Брат за брата (гет)

Жил да был — орел-мужчина!

Хорошо, что жена ему попалась

строгая и авторитетная.

м/ф Падал прошлогодний снег

Кейтилин Талли была романтичной и самоуверенной девушкой, и при известии о том, что к ней сватается сам Роберт Баратеон, в первую очередь она подумала не о том, что станет королевой, а о том, что она сможет исцелить сердце великого рыцаря, потерявшего свою великую любовь.

К сожалению, действительность оказалась более неприглядной. В первую брачную ночь великий рыцарь ввалился к ней пьяный и расхристанный, цапнул ее своей огромной ручищей за задницу и назвал ее Лианной — за что сразу же получил по голове скамейкой для ног.

— Я уважаю ваше горе, мой друг, — произнесла Кейтилин, стоя перед королем в белой ночной рубашке и с поднятой над головой скамейкой. — Но извольте выражать его в другом месте!

— Ты смотри, как живая! — в восторге пробормотал пьяный король, потирая ушибленную голову, и тут же получил скамейкой во второй раз.

Утро похмельный король встретил в компании своего друга Эддарда и сэра Артура, который в качестве свадебного подарка привез королю голову Грегора Клигейна, насаженную на пику, был вдребезги изруган Джоном Арреном и великодушно прощен королем.

— Слушай, обидно, клянусь, обидно! — жаловался король, потирая шишки на голове.

— Молодая еще, капризная, — утешил государя сэр Артур, предвкушая хорошую историю.

— Какая капризная, слушай! — возмущенно воскликнул король. — Ничего ж не сделал, только Лианной пару раз назвал.

— А она? — поинтересовался Эддард, подмигивая Артуру.

— Да как даст мне снова скамейкой по голове! — пожаловался король. — А она пополам!

— Голова? — сочувственно спросил Эддард, сдерживая смех.

— Не голова, скамейка! — поправил король, и Эддард с Артуром расхохотались.

— А дальше-то, дальше? — подбодрил друга Эддард.

— А дальше она кочергу взяла, я и ушел, — признался король. — Не, девчонка-то ничего, зажигательная. Рыженькие они всегда так, аж царапаются.

— Вообще-то она теперь королева, — с легким осуждением заметил сэр Артур, который не успел еще привыкнуть к Роберту.

— Да ты давай тут мне! — возмущенно замахнулся король. — Ну и что, что королева — что мне теперь, в титул ее трахать? У меня ж упадет от уважения. Вот что, Нед: кликни-ка мне ювелира, пусть он изобразит для нее чего.

— На какие шиши? — не согласился Эддард. — В казне покати шаром, в войну только жгли да ломали, и зима близко.

— Заладил, — с досадой отмахнулся король. — Ну вот тут какой-то черт из Железного банка крутился. Артур, не в службу, а в дружбу: пойди-ка разыщи его.

Артур Дейн за время войны уже успел задолжать Железному банку и даже заложил там свой замок, а потому к Железному банку он относился с неприязнью и опаской, и вместо его представителя привел к Роберту совершенно другого браавосца.

— Это не банкир, — наметанным взглядом оценил Роберт. — Гони его в шею.

— А ты сам попробуй, — загадочно предложил сэр Артур.

Роберт не заставил просить себя дважды, подошел к невысокому чернявому браавосцу, но, попытавшись надавать ему тычков, сам чуть не оказался на полу, хотя браавосец и не отвечал ударом на удар.

— Ловок! — похвалил браавосца Роберт. — С мечом обращаться умеешь?

Браавосец вместо ответа коротко кивнул.

— Артур, мастера над оружием сюда! — распорядился король. — Сейчас, братец, мы посмотрим, чего ты стоишь. Звать-то как?

— Сирио, — гордо сказал браавосец и скрестил руки на груди.

Первые три схватки Роберт проиграл, с досады окончательно протрезвев и загоревшись азартом. В четвертой схватке король наконец обнаружил звериную ловкость и быстроту и врезал Сирио деревянным мечом так, что тот отлетел на несколько футов как тряпичная кукла. Но Сирио оказался очень крепким для своего размера и, почти сразу встав на ноги, поклонился королю и принял боевую позицию.

К концу дня безупречный Роберт Баратеон, демон Трезубца и свирепейший воин края, проигрывал 53:37, несмотря на все свои попытки отыграться, а браавосец Сирио Форель был зачислен в королевскую гвардию. Впрочем, проигрыш обошелся огромному королю дешевле, чем Сирио его победа: король был разгорячен, румян и весел, а Сирио чуть не лишился трех пальцев и по меньшей мере приобрел пару трещин в ребрах, не считая больших и малых кровоподтеков.

— Ладно, я тебя еще сделаю! — пообещал Сирио король, усаживаясь к столу, на который постоянно изгоняемый королем мажордом давно махнул рукой, и вонзая зубы в баранью ногу, которую Эддард лично принес с кухни. — Из здешней скважины точно можно пить?

— Пил же весь день, живой еще, — резонно заметил Эддард, подливая королю вместо вина ключевой воды: днем король действительно воздерживался от любимого напитка, понимая, что для того, чтобы совладать с Сирио, нужна свежая голова.

Благодаря искусству Сирио и хитрости Артура Дейна, во вторую ночь король Роберт явился к своей королеве трезвый как стеклышко, и вместо вина и чеснока от него пахло деревом и мокрой дубленой кожей его тренировочных доспехов. Кейтилин приняла такого рыцаря более ласково, да и сам Роберт был в куда лучшей форме и в обходительном настроении. Поэтому на следующий день Эддард Старк увидел своего царственного друга только вечером в саду.

— А Бейлиш-то трепло, — сообщил Эддарду довольный Роберт. — Кэт честной девушкой оказалась.

Эддард несколько опешил от такой неожиданной откровенности и изобразил лицом нечто, что должно было означать, что он никогда не сомневался ни в первом, ни, упаси боги, во втором.

— Надо бы прирезать его когда, — поделился планами Роберт. — Например, за оскорбление величества.

— С такой формулировкой можно весь Блошиный Конец вырезать, — возразил Эддард. — Там каждый первый бранится в короля и в королеву.

— Ну ты сравнил хер с сосиской, — недовольно ответил король. — Ладно, суд устраивать не буду, попрошу Артура.

— Я тебе сейчас в рыло заеду, — взвился Эддард. — Артуру присяга запрещает, а я так не премину. Артур не твой наемник, а твой гвардеец, запомни разницу!

— Ну договаривай уж, договаривай, — разрешил Роберт, который после удачного знакомства с женой был необычно благодушен. — Чего ты так взгоношился?

— Я послезавтра в Дорн за женой уезжаю, — огорошил Эддард, который не любил говорить о своих планах заранее. — А оттуда в Винтерфелл. Не обижай тут моего шурина без меня.

— Да уж он за себя постоять сумеет, — уверил Эддарда король. — На той неделе мне Аррен Мерина Транта в гвардию предлагал, он кого-то важного то ли свояк, то ли собутыльник. Барристан замялся, а Артур твой бросил свой плащ мне под ноги и заявил: «Я с этим говном вместе служить не буду!»

— И ты, конечно, ответил ему, что, если он снова бросит тебе свой плащ, ты выгонишь его из гвардии и оторвешь ему башку? — поддел друга Эддард.

— Из гвардии-то его можно было погнать, — согласился Роберт. — Но тогда он уже не будет связан присягой, и кто его знает, кто кому чего оторвет. По встречам на турнирах я, по-моему, ему все еще проигрываю, хотя и самую чуточку. К тому же он прав, Трант говно.

— Многие еще скажут про тебя, что ты не похож на короля, — с улыбкой предрек Эддард.

— Я не похож на последних Таргариенов, — с гордостью возразил Роберт. — Это Эйрис, бледная глиста, все делал чужими руками. А я, если и обижу кого, выйду на поединок, как честный человек.

С той поры, как Эддард покинул Королевскую Гавань и удалился вместе с Эшарой Дейн в Винтерфелл, прошло уже более четырех лет. Джон успел подрасти и начал тянуться к деревянным мечам, а в семье Эддарда прибавилось еще три ребенка. Каждый раз роды у Эшары были тяжелыми, и каждый раз Эддард сетовал на себя, что его страсть сведет жену в могилу, но как только Эшара поправлялась, их взгляды снова встречались, руки снова сплетались, и все начиналось заново.

Друг Роберт за эти годы заезжал в Винтерфелл лишь раз, и, как догадывался Эддард, только стараясь под предлогом путешествия отвертеться от государственных дел. Писем от Роберта так и вовсе не было, и Эддард узнавал новости о своем царственном друге так же, как и все другие — по слухам. Слухов о молодом короле ходило много, и самых невероятных — рассказывали, например, что наследника престола растит королевская гвардия, а сам король ведет жизнь странствующего рыцаря, неожиданно появляясь в разных частях страны, нанося там пользу и причиняя добро.

Столь же невероятным, как окружающие короля слухи, оказалось утреннее появление на Королевском тракте небольшого ладного отряда, не предваряемого ни официальными реляциями, ни воронами от удивленных соседей. Во главе отряда, скачущего к Винтерфеллу, был гигантский всадник в зеленых доспехах, за которым по правую руку следовал грязно-белый рыцарь с двумя мечами за спиной, а по левую одетая по-походному женщина с пышными рыжими волосами. «Справа от короля его совесть, а слева — его сердце», — припомнил Эддард Старк дошедшее до него новое присловье, которое сам он почитал несколько несправедливым — все же и без своих обычных спутников король Роберт не был ни бессовестным, ни бессердечным.

Кейтилин еще в девичестве была смелой и решительной девушкой, и хорошо знавшие ее говорили, что такая девушка способна броситься на нож с голыми руками и этим же ножом перерезать обидчику горло. Легкомысленный Роберт Баратеон не поразмыслил перед свадьбой о девизе дома Талли «Семья, долг, честь», а когда оказалось, что своим разгульным поведением он пятнает честь семьи Талли, и долг велит Кейтилин поставить его на путь истинный, было уже поздно. «Так ты все равно едешь? — угрожающе сказала Кейтилин, когда ей не удалось отговорить Роберта от очередной поездки на турнир — турниры замужней Кейтилин казались уже не ареной рыцарской доблести, а гнездом разврата, что было недалеко от истины. — Тогда я еду с тобой!»

Решимости Кейтилин придал еще и разговор с ее теткой Шеллой Уэнт, которая приезжала в Королевскую Гавань хлопотать за свои имения — в недавно закончившейся гражданской войне Уэнты выступили не на той стороне, и соседи с тех пор вспомнили все старые земельные тяжбы. Старая дева Уэнт слыла колдуньей и прорицательницей, и Кейтилин, увидевшись с теткой с глазу на глаз, неожиданно получила тому подтверждение.

— Снился мне сон, в котором ты за младшего Старка вышла, — низким хриплым голосом проговорила Шелла, и глаза ее затягивали взгляд Кейтилин словно омут. — Отпустила ты мужа от себя один раз, он вернулся с бастардом…

— Эддард? — недоверчиво переспросила Кейтилин, которая знала Эддарда Старка как безупречно честного и волевого человека.

— Отпустила ты мужа от себя второй раз, — продолжала Шелла Уэнт словно в трансе, — вернулся он с пиратским детенышем, вашему родовому гнезду погибелью. Отпустила ты мужа от себя в третий раз — тут уже такая хрень и поножовщина начались, что я даже рассказывать не буду.

— Так что ты наяву-то не зевай, — посоветовала тетушка уже нормальным голосом. — За такого мужа, как у тебя, обеими руками держаться нужно. И ему это будет только на пользу.

— Может, зелье есть какое, тетушка, чтобы его ко мне привязать? — нерешительно спросила Кейтилин, которой было нелегко совладать с буйным нравом короля-гуляки.

— Ээээх, — покачала головой Шелла Уэнт, лукаво глянув на племянницу одним глазом. — Пылкий нрав, страстная любовь, молодая краса — какое еще тебе нужно зелье?

После этого разговора судьба короля была окончательно решена, а в народе пошел слух, что в юную королеву вселился дух Рейнис Таргариен, сестры Эйгона Завоевателя.

Артур Дейн в первые же месяцы после возвращения в Королевскую Гавань сдружился с королевской четой, как до этого с Рейгаром и Лианной, и дал себе слово, что не допустит во второй раз, чтобы отвага и легкомыслие погубили его друзей. Поэтому известие о том, что Роберт в пренебрежение монаршим долгом намеревается отправиться в странствие по Семи Королевствам, а Кейтилин в попрание всех приличий собралась его сопровождать, Артур Дейн воспринял совсем не так, как остальные, и явился к молодой королеве не с уговорами, а с картой и камушками.

— И что будем делать, моя госпожа? — спросил Артур Дейн, изложив королеве простенькую гипотетическую диспозицию, в которой Роберт поссорился в ходе странствий с одним из больших родов, и надо было, не имея под рукой больших войск, купировать кризис.

— Думаю, возьмем заложника! — решительно заявила юная Кейтилин, откидывая волосы с лица и склоняясь над картой Вестероса, на которой вместо привычных ей красивых замков с реющими над ними девизами и знаменами были обозначены условными знаками все небольшие речушки, броды, холмы и леса. — А потом нагрянем на рыцарей в первой же таверне и потребуем, чтобы они исполнили свой вассальный долг.

— Господи, ну Кэт! — схватился за голову многоопытный сэр Артур, окончательно забывая о придворном этикете. — Это же все равно что на себе мишень нарисовать! И куда ты потом этого заложника потащишь?

— Может, вот сюда? — предложила Кейтилин, водя пальцем по карте и пытаясь сориентироваться от Трезубца, который она наконец-то нашла.

— В горы? — опешил сэр Артур, который, в отличие от Кейтилин, ткнул бы на карте в Лунные горы и с закрытыми глазами. — С заложником? С незнакомыми людьми? Все, Кэт, без меня ты из Королевской Гавани никуда не уедешь.

Когда Эддард спустился со стены, чтобы хоть немного подготовиться к встрече августейшей четы, братья Кассели немного на стене задержались, любуясь лошадьми и всадниками.

— Не понимаю, что этим южанам не так, — пожал плечами Мартин Кассель, наблюдая за тем, как Роберт и Кейтилин пустили коней галопом, как только им открыли ворота, и устроили импровизированное соревнование «кто первым достанет Старка», в результате которого король чуть не затоптал Эддарда своим огромным конем, а Кейтилин выскочила из седла, едва не свернув себе шею, и звонко хлопнула Эддарда по руке. — Отчаянная девчонка!

— Вообще-то она королева, — напомнил брату сэр Родрик.