Ворон (джен)

Номер понравился бы ему больше, если бы не кричал каждым своим сантиметром: «Я стою потраченной на меня суммы! Вот позолота, вот изящные канделябры, вот абстрактная картина с интеллектуальным подтекстом — гость, разберись, к чему эти разбросанные по полю треугольники, — вот два кожаных кресла, а вон там джакузи и зеркала — люби меня!»

Софья скинула плащ и туфли в коридоре, зашла в номер и быстро осмотрелась.

— Ну как? — спросил Рейв, критически глядя на лепнину на потолке.

— Для того, что мы задумали, сойдёт.

— Если тебе нравится этот канделябр, то я буду сверху, — усмехнулся он, получая удовольствие от её неловкости.

Слишком большие окна, в которые светили яркие огни соседнего торгового центра, отражавшиеся в каждом из ненужных зеркал на стенах и потолке, — вот что Рейву совершенно не нравилось. Он задёрнул тонкие шторы и включил торшер. Софья стояла посреди комнаты и с вражеской неприязнью смотрела на огромную кровать.

— Ну что ж, попробуем выбрать достойный тебя фон, — по-деловому заявил Рейв, указывая Софье на резной комод. — Встань вот там, пожалуйста! — она подчинилась. — Нет, левее, ближе к вазе… У вас с вазой, кажется, фигуры похожи… Вот так хорошо. Можешь раздеваться.

Она неуверенно поёжилась.

— Но я хотела бы сначала принять душ…

— Обойдёмся без этого, — Рейв бросил взгляд на часы над фальшивым камином: до полуночи оставалось около двух часов.

— И всё же… — попыталась возразить она.

— Я хочу, чтобы ты разделась. А душ примешь позже.

— А защитные средства у вас есть? — с сомнением спросила Софья.

— Противогаз? — сострил он.

— Не смешно…

— Прости, конечно есть, — Рейв уселся в большое кожаное кресло и закинул ногу на ногу. Он не хотел расстраивать Софью по пустякам.

Она пожала плечами, с безразличным видом сняла и бросила на пол лёгкий шарф, по-будничному расстегнула блузку, и он увидел, что вместо лифчика у неё майка на бретельках. Стянув её через голову, Софья принялась за юбку. Её пальцы тряслись, замок на юбке не слушался.

— Хватит, дальше пока не нужно, — сказал Рейв. — Дай мне рассмотреть то, что есть.

Софья медленно выпрямилась. В какой-то момент ему показалось, что она сейчас прикроется руками, но она спрятала их за спину, прислонившись к комоду, и отвернулась к окну. У неё была красивая грудь в форме широкой округлой чаши, небольшая и чуть асимметричная. После минутного молчания Софья неловко переступила с ноги на ногу и перевела взгляд на Рейва.

— Может, закончим со всем этим побыстрей?

— У нас в распоряжении целых три дня, куда ты спешишь? Пожалуйста, сядь, — он указал ей на кресло напротив. Софья села на самый край, будто боялась, что кресло засосёт её внутрь. Рейв не сводил с неё глаз.

— Вы что, художник?

— Ты не заметила, что мы перешли на «ты»?

— Мне проще на «вы», — призналась она. — Значит, вы не художник?

— Нет, но я умею ценить красоту. И люблю поговорить с красивой женщиной.

— О чём? Кажется, история вас не очень интересует.

Она сидела ровно, как античная статуя; свет торшера освещал её плечи и грудь, оставляя в тени лицо. Рейв подумал, что один этот вид стоил заплаченных денег.

— Поговорим о тебе. Скажи мне, сколько у тебя было мужчин?

Софья нервно усмехнулась.

— Это не имеет значения! Вы же знаете, что я не шлюха.

— Не сомневаюсь, — вкрадчиво сказал Рейв. — Я запомнил, что ты не барыга, не шлюха и не аферистка, но хочу убедиться, что ты не девственница. Видишь ли, о таких вещах лучше знать заранее.

— Я замужем, — ответила она с таким достоинством, будто её муж был по меньшей мере наследным принцем.

— Хм… Это и упрощает, и усложняет дело, — заметил Рейв. — И кто этот счастливчик?

— Я дала вам обещание, я его исполняю. Моя личная жизнь ни при чём.

— Но что сказал бы на это твой муж?

— Послушайте… Вас это не касается.

И то верно… Свет торшера отражался в зеркалах, мерцал на позолоте, и Рейв ненадолго прикрыл глаза. Прогулка под неярким октябрьским солнцем отняла у него много сил: он старался поменьше выходить в ясную погоду и предпочитал по возможности делать свою работу ночью. Свет отвлекал его, мешал сосредоточиться — но не сидеть же им в темноте…

— Подожди немного, я скоро вернусь, — сказал он, быстро поднимаясь на ноги.

Рейв зашёл в ванную комнату и простоял там несколько минут в полной темноте, впитывая мрак каждой клеточкой тела, набираясь сил. Он молча радовался тому, что дни бестолковой суеты наконец привели его к чему-то интересному. Предыдущие девять встреч были довольно тривиальными, Софья же заинтриговала его с первой минуты. Ему непременно хотелось узнать, что привело её в эту комнату.

Его покой нарушил шорох в коридоре. Рейв медленно выдохнул и распахнул дверь ванной: Софья, в криво застёгнутой блузке, стояла у выхода из номера, держа в одной руке плащ и сумку, а в другой — туфли. Вид у неё был весьма раздосадованный.

— Как хорошо, что я запер дверь, — с усмешкой сказал Рейв, покачивая головой. — Ну и ну… Теперь из твоих титулов стоит вычеркнуть ещё и порядочность. Вот и плати после этого вперёд!

— Простите, Роман, но я не могу, — Софья виновато улыбнулась под его укоряющим взглядом. — Вы должны меня понять. Я думала, что могу, но это не так. Я… переоценила свои силы.

— Надеюсь, ты не воровка? Мне стоит проверить свой кошелёк и телефон? — спросил он. Она стояла неподвижно, глядя на него снизу вверх и прижимая к себе одежду. Рейв добавил: — Чего мне точно не стоит делать, так это поворачиваться к тебе спиной. Мало ли что…

— Я понимаю, как это выглядит, — пробормотала она, — но вам нечего опасаться…

— Давай вернёмся в комнату и спокойно всё обсудим. После тебя, — он галантно поклонился, приглашая её пройти вперёд, и с досадой прищёлкнул языком: — Да, босиком от меня ещё никто не убегал…

Поэкспериментировав со светом, Рейв включил спокойное бра, и они снова сели каждый в своё кресло. Софья по-прежнему держалась ровно и не выпускала из рук туфли, сумочку и плащ.

— Да брось ты эти вещи, — сказал он.

Туфли громко стукнули об пол, сверху упало остальное. Какое-то время они сидели молча, затем Софья поправила блузку, прокашлялась и сказала:

— Роман, оставьте мне свои координаты, и я вам верну деньги, как только смогу.

Он мысленно попытался сформулировать свои координаты, рассмеялся про себя и спросил вслух:

— Интересно, когда?

После темноты ванной комнаты Рейв чувствовал небывалый прилив энергии — к тому же, ситуация принимала новый, ещё более забавный оборот.

— В ближайшее время. Месяц-два… У меня есть друзья за границей, они смогут помочь. Они согласятся дать в долг, я уверена, — убедительно сказала Софья.

— Семнадцать тысяч? — он нарочно придал голосу драматизма. На самом деле эта сумма (как и любая другая) казалась ему смехотворной, но Софье, очевидно, представлялась запредельной.

— Если не получится, я продам квартиру. Или возьму кредит в банке.

— На учительскую зарплату? — Рейв был из другого мира, но хорошо представлял, как живёт и работает этот. — Только вот что, милая, я не банк. Я не выдаю кредитов, хоть и заплатил тебе авансом.

Софья снова умолкла. Рейв терпеливо ждал, какие ещё она приведёт аргументы, чтобы избежать расплаты. Его гордость была немного уязвлена. Стрелочник мог сколько угодно называть его гордецом, но правда оставалась правдой — среди женского пола Рейв обычно пользовался большим успехом.

Когда Софья снова заговорила, её голос заметно дрожал.

— Послушайте, вы же сами сказали, что платёж уже не вернуть. Не станете же вы меня три дня держать тут силой и… — она сделала невнятный жест рукой.

— Насиловать? — закончил за неё Рейв. — Невероятно... — он громко фыркнул. — После всей моей доброты! Сразу видно, что ты плохо разбираешься в людях. Нет, я конечно не рассчитывал на неземную страсть, хотя и получал её от других, но заниматься сексом с женщиной, бьющейся в агонии… Кроме того, разве мы обсуждали секс? Я сказал, что буду любоваться.

Софья встрепенулась, и её глаза сердито блеснули.

— Что это за игра? — воскликнула она. — Скажите прямо, что вам от меня нужно?

— Что мне нужно? — спокойно переспросил он. — Для начала — узнать, почему ты передумала. Ты пришла в этот номер, полная салата, кролика и решимости переспать со мной за деньги, а теперь идёшь на попятную. Что изменилось?

— Вам и правда нужно это знать? Ну хорошо… — Софья нервно вздохнула. — Я согласилась, потому что мне срочно нужны были деньги, и на тот момент я не думала о последствиях. А ещё… А ещё причина в том, что у меня был только один мужчина, и я никогда не делала этого с другими.

— Поверь, ты не заметишь особой разницы, — усмехнулся Рейв.

— Да я стерплю, что угодно! Просто я думала, что выполню наш договор, вы уедете и муж ничего не узнает, а теперь… А теперь понимаю, что не смогу ему лгать.

— Дорогая Софья, нельзя усидеть на двух стульях сразу: добропорядочной жены и продажной женщины. Если за двадцать девять лет жизни ты этого не усвоила, сейчас самое время. Считай нашу встречу полезным жизненным уроком.

Она недовольно поморщилась.

— Роман, у вас есть жена?

— Нет, не было и не будет, — честно ответил Рейв.

— Но вы когда-нибудь любили?

— Любовь? Это слово так затаскано, что, боюсь, на его определение уйдут часы. Его слишком долго валяли в деньгах и грязи, чтобы воспринимать всерьёз.

— Вы сами сказали, что у нас целых три дня, — Софья сложила руки на груди и выжидательно уставилась на Рейва.

— Любил ли я? Испытывал ли я приливы беспричинного счастья и восхищения, сменяемые приступами ревности и страха быть отвергнутым? Мучила ли меня страсть, подобно мании, требующая приковать к себе навсегда одного человека? Нет, — он пожал плечами.

— Значит, мы не поймём друг друга… — она выглядела разочарованной.

— А за что ты любишь своего мужа? Нет, серьёзно — расскажи мне, мелкой душонке, что такое любовь. Просвети меня. И я подумаю, стоит ли принуждать тебя к уплате долга, — сказал Рейв. Эти кошки-мышки были не самой вежливой тактикой, но он понял, что мысль о возможности избежать расплаты делала Софью более откровенной. — Так за что ты его любишь? — повторил он.

Этот экземпляр хомо сапиенс продолжал интриговать Рейва до невозможности. До полуночи оставалось чуть больше часа. Если он не успеет выполнить задуманное, то проиграет пари — а это дело престижа и чести! Стрелочник в насмешку пошлёт его в Африку, где жара, солнце и насекомые, или снова заставит наблюдать за политиками, а они жуткие снобы… И всё же ему хотелось послушать.

Софья грустно вздохнула.

— Ну, любят ведь не за что-то.

— Софистика.

— Чувства нельзя разложить по полочкам!

— Тавтология.

— Ну хорошо, — Софья сосредоточено нахмурилась, а затем её ресницы дрогнули и лицо снова стало одухотворённо-детским, как тогда, в кафе, когда она рассказывала ему про историю города. — Мы с мужем… лучшие друзья. Мы смеёмся над одними вещами, мы презираем одно и тоже. Наши белое и чёрное похожи — они почти совпадают… Мы можем молчать, и нам будет интересно друг с другом — да, нам приятно даже помолчать вместе. Говорят, любовь — это тяжелый труд, каждодневная работа, но мне с ним легко, а без него — тяжело. Понимаете?

— Вполне. И как его зовут?

— Алексей, — неохотно призналась Софья, пристально глядя на Рейва. — А теперь ответьте на мой вопрос. Кто вы?

Рейв задумался. Версия с турагентством её почему-то не устраивала, и он представил, что бы Софья сказала, сообщи он ей правду: «С тех пор как я вышел из мрака, Совет Эквилибра назначил меня земным наблюдателем на сотню-другую лет, а Стрелочник — старший по Земле — заставил поколесить по континентам и в итоге отправил в твою страну. Что я делаю? Наблюдаю, докладываю и не вмешиваюсь — для этого есть ратники. С людьми общаюсь крайне редко, в контакт с противоположным полом практически не вступаю, стараюсь оставаться в тени и хранить тайну Совета, во имя Потустороннего…»

— Я местный супервизор, — сказал он.

— Так я и думала, — Софья с пониманием кивнула.

Он изумлённо усмехнулся.

— Так и думала? Что я местный супервизор?

— Нет, конечно, не в такой формулировке… Вы не из милиции, они слишком топорны, — пояснила она. — Вы из спецслужбы — я в них немножко разбираюсь, но всё равно не понимаю, зачем я вам нужна? Для вербовки не гожусь, тайной информацией не владею… Скажите, там, в парке, вы ведь специально обронили перчатку, да? — Софья оглядела комнату с таким видом, будто ожидала, что из-под кровати вот-вот выскочат суперагенты. — Вы что, записываете всё на камеру? Думаете, сможете меня шантажировать?

Рейв поднял руки, обороняясь от лавины вопросов.

— Софья, ты сама выбрала этот отель, — напомнил он. — Я не собираюсь тебя вербовать, и здесь нет камер. Да, моя работа связана с некой службой, о которой я не уполномочен говорить. Да, я специально уронил перчатку, потому что ты мне понравилась. Ты согласилась переспать со мной за деньги, я заплатил вперёд и хочу получить своё, точка.

— Так просто? — со скепсисом спросила она.

— Не надо всё усложнять.

— Поклянитесь, что это были ваши деньги.

— На чём? На учебнике многократно перевранной историками истории?

— Просто поклянитесь.

— Клянусь, — отмахнулся он. — И даже сам угадаю, зачем тебе понадобились эти деньги… — передвинувшись на край кресла, Рейв подался вперёд и заглянул ей в глаза. — Ты вляпалась в криминал и боишься сказать мужу?

Софья лишь возмущённо фыркнула в ответ.

— Проиграла в казино? — продолжил он.

— Я не одобряю азартные игры…

— Въехала в дорогую машину и теперь не знаешь, как расплатиться?

— У меня нет машины.

— Кого-то из твоих родственников похитили и срочно требуют выкуп?

— У школьной учительницы? Вы в своём уме? Роман, перестаньте, — она устало вздохнула, но Рейв уже вошёл во вкус — он просто обязан был хотя бы приблизиться к правильной версии!

— Твоя мать при смерти? — спросил он, и Софья вздрогнула, словно её обдало холодным ветром. Конечно, вот и разгадка! Она сделала это не для себя. Он должен был сразу догадаться. — Ребёнок? Сестра? Подруга?

Софья покачала головой и сказала после небольшой паузы:

— Муж.

Что ж, теперь картина стала совсем понятной.

— Он неизлечимо болен?

— В том-то и дело, что он излечимо болен, только лечение ужасно дорогое, — Софья часто заморгала, сдерживая слёзы. — Роман, вы не сможете вернуть свои деньги, они уже на счету больницы. Завтра Лёше начнут лечение, а потом отправят в Германию на операцию. И мне плевать, чего это будет стоить. Даже если вы будете насиловать меня три дня подряд.

— Я уже сказал, что не собираюсь никого насиловать, — с лёгким раздражением ответил Рейв. Ему не нравилось новое, неприятное чувство, царапающее его изнутри. До полуночи оставалось три четверти часа.

— Я знаю, что Лёша бы этого не одобрил, но он бы и не обвинил меня, — Софья расправила плечи и улыбнулась. — Мы справимся. Да, я уверена, что мы с ним справимся. Не думайте, что я слабая. И я не собираюсь побираться, — её глаза опасно блеснули. — Вы правы, я должна выполнить свою часть договора — теперь я понимаю, что просто обязана это сделать. Иначе потом всю жизнь буду ждать расплаты за эти деньги. Буду думать, что вы вернётесь и потребуете свой долг. Более того, — она принялась решительно расстегивать блузку, — я вам благодарна. Вы решили мою проблему щелчком пальцев, как по волшебству! Ужасную проблему, от которой мне некуда было деваться. Вас послало мне само провидение, — добавила она, уверенно стягивая юбку.

Рейв молча наблюдал за Софьей, гадая, чем закончится эта вдохновенная тирада. Она восславит его, как спасителя? Не то чтобы его мучила совесть — просто в какой-то момент эта женщина перестала быть для него игрушкой.

Избавившись от одежды и наконец умолкнув, Софья сплела руки на груди, закинула ногу за ногу и выжидательно посмотрела на Рейва, передавая ему ход.

— Твоему мужу, несмотря на болезнь, очень повезло, — сказал Рейв, оглядывая её с головы до ног.

Он любил своё земное обличье. Оно дарило много удовольствий: утоление жажды прохладным вином, приятную сытость, удовлетворение похоти — Рейв ценил эти незамысловатые радости, которые могли закончиться для него в любой момент. Чего он не любил — так это обратную сторону медали: чувство жажды, голода и вожделения. Он знал, почему наблюдателям запрещалось вступать в отношения с противоположным полом: с приливом адреналина они могли потерять своё обличье и раскрыться. Впрочем, с ним этого ни разу не случалось.

— Это всего лишь сделка, — продолжала убеждать себя Софья. — Я никому не останусь должна, а муж… Надеюсь, он будет ругать меня на чём свет стоит, потому что для этого ему придётся выздороветь.

Её собранные в хвост волосы растрепались, лицо побледнело. Она была замечательно сложена: округлые бёдра, длинные ноги, тонкие щиколотки… Рейву очень хотелось выиграть своё пари со Стрелочником: десять «добропорядочных» женщин, совращённых за десять дней, по одной в день, согласившихся по доброй воле провести с ним ночь (кто за милый подарок, кто от скуки, кто ради удовольствия)... Это было не так уж сложно — кроме этого, последнего раза. До полуночи оставалась совсем ничего.

— Неужели я такой страшный? — спросил он, ещё больше подаваясь вперёд. Теперь он мог бы прикоснуться к ней рукой.

— Ты так смотришь, будто собираешься выклевать мне глаза, — сказала Софья.

— Что? — Рейв не смог сдержать смеха. — Это самое забавное, что я слышал за сегодняшний вечер!

Вскочив из кресла, он глянул на неё сверху вниз. Решение созрело само собой.

— Знаешь, что? Жаль тебя расстраивать, Софья, но я вынужден откланяться. Завтра я должен быть в другой стране. Прости, что не смог полюбоваться всеми твоими прелестями, но того, что я увидел, вполне достаточно. Так что мы квиты.

Софья удивлённо заморгала.

— Вы уходите?

— Не слышу печали в голосе, — проворчал он.

— Пообещайте, что не будете искать меня, что я больше вас никогда не увижу, — сказала она.

— Это не совсем то прощание, на которое я рассчитывал, но сегодня вообще день сюрпризов. Жаль, что не сумел покорить твоё сердце, но хотя бы удивлю напоследок! — заявил Рейв и принялся быстро раздеваться, скидывая одежду на пол. Ну что ж, Африка так Африка… И деньги ей непременно нужно оставить, а нарушенный баланс исправить позже, облапошив какого-нибудь толстосума.

— Что вы делаете? — Софья смотрела на него с толикой опаски и сочувствия, как на умалишённого .

— Прощаюсь так, чтобы ты меня не забыла, — ответил он, подходя к окну и распахивая створку пошире.

Вид из гостиничного окна открывался буднично-урбанистический. Полная луна нависла над зданием напротив, снизу пахло ресторанной едой. Рейв вдруг почувствовал себя безрассудным благодетелем; это новое ощущение придавало сил. Но не успел он насладиться собственным величием, как кто-то крепко схватил его сзади за локоть. Рейв быстро обернулся. Забыв о своей наготе, Софья стояла рядом, вцепившись в него двумя руками.

— Постой, — вкрадчиво сказала она, — всё не так плохо, как кажется.

— О чем это ты? — удивился он.

— Поговори со мной. Расскажи, что у тебя случилось, и мы вместе решим, что с этим делать. Прости, я вела себя как последняя эгоистка, — Софья по-дружески улыбнулась. — Я зациклилась на своих проблемах и совсем забыла, что другим тоже может быть плохо…

Рейв высвободил свою руку и улыбнулся в ответ, чувствуя себя последним мерзавцем.

— Софья, ты не эгоистка, а совсем наоборот. А я не псих-самоубийца. Чёрт возьми, это всё моя идиотская любовь к спецэффектам! — воскликнул он и добавил более спокойно и убедительно: — Я не собираюсь умирать — особенно, прыгнув со второго этажа, тут даже ногу не сломаешь! Спасибо, что беспокоишься обо мне, но это совсем не то, что ты подумала.

— Ты постоянно сбиваешь меня с толку, — прошептала Софья, растерянно отступая на шаг назад. Рейв окинул её быстрым взглядом: в лунном свете её кожа выглядела молочно-белой.

— Зато теперь я точно увидел всё, что хотел…

— Кто ты?

— А ты не забоишься, если узнаешь правду?

— Я школьная учительница, — напомнила Софья, и Рейв в который раз пожалел, что ему нужно было уходить.

— Я сказал тебе правду. Просто есть вещи, в которые трудно поверить, — он в последний раз глянул на неё, чтобы навсегда запечатлеть в памяти этот момент, и вдруг ему в голову пришла чудесная идея. — Как фамилия твоего мужа?

— Метельцев. А что?

Он пожал плечами.

— Попробую похлопотать о нём. Ничего не обещаю, но… О, совершенно анонимно, не беспокойся! — уверил он, поймав её тревожный взгляд.

Не желая больше интриговать и мучить Софью, Рейв сел на подоконник, махнул на прощанье рукой, обернулся вороном и вылетел в окно. Он дорого бы дал за то, чтобы увидеть её большие удивлённые глаза, но у него была одна старая и весьма полезная привычка — уходить, не оборачиваясь.