Волшебный цветок папоротника (гет)

— Итак, Малфой, для начала нам нужно пойти в лес и вырезать рябиновую дубину, — сказала Гермиона, когда они зашагали по тропинке.

— Ну, и зачем она нам? — вяло поинтересовался у нее Драко.

— Если вдруг мы, все-таки, найдем этот самый цветок папоротника, то нужно будет этой самой дубиной шесть раз махнуть вокруг себя, и только тогда мы сможем его сорвать. Ну... если быть точной, то сорвать-то его сможет кто-то один из нас.

— И этим кем-то буду я, — уверенно заявил Малфой.

— Это еще почему? — возмутилась Гермиона.

— Грейнджер, мне напомнить тебе все то, что я сказал в комнате?

Гермиона раздраженно фыркнула и решила просто промолчать. Драко покосился в ее сторону и, отвернувшись, не стал сдерживать улыбку. Затем снова принял серьезный вид и спросил:

— Ну, а дальше? Что делать дальше?

— А дальше... А, и еще кое-что. Анна дала мне скатерть, которая у них использовалась на так называемой Светлой неделе. Прежде, чем сорвать цветок, нужно будет ее постелить, встать в центр и уже тогда махать дубиной.

Малфой не выдержал и прыснул.

— Что? — недовольно проворчала Гермиона.

— Не могу поверить, что мы прибыли сюда, к Мерлину на кулички, чтобы щипать траву, пить пиво и бегать по чаще, размахивая палкой.

Гермиона невольно улыбнулась, а потом и вовсе хихикнула.

— Вот, любишь ты все утрировать. Отнесись к этому, как к приключению. Кстати, нашедшему и сорвавшему этот цветок открываются фантастические возможности согласно поверью.

Драко немного оживился.

—Правда? И какие же?

Они оказались рядом с рябиной, и Гермиона подала Малфою нож, добросовестно закинутый в дорожную сумку. Малфой принял его и стал выбирать ветвь потолще, прикидывая размер будущей дубины.

— Ну, я не уверена, что это правда, — ответила она, наблюдая за его действиями. — Цветок дарует нашедшему ясновидение и власть над нечистым духом, открывает клады (как бы глубоко под землей они не находились) и тайны мира. Так же дарует прозорливость, способность понимать язык животных, повелевать землей и водой, становиться невидимым и принимать любое обличье, входить беспрепятственно в любые сокровищницы, всего лишь приложив к замку этот цветок. Замки просто рассыпаются перед ним.

Гермиона не сразу заметила, как Драко замедлил свои действия. Когда она закончила перечислять дары цветка папоротника, увидела, что он стоит на одном месте, изумленно на нее таращась, а нож замер в его руке.

— Эй, ты чего? — окликнула она его

— Грейнджер, ты знала все это и молчала? И поэтому ты хотела отправиться за ним одна — чтобы обладать этими чудесными способностями?

Гермиона удивленно изогнула левую бровь, а затем покачала головой, всем своим видом говоря: "Невероятно".

— Я, знаешь ли, не очень уж верю в эту легенду, поэтому как-то равнодушна к ней. Мне нужно было приключение, и именно за ним я и собиралась. Цветок — повод. Возможность его существования ничтожна, учитывая, что папоротники размножаются спорами. С другой стороны, до определенного возраста я так же не верила в магию.

Малфой несколько минут молча смотрел на нее, а потом снова принялся стругать ветку, бросив:

— Вот и проверим, что миф, а что — правда.

Через полчаса они уже шагали по лесу при свете фонарика, который Гермиона захватила с собой. Приготовилась она, видимо, основательно.

— Я не сказала тебе самого главного, — вновь заговорила Гермиона.

— После такой истории даже предположить сложно, что может быть, на твой взгляд, главным, — откликнулся Малфой.

— Так просто цветок сорвать мы не сможем.

Драко снова остановился и вопросительно взглянул на свою спутницу.

— Духи будут всячески нас отвлекать, — пояснила Гермиона. — Шуметь, звать человеческими голосами, ставить ловушки и запугивать. Иными словами, способов у них предостаточно.

Затем она продолжила свой шаг, договаривая, когда убедилась, что и Малфой тронулся с места:

— И вот тут-то и нужно не дать себя обмануть, потому что, стоит только обернуться на голоса, звуки, шум, как нечисть атакует и может даже лишить жизни. У самого цветка их активность достигает пика и если нашедший цветок обернется, они могут просто оторвать ему голову, а душу отправить прямиком в ад, на вечные муки. Гхм... За дерзость, так сказать, ведь цветок папоротника — адское растение.

Наступило молчание, которое снова затянулось. Слышен был шорох листьев и сучков под ногами, а на улице стало совсем темно.

Гермиона, взглянув на часы, которые достала из своей сумочки, проговорила:

— Цветок распускается в полночь. Время еще есть. Найти бы уже поскорее папоротниковые кусты, и можно было бы спокойно ждать. Это место меня все больше угнетает.

— А ведь кто-то собирался идти сюда в одиночку, — подал, наконец, голос Малфой. — Не зря вас, гриффиндорцев, все остальные считают отбитыми на всю голову.

Он не удержался и фыркнул, избегая смотреть в сторону Грейнджер, которая, наверняка, начала сверлить его недовольным взглядом.

— И смотри лучше под ноги, пока...

—Ай!

Гермиона вскрикнула, почувствовав, как нога, ступившая во что-то влажное, стала "ехать" вперед. Равновесие было нарушено, и она рефлективно вскинула руки, когда почувствовала, что ее подхватили за талию и рывком дернули вбок. Она буквально впечаталась в Малфоя, который не дал ей упасть, и чисто инстинктивно вцепилась пальцами в его свитер на груди. Дыхание было прерывистым, но, скорее, от неожиданности, чем от страха. Они оба замерли на какое-то время. Гермиона пересилила себя и подняла глаза, вглядываясь в лицо Малфоя. Тот смотрел прямо на нее, а его руки до сих пор обвивали ее талию. Молчание затянулось, как затянулось и их переглядывание. Становилось неловко, но, вместе с тем, Гермиона поняла, что не чувствует сильного дискомфорта. Это даже немного напрягало.

— Грейнджер, — негромко проговорил Малфой.

— Что? — Гермиона ответила еще тише.

— Какая же ты, все-таки, растяпа, — и в следующий миг он улыбнулся.

— Рас... растяпа? — удивленно переспросила она его и уже через несколько секунд стала возмущенно вырываться.

— Козел! — зло бросила она Малфою и, поправив свою кофту, зашагала большими шагами вперед, выставив перед собой руку с фонариком.

— Козел? — пришла очередь возмущаться Малфою. — А ну-ка, стой, Грейнджер! Ты совсем оборзела?! — и тут же припустил за удаляющейся девушкой.

Гермиона ускорила свой шаг и вскоре перешла на бег.

— Стой! Кому говорят! — сзади слышался возмущенный голос Малфоя, но его спутница не собиралась останавливаться. Теперь происходящее ее веселило, и она не заметила, как стала улыбаться.

Через некоторое время они снова шли, абсолютно инстинктивно постоянно оглядываясь по сторонам, надеясь, что где-нибудь да мелькнет папоротниковый лист. Поиски осложнились тем, что лес стал гуще, а потому даже луна стала мелькать реже в проблесках верхушек деревьев. Но, что казалось более удивительным, так это ветер, который стал время от времени усиливаться. В такой чаще ему, теоретически, должно было бы просто негде разгуляться, но, практически, оказалось, что деревья с их толстыми стволами и густыми кронами — абсолютно не помеха для его порывов. Это вызывало жуткие ощущения.

Драко сосредоточенно вглядывался вперед, прокладывая дорогу ножом (дубину ему удалось закрепить за пазухой). В голове крутилось множество вопросов, один лучше другого. Какого черта они сюда поперлись? Почему в принципе нельзя было придумать другое задание? Почему Лиго и, вообще — Латвия? Когда это, в конце концов, закончится?

Он покосился в сторону Гермионы. Та старалась не отставать и тоже о чем-то сосредоточенно думала, судя по складке между бровями. Да уж, надо признать — хоть Грейнджер и была его куратором, но сейчас пробиралась сквозь эту глушь наравне с ним. Он и не заметил, когда она успела вытащить свою волшебную палочку. В любом случае, она держала ее наготове.

Мерлин! Он должен был сейчас быть в своей тихой и спокойной комнате в Малфой-Мэноре, периодически раздавая указания и пожелания домовым эльфам. А вместо этого продирается через хренову сотню деревьев с маггловским ножом в руке и полным отсутствием родной палочки. Каким местом думали все те, кто затеял эти "каникулы", когда лишали их палочек? Вот прямо сейчас она, кажется, нужна, как никогда. Мало ли, что и кто. Нарцисса точно не была бы в восторге, узнай она об этой.

— Драко! Дра-а-ако!

Ну вот, теперь ему еще и ее голос слышится.

— Драко, сынок! Почему ты молчишь? Где ты?

Малфой вдруг почувствовал, что воздух стал стремительно холодеть, а голова слегка закружилась. Он остановился и посмотрел перед собой.

— Мама? — просипел он каким-то чужим голосом.

— Малфой, не двигайся!

Гермиона стояла рядом, вскинув руку с палочкой в боевой готовности.

— Не оборачивайся на голос! Слышишь? Не кричи в ответ, иначе они и дальше будут сбивать тебя с толку, втягивая в диалог.

Драко чувствовал, что кончики пальцев стали леденеть. Он посмотрел на Гермиону мутным взглядом и прошептал:

— Но... Нарцисса, она... Мама...

— Нет! Это не твоя мать! — Гермиона решительно схватила его за руку и крепко стиснула ее. — Пойдем дальше. И не вздумай оборачиваться!

С этими словами она направилась вперед, стараясь не отпускать Малфоя.

Ноги Драко будто стали ватными, и каждый шаг давался ему с усилием. Он просто позволял Грейнджер тащить себя. Пальцы, которые сжимала девушка в своей руке, стали теплеть, чего нельзя было сказать о других. Не успели они отойти и пары десятков шагов, как Драко услышал:

— Ну, и где этот негодный мальчишка? Ты так зовешь его, а ему хоть бы что. Я всегда говорил, что твое дурное воспитание не приведет ни к чему хорошему, Нарцисса. Темный Лорд не оставит просто так его побег.

Голос Люциуса был, как всегда, тверд и в нем можно было распознать суровый нрав его обладателя.

Драко казалось, что на него опрокинули ведро с ледяной водой. Воздуха стало катастрофически не хватать, а лицо, казалось, покрывается инеем.

— Отец... — прошептал он снова. — Он...

— Нет! — опять твердый голос Гермионы. — Люциуса тут нет, Малфой. Пожалуйста, возьми себя в руки. Просто настрой сам себя на то, что их сейчас здесь нет. Знаешь, какой самый действенный способ побороть свои страхи?

Драко молча взглянул на нее.

— Посмотреть им в глаза, — закончила Гермиона. — Обернуться ты не можешь — пострадаешь, значит, просто сопротивляйся по-другому.

Малфой все еще молчал, стараясь осмыслить сказанное. Обернуться не вариант, есть только путь вперед. Если он и дальше будет стоять так, то совсем окоченеет.

— Грейнджер, мне кажется, что меня выставили голым на мороз. Мне холодно, так холодно... Пальцы словно льдышки. Чувствуешь?

Гермиона удивленно посмотрела на его руки — сначала на ту, что была свободной, затем на ту, которую сама держала. Затем снова подняла на него глаза.

— Но... Ты теплый...

Драко в шоке смотрел на нее и затем медленно поднял перед собой обе руки. Он явственно ощущал сильный холод и едва мог пошевелить пальцами. Казалось, если стукнуть чем-нибудь тяжелым, то кисть отвалится, подобно сосульке, свисающей с крыши.

Гермиона молча наблюдала за ним, а затем осторожно коснулась второй руки, которую Драко пытался до этого безуспешно расшевелить.

— Малфой, — прошептала девушка она, — она абсолютно теплая, и кожа мягкая.

Что происходит? Это такое влияние нечистой силы? Всё стало напоминать страшную сказку. Нужно было что-то уже делать. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Драко снова высвободил руку, которую только что прощупывала Грейнджер.

Он, скрипя зубами, с силой стал сжимать кисти в кулаки, а на лице появилось болезненное выражение. И вот, уже когда смог сжать их, то изо всех сил встряхнул и громко крикнул «лжеродителям»:

— Оставьте меня в покое! Мне не до вас, я занят, и я закончу начатое, во что бы то ни стало!

С этими словами он схватил Гермиону за руку и стремительно зашагал вперед.

Холод, леденящий не только тело, но и душу, словно рассыпался на мелкие осколки стекла. Драко почувствовал, что сначала в грудь ударил жар, а затем он распределился по всему туловищу в виде долгожданного тепла, и тело стало упоительно легким.

Он смог! Он сделал это! Он сделал это!

— Грейнджер, — он счастливо повернулся к Гермионе, — меня отпустило!

Гермиона улыбнулась ему в ответ, отвечая:

— Ты справился.

* * *

Ветер усилился. Гермиона и Драко молча пробиралась между деревьями, постоянно озираясь по сторонам. Гермиона продолжала напряженно сжимать свою палочку. Фонарик был у Малфоя, который настоял на том, чтобы идти немного впереди. После такого предложения Гермиона даже слегка опешила. Она не припоминала, чтобы он в школе показывал себя храбрецом. Скорее, наоборот. Хотя, в последний год они были заняты исключительно поисками крестражей, и как-то не довелось понаблюдать за сокурсником. Как знать, может, он действительно успел измениться. Так или иначе, сейчас она видела перед собой его спину, и это говорило за себя лучше любых слов.

— Слушай, Грейнджер, мне кажется, деревья стали редеть. Неужели, мы потихоньку выбираемся из этой чащи? — спросил Малфой, не поворачивая головы.

— Не знаю. Все может быть, — послышался в ответ голос Гермионы.

И вот, буквально шагов пятнадцать-двадцать спустя, деревья, действительно, стали расступаться, пока совсем не закончились. Вернее, они продолжали расти и дальше, но только... после крутого обрыва, который появился здесь неизвестно каким чудом. До края обрыва молодым людям оставалось дойти шагов десять. Луна ярко освещала все вокруг. Природа была более чем странной: густой лес позади, овеваемый усиливающимся ветром, и неизвестно откуда взявшийся крутой обрыв. Настолько крутой и высокий, будто они стояли на высоченном утесе или посреди скал. Если прислушаться, можно было различить журчание и шум воды внизу. Скорее всего, горная река. Горная? Река? Что-то здесь было не так...

— И как же нам быть? — произнесла Гермиона вслух вопрос, который сейчас волновал их обоих.

— Обернуться, ведь, мы не можем, верно? — спросил он.

— Не можем, — негромко повторила Гермиона.

И тут они услышали крики. Это были даже не крики, а вопли. От таких обычно волосы на загривке начинают шевелиться.

Гермиона и Драко отпрянули на шаг назад от неожиданности и переглянулись.

— Гермиона! Гермио-о-о-н а!

Женский голос, в ужасе выкрикивающий ее имя, заставил Гермиону моментально задрожать. Этот голос...

— Гермиона, дочка, помоги!

К женскому присоединился мужской, вопивший с такой силой, что у Гермионы все внутри сжалось от страха. Она не спутала бы эту речь ни с какой другой никогда. Это были мистер и миссис Грейнджер.

* * *

— Это... Это же мои родители... — Гермиона смотрела то на Драко, то в сторону обрыва, с ужасом осознавая, какую картину может увидеть, если подойдет к краю. Драко буквально ощутил, как ее стала бить мелкая дрожь, и она, медленно переставляя ноги, направилась на звуки родных голосов.

— Грейнджер, стой! — Малфой схватил ее за руку, поворачивая к себе лицом. — Вспомни, что ты говорила мне недавно. Это все обман. Ловушки духов. Там нет твоих родителей, как не было и моих.

Гермиона смотрела на него большими глазами, в глубине которых отчетливо был виден страх. Это казалось таким несвойственным для отважной гриффиндорки, сражавшейся против Воландеморта. Сейчас она казалась обычной девочкой, которая боялась за своих родителей. Сейчас перед ним была совсем другая Гермиона Грейнджер, которая не вскидывала высоко свой упрямый подбородок и не старалась ужалить острым, как лезвие, словом. Он не видел в ее руках стопку книг, а рядом не болтались эти полудурошные очкарик и рыжий. Сейчас она была перед ним как есть — уязвимая, беззащитная и смотрящая только на него. Драко тяжело сглотнул и посмотрел поверх ее головы в сторону обрыва. Что ж, стоять тут вечность они не могут. Раз уж все происходящее — происки лесных демонов, так рьяно охраняющих свой адский цветок, значит, скорее всего, никакого обрыва-то нет. Вернее, есть, но, скорее, это что-то вроде фантома. Нужно идти вперед.

Не выпуская Гермионину руку, Драко направился к краю. Крики родителей Гермионы стали совсем истеричными, и слышать их было уже невыносимо. Гермиона медленно присела на корточки и, сжимая пальцами рыхлую землю вперемешку с травой, слегка подалась вперед, заглядывая вниз. Сильный ветер ударил ее в лицо, отчего глаза заслезились, и она увидела то, чего так опасалась. Хватаясь слабеющими пальцами за камни и землю, полутора метрами ниже с обрыва свисали мистер и миссис Грейнджер. Их раскрасневшиеся лица были мокрыми от слез и пота. Под ними не было ничего видно — одна сплошная тьма. А внизу, скрываясь за этой мглой, явно слышался шум воды. Все-таки, это действительно была река, которая, судя по звукам, неслась на довольно большой скорости. Отпусти руки — и ты обречен. Если тебе посчастливится не разбиться о скалы во время падения, то при попадании в реку, да еще и с такой высоты, все равно не останется шансов. Если она глубокая, ты просто захлебнешься в ее глубинах, если нет, то все равно разобьешься о каменистое дно. Почему-то и откуда-то пришла уверенность, что дно у нее именно каменистое.

Гермиона с криком отшатнулась, но, к счастью, Драко не дал ей оглянуться, крепко схватив за плечи.

— Доченька, пожалуйста, спаси! Не бросай нас!

Гермиона зажала руками уши и разрыдалась. Она раскачивалась на корточках вперед и назад, судорожно всхлипывая и пытаясь решить, как ей нужно вести себя в данной ситуации. Здравый смысл твердил, что сейчас мистер и миссис Грейнджер спокойно спят в своих кроватях в Англии, далеко отсюда. Им просто неоткуда взяться здесь, в лиепайских лесах! Но увиденная картина морально растерзала ее душу за считанные секунды. Боль, которую она испытала, увидев их, барахтающихся в воздухе, цепляясь за свою жизнь, с такой силой пронзила ее сердце, что даже вдохи и выдохи стали болезненными. Казалось, легкие сжались и отказываются качать необходимый воздух.

Через мгновение Гермиона почувствовала сильную тошноту, которая в мгновение ока сменилась головной болью, а та, в свою очередь — невидимой пеленой, накрывшей ее сознание. В мозгу вдруг отчетливо появилась мысль: "Спасти".

— Спасти... Я должна их спасти...

Малфой услышал слабый голос своей спутницы и увидел, как она начинает медленно, на четвереньках, ползти в сторону обрыва. Снова.

— Грейнджер! Эй! Ты шутишь? О чем мы только что говорили?

Драко рефлективно пополз вслед и схватил ее за ногу, стараясь оттянуть в свою сторону.

— Ты свихнулась?

— Спасти... Я не могу их там оставить, Драко, не могу... Они мои родители...

Малфой был сбит с толку. Грейнджер, которая пыталась помочь ему, объясняя, что все происходящее — иллюзия, сейчас сама собирается совершить глупость. До него даже не сразу дошло, что она только что, впервые, назвала его по имени.

— У тебя точно помутился разум, — громко проговорил он и с силой стал тащить ее на себя снова. Она оказалась не так слаба, как можно решить, глядя на ее хрупкую фигуру. Гермиона стала активно выворачиваться из его хватки, всячески лягаясь и отпихивая от себя Малфоя локтями. Наконец, не выдержав, она снова расплакалась и выкрикнула ему в лицо:

— Я не могу дать им погибнуть! Я люблю их, слышишь? — она стала размазывать руками слезы, словно ребенок.

— Чертов ублюдок, как ты не поймешь, я ДОЛЖНА их спасти!

Новая волна рыданий, и Гермиона снова стала вырываться. Драко ничего не оставалось, как полностью накрыть ее своим телом и прижать к земле, крепко сцепив за ее спиной кисти рук. Голову ее он расположил на своем плече и плотно зажал своей, чтобы она не вздумала заехать своим лбом ему в нос, в порыве очередного приступа истерики.

"Что же делать-то? Что делать?"

Один и тот же вопрос снова и снова проносился в голове. Ответ, который вдруг появился, оказался дичайшим, на его взгляд. Но другого выхода он просто не видел. Назад нельзя. Впереди обрыв. Пройти дальше нужно. Все вокруг — ухищрения и обман. Выход один.

— Грейнджер, послушай меня. Послушай! — не выдержав, крикнул он. — Ты, ведь, хочешь спасти своих родителей?

Гермиона мгновенно замерла.

— Я говорю абсолютно серьезно. Хочешь?

Он ослабил хватку головы, чтобы она могла повернуть к нему свое лицо. Оно было заплаканным и таким... несчастным. Глупая Грейнджер поверила-таки в то, что это ее родители. С минуту Драко смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд.

— Хочу, — сдавленно пробормотала она.

Малфой сморгнул нахлынувшее необъяснимое чувство и ответил:

—Тогда делай то, что сейчас скажу, хорошо?

Она кивнула.

—Что ж... Тебе моя инструкция покажется странной, но она действенная. Просто доверься мне, и твои родители будут спасены.

Она говорил с ней так, будто объяснял очевидные вещи душевнобольному человеку, чья психика была нарушена необратимо.

Гермиона снова кивнула.

— Отлично. Обними меня.

Молчание.

— Ч-что? — Гермиона, несмотря на подавленность разума, была потрясена его просьбой. Скорее даже приказом. Тон не требовал возражения, значит, это был приказ.

— Ты не ослышалась. Сейчас, я тихонько отпущу твои руки, а ты крепко обхвати меня за шею или талию, как тебе удобнее. И ногами тоже. Представь... Гхм... Представь, что... Мы страстно и крепко обнялись. Не отпускай и закрой глаза. А главное — доверься мне.

Гермиона смотрела на него огромными глазами в абсолютном шоке. То есть, чтобы спасти ее родителей, ей необходимо лежать и обниматься с Малфоем? Как связаны их объятия и спасение ее родителей? Он издевается? Она уже хотела возразить, когда он перебил ее:

— Прошу. Я не шучу и не издеваюсь над твоими чувствами. Я знаю, о чем говорю. Я отпускаю твои руки, Грейнджер.

Он медленно разжал ее запястья, напряженно наблюдая за ее действиями. Несколько мгновений, она просто молча лежала под ним, а затем медленно обвила своими руками его шею и заключила в крепкие объятия. Малфой от облегчения закрыл глаза и благодарил про себя все известные ему силы. Затем она так же переплела их ноги и уже всем телом прижалась к нему.

Драко почувствовал, как заколотилось его сердце от столь тесной и волнующей (нужно это уже признать) близости с Гермионой. Но сейчас он не мог просто лежать и прислушиваться к своим ощущениям. Не то время.

— Глаза закрыла?

Она медленно кивнула, и почему-то Драко был уверен, что она не врет. Он посмотрел в сторону обрыва. До его края осталось два шага, не больше. Времени нет, пора действовать.

— Держись крепче, Грейнджер, — прошептал он ей на ухо и, с силой оттолкнувшись от земли, крепко прижимая ее к себе, покатился в сторону бездны. Прежде, чем Гермиона, поняв, в ужасе распахнула глаза, они уже летели вниз, навстречу неизвестности, в распахнутые объятия тьмы и речного шума.