бушующая в офисе Кингсли выйдет не скоро:

— Да уж, что за х…

— Гарри!

— Куча хлама, — исправился он, — и за это мы боролись. Подписываемся на племенную ферму.

Драко посмотрел на мужчину, который сидел через несколько стульев от него. Возможно, его поведение было обусловлено тем, что еще слишком рано что бы быть паинькой, но видеть такое откровенное пренебрежение Поттера к указам министерства — для него, Драко Малфоя, да и для всех прочих людей было редким зрелищем. — Представляю, какой это удар по яйцам — для тебя, — он даже не вздрогнул от сверлящего взгляда, который направил на него Поттер, просто пожал плечами и удобнее устроился в кресле, — я серьезно. Браки по договоренности совсем не новинка для министерства, а также для многих старинных семей. Спроси свою жену, если мне не веришь.

— Наша семья не полагалась на договорные браки в течение долгого времени, Малфой. В отличие от вашей, — Джинни даже не попыталась скрыть отвращение в голосе, — где людей женили по политическим соображениям и ради глупой идеи «чистоты крови».

— Почему ты здесь? — вмешался Гарри, до того, как эти двое начали бы перепалку.

Он уже и так был раздражен тем фактом, что все это происходит, и сегодня так не хотелось иметь дело еще и с их соперничеством. Хотя уведомление не взволновало его так же, как ведьму, которая уже почти 90 минут, буянила в кабинете. Он чувствовал, что есть что-то неправильное в том, что касается времени и сроков, в таком важном вопросе, как создание семьи.

— Как и у вас, Поттер, у меня есть вопросы, и я предпочитаю обращаться к первоисточнику, ­— ответил Драко, вытянув ноги перед собой, — а может быть, даже скажу спасибо.

— О, конечно, у такого приверженца "старой школы" недолжно быть никаких проблем с новым законом.

— Я никогда не говорил, что одобряю это, Рыжая. Я считаю, что это ужасная идея заставлять людей выходить замуж за кого-то, типа этого придурка, — блондин сверкнул улыбкой от ярости Джинни, — но это, возможно, избавило бы меня от помолвки, и если это так, я пойду вприпрыжку по коридору. А может быть, даже щелкну каблуками в честь такого случая!

— Кто, во имя Годрика, захочет добровольно выйти за тебя?

Ухмылка Драко превратилась в мрачный хмурый оскал, брошенный на рыжеволосую, чудо-мальчик неловко сидел между ними, поэтому его свирепый взгляд должен был пробежать то ним обоим.

— То, что вы так бойко обсуждали ранее, мой род по-прежнему остается одним из самых древних. Между моими родителями и семейством Гринграсс были достигнуты определенные договоренности, я пытался найти из этого какой-то выход, но безуспешно, так как договор уже подписан. И возможно, этот закон, только что сделал мой гребаный день — при условии, что он отменит это соглашение.

— Гринграсс? Я думала, что Дафна уже замужем...

— Не Дафна, а малышка Тори. Астория, — Драко скривился, даже просто произнеся это имя.

Глаза Гарри ходили то вперед, то назад следя за разговором, наблюдая и тихо развлекаясь тем, как взгляд скользит от дружелюбного лица к недовольному и обратно, пока он не решился спросить:

— А что не так с Асторией?

Серые глаза прицелились на Поттера и его хмурый взгляд углубился:

— Она молода, и ведет себя подобающе. Но, не смотря на это, она как черствый сухарь и совершенно от меня без ума.

— Если она черствый сухарь, то она звучит так же, как твоя чашка чая, — Джинни усмехнулась, — нет, надколотая чашка, это даже хуже, чем черствый сухарь. [1]

Драко фыркнул, но не доставил ей удовольствия, от возможности разозлить его:

— Это все прекрасно, но только пока ты учишься в школе, но я действительно предпочту женщину, которая сможет поддержать разговор. Девушку с огнем в душе, а не просто глупую девчонку с симпатичной мордашкой готовую раздвинуть ноги ради семейного блага.

Оба Поттера посмотрели на него с любопытством. Его тон понизился до почти задумчивого шепота, когда он разоткровенничался, и возникло неловкое ощущение, что что-то в воздухе перешло от их нормального состояния легкой ссоры к чему-то более серьезному. Почувствовав это, Драко заерзал на стуле, осознавая свой промах, задумавшись чтобы такое сказать, чтобы сохранить лицо и не звучать, как хлюпик «Хаффлпаффец». В этот момент заглушающее заклинание развеялось из кабинета на против, и он был спасен звоном — или, скорее, оживленным криком Гермионы.

— Чушь собачья!

— Мисс Грейнджер!

— Не называй меня мисс Грейнджер! Ты не можешь играть роль босса и друга одновременно! Это чушь собачья, и ты это знаешь! Я не какая-то там племенная кобыла! Честно говоря, после того, что это поколение уже наделало, ты не можешь всерьез ожидать…

— Гермиона, мне жаль, но это уже прошло. Поверь мне, я пытался идти по другому пути, но его отклонили!

— Отклонили? Ты, черт подери, Министр!

Раздался грохот, который был похож звук падающих предметов, с последующим тревожно-затянувшимся молчанием.

Затем раздались более мягкие голоса, которые невозможно было разобрать сквозь дверь, а затем что-то похожее на всхлипы. Больше тишины и еще более мягкий шепот.

Троица посмотрела на дверь, оба Поттера были более чем обеспокоены, и Драко с тем же хмурым выражением лица, с которым он пребывал большую часть утра. Мягкие звуки внезапно прекратились, и Драко сообразил, что кто-то из них догадался, что предыдущее заклинание испарилось, и поставил еще одно, чтобы снова скрыть разговор. Он вздохнул, потирая переносицу, и вытащил карманные часы из своего пиджака. Грейнджер, очевидно, не собиралась выходить в ближайшее время, а ему еще нужно было поработать. Невзирая на серьезность заявления и полученный в результате цирк, он не сомневается, что атриум и все этажи, скоро будут заполнены, отделы начнут функционировать как будто жизни сотни ведьм и волшебников не перевернулись в один момент. Что еще новенького принесет ему этот день?

Драко снова посмотрел на документ, лежащий у него на коленях, задумчиво потирая пальцем дату и время. Приближался момент встречи с будущей женой:

Пятница, 1 августа 2003 года, 10:00, здание Министерства 5-й уровень, Международная Магическая Канцелярия, Зал заседаний 3.

«Примерно 2 часа до встречи... » Он хмыкнул и вскочил на ноги, чтобы добраться до своего кабинета на том самом уровне, мечтая как идиот, чтобы это был кто угодно, только не Астория. Проведя несколько довольно неприятных дней в ее компании, он был практически уверен, что любая девушка будет лучше нее. Он едва не сказал, что даже возьмет в жены Миллисенту Булстроуд, хотя это было бы немного драматично; Причем она уже как-то умудрилась выскочить замуж, поэтому в этом смысле он был в полной безопасности.

— Ты куда собрался, хорек?

Драко даже не потрудился обернуться, чтобы украсить Джинни насмешкой, небрежно махнул рукой в знак прощания, удаляясь по коридору в сторону лифта.

— Работать надо, дорогуша. Тебе и твоему муженьку нужно как-нибудь попробовать.

________________________________

[1] Черствый сухарь — имеется в виду, что он не тот бокал чая, в котором она могла бы стать мягче (прим. переводчика)

Гермиона наблюдала за тем, как полы и стены, выходящие за пределы кабины лифта, проплывают мимо по дороге наверх, постоянно напоминая себе, о необходимости дышать. Лифт был переполнен, как и следовало ожидать, и все, казалось, идут в одно и то же место. Там были сотрудники, а также обычные граждане и было лишь жуткое молчание, нависшее над ними, давящая тишина. Гермиона огляделась вокруг и увидела, что другие делают то же самое, пытаясь разглядеть всех людей вокруг себя, запомнить их, если все они направляются к одному и тому же месту назначения. И самое страшное, что все они размышляли о том, что кто-то из этих незнакомцев, скорее всего, будет их новым мужем или женой.

Эта мысль чуть не заставила ее снова громко выругаться. Слишком много событий для одного дня.

После того как она покинула кабинет министра, извинившись перед ним за проклятия, Гермиона провела несколько часов ничего не делая в своем офисе. Рвала и метала, высказывая Гарри и Джинни о новом законе, в то время как все остальные в отделе занимались своими делами. Многие злились, как и она, некоторые были просто ужасно подавлены, а другим, похоже, было все равно.

Чтобы не накалять обстановку на всем этаже, Гермиона закрылась в своем офисе вместе с друзьями обсуждать сообщение Кингсли, поскольку они были одними из немногих, кто получил его личные письма и уведомления о законопроекте заранее. Разговоры успокоили ее нервы и мысли, особенно когда Гарри подробно описал статистику, которую Кингсли ему предоставил.

По-видимому, популяция волшебников не только ожидаемо снизилась, после того как были определены послевоенные потери, но и терпела существенный застой в плане роста. Из этого бы не раздули такой проблемы, если бы она касалась только магов, но в связи с характером войны, она затронула большую часть магловского населения. Люди в магической Британии очень долго оправлялись, в то время как маглы продолжали плодиться и размножаться, возмещая потери, как ни в чем не бывало — поскольку для многих выживших, благодаря Обливейту, ничего и не произошло — а вот колдовское население во многом отставало.

Из-за непродолжительного, но значительного периода правления Волан-де-Морта, многие из выживших были представителями чистокровных или более престижных семей полукровок, гораздо меньшая выживаемость была у представителей маглорожденных ведьм и волшебников. Несмотря на уроки, которые должны были быть извлечены в эти тяжелые дни, многие из этих семей по-прежнему хотели быть верны своим традициям, если они вообще решат жениться и продолжить свою линию.

Многих чистокровных волшебников, склонных к размножению только с себе подобными, ожидало восхитительно чистое исчезновение, так как они никогда не обращали внимания на маглов или маглорожденных, это был вопрос времени, прежде чем они исчезнут. События войны еще так свежи в умах мирового сообщества, что иммиграция также была на очень низком уровне, поэтому не было притока никакой новой крови, чтобы помочь в развитии на этом фронте. Между физическими потерями и страхом, картина, которую увидел совет, стала все более очевидной.

Подъем в лифте казался бесконечным, хотя на самом деле проехали всего несколько этажей. Решетка двери сдвинулась в сторону, чтобы приветствовать всех на пятом уровне. Гермиона затаила дыхание, с сомнением оглядывая коридор. Сейчас еще более устрашающий, чем обычно, до краев наполненный людьми, которые ждут решения своих судеб.

Как правило, толпа за ее спиной продемонстрировала бы какой-то пассивно-агрессивный знак нетерпения за ее нерешительность, что она никак не выходит из лифта, но, похоже, чувство было взаимным и распространилось между всеми пассажирами. Ведьма постаралась выкинуть из головы все страхи и сомнения, набралась смелости и двинулись в сторону третьего зала заседаний Международной Магической Канцелярии.

Когда Гермиона добралась до двери с большими черными буквами «ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ №3» напечатанными на затемненном смотровом стекле, которые были повсюду в этом здании. Ее желудок скрутило, столкнувшись с реальностью того, что произошло, но, прежде чем она могла поджать хвост и сбежать, повернула ручку и вошла. Она несколько раз пыталась разглядеть картину, представшую перед ней, пока знакомая светловолосая голова не повернулась, а серые глаза сузились, когда он узнал ее лицо.

— Заблудилась, Грейнджер? — Драко заговорил, прежде чем сотрудница за столом смогла признать ее.

— Прошу прощения, я, должно быть, ошиблась комнатой, — пробормотала Гермиона, раньше, чем успела подумать, и даже когда она произносила эти слова, где-то в глубине души она знала, что это та самая комната.

Она внимательно посмотрела на свой лист назначений, потом на дверь, затем на лист, затем на разгневанного блондина перед собой, снова на лист, затем на часы на стене — зал заседаний 3, 10:00.

— Нет… это... это правильный номер. Мне назначено на десять утра, — она пробормотала это так тихо, что только сама смогла расслышать, хотя ее тон был наполнен сомнением.

Драко фыркнул подскочил в сторону, как загнанный зверь и выхватил бумагу из ее руки:

— Я так не думаю, это мне назначено на десять.

Он высокомерно посмотрел на ее документы, с полной готовностью указать на ее невнимательность, и обнаружил, что она не ошиблась. Серые глаза порхали по бумаге снова и снова, пока слова не размылись и он вообще перестал понимать их смысл.

Порывшись в кармане пиджака, чтобы достать свой собственный лист. Составив их вместе, увидел абсолютно идентичные копии, оба, ведущие к этой самой комнате в это самое время.

Он был неправ.

Проклятье Морганы, как же он ошибся.

Она была хуже, Астории.

Если такое возможно, то и так светлая от природы кожа Драко побледнела до болезненного оттенка. Во рту у него пересохло, а глаза наполненные ужасом были направлены на не менее потрясенное лицо Гермионы.

Мир померк. Звуки и огни, все вокруг них замерло, тело как будто наполнилось свинцом, и они едва могли даже дышать. Каким-то образом, когда они рассматривали ситуацию раньше, ТАКОГО развития событий никто из них даже не мог себе представить.

Но они оба были здесь. И если бы они не были в таком шоковом состоянии, они могли бы оценить иронию всего происходящего, но они просто стояли как истуканы, таращась друг на друга.

— Мисс Грейнджер? Мистер Малфой? — произнесла сотрудница министерства, обращая на себя их внимание. Она указала на кресла перед большим письменным столом, посмотрев на них с безразличной и покровительственной улыбкой, — пожалуйста, присаживайтесь и мы начнем.

Гермиона сглотнула, огромные глаза цвета шоколада застыли на блондине, пока она автоматически тащилась к указанному креслу. Она была слишком потрясена, чтобы сделать что-либо еще.

Драко наблюдал за ее движением, все еще застыв на своем месте, пока до него не дошла реальность всего происходящего, и шестеренки в его голове снова начали двигаться. Он ощутил, как волна тошноты накатилась на него, за тем второй, третий и четвертый раз, когда он понял, что происходит. Министерство хотело, чтобы двое из самых несовместимых людей, после Гарри Поттера и самого Волан-де-Морта, прогарцевали в этом гребаном проходе в «Кровавый жуткий ад...» [1]

— Мистер Малфой?

Драко повернул лицо в сторону женского голоса. Она снова улыбнулась, и вежливо показала на свободное место. Он увидел, что Грейнджер сидит рядом с ним, цепляясь за свое письмо дрожащими руками, с пустым взглядом смотрящим вперед, не моргая. Он двигался методично, подсознание подводило его к креслу, но ноги волочились, как будто он был в кандалах.

Он был обречен.

* * *

— У вас есть возможность выбрать, провести торжественную свадебную церемонию или просто зарегистрировать ваш брак. Если вы решите проводить официальную церемонию, пожалуйста, имейте в виду, что все кроме стандартной процедуры, вы будете обеспечивать самостоятельно. Мы готовы отказаться от всех обычных сборов, связанных с оформлением и получением лицензии на брак. Так же предоставим вам церемониального служащего, который выполнит обязательный обряд, но все прочие изыски будут за ваш счет…

Он смотрел. Она чувствовала его взгляд, прям уставился. Гермиона изо всех сил старалась не отводить глаз от министерской служащей, которая слишком усердствовала в чтении своего манускрипта, чтобы хоть изредка обращать на них внимание. Вскоре она обнаружила, что смотрит куда-то в сторону, справа от служащей, туда, где сидит светловолосый волшебник в кресле и не двигается, чтобы скрыть, все свое недовольство, как будто это она была тем, кто виноват во всем этом в первую очередь.

— Церемония должна состояться в течение двух недель с сегодняшней даты и как только скрепление союза будет зафиксировано, ваши официальные документы будут заверены печатью министерства, и узаконены через суд. А теперь у меня есть пакет информации, на который вы оба захотите взглянуть…

— Извините, что это было?

— Что было, мисс Грейнджер? — служащая подняла глаза с толстой стопки бумаг к будущей паре.

— Последняя часть. Можете ли вы повторить?

— Конечно. У вас будет две недели с сегодняшнего дня...

— Нет, нет, нет, после этого.

Женщина приподняла бровь, и медленно произнесла:

— Ваши документы будут заверены…

— Нет. До этого. Ч-ч-часть в середине. Вы сказали, что мы должны скрепить союз, прежде чем это будет узаконено?

Драко, все еще нахмурившись, жестко ответил, прежде чем служащая смогла накопить столько же злобы, сколько было в нем:

— Так и есть, Грейнджер. Ты хочешь сказать мне, что во всех твоих причудливых книгах ты никогда не читала про свадьбы волшебников? Что? Думала, что тебе никогда не понадобится такая информация?

Волнение и явный ужас, которые всплывали при мысли о том, что придется заняться сексом с Драко Малфоем в течение следующих двух недель, как будто это было какое-то стоматологическое назначение, когда его привычный тон щелкнул выключателем внутри нее. Этот тон он использовал, когда нарывался на скандал, точно такой же, как прошлым вечером. Он был темным, низким и холодным, пробирающим до самого позвоночника. Однако, в отличие от прошлой ночи, сегодня она была готова к бою. Фактически, она приветствовала это.

— Извини, Малфой, — раздался ее резкий ответ, с оскорблениями, полившимися из нее, как родная речь, — но я думаю, что мне не нужны эти детали в ближайшее время, что на самом деле имеет значение, так это моя собственная жизнь и карьерный рост. И у меня были планы, в отличие от тебя, выставленного на торги родителями, чтобы жениться на дочери того, кто больше заплатит — на какой-то ноющей дурочке, которая будет следовать за тобой, как потерянный щенок, который ищет немного ласки.

Драко усмехнулся над ее гневной тирадой. Он сел ровнее, облокачиваясь на спинку своего кресла, пальцами впиваясь в подлокотники, ответил ей тем же:

— О? Что, тогда ты опять идешь к себе? Да, это правильно. Они засунули тебя в чулан офиса в самой промозглой части департамента, и приносят тебе свои проклятые сокровища, которые образовались под сокрушительным давлением зараженного огра. Наблюдая как ты крутишься, чтобы завершить одновременно два дела, сводя концы с концами пока они не заплатят тебе гроши за проделанную работу. Вперёд. Ты права, это очень перспективно, Грейнджер.

— К сожалению, не все из нас могут выполнять престижные задачи и носить выдающийся и приукрашенный титул, данный переоценённой секретарше! Некоторые из нас должны, на самом деле действовать, — Гермиона зарычала снова, не задумываясь, комкая в руке лист назначения для свиданий, когда в ее темных цвета шоколада глазах появились золотые вспышки гнева, — жаль, что ты не сделал карьеру аврора, Малфой. Ребятам бы пригодился твой уникальный подход к вещам. Они не очень хорошо разбираются в работе в стиле «тяп-ляп и готово». Я думаю, что они сильно не дотягивают в этой области. Как думаешь, смог бы сэкономить минутку, и побыть их наставником?

— Действовать! — фыркнул он, пытаясь изо всех сил игнорировать искушение, которое нависло перед ним. Он не был трусом, может быть однажды, но не сейчас! Как посмела эта сука даже попытаться указывать ему, — действовать? Единственное гребанное действие, которое ты выполняешь в этом офисе, это тащишься за задницей Уизли, когда он увиливает от того, чтобы подкинуть тебе очередную порцию херни, с которой бы ты разобралась, так как он и другие идиоты авроры слишком глупы, чтобы справится самостоятельно. Так что он может прогулять свою последнюю гребанную победу! Да, все эти «действовать», которые ты должна выполнять, каждый день уверенно выходя из-за своего чертового стола, заваленного хламом, — Драко наклонился вперед, еще сильнее понижая голос, наградив ее холодным, стальным взглядом, — о, хватит, разве это не так. Хорошо, что ты так любишь, отделять основные цели от второстепенных. Иди, пожалуйся Брустверу! И возможно, он даже даст тебе это заслуженное повышение, которое ты все еще ждешь.

— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ! — закричала Гермиона, грозно указывая на него, — ты наглый, испорченный слизняк!

Драко встретил ее растущую ярость, дюйм за дюйм, не отступая ни на секунду, когда она вторгалась в его пространство. Он увидел, как пальцы ее правой руки дергались, и он знал, что если бы она могла, она бы уже набросилась на него и отправила бы в небытие:

— Я останусь верен классике, ты, лохматая выскочка и мисс всезнайка. И я считаю, что мы только что доказали, что ты на самом деле ты ничего не знаешь. Представь себе!

— Ты инфантильная свинья! — румянец пополз от ее груди на ее шею и щеки. Золотые крапинки в ее глазах взорвались и смешались с коричневым, чтобы создать самый дикий оттенок янтаря, возможный для человеческих глаз.

Они были на ногах, лицом к лицу, нос к носу. Гермиона тыкала пальцем Драко в грудь, а он, не чувствуя никакой необходимости отступать, мрачно возвышался над ней.

— А ты ханжа с метлой, засунутой так глубоко в задницу, что ничего не можешь сделать, кроме как ходить, как дура набитая!

— Это оскорбление не имеет смысла, ты отвратительный, самовлюбленный, перекачанный мудак, с крошечным членом!

— Ты не можешь говорить о моем члене и называть меня мудаком, ты глупая…

— МИСТЕР МАЛФОЙ! МИСС ГРЕЙНДЖЕР! Прошу Вас воздержаться от дальнейших комментариев, если вы цените свою работу!

Громовой голос Кингсли Бруствера, который находился всего в метре или двух от них, поразил обоих, отвлекая от горячего спора. Неожиданное появление министра отразилось на лице Гермионы, а Драко лишь слегка смягчил хмурый взгляд. Стоя в той же мантии, в которой Гермиона видела его рано утром, темнокожий мужчина держал фиолетового цвета лист бумаги, с несколькими ярко выраженными складками на его поверхности — памятка — и, глядел между ними, с глубоким, разочарованным хмурым взглядом.

Гермионе было очевидно, что он стоял там как чиновник, а не как друг, который утешил ее во время ее истерики в этот же самый день. Именно эта, и только эта причина заставила ее прикусить свой язык, прежде чем она обратилась к нему с упреками. Она не боялась его положения, но и глупой она не была. Гермиона проглотила несколько отборных слов, которые так и хотели вылететь.

Кингсли скептически отнесся к отсутствию сопротивления ведьмы, темные глаза метались между двумя красными лицами и служащей, которая отправила ему записку во время беседы с будущей парой. Он должен ценить их усилия, и постараться не выражать весь дискомфорт от происходящего на своем лице. У него было ощущение, что этот конкретный случай должен быть обработано им лично, и он наделся на лучшее.

Драко так изменился, по сравнению с тем, каким он был — нетерпимый, предвзятый мальчишка — война так меняет некоторых людей, хотя, по-видимому, этого недостаточно, чтобы сделать все это незначительным.

— Миссис Лейсворт, Вы дадите нам минутку, пожалуйста? — женщина быстро кивнула и сделала один из самых стремительных выходов, которые он когда-либо видел.

Кингсли дождался, пока дверь закроется после ее ухода и выжидательно повернулся к блондину и брюнетке. Когда его встретили жесткие взгляды с обеих сторон, он покачал головой и прошел по комнате, чтобы сесть за освободившийся стол:

— Если я скажу, что я ожидал большего от вас обоих, это показало бы мне, что я слишком оптимистичен?

Драко заговорил первым, его лицо превратилось одновременно в изумленно-возмущенное:

— Ты знал?! Ты ЗНАЕШЬ всех людей, которых заставили участвовать в этой клоунаде, но я все равно должен быть с НЕЙ?!

Гермиона ухмыльнулась, прежде чем она смогла помочь ему, и согласилась:

— Да, это было бы очень оптимистично для вас, министр.

Кингсли повернул суровый взгляд на их неподвижные фигуры и указал двумя пальцами на каждое кресло. Когда они не приняли никаких мер, чтобы сесть, он поднял густую бровь и пригвоздил их таким взглядом, который явно давал понять, что у него нет терпения для их капризов — они сели.

— Позвольте мне быть честным с вами...

— Это было бы хорошее начало, — Гермиона настолько резко оборвала его, что даже Драко повернулся с вопросительным взглядом.

— Позвольте мне быть откровенным с вами, — он изменил формулировку — я не уверен, что Гарри рассказал вам, кому-то из вас, но мы находимся в ужасном состоянии, как волшебное сообщество. Эти браки и последующее потомство сделают все, чтобы мы выжили и не стали еще одной страницей в книге истории для других магических школ по всему миру, чтобы узнать о некогда великом волшебном населении, которое проживало здесь.

Брюнетка заерзала на стуле, подавшись вперед, на краешек кресла и сильно хлопнула ладонями о стол:

— Прекрасно. Я слышала все об этих процентах, о прогнозируемом спаде и нашем чертовом вымирании, если мы не пойдем на это! Смею заметить, что я даже смирилась с этой нелепой демонстрацией устаревших законов, идущих наперекор основных прав человека, всех вовлеченных людей, но ты правда думаешь, что ЭТО, — она оживленно указала между ней и Драко, — сработает?! Для чего? Для большей пользы? Ничего подобного! Если все пары были так плохо подобраны, то вы только что поимели нас всех!

Драко смотрел, как она рвет и мечет, пытаясь понять, было ли это частью той же ярости, что она обрушила на человека ранее. Ее огромная курчавая шевелюра, казалась, еще больше в гневе, как будто она старалась выглядеть более устрашающей для своих врагов, как какой-то дикий зверь. Эта мысль заставила его усмехнуться, за что он получил огненный взгляд от женщины, о которой шла речь.

Он пренебрежительно отмахнулся и повернулся к министру с обманчивым спокойствием, хотя был просто в ярости, как и она:

— Министр, она права. Мы скорее поубиваем, друг друга, прежде чем сможем завести детей. Я имею в виду, посмотрите на нее!

Гермиона издала недовольный возглас, и перенаправила гнев на своего будущего супруга:

— Я?! Если бы я хотела выйти замуж за вспыльчивого, бледнокожего змея, я бы предложила Кровавого Барона!

— Это Я вспыльчивый? А как насчет тебя? — Драко ткнул пальцем в ее сторону — Ты та, кто кричит на гребанного министра!

Она зарычала и повернулась к Кингсли:

— Я хочу развестись!

— Мы еще даже не женаты! Кроме того, еще один лакомый кусочек, который ты пропустила в виду отсутствия своих знаний, заключается в том, что эти клятвы даются буквально «пока смерть не разлучит вас».

— Мне плевать!

Драко наблюдал, как ее гнев растворялся в панике, и он дернулся от чего-то ноющего глубоко в груди. Видя Грейнджер, женщину, которую он знал, которая была стойкой, как гвозди в каменной клетке, по сравнению с другими, у кого были более деликатные эмоции. Она разваливалась под сводами этого затхлого старого конференц-зала. И было в ней то, что заметил бы любой, кто с ней знаком — даже старый враг, знакомый с ней в течение долгого времени — это выбило ее из колеи.

— Мисс Грейнджер…

— Прекрасно, издайте новый закон…

Серые глаза следили за ее руками, изображавшими все ее мысли, пока она лепетала. Движения становились все более оживленными с каждым словом, которое она выплевывала, ее голова раскачивалась взад-вперёд в постоянном уклонении от ситуации, как будто она пыталась вытеснить себя из этой реальности.

— Мисс Грейнджер…

— Запланируйте это после того, как мы дадим этому гребаному сообществу чертово потомство!

Ее грудь вздымалась от мелких вздохов, плечи дрожали, а глаза начали быстро наполняться слезами, блуждая по сторонам, не фокусируясь на чем-либо одном. Драко не был уверен, что вспыхнуло в ее голосе, что задело ее так глубоко, но понемногу она рассыпалась перед ним, и это становилось слишком похожим, на другой момент в его памяти, несколько лет назад, где он видел, как страх рвет ее на куски.

— ГЕРМИОНА! — крик Кингсли остановил бессвязную тираду Гермионы и, хотя он был рад остановить ее, испуганного выражения лица, обращенного к нему было достаточно, чтобы его сердце пропустило удар.

Брюнетка встретила сочувствующий взгляд министра, своего друга, Кингсли Бруствера. Она ненавидела это. Она ненавидела то, как он смотрел на нее сейчас. Он был зол, это было очевидно, но там было гораздо больше эмоций. Там был гнев, потом было сочувствие, жалость, было молчаливое желание человека, мечущегося между тем, что он хотел для своего народа и друзей, и тем, что ему нужно сделать.

Гермиона видела это в его глазах. Он ненавидел это так же, как и она. Она увидела это в нем сегодняшним утром, и она видела это в нем сейчас. Как она ненавидела это. Ее губы были крепко сжаты, плечи резко опустились, так как вся злость, вырывшаяся из нее, сменилась свинцовой тяжестью в животе и настойчивым жжением слез в глазах.

— Мне жаль, — сказал министр, глядя на них обоих по очереди, — если бы был другой вариант, я бы уже искал его, но… Это он.

Напряжение в воздухе все еще сохранялось между ними всеми, но что-то изменилось, к чему-то гораздо более серьезному. Обычно, Драко всегда находил время, чтобы насолить Грейнджер, отвесить колкостей на ее счет, сказать что-то язвительное, но в целом это было относительно безобидно.

Увидев, как она дрожит в своем кресле всего в нескольких шагах от него, глаза опустились на ее дрожащие руки, которые сжимают и разжимают сложенное в них письмо, а ее нижняя губа закушена зубами, которую она терзает почти до боли. Даже он не чувствовал, что это хорошее время. Увидев ее очевидно расстроенную с нескрываемым отчаянием в глазах, Драко инстинктивно почувствовал тревогу и необходимость остановить это — любой ценой.

—Ты уверен, что мы не можем вытащить еще одно имя из шляпы? Я имею в виду, для Грейнджер, как насчет Уиз, — он поймал себя, поражаясь, как много сознательных усилий потребовалось, чтобы исправить свой вопрос, — ли?

Драко краем глаза взглянул на лицо ведьмы и снова увидел ее, казалось она, еще больше ужаснулась от такого предложения. Как… странно?

— Все уже решено, — слишком быстро ответил министр.

Он возился с одной из папок, выложенных на столе, за которым ранее сидела служащая, и несколько раз пробежался пальцами по страницам, прежде чем прочистил горло:

— Я принял решение — он сделал паузу, убедившись, что они снова смотрят на него, когда указал на каждого — между вами двумя.

— Вы ЧТО? — Драко готов был кричать, это было слишком для них обоих. Но его остановила рука министра, призывая подождать.

Эмоциональное возбуждение, которое проявлялось в этом испытании, сводило на нет все его терпение, и вызывало мигрень.

Кингсли тяжело вздохнул, провел рукой по своему лицу понимая, что начал показывать, насколько он изможден происходящим:

— Думаю, что должен был сделать это по-другому, с самого начала... Я должен был поговорить с вами, но да, это я принял решение на счет вашей пары. Прежде чем вы спросите, хочу сказать, что не рассматривал каждого человека в отдельности, это была бы слишком сложная задача, утвердить каждую пару. Хотя я воспользовался своим положением, чтобы рассмотреть и отменить некоторые из первоначальных решений, — Бруствер сцепил пальцы рук в замок и положил их поверх своих бумаг, перебирая большими пальцами один над другим, показывая свое волнение.

— Пары были выбраны только с учетом самых простых критериев: такие как личные качества, предпочтения, история, — он смотрел на них многозначительно, — но это не основной показатель. Совсем. Пожалуйста, поверьте мне... это лучшее, что я смог для вас устроить. Это наиболее подходящий вариант, в сравнении со всеми прочими заурядными кандидатурами, которые могли бы выпасть... вам обоим.

Блондин уверенно сверлил взглядом своего начальника, ища любой намек на недобросовестность или злой умысел... но ничего кроме искренности, которую он всегда получал от этого человека, — а ведь он был единственным в этом дурацком здании, кто считал, что он бы стал хорошим аврором.

Драко нахмурился.

Бруствер, как руководитель такого уровня был благородным, на столько, насколько должен был быть. Имел определенные сильные стороны для поддержания власти, не только его звание и статус, но и огромный магический потенциал. Эти вещи моги бы считаться нетипичными, для кого-то, кто так... так покорен во всем. Драко был уверен, что Кингсли был просто неравнодушен к ведьме слева от него, что его вынудили, или что-то еще, и это ему не нравилось. И особенно не нравился тот факт, что он не мог почувствовать даже намека на нечестную игру министра, когда он говорил об этом. Он говорил правду.

Что заставило его нахмуриться еще сильнее.

И если выбирать в таком и так немногочисленном сообществе, он попал в пару с Гермионой Грейнджер — королевой всезнаек, абсолютно правильной, самой чопорной ведьмой на всем белом свете — разве это могло стать, для него или для нее, наилучшим вариантом? Был ли этот альтернативный брак лучше, чем тот, с кем они были поставлены в пары вначале?

Их мир действительно БЫЛ в полном дерьме.

Драко придется хорошенько пораскинуть своими слизеринскими мозгами, чтобы найти какой-то выход из этой клоаки, иначе они оба сойдут с ума. Волшебные брачные клятвы были такими же значимыми и обязательными, как непреложный обет, и с такой же продолжительностью. Однако, в отличие от непреложного обета, вы не упадете замертво, если будете изменять свой супруге. Если бы это было так, население было бы в еще более плачевном состоянии, чем есть сейчас.

В нынешнее время, совсем не редкость, когда в чистокровных браках супруг имеет любовницу или что-то вроде того, чтобы удержать кого-то подходящего, пока основные участники извлекают выгоду из удачного экономического вложения, несмотря на социальное клеймо, в котором избегают прелюбодеяний, что по-прежнему является весьма заметным делом.

Это заставило его задуматься... в законе говорилось, что он должен вступить в брак с назначенной ему супругой, а также было необходимо произвести потомство для репопуляции населения, но исходя из той информации, какая была им предоставлена до сих пор, не было никакого условия о том, что ребенок на самом деле должен быть произведен на свет с указанным супругом. Конечно, предполагается, что наиболее физически оптимальные пары подготавливаются вместе — но с бумажной волокитой, которая начнется раньше, чем свадебные хлопоты, он не припоминал, уточнялось ли в законе что-то подробное. Может быть, это и есть лазейка?

Несмотря на то, что им придется вступить в брак и переспать друг с другом хотя бы один раз — он содрогнулся от этой мысли — он был уверен, что они могли бы прийти к какому-то согласию, чтобы найти приемлемое решение. Грейнджер сможет завести себе какого-нибудь жалкого парня, с которым она попытается спасти себя на стороне, а ему не придется лично отвечать за то, что он будет вынужден запятнать линию Малфоев с полукровкой. Он, конечно, понимал, что ему все равно придется воспитывать этого ребенка, так для галочки. Что, по существу, все еще было бы просто чудовищно, но, если никакого другого способа нет, он может с чистой совестью сказать, что он этого не делал.

Это могло бы запереть его в браке без любви, да еще и с принудительным воздержанием после брачной ночи, учитывая его жесткую политику "без обмана". Он мысленно закатил глаза, понимая, что это не сильно бы отличалось, от того если бы он был прикован к своей бывшей невесте — но по крайней мере, он все держал бы под своим контролем, — он надеялся на это.

Не было никакого шанса на то, что Бруствер одобрил бы такую вещь сознательно, и у него бы не возникло желания оштрафовать их за «несоблюдение правил». Нужно что-то еще юридически обязывающее разрешить ему походы на сторону, да так, чтобы его действия не подверглись бы сомнению. Что-то, что он сможет провернуть прямо у них под носом и убедится, что ему не придется иметь дело с негативными последствиями рождения младенца смешанной крови...

— Договор.

Бруствер поднял голову и окинул Драко непонимающим взглядом:

— Простите?

— Договор, — Блондин повторил более четко, перебирая декоративные пуговицы на кресле — в дополнение к любой другой ерунде, которую вы ожидаете от нас, я хочу получить контракт, который вы разрешите, и подпишите для нас. Мы с Грейнджер разработаем условия, чтобы соблюсти сроки, что делать, а что не делать в этом маленьком спектакле и все такое. А если вы не согласитесь на это, то я не буду вносить свой вклад в этот глупый закон о фабрике младенцев.

Глаза Гермионы расширились, вспоминая то, что сказала женщина о несоблюдении правил:

— Малфой, там полагается штраф...

— Да, да. Увеличение штрафа до 50% от наших доходов. С каждого. Я знаю, я был в комнате, когда она это сказала. У меня более чем предостаточно денег, чтобы пожертвовать своей нынешней зарплатой и по-прежнему жить с комфортом, не беспокоясь о затратах, — Драко выстрелил в нее косым взглядом, молча призывая ее, согласится с ним, зная, что он не может раскрыть свой план при министре.

Видимо, она не поняла его, потому что она приподнялась и захлопала глазами.

— Это абсурд! Как по «Малфоевски», думать только о себе! А что насчет меня?

Драко закатил глаза на ее невежество:

— А что насчет тебя? — продолжил он прохладной ухмылкой, чтобы скрыть свое раздражение — он пока еще мог придерживаться этого образа, призывая к слабостям министра в отношении этой женщины.

— Драко, я не смогу прожить на половину моего гребанного дохода! — она понизила голос до шипения, хотя Кингсли все еще мог ее слышать, — ты же знаешь, что мне так и не дали прибавки и возможно никогда не дадут. Никому не важно, сколько проклятий я обезвредила в этой чертовой коморке.

Выражение его лица дрогнуло на секунду, звук его имени, исходящий от нее, был редкостью, и он всегда поражал его:

— Это абсолютно не моя проблема.

Гермиона фыркнула:

— Здорово знать, что ты будешь так же заботиться о своей жене! Неудивительно, что твои родители решили устроить тебе свадьбу в первую очередь!

Дерзкий взгляд Драко застыл:

— По крайней мере, у меня были планы на брак. А у тебя видно большие проблемы с поиском кого-либо. Нет чтобы держать свой язык за зубами, после того как Уизел бросил тебя, да дорогуша? Или это ты бросила его? Никогда не понимал, как это все у вас получилось, тебе придется посветить меня во всю историю.

— Это было обоюдное решение, идиот!

Гермиона угрожающе рыкнула на него, и он почувствовал почти облегчение, что она сбросила это жалкое слезливое состояние и снова набросилась на него, как та Грейнджер, которую он хорошо знал, и искренне ненавидел.

— ДОСТАТОЧНО! — Кингсли громко хлопнул ладонью по столу, коричневые и серые глаза обратились к нему в одно мгновение, — я разочарован в вас двоих! Честно говоря, я ожидал гораздо большего. Теперь вы оба взрослые, и я бы хотел, что бы вы наилучшим образом выполнили такое ответственное дело как это.

— Но Министр…

Темнокожий человек проигнорировал восклицание Гермионы и схватил пару тонких папок из стопки на столе, за которым он сидел, чтобы бросить по одной перед ними:

— Подготовьте проект договора, получите право на его рассмотрение, и я подпишу его. Условия должны быть согласованы обеими сторонами, и я рассмотрю его лично, прежде чем позволю его зарегистрировать... но прежде, чем идти с просьбой, о которой потом будете жалеть, соизвольте сначала взглянуть на это.

Когда они просто скептически смотрели то на папки, то на его лицо, Кингсли закатил глаза, перевернулся и открыл папку каждого, чтобы они ознакомились с профайлом своего будущего супруга. В каждом файле содержался небольшой снимок, и все основные демографические данные, перечисленные в соседнем столбце. Затем ниже в разделе с идентифицирующей информацией был длинный список характеристик, которые были использованы в анализе на совместимость. Он пояснил, что каждый признак был определен по шкале от 1 до 10 — единица — плохо, а десятка — отлично. Это были их рейтинги по сравнению с большинством критериев, которые были предложены для анализа всего населения, что отметки от 8 до 10 были значительно выше среднего, 5 и 6 середина, а от 1 до 4 были ниже минимального уровня.

Под шкалой был расположен индикатор, который менял цвет с красного на зеленый. Эти изменения происходили в соответствии с профилем того человека с кем он был подобран. Красный указывал о плохой совместимости в том или ином показателе, а зеленым были отмечены положительные результаты; чем более насыщенный цвет, тем выше оценка.

Кингсли взял верхние листы из каждой папки, установил их рядом друг с другом и постучал своей палочкой. Цветные линии под каждым признаком начали смещаться и пульсировать, перестраиваясь на каждой странице, пока они окончательно не успокоились. Министр протянул их паре, чтобы они еще раз взглянули.

Гермиона и Драко переглянулись, и наклонились вперед, чтобы осмотреть документы более тщательно. Брюнетка ахнула, посмотрев на результаты, в то время как волшебник, сидевший рядом, не выказывал своего удивления, он сжал губы в тонкую линию, недовольный тем, что увидел.

В списке было так много критериев, которые были изучены, начиная от умственных способностей и заканчивая физическим здоровьем, и, хотя было несколько характеристик, где показатели совместимости были красного цвета, но подавляющее большинство из них были различного оттенка ярко-зеленого.

Драко яростно выхватил страницу профиля Гермионы, щурясь от яркого света маленьких зеленых линий:

— Какое заклинание вы там использовали, министр? Желаемое за действительное? — его глаза метались по странице, изучая несколько черт характера с ярко сияющими зелеными линиями, фыркая на значения, — Значит, они были совместимы, потому что они были умными и «симметричными»? Что за бред...

Гермиона также просматривала эти характеристики и была ошеломлена тем, как нестранно, что на самом деле большинство его умственных показателей, были обозначены на девять или десять баллов: оценка задач, логическое мышление, решение проблем, организованность — в соответствии с этим он был чертовски хорош, если бы не его импульсивность. Некоторые из его оценок физических показателей так же были на высоте, но все это было достаточно очевидно.

Черт, ей может не нравиться этот человек, но она же не была слепой или мертвой, если уж на то пошло — он был в прекрасной физической форме, как и в школе, а может быть даже лучше, теперь, когда он повзрослел. Нахмурив брови, она посмотрела на Кингсли:

— Министр, какие критерии были использованы при определении этих совместимостей? Что это за заклинание? Генетикос ревелио? [2]

Высокий мужчина кивнул, зная, что она бы это заметила. Он прислонился к краю стола, развернувшись к ним в пол оборота, и сложил руки на бедрах.

— Генетика, мисс Грейнджер, как вы уже, наверное, предполагали. Наука. Мы довольно долгое время сотрудничали с несколькими лицами в магловской Британии, пытаясь учиться и адаптироваться к новым вещам. В то время как исторически, наука, технологии маглов и магия не действовала слаженно друг с другом, мы добились большого прогресса в нашей работе, и это всего лишь один из способов улучшения жизни каждого из нас.

Гермиона выглядела оскорбленной:

— Я, конечно, знала, что у вас есть магловский научный отдел, но даже не представляла, насколько эффективным он будет. Хотела бы я знать об этом отделе чуть больше информации заблаговременно, чтобы ознакомится со статистикой как положено. И возможно, я лично смогла бы внести ценный вклад в развитие этого департамента, прежде чем вы внесли глобальные правки, выкатили их на всеобщее обозрение, и сотворили такую х…— она осеклась, глядя на Драко, и перефразировала свое заявление, — выкатили, чтобы повлиять на наше население таким образом.

— Прошу прощения, мисс Грейнджер. Вы, кажется, хорошо устроились в своем положении здесь, как «Специалист по защите от темных сил», работаете с аврорами, я не хотел подрывать...»

Драко усмехнулся:

— При всем уважении, министр, Грейнджер ненавидит это сраное место.

— Малфой! — прошипела она, подняв папку со стола и ударив его по руке.

Волшебник хмыкнул, и когда она поднялась, чтобы ударить его снова, вырвал папку из рук, вложил в нее документ, который держал в своей руке, и бросил ее обратно на стол перед ними:

— Умоляю, это ни для кого не секрет, все очевидно. Любой, кто хоть на мгновение лицезрел тебя в этой душной маленькой комнатушке, подтвердит мои слова. Зарытая горами бумаг, следишь за каждой строчкой отмечая важные наблюдения, с налитыми кровью глазами, готовыми вылезти из орбит в любую минуту от скуки. Вы бы только это видели.

— Хватит. Болтать, — рыкнула Гермиона, стараясь держать себя в руках.

Кингсли хмуро взглянул на блондина, который позволил себе небрежный комментарий, и посмотрел на лицо Гермионы. Он привык к грубости Драко, но, похоже, она не опровергала его слов, а просто была смущена, и это наводило на мысль:

— Гермиона, — спросил он, — это правда?

Она выпрямилась и ответила автоматически:

— Нет, министр. Я в порядке, меня все устраивает, — сказала Гермиона, покосившись на Драко, который просто хмыкнул, но ничего не добавил.

Министр с любопытством наблюдал за происходящим. Было очевидно, что между ними в какой-то момент уже происходил разговор по этому вопросу, и по-видимому, это была болезненная тема для обсуждения. Для себя он отметил, что нужно немного больше интересоваться работой Гермионы — одной из лучших и умнейших ведьм нашего времени, еще и магловского происхождения — перешедшей в это подразделение, так что придется сделать для этого все возможное. Он покачал головой, понимая, что многое не успеет сделать. Он считал это действительно важным, то о чем нужно позаботиться, но только не в данную минуту.

Кингсли снова посмотрела на пару, они перебрасывались многозначительными взглядами, общаясь без слов. Он был уверен, что, если те осознают, в какой гармонии находятся друг с другом, после всех лет препирательств и работы бок о бок, будут просто в ярости.

Он прочистил горло и повторил свои указания данные ранее:

— Подготовьте проект договора и согласуйте с юристами. И больше не перечьте миссис Лейсворт, пока она зачитывает вам остальную информацию. Если я получу от нее новое сообщение, что кто-то из вас причиняет неприятности, пока она пытается делать свою работу, это будет мое первое и последнее предупреждение. Понятно?

Драко и Гермиона поделились друг с другом недовольным взглядом, но выпрямились и ответили в унисон, как будто снова учились в школе:

— Да, министр.

— Отлично, тогда я позову ее обратно... а вы двое, как только ваше назначение закончится, можете быть свободны, думаю вам это необходимо. Я сообщу вашим непосредственным руководителям.

Закончив, министр вышел из старого зала заседаний. Карие глаза Гермионы следили за его движениями в смотровое окно, когда он провел короткую беседу со своей служащей, прежде чем позволить ей вернуться.

А пока они оставались в кабинете одни, Гермиона схватила со стола обе папки и толстую стопку бумаг, используя их как дубинку, чтобы несколько раз ударить Драко по руке, прежде чем он снова вырвал их у нее.

— Какого черта, женщина?!

— ПОЧЕМУ ты всегда такой идиот?!

Драко ухмыльнулся:

— О чем ты сейчас?

— Зачем ты ему это сказал? О моей работе! Ты сказал, что никогда ничего не скажешь! Ты не имел права…

— Ой, да брось. Ты сама заговорила об этом... и не похоже, что ты собиралась исправлять его ложные предположения, поэтому кому-то нужно было.

— Здорово, это не твоя забота, и это не твоё дело. И вообще, я полном в порядке, меня устраивает моя работа. Не хочу беспокоиться о том, чтобы пытаться прыгать с места на место. Еще этот свадебный закон ... у меня и так слишком много проектов, я только начала разбирать случай с проклятым браслетом, и он оказался слишком сложным, чтобы просто свалить его на кого-то и — почему ты так на меня смотришь?

Одна из светлых бровей Драко была приподнята, а в уголки губ изогнулись в ухмылке:

— Это ты повторяешь себе каждый день в своем душном чулане, чтобы прогнать мысли о том, как хочешь воткнуть себе палочку глаз, лишь бы произошло что-то интересное?

Гермиона усмехнулась:

— У меня много забот со снятием проклятий. Как раз на днях...

— Грейнджер, — он снова прервал ее с явным раздражением в голосе, — Эта херня с совместимостью как куча Фестральего навоза, но у нас есть кое-что общее. Мы с тобой были в первых рядах на войне, и у нас не было выбора, кроме как сражаться. Причины были разными, но все опасности были одинаковыми и реальными. И ты и я каждый день боролись за свою жизнь и после того, как все было сказано и сделано, мы вляпались в эту любовную чушь. Мы платим налоги, получили образование, мы стали ответственными взрослыми, и мы пошли и устроились на скучную, ответственную работу для взрослых, но ты не просто существуешь в руте, в которой мы сейчас живем в течение уже нескольких лет, ты отдаешь ей всю себя без остатка. Ты можешь лгать министру, ты можешь лгать своим друзьям, ты можешь лгать даже мне, если тебе это нравится, но сделай нам всем большое одолжение и перестань лгать самой себе. Это просто жалко.

Брюнетка очень хотела поспорить, но она колебалась из-за того, что его анализ был максимально точным. Гарри и Рон, и даже в меньшей степени, Джинни пришлось жить так же, как до и во время войны. Мальчики погружались в операции и опасность на довольно регулярной основе, хотя и не так часто, как когда Волан-де-Морт был все еще жив. Джинни наслаждалась своей спортивной карьерой в составе известных и любимых «Холихедских Гарпий», и она предполагала, что это было довольно интересно. Опасность «на поле» никогда не была пресловутой чашкой чая Гермионы, несмотря на ее таланты, поэтому идея «разрушителя проклятий» казалась блестящей в то время. Она будет проводить исследования, помогать мальчикам в их работе точно так же, как она это делала раньше... и, она просто не учла, каким количеством бумаг ее будут заваливать, и как мало на самом деле она сможет влиять на их более серьезные задачи и задания...

Гермиона нахмурилась, глядя на то, что ей сказал Драко, и сразу задалась вопросом, было ли то, о чем он говорил несколько мгновений назад, отчасти, причиной, по которой он тоже хотел стать аврором:

—Почему ты так уверен, что я несчастна, потому что мне не хватает «приключений»?

Драко произнес с едва заметной ухмылкой, которая была слишком откровенной на его взгляд:

—Потому что я видел, как ты ведешь себя в те дни, когда ты не ждешь моего визита или еще не встретила меня в коридоре... и это то же, что я чувствую, это тот же самый стеклянный взгляд, который я вижу, когда я смотрю на себя в зеркало, прежде чем прийти в твою коморку.

Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но была прервана появлением пугливой миссис Лейсворт.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, министр сообщил мне, что вы оба готовы продолжать обсуждать детали. Это правда?

Гермиона моргнула, глядя на женщину, а затем обратно на Драко. Он молча теребил ткань кресла. Лицо его было пустым, он сидел со скучающим видом, как будто у них не было самого интимного разговора по душам, который оказался возможным всего пару секунд назад. Она застонала и снова опустилась на свое место, ворча:

— Да, пожалуйста, давайте просто покончим с этим...

[1] проход между рядами в церкви (прим. переводчика)

[2] Ревелио (англ. Revelio) — заклинание обнаружения невидимых объектов. Изучается на втором курсе в рамках предмета Заклинания. Образовано от лат. revel — «показать» (прим. переводчика)

Пара сидела, глядя друг на друга через стол в кафетерии министерства, под действием заклинания конфиденциальности. Они решили встретиться в более публичной и нейтральной обстановке, чтобы не поубивать друг друга. Пока это не очень помогало.

Прошло уже четыре дня с момента объявления закона, и несмотря на то, что вокруг здания и города в целом все успокоилось, наряженное состояние еще чувствовалось повсюду. Из того, что Гермиона смогла понять, люди находили гораздо меньше времени на панику по поводу нового закона, а все больше беспокоились о предстоящих свадьбах.

Заседания длились долго, последнее завершилось поздно вечером третьего дня со дня объявления закона. И всего в течение двух недель с даты встречи, указанной в назначении и подписания «Официального уведомления о планах на будущее» избранные пары обязаны вступить в брак. Как и ожидалось, многие начали паниковать в виду отсутствия времени, Гермиона не была уверена, но как позывает практика знакомства с людьми, они делали все возможное, чтобы впихнуть в этот отрезок времени как можно больше. Тот факт, что вокруг Министерства уже порхали новые парочки, заставляло ее беспокоиться о том, что, по-видимому, брак не имеет для кого-то такого же значения, как для нее.

Блондин сидел напротив нее, просматривая пергамент, который был ему абсолютно неинтересен, пытаясь не потирать свое лицо. Было заметно немного мерцания вокруг его левого глаза и губы, чары маскировки, которые использовались, чтобы скрыть фиолетовые и зеленые синяки и ссадины, полученные от неожиданной встречи с одним из кулаков мистера Рональда Уизли.

Слухи быстро расползлись по Министерству — кучка сплетниц, которым нечем заняться — и Рон красный как свекла и кипящий от злости, загнал их обоих в кабинет Гермионы, когда услышал о ее несчастной судьбе. Едва получив подтверждение, он отклонился назад и ударил блондина, прежде чем волшебник смог даже послать в его сторону, подобающую ситуации, ироничную насмешку.

Ревности рыжего не было равных, и хотя они давно расстались, он все-таки взял на себя роль защитника Гермионы — одна из многих причин, почему она окончательно порвала с ним. Надо отдать Драко должное, он быстро оправился, и с пеной у рта из его собственной крови, выкрикивал непристойные насмешки по поводу того, как он будет наслаждаться тем, что гриффиндорская принцесса будет согревать его ночью. Кричал до тех пор, пока они не стали практически танцевать, обмениваясь ударами.

Рон был широким и неуклюжим, с грубыми и неумелыми ударами. Драко был изящным и быстрым, путал и уклонялся от ударов рыжика, пока Гермиона не опомнилась и бросила в каждого из них по заклинанию. Она сурово отчитала мужчин, возмущалась поведением каждого и пожелала во имя Мерлина, чтобы их завалили работой в понедельник прямо с утра, за то, что они тут устроили.

Со строгой, как и подобает почтенной женщине позой, она приказала рыжему покинуть ее офис, чтобы подумать о том, что он только что сделал. Приказ он выполнил на удивление быстро, и вышел из кабинета как побитая собака. Когда Драко хотел было сказать, что-то ехидное, она яростно закружила палочкой, накладывая Эпискей на его сломанный нос и устроила ему такой разнос, что по сравнению с произошедшим, он отделался малой кровью.

Гермиона была так разгневана их стычкой, что настояла на немедленном начале работы над условиями договора, и выражалась она весьма красноречиво на таком языке, что поразила даже блондина. Такого он не ожидал, думал, что она была знакома с гораздо меньшим словарным запасом. Женщина дала совершенно ясно понять, что с таким агрессивным поведением по отношению к ее друзьями она не будет мириться в будущем и, если он хочет сохранить свой самый ценный мужской орган, ему придется к ней прислушается.

Так они оказались в этом месте.

Она сидела в кафетерии, глядя на список «требований», которые Драко предоставил. Это была примерно седьмая редакция, подготовленная после нескольких аргументов, отправленных через сову, его видение совместного плана, прежде чем разойтись на выходные.

Положа руку на сердце, Гермиона не слишком заботилась о свободе, которую он предлагал, иметь ребенка с кем бы она пожелала — и даже если будет такое согласие с его стороны, все, кого она знала, все окружение ее же возраста, тоже должно было вступить в брак.

Идея о том, что она, будучи замужем за одним мужчиной, и даже теоретически, может иметь связь с другим, раздражала ее своей неправильностью, но, когда она подставила имена и лица в ситуацию, она посчитала эту идею менее ужасающей, чем несколько минут назад. Она попыталась отодвинуть мысли о грядущей брачной ночи в дальний угол своего сознания, пока волна тошноты снова не настигла ее. Вместо этого, она лишь убеждала себя, что контракт будет означать, что она не будет иметь практически никаких отношений с Драко, что бы ни случилось, если она того пожелает. Если он будет руководствоваться чем-то похожим при составлении договора, она будет очень рада такому варианту.

—«По крайней мере, один домовой эльф. Первый ребенок, которого следует назвать в честь созвездия или небесного тела. Обручальное кольцо должно быть кольцом семьи Малфоев» — что это за бред?

Драко просматривал ее самый последний список и даже не удосужился поднять голову в ответ:

— Это не бред, это традиции, за исключением первого, тут только чертов здравый смысл. Если мы должны пройти через брак, даже если у нас не будет совместного ребенка, мы должны соблюсти все обычаи, — он фыркнул и бросил ей список, — кроме того, мой список не хуже, чем твои смехотворные требования.

Она выдала оскорбленную насмешку:

— Смешно? Какая часть тебе показалась смехотворной? Мои условия вполне приемлемы, так же, как и остальные мои требования, выдвигаемые тебе, на регулярной основе!

— Ты зря считаешь, что я бы назвал это разумным. Я имею в виду, взгляни на это: ты хочешь, чтобы я жил в магловском районе? Ты хочешь предоставить доступ к нашему новому дому двум другим из вашего Золотого трио плюс одной миссис Поттер? И это, по-твоему, разумно?

Гермиона уставилось на него:

— Ты серьезно?

— Что? — Он огрызнулся, его лицо было суровым и недовольным.

— Я хочу, чтобы ты повторил это еще раз вслух и послушал, как глупо ты звучишь, — ответила она наотрез. — Давай попробуем добавить немного логики и разобрать каждый пункт, из тех, с которым у нас есть проблемы, не так ли? Во-первых, да, я хочу жить в магловском районе. Почему это неразумно?

Драко серьезно посмотрел на нее с недоверием:

— Серьезно? Грейнджер... я в магловском районе. Кроме того, мы не маглы. Почему, черт возьми, мы должны жить рядом с ними?

— Потому что, когда наш брак достигнет первой страницы Пророка — а это БУДЕТ — ты действительно захочешь быть настолько близко к этому сообществу? Независимо от того, какие договоры мы заключим и вне документов, Малфой, мы никому не будем рады. Причин может быть много, но эти ведьмы и волшебники тяготеют к самым сочным сплетням, ОСОБЕННО во время стресса, — она пыталась убрать обиженный тон из своего голоса в пределах их магически заглушенного пространства. У них впереди было еще полдня, и она сдерживалась, как могла, чтобы не начать бить посуду от его высокомерия.

Он закатил глаза:

— Как бы то ни было, я привык к паршивой рекламе, меня и сейчас преследуют журналисты и активисты. Мне по барабану, что твой любимый фан-клуб и его сторонники хотят отправить меня куда подальше. Я могу позволить себе дом, где бы мы не трахались, так почему я должен испытывать трудности проживая вместе маглами и пытаться спрятаться?

На этот раз Гермиона снова заметила, когда он упоминал маглов, он продолжал говорить «им» и, казалось, полностью отделял ее от «них»:

— А что насчет меня?

Драко приподнял бровь и перестал играться с салфеткой на тарелке:

— О чем ты говоришь?

— Серьезно? Ты забыл, я же маглорожденная?

— Конечно, нет! Как я мог? — он крикнул, но успокоился, прежде чем продолжить — это одна из основных причин, по которой мы создаем этот долбанный контракт.

— Да, да, да, — она отмахнулась от него, все меньше и меньше беспокоясь о том, что в эти дни он акцентирует внимание на своей слепой приверженности. — Значит, «я не запятнаю свою благородную кровь» и все в этом духе. Ты не думаешь, что мы можем нарваться на отрицательную реакция на то, что я выхожу замуж за вашу семью от некоторых... пуристов? [1]

Он заморгал. Нет, на самом деле он не думал об этом. Он так привык, что все атакуют его за все, что он делал неправильного в своей жизни, что он никогда не учитывал, что есть и другие стороны. Драко был просто уверен, что ему придется терпеть нападки за то, что испортил самую любимую всеми героиню войны своим «темным влиянием», он вообще не думал о ней, что она может подвергнуться нападкам чистокровных.

Он снова моргнул и посмотрел на нее — действительно посмотрел на нее — и понял, что на самом деле она выглядела очень взволнованной. Это вряд ли бы заметил кто-то посторонний, кто провел мало времени в ее компании, для них она, вероятно, была такой же фригидной сукой, что и обычно... но он заметил.

Драко увидел это в уголках ее глаз, где появились небольшие морщинки от беспокойства, в мельчайшем подергивании ее губ, в том, как она закусывала свою нижнюю губу между зубами и покусывала ее. Малейший трепет ее блузки, которая указывала, что она покачивает одной ножкой под столом, — и если он не знал ничего лучше, мог бы подумать, что она:

— Ты что боишься, Грейнджер? — это было легко обнаружить.

Гермиона тут же усмехнулась:

— Конечно, нет! Я просто хочу испытывать как можно меньше хлопот день ото дня, и это все.

Драко нахмурился. Она боялась. Она была напугана.

Неужели она думает, что толпа сумасшедших чистокровных выскочит как черт табакерки и придут ее покарать?

Ну... он предположил, что это не было совсем невозможным, учитывая то, что на самом деле произошло всего лишь несколько лет назад, и она была в какой-то момент похищена, ее пытали, она истекала кровью на полу в гостиной его родового поместья, как раз из-за таких фанатиков, из-за ее связей и грязной крови…

— Хорошо... но это должен быть большой дом, — его ответ вылетел прежде, чем он смог остановить себя.

— П-прости? — Гермиона запнулась от его признания, шокированная от такой внезапности. — Ты только что согласился на одно из моих условий? Просто так. Примерно пол недели обсуждений, и мы наконец-то договорились?

Блондин скрестил руки на груди:

— Не волнуйся. Есть еще несколько пунктов, которые осталось согласовать, — он снова махнул на нее и ее перечень, — давай, женщина. Начнем с этого. Мы потратили в пустую уже четыре дня, нам нужно закончить эту чертово соглашение и показать министру. Напомню, что свадьба все еще маячит на горизонте, так что. Топ, топ.

Гермиона нахмурилась:

— Об этом...

— Что теперь?

— Раз уж ТЫ об этом заговорил... у нас будет настоящая свадебная церемония или мы просто распишемся до суда?

Драко посмотрел на нее, задумчиво провел языком по нижней губе и откинулся на спинку кресла. После серьезной паузы он пожал плечами:

— Разве это имеет значение? Я бы подумал, что ты, будучи «Мисс Практичность», а также президентом Фан-клуба «Я-Ненавижу-Драко-Малфоя», захочешь провести обычную регистрацию брака.

Гермиона пристально посмотрела на список в руке, опустив глаза, но никак не могла сосредоточиться. Она хотела бы иметь настоящую свадьбу. Она всегда хотела необычную изящную летнюю или осеннюю свадьбу, что-то на открытом воздухе с живыми яркими цветами и прекрасным букетом. Не так много людей, только близкие к сердцу, ее друзья, ее семья, в основном ее родные — во рту пересохло. Она кашлянула, чтобы скрыть резкий вздох, что вырвался, и она поспешно кивнула:

— Обычная регистрация — хорошо.

Блондин наклонил голову и открыл рот, чтобы сказать что-то ехидное, пока он не увидел тонкой дрожи в плечах и знакомый туман, собирающийся в ее глазах. Он внутренне вздохнул. Было слишком рано, чтобы иметь дело с эмоционально неуравновешенной Грейнджер, да и он никогда не видел, как женщины плачут; и тут его пронзило осознание как гром среди ясного неба, который вызвал в его теле самый рыцарский рефлекс, который он не смог побороть. Он часто доводил ее практически до слез в их перепалках прошлых лет, но ему никогда не приходилось наблюдать за ее слезами — обычно он просто удалялся задолго до того, как это случится.

Ведьма быстро взяла себя в руки, как будто перемены в поведении никогда и не было, и продолжила:

— Кольцо я носить не буду, хотя... Даже если это обязательная опция, я заслуживаю чего-то для себя, а не какую-то пыльную старую реликвию, которую передавали от чистокровных к чистокровным на протяжении многих лет. И предупреждаю, если это артефакт кого-то из вашей семьи, то я отрежу себе палец, если мне придется его одеть.

Драко зарычал сквозь стиснутые челюсти:

— Это антиквариат, И это традиция. У тебя вообще нет и капли чертового уважения к таким вещам?

— Это ваши традиции, не мои. Там, откуда я родом, меня воспитывали, что брак является чем-то особенным и уникальным, а не просто какие-то договоренности ради земли, денег или власти! — Гермиона сидела в своем кресле, ее ноги перестали подпрыгивать какое-то время назад от нервного напряжения, — И если ты не заметил, наша помолвка не особенно подходит под "Традиционную"!

Он почувствовал, нарастающий жар, который поднимался к самой шее, от поведения этой женщины; до тех пор, пока в его голову не просочилась идея. Они смотрели друг на друга сидя за обеденным столом, не моргая и непоколебимо, пока его взгляд, наконец, не уменьшил напряжение, и он сверкнул своей лукавой улыбкой:

— Прекрасно, — протянул он, уступая другому требованию, — ты хочешь чего-то особенного, я устрою тебе что-то... особенное.

— Только не проклятое, — Гермиона не знала, почему она почувствовала необходимость озвучить это, но, глядя на него, она посчитала, что лучше всего решить этот вопрос сразу. — Я не хочу, чтобы ты дал мне какое-то проклятое украшение!

— Ты такая отсталая, — Драко фыркнул, — как будто я попытаюсь подсунуть тебе фальшивку.

— Скажи это Кейти Белл. Это в твоем репертуаре, — высокомерно ответила она, но как только слова слетели с ее губ, соответствующий хмурый взгляд омрачил его лицо, и она пожалела об этом, «Че-е-ерт».

Серые глаза потемнели, словно облака перед чудовищной бурей, которая стучит по домам и опрокидывает деревья, фонарные столбы и все прочее. Его голос стал мрачным и низким, отбросив все нотки веселья, присутствующие в его голосе до этого.

— Следи за своим гребаным языком, Грейнджер, я могу и передумать, — Драко быстро собрал свои вещи, сгребая бумаги в папку и даже не утруждая себя насмешкой в ее сторону. — Ты получишь свои уникальные гребаные кольца. А сейчас мы закончили, у меня есть дела поважнее этого дерьма. И постарайся не подавиться своим обедом, пустив насмарку все усилия, дорогуша.

Гермиона наблюдала, как волшебник разворачивается на каблуках, оставляя ей список условий и свой недоеденный обед, в ее полное распоряжение. Она тяжело вздохнула и помассировала свои виски.

Вот она, разглагольствовала о толерантности каждый день, о вещах которых она беспокоилась, она щебетала про равенство и равные возможности, про справедливость и второй шанс... и выплеснула всю эту мерзость прямо ему в лицо. Конечно, Драко подкалывал ее много раз, напоминая о разных моментах из их совместного прошлого, и были вещи не менее гадкие. Но даже в этом, казалось, была проведена тонкая грань, о чем просто лучше не говорить. Она не поднимала тему, о его службе у Волан-де-Морта, а он не называл ее «Грязнокровкой», так как они это делали в школе.

Напряжение нарастало, чем больше она об этом думала. Она снова вздохнула и потерла лицо, внутренне ругая себя:

«Молодец Гермиона, отличная работа. Это, несомненно, сделает все гораздо проще... идиотка. Подождите, — она повернула голову назад, и посмотрела в сторону, в которую он протопал, — Он сказал кольца?»

* * *

Драко развалился в своем чрезмерно шикарном офисном кресле, в идеально выглаженных брюках закинув ногу на ногу, рассматривая некоторые заявки, когда резкий стук в дверь прервал его мысли. Когда он поднял глаза и увидел искаженные очертания объемных пушистых волос, он закатил глаза и бросил в ее сторону:

— Входи Грейнджер, — позвал он.

Гермиона осторожно открыла дверь, заглядывая через порог:

— Как ты узнал, что это я?

— Есть только две другие ведьмы, у которых такой же бардак на голове. Одна из них мертва, а другая, вероятно, слишком занята гаданием на кофейной гуще, чтобы иметь какую-либо причину, чтобы навестить меня. Назовем это обоснованной догадкой, — он сел прямо, сложив руки на стол, и холодно обратился к ней. — Чем я могу помочь?

«Стерва».

Она вздохнула, собралась с духом и прошла в кабинет. У Гермионы не было привычки часто с ним встречаться, в основном потому, что он вечно цеплялся к ней, но и потому, что она возможно, завидовала, что его офис был, как минимум в три раза больше ее и гораздо лучше обставлен:

— Я хотела пройтись по остальной части списка... если ты не против. Ты прав, мы должны закончить, пока не стало стишком поздно, и все остальные хлопоты не навалились на нас.

— Я предположу, — Драко пожал плечами, — но не похоже, что твое предложение связано с какой-либо срочностью или чем-то еще.

Гермиона села напротив него:

— Сарказм?

— Нет, — ответил он тем же тоном, затем прищурив глаза, снова закатил их, — Да, это нужно сделать к концу сегодняшнего дня. Отложим этот вопрос хотя бы окончания работы?

— После работы? — Она выглядела ужасно удивленной, как будто только что у него выросла вторая голова. — Ты хочешь встретиться со мной... за пределами министерства? — «Небезопасно. Небезопасно-небезопасно-небезопасно». Слово продолжало проноситься в ее голове.

При этом Драко снова перевел на нее взгляд:

— Хочешь? Нет. Надо, наверное, — когда ее глаза стали еще круглее, он раздраженно вздохнул. — Ради Мерлина, Грейнджер, мы собираемся пожениться! Встретиться с тобой за пределами офиса все равно придется, однажды или дважды, ну ты понимаешь? — если бы она не заметила, что сарказм так и сочится из каждого его слова, она бы растерялась.

Он был прав. Черт, он прав. По какой-то причине, существовала огромная пропасть между тем, что они должны были делать и тем, что это действительно означает для их нынешних отношений. Ее ум начал загоняться и перегреваться, переходя через ментальные образы, пронизывающие ее, проносясь через то, что ей на самом деле придется видеть его каждый день, в одном доме, делить ванную, постель…

— Грейнджер?

Она пискнула — ПИСКНУЛА — с удивлением, когда он позвал ее:

— Нет!

Платиновый блондин приподнял брови.

— Нет, — снова сказала она, гораздо спокойнее, разглаживая липкими руками края своей мантии, чтобы удалить лишнюю влагу. — Это не займет много времени. Я просмотрела твой список и уже написала свои предложения и компромиссы, на которые я готова пойти.

— Как великодушно с твоей стороны, — он взял бумагу, которую она протянула ему, — я уверен, что это не займет много времени, если бы ты согласилась со всем, что я когда-либо говорил.

— Просто прочти этот долбанный список, хорошо? — Гермиона огрызнулась. — Мы можем пройтись по нему, и вычеркнуть то, что тебя не устраивает, и сделать то же самое с моим.

Гермиона сидела, заламывая руки, изо всех сил стараясь не отступить от некоторых вещей, которые она пометила, что согласна. После их перебранки ранее, она пыталась похоронить себя в офисной рутине, но поняла, что ее совесть кричит, за гадости, которые она наговорила, и то, как они разошлись. Это была бы наглая ложь, если бы она сказала, что пошла на некоторые уступки вовсе не из-за чувства вины, но по большому счету, она не думала, что они будут, ТАКИМИ ужасными. По крайней мере, она надеялась, что не будут...

Короткий миг тишины в комнате, пока Драко читал примечания, был густым и тягучим. Когда он, наконец, повернулся к ней, ничего не сказав, она первая сломалась под весом ожидания:

— Что?

— Ты переспишь со мной, — это был не вопрос.

— Что?

— Я сказал, ты переспишь со мной, — Драко повторил, с явным раздражением, придвинув к ней бумагу и указав пальцем на одну из строк. — Вот. Я не верю этому ни на секунду.

Гермиона наклонилась, чтобы посмотреть, в каком моменте он усомнился, ничуть не удивляясь, когда сама прочитала его. Она собрала все свое мужество и покачала головой:

— Я серьезно.

— Бред. Послушай, если ты не серьезна, у меня куча чертовой работы, поэтому, если ты...

— На мою палочку, Малфой.

Блондин замер, серые глаза искали ложь в ее словах, она знала, что он скептически относился ко всем, кто с ним говорил. Он был скрытным. Это отражалось в том, с какой силой он сжал скулы, от чего на его лице выступили желваки. Когда мышцы его шеи расслабились, указывая на то, что его язык больше не прижат к небу в сильно сжатых челюстях, она поняла, что он принял ее слова как должное.

Драко дал ей пару минут на раздумья, после чего поднял свою палочку, чтобы закрыть офисную дверь, бросая несколько безмолвных запирающих и заглушающих заклинаний:

— Хорошо, давай покончим с этим, — он достал список Гермионы из своей сумки, который там так и лежал со времени неудачного обеда, и начал прочесывать его, сжав перо в руке, чтобы отметить или вычеркнуть многое, как это сделала она.

Гермиона ерзала на своем стуле, дискомфорт нарастал с каждой минутой, только скрежет пера, от письма Драко, заполняли тишину. Наконец, она просто не смогла больше этого выносить:

— Малфой, — она испугалась, когда его глаза уставились на нее, и царапанье резко прекратилось.

Эхо ее голоса громко разлилось по комнате. Гермиона пару раз прочистила горло, слова никак не хотели сходить с языка, под его тяжелым взглядом:

— Хм... — она пробормотала. — Я.… извини.

Ведьма посмотрела на его критикующий взгляд и так же быстро уставилась на свои руки. Прошло еще несколько секунд, перед тем как Драко хмыкнул и возобновил свою писанину. Точно так же, как напряжение выветрилось из комнаты, Гермиона позволила себе небольшой, тихий вздох.

Это было так же хорошо, как и собиралось быть.

* * *

— Я убью его. Я буду чертовым убийцей, но я расквашу его лицо!

— Убьешь его — Рональд, серьезно! Просто успокойся?

Гермиона прекратила пытаться угнаться за яростными движениями рыжего, все равно в ее кабинете не так много места, так что у него не было возможности разгуляться. Она только вздохнула от раздражения и уселась на край своего стола рядом с Гарри, который слегка пожал плечами и кротко обнял ее за плечи, прежде чем вернуть руки на колени, чтобы посмотреть, что будет дальше. Решение сообщить им о контракте казалось ей хорошей идеей, до этого момента. Она даже не объяснила его истинного предназначения, просто представляя его как дополнительную защиту от неприятной реальности, которая появится в ее жизни.

Ребята, были очень восприимчивы к идее о том, что у нее есть запасной план некоторой компенсации за принудительный брак с противным Слизеринцем, и необходимостью особых пунктов договора, которые явно не указывались в классических брачных клятвах — на всякий случай. Но это было до тех пор, пока они не поняли, что это распространяется на обе стороны, и ей тоже были выставлены условия, в пользу Драко. У Гарри тоже были идеи на этот счет, но они быстро померкли на фоне взрывной истерики другого человека.

В отличие от Рона, он действительно прислушался к голосу разума и спустился с небес на землю.

В отличие от Рона, он в полной мере осознавал масштабы ситуации и понимал, что она идет на компромисс.

В отличие от Рона, у него была твердая, непоколебимая вера в суждения и способности ведьмы и, хотя он ненавидел саму мысль о том, что все это происходит на самом деле, и если она заверит его, что будет в порядке, он будет доверять ей, пока не почувствует, что пора вмешаться.

— Но это же МАЛФОЙ, Миона! МАЛФОЙ! Как ты могла согласиться на это?!

Брюнетка спрятала свое недовольство на прозвище и сделала еще один раздраженный вздох. Когда он вел себя так по-детски, она мысленно перечитывала благословения той пуле, от которой ей удалось увернуться.

— Разве в этом законе есть хоть малейший намек на то, что у меня был выбор? Если ты сможешь указать на него, я буду очень признательна.

Рон задыхался в своей злобе и сильно размахивал руками в воздухе:

— Не закон! Этот долбанный контракт, который ОН заставляет тебя подписать, я не доверяю ему. Он лицемер, он с ними заодно, чертов грызун!

— Я польщен намеком на мою сообразительность, Уизел. Даже если это выражается в самой примитивной форме, лишенных воображения синонимах, заправленных в плохой попытке оскорбления. Но теперь, я боюсь, что мне и Гермионе придется вас покинуть, у нас свидание с министром. Так что, убери это большое неуклюжее препятствие в своем лице, и позволь пройти моей невесте, ты стоишь у нас на пути.

— Малфой? — глаза Гермионы удивленно распахнулись, обращаясь к дверному проему, он пришел раньше. Она соскользнула с письменного стола с намерением... ну, на самом деле она не совсем была уверена в том, что она собирается сделать, но он не ошибся в своем внезапном заявлении и неожиданности. Однако это было не важно, поскольку Рон был первым, кто попался на глаза волшебнику. Как обычно.

— Я так не считаю, хорек, — Рон зарычал, с трудом сравниваясь ростом с блондином, но используя свою широкую спину, угрожающе раздулся.

Драко окинул его снисходительным и бескорыстным взглядом, глаза блуждали с верхней части его рыжей головы, на его грязные ботинки и обратно, чтобы остановиться на его веснушчатом лице. Он очень хладнокровно позволил вежливой улыбке тронуть уголки его губ, что может объясняться только тем, что это был совершенно фальшивый жест, отточенный этим молодым человеком до совершенного идеала, и выпрямился.

— Так, так, Уизли... как бы я хотел продолжить то, на чем мы остановились на прошлой неделе, но как я уже говорил... у нас свидание. Гермиона. И я.

Рыжеголовый рычал сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки, пока костяшки пальцев не побелели от давления:

— Ты что, действительно строишь планы, с этим? — Волшебник обозначил свои намерения с жестким ударом по документам, которые держал мужчина, довольный тем, что разлетелись некоторые бумаги, и маленькая коробочка, которая так же была у мужчины в руках, покатилась по полу.

Напыщенный взгляд Драко застыл. Его свободная рука метнулась, чтобы поймать коробочку, которая была гораздо ценнее всех копий контракта, с рефлексами острее, чем когда-либо в школе. Смена ролей от того, что над ним издевалась эта козявка, заставила его расправить плечи, и он был готов мстить. Когда его глаза встретились в карими, сосредоточенными на сцене, готовясь к участию. Нет. Ему на ум пришла гораздо лучшая идея, чем прибить Уизли, и он улыбнулся своей невольной невесте, такой улыбкой, наполненной больным чувством удовольствия от того, что он собирался сделать.

Гермиона нахмурилась в ответ, думая, что он собирается воссоздать сцену, произошедшую в минувшую пятницу. Устав от борьбы с этими двумя мужчинами, у которых, казалось, тестостерон из ушей хлещет, расстроенная тем, как Драко продолжал обращаться к ней по имени, она взмахнула своей палочкой, и угрожающе шагнула вперед:

— Рональд! Это было совершенно неуместно! — она указала на своего жениха, — и ты не забывай, что я тебе сказала!

— О, не беспокойся милая, я ничего не забыл.

Очаровательно — о, так очаровательно, — Драко послал ей еще одну улыбку и сосредоточил все свое внимание на брюнетке после того, как он сунул файлы стоящему рядом Поттеру, который вышел вперед, как будто он хотел вмешаться, в своей обычной манере.

Взяв ее протянутую левую руку, притянул ее к себе, достаточно крепко, чтоб она подошла поближе. Глядя на него, совершенно ошеломленная тем, что он касается ее. Драко делал все возможное, чтобы не съежиться, чувствуя, как ее пальцы скручиваются сами по себе, от того, как он далеко зашел со своим представлением, коснувшись губами ее тыльной стороны руки, в подобие поцелуя.

Он сработал идеально, даже не вздрогнул и не скривился, ни разу.

Ведьма раскрыла рот, удивленная его поведением, ее мысли пришли в ступор, когда ее плоть встретилась с его.

Первые секунды были наполнены тактильными анализом его рук: теплые, мозолистые, крепкие. Далее пришло осознание того, кто касался ее с безупречной синхронностью, его губы танцевали по ее коже, пока она пыталась вытянуть свою руку — мягкие, влажные, гладкие. Этот момент вывернул ее душу наизнанку. Она была ошеломлена странностью, потрясена жестом и, откровенно говоря, смущена вниманием. И даже тошнотворные позывы в ее желудке тоже не помогли. Когда насмешка наполнила серебряный взгляд, и снова встретился с ее, она вырвала руку, в мгновение ока, вспомнив, с кем она имеет дело.

Он был близок, покушаясь на ее пространство, и как обычно, она не давала ему никакого позволения, шипение:

— Что за игру ты затеял Малфой?

Драко заправил завиток волос за ее ухо, с притворной лаской, наклонившись, чтобы прошептать, восхищаясь тем, как это выглядит со стороны, для двух других мужчин в комнате:

— Просто придерживаюсь той части моего соглашения и пользуюсь последней возможностью до того, как я распрощаюсь со своей привычной жизнью, и больше не смогу посмеяться над этими клоунами.

Гермиона дернулась от горячего дыхания, щекочущего ее ухо и шею и неприятной дрожи, которую оно вызывало:

—Что ты…

Он отступил назад и открыл черную коробочку одним плавным движением, показав ведьме то, что он собирался подсунуть ей после подписания документов, чтобы отметить самую легкую из его задач:

— Вот, дорогая, я хотел приберечь его на потом, но, видя, как Уизли просто так испортил сюрприз... кое-что уникальное. Только для тебя.

Брюнетка вглядывалась в белую атласную подкладку коробочки для кольца, чувствуя опасность, поскольку подавляющее большинство украшений, на которые она смотрела с завидной регулярностью, были с сюрпризом. Она посмотрела на странный насыщенный окрас сверкающего камня в оправе, рассматривая его детальнее. Что за камень, она пока не поняла, покрутив его как один из тех призовых колесиков на дневных ток-шоу, в шоколадного цвета арке, подходящей по ширине. [2]

Рон фыркнул, врываясь в сторону, рядом с которой происходило противостояние, и тоже посмотрел на кольцо. Он не взглянул на своего друга и коллегу аврора, который, похоже, тоже не понимал, что такого особенного в этом кольце, кроме как, большого размера камня, и перед тем, как снова заткнуться, задумался как бы подколоть Драко больнее:

— Похоже, что твой бриллиант потускнел, Малфой.

— Я ... это не бриллиант...— ведьма поправила его.

Все сопротивление покинуло ее, когда она мысленно перевернула свои огромные запасы знаний с жаждой, что умоляла ее изучить кольцо гораздо более внимательно, чтобы понять, действительно ли все, что она читала о таком камне, правда.

Взгляд Рона превратился из самодовольного в смущенный, удивляясь тоном Гермионы, ему это не нравилось, совсем не нравилось. Он посмотрел на Гарри еще раз, который на этот раз поймал его взгляд и покачал головой, даже когда на его лице промелькнуло беспокойство.

— Бриллианты слишком хорошо поддаются проклятиями, Уизли, они практически сделаны для них. Я имею в виду, ты даже не заметил, сколько из проклятых ювелирных изделий, которые вы растоптали здесь, были приправлены ими? Для Гермионы, учитывая характер ее работы, это было бы плохо продуманным подарком, — Драко отчитал бывшего парня ведьмы, извлекая кольцо с его места, обратно подхватывая левую руку Гермионы, заметив, что она стала влажной.

Он позволил себе торжествующую ухмылку, когда она не отшатнулась от него, а позволила надеть помолвочное кольцо на ее палец, глядя на него с сильным увлечением. Ее реакция на камень была такой, какую он и предполагал. Это было так хорошо. Это сделало показ обручальных колец, которые он заказал, еще более волнительным — опасная улыбка тронула его губы.

Гарри закипал, он был меньше озабочен словесной перепалкой между его приятелем и давним школьным противником, чем изумлением ведьмы:

— Что это, Гермиона?

— Александрит, — это был благоговейный шепот, который содержал тонкий намек на научные познания женщины. [3]

Гермиона облизнула губы и пробормотала быстрое — Люмос, наблюдая, как смешанный красный и зеленый вихрь цвета в драгоценном камне исчезает под светом ее палочки и вместо этого переходит в сверкающий красный оттенок. Ее брови нахмурились, и, позабыв про троих мужчин в комнате, она снова вырвала руку у Драко, чтобы подбежать к крохотному окну. Отдернув пыльную занавеску, Гермиона распахнула окно и высунула руку на солнечный свет, где цвет снова медленно переместился, на этот раз обратно через смешанный оттенок, затем до темно-зеленого. Она ахнула и вырвала руку из-под солнца, вернулась в комнату, не увидев чрезмерно самодовольного взгляда Драко, и то, как Гарри и Рон смущенно обменялись взглядами.

— Природный александрит, — промурлыкал Драко, на удивление довольный собой от реакции женщины. Он знал, что она бы сразу поняла его редкость и ценность. — Три карата, если быть точным.

Превосходное количество, казалось, ничего не значило для Гарри или Рона, но глаза Гермионы, наконец, отстранились от камня и зацепились за его хитрый ухмыляющийся вид:

—ТРИ карата?!

Волшебник кивнул, прислонившись к столу Гермионы, сосредоточившись на лице Уизли, ожидая его реакции.

— Натурального александрита? — она снова сосредоточилась на драгоценном камне, наблюдая, как он богато искрится и переходит обратно к предыдущему смешанному вихрю красновато-зеленого.

— Да, дорогая, — промурлыкал Драко, он был терпелив и наслаждался тем, как покраснели уши рыжего мужчины, после того как его тупая башка начала переваривать услышанное. Этот перстень был на самом деле довольно большим.

— В... в... это же платина, — не вопрос.

Драко позволила себе немного похихикать, забывая о своей злобной повестке дня на самую короткую минуту перед лицом ее абсолютного детского изумления при получении кольца. Как будто она никогда не получала подарков раньше.

— Да, три карата природного александрита в платиновой оправе на платиновом ободке. Я думаю, что этот цвет подходит тебе лучше, чем те ужасные золотые украшения, которые я видел на тебе. Я извиняюсь, что камень немного маловат... но я не думаю, что ты хочешь, что бы он был намного больше, — его заявление во время полировки ногтей о дорогую рубашку было с идеальным количеством надменности и необходимым количество скромности, чтобы взбесить ее бывшего. Тонкий намек на безделушки, которые Уизел использовал, чтобы добиться ее расположения, женщиной был не замечен, но ударил самолюбию краснолицего рыжеволосого аврора, сверкающим кинжалом, всего в нескольких футах от него.

Гермиона перебирала мысленно в своей голове, подсчитывала стоимость и схватилась своей недавно украшенной рукой за грудь, отдернула, чтобы снова взглянуть на нее, а затем взволнованно положила ее обратно на грудь, выглядя потрясенной:

— Глубокий цвет камня... блеск... с металлом, это должно стоить почти 2000 галеонов как МИНИМУМ! Малфой! О, мой Мерлин, это слишком много. Я не могу принять это! З-здесь, нет, ты должен вернуть это, я не могу...

— Что? — самодовольство Драко как ветром сдуло. — Вернуть его?

Он выпрямился, отходя от того места, где стоял, прислонившись к ее столу и направился к ней, успокаивать ее руки насильно, пока она не сняла кольцо с пальца. Его гордость была на пределе перед аврорами, но более значительным было то, что странный порыв в его груди толкнул его вперед:

— Я не могу вернуть его, Грейнджер. Оно сделано на заказ, огранка и установка. Оно теперь твое. Оно действительно создано специально для тебя.

Настала его очередь смотреть на нее, на растущее волнение вдобавок к тому, как она побледнела, замерла, пошатываясь на ногах, словно что-то просто толкнуло ее в лоб. Поттер и Уизел поспешили к ней, стараясь отгородить ее от падения, но он уже был рядом и крепко сжал ее за плечи, чтобы помочь ей устроиться в потрепанном кресле неподалеку.

Обычно, Драко бы наслаждался ее смятением, и даже не стал бы этого скрывать, но он был совершенно сбит с толку происходящим. У него никогда раньше не было женщины, которая так реагирует на побрякушки — это было действительно скромное проявление его средств. Дело в том, что кольцо стоило более 5000 галеонов, в немалой степени цена зависела от конкретных цветов, глубины цвета и скорости изготовления, и это всего лишь часть драгоценностей, которые кто-то вроде Астории, мог бы потребовать.

— Миона! — Рон бросился ей навстречу, снова проскользнул мимо блондина и встал на колени перед ней. Когда он поднял ее руки, они были ледяными, а глаза были огромными. — Ты в порядке? Малфой, что за черт?! Ты дал ей проклятый камень? Клянусь Годриком, я расквашу твою слащавую мерзкую физиономию, если ты с ней что-нибудь сделал!

Драко закатил глаза, наблюдая, как Уизли пытается привести женщину в чувства и терпит неудачу:

— В пекло, почему это вообще происходит? Вы, гриффиндорцы, должны усвоить новую гребаную информацию. Я ничего не делал, просто подарил своей будущей жене — долбанный подарок, — его терпение заканчивалось, и он получал огромное удовольствие от того, как рыжий мужчина закипал каждый раз, когда он намекал на какую-то социальную близость к ведьме, о которой идет речь.

— Ну, после того, что случилось с Кейт…

— Рональд, достаточно! — резкая команда Гермионы остановила оскорбление аврора на середине фразы.

Ее голос внезапно и громко раздался из-за подшучивания этих двоих, но дрожал, все еще оправляясь от легкого шока:

— Я в порядке. На самом деле, я в порядке, — она сказала более мягко, отрывая руки от Рона и предлагая размытую улыбку, которая была совершенно немыслимой. — Нам нужно увидеть министра, просто... давай, Малфой, нам пора.

Рон наблюдал за тем, как она прошла мимо него с самым кислым выражением лица, обрушенного на блондина, который провожал ведьму любопытным взглядом. Он позволил ей выйти первой, дожидаясь, пока она не окажется на полпути к Департаменту, — на дрожащих ногах, крепко прижав свои руки по бокам, — после чего он зарычал и снова толкнул Драко:

— Слушай хорек, я хочу знать, какого хрена ты вытворяешь.

Драко двигался с нажимом, только чуть вздрогнул от дальнейшего рукоприкладства, но приложил все усилия, чтобы не ответить рыжему и не потерять все преимущество того представления что он устроил. Плавно выпрямившись и демонстративно убирая коробочку от кольца в карман пиджака, блеснул в его сторону надменной ухмылкой:

— Это тебя не касается, дружище.

Рыжий шагнул ближе, сжимая кулаки по бокам, открыв рот с готовностью высказать что-то еще, но Гарри положил свою тяжелую руку на его плечо. Оба волшебника были удивлены, обнаружив, темноволосого аврора, стоящего там, они полностью забыли о нем в разгаре спора:

— Оставьте его.

— Что? — Рон ощетинился.

— Я сказал, оставь его, приятель. Он просто пытается вывести тебя. Гермиона может позаботиться о себе.

Рыжий ухмыльнулся своему другу, грубо пожав плечами:

— Серьезно? И ты тоже?! Все, что угодно, — Рон усмехнулся и выбежал из кабинета Гермионы, громко топая, как сердитый ребенок.

Драко позволил усмешке украсить свои черты, теперь, когда они остались только вдвоем:

— Я полагаю, ты ждешь, когда я поблагодарю тебя?

Гарри не ответил на это, просто передал файлы, которые он все еще держал за спиной, блондину:

— Возможно, я не знаю, чего ты добиваешься, Малфой, но это мой лучший друг, которого ты пытаешься провести.

— Я полностью осознаю, что вы с Уизелом кореша, Поттер, но теперь, если…

— Не Рон, Гермиона, — Холодные, твердые изумруды смотрели на Драко из-за круглой оправы линз, — я не знаю, чем вы занимаетесь, и мне не нужны подробности. У нее нет выбора, кроме как быть в паре с твоей скользкой задницей. Она умнее тебя. Она сильнее, чем ты. Она пережила больше, чем кто-то вроде тебя сможет понять. Но такие вещи... такие… взял и просто дал ей... они очень много значат для Гермионы. Я скажу тебе один раз и, если ты не послушаешь, пеняй на себя: Не вздумай. Трахаться. С моим другом. Если ты это сделаешь — если ты причинишь ей боль — я освобожу ее от данных тебе обязательств «пока смерть не разлучит нас.

Он повернулся, чтобы оставить волшебника с этими мыслями, остановившись в дверном проеме, чтобы взглянуть на него еще раз очень серьезно:

— И никто и никогда не усомнится во мне, когда я сделаю это с тобой, — с этими словами Гарри отвернулся, проследовав за рыжим, чтобы минимизировать ущерб.

Драко смотрел, как мужчина уходит, тонкая бровь поднялась, когда он задался вопросом, кем был этот человек со стальными яйцами и какого черта, что он сделал с Гарри Поттером. Взглянув на часы на полке Грейнджер, он тихо выругался. Все эти хреновы перемены, вынуждали его опаздывать — он ненавидел опаздывать.

Со значительным ускорением, Драко догнал ведьму, которая ждала и волновалась стоя у лифта. Она даже не повернулась, чтобы признать его за спиной, просто повернулась к дверям лифта, под звуки его шагов. И как только лифт прибыл, они неловко вошли в пустую кабину.

Внутри Гермиона стояла спереди, плечи слегка наклонены, обе свои руки она держала перед собой. Она слегка дернула рукой, и Драко подумал, что она пытается быть осторожной, продолжая исследовать камень на своем пальце. Ему показалось, что услышал небольшое бормотание исходящее от нее:

— Что, прости?

Гермиона подскочила. Она испугалась, что он, видимо, услышала ее бормотание, и надеялась, что ей, несмотря ни на что, не придется произносить эти слова громче. Она взяла себя в руки и слегка повернула голову, чтобы взглянуть на него краешком глаза:

— Спасибо. Это не было частью контракта... так что спасибо.

Драко спрятал свое удивление, даже если он не смог сдержать сарказм, вытекающий из него до сих пор:

— Спасибо? От Ее Королевского Высочества, Королевы Книжных Червей? — он промурлыкал от удовольствия. — Осторожно Грейнджер, а то мне может показаться, что ты не ненавидишь меня. Где бы мы были ТОГДА? Я не совсем уверен, что я сделаю с собой, если такая картина могла бы произойти.

Снова повернувшись вперед, Гермиона сосредоточилась на скромных декорациях этажей и коридоров, проплывающих мимо, на пути к высшему уровню. Она слышала, что мужчина за ее спиной фыркнул на ее жест, как она и предполагала. Ее внимание не отрывалось от сверкающего драгоценного камня на ее пальце, когда она повернула кольцо, его вес был удобным и тревожным одновременно. Камень был деликатным, но смелым, меняющимся в зависимости от источника света, тонкими переливами цвета между двумя крайностями:

— Почему?

Блондин наклонил голову набок в птичьей манере.

Дело было не столько в самом вопросе, сколько в том, как она это сказала. Одно слово было осторожным, любопытным, может быть, даже немного испуганным, но он так редко получал эти эмоции от женщин, что ему было трудно поверить в происходящее. Слова Поттера крутились у него в голове. Он вряд ли думал, что волшебник на самом деле будет следить за ним... но все же... никто просто так не попадает на Слизерин, да его даже после выпуска преследуют угрозы смерти. Он будет играть более осторожно:

— Может ли мужчина не покупать своей женщине красивые вещи?

Гермиона усмехнулась:

— Может, только если это не ты и я.

Она обернулась и посмотрела на него, мягко и ясно заглянув ему в глаза, зная, что она, похоже, выглядит очень усталой, такой, как она себя чувствовала:

— Я же не дура, давай не будем притворятся святыми, что эта особая корона плотно прилегает к любой из наших голов. В своих условиях я упоминала об обручальных кольцах, а не об этом. Так что, я спрошу еще раз. Почему?

— Традиции, — Гермиона отрицательно покачала головой, — Всегда должны соблюдаться «традиции»?

— Если нет традиций, которым можно следовать, то что остается?

— Как насчет чего-то нового? Чего-то другого? — Она раздраженно огрызнулась, ее голос громко разлился по лифту, наконец, они прибыли к месту назначения. Гермиона снова повернулась к двери, потирая холодные руки. — Не лги мне.

— Ложь? Я дал тебе повод...

— Я имею в виду, — шикнула она через плечо, — если бы ты сделал что-нибудь для меня, чтобы все эти люди вокруг подумали, что это искренне. Как я уже сказала, я не дура. Ты избегаешь. Ты не подпускаешь. Ты говоришь только половину правды, когда тебе это удобно... но ты толкаешь на меня эту смелую ложь, чтобы сделать наше общение проще. У тебя всегда есть что сказать на мой счет: что ты думаешь обо мне, как я говорю, что я делаю, как я выгляжу. Это не входит в наш договор, но я все же хотел бы знать, я могу рассчитывать на правду, именно в этом.

Драко скривился, перебегая через все прошлые моменты, которые он мог вспомнить в своей голове, чтобы убедиться, что она права. Когда он понял, что он не может озвучить любой хороший пример того, почему от это сделал, его недовольство возросло. Он действительно сказал ей — правду — именно то, о чем он думал, и то, что с ней связано, если бы что-то еще случилось, все по одной простой причине: правда бывала гораздо более разрушительной, чем ложь.

Ложь — это то, что ты говоришь людям, когда ты заботишься о том, чтобы пощадить их чувства или заставить их чувствовать себя лучше или что бы получить преимущество. Грейнджер никогда не была той женщиной, с которой он действительно чувствовал себя обязанным защитить, и она явно уступала ему, так что последнее не учитывалось. Он открыл рот, чтобы ответить и бросить большую жирную ложь в ее сторону, не находя никакой другой причины, кроме как оскорбить ее, но слова никак не слетали с языка, и когда он понял, почему, он захотел придушить эту женщину, раз и навсегда, за то, что указала на это, только за один намек.

Ложь — это то, что ты говоришь людям, которых ты не уважаешь.

Где-то там за чертой, у него возникло жалкое уважение к этой ведьме, которая теперь проходила через открытый дверной проем, не дожидаясь, когда он проследует за ней. С сердитой насмешкой Драко поспешил пройти в ее сторону прямо по коридору до кабинета министра, за несколько минут до назначенного времени.

— Я уже говорил сегодня, как сильно я тебя ненавижу, Грейнджер?

Гермиона не стала поворачивать голову, сообщив о прибытии секретарю на стойке регистрации, что позволило им пройти без хлопот:

— Пока нет.

Драко грубо схватил ее за запястье, прежде чем ее костяшки пальцев успели постучать в дверь, повернув ее руку так, чтобы они могли видеть камень в виде слезы:

— Это нам подходит.

Она сначала растерялась, но потом уловила момент, чтобы посмотреть на водоворот цветов, которые переливаются и смешиваются в камене. Красный... и зеленый. Два цвета, толкали и тянули, загорались и угасали, замирали и сияли. Они оба боролись за превосходство в разных огнях, иногда побеждая друг друга, но в большинстве случаев они просто сливались друг к другом в какой-то неопределенности, неспокойные в своем стремлении сверкать и затмевать свою противоположность.

Гермиона все еще смотрела на кольцо, когда она поняла, что Драко уже постучал, и их приглашали внутрь, теперь он смотрел на нее холодно, держа дверь открытой. Она приподняла бровь и мягко вздохнула:

— Полагаю, так оно и есть.

[1] Пури́зм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля, приверженности канонам в языке, искусстве, спорте и т.п.

[2] Передача известная только автору.

[3] Александрит — это самая ценная разновидность хризоберилла. Встречается редко, месторождения единичны.

Предупреждение: В главе присутствует небольшая отсылка на события вне канона, отступление незначительное, вскользь по тексту. Ничего конкретного, просто фантазия автора.

* * *

Кингсли аккуратно сложил бумаги на столе, сел ровнее в кресло, положив руки перед собой. Тишина и напряженность витала в воздухе. Он откинулся назад и прочистил горло:

— Кажется, все в порядке. У меня осталось несколько вопросов по некоторым пунктам.

— Конечно, министр, спрашивайте, — Драко очаровательно улыбнулся, к вопросам он был готов. Надеясь, что сформулировал главное настолько деликатно, что Кингсли не раскроет их истинных намерений.

— Домашние обязанности, такие как: уборка, приготовление пищи, работа во дворе и т. п., будут разделены поровну; проживание в магловском районе; ограничения в использовании магии, — Министр сначала уставился на ведьму, но в ответ получил утвердительный кивок. Он поднял темную бровь и посмотрел на волшебника, — Мистер Малфой? Вы согласны жить с маглами и заниматься домашним хозяйством?

Драко продолжал улыбаться, сдерживая дикое раздражение, лишь провел языком по внутренней стороне зубов.

— Да, министр. Договорится о домашнем эльфе с бывшим основателем П.У.К.Н.И.*, было не возможно, а проживание в скромном магловском районе, позволит нам оставаться в тени. Или, по крайней мере, создаст преграды для прессы, когда неизбежное объявление о том, что двое из нас образовали супружескую пару, появится в газетах.

Кингсли разумно кивнул, хотя у него еще остались подозрения.

— Мисс Грейнджер, здесь сказано, что после замужества вы продолжите работать, — он взглянул на Драко, чьи семейные традиции накладывали особые привилегии на женщин, освобождая их от любого рода «грязной» работы, — а мистер Малфой будет заниматься семейным бюджетом: расходы на жилье, коммунальные услуги, продукты питания. Вы... согласны с этим?

Гермиона не так умело прятала свое недовольство от вынужденных компромиссов, как ее партнер, даже челюсть сводило от его явного недоверия. Даже самые туманные намеки, на то, что она станет типичной домохозяйкой, выводили из себя. Ей пришлось побороться, чтобы получить от Драко согласие на работу, ценой того, что он будет оплачивать практически все.

Она не была калекой, не была девицей в беде. Она могла обеспечить свое треклятое «я», но этот человек и его традиции раздражали. То, что она обязала этого глупого испорченного мальчишку косить гребанный газон и готовить долбанные обеды и ужины, хотя бы в половине случаев, уже само по себе было маленькой победой.

Гермиона кивнула.

— Да, министр, я бы предпочла, чтобы обязанности были равными, — честно сказала ведьма, получив косой взгляд от своего жениха, — мы должны пойти на компромиссы в этой непростой ситуации, и это было самое мирное, о чем мы смогли договориться.

В целом, раздражение и честность волшебницы развеяли некоторые сомнения министра, особенно когда мужчина напротив, не проявлял никаких серьезных признаков недовольства от ее слов. Он снова просмотрел список, что-то бормоча себе под нос, удивляясь некоторым пунктам, обязательным к включению в договор.

— Первый наследник фамилии Малфой будет назван в честь созвездия, обе стороны должны относиться к друзьям и семье своих супругов с уважением и радушием. Гермиона Грейнджер обучит Драко Малфоя устройству и порядку использования магловского оборудования, применяемого в соответствии с разделением обязанностей по ведению домашнего хозяйства, чтобы исключить возможность их неправильной эксплуатации и срыва, поставленных ему задач, — он взглянул на пару, которая скрывала свое недовольство. — Гермиона Грейнджер не будет использовать фамилию через дефис. Утвержденному списку лиц будет разрешен прямой доступ в новый дом с помощью летучего пороха, — я не вижу списка лиц, или ли этот пункт идет отдельным договором?

Драко кивнул и достал дополнительный лист пергамента с выпуклой печатью юридического отдела, красующейся на обороте. Он зачитал имена министру, прежде чем передать лист:

— Гарри Поттер, Джиневра Поттер, Блейз Забини, Теодор Нотт, Люциус Малфой и Нарцисса Малфой.

Драко бросил взгляд на женщину, увидев, как она напряглась после прочтения последних двух имен. Соглашение заключалось в том, чтобы обеспечить доступ родителям и двум близким друзьям. Любой дополнительный доступ будет согласовываться отдельно. Гермиона специально не добавила в список своих родителей, она хотела включить еще Рона Уизли, с доступом которому он категорически отказал.

Одной угрозы жизни для Драко было предостаточно, поэтому он отказался впускать в свой дом кого-то еще менее уравновешенного, кто выглядит более правдоподобно для таких угроз. Конечно, он спросил, почему ее родители не попали в список, и она придумала миллион дурацких оправданий, ни одно из которых не было похоже на правду. В конце концов, он перестал задавать ей этот вопрос. Каждый раз, когда в разговоре затрагивалась эта тема, ее карий взгляд становился потерянным и уязвимым, что сердце сжималось в груди, и он потерял всякое желание спрашивать.

Кингсли изучил список, вчитываясь в имена, никак не прокомментировав его, просто слегка нахмурился.

— Один последний вопрос, с вашего позволения, — министр по памяти зачитал следующий абзац, сложив руки на договоре. — Гермионе Грейнджер будет предоставлена возможность отказаться рожать ребенка от волшебника Драко Малфоя. Объявляя о своем намерении, она подтверждает свое согласие на взыскание штрафных санкций в соответствии с действующим Законом «О восстановлении, реконструкции и репопуляции магического населения». В случае возникновения такой ситуации, Драко Малфой примет на себя все обязательства по выплате штрафов за обе стороны.

Он наблюдал, как пара напряглась под его пристальным взглядом:

— То есть... вы разработали договор к моему закону, подписывая который я признаю, что вы освобождаетесь от деторождения. Хотя смысл закона состоит в том, чтобы... произвести потомство. Я правильно понимаю?

Драко вздохнул с облегчением. Как он и надеялся, Кингсли уловил факт подразумеваемого преступления, но не двусмысленность формулировки. Тут просто говорится, что она может воздержаться, от рождения ребенка именно от него, если она того пожелает, но ничего о каком-либо волшебнике, которому «посчастливится» иметь с ней дело. Он репетировал свой ответ, если Грейнджер будет придерживаться той части, что это всего лишь свобода выбора.

Кивнув, он сказал:

— Я не насилую женщин, министр. Нам придется жениться, но, если она не захочет, чтобы я спал с ней, я не буду принуждать ее к этому. Мне, как представителю чистокровной семьи такого рода браки не в новинку, но это не классический случай, она может быть против. Вы все представляете меня каким-то монстром, но я не такой, и никогда таким не был.

Бруствер, казалось, удивился трактовке написанного, отмечая про себя, с каким усердием молодой человек старается скрыть насмешку на своем лице. Он посмотрел на Гермиону:

— Мисс Грейнджер, вы в курсе, что для завершения исполнения первой части закона и скрепления союза, что вам придется...

Внимание Драко переместилось к ведьме, они оба знали, что она несильна в переговорах, из-за своей эмоциональности. Гермиона тоже готовилась к вопросам, но по влажному туману в ее глазах, он догадался, что она скажет совершенно не то, о чем они договаривались.

— Переспать с мужем, министр? Сношаться? Трахаться? Заняться сексом? Нет, недостаточно официально для вас? О, у меня есть одно — коитус. Это лучше подходит к этому балагану, не так ли? — голос был напряженным, она старалась сдерживать себя, словно это не ее жизнь летела под откос.

«Вот дерьмо»

Драко уставился на нее, не веря своим ушам. Если до этого у них и были шансы выкарабкаться из этого дерьма, то сейчас они увязли по горло. Он громко прокашлялся, не зная, что еще сделать, чтобы вернуть ее на правильный путь. Черт, она просто снесла его как гребанный Хогвартс-экспресс. Вот почему он ненавидел Гриффиндорцев — по крайней мере, Слизеринцы знали, как схитрить, если собираются отступить от плана.

— Мисс Грейнджер!

— Нет, — Гермиона встала и очень спокойно подошла к большому письменному столу. Она вытащила дорогое перо из своей мантии и бросила Брустверу, он рефлекторно поймал его. — Я даже не подозревала об этом, в отличие от ВАС. Вы знали, когда ставили подпись на каждом листе того чертового документа. Поздравляю, министр, вы отнеслись к моей ДОБРОДЕТЕЛИ с таким же уважением, как и к чертовой робе, которую можно носить в течение дня.

Оба мужчины замерзли на своих местах, ошарашенные словами ведьмы, которые как взрыв прогремели в воздухе. Она не проклинала министра. Не проклинала друзей. Неужели она просто сказала то, о чем они подумали? Гермиона Грейнджер призналась, что была девственницей?

Кингсли выглядел шокированным. Недостающий фрагмент головоломки, наконец, встал на свое место, чтобы закончить картину вспышки гнева этой женщины против Закона.

Драко побледнел. Он никогда даже не рассматривал такой вариант.

Он даже не подозревал, что остались еще девушки, что хранят себя до брака и все в этом духе. Это благородство, ломало и крушило все его нутро, любые попытки сохранить душевное равновесие канули в свете новой информации. Первый раз за долгое время, он не знал, что делать. Тщательно продуманный сценарий был самым эффективным способом подобраться к дружеским чувствам министра к этой женщине, он только притворялся героем, борцом за честь, он и подумать не мог, как близко его план подобрался к истине.

Драко тяжело вздохнул, наблюдая, как подрагивают ее плечи, как она старается держаться, чтобы не расплакаться перед ними. Ее руки тряслись, подбородок и губа дрожали. Признание ударило ее сильнее, чем она, могла представить.

«Нет, блядь, не удивительно, что она так злилась, когда мы репетировали наши ответы... бля. Нахуй. Нахуй. НАХУЙ!»

Как он мог быть так слеп? Он просто предположил, что она так же серьезно настроена, как и он, а этот рыжеголовый уже должен был...

«НАХУЙ!»

— Грейнджер… — чем больше эта боль отражалась на ее лице, тем сильнее росла его паника, заставляя сердце выпрыгивать из груди.

«Что? Что он действительно хочет сказать? Прости, мне придется взять тебя в жены и отдать твой цветочек на благое дело против твоей воли? Выпьем чаю, все будет в лучшем виде! Поцелуи!» Чертов сутенер…

Она обвила себя руками, когда слова взмыли откуда-то глубоко из чрева, где они сидели, роились и гноились у нее внутри, гораздо дольше, чем какую-то неделю... это всего лишь ускорило процесс. Жесткий взгляд Гермионы был сосредоточен на темнокожем мужчине перед ней, даже когда она говорила с пустотой:

— В чем дело? Оба выглядите так, как будто приведение увидели! — она холодно засмеялась. — А знаете... это даже забавно. Я всегда думала, что именно здесь мне суждено быть. Люди, подобные вам, были для меня примером. Что наконец-то я нашла место, где, как я думала, меня приняли. Где я думала, что меня уважают. Пока горькая реальность ваших собственных предрассудков не выплеснулась мне в лицо и чуть не убила меня. Но тогда… я еще думала, что мы выиграли. Что мы сражались, и ПОБЕДИЛИ. Я чувствовала… я знала, что перемены придут, что все будет только к лучшему. Я думала, что я чертова героиня, но как оказалось, я всего лишь еще одна жертва войны.

Гермиона выхватила последнюю страницу контракта из стопки перед своим ошеломленным еще пока другом и ударила его сжатой рукой.

— Вы можете называть это, как хотите, министр. Вы можете штамповать своей печатью, и размахивать палочкой, подписывая документы с самой очаровательной улыбкой, какая есть в арсенале... но в этом нет ничего героического, совсем ничего. И я надеюсь, что вы подписали десятки — нет, СОТНИ — документов, чтобы покончить с этим. Надеюсь, теперь вы действительно задумаетесь о тех жизнях, которые навсегда изменили, о вещах, которые нельзя исправить... и может быть, подумаете о том, насколько они могут быть важны для кого-то, кого вы, возможно, когда-то уважали, и считали своим другом.

Последние слова Гермионы задели Бруствера, и его голос, наконец, прорезался:

— Гермиона ... прости, я не...

Ее голос был тихим и даже... холодным. Дружеское отношение, с которым она обращалась раньше, исчезло. В конце концов, это были сугубо деловые отношения. Ее дрожащая рука неуклонно продвигалась, надавливая пальцем на нижнюю линию, так же строго, как и ее тон.

— Если вы не освободите меня от этого Закона, тогда вы ПРЕДОСТАВИТЕ мне возможность сохранить мое достоинство, министр, — по тому, как она выплюнула его звание, было ясно, что она давно покончила с этим.

Кингсли подписал. Он подписал так быстро, быстрее, чем когда-либо подписывал что-либо в своей жизни.

Как только он расписался, она подмахнула свою часть, потом нацарапала свои инициалы в уведомлении о законопроекте. Оторвав перо от последнего пергамента, Гермиона застыла на секунду, а потом бросилась бежать из кабинета, яростно вытирая слезы, размазывая их по щекам, которые больше не могла сдержать. Она выполнила свою часть уговора, хоть и не так, как планировалось, но выполнила. Теперь ей нужно уйти… Нужно сбежать. Куда глаза глядят, лишь бы не оставаться здесь. Она больше не может находиться в этих стенах, притворяясь, что ее мир, так тщательно оберегаемый ею, не трещит по швам, не рушится, не рассыпается, исчезая на ветру.

Драко даже не взглянул на министра. Вылетев из кабинета, и увидев, как ее тень стремительно скользит по коридору, помчался за ней. Едва догнав у лифта, он схватил ее за запястье, и потянул на себя.

— Ты шутишь, верно? Там... об этом... ты же шутила, — его собственный голос дрожал. Он был полон надежды и страха. Серые глаза отчаянно вглядывались в лицо, ища ответов, но она так и не повернулась. Она попыталась вытащить запястье, бесполезно, хватка была железной. — Грейнджер! Ты же пошутила, да?!

— А тебе, не все ли равно?! — она закричала, разворачиваясь и поднимая на него свои полные слез глаза. Как только он увидел ее, дыхание перехватило, и он ослабил хватку. Ведьма сразу же начала растирать боль в суставах, перестав размазывать по щекам крупные слезы, которые все равно никак не хотели высыхать. Гермиона уставилась на него, раскрасневшаяся и изможденная.

— Не волнуйся, Малфой, — сказала она с натянутой улыбкой, которая никак не отражалась в ее душе, — ты ни в чем не виноват. Просто попиши договор и оставь меня в покое после... после того, как мы поженимся.

Глядя на женщину перед собой Драко почувствовал привкус горечи во рту, накатывающей откуда-то изнутри, но в первый раз за всю его жизнь, это случилось не из-за нее.

Дикие кудри каштанов, некогда аккуратно приложенные, свободно разлетелись от бега, навсегда изменившего ее отношение к другу — бывшему другу, наверное. Ее обычно теплый цвет лица стал землистым, щеки впали, темные круги стали более заметными, обрамляя ее заплаканные глаза. Ее губы выглядели припухшими, от всех тех терзаний, что ее гложут, сухие, потрескавшиеся, как будто вся живительная влага покинула их с приходом тревожных мыслей и неизбежной гибели.

Драко пробовал эту желчь на своем языке, он знал, что сейчас это не имеет никакого значения.

Это ничего не изменит для них. Контракт был подписан, теперь они вольны. Кроме того, его не волновала эта женщина, в таком плане... но он ее понимал.

Драко снова сглотнул накатившую волну тошноты.

Он смотрел, как ее образ исчезает из виду вместе с лифтом, ускользающим вниз, и только маленькая стрелочка над дверьми, указывала ее путь в Атриум.

«...это слишком! Я не могу его принять!»

Это ничего не изменит.

«Спасибо...»

И этот взгляд...

«Почему?»

К черту, это не имеет значения.

«Не лги мне».

Просто разбилось в дребезги.

«...Я могу рассчитывать на тебя…».

Все изменилось, потому что он знал, что это было. Он отдал и получил взамен, нечто большее, чем он мог ожидать, это чувство ему было хорошо знакомо.

Это было предательство.

*П.У.К.Н.И. ­— S.P.E.W. (Society for Promotion of Elfish Welfare). (Против угнетения колдовских народов-изгоев). В изд. РОСМЭН: Г.А.В.Н.Э. Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов (прим. переводчика).

* * *

— Арнольд! Нет! Нет, нет, нет, вылезай оттуда! — Джинни ругала маленького пушистика, который кружился в мыльной воде, пока она пыталась убрать остатки позднего ужина Гарри. Маленький фиолетовый пуф вымок и весело пускал пузыри в раковине как в старые добрые времена. Когда она его вытащила, он ворковал и счастливо напевал, икая пеной. — Ох, ради Мерлина... за тобой нужен глаз-да-глаз?

Камин шумел, пока Джинни сушила маленькое существо, зная, что это задание лучше выполнить вручную, нежели с помощью волшебной палочки. Услышав приближающиеся шаги, она подумала, что Гарри опять что-то забыл и даже не обернулась:

— Что опять… — Гермиона! — когда она заметила ее в дверном проеме, всю сжавшуюся, несчастную с затравленным взглядом, она сразу подбежала к ней. — Что с тобой случилось? Входи, иди сюда, сядь.

— Привет, Джин, — ведьма кротко улыбнулась, глядя на подругу, позволяя обнять себя за плечи и провести к месту за кухонным столом. Гермиона перестала плакать, хотя знала, что по ее виду можно сразу догадаться, припухшее от слез глаза и тихий и немного гнусавый голос. — Не против, если я немного побуду у вас?

Джинни быстро закачала головой.

— Совсем нет! Конечно, ты можешь остаться, — проговорила она, опускаясь на колени, и убирая непослушные прядки волос с лица подруги. Осторожно проверяя ее на наличие ран и ушибов. — Ты расскажешь мне, что случилось?

Гермиона хотела рассказать, действительно, по-настоящему. Она взглянула на перепуганную подругу, полную тревоги, с вспышками гнева в ее глубоких ясных глазах. Злость на того, кто причинил ей боль, разрастающаяся в мстительную и взрывную ярость, какая бывает у Рона, когда тот идет к своей цели. Вот такую реакцию, вы ждете от своего близкого друга, а не сдержанный и мягкий взгляд, который полон оправданий, цифр и причин. Как можно требовать от нее так много, не заботясь о последствиях.

Снова она думала о Кингсли, вспоминая это выражение лица, когда он понял... как он посмотрел на Драко... ее губы снова дрожали. В это действительно сложно поверить, но она так воспитана... что бы сохранить себя для кого-то, кого будешь любить и уважать, оберегаемое и настолько ценное. То, что привело в ужас ее давнего друга и будущего мужа, как что-то ничего не значащее. Привычно защипало в глазах и, судя по тому, как нахмурилась Джинни, как вспыхнула ярость, черта присущая всем Уизли, она догадалась, что снова плачет. Она больше не могла произнести ни слова. Ее щеки онемели. Ее губы онемели. Она онемела.

Как только она почувствовала нежные руки Джинни на своих плечах, что-то в Гермионе сломалось. Этот страшный день пронесся перед ней за считанные минуты, и тщательно выстроенная клетка вокруг ее эмоций зашаталась и рухнула. Из ее горла вырвалось жалобное всхлипывание, и она уткнулась лбом в шею подруги, чувствуя, как та гладит ее по спине. Плечи Гермионы тряслись, поток слез и криков вырывался из нее, с каждым успокаивающим прикосновением, под утешающий шепот на ухо.

— Тихо... тихо... все хорошо... все будет хорошо, — Джинни положила подбородок поверх кудрявой макушки, продолжая нашептывать. Она понятия не имела, что произошло, но знала, что встреча Гермионы с Кингсли была назначена на сегодня. Ведьма рассказала ей первой об идее Драко, взяв с нее обещание, хранить в секрете, пока подруга сама не отважится все рассказать мальчишкам. Несмотря на то, что Джинни не знала, какова была истинная причина этих страданий, в ее голове всплывал только один человек, неизменный источник всех неприятностей за последнее десятилетие:

«Малфой.»

* * *

Драко вернулся в свой кабинет после катастрофической встречи с Бруствером. Он без проблем забрал оба экземпляра договора, да и Кингсли был не многословен. Единственное, что сказал министр, посмотрев на его измученное лицо, что может помочь им найти подходящий дом в магловском районе, до свадьбы. А также дал им дополнительную неделю, переместив другие пары, в связи с необходимостью заверения их договора у юристов, — чиновник хотел убедиться, что у них будет полных две недели, для подготовки обряда.

У Драко проскочила мысль «слишком мало и слишком поздно», и он почувствовал неприязнь к человеку, который теперь так очевидно пытался загладить свою вину перед ведьмой. Вся эта ситуация — один большой чертов бардак. Он прыснул: «Как будто раньше об этом не было известно…»

По возвращении в кабинет Драко хотел поработать над заявками, которые все еще нуждались в проверке, но пробежав глазами по документу, по меньшей мере, раз пятьдесят, он так и не понял, что читает. Тяжело вздохнув и проведя пальцами по волосам, чтобы расслабиться, он отбросил бумаги, в отчаянии поняв, что так и не смог сосредоточится. Каждый раз, когда он отвлекался, даже немного, вспоминал лицо Грейнджер, как она подняла на него взгляд перед дверями лифта. Он потер глаза, стараясь отогнать этот образ. Ее признание не должно было ничего изменить. Ничего. Но тогда почему он чувствовал себя последней сволочью?

Он сидел, слегка вращая кресло, жамкая зубами внутреннюю сторону щеки и раздраженно постукивая пальцами по подлокотникам. В кабинете было душно и оба рукава его рубашки были закатаны. Драко пристально смотрел на свое левое предплечье, на выцветшее черное пятно, которое обычно старался скрывать в обществе… или в общих компаниях… да на самом деле большую часть времени, замечая, что тонкие светлые волосы на тыльной стороне руки встали дыбом. Внезапно остановившись, он почувствовал странное гудение энергии и прежде, чем успел над этим подумать, предчувствие переросло в оглушительный рев в его сознании. Он вылетел из своего кресла как раз в тот момент, когда дверь в его кабинет распахнулась, и яростное редукто пролетело со свистом туда, где долю секунды назад, находилась его голова.

Штукатурка все еще сыпалась из вновь образовавшейся дыры прямо на отлетевший в сторону, разломанный стол, который закрыл ему путь к отступлению. Среди опадающей пыли появились размытые черты женской фигуры с длинными огненными волосами:

— Рыжая?! Какого хрена…

— РЕДУКТО!

Драко уклонялся, подпрыгивал, крутился, чтобы избежать очередного взрыва, благодаря всех известных богов, за то, что он все еще был форме и имел достаточно приличные рефлексы, чтобы не быть-чертовски-мертвым-прямо-сейчас. Он вскочил на ноги, подозвав свою палочку безмолвным акцио и вовремя поставил щит, чтобы отбросить еще один сильный взрыв. Тот факт, что до сих пор никто не сбежался на шум, учитывая, что его офис уже наполовину погружен в руины, заставил его подозревать, что энергия, которую он чувствовал в воздухе перед ее входом, была своего рода заглушающим заклинанием.

Чудо-мальчику он не верил, тот не сможет его поймать и убить.

Трутень Уизел, был более убедителен, тот будет охотиться на него и, может быть, даже сможет убить, но его, по крайней мере, его сможет ограничить либо Поттер, либо Грейнджер.

А вот Поттерова женушка, он уверен, может заставить его умолять о кастрации, если проступок по отношению к кучерявой брюнетке был достаточно серьезным, и на этом она точно не остановиться.

Очевидно, с брюнеткой что-то случилось, и его обвиняли в этом.

— РЕДУК…

— ЭКСПЕЛЛИАРМУС!

Палочка рыжеголовой вырвалась из ее руки, что ее очень удивило. Гладкое древко скользнуло Драко в руку, и ему хватило наглости самодовольно ухмыльнуться ей, хотя это чувство продлилось не долго, так как она набросилась на него.

«Эта сука свихнулась!»

Драко резко упал на груды обломков офисных стен, а множество грязных обрывков документов, уничтоженных этой женщиной, едва давали ему время, чтобы прочувствовать пол под собой, прежде чем ее кулак полетел к его лицу. Он двигал головой в сторону, стараясь просто уворачиваться от бледных веснушчатых кулачков Джинни освежающих синяки, которые все еще не прошли. Ее кулак столкнулся с плиткой, и она зарычала от боли, но снова замахнулась для очередного удара.

Ни одна ведьма не может быть настолько сильной, чтобы перебороть его — даже если она блять ебанутая на всю голову — он оттолкнул ее, переворачивая через голову движением ноги, и она приземлилась с хрустом на обломки. Драко поднялся с пола и взмахнул своей палочкой с молниеносным Инкарцеро. Он позволил себе краткий миг для укрытия, когда тонкие веревки выстрелили из его палочки и надежно связали рыжую так, что единственное что она могла сделать, это бороться и выкрикивать ругательства в его адрес.

Драко, наконец, обратился к ней, задыхаясь, а его дорогущий костюм был покрыт пылью, грязью и прочим хламом:

— Что, во имя Салазара, с тобой происходит, ты чертова долбанная сука?!

В ответ он услышал только шипение, плевки и проклятия. Драко закатил глаза и резко бросил на ее яростное, раскрасневшееся лицо заглушающее, и задумался над тем, что делать дальше. Сделав несколько успокаивающих вздохов и поражаясь своей идеальной выдержке, натренированной годами общения с Гермионой Грейнджер, он начал исследовать ближайшие горы обломков в поисках палочки Джинни. Найдя ее, он прокрутил древко в своих пальцах, поглядывая то на палочку, то на рыжую девушку, связанную и брыкающуюся на его полу. Блондин нахмурился.

Корректировка: теперь он абсолютно уверен, Гарри Поттер будет охотиться на него, и убьет его без малейших колебаний. По крайней мере, он сможет сказать, что прожил интересную жизнь.

Драко смахнул с волос пыль, прежде чем колдовать над своей одеждой, чтобы очистить остальное безобразие. Поджав губы в тонкую линию, он присел на корточки поближе ведьме, которая по-прежнему гневно пыталась снять путы:

— Слушай, эй, ЭЙ! Остановись!

Джинни успокаивалась, но ее взгляд все еще был сердитым.

— Так. Я доверюсь своему чутью и предположу, что ты здесь из-за Грейнджер. Да?

Она моргнула и открыла рот, чтобы что-то сказать, но поняла, что все-еще лишена голоса, и вместо этого кивнула.

— Хорошо. Ладно. Понятия не имею, что я вам сделал, что ты влетела сюда и пыталась меня убить, так что… я собираюсь тебя освободить. И собираюсь вернуть тебе твою палочку, — он держал палочку над ней, чтобы убедиться, что полностью привлек ее внимание. — Если ты пообещаешь, не пытаться меня прикончить сразу после того, как я ее тебе верну, и мы все обсудим, как взрослые люди. Договорились?

Ее мрачный вид стал еще суровей, но она снова кивнула.

— Обещаешь?

Она скривилась и произнесла одними губами — «Обещаю».

— Ладно.

Драко встал, отошел на несколько шагов и взмахнул палочкой над ней, освобождая от заклинаний. Рыжая ведьма молчала и не шевелилась, но он все еще был настроен скептически. Он протянул руку, чтобы помочь ей встать на ноги. И как только ведьма поднялась, ее свободная рука метнулась в ударе, как раз угодив в его здоровую щеку, накрывая его волной дикой боли:

— ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЖЕНЩИНА! Ты обещала!

— Я обещала, что не буду пытаться убить тебя! Ты ведь не умер?

Он фыркнул, вытирая ладонью разбитую губу, теперь уже и с другой стороны. Отлично. Это Уизли. Кому, блять, нужна магия, если они могут из тебя весь дух кулаками выбить? Тупые варвары.

— Нет... думаю, нет, — они переглянулись. Драко кивнул, подтверждая свои слова, и протянул ее палочку к ней, готовясь на всякий случай снова увернуться. Когда женщина выхватила свою палочку и сунула ее в задний карман, тут же собираясь возобновить свою гневную тираду, он поднял руку. — Эй! Стоп! Нет! Ты только что пыталась меня поджарить! Теперь я хочу, черт побери, задать несколько вопросов. С тобой все в порядке?

Джинни закрыла рот, насупившись:

— Прекрасно. Спрашивай, попробуй оправдаться за...

Драко снова прикрыл ей рот заглушающим и раздраженно посмотрел на нее, но продолжил свой вопрос:

— Итак. Что привело тебя сегодня в эту глушь, миссис Поттер? — он с насмешкой, жестом, указал на все еще осыпающийся потолок. — Косметический ремонт? Или это было нечто другое?

Джинни подождала, пока блондин снова снимет заклинание, чтобы она могла говорить, пытаясь держать себя в руках на глазах у этого мерзавца:

— Как это, ты не знаешь! Ты сам мне сказал! Гермиона. Вот почему я здесь!

Волшебник огляделся, пытаясь найти свое удобное кресло, но нашел только стол. Кресло разлетелось на кусочки от второй мощной волны заклинания. Тяжело вздохнув, Драко потащился через беспорядок, чтобы опереться о стол из темного дерева, который лежал на боку, закрывая дверь в его кабинет. Сложив руки на груди и скрестив ноги в лодыжках, Драко склонил голову набок, сверкая своей покровительственной улыбкой, обнажая окровавленные идеально ровные зубы:

— Ах, да, Грейнджер. Итак... не могла бы ты рассказать мне, почему мисс Грейнджер послала вместо себя киллера — или кто ты там, Хитмен в женском обличье? Я должен догадаться?

Ведьма рассмеялась и двинулась прямо на него, тыча пальцем ему в грудь, как будто это не она только что разнесла его кабинет в щепки в приступе гнева:

— Ты что-то ей сделал!

Драко моргнул. Один раз. Второй. Еще несколько раз. Он ждал, пока она продолжит, но она молчала:

— Ла-а-а-дно. Рыжая... объясни подробнее. Что именно?

— Не притворяйся, что не знаешь! — Джинни зарычала, снова ткнув его, — она пришла ко мне после обеда, рыдая. После ВАШЕЙ встречи с министром!

«Она знала о встрече? Значит, она уже знает о контракте... неудивительно».

— Она появилась на моей кухне разбитая, взволнованная, как после гребанной катастрофы. Не могла даже двух слов связать. Я сразу ПОНЯЛА, это ты виноват!

Вся комичность ситуации тут же испарилась, после образа, что преследовал его в мыслях. Образ ведьмы, исчезающей за дверями лифта, несколько часов назад. Он оттолкнулся от стола, выпрямляясь в полный рост, затмевая рыжую макушку:

— Грейнджер пришла к тебе сразу после встречи?

— Да! Она…

— А где она сейчас?

Джинни опешила. Она не узнавала его, блондин выглядел почти обеспокоенным:

— Ну… она все еще у меня дома. Я не понимаю, какое это имеет отношение к…

Он ухмыльнулся ей своими окровавленными губами, и это выглядело более угрожающе, чем предполагалось:

— Ты хочешь сказать, что оставила эмоционально нестабильную ведьму, один на один со своими мыслями? Ты же сама сказала, она была в шоковом состоянии!? Мне кажется, я ошибался, думая, что ты самая умная в своей рыжей семейке.

— Эй! Не обвиняй МЕНЯ! — она приняла воинственную позу, отстаивая свой поступок. — Гермиона уснула, она в безопасности. Она принимает все это безобразие слишком близко к сердцу, потому что из всех возможных людей она увязла в нем с тобой. Она прибежала ко мне вся в слезах. Что ты сделал с ней на вашей встрече? Не лги мне, Малфой!

«Не лги мне...»

Он крепко сжал челюсти. Слова звенели в ушах, вытаскивая изображение заплаканной Гермионы, на поверхность его памяти. Драко хмыкнул и отошел от девушки, снова тяжело опустился на край стола, качая головой:

— Уверен, что ты мне, не поверишь, но это не я ее расстроил.

— Не ты? — недоверчиво пробурчала Джинни, сложив руки на груди. — Тогда кто, черт возьми? И почему она так расстроилась? Что произошло?

— Ты должна спросить своего друга министра... или Грейнджер, — сказал Драко, пожимая плечами и цепляя носком ботинка один из обломков, с показной увлеченностью этим занятием. — Это не мое дело, они должны сами все рассказать.

Джинни взглянула на него исподлобья, в полной готовности спорить, но, увидев, как сникли его плечи, и как напряжено его лицо, она передумала. Его глаза были направлены на груду щепок, которые он раскидывал ногой, но его мысли были явно в другом месте. Ведьма смягчилась, понижая интонацию до искренней мольбы, в попытке достучаться до него:

— Малфой... что там произошло?

Драко тяжело вздохнул. Он не лгал — это действительно не его дело, делится чем-то настолько личным. Вспоминая о брюнетке, он чувствовал сильную боль внутри, ставя себя на ее место. Он снова и снова думал об этом, абстрагируясь от людей, о которых идет речь, он не понимал «Почему это значит так много». Однако, когда он ставил имена и лица обратно в уравнение, то же чувство разрасталось в нем.

Женщины во всем мире теряют девственность.

В конце концов, это природа, без этого нельзя зачать ребенка. Были даже такие чистокровные браки, в которых девушки — школьные знакомые, — выходя замуж за не любимого мужчину, были при этом еще девочками. Так вот они никогда не плакались ему, или кому-то еще, о том, что бояться близости и этой потери. Может быть, их это не сильно заботило? Может, в волшебном сообществе этому предают не такое большое значение, как у маглов? В последнем он был не уверен, так как плохо разбирался в магловской культуре.

Тогда что изменилось?

Конечно, самый простой ответ: потому что это Гермиона Грейнджер.

Гермиона ко всему относится по-особенному. Любая мелочь имеет для нее значение. У всех ее увлечений есть своя история. И если вы когда-нибудь спросите ее об одном из них, учитывая, что сможете выслушать ее, не перебьете, — она раскроется, покажет, как ей это важно, рассказывая обо всем с большим рвением.

Драко обнаружил, что понятия не имеет, почему это так важно для нее, и почему так расстраивает, но учитывая то, какая она по своей натуре, просто знал — это важно. Он часто любил выводить ее из себя, раздражать, видеть ее ярость, это была его цель. Он идеально отточил свои навыки, мог завести ее с пол оборота, разозлить, выпуская наружу это сладкое, сочное чувство кипящего гнева, которое тут же отражалась на ее лице.

Драко был художником, взрывная Грейнджер была его величайшим творением — такой она стала за целых двенадцать лет.

В этом и есть причина, ведь так?

Просто на этот раз это не его заслуга ... а того, кого она уважала и считала своим другом.

От этой мысли кровь кипела в жилах.

Слизеринцы не отличались благородством, но большинству из них были привиты качества части, уважения, доверию к тому, кто действительно верен вам и вашему дому.

Друзей, настоящих друзей, почти невозможно найти. Такой друг, который защитит тебя, пожертвует своей жизнью ради тебя, даже умрет. Поддержит в хорошие времена и в плохие, всегда. И будучи таким другом, ты никогда не придашь, не откажется от человека. Не подпишешь идиотский указ для всеобщего блага. Остальные, мелкие рыбешки просто пешки в большой игре, но это они… тобой же друг не пожертвует. Он будет оберегать, любить, а остальные, они не важны.

Люди называют это эгоизмом, Драко предпочитал думать, что это практичность. Возможно, маленький закон Бруствера и поднимет популяцию в самые кратчайшие сроки, а может, и нет, но независимо от результата, если и есть малейший шанс спасти его отношения с ведьмой, то для этого потребуется вся жизнь. В жизни Драко, это было дурным тоном. — Хорек? — резко окликнула его Джинни.

— Я заключу с тобой сделку, — внезапно раздался его голос, в тоне чувствовалась усталость, — …хорошо? Я расскажу тебе, что там произошло, во всех деталях. Но ты должна поклясться своим именем, как ведьма, что ты никому не расскажешь, даже вскользь не обмолвишься словом. И ты не ступишь на тропу войны, чтобы покарать виновного. — Драко протянул руку, — Договорились?

Джинни подозрительно посмотрела на протянутую руку:

— Почему ты хочешь, чтобы я пообещала не наказывать обидчика?

— Ну, я бы хотел остаться при работе и живым, знаешь ли. А это будет сложно сделать, когда твой босс мертв, и — он жестом указал на завалы, — каждый вспомнит обо мне, в первую очередь, если что-то пойдет не так.

— Ты, конечно, извини… — она выдала застенчивую улыбку. — Я думаю. Возможно, ты это заслужил!

Драко ухмыльнулся, тут же поморщившись от боли. Он не удосужился даже попытаться исцелиться, считая это бесполезной тратой магии, так как не был уверен, что на сегодня со сражением покончено:

— Конечно, заслужил. Просто не за это. Не в этот раз.

Джинни хихикнула и, наконец, взяла его за руку для рукопожатия:

— Клянусь, что я, Джиневра Поттер, не повторю слов, что ты мне скажешь, никому не расскажу, что мы говорили, и я не убью, кого бы то ни было, кто должен нести ответственность за содеянное.

Блондин крепко держал ее руку, дернув обратно, когда она попыталась отстраниться.

— О, и ты должна помочь мне с уборкой.

— Хорошо, — она закатила глаза.

— И не говори Поттеру, что я отбросил тебя.

— Хорошо.

— И о том, что связал.

— ХОРОШО МАЛФОЙ! Мерлин! Покончим с этим!

* * *

Гермиона свернулась калачиком на полу своего шкафа. Коробки были разбросаны повсюду, некоторые были уложены друг на друга, некоторые не прикрыты крышкой с торчащими бумагами в разные стороны, другие явно переполнены документами, которые вываливались на ковер. Колени были прижаты к груди, волосы едва уложены и откинуты назад. Руки были обернуты вокруг ног до тех пор, пока она не отняла их, чтобы провести пальцами по маленькому фотоальбому на кольцах. Он был скромным и небольшим по размеру, с одной из этих пухлых виниловых обложек, которые она считала миленькими и модными в то время, когда его покупала. На обложке были всевозможные царапины и вмятины, спереди, сзади, на корешке, и до сих пор она бережно хранила его.

Пять лет. Она спрашивала себя, насколько человек может измениться за пять лет. Гермиона отставила альбом в сторону, не решаясь открыть, боясь не сдержать непрошеных слез. Мутным взглядом прошлась по штабелям и остановилась на потертом конверте, распухшем от бумаг, что лежали внутри. Края конверта были мятыми, изношенными, запачканными в некоторых местах, со следами от потных ладоней, оставшимися после многих часов, что этот конверт провел в ее руках. Она сделала глубокий вдох и не имея даже малой доли смелости заглянула внутрь, чтобы посмотреть на бумаги, которые она видела слишком много раз, после окончания войны.

«Крошечные ножки свисали с края сиденья, легко раскачиваясь взад и вперед. Пухленькие ручки Гермионы ухватились за цепи качелей, когда ее отец подошел со стороны их дома. Она сияла детским восторгом, когда он сел на качели рядом с ней и придвинулся достаточно близко, чтобы мог протянуть руку и слегка подтолкнуть ее.

— С юбилеем папочка!

Мужчина усмехнулся:

— Спасибо, моя маленькая букашечка. А мама сказала тебе, что сегодня наша с ней годовщина?

Гермиона энергично закивала головой, так что ее кудряшки подпрыгивали, заставляя мужчину смеяться.

— Ты знаешь, что это значит, милая?

Маленькая девочка слегка раскачивалась с каждым мягким движением руки отца по ее спине. Она уверенно кивнула:

— Это значит, что ты и мама устроите вечеринку! Как в мой день рождения!

Мистер Грейнджер не мог сдержать улыбки на своем лице:

— Хорошо... ты права! — он наклонился вперед, усаживаясь удобней на сиденье и поворачиваясь лицом к цепи, чтобы лучше доставать до качелей и сильнее раскачать ее. Его улыбка стала еще шире от звонкого смеха дочери, когда он раскачивал ее выше и выше. — Твой день рождения, как и годовщина. Они похожи.

Гермиона повторяла каждому движению, наклоняясь вперед, когда она улетала назад, и назад, когда она летела вперед. Она была так увлечена желанием взлететь еще выше, что почти пропустила разговор о ее дне рождении:

— Чем они похожи? — ее шоколадные глаза стали большими и ясными, полными любопытства. Полными вопросов. У нее всегда были вопросы.

— Что ж, — пробормотал он, думая, как объяснить, — они похожи тем, что я поздравляю самых важных в своей жизни женщин, — мистер Грейнджер кивнул, довольный таким объяснением. — Но мы отмечаем и мамин день рождения тоже! Итак... мы устраиваем для мамочки два праздника?

Он прыснул, качая головой и улыбаясь маленькой девочке:

— Да ... Наверное, это тоже, правда. Два праздника для мамы.

— А как мне получить два праздника, как у мамы?

Сделав еще один сильный толчок, он наблюдал, как его маленькая девчушка раскачивается. Мистер Грейнджер немного отклонился назад вместе со своими качелями и просто смотрел, как она беззаботно взлетает.

— Ну... когда ты вырастешь — это будет не скоро — ты выйдешь замуж, за хорошего человека, и в тот же день каждый год у вас будет годовщина. Тогда ты сможешь устраивать вечеринки, и на твой день рождения, и на вашу годовщину, но помни, что должно пройти много, много, мно-о-о-го времени, прежде чем ты выйдешь замуж.

Она хохотала над смешным нахмуренным лицом папы, который задумался о ее женитьбе. Гермиона отвлеклась и потеряла ритм, качели еще немного покачались, пока вовсе не остановились. А малышка все пыталась раскачать ее, сгибая и разгибая ноги, снова и снова. Ее хихиканье исчезало по мере роста ее концентрации. Она была слишком мала, и не дотягивалась до травы, чтобы встать и оттолкнуться, и ей не хватало координации, чтобы снова раскачаться. Девочка пробовала снова, еще раз, и еще… когда она уже отчаялась, то почувствовала сильный толчок, отрывающий ее качели с места. Гермиона заглянула через плечо и увидела, что ее отец снова придвинулся к ней и подтолкнул ее обратно.

Был вечер. Теплый летний день подходил к концу. Молчание между ними было спокойным и уютным, мужчина прилежно раскачивал свою дочурку на качелях.

— Папа?

— Да, милая?

— Когда я вырасту, я выйду замуж за тебя.

— О?

— Да! Тогда у нас тоже будет годовщина! У нас будет куча вечеринок!

Мистер Грейнджер усмехнулся, покачал головой и нежно подтолкнул ее:

— Звучит прекрасно, сладенькая».

Гермиона издала дрожащий, неровный вздох. Она старалась отогнать мысли о беззаботном детстве и кончиками пальцев прошлась по кромкам пергаментов. Она могла наизусть пересказать написанное, слово-в-слово. Каждое отпечаталось в ее сознании. Ей больше не нужно было читать, это было лишним, сколько раз она прочла эти отчеты от корки до корки.

После того, как война закончилась, и стало достаточно спокойно, Гермиона подошла к новому министру Кингсли за помощью в поисках своих родителей. Нашли их быстро. Мистер и миссис Грейнджер открыли небольшую пекарню. Магазинчик с выпечкой и всевозможными сладостями, что было удивительно, потому что в детстве ей строго настрого запрещали посещать такие места, так как это очень портит зубы.

У Бруствера и Гермионы состоялся долгий и серьезный разговор. Она рассказала, что ей пришлось сделать для обеспечения безопасности своих родителей. Кингсли объяснял, что наложить Обливейт просто, но с отменой могут быть трудности, особенно это касается маглов. Их организмы не такие устойчивые к волшебным вмешательствам, как у ведьм и волшебников, поэтому они гораздо восприимчивее к негативным последствиям и побочным эффектам. Заклинания, воздействующие на сознание, должны использоваться очень деликатно — вот поэтому в министерстве и создали специальную группу, в задачи которой входило стирать и восстанавливать воспоминания!

Кингсли предложил ей отправиться на место в сопровождении лучших членов команды и попытаться восстановить их воспоминания, но только при условии, что она понимает все возможные последствия таких вмешательств. Гермиона взвешивала все за и против, еще задолго до того, как решилась наложить заклинание. Это же умница Грейнджер, которая хочет знать все на свете.

Она хорошо изучила всевозможные варианты последствий, которые могут произойти с маглами или магическими существами из-за неудачной попытки восстановления памяти, но в то время это был самый безопасный вариант. Гермиона готовилась к тому, что она может не вернуться с войны, и просто хотела дать шанс родным на спасение, без боли утраты, без страха за свою единственную дочь. Для Гермионы, провести ночь в ожидании рассвета, и наконец, с утра, получить хорошие новости, что ее родители живы, было благословлением и проклятием одновременно.

Вдруг они расстроятся, за то, что она бросила их, даже если они не знали этого? Будут ли они злиться, что использовала свою магию на них, вмешиваясь в сознание? Сработают ли чары? Запомнят ли они свою жизнь без нее? А вдруг это сведет их с ума? Или повредит мозг? Или убьет их?

Вопросы. У Гермионы всегда было много вопросов. Они рождались в ее голове каждый день, каждый час, каждую минуту каждого момента. Они пустили корни, как мерзкие сорняки, и когда она думала, что избавилась от сомнений, они появлялись снова, проникнув слишком глубоко в сердце, чтобы так легко отступить.

Несколько недель спустя она узнала об их местонахождении.

Недели менялись месяцами.

Месяцы в сезоны.

Сезоны в года.

Чем больше времени проходило, тем легче было оправдывать себя, что оставила их, чтобы они радовались новой жизни, которую создали для себя. У Гермионы было много времени, чтобы придумать, как ей справится с возможными негативными последствиями.

Если бы они возненавидели ее, она бы сломалась, но, по крайней мере, поступила бы правильно. Они узнали бы, кто она, какая, сделали бы свои собственные выводы о том, что она сделала, осудили бы или нет.

Если бы они возобновили свою старую жизнь, просто без нее, она бы оставила их. Может быть, следила бы за ними издалека. Возможно, она бы украдкой помогала им, если бы им вдруг понадобилась помощь. По крайней мере, они бы узнали, кем они были когда-то.

Это была последняя, самая последняя возможность, но даже после пяти лет она не могла найти в себе сил.

А если это убьет их... что тогда? Она не могла выполнить задачу, без полного осознания того, что может произойти! Гермиона не могла доверить снять обливейт кому-то еще, это ее обязанность, ее вина. Она еще не достигла момента в жизни, когда будет готова потерять родителей — навсегда. И, конечно, она не готова мириться с тем, что это она будет тем, кто убьет их, если такое произойдет.

Поэтому она ждет. Все еще ждет того дня, когда будет готова вернуть их. Уже так много моментов они пропустили из-за нее: ее окончание школы, ее первый танец, ее первый серьезный роман, ее первую настоящую работу... Гермиона пропустила еще один дрожащий, неровный вздох, они пропустят ее свадьбу... И может ее первенца, если она на это решится.

Ведьма отбросила в сторону опостылевшие документы, обернула руки вокруг щиколоток, и уткнулась лицом в колени. Она с силой закрыла глаза, стараясь отогнать обжигающие слезы, которые не оставляли ее сегодня больше чем на час или два.

Так лучше.

Это была ее мантра, эхом звучащая в голове, когда сомнения снова вылезали на поверхность.

Так лучше.

Лучше не знать, чем знать многое, но наполовину. [1]

Так лучше.

По крайней мере, они были с ней, когда она была счастлива.

Так лучше.

Какой родитель захочет видеть своего ребенка в браке без любви?

Так лучше.

[1] Лучше не знать, чем знать многое, но наполовину; Ф. Ницше. (прим. переводчика)

* * *

Драко трясущимися руками пытался поднести к губам наполовину полный стакан. Темно-янтарная жидкость плескалась, почти переливаясь через край, и когда она должна была дойти до своей цели, темнокожая рука выхватила стакан и убрала его далеко, далеко.

— Завязывай, приятель.

Стеклянные глаза, серебристый хмурый взгляд, Драко изо всех сил старался сосредоточиться на итальянце, который суетился на кухне, с накинутым на одно плечо полотенцем, готовя причудливые угощения для двоих.

— Отвввали Ззаби… Забинин... Забини

Волшебник избавил от осудительного взгляда своего изрядно подвыпившего друга, который использовал его кухонный остров как подпорку, чтобы оставаться в вертикальном положении. Драко был очень пьян, и пил, по всей видимости, со вчерашнего дня, при этом успел уже выпить один или даже два стакана огневиски пока Блейз готовил обед для своей невесты.

— Да, я сейчас же этим займусь. Знаешь, ты можешь уйти в любое время. Я имею в виду… не уверен, что ты в курсе, но это ты вломился, совершенно никакущий, в мою квартиру… но любое время — сейчас, хорошо. Я даже провожу тебя до камина, чтобы ты мог уйти.

Драко поперхнулся, неряшливо опускаясь на короткий табурет с высоты его относительно вертикального положения до места, где его задница обнаружила, что сиденье покачивалось от его икоты. Наверное, он выглядел смешно, но сейчас он был в этом не уверен.

— Это, — блондин махнул рукой на продукты, которые Блейз кромсал с явным отвращением на разделочной доске, — что это? В прошлый раз, когда я у тебя был — совсем недавно — я думал, ты богат.

— О чем ты? — Блейз переложил ингредиенты в чаши разного размера, чтобы позже добавить их в свое блюдо.

— Что? О ЧЕМ Я, где эльф?

— Извини? — он даже не поднял головы, перемещаясь к плите, чтобы проверить пламя под большой сковородой, выставляя необходимую температуру.

— ЭЛЬФ! Знаешь... существа, которые были созданы для... ЭТОГО. А тут еще и…плита?

Блейз подошел к шкафу, достать чистый стакан.

— Ну, я повзрослел, мне не нужен эльф, я сам могу убраться, приготовить еду, — сказал Блейз, доставая графин из соседнего шкафа и наполняя жидкостью стакан. — Поэтому я не вижу необходимости. А плита? Она магловская. Готовит гораздо лучше, чем в поместье. Лучше вкус, — он наполнил другой жидкостью бокал Драко. — Еще один, Дрейк. Это легче чем огневиски, и так я смогу терпеть твою пьяную физиономию, а ты получишь выпивку.

Блондин подозрительно изучал жидкость через стекло, но затуманенный разум не подавал никаких сигналов. Он без раздумий схватил стакан с необычной цветной жидкостью и залпом опустошил его. Эффект был почти мгновенным. Драко схватился за голову, ужасная головная боль расцветала все сильней, отдавая в глаза.

— Фу! Что за дрянь?!

Итальянец ухмыльнулся, возвращаясь к стряпне, теперь, когда его сковорода должным образом прогрелась:

— Отрезвляющее. Ускоряет метаболизм и быстро выводит алкоголь из организма, так что ты больше не пьян. Единственный побочный эффект, адского похмелья не избежать.

— У тебя большой опыт, как я погляжу? — Драко сильно прижимал ладони к глазам, до мерцающих вспышек, но это помогало унять боль.

Блейз пожал плечами.

— В прошлом. Сейчас я слишком занят, чтобы тратить время на пьянки, — он взглянул на настенные часы и вздохнул. — Она будет здесь примерно через полчаса, так что, если есть причина, по которой ты так напился и вел себя как придурок, как будто мы снова подростки, ты должен начать говорить.

— Она?

— Моя невеста, дурень. Сегодня пятница. Пятница — вечер свиданий. Кстати, а ты разве не должен был встретиться со своим маленьким книжным червем?

Драко усмехнулся, тут же застонав от боли. Он с глухим звуком опустил голову на столешницу, по крайней мере, поверхность была прохладной и успокаивающей.

— А-а-а, — Блейз, наконец, прервал свое занятие и повернулся к блондину. Он скрестил руки на груди и широко улыбнулся, — разве что, это та самая причина, которая привела тебя ко мне в этот вечер! Так скажи мне, Драко, что ты сделал своей львице, чтобы все испортить? Оно стоит моего внимания. У тебя ведь была всего неделя, чтобы просрать все, так что это должно быть великолепно.

— Да ни хрена я не сделал, — зарычал он, не обращая внимания на вибрации в черепе, сдавливая уши.

— Правда? Что-то мне не верится.

— Это долбаная, правда! Ужасно, это идиоты гриффиндорцы хотят меня вздернуть, за то, что меня приковали к их маленькой принцессе, о чем я, черт возьми, НЕ просил. И ты не веришь мне!? Ты тоже, Блейз?

Блейз усмехнулся.

— Хорошо. Допустим, на этот раз ты ничего не сделал... пока, — он проигнорировал злобный взгляд от своего друга и продолжил, — тогда почему ты влетел в мою квартиру в пьяном угаре?

— С чего ты взял, что это из-за Грейнджер?

— Все просто. Есть только две причины, по которым ты так напивался, — он поднял большой палец, — твоя семья, — поднял указательный, — и женщины. На этот раз твоя семья, кажется, менее безумной, чем обычно...

— Эй!

— Так что остается второй вариант, — Блейз еще раз посмотрел на часы, помешал в сковороде, а потом устроился поудобнее около стойки, — часики тикают, дружище, в чем дело?

Драко повертел в руках пустой стакан, глаза шныряли между ним и другим стаканом, стоящим возле Блейза, который все еще был полон настоящего ликера. Его темнокожий друг просто бросил ему приглашающий взгляд, и Драко выдохнул:

— Я.…не могу сказать...

Блейз просто уставился на него на протяжении нескольких долгих минут. Стрелка часов неприятно тикала, даже громче, чем шкворчало мясо на сковороде:

— Так... ты пытался сорвать мое свидание, очевидно, в поисках собеседника — потому что, взглянув правде в глаза, Я твой единственный друг, — но ты не можешь говорить об этом.

Драко сжал челюсть, скрипя зубами, толи от злости, толи от размышления. Он хотел поговорить об этом, Мерлин, очень хотел... но как уже сказал этой рыжей девице ранее, это не его дело, чтобы все время его обсуждать. По крайней мере, рыжая была ее подругой, а Блейз… просто Блейз.

— Хорошо. Тогда уходи.

— Я не могу говорить о том, что произошло, — быстро сказал Драко, после устроенной встряски, — Но... возможно, я хочу поговорить с тобой о гипотетической ситуации. Обо всей этой брачной ерунде.

— Хм... тогда. Что у тебя случилось, «гипотетически»? — тонкая темная бровь поползла вверх.

— Гипотетически... если бы тебе сказали, что ты должен жениться на своем злейшем враге…

Блейз едва не заржал.

— И скажем... если бы ты узнал, что она, или он, ну если бы ты был женщиной…

— Продолжай.

— Была бы девственницей. Что бы ты сделал? Говори.

Блейз несколько раз моргнул. Чем дольше длилось молчание, тем больше нервничал Драко. Все вставало на свои места:

— Что-о-о.… ты хочешь сказать, что Грейнджер.

— Гипотетически!

— Говоря гипотетически, ты думаешь, что Грейнджер — девственница?

— Говоря гипотетически, у меня были бы очень веские доводы, на которых можно было бы построить такое гипотетическое предположение.

— Охренеть. Не может быть. Она…

— Гипотетически! — напомнил Драко.

— КАКОГО ХРЕНА, — не сбавлял оборотов Блейз, — Ну ладно Крам, он был с ней не долго, но Уизли, он же бегал за ней после школы! Она старше тебя, старше нас, на год и при этом самая умная ведьма Хогвартса за последние десятилетия, у нее хорошее упругое тело, красивые сиськи, бесконечно длинные ноги! Как она, все еще, может быть девственницей!?

На секунду Драко впал в ступор. С одной стороны ему было противно, что его приятель так восхищался фигурой Грейнджер — даже если он сказал это, не подумав — а с другой стороны, его немного смутило, что Блейз говорил о его невесте в таком духе. Больше всего беспокоило то, что он не мог не согласиться с такой оценкой.

— Хорошо, хорошо! — зарычал Драко, не обращая внимание на вопрос. — Так что я должен делать?

— Ну... я слышал, что кровь девственницы может быть использована, как успокоительное для мифических чудовищ и на нее можно выторговать годы спокойствия.

— Я, блядь, серьезно!

— Вот срань, да эти гребанные львы будут кирпичами гадить! Их Золотая девочка будет хорошенько оттрахана, впервые, ТОБОЙ, из всех возможных людей! Это охренительно поэтично, черт возьми.

— БЛЕЙЗ!

Блейз не мог сдержать гомерический хохот, не обращая внимания на то, что раскрасневшийся Драко сердито смотрел на него. Давая себе минутку успокоиться, он стер несколько слезинок тыльной стороной руки и вернулся к готовке, все еще продолжая посмеиваться:

— У тебя теперь тоже есть работенка, кое-что «разрезать», дружище.

— Блять, что я должен с этим делать? То, что нам придется сделать это один раз, само по себе уже достаточно паршиво, но теперь я должен стать у нее первым?

— Подожди-ка, — Блейз перестал помешивать и подозрительно уставился на него, — ты жалуешься, на то, что тебе нужно жахнуть Гермиону Грейнджер? Драко... черт побери, ты хоть представляешь, сколько парней, мечтает оказаться на твоем месте?

Волшебник поднял голову, удивленно уставившись на своего друга:

— Нет... хотя почему-то, я подозреваю, что смотрю на одного из них?

— Грейнджер цепляет… если бы не ее плохая кровь, сомневаюсь, что ты пришел бы сегодня в мой дом, пытаясь выпивкой загнать себя в могилу, — Блейз пожал плечами.

— Кровь больше не проблема, — пробормотал Драко, прежде чем смог остановиться, но понял, что его услышали, судя по тому, как мужчина посмотрел на него. Он пожал плечами, потирая виски, — мы, блядь, ненавидим друг друга, Блейз. Мы ненавидим друг друга, и я должен лишить ее... этого. Она этого не хочет. Я тоже не хочу, но у нас нет никакого, гребанного, выбора! Как, по-твоему, я должен справиться с этим?

Блейз задумался, поджав губы. Казалось, это первый раз за вечер, когда он серьезно обдумывает ситуацию Драко. Она казалось ему пустяковой, но он приложил все усилия, раскинуть мозгами, стараясь вникнуть в задачу:

— Ладно, как насчет такого варианта? Представим, что это не Грейнджер? Если бы это была любая другая женщина, на которой ты женился. Даже предположим, что ты ее полюбил, как бы тогда ты справился с ситуацией? Что бы ты сделал иначе, отбросив твои обычные игрища?

Драко нахмурил лоб, раздумывая над идеями. Пошарив взглядом по кухне-гостиной Блейза, размера я-скоро-перестану-быть-холостяком:

— Я не знаю. Ужин? — он махнул рукой, указывая на блюдо, которое тот готовил. — Какой-нибудь романтический жест, с цветами или драгоценностями или... долбанный щенок?

— Дрейк, — Блейз недоверчиво посмотрел на него, — с каких это пор тебя осенило, что Грейнджер, относится к тому типу девушек, которым дарят цветочки и украшения?

Блондин пожала плечами.

— Я думал, мы не о ней говорим. К тому же, я никогда не заботился, ни об одной женщине, с которой спал... не то, что... это, — он сморщил лицо в гримасе.

— Как насчет Пэнси? — Блейз, казалось, призадумался и добавил. — Эй, ты не был у нее первым?

Драко нахмурился еще сильнее при упоминании своей подружки, с лицом мопса.

— Да, несмотря на имя, Пэнси не была нежным цветочком. Я буду очень признателен, если ты оставишь эту тему, и похоронишь ее заживо... Мерлин знает, сколько мне понадобилось лет, чтобы отвязаться от этой суки?

— Как скажешь, — волшебник раздраженно вздохнул. — Давай тогда рассмотрим другое развитие событий, если ты так настаиваешь. ЭТО Грейнджер, но ты женишься на ней добровольно. К чёрту закон, его даже не существует. Вы женитесь, потому что вы, детишки, на самом деле влюблены, и тебе нужно сделать «это», но это будет ее первый раз. Если она так долго хранила это в своих трусиках — особенно, если представить, что она встречалась с тобой в течение какого-то времени — это, определенно, что-то значит для нее... Что бы ты сделал, чтобы смягчить этот удар? Что бы сделал великий Драко Малфой, чтобы лишить девственности, свою принцессу? Что бы ты сделал иначе по этому случаю? Чего бы она ожидала, если ты, мужчина, которого она любит?

Драко пристально смотрел в свой стакан, на последние капли, что остались от зелья, и серьезно задумался. Его ум связал и вытолкнул на поверхность все, что он знал об этой женщине, на которой был вынужден жениться. Он вспомнил, как видел в первый раз, ее мастерское обращение с волшебной палочкой, на их первом совместном уроке по Заклинаниям, какой маленькой всезнайкой она была. Кратко пробегая по всем моментам начиная со школьных времен до начала войны, и в более поздние моменты времени, отгоняя треклятое видение ее заплаканного лица.

Блондин искал подсказок в воспоминаниях о прошедшей неделе.

«…Почему?»

«Она выглядела так, как будто очень старалась отогнать мысли, что кружилось в ее голове. Она отвернулась от него, потирая озябшие руки. Она казалась ему такой уязвимой в этом тихом лифте, в котором они были только вдвоем...»

Что, больше всего на свете, могла желать Гермиона Грейнджер? Ей нравились книги... чтение... казалось, ей нравилось это украшение. Но что может ей понравится еще больше?

— Может ли мужчина не покупать своей женщине красивые вещи?

…Она усмехнулась…

— Может, только если это не ты и не я.

От чего бы ей было наиболее комфортно, если бы это было на самом деле?

«… если бы ты сделал что-нибудь для меня, чтобы все эти люди вокруг подумали, что это искренне…»

Как бы она хотела, чтобы ее новый муж справлялся с чем-то подобным?

«…это не входит в наш договор, но я все же хотела бы знать, я могу рассчитывать на тебя, именно в этом…»

Если бы Грейнджер была по-настоящему его, чего, во имя Салазара, она ожидала бы от него в свой первый раз?

«…не лги мне...»

Драко поднял голову, все еще хмурясь, сосредоточившись где-то далеко-далеко, когда вдруг пришел к поразительному ответу:

— Ничего.

— Как это?

— Она... не захочет, чтобы я вел себя с ней иначе, — он посмотрел на Блейза, бросавшего на него свой самый острый, скептический взгляд, который только мог быть в его арсенале. Драко продолжил, — Грейнджер вообще никогда не захочет, чтобы я вел себя с ней иначе.

Блейз скорее всего, назвал бы его идиотом, за то, что думает, что женщина, даже такая как Гермиона, точно хотела бы иметь дело с Малфоем во всей его естественной красе в такую ночь, но их прервал громкий сви-и-ист летучего пороха.

— Время вышло!

Драко бесцеремонно спихнули с маленького табурета, вытолкав из кухни к камину, с крайней поспешностью. Если бы он не упирался каблуками и упрямо не отпихивал руки Блейза, то не заметил бы блондинку, которая отряхивала странное пушистое серебристо-зеленое платье, он бы все пропустил, и не увидел ее своими глазами:

— Полоумная!?

— О, привет, Драко, — Луна поприветствовала волшебника с мечтательной улыбкой, как будто не было тех времен, когда последний раз она видела его вблизи, находясь в плену в подземельях Малфой-Мэнора. — Ты выглядишь хорошо. За исключением того, что немного пахнешь алкоголем.

Драко блуждал изумленным взглядом между Луной и Блейзом, последний, глядел с ответ с мрачным видом. «Только попробуй» — читалось в его глазах.

— Луна, любимая, ты оставишь нас на минутку? Я просто показывал Дрейку выход.

— Да, я понимаю, ты толкал его в камин после того, как я прибыла. Должна ли я проверить ужин? Пахнет, как будто что-то горит.

— Если тебя это не затруднит, заинька.

— Хорошо, — снова улыбнулась она, поднимая руку, и шевеля пальцами в задумчивой волне от мизинца до указательного. — Приятно увидеть тебя снова.

Драко снова моргнул и, не задумываясь, поднял руку, подражая странной волне:

— Ну... ты и Лавгуд?

— Спокойной ночи, дружище.

— Но…

— Спокойной. Ночи.

Тук-тук-тук…

Гермиона приоткрыла глаза, потерла сонное лицо, и сильнее вжалась в подушку.

ТУК-ТУК-ТУК!

Настойчивый шум, раздававшийся со стороны входной двери, не прекращался. Гермиона застонала, смазывая ладонью струйку слюны и морщась от ощущения липкости на коже.

Немного поворчав, она села. Ее пушистые волосы спутались и торчали во все стороны. Гермиона сонно усмехнулась. Кто-то продолжал стучать в дверь, испытывая ее нервы на прочность.

— Двенадцать часов... полдень... Суббота?

Выбираясь из постели, Гермиона запуталась в простынях и рухнула на пол. Как только ее коленки встретились с полом, она тяжело задышала, стараясь не кричать от боли. Гермиона, еще какое-то время боролась с хлопковыми путами, ругая саму себя, пока, наконец, не высвободилась от них. Ведьма вскарабкалась на ноги и сонно оглядела свою ночную сорочку. Просунув руки в шелковые рукава, еще раз потерла лицо, окончательно стирая слюну со щеки и вытирая ее остатки о подол, после чего пальцами поправила волосы, четно стараясь унять непослушную гриву.

Гермиона много плакала и долго не могла уснуть, в результате чего нос покраснел и распух. Ощущение, что нос забит, не проходило, во рту пересохло. Горло болело, несомненно от храпа и от того, что дышала она во сне в основном ртом. Под глазами мешки, кожа вокруг глаз распухла, стала неприятной и липкой. Ей не нужно было проверять свое отражение в зеркале, чтобы знать, что выглядела она просто ужасно.

Стук все не утихал, и даже постепенно становился все более и более назойливым, за то время что она пыталась пробраться к двери, чтобы понять, кто, черт возьми, ее беспокоит. Ее маленький кулачек сжался вокруг дверной ручки. Она была в ярости, что даже не потрудилась заглянуть в глазок, прежде чем отпереть и распахнуть дверь с недовольной гримасой на лице.

— Кого там драклы принесли, — Малфой!?

Драко так и стоял с поднятой рукой, занесенной в положении для очередного стука в дверь, со своим классическим выражением лица.

— Грейнджер, ты уже встала? — поздоровался он с усмешкой.

Он окинул ее пронзительным серым взглядом, от макушки до пяток, задержавшись у края сорочки, которая доходила ей примерно до середины бедра, открывая вид на загорелую кожу ножек этой невысокой женщины. Как бы то ни было, а итальянец был прав. Они действительно бесконечные...

Гермиона все еще пыталась понять, что он делает у ее входной двери, что она чуть было не проглядела любопытные взгляды соседей, высунувшихся из близлежащих дверей, в холе ее квартиры. Она отругала себя, когда до ее сознания дошло понимание, что стоит он здесь уже довольно давно. Рыча, она схватила его за руку и затащила в свою квартиру, впопыхах закрывая и запирая дверь.

Скрестив руки на груди, покачивая бедрами и нетерпеливо топая ножкой, она пристально смотрела на спину раздражающего ее блондина, пока тот рассматривал ее скромное жилище, все с той же ухмылкой, к которой она уже успела привыкнуть.

— Малфой, — ее раздражало то, как хрипел ее голос, — ты можешь сказать мне, что ты здесь делаешь? В субботу? И вообще, кого черта, как ты узнал где я живу?

Не дожидаясь приглашения, Драко продолжил осматривать ее квартиру, проводя рукой по темному дереву узкого столика в коридоре, проверяя, настоящее ли это дерево или какая-то дешевая подделка под дорогой материал. Он с любопытством наклонил голову, когда обнаружил, что дерево настоящее. Он начал разглядывать некоторые безделушки, стоявшие на столе так же, как иногда это делал в ее кабинете. Но его прервала маленькая фурия, которая подошла и выхватила декоративную коробку из его рук. Она положила коробку обратно на место, стараясь привлечь его внимание на себя, хотя не раньше, чем он заметил блеск драгоценного камня, который все еще сидел у нее на пальце.

— У тебя есть пять минут, чтобы сказать мне, почему ты здесь, прежде чем я выставлю тебя обратно на улицу.

— Грейнджер, я думал, что твоя память гораздо лучше. Мы должны были искать жилье в эти выходные. Ты правда все позабыла? — Драко вздохнул и плюхнулся на диван, разворошив аккуратно уложенные подушки.

— Жилье? — ее глаза стали круглыми, но она быстро пришла в себя, стараясь не подавать вида. Она забыла.

Жилье в магловском районе было одним из пунктов договора, о котором они договорились еще в самом начале, но учитывая то, что до свадьбы осталось около недели, им срочно нужно искать дом. До вчерашней встречи с министром они действительно планировали заняться поиском в эти выходные. Несмотря ни на что, им нужно очень быстро осмотреть предлагаемые объекты недвижимости, и невзирая на внушительное богатство Драко, подобрать и купить что-то, но они все равно не были уверены, что смогут найти дом и переехать в столь краткие сроки. Хотя с «волнением» всего вчерашнего дня эти заботы были отправлены ею в самые дальние закоулки разума. Гермиона немного смутилась.

— Точно... извини. Полагаю, я забыла, — она начала извиняться, а затем нахмурилась, — подожди, мы еще не решили... и время... я не давала тебе свой адрес! Как ты сюда попал? Почему ты не воспользовался камином?

Драко был слишком занят, чтобы посмотреть вверх, выдирая маленькие пушинки с одной из ее подушек и затем посыпая ими ковер:

— Хорошо. После того, как вчера днем ты так грубо бросила меня на произвол судьбы, о времени я решил самостоятельно.

Гермиона почувствовала, как щеки заливает краской, смущение охватило ее при упоминании этого эпизода. Она надеялась, что ему хватит тактичности, чтобы осторожно избежать щекотливой темы; однако, она должна была это предвидеть. Это же Драко Малфой.

— Опять же, ты мог позвонить…

— Пробовал, — грубо прервал ее Драко. — Видимо, ты была совершенно отрезана от всего мира, пока была занята чувством жалости к себе.

Ее смущение очень быстро обернулось чем-то более серьезным:

— Ты такой болван! И ХВАТИТ устраивать бардак на моем ковре! — она с раздражением вырвала у него из рук свою подушку.

Он бесцеремонно насмехался на ней, вальяжно сидя на диване закинув ногу на ногу.

— О, ты права, ее необходимо сохранить для брачной ночи, — он обнаружил, что не может устоять против столь непристойной инсинуации, при таких удачно сложившихся обстоятельствах, к тому же ярко-красный цвет гнева был его самым любимым цветом на этой женщине.

Гермионе потребовалась секунда, чтобы понять, почему он так ухмыляется, и как только это дошло до ее сознания, оно открыла рот и с чувством дикого отвращения рыкнула в его сторону:

— Ты такая СВИНЬЯ! — она запустила в него подушкой, которую он с легкостью поймал.

— Найти твой адрес не составило для меня особого труда, Грейнджер, — невозмутимо продолжал Драко, не обращая внимания на пылкие взгляды, которыми она пыталась прожечь дыру в его голове. — Когда ты знаешь правильных людей в правильном месте, все, что тебе остается сделать, это просто спросить. А теперь, если ты не планируешь идти в таком виде, тебе лучше одеться.

Гермиона уставилась на него, сжимая и разжимая кулаки. Все ее переживания по поводу предыдущего дня померкли и ушли на второй план перед лицом этого невыносимого мерзавца, который вел себя как у себя дома, сидя в ее гостиной.

«Ну и нервы! Неужели его никогда, ничего не волнует?»

Она ожидала, что он будет обращаться с ней по-другому, после вчерашнего «инцидента». Возможно, ему будет некомфортно, и он будет стараться избегать неловких тем, как и любой другой нормальный порядочный человек. Но нет. Надо было это предвидеть, — напомнила она себе. Это же Драко Малфой, он совершенно не порядочный, огромный, мерзкий, противный, таракан. То, как он может влезть в самую душу, никогда не переставало удивлять ее, и как бы она ни старалась сопротивляться, он всегда находил способ вывернуть все в совершенно другую сторону и свести ее с ума.

Гермиона сделала длинный глубокий вздох — вдох через нос, выдох через рот. Это было немного сложно с учетом заложенного носа, но это сработало, чтобы хоть немного успокоиться.

Она говорила спокойно, как только могла, своим надорванным голосом:

— Хорошо Малфой подожди десять минут, и я оденусь.

Драко кивнул, еще больше развалившись в ее удивительно удобных подушках, плюшевого дивана. Он наблюдал как она, босоногая, зашагала к своей спальне, на ее ягодицы, на грудь, которая, ох… та-а-ак мягко покачивалась с каждым новым шагом.

Волшебник мысленно выругался на Блэйза, который когда-либо указывал на физические достоинства женщины в их разговоре:

— Грейнджер?

Гермиона остановилась в дверном проеме и нахмурившись повернулась к нему:

— Что, Малфой?

— Ты спишь нагишом?

К ее лицу добавилось еще краски, и она зарычала, хлопая дверью так сильно, что стены затряслись:

— БОЛВАН!

Драко улыбнулся, сложил руки за голову, удобно растягиваясь на диване, в ожидании ее возвращения. После того как подшутил над ней, почувствовал себя немного лучше.

Он мысленно отвесил себе поклон и похлопал по спине — только она могла измотать его и довести так, как никого другой.

Это было единственное правильно решение, расставить все на свои места. * * *

Информация, которую Кингсли предоставил Драко по жилью в магловских районах, была весьма полезной. Старый волшебник, должно быть, чувствовал себя действительно дерьмово, потому как списки были у него уже к концу вчерашнего дня. Бруствер даже дал ему контакты магловского риэлтора, которая была посвящена в волшебный мир через сеть тщательно проверяемых и строго контролируемых каналов. Поговаривали, что она, и еще несколько других риелторов, сотрудничали с ведьмами и волшебниками по программе защиты и безопасного переселения.

Из-за условий подписанного контракта, они были сильно ограничены по времени, но он был уверен, если попадется место, которое им действительно понравится, его покупка станет вопросом всего нескольких дней. Гермиона не знала, как именно Драко заполучил всю эту информацию, да и прочие подробности он планировал держать при себе, чтобы как можно дольше избегать контакта с мрачной стороной Грейнджер. Она сделала много попыток узнать, как он вышел на информацию так быстро, но Драко просто отмахнулся стандартным ответом, что знает нужных людей, пока она не устала пытаться выжать из него хоть каплю истины.

Несмотря на то, что эта маленькая магловская женщина была в курсе их нынешней ситуации, она продолжала наблюдать за ведьмой, когда думала, что та не смотрит на нее, и это жутко нервировало Гермиону. Он иначе воспитан, не в его привычках обманывать женщин. Его растили в аристократической среде, где социальная политика была обычным явлением и, где самые тяжелые испытания выпадали на долю женщинам. В то время как в мужской среде, с малых лет приходилось сталкиваться с подлостью и коварством, добиваясь поставленной цели, стараясь быть хоть немного более напористым в том, что касается деловых вопросов.

Если есть одна вещь, которую он терпеть не мог, так это пассивно-агрессивное поведение — и то, как эта риэлторша смотрит на ведьму или делает тонкое замечание, то здесь, то там, после комментариев его невесты, ему было точно ясно, что это именно оно. И если Гермиона заметила, то вообще не подала виду, так что он мог только предположить, либо она вообще не обращает на нее внимания, либо ей просто все равно.

А то, какие взгляды он ловил на себе, совершенно иное. Было даже смешно. Эта магла думала, есть ли у нее какие-то шансы закрутить с ним, фиктивный у нас брак или нет.

— Поосторожнее, мисс Гринджер, полы совсем недавно были очищены для показа.

— Грейнджер, — Драко вежливо поправил риелтора. Он так устал от этих выпадов в сторону ведьмы, а она даже не реагировала на них. Его ужасно раздражало наблюдать за тем, как эта женщина изо всех сил старается вывести брюнетку из себя.

Для выхода Гермиона выбрала практичный наряд, симпатичная легкая блузка, простые магловские джинсы и удобные балетки. Волосы были убраны назад большой заколкой с зубчиками, так что ее непослушные кудри хаотично струились по спине из высокого хвостика. Гермиона знала, что рядом с Драко, в его аккуратно выглаженном костюме, она выглядела довольно потрепанной, и никак не могла наплевать на это, как ни старалась. Она не хотела быть здесь, выбирать дома, с ним... и, безусловно, у нее были дела гораздо важнее, чем эта глупая дамочка риелтор, которая то и дело пыталась задеть ее. Гермиона не упускала взгляды, которые риелторша тайком — безуспешно — бросала на Драко, и находила эту картину довольно забавной. Если бы она могла сбагрить его на эту невежду, она бы обернула его подарочной бумагой с забавным маленьким бантом на голове и даже заплатила бы ей за такую неоценимую возможность.

Вместо этого ведьма просто игнорировала комментарии маглы. Гермиона насчитала десять или одиннадцать раз, когда риелторша пыталась задеть ее, а это был еще только четвертый дом, который они смотрели. Магла или другая волшебница, не было особой разницы. У Гермионы было слишком много лет практики, она в совершенстве владела умением не замечать нападок в свой адрес, кроме того, она собирается выйти замуж за того единственного человека, которому удается пробить ее надежно отстроенную защиту, так что все остальные в сравнении с ним как капля в море.

По мнению Гермионы, все планировки, которые они пока посмотрели, были слишком велики, особенно учитывая то, что за домом они будут ухаживать в одиночку. Она практически сразу отметала дома, обнаружив, что они не соответствуют ее предпочтениям. В последнем было слишком много спален, которые будут пустовать, то же самое касалось и ванных комнат, хотя она предполагала, что Драко привык к такому. В этом доме бонусом была игровая комната или кинотеатр, а в другом был бассейн или даже два! Это было слишком. Гермиона высказала свое мнение, несмотря на ледяной взгляд риелтора, и упомянула что это не рационально, тратить так много денег.

Она бы с удовольствием провела этот субботний день валяясь в свой кровати, и это бы на сто процентов соответствовало ее предпочтениям. Попробуй, разберись, что так расстроило Драко, когда они покидали очередное строение.

— Четыре спальни, три ванные, в этом доме нет подвала, нет бассейна, — риэлтор слишком утрировала комментарии Гермионы, — комнаты, конечно, не такие большие, как в других домах, но в них много света.

Будущие супруги прошлись по дому, посмотрели оба уровня, и Гермиона почувствовала, что это именно то, что она искала. Комнаты и планировка, но в основном конечно фасад и форма окон, напоминали ей о доме, в котором она выросла. Ей нравилось, как свет проникал во все части дома, и в нем был чердак, с огромной книжной полкой по всей стене. Гермиона пыталась сдерживать улыбку, было что-то торжественное в этом моменте. Затем они перешли на кухню, Гермиона провела ладонью по столешнице из черного мрамора, чувствуя и любуясь гладкой поверхностью, а также гарнитуром из вишневого дерева. Убранство кухни было гораздо лучше, чем в ее отчем доме, но то, как были расставлены рабочие зоны и свободное пространство, очень напоминало ей о детстве.

Она спиной чувствовала присутствие Драко, но за сегодня она настолько привыкла к тому, что он всегда где-то поблизости, что просто повернула голову, и с любопытством, сохраняя неподдельный интерес в голосе, спросила:

— Сколько он стоит, Малфой?

Драко вытащил список из внутреннего кармана пиджака и положил его на стол, чтобы они оба могли видеть, он проскользил пальцем вниз, пока не нашел тот дом, который они сейчас смотрят. Он быстро конвертировал сумму в уме и озвучил:

— Примерно двести тысяч галеонов, не считая комиссионных.

Она чуть не задохнулась:

— СКОЛЬКО?

— Это похоже на правду, Мисс Грейнджер.

Опять это женщина. Гермиона почувствовала, как закипает, но подавила эмоции без особых усилий:

— Почему он стоит столько же, сколько и другие дома? Вы же сами сказали, что он значительно меньше, чем остальные.

Магла пожала плечами, сильно сжав планшет в руке, и снисходительно улыбнулась:

— Расположение, расположение, расположение! Все зависит от расположения. Да, этот дом меньше, но он гораздо ближе к городу. На самом деле, это очень выгодное предложение, но я вас полностью понимаю, если он находится за пределами вашего ценового диапазона, я уверена, что смогу найти что-нибудь более подходящее для вас.

От такой любезности Гермиону слегка перекосило. Но прежде, чем она успела высказать риелторше свое раздражение, правая рука Драко накрыла ее руку, которая лежала на стойке, и перевел руку в сторону, сжимая ее ладонь. Ее взгляд мгновенно переместился на него, и она прошептала себе под нос так, чтобы только он мог слышать:

— Что ты делаешь?!

Волшебник наклонился, практически прижимаясь губами к ее уху:

— Решаю обе наши проблемы. И не вздумай вмешиваться, так как ты это сделала вчера.

Ее колкий ответ уже был готов слететь с кончика языка, но почувствовав его за своей спиной, была настолько поражена, что не смогла высказать свои возражения. Драко никогда не был так близко к ней, что она отвлеклась, чувствуя его крепкий торс за своей спиной. Его грудь была широкой и, хотя она никогда не видела его ни в чем другом, кроме мантии и парадной формы, она чувствовала, как двигаются рельефные мышцы с каждым его движением.

— Смотри, любимая. Как поменял цвет твой камень. В этом свете он выглядит абсолютно превосходно.

Гермиона наблюдала, как Драко наклоняет ее руку, чтобы легко поймать солнечный свет, убеждаясь, что он явно демонстрирует кольцо перед магловской женщиной. Она осмелилась взглянуть краешком глаза и не смогла скрыть удовлетворения при виде хмурого взгляда риелторши, скользящего по большой блестящей поверхности редкого камня.

Да... Ну, может быть, небольшая расплата поможет ей почувствовать себя немного лучше.

— Драко, это слишком не практично, — дерзкий взгляд Гермионы через плечо встретился с серым, вызывая в блондине причудливый интерес. — Мы не можем себе этого позволить.

Драко издевался, понижая голос, имитируя приватный разговор, говоря при этом отчетливо, чтобы другая женщина услышала каждое слово:

— Глупости. Если этот тот самый дом, то цена не имеет значения. Моя голубка, тебе нравится?

Гермиона едва сдержала смех и вместо этого покачала головой, хорошо играя роль неуверенного покупателя и застенчивой возлюбленной:

— Это слишком дорого...

— Гермиона, — Драко немного повысил голос, прикрывая ее поддельную неохоту, но обращение к ней по имени застало их обоих врасплох, это было заметно по тому, как быстро она повернула к нему голову, чтобы снова поймать его взгляд.

Волшебник видел, как эти глаза смотрели на него много раз, но с такой ясностью, как сейчас, пристально вглядываясь в его, он не припоминал, и никогда не замечал прежде, сколько богатых оттенков коричневых и золотых красок составляют цвет ее глаз.

Она дрогнула под его взглядом, и была благодарна тому моменту, когда напряжение на его лице спало, и его холодная улыбочка снова встала на свое место.

— Только одно слово, милая, и он твой.

Гермиона заставила себя улыбнуться: — «Неужели другим женщинам нравится все это внимание? От такого только желудок сводит».

Она повернулась, подставляя себя в его объятья, внезапно осознав, насколько он высок на самом деле, ей даже пришлось тянуться, чтобы положить свои руки на ему на плечи, в самой нейтральной точке, но так, чтобы сделать этот жест достаточно интимным.

— Пожалуйста, Драко? Мне очень нравится этот дом.

Он довольно усмехнулся, от такого неожиданного поворота: — «Пожалуйста? Гермиона Грейнджер сказала, пожалуйста». О, как он хотел, чтобы кто-нибудь еще был здесь, чтобы это засвидетельствовать, даже несмотря на то, что это всего лишь спектакль.

— Конечно, котеночек. Для тебя все что угодно, — промурлыкал он с напускным восторгом.

Гермиона закатила глаза, простой жест, который магла, теперь неловко ерзающая, не смогла бы разглядеть со своего места, и поняла, что глупо улыбается. Он был похож на совершенно другого человека, улыбаясь ей так игриво. Это был тот мальчик, которого завалили ответственностью, политикой и предрассудками, который варится во всем этом, но то какой он сейчас, абсолютно несравнимо с его обычным сарказмом и издевками. Если бы она позволила себе высказать свое мнение, она бы сказала, что ему это очень идет.

— Похоже, теперь у вас есть дом, — подала голос риэлторша, чтобы прервать их тошнотворное выступление, прежде чем ей придется стать свидетелем чего-то большего. — С вашего позволения, я начну оформлять документы.

— Отлично, — Драко улыбнулся кареглазой ведьме, слегка опустив руки на ее бедра, гораздо ниже талии, совершенно не задумываясь над этим, замечая, что они там очень легко поселились. Он обнаружил, что она может так легко улыбаться, и что она готова сделать все возможное, преследуя их совместную цель — поставить другую женщину на место.

Кто знал, что принцесса Гриффиндора может быть такой мстительной? Он подумал, что это подходит ей гораздо больше, нежели ее вечная хандра.

* * *

— Грейнджер, это будет ужасно смотреться в столовой.

— То, что хочешь ты, слишком дорого!

— Какая разница, не ты же будешь платить.

— Только потому, что треклятый контракт запрещает мне распоряжаться финансами! И честно говоря, все это пустая трата денег. Почему мы не можем оставить старую мебель.

— И у нас будет груда неподходящего друг к другу хлама? — хмыкнул Драко, и раздраженно указал на заметку в журнале, который они вместе смотрели, обведённую обычной магловской шариковой ручкой. — Вот этот набор будет смотреться просто великолепно.

Гермиона закатила глаза, и снова заглянула в журнал, бурча себе под нос:

— Ты такой выпендрежник…

Пока Гермиона стояла, склонившись над заметками, он запустил в нее ручкой и попал прямо по лбу. Когда она выпрямилась и уставилась на него, волшебник, стараясь спрятать свою дурацкую улыбочку, сделал вид, что очень занят чтением. Он просто взглянул на нее, пожимая плечами, как ни в чем небывало, и продолжил изучать картинки.

После небольшого затишья, злополучная ручка снова взмыла через стол, пролетев мимо идеально уложенной белокурой макушки Драко. Гермиона была уверена, что попадет по его глупой голове, и выжидала подходящего момента. Каково было ее разочарование, когда он увернулся в самый последний момент. Ручка пролетела мимо, врезалась в стену позади него, и упала на пол в столовой. Драко оторвал глаза от журнала с такой нахальной улыбочкой, что она практически забыла о своем промахе.

— Немного практики Грейнджер, и ты сможешь бросать квоффл, как первогодка.

Гермиона покраснела и фыркнула, оправдываясь:

— Да, какая жалость. Пожалуй, возьму пару уроков у Эдриана Пьюси. У него, кажется, хорошо поставлен удар. Особенно когда целится в самодовольных придурков.

Драко на секунду застыл, потрясенный ее острой шуточкой, а затем засмеялся — не грубо, не с издёвкой, не нервно — а по-настоящему, низким грудным смехом, раскатистым и полным веселья:

— Я уже говорил тебе сегодня, какая ты зараза?

— Еще нет, — усмехнулась она, возвращаясь к просмотру своего журнала, — видимо ты был очень занят, выбирая шторы и подушки, которые соответствуют твоему вкусу.

Драко закусил губу, посмеиваясь:

— Грейнджер?

— Да, Малфой?

— Ты зараза.

— Верно подмечено.

Гермиона перелистала еще несколько страниц, отмечая понравившиеся вещи, но внезапно выпрямилась, как будто вспомнила что-то очень важное:

— Малфой!

Драко перевел на нее взгляд.

— А ты выпендрежник.

Он прыснул.

Все остальное время они провели в дружеской тишине... по крайней мере, в течение часа точно.

* * *

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. В понедельник Гермиона вернулась к своей работе, расследуя все то же дело о проклятом браслете, над которым она билась еще неделю назад, пытаясь отыскать все возможные зацепки для авроров. Драко удалось спасти документы, которые пыталась уничтожить разгневанная Джинни, и направил их в соответствующие департаменты. Все потихоньку вставало на свои места.

Покупка и обустройство дома прошли на удивление быстро; поразительно, насколько универсальны языки денег и власти, когда вам нужно быстро решить проблему.

Драко получил письмо подтверждения покупки дома от магловского риэлтора через Департамент защиты магического правопорядка, потому как с обычного магловского телефона до него не дозвониться. После нескольких нехитрых манипуляций, Драко заказал и организовал доставку новой мебели, при выборе которой они с Грейнджер спорили все воскресенье. Ему не удалось отстоять всей битвы, но по крайней мере, он смог отвоевать пару комнат, которые он сможет обставить по своему усмотрению.

Старая кровать из его квартиры пойдет в одну из запасных спален, то же самое с ее дополнительной комнатой, скромный мебельный гарнитур из ее гостиной украсит чердак, там будет импровизированный читальный уголок, а все остальное, что может ему пригодиться из старой квартиры, составит коллекцию четвертой спальни, на подобии кабинета.

В основной спальне будет совершенно новая мебель, так же, как и в столовой. По настоянию ведьмы была заказана мебель даже для патио, и по какой-то причине, Грейнджер настояла на громоздких качелях для заднего двора. Он легко согласился с этим требованием, поскольку именно он выбрал яркий комплект штор для гостиной, которые так ему приглянулись.

В целом, если не считать периодических перебранок, и запущенных друг в дружку предметов, это были на удивление мирные переговоры.

«Говоря о перемирии…»

Теперь, когда вопросы с жильем и мебелью были решены, оставшееся время они посветят подготовке к свадьбе. Конечно, это будет формальная регистрация в суде, но им еще оставалось разобраться с парой деталей. Сегодня, именно это, привело Драко в офис Гермионы Грейнджер.

— Грейнджер, — обратился он с порога, с легкостью сняв незатейливые запирающие чары.

Гермиона вскрикнула, и все над чем она так интенсивно работала, разлетелось по столу.

— МАЛФОЙ! — зарычала она, прижимая руку к груди, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Она была так поглощена процессом разборки на части проклятого браслета, работа над которым все никак не заканчивалась, что не заметила, как он вломился без приглашения в ее кабинет. — Знаешь, я совершенно точно закрывала дверь, наложила запирающее, а еще там висит табличка «Не беспокоить».

Блондин держал в руках маленькую дощечку, которую сорвал с двери и помахал перед ней:

— Это важно.

Она затрещала:

— Важно! Да я здесь работаю над проклятым артефактом! Одно неверное движение и может случиться все что угодно, Малфой! Ты мог просто убить меня!

Драко пожал плечами и прошел внутрь, закрыл и запер за собой дверь. Он устроился удобнее на краю ее стола, и голыми руками полез к препарированному ею браслету.

— Не надо меня обнадеживать, Грейнджер, это не хорошо.

Он поднял на свет довольно крупный бриллиант, повертел его в руках, проверяя огранку, которая выглядела опаленной какой-то магией.

— Во-первых, если бы ты действительно работала над чем-то настолько чувствительным, то заклинание на твоей двери было бы прочнее. Во-вторых, ты бы не стала работать над этим в своем кабинете. Это было бы охраняемое место, с несколькими уровнями безопасности. Очевидно, что это не так уж опасно, поэтому мой вопрос сохраняет свой статус и имеет приоритет.

Гермиона выхватила у него бриллиант и положила его обратно в кучу металлических звеньев:

— Что. Тебе. Нужно?

Он очаровательно улыбнулся:

— Наша свадьба, дорогуша. Еще многое предстоит обсудить и, хотя покупка дома была важным вопросом, который, к счастью, довольно быстро решился... Но смею сказать, это не менее важно. Так что. Свадьба.

Брюнетка пожала плечами, собирая части браслета обратно в центре стола, придавая этому действию слишком много внимания.

— Да что там обсуждать? Ты говоришь — согласен. Я говорю — согласна. Мы женимся, проводим… совместный вечер, а потом все свободны как ветер.

Драко наблюдал за тем, как она собирает отдельные части браслета, убеждаясь, что Гермиона совершенно не умеет скрывать свои эмоции.

— Что ты наденешь?

— Что? — она резко подняла голову, сразу же нахмурившись.

— На свадьбу, — подчеркнул он, как будто это очевидно.

— У меня есть платье, — Гермиона снова пожала плечами.

— У тебя уже есть свадебное платье? — Драко недоверчиво поднял бровь.

— У меня есть платье, — поправила она, — это не настоящая свадьба. Нет смысла прихорашиваться.

То с какой горечью она это произнесла, заставило его взглянуть на нее гораздо более серьезно, но он все еще мог сделать выбор:

— Грейнджер, — когда она не отреагировала, продолжая хаотично перебирать руками, маленькие звенья браслета, он остановил ее руку, привлекая внимание. — Грейнджер, что не так?

— Что?! — Гермиона отдернула руку. — Все не так. Мы не любим друг друга. Мы делаем это не потому, что хотим. Нет смысла устраивать что-то большее, Малфой. Просто оставим все как есть.

— Я не…

— Я сказала — оставь, — она до сих пор не смотрела на него, просто качала головой, не отрывая глаз от своей работы, — пожалуйста.

Драко нахмурился, спрятав глаза глубоко под брови. Ее голос был печальным. Он сталкивался с ее меланхолией все чаще, и ему это не очень нравилось. Он не узнавал в ней той девчонки, которая терпела его травлю на протяжении десяти лет. Совсем не та взрывная особа, с полным ведром сарказма наготове, смывающим все на своем пути. А эта женщина... совершенно другая. Кто угодно, но явно не Грейнджер.

— Хорошо. Ты просто не оставляешь мне выбора, я сам куплю тебе подходящее платье.

— Что? — Гермиона уставилась на него, хлопая ресницами, находя в его взгляде идеальный баланс самодовольства и сомнения, с которыми может справиться только Малфой.

— Да… пожалуй, это единственно верное решение. Какой у тебя обхват зада? Около 100 сантиметров?

— Сто?! Что?! — она поперхнулась от такой цифры.

— Хм-м… слишком мало? Ой, ты знаешь, я не силен в женских размерах... Знаешь, единственный способ избежать неверно скроенной одежды — это идти и мерить ее самой, не так ли?

— Малфой, — заворчала Гермиона.

— Грейнджер?

— Я не буду покупать это чертово платье.

— Ты права, я сам куплю это чертово платье.

— МАЛФОЙ!

— Грейнджер! — насмешливо промурлыкал Драко, наслаждаясь знакомым взглядом, который она бросала на него во время их перебранок. — Послушай, — сказал он ей откровенно, — как давно мы знакомы?

— Слишком давно…

— И сколько раз мне доводилось принимать отказ за ответ?

— А сколько раз ты меня спрашивал о чем-либо?

Он пожал плечами:

— Так, как мы оба знаем, что я привык получать то, что хочу, вопросы не имеют значения, поскольку ответ один и тот же. Тебе нужно воспользоваться моим предложением, и отправиться по этому адресу, — он вытащил из кармана маленькую визитную карточку дизайнера и вложил ей в ладонь, — и получить консультацию. Они создадут для тебя простой или великолепный образ, какой ты захочешь, но я предлагаю сделать это как можно скорее, у нас времени, чуть больше недели.

— Малфой…

— Гермиона…

Звук ее имени снова поразил ее.

Впервые, с тех пор как он ворвался в ее кабинет, она изучала его лицо, стараясь понять, почему он это делает. И хотя кроме упрямой решительности в его взгляде она больше ничего не обнаружила, она поняла, что он не отступиться. Гермиона глубоко вздохнула и сдалась:

— ЛАДНО, твоя взяла. Только ответь мне на один вопрос.

— И какой же?

— Почему?

Драко поджал губы, разглядывая ее так же, как она это делала минуту назад. В конце концов, дерзко ухмыльнулся и ответил:

— Традиции, конечно.

Гермиона наблюдала, как он выходит из офиса, все той же уверенной походкой. Она вздохнула, глядя на визитку, несколько раз прокрутила ее в руке, и тихо улыбнулась сама себе:

— Естественно.

Джинни, в своем тренировочном снаряжении, плюхнулась на диван. В их доме было правило, которое запрещало расхаживать по квартире в потной и грязной форме, тем более касаться мебели, но Гарри вызвали на срочное задание, так что, меньше знает — крепче спит.

Ведьма с облегчением вздохнула, развалившись звездой на диване. Она была уверена, утром тело будет ломить от усталости, товарищи по команде устроили сегодня адскую тренировку. Она могла бы пойти в душ, полежать в горячей пенной ванне, расслабить все мышцы и постараться предотвратить появление некоторых синяков, которые проявятся завтра или уже этим вечером, но пока, ее сил хватало только на то, чтобы просто сидеть на диване.

Прекрасный момент спокойствия был грубо прерван яркой вспышкой огня в камине, сопровождаемой громким хлопком. От неожиданности она вскрикнула и вскочила на ноги, не догадываясь, кто может звонить или желать нанести ей визит в середине рабочей недели. Джинни упорно вглядывалась в пламя, пока очертания головы собеседника, которого она никак не ожидала увидеть, появились в ее очаге.

— Малфой? Хорек, это ты? Какого, во имя Мерлина, ты мне названиваешь?

— Я тоже рад тебя видеть, Уизлетта, — его ухмылка передавалась даже через огонь. — Мне нужно поговорить с тобой. Конфиденциально, — бесплотная голова сощурилась, — Поттер рядом?

Джинни скривилась, услышав свое старое прозвище, но поправлять его не стала:

— Нет. Он на задании. А с чего ты взял, что я согласна на приватную беседу с тобой?

— Технически, если его нет дома, один разговор уже состоялся. Так почему бы нам не избавиться от посредников. Ты позволишь мне войти, чтобы я, наконец, вытащил свою голову из камина?

— Ты не заявишься в моем доме, Малфой! — она пригвоздила его взглядом, явно обозначая свое намерение.

— Какого черта, почему нет? Вот дерьмо, тогда приходи ты, в мой новый дом, у тебя уже есть к нему доступ. Это обозначено в договоре.

— Я тебе не доверяю. Ты можешь сделать что-то... подозрительное.

— Я что-то сделать?! — голова искрилась и шипела. — И это я слышу от того, кто чуть не взорвал меня в моем собственном кабинете.

Джинни ласково улыбнулась:

— Да, это был хороший денек, не так ли хорек? — она снова покачала головой. — Но этому не бывать.

Раздраженный вздох Малфоя выбросил несколько углей из очага:

— Это касается твоей любимой всезнайки, и если ты хочешь, что бы нас никто не подслушивал…

— Что-то случилось?! — безымянное упоминание ведьмы, немедленно изменило ее расположение духа.

— Нет… пока что.

— Малфой, ты расскажешь мне, что происходит или я буду…

— Что? Что ты сделаешь? — дразнил ее Драко. Его глумливая улыбочка отчетливо передавалась даже через каминную сеть. — Ты больше никогда не пригласишь меня к себе домой?

Джинни скорчила кислую мину, размышляя о последствиях предоставления доступа этому неисправимому засранцу. Гарри бы никогда этого не допустил, но с другой стороны, он бы никогда и не задумался об этом... но если речь идет о Гермионе: «Да хрен с ним».

— Ладно, придурок. Откуда ты звонишь?

— Из своего офиса.

— Ладно, вытаскивай свою пустую голову из камина, я открою тебе доступ. Но только попробуй выкинуть какую-нибудь глупость!

Драко фыркнул и несколько крошечных угольков, потрескивая, отлетели от его изображения:

— Что, например? Заглушу твой дом и попытаюсь закидать тебя редукто до смерти? И не мечтай об этом, дорогуша. Кроме того, мой контракт гласит что, если я не очень радушный, я должен быть, по крайней мере «дружелюбным» ... так что для тебя я буду притворяться.

Джинни закатила глаза и ворча начала настраивать свой камин, открывая доступ от кабинета Драко в свою гостиную, надеясь, что не пожалеет об этом. После нескольких минут, когда он, наконец, появился, через столп изумрудного пламени, отряхивая свой костюм, она встретила его враждебным взглядом, скрестив руки на груди.

— Ну?

— Что, ну? — блондин постучал ногами о каменный порожек, отряхивая сажу, и продолжил. — Ты ожидала хука с лева? Это не мой стиль, я не бью женщин, но если ты ждешь, что я верну тебе должок…

— Ой, заткнись, гаденыш! Что на счет Гермионы?

— Мы поженимся.

Ведьма моргнула, ожидая услышать продолжение. Она начала раздражаться, когда он продолжил безмолвно смотреть на нее:

— Да. Я в курсе. И?

— Да ... и ей нужно платье. Сегодня я дал ей визитку своей швеи, и я не сомневаюсь, что она сделает все, что в ее силах, чтобы не ходить. В общем, мне нужно, чтобы ты убедилась, что она туда сходит.

Джинни захохотала:

— Это твоя грандиозная новость? Твой план? Ты хочешь, чтобы я помогла тебе сыграть в переодевания с моей лучшей подругой? — заливаясь смехом, она качала головой, хватаясь рукой за живот, а другой размахивала в воздухе. После чего повернулась к нему со словами: — До свидания, Малфой.

Драко, не задумываясь, схватил ведьму за запястье, и она тут же бросила на него темный предостерегающий взгляд. Он отпустил ее так же быстро, понимая свою оплошность. Подобный жест может развеять любую нотку юмора вокруг них. Он поднял обе руки вверх, качая головой, в знак капитуляции.

— Если ты не хочешь, чтобы твоя лучшая подруга была счастлива, прекрасно. Только не говори мне потом, что я не пытался.

— О чем ты говоришь?

— Ты меня слышала.

— Ты хочешь сказать, что покупка платья сделает Гермиону счастливой?

Драко сложил руки и прислонился к камину, глядя на удивленное лицо рыжеголовой. Она казалась по-настоящему растерянной, и этот пустой взгляд, который он привык видеть в старшем Уизеле, помог сбить его спесь.

— Вы все такие тугие?

Джинни все больше и больше раздражалась, с каждым новым словом, слетавшим с уст блондина:

— Пошел ты.

— Я серьезно, — прорычал он снова. — Честное слово, я что единственный, кто заметил, как сильно это влияет на нее?

— Как ты смеешь! Конечно, мы замечаем!

— В самом деле? Ну ладно, а кто-нибудь из вас, так называемых друзей, удосужился спросить у нее, почему?

Рыжая усмехнулась:

— Я полагаю, что это очевидно. В конце концов, она должна выйти замуж ЗА ТЕБЯ. И конечно с тем, что произошло в кабинете министра на вашей последней встрече…

Драко посмотрел на нее, как будто она только что сказала, что небо сделано из пуфов:

— Черт побери... Вы на самом деле все такие забывчивые? Неудивительно, что она так охренительно несчастна, если ее близкие друзья ее не понимают.

Убийственный взгляд Джинни, направленный на волшебника уступал только взгляду единственной ведьмы, которая была темой их разговора:

— Довольно. Убирайся из моего дома.

Он проигнорировал ее:

— Понятно, что мы оба недовольны тем, что должны пожениться но, если ты помнишь, до того как мы узнали эти пикантные подробности, она держала себя в руках.

— Но мы же уже знаем, почему она была расстроена, после встречи с Кингсли...

— О, умоляю. Ты серьёзно думаешь, что это единственная причина? Мерлин, как она может окружать себя такими людьми? Вы все чертовски слепы! С каких пор Гермиона, мать ее, Грейнджер стала такой предсказуемой? У нее столько проблем, сколько цветов в камне на ее пальце, слишком много оттенков и граней!

Такая наблюдательность застала Джинни врасплох. Она никогда не думала, что Малфой может обратить внимание на ее подругу, не только с целью подметить, что может задеть ее, чтобы потом ударить побольнее. Ее насторожил тот факт, что он понял что-то о Гермионе, чего она понять не смогла.

Джинни нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Что я… — Он хмыкнул и покачал головой, тихо посмеиваясь. — Рыжая, когда ты выходила замуж за Поттера, как ты себя чувствовала?

— Что? Зачем…

— Просто ответь на вопрос! — огрызнулся он.

Ведьма сидела на диване, с нетерпением скрестив руки на груди.

— Счастье?

— Просто счастье?

— Хорошо, блядь, я была в восторге! Не понимаю, какое это имеет отношение.

— И почему ты была в «восторге»? — он медленно вел беседу в нужное русло.

Джинни вздохнула и на пару минут задумалась, чтобы сформулировать свой ответ. Этот новый «дружелюбный» Драко сбивал с толку, но упрямством мог смело конкурировать с Гермионой, чем быстрее она ответит на его вопросы, тем скорее сможет избавиться от него.

— Я думаю, это было то, чего я так долго ждала. Я была рада, что мы наконец-то женимся. Я была взволнована, что это Гарри. Это должна была быть свадьба моей мечты.

Драко скривился от мечтательного тона ведьмы, не в силах по-настоящему понять, почему женщины так помешаны на свадебной церемонии, но, зная, независимо от причин, для них это очень важно:

— Хорошо. И что такого знаменательного может быть для Грейнджер? Со мной?

Прошло несколько минут, до того, как понимание ситуации озарило ее. Драко наблюдал за выражением ее лица, угадывая какие моменты она перебирает в голове. До него самого понимание происходящего снизошло только на прошлой неделе, он сделал свои собственные выводы, наблюдая за тем, как с каждым днем ухудшается настроение Гермионы. Он осмелился предположить, особенно после того, как выяснилось, что можно избежать тягот брачной жизни, что появились другие трудности, которые не соответствовали ее понятию «Свадьба мечты», помимо очевидного он решил, что именно это и есть причина ее плохого настроения.

— Вот дерьмо. Бли-и-ин, почему я даже не подумала об этом, — Джинни сползла с подлокотника дивана на подушки, сдувшись как воздушный шарик.

Драко пожал плечами:

— Иногда необходимо, чтобы кто-то указал на вещи, даже если они очевидны, нужно подходящее эмоциональное состояние. Не слишком переживай, Рыжая. Ну, разве Я ни гений.

Джинни сосредоточила все свое внимание на блондине, пристально рассматривая его. Как он небрежно облокотился на кожух камина, как говорил о ее подруге, с тревогой и пониманием. Дружелюбный он или нет, это было слишком странно... и крайне подозрительно:

— Почему ты ведешь себя так, как будто заботишься о Гермионе?

Вопрос не застал его врасплох, хотя он и притворился удивленным:

— Ты думаешь, что я действительно такой бессердечный, что оставлю без внимания потребности моей будущей жены?

— Да, — Драко вздохнул и пожал плечами, а Джинни продолжила. Чувство тревоги за свою подругу, и то, что она не смогла понять причин ее меланхолии, отодвинули на второй план смущение и стыд, — Ты кажешься более обеспокоенным ее состоянием, чем хочешь показать, — в чем дело?

Драко рассмеялся над тем, как Джинни намекала, что он может действительно переживать за Грейнджер. Одна только мысль о том, как она, грустная, копошиться в своем кабинете, вызывала у него рвотные позывы.

— Ты меня неправильно поняла. Я просто пытаюсь пройти через все это невредимым и не спорить по пустякам. Я не хочу терпеть всю оставшуюся жизнь то, как она будет выносить мне мозг из-за своей обиды, когда причиной будет ЕЕ подруга, со своей идеальной, счастливой судьбой, — он сверкнул злобным оскалом, во все тридцать два идеально ровных, жемчужно-белых зуба. — И, если я сделаю все, что от меня зависит, чтобы облегчить её дальнейшую жизнь, она не сможет обвинить меня, как она посмеет? Счастливая жена — счастливая жизнь, ясно тебе, Рыжая.

Выражение лица Джинни потемнело, когда она услышала поговорку:

— Ты действительно бесполезный змей!

— По крайней мере, я не притворяюсь, как ее лучшая подруга, которая уделяет внимания ее проблемам меньше, чем тот, с кем она разделяет взаимную ненависть.

Ведьма вскочила на ноги и бросилась на блондина, она так разозлилась, что совсем забыла про боль в мышцах:

— Пошёл вон, расчетливый ублюдок!

Драко растянул губы в последней, очаровательной и совершенной дружелюбной улыбке:

— Рыжая, убедись, что она сходит к швее, — он помахал ей пальцами, мягкой волной. — Увидимся. * * *

— Нет. Абсолютно нет! Не могу поверить, что ты пришла ко мне за этим!

— Гермиона, ты можешь меня выслушать?

— НЕТ! ПОЧЕМУ ты слушаешь все, о чем говорит тебе МАЛФОЙ? С каких это пор вы стали приятелями?

Джинни смотрела, как Гермиона суетится на своей кухне, подготавливая закуски для их ночного киномарафона. Она разместилась в небольшой обеденной зоне, облокотившись на барную стойку и подперев голову руками так, что могла спокойно наблюдать за ней со своего места.

— Я не слушаю всего что он говорит. Просто я подумала... я думаю, что он может быть прав. — Джинни нахмурилась. Только никому не говори, что я так сказала. Вообще никому!

Гермиона фыркнула:

— Я считаю, что и так выслушала достаточно. И говорю тебе еще раз, это пустая трата времени, сил и денег — все это! Это всего лишь платье! Я просто хочу, чтобы все это побыстрее закончилось, и я смогла бы вернуться к нормальной жизни. Мне ничего не нужно. Я не хочу быть с ним. Мне не нужны его деньги. Мне не нужно это чертово платье! Я ничего не хочу! — Она хлопнула миской с попкорном так сильно, что некоторые хлопья отлетели ей в лицо.

Джинни сдерживалась, чтобы не засмеяться над тем, как тараторит ее подруга, но все же наклонилась через стойку, чтобы взять ее за руку:

— Гермиона... Если это всего лишь платье, то почему ты так расстроена?

Гермиона не хотела смотреть вверх. Она не хотела видеть то, что точно увидит. Жалость. Сочувствие. Грусть. Она делала все возможное, чтобы просто продолжать жить, но было так много напоминаний, которые появлялись сами по себе — без их дополнительной жалости — она не хотела этого видеть. Забота была трогательной, и она очень ценила это, но на самом деле ей хотелось продолжить жить своей чертовой жизнью.

— Знаешь... еще не поздно все переиграть. Времени еще предостаточно, и даже если ты не успеешь, я уверена, ты сможешь подать заявку на продление!

Брюнетка вздохнула, вконец разозлившись, и посмотрела вверх, чтобы встретиться со взглядом подруги; в нем было ровно то, что она ожидала увидеть:

—Джин... пожалуйста. Не сегодня. Мы можем просто посмотреть фильм?

Джинни кивнула со вздохом, копируя ее манеру:

— Ненавижу видеть тебя такой.

— Я знаю... спасибо тебе... но я бы хотела просто забыть об этом.

Рыжеволосая ведьма снова кивнула и помогла Гермиона перенести закуски и напитки в гостиную перед телевизором, который по сей день остается ее любимой магловской штуковиной.

Гермиона включила фильм — романтичную комедию о певце на свадьбах, влюбленного в официантку, с которой он познакомился на своей работе. Для сегодняшней посиделки — фильм то, что надо. В полном молчании девушки уселись на диван, из гостиной доносились только звуки телика и хруст попкорна.

Гермиона чувствовала, как Джинни периодически смотрит в ее сторону, уже на протяжении десяти или двадцати минут от начала фильма. Из комфортного состояния, молчание перешло в напряженное, пока она не рявкнула:

—Ты собираешься что-то сказать или будешь продолжать пялиться на меня, притворяясь, что я не замечаю этого, каждый долбанный раз?

— Извини, — вспыхнула Джинни. Она думала, что делала это очень незаметно. — Я действительно думаю, что он прав. Как бы мне не хотелось признаваться в этом, но так и есть. Ты этого заслуживаешь. Если ты не можешь ничего изменить, то пусть у тебя будет хотя бы все это. Малфой платит, так почему, черт возьми, ты отказываешься? Он при деньгах! Я имею в виду что, если есть какие-либо преимущества, от того, что тебе придется кувыркаться с ним в постели, так почему бы ими не воспользоваться.

— Только потому, что он «при деньгах», Джин, не значит, что я должна этим пользоваться. Я НЕ ХОЧУ этим пользоваться. Он заставил меня согласиться с условием, что он будет платить за все. Это отвратительно, это все глубокая древность, такая же, как и этот долбанный закон!

Джинни пожала плечами, забивая рот маслянистым попкорном:

— После всего, что было в прошлом, это МЕНЬШЕЕ, что он может сделать! Он тебе должен.

Гермиона тихо посмеивалась над тем, как ее подруга говорила с полным ртом, это напомнило ей о совсем другом человеке:

— Он был всего лишь мальчишкой, все мы были детьми, он ничего мне не должен.

Джинни фыркнула, чуть не подавившись. Сделав глоток воды, она продолжила уплетать кукурузу:

— Знаешь, ты единственная, кто так думает.

— Возможно, это часть проблемы… — пробормотала Гермиона, в основном для себя.

— Как это?

Ведьма покачала головой, изо всех сил старалась игнорировать то, как Джинни пихала попкорн в рот так, что лишние ядра падали на пол, когда она пыталась впихнуть слишком много:

— Никак.

— Хорошо... но чтоб ты знала, я до сих пор думаю, что ты должна сходить. Если нет ничего другого, когда еще подвернется такая возможность, ты обязана ей воспользоваться и получить на халяву шикарное свадебное платье, разве это не повод!

Гермиона вскинула руки в знак капитуляции:

— ЛАДНО! Мерлина ради, я схожу. Но только ты идешь со мной. И каждую минуту — каждую СЕКУНДУ моих страданий ты проведешь со мной, что б ты знала, через какие муки мне придется пройти, чтобы примерить эту чертову штуковину. Ты будешь там, чтобы услышать, как я буду ныть, стонать и ругаться, и будешь знать об этом из первых уст.

Джинни сияла в предвкушении примерки:

— Я думала, ты никогда не попросишь!

* * *

— Ты не говорила мне, что его «швея» Эндора Ру, — Джинни с трепетом смотрела на витрину, вдруг почувствовав себя СЛИШКОМ скромно одетой.

Гермиона с безразличием посмотрела на вывеску. Она пожала плечами:

— А я должна знать, кто это?

Джинни остановила подругу, когда та продолжила идти вперед, поворачивая ее за плечи к себе лицом:

— Гермиона. Эндора Ру — одна из самых выдающихся ДИЗАЙНЕРОВ магической Британии. Она создает одни из лучших и самых красивых свадебных платьев в МИРЕ. Она не просто швея, Малфой носит одежду, сделанную кем-то, кто является практически знаменитостью!

Гермиона побледнела, глядя на обманчивую простоту парадного входа. Фасад здания был выполнен гладким черным мрамором с большими двойными зеркальными дверьми, на которых в центре было элегантно выведено, маленькими буквами, название магазина — la roux. [1]

Она всегда знала, что Малфой носит костюмы, потрясающие и дорогие до неприличия, но даже не представляла, насколько дорогие.

Брюнетка нахмурилась и проворчала:

— Теперь я точно не хочу идти...

Глаза Джинни загорелись, и она подтолкнула подругу обратно к двери:

— Э-э-э, нет! Теперь мы просто обязаны пойти! У тебя будет единственное в своем роде платье от ЭНДОРЫ РУ!

Гермиона с волнением смотрела на подругу, которая из кожи вон лезла, стараясь затащить ее в ателье. Она проговорила сквозь зубы:

— Великолепно…

Когда Джинни начала заталкивать сквозь двери, Гермиона просто молчала, оказавшись в слишком декадентской приемной. Стойка администратора была огромной и дорогущей на вид, как и все в этом месте. Она был сделана из того же черного мрамора, что и фасад здания и установлена на плитке холодного серого оттенка. По обеим сторонам от входа располагались небольшие водопады, встроенные прямо в стену, испуская спокойную струйку воды. Декоративные растения в горшках стояли по обеим сторонам стойки и украшали переднюю часть приемной, в том месте, где магазин тянулся за затемненной разделительной ширмой, Гермиона могла видеть несколько модно оформленных манекенов. Каждый манекен был фантастически одет и если бы она могла, сказала бы, что одно такое платьице стоит больше, чем весь ее гардероб.

— Ваши имена?

Гермиона вернула свой взгляд к большой стойке регистрации, наконец, заметив за ней очень хорошо одетую женщину. То, с каким выражением лица женщина посмотрела и на нее, и Джинни, тут же выдало в ее уме одно неприличное слово: «Сучка».

— Э... Гермиона Грейнджер.

Джинни заикнулась, когда глаза этой суки переметнулись к ней, и указала на Гермиону:

— Я с ней.

Администратор начала водить своим маленьким ухоженным пальцем, по гостевой книге, лежащей перед ней, перебирая десятки имен, не утруждая себя ведением светской беседы, чтобы развлечь гостей, пока просматривала список. Пауза между ними была напряженной и неловкой.

—В списке вас нет. Вам назначена встреча?

Гермиона нахмурилась, но больше не от тона девушки, а от самого вопроса:

— Нет. Меня не предупредили, что нужно записываться. «Гребаный Малфой...»

Девушка очень изящно издевалась над ними, Гермиона рискнула предположить, что эта женщина все делала изящно.

— Вы не можете просто войти в «la roux» без предварительной записи. Это вам не магазинчик на углу, где можно переходить от полки к полке. Возможно, в следующий раз вам стоит проверить, где вы должны быть на самом деле.

Джинни не выдержала первой, рыкнув в ее сторону:

— Послушай-ка сюда, ты — маленькая…

— Джин! Оставь это. Пойдем. Малфой ни разу не упоминал о встрече… — пробормотала Гермиона своей подруге, стараясь привлечь ее внимание, несмотря на то, как воинственно была настроена рыжая.

— Малфой? Фиона, я слышал, что кто-то сказал Малфой?

Девушка за стойкой обернулась прямо на голос, идущий откуда-то из-за ширмы, ее ответ был быстрым, полностью лишенный того пренебрежения, которое так и читалось ранее в ее голосе:

— Да, мадам. Вот эта женщина... Это была она.

Спустя немного времени, после ответа администратора, из задней части магазина вышла пожилая женщина, ростом не выше Гермионы. Дама была просто одета, в сравнении со всем, что можно увидеть в этом магазине. На ней были: удобная и свободная, но не мешковатая, темно-бордовая туника, гладкие черные капри, и простые черные балетки. Волосы уложены в высокий и тугой пучок, и так как она была в основном седая, в нем проглядывали красные и рыжие пряди.

— Гермиона Грейнджер? — женщина тепло улыбнулась, протягивая руку и призывая девушку подойти ближе.

Гнев Джинни моментально испарился, она сразу узнала Эндору Ру, в миниатюрной пожилой леди. Когда Гермиона не ответила, она подтолкнула ее вперед:

— Ах, да, извините. Я Гермиона Грейнджер.

— О! Отлично, такое удовольствие встретиться с вами, юная леди. Я ждала вас.

— Н-но мадам, ее имени нет в списке.

— Тише дитя, — голос Эндоры изменился, в место теплого и радушного, стал суровым и холодным за одно мгновение, когда она обратилась к Фионе, — Деточка, ты всю свою жизнь провела в пещере? Ты что, понятия не имеешь кто это?

Девушка заметно побледнела, а глаза расширились. Фиона снова оглянулась на Гермиону, которая была одета — в простую блузку с оборками, магловские джинсы и кроссовки; было очевидно, что она не имеет ни малейшего понятия, кто это.

Эндора усмехнулась, прошла в зону ожидания и взяла Гермиону за руку, слегка пожав ее. После положив ей руку на спину начала слегка подталкивать в направлении своей студии:

— Почему-то я даже не удивлена? Нынче в школах не преподают ничего важного, — она искоса сурово взглянула на Фиону, которая как ни старалась держаться, все равно начала дрожать. — Дорогая, возможно, тебе стоит почитать газеты. Мисс Грейнджер сыграла ключевую роль в обеспечении нашей свободы в последней войне. Она принимала участие в написании нашей новой истории, каждый день. Ты знаешь... она мозг операций, стоящий за победой Гарри Поттера над Сами-Знаете-Кем!

После упоминания всех имен, в уме Фионы что-то щелкнуло, она стала еще более бледной, а глаза теперь занимали большую часть лица, увеличившись до размера блюдец. Она начала шевелить губами, может быть, стараясь извиниться, но ничего не вышло, кроме жалкого писка.

Джинни сияла от гордости за подругу, которой становилось все более неловко, пока пожилая ведьма рассказывала о ее достижениях. И в моменты, когда ни одна из ведьм не смотрела в ее сторону, она грубо смотрела на Фиону, самодовольно поддакивая.

— А еще она невеста Драко Малфоя, — сказала Эндора, получив колоссальное удовольствие, от вида того, как эта новость потрясла молодую ведьму, что она вот-вот упадет в обморок. — Хм... ты не очень хорошо выглядишь, моя дорогая. Возможно, тебе стоит взять выходной. Ступай, иди домой, запрись там, ты же обычно так делаешь? Все равно это последняя встреча на сегодня.

В конце концов, Фиона пришла в себя. Выдавив из себя, бормоча и кивая, единственную фразу:

— Д-да мадам.

После того, как администратор наконец-то ушла, и не просто ушла, а выбежала из здания в свете своей вопиющей ошибки, Эндора снова тепло улыбнулась, обеим девушкам, Джинни и Гермионе.

— Сожалею о случившемся. Она моя племянница. Семейные обязанности, знаете ли. Не самая яркая звездочка в небе.

Гермиона просто кивнула, не особо понимая, что именно произошло.

Джинни трепетала от волнения, ее просто разрывало от того, что сама Эндора Ру знала, кем является ее лучшая подруга.

— О! Мои извинения. Как ваше имя, дорогая?

— Джинни-Ах! Я имею в виду, Джиневра! Джиневра Поттер. Для меня большая честь встретиться с вами, мадам Ру!

— Поттер? О! Миссис Поттер! — Эндора потянулась к Джинни, взволнованно пожимая ее руку, и направляя дальше в студию точно так же, как она провожала Гермиону. — Мне очень жаль, не узнала вас без униформы. У меня есть личное место на домашнем стадионе Холихедских Гарпий! Господи... мне жаль, так жаль. Не могу поверить, что сразу же не встретила вас. Вы должны простить меня, разум ухудшается в первую очередь, если вы понимаете, о чем я, — ведьма ослепительно улыбнулась, подходя к разделительной ширме. — Ну же, девочки. Давайте поговорим о платьях!

Рыжеволосая ведьма ошеломленно застыла на мгновение, прежде чем снова вспомнила, что умеет ходить:

— Мерлинова борода... Эндора Ру знает, кто я...

______________

[1] La Roux (рус. Ля Ру́, в переводе c фр. «Рыжеволосая») прим. переводчика.

* * *

— Мадам Ру.

— Эндора! Пожалуйста, зовите меня просто Эндора.

Гермиона улыбнулась, прикрывая свою смущенную улыбку чашечкой с чаем. То, что с ней происходило, не вставало ни в какое сравнение с тем, как она представляла себе эту встречу:

— Эндора ... Я полагаю, что очевидно, магазин назван в вашу честь.

Пожилая ведьма кивнула.

— Но есть ли причина, почему все, просто черное и серое, и ... сталь в качестве декора? Здесь нет ничего красного, кроме нескольких деталей в одежде. Ну... и этого дивана.

Эндора усмехнулась, снова кивая:

— Да... Команда маркетологов думала, что "красный" недостаточно стильный. А вот черно-серый или черно-белый в то время был в моде, поэтому мы пошли по этому пути, и как-то привязалось. Достаточно справедливая оценка, хотя, — она дернула за одну красную прядку из немногих оставшихся в ее волосах, — я никогда не была очень стильной женщиной.

Джинни прыснула, показывая на свои собственные волосы с яркой улыбкой:

— Значит, нас таких двое!

Женщина хлопала себя по коленке и покатывалась со смеху, отставив чашку с чаем обратно на столик:

— Так приятно поболтать с вами девочки, но я верю, что вы пришли сюда не просто так, да? Драко прислал мне сову с просьбой, подобрать уникальное свадебное платье для вашей церемонии! Конечно, я не могла упустить такой шанс, ведь я одеваю Малфоев уже очень долгое время.

Улыбка Гермионы поблекла, от воспоминаний недавней ссоры в холле магазина:

— Эндора... когда вы разговаривали с племянницей…

— С Фионой? Да дорогая, в чем дело?

— Вы упомянули ... что мы... Гарри, Рон и я... в ответе за вашу свободу. Это правда, но извините меня, если скажу что-то неуместное, просто ваши слова показались мне странными. Что вы имели в виду? Волан... — Гермиона сделала паузу, когда увидела, что пожилая женщина вздрогнула, — Сами-знаете-кто был настоящей угрозой для моего вида... маглорожденных волшебников и маглов...

Ведьма кивнула и наклонилась вперед к молодой ведьме, нежно поглаживая ее руку, стараясь снять некоторый дискомфорт:

— Моя дорогая, я тоже маглорожденная, как и вы. Фиона — полукровка и, хотя для нее на протяжении последних двух войн опасность была не так велика, как для людей нам с вами подобным, но и ей было не сладко.

Джинни захлопала ресницами:

— Вы не чистокровная? — хорошо, что, когда она задавала вопрос, ей хватило приличия выглядеть смущенной. — И-и-извините! Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Просто... для кого-то, кто специально создает одежду для Малфоев в частности…

Эндора спокойно откинулась на спинку дивана, если ее и задели слова Джинни, то она никак этого не показала:

— Честно, этот факт особо не афишировался. Маркетологи решили, что это не очень хорошо для карьеры, если я хочу преуспеть в мире моды.

— Как мило. Скрывать свое происхождение, как будто какую-то болезнь, — горячо выпалила Гермиона. Всего на секунду краска залила ее щеки, но в следующее мгновение на ее лице отразилось, ни что иное, как гордость за свое наследие. Она бы ни за что не позволила прессе указывать, что она должна умалчивать об этом!

— Да... может, в другое время так бы и было. Но волшебный мир не был так свободен от предрассудков, как сейчас, мисс Грейнджер. Как и вы, я ходил в школу с моими чистокровными и полукровными сверстниками, но тогда не было всех этих законов и правил, защищающих маглорожденных ведьм или волшебников как сегодня. Моя семья была довольно бедной, и как вы понимаете, я относилась к наименее предпочтительной группе учеников, оказавшись в худшей ситуации из всех возможных. Мои родители держали небольшую лавочку... они сделали все возможное, чтобы платить за мое обучение, — воспоминая о давно ушедших годах, озарили лицо Эндоры мечтательной улыбкой.

Гермиона даже не удосужилась подумать об этом. Сейчас она могла только представить, какая проблема с поддержанием равенства могла происходить в такие сложные дни, года, несколько десятилетий назад:

— Извините… мне не стоило так говорить.

Ведьма покачала головой:

— Не переживайте мисс Грейнджер! Я не стыжусь своего происхождения, и никогда не стыдилась. Хоть я и согласилась не объявлять об этом во всеуслышание перед моими клиентами, своей природы никогда не скрывала. Мои родители научили меня всему, что я знаю в торговом деле, и я стала рассказывать об этом, просто так, для себя. Люди обычно слишком заняты думами только о своей новой модной одежде, нежели беспокойством о том, какой крови был человек, чьи кровь, пот и слезы были потрачены на ее создание, — Эндора прошептала обеим девочкам с хитрой улыбкой, — знаете, время от времени очень приятно видеть самых стойких приверженцев чистоты рода, гордо мелькающих вокруг дорогих ярлычков созданных маглорожденной швеёй.

Джинни не могла успокоиться, хохоча до упаду звонким заливистым смехом, почти неуместным, вытирая остатки слез из уголков глаз, представляя себе эту картину. Она наклонилась, пододвигая себя и Гермиону ближе к Эндоре и заговорщицки произнесла:

— Вы сказали, что давно шьете для Малфоев. А они знают?

— О да. Они весьма осведомлены. Особенно Люциус... Мне кажется, что однажды он угрожал "уволить меня" с должности их семейного мастера, но я практически уверена, что все закончилось взбучкой от Нарциссы. Она была не готова отказаться от всех своих платьев, которые она так любит заказывать для светских раутов, так что он просто старается избегать этой темы как можно дольше.

Ведьма с озорным блеском в глазах огляделась по сторонам и поманив девочек пальчиком, чтобы они пододвинулись еще ближе, понизила голос до шепота:

— Всякий раз, перед его визитом, я расставляю свои семейные фотографии, мамы и папы, по всем углам магазина, чтобы, по крайней мере, одна фотография попадала в его поле зрения в независимости от того, где мне нужно снять с него мерки.

Все трио тут же покатилось со смеху.

Гермиона продолжала посмеиваться, представляя себе, как скрипит зубами и брызгает слюной старший Малфой, когда кто-то противоречит ему в присутствии других людей, или еще хуже, выставляет его дураком. Но отрезвляющая мысль о том, что этот конкретный мерзавец в скором времени станет ее свекром, как ветром сдула все веселье.

— А как же Малфой? Я имею в виду, Драко. Он тоже знает?

— О да, — кивнула ведьма, чувствуя перемену в настроении Гермионы. — В прочем, он всегда был приятным, вежливым, молодым человеком.

Гермиона посмотрела на ведьму, словно ее волосы снова приобрели былой яркий цвет и зажглись пламенем:

— Драко? Драко Малфой? Знает, что вы маглорожденная, и он вежлив?

Эндора хихикнула, озорно подмигнув и хлопнув Гермиону по колену:

— Да, дитя мое. Вообще-то, он очень обаятельный. Ты ухватила себе настоящего мужчину.

— Драко Люциус Малфой? Мы говорим ОБ ОДНОМ И ТОМ ЖЕ Драко? О том самом, с которым я выросла?

— ДА! — Эндора, смеясь, вскочила на ноги, немного потянулась, в полной готовности приступить к работе.

— Эндора, не хочу вас обидеть, но почему Драко вежлив к вам? С его воспитанием и прочим, — проворчала Гермиона, больше для себя, чем для кого-либо, — Для меня он всегда был мелким засранцем...

Ведьма покачала, головой собирая мерную ленту и пергамент, и еще несколько других полезных вещей:

— Конечно же, потому что я делаю его мать счастливой! Он ни кто иной, как маменькин сынок.

Джинни загоготала и получила локтем в бок от Гермионы.

Эндора развернула измерительную ленту, отставила чашку Гермионы на соседний столик и попросила ее встать на ноги, чтобы проводить к небольшому бархатному пьедесталу, расположенному напротив зеркальной стены. Она тихонько напевала, порхая вокруг Гермионы, записывая тоненьким пером ее мерки на пергамент.

— Полагаю, что в этом вопросе он предпочтет традиции, — пробормотала пожилая ведьма.

Эндора снимала с Гермионы всевозможные мерки, некоторые для нынешнего повода, а некоторые — на будущее. Во всех этих наклонах и поворотах Гермиона уловила блеск своего кольца в зеркале. Она увидела, как солнечный свет проникает из окон магазина и наполняет александрит глубоким, богатым цветом изумрудных оттенков.

— В этом — весь он.

* * *

Драко с важным видом подошел к дверям офиса Гермионы, на этот раз вместо большой таблички «не беспокоить», висела другая — «ушла на обед». Он заглянул в замочную скважину, отодвигая пресловутую табличку, и увидел ее силуэт, блуждающий по комнате. Он покачал головой и махнул палочкой над ручкой, снимая запирающие чары, но когда он попытался открыть ее, обнаружил, что дверь все еще плотно закрыта.

Драко усмехнулся: похоже, она всё-таки усилила свою безопасность.

Он услышал замочный щелчок с другой стороны двери и ее голос.

— Входи, Малфой.

Драко подарил ей блестящую, если не снисходительную, улыбку:

— Грейнджер, как ты узнала, что это я?

— Есть только один светловолосый проныра, который пытается разблокировать мою дверь, с висящем на ней указателем, на котором черным по белому написано, что я хочу, чтобы меня оставили в покое. Назовем это обоснованным предположением, — она издевалась над его высказыванием с предыдущего визита.

Волшебник усмехнулся, закрыл за собой дверь и сел на один из стульев, стоящих напротив ее стола. Как и было указано на табличке, она ела свой обед, какой-то самодельный бутерброд, и читала один из своих справочников. Похоже, она все еще искала информацию о браслете, найденном аврорами; эта женщина никогда не переключается.

— Мне тут птичка на хвосте принесла, письмо получил, что на днях вы заходили к Эндоре. Она обо всем позаботилась?

Гермиона посмотрела на Драко, ожидая увидеть, его обычную улыбочку, полную чувства превосходства, но его осторожно-любопытный взгляд, немного удивил ее. Она доела последний кусочек бутерброда, положила закладку в книгу и отложила ее в сторону:

— Я была у нее, и к моему сожалению, ей все удалось.

Волшебник заулыбался, услышав хорошую новость:

— Отлично. Смею предположить, что ты и Поттерову женушку с собой взяла? А то счет за одно платье слишком высок, даже для свадебного.

— Взяла, — она откинулась на спинку потрепанного офисного кресла, и с самодовольным видом начала раскачиваться, не смотря в его сторону. — Платье очень подошло Джинни и Эндора настояла на покупке, оказалось, что она большая поклонница квиддича. Она хотела отдать платье по себестоимости, но я сказала, что ничего не хочу об этом слышать, и что мой будущий супруг будет счастлив купить платье для моей «Подружки невесты» по его обычной цене.

Уже второй раз за день Драко удалось удивить ее.

Гермиона ожидала, что он будет в бешенстве, за то, что она потратила несколько десятков тысяч галеонов со счета без его согласия, но вместо этого он просто посмеялся. Она бы отреагировала на подобную ситуацию совершенно иначе. Ее даже немного разозлила мысль о том, что он так безразличен к своим финансам. Он знала, что Малфой богат, но понятия не имела, насколько. Ее даже больше разозлило не то, что он был равнодушен к незапланированным тратам, а то, что все ее старания были не эффективны…

Драко забавляла смена эмоций на лице ведьмы. По правде говоря, он был бы в ярости, если бы не сам предложил эту идею. Эндора прислала ему уведомление о начале своей работы над платьями, и после изучения всех документов, он подтвердил оплату ее услуг и материалов. Он уже думал, какую награду можно предложить Поттер за то, что она прекрасно справилась с поставленной задачей, и этого казалось достаточно для благодарности, так что он не видел причин для отказа.

— Значит, теперь она твоя подружка невесты? Ты передумала на счет регистрации?

Гермиона нахмурилась и пожала плечами, продолжая раскачиваться в кресле:

— Это был просто оборот речи, ничего конкретного…

— Хочешь настоящую свадьбу? — Слова выскользнули, прежде чем он успел подумать. «Язык мой чертов предатель... ну да ладно».

—Что? — она остановилась на середине поворота.

— Ты меня слышала. Ты хочешь, чтобы свадьба была настоящей? — интересуясь, Драко слегка наклонил голову в сторону. Он был очень осторожен, поддерживая свои обычные нотки сарказма в голосе, задавая ей вопрос. Он думал об этом после разговора с рыжей, и ему стало искренне любопытно, была ли его теория о Гермионе правдой.

— Нет, — она ответила слишком быстро. — Нет, конечно, нет.

— Грейнджер. Я был честен с тобой, — он с недоверием наклонил голову в другую сторону.

— Да, честность — это именно то, что ты не сказал мне, что твоя швея не просто швея, а одна из самых востребованных дизайнеров в волшебной Британии, — Гермиона злилась, из-за того что ее заставили выглядеть полной дурой. Она была уверена, если бы ни Джинни, которая была рядом, она бы точно сбежала бы из магазина.

Он пожал плечами:

— Она тоже швея. Она шьет, так что технически она швея. Это не ложь.

— Мне не нужна настоящая свадьба, — она резко вернулась к первоначальному вопросу, ответив довольно грубо.

— Нет, тебе не нужна свадьба. Но ты ХОЧЕШЬ ее? Если это так, скажи прямо сейчас. У нас осталось меньше недели, чтобы все организовать. Деньги, конечно, могут помочь решить многие вопросы, но не когда горят все сроки.

— Нет, Малфой, мы просто должны пойти и произнести наши клятвы. Распишемся и дело сделано. Не нужно беспокоиться о церемонии, нарядах, цветах…

— Не лги мне, Грейнджер, — холодно прогремел Драко, резко обрывая ее болтовню.

Гермиона поймала его взгляд через стол, и почувствовала в нем обиду, она не припоминала, что он когда-либо обижался. Пропала насмешка, но он и не хмурился, просто смотрел тяжелым серым взглядом, который впивался в ее собственный. Он не моргал и, кажется, не дышал, просто смотрел ей в лицо, возмущенный ее отказом. Самое удивительное было то, что он не высмеивал ее сопротивление, а казался искренне недовольным тем, что она преуменьшает это событие.

— Какого ответа ты от меня ждешь? — Гермиона первой прервала молчание, фыркнув и недовольно сложив руки на груди.

— Дело не в том, чего я хочу, а в тебе, Грейнджер. У тебя только одна возможность, и я знаю, что ты не хочешь просто подойти к церемониймейстеру, сказать: «Я согласна», пойти домой, потрахаться, и забыть обо всем.

Жесткий и честный ответ Драко потряс ее. Ей казалось, что она скрывает свои мысли и чувства намного лучше. Она должно быть действительно жалкая, если Малфой может так просто читать ее, как чертову книжонку. Она хотела ответить ему, но слова никак не слетали с кончика языка, она просто снова видела его серьёзный взгляд и просто смотрела на него в ответ, потому что все это время пыталась врать тому единственному вовлеченному во все это, как и она, человеку, который на самом деле старался быть безоговорочно честным, при этом не проявляя ни какого почтения к ее чувствам.

Гермиона глубоко вздохнула:

— Нет, не этого я хочу. Конечно же, нет. И тебе не стоит беспокоиться.

Гермиона осунулась в кресле, кроша корочку от бутерброда, уставившись на одну точку в центре стола. Она была так увлечена своим занятием, что даже не заметила, когда Драко успел обойти вокруг стола, чтобы встать в небольшом пространстве между ней и шкафом. Она прекратила свои беспокойные движения, когда его руки накрыли ее, заставляя оставить крошки в покое. Она мгновенно открыла рот, чтобы запротестовать, но он заговорил первым.

— Мы не друзья, — Драко убрал ее руки и положил их обратно на ее же колени. Выпрямившись, прислонился к краю стола перед ней, скрестил руки на груди и серьёзно посмотрел на нее. — И не любовники. Мы даже не те коллеги, которые умудряются мирно существовать в одном пространстве в течение всего дня. Но ты собираешься стать моей женой. И теперь никто из нас не сможет ничего изменить. Мы с тобой прошли очень многое из-за людей, которые чувствовали, что их обязанность — контролировать нас: друзья, семья, — он подумал о коротких отношениях ведьмы с идиотом Уизелом и усмехнулся, — но это, совсем другое... это, твой последний шанс, сделать то, что ты на самом деле хочешь, в разгаре всей этой публичной херни.

Драко продолжил:

— Поверь мне, я все понимаю. Для тебя Я, далеко не самый идеальный выбор партнера. При взгляде на тебя у меня не летают бабочки в животе, но то, что я предлагаю сейчас, твоя последняя и единственная возможность, Грейнджер. Я не стану еще одним парнем из тех, кто заставляет тебя делать что-то ради твоего же блага, мне все равно. Просто я не в конец ослеп и не могу это игнорировать, как остальные твои глупые друзья, и у меня есть яйца, чтобы сказать и сделать что-то, чтобы ты перестала быть такой гребанной занудой. Итак... Я спрошу еще раз, ты хочешь настоящую свадьбу?

Ведьма становилась мрачнее с каждым новым словом. Серьезность Драко… Серьезность, до такой степени, была редкостью для него. Отсутствовал сарказм в голосе, который по обычаю окрашивал его тон при любом разговоре. Таким она видела его всего пару раз за всю их совместную карьеру, и каждый раз был для нее шоком.

Гермиона медленно выдохнула и хмуро уставилась на него, ненавидя себя за слабости, которые выплывали на поверхность, независимо от того, как сильно она пыталась их скрывать. Она хотела этого с тех пор, как была маленькой девочкой, сколько себя помнила. Мысли о том, что свадьба случится так скоро, а родителей не будет с ней рядом, разрывали ее чувства надвое, между желанием провести настоящую церемонию и желанием оставить все как есть. Она действительно хотела этого, очень сильно, особенно понимая, что такое событие случится всего раз в ее жизни, но было так много «но», даже если бы у них была действительно настоящая свадьба.

— Да... Малфой, я знаю... но это действительно не твоя проблема. Пожалуйста, не раздувай из мухи слона. Есть... — она сглотнула, расставляя в уме беспокойные мысли, — есть вещи, которые просто невозможно иметь, независимо от того, как сильно мы этого хотим, и я в любом случае, не стану тебя просить оплатить такую дорогую церемонию. Я хочу покончить со всем, что нам нужно сделать, как можно более незаметно, не придавая этому большого значения, назвав это просто еще одной ночью, — слова звучали совершенно неубедительно даже для нее.

Драко усмехнулся:

— Незаметно? Нам? Между такой активисткой как ты и мной... мной? Ты действительно думаешь, что это возможно?

Гермиона тихонько хихикнула, признавая его слова, и мягко покачала головой. Она повернула кресло в сторону маленького офисного окна, сдерживая желание, поймать лучи солнца кольцом на своем пальце.

Волшебник смотрел на ее профиль, следил за ее взглядом, скользящим между камнем, который начал менять цвет, и каждодневной кутерьмой будних дней, происходящей на улице. Он перевел глаза на свои сложенные руки, стараясь прогнать тяжесть, тисками сжимающую его грудь, после ее печальных слов об их предстоящем союзе. Драко никогда особо волновался на свой счет. Он знал, что его мать предпочла бы нечто гораздо более официальное, чем простая регистрация брака, даже если девушку ему назначили без его ведома, но в любом случае, он был уверен, что всеми свадебными хлопотами будет заниматься будущая невеста. Просто было что-то настолько мучительно-неприятное в том, что будущая невеста позволяет своим собственным желаниям ускользать мимо нее. Разве это не должен быть ее день? Это то, что он всегда слышал от матери и одноклассниц, когда они болтали о свадьбе, детях и обо всем в подобном.

Все возрастающее желание прогнать эту мрачность и задумчивость из ее взгляда, заставило предательские фразы еще раз слететь с его губ.

— Составь свой список гостей и придумай название свадебного торжества. Напиши мне имена любимых цветов и подготовь цветовую палитру, которую ты хочешь использовать для тематики. Из-за нехватки времени у нас не много вариантов места проведения, но я уверен, мы сможем найти что-то подходящее. Еще мне нужно знать, хочешь ли ты провести прием должным образом и что бы ты хотела в него включить. Эта информация мне понадобиться как можно скорее... завтра будет оптимально.

Гермиона снова повернулась к нему с таким видом, будто они говорили на разных языках:

— Но я же сказала...

— Ты сказала, что хочешь настоящую свадьбу, — он небрежно пожал плечами, — и так случилось, что я тоже этого хочу. Уверен, ты не пожалеешь. Только если ты не планируешь быть настоящей стервой из-за моего решения, хотя и это тебе не поможет.

Взгляд, с которым он посмотрел на нее в последний раз, заставил ее насторожиться, что она даже не успела отреагировать, просто уставилась в его серьезное лицо, с отвисшей челюстью и выражением: «Подожди… что ты сказал?»

Когда она не ответила, он принял ее молчание как знак согласия и встал, чтобы уйти. Она догнала его и схватила за рукав, ожидая, что он посмеется над ее простым жестом. Но он не смеялся, просто посмотрел на нее, с вопросом в глазах.

— Не делай этого из-за меня, — она искала в его взгляде подвох, издевку и ради Мерлина, только не жалость, одна из эмоций которую она никогда не получала в свою сторону от него, но в его взгляде она не нашла ни одной из них. Гермиона выдохнула и поняла, что совершенно сбита столку.

Драко вытащил руку из кармана, и уголком серых глаз уловил ее ручку рядом со своей, осознавая, какой на самом деле маленькой она выглядит рядом с ним, это было странно и вовсе не пропорционально для женщины. Его рука задержались немного дольше, чем нужно. Ему потребовалось время, пока он думал о тепле, исходящем от ее тонкого изящного запястья рядом с его пальцами, прежде чем понял, что все еще держит ее, и практически рванул прочь.

Он очаровательно улыбнулся ей, прикрывая свое удивление, и голосом, гладким как шелк, произнес:

— Скажи мне, нет.

Гермиона открыла рот, но не смогла ничего сказать. Слова протеста никак не формировались на ее языке. Она не привыкла к такой версии Драко, он был незнакомым, другим, и практически... милым.

Глядя на него здесь, в небольшом пространстве своего офиса, он казался ей не таким высоким, нежели в последний раз, когда они были так близко. В отсутствии нежелательной публики, в лице отвратительной магловской риелторши, она позволила себе одно короткое мгновение полюбоваться его экспрессией. Он наконец-таки выговорился, сбросил груз со своих плеч, и она увидела, что таилось в его сером взгляде, когда стены больше не давили на него и он стал более терпимым. Это подходило ему гораздо больше, чем его обычная насмешка.

— Для тебя не характерно быть таким любезным и внимательным к моим потребностям и желаниям. Ты явно что-то задумал.

Драко улыбнулся и в его глазах загорелись озорные искорки:

— Почему Грейнджер, что заставило тебя заподозрить такое? Разве это преступление, стараться сделать мою невесту счастливой?

— Если бы я сказала тебе «нет», ты бы послушал? — она проигнорировала его вопрос, тут же задав один из своих.

— Я бы слушал с той же частотой, с которой я всегда тебя слушаю, — сказал Драко, слегка наклонив голову на бок.

— Значит никогда, — она не могла сдержать улыбку. — Могу я спросить, почему ты вдруг захотел устроить церемонию?

— Я думал, что это очевидно, — холодная сталь его глаз изучала ее широкую улыбку, которая невольно заставляла улыбаться и его самого.

— Дай угадаю, традиции?

— Что-то вроде того, — Драко почувствовал, как заряжается от нее энергией, и его губы растянулись по сторонам игривой улыбкой.

Гермиона мягко рассмеялась над его тихим мурлыканьем:

— Ты неисправим.

Он пожал плечами:

— Это самое безобидное оскорбление в мой адрес с тех пор, что мы знаем друг друга. Мне кажется, ты теряешь хватку.

Гермиона смутилась и уткнулась в пол, смотря на свои руки, теребящие подол кофточки. Она всегда так делала, когда становилась центром внимания. Драко кончиком пальца потянул ее за подбородок, чтобы привлечь ее взгляд. Он не ожидал, что она покраснеет, и застенчивый влажный блеск будет сиять в ее больших карих глазах, когда она снова сосредоточится на нем. От этого взгляда его сердце невольно ухнуло в груди, заставляя забыть о своем упрямстве, всего лишь на секунду, прежде чем он успел поставить свои мысли на место.

— Список гостей, название торжества, цветы, тематика, место проведения, еда, понятно? Сделай как можно скорее, или нам придется пройти через банальную регистрацию, — он дождался ее кивка, кивнул в ответ, и разворачиваясь на пятках, вылетел из ее кабинета так быстро, как только мог, стараясь не переходить на бег.

Это кардинально отличалось от того, что он планировал сделать на этой импровизированной встрече.

Драко только хотел удостовериться, что она получила свое платье, и немного подшутить над тем, что она, скорее всего, была расстроена тем, что он отправил ее к такому дорогому дизайнеру. Он не ожидал выйти оттуда, с договоренностью на чертову брачную церемонию — и какого-то хрена самому настаивая на этом. И потом, он же не ожидал, что она впадет депрессию, из-за всей этой гребанной херни.

То, как загорались ее глаза, каждый раз, когда она думала о настоящей свадьбе, даже несмотря на то, что происходило в ее голове, и какие ее терзали сомнения... Если бы все, что ему нужно было бы сделать, чтобы отвлечь ее внимание от проблем, какими бы они небыли, будет сводиться к трате нескольких галеонов, это будет просто бесценно. Чем больше Грейнджер становилась грустной, задумчивой, капризной ведьмой, менее похожей на его Грейнджер, тем больше он хотел сделать все возможное, чтобы вернуть ее в то состояние, в котором ему было комфортно. Он был уверен, что это вернет ее обратно. По крайней мере, он себя этим успокаивал. В глубине души, он явно старался игнорировать непрекращающееся чувство удовлетворения, которое, больше походило на улыбку, с которой она делала свою хренову идиотскую работу, пытаясь спрятаться прямо перед его выходом.

После ухода Драко Гермиона снова оказалась одна в своем кабинете. Она пристально смотрела на стопку пустого пергамента, с пером в одной руке, ее энциклопедия была закрыта, обед почти забыт, и она просто сидела, покусывая край нижней губы, пытаясь изо всех сил не улыбаться от такого внезапного развития событий. Она говорила себе, что не должна радоваться. Что слишком много отрицательных моментов окружают эту ситуацию и о том, что ее родителей не будет рядом, но был и другой голос в ее голове, убеждающий ее в том, что Драко был прав.

Гермиона всегда делала только то, чего от нее ожидали и требовали другие, даже эта свадебная чушь. Так почему она должна продолжать идти у всех на поводу? Она хочет свадьбу — настоящую свадьбу, — так зачем ей отказываться?

Она будет не идеальной, и не той прекрасной свадебной церемонией, о которой она всегда мечтала, но будет для нее. Несмотря на все его плохие стороны, Драко приложил не так уж много усилий, чтобы достучаться до всех ее демонов. И Гермиона первый раз в своей жизни, уговаривала свою самую сознательную сторону, просто принять его чертово предложение. Даже зная, что в его голове наверняка есть какие-то скрытые мотивы, так как он никогда не обходится без них, ей все равно было трудно возразить.

Если ее принуждают вступить в брак, то пусть тогда, как можно больше ее желаний осуществится.

Она даст этим тупым журналистам почву для рассуждений.

Она — Гермиона Грейнджер — собирается выйти замуж на своих условиях.

Гермиона сидела по-турецки на полу в гостиной. Журнальный столик отодвинули в сторону, освободив больше места для разложенных бумаг. Джинни растянулась рядом, лежа на животе и листала журналы, ее ноги были согнуты в коленях, она небрежно покачивала ступнями в воздухе, пока ее подруга делала заметки в блокноте.

— Что ты думаешь о фиалках, Гермиона? Они милые. Ох, или нарциссы! Сейчас самый сезон, это было бы ярко и здорово.

Гермиона покачала головой:

— Альстромерия для букета.

— Альстро-что?

— Альстромерия, — она подняла голову и увидела пустой взгляд Джинни, — Перуанские лилии. Я до сих пор не уверена в цветах, но эти приходят в достаточно приличном разнообразии…

Джинни поджала щеку ладонью:

— Хорошо… ну, а какие цвета ты хочешь для тематики? Ты можешь сделать их основой для букета и декораций.

Гермиона закусила нижнюю губу, листая одну из книг с образцами тканей, которые рыжая ведьма использовала при планировании своей церемонии.

— Даже не знаю… Джин, почему ты не сказала мне, что это будет так сложно?

— Что? Хочешь сказать, что Гермиона Грейнджер единственная из всех людей на земле, не знала, насколько сложной бывает организация свадьбы? — Она дразнила другую ведьму, подавляя смешок от смертоносного взгляда, брошенного в ее сторону. Джинни извернулась, чтобы выпрямиться и закрыла лежащую рядом книгу. — Мы думаем над этим последние два часа, может, перейдем к следующему пункту. Есть там что-нибудь еще, о чем тебе нужно принять решение?

Гермиона покачала головой, продолжая перелистывать страницы с образцами тканей и сверяя их кусочком шелковой ткани платья, которую дала ей Эндора. — Это должно быть последнее, я практически уверена, что уже учла все остальное.

— Не может быть, — удивленно воскликнула Джинни. Она знала, что ведьма взяла отгулы на сегодня и часть вчерашнего дня начиная с обеда, но она никогда бы не подумала, что даже Гермиона сможет решить все вопросы, касающиеся необходимых приготовлений к свадьбе всего за полтора дня. Иногда она думала, что ее подруга все еще прячет маховик времени где-то в рукаве. — Дай мне посмотреть список.

Джинни протянула руку через стопки бумаг и журналов, чтобы вырвать пергамент из руки брюнетки. Она просмотрела список и, конечно же, все пункты, кроме цветочных композиций и общей цветовой гаммы были уже вычеркнуты. Она думала, что эти вещи самое первое, о чем может подумать невеста, но Гермиона никогда не была самой типичной из ведьм. Теперь она точно была уверена, что у девушки припрятан маховик. Рыжая ведьма взглянула поверх листа и увидела, что Гермиону снова поглотили мысли. Морщинка на лбу брюнетки наверняка когда-нибудь проступит, учитывая, как сильно та хмурит лоб с тех пор, как Джинни приехала ей на помощь.

— Хм… ты упустила еще кое-что, Гермиона.

Ее карие глаза широко распахнулись, в них быстро расцветал страх.

— Что? Я что? Где? Что еще там?

Джинни схватила ручку и нацарапала дополнительную строчку ниже всех остальных, которые были зачеркнуты и передала пергамент обратно.

Гермиона прочитала новую строчку вслух.

-…наряд для брачной ночи…ДЖИН!

Рыжая усмехнулась лицу подруги и ее ярко-красному румянцу, который быстро сменил обычно теплый оттенок лица. -Что? Это тоже очень важный пункт.

Джинни наконец получила признание от Гермионы, что это будет ее первый раз с мужчиной — факт, о котором та уже знала из беседы между ней и Драко в его кабинете, при этом ведьма старалась достаточно убедительно имитировать удивление. Кажется, что поделившись с подругой, Гермиона, стала чуть меньше нервничать по этому поводу и смогла, по крайней мере, говорить об этом более непринужденно, чем раньше. Также на удивление хорошо реагировала на ее добродушные поддразнивания. Видимо случайный разговор на эту тему, немного ее подбодрил.

-Джинни, я НЕ собираюсь выставлять себя дурой в первую брачную ночь, наряжаясь как… как какая-то госпожа!

Джинни усмехнулась:

— Госпожа? Что за журнальчики ТЫ читала, готовясь к этому событию?

Гермиона покраснела еще ярче:

— Никаких! Я имею в виду, что ничего такого. В общем я… мы можем просто закрыть эту тему?

— Конечно, — Джинни пожала плечами, — но я думаю, что это так же важно, как и весь «Большой день» в целом. Ты должна насладится этим моментом.

— Насладится? -пробормотала Гермиона, — Ты совсем забыла, с кем мне придется скрещиваться?

Джинни ухмыльнулась такой интерпретации, подмечая что усилия другой ведьмы в этом тайном исследовании были, очевидно в совершенно негермионовском стиле:

— Я все помню! Я имею в виду, что ты могла бы представить кого-нибудь другого, для создания настроения, иногда это бывает очень даже забавно.

Гермиона моргнула, увидев странный взгляд своей подруги, и еще глубже уткнулась носом в образцы тканей: — Я этого не слышу. Надеюсь, ты понимаешь, что я не слышу ни слова.

— Хорошо-хорошо. — Джинни подползла ближе и села перед диваном рядом с Гермионой, подтянув колени к груди и откинув голову на подушки сиденья. Она посмотрела на подругу, ухмыльнулась ее растущему румянцу и застывшему взгляду, направленному на книгу, который давал понять, что девушка вообще не смотрела на эти образцы. — Знаешь, по крайней мере, он симпатичный.

Комментарий вызвал громкое фырканье брюнетки, реакция, которая была слишком быстрой и эмоциональной.

— Кто? Малфой? Чертовски маловероятно.

— Я просто говорю, что он, по крайней мере, поддерживает форму. Ты знала, что он принимает участие в какой-то общественной лиге игр по Квиддичу? Он и Забини довольно часто бывают на стадионе. Я вижу их периодически, когда мы выходим на поле для тренировок.

— Серьёзно? — Гермиона наклонила голову, что ж, это многое объясняло. Она знала, что те рельефные линии мышц, которые она почувствовала на днях коснувшись его спины, не были результатом офисной рутины. — Не знала, что он все еще играет. Я думала, он перестал заниматься еще в школе, со времен... ну, ты знаешь. Почему ты никогда не упоминала об этом?

Джинни пожала плечами, сгибая и разгибая пальцы ног на плюшевом ковре Гермионы.

— Я давным-давно перестала пытаться поговорить с тобой о Квиддиче, я знаю, что тебе на него плевать. — Ухмылка медленно расползлась по ее губам, и она искоса взглянула на подругу, — Хотя, вероятно, мне следовало упомянуть об этом, учитывая твои новые интересы.

Гермиона вопросительно посмотрела на нее:

— Мои интересы? Какие еще интересы?

— О, ты знаешь…Я понимаю, что тебе на самом деле наплевать на игру и все такое, но я не могла не заметить твой искренний интерес к униформе. Особенно, как она смотрится на мужчинах.

Брюнетка что-то пробормотала, не в силах сдержать румянец, который снова залил ее щеки.

— Я-я-я без понятия, о чем ты говоришь.

— ДА ЛАДНО, Гермиона. Уж не знаю, кого ты пытаешься одурачить, но я видела, как ты смотришь на них, там наверху. В этом нет ничего плохого. Я имею в виду, кому вообще не нравятся мужчины в форме?

Гермиона нахмурилась в ответ на дерзкую ухмылку подруги и снова спряталась, стараясь изо всех сил делать вид, что очень занята выбором цвета.

— Меня не интересуют игроки в Квиддич в таком плане. Не знаю, что заставило тебя думать, что это так...

— Я назову три причины: Крам, Маклагген и Рон, — Джинни подняла руку и отсчитала три имени мизинцем, безымянным и средним пальцами соответственно. С еще более лукавой ухмылкой она согнула еще один палец. — А теперь Малфой.

— Малфой — НЕ МОЙ выбор! — Взвизгнула она, затем вспомнила о своем румянце, прочистила горло и взяла себя в руки. — Дело не в том, что мне нравятся мужчины в форме, я просто... Я просто думаю, что это... здорово.

Джинни едва сдерживала смех:

— Здорово?

— Да. Я имею в виду, что это просто... здорово, когда ЛЮБОЙ человек поддерживает себя в такой хорошей форме. Это то, что заслуживает уважения и... и признательности. И это… здорово. — Гермиона поморщилась от того, как неубедительно это звучало.

— Ага... дай угадаю, рельефный пресс не имеет к этому абсолютно никакого отношения.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — Пробормотала она в свои образцы цветов.

— Мм... хорошо.

* * *

ТУК-ТУК-ТУК!

ТУК-ТУК!

ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК!

— Попридержи гиппогрифов! Черт возьми, какого хрена тебе нужно?! Грейнджер? -Драко моргнул, глядя на женщину, которая держала толстенную стопку бумаг, не роняя при этом стаканчик из рук. Он взглянул на часы у каминной полки, затем снова на нее, наконец отодвинулся в сторону и жестом пригласил ее в свой кабинет. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

— Я принесла план… план свадьбы. — Гермиона смутилась, на самом деле она не ожидала, что он будет здесь в это время. Она была известна своими приходами в офис ни свет ни заря, но понятия не имела, что кто-то еще отважится прийти в такую рань. Гермиона купила стаканчик кофе в маггловском магазинчике, прежде чем зайти, с намерением выпить его и подождать перед дверью. И судя по мешкам у него под глазами, ей следовало взять два.

Драко снова посмотрел на нее, стоящую в центре его кабинета. Ее руки поддерживали сверток пергамента. Он моргнул, прогоняя сон, все еще застилавший его глаза и испытал ужасное чувство дежавю. Это было похоже на день поисков дома, только теперь их роли поменялись местами. Последние несколько ночей он плохо спал и не мог избавиться от бессонницы. До сих пор ему не удавалось определить источник беспокойства. Он обнаружил, что приступает к работе, как только просыпается и заканчивает только тогда, когда пора лежится спать. Примерно к полудню он достигал оптимальной точки концентрации, но в данный момент его сознание и рефлексы были немного затуманены.

— Да… верно, план на свадьбы. — Голос Драко был хриплым, с признаками сна, который еще не выветрился из его горла.

Гермиона подождала, пока Драко, шаркая, вернется за свой стол и плюхнется в кресло, прежде чем сесть самой и продолжить наблюдать за ним.

Рукава рубашки Драко были закатаны, на его руках виднелось несколько странных чернильных пятен от того, что он, вероятно, опирался на какие-то документы во время чтения. Отметины рядом с выцветшей татуировкой на его левой руке были почти забавными из-за того, насколько обыденной выглядела картина — сама по себе эта отметина давно перестала оказывать на нее влияние, так как она привыкла к ее присутствию. Иногда это все же беспокоило, когда она думала о ней слишком часто, поэтому девушка старалась просто ее не замечать. Однако она знала, что он по-прежнему предпочитал скрывать татуировку в ее присутствии и тот факт, что он не потрудился этого сделать заставил ее поверить, что этим утром он был совершенно не в себе. Ну... так же на это указывало то, что несколько верхних пуговиц его рубашки были расстегнуты, галстук ослаблен и низко опущен, а блейзер небрежно скинут на один из гостевых стульев. В общем, он был абсолютно измотан... и, честно говоря, выглядел просто дерьмово.

— Малфой? Ты в порядке? Ты кажется... перетрудился.

— Естественно, я в порядке, — его слова были немного невнятными, но он нахмурился больше из-за неудачи с координацией, нежели из-за ее вопроса. — Давай сюда, посмотрим, что тут.

Гермиона подвинула бумаги к нему через стол, наблюдая, как он возится с ними. Хотя, надо отдать ему должное, он довольно ловко скрывал это, даже его возня была элегантной. Она попыталась заполнить тишину пустой болтовней, пока он был сосредоточен на чтении.

— Я старалась позаботится обо всех пунктах так быстро, как только смогла, чтобы у тебя было достаточно времени. Знаю, что закончи я вчера было бы намного лучше, но я решила, что просто отдам их тебе сегодня как можно раньше, и, возможно, этого времени будет достаточно, чтобы все уладить. У нас осталось всего несколько дней, и я надеюсь, что не переборщила. Вчера я даже попросила Джинни немного мне помочь, так как у нее есть опыт в подобных вещах...

— Грейнджер.

Она остановилась на полуслове, увидев, что Драко прервал чтение записей и устало моргнул, глядя на нее.

— Все в порядке. Выглядит вполне выполнимо. Единственное, о чем я хотя бы отдаленно беспокоился — место проведения, но и тут ты выбрала достаточно простое место для брони... учитывая, что оно принадлежит мне. Ты уверена насчет списка гостей?

Гермиона надулась, готовая защищать своих гостей:

— Я знаю, что вы друг друга терпеть не можете, но я надеялась, что ты будешь достаточно взрослым, чтобы не устраивать скандал из-за его прихода...

Драко фыркнул, но это перешло в зевок, лишь слегка подавленный тыльной стороной неплотно сжатого кулака. Он отмахнулся от нее той же рукой и заранее отрепетированной речью:

— Я не об этом. Я понимал, что ты пригласишь Уизела... и всю их рыжую семейку. Я просто имею в виду, что список гостей довольно скромный. Да и сама свадьба, если уж на то пошло.

Она выдохнула, опуская аргумент, на который потратила столько времени в своей голове, и вздохнула, немного смущенно кивнув.

— Я уверена. Мне никогда не нравились пышные свадьбы. В любом случае, никому на самом деле нет дела до таких вещей, кроме невесты.

Драко немного взбодрился от улыбки, которой она одарила его в свете последнего комментария. Она так редко появлялась на ее лице за последние пару недель, с тех пор как девушку охватила депрессия. Ему было неприятно признавать это, но он находил ее освежающей.

— Ты не ошиблась, — усмехнулся он и вернулся к просмотру записей, к очередному предложению, не заметив появившегося напряжения в ее глазах.

Драко закончил просматривать ее список гостей, заметив, что в нем нигде не значилась фамилия "Грейнджер" — ее родители отсутствовали в этом списке. Когда он случайно взглянул на нее, то заметил, что она пристально смотрит на одну из книжных полок в его кабинете и покусывает губу, с отсутствующим взглядом, который в последнее время вошел у нее в дурную привычку. Вопрос всплыл у него в голове; он уже задавал его однажды, когда они обсуждали доступ к их совместному дому, и она бросила на него самый неприкрытый, несчастный взгляд, который он когда-либо видел в этих шоколадных глазах. И он подавил всякое желание задавать его снова.

Даже в своем затуманенном состоянии Драко понимал, что что-то в ее нынешних отношениях с родителями, что бы то ни было, вызывает у нее сильное беспокойство. Возможно, она когда-нибудь расскажет ему об этом, в конце концов... или, возможно, не расскажет вовсе. Если бы любопытство продолжало расти, ему бы пришлось провести небольшое самостоятельное расследование по этому поводу... но пока он оставил эту тему в покое. С учетом того, что он спал всего по 2 или 3 часа в сутки, плюс новый список задач с целью удовлетворить требования своей будущей невесты, у него было и так достаточно забот, чтобы тратить драгоценное время на то, чтобы совать свой нос в чужие дела.

— Хорошо, я займусь этим во время обеда. У меня как раз есть кое-кто на примете, кто поможет нам справиться быстрее.

Идея промелькнула в ее голове, и она застенчиво, спросила:

— Может ты хочешь… немного кофе?

— Прошу прощения? — Он действительно не был уверен, как можно назвать взгляд, которым он одарил ее.

Гермиона покраснела.

— Мой кофе, — Она поставила его на стол и пододвинула к нему, уже чувствуя себя глупо, но полная решимости довести дело до конца. — Я едва притронулась к нему, уверяю тебя.

Драко приподнял изящную светлую бровь, уголок его рта изогнулся в улыбке.

— Предлагаешь мне свои жалкие объедки, Грейнджер? Я польщен этим жестом.

Этим утром ему недоставало сарказма, его мягкий, усталый тон был простым доказательством этого. Гермиона прочистила горло:

— Бери уже, Малфой. Просто возьми этот чертов стакан. Ты похож на мертвеца. Может быть, после нескольких глотков к тебе вернется твой прежний вид. Из пепельно-серого ты превратишься в… бледно зеленый.

Он усмехнулся, звук больше походил на скалистый рокот, чем на что-либо еще.

— А, пофиг. — Драко протянул руку, повертел стаканчик с кофе, секунду разглядывая его, прежде чем поднять в небольшом приветствии, а затем попробовать. Когда он отстранился, его губы слегка блестели, и он выглядел озадаченным. Он провел языком по нижней губе и задумчиво посмотрел на брюнетку, — Возможно, в следующий раз ты захочешь выпить кофе просто с сахаром.

Гермиона растерянно моргнула, глядя на него. Она всегда брала себе кофе с двумя небольшими порциями сливок и двумя кусочками сахара. О чем он говорил с сахаром...? Когда свет снова упал на его губы, ее глаза расширились от осознания, и она не смогла удержаться от смешка на его счет.

— Извини, я думаю, на тебя попало немного моего блеска. Хотя это легко исправить. — Даже не задумываясь об этом, Гермиона наклонилась над его столом, поднесла изящную ручку к его губам и провела большим пальцем по коже, чтобы стереть тонкий налет, который перешел с крышки стаканчика на него.

Это единственное движение подействовало так же эффективно, как ведро ледяной воды, заставив Драко проснутся, скорее даже их обоих.

Глаза Драко расширились, ошеломленные ее прикосновением к его губам. Рука Гермионы коснулась его щеки, для небольшой поддержки и провела большим пальцем по его рту, скользя кончиком ногтя по его верхней губе и посылая глубокую волну дрожи прямо сквозь него. Подушечка остановилась в центре его губ, он рефлекторно сжал их, это был не поцелуй, скорее подергивание. Его пристальный взгляд скользнул вверх по ее руке, по скромно выставленному декольте от выреза блузки, по длинной линии шеи и обратно к ее глазам, которые стали огромными, когда она точно осознала, что делает. Знакомый румянец сначала появился у нее на груди и пополз по щекам, но она не шелохнулась, застыла в явном смущении.

Двигаясь медленно, чтобы не спугнуть, Драко провел своей рукой по ее руке, его пальцы танцевали по коже, обнаженной короткими рукавами. Когда он поднялся вверх по ее предплечью, он подумал о том, какой невероятно гладкой ощущалась ее кожа, мягкой и шелковистой даже под самым незначительным прикосновением. Его рука задержалась на ее запястье, мягко отводя его от своего лица, не обращая внимания на то, что его собственный большой палец сам по себе хотел провести по тыльной стороне ее костяшек. Серые глаза встретились с карими, и, казалось, ни один из них не мог отвести взгляд в это затянувшееся мгновение.

— Спасибо, — пробормотал Драко. Спохватившись, он снова взял чашку и протянул ее ей, -За кофе.

Гермиона сглотнула и кивнула, медленно выпрямляясь, пока у него не осталось иного выбора, кроме как отпустить ее руку.

— Не за что… — Она прикусила губу, а ее нервы накалились разгоняемые звенящей тишиной комнаты, и обжигающий жар снова разлился по венам, когда она увидела, как стальной взгляд Драко зацепился за это движение. Она запнулась, пятясь из его кабинета. — Я... Я пожалуй оставлю тебя, чтобы ты смог закончить свою работу.

Драко моргнул, увидев остальную часть ее лица, когда девушка заговорила снова, мысленно выводя себя из оцепенения.

— Ага.

Гермиона выскочила, чуть ли не хлопнув в спешке дверью, чтобы избавиться от его присутствия. Ритмичное биение сердца в груди заставляло ее кровь бурлить. Никогда прежде она не подходила к нему так близко по собственной воле, она понятия не имела, что на нее нашло в тот момент. Ей становилось слишком комфортно в его компании. Поморщившись, она мысленно взвалила вину на одну назойливую рыжеволосую особу за то, что та подбросила ей нездоровые идеи в голову.

* * *

Часы начали свой нежный перезвон из 12 колоколов.

Драко закончил разбирать оставшиеся на сегодня заявки, как раз к концу двенадцатого удара. Дополнительное время с утра, а также его сосредоточенность и решимость полностью отдаться работе после неожиданного визита Грейнджер очень помогли ему справиться с работой, чтобы он мог сосредоточиться на других вещах. А именно, на составлении списка свадебных дел. Первоначально у него был взят выходной только на пятницу, так как изначально они планировали регистрацию в суде. Но, получив утром план церемонии от своей невесты, он отправил служебную записку начальнику отдела, чтобы освободить оставшуюся часть этой недели и всю следующую, для официальной церемонии и медового месяца, которые он планировал.

Если бы он был кем-то другим, надежды на то, что все приготовления будут выполнены за два с половиной дня были бы тщетными. К счастью для него, он не был никем другим, а Драко Малфоем, и в этом запятнанном имени все еще были некоторые преимущества.

Зачерпнув горсть порошка из керамической чаши над камином в кабинете, он бросил его в пламя, наблюдая, как оно разгорается, прежде чем назвать пункт назначения. “Поместье Малфоев”. Драко едва успел миновать порог камина, а свист от перемещения все еще отдавался в его ушах, как в тот же миг по комнате эхом разнесся торопливый стук каблуков.

— Драко? Драко, это ты? — Знакомый мелодичный женский голос звучал с надеждой и волнением.

— Добрый день, мама.

Светловолосая женщина подбежала к нему, заключив его в крепкие объятия на несколько долгих секунд. Когда она, наконец, отстранилась, чтобы улыбнуться ему, сверкнув голубыми глазами, он одарил ее одной из своих редких улыбок и поцеловал в щеку.

Одним из упомянутых преимуществ быть Драко Малфоем, которому поручена миссия по изготовлению приглашений и закупке цветов, прохладительных напитков и украшений для церемонии в течение двух с половиной дней, был доступ к одной из самых опытных светских львиц современного волшебного общества, Нарциссе Малфой.

— Мальчик мой! Что привело тебя сегодня домой? Не то чтобы я не рада тебя видеть, но...

— Но ты никогда не приезжаешь в Поместье, за исключением тех случаев, когда тебе что-то нужно.

Улыбка Драко увяла при звуке столь же знакомого голоса.

— Приветствую, отец. Ты выглядишь хорошо.

У каждого преимущества был свой недостаток. В данном случае недостатком, уравновешивающим Нарциссу, был Люциус Малфой.

— Конечно. И в этом нет твоей заслуги.

Челюсть Драко сжалась, и он почувствовал, как мать повернулась в его ослабевших объятиях. Попутно замечая, как она зашипела на мужа, чтобы тот попридержал язык.

— Мы рады тебя видеть, какой бы ни была причина. Не так ли, Люциус?

Малфой-старший усмехнулся сыну и повторил:

— Конечно.

Драко положил руку матери на спину, направляя ее в одну из небольших столовых на обед.

— Прости, мама, я постараюсь приходить чаще. — Он наклонился поближе к уху матери, чтобы прошептать, — Отправь мне сову, когда его не будет рядом. — За этот комментарий он получил легкий шлепок по руке, но она все равно ухмыльнулась. — Боюсь, мне действительно нужна твоя помощь кое в чем.

Нарцисса нахмурилась, присаживаясь за стол, на поверхности которого уже было разложено небольшое количество еды на две персоны. Она позвала одного из их домашних эльфов, чтобы тот так же накрыл для Драко, и довольно скоро они втроем смогли приступить к трапезе.

— В чем дело, Драко? Ты же знаешь, что мы поможем тебе всем, чем сможем.

Люциус усмехнулся, но больше ничего не сказал.

Ведьма бросила на него свирепый взгляд, затем внезапно ахнула, в основном про себя от тревожной мысли:

— Это из-за того ужасного закона, который принял министр? Я знаю, ты писал нам, сообщая, что соглашение с Гринграссами придется аннулировать из-за этого...

— Жаль. Это был один из лучших вариантов заслужить расположение ”сообщества", — прокомментировал Люциус, принимаясь за суп, который остывал в тарелке напротив.

Драко проигнорировал его и кивнул матери. В тот день он с большим нетерпением отправил им сову, чтобы сообщить, что помолвка с Тори расторгнута... Он просто забыл упомянуть, с кем он будет обручен вместо младшей сестры Гринграсс. В его защиту можно сказать, что, когда он начал писать письмо, он еще не знал, кем будет его новая будущая невеста. Он просто не чувствовал необходимости исправлять его и переписывать заново, после встречи с Гермионой и социальным работником.

— Так и есть... на самом деле, — неловко начал Драко, доставая крошечную стопку бумаг и взмахивая над ними волшебной палочкой, чтобы вернуть их в исходное состояние. Он подвинул стопку к матери и снова сложил руки на столе, одарив ее своей самой очаровательной улыбкой. — Мне нужна твоя помощь со свадьбой. У нас есть время до пятницы.

Глаза Нарциссы расширились при виде крайнего срока:

— Драко! Целая свадьба чуть более чем за два дня? Сынок, не уверена, что даже я смогу такое устроить. Это все что мы имеем? — Она потянула за завязку, скреплявшую бумаги, и начала их просматривать.

— Так и есть. Мы и так уже получили отсрочку в неделю. — Драко потянулся через стол, чтобы накрыть ее руку своей, одарив ее самым милым и печальным взглядом, который всегда действовал на Нарциссу, — Это важно, мама. Посмотри, чем ты сможешь помочь?

Нарцисса знала, что делает ее сын, но даже по прошествии стольких лет ей все еще было трудно сопротивляться своему маленькому мальчику. Она почувствовала, как ее сердце заколотилось о грудную клетку, и она сжала челюсти, чтобы не вывернуться наизнанку при мысли о том, что не справится. Она кивнула:

— Да, Драко… Я свяжусь с некоторыми из моих координаторов и посмотрю, что мы можем сделать.

Драко тяжело выдохнул, преувеличивая свое облегчение от ее слов, и снова улыбнулся ей.

— Спасибо тебе, мама. Ты действительно спасаешь мне жизнь.

— Кто невеста?

Выражение удовлетворения на его лице померкло от вопроса отца, и Драко бросил на него кроткий взгляд и пробормотал ответ.

— Драко, не мямли. Кто твоя невеста? — Люциус рявкнул на сына, жалея, что у него нет поблизости трости, чтобы ударить его.

— Гермиона Грейнджер.

— Гермиона Грейнджер? — Воскликнула Нарцисса, шок ясно читался на ее лице.

Уверенное самообладание Драко пошатнулось. Часть его на самом деле надеялась на банальную роспись, на которую не обязательно приглашать родителей, но в свете новых планов он предполагал, что это лишь вопрос времени, когда им станет все известно. Он знал, информация всплывет, как только он обратится за помощью к своей матери, но он лгал бы самому себе, если бы сказал, что не надеялся, что у них не хватит ума задать этот вопрос.

— Гермиона Грейнджер? — Люциус растянул слова плавно и медленно, с тоже скоростью его брови ползли вверх по лбу. — Это шутка?

Драко нахмурился. Степень спокойствия отца после его заявления заставила насторожиться, это было похоже на предупреждающий звук хвоста гремучей змеи.

— Боюсь, что это не так, отец. Грейнджер и я были признаны наиболее совместимой парой из всех возможных вариантов, — блондин нахмурился, вспомнив их первую встречу и все бумаги, которыми размахивал перед ними Бруствер. Цифры действительно были впечатляющими, но он все равно считал их кучей навоза.

Люциус фыркнул:

— Совместимы? Они, вообще не думали, что делают, когда писали эти законы. — Теперь его тон был ядовитым, на губах играла усмешка от мысли — МОЙ сын женится на грязнокровке...

— Люциус! Ты же знаешь, что теперь людей преследуют за использование этого слова!

Он раздраженно фыркнул на свою жену:

— Тц, поистине печальное время, если я не могу свободно выражаться даже в собственном доме. — Стальной взгляд Люциуса переместился на сына. — Я просто найду успокоение в том факте, что, по крайней мере, ты в нее не влюблен.

Последнее изречение не было сформулировано как вопрос, но его отец смотрел на него так, словно ожидал какого-то ответа.

— Нет, не влюблен, — согласился Драко. Внутренне он был ошеломлен тем, насколько неприятным было произносить это вслух, но он проигнорировал это нервозное чувство. Слова не были ложью, он определенно не был влюблен в Гермиону Грейнджер. Он даже не готов был назвать ее другом. Ее просто обязали стать его женой в самом простом и бесплодном смысле этого слова.

Люциус немного расслабился, напряжение в его плечах спало, и он откинулся на спинку стула. Он кивнул, казалось, удовлетворенный комментарием Драко.

— Нам просто нужно найти другой способ воздать должное вашему союзу. К счастью, здесь есть такая возможность.

Выражение лица молодого волшебника сменилось с гримасы на настороженность.

— Что ты имеешь в виду?

— Это, — его отец махнул на стопку бумаг, все еще лежащую перед Нарциссой, и обратно на Драко, — Идиотизм. Весь смысл брака с Гринграссами состоял в том, чтобы вернуть нам... более благоприятный вид в наших кругах и широких массах, поскольку о них не так часто говорили… во время последней войны. Они даже заверили меня, что малышка Астория взяла бы фамилию Малфой, так как их в семье достаточно связей, чтобы возвратить нам наш законный статус. По крайней мере, гряз... — Под суровым взглядом жены он усмехнулся, — мисс Грейнджер также поспособствует решению этой задачи.

От этого комментария в голове Драко завертелись шестеренки.

— Ты хочешь использовать мой брак с ней, чтобы восстановить фамилию Малфоев из-за ее статуса в кругу Поттеров.

— Именно так, мой мальчик! Я знал, что ты еще не слишком потерян. На этот раз милосердие и активность глупой девчонки могут оказаться полезными. Вы двое поженитесь, и о вас постоянно будут писать в газетах. И прежняя жизнь останется только вопросом времени, когда все эти зазнайки снова обратятся к нам с симпатией.

Драко снова нахмурился, услышав, как гордился его отец этим планом — тем, что он был его частью. Несколько лет назад он бы сиял и впитывал все это от человека, которым когда-то восхищался и за которым следовал беспрекословно. Теперь... что ж, теперь заговор с целью использовать ее в качестве своего рода политической разменной монеты оставлял горький привкус во рту. Это звучало абсолютно безумно, хотя он предполагал, что Люциус по-настоящему так и не вернулся на 100% из Азкабана во второй раз.

— Люциус, дорогой, ты не забыл оставшуюся часть закона? — Нарцисса аккуратно спрашивала своего мужа. Она никогда не была уверена, в какой момент он впадет в нестабильное состояние, и что именно будет раздражителем, — Дети…

Волшебник отмахнулся от вопроса, в его глазах мелькнул не совсем правильный огонек:

— Мы найдем Драко подходящую любовницу. Обычно я бы неодобрительно отнесся к таким вещам, но иметь в семье магглорожденного не приемлемо. Мы можем, по крайней мере, сделать так, чтобы он стал отцом ребенка от чистокровной ведьмы, а сообществу предъявить дитя как их собственное.

— Я думаю, что Грейнджер вряд ли согласится на что-то подобное, — с горечью вмешался Драко. Он поймал себя мысли, что чувствует себя удивительно паршиво, даже от одного только упоминания подобного плана для своей невесты. Его версия была явно менее подлой — но как ни удивительно, — это предложение задело некую тонкую струнку его души.

— Так заплати ей, — пожал плечами Люциус. — Мы составим соглашение и попросим его подписать.

— Гермиону не интересуют деньги, отец. — Обязанность защитить честь ведьмы вырвалась на поверхность, хотя поступок был продиктован желанием позлить старшего Малфоя, нежели чем-то еще. Люциус рассуждал опасно, все ради статуса. Это была та же чушь, из-за которой их всех чуть не убили, во времена возвращения Волдеморта. Его отец был одержим родословной и званием и, казалось, его мало заботили те, кого придется принести в жертву на этом пути, даже если в конечном итоге это коснётся его собственной семьи.

Улыбка Люциуса угасла и ее место занял свирепый взгляд, устремленный на сына:

— Тогда мы найдем то, что ее заинтересует, и поторгуемся. У всего есть цена, Драко.

Драко усмехнулся:

— Очевидно ты, забыл, какие люди попадают на Гриффиндор, Люциус.

— Ах ты наглый...

— Джентльмены! — Нарцисса поднялась со своего места, протянув руку мужу и сыну, прося внимания. — Как насчет того, чтобы мы занялись этим позже? Сначала все равно должна состояться свадьба. Так почему бы нам всем просто не насладиться остатком нашей трапезы, — Она строго посмотрела на обоих, призывая их унять этот спор, — Люциус? Драко?

Драко усмехнулся отцу и подошел к матери:

— Мама, я извиняюсь, но мой перерыв почти закончился. Мне нужно возвращаться в офис. Он наклонился, чтобы еще раз нежно поцеловать ее в висок, — Прошу прощения.

Нарцисса тяжело вздохнула, склоняясь для быстрого поцелуя, и кивнула.

— Конечно, дорогой. Я займусь планом сразу после обеда. А вечером отправлю к тебе сову с новостями.

Молодой блондин нежно погладил женщину по спине:

— Спасибо. — Драко посмотрел на своего отца, слегка скривив губы, — Доброго дня, отец.

Он не стал дожидаться ответа от пожилого мужчины, быстро шагнул в портал камина назвав пунктом назначения в свой кабинет, чтобы поскорее закончить рабочий день и разобраться с другими задачами на сегодня.

Как же он ненавидел возвращаться домой.

* * *

Следующие дни пролетели незаметно. Гермиона и Драко старались избегать друг друга, настолько насколько это было возможно, после неловкой встречи в его кабинете недавним утром.

Гермиона усердно паковала свои вещи в квартире, чтобы перевезти в их совместное жилище. Она выбрала местом проведения торжества просторный задний двор их нового дома. Она знала, что места будет достаточно, и посчитала, что это отличный повод — устроить в новом доме что-то вроде приветственной вечеринки. Долгое время, еще до своего разрыва с Роном, Гермиона думала, что их свадьба будет проходить в "Норе", как это было у Билла и Флер. И хоть из этих отношений ничего не вышло, идея провести церемонию дома все еще оставалась привлекательной, это соответствовало непринужденной атмосфере, о которой она всегда мечтала.

Новая мебель и прочие принадлежности, на которых настаивал Драко, на днях были доставлены и расставлены по соответствующим комнатам, так что, по сути, все было готово к приему гостей. У Гермионы оставалось еще пару месяцев до окончания срока аренды квартиры, поэтому она не спешила перевозить оставшиеся громоздкие предметы и просто сосредоточилась на перемещении вещей первой необходимости и прочих мелочей. Драко, похоже, сделал то же самое, потому что, стоя в их новой комнате, она заметила, что гардероб уже частично заполнен — она с досадой обнаружила, что он не стал дожидаться, пока она выскажет свои предпочтения по поводу разделения пространства.

Как и Драко, Гермиона взяла отпуск до конца недели, чтобы подготовиться к церемонии во второй половине дня. Эндора доставила платья для нее и Джинни накануне вечером, и они были просто великолепны. Девушка волновалась из-за возникшей необходимости снять дополнительные мерки, но женщина действительно была гением в своем деле, платье село идеально с первого раза. Увидев его на ней, Джинни чуть не расплакалась. Собственная реакция Гермионы была больше похожа на то, что она называла «не соответствует ожиданиям», учитывая, за кого ей предстояло выйти замуж, но платье было намного прекрасней, чем она когда-либо могла себе представить, и просто не могла ничего с собой поделать.

Гермиона порхала по огромной гардеробной в их спальне, прихватив еще несколько собственных вещей в дополнение к огромной сумке-чехлу с платьем. Джинни тоже должна была скоро прибыть, чтобы начать работу над прической и макияжем, и, вероятно, за 8 часов, которые пролетят быстрее, чем когда-либо, она станет новоиспеченной миссис Малфой. Конечно, эта мысль никогда бы не родилась в ее голове, до тех самых пор, пока ее не ввели в этот совершенно новый волшебный мир.

С немалым трудом Гермиона повесила платье на одно из пустых мест в шкафу, ближе к задней стенке. Она посчитала, что у нее есть еще немного времени, прежде чем придет Джинни, поэтому расстегнула молнию на тяжелом белом чехле, чтобы еще раз взглянуть на свое платье. Она не смогла сдержать улыбку, исказившую ее черты и провела рукой по ультрагладкому белому шелку, расшитому бисером. Фасон платья была достаточно простой и прелестный, но дополнительные штрихи, на добавлении которых настояла Эндора, были настолько великолепны, что должны были стоить в десять раз больше, чем за него заплатили.

Щеки Гермионы уже болели от улыбки, и ей потребовалось не малая сила воли, чтобы перестать восхищаться и уговорить себя отложить заботы о платье на потом. Когда она попыталась застегнуть молнию на сумке, нижний край чехла зацепился за что-то, чего она раньше не замечала в углу шкафа. Гермиона нахмурилась и остановилась посмотреть, что так небрежно бросил туда Драко, и вернулась с набором поношенных кожаных накладок. Она нахмурила брови, изучая, мгновение повертела в руках одну из них, пока не вспомнила, что Джинни говорила о том, что он все еще играет в общественной лиге. Она понятия не имела о существовании подобной лиги, при том, что все ее друзья были очарованы игрой. Все прекрасно знали, что ей на самом деле было глубоко плевать на этот спорт, поэтому она подумала, что скорее всего, ее друзья коллективно сговорились перестать упоминать о Квиддиче в ее присутствии, как это сделала Джинни; и она не отрицала, что была благодарна им за это.

Любопытство взяло над ней верх — как это обычно бывало — и она задумалась о том, есть ли у общественных лиг какая-то униформа или нет. Она подумала, что возможно им пришлось бы ее сделать, если они хотели распознать, кто есть кто на поле. Забыв на мгновение о накладках и своем платье, Гермиона порылась в шкафу в поисках вещей, которые Драко уже перенес. К своему удивлению, она не нашла новую футболку команды, но наткнулась на очень знакомую зеленую форму с практически стертой надписью “МАЛФОЙ” на спине. Учитывая цвет и внешний вид, она безошибочно могла предположить, что это старая форма слизеринца для Квиддича, она удивилась, как не заметила ее раньше — должно быть, всему виной были свадебные хлопоты.

Ее рука потянулась, чтобы коснуться толстого зеленого джемпера, пальцы погладили вязку, оценивая, насколько она была мягкой для чего-то, что выглядело на столько громоздким. Она хорошо помнила, как Драко выглядел на последнем курсе в этой самой форме, и хотя с тех пор он определенно возмужал, она подумала, что возможно он будет ему впору, разве что немного тесноват. Образ того, как его широкие плечи и грудь будет обтягивать шерстяной свитер, промелькнул у нее в голове, и волна жара окатила ее, скапливаясь внизу живота. Гермиона снова прокляла Джинни за то, что та посеяла эти мысли.

— Восхищаешься изделием, Грейнджер?

Гермиона закричала, подпрыгивая от испуга и развернулась лицом к блондинистому придурку, который только что напугал ее до полусмерти. Прижимая руку к сердцу, которое грозило выскочить из грудной клетки, она увидела ухмыляющегося ей Драко. Он стоял, прислонившись к дверному косяку гардероба, скрестив руки на груди, одетый в одну из своих повседневных рубашек и брюки.

— Ради Мерлина, Малфой! Не ДЕЛАЙ ТАК!

Драко усмехнулся, делая шаг вперед:

— Я увидел твою сумку на стойке и позвал тебя, но ты не отзывалась. — Он кивнул на свою старую униформу и ухмыльнулся. — Я знал, что ты следила за мной все эти годы.

— Что? Конечно нет! — Гермиона покраснела, она знала, что ее цвет лица быстро преобразился в максимально красный оттенок, на который был только способен. — Я вешала свое платье и ждала Джинни, чтобы начать готовиться к сегодняшнему вечеру. — Едва фраза слетела с ее губ, как она поняла, что оно висело прямо у нее за спиной во все еще в расстегнутой сумке. — Мое платье! Малфой! Вон! Ты не должен его видеть! Вон, сейчас же!

Веселье в нем сменилось замешательством, когда миниатюрная ведьма начала отчаянно размахивать руками, а в ее огромных глазах была паника. Он озадаченно посмотрел на нее:

— Почему бы и нет? Что в этом плохого? — Уголки рта Драко глубоко опустились, а в голове возникла мысль, что с платьем что-то не так. — Оно не подходит? Что не так? Дай-ка посмотрю. Эндора никогда меня раньше не подводила...

Как только он начал пытаться протиснуться мимо нее, Гермиона пришла в еще большее неистовство. Подняв руку, прижала к его щеке, пыталась не дать ему увидеть платье.

— Нет! Стой...

— Грейнджер, я просто...

— Нет! Ты не можешь...

— Почему ты такая изворотливая?

— Я не хочу, чтобы ты его видел...

— Если что-то не так...

— Малфой, перестань меня толкать!

— ТЫ прекрати давить, мненффлифо, ПРЕКРАТИ ЭТО!

Драко оторвал руки Гермионы от своих щек, чтобы заглянуть поверх ее головы и мельком увидеть платье. Он едва успел взглянуть на вешалку, на которой оно висело, как ведьма налетела на мужчину, прижимая к одному из ближайших проволочных стеллажей. Она впечаталась в него вплотную, но не справившись с координацией и неудачно освободив свои руки, снова шлепнула их по бокам его головы, прикрывая ему глаза, в подобии шор на лошади. Драко окинул ее взглядом сверху вниз, подумав, что она свихнулась, и придержал за плечи, стараясь обезопасить себя от этой близости.

— Ты что, совсем спятила, женщина?!

Гермиона покачала головой, широко раскрыв умоляющие глаза:

— Это традиция!

Драко моргнул:

— Традиция магглорожденных женщин — избивать своего будущего мужа в чулане? Если б я знал, что ты такая извращенка, любимая, прикупил бы какую-нибудь другую мебель.

— НЕТ! — Гермиона отступила ровно настолько, чтоб ей хватило расстояния побольнее ударить его в грудь. — Ты не должен видеть платье до свадьбы, идиот! Это плохая примета!

Волшебник продолжал смотрел на нее сверху вниз, вглядываясь в ее чуть менее испуганное лицо и наблюдая, как вздымается и опускается ее грудь, как успокаивается и выравнивается ее дыхание. Но взгляд девушки все еще был серьезным, она сердилась. На самом деле, он не мог припомнить, сколько еще раз видел ее такой же серьезной. От этой мысли на его лицо вернулась его фирменная хитрая ухмылка.

— Так-так... традиция говоришь? Хмм... мне кажется я припоминаю кое-кого, не тебя, а кого-то немного похожего, так вот этого человека, самую малость отпугнуло слово "традиция". Ты не помнишь, кто это был, Грейнджер? Я пытаюсь вспомнить… но никак не приходит на ум...

Гермиона буркнула, отводя глаза, желая, чтобы предательский румянец на ее щеках исчез.

— Отвали.

Он фыркнул, слегка проводя руками по ее плечам, пока она снова не подняла на него взгляд:

— Я не буду смотреть, Грейнджер, обещаю. — Драко дождался ее утвердительного кивка, прежде чем снова опустил руки по бокам, с изучающим взглядом. — Знаешь, я не эксперт по традициям, — она прикусила губу, и он едва сдержал свою дерзкую ухмылку, — но я был почти уверен, что дело именно в том, что мне нельзя тебя видеть в платье до церемонии. И хоть вид не такой уж не приятный, платья я точно не видел.

— ...это был комплимент? — Взгляд Гермионы снова метнулся к его лицу, и она увидела, что он улыбается ей, одной из тех редких улыбок, которыми он делился только в особо удачный день. Ей было интересно, осознавал ли он вообще, что делает. Сила его взгляда, устремленного прямо на нее, была поразительной и неожиданно слишком напряженной. — Что ты делаешь здесь в такую рань? — Выпалила она, резко меняя тему.

Вопрос не испортил ему хорошего настроения:

— Пришел забрать свои парадные мантии. Я принес их еще в тот день, когда увидел твои заметки, из них я узнал место, которое ты выбрала. — Злой огонек блеснул в его глазах, -И мне кажется, они как раз где-то, рядом с твоим платьем...

— Драко, ты обещал! — Взвизгнула Гермиона, вцепившись всем телом в руку, которая тянулась к ее платью.

Блондин громко рассмеялся. Образ дующейся Гермионы Грейнджер был слишком ярким, и он не смог сдержаться. Тот факт, что она могла выпячивать губу и одновременно закусывать ее зубами, был действительно впечатляющим. Размышляя о том, какие из его действий, способствовали появлению такого дурацкого выражения на ее лице, но, как бы она ни старалась, он неожиданно для себя нашел это... очаровательным. Его рука двинулась сама по себе, и он тыкнул в ее губу, чтоб она перестала беспокоиться по поводу платья, но вместо этого она просто надулась.

— Я пытался указать, где они могли бы быть, — поддразнил он.

Гермиона фыркнула, не замечая, как он разглядывает ее, будучи слишком раздраженной его поведением и достаточно бдительной, чтобы в любой момент оказаться в его поле зрения.

— Я найду твою чертову мантию! А теперь вылезай из этого шкафа и перестань подглядывать!

— Я не подглядываю.

— Ты подглядываешь! Вот, только что ты сделал это снова! На выход! Выметайся!

Драко покинул пространство гардеробной, все еще посмеиваясь, но покорно встав за дверным проемом, будто охраняя комнату. Он повернулся спиной ко входу в помещение, и с легкостью мог слышать, как суетится ведьма. Он услышал ворчание, а затем отчетливый звук застегивающейся молнии, предположительно принадлежащий белому чехлу для одежды, который он мельком заметил. Потом она загремела какими-то вешалками, все время бормоча себе что-то под нос, и довольно скоро он почувствовал прикосновение к своему плечу.

Гермиона сунула ему охапку одежды.

— Вот. Теперь забирай это и уходи.

Он ухмыльнулся распоряжению и в ответ не торопясь осмотрел предметы, чтобы убедиться, что все будет на месте. Драко понятия не имел, на скольких официальных мероприятиях побывала Гермиона за время, что была частью волшебного общества, но, учитывая ее опыт и знания, не стоит удивляться ее познаниям в комплектации торжественного наряда. Казалось, все было в порядке: брюки, рубашка, мантия, жилет, даже галстук-бабочка.

Драко перекинул одежду через руку и указал на галстук, приподнимая бровь:

— Насколько я помню, он был черный.

Гермиона скрестила руки на груди, палочка была отчетливо видна в ее нынешней позе.

-Так лучше.

— Грейнджер. Я думаю, первоначальный вариант мне нравился больше.

Она отвела взгляд и что-то тихо пробормотала.

— Что, прости?

Она тяжело вздохнула.

— Этот больше походит к моему платью.

Блондин с любопытством посмотрела на бледно-золотистый галстук в его руке:

— Оно золотое?

-Нет, — она прикусила губу, сдерживая улыбку, когда снова задумалась о платье, — так он больше подойдет к деталям.

Губы Драко снова растянулись в ухмылке, при виде его ведьмы — обычно такой спокойной и собранной — сейчас она чуть ли не выпрыгивала из себя от предвкушения. Видя ее такой после трех недель, проведенных в состоянии своей жалкой пародии, трясущейся при выполнении повседневных обязанностей, вместо той взрывной ведьмой, которую он знал и большая часть его совести чувствовала необходимость быть более сговорчивым, чем обычно.

— Довольно справедливо. — Он положил галстук обратно поверх остальных вещей, перекинутых через руку, и потянулся мимо нее за парой блестящих и невероятно дорогих на вид туфель из драконьей кожи с полки, к которой она прижимала его ранее.

— Я исчезну до полудня, чтобы вы с рыжей могли сосредоточиться на укрощении птичьего гнезда на твоей голове. Не хотелось бы, чтобы моя сова прилетела на ночлег посреди наших клятв.

Ведьма закатила глаза, выталкивая его через спальню в прихожую с намерением вышвырнуть его вон.

— Поторапливайся. И могу тебя заверить, что с моими волосами не возникнет никаких проблем, хотя, думаю нам придется припудрить твою кожу, чтобы придать ей более приятный оттенок. Мы не можем допустить что бы твоя великородная бледность, отражала свет и ослепляла наших гостей.

Драко усмехнулся:

— Скоро увидимся, Грейнджер.

— К сожалению.

Единственное слово было пронизано сарказмом, но Драко расслышал сквозь него ее усмешку.

* * *

Нарцисса была великолепна.

Джинни не хотелось это признавать, но факт оставался фактом. Ей потребовались месяцы, чтобы организовать собственную свадьбу с Гарри. Она разрывалась между планированием мероприятия и согласованием всех закупок, хождением по магазинам и прочими вопросами, и то, что мать Малфоя проделала все это всего за два дня, никак не укладывалось у ведьмы в голове. Конечно, все решения были быстро приняты будущей невестой, что сыграло в организации огромную роль, но собрать все воедино было настоящим талантом.

— Гермиона, ты видела бабочек? — Спросила Джинни, выглядывая сквозь жалюзи из хозяйской спальни, окна которой выходили на огороженный задний двор.

— Бабочки? Она заказала бабочек? — Гермиона подошла к своей подруге, подтолкнув ее локтем, чтобы освободить себе место и тоже посмотреть в окно. Она потянула женщину за плечо и указала на огромные заколдованные клетки по обе стороны белой решетчатой арки, которые были заполнены порхающими вокруг ослепительными бабочками. Даже на расстоянии она могла видеть, что выбор цветов был продуманным и они соответствовали схеме ее букета с красными, оранжевыми и желтыми цветами. -ДЖИН! Там бабочки!

Джинни рассмеялась, увидев детское ликование на лице подруги.

— Я так понимаю, "бабочки" не числились в списке необходимых украшений?

Гермиона утвердительно кивнула головой, но все еще смотрела сквозь жалюзи. Она делала перерывы в их совместной работе по приведению ее локонов в более гладкий, более управляемый беспорядок, чтобы понаблюдать, как скромный двор оживает благодаря усилиям Нарциссы.

В зоне патио волшебным образом появился пол, обшитый деревянными панелями, а также ее маленькая маггловская стереосистема, которую можно было использовать на импровизированном танцполе. Гермиона приложила некоторые усилия, чтобы привести стереосистему порядок до приезда Джинни; она очень надеялась, что Гарри вызовется добровольцем и поможет с управлением, поскольку большинство гостей, вероятно, понятия не имеют, как ею пользоваться, даже если бы захотели. Так же рано утром расставили столы с белыми скатертями, постелили золотые дорожки и красно-оранжевые коврики в форме цветов. Позже на столы расставят подносы, стойки и лотки с едой для скромного фуршета, который последует сразу после принятия обетов.

Количество приглашенных гостей было невелико, хотя это и неудивительно, учитывая, масштабы мероприятия. Небольшое количество стульев, ровно столько сколько было необходимо для торжества, расставили рядами, расположив их по обеим сторонам двора и разделили белой дорожкой, которая тянулась от края танцпола до простого подиума с аркой. Гроздья лилий и полевых цветов украшали ограду, столы, торцы рядов и даже висели вокруг подставок для ароматических свечей, на покупке которых настояла брюнетка. Гермиона оглядела двор и ухмыльнулась, увидев садовые качели, спрятанные под единственным большим деревом на всей огороженной территории, также покрытые цветами и изящными виноградными лозами, с баннером, накинутым как навес, на котором элегантным шрифтом были напечатаны имена ее и Драко.

Нарцисса великолепна.

Гермиона даже не представляла, могла ли старшая ведьма испытывать к ней хоть какую-то симпатию, хотя, по правде говоря, их переписки были редкими и краткими и, если подумать, она понятия не имела, что Нарцисса на самом деле думала о ней. К счастью, брюнетку действительно не волновало мнение женщины о том, что она выходит замуж за ее сына, но и не стала бы отрицать, что самую малость ей все же было любопытно. Гермиона переживала, что все что ведьма делала, могло быть сделано из одолжения лично ей, но, с другой стороны, это мог быть всего лишь еще один способ для женщины предаться своему хобби и продемонстрировать свое мастерство в организации и декорировании. Однако, какой бы ни была причина, все чего касался ее взгляд выглядело великолепно, и она была бесконечно благодарна Нарциссе, что та воплотила все это в жизнь. Слишком долгие размышления заставили ее снова желать, чтобы ее родители могли это увидеть. Однако, прежде чем успеть глубоко погрузиться в свои мысли, теплая рука коснулась ее спины и оглянувшись она увидела Джинни.

— Эй, — мягко улыбнулась рыжеволосая, — Давай закончим с твоими волосами, хорошо? А потом перейдем к самой легкой части.

Гермиона игриво фыркнула в ответ на ухмылку Джинни:

— Ты говоришь как Малфой. Пытаешься сказать, что за беспорядок?

Джинни усмехнулась и подвела ее обратно к стулу, который она поставила с краю кровати для упрощения процесса "укрощения волос" — ранее она сказала, что несмотря на то, что ванная комната была огромной, ей все равно нужно больше места, чтобы иметь возможность подобраться со всех сторон, чтобы склонить космы Гермионы к сотрудничеству. Брюнетку тогда это не очень позабавило, но после того, как ее заверили, что это была всего лишь шутка, она отнеслась к шутливому комментарию более снисходительно.

— Это не беспорядок! Они просто делают что им вздумается…как и их владелица. А теперь давай, садись! Ты же хотела, чтобы они были немного приглажены, верно? Если так, то у нас еще много работы!

Гермиона позволила подруге усадить себя обратно на пыточный стул и с тоской поглядывала в окно, старая разглядеть все как можно лучше. Джинни продолжила массаж кожи головы и локонов различными микстурами и тониками для волос, время от времени подергивая один-два узла расческой с широкими зубьями.

— Джин...

— Да?

— Можем ли мы подвинуть стул поближе к окну?

— Нет.

— Но тебе совсем не обязательно находиться в центре комнаты для этого...

— Ради Годрика, женщина, ты можешь сосредоточиться?

— Прости.

* * *

Рука Драко плавно двигалась в сторону аппетитного на вид сэндвича с кресс-салатом, которые горкой расположились на одном из подносов, размещенных на кухонном островке. Он был уверен, что никто не заметит пропажи одного, может быть двух сэндвичей, в конце концов, они были маленькими. Его пальцы почти дотянулись до мягкого хлеба без корочки, когда другая рука, такая же бледная, как и его собственная, хлопнула его по костяшкам пальцев.

— Драко! Это не для тебя!

Откуда взялась его мать, он понятия не имел. Блондин отдернул руку и потер резкую боль от шлепка матери.

— Добрый день, мама. Я думал, ты все еще снаружи, руководишь праздничным оформлением.

— Я предположила, что ты попытаешься стащить бутерброды для гостей.

Драко вздохнул и уселся на барный стул у островка. Он был одет и готов, за исключением мантии, которая была аккуратно накинута на один из стульев в столовой.

— Почему мы подаем их перед церемонией? У меня сложилось впечатление, что их всегда подают после, — проворчал он, скорее из-за того, что его отчитывала мать, нежели из-за чего-либо еще.

Нарцисса пожала плечами:

— Гости прибудут в любой момент, и им нечем будет заняться, в ожидании начала торжества. Мы должны их как-то развлечь, и еда — самый универсальный способ.

— Кого, черт возьми, волнуют, их развлечения? — Пробормотал волшебник себе под нос, стараясь не пялиться на бутерброды, которые все еще лежали рядом.

— Драко!

Он выпрямился от сурового обращения матери.

Нарцисса снова появилась перед ним, пододвигая что-то к нему по столешнице. — Ты должен отдать это мисс Грейнджер.

Драко моргнул, глядя на предмет, когда мать убрала свою руку. Это была элегантная серебряная подвеска с фамильным гербом, свисавшая с тонкой атласной черной ленты. Он узнал в ней одно из маминых украшений, которые она надевала при случае на прием или бал. Драко взял ее в руки, немного повертел, прежде чем снова взглянуть на Нарциссу.

— Ты отдаешь ее Грейнджер? Я думал, тебе нравилась эта вещица.

Ведьма усмехнулась:

— Отдаю? Боже мой, конечно, нет! Я, одолжу ее только на свадьбу.

Ох. Вероятность того, что его невеста наденет реликвию Малфоев, была близка к нулю. Девушка уже отказалась носить фамильное кольцо в соответствии с их договором, и он сомневался, что она вообще согласится взглянуть на это украшение. Драко задумчиво поджал губы, подыскивая удобное объяснение. — Мам, на самом деле она не сторонница традиций. Я не уверен, что ее это заинтересует.

Нарцисса выглядела оскорбленной:

— Но, Драко, это одна из обязательных деталей! Она не может пойти к алтарю без него. — Ведьма отсчитала по пальцам одной руки, — что-нибудь старое, что-нибудь новое, что-нибудь взятое взаймы, что-нибудь синее и шестипенсовик в туфле!

Если бы он когда-нибудь задался вопросом, откуда у него такая склонность к традициям, ему не нужно было бы смотреть дальше элегантно держащейся женщины, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, как будто он только что выплюнул ей в лицо дюжину ругательств. Драко снова посмотрел на кулон, а затем снова на свою мать, которая была так явно расстроена мыслью, что его невеста не будет придерживаться этой традиции, но все, что он мог сделать, это просто тяжело вздохнуть.

— Если ты этого не сделаешь, Драко, это сделаю Я!

— Нет! — Он сам удивился своему тону и повторил более мягко: — Нет, что-то мне подсказывает, что твое появление в дверях спальни сильно подействует на ее нервы. Без обид.

Нарцисса скептически приподняла бровь:

— Я мало что знаю о мисс Грейнджер, дорогой… еще два дня назад мы вообще ничего не знали о ваших с ней взаимоотношениях... Но судя по тому, что я видела в газетах. Она не похожа на человека, который может нервничать.

— Может и нет...

Драко еще раз повертел ожерелье в руке, не поднимая глаз, чтобы не видеть выражение лица матери. Он не считал себя слабонервным, но чем ближе становился час истины, тем больше он чувствовал себя неуютно. Он всегда знал, что брак по расчету принесет ему только страдания, но такое развитие событий никогда не приходило ему в голову. Он не был уверен, что, если бы той, кто пойдет к нему навстречу по проходу, была бы любая другая женщина, кроме Гермионы Грейнджер, его пустой желудок сжимался бы так же сильно, как в этот момент.

Сегодня у него было достаточно времени, чтобы все обдумать, продумать все возможные варианты того, что сильнее всего беспокоило его в данный момент, и единственный ответ, который он мог найти, была неопределенность, повисшая в воздухе. Драко сделал все возможное, чтобы все было как можно более предсказуемым, даже подготовил контракт, который служил двум целям: во-первых, он освобождал их от рождения совместного ребенка, а во-вторых, устанавливал четкие требования в отношении друг друга после их союза. Однако, несмотря на это, все еще сохранялась большая доля непредсказуемости, и Драко это не нравилось.

Дело в том, что их брак не должен был состояться. Это противоречило всему, чему его учили и во что он верил, не только из-за их крови, но и из-за нее. Гермиону Грейнджер не принимали и никогда не примут должным образом за воспитанную чистокровную ведьму. Она была самоуверенной, придирчивой, язвительной, и у нее всегда было свое мнение по любой заданной теме, которое она была готова выпалить в любую секунду. Она не была молчаливой, невозмутимой, безынициативной ведьмой, которая будет держать язык за зубами по любому вопросу — большому или малому. Грейнджер, несомненно, придерживалась собственного мнения и не приносила извинений, когда высказывала противоречивые идеи. Она была совсем не такой женщиной, с которой он когда-либо представлял себя, хотя, если быть честным с самим собой, он находил это будоражащим — в интеллектуальном смысле, конечно.

Драко вырос рядом с этой женщиной и, по сути, знал, как справляться с ней и ее настроениями. По крайней мере, он думал, что знает. Он знал эту женщину, знал ее причуды, умения и все ее эмоции — все, за исключением совершенно безысходной депрессии, в которой она пребывала последние три недели. Его мир перевернулся, когда глубокая печаль в ее глазах обрушилась на него, как кирпичная стена. Он донимал ее так сильно, как только мог себе позволить, чтобы вернуть ее к той Грейнджер, с которой он понимал, как иметь дело. Каждый раз, когда он вытаскивал ее из ее личного колодца печали, он испытывал чувство выполненного долга. Только несколько дней назад, тем утром, когда она прижала большой палец к его губам, а ладонью обвила его щеку, он заметил, как она влияет и на его настроение.

Факт, что он увидел эти карие глаза, с золотистыми искорками в них, и вот уже ее побагровевший от раздражения взгляд, перестал быть частью его обычной рутины.

Факт, что он опустил привычный для него сарказм в разговоре, чтобы добиться от нее хотя бы ухмылки, которая выражалась в наклоне головы и легком поджатии губ, и обнаружил, что уже предпочтет это, вместо насмешек или рычания, обычно направленным в его сторону.

То, как он не мог выбросить из головы вкус ее блеска для губ и предательские мысли о том, есть ли у нее другие ароматы, которые ей нравятся, или сладкая ваниль — это ее любимый вкус.

Все это было НЕНОРМАЛЬНО.

Это не были типичные отношения Малфоя и Грейнджер.

Все эти вещи, наряду с тем, как ее маленькая фигурка прижималась к нему в их гардеробной этим утром, и то, что он вовсе не испытывал отвращения от ее близости, пролили свет на то, как много неопределенности было в том, что они собирались сделать.

Несмотря на то, что он знал, что она женщина, он никогда не думал о ней как о таковой. Гермиона Грейнджер была всего лишь просто... Грейнджер. Однако, учитывая предстоящую церемонию и их задачу на этот вечер "скрепить сделку", он знал, что ему нужно начать думать о ней как о таковой; его беспокоило, что в какой-то момент он уже так думал.

Звук шагов по паркету отвлек Драко от мыслей, его мать, очевидно, откланялась в какой-то момент его размышлений. На секунду блондин забеспокоился, что это будут друзья Грейнджер, поскольку сегодня они открыли дом для всех, у кого были соответствующие разрешения. Когда три знакомых лица прошли сквозь камин, его беспокойство улетучилось, и на поверхность всплыла новая мысль. Драко бросил последний взгляд на кулон и сжал его в ладони, поднимаясь со стула, чтобы поприветствовать первую группу гостей.

Три фигуры стояли в ожидании. Один был светлокожим, темноволосым волшебником в потрясающем черно-белом одеянии, идеально подходящем для его среднего роста и стройного телосложения. Второй, высокий, темнокожий мужчина в таком же дорогом костюме, только у него к лацкану был приколот маленький цветок. Третьей была женщина, у которой кожа была достаточно бледной, что могла посоперничать с кожей Драко. Она с любопытством оглядывала комнату, одетая в яркий желто-оранжевый сарафан с принтом всевозможных цветов на юбке.

— Что ж сэр, выглядишь весьма энергично. Удачно поохотился, приятель. Ходят слухи, что ты наконец-то поймал себе львицу!

Драко ухмыльнулся:

-Тео, рад тебя видеть. — Он притянул волшебника к себе, чтобы полуобнять, и похлопал его по спине, поворачиваясь к двум другим. Он совладал с собой, не позволив выражению лица показать, насколько странным он все еще считал эту встречу: -Поло... э—э... Лавгуд, Блейз, хорошо, что вы пришли.

Луна беззаботно помахала Драко, другой рукой обхватив Блейза.

— Технически, Забини. Спасибо за приглашение. Всегда приятно видеть, чем занимаются мои друзья. Я нечасто выхожу из дома, ты же знаешь.

Тео ухмыльнулся женщине, Драко моргнул, увидев ее рассеянное выражение лица и мечтательную улыбку, затем они оба посмотрели на Блейза, который небрежно пожал плечами.

На краткий миг Драко охватило чувство вины из-за того, что он, очевидно, пропустил свадьбы своих друзей — и Тео, и Блейза. Хотя он не помнил, чтобы получал приглашения ни на одну из них. Все с его собственным назначенным партнером происходило так быстро, что у него действительно не было времени даже подумать о том, что его друзья, те немногие из них, которые у него еще оставались, тоже прошли через подобное. Единственной причиной, по которой они смогли пригласить кого-то, кто действительно мог присутствовать на их свадьбе, было только потому, что они располагали дополнительной неделей, чтобы успеть позаботься обо всем.

К счастью, Драко оставался Драко, и этот приступ вины был мимолетным.

— А... точно... Что ж, — Драко приподнял бровь, глядя на ведьму и качая головой, — я уверен, Грейнджер будет рада твоему визиту.

— Кстати, где твоя суженная и ее свита? — Блейз последовал за Драко, проводя свою собственную ведьму дальше через холл, к большой кухне.

— Она с Поттершей, заканчивают приготовления. — Он посмотрел на Луну, которая едва улыбалась, но оглядывала комнату, любуясь пейзажем. — На самом деле, Полумна, — настоящее имя ведьмы показалось ему забавным на вкус. — У меня есть кое-что для нее. В последний раз, когда я пытался зайти, на меня накричали за то, что я мешаю процессу. Можешь передать ей? Моя мама просила, чтобы она надела это на церемонию. Спальня находится в конце коридора.

Драко вручил подвеску Малфоев ведьме, и ее голубые глаза, наконец сосредоточились на украшении. Луна протянула руку, осторожно взяла украшение в ладонь, чтобы рассмотреть его, прежде чем кивнула, и он позволил ожерелью упасть ей на ладонь.

— Это еще зачем? — Спросил Тео, выглядывая из-за плеча Драко; недоеденный бутерброд выпирал у него за щекой, как у какого-то грызуна.

Драко свирепо посмотрел на своего друга, который набивал рот закусками, на которые он пускал слюни все утро, и выхватил остаток его сэндвича.

— Кое-что взаймы, — многозначительно сказал он и откусил от остатка сэндвича Тео.

Блейз закатил глаза:

— Вы, Малфои, совсем помешались на этой чуши.

Этим заявлением мулат также вызвал недовольный взгляд блондинки, но после стольких лет Драко был невосприимчив к его высказываниям. Вместо этого итальянец повернулся к своей жене и вытащил что-то из внутреннего кармана, передавая ей, чтобы она передала это вместе с ожерельем Малфоев. Ведьма мило улыбнулась супругу, кивнула и приподнялась на цыпочки, чтобы притянуть Блейза к себе для поцелуя.

Блейз улыбнулся ей сверху вниз, чмокнул в нос и отправил восвояси.

После того, как женщина скрылась из виду, Блейз обернулся и увидел, что Драко смотрит на него, слегка приоткрыв челюсть.

— Что? — Он резко оборвал его. — Дрейк, неужели ты так давно не видел старых добрых поцелуев?

Драко моргнул один раз. Дважды. Еще несколько раз. Быстро тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от образов, которые только что отпечатались в его мозгу.

-Ты и Полоумная… Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому.

Блейз прошел мимо блондина, чтобы взять себе одну из закусок с подноса позади него, убедившись, что достаточно сильно толкнул его плечом, проходя к столу.

— Потому что вы с Грейнджер — пара, созданная на небесах.

— Больше похоже на преисподнюю, — весело пошутил Тео, снова говоря с набитым ртом. — Уж не знаю, Драко, но Лавгуд, должно быть, горячая штучка, раз Забини так ухмыляется. Кто знал, что все, что потребуется, чтобы приручить этого зверя, — одна сумасшедшая?

Итальянец схватил бутерброд, который Тео собирался запихнуть в рот — мужчина вел себя так, словно его никогда не кормили, — и вперил в него злобный взгляд:

— Луна не сумасшедшая, Нотт. Скажи это еще раз, и у тебя будут проблемы с зубами, которые я выбью из твоей челюсти.

Тео поднял руки в умоляющем жесте, но по тому, как изогнулись уголки его рта, стало очевидно, что угроза его не беспокоила.

— Прости, прости, этого больше не повторится.

— Итак... ты и она. — начал Драко, взгляд Блейза стал настороженным, когда мужчина снова сфокусировался на нем, видимо любопытство брало верх. — Вы двое на самом деле встречались до того, как случилась вся эта... история с женитьбой?

Блейз посмотрел на бутерброд, который все еще держал в руке, нахмурившись при виде следов от укусов Тео, прежде чем отбросить его в сторону и взять себе новый.

— Нет. Она на самом деле не в моем вкусе, это хочешь сказать?

— Я и не знал, что у тебя есть типаж. Насколько я помню, ты не был избирательным. И ты реально попробовал все на вкус.

Мулат снова пожал плечами на комментарий Драко.

— Я полагаю, в какой-то момент мы все должны повзрослеть. Мы получили наши письма, так же, как и вы, сели обсудить вопросы после встречи с социальным работником, и действительно... — Он боролся со следующими словами, нахмурив брови и сжав губы в тонкую линию, как будто ему все еще было трудно произнести это вслух, — На самом деле оказалось, что у нас довольно много общего.

— Ты и Полоумная. — Ровным голосом произнес Драко, на его лице ясно читалось недоверие.

— Ее зовут Полумна.

Строгое замечание Блейза застало его врасплох. Обычно его лучший друг не был из тех, кого так смущают его непринужденные шутки, но по тому, как напрягались плечи мулата каждый раз, когда он слегка подкалывал полоумную ведьму, он догадался, что тот действительно на нее запал. Драко никогда не думал, что доживет до этого дня…

— Я закончил говорить на эту тему, — резко отрезал Блейз и позволил усмешке искривить его губы. — В конце концов, это твой день. Ты все еще трусишь или готов к важной ночи? Поэтому тебе так интересна наша личная жизнь? Нужны советы?

Настала очередь Драко впиться в него взглядом. Тео не знал о Грейнджер, и ему не понравилась невысказанная угроза поделиться ее секретом — в чем он неохотно доверился Блейзу — с их менее тактичным другом. — Уверяю вас, я вполне способен выступить и без ваших проклятых советов, которые могут испортить вечер.

-Ты уверен? Может все-таки свяжемся с Панс, и она даст тебе какой-нибудь отзыв о том, как ты делал это с ней.

— Забини, призываю тебя следить за своим языком.

— И я настаиваю, чтобы ты больше думал о том, что вылетает из твоего рта, прежде чем открыть его. Если только ты не хочешь, чтобы одна очень наивная Гриффиндорка была посвящена в один из наших последних разговоров.

Глаза Драко сузились, между ним и Блейзом промелькнуло молчаливое согласие. Этот человек не произносил пустых угроз. Своими откровенными намеками, но не раскрывая секрета Грейнджер перед третьим волшебником, он предупреждал его: не связывайся с моей ведьмой, и я не буду связываться с твоей.

Драко мог ясно прочесть это в темных глазах смуглого мужчины. Хмыкнув, он кивнул и оттолкнулся от своего стула возле островка.

— Я собираюсь проведать маму. Возьми себе еще закусок, — ворча, он удалился.

Глаза Тео метались между мужчинами, пока между ними происходило черт знает что, а он продолжал счастливо жевать свой пятый маленький сэндвич.

— Что это было?

Блейз покачал головой, собираясь последовать за Драко,

— Просто ешь свой гребаный сэндвич, Нотт.

Джинни колдовала над последними локонами Гермионы, наконец-то ослабив завитки, чтобы они спадали более элегантно, а не путались вокруг ее головы. Возились они уже достаточно долго, ведь до выхода к алтарю оставалось всего пару часов. В данный момент она работала над тем, чтобы зачесать ее густую копну волос назад и закрепить множеством заколок высоко на затылке. Пока что Джинни удалось, по крайней мере, наполовину довести прическу до нужного состояния и дело продвигалось довольно хорошо, но это не помешало рычанию вырваться наружу при звуке стука в дверь.

— МАЛФОЙ! Я ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО МЫ БУДЕМ ГОТОВЫ, КОГДА БУДЕМ ГОТОВЫ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ!

Гермиона вздрогнула от крика, раздавшегося за спиной, но несмотря на звон в ушах все же смогла разобрать что-то по ту сторону двери.

— Ты это слышала?

— Да, — проворчала Джинни, возвращаясь к своему занятию, — неужели он не понимает, что мы в процессе?

— Нет, Джин, это не Малфой. — Снова послышался тихий, приглушенный звук. — Вот! Вот оно снова!

Джинни нахмурилась, но прислушалась внимательнее и действительно снова услышала очень немужской звук. Она закрепила заколкой часть волос, с которыми боролась, зафиксировала остальные, чтобы не испортить всю прическу и поспешила к двери спальни. Она осторожно открыла дверь, убедившись, что Гермионы нет в поле зрения, на случай если это действительно будет Малфой. Когда взгляд рыжеволосой ведьмы остановился на стройной, но такой ярко одетой фигуре Луны, ее лицо просияло.

— Луна! О боже мой! Я не видела тебя целую вечность! — Джинни дала девушке всего секунду, осознавая ее присутствие, прежде чем крепко обнять.

Луна нежно улыбнулась, подняв руки, позволяя ведьме крепче себя обнять понимая, что та пока не готова отпустить ее.

— Привет, Джинни, я тоже рада тебя видеть. Я немного читала о тебе в ”Еженедельнике Ловца", кажется, у тебя все хорошо. — Блондинка выглянула из-за Джинни и слегка помахала Гермионе: — Привет, Гермиона. Поздравляю с твоей свадьбой.

Гермиона обрадовалась появлению Луны и была так счастлива видеть ее здесь, даже не смотря на ее чудаковатость. Спустя время брюнетка обнаружила, что эта черта стала ей даже нравиться, и в свете текущих событий она хотела, чтобы ее окружало как можно больше чувства непринужденности, насколько это было возможно — даже если это была чудаковатая непринужденность. Она двинулась, чтобы поприветствовать свою подругу, но Джинни бросила на нее предупреждающий взгляд, явно недовольная перспективой того, что возможно могло испортить прическу, пока та полностью не закреплена. Ведьма смущенно покраснела и помахала Луне в ответ:

— Спасибо тебе, и спасибо, что пришла. Я знаю, что в последнее время мы мало общались, но я очень рада, что ты смогла прийти.

Джинни держала белокурую ведьму на расстоянии вытянутых рук, оглядывая ту с теплой, приветливой улыбкой, которая так напоминала улыбку ее матери. Наконец она поняла, что они до сих пор стоят в открытом дверном проеме, и тут же потянула Луну за собой, запирая дверь.

— Как у тебя дела, Луна? Как твой отец?

Луна осмотрела комнату с той же загадочной улыбкой на лице, которая была у нее почти всегда:

— Умер.

Рыжеволосая моргнула:

-О-о-о. Прости, я не знала.

— Ой, все в порядке, — успокаивающе сказала Луна, подходя к Гермионе, — Это было очень неожиданно, и никто на самом деле ничего не смог бы сделать.

Гермиона нервно взглянула на Джинни, затем обратно на Луну, видимо позабыв, какими неловкими бывают некоторые моменты общения с блондинкой, учитывая, насколько непринужденно и воздушно она относилась ко многим вещам.

— Сочувствую твоей утрате.

— Спасибо. — Блондинка просто улыбнулась, достала шелковый белый мешочек из сумочки, которую таскала с собой, и протянула его Гермионе. — Кстати, это напомнило мне, что Драко передал кое-что от своей матери для тебя. Блейз тоже.

Брюнетка взяла мешочек, безошибочно ощутив тяжесть драгоценностей, содержащихся внутри. Медленно высыпала содержимое на ладонь, разглядывая серебряный кулон и массивное платиновое кольцо — слишком большое, чтобы быть ей в пору.

— Что это?

Луна подвинулась, чтобы присесть на край кровати рядом с Гермионой, разглаживая юбку,

— Кое-что взаймы. Подвеска от Драко. А кольцо от Блейза, для церемонии.

— Почему оно от Блейза? — Спросила Джинни, обходя невесту сзади, чтобы снова заняться ее прической, пока они болтали втроем.

— Он шафер Драко. Вчера мы забрали кольцо у ювелира.

— Что вы делали с Блейзом? — Второй вопрос исходил от Гермионы, но обе женщины с любопытством посмотрели на Луну.

— О, мы женаты.

— Вы что?!

Луна увидела, как расческа, которую держала Джинни, со стуком упала на пол, и наклонилась, чтобы поднять ее, совершенно не обращая внимания на то, как две ведьмы уставились на нее, разинув рты.

— Мы женаты. — Она мягко улыбнулась им обоим протягивая левую руку, чтобы показать кольцо с комично крупным бриллиантом, сидящим на нем.

— Мерлиновы ШТАНЫ, посмотрите на этот булыжник! — Джинни вышла вперед и взяла женщину за руку, чтобы поближе рассмотреть крупный драгоценный камень. Он был в три раза больше бриллианта на ее собственном кольце.

— К-когда это случилось? — Гермиона уставилась на ведьму, подавленная тем фактом, что она понятия не имела, что они вместе.

Луна вернула расческу Джинни после того, как закончила осматривать свое кольцо и сложила обе руки на коленях. Ее ноги лениво свисали с края матраса, и она выглядела задумчивой.

— Семь дней назад, начиная с сегодняшнего.

Гермиона ахнула:

-Неделю? Это случилось на прошлой неделе?! Луна, мне так жаль, я ужасный друг. Я была так погружена во всю эту гребанную свадебную суету, что даже не думала ни о ком другом!

— О, не стоит, — блондинка ободряюще улыбнулась и похлопала Гермиону по плечу, — На самом деле это была мелочь. Мы просто расписались. В последнее время со всеми много чего происходит, ты же знаешь. Мы решили отложить церемонию на потом. Мы можем возобновить наши клятвы как-нибудь в другой раз, например когда его мать вернется из Италии.

Кровать прогнулась, когда Джинни плюхнулась рядом с Луной. Рыжеволосая, нахмурившись убрала с юбки несколько прилипших волосков Гермионы.

— Ты бы повторила все это Забини? Разве он не был каким-то... ну, я знаю, каким о нем говорили в школе...

— Что у него было много секса?

Оттенок цвета волос Джинни окрасил ее щеки, и она открыто уставилась на маленькую белокурую ведьму рядом с собой.

-Д-да... это самое.

— О, это правда. Так и было. На самом деле, он все еще это делает, но теперь только со мной.

Щеки Гермионы чуть не вспыхнули от смущения. Луна говорила об этом так непринужденно. Она почти завидовала ее способности быть такой откровенной и беззаботной одновременно.

Джинни что-то бормотала, несколько раз открывая и закрывая рот, пытаясь сформулировать слова, но единственное, что выходило наружу, были искаженные звуки недоумения. Она не из тех, кто уклоняется от пикантных сплетен, но конкретная тема о привычках Блейза и Луны в спальне совершенно сбила ее с ног.

Луна все еще болтала ногами с большим интересом разглядывая сверкающий лак, которым были накрашены ее ногти.

— Другие слухи тоже были правдой. Он довольно хорош.

Рыжеволосая что-то сдавленно пробормотала, и Луна, наконец, взглянула из-под ресниц, поймав взгляд Гермионы и слегка улыбнулась ей с озорным блеском в глазах, который был заметен только брюнетке. Огромное напряжение, о котором она даже не подозревала, вырвалось наружу в виде сотрясающего тело смеха. Гермиона так громко смеялась над ними обоими, что любой бы подумал, что она точно спятила.

Смахнув слезы с уголков глаз, Гермиона сменила хохот на более тихий смех. Луна всегда была полна сюрпризов.

На первый взгляд Луна казалась странной и легкомысленной, без единой цельной мысли о чем либо, витающей в ее голове. Однако была причина, по которой ее распределили в Рэйвенкло. Ведьма была крайне умна и наблюдательна и, хотя все были склонны считать ее сумасшедшей, она с умом использовала то время, когда другие ее избегали, чтобы смотреть, слушать и присматривать за всеми. Таким образом, она стала невероятно талантливой в изучении людей и могла с легкостью распознавать самые хорошо скрываемые эмоции и чувства по поведению человека.

Большую часть времени Луна просто держалась особняком, но редкое проявление игривости в ответ на бесчисленное множество эмоций, которые Гермиона изо всех сил старалась подавить, вызвало прилив тепла в ее груди. Глаза все еще искрились весельем, она потянулась, чтобы сжать руку блондинки и прошептать:

— Спасибо.

Луна сжала ее в ответ и кивнула на ожерелье:

-Ты собираешься его надеть?

Гермиона вздохнула, откидываясь на спинку стула, который, она была уверена, уже прирос к ее заднице.

— Я бы действительно предпочла этого не делать. — Она взяла кулон за ленту, разглядывая изящную букву “М” в центре. У нее уже были мысли относительно украшений, которые она наденет, как только они закончат с волосами, и фамильный герб Малфоев абсолютно не входил в ее планы. Гермиона согласилась поддержать всего несколько формальных традиций, но остальные были... уже перебором. Если она выполнит просьбу Нарциссы, ей нужно будет нести его должным образом, а она не была уверена, что сможет сделать это с гордо поднятой головой.

— Гермиона! Твоя рука!

Визг Джинни испугал ее, и внимание брюнетки переключилось с герба Малфоев на ленту, которую она держала. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, на что она указывает. Ничем не примечательное платиновое кольцо мягко светилось, металл, нагретый в ее ладони, теперь сверкал магической надписью. Она поднесла вещицу поближе, чтобы рассмотреть слабый свет, плавно скользящий по изящному курсиву медленными, легкими кругами; этого было достаточно, чтобы привлечь внимание, но не быть слишком неприятным для владельца или кого-либо из их нынешней компании. Эффект был на удивление подобран со вкусом, хотя, когда глаза Гермионы разглядели надпись, они сначала расширились от интереса, затем сузились от понимания.

— Что здесь написано? — Джинни подошла, чтобы взглянуть.

— Sanctimonia Vincet Semper. — Слова прозвучали как шипение.

— Sanctimonia... где я раньше это слышала?

— Sanctimonia Vincet Semper, — ровным голосом повторила Луна, — Чистота всегда будет править.

— Это лозунг семьи Малфоев. — Гермиона почти зарычала, пристально глядя на кольцо, зажатое между пальцами.

Это было кольцо Драко, поэтому она не могла сказать, что была ужасно удивлена тем, что он нанес такую отвратительную надпись на свое обручальное кольцо, но в тайне она подозревала, что он заказал ее не только для себя. Ей и в голову не пришло расспрашивать его о обручальных кольцах после того, как он подарил ей помолвочное кольцо. На самом деле, то, о чем она действительно думала, так это о его хорошем поступке, в отношении фамильного кольца, когда она действительно его просила. Но это было до того, как они согласились на официальную церемонию.

— Чистота, — фыркнула Джинни, — А я-то думала, что у этого мерзавца наконец-то появилось хоть немного гребаного здравого смысла. О! Гермиона, ты же не думаешь, что он...

— Луна, а ты не помнишь? Ты видела другое кольцо, когда была с Блейзом у ювелира? — Спросила Гермиона, быстро зажимая рукой оскорбительную надпись.

Ведьма склонила голову набок, очевидно, роясь в своих мыслях.

— Тогда нет, но я кое-что видела, когда он проверял, что мне передать тебе.

— В твоем воспоминании, второе кольцо было таким же?

— Я думаю, что да. — Луна пожала плечами и склонила голову в другую сторону. — Правда я не знаю, есть ли надпись и на другом, но логично предположить, что она там есть. Я думаю, что большинство традиционных обручальных колец выпускаются парами.

То, как она говорила, не должно было спровоцировать Гермиону, блондинка просто сообщало факты, но настроение брюнетки очень быстро менялось на угрожающе-обеспокоенное.

Гермиона уставилась на свой сжатый кулак. Как она могла забыть, с каким мужчиной имеет дело? Неудивительно, что он приложил столько усилий ради ее экстравагантного помолвочного кольца. Она даже призналась ему, что ей кажется, что он что-то замышляет... Она видимо увлеклась, пока он был менее мерзким скользким мерзавцем и забыла, что он та еще змея. Все это было уловкой, чтобы отвлечь ее, от… от чего? Чтобы завоевать ее расположение? Чтобы заставить доверять ему? Ему что мало того, ей придется пройти через все это с ним в первый раз, из всех возможных людей, так решил еще и не упускать отличного шанса чтоб обмануть ее. Гермиона в одно мгновение поняла, что после тщательного выстраивания стен вокруг себя, всех попыток избежать встреч, он все равно смог втереться ей в доверие — какой же идиоткой она себя чувствовала.

Вся ее неуверенность всплыла на поверхность бурлящим кипятком, и брюнетка начала придумывать объяснения поступкам и отношению Драко за последние несколько недель — некоторые из них были более странными, чем другие, — но все они заставляли ее чувствовать себя дурой.

То, как его поддразнивание сменилось с уничижительных оскорблений на почти очаровательные, вызывающие у нее смешки, которые она не могла остановить.

Его деликатные улыбки, от которых у нее трепетало в животе, выглядели гораздо привлекательнее, чем постоянная кислая мина, которая обычно появлялась на его лице в ее присутствии.

Затем было то, как он смотрел на нее в своем кабинете несколько дней назад, серые глаза, в одну секунду наполненные сонливостью, а в следующую — широко раскрытые и настороженные, осматривающие ее — всю ее целиком — оценивающим взглядом, о котором она и мечтать не могла от светловолосого парня, который сделал ее школьную жизнь настоящим адом. То, как они завораживающе обводили ее изгибы и черты лица, как будто он никогда ее раньше не видел…

Рука Луны снова потянулась, чтобы нежно сжать закрытый кулак Гермионы. Она заговорила мягко, чтобы успокоить растущее беспокойство Гермионы.

— Кольца были у ювелира некоторое время. Насколько я понимаю, они были заказаны пару недель назад.

Гермиона сначала проигнорировала слова ведьмы, потому как вспышка ярости от того, что ее выставили такой глупой, почти ослепила ее, но Луна снова сжала ее руку. Она позволила себе немного успокоиться и встретилась взглядом с мягким голубым взглядом Луны. В ее взгляде была нежность, если не мольба. В ее радужках также был отблеск чего-то еще, тайны, плавающей в них. Сначала Гермиона почувствовала, как снова вспыхивает ярость от мысли, что эта женщина что-то скрывает от нее, но она еще раз убедила себя рассуждать здраво — Луна никогда бы не подошла к ней со злым умыслом, в этом она точно не сомневалась.

Пару недель назад они с Драко все еще активно вцеплялись друг другу в глотки. Не было ни дружеских встреч, ни приятных обменов мнениями, ни понимания, высказанного или невысказанного вслух. Был хороший шанс, что это мелкое возмездие за ее требования по контракту произошло до того, как что-то начало меняться в их отношениях. На самом деле, это должно было произойти раньше... возможно до того, как он подарил ей помолвочное кольцо, иначе все это не имело бы смысла. Гермиона сосредоточенно выдохнула, желая, чтобы вместе с этим ушла и часть ее гнева. Несмотря на то, что она была уверена, что так оно и было, это не останавливало удушающего давления в ее груди от медленно зарождающейся боли.

— Гермиона? — Джинни осторожно положила руку ей на плечо, — Ты в порядке?

Брюнетка подняла глаза на обеспокоенное лицо своей подруги, мышцы ее челюсти подрагивали от того, как она стискивала зубы и сосредотачивалась на своем дыхании. Гермиона сделала еще один глубокий вдох и выдох, снимая напряжение с плеч, прежде чем кивнуть. Она не осознавала, как сильно сжимала кулак, пока снова не разжала его и не почувствовала предательскую боль в том месте, где ногти впивались в кожу.

Когда она снова увидела слабо светящуюся надпись, вместо вспышки гнева ее наполнило глубокое чувство разочарования. Она не была уверена, почему это так сильно ее беспокоило, в действительности она ТОЧНО ПОНИМАЛА, кто такой Драко Малфой. Мысленно Гермиона осознавала, что на самом деле это не должно было так сильно ее расстроить. Это было то, чего она обычно ожидала от него. Это же формальность, всего лишь формальность. Она недвусмысленно заявила, что не станет носить старый хлам в виде фамильной реликвии Малфоев, но она никогда уточняла и не настаивала, что не хочет, чтобы символ рода оставался при ней. Она не приняла надлежащих мер осторожности в своей формулировке, и поэтому он воспользовался ее словами так, как делал всегда, будто хотел показать, что он намного умнее ее. Это было что-то типичное учитывая, как развивались их неблагополучные отношения. Однако, каким-то образом, за последние пару недель она вступила в странное, вызывающее жалость партнерство с ним в их судьбе, чего ни один из них не желал. В каком-то смысле они были вынужденными единомышленниками, коими она начала воспринимать их обоих, оказавшихся в одних условиях в разгар всего этого напряжения и хаоса... и с этим осознанием она обнаружила, что ожидала от него большего.

Она была разочарована его прежними привычками.

Она была разочарована тем, что символика, которую он ей преподнес, очевидно, все еще была жива и соответствовала его убеждениям.

Она была разочарована тем, что заметила.

Она была разочарована тем, что ей было не все равно.

Гермиона сидела молча бессчетное количество мгновений, уставившись на кольцо и подвеску Драко в одной руке и на украшающий другую руку меняющий цвет камень. Депрессия, с которой она боролась из-за всего что с ней происходило, та печаль, с которой он, один из немногих людей, кто на самом деле помог справиться, отвлекая ее привычными шутками, могла вернуться. Она почувствовала руку Джинни на своей спине, которая кругами растирала ее между лопаток и время от времени дергала за пучок ее красивых, наполовину уложенных локонов. Гермиона мысленно понимала, что беспокойство на лице ведьмы было на грани жалости, которую ей так надоело видеть, и она стиснула зубы.

Она не была жертвой.

Гермиона Грейнджер не была жалкой ведьмой, заслуживающей грустных щенячьих взглядов, которые она ловила на себе каждый день от окружающих ее людей. Сначала это было из-за неудачного выбора профессии. Затем, когда все больше ее друзей узнали о том, что случилось с ее родителями. Следующим был Рон. После этого глаза уставились на нее, осуждая или сочувствуя тому, что ее имя почти постоянно появлялось на первых полосах убогих таблоидов. Так же и с ситуацией с Малфоем. Как она могла продолжать нормально проживать эту хренову жизнь, когда столько людей смотрели на нее такими глазами? В некотором смысле, она думала, что нашла своеобразное утешение в своем неожиданном спутнике, и теперь даже это казалось ей по меньшей мере сомнительным.

Ведьма внезапно вскочила со своего места, держа в обеих руках украшения Малфоев, и направилась к окну, в которое украдкой поглядывала весь день. Заглянув сквозь жалюзи, она увидела, что подготовка к церемонии завершена. Двор выглядел великолепно, и она смогла разглядеть несколько знакомых рыжих голов и еще несколько человек, слоняющихся по ее стороне белой дорожки. Миссис Малфой развлекала кого-то, кого она не могла разглядеть и, вероятно, не знакомых Гермионе людей возле одной из клеток с бабочками, наконец ее глаза отыскали Блейза Забини рядом со светлой макушкой ее будущего мужа, которые что-то очень оживленно обсуждали.

Даже отсюда Драко выглядел идеально. Она не могла разглядеть, но была уверена, что на его голове не было ни единого выбившегося из прически волоска, а эти ровные, прекрасно сшитые одежды только подчеркивали его достоинства всеми мыслимыми способами. Гермиона даже заметила отблеск холодного золотистого оттенка на его жилете — он, должно быть, заколдовал его, чтобы тот соответствовал галстуку, который она зачаровала, — и это заставило ее сердце вздрогнуть, а желудок перевернуться в лучшую и худшую сторону. Подобные вещи, неуловимые вещи, о которых никто, кроме них двоих, не знал и не подумал бы заметить, раздражали ее больше всего. Гермионе было очень трудно поверить, что этот Драко и тот злобный придурок, которого она видела еще месяц назад, были одним и тем же человеком. Она снова посмотрела на свою руку, в которой держала пару украшений и сжала губы в тонкую линию.

Люди так быстро не меняются…

Ее глаза сузились.

— Джинни...

— Да? Тебе что-то нужно, Гермиона?

Гермиона нахмурилась от того, каким стремительным и заботливым был голос ведьмы, ей не нужно было видеть, чтобы знать, каким взглядом та на ее смотрела.

— Когда должен прибыть Гарри?

— Эм… — Джинни оглядела комнату, пока не заметила маггловские часы на прикроватном столике и не изучила цифры с зеленой подсветкой. — Еще полчаса или около того. У него были кое-какие дела, о которых нужно было позаботиться в офисе, но он уже должен собираться дома. А что?

— Могу я попросить тебя об одолжении? — Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на нее, выражение ее лица было жестким, стоическим и непроницаемым — выражение, доведенное до совершенства после стольких лет насмешек, стало ее второй кожей.

Джинни нервно взглянула на Луну, но блондинка просто спокойно наблюдала, ничем не выдавая своих мыслей.

— Конечно, о чем угодно. Что тебе нужно? — снова спросила она.

Гермиона подошла к ближайшей прикроватной тумбе, положила украшения на ее поверхность и принялась рыться в ящике и немногочисленных вещах внутри, пока не смогла достать письменные принадлежности и клочок бумаги. Она воспользовалась моментом, чтобы нацарапать несколько слов на маленьком кусочке пергамента, прежде чем передать Джинни. Закончив писать, она передала оба предмета ей, записку и обручальное кольцо Драко.

— Мне нужно, чтобы ты позвала Гарри, скажи ему, чтобы он сходил сюда и спросил Оливера, — она показала на место, указанное на бумаге. Инструкции тоже здесь, — она снова указала. — Оно должно быть возвращено ровно через два часа, все необходимые расходы могут быть списаны непосредственно с моего счета, я проведу платеж в полном объеме и авансом.

Джинни взяла оба предмета, пробежавшись глазами по изящным каракулям Гермионы, ее рот медленно изогнулся в лукавой усмешке.

— Хорошо, считай, что дело сделано. Но что насчет твоей прически? И макияжа!

— Я сделаю.

Головы двух ведьм повернулись в сторону кровати, они совершенно забыли о Полумне, которая теперь стояла, изящно покачивая юбкой при едва заметном движении бедер и с терпеливой улыбкой на лице.

* * *

— Блять! Блять, блять, дерьмо! Вот же черт, черт, черт. — Драко изо всех сил сдерживался, чтобы не провести рукой по волосам и не растрепать их перед церемонией.

Блейз непримиримо пожал плечами, даже с пустыми словами на устах:

— Извини, приятель. Если бы я знал, что ты планируешь быть настоящим придурком по отношению к своей будущей жене, что ж, я, вероятно, все равно попросил бы Луну рассказать ей об этом. Я просто был бы более осторожен, сообщая тебе об этом.

Драко бросил на него сердитый взгляд:

— Рад это слышать. Почему ты до сих пор мой шафер?

— Потому что я единственный, кто сказал бы ”да". — Блейз одарил его обаятельной улыбкой и снова пожал плечами. — В любом случае, сейчас ты ничего не можешь сделать, нет смысла накручивать себя из-за этого.

— Я не накручиваю себя, — прорычал блондин, в отчаянии проводя рукой по лицу, — Я не могу поверить, что черт возьми, забыл.

— Есть шанс что она не заметит? Так ты бы выиграл немного времени, чтобы успеть объясниться. И действительно, откуда ей знать, что у нее такое же?

Драко недоверчиво моргнул:

— Это Гермиона Грейнджер. Если она увидит, она точно поймет. Она охренительно гениальна, или ты забыл?

Блейз приподняла бровь в ответ на небрежный комплимент, задаваясь вопросом, осознавал ли блондин свою оплошность:

— Что ж, полагаю, у Грейнджер бывают моменты слабости. Все, что ты можешь сделать, это надеяться. — Он наблюдал, как другой волшебник кивнул, устремив взгляд вдаль, как будто пытался убедить самого себя. Блейз ухмыльнулся и добавил: — Хотя, возможно, тебе стоит поберечь свои яйца сегодня вечером. На всякий случай.

Краем глаза Блейз заметил знакомую копну длинных светлых волос и вызывающе яркую мешанину цветов. Он моргнул, глядя на жену, наблюдая, как она стоит у клетки с бабочками по другую сторону арки, заглядывает внутрь и собирает пригоршню маленьких голубых бабочек. Она ушла так же быстро, как и появилась, исчезая обратно в доме.

Драко тоже проследил взглядом за фигурой Луны и наклонился к Блейзу:

— Что она делала?

Итальянец снова пожал плечами:

— С хрена ли мне знать. Я просто учусь жить с этим.

* * *

Гермиона пристально смотрела на свое отражение в большом зеркале во весь ее рост, и все волнение по поводу церемонии, весь гнев и разочарование, которые она испытывала по отношению к Драко улетучилось. Сейчас ее наполняло что-то еще, что она не могла точно описать. Сожаление? Замешательство? Горечь? Может быть, сочетание этих эмоций и многих других. Что бы это ни было, все это клубилось где-то внизу ее живота, взбалтываясь и смешиваясь, и были эти эмоции настолько всепоглощающими, что единственное, что она на самом деле могла чувствовать было оцепенение. Это было либо ничего, либо все сразу.

Луна некоторое время назад закончила с прической, а также отлично справилась с макияжем, придала ее образу мягкость и непринужденность, которых брюнетка так желала. Гермиона решила надеть кулон Нарциссы в знак признательности и благодарности за работу, которую та проделала; даже если она была расстроена из-за Драко, не было причин проявлять неуважение к ведьме. Ожерелье вынуждало Гермиону последовать остальным свадебным традициям, которые она так старательно избегала.

Если кулон был чем-то позаимствованным, платье было чем-то новым, и благослови господь Луну, которая собрала бабочек, усыпила и уложила в причудливую корону, дополняющую ее прическу — были чем-то голубым, оставалось только что-то старое.

— Гермиона, это то, что ты искала?

Гермиона сглотнула, не отводя глаз со своего отражения. Она не сдвинулись с места, пока Луна не появилась в поле ее зрения, протягивая ей квадратную бархатную шкатулку для драгоценностей. Гермиона устало перевела взгляд на коробочку. Футляр был явно старым и изношенным из-за потертых уголков и темных пятен тут и там. Она взяла его трясущимися руками, надеясь, что Луна не заметит или, по крайней мере, не заговорит об этом. Проведя кончиками пальцев по бархатистой крышечке, она приоткрыла ее, медленно, осторожно, не отдавая себе отчета в том, что затаила дыхание, пока не увидела драгоценности.

Атласная подкладка футляра была потертой и надорванной, но подложка с серьгами все еще была крепкой и хорошо держалась. С подложки свисала пара сережек в форме порхающей божьей коровки. Металл был бледно-золотистый, имитация жуков тоже, а в фигурные крылышки были вставлены ограненные рубины с круглым черным бриллиантом вместо головки. На первый взгляд, даже при небольшой стоимости драгоценных камней, они казались немногим лучше бижутерии, но для Гермионы, это было совершенно не важно.

Серьги были подарком ее отца для матери, полученным в тот день, когда они узнали, что ее мать беременна. Гермиона помнила историю о них с того самого момента, когда ей впервые пришло в голову спросить своего отца, почему он всегда называл ее “букашка”. Если честно, прозвище было довольно непримечательным.

Ее отец любил дарить подарки, но всегда едва сдерживался, чтобы не испортить сюрприз по какому-нибудь особому случаю. Серьги предназначались в качестве подарка на годовщину — у ее матери вообще было странное увлечение крошечными жучками, — но, когда они пошли к врачу и точно узнали, что ее мать беременна, он нашел предлог подарить их ей пораньше. В то время это было не очень романтично, но это было так типично для него, и это стало шуткой между ними. Он использовал это прозвище для нее на протяжении всей беременности и даже после того, как они договорились об имени для будущей дочки, но к тому моменту прозвище уже крепко прицепилось к Гермионе.

Это украшение было одной из немногих вещей, которые остались у нее с тех пор, как они были вместе. Когда ей пришлось скоропалительно покинуть их она не успела забрать больше фотографий, но нашла время чтобы забрать украшение. Тогда она оправдывала свой поступок, говоря себе, что серьги слишком эмоционально заряжены и сильно привязаны к ней, что одного взгляда или прикосновения к ним, возможно будет достаточно, чтобы испортить наложенные чары памяти и это сможет подвергнуть их риску быть раскрытыми до того, как они окажутся в полной безопасности. Она могла их просто убрать по дальше с глаз, но в конце концов решила, зачем им хранить что-то напоминающее о беременности ребенком, о котором они даже не помнят?

Это было сделано для их же безопасности.

Так она себя успокаивала.

— Они милые.

Гермиона вздрогнула, ее глаза расширились и покраснели от непролитых слез, когда она внезапно вспомнила о присутствии Луны.

— С-спасибо. — Она провела пальцами по божьим коровкам, печально улыбаясь. — Они принадлежали моей матери. Я полагаю, они тоже могут быть чем-то заимствованным... но я не планирую когда-либо видеть ее снова так что...так что я не буду их возвращать. Слова должны были быть умными, язвительными, но в них не было ничего, кроме обиды.

Луна подошла и встала рядом с ведьмой, немного позади нее, чтобы заглянуть через обнаженное плечо Гермионы и поймать ее взгляд в зеркале. Она мягко провела рукой по распущенным, ниспадающим каскадом локонам на спине, лениво потянув их пальцами, заставляя вернуться на место.

— Никогда нельзя быть уверенным в таких вещах. Люди, которые любят, всегда найдут способ вернуться.

Брюнетка усмехнулась, облачаясь в свою идеально отточенную роль, цитируя заученную фразу из огромных запасов своих знаний как средство помогающее притупить чувства... и боль.

— Я не принимаю желаемое за действительное, Луна. Сейчас уже слишком поздно их возвращать. Риски, связанные с отменой чар, возрастают в геометрической прогрессии по мере того, как проходит все больше времени между наложением заклятия и попыткой его отмены. Чем больше новых воспоминаний о ложной жизни, которые должны быть заменены правдой, тем больше вероятность того, что это даст обратный эффект. Плюс, они уже подвергаются более высокому риску просто потому, что они магглы... так что на самом деле… Я уверена.

— Так вот почему ты это делаешь?

— Делаю что? — Она притворилась невежественной, прекрасно понимая, о чем ее спрашивают.

— Вот так выходишь замуж?

— Ну, на самом деле у меня нет особого выбора, кроме как выйти замуж за Малфоя...

— Нет.

Единственное слово было суровым, и его произнесение шокировало Гермиону, заставив ее встретиться взглядом с Луной в зеркале. Эти блестящие голубые глаза, обычно такие пустые и светлые, были открыты и пристально смотрели на ее лицо. Они напомнили ей глаза ребенка, который, наконец, впервые начал изучать и понимать окружающий мир на более высоком уровне мышления, только Луна не знала об этом знании; оно просто было очень хорошо замаскировано. Казалось, иногда даже Гермиона забывала, что в этой ведьме было гораздо больше, чем она могла представить.

Взгляд Луны снова смягчился:

— Что ты делаешь, Гермиона?

Мягкость вопроса заставила комок в горле усилиться, она приложила все силы, чтобы сглотнуть и не обращать внимания на жгучую боль в глазах. Тонкие руки Луны обвились вокруг ее плеч в осторожном объятии, а Гермиона сжала челюсти, прикусив дрожащую губу.

— Я двигаюсь дальше.

Гермиона наблюдала за своим отражением, онемевшими пальцами вытаскивая серьги из футляра и методично надевая сначала одну, затем другую. Она окинула себя пристальным взглядом. Сочетание цветов и летних акцентов на платье, драгоценностях и прическе, а также оттенки ее букета создавали ей образ нежной летней невесты — просто идеально.

— О боже мой! Гермиона! Ты выглядишь великолепно!

Брюнетка повернулась к дверному проему, ни она, ни Луна не заметили, возвращения Джинни. Знакомая рыжая головка выглядывала из-за края двери, и, увидев, что невеста готова к выходу, взволнованно пробежала остаток пути, чтобы поухаживать за ней, но Гермиону больше заинтересовала слегка растрепанная копна коротких темных волос и усталые зеленые глаза, заглядывающие в комнату через столь привычные очки в круглой оправе.

— Гарри! — Гермиона заметно просияла, поворачиваясь к нему лицом. Ее улыбка была лишь слегка натянутой, и когда он вошел в комнату, чтобы заключить ее в теплые объятия, скованность исчезла, уступив место эмоциям, которые она гнала прочь. Даже одетый в свою модную одежду, с уложенными гелем волосами, он пах чернилами, пергаментом, своим офисом, зубной пастой, тем забавным дешевым одеколоном, которым он любил пользоваться, запах которого щекотал ей нос — от него пахло чем-то родным, домом, семьей.

Гарри почувствовал, как ногти женщины впились в его плечи сквозь все слои неудобной парадной мантии. Ее спина и плечи были напряжены под его ладонями, а грудь быстро и отрывисто прижималась к его груди. Он нахмурился и осторожно отодвинул ее от себя ровно настолько, чтобы видеть ее лицо. Слезы, навернувшиеся на ее глаза, были очевидны, от их вида сердца мужчины сжималось в груди. Гарри провел пальцами под уголками ее глаз, убирая влагу, прежде чем та успела упасть.

Не обращая внимания на присутствующих, Гарри мягко улыбнулся и заговорил тихим, успокаивающим тоном:

— Эй, не порти свой макияж. В этом нет необходимости… или мне все же его прикончить, чтобы тебе стало легче? Жаль только потраченного времени и сил на создание такой красоты, но думаю, мы тоже сможем скромно отпраздновать, как только с ним будет покончено.

Гермиона подавила смешок качая головой, еще несколько слезинок выскользнуло из ее глаз устремляясь щекам, но они наткнулись на преграду из больших пальцев мужских рук. Женщина оттолкнула его руки и промокнула глаза, смущенная зрелищем, которое она устроила. Слезы не хотели останавливаться и Гарри предложил ей свой платок, которым она постаралась промокнула слезы настолько тщательно, как только могла. Гермиона несколько раз прочистила свое горло, прежде чем смогла дрожащим голосом заговорить.

— Все в порядке. Это не из-за него.

Гарри ухмыльнулся, доставая из кармана атласный мешочек и встряхивая его:

— Уверена? Осмелюсь сказать, что возможно он этого заслуживает.

Она снова усмехнулась и кивнула, поворачиваясь к зеркалу, чтобы более тщательно вытереть глаза.

— Да. Хотя, спасибо, что напомнил об этом… у меня сразу поднимается настроение, стоит только представить, каким будет выражение его лица, когда он это получит.

— Надеюсь он прослезится. Подготовлю свою камеру для этого момента.

— Уверена, что так и будет. И вены у него на висках, скорее всего, тоже полопаются.

— Великолепно... э-э-эм... Гермиона?

— Да?

— Это бабочки у тебя в волосах?

— Да.

— Они... живые?

-...да.

— Где ты их — о, привет, Луна.

— Привет, Гарри.

* * *

— Ты ерзаешь.

— Я не ерзаю, заткнись.

Блейз ухмыльнулся, наблюдая, как Драко очень незаметно переносит вес с одной ноги на другую, время от времени поправляет галстук-бабочку или дергает края жилета, а затем сцепляет руки в замок и выставляет их перед собой. Он проделывал эти движения несколько раз. Рубашка, галстук, жилет, руки. Рубашка, галстук, жилет, руки. Наконец объявили, что невеста готова идти к алтарю, и Нарцисса вместе с чиновником из Министерства усадила всех на свои места. Гости расселись, а Блейз встал рядом со своим другом с явным удивлением на лице от того, как на самом деле тот нервничал. Конечно, возможно другие не замечали, но он знал все его повадки как свои пять пальцев, и блондин точно волновался.

Драко так до конца и не успокоился, осознавая, что оставил надпись с герба "Малфоев" на обручальном кольце Гермионы и думая о том аде, который неминуемо разразится, когда она об этом узнает. Быть может, она ничего не заметила или заметила, но не догадалась. Учитывая тот факт, что она пока не пришла за его яйцами, у него все еще оставалась надежда, что, по крайней мере, они не станут обсуждать это на глазах у всех пришедших людей; он старался не показывать волнения, настолько, насколько это было возможно. Кстати, о дьяволе, пока его мысли кружились вокруг кольца уже в сотый раз, рядом с дверьми во внутренний дворик из странного маггловского музыкального устройства ведьмы заиграла какая-то невнятная музыка для процессии.

Первой появилась Джинни. Она держала маленький букетик полевых цветов, волосы были выпрямлены и распущены, их рыжий цвет переходил в гриффиндорский красный цвет платья длиной до колен. Оно было простым, но элегантным, с расклешенным на бедрах многослойным струящимся подолом юбки, который развивался на легком послеполуденном ветерке, и все это было закреплено ниже груди золотым поясом, немного более темным, чем оттенок жилета и галстука Драко.

Джинни поймала взгляд Драко на полпути к алтарю и приподняла бровь, и хотя в остальном ее взгляд был тщательно сдержан, тревога, которая мучила его в течение последнего часа, вспыхнула с новой силой в одно мгновение.

Их свадебный праздник был небольшим, практически несущественным, Гермиона не хотела беспокоиться о чем-либо еще, кроме присутствия своей лучшей подруги рядом с собой. В этом случае Драко не удивило появление Поттера, который вышел из соседних дверей, чтобы сменить музыку на более подходящий свадебный марш. Зеленоглазый волшебник поспешил обратно в дом, и не прошло и нескольких минут, как он появился снова с невестой под руку.

Драко ожидал ее появления. Его желудок скрутило от прежних опасений, больше всего его беспокоил неизбежный скандал из-за его небрежности. О чем бы он ни думал, но в момент, когда она появилась, держа за руку святошу Поттера, все мысли сошли на нет, и он почувствовал, как у него отвисла челюсть.

Гермиона сжимала свой букет так сильно, что побелели костяшки пальцев, а ее глаза были опущены на белую дорожку перед собой. Правой рукой она больно впивалась в предплечье Гарри, но он прекрасно справлялся со своей ролью и не жаловался. Волшебник наклонился, чтобы прошептать ей на ухо что-то ободряющее, и она кивнула, сосредоточившись главным образом на том, чтобы просто переставлять одну ногу перед другой, реальность происходящего практически ошеломляла. Она старалась не смотреть на приближающийся алтарь и не встречаться взглядом с кем-либо из немногочисленных гостей как можно дольше, пока не убедилась, что у нее не сдают нервы.

Серебристые глаза Драко скользнули по фигуре брюнетки, задержавшись на ее обнаженных, слегка загорелых плечах и руках. Она наклонила голову и внимательно следила за своими шагами, но он мог видеть, как ее обычно пышная и вьющаяся шевелюра была аккуратно уложена и убрана назад. Завитки были разглажены и собраны на затылке, где далее рассыпались в невероятно длинные пряди, в отсутствии прошлой упругости, они элегантными локонами опускались далеко вниз по спине. Мужчина не представлял, что смогло удержать их на месте, но единственное что он мог заметить это стайку ярко-голубых бабочек, украшавших ее прическу, их крылья трепетали в такт ее плавным движениям. Он мог разглядеть черную вспышку у нее на шее, но его удивление от того, что она решилась надеть кулон его матери, было равно до того момента, когда он, наконец, смог взглянуть на свою невесту в ее свадебном платье стоимостью в несколько тысяч — и, увидев ее, он не смог найти в своем сердце и доли сожаления ни об одном потраченном галлеоне.

Платье подчеркивало ее прекрасную фигуру формы песочных часов, белый шелк облегал ее тело именно так, как нужно, оно расширялось от колен и сзади тянулось едва заметным шлейфом. Он ожидал, что платье будет чисто белого цвета, но в глубине души был уверен, что он испортит ее натуральный оттенок лица, но каким-то образом Эндора выбрала самый идеальный вариант белого, который безукоризненно подчеркивал каждый изгиб ее тела — он даже не знал, что белый бывает разных оттенков. Верная своему делу, Мадам Ру, внесла свой фирменный штрих и превратила платье из простой вещи в бесценное произведение искусства.

На ее груди Драко смог разглядеть, должно быть, сотни крошечных белых жемчужин, расположенных в виде картины чистого великолепия. В центре жемчужины образовывали контур стилизованного феникса, его оперенные крылья и хвостовые перья растягивались и кружились, изгибаясь и струясь по женственной фигуре Гермионы, вниз, вокруг и обратно. Хвост расширялся веером, доходя до самого подола, окаймляя шлейф изящными завитками имитируя пламя. Чтобы еще больше подчеркнуть образ, Эндора сделала небольшие вставки из золотых бусин, топазов и рубиновых камней завершая дизайн платья, оттенки которых становились более глубокими, по мере продвижения к низу, воплощая в жизнь самый захватывающий образ птицы, вырывающейся из объятий огня.

Теперь Драко понял, что она имела в виду. Расцветка на ее платье могла приравняться к красным и золотым оттенкам Гриффиндора, ухмылка изогнула его губы — эта женщина заставила его на собственной свадьбе надеть, по крайней мере частично, цвета конкурирующего факультета, а он ничего не заподозрил.

Гермиона дошла примерно до середины дорожки и наконец осмелилась поднять глаза, сразу же сосредоточившись на его лице. Черты ее лица были напряжены от стресса и волнения, подбородок сжат и слегка вздернут, как это бывало, когда она старалась напустить на себя храбрый вид, хотя ее глаза были большими и испуганными. Это продолжалось всего несколько секунд, прежде чем она заметно расслабилась, даже ее плечи слегка опустились, а сверкающие губы дернулись раз, два, три, затем изогнулись в застенчивой улыбке, прежде чем ее голова снова опустилась.

Драко не мог понять, почему она улыбается, пока не почувствовал тупую боль в щеках и понял, что, по сути, это он начал, а она улыбалась ему в ответ. Множество мыслей моментально ворвалось ему в голову. Мысль о том, что она стала больше похожа на себя, когда улыбнулась; мысль от том, какой женщиной она стала с тех пор, как он впервые познакомился с кудрявой всезнайкой, и насколько Блейз был прав в отношении ее фигуры... Просто на мгновение показалось, что все это на самом деле реально…

Блейз осторожно подтолкнул Драко локтем, отвлекая его от размышлений, и произнес уголком рта, тоном, который могли слышать только они:

— Подумать только, вот это она прятала все время под своей просторной мантией.

— Ни хрена себе, — изумленно выдохнул Драко как раз перед тем, как Поттер, наконец, дошел до того момента, чтобы вручить ему невесту. Встряхнувшись, возвращаясь в настоящее, он шагнул им навстречу. Темноволосый волшебник протянул ему руку, и Драко скептически посмотрел на нее, прежде чем, наконец, пожать.

Они пожали друг другу руки, и Гарри притянул Драко полуобняв, небрежно наклоняясь к его уху, чтобы волшебник мог слышать его громко и отчетливо.

— Вспомни наш первый разговор, Малфой. Я имел в виду каждое слово.

Драко отпрянул, ровно настолько, чтобы увидеть лицо мужчины и уловить напряженную серьезность зеленых глаз, пристально смотрящих на него. Светлая бровь приподнялась, но он кивнул, заработав ответный кивок. Гарри высвободился из хватки Драко и повернулся лицом к Гермионе. Они обменялись несколькими короткими словами шепотом, и он целомудренно поцеловал ее в щеку, прежде чем, наконец, вложить ее руку в его. Затем Драко и Гермиона заняли свои места у алтаря, и чиновник начал длинную вступительную речь.

С такого близкого расстояния Драко мог разглядеть больше деталей на ее лице, а также макияж. Он не мог припомнить, чтобы видел ее накрашенной раньше, может быть, на каком-нибудь мероприятии Министерства, но не более того. Даже сейчас штрихи были легкими, но он очень хорошо знал, как она выглядит без косметики, поэтому мог найти отличия.

По большей части ее кожа была гладкой и нетронутой, может быть, яблочки щек были искусственно розовыми, потому что сейчас она точно не могла краснеть из-за него. Ее глаза были со вкусом подведены тушью, которая придавала насыщенный шоколадный оттенок ее радужкам, и он чуть не сбился с счета бликов, сверкавших, как топазы, на ее платье. Драко почувствовал легкое дуновение ее шепота на коже своей шеи, и его взгляд переместился на пухлые губы, окрашенные в более темный розовый цвет, чем обычно, но не слишком вызывающий. Он видел, как они двигались, стараясь сформулировать вопрос только для его ушей, но он пропустил его, так как мучительная мысль о вкусе ее блеска для губ снова затмила его сознание.

— О чем ты говоришь?

— Я сказала, что, если ты будешь смотреть еще пристальнее, твои глаза выскочат из орбит, — прошептала Гермиона. Ее слова были резкими и колкими, как всегда, но он услышал дрожь, которая выдавала истинное состояние ее нервов.

Он одарил ее своей лучшей ухмылкой:

— Я просто восхищался твоим преображением, Грейнджер. Кто знал, что ты так классно приведешь себя в порядок?

Фырканье, которое она издала, было неподобающим леди, но достаточно деликатным.

— Ты сам выглядишь шокирующе похожим на настоящего джентльмена. Оттенок меня удивил.

Драко усмехнулся, но любые дальнейшие разговоры, были прерваны чиновником, который теперь обращался к ним с разъяснениями их ролей. Их клятвы были простыми и без прикрас. Слово "любовь" ни разу не прозвучало за все это время, они дали ему свои обещания уважать, обеспечивать и защищать друг друга, связанные словом и магией на всю оставшуюся жизнь. Символический обмен обручальными кольцами был более современным дополнением к волшебной церемонии, но как только пришло время, беззаботность Драко улетучилась.

Блейз достал из-под мантии тонкую вещицу и положил ее на ладонь Драко, похлопал его по плечу, посмотрев на него с молчаливым пожеланием "удачи".

Драко держал предмет между большим и указательным пальцами, изо всех сил стараясь по возможности не прикасаться к нему, надпись оживала после того, как ее согревали о ладонь. Он выдохнул, полный плохо скрываемой нервозности, и встретился взглядом с Гермионой. Она уставилась на него в ответ, подняв левую руку с растопыренными пальцами и подозрительным выражением ожидания на лице.

— Гермиона… Я дарю тебе это кольцо, чтобы ты могла носить его как напоминание, знак и символ моих клятв и обещаний тебе в этот день.

Затаив дыхание, он наблюдал, как надевает платиновое кольцо ей на палец, желая, чтобы оно оставалось достаточно холодным, чтобы она заметила его как можно позже. Возможно, именно потому, что он желал этого так сильно, как только мог, в действительности надпись вспыхнула практически мгновенно, веля ему убираться ко всем чертям. Драко увидел, как приподнялись ее изящные каштановые брови, а голова склонилась набок, чтобы посмотреть, как появляются слова. Ее губы беззвучно зашевелились, произнося три проклятых слова из самого священного девиза его семьи.

Голова Гермионы очень медленно поднялась вверх, глаза сузились, и что-то со щелчком встало на место. Ее подбородок выдвинулся вперед, мышцы и сухожилия на челюсти и шее задергались. Ее рот напрягся, чтобы растянуться в неискренней улыбке.

— Драко... Тебе не следовало этого делать.

У блондина не было времени возразить, когда Джинни вошла в пространство между ними, ее присутствие всегда каким-то образом имело большой вес для такого стройного создания. Рыжеволосая одарила его самым сдержанным взглядом и вручила Гермионе обручальное кольцо, которое Луна доставила ранее.

Как только Джинни отошла от них, правая рука Гермионы больно сжала левое запястье Драко, уверенная, что поймала его взгляд своим собственным, очень встревоженным, несмотря на продемонстрированную ею улыбку — больше похожую на оскал.

— Драко, — Гермиона крепко надела кольцо, проталкивая так далеко вперед, что оно врезалось в перепонку между его пальцами, и она держала его там, с приторно-сладкой улыбкой, — я дарю тебе это кольцо, чтобы ты мог носить его как напоминание, знак и символ моих клятв, обещаний и идеалов, обращенных к нам в этот день.

Драко нахмурился, услышав ее глубокомысленное дополнение к речи, видя, что она все еще не убрала свою руку с его. Когда она, наконец, отстранилась, он моргнул, глядя на свое кольцо и мягко сияющие слова. Он нахмурил брови, произнося их одними губами так же, как и она. Он прокрутил латынь в голове, пока не понял, и посмотрел на нее с удивлением, похожим на то, что он почувствовал при виде ее раньше. Ведьма каким-то образом смогла изменить магическую надпись, чтобы прочитать то, что примерно переводилось как сентименты: Добродетель может процветать только среди равных.

Чиновник за алтарем обратился к толпе, продолжая свое действо, разглагольствуя об очередном счастливом союзе. Все это время Драко не мог отвести широко раскрытых глаз от ведьмы, самодовольное выражение лица которой быстро сменилось замешательством из-за отсутствия гнева за ее выходку. Он перебирал в уме варианты того, как она могла бы выполнить такую задачу за столь короткий промежуток времени, и, хотя способов было больше, чем несколько, все они произвели на него — осмелюсь сказать — колоссальное восхищение умом и находчивостью, которые потребовались бы для этого.

— Объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту.

Гермиона моргнула, глядя на него, он отреагировал на ее проделку совсем не так, как она ожидала. Вместо этого они просто неуклюже стояли у алтаря: она, моргая, как птичка, а он смотрел на нее, слегка приоткрыв челюсть. Тишина очень быстро стала оглушительной, и вместе с ней пришла волна растерянности. Чиновник сказал ему поцеловать ее, а он просто стоял там, как вкопанный, не делая ни единого движения, в то время как все их друзья и его семья наблюдали за происходящим. Как нелепо. Как неловко. Как это чертовски отвратительно…

Ход мыслей ведьмы был прерван, когда его рука поднялась, чтобы обхватить ее подбородок. Его большой палец провел по ее нижней губе, оставляя на подушечке тонкий слой розового блеска. Она почувствовала, как другая его рука коснулась изгиба ее талии, задержавшись всего на секунду, затем спустилась к косточке бедра и нежно притянула ее к себе, пока ей не пришлось поднять руки, чтобы положить их ему на плечи — точно так же, как она стояла в момент их притворства перед риэлтором. Хотя на этот раз ее сердце глухо колотилось о грудную клетку, а шум в ушах был оглушительный. В воздухе повисла определенная напряженность, вызванная тем, как он смотрел на нее потемневшими живыми глазами.

Гермиона увидела, как он наклонился, его лицо приблизилось так близко, что от одного взгляда на него у нее бы скосились глаза, поэтому она их закрыла. Она почувствовала, как его дыхание коснулось ее лица, и он притянул ее еще ближе.

— Как это по-слизерински с твоей стороны, Грейнджер...

"Малфой", — автоматически поправил его ее мозг. Не из-за какого-либо желания носить эту фамилию, а просто потому, что теперь они стали мужем и женой, и технически это было правильным. Внутренний спор был недолгим, когда наконец его губы соединились с ее собственными.

Мягкие…

...теплые…

...влажные…

Тактильные воспоминания всплыли на поверхность, смешиваясь с новым опытом и прочно закреплялись в ее памяти. Она была слишком поглощена тем, что Малфой целовал ее, чтобы ее разум мог продвинуться дальше. Ее собственные губы были плотно сжаты, акт поцелуя с мужчиной, то, чем она не занималась со времен своих последних неудачных отношений, которые были, по крайней мере, почти полтора года назад — и даже если бы это было совсем недавно, поцелуй с Роном был абсолютно не похож на этот.

Там, где манеры рыжеволосого всегда были неуклюжими и небрежными, губы Драко скользили по ее губам, осторожно и точно, как и все остальное, что делал этот мужчина. Сначала он прижал ее к себе, потирая и утыкаясь носом, позволяя тихому довольному звуку завибрировать у нее по коже, прежде чем двинутся снова. Драко снял напряжение с ее поджатых губ своими собственными, шелковистым движением, пока они не приоткрылись с легким вздохом.

Рука, держащая ее за щеку, сдвинулась. Кончики пальцев Драко скользнули по линии ее волос, чтобы повернуть ее более выгодным образом и предоставить ему дальнейший доступ к ее рту. Ее кожа была такой мягкой и горячей под подушечками его пальцев, что он обнаружил, что хочет исследовать ее глубже, чтобы убедиться, что все это одно и то же. Он провел рукой выше по ее локонам, желая ощутить их прохладную шелковистую тяжесть, щекочущую тыльную сторону ладони, пожертвовав при этом частью ее тщательно уложенной прически. Драко провел другой рукой по ее пояснице, легкими прикосновениями перышка пройдя вверх по ее позвоночнику, пока не уперся ей между лопаток и прижал ее ближе к себе. Тихий стон вырвался у него, когда она выгнулась в его объятиях и прижалась выпуклостями грудей к его груди самым дразнящим образом.

Гермиона вздрогнула, всхлип вырвался из ее горла и вернулся к Драко через их слившиеся губы. То, как он грубо прижимал ее к себе по всей длине своего тела, взволновало ее так, что ее затуманенный мозг не мог до конца постичь. Обычно собранное и обдуманное поведение Драко чуть не вылетело в трубу от соприкосновения их губ. Она почувствовала, как его рука с ее спины пробежалась по обнаженному участку кожи на плече и руке, прокладывая обжигающую дорожку к локтю и обратно к бедру, притянув ее еще ближе. Его пальцы слегка надавили там, где кожа оголялась, но дернулись, будто он не был уверен, куда он хочет их переместить в следующий раз.

Ее мягкие, едва уловимые, сладковатые вздохи задели в нем какую-то струнку, которая посылала сигналы от его ушей к груди, животу, паху. Гораздо более примитивная часть его мозга всплывала все больше и больше каждый раз, когда она издавала один из этих звуков, и все, что он мог сделать, это просто держать бедра плотно сжатыми и прямыми. Назойливый голос в его голове кричал, что ему нужно отпустить ее, и закончить поцелуй, пока ситуация не обострилась до такой степени, что станет совершенно неуместной для свадьбы. Следующее мяуканье, выдохнутое ему в рот, также сопровождалось легкими касаниями кончиков ее ногтей в плоть его шеи и затылка, а мысли о том, чтобы отпустить ее, быстро улетучились, и низкое рычание, раздавшееся в ответ, стало неизбежным. Ноздри Драко раздулись, он уловил стойкий аромат цветов, окружавших ее, и в сотый раз попробовал новый блеск на ее губах — с ароматом вишни, его любимого десерта.

Гермиона скорее почувствовала, чем услышала, как Драко прижался к ней, его хватка усилилась. То, как он держал ее, как подстраивался под нее, как уверенные прикосновения его рук и пальцев оставляли огненный след на каждом дюйме ее тела, к которому прикасался, и заставлял все в ее нутро рефлекторно сжиматься — это было головокружительно и чертовски приятно. Мурашки побежали по всей длине ее рук, а твердость в коленях ослабла, когда он прикусил ее нижнюю губу.

Голодное рычание, сотрясшее ее череп, когда их зубы столкнулись друг с другом, было едва достаточно, чтобы вывести Гермиону из оцепенения. Ее руки соскользнули с шеи Драко, с места, где они были сомкнуты. Гермиона провела ими по его заостренной челюсти, провела по точеным скулам, обхватила ладонями его щеки и высвободилась.

Драко ослабил хватку, его губы тоже неохотно разжались с мягким чмокающим звуком. Стон, вырвавшийся у него при потере контакта с ней, был непроизвольным, и он попытался скрыть его притворным звуком прочищения горла, приходя в себя. Он открыл глаза, смутно сосредоточившись на своей новой жене — Грейнджер... нет, Гермионе Малфой — которая неуверенно покачивалась. Ее глаза медленно открылись, они были остекленевшими, зрачки широко раскрылись. Блеск ее приоткрытых, слегка задыхающихся губ почти полностью исчез, и он подозревал, что, вероятно, перешел на его собственный, и несколько прядей волос теперь падали ей на лицо из-за его беспечного обращения с ней.

Она выглядела хорошо и основательно зацелованной, а виновником был он.

Драко ничего не мог с собой поделать, когда протянул руку, чтобы заправить ее непослушные локоны за ухо — в конце концов, он был за это в ответе.

Он также не мог избавиться от столь же быстро растущего страха, что преодолеть физический барьер с этой женщиной, возможно, будет не так сложно, как он думал…

* * *

Драко потягивал золотистую жидкость из своего бокала для шампанского, изо всех сил стараясь не пялиться на людей, толпящихся на импровизированной танцплощадке. В основном старался не смотреть на свою новую жену, когда она стояла и разговаривала с выжившим близнецом Уизли и его женой с краю танцевальной площадки, в то время как Поттер и Лонгботтом возились с какими-то ящиками у музыкального автомата Гермионы.

-Итак...

Драко повернул голову в сторону своего шафера, который поднял за него тост с помощью собственного бокала, как только привлек его внимание. Он раздраженно проворчал:

— Что тебе, Блейз?

Итальянец сделал большой глоток из своего бокала:

— О, ничего. Я просто не мог не заметить, что ты стоишь здесь, такой угрюмый, вместо того чтобы пригласить свою очаровательную жену на общепринятый первый танец.

— Во-первых, я не угрюмый. Во-вторых, здесь нет музыки. И в-третьих, я не танцую.

Блейз прислонился к столу, к которому они были ближе всего, подсчитывая, сколько раз Драко отводил взгляд от своей новоиспеченной жены и возвращался к ней только для того, чтобы снова отвести его с явным весельем.

— А как же традиции?

Драко пробормотал в край своего бокала, прежде чем сделать еще один глоток:

— Я думаю, мы только что нарушили все кровные традиции, пройдя через это...

— О, но Дрейки-пу, — ухмылка Блейза стала еще шире, когда его друга передернуло при упоминании старого и самого ненавистного прозвища от Панси, — Раньше ты был так помешан на своих обычаях, что случилось, что-то зашевелилось в твоих штанах? Когда Драко ответил лишь еще одним молчаливым глотком своего напитка, избегая его мрачного взгляда, Блейз наклонил голову и заговорил более серьезно. — Это был поцелуй?

Драко только прищурился, глядя на волшебника, и занялся тем, что допил остаток из своего бокала и направился за другим.

Блейз непринужденно прогуливался позади Драко, ожидая, пока тот возьмет еще один бокал, прежде чем взять его за плечо и отвести в приятное тенистое местечко за большим деревом во дворе, подальше от глаз большинства других гостей.

— Значит, это был поцелуй.

— Ты когда-нибудь перестанешь совать свой нос?

— Дай подумать, нет, — пожал он плечами, — Я имею в виду, это выглядело хорошо. Это выглядело очень хорошо. — Ухмылка Блейза была скорее плотоядной. — ОЧЕНЬ возбуждающе. Хорошо, что она была одета в платье и, вероятно, с невообразимым количеством слоев, которые, кажется всегда есть у этих женщин под такими вещами, иначе у нее могла бы случится стычка с малышом Драко. Этот поцелуй был обжигающим, приятель. Я думаю, что все женщины попадали от этого в обморок. Ну и все поклонники Грейнджер, теперь желают оторвать тебе яйца.

Драко открыто посмотрел на своего друга в ответ:

— Если ты никогда больше не будешь называть мой член "малыш Драко", я буду бесконечно благодарен тебе, Блейз. Это был просто поцелуй на церемонии, просто для вида, не более. Мне было абсолютно все равно, что кто-либо из ее друзей скажет или подумает обо всей этой треклятой истории. Я просто рад, что это, блядь, наконец-то закончилось. — Он очень старался не вспоминать, как податливо выгибалась перед ним ее спина, когда он был уверен, что она почувствовала нечто большее, чем просто твердые линии мышц, прижатые к ней. Он очень тихо пробормотал в свой стакан: — Там было не так уж много слоев...

Это было недостаточно тихо.

— Оу? — Его интерес мгновенно пробудился: — Поделись-ка! Ты почувствовал, что у нее о под одеждой? Я полагаю, это должна быть изящная вещица, учитывая, насколько облегающим выглядит это платье. Может быть, какое-нибудь модное нижнее белье. — Блейз подумал об этом про себя и покачал головой: — Нет, с Грейнджер это должно быть более практично. Наверное, просто какие-нибудь кружевные трусики.

Драко еще больше прищурился, глядя на смуглого мужчину, и от того, как небрежно он заговорил о ее нижнем белье, у него дернулся один глаз. Он не очень хорошо представлял, что у нее могло быть под платьем, и активно избегал размышлений об этом с тех пор, как ее первый вздох сорвался с ее языка и заставил что-то очень первобытное овладеть им, заставив его чуть было не потерять голову перед гостями. Мысль о том, что его друг так смело признается, что думает о трусиках его жены, инстинктивно заставила его волосы встать дыбом.

— ВОТ вы где!

Мысли блондина о том, чтобы слегка ударить своего друга в яремную вену, были прерваны восклицанием Джинни. Драко поприветствовал ее гримасой:

— Поттеретта.

— Хорек, — ответила она и схватила его за запястье, сверкнув глазами, когда он рефлекторно отдернул руку из зоны ее досягаемости. — Мы можем сделать это простым способом, а можем и трудным.

Драко приподнял бровь, увидев упрямую стойку "руки на бедрах", которая, вероятно, очень напоминала мать Уизли, хотя на ум приходила только знакомая брюнетка.

— Делать что? Смогу ли я хотя бы узнать, что ты пытаешься заставить меня сделать, прежде чем мы займемся этим в день моей свадьбы, Рыжеголовая?

— Серьезно? Ты что, такой тупой? Мы ждем, когда начнутся танцы, придурок. Как ты думаешь, почему Гарри и Невилл последние двадцать минут возились с этим демоническим приспособлением Гермионы?

Он пожал плечами:

— Им надоело потреблять бесплатную еду и напитки, за которые я заплатил?

Увидев ее раздражение и сложенные на груди руки, он закатил глаза и оттолкнулся от дерева. Чем скорее они закончат этот день, тем быстрее все вернется в норму. Хотя, чем быстрее продвигался этот день, тем отчетливее становились мысли о сегодняшней ночи и тем больше он думал о том, что выпил достаточно огневиски, чтобы оставить в его памяти неизгладимое черное пятно.

Джинни с удовлетворением наблюдала, как Драко, шаркая, пробирается обратно к толпе людей, по пути ставя свой пустой бокал на один из столиков. Она с покровительственным любопытством наблюдала за моментом, когда он снова занял место рядом с Гермионой. Эмоции брюнетки весь день то вспыхивали, то затихали по любому поводу, а затем сменились сильным мстительным гневом из-за ее кольца вплоть до конца церемонии, после которой Гермиона оттащила ее в сторону и забормотала бессвязные, полные паники слова о том, что только что произошло. Джинни была готова поддержать свою подругу в любой возможности проучить идиота Малфоя, но после того, как брюнетка сама описала неожиданный взрыв страсти, который она и все собравшиеся наблюдали, она немного смутилась.

Джинни полностью не доверяла Малфою, хотя при случае — на самом деле, в самый последний раз — он высказал несколько хороших замечаний и поделился менее чем эгоистичным мнением о ее лучшей подруге. У нее не было иллюзий относительно того, что этот мужчина полностью чист и свободен от своих манипуляций и корыстных замыслов, но за последние несколько дней блондин все чаще и чаще проявлял себя таким образом, который на самом деле не вписывался в рамки, к которым она относила его ранее.

Дело в том, что Гермиона теперь застряла с ним на всю оставшуюся жизнь, и так или иначе ей придется иметь с ним дело. Хотя Джинни никогда не видела, чтобы кто-то мог контролировать эмоции ведьмы — позитивные или негативные — с такой легкостью, как Драко, в последнее время этот человек прилагал значительные усилия, чтобы поддерживать их на высоком уровне, насколько это было возможно. Это, вкупе с тем, как брюнетка была взволнована тем, как он ее поцеловал, не говоря уже о некоторых других интересных встречах, о которых Гермиона забыла сообщить ей ранее, Джинни подозревали, что в этом соглашении было нечто большее, чем кто-либо из них мог предположить поначалу.

Рыжеволосая вздохнула, думая о своей подруге. Она хотела для нее только самого лучшего, каким бы оно ни было. Джинни доверяла Драко не больше, чем могла бы ему довериться, но она также уже довольно давно не видела, чтобы женщина так сильно улыбалась, даже несмотря на то, что с тех пор, как этот закон увидел свет, она была свидетелем множества далеко не самых счастливых моментов. Ведьма сделает все возможное, чтобы Гермиона снова встала на ноги, начала бегать и улыбаться, даже если для этого придется помочь ей справиться с тем, что происходило между двумя самыми упрямыми личностями, которых она когда-либо знала.

Джинни услышала тихое покашливание рядом с собой, привлекшее ее внимание. Когда она увидела Блейза Забини, все еще небрежно прислонившегося к дереву в тени, потягивающего шампанское и смотрящего на нее с очаровательной улыбкой, она закатила глаза.

— На что смотришь, Забини?

— Добрый день, лапуля. — Он сладко промурлыкал: — Просто любуюсь видом вблизи. Не каждый день лично удается увидеть мягкую сторону знаменитого охотника из Холихедских гарпий.

Рыжая фыркнула и направилась обратно к остальной группе гостей:

— Придурок. Как насчет того, чтобы пойти полюбоваться своей женой?

Блейз усмехнулся и действительно быстро осмотрел территорию, чтобы найти знакомые яркие цвета ее сарафана, и нисколько не удивился, увидев ее сидящей возле одной из клеток с бабочками, поджав под себя ноги, с несколькими насекомыми, уютно дремлющими в волосах женщины и на ее платье. Он покорно направился к ней на ее лужайку, все время мягко улыбаясь очаровательной причудливости своей ведьмы.

— Итак, великий Малфой появляется снова, — Гермиона изо всех сил старалась небрежно пошутить по поводу того, что он присоединился к ней, но в глубине души, казалось, у нее были другие планы. Ее обычно ровное сердцебиение прервалось, когда она увидела, что он приближается, а впоследствии ускорилось прямо пропорционально тому, насколько близко он приближался к ней.

Плечи Драко поднялись и опустились в элегантном пожатии:

— Я подумал, что нужно дать тебе немного времени... немного расслабиться и поболтать. — При виде растущего румянца на ее щеках бровь Драко изогнулась вместе с уголком рта, и он указал на Уизли который стоял у нее за спиной: — С твоими друзьями.

Румянец Гермионы стал еще ярче, когда она поняла, что прервала разговор со своими гостями на полуслове.

— ой! Простите, Джордж, Анджелина, вы, конечно, помните Малфоя. Она повернулась обратно к светловолосому волшебнику, который все еще ухмылялся ей своей ослепительной улыбкой: — Малфой, это...

— Уизли и Уизли? — Он ухмыльнулся, заметив взгляд, который бросила на него Гермиона. Драко был слегка удивлен, когда высокий рыжеволосый мужчина протянул ему руку для надлежащего пожатия и произнес "поздравляю", в котором не было явной злобы. Следующей была его жена, протягивающая ему руку, и он был гораздо больше удивлен силой вложенной ею в пожатие руки, настолько привыкший к более вялому действию, с которым большинство женщин могли бы обратится, если бы вообще потрудились пожать руку. Он нахмурил брови и наклонил голову, когда она, наконец, щелкнула в его памяти: — Джонсон?

Уголки губ темноволосой женщины приподнялись:

— В первый раз ты не ошибся. — Она убрала руку и показала ему кольцо на пальце: — Но да, это я. Много времени прошло, не так ли? Припоминаю, что последний раз видела тебя на поле в тот год, когда Пьюси сбил тебя бладжером.

Глаза Гермионы округлились, переводя взгляд с женщины на Драко. Она совершенно забыла, что он, вероятно, очень хорошо помнил двух Уизли со времен учебы, хотя их соперничество в Квиддиче имело совершенно иную динамику, чем их собственные сражения в школьных коридорах.

Драко фыркнул, почесывая висок, изящно уводя разговор в сторону и зарабатывая удивленный взгляд жены за пассивный ход.

— Вам всем реально так нравится вспоминать эту игру?

-Только потому, что это чертовски любопытно, — прямо сказал Джордж с ухмылкой на лице. — Есть ли какие-нибудь догадки о мотивах, почему он так сделал?

— Джордж! — Анджелина толкнула его локтем в бок, послав ему строгий взгляд и взглянув на Гермиону, затем снова на Драко, — Не обращай на него внимания. Ты не обязан отвечать на это. — Она слегка кивнула головой в сторону его новой жены и снова заговорила, понизив голос: — Ты не должен отвечать.

Драко моргнул, глядя на нее, затем на Гермиону, видя, что она вопросительно смотрит на него. Он вспомнил, как Гермиона уже задавала ему тот же вопрос в менее деликатных выражениях, и, очевидно, сейчас делала то же самое. Ее карие глаза были настороженными, чуть напряженными, как будто она ожидала неприятного ответа на вопрос, если он вообще решит на него ответить. Мягкая и обтекаемая полуправда привычно вертелась на кончике его языка, из желания соблюсти приличия и прочее, но чем дольше он позволял себе встречаться с ней взглядом, тем меньше был склонен сохранять подобные умозаключения. Мужчина вздохнул про себя, не прошло и дня, как он был женат, а эта ведьма уже все портила.

— Ни малейших, Уизли, — пожал плечами Драко, — жаль разочаровывать. Я не такой засранец, чтобы спать с чужой ведьмой. Он просто разозлился, потому что она пожаловалась на его явную неудачу в постели и выдала желаемое за действительное, крича о том, что он должен быть более искусным любовником, вроде меня. Она, конечно, просто опиралась на слухи о моих талантах.

— Так это правда? — Вопрос сорвался с губ Анджелины прежде, чем она успела его остановить, ее муж бросил на нее удивленный взгляд. Она выглядела немного смущенной, но не взяла свои слова обратно, лицо светилось любопытством.

Драко ухмыльнулся, положительно промурлыкав в ответ:

— Да, так и было, каждое слово правда.

Джордж и Анджелина захохотали.

Гермиона сморщила нос от безвкусного юмора в стиле "ниже пояса" и, к счастью, была спасена звонком — вроде того.

Раздался громкий гул, перекрывающий болтовню небольшой массы присутствующих гостей. Шум разговоров стих, все взгляды обратились к Гарри Поттеру, который неловко возился с микрофоном и кабелем. Шум продолжался еще несколько секунд, прежде чем прекратился и вскоре сменился голосом Гарри.

— А, всем привет. От имени Гермионы и Малф... э-э-э... Драко, я хотел бы поблагодарить вас всех за то, что нашли время прийти. Гермиона также просила, чтобы я передал особую благодарность миссис Малфой — о, то есть Нарциссе... Поскольку, знаете, теперь две миссис Малфой, — Гарри сделал паузу, поморщившись. Он ненавидел любые публичные выступления и никогда особо не имел к ним призвания. У Гермионы это получалось намного лучше. Он прочистил горло и начал снова: — В любом случае, давайте передадим наши самые искрении благодарности Нарциссе Малфой за то, что она все так великолепно организовала.

Раздались непременные аплодисменты, старшая миссис Малфой мило покраснела, стоя возле столика с закусками рядом со своим мужем. К его чести, он не сильно хмурился — на самом деле ему удавалось сохранять этот "не совсем угрюмый" вид на протяжении всей церемонии. Нарцисса слегка помахала толпе и покачала головой, вежливо отвлекая внимание от себя, хотя было заметно что внимание к ее персоне доставляло ей удовольствие.

В разгар представления она действительно заметила Гермиону, которая слегка улыбалась ей, застенчиво и неуверенно, но даже на таком расстоянии она могла понять стоящую за этим искренность. Нарцисса мягко, ободряюще кивнула ей, видя, как напряжение покидает девичьи плечи. Негромкий шум слева привлек ее внимание. Женщина похлопала мужа по руке и демонстративно проигнорировала неодобрительный взгляд, который он бросил на нее при общении с девушкой:

— Теперь она Малфой, Люциус. Серьёзно, тебе лучше привыкнуть к этому.

— Ничего подобного, — усмехнулся он. — Закон или нет, это все равно издевательство. Возможно, я не смог это пресечь, но это не означает, что я буду поощрять такое поведение.

Если бы она была кем угодно, только не глубокоуважаемой миссис Малфой, она бы закатила глаза. Вместо этого она просто покорно кивнула, снова погладив его по руке.

— Конечно, дорогой. Она просияла и указала на танцпол: — А теперь тихо!

Гарри лукаво улыбнулся толпе.

— Что ж, и жених, и невеста вежливо попросили меня не произносить речь, — он пожал плечами и ухмыльнулся в ответ на смешки. — Это даже к лучшему, ведь я не силен в таких вещах. Поэтому вместо того, чтобы слушать мою болтовню, перейдем сразу к делу. Просим пройти наших молодожен на танцпол для их совместного первого танца в качестве мужа и жены.

Гарри оглянулся и махнул Невиллу рукой. Увидев, что мужчина в первый раз никак не отреагировал, он прошипел его имя, пока не привлек его внимание. Невилл смущенно улыбнулся и поспешил к стереосистеме, чтобы нажать кнопку воспроизведения на проигрывателе дисков.

Мягкое звучание клавиш фортепьяно донеслось из удачно расположенных динамиков, и Гермиона сразу узнала песню. Эту... ЭТУ песню, они выбрали для их первого танца? Чувство смущения затопило ее. Это был один из ее самых любимых музыкальных исполнителей, Гарри был очень хорошо осведомлен об этом, хотя у него не было никакого интереса к исполнителю, поэтому он не был знаком с песнями. Она понятия не имела, как он пришел к такому выводу, когда она дала ему очень конкретные инструкции о том, как выбрать что-то подходящее для нее и Драко в их ситуации. Ее румянец, казалось, только усилился, когда она поймала взгляд Драко, который смотрел на нее, подавляя ухмылку, грозившую расползтись по его лицу.

I’ve been alone with you

Inside my mind

And in my dreams I’ve kissed your lips

A thousand times

— Ого... ты что-то пытаешься мне сказать, любимая?

Гермиона была красной как свекла, когда Драко повел ее на танцпол. Он взял одну ее руку в свою, а другой ее рукой обвил свою шею, переходя на незатейливый медленный шаг. Она моргнула, глядя на него широко раскрытыми от ужаса глазами, когда текст и плавные джазовые ноты песни наполнили воздух, создавая самую унизительную, романтическую сцену.

-Я убью их.

I sometimes see you

Pass outside my door

Hello!

Is it me you’re looking for?

Драко посмеивался, с легкостью направляя ее отточенными движениями, его рука удобно располагалась на ее талии. Он посмотрел на нее сверху вниз, ее взгляд был направлен куда угодно, но только не на его лицо, хотя он мог сказать, что ее щеки все еще пылали ярко-розовым румянцем.

— Очень... интересный выбор песни. Не так хороша, как наша музыка, но вполне сносно.

Гермиона фыркнула. Возможно, песня была не самой удачной, но все равно это был один из ее любимых маггловских исполнителей.

— Хочу заметить, к твоему сведению, это очень талантливый исполнитель. Популярен во всем мире!

Она подняла взгляд вверх, замерев, когда встретилась с его серыми глазами. Они снова приобрели тот темный оттенок, переливаясь серебром всякий раз, когда на них падал свет. В последнее время она все чаще замечала этот пристальный взгляд. Гермиона очень живо вспомнила последний раз, как раз перед тем, как он наклонился, чтобы поцеловать ее... сразу после того, как он подарил ей кольцо с той ужасной надписью.

Она снова фыркнула, вспомнив свое прежнее недовольство, цепляясь за это чувство изо всех сил — эта эмоция была безопасной.

— Ты засранец, знаешь об этом?

I can see it in your eyes

I can see it in your smile

You’re all I’ve ever wanted

And my arms are open wide

Взгляд Драко просветлел, и он недоверчиво посмотрел на нее прямо перед тем, как закружить ее в такт музыке. Когда она снова оказалась в его объятиях, плавно шагая вместе с ним, он выжидающе посмотрел на нее.

— Ох? В чем я провинился на этот раз?

— В чем провинился?! — Губы Гермионы сжались в тонкую линию, ее взгляд был прикован к его лицу. — Ты уже забыл об отвратительной фразе, которую написал на моем обручальном кольце?

Блондину хватило порядочности выглядеть несколько пристыженным

— Ах. Это.

— Да. ЭТО.

— Послушай, давай забудем об этом до конца сегодняшнего дня, хорошо?

Она выглядела еще более обескураженной этим заявлением.

— Скажите пожалуйста, чем, по-твоему, я должна быть больше возмущена: оскорблением на моем обручальном кольце, или тем фактом, что ты банально забыл об этом, пока я тебе не напомнила? — Гермиона отвернулась от него, задрав нос, продолжая автоматически двигаться в такт музыке, но замолчав несколько мгновений.

‘cause you know just what to say

And you know just what to do

And I want to tell you so much

I love you

Драко смущенно откашлялся, полностью ожидая, что она снова обрушит на него свой гнев, все еще привыкая к тому, как его отвлекают различные оттенки ее глаз и глубина взгляда. Если бы он сделал выводы из своего прошлого опыта, то понял бы, чем сильнее были ее эмоции, тем больше этих золотистых искорок всплывало на поверхность ее радужек. Иногда он ловил себя на мысли, что задается вопросом, не было ли это проявлением ее магии, но чаще всего он просто размышлял о том, что он мог бы сказать или сделать, чтобы их появилось больше, полностью очарованный их присутствием.

— Мы можем изменить его позже, — неуверенно предложил он, наблюдая, как ее гнев слегка утихал прямо у него на глазах.

— Прекрасно — Огрызнулась она, поворачивая голову, затем мгновение спустя произнесла: — Ладно. Спасибо. — Гермиона с горечью обдумывала следующие слова, но чувствовала себя обязанной произнести их, — Мы можем изменить и твое... если хочешь.

До этого момента он почти забыл, что она поменяла надпись на его кольце, разум был занят множеством других мыслей.

— Насчет этого... — Драко замолчал, пока она снова не подняла на него взгляд.

— Что?

— Откуда ты знала, что твое будет таким же? Оно могло быть каким угодно.

— Умоляю, — фыркнула она, — я слишком хорошо тебя знаю, Малфой. Никаким другим оно и быть не могло.

Комментарий поразил его.

Даже сильнее, чем он ожидал.

I long to see the sunlight in your hair

And tell you time and time again

How much I care

Sometimes I feel my heart will overflow

Она была права, Гермиона действительно знала его очень хорошо, то был побочный эффект взросления и длительной совместной работы, по воле которой они были вынуждены общаться. Но не это его задело. Дело было скорее в том, что она ожидала от него какого-то подвоха: что он будет противным, гадким мерзавцем, в чем-то столь значимом и важном для нее, как это.

И он не подвел.

Эта мысль заставила его нахмуриться. Возможно, не так уж сильно он старался преуспеть в этом новом меняющемся мире, как ему изначально казалось.

Он купил ей прекрасное платье.

Он оплатил столь экстравагантную свадьбу, о которой она мечтала.

Он даже позволил ей пригласить ВСЕХ Уизли, даже если не все из них смогли прийти.

И принимая все это во внимание, он все равно пропустил мимо ушей один из наиболее важных пунктов обсуждения — речь шла о треклятом контракте, провались он сквозь землю, — потому что хотел быть умным и язвительным.

“Отличная работа, приятель. Ты та еще задница.”

Hello!

I’ve just got to let you know

‘cause I wonder where you are

And I wonder what you do

Драко подумал о новой надписи на своем кольце и ее значении. Добродетель может процветать только среди равных.

Are you somewhere feeling lonely?

Or is someone loving you?

Tell me how to win your heart

For I haven’t got a clue

But let me start by saying I love you

Возможно, в этом было что-то общее с мыслью о нарушении определенных традиций…

— Как тебе это удалось?

— Что? — Гермиона подняла на него усталый и рассеянный взгляд, ее мысли, очевидно, были где угодно, только не с ним.

— В последний раз, когда я подходил к спальне, ты была поглощена, насколько я помню со слов Рыжей ”Это охренеть какой долгий блять процесс, так что оставь нас в покое, Хорек". — Ее уголки губ слегка приподнялись и это заставило свинцовую тяжесть в его животе ослабнуть. — Так как же тебе удалось его изменить и вернуть обратно к церемонии?

Гермиона просияла от этого вопроса. Как бы она ни старалась упрямится и оставаться серьезной, у нее была особая слабость объяснять свою сообразительность.

— После того, как Луна принесла его и после того, как я наконец перестала скрипеть зубами и размышлять о том, насколько ужасными будут последствия в юридическом плане, если я спущусь вниз, и попытаюсь прикончить своего будущего мужа в день свадьбы — я отправила Джинни к своему другу.

— Ты знакома с ювелиром?

Она усмехнулась в ответ на недоверчивый взгляд Драко.

— Конечно, знакома. Вообще-то я чертовски знаменита! — Он усмехнулся хитрому взгляду, который она бросила на него. — На самом деле, это из-за работы со всеми этими проклятыми украшениями, которые всплывали в последние несколько месяцев. Оливер очень помог мне разобраться в тонкостях конструкции ювелирных изделий, которые я исследую и, в конце концов, я надеюсь, что смогу разобраться. Это значительно упростило поиск новых зацепок на артефактах, на тех, что авроры доставляют мне для проверки, что-то вроде знака или подписи чародея, чтобы попытаться идентифицировать преступника… — Гермиона нахмурилась, думая о своей работе. — К сожалению, я все еще не смогла продвинуться в этом деле. Видишь ли, он или она либо очень умный, либо просто очень странный. Нет определенной схемы, по которой он закреплял заклинания, даже если они, очевидно, принадлежат одному и тому же человеку…

— Грейнджер, мы не на работе. Мне не нужна диссертация.

Гермиона взглянула на него и покраснела:

— Извини. В любом случае... да. Я знаю ювелира по работе. К счастью, он мой друг, и его тоже очень интересуют деньги.

Это было интересно.

— Сколько же тебе пришлось ему заплатить, чтобы заставить его выполнить эту работу в столь сжатые сроки?

Она снова отвела взгляд.

Драко нахмурился. Он не был уверен, что хуже: осознание того, что он упустил шанс не быть мерзавцем, или осознание того, что его упрямой жене пришлось расплачиваться за это по счетам. Он переместил ее руки так, чтобы они обе свободно лежали у него на плечах, заправляя еще одну выбившуюся прядь волос ей за ухо своей освободившейся рукой, прежде чем положить их обе на изгиб ее бедер.

— Я возмещу тебе все, что тебе пришлось ему заплатить.

Рот Гермионы приоткрылся в форме маленькой буквы “О”, она совсем не ожидала такого предложения, хотя достаточно быстро пришла в себя. Она покачала головой:

— Я бы не стала беспокоиться об этом. Не то чтобы я совсем бедная. — Она ухмыльнулась, — Особенно сейчас, ха?

Шутка застала его врасплох, его смущенный взгляд заставил ее ухмылку стать шире. Драко рассмеялся:

— Да, полагаю, точно не сейчас.

Hello!

Is it me you’re looking for?

‘cause I wonder where you are

And I wonder what you do

Музыка продолжала свое драматическое действо, сладкие звуки баллады плавно нарастали и затихали. Драко позволил тишине повиснуть между ними, на этот раз гораздо менее напряженной, чем любая из предыдущих. В ее присутствии он нашел время еще раз осмотреть свою невесту.

С каждой минутой волосы Гермионы все больше и больше выбивались из прически, не поддаваясь укрощению, с таким же пылким нравом, как у их обладательницы. Бабочки, которые раньше прятали ее заколку, давно проснулись и нашли более удобные места для отдыха, чем в ее волосах. Не могло пройти и двух часов с момента окончания их церемонии, если это так, он уже мог видеть, как редкий макияж стерся или смазался из-за легкого отблеска пота от пребывания под послеполуденным солнцем.

В партитуре у Драко было еще несколько возможностей изящно закружить ее, и он воспользовался каждой из них. Ноги Гермионы скользили по танцполу идеально, всегда идеально, каждый раз, когда она возвращалась в круг его объятий, ее улыбка становилась немного шире. Он поделился с ней своей собственной полуулыбкой.

Are you somewhere feeling lonely?

Or is someone loving you?

Tell me how to win your heart

For I haven’t got a clue

But let me start by saying I love you

С каждым скользящим шагом, с каждым взмахом ее юбок, кружащихся вокруг ног, с каждой вспышкой цвета, оттеняемой драгоценными камнями на ее платье, с каждой новой вспышкой золота, оживающей, когда она подходила достаточно близко, чтобы он мог разглядеть... Он просто не мог отделаться от этого слова, которое постоянно приходило на ум.

Безупречно.

Музыка стихла, и они завершили свое медленное путешествие по танцполу. Зрители одарили их короткими аплодисментами, а затем другие пары начали заполнять танцпол. Невилл бросился к стереосистеме, чтобы нажать несколько кнопок и включить более непринужденный саундтрек для остальных.

Руки Гермионы были свободно сложены на шее Драко. Она улыбнулась ему, несмотря на все возможные проблемы, которые возникали в течение дня, она была на удивление довольна тем, как все обернулось. Впереди был еще вечер, но она изо всех сил старалась пока не тревожиться по этому поводу. Вместо этого она попыталась насладиться тем, чем могла, прежде чем столкнуться с той частью событий. Хотя, глядя на его лицо, отмечая непринужденный изгиб его губ, как будто они были здесь единственными, она почувствовала, что ее тревога по поводу предстоящей ночи слабеет.

— Спасибо тебе…за все, что ты сделал, чтобы это осуществить. Даже если ты был мерзавцем в начале... ты преодолел, по крайней мере, половину пути.

Драко усмехнулся и провел большим пальцем по ее скуле, прежде чем игриво постучать ее по подбородку:

— Я понял тебя, Грейнджер, не стоит благодарности.

П/п — Lionel Richie — Hello. Песня, играющая во время танца Гермионы и Драко.

* * *

Как и во многие другие дни, готовясь к предстоящему, Гермиона стояла в ванной, внимательно разглядывая себя, прежде чем отважиться выйти в спальню.

Только сегодня все было не так, как в любое другое утро. На самом деле, это было никакое не утро.

Сегодня был вечер ее первой брачной ночи.

Все гости разошлись, последний ушел пару часов назад. Дальнейшее время между ними прошло очень неловко теперь, когда в доме больше никого не осталось, кто мог бы отвлечь их от их следующего обязательства и от будущих перемен в их отношениях, произошедших между ними ранее в этот же день. Они доедали оставшиеся с приема закуски так медленно, как только могли, прежде чем она, не выдержала, предложила им “пойти дальше и побыстрее покончить с этим”.

Она не была взволнована. О нет, на самом деле она была в ужасе. Это был день, для которого она берегла себя столько, сколько себя помнила. Добродетели и ценности, привитые родителями, не были присущи ей во всем, но, по крайней мере, в этом они соблюдались. Ранее Гермиона чуть не дрогнула перед неуклюжими действиями Рона, но ее целомудрие победило, а их отношения, в конце концов, сошли на нет.

Не то чтобы он был несдержанным и грубым парнем в этом плане, но его легкомыслие и отношение к этому всегда вызывали напряжение между ними и в конечном итоге стали последней каплей. Дело было даже не в том, что он так мало замечал или не понимал значения, которое она придавала таким вещам, а в том, что он так мало понимал и не вникал в ценность, которую она придавала большинству вещей; и все они стали точками соприкосновения.

Ссоры и разногласия Гермионы с Роном, когда они были просто друзьями, как правило, были гораздо более милыми до того, как они начали по-настоящему встречаться. Известность очень быстро стала утомительной — для них обоих. В то время как Рон просто хотел немного погреться в лучах своей послевоенной славы, Гермиона пыталась внушить ему важность возвращения в школу для завершения официального образования, чтобы он мог продолжать работать и после окончания войны. Ни один из них не мог прийти к согласию или компромиссу практически ни по какому вопросу, и им обоим, вероятно, слишком понравился год, проведенный ею в Хогвартсе.

Все еще глядя на себя в зеркало, она вздохнула, проводя ладонями по рукам. Ей всегда казалось, что ее шрамы были намного заметнее, когда она была обнажена. Кончиками пальцев она провела вниз по внешней стороне своей руки, ощущая каждый маленький бугорок естественно или магически сросшейся плоти. Она нервно провела подушечкой большого пальца по внутренней стороне левого предплечья.

Целители сотворили чудеса, их уже почти не было видно, едва можно было сказать, что когда-то на ее плоти было выжжено очень злое, дикое слово самым отвратительным и порочным клинком, так похожим на свою владелицу. Вы действительно могли бы сказать, что они когда-либо были, только если бы активно искали их там. Гермиона знала это, но иногда шрамы казались такими огромными и уродливыми, что ей приходилось дотрагиваться до них, чтобы убедиться, что они все еще легкие и незаметные, особенно когда все взгляды были устремлены на нее.

Когда она стояла там в самом смелом нижнем белье, которое Джинни смогла уговорить ее купить, снова и снова проводя руками по своей коже, Гермиона тяжело вздохнула. Она не была похожа на представления о совершенстве и элегантности, которые все еще преследовали Драко, несмотря на его репутацию. Она не была изысканной чистокровной ведьмой или даже кем-то, кого можно было бы принять за благородного человека. Она была просто Гермионой, покрытой шрамами, потрепанной и измученной реальностью мира за пределами красивых стен, чаепитий и светских раутов. Она была просто Гермионой, порождением войны.

— Грейнджер.

Стук в дверь испугал ее, и она уронила свою палочку со стойки. Гермиона запинаясь пробормотала, стараясь как можно энергичнее смахнуть румянец со своего лица:

— М-минутку. Пожалуйста, еще минутку.

Наклонившись, чтобы поднять деревяшку, Гермиона глубоко втянула воздух, позволяя ему проникнуть в ее тело настолько глубоко, насколько это было возможно, прежде чем снова выдохнуть. Она почувствовала себя лишь немного более спокойной. Еще один вдох, бормотание, взмах палочкой над животом, и она приказала себе быть готовой. Положив палочку обратно на стойку, Гермиона расправила плечи и направилась к выходу из ванной.

Драко сидел на краю их кровати, все еще одетый в свои брюки и парадную рубашку с церемонии, однако рукава его были закатаны, а ворот рубашки расстегнут. Он сидел, опершись локтями о колени, выпрямившись при звуке поворачивающейся дверной ручки, рефлекторно потянувшись, чтобы закатать рукава обратно в ее присутствии. Его действия замедлились, когда он увидел ее смущенную фигурку, выходящую из их общей ванной комнаты.

Сначала ее голова показалась из-за края двери, локоны, давно избавленные от сложной заколки, просто спадали по спине и плечам пышными, слегка пружинящими завитками. Гермиона быстро отыскали его глазами и так же быстро отвела их в сторону, темно-красный румянец залил ее нос и щеки, где, как он знал, у нее была мелкая россыпь веснушек.

Он увидел, как ее пальцы ухватились за дверь, отодвигая ее в сторону, и в поле зрения появилась длинная линия обнаженной ноги, затем другая. Упругие бедра скрывались под кружевным краем атласной комбинации, которая, как ему показалось, на самом деле была длиннее, чем тот халат, в котором он застал ее на прошлой неделе; хотя крошечный разрез сбоку позволял мельком увидеть изгиб задней части ее ноги, и изящно округлые ягодицы — прежний халат не доставлял такого удовольствия. Комбинация струилась по ее фигуре подобно влаге, выпуклости ее груди, заключенные в треугольнички, обтянутые атласом и кружевом, создавали восхитительную волну при каждом ее нерешительном вдохе. Руки Гермионы потянулись к подолу сорочки, смущенно теребя его, как будто она собиралась прикрыться еще больше. Конечно, это только помогло стянуть вырез ниже и позволить Драко хорошо разглядеть округлости ее грудей.

Драко сглотнул, сдерживаясь, чтобы не облизнуть губы при виде ее. Скромная картина, на которой она стояла там, одергивая подол и ступая кончиками пальцев по ковру, заливаясь темно-красным румянцем, окрасившим все, что он мог рассмотреть, — ее грудь, шею и лицо, — заставила его на несколько долгих секунд отключиться. Прежде чем она вышла из ванной, он перебирал варианты и строил планы, как сделать это максимально непринужденным для нее — для них обоих — насколько это вообще возможно, но как только она появилась, большая часть его кровообращения переключилась в сторону снабжения другой головы.

— Грейнджер, — ее имя прозвучало серьезнее, чем предполагалось. Он чуть было не встал ей навстречу, но передумал, — Ты выглядишь... э-э... то есть, ты, ты хорошо выглядишь.

Гермиона восприняла его заикание по-другому, ее плечи ссутулились, одна рука прижалась к животу, чтобы протереть другую.

— Да, что ж... спасибо, — она сфокусировала свой взгляд на точке где-то у его ног, немного нахмурившись, когда поняла, насколько меньше одежды на ней, чем на нем. — Я полагаю, нам следует… знаешь... Перейти к делу.

Драко предвидел ее боязливость и нежелание, этого следовало ожидать, ведь это был ее первый раз и все такое. Однако он не ожидал, насколько вспотеют его собственные ладони, когда он увидит ее там. Она выглядела совершенно беззащитной и, должно быть, чувствовала это по тому, как она все еще едва поднимала глаза и едва ли сделала несколько шагов вглубь комнаты. Хотя шутки с Уизли на танцполе были несколько грубоватыми, это высказывание не было неправдой. Драко всегда находил время, чтобы извлечь максимум пользы из встреч с женщинами, которых он на самом деле предпочитал для постели, и, видя, что ей так некомфортно, он разбудил свои старые инстинкты. Если бы он просто представил ее как еще одну из тех женщин, с ним все было бы в порядке. Я здесь только для того, чтобы выполнить поставленную задачу. Во всяком случае, так он себе внушал.

Тогда он все-таки встал, найдя все мужество и обаяние в тайнике своего сознания, которые он спрятал после того, как во второй раз ушел из школы. Драко начал расстегивать рубашку, методично отстегивая каждую пуговицу, когда услышал удивленный возглас Гермионы с порога. Он моргнул, и ее глаза, наконец, снова остановились на нем, огромные и трепещущие от страха, ее лицо помрачнело на несколько оттенков, и она заерзала, казалось, ища, чем бы занять руки.

Драко приподнял бровь и одернул свою все еще наполовину застегнутую рубашку:

-Ты бы предпочла...?

Голова Гермионы мотнулась так сильно, что у нее закружилась голова. Она выпалила так много слов, прежде чем смогла сложить их в связное предложение.

— Нет! Я имею в виду… Я не. Но, на самом деле, я хотел сказать, что...

Она снова тряхнула головой, потирая лицо после того, как прикусила язык, запинаясь в собственных словах. Сделав глубокий вдох, Гермиона снова открыла глаза и обнаружила, что Драко переместился и теперь был совсем близко. Она ахнула, оказавшись от него на расстоянии вытянутой руки, и сглотнула, встретив его серьезный взгляд. Она ожидала, что это будет наполнено смехом, иронией, поддразниванием стыдливой краснеющей девственницы, но все, что она увидела там, было непоколебимое терпение... и если она хоть что-нибудь понимала в том, как он смотрел на нее перед тем, как поцеловать до беспамятства у алтаря, то это было нечто другое.

Ведьма нахмурилась, нижняя губа дрожала от волнения:

— Я не уверена, что смогу это сделать, Малфой.

Драко кивнул и одарил ее ухмылкой.

— Я знаю, — мягко сказал он. — Я бы хотел сказать, что тебе не нужно этого делать, — он пожал плечами, — Но мы оба знаем истину.

Гермиона вздохнула, теребя свои руки и ковыряя ногти, снова отведя взгляд в сторону.

— Да. Ты прав. Это... скверная ситуация, в которой мы оказались, но ты прав. Мы оба здесь взрослые люди. Мы можем это сделать…Я справлюсь с этим.

Драко слушал ее взволнованный лепет и произнесенные вслух оправдания, двигаясь поближе к ее личному пространству, но пока не нарушая его. Движение заставило ее поднять голову, и он увидел, что она наблюдает за ним, когда он присел на край ближайшего комода. После недолгого изучения ее, он прочистил горло и заговорил снова:

— У меня есть к тебе предложение.

Она недоверчиво посмотрела на него из-за такой формулировки, заставив его ухмыльнуться.

— Серьезно?

Усмехнувшись, Драко покачал головой:

— А теперь выслушай меня. — Блондин подождал, пока не удостоверился, что она полностью уделяет ему свое внимание, прежде чем продолжить. — Сегодня вечером, в этой комнате, — он обвел рукой их обоих, указывая на их спальню, — что бы здесь ни случилось, что бы здесь ни было сказано, все, что угодно, останется здесь.

Гермиона усмехнулась:

— Ну, я думаю, это должно быть очевидно...

— Нет, — сказал он строго, но не грубо, — Я серьезно. Все, что я скажу тебе или ты скажешь мне, что бы мы ни делали. Никто об этом не услышит. Я не заговорю с тобой об этом, даже между нами, а ты не заговаривай об этом со мной. Не болтай со своими подружками о том, как здорово я поработал...

Она фыркнула, но усмехнулась:

— Или ты Блейзу...

— или я Блейзу, — уступил он, довольный тем, что ее тревога немного поутихла. Он колебался, следующие слова давались ему с трудом, но он произнес их превосходно: -Ты можешь... забыть об этом, если хочешь, после сегодняшнего вечера. Я не обижусь.

Гермиона услышала перемену в его тоне. Это было едва заметно, но она все равно заметила это. Если посмотреть на него со стороны, вы бы вообще не смогли определить перемену в его манерах. Она прищурилась, пытаясь определить, что он скрывает от нее за этим тщательно сформулированным предложением.

— Забыть о том, что мы собираемся здесь сделать? — Вопрос был скептическим — вопрос в вопросе.

Мужчина одарил ее ослепительной улыбкой.

— Если только ты не предпочтешь этого не делать, — пошутил он, хотя ему не доставало уверенности.

Гермиона скользнула по нему взглядом, отметив его в основном расслабленную позу у комода. На нем все еще были брюки, а рубашка была расстегнута лишь наполовину, открывая ей дразнящий вид на подтянутую и почти лишенную волос грудь. Его ноги были скрещены в лодыжках, и он поддерживал себя руками с обеих сторон, но помимо напряжения в плечах при легком усилии выпрямиться, там было другое напряжение, и оно проявлялось в уголках его глаз и кривоватой ухмылке.

Взглянув на свои руки еще раз, черпая энергию из последних сил, Гермиона кивнула.

— Все, что случится сегодня вечером в этой комнате, останется в этой комнате.

Она не могла видеть, как он дрогнул при этом одобрении, но все равно скрыл свое удивление, сделав эффектное движение, чтобы встать на ноги.

— Хорошо. Тогда это должно стать немного легче... для тебя, конечно.

Гермиона кивнула:

— Верно. Итак. Возможно, нам следует… нам следует начать с того, чтобы узнать друг друга немного лучше, прежде чем мы... перейдем прямо к делу? — Она снова начала возиться со своей комбинацией, дергая за кружевную окантовку тут и там, как будто пытаясь сделать ее длиннее: — Я знаю, что мы знаем немного... ну... на самом деле довольно много, но... ЭЙ! М-Малфой! Опусти меня!

Он слушал, как она заговорила, всего три или четыре секунды, но почти сразу же отвлекся на то, как она продолжала теребить эту адскую ночнушку. Хотя предположение о том, что эта ночь останется черным пятном в их воспоминаниях, и то, что она согласилась, было ударом по его самолюбию, но дало ему шанс провести относительно свободный от последствий вечер — по крайней мере, так он собирался на это смотреть. Рассматривая все это с другой точки зрения и притворяясь, что это была одна из интрижек, которую ему больше никогда не придется испытать после того, как дело будет сделано, он слишком поспешно вернул себе прежнюю уверенность.

Со вновь обретенной самоуверенностью Драко взвалил ведьму себе на плечо и за несколько широких шагов отнес ее к их кровати.

— Прости, любимая, но болтать всю ночь напролет, пока моя жена стоит там в одних трусиках, — это то, чего даже такой джентльмен, как я, не может допустить. — Он усадил ее на середину матраса и управлял ею с мягкой улыбкой, уперев руки в бока.

Сначала Гермиона посмотрела на него своим обычным яростным взглядом из-за такого бесцеремонного обращения, но то, что он стоял там в типичной позе супергероя, заставило ее улыбнуться.

— На мне не только трусики, Малфой, — дерзко заметила она и обнаружила, что его непринужденный тон придал ей храбрости.

Драко пожал плечами, заканчивая расстегивать рубашку, чтобы снять ее и швырнуть куда-то за спину. Глаза Гермионы не уследили за ее траекторией, а вместо этого скользнули по его только что обнажившемуся торсу, проследовали по бледной линии волос внизу живота и задержались на острых углах его тазовых костей, выглядывающих из-за края брюк. Ее язычок скользнул по губам, и Драко понял, что она снова нанесла свой прежний блеск. Вот так он и двигался; медленно и уверенно, но чертовски сосредоточенно на ее полуобнаженной фигурке, которая сидела и следила за ним из центра их кровати.

— Да, что ж, я полагаю, мы весьма скоро это исправим.

Гермиона сглотнула, почувствовав, как кровать прогибается под его весом. Она почувствовала, что машинально меняет положение, глубже зарываясь в подушки и ложась на спину, локти помогали ей приподняться, когда он подполз к ней. Плавное движение его мышц под кожей было, пожалуй, одним из самых великолепных зрелищ, которые ей доводилось лицезреть на мужском теле вблизи.

Телосложение Рона, как и остальные его манеры, было неотесанным и неповоротливым. Его мускулы были крепкими и широкими, не столько подтянутыми, сколько просто сформированными и отточенными за долгие годы исключительно ради работы. Но не у Драко. Он был стройным и грациозным, каждая клеточка его тела была подтянутой и изящной, точно скроенной как специально, так и напоказ — так же, как и его владелец. Два совершенно разных мира, которые оба были хороши сами по себе; хотя из-за того, как глаза блондина впились в нее, сияя тем темным блеском, который она теперь с уверенностью могла назвать возбуждением, она засомневалась, какой из них она предпочитает больше.

Она глубже зарылась в пышные подушки за своей спиной и увидела, как ноздри волшебника раздулись, а губы слегка изогнулись, словно она была добычей, пытающейся убежать. Затем он стремительно сократил небольшое расстояние между ними, и набрать воздух, чтобы заговорить, было чрезвычайно трудно, когда его голова нависла над ней, а его взгляд был сосредоточен на ее нежно трепещущих губах.

— Т-твои брюки. Они все еще на тебе.

Драко выгнул бровь и поддразнил ее ухмылкой:

— Невтерпёж?

Гермиона покраснела и повернула голову, шлепнув его по обнаженной груди тыльной стороной ладони. Она была поражена тем, насколько крепкой она была, и отстранилась, потирая кожу. Она сердито фыркнула и смущенно отодвинулась от него.

— Ну, конечно, я не эксперт, но последнее, что я усвоила, когда человек собирается… заняться сексом, то что обычно для этого требуются определенные... э-э... части тела… чтобы они были свободны.

Волшебник изо всех сил старался сдерживать смех над ее язвительным ответом, чтобы она не решила, что он смеется над ней. Напротив, ему это очень нравилось — а они еще даже не были раздеты. Тот факт, что она не выбежала из комнаты и не колотила его, когда он нес ее, пока что можно было считать победой. Драко воспользовался ее положением и растянулся позади нее, почувствовав, как она немедленно напряглась. Аккуратно и нежно он положил одну свою руку на ее прикрытое тканью бедро, а вторую поместил под свою голову.

— Приятно знать, что ты в курсе последних событий...

— Ох, заткнись...

Драко зарылся носом в ее волосы, вдыхая смесь легких ароматов, которые, казалось, всегда окружали ее, а пальцы напряглись на ее бедрах.

— Нет-нет. Я серьезно, это очень важно, ты же знаешь. Скажи мне, что еще ты читала об этом?

— Малфой... — решительно предупредила Гермиона, но остальная часть мысли растворилась во вздохе, вытесненная теплым прикосновением его губ к ее шее.

— Мы будем делать это очень медленно, — прошептал он в ее кожу, очень близко к ее уху, в то время как его рука выводила успокаивающие круги вдоль ее бедра.

Драко почувствовал, как она кивнула, и чуть не запутался в ее кудряшках даже от такого мимолётного жеста, но продолжил целовать изгиб обнаженной кожи. Он слушал и наблюдал за каждой реакцией. Когда его губы скользнули по впадинке на изгиб ее шеи и плеча, и Гермиона вздрогнула, блондин провел по нему языком и был вознагражден удивленным вздохом. Он лизнул и слегка пососал его еще несколько раз, заставив женщину заерзать и издать еще несколько слабых вздохов удовольствия. Когда особенно хороший укус заставил ее дернуться назад, прижавшись к его бедрам, он зарычал в ее кожу, прижимая к ней руку, чтобы успокоить ее извивание — хотя не раньше, чем он сам немного напрягся, чтобы почувствовать упругие изгибы ее ягодиц по обе стороны от себя через брюки. Это ощущение заставило его закатить глаза и вырвало стон откуда-то из горла.

— Осторожнее, любимая, — промурлыкал Драко ей на ухо, снова поглаживая рукой ее ногу, чтобы показать, что она не сделала ничего плохого, — постепенно… когда ты так делаешь, мне становится труднее сдерживаться...

Гермиона покраснела от неявного комплимента:

— Извини. Я просто…У меня нет… Я по-настоящему почти ничего из этого раньше не делала. Ну то есть... не доходила до этого момента. — Ее душило признание в своих чувствах, и она делала это очень нерешительно. Хотя, если они больше никогда не заговорят об этом, разве не стоит сказать обо всем прямо сейчас?

‘Значит, она ЗАНИМАЛАСЬ чем-то раньше? Только не сексом… Интересненько.’ Драко слегка отстранился, ровно настолько, чтобы увидеть ее профиль:

— Могу я спросить, до чего ты дошла?

Она пожала плечами, румянец на ее щеках стал еще ярче.

Драко вздохнул про себя. Она так отличалась от женщин, с которыми ему доводилось иметь дело. Обычно, если он доходил до этой стадии, его бы уже тискали и лапали, а женщина едва бы не набрасывалась на него, стараясь вонзить в него свои когти, а он — в нее. Гермиона, конечно, была совсем не такой. Казалось забавным, когда он думал об этом, этакая самоуверенная и властная каждую вторую минуту каждого дня, а сейчас едва могла сформулировать свои мысли, не запинаясь.

Он покачал головой и подтолкнул ее локтем, чтобы она посмотрела на него. Она подчинилась, но крайне неохотно.

— Почему бы тебе не продемонстрировать мне?

Глаза Гермионы стали огромными:

— Показать тебе?

Драко кивнул и снова лег рядом с ней, ее спина прижалась к его груди, и они оба легли на правый бок. Его правая рука скользнула под нее в пространство между ее талией и кроватью, прижимая ее к себе. Он сохранял небольшое расстояние между их бедрами, но в остальном она прижималась к нему вплотную. Она была напугана, так нервничала, что на это было почти больно смотреть, особенно в исполнении Гермионы — его всезнайки, сучки-ведьмы. Она привыкла все контролировать, и, честно говоря, обычно у нее это очень хорошо получалось, когда она занимала такую роль.

Пора вернуть ее в зону комфорта.

— Покажи мне, до чего ты добралась, — Драко провел пальцами по ее животу, наслаждаясь тем, как подергиваются ее мышцы от прикосновений. Он сглотнул, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своей иллюзии и не позволить мыслям блуждать настолько, чтобы сложить в голове ее имя и лицо воедино. Закрыв глаза, чтобы все, что он мог чувствовать, — это ее миниатюрное тело, уютно устроившееся в кольце его рук, и вдыхать ее нежный аромат, он тихо прошептал в раковину ее уха. — Покажи мне, что тебе нравится… что ты хочешь, чтобы я сделал. Об остальном мы позаботимся позже, когда ты будешь готова.

Гермиона вздрогнула. Горячее дыхание Драко защекотало ее щеку и шею, посылая электрический импульс вниз, к пальчикам ног. Рон пытался говорить с ней чувственно и раньше, но результатом было только скопление слюны в ее слуховом проходе. Ровно так же, как и все, что происходило с этим человеком до сих пор, мастерство Драко было намного более плавным, элегантным, утонченным. Низкий звук его речи был больше похож на мурлыканье дикой кошки, вибрируя вдоль ее кожи и танцуя вниз вдоль позвоночника, опасный, но в то же время соблазнительный.

Ведьма выдохнула, стараясь успокоиться. Она могла бы просто забыть обо всем после сегодняшней ночи. Могла бы последовать совету Джинни и представить, что он был кем угодно, только не Малфоем, любым другим, кем-то более безопасным... менее сложным. Гермиона закрыла глаза, слушая его ровное дыхание и чувствуя, как оно касается ее щеки. Она чувствовала глухой стук его сердца у себя за спиной и тепло его рук, переплетающихся с ее. Отстранившись от всего этого, она могла просто сосредоточиться на ощущениях и безопасном объятии его рук.

Никаких последствий.

Дрожащей рукой она нащупала ту, которая все еще покоилась и поглаживала ее бедро. Она просунула свои пальчики между его пальцами, металл их колец соприкоснулся с мягким звоном. Гермиона, насколько могла, уняла дрожь и провела его ладонью от места на ее ноге вверх по всему телу. Его пальцы скользнули по атласу комбинации, плавно касаясь плоской поверхности ее живота, неглубоких выступов на ребрах, и замерли, соединившись с ее собственными, когда она добралась до края груди.

-Это, — выдохнула Гермиона, легонько прижимая его руку к своей груди. Он колебался всего секунду, но немного усилил хватку под ее руководством; это был не тычок, а исследование. Пальцы Драко прижались к мягкой плоти и обхватили ее, скользя вниз по выпуклости, пока его большой палец не коснулся прикрытого тканью соска. Гермиона прикусила губу в первый раз, чтобы подавить стон, и сжала ее сильнее, когда он сделал это снова, а затем и в третий раз.

Драко почувствовал, как у нее перехватило дыхание, а также как ее тело отреагировало на его прикосновение. То, как маленький комочек затрепетал под его рукой, заставило его собственный удовлетворительный возглас застыть у него в горле, рука, сжавшаяся под ее рукой, напряглась. Он подавил стон и зарылся носом в ее волосы прямо за изгибом ее уха.

— Все в порядке, Грейнджер, тебе не обязательно вести себя тихо. — Как только ее имя слетело с его губ, он вздрогнул — просто другая девушка, не Грейнджер. Не Грейнджер... Но, если бы это была Грейнджер, она чувствовала бы себя чертовски восхитительно. — Что еще?

Гермиона издала еще один хриплый вздох от того, как его большой палец обводил выступающий бугорок, время от времени нежно перекатывая его между пальцами, совсем не похоже на грубые ласки, к которым она прежде привыкла; это было божественно и вызывало приглушенную ломоту, пульсирующую в ней с каждым осторожным щипком. От низкой вибрации у нее за спиной по всей коже побежали мурашки, и ее бедра подались назад навстречу ему, инстинктивно выгибая тело в поисках большего. Это движение вознаградило ее очередным его гулким рычанием, раздавшимся у нее над ухом, и Гермиона почувствовала, как он, весь целиком, нежно трется о ее ягодицу, от его твердости у нее перехватило дыхание.

Драко слишком быстро терял голову от ведьмы в его объятиях. Поначалу его план был идеален. Великолепен до той поры, пока он не почувствовал, как она извивается при простейшем физическом контакте. Пока он не ощутил, как легко она откликается на его прикосновения. Пока он не почувствовал соль на ее коже и не нашел ее почти такой же восхитительной, как нежность ее губ у себя на зубах. Все было просто замечательно, пока он не вспомнил, как идеально она прижималась к нему у алтаря, как ее руки перебирали его волосы, а ее стоны изливались ему в рот.

Он промурлыкал ей на ухо, убирая руку с ее груди и подхватывая ее ладонь, на этот раз направляя ее, чтобы прижать к выпуклости, за которую она была ответственна сама. Драко позволил своему возбуждению просочиться в речь:

— Все для тебя, любимая… посмотри, что ты наделала.

Ведьма прикусила губу, но недостаточно быстро, чтобы сдержать тихий стон от того, как он слегка вдавился в ее руку.

Его горло содрогнулось, ее стон прозвучал музыкой для его ушей. Драко глубже зарылся носом в изгиб ее шеи, теребя сладкое местечко, которое он нашел ранее, извлекая все больше и больше этих приятных тихих звуков. Каждый из них все больше и больше сбивал его самообладание. Он знал этот звук. Он знал, кому он принадлежал. Этой ночью в его постели была не просто еще одна девушка, это была Гермиона Малфой, его жена. В нем вспыхнуло чувство собственника, и он прикусил мочку ее уха, снова убирая свою руку от ее, на этот раз его пальцы скользнули под подол ее комбинации, но лишь погладили ее обнаженное бедро.

— Что еще? — Он спросил снова, его голос был низким и хрипловатым, контроль ускользал по мере того, как ей становилось все комфортнее выражать вслух свое наслаждение. Рука Драко скользнула вверх, проведя по краю ее трусиков, и он неплохо совладал с собой, когда понял, что они были чуть больше, чем просто кружевные, очень изысканная маленькая вещица. Блейз был прав, слава Мерлину, Блейз был прав. — Это? — Он прохрипел между укусами.

Гермиона снова прикусила губу, выгибая бедра навстречу его прикосновениям. Его пальцы щекотали ее кожу, зажатую между бедер и кружевами, медленно продвигаясь от острого выступа бедра к пупку, осторожно, деликатно — пульс так громко стучал у нее в ушах, что она едва могла разобрать его грубые вопросы. Когда он задержался на гладкой коже ниже ее пупка, она поняла, что он чего-то ждет, и, наконец, кивнула, запинаясь:

— Д-да... — решившись, она убрала руку с его брюк и ухватила за запястье, чуть-чуть опуская его. — ...это.

С ним все было в порядке, он выровнял дыхание, и в данный момент думал, втянув голову в плечи, изо всех сил стараясь сосредоточиться на ее указаниях. Гермиона направляла его ниже, он все еще чувствовал ее застенчивость и некоторую нерешительность, но она в любом случае продолжала давить. Если бы он в данный момент был более похожим на придурка, он мог бы подразнить ее за то, что она набралась гриффиндорской храбрости, но, когда он понял, что скользит рукой ниже, под край ее трусиков, весь тот секс, который она могла бы ему подарить, вылетел бы прямо в окно.

Драко почувствовал, как гладкая поверхность кожи уступила место удивительно шелковистому участку того, что на ощупь оказалось аккуратно подстриженными волосками. Где-то в глубине своего мозга он размышлял над вопросом, было ли это сделано для него или нет, и эта мысль заставила опасное понятие ‘моя’ всплыть на передний план его мыслей. Ее рука остановилась, так и не направив его к тому месту, которое его особенно интересовало. Его ноздри раздувались, зубы сжались, сила воли быстро улетучивалась, но он не осмеливался сдвинуться ни на дюйм без ее разрешения. Драко шумно сглотнул, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем спросить:

— Здесь?

Гермиона с трудом узнала голос блондина, низкий, с хрипотцой, которая, казалось, застряла у него в горле. На самом деле так было лучше, это помогло ей, помогло отстраниться от того, что она делала и с кем. Она осмелилась найти его другую руку и поднесла ее к своей груди, поощряя его ладонь на этот раз скользнуть под ткань, чтобы приласкать ее. Прежде чем у него появился еще какой-либо шанс заговорить, Гермиона прикусила зубами краешек губы и схватила его за другое запястье, как и раньше, приподнимая бедра и одновременно подталкивая его немного ниже.

— Здесь, — хрипло сказала она, всхлипнув, когда его пальцы опустились и коснулись ее губ.

‘Ох…ни хрена себе...‘

Звук, который вырвался у него, был чем-то средним между рыком и стоном. Рука на ее груди сжалась, а пальцы между ног прошлись по набухшей плоти, вниз, вниз, вниз, пока не почувствовали это. Сначала это была всего лишь капелька влаги, но когда он согнул пальцы и едва-едва просунул их между ее складочек, а потом вышел, увлажненный, он возблагодарил высшие силы.

— Здесь, — повторил он едва различимыми словами, которые прошептал ей на ухо.

Ее кивок был ему разрешением, и это к лучшему, потому что он исчерпал свои слова. Возобновляя массаж ее груди, как и прежде, он ритмично покручивал ее сосок большим и указательным пальцами. Она заерзала от этого прикосновения, дыхание участилось от более сильных нажимов, а руки вцепились в простыни под ними. Драко сжал пальцы, просто проводя гладкими костяшками вверх и вниз по ее щелочке, подталкивая ее влагу к другому комочку нервов, к которому ему до боли хотелось прикоснуться. В ту секунду, когда он коснулся ее, так легко и едва ощутимо, ее бедра дернулись, и удивленный стон вырвался из ее горла.

Драко восхищенно промурлыкал:

— Такая чувствительная.

Гермиона всхлипнула и кивнула.

— У меня нет… Я не...

— Шшш, — он нежно поцеловал ее в подбородок, уткнувшись лицом в ее шею.

Он чувствовал биение ее пульса, сердце бешено колотилось, грудь поднималась и опускалась так плавно и быстро. Он едва прикоснулся к ней, но с такой скоростью у нее бы случился чертов сердечный приступ. Во второй раз за эту ночь Драко убрал руку с ее сочной груди и потянулся к ее руке. Обхватив правой рукой ее ладонь, он переплел их пальцы и переместил их так, чтобы им было удобнее лежать рядом головами на одной подушке. Он просунул одну свою ногу между ее ног, немного раздвигая их, и нежно поцеловал ее в щеку.

— Я понимаю тебя, Грейнджер...

Гермиона не осознавала, как сильно она нервничала, пока эти четыре слова шепотом не прозвучали у нее в голове.

Голос был хриплым и низким, глубоким и полным обещаний удовольствия, но тем не менее он безошибочно принадлежал Драко. Услышав его, напряжение спало с ее плеч, она ослабила свою смертельную хватку на безмолвном мужчине, мышцы ее бедер немного расслабились готовые отдаться его заботе. Она знала его. Она знала его манеры. Она была более чем осведомлена насчет того, на что он был способен, и выходка с кольцами еще была свежа в ее памяти, но даже при этом она знала, что он не лгал — по крайней мере, не ей. Когда он прошептал эти успокаивающие слова, она почувствовала удивительное успокоение в этом обещании.

Он вернулся к поцелуям в шею, его губы скользили по точке, где бился ее пульс, чередуя осторожные поцелуи, ласки и покусывания ее плоти зубами. Гермиона наклонила голову, глубже зарываясь в подушки, чтобы предоставить ему больший доступ. Она не проронила ни слова, только вздыхала от удовольствия, когда его зубы ухватились за тонкую бретельку ее сорочки и в конце концов стянули ее с плеча. Его губы отыскивали все больше участков ее кожи, танцуя по ее плечу и спине, зарываясь лицом в ее волосы, но всегда возвращаясь к тому месту на ее шее, которое, она была уверена, он прикусил так сильно, что утром оно будет багровым. Этот факт и любое проявление тревоги, которое у нее было по поводу всего происходящего, улетучились вместе с тем, как он перекатывал мышцу между зубами, посылая вспышки удовольствия в ее нутро, заставляя все тело напрягаться от предвкушения.

Левая рука Драко двигалась осторожно, исследуя ее шелковистую кожу нежными прикосновениями, которые она никогда бы не подумала, что могут исходить от кого-то настолько колючего и враждебного. Гермиона посасывала свою нижнюю губу, постанывая с каждым томным движением его пальца, проходящего вдоль ее щелочки, пока он едва не коснулся ее клитора только для того, чтобы опуститься обратно, чтобы попробовать ее влагу, прежде чем повторить движения.

С каждым ее вздохом или всхлипом Драко все крепче сжимал их соединенные руки. Она чувствовала мелкую дрожь мужчины у себя за спиной, словно натянутая струна, вибрирующая энергией с каждым ее стоном, и эффект, который она производила на него, бесконечно возбуждал ее. Каким-то образом осознание того, что ее заклятый враг детства стоит на краю пропасти, балансируя над краем ее стонов удовольствия, толкая его дальше к падению, наполнило ее уверенностью и гордостью за свое тело, чего она раньше не испытывала.

Возможно, дело было в том, что, это было предложение без последствий и сожалений, а может и что-то совершенно другое, что побудило ее к следующему поступку. Но что бы то ни было, это явно было последней каплей, которая переполнила чашу.

Гермиона ослабила убийственную хватку на простынях и провела левой рукой по обнаженной руке Драко, отчего по его тщательно ухоженным ногтям побежали мурашки. Она накрыла своей рукой его руку, которая продолжала осторожно поглаживать ее, удивляясь всего на секунду тому, насколько шире была его ладонь, прежде чем она снова начала направлять его. На этот раз ее пальцы накрыли его, подводя его вниз, к ее лону, и слегка подталкивая кончик одного, чтобы он погрузился внутрь, оттягивая край ее дырочки и проводя по нему подушечкой, прежде чем переместить его обратно к набухшему и ноющему комочку нервов. Гермиона приложила два своих пальца к его собственному, обводя вокруг бутона, редко касаясь его напрямую, надавливая сильнее в одних местах и меньше в других, показывая ему, как нужно прикасаться к ней.

Драко всегда быстро учился.

Как только он понял, что случилось, блондин жадно погрузился в исследование. Его поцелуи прервались, за исключением прерывистых ласк и посасываний то тут, то там, и вместо этого он плотнее закрыл глаза, чтобы не слышать никаких возражений. Кончики его пальцев кружили вокруг ее клитора, и он прислушивался к ее прерывистому дыханию, чтобы найти ее идеальные точки. Вниз слева, она стонала, вверх и вправо, она судорожно хватала ртом воздух. Вниз, ее бедра прижались к его, вверх, они подались вперед. Вниз, ее колени раздвинулись еще шире, вверх, пальцы ног прижались к его голеням.

Ее довольные стоны наполняли его уши, прерывистое дыхание становилось более частым, интимным, и он постоянно увеличивал круги своими пальцами, чтобы не отставать. Вскоре его собственные бедра подражали ее инстинктивным движениям. Толчками он двигал тазом, чтобы прижаться своей твердой, как камень, частью тела к упругой выпуклости ее задницы. Гермиона тихо вскрикнула, что было предвестником ее приближающегося оргазма, и подергивания ее бедер перешли в неистовый и внезапный толчок в его руку. Он почувствовал, как ее вспотевшая ладонь покинула то место, где он продолжал ублажать ее, и скользнула назад, чтобы обхватить его голову. Ей потребовалось несколько усилий, чтобы дотянуться до него, но как только он почувствовал, как ее пальцы впились в кожу его головы, он понял, что она вот-вот кончит. Продолжая ускорять темп, Драко очерчивал круги вокруг ее клитора, подходя все ближе и ближе, пока подушечки его пальцев не скользнули по обнажившемуся бутону, усиливая прикосновение одним простым движением. Ногти Гермионы впились в его кожу, а ее бедра резко дернулись в ответ на его виртуозный массаж.

Дрожь пробежала по ее телу, начиная с кончиков волос до кончиков пальцев ног. Жар, который Драко пробудил в ее крови, с того момента, как он смотрел на нее тем утром, до наполненного страстью поцелуя, которым они обменялись во дворе и вплоть до экстаза, который он доставлял ей сейчас, взорвавшись внезапно, перегружая ее нервную систему. Звезды вспыхнули у нее под веками, и она выгнулась в постели, настолько погрузившись в блаженство, что первое, что пришло ей в голову, сорвалось с ее губ в отчаянном крике.

— Драко!

Волшебник почувствовал, как по его пальцам потекла влага, как напряглись мышцы ее живота, как ее бедра сжались около его бедра, но единственное, что он услышал, кроме собственного прерывистого дыхания, было то, как Гермиона произнесла его имя. Громкий, гортанный возглас, вырвавшийся у нее на вершине наслаждения. Рычание сорвалось с его уст в какой-то момент между тем, как она наполовину отошла от кульминации, и тем, как он высвободил свои руки из ее, чтобы усадить ее на себя верхом. Драко наклонил голову, чтобы захватить ее приоткрытые губы, глотая девичьи сладкие вздохи и стоны, поглощая ее всю для себя. Он убрал несколько выбившихся волосков с ее лица, обхватив ладонями щеки, в то время как он глубоко целовал, втягивая ее губу, о которой она беспокоилась всю ночь, в свои собственные губы, чтобы наконец получить свою порцию. Он остановился, только когда почувствовал, что его настойчиво тянут за талию.

Драко отпустил ее губы, отодвигаясь, чтобы посмотреть вниз, и увидел, как ее маленькие ручки возятся с застежкой его брюк. Блондин втянул воздух с запахом ее пота, шампуня и мускуса, затуманивавшего его разум и заставлял веки трепетать от желания, которое пронизывало его тело. Он придержал ее руки, останавливая движения, пока она не подняла на него глаза. Он ожидал, что она уклонится от их последующего акта близости, как это было с тех пор, как они оставались наедине после приема. В этот раз Драко был рад тому, что его ожидания не оправдались.

Шоколадные глаза Гермионы переливались золотом, придавая ее ошеломляющему взгляду яркий оттенок, который только подчеркивал ее красоту; и с ее все еще розовыми щеками, красными, припухшими губами и частыми глотками воздуха, чтобы наполнить легкие после их поцелуя, Драко не мог отрицать, что она была воплощением красоты.

Он прижался своим лбом к ее лбу, переводя дыхание, изо всех сил стараясь сказать ей последнее:

— Ты уверена?

Гермиона кивнула, ее голос был таким же твердым, словно звучал всю ночь.

— Сейчас, Драко, — она снова потянулась к его молнии, — теперь я готова.

Он никогда не был так рад слышать этот властный тон.

Драко отпустил ее запястья, решив вернуться к тому, чтобы запутаться пальцами в ее локонах, снова требуя ее поцелуев. Ведьма быстро расправилась с оставшейся частью его одежды, просунув большие пальцы за пояс брюк и боксеров, стягивая их вниз по его бедрам с достаточной осторожностью, чтобы не задеть его пах. Слабая мысль о том, что, похоже, она делала это раньше, промелькнула у него в голове, но также быстро исчезла, и он почувствовал прохладный воздух их спальни на разгоряченной коже своего члена. В ту секунду, когда ее ноги обвились вокруг его талии, вся его прежняя, дикая сущность вернулась на место.

Его руки снова оказались на ее груди, и он зарычал ей в рот, когда понял, что она все еще одета. С большой поспешностью Драко сел, потянув ее за собой на достаточное расстояние, пока они оба не начали снимать комбинацию и насквозь промокшие трусики с ее миниатюрного тела. Ее изящные руки скользили по его груди, довольное мурлыканье, вырывавшееся из ее горла, когда ее пальцы скользили по твердым линиям его груди и опускались в ложбинки живота, это было подобно тончайшим ноткам музыки, и все, о чем он мог думать, — это быть ближе и раствориться в этом прикосновении. Гермиона опустилась обратно на матрас, увлекая его за собой, ее волосы беспорядочно разметались по подушкам, и Драко потребовалось всего мгновение, чтобы увидеть ее во всей ее обнаженной красе.

Когда ее тело было полностью обнажено перед ним, он мог проследить ее румянец от начала до конца. Заметил, что веснушки у нее не только на носу. Он увидел полную округлость ее упругих грудей и обнаружил, что они были идеального размера. Он обнаружил, что на самом деле ее ноги не тянулись бесконечно, но они заканчивались в месте, которое, если судить по его скромному вкусу, было чистым раем. Должно быть, он пристально смотрел на нее, потому что румянец на ее щеках становился чем-то большим, чем просто румянец возбуждения, и ее руки начали двигаться, чтобы укрыться от его блуждающего взгляда.

Драко поймал ее за предплечья, сначала жестко, но его хватка ослабла. Он потер ладони вверх и вниз по всей длине, прежде чем обернуть их вокруг своей шеи, откинувшись назад.

— Не надо. Ты охренительно прекрасна, Грейнджер. Не прячься, — он снова завладел ее губами, бормоча между поцелуями, пока возвышался над ней, — Так дьявольски красива...

Гермиона застонала ему в рот, его поцелуи не давали ей возможности ответить — не давали возможности думать ни о чем, кроме как о его твердом теле, прижимающемся к ней между ног. Его бедра нежно терлись о ее, и она почувствовала, как его член скользит по внешней стороне ее губ. Он был таким горячим, как будто его кожа горела в огне, и она могла чувствовать каждую сводившую с ума его частичку. Драко просунул руку между ними, взял член в руку и провел им вдоль нее. Как только он был покрыт влагой ее оргазма, он приставил головку к ее входу.

Драко нежно поцеловал ее в висок, снова убирая волосы, которые постоянно выбивались.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты вспомнила о заклинании.

Она быстро кивнула, снова обхватив его ногами, не обращая внимания на настойчивость в своем тоне:

— Конечно, я сделала это! Драко, пожалуйста...

Он застонал, кивнул и надавил чуть сильнее, слегка раздвигая ее,

— Это может быть больно, скажи мне... скажи мне, если тебе нужно, чтобы я...

— Драко, мне нужен ты — сейчас же!

‘Черт возьми! Эта женщина...‘

Без лишних слов он надавил, ее влага позволила ему скользнуть кончиком внутрь нее, прежде чем ее мышцы затрепетали вокруг, сжимаясь и препятствуя любым дальнейшим движениям. У Драко перехватило дыхание, чудесное ощущение ее шелковистых гладких стенок на несколько секунд вытеснило все связные мысли, прежде чем он пришел в себя и прижался лбом к ее плечу, чтобы успокоиться. Он хмыкнул, положив руку на одно из ее бедер и нежно поглаживал вдоль него, пока она не расслабилась. Когда он счел, что двигаться снова безопасно, он продолжил погружаться все дальше в ее глубины, дюйм за дюймом, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию и всхлипам, останавливаясь, когда она напрягалась, и снова двигаясь, когда она отпускала, пока он не погрузился в нее так глубоко, как только мог.

Гермиона впилась пальцами в его плечи, крепко зажмурив глаза, морщась от давящей рези в животе и следующей за ней ноющей боли. Она читала, и читала, и читала, но только это могло подготовить ее к настоящему. К ее удивлению, это было не так мучительно, как она ожидала, но пульсирующая боль не уменьшалась из-за его неподвижности. Она почувствовала, как ее мышцы сердито сжались от этого вторжения, но также почувствовала, как ее тело приспосабливается к его размеру, чудесно подстраиваясь под него и, хотя болезненные спазмы не уменьшались, она сосредоточилась на своем дыхании.

Драко приоткрыл светящиеся серебром глаза и посмотрел вниз, между ними. Его плечи задрожали от судорожного вздоха при виде того, как они соединились, его плоть исчезла между ее припухшими губами, а их кожа покрылась тонким слоем пота и ее смазки — возможно, это было одно из самых эротичных зрелищ, которые он когда-либо видел. Он снова уткнулся лицом в ее шею, одной рукой поглаживая ножку, перекинутую через его бедро, другой поддерживая свой вес, запустил пальцы в ее волосы.

— В порядке? — Он выдавил из себя с немалым усилием, сформулировать слова было непросто, но он справился.

Она кивнула, сильнее впиваясь ногтями в его плоть. Гермиона не была уверена, но, возможно, она повредила там участок кожи, хотя, судя по его громкому стону, он, казалось, не возражал. Она прижалась щекой к его щеке, ощутив шершавость полудневной щетины, и что-то в этой грубости было такое, от чего у нее закружилась голова. Ощущение его над ней, в ней, не было похоже ни на что, что она когда-либо испытывала, и она хотела больше его тепла — больше его мускулов, больше власти в теле над ней, чтобы он... сделал хоть что-нибудь. Обнял ее, сдвинул с места, прикоснулся к ней, она сама не знала, и просто простонала ему в ухо, приподнимая таз навстречу своему настойчивому желанию:

— Пожалуйста...

Сумасшедшая. Все в этой ведьме сводило его с ума, черт возьми. Она, как и он, знала все его сильные и слабые стороны. Она точно знала, куда его подтолкнуть, чтобы заставить отреагировать, и она всегда знала, каким способом добиться желаемого результата. Она разжигала его гнев, его страсть — все — они принадлежали ей. Она сводила его с ума во всех прочих аспектах их жизни, так почему он должен удивляться, что и здесь ничем не отличалась?

Драко сжал руку, запутавшуюся в ее кудрях, его тело сдержанно дрожало, пока она не подала ему сигнал продолжать. Он почувствовал, как ее таз дернулся, сначала слегка, затем более откровенно, и на секунду Драко подумал, что он, возможно, умер и перешел в лучшее место; место, полное горячих, обнаженных, узеньких Грейнджер, извивающихся под ним и сладко мяукающих.

Рука Драко обхватила ее бедро, и он начал легким покачивающим движением, от которого ее сжимающиеся стенки потянулись вниз вдоль его ствола. Он уже чувствовал, что долго не продержится, учитывая, как сильно она сжимала его член. Гермиона сделала всего несколько движений, приподнимая ягодицы от матраса, пробуя разные ракурсы, чтобы понять, какой из них лучше всего смягчает ее боль, и один из них задел очень чувствительное место внутри нее. В момент, когда кончик его члена прижался к ней, она издала непроизвольный стон, проводя ногтями по его спине.

— Драко…

Блондин зарычал ей в шею. То, как она продолжала произносить его имя, посылало искры по его позвоночнику, искры, которые заставляли его двигаться, ускоряя толчки. Его разум был затуманен тем, как ее влажный жар сжимал его, лишая возможности двигаться.

— Такая узкая, — удивленно пробормотал он, осыпая поцелуями ее подбородок, ее голова отклонилась в сторону, чтобы предоставить ему полный доступ к чувствительному участку ее шеи.

Одна ее рука оторвалась от красных линий, которые она оставляла на его бледной коже, чтобы зарыться в его короткие пряди ровно настолько, чтобы прижать его рот к слишком уязвимому месту на ее шее, жаждая собственнического прикосновения его зубов. Глаза Гермионы прикрылись, когда он подчинился, взяв кусочек плоти в рот, чтобы прикусить и пососать, отвлекаясь от траектории, по которой в ином случае кружили бы его губы. Боль между ее ног давно утихла, и все, что сейчас будоражило ее чувства, — был Драко. Его бешено бьющееся сердце колотилось о его ребра и о ее, его горячее дыхание обжигало ее кожу, пот стекал по их извивающимся обнаженным телам, его губы на ее подбородке, ее щеке, ее губах, каким-то образом нежно и сладко, а затем все быстрее перешло в нечто большее, его мощь ласкала и массировала каждый из ее оголенных нервов с напором и жаждой, весь он, абсолютно и полностью овладевал ею, и это было прекрасно.

— Продолжай двигаться, — задыхаясь, потребовала она, ее голос теперь всегда был на грани очередного вздоха или стона удовольствия. — Быстрее...

Подчиняясь требованиям своей властной ведьмы, Драко снова начал двигаться. Он старался, чтобы поглаживания были долгими и чувственными, но с каждым толчком от ее сладкого, влажного жара Гермиона выгибалась и обхватывала его головку решительно сводящим с ума спазмом, заставляя его яйца сжиматься в ответ. Что еще хуже, эти дразнящие стоны срывались с ее губ почти непрерывным потоком.

Гермиона провела руками вниз по его плечам, проводя вниз и обратно по его рукам, чтобы ухватиться за бицепсы, в конечном счете переключившись на выпуклость его мышц. Волшебник застонал от удовольствия, почувствовав, как она помечает его, тот же первобытный инстинкт, что и раньше, был в абсолютном восторге от мысли о ее притязаниях. Драко прислушивался к ее учащенному дыханию, выдохам, между которыми оставалось все меньше и меньше секунд, с каждым сосредоточенным толчком, который он делал, овладевая ей. Его глаза были крепко закрыты, губы все еще искали убежища на соленой коже ее шеи от ее вздохов, мяуканья и стонов, которые быстро доводили его до предела. Ему нужно было притянуть ее к себе еще раз, и, судя по приближающимся спазмам ее мышц, по тому, как сильно они напряглись, он не сомневался, что она увлечет его за собой.

Драко потерял рассудок от ее хаотичного бормотания, достигая дна внутри нее и попадая в точку так глубоко, что это ее возбуждало. Алые полосы, которые она оставляла на его бледной спине и руках, были чертовски восхитительны, и больше не было ничего, кроме нее, ее кульминации и потребности услышать его имя на ее губах, как молитву. Скорость его толчков увеличилась, бедра дергались сами по себе в такт желанию, бушевавшему в каждой клеточке его существа. С каждым разом он входил в нее все сильнее, чувствуя, как ее груди грубо ударяются о его грудь, как ее твердые, вздернутые соски щекочут его кожу и порождают его самые жгучие и дикие желания.

Рука Драко, лежавшая на ее бедре, обхватила ее сзади, безжалостно оставляя синячок на пухлой ягодице. Он совершенно потерялся в ее трепещущих глубинах, припухшие губы так идеально обхватывали его член, ее мышцы сжимались, разжимались, трепетали, ее страстные стоны шептали ему на ухо его имя, умоляя о большем, и еще, и еще, и он вообще не мог найти причин для отказа. Он приподнял ее зад повыше над кроватью, притянул ее к себе, возбуждаясь от страстного желания довести ее до конца.

Гермиона не могла отличить верх от низа, лево от права, все, что она знала, это ощущение толчков Драко, попадающих в ту точку внутри нее, которая заставляла ее парить. Он толкнулся раз, другой, третий, а затем она снова начала падать с края пропасти. Ее пальцы ног поджались, спина выгнулась над матрасом, ее фигурка прижалась к его покрытому потом поджарому телу, в страстном желании почувствовать его всего целиком. Она впилась ногтями в его спину, когда волна за волной удовольствие прокатывалось по ней каскадом, дрожь пробежала по всему ее телу.

Это был конец всего, что он мог вынести, когда она сжималась в экстазе вокруг него. Бедра Драко снова дернулись, и каждый мускул напрягся, когда он, наконец, получил разрядку от очередной волны ее дрожи. Нижняя часть их тел практически слилась воедино и горячий поток его семени полностью заполнил ее, сопровождаемый его собственным приливом экстаза. Драко запустил руку в ее волосы, обращая к себе ее затуманенный от удовольствия взгляд, чтобы увидеть насыщенные карие и золотистые радужки, прежде чем снова завладеть ее ртом. Он массировал ее губы в глубоком, чувственном поцелуе, несмотря на их совокупную дрожь, ее спазмы постепенно успокаивались и ослабевали, пока он, наконец, не почувствовал, что, возможно, сможет освободиться.

Драко задержался внутри нее, наслаждаясь ее затихающими подергиваниями, которые заставили его член тоже подскочить, даже когда он начал размягчаться. Наконец, он отстранился, зашипев от такой чувствительности, прохладный воздух коснулся его пропитанной спермой кожи, когда он выскользнул из ее прохода, свидетельство их слияния просочилось из нее и попало на простыни. Драко застонал, отрываясь от ее поцелуев лишь настолько, чтобы прижать их лбы друг к другу, поскольку он не был уверен, закончил ли он целовать свою жену.

Гермиона приоткрыла глаза, не помня, когда она их закрыла, и улыбка, изогнувшая ее губы, была непроизвольной. Возможно, это было из-за того, что она видела, как он изнемогает от своих усилий над ней, возможно, это было присущее женщине удовлетворенной осознанием того, что они сделали — ощущение его семени, все еще вытекающей из нее, на удивление не было неприятным — но что бы это ни было, это было... хорошо. Слово, применяемое к тому, что только что произошло, было забавным и неуместным, но ей это нравилось.

Ведьма подняла руку, чтобы убрать светлую челку со все еще тяжело дышащего лица Драко, и у нее перехватило дыхание. Ее ногти и кончики пальцев были, по большей части, окрашены в красный цвет, а на некоторых под невинно выглядевшими краями виднелись небольшие кусочки срезанной кожи.

— О боже... Драко, мне так жаль!

Он лениво ухмыльнулся, полностью измотанный и прекрасно справляющийся с тем, что, по крайней мере, держится прямо, а не давит на ее миниатюрную фигурку. Драко поймал одну из ее рук, которая пыталась переместить его и поискать повреждения, и просто поднес ее к своим губам, целуя пульсирующую венку на ее запястье, прежде чем убрать ее.

— Не стоит, вот что происходит, когда ты затаскиваешь львицу в постель.

Волшебник откинулся на спинку кровати, поморщившись от этого движения, несмотря на свой непринужденный комментарий — она действительно разнесла его ко всем чертям... Ему просто нужно будет помнить об этом в следующий раз. ‘В следующий раз... какой к черту следующий раз. Это разовая акция по необходимости.’ Даже в его голове напоминание самому себе прозвучало слабо и неубедительно. Все еще желая насладиться посткоитальным кайфом, Драко на мгновение отогнал эти проклятые мысли.

Гермиона лежала на спине, обложенная подушками, скомканными простынями и остатками одежды. Ее волосы были спутаны и гораздо больше напоминали ее обычное необъятное, безумное гнездо, чем гладкие спирали, которыми она щеголяла ранее днем. Ее слегка загорелая кожа все еще хранила румянец от их напряженных стараний, но быстро сходила на нет, хотя синячки и засосы от его хватки и зубов приобрели яркие оттенки фиолетового и синего, вид их уже снова вызывал покалывание в нижней части его тела. Гермиона выглядела такой расслабленной, усталой и довольной, даже несмотря на то, что она была совершенно голой с подсыхающим белым пятном между бедер, что он не мог не улыбнуться, наблюдая за это картиной.

Драко предложил ей руку, она взяла ее, но застонала, когда попыталась сесть прямо — она была уверена, что услышала, как затрещали и щелкнули несколько ее суставов. Она собиралась что-то сказать, вероятно, снова извиниться или попытаться придумать остроумный ответ на его последнее замечание, хотя, следует признать, ее мыслительный процесс все еще продолжался, но она забыла, что именно собиралась сделать, когда почувствовала нежное прикосновение к своей щеке. Гермиона моргнула, сначала не понимая, но увидела, как Драко пристально смотрит на нее, его взгляд был гораздо светлее, чем пепельный или серебристый, который она видела раньше. Он был нежный, и искренний, и... и, на самом деле, очень привлекательный.

— Ч-что? — Смущенно спросила она.

Блондин усмехнулся и покачал головой, проведя большим пальцем по ее скуле и убирая волосы с лица — действие, которое всегда было ей необходимо.

Гермиона кивнула в ответ, смирившись с отсутствием объяснений, поймав себя на том, что не уверена, хочет ли знать все мысли, скрывающиеся за взглядом, который он бросал на нее.

— Я собираюсь…Я собираюсь пойти в душ.

Аккуратно, безостановочно морщась и кряхтя от различных видов боли, пронизывающей ее кости, она избавилась от соблазнительного желания отключится сразу после секса и осторожно направилась в ванную. Ведьма задержалась на краю кровати, сомневаясь и теребя свои покрасневшие пальцы. Гермиона оглянулась через плечо и смутилась, когда снова встретилась взглядом с Драко, который, очевидно, наблюдал за ней.

— А ты...…ты тоже пойдешь?

Брови Драко поднялись до линии роста волос от этого предложения, но он обдумывал его всего несколько секунд, прежде чем покачать головой и одарить ее улыбкой.

— Я подожду, когда ты закончишь.

— О-о-о… хорошо. — Брюнетка снова кивнула, разворачиваясь, чтобы шаркающей походкой направиться к месту назначения, пытаясь скрыть нелепую сутулость своих плеч. Она не была до конца уверена, почему была разочарована ответом, но у нее не было возможности поразмыслить над этим, потому что ее снова остановили.

Он колебался, пристально глядя на руку, которая потянулась, чтобы обхватить ее запястье. Драко сглотнул, осматривая ее тело сверху донизу, ненавидя то, что она уже начала погружаться в сомнения.

Сказанное здесь остается здесь…

Драко наклонился вперед, встречая ее руку на полпути и касаясь губами костяшек пальцев точно так же, как он сделал это в его кабинете в тот день, когда они оформляли документы. Он убедился, что задержал на себе ее взгляд, прежде чем заговорить:

— Ты прекрасна, Гермиона. Не позволяй никому говорить тебе обратное.

Он наблюдал, как румянец вновь появился на ее щеках, и она застенчиво опустила голову, но усмехнулась, сдержав улыбку на секунду, прежде чем она переросла в полноценную улыбку. Она кивнула:

— Спасибо, Драко.

Их взгляды встретились еще раз, прежде чем он отпустил ее, позволив наконец заняться своими делами. Уставившись на закрытую дверь и вслушиваясь в шорохи, перерастающие в знакомые звуки льющейся воды в душе, он нахмурился. Драко свесил ноги с края кровати и поставил босые ступни на ковер, уставившись на далекое пятно, которого, вероятно, там вообще не было. Его тело было спокойно, но в голове проносились образы, запахи и звуки некой маленькой ведьмы с каштановыми волосами, которая окончательно и бесповоротно вторглась во все аспекты его жизни. С каждым воспоминанием и мыслью возникал вопрос — много вопросов, — которые в дальнейшем значительно усложнили бы их отношения.

Он застонал, опуская голову на ладони:

— Пиздец…

Гермиона вытерлась полотенцем и плотно закрепила его на груди, потом стащила еще одно, чтобы обернуть им волосы. Потянувшись вперед, чтобы убрать брызги с запотевшего зеркала, она позволила себе внимательно разглядеть новоявленную миссис Малфой, испытав явное чувство дежавю, снова встретившись с собственным взглядом в этот вечер.

Она не была уверена, что именно ожидала увидеть.

Церемония была показной, союз был юридическим бредом, а ее новое имя было просто именем. Так почему же все казалось таким... другим? Ее пальцы потянулись вверх, чтобы провести по темным пятнам, усеивающим ее шею и плечо от неимоверных засосов и укусов Драко, она точно знала, что у нее были похожие кровоподтеки на бедре и, как она подозревала, возможно, даже на заднице. Два кольца, которые теперь украшали ее левую руку, сверкнули в свете лампы, висевшей над зеркалом, и она снова вздохнула.

Это была ложь, она точно знала, почему все ощущалось иначе.

Гермиона посмотрела на закрытую дверь, представляя, чем занимается Драко по ту сторону — вероятно, теряет терпение из-за ее медлительности. Или, может, он хочет поговорить с ней, увидеть ее снова? Ее сердце бешено заколотилось от этой мысли, и она хлопнула себя по щекам обеими руками, пытаясь вразумить свою глупую натуру.

Они заключили соглашение. Соглашение, в котором говорилось, что они никогда и словом не обмолвятся о том, что свершилось этой ночью, никому, даже самим себе, после того как покинут спальню. Гермиона снова почувствовала тупую боль разочарования в груди, ту самую, которая мучила ее, когда она узнала о кольцах. Это было глупо, и ей нужно было вернуть разум в правильное русло.

— Просто по делу… и ничего больше, — она смотрела, как двигаются ее губы, слова были слишком громкими и неправильными в тишине ванной комнаты. Гермиона нахмурилась, покачала головой и попыталась прогнать любые мысли из головы. Обычно не склонная к сплетням, она быстро поняла, что забыть об этой ночи... не рассказывать Джинни или даже Луне ни о чем из того, что произошло... окажется непростой задачей.

‘Это было волшебно...’

Глубоко вздохнув, по-настоящему раздраженная своим инфантильным стремлением спрятаться в ванной, Гермиона собралась с духом, чтобы встретиться лицом к лицу с Драко — своим мужем — и решила сделать это как можно безболезненнее. Она огляделась в поисках сменной одежды, чтобы одеться, но не нашла абсолютно ничего. Нахмурив брови, она покрутилась несколько раз, как будто это могло сделать ее одежду более заметной, и когда поняла, что ничего не захватила с собой, заскулила.

— Блестяще, — съязвила она сама себе.

Гермиона скрестила руки на груди, пристально глядя на кафель и пушистый ковер под ногами. Она задумалась о последствиях выхода на в одном полотенце, пусть даже на несколько мгновений. Скажет ли он что-нибудь? Будет ли это ужасно неловко? Заметит ли он вообще? Она отчитала себя... Конечно, он заметит... Судя по тому, как он не сводил с нее глаз в последнее время — Гермиона вздрогнула, но совсем не потому, что в комнате было прохладного.

Захочет ли он... еще раз попробовать?

Она почувствовала, как ее кровь закипает при одной только мысли об этом, и тот непроизвольный спазм в нижней части тела привел в движение мышцы, которые все еще болели от столь недавнего вмешательства. Гермиона провела руками по своему обтянутому полотенцем телу, отчаянно пытаясь не обращать внимания на боль в бедрах, которые, казалось, скучали по крепкому телу одного блондина.

Веки Гермионы закрылись, пока она пыталась успокоить свой пульс, хотя оказалось, что стало только хуже. С закрытыми глазами она могла ясно представить, как он смотрит на нее находясь сверху. То, как выглядело его лицо, словно он постоянно боролся с очень сомнительными желаниями, чтобы взять ее так осторожно, как только мог, — а все сказанное и сделанное на самом деле совсем не было деликатным. Часть ее была обеспокоена тем, что такое поведение говорило о ней, но в данный момент она старалась это игнорировать.

То, как он сжимал челюсти и раздувал ноздри, когда выходил почти до конца, то, как его мускулы и сухожилия вздрагивали под напряженной бледной кожей при каждом толчке, то, как он так отчаянно целовал ее во время их одновременного оргазма, не желая отпускать ее даже после — она снова судорожно вздохнула и отдернула руку от внутренней стороны бедер, куда та скользила сама по себе.

— Блин, — тихо проворчала она, потирая лицо. Гермиона пока не могла вернуться туда. Она не была готова встретиться с ним лицом к лицу, но и не могла оставаться в ванной вечно. — Блииин. — повторила она, тяжело облокачиваясь на стойку, пытаясь сообразить, что с этим делать.

После нескольких минут отчаянных раздумий она решила просто высушить волосы, а затем выйти и позволить случиться тому, что, черт возьми, должно случиться. Для нее это не типичная методика решения проблем, но это было лучшее, что она смогла придумать, поскольку голова уже начала становиться липкой от влаги, удерживаемой волосами и полотенцем, а ее тело остыло, от чего ей стало не комфортно в тесноте ванной комнаты.

Гермиона быстро расправилась со своими кудряшками, используя волшебную палочку, высушивая влажные пряди и разглаживая их пальцами. Как только она закончила, ее волосы снова стали выглядеть как обычно, больше не отягощенные десятками зелий и тоников, которые Джинни использовала, чтобы заставить локоны ослабить завиток. Она скучала по более элегантному виду свободных, ниспадающих спиралей, но было приятно снова почувствовать себя немного более похожей на саму себя. Гермиона улыбнулась своему отражению, ободряюще кивнула, вытирая ладони от воды и пота, и наконец-то вышла из ванной.

То немногое, что еще оставалось от пара, проникало из одной комнаты в другую, быстро рассеиваясь попадая в более открытое пространство. Сразу же после возвращения в спальню Гермиону поприветствовал мягкий ритмичный звук, который немного напоминал скрежет наждачной бумаги по шероховатой поверхности. Она моргнула, осматривая комнату, и остановилась на храпящем Драко. Ведьма ничего не смогла с собой поделать и тихо хихикнула, увидев очаровательную картину, которая ей открывалась.

Драко растянулся под простынями — ни больше ни меньше, как на ее стороне кровати, — натянув их до пояса. Верхняя часть его подтянутого тела была выставлена напоказ. Рельефный пресс, так верно подмеченный ее рыжеволосой подругой, поднимался и опускался вместе с его грудью в ровном дыхании. Бледные руки Драко были лениво раскинуты, одна лежала на животе, а другая закинута за голову. Одна его нога была вытянута под одеялом, а другая выставлена наружу и согнута в колене. По виду его обнаженного бедра, он не удосужился одеть хоть что-нибудь, после того как она ушла в душ.

Ухмыляясь, Гермиона подкралась поближе, чтобы рассмотреть его спящую фигуру. При дальнейшем осмотре она с облегчением обнаружила, что у него хватило здравого смысла вымыть очищающим кровать и себя, прежде чем свернутся калачиком под одеялом. Подойдя к прикроватной тумбочке, она ахнула, увидев время на часах. Она проторчала там почти два часа — неудивительно, что он заснул. Внезапно почувствовав себя плохишом, она решила подразнить его вопреки своим первоначальным инстинктам, пока он не проснется. Ведьма обнаружила, что сама себя обнадежила мыслями о том, что еще могло произойти в этот вечер и теперь почти сожалела о потерянном времени.

Гермиона мягко улыбнулась в его спящее лицо, его рот приоткрылся ровно настолько, чтобы он мог издавать размеренный храп. Она наклонилась вперед с намерением поцеловать его в щеку, но его дыхание сбилось, и он перевернулся на бок резко повернувшись к ней лицом бормоча себе под нос неразборчивые слова, все еще с закрытыми во сне глазами. Ее присутствие, должно быть, выбило его из дремоты, хотя и не настолько, чтобы полностью разбудить. В некотором смысле она могла ему посочувствовать. Ночуя в бегах так же долго, как и во время войны, несмотря на то что прошло достаточно лет в условиях относительного мира, она все еще иногда просыпалась от малейших шорохов и движений, если находилась в компании друзей. В какой-то степени это было одной из причин того, что большую часть времени она работала до полного изнеможения — так ей действительно удавалось немного поспать.

С этой мыслью ведьма нахмурилась и вернулась к своей первоначальной цели — найти одежду, которую можно надеть в постель. Насколько смущающим, не говоря уже о потенциально ужасающем, было бы для него внезапно проснуться и обнаружить, что она смотрит на него у края кровати? После того, как она побродила по их спальне и попыталась вспомнить, куда она переложила все свои ночные принадлежности, она, наконец, смогла сбросить полотенце и переодеться в свежие трусики и простой пижамный комплект из майки и шорт.

Гермиона уперла руки в бока и осуждающе поджала губы, снова увидев Драко, распростертого на ее стороне кровати. Именно на этой стороне были все важные вещи. Лампа, часы, пульт от телевизора! ...правда, у них в спальне его не было, но если бы он был, то именно туда он бы и поместился! Это была сторона управления и, очевидно, ее сторона. Покачав головой, она решила оставить все как есть на сегодня и забралась в кровать с противоположной стороны, придвинувшись к краю настолько близко, насколько смогла, не рискуя свалиться. Как только она устроилась поудобнее, то невольно застонала, осознав, что забыла выключить свет. Гермиона уже собиралась встать, но заметила знакомый фрагмент палочки на второй прикроватной тумбочке, которая в остальном была пуста. Нахмурив брови, она осторожно подняла ее и повертела в руке, словно желая убедиться, что она принадлежит ему. Она смущенно моргнула, затем еще немного осмотрелась с той стороны, которую в данный момент занимала, обнаружив небольшую кучку брошенной одежды Драко, которая выглядела намеренно сложенной рядом, вместе с его сегодняшними ботинками, аккуратно засунутыми под каркас кровати.

Медленная улыбка скользнула по ее губам, и она снова посмотрела на спящего блондина. Она не была уверена, почему он решил дождаться ее на ее месте, но он определенно сделал это нарочно. Гермиона усмехнулась и снова осторожно наклонилась к нему, рубцы и порезы от ее ногтей на его спине пересекались десятками и дюжинами царапин, чрезвычайно заметных и яростных. Она была осторожна, и ее поцелуй был всего лишь легчайшим прикосновением к его ближайшему обнаженному плечу. Легким взмахом одолженной у него палочки она пробормотала что-то и погрузила их в темноту.

Гермиона вновь забралась под простыни, по привычке запихнув его палочку себе под подушку, и снова устроилась поудобнее на краю кровати, повернувшись спинами друг к другу. Она улыбнулась и прошептала:

— Спокойной ночи, Драко.

* * *

Процесс пробуждения всегда был для него загадкой. В некоторые дни он мгновенно просыпался. В другие, казалось, ему требовался почти весь день, чтобы начать функционировать. Из-за стресса на работе и дополнительных забот о свадьбе и медовом месяце Драко плохо спал или подолгу не спал, и чаще всего ему доводилось испытывать именно последнее.

Это утро было немного другим.

Его самосознание и разум, проснулись первыми. До него донеслись звуки, затем ощущения света вокруг него, возможно, льющегося из окна, следующим было очень нежное, очень успокаивающее тепло, прижатое вплотную к его груди, а затем появилось чувство чего-то в его объятиях, что бы это ни было, пахло цветами и цитрусовыми. Потребовалось несколько минут, прежде чем все встало на свои места, но как только это случилось, его здравый смысл снова начал включаться, дюжина тумблеров щелкнула и привела его мозг в состояние легкой дремоты. Серебристые глаза приоткрылись, и изображение спутанных каштановых волос было единственным, что он смог разглядеть.

Моргая по-совиному, Драко вытянул шею, стараясь не делать резких движений, пока должным образом не оценит ситуацию. В тот момент, когда он увидел профиль Гермионы, все сразу вернулось на свои места. Его тело напряглось, хотя он был осторожен, чтобы не потревожить ее.

Последнее, что он помнил, как он ждал, когда она выйдет из душа — и ему реально нужно было отлить, — а его мозг совершенно не мог отключиться от прокручивания снова и снова того факта, что он лишил девственности принцессу Гриффиндора. Много лет назад он бы воспротивился этой идее, высмеял ее и еще раз воспротивился. Несколько лет назад он бы просто воспринял это как вызов и способ досадить тем, кого, как ему казалось, он ненавидел. Теперь яркие воспоминания о том, как она выглядела и что чувствовала, когда извивалась под ним, усиливали его и без того твердую утреннюю эрекцию, учитывая что его член упирался в ягодицы особы, которую он больше всего хотел трахнуть, и эта идея занимала сейчас все его мысли.

Драко застонал в ее волосы, осознав, что его руки обвились вокруг нее. Одна рука скользнула под нее, чтобы обхватить ладонью ее грудь, а другая легла ей на бедро, сильно прижимая нижнюю часть их тел друг к другу. Мерлин, она ощущалась превосходно, особенно с утра пораньше. Она была упругой и мягкой во всех нужных местах, а ее маленькое тельце излучало тепло, прижимаясь к его груди, вызывая у него желание оставаться в постели вечно.

Как будто услышав его мысли, она издала слабый звук, нечто среднее между вздохом и стоном, и поудобнее устроилась в его объятиях. Ее голова еще глубже зарылась в подушку, которую они в данный момент делили в центре кровати. Задница Гермионы подалась назад, чтобы крепко прижаться к его обнаженной промежности, и у нее вырвался еще один вздох, когда она, очевидно, нашла что-то, что ей понравилось в ее полусонном состоянии.

Глаза Драко закатились, рука на ее бедре крепко сжалась, чтобы зафиксировать ее извивающийся зад. ‘Пиздец’. Это слово продолжало звучать у него в голове сопровождаясь заметной пульсацией между ног. Его дыхание участилось, грудная клетка поднималась и опускалась немного быстрее, втягивая кислород, дабы снабдить конечности энергией, необходимой для того, чего он так отчаянно хотел сделать со спящей женщиной в своих объятиях.

С величайшей сдержанностью Драко оторвал руки с ее груди и бедра, очень неохотно убирая по одному пальцу за раз. Он старался высвободиться как можно осторожнее, хотя ее дыхание было таким глубоким, плотным и расслабленным, что он был уверен, что потребуется хорошая встряска, чтобы разбудить ее — он позволил себе краткий миг удовлетворения от осознания того, что довел ее до такого изнеможения. Драко был почти свободен, только рука покоилась под ней между изгибом ее талии и кроватью, которую оставалось вытащить, но вдруг она снова шевельнулась, перекатилась на спину и лениво растянулась. Он приподнял бровь, когда одна из ее ног закинулась на его, а рука выбросилась вперед, почти ударив его по лицу.

Она специально это делает?

Драко скептически оглядел ведьму, ожидая, что выражение ее лица изменится и маска спадет, а когда этого не произошло, он снова вздохнул. Нахмурившись от этой ситуации, он обдумывал имеющиеся у него перспективы. Пойманный в ловушку этой похитительницей одеял, которая своей рукой все еще неловко обнимала его шею и плечо, а ногой обвилась вокруг его ноги, и он со своей довольно сильно пульсирующей эрекцией прикрытый только маленьким клочком одеяла сверху, с правой рукой плотно зажатой под весом ее тела, вынужденно остался только с двумя вариантами из возможных.

Первым и наиболее желательным было бы ее разбудить, заняться с ней сексом, принять душ, заняться с ней сексом в душе и позавтракать, чтобы правильно начать день... возможно, также заняться с ней сексом на столе, в зависимости от того, насколько физически напряженными были предыдущие раунды.

И второй, именно тот, с которым он боялся, что придется согласиться в соответствии со всеми их предыдущими договоренностями. План состоял в том, чтобы разбудить ее, извиниться перед собой за очень холодный душ, одеть ее в холщовый мешок, чтобы ему не пришлось сегодня лицезреть ее соблазнительное тело, и начать паковать кое-какие вещи на медовый месяц; тот самый, о котором ему, вероятно, следовало бы рассказать ей в какой-то момент, потому как он откладывал этот разговор уже достаточно долго.

Решимость Драко таяла по мере того, как он позволял себе наблюдать за спящей женщиной. Само по себе это действие казалось странным, возможно, немного пугающим, пока он не вспомнил, что технически она теперь его жена, так что... не все так уж и жутко. Какая жена не хотела бы, чтобы ее муж смотрел на нее с таким вожделением? Только так он мог описать непрекращающийся поток импульсов, все больше и больше подталкивающих его к первому варианту.

Гермиона повернула голову, еще глубже зарываясь в подушку, на ее губах появилась легкая удовлетворенная улыбка. Сине-зеленое месиво засосов на ее шее вызвало в нем приступ собственничества, но в то же время создало внезапное удушающее давление в груди. Прошлой ночью был ее первый раз, и, как было очевидно по оставленным им отметинам, он потерял контроль сильнее, чем намеревался. Она была хороша в этом, вынуждая его терять голову. Салазар знал, что ведьма проникла ему под кожу быстрее, чем кто-либо другой.

Драко поднес свободную руку к ее лицу, убирая локоны с ее щеки и поглаживая кожу тыльной стороной нескольких пальцев, ухмыляясь, когда она вздохнула, и ее улыбка стала чуть шире от этой ласки.

‘Пиздец’. Он еще раз мысленно повторил свою мантру.

Должно быть, это было что-то укоренившееся в самом ее существе, что перевернуло все вокруг с ног на голову, потому что решение, к которому в конце концов пришел Драко, было наименее благоприятным для него. Он подписал соглашение, они обсудили, что произойдет после первой брачной ночи — оба были почти уверены, что вчерашняя ночь будет ужасной, омерзительной и совсем не такой, блядь, великолепной, какой она была на самом деле, — и он пообещал ей, пообещал соблюдать все, что написано на бумаге и подтверждено устно. Теперь, когда неудачный выбор был сделан, он должен был придумать наиболее деликатный способ пробудить ее, не напугав до усрачки тем фактом, что она прижималась к нему обнаженному в течение ночи.

Драко оглядел ее и свое тело, комнату и кровать в поисках каких-нибудь идей, которые позволят ему сохранить свои яйца целыми и невредимыми. Его внимание привлек небольшой намек на черный цвет, выглядывающий из-под одной из подушек, все еще лежащих на дальней стороне кровати. Он сосредоточился и с максимальной осторожностью, протянул руку, чтобы взять предмет. Как только кончики его пальцев коснулись древка, он понял, что на самом деле это была его палочка, спрятанная под подушкой. Он был уверен, что оставил ее на прикроватном столике, хотя в данный момент решил не задаваться этим вопросом.

Счастливо ухмыльнувшись про себя, Драко придумал третий вариант: окутать Грейнджер заглушающим заклинанием на небольшой площади, чтобы она не услышала, как он передвигается, и незаметно сбежать поутру после неловкости в спальне. Как только сегодня их ноги переступят порог комнаты, они не должны будут ничего говорить о случившемся, так что он может просто притвориться, что всего этого никогда не было, поскольку вчера она, казалось, была намерена сделать то же самое.

Хороший план? Отличный план.

Приняв решение, Драко так и сделал. Он закутал ее в модифицированный муффлиато и двигаясь достаточно медленно вытащил из-под нее руку. Как ниндзя, он скатился с матраса, ни разу не толкнув ее и не задев кровать. Оглянувшись несколько раз, Драко на цыпочках прошел по комнате, собирая кое-какую одежду, быстро принял обжигающе холодный душ, чтобы прогнать утреннюю одурь. Мысль о том, чтобы справиться с эрекцией самому, была решительно непривлекательной после прошедшей ночи. Взглянув на ведьму еще раз, стоя у двери в их комнату, он увидел, что она беспробудно спит, а на ее лице все еще сияет умиротворенная улыбка... Затем он ушел.

Вместе с тем появилось ощущение свинцовой тяжести в желудке.

* * *

Странное ощущение того, что твой разум играет с тобой злую шутку. Или насколько богатым может быть воображение, когда дело доходит до продумывания всевозможных ситуаций и предстоящих событий. В данный момент Гермиона размышляла о том, как в ее голове прекрасно освещенный участок коридора, ведущий к ее — нет, к их — новой кухне, мог выглядеть таким же пугающим, как марш смерти на встречу с создателем.

Женщина проснулась одна. Для Гермионы это вовсе не было в новинку. Она уже некоторое время оставалась свободной, и даже когда встречалась с Роном, у них не было особо интимных отношений, так что ночевали они вместе всего несколько раз и с большими перерывами. Когда она проснулась почувствовала себя разбитой, ведь легла спать на час позже чем обычно ложилась, даже по выходным. Она догадывалась, что большая часть ее сонного состояния связана с тем, насколько физически напряженными были весь предыдущий день и ночь. А вторая часть — следствие пробуждения в незнакомой комнате, где не было ничего примечательного, что могло бы ее заинтриговать.

Когда она пришла в себя, Драко уже не было, и Гермиона поначалу была этому благодарна. В конце концов, она проторчала почти два часа в ванной, перед тем чтобы выйти и встретить его в бессознательном состоянии после того, как они узаконили свой брак. Но чем больше она думала об этом, тем больше огорчалась. Она заснула с мыслью, что утром поговорит с ним о некоторых вещах, прежде чем все вернется на свои места. Возможно, так оно и было, подумала она, учитывая, с каким нетерпением он ждал возвращения к прежней рутине. Проснувшись, она обнаружила, что место Драко, её место, было холодным, а значит, его не было уже довольно долго. Сначала Гермиона подумала, что он вообще не дома, но учитывая, что сегодня выходной, да еще и следующий день сразу после их свадьбы... вряд ли он куда-то уйдет. И вот она... стоит у подножия ступенек и смотрит в коридор, который ведет на первый этаж их дома, где скорее всего блондин слоняется без дела.

Ведьма еще пару минут собиралась с мыслями, но в конце концов решила, что трусить в чертовом углу собственного дома — глупо и по-детски. Выпрямив спину, задрав нос и вздернув подбородок, она сжала руки в кулаки и направилась по коридору на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Поиски Драко были очень недолгими, а открывшееся зрелище совсем не пугало. Более того, оно было... обыденным и более чем странным.

Драко сидел за обеденным столом глубокого вишнёвого цвета — самым маленьким, который она смогла уговорить его купить, но всё равно слишком большим для них двоих, — с мрачной гримасой потягивал чай из кофейной кружки и читал "Ежедневный пророк", время от времени откусывая от тоста. Нет... не тоста, а просто... хлеба?

Гермиона вопросительно посмотрела на него.

— Малфой? Ты ешь хлеб на завтрак?

Глаза блондина метнулись к ее фигуре в коридоре, и он инстинктивно оценил ее и заставил себя вернуться к газете. Его быстрый взгляд отметил, что она, должно быть, исцелила или зачаровала отметины, которые он на ней оставил прошлой ночью, потому что ее кожа была такой же чистой, как и всегда.

‘Как будто их никогда и не было...’

Он вежливо ответил:

— К чему удивляться? Многие люди едят его на завтрак каждый день.

Ее брови поднялись выше, а голова наклонилась в сторону. Сегодня утром его речь была более жесткой, твердой и лишенной привычного налета, который он так любил использовать. Она не была язвительной, но очень резкой. Гермиона нахмурилась и прошла дальше в комнату, глядя на его тарелку.

— Да... но они обычно сначала поджаривают тосты.

Драко только хмыкнул и попытался сосредоточиться на чтении строк в газете. По правде говоря, он пялился на одни и те же три строчки текста, пытаясь понять смысл слов, с тех пор как услышал ее шаги на лестнице. Его плечи были напряжены в ожидании ее появления на кухне, и даже когда она появилась, он был настолько погружен в тревожные мысли, что она все равно застала его врасплох. Его идея оставить все, что происходило в спальне, очень быстро вернулась, чтобы укусить его за задницу.

— Э... Малфой...

— Что? — огрызнулся он.

Гермиона старалась не обращать внимания на его резкое поведение. Ей приходилось сталкиваться с ним ранним утром в офисе, и он никогда не был ярким лучиком сразу после восхода солнца, но она не могла отделаться от ощущения, что все это напрямую связано с прошлой ночью. В ее груди заныло при мысли о том, что они вернуться к тому, с чего начинали, особенно после того, как провели ночь вместе. Она тяжело вздохнула, испытывая отвращение к себе. Заискивать и пренебрегать собой перед мужчиной после того, как переспала с ним — даже если формально это был ее муж. Кто она такая, Лаванда Браун?

— Драко, где чайник?

Блондин моргнул, глядя на нее, она смотрела на него с любопытством и, казалось, даже не осознавала, что снова стала называть его по имени. Отлично, потому что слышать свое имя сейчас, как она его произносит, даже отдаленно не связывая его со множеством удивительно приятных воспоминаний.

— Я им не пользовался.

— Нет...- Гермиона снова моргнула, оглядывая кухню. На ней не было ничего, что можно было бы использовать для приготовления пищи, и, если она правильно помнила, его палочка все еще была наверху. По крайней мере, ей показалось, что она снова видела её на его тумбочке. — Но как тогда...

— Это горячая вода из-под крана...

Ее глаза расширились от понимания, она посмотрела на маггловскую плиту, а затем снова на блондина:

— О! Годрик, прости! Ты ведь не знаешь, как всем этим пользоваться, правда?

Драко боролся с румянцем, который грозил проступить на его лице от того, что его слабость была так откровенно высказана вслух. Он жестко ответил:

— Нет… об этом было указано в нашем контракте.

Гермиона стояла, уперев руки в бока, совершенно не обращая внимания на его тон, и позволила себе снова погрузиться в этот знакомый танец. Она с легкостью справилась со своим раздражением:

— Ну и какого черта ты меня не разбудил?

Драко пожал плечами, все еще не в состоянии прочитать статью, которую держал в руках, но перевернул страницу, чтобы сделать вид, что все равно добивается некоторого прогресса. Он посмотрел на нее с кривой усмешкой:

— И навлечь на себя твой гнев раньше, чем нужно? Зачем мне это делать? — Она хмыкнула, закатила глаза и уже собиралась сказать что-то особенно язвительное, пока он не добавил: — К тому же ты выглядела довольной, и я подумал, что тебе не помешает отдохнуть.

Весь воздух покинул ее легкие. Ее губы сжались в тонкую линию, а глаза сузились:

— Что ж... тогда спасибо. Но ты должен был меня разбудить. Ты прав, это было прописано в контракте... но я не позволю тебе умирать с голоду.

Он усмехнулся, складывая газету, понимая, что не добьется успеха, особенно когда в комнате находится она.

— Я не ребенок, Грейнджер, я уверен, что переживу утро с кусочком хлеба и... самым отвратительным чаем во вселенной.

Гермиона подошла к тому месту, где он сидел, взяла его кружку и с отвращением посмотрела на неё.

— Серьёзно, Малфой, кран? Это кощунство. — В порядке эксперимента она поднесла чашку ко рту и сделала глоток, немедленно выплюнув жидкость. — ФУ! Ужасная гадость!

Драко ухмылялся, сложив руки на груди, с нежностью наблюдая за ней и отмечая, как комфортно она ведет себя рядом с ним. Это была удивительная и приятная перемена в сравнении с обычной “заноза-в-заднице” Грейнджер, и он позволил себе наслаждаться, пока это длилось.

— Я тебя предупреждал.

— Бе-е, — она еще несколько раз причмокнула языком и губами, чтобы избавиться от привкуса. — А зачем ты вообще пьешь чай по утрам? Я думала, ты пьешь кофе до полудня.

— Обычно я так и делаю, — он выглядел удивленным ее замечанием, — Но... опять же, я не совсем уверен, как эта штука работает. И после просмотра это кажется немного более сложным, чем горячая вода из крана и этот... забавный парниша, который у тебя здесь имеется.

Он протянул ей перфорированную металлическую фигурку в виде человечка с альпинистским крюком, который был сделан для того, чтобы цепляться за край чашки во время замачивания чайных листьев, и потряс ею перед ней. Затем он кивнул в сторону того, что, как он знал, было кофеваркой, хотя и не решался до нее дотронуться из-за всех этих маленьких кнопок и примочек на ее лицевой стороне, выдвижных лотков и просто всех лишних деталей, которые там, казалось, были.

Насколько сложным это было на самом деле? Драко был уверен, что в конце концов справится, хотя и не хотел навлекать на себя гнев женщины, ломая что-либо, даже если бы он мог просто купить новое. Трата денег по какой-то причине выводила ее из себя... она была такой странной женщиной.

Гермиона вздохнула, но за этим вздохом скрывалась улыбка. Она отнесла кружку к раковине, демонстративно вылила жидкость и быстро отмыла ее.

— Он довольно милый, тебе не кажется? — Она усмехнулась, заметив, что он подошел ближе к раковине и небрежно прислонившись к стойке, наблюдает за ней.

— Очаровательный, — ухмыльнулся он.

Ведьма покраснела и демонстративно сосредоточилась на вытирании кружки:

— Еще раз извини, Малфой. Все это не очень сложно в управлении, я покажу тебе сегодня утром, если хочешь.

Драко пренебрежительно пожал плечами:

— Как я уже сказал, я выживу. День... два дня... может быть, три, если поднажму. Не торопись.

Гермиона фыркнула и легонько шлепнула его по руке:

— Я приму это за "да". Итак, начнем с кофе... этим утром я приготовлю нам яичницу и настоящие тосты, но покажу тебе, как все включить и как все выключить, чтобы ты не спалил наш дом дотла.

— Серьезно? Я могу управлять самыми замысловатыми горелками и варить одни из самых сложных зелий на свете, не говоря уже о том. Не говоря уже о том, что у меня в голове такая же обширная энциклопедия знаний о летучих ингредиентах, как и у тебя. С чего ты решила, что я сожгу наш дом?

Ведьма приподняла бровь и указала на плиту:

— Тот факт, что ты не смог даже включить плиту, вызывает некоторые сомнения. Ты, конечно, умеешь обращаться с плитой, Малфой? — На мгновение Гермиона пришла в ужас от мысли, что этот человек оказался неспособен к таким элементарным вещам.

Драко скрестил руки:

— Ну, я видел подобное... просто мне никогда не приходилось делать это самому.

Она моргнула.

— Конечно, у тебя в квартире была такая же?

— Естественно была.

— Так как ты... нет. Знаешь что? Не говори мне, я совершенно уверена, что не хочу этого знать.

Гермиона покачала головой, краем глаза заметив покрасневшее лицо Драко. Ей сразу стало не по себе. Его поза говорила сама за себя... и вена на голове, которая пульсировала в такт его стиснутым челюстям, когда она делала что-то, чтобы смутить, перехитрить или просто подействовать ему на нервы. Несмотря на то, что Гермиона до сих пор не определилась, был ли он тактичен, позволив ей выспаться, или труслив, заставив проснуться самостоятельно, у неё не было желания препираться, по крайней мере, пока: было ещё рано. Сначала она сварит кофе, а потом вернется к этому вопросу.

Протиснувшись мимо него, Гермиона отодвинула кофеварку от стены и розетки, в которую она была подключена. Когда он не сделал никакого движения, чтобы встать с места, к которому прислонился, она шлепнула его по бедру тыльной стороной ладони.

— Ну же, ты учишься или опираешься?

Драко слегка подпрыгнул от мягкого удара и вскинул бровь, бросив на нее взгляд. Она тоже выгнула бровь и вызывающе посмотрела в ответ. С минуту они смотрели друг на друга, она ждала, что он что-то сделает, а он пытался понять, прикалывается она над ним или нет. Он покачал головой и, наконец, рассмеялся, выпрямившись и одарив ее улыбкой, смущение начало таять.

— Учусь, профессор Грейнджер.

— Малфой... — вырвалось у нее прежде, чем она успела подумать об этом.

— Что?

Она повернула голову и увидела, что он выжидающе смотрит на нее, ожидая указаний.

— О, я имею в виду... Малфой. Это будет профессор... Малфой, верно? Технически...- Ее голос становился все тише и тише, пока наконец не оборвался на середине последнего слова. Она вновь вернулась к наполнению кастрюли водой для машины. Она должна прекратить это делать.

— А, да, пожалуй, ты права. — Он сказал это неубедительно, его обычная библиотека язвительных реплик подвела его.

Драко принял кофейник, когда она подала его ему, наблюдая за тем, как кончики его пальцев касаются ее руки, и по его телу пробежали мурашки. Судя по тому, как большие карие глаза смотрели на него снизу вверх, а нижняя губа была прикушена, он догадался, что она тоже это почувствовала.

Это был толчок, словно искра, пронзившая их обоих при соприкосновении. В его памяти всплыли воспоминания о ее обнаженной коже. Воспоминания о том, какой мягкой и податливой она была в его руках, как внутренняя поверхность ее бедер, словно шелк, облегала его талию, а ее женственные изгибы принимали его тело, — все это было еще очень свежо, очень живо в его памяти.

Ведьма была слишком увлечена всем. Все, чем она занималась или на что тратила хоть немного сил, делалось так сосредоточенно, словно напрашивалось на внимание. Просто она была такой. Если уж она что-то делала, то делала это как следует, и, если могла, то только с большим усердием. Как показал вчерашний вечер... она вела себя с ним вполне достойно. Даже если он физически руководил процессом, ее настойчивые стоны и мольбы, блаженное выражение лица, вздохи и множество других звуков вливались в него, и ему становилось все труднее — практически невозможно — думать о чем-то другом. Каждое ее теплое прикосновение, каждое дуновение тонкого аромата, который, как он наконец понял, был просто ее шампунем и мылом, а не духами, вызывали воспоминания о том, как она лежит под ним на пике экстаза, прижимаясь к нему изо всех сил, принимая его все глубже в себя и откровенно призывая именно его, а не кого-либо другого.

Драко совершил грубую ошибку.

Это была ошибка, он думал, что сможет спрятать любые воспоминания о Гермионе в дальний ящик и забыть о них. А за одну ночь все изменилось куда серьезнее, чем он предполагал.

— Вот, добавь это сюда.

Мягкий голос Гермионы вывел его из задумчивости, и воздух в комнате стал напряженным, осязаемым.

Драко шаг за шагом следовал её указаниям, начиная с добавления воды в резервуар и заканчивая подготовкой основы и фильтра. Задача была такой домашней и простой, но молчаливые взгляды, которыми обменивались эти двое, были полны тяжелых слов, которые каждый старался не произносить.

Гермиона сосредоточила все свои усилия на том, чтобы взять на себя роль наставника, объясняя устройства и функции в информативной и не снисходительной манере. Углубление в столь привычное занятие помогло ей отвлечься от постоянного тепла мужчины, стоящего у неё за спиной и заглядывающего ей через плечо, когда она что-то объясняла, или тянущегося мимо или выше неё, чтобы достать предметы, которые он хранил в неудобном для её роста месте, когда здесь всё было забито. Это помогало ей не думать о легких прикосновениях и подталкиваниях, которыми они не раз обменивались мимоходом за последние несколько недель, но теперь они обжигали там, где осмеливались прикоснуться. Это помогало ей не думать о том, что она сожалеет, что не может задать вопросы, мучившие ее разум.

Все ли было в порядке прошлой ночью? Сделала ли она что-нибудь не так?

— Грейнджер...

Ему понравилось? ... он выглядел так, будто ему понравилось...

— …Грейнджер...

Неужели он действительно считает ее красивой?

— …ер…

Осознавал ли он, что снова и снова повторял ее имя, когда кончал?

— Гермиона?

Ведьма вскинула голову:

— А?

— Яйца. Они выглядят готовыми, — Драко убрал свою руку с ее руки, которая помешивала взбитые яйца резиновой лопаточкой. Он посмотрел на нее с некоторым беспокойством, заправляя ее выбившиеся из прически волосы за ухо. — Ты в порядке?

Гермиона отпрянула от его прикосновения, но не потому, что оно было неприятным, а потому, что оно разбудило в ней слишком многое, слишком рано, и это ее удивило. Она не заметила, как его глаза внимательно следили за ее реакцией, и в очередной раз за это утро почувствовала себя ужасно. Гермиона не знала, что ей делать. Она не знала, как вести себя в этой ситуации, ведь никогда прежде не оказывалась в подобной.

Ведьма кивнула и поспешно выключила конфорку, накладывая ему яичницу и тосты, а также наполняя изъятую у него кружку свежесваренным кофе. Гермиона пододвинула к нему тарелку с блюдом и предложила сесть за стол поесть. Он неохотно вернулся к обеденному столу из вишнёвого дерева, хотя его глаза не отрывались от её фигуры. Она стремилась увеличить пространство между ними: чем дальше от него она будет, тем больше прояснятся её мысли.

— Я пойду оденусь. — Она поспешно проговорила это, вытирая руки о полотенце для посуды и направляясь обратно в сторону холла.

— Для чего? Куда ты идешь? — Драко развернулся на своем стуле, собираясь снова встать, но она помахала ему в ответ, и он заметил легкую панику, появившуюся в ее глазах. С неохотой он сел обратно.

— На работу...- Она заикалась, — офис. Я собираюсь пойти туда и кое-что доделать. Меня не будет несколько часов. Я так сильно переживала из-за свадьбы на этой неделе, что немного отстала от жизни и...

— Работа — сегодня суббота! А как же завтрак? А как же медовый месяц?

Гермиона разразилась задыхающимся смехом:

— Медовый месяц? Какой медовый месяц? Мы никогда не планировали медовый месяц. — Она не дала ему шанса ответить, прежде чем снова покачать головой и довольно быстро исчезла в коридоре. — Увидимся сегодня днем, Малфой.

— Я планировал... — Драко нахмурился и встал, чтобы проследить за ней, как она взбегает по лестнице и скрывается за углом.

Каждый мускул в нем побуждал его пойти за ней и убедить ее остаться — у одного мускула было несколько идей, как это сделать, — но он помнил, как она отшатнулась от него и как намеренно нашла способ не дать ему прикоснуться к ней. Сигналы, которые она подавала, были такими неоднозначными и сбивающими с толку... Может, им обоим будет полезно побыть отдельно несколько часов и привести мысли в порядок.

Волшебник снова уселся перед тарелкой с яичницей и тостами, которые она приготовила для него. Он улыбнулся, вспомнив, с каким ужасом она смотрела на то, что он пытался съесть на завтрак до ее прихода.

В одну минуту — заботливая и неравнодушная.

В следующую — пугливая и хладнокровная.

Абсолютно не в силах игнорировать ее.

Эта женщина действительно сводила его с ума.

* * *

-Мне очень жаль, Миона.

— Я уже говорила тебе, Рон, все в порядке. Мне все равно.

— Да, но ты так говоришь, значит, тебе НЕ ВСЕ РАВНО. Так что извини.

— Все в порядке, Рональд.

— Миона, я серьезно, мне очень жаль...

— Рональд Уизли, если ты скажешь "прости" еще хоть ОДИН раз...

— Прости!

Глаз Гермионы дернулся, и она раздраженно вздохнула, глядя на рыжеволосого мужчину, сидевшего напротив нее. Она успешно сбежала из своего нового дома, больше не столкнувшись с Драко, хотя подозревала, что он намеренно позволил ей уйти незамеченной. Каковы бы ни были его мотивы, она не собиралась долго задаваться этим вопросом. Ей нужно было время, чтобы подумать о некоторых вещах, которые возникли между вчерашним вечером и сегодняшним утром и которых ведьма не ожидала, и она с нетерпением ждала тишины и покоя в офисе, чтобы позволить своим мыслям развеяться.

Как и положено, ее бывший оказался на редкость не вовремя.

По какой-то причине Рон был сегодня в офисе и застал ее за холодным обедом, взятым из неаппетитного контейнера в кафетерии. Она взяла свою работу с собой, так как там почти никого не было, а эта часть расследования не была ни особо опасной, ни особо секретной, поэтому рядом с ней на столе лежали ювелирные инструменты и браслет, который она разбирала на части. Увлёкшись своим исследованием, она даже не услышала, как подошёл Рон, пока он не сел напротив неё и не начал извиняться за то, что пропустил церемонию накануне.

— Все в порядке, — повторила она с явным раздражением в голосе. — Обещаю, я не сержусь. Я понимаю, что у вас с Чарли были обязательства, которые нужно было выполнить. К тому же все произошло очень быстро.

Рука Рона легла на её руку, в которой были очень тонкие плоскогубцы, и она замерла, пока не подняла взгляд. Он подарил ей свою самую искреннюю улыбку, и уголки ее растянулись еще больше, когда она наконец-то улыбнулась.

— Я серьезно. Может, мне и не нравится, что тебе пришлось выйти замуж за этого мерзавца, но я бы ни за что не пропустил это событие по своей воле. — Улыбка рыжего дрогнула: — Держу пари, ты выглядела потрясающе.

Гермиона покраснела от тоски, прозвучавшей в голосе мужчины, и вынуждена была отвести глаза от многозначительного взгляда, которым он смотрел на нее.

— Даже лучше, чем ты можешь себе представить, Уизли.

Карие глаза женщины расширились, и она вскинула голову, рефлекторно отдергивая руку от руки Рона. Когда она обернулась, то увидела характерную походку своего нового мужа, одетого более небрежно, чем обычно, который подходил к столу, чтобы присоединиться к ним.

— Малфой! — Удивленное восклицание.

— Малфой. — В ответ раздалось тихое бормотание.

— Добрый день, — ровно поприветствовал Драко. Серые глаза сузились, и он почувствовал, что ему не терпится высказаться, но продолжал постоянно напоминать себе, что нужно быть вежливым. Вежливым, вежливым, вежливым. Он задался вопросом, существует ли вежливый способ ударить кого-то по лицу. Эта мысль заставила его ухмыльнуться.

— Что ты здесь делаешь?

Блондин отказался от того, что, как он был уверен, выглядело как самая зловещая ухмылка, направленная на Уизела, и снова посмотрел на брюнетку.

— Забираю свою жену.

Гермиона нахмурила брови:

— Для чего? Я же сказала, что увидимся сегодня днем.

Драко достал карманные часы и посмотрел на крошечный циферблат, после чего положил их на место.

— А сейчас уже полдень.

— Я не это имела в виду...

— Это не меняет того факта, что сейчас, на самом деле, полдень. Я приехал забрать тебя, чтобы мы могли отправиться в наш медовый месяц.

— Что?

'Он говорил серьезно?'

— Медовый месяц? — скептически спросил Рон. — Куда ты собираешься отправиться, чтобы ей понравилось там больше, чем здесь, рядом с друзьями? Ты не знаешь о ней ничего, чтобы понять, куда бы она хотела поехать, не так ли, Миона?

— Рон сейчас...

— Не будет сюрприза, если я сейчас все разболтаю, усек? К тому же, это не твоего ума дело, куда мы поедем.

Глаза Гермионы с любопытством перебегали от одного мужчины к другому.

Рон раздраженно фыркнул:

— Точно. Конечно, хорошее оправдание. Ты просто не хочешь признаваться при мне, куда именно, потому что знаешь, что я не буду таким же вежливым, как она, говоря о том, что это был плохой выбор.

— О, пожалуйста, — Драко закатил глаза. — Если ты всерьез думаешь, что я буду реагировать на твои попытки подколоть меня, то тебе нужно найти себе новое хобби. Некоторые из нас уже выросли из школьных разборок, Уизли... хотя, думаю, ты всегда был немного отстающим.

— Как скажешь, Малфой, но знай, что ты не сможешь просто подкупить ее, как любую из своих шлюх! Гермиону не интересуют деньги!

— Рональд!

— Ну, тогда тебе должно быть гораздо легче, потому что это, по крайней мере, означало, что у тебя был бы шанс с ней! Жаль, что ты не справился со всеми остальными задачами, о которых можно только мечтать...

— Драко!

— Почему ты...

Рон вскочил на ноги и обошел стол, сжав кулаки при одном только виде блондина. Рон и по сей день не понимал, почему он или кто-то из его предательской семейки гуляет на свободе. После всего ужасного, что Малфои и их родственники сделали с его семьёй и друзьями до и во время войны, Рону казалось возмутительным, что с них сняли всю ответственность за их действия только потому, что они были группой трусов, переметнувшихся на другую сторону в последний момент. Знать, что они на свободе, и самое главное, что самый заносчивый из них теперь женат на женщине, в которую он был влюблён, — это приводило Рона в ярость и заставляло его кровь бешено кипеть.

Драко окинул взглядом гневную и трясущуюся фигуру мужчины, на его лице появилась медленная, легкая ухмылка, но глаза были жесткими и внимательными. Левую руку он держал в кармане, а правая свободно свисала вдоль тела. Его палочка была надежно спрятана во внутреннем кармане пиджака, и вряд ли он успеет достать ее до того, как пылкий Рыжий нанесет ему физический удар, но на всякий случай он держал руку свободной.

Плавным движением Драко автоматически переместил свое тело так, чтобы какую бы глупость ни решил совершить другой мужчина, он стал бы преградой между ним и женщиной, стоящей теперь у него за спиной.

— Так, так, Уизли, я просто констатирую факты.

— Факты. Я покажу тебе факты...

Кулак Рона был наполовину поднят, а рука Драко уже направлялась к его палочке, когда Гермиона вклинилась между двумя мужчинами, положив руку на грудь каждому из них. На нее устремились жесткие серо-голубые глаза, и она вспомнила их первую потасовку.

— ХВАТИТ, ВЫ ДВОЕ! — прорычала ведьма.

— Но Миона, он это начал!

— А я ПРЕКРАЩАЮ! — Гермиона изо всех сил толкнула обоих мужчин, ни один из них не сдвинулся с места, но в любом случае они опустили руки. — Вы мужчины или мальчишки?! Я не могу поверить, что вы двое не можете вести себя как взрослые люди в присутствии друг друга. Рональд, тебе нужно перестать затевать с ним драки!

— Да, Уизли, я просто задумался о своем...

— И Драко! Прекрати его подстрекать! Я прекрасно знаю, что ты делаешь это специально. Тебя воспитывали с чувством собственного достоинства или как? Твоя мать была бы разочарована...

— Не вмешивай в это мою мать... — прорычал блондин.

— Тогда перестань быть долбанным мудаком!

Гермиона кричала, ее ругательства эхом отдавались в пустоте кафетерия и заставляли обоих мужчин смотреть на нее более чем шокировано. Гермиона почувствовала, как румянец пытается пробиться к ее щекам, но она отогнала его, предпочтя ухватиться за свое раздражение, а не за что-то другое.

— Вы оба ведете себя как гребаные дети! Мы все здесь охрененно взрослые люди и, если я не услышу ничего похожего на извинения из каждого из ваших идиотских ртов, я буду преследовать вас обоих до следующего года! Я ясно выразилась?!

Драко и Рон обменялись изумлёнными взглядами и оба посмотрели на миниатюрную Гермиону. Её руки были скрещены, а плечи покачивались в такт её гневным вздохам. Драко подумал, что она похожа на быка, и если бы он пригляделся, то вполне мог бы увидеть, как из её ноздрей вырываются клубы пара.

Рон нахмурился и первым кивнул.

— Да... ты права, Миона, — он посмотрел на Драко с укором, но протянул ему свою большую руку. — Я... изв... ня...сь

Гермиона огрызнулась:

— Что это было, Рональд? Я тебя не расслышала.

Рыжий несколько раз прочистил горло, пробуя слова на язык, и с отвращением пробормотал:

— Извини... Малфой.

Драко изогнул бровь, и ухмылка скривила его губы, когда он увидел, как легко Уизел струсил перед лицом этой ведьмы. Что за жалкое, ничтожное оправдание для...

— Драко...

Блондин вздрогнул от ее голоса, а когда посмотрел на нее, то увидел в ее глазах смертоносные кинжалы, полные злобы и ярости. Драко нахмурился, имея печальный опыт быть задетым в хаосе битвы некоторыми из ее более агрессивных приемов, предназначенных для Пожирателей смерти, которых она ненавидела. Неужели он действительно собирается это сделать? Он снова взглянул на ведьму, ее глаза сузились, и даже с такого расстояния он мог видеть, как в ее глазах вспыхивает золото, поскольку он все дольше откладывал свой ответ.

Блондин вздохнул и сжал руку Рона в крепком пожатии:

— Мне тоже очень жаль, Уизли.

Гермиона перевела взгляд с одного на другого и, удовлетворенная результатом, вернулась к холодному обеду и разобранному браслету. Собрав маленькие кусочки в тряпочку, чтобы сложить их обратно в атласный мешочек, в котором они хранились, она снова заговорила сквозь стиснутые зубы:

— Мне нужно отнести это в офис... а потом мы можем идти.

— Ты реально пойдешь с ним?!

Женщина закатила глаза, настолько раздраженная к этому моменту, что даже не потрудилась ответить. Гермиона просто сжала мешок в руке и потянулась, чтобы забрать то, что осталось от ее еды, но ее прервал Драко, выхватив у нее остатки еды, очаровательно расплываясь в улыбке.

— Я понял, дорогая. Встретимся в моем кабинете?

Гермиона недоверчиво посмотрела на него, но кивнула. Она бросила последний взгляд на Рона и сумела слабо улыбнуться ему, на что он тут же ответил:

— Увидимся по возвращении, Рон. Спасибо, что хотя бы дал мне знать, что собирался прийти.

Рыжий усмехнулся, слегка помахав ей рукой:

— Конечно. В любое время.

Драко наблюдал за происходящим. Это было вполне невинно: после столь бурной реакции Грейнджер на Уизли он был уверен, что она действительно покончила с романтическими чувствами, которые испытывала к нему... хотя тот и продолжал их питать. Однако ему и в голову не приходило, что заключённый с ведьмой договор даст ей возможность продолжать отношения с Уизли, если они решат, что это то, что им нужно. Его пронзила волна эмоций, а по позвоночнику пробежали мурашки от мысли о том, что она может переспать с рыжим.

Только одна воображаемая картинка, где Гермиона выглядит такой восхищенной, глаза остекленели от нового оргазма, губы разошлись в задыхающемся шепоте имени "Рональд" на ее губах, а не его собственного, и он не смог побороть яростную усмешку и гнев. Блондин дождался, пока Гермиона скроется из виду и не будет слышать, и грубо протиснулся мимо мужчины к мусорному баку, чем вызвал недовольное ворчание и хмурый взгляд аврора. Драко бросил остатки еды в мусорный бак и повернулся к нему лицом, холодным и каменным, лишенным своего обычного циничного комизма.

Он ткнул пальцем в грудь Рона и одарил его самым опасным взглядом, оскалив зубы, как животное, защищающее свою территорию.

— Руки прочь от моей жены, Уизел. Это будет единственное предупреждение.

Рон наблюдал, как блондин повернулся на пятках и пошёл в сторону своего кабинета. Рон потер место, куда Драко ткнул пальцем, массируя его с удивлением на лице. Если бы он не знал ничего лучше, то сказал бы, что Драко Малфой ревнует его, Уизли, к ведьме, которую совсем недавно звали Гермиона Грейнджер. Ведьма, которую блондин, как он был уверен, ненавидел на протяжении долгих лет их знакомства.

Если бы кто-нибудь заикнулся ему о том, что наступит такой день, он бы отвесил ему смачную оплеуху.

— Рейкьявик?

Гермиона стояла посреди арендованного гостиничного номера, вытянув руки по бокам, с выражением, граничащим между удивлением и раздражением на лице, в упор смотря на несколько сумок с вещами, которые заполняли один из углов комнаты: её и его.

— Да.

— Исландия.

— Да.

— Мы в Исландии.

— Да.

— Какого черта, Малфой?! Я думала, это будет поездка на выходные!

— Я этого не говорил.

— На какой срок ты снял этот номер?!

— На Неделю.

— НЕДЕЛЮ?!

— Да. Тебе стоит перестать кричать, а то ты что-нибудь взорвешь.

— Что? — пролепетала Гермиона, недоверчиво глядя на мужа, хлопая ртом, как рыба, вытащенная из воды. — Я не могу отсутствовать на работе целую неделю.

— На самом деле, можешь. Сам Бруствер разрешил.

— Ты за моей спиной попросил отгул?!

— Нет, вообще-то это был Поттер.

— ЧТО?!

Драко прекратил распаковывать свои вещи и повернулся лицом к ведьме-брюнетке, которая смотрела на него с самым убийственным намерением. Он собрал всё, что, по его мнению, им обоим понадобится для недельной поездки, пока она будет отсутствовать на работе, и, забрав её, отправил их обоих прямо в отель для волшебников в туристическом городе. Организовать международную перевозку через сеть было дорого, но он работал над этим большую часть последней недели. К счастью, здесь, вдали от их родного города, людей гораздо меньше волновало имя, привязанное к его деньгам, а больше — их обменный курс.

Драко не хотел иметь дело с последствиями, которые могут возникнуть, если об их положении узнают широкие массы, поэтому он поступил так, как часто поступал в трудных ситуациях, и купил себе немного времени. Даже с учетом штрафов и поборов, которые необходимо было выплатить, хранилища Малфоя были значительны и по-прежнему полны. Если он будет работать и делать все возможное, чтобы восстановить ценность имени, то ему не будет грозить нищета. Во всяком случае, пока. Штрафы за нежелание завести ребенка в будущем начнут быстро съедать деньги, но он решил, что будет беспокоиться об этом, по мере возникновения вопроса.

Драко одарил ведьму харизматичной улыбкой.

— Похоже, я не единственный, кто решил, что тебе не помешает отпуск. Поттер оказался на удивление сговорчивым, когда я рассказал ему о своем плане.

— Ты заставил моего лучшего друга помогать тебе в этом? Ты с ума сошел?! Что ты сделал, шантажировал его?

Блондин фыркнул:

— Вовсе нет. Я же объяснил ему, что делаю, и он, и Поттерша были рады помочь. Ну... может, и не с радостью... но они решили, что это хорошая идея. Похоже, они единственные из твоих бестолковых друзей, кто обратил внимание на застой в твоей работе...

— Эй!

— …и они согласились, что некоторое время, проведенное вдали от офиса, пойдет тебе на пользу.

Гермиона нахмурилась. Разве можно чувствовать себя преданной, когда твои друзья объединились, чтобы отправить тебя на отдых? Она не была уверена, но мысль о том, что они с таким нетерпением ждали, когда она соберет вещи и отправится в отпуск, чтобы побыстрее решить проблему, ей не нравилась.

— Почему Исландия? — спросила она наконец.

Драко усадил обиженную девушку на край большой кровати отеля и вернулся к разбору своей части сумок.

— Есть несколько причин. Это даст нам немного времени, чтобы не попасть на первую полосу бульварной прессы...

— Газеты?

Он бросил на нее взгляд через плечо:

— Ты забыла о безумии, которое, вероятно, последует за объявлением?

Гермиона моргнула:

— Нет, но я не думала, что они объявят пары. Их просто слишком много, чтобы делать какие-либо пресс-релизы по этому поводу.

— Грейнджер, им не обязательно объявлять об этом, чтобы люди узнали. Все и так знают, что закон вступил в силу, и всегда найдутся люди, которые захотят узнать всю подноготную жизни других людей. Известных людей. Таких, как мы с тобой. Все начнется в офисе, а там, как ты знаешь, слухи разносятся как лесной пожар.

Она нахмурилась:

— К сожалению. Как будто мы работаем с кучей баранов. — Гермиона задумчиво посмотрела на него: — Или со стадом... в зависимости от того, что более оскорбительно. Сплетники. Все они чертовы сплетники.

Драко усмехнулся, но кивнул:

— Именно. Это начнется там и дойдет до общественных мест... ресторанов во время обеда... случайных прохожих на улицах, а ты же знаешь, что за пределами Министерства постоянно шныряют эти пронырливые репортеры, пытающиеся получить самую свежую информацию.

— Да, да, да, — тяжело вздохнула Гермиона, раздраженно соглашаясь с его логикой. -Полагаю, это хорошая идея — немного отвлечься от неизбежного взрыва. Хотя, по-моему, Исландия — это уже слишком!

Он проигнорировал последнее:

— Верно. Ты бы все равно не смогла толком работать, если бы огромное количество журналистов пытались бы завалить тебя вопросами.

— Они просто будут ждать нас обоих, когда мы вернемся, ты же знаешь.

Блондин пожал плечами, уклоняясь от дальнейшего разговора о журналистах:

— Есть еще одна причина, по которой я захотел приехать сюда. Пару лет назад здесь открыли геотермальный пляж, который меня заинтересовал. Я слышал, что вода здесь нагревается "естественным образом", но мне никогда не доводилось видеть, как все это работает без магии. Я подумал, что, если уж на то пошло, это будет хороший способ расслабиться, ведь по возвращении нам придется иметь дело не только с работой.

Гермиона уставилась на него так, словно у него выросла вторая голова:

— Откуда ты узнал о чем-то подобном? Я не думала, что ты следишь за событиями — не местными, я имею в виду. — Она чуть не сказала "маггловскими событиями".

Ведьма слышала об открытии этого пляжа еще в тот год, когда о нем официально объявили. Феномен геотермальной энергии — вещь поистине удивительная, но в то же время очень маггловская. Она ни на секунду не задумывалась, что Драко будет интересоваться подобными вещами.

Драко во второй раз прекратил распаковывать вещи и полностью сосредоточил свое внимание на ней, прислонившись к краю гостиничного комода и ища в ее глазах понимания.

— Ты ведь знаешь, в чем заключается моя работа, не так ли?

Женщина открыла рот, собираясь ответить, но тут же закрыла его, поняв, что всегда думала, будто он целыми днями сидит в своем кабинете и разгребает бумаги, как и она сама. Но судя по тому, как он смотрел на нее сейчас, она заподозрила, что могла ошибаться.

— Я... ну...

Блондин рассмеялся:

— О-ХО-хо! А ты и не знаешь, да? Должен сказать, я удивлен. Ставлю как минимум два за то, что ты не знаешь.

Гермиона сложила руки на груди и хмыкнула:

— Ну, не то чтобы у меня было много поводов знакомиться с тем, чем ты занимаешься целыми днями, кроме одобрения моих заявок.

Драко усмехнулся и подошел к окну, раздвинуть шторы, чтобы она смогла полюбоваться великолепным видом на побережье, где они остановились. Он с тоской подумал о тех временах, когда ему действительно удавалось путешествовать по работе и видеть разные уголки мира.

— Я уже несколько раз бывал здесь. Конечно, это происходило нечасто, но время от времени они просили меня приезжать на место, чтобы посмотреть на компоненты. В Исландии много нетронутых мест, где растут редкие растения и травы. Я услышал об открытии пляжа год или около того назад, когда работал на севере острова, и хотел вернуться сюда, но не было возможности. Во всяком случае, до сих пор.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что Гермиона смотрит не на открывающийся вид, а на него. Казалось, она улыбалась ему, но улыбка исчезла, и она быстро перевела взгляд на окно, вставая, чтобы рассмотреть пейзаж. Ведьма с интересом наблюдала за людьми, собравшимися на пляже и в лагуне неподалеку от места, где они остановились.

Облокотившись на подоконник, она вздохнула:

— Действительно, выглядит очень красиво.

— Так и есть, — Драко смотрел на нее, в то время как она все еще была сосредоточена на воде.

Темная бровь приподнялась, когда она заметила нечто созвучное ее прежним мыслям:

— Драко, все эти здания выглядят определенно... маггловскими.

— Возможно.

— Но мы же воспользовались камином...

Блондин пожал плечами:

— Так и есть.

— И...

— И что?

— Так мы в волшебном отеле или нет? — нетерпеливо спросила Гермиона. — Возможно, мы...

Она моргнула, борясь с ухмылкой, которая грозила изогнуть ее губы в ответ на его игривый взгляд. Иногда он мог быть таким странным. Гермиона должна была признать, что его было легче выносить, когда он не был полон злобы и проявлял свою невинную озорную сторону.

— Ты ужасно скрытный.

— Возможно, так и есть...

— Драко!

Он усмехнулся и сел на узкий подоконник.

— Мы находимся в отеле для волшебников, но здесь нет такого четкого разделения, как в Лондоне. По крайней мере, не в туристической части этого места. Большинство признаков магии спрятано глубоко внутри отеля в целях безопасности. Однако стоит нам переступить порог парадных дверей, как мы тут же окажемся в маленьком причудливом квартале как у нас дома.

— Серьезно? — Гермиона села рядом с ним, окинув его взглядом, и ее улыбка наконец-то вырвалась из-под жесткого контроля и заставила ее губы растянуться в приятной и заразительной манере. — Ну, это объясняет, почему ты не закатил истерику, которую я ожидала, когда я сказала, что хочу жить в маггловском районе.

— Я немного сталкивался с этим раньше...

— Я имею в виду, что по большей части ты все еще был настоящим мальчишкой, -проигнорировала она его взгляд, — но ты не был таким резким, как я предполагала.

— Спасибо за оказанное доверие. — Драко попытался сдержать свой суровый взгляд, но она все так же задорно улыбалась, и он не смог сдержать его. Он потянулся, чтобы ущипнуть ее за щеку, и в животе у него поселилось теплое чувство, когда она не отпрянула, как в то утро, а лишь с улыбкой отмахнулась от него. — Как бы приятно мне ни было, но ты постоянно задеваешь мою гордость...

— Как скажешь, детка...

Он ухмыльнулся:

— Пора обедать.

— Я уже пообедала. — Ее улыбка померкла, и она в замешательстве склонила голову набок.

— Да. Я припоминаю отвратительный, холодный сэндвич, которому даже не хватило приличия следовать основным правилам бутербродной математики.

— Делать что? — Гермиона прищурила глаза, словно это могло помочь ей правильно расслышать слова. — Бутербродная… математика?

— Бутербродная математика, — уверенно заявил он. — Правильный процесс создания сэндвичей с использованием правильного соотношения сухого и влажного. — На ее безучастный взгляд Драко закатил глаза и продолжил объяснять, иллюстрируя различные моменты очень серьезными жестами. — На каждый сухой ингредиент приходится влажный, который вы используете поочередно. А в центре — нейтральный связующий компонент. Например, салат-латук.

Гермиона внимательно следила за его пантомимой, а когда он закончил, насмешливо улыбнулась.

— Латук? Как латук может быть нейтральным между сухим и влажным? Он примерно на 94% состоит из воды!

— 95%. — Поправил он.

— БОЛЕЕ ТОГО, — проигнорировала она его, махнув рукой, хотя в ее глазах читалось веселье от происходящего. — Вся эта концепция больше похожа на науку, чем на математику. Мне кажется, ты ошибочно присвоил ей ярлык.

Драко поднял руки:

— Эй, не я устанавливаю правила, Грейнджер. Кроме того, "наука о сэндвичах" звучит слишком самонадеянно. А "математика бутербродов" звучит гораздо лучше.

Он сошел с ума или просто давление работы окончательно довело его до сумасшествия? Сейчас мало что имело смысл, особенно в последнее время. Гермиона усмехнулась и покачала головой:

— Как бы то ни было... я уже поела.

— Умоляю, — настала его очередь насмехаться, — ты едва откусила три кусочка. Наверное, потому что это было безумно отвратительно.

— Ничего подобного!

Драко наклонился к ней с особенно самодовольным выражением лица.

— Я также точно знаю, что ты не взяла с собой завтрак. Я был там сегодня утром, если ты помнишь.

— К сожалению, — Гермиона снова сложила руки на груди, но в этом слове не было ничего, кроме юмора.

Он наклонился еще ближе, его голос заговорщически понизился, глаза оценивающе сканировали ее:

— И если ты не останавливалась где-нибудь по дороге в офис — что очень маловероятно, — я рискну предположить, что, не считая нескольких кусочков того залежалого бедствия, которое я выкинул, ты осилила три, может быть, четыре чашки кофе и пару дюжин этих противных маленьких ирисок, которые ты хранишь в своем столе.

Она покраснела и потрясенно посмотрела на него:

— А вот и нет! — Так и было.

Рука Драко сама собой поползла вверх к ее щеке, и костяшки пальцев уже собирались провести по коже. Пока он не поймал себя на мысли и не переместил руку мимо нее, чтобы прижаться к оконному стеклу. Он сделал это движение плавно, одарив ее хорошо натренированной ухмылкой.

— Тс-тс-тс-тс. Только не заставляй меня попробовать тебя на вкус и уличить во лжи. Я ненавижу ириски.

— Назвать меня лгуньей — это единственное, что может заставить тебя захотеть попробовать? — Ее глаза округлились от такого дерзкого ответа. Откуда, черт возьми, это взялось? Она как будто обращалась к Джинни.

Ее слова удивили их обоих, и брови Драко полезли на лоб. Его взгляд опустился к ее губам, и он провел языком по зубам, когда она закусила губу.

— Вовсе нет, — пробормотал Драко, — на самом деле я могу придумать несколько других причин.

Пальцы Гермионы застенчиво перебирали пуговицы ее рубашки, а смелость предыдущего вопроса угасала под его пристальным серым взглядом. Гермиона чувствовала, как он сокращает расстояние между ними, и от его близости ее гормоны, как и прежде, выходили из-под контроля. Это была битва желаний между мозгом и... частью разума, расположенного очень далеко к югу от мозга.

Гермиона не любила терять контроль над собой, особенно над своими низменными, первобытными желаниями. За свою короткую жизнь она так много работала, чтобы достичь своего положения благодаря уму и сообразительности, а он одним простым прикосновением мог разрушить все это, почти заставив ее забыть свое собственное чертово имя. Этот человек, который до недавнего времени жил только для того, чтобы быть не более чем занозой в заднице, который высокомерно и агрессивно пробивал все ее защитные механизмы, наконец прорвался к ней с тем, чего она меньше всего ожидала от него: добротой и честностью.

Конечно, они были поданы не так, как это сделал бы любой нормальный человек.

Он демонстрировал ей свою доброту и честность в той же высокомерной, агрессивной и жестокой манере, в которой делал все по отношению к ней, — только так они понимали друг друга, только так они умели танцевать, не наступая друг другу на пятки. Он предлагал их с ухмылкой на губах и развязностью в шаге... но всего за несколько недель она обнаружила, что разница между тем, каким был Драко Малфой в его личном кругу, и тем, каким он был за его пределами, была разительной и радикальной.

Драко провел носом по ее носу, его дыхание коснулось ее губ, вызвав мурашки по чувствительной плоти. Гермиона ахнула, почувствовав, как он наклонился вперед, готовый украсть поцелуй. Внезапным движением она положила обе руки ему на грудь, чтобы остановить то, что должно было произойти.

Голос Гермионы прозвучал на грани срыва, и ей захотелось себя отшлепать:

— Обед. Ты что-то говорил про обед.

Блондин изогнул бровь, его лицо все еще было близко, но она повернула голову в сторону, как будто смотрела на воду. Ее грудь и плечи торопливо поднимались и опускались, и она все еще покусывала губу так, что ему захотелось завладеть ее вниманием снова. Если бы это был кто-то другой, он бы обиделся, но это была Грейнджер. Грейнджер всегда была исключением из правил... всех правил. Для человека, который так строго их соблюдал, она оказывала на него ужасное влияние, нарушая все его устои.

-Обед, — повторил он, подтверждая планы и выпрямляясь. Драко плавно отступил назад, позволяя ей заполнить пространство вокруг себя, пока она не почувствует себя комфортно.

Гермиона прочистила горло, пригладила волосы и слегка расправила помятую рабочую одежду, после чего решительно посмотрела в глаза блондину. То, что у нее была одна глупо фантастическая ночь с этим мужчиной, не повод для того, чтобы вести себя с ним, как пустоголовая дурочка. Она была взрослой женщиной, а не какой-нибудь впечатлительной школьницей. Скорее всего, для него это ничего не значило, и ее не сочтут дурой, если она бросится за бабником, о котором ходят слухи... даже если он окажется ее мужем. Семантика. Как так получается, что она попадает в такие дебильные ситуации?

— Точно. Только приведу себя в порядок, и мы можем идти. — Женщина решительно кивнула ему и исчезла за дверью в уборную.

Как только она скрылась из виду, Драко уселся на ближайшую ровную поверхность и тяжело выдохнул.

Контроль.

Годы, проведенные в тренировках, совершенствуя свой образ дебошира и дамского угодника для широких масс. Его язык и остроумие были остры как шпаги и всегда были в его распоряжении — за исключением тех случаев, когда рядом была она. Она сбивала его с толку, подталкивала его к дерзости и безрассудству в таких вещах, о которых он никогда бы не подумал.

Ему нужно сохранять контроль.

Это было трудно, учитывая, что она всегда выглядела так же хорошо, как сейчас... и теперь, когда он знал, что она чувствуется так же восхитительно...

— Драко? Готов идти?

Его светловолосая голова взметнулась вверх, оторвавшись от внутренней борьбы. Она убрала волосы назад, так что они все еще были в кудрявом беспорядке, но теперь они лежали позади нее и рассыпались по плечам. Блузка была аккуратно заправлена за пояс темной юбки-карандаша с закатанными до локтей рукавами, а туфли на каблуке темного цвета, подобранные в тон, делали ее образ совершенным. Он привык регулярно видеть ее практичный деловой наряд, но никогда не припоминал, чтобы он так сильно обнажал шею или ноги, как сейчас... а возможно, он просто не замечал этого раньше. Он уже начал снова задаваться вопросом, что именно она сделала, чтобы избавиться от следов, которые он оставил на ней, когда она снова позвала его.

Драко отложил шальные мысли на потом, а его ноги сами собой направились к ней:

— Да, пойдем.

* * *

Драко наблюдал за тем, как Гермиона напряжённо всматривается в своё меню. Она смотрела на него так яростно, что ему казалось, что оно может вспыхнуть в любой момент. Тем временем он потягивал воду из стакана и просто наслаждался зрелищем.

Кафе, в которое они зашли пообедать, было очаровательным маленьким заведением на холме с огромными окнами, пропускающими дневной свет. Время было вскоре после полудня, поэтому здесь было не так многолюдно, как обычно, и пара сможет поболтать в приятной, легкой атмосфере. В те несколько раз, когда он бывал в этих краях, Драко старался как можно чаще посещать это место. Ведь выбор и обслуживание здесь были на высоте. Хотя его поездки были не такими частыми, как хотелось бы, и каждый раз длились в лучшем случае неделю, он достаточно часто посещал это кафе, чтобы владельцы и некоторые постоянные сотрудники его запомнили.

Ежедневное меню предлагало множество вариантов и местных деликатесов: свежеиспеченный хлеб и выпечка, сэндвичи, Салаты, региональные чаи, все причудливое и милое, вплоть до восхитительных десертов и горячего какао. Единственная реальная проблема заключалась в том, что, несмотря на близость к городу, привлекающему так много туристов, персонал был неанглоязычным, как и меню. Или, по крайней мере, если они говорили по-английски — или на любом другом языке, — они не признавались в этом широкой публике. Драко подозревал, что Гермиона может говорить, читать и писать, как минимум на нескольких языках, кроме их родного — она все еще была всезнайкой, но судя по выражению ее лица, исландский к ним не относился.

Места в кафе были свободны, поэтому Драко просто взял ей меню, чтобы ознакомиться, а себе — стакан воды, пока ждал. Она еще ни разу не подняла голову, чтобы попросить его о помощи, и пока он наслаждался забавным зрелищем того, как она сосредоточенно сводит брови и поджимает губы при каждой попытке расшифровать текст, он уже начал ощущать голод.

— Грейнджер...

Она посмотрела на него поверх ламинированной бумаги.

— Хочешь, чтобы я тебе помог?

Ее взгляд метнулся к чернилам на странице:

— Не особо, нет.

Драко усмехнулся:

— Ну, любимая, как бы ни было забавно наблюдать за тем, как ты без устали бьешься обо что-то головой, но я умираю с голоду.

— Тогда почему бы тебе не воспользоваться этой модной математикой для бутербродов и не приготовить себе что-нибудь перекусить, — язвительно ответила она.

Усмехнувшись, блондин выхватил меню из ее рук, заслужив его мрачный взгляд. Он проигнорировал его и развернул свой стул рядом, чтобы сесть на ее сторону двухместного стола, воспроизведя перед ней список блюд.

— Хочешь чего-нибудь особенного?

Гермиона напряглась от его близости, изо всех сил стараясь не отодвинуться в сторону.

— Обратно на работу, — пробормотала она, получив в ответ укоризненный взгляд.

Ведьма была немного знакома с речью некоторых близлежащих скандинавских стран, хотя ее знания были в лучшем случае элементарными. Ее память на устную речь была весьма скудной, а на письменную — еще хуже, и она быстро обнаружила, что, несмотря на некоторые общие черты, то, на что она смотрит, сильно отличается от всего, что ей было известно. Она попыталась на ощупь разобраться в меню, прежде чем просить Драко о чем-либо, так как он, судя по всему, не испытывал никаких трудностей. Она смогла разобрать некоторые пункты меню, и несколько картинок помогли ей в этом, но по большей части она плавала в незнакомом море и с каждой минутой все больше раздражалась. Малфой привел ее в место, где так много туристов, и отвел в единственное кафе, где говорят только на местном языке.

Гермиона заподозрила, что он делает это нарочно, и одарила его молчаливым взглядом.

Драко провел рукой по словам и искоса взглянул на нее.

— Панини здесь очень вкусные.

— Они придерживаются твоих нелепых правил соотношения сухого и мокрого? — фыркнула она.

— Им можно не соблюдать правила, они и так достаточно вкусные. — Не дожидаясь ее разрешения, Драко непринужденно перечислял различные сэндвичи, указывая на каждый и переводя. — Kjúklingur — курица, skinka — ветчина, kalkúnn...

Гермиона проследила глазами за его пальцем, лицо ее исказилось от разочарования до последнего слова. Это что-то пробудило в её памяти. И прежде, чем он успел договорить, она со странным нетерпением воскликнула:

— Калкон! Женщина повторила слово, но уже с другой интонацией: — Индейка! Это индейка?

Блондин ухмыльнулся, приподняв бровь:

— Возможно.

Женщина выпрямилась и в знак торжества ударила одной рукой по другой.

— Ха! А-ха! Я так и знала! — Она широко улыбалась и на эти несколько мгновений так погрузилась в свою победу, что забыла о волшебнике, сидящем рядом с ней и едва сдерживающем смех. — Это, — она прочистила горло и снова откинулась на спинку стула, указывая на пункт в меню. — Я буду это.

— Ты уверена? — Он поддразнил: — Я мог бы почитать тебе побольше, посмотреть, что еще в меню вызывает у тебя такой восторг. Здесь есть салями, которая тоже очень вкусная, как я слышал.

Гермиона издала звук отвращения, подумав, что предпочла бы их утреннюю неловкость возвращению подобных намеков.

— Нет... kalkúnn панини, вполне подойдет, — сурово сказала она, путаясь в произношении.

Блондин кивнул, не переставая ухмыляться, и поднялся, чтобы подойти к ближайшей стойке и сделать заказ.

Пока его не было, Гермиона отодвинула его стул на другую сторону стола, подталкивая его ногами, стараясь сделать это как можно незаметнее. Положив подбородок на ладонь, она уставилась на светловолосый затылок Малфоя, наблюдая за обменом мнениями между ним и мужчиной-администатором и, возможно, немного прислушиваясь. Она знала, что согласилась на то, чтобы он оплачивал практически все по контракту, но это все равно не давало ей покоя. Если бы ее не привели сюда так внезапно, она бы сочла нужным обменять валюту, чтобы хоть как-то побороться с этим вопросом.

В разгар ее молчаливых жалоб и попыток расшифровать их разговор, стул зацепился за одну из ножек стола и с противным скрипом проехался по плитке. Гермиона вздрогнула и покраснела под пристальными взглядами Драко и мужчины за кассой. Прочистив горло, Гермиона вернулась к пустому месту перед собой и почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом; у нее закралось подозрение, что разговор переключился с еды на неё. Когда ведьма оглянулась через плечо, администратор и Драко смотрели в ее сторону.

По крайней мере, у второго мужчины хватило ума отвести глаза, когда его поймали, а у Драко улыбка стала еще шире.

‘Высокомерная задница‘. Гермиона снова переключила внимание в сторону, ожидая возвращения волшебника.

Она была взволнована, это было очевидно, но она не могла понять, чем именно. У Гермионы было так много работы, которую нужно было сделать, она не была готова к внезапному отъезду на неделю. Она ведь и сумки сама не собирала! Откуда ему было знать, что ей понадобится, а что нет? Она даже не успела накричать на него в номере. Безумие что она вообще согласилась поехать с ним...

Однако нутром она понимала, что на самом деле ее беспокоит не столько внезапность. А то, что, если не считать того, что они едва не сорвались в комнате, все вернулось на круги своя, как и было обговорено ранее. Все было в порядке, и это не могло не портить ей настроение.

Какая-то часть ее души кричала, что он не должен так быстро возвращаться к привычному общению, не после того, что они сделали. Но ведь именно об этом они тогда договорились, не так ли? Что после они снова вернутся к своим обычным привычкам. Что, собственно, изменилось прошлой ночью? Они занялись сексом. Вот и все. Просто секс. Вот только это был не просто секс, не для нее. Это определенно было что-то другое, что-то, что, как ей не хотелось думать, могло зародиться и начаться несколько дней назад. От одной мысли об этом у нее голова начинала идти кругом.

Драко прервал ее размышления, прежде чем они успели зайти слишком далеко, и вновь появился перед ней, поставив чашку чая. Он сел напротив нее со своей чашкой, продолжая ухмыляться, и его веселье сразу же заставило ее ощетиниться.

Без предисловий она проворчала:

— Вы говорили обо мне.

— Я просто ответил на парочку вопросов.

— Это очень грубо — говорить обо мне, когда я не могу понять ни слова, знаешь ли. — Гермиона надулась, сложив руки и отвернула голову в сторону.

— Ты, очевидно, поняла достаточно, чтобы догадаться, что мы говорим о тебе.

Она покраснела и бросила на него взгляд, но он лишь невозмутимо потягивал свой напиток, встретившись с ней глазами через ободок своей чашки. Ее челюсть дернулась:

— Что ты сказал?

Драко сделал еще один большой глоток и оглядел ее. Она выглядела сердитой. Более того, прищур ее глаз наводил его на мысль, что она волнуется, возможно, стесняется. Он откинулся на спинку и вытянул ноги перед собой, задев при этом одну из ножек ее стула, но тут же устроил их рядом, скрестив в лодыжках.

— Он спросил меня, что я делаю здесь с такой симпатичной девушкой.

Гермиона нахмурилась:

— Как будто я в это верю.

— Ты права, — согласился он, пожав плечами, — Он спросил меня, что я делаю здесь с такой прекрасной девушкой.

Внезапно обнаружив, что стоящая перед ней жидкость имеет огромное значение, она пробормотала:

— Прекрати, неужели они никогда раньше не видели, как ты приходишь с женщиной?

— Нет. — Это слово прозвучало совершенно серьезно, без малейшего намека на поддразнивание, но она все равно не переставала изучать содержимое своей чашки. — Я бывал здесь только во время командировок и только один.

Гермиона посмотрела на него довольно скептически.

— То есть ты хочешь сказать, что никогда не брал Асторию с собой на выезды? Ни разу?

— Деловые поездки, Грейнджер, а не развлечения. — Он нахмурился и добавил: — Не то, чтобы последнее было точным описанием свиданий с Тори.

— Драко, это грубо! — Гермиона отчитала его, подавив улыбку. Не то чтобы ей не нравилась юная Гринграсс, но было что-то очень лестное в том, чтобы быть чьей-то более предпочтительной персоной. Он ведь взял ее с собой, а не просто исчез сам, как мог бы после того, как они выполнили свои "обязанности". Моргнув, она снова опустила взгляд на напиток и подцепила крошку с края блюдца: — Ну и... что ты ему сказал?

Драко ухмыльнулся, услышав ее не слишком тонкую подколку:

— Я сказал ему, что пытаюсь наладить отношения с женой, чтобы она перестала кричать на меня за то, что я отрываю ее от работы.

Ведьма рассмеялась, скорее удивленно, чем как-то иначе.

— Не верю!

Он покачал головой и усмехнулся:

— А зря. — Драко почувствовал прилив спокойствия, когда увидел, что ее улыбка задержалась, а напряженность позы ослабла. — Я сказал ему правду.

Ведьма ничего не ответила на это, просто кивнула, продолжая сосредоточенно пить чай. Она поднесла чашку к губам примерно в то же время, когда Драко почувствовал легкое давление на свою щиколотку. Сначала он наморщил лоб, но когда она поймала его взгляд с другого конца стола, не смог сдержать удивления на лице. Когда он заглянул под столешницу, ее нога робко прижалась к его ноге.

В ответ Драко игриво подтолкнул ее в ответ:

— Не могу быть уверен — это случается так редко, но мне кажется, что ты почти сносна, когда не орешь на меня.

Гермиона тихонько хмыкнула себе под нос, поставив чашку с чаем на место и положив подбородок на сложенные руки.

— Хм, забавно, потому что ты неизменно невыносим, независимо от твоего резко меняющегося настроения.

Блондин рассмеялся и подтолкнул ее сильнее, почти пинком.

— Резко меняющегося — Мерлин, какая же ты сучка! — Словам не хватало их типичной остроты.

Она беззастенчиво пожала плечами:

— Ты женился на мне.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это шутка; шутка о чем-то, из-за чего она страстно переживала с самого первого дня. Он искал в её глазах признаки беспокойства или тревоги по этому поводу, но нашёл в ответ лишь уверенное давление её ноги. Драко кивнул, осмелившись протянуть руку через стол и провести большим пальцем по костяшкам её пальцев. Кожа была такой же мягкой, как он помнил.

— Точно, извини. Ты моя сучка.

Гермиона фыркнула, выдернула у него свою руку и шлепнула по тыльной стороне той, что держала ее несколько секунд назад.

— Мерзавец.

— Здравствуйте!

Гермиона подпрыгнула и пискнула от неожиданного приветствия. Она подняла карие глаза на высокого мужчину, держащего две тарелки с едой. Мужчина казался немного старше ее, может быть, лет двадцати или тридцати, светлокожий, светловолосый, его ярко-голубые глаза радостно сверкали, подчеркивая его огромную улыбку.

— Э-э, здравствуйте.

Если это возможно, улыбка мужчины стала еще шире. Он снова заговорил на английском с сильным акцентом:

— Я — Томас.

Ведьма моргнула и посмотрела на Драко, который выглядел просто повеселевшим.

— Вы очень хорошенькая!

— С-спасибо, — она одарила Томаса вежливой улыбкой. Он с энтузиазмом улыбнулся в ответ и кивнул, ставя тарелки на стол. Она не обратила внимания на то, что Драко просто откинулся на спинку стула, наслаждаясь странностью, повисшей в воздухе. Гермиона небрежно осмотрела Томаса, отметив наброшенную на плечи ткань и длинный фартук, повязанный вокруг талии, на котором спереди было несколько пятен от еды. Она сменила свою приличную улыбку на более серьезную: — Вы шеф-повар?

Улыбка мужчины померкла. Он посмотрел на Драко, который поднял бровь, но в конце концов перевел ее вопрос. Глаза Томаса снова засияли, и он снова повернулся к Гермионе, кивнув с прежним энтузиазмом:

— Да! — Подумав немного, он добавил: — Вы любите кофе?

Гермиона смущенно посмотрела, так как перед ней все еще стоял чай, но прежде, чем она ответила на вопрос, Драко что-то шепнул и отмахнулся от мужчины. Это было достаточно легко, чтобы быть шуткой, но в этом был намек на что-то серьезное. Гермиона еще больше растерялась, когда Драко неожиданно взял ее левую руку и повернул ее в сторону Томаса. Гермиона вопросительно посмотрела на волшебника и, увидев взгляд, направленный на другого мужчину, поняла.

Тема женщин возникла давно, еще во время второго недельного пребывания Драко в этом районе и его постоянных визитов в кафе на завтрак, обед и ужин. В один из неспешных дней шеф-повар завязал с ним разговор, поддразнивая, почему он всегда заказывает одно и то же и никогда не пробует ничего нового. Драко ответил ему на своем корявом исландском языке настолько вежливо-ехидным тоном, насколько смог. Томас, будучи довольно странным человеком, посчитал откровенность и плохую интонацию забавными и освежающими — Драко сразу же понравился ему. Они стали отдыхать от работы, ведя бессмысленные беседы и обмениваясь языковыми остротами за чашкой кофе или чая.

Не раз Драко помогал Томасу очаровать симпатичную туристку, забредшую в закусочную, и был превосходным помощником без каких-либо иных причин, кроме забавы. Он помогал им с меню, как это было с Гермионой, и прокладывал путь Шефу к выходу на сцену. Томас знал достаточно, чтобы заманить женщин красивыми словами с родным акцентом, и поручил ему выведывать все остальное. Драко ни на секунду не задумывался, что шеф-повар будет пробовать свои силы на его ведьме, но ему следовало бы догадаться.

Гермиона наблюдала за их обменом репликами. Томас выглядел потрясенным и сказал что-то такое, от чего щеки Малфоя залил редкий румянец, а последовавший за этим звонкий смех определенно был на его счет. Шеф-повар ухмыльнулся и похлопал Драко по спине, пробормотав что-то, что заставило его снова усмехнуться. Его серые глаза поймали взгляд карих и задержались там, пока Гермиона с любопытством не наклонила голову в одну сторону, после чего он кивнул Томасу, соглашаясь с тем, что тот сказал.

Шеф-повар развернулся, чтобы вернуться к своим обязанностям, но не раньше, чем протянул руку Гермионе, которая осторожно взяла ее. Томас крепко пожал ее и накрыл другой рукой, похлопав ее в знак поздравления, как он это сделал с Драко.

— Рад познакомиться с вами, жена Драх-ко!

Гермиона улыбнулась странному произношению его имени, кивнула и помахала рукой, как только снова оказалась на свободе, а Томас направился обратно на кухню. Дождавшись, пока он скроется из виду, Гермиона обернулась к волшебнику, который с недоумением смотрел на вращающиеся двери кухни.

— Что это было?

— Он практиковал свой английский... и пытался пригласить тебя на свидание, — проворчал Драко.

Брюнетка закатила глаза:

— Я так и поняла. Что он тебе сказал? — Гермионе было очень интересно узнать, что такого мог сказать шеф-повар, чтобы смутить мужчину напротив, хотя она сомневалась, что он так же охотно поделится с ней.

Как и ожидалось, Драко не захотел посвящать ее в свои дела и вместо этого принялся поглощать свой сэндвич. Гермиона вздохнула из-за его молчания, но заставила себя забыть об этом. Еще не закончился первый день недельных каникул, и по какой-то причине она доверяла ему, что он расскажет ей, если это будет что-то, что ей действительно следует знать. Кроме того, восхитительный аромат, доносящийся с тарелки, стоящей перед ней, был просто божественным и заставлял мышцы ее желудка судорожно сжиматься; в конце концов, ириски и двойной эспрессо были не такими уж и сытными.

* * *

Гермиона закончила шнуровать кроссовки, потянула пальцы на ногах и позволила себе насладиться комфортом: ее рабочие туфли были хороши, но все же не такими удобными, как это. После относительно спокойного обеда — молчание не было некомфортным и лишь изредка нарушалось язвительными репликами — пара вернулась в гостиничный номер, чтобы Гермиона могла переодеться во что-нибудь более подходящее для прогулок.

У Драко уже были планы на вечер, и ведьма решила, что раз уж он заставил ее проделать весь этот путь, то она сама пригласит себя на его прогулку; похоже, он не возражал, хотя и не признавался в этом напрямую. Блондин предупредил её, что он будет бродить по городу и осматривать некоторые достопримечательности, так что если она захочет последовать за ним, то, возможно, захочет переодеться, потому что он не замедлит свой шаг из-за неё. Гермиона, конечно, ответила ему раздражённо, но, не желая сидеть взаперти в иностранном отеле и не имея возможности перейти на другой язык, если возникнет такая необходимость, она покопалась в сумках, которые он для неё приготовил, и нашла подходящую одежду, чтобы переодеться.

По правде говоря, она была удивлена тем, как тщательно он упаковал вещи. Она не ожидала, что результаты его поспешных усилий окажутся настолько всеобъемлющими. Она подумала, не уменьшил ли он просто все вещи и не переложил ли их из нового комода в ее чемоданы и сумки, но, похоже, все было гораздо основательнее.

Гермиона обнаружила, что у нее есть все необходимое для разных случаев жизни: он даже упаковал ее шкатулку с украшениями и туалетные принадлежности. Отчасти Гермиона задавалась вопросом, не помогали ли ему Гарри и Джинни... а именно Джинни. Когда она подумала о том, что Малфой позаботился о ее неприкосновенных вещах, она сделала себе одолжение и предположила, что рыжая помогла и с этим.

Снова поднявшись на ноги, Гермиона направилась к ванной комнате, заглядывая в открытую дверь.

— Малфой? Я готова.

Блондин посмотрел через плечо, кивнул и продолжил распаковывать зубную пасту и щетку, а также несколько очень дорогих на вид бутылочек и флаконов с различными средствами личной гигиены. Гермиона недовольно поморщилась, глядя на все эти средства, извлекаемые из его небольшой сумки.

Недовольный взгляд Гермионы не остался незамеченным, он поймал отражение ее глаз в зеркале:

— Что-то случилось?

— Я только что вспомнил всю ту дрянь, которой Джинни упорно пыталась обмазать мою голову ради свадьбы.

Драко фыркнул.

— Получила травму, Грейнджер?

— Немного, — ответила она с гримасой.

Не думая ни о чем, Гермиона пригласила себя в маленькую ванную комнату и устроилась на краю ванны, пока он разбирал свои вещи. Когда родители еще знали, кто она такая, и были рядом, она иногда вела с отцом пустую болтовню, пока он брился или собирал вещи для командировки. Она и по сей день не совсем понимает, что произошло на "конференции дантистов", но сама была так занята большую часть времени, что ей и в голову не приходило спросить. Воспоминание вызвало в ее груди болезненное сожаление, и она почувствовала настоятельную потребность заполнить тишину разговором.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

— Называть тебя как? — спросил он, продолжая заниматься своими делами и разбирая вещи.

— Грейнджер.

Его ответ был рассеянным и автоматическим:

— Это ведь твое имя, разве нет?

Драко осознал, что сказал, как только это вырвалось из его уст, и поднял глаза, чтобы увидеть, как она недоверчиво смотрит на него в зеркало. Блондин покачал головой, оторвавшись от своего занятия. Он повернулся и прислонился к стойке, чтобы встретить ее ожидающий взгляд.

— Я полагаю, что нет... — Драко ответил на свой же вопрос стыдливым тоном, но слова извинения так и не сложились у него на языке. — Как бы ты хотела, чтобы я называл тебя вместо этого? Сладкая? Милая? Дорогая? Миона? — Он изобразил речь Рона для пущего эффекта.

Гермиона зарычала, услышав последнее предложение:

— Боже мой, что угодно, только не это!

— Что угодно? — Сказал он с лукавым блеском в глазах.

Ее глаза сузились в ответ:

— Ты мог бы попробовать назвать мое реальное имя, знаешь ли.

Он выглядел задумчивым и немного встревоженным. Драко по возможности избегал обращаться к ней по имени. По большей части ему это удавалось, пока вчера, как и во всем остальном, все его планы не пошли прахом.

— Гермиона, — произнес он как можно спокойнее, хотя голос получился более низким и хриплым, чем предполагалось. Каждый слог был божественным на вкус, как запретный плод на языке. Это имя было слишком непозволительным, чтобы произносить его в школе, и слишком неформальным, чтобы использовать на работе, но теперь, в свете всего происходящего, возможно, он мог бы... — Мне это не нравится, — сказал он внезапно.

Ведьма вскочила на ноги и уставилась на него, на ее лице отразились шок и обида.

— Что значит "не нравится"? Это мое имя, болван. Ты не можешь просто сказать, что оно тебе не нравится!

— Я предпочитаю первое. Гермиона просто слишком... — При звуке этого слова всплыло размытое воспоминание о том, как он неистово кончал в женщину перед собой, снова и снова повторяя это имя между поцелуями ее кожи, а также о каждом подергивании его члена, когда он терял контроль над собой, чего не ожидал. Драко прочистил горло: — …слишком интимно.

Он нахмурился, услышав правдивое оправдание. Как будто у этой женщины была какая-то зона, препятствующая обходительности... Он никогда так сильно не ошибался в своей не совсем правдивой лжи, когда ему приходилось общаться с ней по работе, и, казалось, с дальнейшим общением это становилось только хуже.

— Слишком интимно? — Гермиона несколько раз моргнула в недоумении. Она замахала руками и обратилась к нему самым оживленным образом: — Ради всего святого, Малфой! Как может произнесение моего имени быть слишком интимным, когда только вчера мы...

Гермиона замерла на полуслове, едва вспомнив об их уговоре. Ее карие глаза расширились и смотрели, не заметил ли он. Судя по его взгляду, заметил. Ведьма старалась не замечать этого взгляда... вчера она видела его по меньшей мере дважды, и оба раза он приводил к чему-то, что в любой другой ситуации было бы скандалом.

Драко по собственной неосторожности облизнул губы. Он был уверен, что сегодня, когда он так много думал о ней, то расколется первым. Не помогло и то, что Томас так любезно поинтересовался, какое чудо могло заставить самопровозглашенного волка-одиночку жениться, после чего последовал нелицеприятный комментарий о том, что она, должно быть, делает для него, чтобы он прогнулся. Затем последовал комментарий о том, что ему повезло найти кого-то, кто готов терпеть все его дерьмо. Он не мог объяснить Томасу все тонкости ситуации, но его наблюдения заставили его хотя бы на мгновение задуматься о том, что было бы неплохо, если бы все так и было.

После того сюрприза за обедом он старался как можно чаще переключаться с одной мысли на другую, делая все возможное, чтобы избежать активного переигрывания событий, и не только прошлой ночи. Весь этот день и предшествующие ему события по-прежнему вызывали у него странное чувство удовлетворения. Оно заряжало энергией, бодрило, а для Драко делало опасным каждое мгновение, проведенное наедине.

Пальцы Драко дрогнули, ему захотелось просто протянуть руку и прикоснуться к ней, как он хотел сделать это весь день. Не просто толчок ногой, не просто легкое касание пальцами — он хотел прикоснуться к ней. Желание взъерошить ее аккуратно убранные назад волосы, наслаждаясь не только тем, что он доставит ей удовольствие, но и тем, что почувствует шелк между пальцами, было очень сильным. Воспоминание о том, как её тело, в данный момент облачённое в очень облегающие маггловские джинсы и топ, жадно прижималось к нему, заставило его захотеть воспользоваться кроватью и снова овладеть ею. Он хотел исследовать её более тщательно, чем она позволяла раньше под руководством своей руки. Мысль о том, чтобы попробовать её на вкус и сравнить различные вкусы обоих губ, заставила его кровь бурлить.

Его руки снова дернулись, и ему пришлось проявить недюжинную сдержанность, чтобы удержать их при себе, а затем мягко спросить.

— Мы что?

— М-мы, — прочистив горло, быстро закончила Гермиона, — мы поженились. Что может быть более интимным, чем это? — То, как торопливо она пробормотала эти слова, нисколько не помогло унять жар, охвативший ее конечности. Она тут же пожалела о том, что задала этот вопрос: огонь в глазах Драко поутих, но лишь на время.

— И это все, что случилось? — Он не был уверен, что подошел к ней ближе, но чувствовал, как от ее тела исходит тепло. Драко все еще не решался вступить в контакт, пока она не сделает хотя бы шаг, чтобы открыть дверь. Он не собирался нарушать условия их сделки, тем более что именно он их предложил.

Гермиона вздохнула и подняла на него глаза. Ей показалось забавным, что она всё ещё удивлялась его росту несмотря на то, что знала его так долго, и часто бывала рядом с ним. Он смотрел на нее, на секунду задержав взгляд, но потом быстро отвел его, чтобы проследить за ее чертами. Он проследил за ее губами, подбородком, челюстью, по шее, задерживаясь там дольше, чем в других местах, а затем перемещаясь вниз, окидывая оценивающим взглядом ее грудь и бедра, и в конце концов возвращаясь к ее лицу. Именно этот напряженный взгляд его полных похоти глаз вернул ее решимость на поверхность.

Когда он впился в нее взглядом, она увидела в нем голод, что-то первобытное и управляемое, как она думала, просто физическим желанием. Так и должно было быть, учитывая их историю и все остальное. То, что произошло прошлой ночью, не было для неё просто сексом. Как бы она ни старалась, Гермиона была слишком эмоционально вовлечена во все, что делала, чтобы выйти из этого без какого-то остатка. Она не была уверена в том, что именно зародилось в ней и зажглось для мужчины, который выглядел так, будто хотел поглотить ее прямо здесь и сейчас, но это было что-то. Возможно, с ее стороны это было чисто физическое желание, но тогда тем более нужно было придерживаться их договора и прекратить это; она не была девушкой такого типа.

— Да, — задыхаясь, произнесла Гермиона.

Уголки ее рта дернулись в ответ на слово, которое снова разрушило момент. Она не могла, просто не могла допустить, чтобы что-то ещё произошло, пока она не поймёт его намерения в этом аспекте их отношений, и ей нужно было помнить об этом! Голова и сердце Гермионы шли рука об руку, и большинство своих решений она принимала с готовностью; ей было хорошо с ними двумя, пока в дело не вмешались её физические потребности. Теперь же она быстро обнаружила, что три эти вещи вместе имеют явно негармоничные отношения, особенно когда он был совсем близко.

Дымка в глазах Драко медленно рассеивалась, осознание того, что она сказала, стучало в его мозгу и распространялось по конечностям с огромным сопротивлением. Ему хотелось усмехнуться, накричать или оскорбить ее за упрямство, но он не стал этого делать. Он не мог с полным правом так поступать, когда не делал никаких реальных движений, чтобы сломать ее барьер. По крайней мере, именно это он повторял про себя, одновременно прося всех божеств, реальных или воображаемых, о терпении; терпении и о том, чтобы она не смотрела вниз, потому что он не был уверен, что сделает или скажет, если она увидит это, когда воспоминания о ее сладких стонах все еще отдаются эхом в его голове.

Что в ней было такого? Она была привлекательна, да, но не больше, чем Астория или другие женщины, которых он затаскивал в постель. И уж точно не больше, чем некоторые из тех, кому он отказывал, считая их совершенно безумными. Может, это потому, что она была такой неприкасаемой? Поэтично, так сказал Блейз. Поэтично, что кто-то с его родословной и воспитанием может быть с такой, как она, его противоположностью во всех отношениях. Только вот на самом деле она была не такой, была только в тех отношениях, которые никогда не имели особого значения... в том смысле, в котором, как он считал, должна была быть.

Возможно, дело было в ее страсти, в той неутомимой страсти, которую она вкладывала во все. Он никак не мог предугадать, как пройдет их вечер. Это была лишь часть их делового соглашения, которое должно было быть максимально простым и беспроблемным. Он ни разу не подумал, что может быть удивлен. Конечно, человек редко ожидает сюрпризов, такова уж его природа, но тем не менее он не удивился.

Доверие, которое она оказала ему, обучая своему телу, говорило о многом. То, с какой настойчивостью она манила его, как будто она действительно нуждалась в нем — в нем — для удовлетворения своих потребностей, вызывало у него желание угодить. То, как она цеплялась, царапалась и извивалась в его руках, достаточно ясно осознавая, чье имя срывается с ее губ при каждой мольбе продолжать двигаться, сводило его с ума. Ему хотелось хоть раз подчиниться ее властному тону. Ни одна женщина, с которой он был, никогда не была такой страстной в его объятиях. Они всегда знали, чего хотят от него, знали его условия и были вполне согласны на физическую разрядку, когда дело доходило до секса. Даже Пэнси, которая была уверена, что влюблена в него, была довольно вялой в постели.

Оставим Гермионе право быть другой. Она всегда должна была быть другой. Она никогда не пыталась быть особенной, она просто была такой. Возможно, в этом и заключалась ее привлекательность. Что бы это ни было, оно начало проникать в него, и он хотел этого снова. Он жаждал большего от женщины, которая разорвала его спину в клочья, огненного духа, освободившегося от уз в святилище их комнаты, которую он мельком видел раньше. Он думал, что это та самая женщина, которая вырывалась на поверхность всякий раз, когда он вызывал ее гнев, и ему это доставляло огромное удовольствие. Эта женщина подходила ей больше, чем та, что носила эту призрачную оболочку благопристойности. Эта женщина была его. Он в совершенстве овладел искусством освобождать ее, он считал, что она выглядит лучше всего, когда свободна.

Драко сдержал все, что хотел сказать. Слишком много. Слишком быстро. У них только начался первый день из семи, и ему нужно сохранять контроль.

Блондин кивнул:

— Хорошо.

Они обменялись молчаливым взглядом, не двигаясь с места в течение нескольких ударов сердца, после чего Драко направился к выходу, с намерением не возвращаться до тех пор, пока он не будет настолько измотан, что не сможет даже думать о женщине, делящей с ним постель. Это не было верным способом избежать дальнейших провалов в его сдержанности, но в любом случае могло помочь.

Что подумают о нем предки? Возжелал грязнокровку...

Да в пекло их. Все равно все мертвы.

Драко шёл по дороге, Гермиона шла за его спиной, опустив нос, листая англоязычную программку музея, из которого они только что вышли. Гермиона прекрасно умела обходить камни и валуны, которые могли бы сбить с ног любого самого ловкого человека... но только в том случае, если её голова была наклонена вниз, а мысли полностью погружены в чтение. Это так напоминало их школьные годы.

Закат быстро приближался, преследуя пару на обратном пути после посещения архитектурной выставки, где были собраны работы уважаемого Эйнара Йонссона. Драко вел их обратно в гостиницу, по крайней мере, до того места, где можно было насладиться пейзажами, а затем благополучно аппарировать оставшуюся часть пути. Он планировал, что прогулка займет большую часть их вечера, но вынужден был признать, что даже он немного устал от того, что таскался по городу на своих двоих. В любом случае это должна быть последняя остановка за вечер.

Несколько раз он наблюдал, как Гермиона сопротивляется тяге к сладостям и мороженому, продаваемым на улице, пока наконец не купил маленькую плитку шоколада и не разделил ее с ней. Сначала она протестовала, но только из соображений приличия. Он видел, как сверкали её глаза от желания насладиться сладким лакомством, и это в какой-то мере усугубляло его негодование по отношению к ней.

Драко старался не обращать внимания на ее загадочное притяжение, на то, как одно ее присутствие вторгалось в его сознание, вызывая самые неприятные мысли, побуждающие его к действию, но в то же время он не мог не замечать, как ее лицо озарялось детским восторгом по поводу самых простых вещей и как это отражалось на нем. Эта женщина не переставала привлекать его внимание по самым странным причинам. Гермиона так много времени уделяла учебе, занятиям и работе, чтобы стать экспертом во всем, но когда она позволяла простым радостям оказывать на нее влияние, это было просто поразительно. Он каждый раз не мог сдержать улыбки.

Между угощением ее сладостями как можно незаметнее и явной покупкой различной литературы о местных жителях, истории и приличном самоучителе языка, чтобы занять ее в дальнейшем, а затем прогулкой с ней по городу, все это почти напоминало свидание — настолько, насколько это вообще возможно с таким интровертом.

Драко размышлял над этой идеей, пока они шли по дорожке, окруженной кустарниками. Мысль о свиданиях со своей супругой после свадьбы, сначала показалась ему забавной. Он сделал то, о чем, по словам его лучшего друга, мечтали многие мужчины: он женился и переспал с Гермионой Грейнджер, при этом ему даже не пришлось прикладывать усилий для того, чтобы сначала понравиться ей.

Именно эта часть вернула его к словам Томаса, сказанным ранее.

Гермиона часто терпела его выходки, хотя и не очень охотно. С тех пор как он познакомился с этой женщиной, не было ни одного дня, когда бы она приходила к нему по собственной воле. Всегда была какая-то необходимость, предлог, что-то связанное с работой, которую необходимо выполнить. В школе — задания или обязанности старосты, на работе — заявки или недавняя глупость с женитьбой. Это не беспокоило бы его так сильно, как сейчас, если бы он не понимал, что уже давно начал искать ее общества первым.

С первой же ее реакции на его дразнилки и подначки он был пойман на крючок. Он наслаждался каждой ее реакцией, даже когда однажды получил пощечину; это было захватывающе и забавно, а в свободные дни — до начала безумной войны волшебников — он ходил по коридорам, надеясь свернуть за угол и столкнуться с неприкасаемой Гермионой Грейнджер по пути на занятия или с занятий. С некоторых пор она стала неотъемлемой частью его привычного распорядка дня, и до этой минуты он даже не подозревал об этом. Учитывая, через что он заставлял её проходить, а в некоторых случаях ему приходилось иметь дело ещё и с её друзьями-идиотами, Потти и Уизелом, он был удивлён, что она не взорвалась гораздо раньше. Должно быть, терпение этой женщины было безмерным.

Драко оглянулся через плечо, с ухмылкой наблюдая за тем, как она огибает дорожный указатель, чтобы избежать столкновения, но при этом не отрывает взгляда от статьи, которую читает. Блондин замедлил шаг, приближаясь к тому, что он хотел увидеть перед тем, как они отправятся на ночлег, и остановился. Должно быть, он не издал достаточно шума, чтобы насторожить ее, потому что, двигаясь в довольно быстром темпе, она наконец-то врезалась ему в спину. Она не была слишком быстрой, чтобы пораниться, но ее испуганный вскрик явно свидетельствовал о ее удивлении, и она отшатнулась назад.

Руки Драко с легкостью подхватили ее чуть ниже плеч и потянули обратно в вертикальное положение. Рефлекторно она ухватилась за него руками, чтобы не упасть: одна, все еще держащая программку, успела ударить его по лицу глянцевыми страницами по пути к плечу, а другая, с перекинутой через одно плечо сумкой с книгами, попыталась ухватиться за его живот или бедро, но не успела — сумка покатилась вперед и с лета прижалась к его паху.

Блондин застонал от боли, забыв о своей естественной попытке проявить рыцарство, и отпустил ее, чтобы схватиться за свою тушку. Звезды вспыхнули за его веками в такт резкой, а затем пульсирующей боли. Драко поборол приступ тошноты и, задыхаясь, выдохнул сквозь зубы.

-Твою мать, Грейнджер...

— Ох! Малфой, прости меня! Блин, мне так жаль! — Гермиона пискнула, прикрывая руками рот, раскрытый в сильном испуге, с расширенными глазами. — Ты как? — Он не ответил и продолжал сгибаться, одной рукой обхватив паховый орган, а другой упираясь в колено, медленно дыша через нос. — Драко?.. Драко, ты в порядке?

Драко снова пробурчал:

— В порядке... в порядке... — Волшебник сделал еще несколько глубоких вдохов, молча поблагодарив всех богов, которые могли бы его услышать, за то, что уже поздно и не так много зрителей, готовых наблюдать за подобной сценой. Приоткрыв глаза, Драко огляделся, пытаясь сориентироваться в окружающем пространстве. Заметив неподалеку скамейку, он осторожно направился к ней, стараясь идти так, чтобы не задевать недавно травмированные конечности.

Мужчина осторожно опустился на сиденье, вздрогнув, когда его мошонка коснулась поверхности, но в то же время вполне благополучно. Когда он снова открыл глаза, то увидел, что ведьма все еще стоит на том же месте. Если раньше она прикрывала рот, выглядя ужасно смущенной и виноватой, то теперь она прятала растущую ухмылку; по крайней мере, он догадывался, что именно это и происходит, судя по ее трясущимся плечам и искрящемуся смеху в глазах.

— Я рад, что ты находишь мою боль такой забавной, женщина. Что-то я не припомню, чтобы покупал тебе гребаный цементный кирпич, — с усмешкой проворчал он, отбросив все формальности и откровенно выделываясь перед ней. — Ты протащила "Историю Хогвартса" в этой долбаной сумке?

Смех Гермионы наконец вырвался наружу, и она задорно захихикала и фыркнула, чем только усугубила его хмурый вид.

— Прости — мне так жаль, Малфой, — пролепетала она между приступами еще более сильного смеха, и в какой-то момент ей даже пришлось смахнуть слезинку с уголка глаза. Ведьма покачала головой и присоединилась к нему на скамейке, расположившись на расстоянии вытянутой руки — правда, на крайне неудобном расстоянии.

Драко смотрел на неё краем глаза, внимательно следя за движением её тяжёлой сумки с книгами. Он держал одну руку между ног, пока она не перестала поправлять сумку, и даже тогда рука оставалась на месте, пока он не счел себя в безопасности.

— Я был бы готов в это поверить, если бы ты не продолжала смеяться.

Брюнетка захихикала, снова прикрыв рот, но на этот раз ей удалось справиться с собой намного лучше.

— Прости, — повторила она. — Мы можем просто... подождать здесь немного, пока тебе не станет лучше.

Он фыркнул и закатил глаза:

— Большое спасибо. Знаешь, тебе стоит научиться смотреть куда идешь. Или подожди, вот тебе мысль, может, ты прекратишь читать хоть на минуту и будешь функционировать вне страниц с текстом?

Смех Гермионы оборвался, и она упрямо скрестила руки:

— Может тебе следует научиться не останавливаться так внезапно посреди дороги.

— Или... — Драко посмотрел на нее, приподняв светлую бровь, и повторил свое предыдущее высказывание: — Ты могла бы смотреть куда идешь.

Когда она второй раз хмыкнула, он вздохнул и откинулся на скамью, небрежно закинув одну руку на спинку. Слава Мерлину, боль между ног отступала, и они могли бы просто лечь спать, вернувшись в комнату. Может быть, если ему повезет, он будет достаточно мягок, чтобы не думать о том, чтобы трахнуть ее. Впрочем, Малфоям вообще не свойственно везение, тем более удача.

Между ними повисла тишина, и чем больше солнце опускалось по небу, тем отчетливее доносились звуки жизни ночных насекомых. Эта ночь не была прохладной и комфортной, как предыдущие, она была холодной и злой. Напряжение с каждым мгновением нарастало, и между тупой пульсацией в его паху и мыслью о расстроенной Грейнджер в одноместном номере Драко наконец решил первым нарушить молчание.

— Что же тебя так заинтересовало в этой книжке?

Гермиона ответила не сразу. Она лишь устремила взгляд в одну сторону, сложив руки и упрямо уткнувшись носом в воздух. Ведьма очень хотела проигнорировать его, когда поняла, что находится перед ней. Забыв на время о гневе, она принялась судорожно искать буклет и нашла страницу, на которой остановилась. Она пристально посмотрела на крошечную картинку, подняла глаза на статую, затем снова опустила, и ее настроение улучшилось.

— Это!

Драко проследил за линией ее руки, чтобы взглянуть на статую, на которую он специально остановился посмотреть, перед тем как произошло их столкновение.

— Это?

— Это! — Она снова заговорила, перелистывая страницу: — Здесь есть его стихотворение, очень красивое... оно называлось Ferd-Ferr...

— Ferðalok?

— Да... — Гермиона моргнула, глядя на блондина. Он больше не уделял ей внимания, а просто откинулся на спинку скамьи, рассматривая статую в тусклом дневном свете. — Ты знаешь, кто это?

— Йоунас Хадльгримссон, очень известный исландский поэт, — негромко сказал он, но пожал плечами. — По этой причине я остановился в этом месте, прямо перед тем, как ты столь грубо в меня врезалась.

Ведьма нахмурилась и легонько шлепнула его по протянутой руке, но это его ничуть не смутило.

— Я сказала, что мне жаль!

— Я знаю.

Гермиона заметила его ухмылку, но он все еще не обращал на нее внимания. Несмотря на это, Гермиона почувствовала, как её губы начинают растягиваться в улыбке, и подогнув под себя ноги, вновь посмотрела на статую. Изображение мужчины было очень жестким и неподвижным. Оно было очень правильным, в нем не было той органичности и легкости, которая была присуща многим другим скульптурам, которые они видели ранее.

— Это... тот же самый автор, так ведь?

Драко кивнул.

— На самом деле, ощущение совсем другое. Все остальные его работы, которые я видела сегодня, были более... плавными и необузданными. Они были непринужденными, открытыми, честными... и просто... просто свободными. — Она нахмурилась: — Если в этом есть какой-то смысл.

— Так и есть. Судя по тому, что я читал, скульптор был не слишком доволен этой работой из-за требований, которые предъявляли к нему люди, заказавшие ее. — Блондин бросил на неё косой взгляд: — Я никогда не считал тебя большой любительницей искусства, Грейнджер.

Она покраснела и пожала плечами.

— На самом деле нет. Как ты так небрежно заметил ранее, я люблю читать. Я читаю, чтобы узнать что-то новое, и иногда, хочешь верь, хочешь нет, я проглядываю картинки. — Гермиона поджала губы от последовавшего за этим насмешливого вздоха, но ее тон был легким и шутливым.

Драко драматично схватился рукой за сердце:

— Гермиона Грейнджер читает книжки с картинками?! Салазар держи меня!

— Малфой.

На секунду он вопросительно посмотрел на неё, но, когда они оба удивлённо переглянулись — он от того, что снова осознал свою ошибку, а она от того, что исправила её... снова, — это выражение отрезвило их. Драко окинул ее взглядом: пока они болтали, сгустилась ночная тьма. Он не мог видеть, как розовеют ее щеки, но, учитывая ее особенную манеру знал, что это так. Их освещали только ближайшие уличные фонари и стратегически расположенные прожекторы, подсвечивающие статую и окружающую ее причудливую листву.

— Гермиона Малфой читает об искусстве, — поправил он себя, голос стал мягче и осторожнее, — До чего, во имя Мерлина, докатился этот мир?

Гермиона нервно хихикнула, наклонив голову так, что волосы закрыли лицо — эта привычка сохранилась даже при слабом освещении.

— Мне скучно ждать, пока выйдут новые издания старых книг. Девушка должна чем-то занять свое время, — съязвила она.

— Точно, — фыркнул он, улыбаясь ей. Драко наблюдал за тем, как ее робкая улыбка медленно, осторожно расползается по лицу, словно проверяя на прочность и пробуя ощущение ее присутствия. Все еще улыбаясь, он взял в руки прядь ее вьющихся волос, которая задевала его большой палец. Он слегка погладил шелковистые прядки кончиками пальцев и перевел взгляд на нее, не замечая, как она с любопытством наблюдает за ним, вместо того чтобы отбросить его руку.

Густые. Кучерявые. Буйные. Необъятные. Все слова, которыми он хотя бы раз описывал ее нелепую гриву кудрей. Все слова, которые он будет использовать и в будущем. Но сейчас он просто думал о том, какие они упругие.

Они так идеально подпрыгивали, когда он держал ее под собой, двигаясь с каждым его сильным толчком.

Их цвет был таким насыщенным и глубоким и идеально подчеркивал теплый тон ее кожи.

Как красиво они ложились на мягкий изгиб ее подбородка к концу дня.

Как ему действительно хотелось убрать волосы с ее лица, чтобы видеть лучше ее, ту женщину, которую она постоянно пыталась спрятать за ними и за всей своей практичной одеждой.

Пальцы Драко прошлись по ее щеке, кончики пальцев легко скользнули по уху, и от этого легкого, как перышко прикосновения, она вздрогнула. Он что-то пробормотал себе под нос, но достаточно громко, чтобы она услышала и вновь взглянула на него из-под ресниц.

— Что? — Гермиона осторожно спросила, ее голос был почти таким же мягким, как и его. Тишина в воздухе вокруг них казалась намного более заметной, было так тихо, что слова прозвучали громко, и она занервничала, что нарушила мирную тишину.

Блондин моргнул, глядя в темные глаза, все еще наблюдавшие за ним, как и прежде. Драко долго раздумывал над тем, стоит ли повторять, пока не улыбнулся — даже в маленькой улыбке чувствовалась уверенность — и повторил свои слова, сначала на языке этой страны, хотя он знал, что она не поймет.

I carefully combed your hair;

(Косы твои аккуратно чесал;)

Eye stars flash, flower lips smile, cheeks turn ruby red.

(Звезды-зрачки, уста-цветы улыбаются, рдеют ланиты румянцем.)

Когда она поджала губы и нахмурила брови, он продолжил, хотя дальше все было сказано по-шведски. Ему показалось, что он узнал этот язык по ее интонации в кафе в этот день. Когда ее глаза прояснились, а брови приподнялись в знак понимания смысла слов, он понял, что не ошибся. Его произношение немного сбивалось то тут, то там, иногда он произносил слишком длинные слоги, но, судя по тому, как сосредоточенно она расшифровывала их, он считал, что он достаточно хорошо передает свои мысли.

He is far from your fair friendship, the lad deep in the dark valley.

(Как нынче далек от красы твоей, мальчишка из темной долины.)

The star of love over Steeple Rock Is burning back of clouds.

(Звезда любви за тучей свет над Лавовой скалой.)

Шестерёнки в голове Гермионы словно завращались, переводя иностранные слова на язык, которым она владела лучше и который узнавала быстрее. Второй уровень понимания промелькнул в её сознании, отчего её рот приоткрылся от изумления, и она вспомнила слова с похожим значением, напечатанные в путеводителе.

Он читал стихи.

Гермиона моргнула.

Драко Малфой читал стихи... ей.

Яростный румянец снова залил ее лицо от осознания подтекста, и она снова опустила голову.

Улыбка блондина вернулась, став еще шире, чем прежде, его забавляла робость женщины. В последнем куплете он заговорил с ней на французском, одном из самых хорошо изученных и практикуемых им языков. Каждое слово слетало с его языка с гладкой, шелковистой уверенностью, от которой по ее коже побежали мурашки. Она опустила голову, хотя тепло его ладони все еще оставалось возле ее щеки, а его пальцы нашли успокаивающий ритм, поглаживая дикие волосы у ее лица.

Глаза Гермионы закрылись, и она пробормотала про себя перевод последних слов, позволяя мягкому тону его голоса скользить по ее коже.

— The heavens part the high planets…blade parts back and edge…not even eternity can part souls that are sealed in love… (Планеты — пространство, клинка полотно разделит на обух и лезвие.

Но души, друг друга навек возлюбившие, и вечность не разлучит...)

Когда Гермиона вновь открыла глаза, она обнаружила, что Драко придвинулся ближе. Теперь он был в пределах ее досягаемости, а не на расстоянии вытянутой руки. Женщина по-прежнему сидела на скамье, свернувшись калачиком, и его бедро касалось ее коленей. Рука Драко крепче обвилась вокруг её шеи, и по коже пробежали мурашки, когда он провел тупыми ногтями по коже её затылка. Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как он наклонился, и ее ладони уперлись в его ключицы, хотя, казалось, они все еще решали, оттолкнуть его или притянуть к себе.

Драко приблизил ее к себе, держа одной рукой за шею и плечо, а другой скользя по бедру, чтобы притянуть ее ближе. Он наблюдал, как снова трепещут ее веки, как эти вечно настойчивые зубы покусывают краешек ее губ, и думал, что на этот раз он будет наслаждаться этим сам, что она не должна получать все удовольствие. Волшебник приблизился к ее губам настолько, что почувствовал, как ее плоть задевает его губы, а затем ощутил, как она, несколько неохотно, надавила на его плечи. Драко приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, что это. Маленькие ручки Гермионы лежали на каждой точке, которую он ощущал, а веки были полузакрыты, взгляд блестел и, очевидно, пытался прийти в себя. Он вскинул бледную бровь.

— Я никогда не считала тебя человеком, увлекающимся поэзией...- Гермиона поддразнила его похожими словами, хотя они прозвучали как придыхание. Гермиона зажмурилась, когда его большой палец прочертил круги на ее бедре поверх джинсов.

Блондин убрал ее ладони со своих плеч и потянул их к своей шее, не встретив почти никакого сопротивления. Его самоуверенная улыбка не сходила с лица, когда он обхватил ее руками, притягивая все ближе и ближе, так что ей пришлось раздвинуть ноги, чтобы придвинуться вплотную.

— Моя семья — французы, Гермиона.

Ее быстро бьющееся сердце замерло, когда он произнес ее имя, а голова сама собой наклонилась в сторону, сосредоточившись на губах, приближающихся к ее собственным. Она смутно различила тихий звук, заполнивший пространство между ними, и вскоре поняла, что это был ее всхлип, вырвавшийся из нее благодаря большой руке, скользнувшей по ее спине.

— Что ты делаешь? — прошептала она, все еще упрямо пытаясь держаться от него на расстоянии.

— Заглушаю непрекращающиеся вопросы моей жены.

У Гермионы свело желудок, когда он заявил о своих правах на нее вслух, хотя они были единственными, кто это мог слышать. Когда он назвал ее своей женой, в его тоне прозвучали нотки собственничества, и она не смогла сдержать вспышку жара, которая охватила ее при этом звуке.

— Придурок, — вздохнула она без злобы.

— Немного, — уступчиво согласился он, устав от того, что она тянет время. Драко накрыл ее губы своими, и в тот момент, когда они соединились, по его телу разлилось тепло. Он издал удовлетворенный стон, когда ее руки крепче обхватили его шею, и она прильнула к нему всем весом.

Часть его надеялась, что вчерашний день был лишь уловкой, заставляющей его думать о ненормальных вещах. На самом деле она не была такой мягкой, как он помнил, ее вкус не был таким сладким, как он вспоминал, ее тело не было таким отзывчивым, как ему казалось, — вот в чем заключалась настоящая ложь. Она была такой же совершенной, как он помнил.

Стройная фигура Гермионы легко вписывалась в твердые, точеные линии Драко. Она плавно сливалась с каждой впадинкой и бугорком его мышц. Его ладони легли на самые приятные выпуклости ее бедер и ягодиц, и она почувствовала краткую невесомость, прежде чем твердая поверхность его бедер коснулась ее ягодиц, когда он усадил ее к себе на колени. Удивленный вздох сорвался с ее губ, когда она почувствовала под собой отчетливую, растущую твердость, и ее мозг снова включился, взрываясь сиренами, которые пронзительно кричали: "СТОЙ! ПОДОЖДИ! НЕЛЬЗЯ!", пробиваясь сквозь туман, который наплывал и мешал ее чувствам.

Ведьма уклонилась от следующего поцелуя, отстранившись от его рук настолько, что он наконец открыл глаза, и они стали похожи на расплавленные лужицы ртути. Он снова попытался прильнуть к ее губам, но она отодвинулась так далеко, как только позволял круг его рук, чем заслужила неодобрительный рык.

У Гермионы перехватило дыхание от единственного поцелуя, и в этот момент она боролась с собой: начать разговор или продолжить целоваться.

— Это не было частью сделки.

Драко прижался лбом к ее лбу и с рычанием выдохнул воздух, смахнув с плеча несколько пружинистых прядей ее волос. Он не смог сдержать раздражения в своем тоне и язвительно спросил:

— Какой? Той, где мы передали свои жизни Министерству, или той, в которой мы притворяемся, что у нас не было чертовски восхитительного перепихона? ’Чтоб его. К дьяволу этот долбаный уговор’.

Гермиона снова отпрянула назад, на этот раз удивленная тем, как непринужденно он упомянул о прошедшей ночи.

— Перепихон? Ты так это называешь? — спросила она, забыв о соглашении.

Волшебник не заметил слегка обиженного тона в ее вопросе, иначе он не ответил бы так грубо. Драко весело посмотрел на нее, и его недоуменному ответу предшествовала полуулыбка:

— А как бы ты еще это назвала?

Она посмотрела на него с быстро угасающим взглядом: трепет в ее животе превратился в сталь при его словах, а круг его рук из теплого и успокаивающего превратился в холодный и сдавливающий. Гермиона напрягла челюсти, на лице мелькнула обида, но она исчезла так же быстро, как и появилась: хорошо смазанный стальной капкан с отработанной легкостью сжал ее эмоции.

Отпихнув руки Драко, она соскользнула с его коленей, лицо покраснело от смущения, но она постаралась сохранить спокойное выражение лица. Можно было почти почувствовать, как понизилась температура воздуха между ними. Гермиона вздёрнула носик глядя на него с таким безразличием, на какое только была способна:

— Ничего. Очевидно, что это был всего лишь... перепихон.

Ведьма не стала дожидаться, пока он скажет что-то еще, и развернулась на пятках. Ей показалось, что она услышала, как он звал ее, но она не могла расслышать этого из-за шума крови в ушах. Гермиона шла, сделав несколько быстрых шагов прочь от блондина и его слов, которые подтвердили её глупость — просто перепихнулись. Аппарируя обратно в их гостиничный номер, она замолчала и забаррикадировалась в ванной. Вторую ночь подряд она ищет убежище от необходимости иметь с ним дело. И все это время тоненький голосок в глубине ее сознания твердил, что лучше бы причина, по которой она прячется соответствовала бы вчерашнему опыту, чем внезапной дешевизне, проникавшей в нее сейчас.

* * *

Вода была горячей, даже обжигающей. Она была уверена, что так и будет, хотя еще не заходила в душ. Пар от струй быстро заполнял комнату, влажность была удушающей, но ей было все равно.

Гермиона стояла перед своим отражением, как это было всегда. Она делала это поэтапно. Сначала она пристально вглядывалась, изучая себя в одежде. Затем она раздевалась до нижнего белья, представляя, что кто-то может увидеть — Виктор, Рон или даже Драко. И наконец, она стояла обнаженной, разглядывая и оценивая себя. Когда она была моложе, то делала это периодически. Время от времени до или после принятия ванны она разглядывала себя, изучала и размышляла о том, что видят люди, глядя на нее. Она знала, что они все говорят, Мерлин, знала ли она, что все говорят... но она пыталась понять, что они видели.

Когда она росла, над ней смеялись. Они видели ее вьющуюся шевелюру и слишком большие передние зубы, брали это и использовали против нее. Тогда она смотрела на свое отражение в зеркале и подмечала все то, что они не могли увидеть сами. Ее глаза были яркими и сверкали золотом. На ее щеках отсутствовала детская пухлость, которая была присуща многим другим детям ее возраста. Ее кожа была светлой и безупречной. Ее осанка была гордой и целеустремленной.

Когда она достигла совершеннолетия, в самый разгар войны, грубые слова "грязнокровка" и "мерзость" звучали в ее адрес с дикой небрежностью. Тогда она знала свою ценность для друзей, но в этих словах было гораздо больше плохого, чем хорошего. Она пришла и снова искала что-то такое, что, как она знала, было, но не имело никакого значения для людей, охотившихся за ней и ей подобными.

Ее глаза по-прежнему сверкали и блестели, и, хотя их взгляд заметно ожесточился, в них легко можно было обнаружить богатый запас знаний. Ее щеки немного впали, хотя подчеркнутые скулы и линия подбородка только выиграли, сделав ее более заметной и придав уверенности. Губы, которые она привыкла видеть изогнутыми в легкой улыбке, почти все время оставались сжатыми в линию, хотя она знала, что когда они выгибаются вверх, это означало хороший день в те мрачные времена.

Как только война наконец закончилась, начались похвалы. По-прежнему были скандалы, идиотские поступки, нелепая пресса, но впервые в жизни Гермиона утопала в комплиментах и одобрении. Гениальна, говорили одни. Смелая, утверждали другие. Без нее это было бы невозможно! Все было хорошо, и она и ее друзья торжествовали. Они с Роном сошлись, как все и предполагали, и она перестала искать в своём отражении то хорошее, чего никогда никто не замечал, потому что все это наконец-то увидели.

Так она думала.

Чтобы быть вместе, работать друг с другом, как это было всегда, Гермиона выбрала карьеру, которая была несколько ниже ее потенциала, но позволяла ей помогать мальчикам. Поначалу она виделась с ними часто, практически каждый день, и это тоже было полезно для её отношений в то время. По крайней мере, до тех пор, пока покровительство, к которому она привыкла, не начало рваться от комментариев и колкостей, напоминавших ей о давно прошедших временах.

Поначалу это было незаметно, и она не придавала этому значения. Рон — потому что это всегда был Рон — он подшучивал над ней, говоря, что она книжный червь или всезнайка. Это никогда не волновало ее слишком сильно, это была правда, с которой она смирилась давным-давно и которая на самом деле не задевала ее так, как когда-то. Но когда он вскользь говорил о таких вещах, как ее "нервная организация" на весь офис или о ее "зацикленности" на работе, она начинала замечать, как часто проскакивают такие комментарии. Все это время они пытались укрепить и развить их отношения, но, когда речь зашла об интимной близости и она поделилась с ним своими взглядами на сексуальную составляющую, его реакция на этот вопрос была неожиданной.

Гермиона знала, что в наши дни большинство людей вступают в случайные связи, и хотя она не возражала против некоторых вещей, предшествующих самому акту, у нее была четкая граница дозволенного, которую она не хотела переступать. Раздражение, с которым мужчина, который так долго был ее лучшим другом, отреагировал, было поразительным. Они часто ссорились из-за этого, но они любят друг друга, и в конце концов все наладится.

Так она и думала, снова.

Через некоторое время Рон перестал настаивать на своем, но она заметила, что комментарии по поводу ее причудливых привычек участились. Это происходило постепенно, и в некоторые дни она вообще не обращала на это внимания, просто ей надоедало ввязываться в их умеренно горячие потасовки, пока в один прекрасный день она наконец не взорвалась. Ее раздражение медленно накапливалось, и когда оно окончательно набрало градус, его было трудно остановить. Слова, которыми они обменялись в тот вечер, были самыми ужасными из всех, что они когда-либо произносили до этого момента. Рон ушёл, куда — она не знала, но в тот момент ей было всё равно.

Он пришел к ней той ночью или рано утром на следующий день, это было где-то посередине, и она не помнила почти ничего, кроме их разговора. Гермиона помнила, как он пришел к ней в панике, взбешенный и растрепанный, с расширенными от ужаса глазами и извинялся. Сначала она подумала, что он извиняется за их ссору и готов загладить свою вину, но слова, которые лились из его уст, слова сожаления и проклятия, не имели никакого отношения к ссоре, а были связаны с большой ошибкой, о которой он очень, очень сожалел.

Большой ошибкой стала длинноногая светловолосая ведьма с большими сиськами и шикарной попкой, которая была "большой поклонницей" знаменитого Рона. Рон даже не знал ее имени, но, видимо, после их ссоры у него случился момент слабости, и, хотя он не дошел с ней до конца, пришел к Гермионе из чувства вины, унижаясь и признаваясь в том, что он сделал. Она ничего не хотела об этом слышать.

"Прости, Миона, я не хотел... Я был расстроен из-за того, что случилось раньше, и мы просто..."

"Что? Ты что? Ты случайно трахнул ее, потому что я не давала? Скажи мне, у нее были все те черты, которые ты так ненавидишь во мне?"

"Нет! Нет, я этого не делал! Я... я просто... я перебрал, и она попросила меня подняться к ней в комнату, чтобы поговорить. Поговорить, вот и все. Я не думал об этом, пока мы там не оказались, и она... она целовала меня. Я не понимал, что происходит, пока... Я не спал с ней, Гермиона, я клянусь!"

"Ну да, ты только что переспал с какой-то шлюхой, чье имя ты даже не можешь вспомнить! О Рональд, помолчи, мое сердце все еще бьется, твои слова похожи на чертову серенаду..."

"Миона, клянусь, ничего не произошло. Не нужно так обострять ситуацию..."

"ОБОСТРЯТЬ?!" Она зарычала и выдохнула все бурлящие эмоции из своего тела содрогающимся дыханием, пока не осталась только тишина. Та самая мертвая тишина, которая повисает в воздухе перед ударом хищника. "Пошел вон!"

"Гермиона, пожалуйста, я люблю..."

"Я СКАЗАЛА вон. Убирайся... спасибо, что рассказал мне о своей... неосмотрительности... но, пожалуйста, уходи. Я не хочу сейчас тебя видеть".

"Правильно. Разумеется". Он кивнул и направился к выходу, сгорбив плечи и опустив голову, но остановился в фойе. "А мы..."

"Готово. Всё кончено". Гермиона произнесла это с задыхающейся окончательностью. Рыжий только кивнул и продолжил свой путь к выходу из ее квартиры. Даже после того, что он сделал, у Гермионы разрывалось сердце, когда он уходил, выглядя таким разбитым, и слова покинули ее прежде, чем она успела их остановить: "Я не знаю... захочу ли я когда-нибудь снова говорить с тобой, Рональд. Но пока, пожалуйста, оставь меня в покое. Я найду тебя, если что-то изменится..."

Рыжий снова кивнул и ушел, хотя сутулость в его плечах поубавилась. Она дала ему лишь надежду на то, что их дружба не была навсегда разрушена его очередной глупостью.

Иногда ее сердце было сильнее, чем разум.

Гермиона снова провела руками по своей обнаженной фигуре. Раньше она вздрагивала от этих воспоминаний, но теперь они почти не беспокоили ее. Более длительное воздействие на нее оказали его слова и поступки, которые усилили ее неуверенность в себе. Если ее лучший друг десятилетия считал ее такой непривлекательной внутри и снаружи, возможно, это требовало от нее дополнительных усилий. Возможно, она обманывала себя, думая, что видит в себе все те хорошие качества, о которых говорит, глядя в зеркало. Физическая красота — это еще не все, она и раньше не имела для нее значения... но когда она поняла, что даже Рон не ценит ее интеллект и остроумие, что еще ей остается? С той ночи она каждый день смотрелась в зеркало и ни разу не смогла найти в нем то, что когда-то видела раньше.

Небольшая грудь... он был прав... почти прикрыта ладошкой...

Посмотрите на эти шрамы... они повсюду...

...Я выгляжу измотанной... Всегда выгляжу такой уставшей...

Слова Драко, сказанные прошлой ночью, снова пронеслись в ее голове. Прекрасна. Он сказал, что она прекрасна. Это было слово, которое она так редко слышала. И он говорил это так искренне. Поэтому она подумала, что, возможно, в том, что они сделали, было что-то еще, только намек на что-то... но, возможно, все дело было только в физиологии.

Гермиона хмуро усмехнулась про себя. Как это было иронично.

Ее друг долгие годы находил ее обширные знания раздражающими, а ее физические данные "ханжескими" и неприличными, дошло до того, что он стал попрекать ее за решение хранить себя для брака, но ее враг так же долго вел себя так, будто ему нравится ее сообразительность, регулярно выискивая ее для хорошего интеллектуального спора, думая, что она этого не замечает, и даже назвал ее красивой. Он приложил все усилия, чтобы сделать ее первый раз действительно приятным, а не очередным ужастиком, о котором она слышала от друзей или читала в журналах.

Какого хрена все стало так запутано?

Ведьма тяжело вздохнула и, наконец, отправилась в ванну, пока вода не превратилась в лед.

* * *

Когда он наконец вернулся в номер, было уже темно. Темно внутри. Темно снаружи. Драко как можно тише вошел в дверь, решив вернуться пешком, а не аппарировать, чтобы не расщепиться из-за нескольких рюмок спиртного, которые он позволил себе после поспешного ухода Гермионы. Однажды ему уже повезло не потерять свои причиндалы в тесной схватке с этой женщиной, но теперь, когда она явно злилась на него, он не собирался преследовать ее, когда был уверен, что ее гнев все еще бушует.

Часы в вестибюле показывали, что уже давно за полночь, два... три, может быть... черт, он уже и не помнил. Сколько бы времени ни было, было уже поздно, а он был измотан и слегка пьян. Он тихо прошептал "люмос", озаряя комнату жутким голубовато-белым светом. Он перевел взгляд на кровать и увидел, что она пуста и выглядит точно так же, как они оставили ее днем. В тот же миг его пульс застучал в ушах, и он почувствовал, как кровь забурлила в жилах.

‘Где, черт возьми, она может быть? ‘

Драко был уверен, что она будет здесь. Он был уверен, что она аппарировала в номер или, по крайней мере, в гостиницу, поскольку в других местах она бывала не так часто, чтобы многое запомнить. Он пошарил палочкой по комнате и увидел, что все их сумки по-прежнему стоят в углу — она не вернулась домой. Она бы не оставила все свои вещи здесь. Его зрение немного прояснилось, так как адреналин начал поступать в его конечности. Может быть, это алкоголь сделал его дураком, может быть, что-то другое, но что бы это ни было, в голове проносились ужасные мысли о том, что могло случиться с ней за все те несколько часов, что он отсутствовал; ужасные мысли вызывали в памяти страшные вещи, которые он видел во время пребывания Темного Лорда в его поместье, включая одно очень яркое воспоминание...

...хррр...

‘Что это было?‘ Драко успокоил дыхание, позволяя тишине снова воцариться вокруг него. Он бы подумал, что это глупо, если бы он вообще был в состоянии думать. Если в комнате и существовала какая-то непосредственная опасность, то он сам был мишенью, причем свет его палочки с легкостью выделялся в темноте.

...Хрррр...

Звук похож на... храп? Блондин склонил голову набок и осторожными шагами направился внутрь комнаты — настолько осторожными, насколько вообще могут быть шаги пьяного. Драко вытянул руку, медленно водя палочкой из стороны в сторону в поисках источника звука, и разом напряжение в его теле спало.

В углу комнаты стояло мягкое кресло с пуфиком, придвинутым к его переднему краю, образуя нечто вроде импровизированного шезлонга. В кресле, укрывшись одним из запасных одеял из шкафа, свернувшись калачиком, расположилась та самая невыносимая женщина, которая чуть не довела его до сердечного приступа. Драко вздохнул, отчасти от отчаяния, а отчасти от облегчения.

Он зашел в ванную, чтобы включить свет, и прикрыл дверь, пока в комнате не стало достаточно освещенно, чтобы ориентироваться, и он погасил свет своей палочки. Сделав еще несколько размеренных пьяных шагов, он поставил ее сумку с книгами, оставленную ею в гневе, на письменный стол в комнате и двинулся к большой кровати с такой точностью и тишиной, на какую только был способен. Он взбил подушки, мягко похлопывая по ним и откидывая простыни, а затем снова повернулся к спящей ведьме.

Опустившись рядом с её сжавшейся в клубок фигуркой, Драко мрачно огляделся в поисках самого простого способа переместить ее, не разбудив. Накануне она крепко спала, хотя он сомневался, что сегодня ему так же повезет. Раздумывая над тем, как ее поднять, он заметил на ее щеках блеск засохшей влаги, который был едва заметен благодаря свету у него за спиной. Дорожки тянулись от ее глаз по изгибу щек и к краю подбородка. Его гримаса стала еще глубже.

‘Охренеть от тебя, приятель. Не прошло и двух дней, а ты уже успел серьезно облажаться. ‘

Он вздохнул, и это движение заставило брюнетку шевельнуться. Рука Гермионы метнулась вверх, сжимая палочку с побелевшими костяшками на пальцах, которая, по всей видимости, была засунута куда-то под голову. Ее затуманенные глаза еще не успели отреагировать, но Драко уже видел, как на ее губах зарождается заклинание. Так же быстро он схватил ее за запястье, чтобы направить его куда угодно, только не к своей голове, и зажал ей рот другой рукой. Насторожившись, он услышал, как за маской его ладони раздался пронзительный звук.

Драко прошептал ей:

— Успокойся, Грейнджер, это всего лишь я!

Возможно, его фирменное обращение к ней по фамилии было не самым удачным в ее сонном состоянии, потому что она стала сопротивляться еще настойчивее.

Волшебник прижался к ней ближе и попытался смягчить свой тон:

— Остановись! Гермиона, это я! Это Драко!

Гермиона несколько раз моргнула опухшими глазами, пытаясь сориентироваться, и по крайней мере перестала извиваться. Замерев на несколько секунд, она попыталась осмыслить происходящее, пока в ее усталых глазах не мелькнула искра узнавания. Осторожно подняв свободную руку, она обхватила ладонь, закрывавшую ей рот, и тянула ее до тех пор, пока он наконец не отстранился.

— Драко? — Ее голос был чуть громче чем хрипловатый скрип: — Который час?

Драко нахмурился и отпустил ее руку с палочкой:

— Поздно. Давай, любимая, уложим тебя в постель. — Он просунул руки под ее тело, легко поднял ее и прижал к своей груди.

Гермиона покачивалась в колыбели его рук, сонно бормоча от тепла его тела, которое отлично справлялось с задачей убаюкать ее и уложить обратно в постель:

— ...мерзавец...

— Да..., — тихо согласился он, неся ее на почтительном расстоянии обратно к кровати.

Волшебник опустил ее на приготовленное им место и стащил с нее запасное одеяло, положив его на кресло, которое она только что освободила. Драко легонько шлёпнул по её босым ногам рукой, пока она не поняла намёк и не сунула их под одеяло, и только тогда он снова подтянул их к груди.

Гермиона удовлетворенно хмыкнула, позволяя комфорту постели поселиться в ее усталых костях. Она перевернулась на спину, просунув руку с палочкой под новую подушку, и уютно устроилась на ней.

-... ночки...

Драко ухмыльнулся, наблюдая за тем, как ее профиль становится гораздо более расслабленным, чем раньше. Ее лицо вжалось в подушку напротив него, и он уже мог сказать, что утром ее будет ждать досадная липкая лужица слюны, если она проспит так всю ночь. Он нерешительно потянулся к ее щеке и с облегчением выдохнул, когда она не стала резко вздрагивать и снова тыкать ему в лицо своей палочкой. Драко стёр слабые следы от слёз с её щеки и наклонился вперёд, чтобы поцеловать её в лоб.

— Спокойной ночи, Грейнджер.

Осмотрев покрывала и убедившись, что она полностью укрыта, Драко вернулся к креслу и опустился в подушки. Слишком уставший, чтобы думать о том, насколько неудобна эта импровизированная кровать, он снял ботинки и вытянулся, откинув голову на спинку кресла, позволяя алкоголю и усталости утянуть его за собой.

* * *

Свет. Очень настойчивый поток света был направлен прямо на её глаза, и с тех пор, как её сознание начало пробуждаться, игнорировать его становилось всё труднее. Гермиона зажмурилась и перевернулась на спину, надеясь отгородиться от света, но стоило ей проснуться, как ее потрясенный разум уже начал свои обычные действия, приводя ее в боевую готовность. Ведьма пролежала так еще несколько мгновений: глаза закрыты, одеяло натянуто на плечи, а на шее — тревожная корка слюны, сковавшая волосы и давившая на шею.

Гермиона снова скривилась, провела тыльной стороной ладони по губам, и на ней остались липкие следы.

— Фу... — Она всегда пускала слюни во сне, но только если плакала накануне или ей было очень комфортно. Когда к ней вернулось сознание, она смутно вспомнила, что винила за это Драко.

'Подождите... Драко?'

Брюнетка потерла глаза, разлепляя их и прогоняя сон, пока комната не приобрела четкие очертания. Первое, что она увидела, — еще один набор подушек и пустую сторону кровати. Но разве она спала не в кресле? Она резко села, оглядываясь по сторонам и осматривая комнату.

Солнечный свет, разбудивший ее, был результатом работы занавесок, и он, как и остальной приглушенный солнечный свет за тканью, освещал комнату мягким сиянием. В углу, где, по ее воспоминаниям, она заснула — не желая даже думать о том, что прошлой ночью спала в одной постели с блондином-идиотом, — лежал упомянутый блондин и спал на ее месте; опять на ее месте. Смутное воспоминание о том, как она проснулась посреди ночи и ее куда-то переместили, всплыло на поверхность ее памяти.

Гермиона посмотрела на Драко, который, вытянувшись, все еще был в своей вчерашней одежде, выглядел помятым и крайне неудобно держался за голову, склоненную под углом. Она нахмурилась, наблюдая за тем, как вздымается и опускается его грудь. Сказать, что она была удивлена тем, что он не присоединился к ней в постели, значит преуменьшить, особенно после столь небрежной позиции в отношении их предыдущей близости — с его стороны это было очень по-рыцарски. Однако это не мешало ей оставаться немного раздраженной.

Ведьма выскользнула из постели, все еще не испытывая особого желания иметь с ним дело, по крайней мере до тех пор, пока не поест как следует. Осторожно передвигаясь на цыпочках по комнате, она собрала сменную одежду, нырнула в ванную, чтобы привести лицо в порядок, а волосам придать приемлемый вид, прежде чем спуститься вниз в поисках чего-нибудь съестного.

Постояльцы отеля казались представителями разных слоев общества. Она видела и слышала приглушенные разговоры между людьми, которые, по ее мнению, были родом с соседнего Скандинавского полуострова, а также из других близлежащих стран, таких как Германия, Франция и Италия. В общем, здесь было приятно и спокойно наблюдать за потоком людей, снующих туда-сюда по делам или в поисках развлечений, а то и за тем и другим.

Когда она осушила второй стакан сока, часы в холле начали перезвон, и только тогда она поняла, что провела почти два часа, просто сидя за столиком буфета гостиницы. Когда она в последний раз так долго сидела без движения? Гермиона даже не могла припомнить такого случая. Может быть, Драко был прав, когда говорил о разрядке.

При этой мысли ее губы скривились в легкой улыбке, и она тут же начала испытывать чувство вины за то, что не разбудила его к завтраку. На самом деле тот факт, что он до сих пор не спустился, вызвал у нее любопытство. Гермиона лишь однажды наблюдала за его повадками, но, судя по всему, спал он довольно крепко. Теперь, когда она подумала об этом, она была уверена, что и в офис он приходит довольно рано. Она гадала, в котором часу он вернулся в номер прошлой ночью...

Гермиона размышляла над этим всего минуту, после чего закатила глаза, встала со своего места за столом и отправилась за очередной тарелкой с едой.

Время близилось к одиннадцати, она проверила, прежде чем подняться наверх. Ведьма открыла дверь в их гостиничный номер и, прежде чем войти, заглянула за нее, но внутри было так же тихо и спокойно, как и тогда, когда она уходила. Осторожно затворив за собой дверь, она увидела, что Драко всё ещё лежит на импровизированной кровати, которая, хотя и хорошо вмещала её небольшую фигурку, выглядела комично, когда на ней растянулась его значительно более высокая фигура.

Пока ее не было, он хотя бы немного сдвинулся с места. Его голова откинулась назад, так что рот был открыт, и он храпел совершенно непривлекательным образом. Одна его рука лежала на животе, другая была перекинута через подлокотник кресла, а обе ноги соскользнули с обеих сторон пуфика и неловко расположились на ковре. Гермиона усмехнулась этому зрелищу, хотя неприятный шум, доносящийся от него, уже начинал раздражать.

Торопливо поставив еду на стол, она на мгновение остановилась, заметив, что он прихватил её книги с собой, когда бы он ни вернулся. Гермиона вздохнула. Он был таким чертовски внимательным, что она чувствовала себя глупо из-за того, что обижалась на него.

Без лишних колебаний она подошла к нему и подтолкнула его голову, чтобы он удобнее устроился в кресле, и почувствовала неприятный запах спиртного изо рта. По крайней мере, теперь у нее было объяснение, почему он все еще был слишком мертв для окружающего мира. После этого она с меньшей осторожностью переложила его в более удобное положение и взяла с кровати покрывало, чтобы натянуть на него.

— Вот. Так будет немного лучше... теперь ты не проснешься с больным горлом, болван. — Она улыбнулась, заметив, как он вздрогнул и еще глубже вжался в подушки, зарывшись головой в небольшой изгиб спинки кресла.

* * *

Драко наконец очнулся от глубокого сна, навеянного выпивкой, и почувствовал, что в шее у него что-то ужасно болит. Поднявшись с кресла, он обнаружил, что в очередной раз потерял свою жену. По крайней мере, он избежал очередного сердечного приступа, потратив время на то, чтобы более основательно осмотреться. В этот раз она нигде не пряталась, но на столе рядом с открытой сумкой Гермионы стояла симпатичная тарелка с едой, которая выглядела особенно привлекательно. На долю секунды Драко задумался, не принесли ли еду в номер сотрудники отеля или эльфы, пока он находился в бессознательном состоянии, но небольшая записка, оставленная рядом с тарелкой с привычным для него почерком, гласившая просто "ЕШЬ", мгновенно развеяла все подозрения.

Даже когда ее не было поблизости, она все равно умудрялась быть начальницей.

Он усмехнулся и позволил себе еще немного времени, чтобы посидеть и насладиться едой. Должно быть, Гермиона наложила на него согревающие чары, потому что к тому времени, как он добрался до блюда, оно все еще дымилось и было очень вкусным; либо она была здесь совсем недавно, хотя, судя по тому, что это был завтрак, а по яркости солнца за окном можно было предположить, что время перевалило за полдень, он сильно сомневался, что это было второе.

Драко проверил, все ли вещи Гермионы на месте, и обнаружил, что единственное, чего не хватает, — это самоучителя по иностранным языкам, который он прикупил для нее. Выходит, из всего, чем можно было заняться на каникулах, она выбрала чтение.

Насытившись едой, Драко привел себя в порядок, приняв душ и переодевшись в менее мятую одежду, чтобы отправиться на поиски ведьмы. Если сегодня она вообще захочет с ним разговаривать, у него в запасе имелось несколько мест, которые он хотел осмотреть, и он испытывал тревожную потребность в ее присутствии. Волшебник не был уверен, как назвать то, что он пытался сделать, — в голове снова вертелось слово "свидание", — но на что бы это ни было, похоже, у него получалось довольно скверно. После стольких лет изучения Гермионы Грейнджер он знал разве что, как вывести ее из себя.

* * *

-Так... минутку, эта часть похожа на... звук дтху?

— ...что-то вроде этого.

Гермиона уставилась в книгу с таким напряженным взором, как никогда раньше. Ее рот был слегка приоткрыт, пытаясь имитировать формы, необходимые для произнесения некоторых звуков, которым ее обучал импровизированный учитель. Ее язык прижался к задней поверхности зубов, несколько раз напрягаясь и распрямляясь, когда она пыталась воспроизвести несколько интонаций, к которым совсем не привыкла.

Попытки ведьмы были настолько преувеличенными и неумелыми, что создавалось впечатление, будто она изо всех сил пытается что-то откашлять.

Мужчина, сидевший рядом с ней, рассмеялся и слегка похлопал ее по колену:

— Может быть, вам стоит отдохнуть? — Его рука задержалась там, пока она в основном игнорировала его, все еще пытаясь справиться со звуками, с которыми у нее были проблемы. Он окинул ее взглядом, обратив внимание на украшение на безымянном пальце. — Вы здесь с кем-то? Возможно, с мужем? Не будет ли он скучать по вам?

— Нет, — машинально ответила она, не осознавая, что ответила, пока его рука не прижалась сильнее к ее обтянутому джинсами колену. Гермиона подняла голову и увидела, что ее сосед по отелю смотрит на нее не просто с интересом. На ее щеках быстро появился румянец, она села ровнее и напряглась.

— Ой! Я имела в виду, что он не узнает, что меня не было, он задремал...

— Тогда вы правы, он не будет скучать по вам в бессознательном состоянии.

Как можно более вежливо Гермиона начала отстраняться от мужчины, осторожно высвобождая свою ногу из его хватки, чтобы не вызвать сцену. Она придумывала очередную отговорку, которая могла бы его отпугнуть.

— А ведь вы были правы. Я здесь со своим мужем, и должна предупредить вас, что он очень ревнивый мужчина. Возможно, вы предпочтете уйти.

— Все в порядке, — отмахнулся он от ее опасений, сильнее откинувшись на спинку дивана и снова немного придвинувшись к ней. — Что за награда без вызова?

Гермиона усмехнулась. Неужели он действительно это сказал? Должно быть, она была так увлечена книгой, которую купил ей Драко, что не заметила слизи, которая так и сочилась из этого парня. Когда он придвинулся еще ближе, Гермиона загородилась книгой, и ее лицо стало серьезным, а сцена, которую она пыталась избежать, так и норовила вырваться наружу.

— Нет... правда. Я настаиваю на том, чтобы вы подумали о том, чтобы стать менее заметным.

— Ох? — Он усмехнулся, похоже, приняв за вызов жесткость ее красивых карих глаз. — С чего бы это?

Гермиона перевела взгляд за его спину, а затем обратно:

— Потому что прямо сейчас он идет сюда.

Мужчина сначала замешкался, но в конце концов повернулся и увидел высокого безупречно одетого мужчину, решительно шагающего в их сторону. Его костюм глубокого угольного цвета с такой же темной рубашкой и галстуком контрастировал с алебастровой кожей и серебристо-белыми волосами. С такого расстояния можно было разглядеть лишь разворот широких плеч и смутное подобие хмурого взгляда, но Драко быстро приближался, и чем ближе он подходил, тем отчетливее тот понимал, что Гермиона была права: он выглядел очень ревнивым человеком.

— Добрый день, — сказал Драко, когда наконец подошел к ним. Он обратился к Гермионе, хотя его глаза были устремлены на другого волшебника, явно оценивая его. — Уже завела новых друзей, дорогая?

Гермиона закатила глаза от этого ласкового обращения: в одном слове проглядывал сарказм, демонстрирующий его раздражение. Какое право он имел злиться на нее? Разве технически это не разрешено в рамках их контракта? Не то чтобы она была заинтересована в свиданиях и вообще в том, чтобы спать с кем попало, тем более с этим скользким типом, которого она только что встретила, но технически это было разрешено.

Брюнетка аккуратно положила книгу на колени, выгнула изящную бровь и посмотрела на Драко:

— Я просто пыталась выучить язык, раз уж ты притащил меня сюда без подготовки и предупреждения. Твой храп был настолько ужасен, что я не смогла бы сосредоточиться в нашем номере.

Драко фыркнул и теперь полностью посвятил ей свое внимание:

— Слышала когда-нибудь о термине "сюрприз"? Действительно, как ты могла уехать на выходные и не учиться. Ты могла бы разбудить меня...

Исландский волшебник с любопытством наблюдал за ними, немного удивленный тем, что от него уже отмахнулись и, похоже, забыли о его существовании. Его взгляд перескакивал с одного на другого по мере того, как разгорался спор, и все это время он не мог отделаться от ощущения, что уже встречал этого человека раньше.

Где он мог видеть такие черты? Бледная кожа и бледные волосы не были редкостью в регионе, откуда он прибыл, но даже для волшебника они казались очень... заметными.

— Ты купил мне эту книгу! Очевидно, ты совсем меня не знаешь, если ожидаешь, что купишь мне книгу и я не стану ее читать. ОСОБЕННО, когда она полностью соответствует моему окружению! Кроме того, ты не собирался приходить в себя в ближайшее время, судя по тому, как от тебя разило выпивкой. Удивительно, что ты вообще сейчас стоишь на ногах!

Его взгляд вернулся к кудрявой брюнетке, которая заметно ощетинилась в присутствии своего мужа. Не похоже, чтобы они сильно заботились друг о друге, хотя химия между ними была ясна как день. Как только мужчина приблизился, ее тело напряглось, и все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы подготовиться к тому, что он скажет. Она словно готовилась к битве — подождите...

— От меня не разило выпивкой! Я выпил пинту! Или две... это не имеет значения! Я выпил немного после того, как ты сбежала прошлой ночью, потому что я не хотел, чтобы ты прокляла мои яйца!

Он был уверен, что узнал ее теперь, когда посмотрел на нее, по-настоящему посмотрел на нее. Он не удосужился узнать ее имя раньше, сейчас он размышлял, что, возможно, ему следовало бы это сделать…

— Ну, возможно, если бы ты не был таким бесчувственным и упрямым МЕРЗАВЦЕМ, Малфой, эта опасность даже не возникла бы!

Малфой?

Драко прищелкнул языком:

— Бесчувственный... что я наделал?! Я сделал тебе чертов комплимент, Грейнджер! Я СКАЗАЛ, что это был потрясающий п...

Грейнджер…Гермиона Грейнджер?

— НЕ СМЕЙ больше употреблять это слово! — Гермиона вскочила на ноги. Ее книга заняла место на сиденье, одна рука была сжата в кулак, а другой она тыкала пальцем в грудь Драко. — Это вульгарно и, и, и... Я не просто какая-то шлюха, Драко!

Драко! ДРАКО МАЛЬФОЙ! Он ЗНАЛ, что видел этого волшебника раньше. Учитывая, что он работает в одном из местных изданий, посвященных волшебникам, удивительно, что он не узнал их обоих раньше... или сразу. Постойте... знаменитый Пожиратель смерти Драко Малфой и героиня войны Гермиона Грейнджер находятся здесь вместе? Все, что он мог вспомнить из своей работы с прессой, говорило о том, что они были по разные стороны войны и находились в менее чем дружеских отношениях. Ну... во всяком случае, они по-прежнему выглядели не слишком дружелюбно.

— Я никогда не говорил, что ты была... — Его рука обхватила ее, оттаскивая тычущий палец от грудины, которая теперь слегка болела.

При движении Драко его взгляд привлёк отблеск света, и он увидел его — ТО САМОЕ — подтверждение всего, что, как ему казалось, он уже слышал, но оттягивал понимание. Обручальное кольцо, такое же, как на пальце женщины. Они поженились, как она и сказала. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер женаты. Это была история, которая еще не попала в заголовки газет. Если они приехали сюда на отдых, то это был их медовый месяц? О, это было роскошно... кстати, о богатстве...

— Прошу прощения, — тихо проговорил волшебник, пытаясь скрыться из поля зрения пары, чтобы достать камеру и блокнот. В ближайшем будущем ему предстояло получить повышение, если он первым сообщит эту новость сообществу волшебников. Если уж они не узнали о столь значительном событии за морем от своих источников в Лондоне, то уж в тамошних газетах это точно не могло появиться. О да... повышение по службе определенно не за горами, или, по крайней мере, существенная премия.

Гермиона пренебрежительно махнула рукой в сторону мужчины, не сводя глаз с мужа:

— Нет, ты просто намекнул на это! А я не случайная шлюшка...

— Я этого не делал! — Драко протестовал, позволяя ей вырвать свою руку из своей хватки, но уговаривая ее снова сесть с ним на диван, чтобы избежать растущего числа любопытных взглядов, обращенных в их сторону. — Я этого не делал, — повторил он более спокойным тоном. — Грейнджер, в тебе нет ничего случайного.

Ее глаза еще больше сузились:

— Я не уверена, как воспринимать это от тебя.

— Воспринимай как хочешь, — хмыкнул он и нахально добавил: — Все равно воспримешь.

Задыхаясь, Гермиона сложила руки на груди и отвернулась:

— Ух! Только я подумала, что ты начал мне нравиться, а ты уже открываешь свой идиотский рот!

За её комментарием последовало молчание, и это был совсем не тот ответ Драко, которого она ожидала. Пауза вызвала у нее любопытство, и она обернулась, чтобы увидеть, как он ухмыляется, выглядя особенно самодовольным.

— Что? — Она зашипела: -Почему ты так смотришь на меня?

— Я тебе нравлюсь.

Гермиона моргнула.

— Что? Я не..., — пролепетала она, осознав, что сказала. — Я не это имела в виду!

— Тогда что? — скептически спросил он, повторяя ее позу со сложенными руками.

— Я просто... я просто имела в виду, что каждый раз, когда я думаю, что могу тебя выносить, ты делаешь что-то, что заставляет меня задуматься дважды... вот и все...

Одна бровь медленно поползла вверх к линии роста волос:

— Ты ужасная лгунья.

Гермиона раздосадовано вздохнула, потирая виски. Она не хотела этого говорить. Нравился ли он ей? Возможно, да, но хотя он пользовался ее доверием на профессиональном уровне — по большей части, — в гораздо более интимной обстановке ей еще предстояло вырасти и стать более внимательной, прежде чем она смогла бы признаться в этом без серьезных сомнений в своем здравомыслии и отчаянии. Ей казалось, что он может ей нравиться... хотя она не хотела показывать, насколько сильно она увлеклась его обликом.

Кто бы мог подумать, что будет так трудно снова отгородиться от кого-то?

— Иногда... возможно... я думаю, — начала она и несколько раз остановилась, так как ничего не могла сказать. Покачав головой, она пошла другим путем: — Мы даже не друзья, Малфой.

— И все же мы женаты.

— И все же мы женаты, — со вздохом согласилась Гермиона. — Это все так... так... так...

— Задом наперед? — предложил он.

— ДА. — Она выдохнула и немного драматично плюхнулась обратно на подушки. — Задом наперед. Спасибо.

Драко изучал ее, погрузившуюся в подушки, откинувшуюся на спинку дивана и устремившую глаза к потолку, словно желая, чтобы некая высшая сила пришла и спасла ее от всех ее разочарований. Она выглядела побежденной, но не такой несчастной, какой он видел ее раньше в отношении других вещей. Он ей нравился. Она могла сказать, что не имела в виду ничего подобного, но он прекрасно понимал, что она имела в виду. Тем удивительнее было то, как легко ему стало на душе, когда она произнесла это вслух. Это было полной противоположностью тому, как если бы он услышал эти слова от некоторых из своих прошлых подружек и судорожно пытался бы искать пути к отступлению. Сейчас в его голове рождались лишь планы совершенно иного характера.

Он тоже поудобнее устроился на подушках, и это движение привлекло ее внимание, жутким закатыванием глаз. Драко сложил руки на спинке дивана и положил их под голову, одарив ее медленно расцветающей улыбкой.

Глаза Гермионы снова подозрительно сузились.

— Как насчет другого предложения?

Она фыркнула:

— Потому что предыдущее сработало слишком хорошо.

Он проигнорировал все замечания.

— Это лучше.

Выдохнув в знак поражения, она пожала плечами:

— Валяй, ты все равно мне расскажешь.

— Правда. Ты сама сказала, что мы не друзья. Мы никогда не были никем иным, как знакомыми, врагами, коллегами... а теперь мужем и женой. Мы полностью пропустили все то, — он поднял одну из своих рук и покрутил ею в воздухе, — что касается парочек.

— Очень проницательно с твоей стороны...

— И в свете того, что ты недавно призналась в своей симпатии ко мне...

— Жаль, что я не могу взять свои слова обратно, — проворчала она. Его эго было похоже на губку: стоит намочить ее хоть немного, и она моментально все впитает и сразу же разбухнет.

— Я предлагаю провести остаток недели так, чтобы лучше узнать друг друга... не в деловом смысле.

Гермиона покраснела и быстро ответила:

— Я же говорила тебе, что я не такая!

— Не в таком смысле, — с хитрой ухмылкой отругал Драко, — У тебя такое одностороннее мышление, милая.

Ее румянец стал еще ярче.

— Я имею в виду по-настоящему дружеские отношения. Знаешь, может, еще пару раз пообедать или поужинать вместе и поговорить. Сегодня в одном из ближайших театров я планировал посмотреть спектакль, возможно тебе будет интересно присоединиться... — Драко скрыл неуверенность, прозвучавшую в его голосе при этом предложении, удивляясь тому, что она закрадывается в его сознание, и ему приходится всячески маскироваться.

Гермиона смотрела на него, казалось, очень долго. Так долго, что она подумала, что видит, как он начинает нервничать. Неужели? Неужели Малфой приглашает её на…

— Свидание? — Последние слова прозвучали резче, чем предполагалось, и она заметила едва заметное, почти невидимое подрагивание уголка его глаза. Она повторила попытку, уже менее недоверчиво: — Т-ты имеешь в виду свидание?

Драко прочистил горло:

— На самом деле это не свидание... просто... может быть, что-то типа Предварительного свидания.

Она моргнула. На этот раз она не пыталась сдержать свой тон:

— Предварительное свидание... Что еще за предварительное свидание...

— Я не знаю! — прорычал он, внезапно почувствовав себя глупым мальчишкой. МЕРЛИН, эта женщина и то, что она с ним делала... как она умудряется продолжать выводить его из себя, он не понимал.

— Я пойду с тобой, — согласилась Гермиона, как только увидела, что он прячется в свой панцирь, так тщательно созданный, как и ее собственный. Она не смела рисковать потерять его, когда от одной мысли о свидании у нее внутри все трепетало, даже если оно будет с Драко Малфоем... или, возможно, потому что оно будет с Драко Малфоем.

— Пойдешь? — Он бросил на нее скептический взгляд.

— Непременно, — Гермиона поднялась с подушек подхватила книгу, с заметной бодростью взяв ее в руки. Потом она вспомнила о чем-то и озорно улыбнулась, проведя пальцами по обложке учебника: — Возможно, позже ты захочешь помочь мне с учебой?

Драко потрясенно вскинул обе брови, услышав вопрос. Гермиона Грейнджер — Гермиона Малфой — просит помощи в учебе? За всю историю Хогвартса он был уверен, что этот вопрос никогда не прозвучит из ее уст — ни для кого. А уж чтобы она задала его ему... он не был уверен, но ему почти хотелось счесть это флиртом.

— Я? Помочь тебе в учебе?

Ее плечи слегка сгорбились, а застенчивый взгляд превратился в неловкость:

— Это всего лишь мысль...

— Непременно, — сказал он так же поспешно, как и она несколько мгновений назад. Она снова посмотрела на него, и улыбка вновь появилась на ее лице, заставив его улыбнуться. Да... определенно флирт. Милый Салазар, кто они? Парочка третьекурсников, вступающих в период полового созревания?