Пустота (гет)

На рождественские каникулы в Хогвартсе осталось мало учеников — не более десяти человек с каждого курса. Как заметила Грейнджер за завтраком в первый день каникул, теперь на каждую школьную компанию придется свой преподаватель, а то и не один.

Я ожидал, что Грейнджер покинет Хогвартс сразу после завтрака, но она пришла и на обед.

— А что, домой вы не едете? — спросил я вместо приветствия.

— Нет, — отозвалась Грейнджер. — Может быть, ближе к Рождеству.

Но и в Рождество я увидел ее в Большом зале. Похоже, семейная жизнь дала трещину. Лично для меня это было неудивительно: Уизли совершенно точно был не тем спутником жизни, который бы удовлетворил постоянный интеллектуальный голод супруги.

После праздничного ужина ученики разошлись по своим гостиным, а учителя остались в Большом зале. На столе появились бутылки с эльфийским вином и огневиски, беседа стала оживленнее. Я позволил себе выпить виски, не забывая ухаживать за соседками по столу — профессорами МакГонагалл и Грейнджер. На мое счастье, Трелони сменила место и теперь что-то лихорадочно доказывала Роланде Трюк. МакГонагалл дискутировала с Флитвиком и Слизнортом, а Грейнджер засыпала меня вопросами. Я старательно рассказал ей все, что помнил о Виндиктусе Виридиане — зельеваре и директоре Хогвартса XVII столетия. Мы сошлись во взглядах на важность его научной деятельности, а на момент, когда МакГонагалл подала сигнал к окончанию вечера, спорили о его признании современниками. Выйдя вместе с остальными учителями из зала, я предложил Грейнджер проверить, кто из нас прав — у меня было немало книг по истории зельеварения, в том числе мемуары известных ученых. Мы спустились в мои комнаты, где продолжили научный спор. Меня охватило странное чувство единства — как будто мы с Грейнджер мыслим настолько одинаково, что понимаем друг с друга с полуслова. Последний раз я чувствовал нечто подобное в одиннадцать лет — когда только приехал в Хогвартс и понял, как это здорово, — быть собой, проявлять магию и не удостаиваться за это ругани.

В кабинете пылал камин, было жарко. Грейнджер сняла мантию, оставшись лишь в джинсах и рубашке с коротким рукавом.

— И все же Виридиан был не просто зельеваром! — Гермиона взмахнула рукой, отстаивая свою позицию.

— Если вы про книгу «Как наслать заклятие и защититься, если заклятие наслали на вас», то она вовсе не доказывает его способности к боевой магии.

В пылу спора я дотронулся до плеча Гермионы. Она напряглась на секунду, внимательно посмотрела на меня, но не отстранилась.

— Вы так думаете? Но у него были и другие труды.

— Например? — я ехидно улыбнулся. Я прекрасно помнил, что у Виридиана была еще пара книжонок в духе первой, но сомневался, что это известно Грейнджер. Но все же ученый спор увлек меня. Я подумал, что сильно недооценивал эту девушку.

Гермиона нахмурилась, потом посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала. Я приподнял бровь, ожидая ее ответа. На секунду воздух будто загустел.

А потом, не отдавая себе отчета, я наклонился и поцеловал удивленно приоткрытые губы.

До самого утра мы больше не произнесли ни слова.

А утром, одевшись и собравшись, Грейнджер неожиданно сказала, глядя в сторону:

— Про… Профессор Снейп… Мне… не хотелось бы… чтобы вы думали обо мне как… о… распутнице… Просто у меня трудности в отношениях с мужем и это… от отчаяния…

— Я так и понял, мисс Грейнджер, не оправдывайтесь, — я и в самом деле не винил глупую девчонку. Всегда разумная, правильная и честная, она совершила ложный шаг.

Заметив, как нерешительно Грейнджер выглядывает в коридор, я молча наложил на нее дезиллюминационное заклинание. Почувствовав его, она обернулась ко мне, тихонько поблагодарила и выскользнула за дверь.

Я остался один. Так паршиво я себя уже давно не чувствовал. Что меня дернуло вчера? Напился, что ли? И девчонку столкнул с правильного пути. Она же теперь себе этого прелюбодеяния до смерти не простит. Да-а-а, профессор, ты мало того что Пожиратель смерти, так еще и развратник.

На завтрак я трусливо не пошел. Я был уверен, что Грейнджер там, готовая притворяться, что ничего не было, и не хотел видеть ее.

А ведь Темного лорда я никогда не боялся.

День прошел как в тумане. Я много лет избегал связей с женщинами, поэтому маленькое ночное приключение, которое для большинства мужчин прошло бы незамеченным, выбило меня из колеи. Я не думал, что этим предал память Лили — нет, сравнивать было просто невозможно! Но все же я находился под впечатлением от своего нелепого поступка.

Две недели я укрывался в своих комнатах — в кабинете или, когда начался семестр, в классе, выходя из них только для приема пищи. Грейнджер, к моему удивлению, неплохо владела собой и как ни в чем не бывало просила меня передать то или иное блюдо. При этом она предпочитала смотреть в сторону, перестала заводить за столом несерьезные беседы и вновь начала отсутствовать по выходным.

В какой-то момент я думал, что странная рождественская история отошла в прошлое. И — непонятно! — ощущал что-то похожее на огорчение. Но вечером девятого января Грейнджер вновь пришла ко мне.

— С днем рождения, профессор Снейп! Надеюсь, не прогоните.

Я изумленно смотрел, как она заходит ко мне в кабинет, кладет на стол празднично оформленную небольшую коробку и нерешительно поворачивается ко мне.

— Позвольте уточнить, — я с трудом подбирал слова, — вы напрашиваетесь ко мне… в друзья?

— Я просто поздравляю вас с праздником, — попыталась уклониться от ответа Грейнджер.

— Что ж, спасибо, — я был в таком замешательстве, что даже не распаковал подарок. — Э-э-э… хотите чаю?

Пока домовики сервировали стол, я лихорадочно пытался сообразить, зачем юная преподавательница маггловедения пришла ко мне. Версию, что она в меня влюбилась, я отмел сразу. В иной ситуации я бы подумал, что она шпионка, но, пожалуй, для этого уже поздно. Я взглянул на Грейнджер, наши взгляды встретились, и я понял, чего она ждет от меня.

В эту ночь мы были более разговорчивы.

— Гермиона, я бы хотел сразу расставить все по местам… — с некоторым трудом начал я. — Если ты ожидаешь серьезных отношений…

— Нет-нет, — было темно, но мне казалось, что я вижу решительный взгляд. — Я не имею на тебя матримониальных планов, более того, очень прошу, чтобы об этом никто не знал… Не спрашивай, зачем мне это, я и сама не знаю… Я не могу объяснить… — в голосе Гермионы явственно зазвенели слезы.

Я вновь испытал угрызения совести. Надо было выгнать девчонку. Пусть бы она обиделась, зато жила бы спокойно в верности мужу и не мучилась непониманием, отчего ее занесло на кривую дорожку.

— Муж меня совсем не хочет, — неожиданно призналась Гермиона. — Поэтому… мне даже не стыдно.

— И от обиды ты решила закрутить роман со своим профессором? — в темноте я смог произнести те вещи, на которые никогда бы не решился в другой ситуации.

— Я не решила… У меня мыслей таких не было до того самого момента, когда ты… в прошлый раз…

Мы замолчали.

Утром Грейнджер ушла опять под дезиллюминационным заклинанием. А вечером я пришел к ней.

Так началась наша связь. Мы встречались то у нее, то у меня пару раз в неделю. Свидания назначали, шепнув друг другу пару слов за ужином. Почти не разговаривали и не имели совместных планов на будущее. Днем, даже случайно оказавшись наедине в учительской, называли друг друга исключительно «профессор». На выходных Гермиона ездила домой. Я практически не вспоминал о ней, занятый подготовкой к урокам и проверкой домашних заданий. А когда Гермиона приходила ко мне поздно вечером, я думал, что в ее присутствии не ощущаю душевной пустоты.

Смысл жизни? Цель? Нет.

Просто попытка обмануть себя.

— Могла ли я представить это, когда предлагала МакГонагалл твою кандидатуру на пост преподавателя? — сказала Гермиона однажды ночью.

— Полагаю, да, — отозвался я, перебирая ее длинные вьющиеся волосы. — Ты ведь, можно сказать, преследовала меня.

— Нет! Просто я чувствовала вину за то, что так плохо думала о тебе. Что легко поверила в твою преданность Волдеморту. Несмотря на некоторые… нестыковки…

— Вот как? — мне стало интересно. Какие нестыковки, оставшиеся незамеченным для Темного лорда, обнаружила Грейнджер?

В темноте я не увидел, а скорее почувствовал, как вспыхнуло ее лицо.

— Тогда… после… Дамблдора… Гарри пытался догнать тебя и отомстить…

Как воочию я увидел пылающую хижину Хагрида, перекошенное болью и ненавистью лицо Поттера и его жалкие попытки проклясть меня.

— Если бы ты хотел, от Гарри бы ничего не осталось. Но ты даже не пытался захватить его в плен! Хотя я уверена, что Волдеморт был бы доволен…

Голос Гермионы сорвался. Я ничего не ответил — желания ворошить прошлое не было. И без того я только недавно (спустя полтора года после уничтожения Темного лорда!) перестал искать на предплечье черную метку.

Грейнджер тихонько засопела, а ко мне сон не шел. Да, эта связь, при всей ее нелепости, помогала заполнить пустоту: я до сих пор не мог привыкнуть, что мне не надо думать, как защитить кого-то или как преподнести информацию Темному лорду. В мирной жизни мне не было места — даже спокойные четырнадцать лет до возрождения Лорда я готовился к войне. Теперь я не строил планов, как искупить вину перед Лили — я уже сделал все, что мог. И даже Мародеров я вспоминал без ненависти — мертвым не мстят.

* * *

Я был занят составлением контрольной работы для четвертого курса, когда в дверь сильно постучали. Взмахом волшебной палочки сняв запирающее заклинание, я крикнул:

— Входите.

Я был уверен, что это кто-то из слизеринцев, не понимающий тему, пришел ко мне за консультацией. Тем сильнее я удивился, увидев на пороге Грейнджер. Мы договаривались встретиться в ее комнате, да и время еще раннее…

— Профессор Снейп! — выкрикнула она.

— Я вас слушаю, мисс Грейнджер.

Она быстро прошла в мой кабинет, который был ей прекрасно знаком, но не присела на диван, как делала обычно в ожидании, пока я запечатаю заклинаниями двери, а осталась стоять у стола. Ее щеки покраснели, а дыхание сбилось то ли от эмоций, то ли от быстрой ходьбы. Я почувствовал нарастающее возбуждение, но сдержался.

— Ваши слизеринцы совсем обнаглели, профессор, — Грейнджер пыталась говорить твердо, но получилось жалобно. — Только что Ховард с друзьями угрожали мне… — Грейнджер подавилась словами, а я напрягся. — Вы же знаете, после Рождества профессор МакГонагалл допустила меня вести семинары по трансфигурации… И вот им не понравились оценки…

— Не понимаю, почему вы обратились ко мне, мисс Грейнджер, — с растрепавшимися волосами и нервно закушенной губой она была невероятно соблазнительна. — Я давно уже не декан факультета Слизерин.

— Я ходила к Слизнорту, — Грейнджер раздосадовано качнула головой, и волосы пышной волной радостно запрыгали по плечам. — Он сказал, что, конечно, разберется и открыл новую коробку засахаренных ананасов.

Ховард — последний представитель древнего чистокровного семейства. Их семья предпочла переждать во Франции время с официального возвращения Темного лорда до его падения и никогда не выказывала неприязни к магглорожденным, но это не означает, что и впрямь не испытывала ее. Насколько я помнил Ховарда-первокурсника, он вполне разделял позицию нетерпимости в вопросах крови.

— А от меня-то вы что хотите? — несколько раздраженно повторил я вопрос.

Я хотел ее здесь и сейчас, и это выводило меня из себя.

Грейнджер взглянула на меня несколько обиженно:

— Ничего, профессор Снейп. Подумала, что вы должны знать, вы ведь по-прежнему любите свой факультет.

Грейнджер пошла к выходу, но на пороге обернулась:

— Кстати, профессор Снейп… У Слизерина после данного происшествия сильно сократилось количество баллов. Всем четверым я назначила отработку — о, не в своем классе, конечно, — но сомневаюсь, что они на нее придут.

Это был другой разговор. Из обиженной женщины Грейнджер вновь превратилась в преподавателя, нуждающегося в помощи более опытного коллеги.

— Я проконтролирую.

Через несколько часов я бесшумно вошел в ее комнату. Дверь была не заперта.

— Наконец-то. Я уж думала, ты не придешь.

Гермиона слабо улыбается в полумраке.

Рабочие вопросы мы оставили работе.

* * *

На Пасхальные каникулы Грейнджер вновь осталась в Хогвартсе.

— Рон даже не сделал вид, что хочет моего приезда. Видимо, мой брак обречен, — ответила она на мой вопрос в первый день каникул.

— Это было очевидно еще с момента вашего трудоустройства в Хогвартс, — отозвался я. — Счастливые молодожены не разъезжаются спустя несколько месяцев после свадьбы.

— Да, я уже тогда думала, что мы поторопились с решением, — Грейнджер понизила голос. — Думала, отдохнем друг друга, и все получится.

— Все и получилось, только совсем иначе, — констатировал я, заканчивая завтрак.

На самом деле предстоящий развод Грейнджер меня пугал. Я опасался, что став свободной, она попытается вывести наши отношения на новый, «официальный» уровень. Я же этого совершенно не хотел и твердо решил прекратить встречи в случае опасности.

Но время шло, а Гермиона не выказывала серьезных намерений.

На каникулах я проводил у нее каждую ночь — мне надо было занять часы, которые в будние дни были посвящены подготовке к урокам.

— Я вернулась в Хогвартс, потому что не нашла себе места за его пределами, — произнесла Гермиона однажды ночью.

Все наши беседы происходили в одно и то же время: в постели, когда мы были уже уставшие, но спать еще не хотелось.

— Вот как? — лениво отозвался я, изучая пальцами ее линию позвоночника.

— Да. Я же ничего не умею, кроме как учиться. А преподавание — это тоже учеба.

— А еще, полагаю, — я переместил руку ниже, — ты не можешь найти себе цель в жизни. Ты же не Поттер, который готов всю жизнь носиться по стране с волшебной палочкой наголо, и не Уизли, который хочет спокойный режим дня и стабильный доход. Ты стремишься к великим свершениям.

— Ну, обучение маггловедению великим свершением не назовешь, — возразила Гермиона, поглаживая меня по плечу и мягко проводя пальцами по шрамам на моей шее, — но в целом ты прав. Стабильность меня не привлекает.

Закончились Пасхальные каникулы, и начался самый напряженный период в учебном году: контрольные точки, закрытие пробелов в знаниях, консультации и подготовка к экзаменам.

— Я никогда не думала, что учителя так трудятся, чтобы дать нам знания, — устало выдохнула Грейнджер однажды вечером в учительской, закончив готовить расписание своих консультаций. Она прикоснулась к пергаменту волшебной палочкой, и квадратики засверкали разными цветами. — Готовят для нас контрольные работы, чтобы нас же подготовить к экзаменам.

Я усмехнулся, Флитвик рядом со мной хихикнул.

Общее мнение выразила МакГонагалл:

— С вами, мисс Грейнджер, у нас таких проблем не было. Вы сами могли подготовить к экзаменам кого угодно.

Грейнджер рассмеялась и стала похожа на себя в школьные годы.

— Для Рона и Гарри я только составляла расписания подготовки. До сих пор не понимаю, почему они не делали этого сами!

— Потому что у них не было и нет вашей старательности и точности. Зато у них много других прекрасных качеств, — улыбнулась МакГонагалл, явно чувствуя гордость за своих учеников.

Я хотел отдать директрисе свое законченное расписание консультаций, когда с кресла поднялась Трелони. Что ей тут надо, когда все учителя заняты подготовкой к экзаменационному периоду? Я до сих пор очень настороженно относился к предсказательнице и старался не пересекаться с ней.

— Старательность и точность приведут к беде, — заговорила Трелони своим излюбленным потусторонним голосом, — а честность совершит бесчестный поступок. Все сделает тот, от кого этого не ждут!

В учительской воцарилась тишина. Сибилла Трелони последние годы стала употреблять меньше хереса, что благоприятно сказалось на ее адекватности. И тут такое заявление?

— Не верьте идеалам! — зловеще закончила Трелони и, покачиваясь, вышла из учительской.

Изумление преподавателей, казалось, можно потрогать руками. Первой пришла в себя МакГонагалл:

— Ох, Сибилла… Опять ее на предсказания потянуло. Мало ей перед учениками Всевидящее Око изображать?

Учителя рассмеялись. Я окончательно пришел в себя, когда увидел лицо Грейнджер: напряженная, она пыталась смеяться вместе со всеми. Дементор, я научу ее, что не надо улыбаться, если не получается, это только сильнее привлекает внимание.

— А я не понял, почему она именно сейчас решила нам что-нибудь предсказать? — Терри Бут редко говорил, но тут он развеселился. — Это с намеком на Гермиону?

Грейнджер побледнела и не нашлась с ответом. Я решил прийти ей на помощь:

— А может, на вас, мистер Бут? Вас профессор Трелони видит реже.

Очередной взрыв смеха успокоил Грейнджер. Она улыбалась более натурально, когда Бут парировал:

— Нет, все-таки на Гермиону. Как там было? «Все сделает тот, от кого не ждут»? Какие это страшные тайны ты скрываешь, Гермиона?

— Не знаю. Спроси у Трелони, — Мерлин, это было почти естественно.

Еще один взрыв смеха.

— Я ужасно не хочу, чтобы кто-то знал о наших отношениях, — объясняла Гермиона мне свой испуг той же ночью. — Нет, я понимаю, что никто не поверит в бред Трелони, но тут она попала в точку.

— Тебя совесть мучает, — отозвался я. — А Трелони здесь вовсе ни при чем.

Отгремел праздник Второй годовщины Победы, наступило лето, начались и закончились экзамены. Ученики покинули школу — на целых два месяца в замке воцарится тишина. Учителя тоже собирались разъезжаться. Я шел из теплиц, где набрал ингредиентов, когда увидел, что за Гермионой прибыл ее муж.

Я не видел Рональда Уизли со дня укуса Нагайны. С тех пор он возмужал, черты лица стали более твердыми. Я вспомнил его родителей: вероятно, Рон с детства привык, что все домашние дела совершаются как бы сами собой, без участия мужчины. Хороший честный и спокойный парень, зачем выбрал себе в жены неуемную Грейнджер? Ей же всегда нужны новые цели, новые вершины для покорения…

Проходя мимо, я спокойно поздоровался с Уизли, краем глаза поймав напряженный и жалобный взгляд Грейнджер. О Мерлин, она же сама себя выдает!

Я покинул Хогвартс на летние каникулы: раз уж я остался жить, надо привести свой дом в порядок. Косметический ремонт и генеральная уборка, обновленная мебель и расставленные по темам книги занимали меня круглые сутки в течение двух месяцев. Мой день был полностью заполнен — большего мне не требовалось. К моему удивлению отремонтированный посветлевший дом перестал вызывать неприязнь. Теперь здесь хотелось жить.

В предпоследний день августа я вернулся в Хогвартс. Все учителя уже приехали с отпусков, я оказался последним. За ужином я первый раз с конца июня увидел Грейнджер.

— Добрый вечер! — радостно поприветствовала меня она.

Я кивнул. Мне было сложно представить наши отношения после летнего перерыва. Возможно, я ее вообще больше не интересую.

— Как прошло лето? — как ни в чем не бывало спросила Грейнджер.

— Насыщенно, — отозвался я, наполняя тарелку. — В ремонте и домашних хлопотах.

— А я уже давно вернулась в Хогвартс. Сразу, как закончился бракоразводный процесс, — сообщила Грейнджер.

— Вас поздравить или утешить? — поинтересовался я.

— Ни то, ни другое, — и, серьезно глядя на меня, Грейнджер добавила: — Я не думаю, что пока я живу в Хогвартсе, моя жизнь изменится.

Что ж, она объяснила свои намерения яснее некуда.

— Вообще-то, — улыбаясь, сказала МакГонагалл с другой стороны от меня, — профессор Грейнджер вернулась в Хогвартс не сразу после развода, а лишь после получения двух-трех предложений руки и сердца.

— Ну что вы, мэм, — захихикала Грейнджер. — Это же несерьезно.

Я поднял брови:

— Предложение руки и сердца — это несерьезно? В прежние времена, помнится, вы не были столь легкомысленны.

МакГонагалл открыто рассмеялась:

— Гермиона хочет сказать, что к ней приходили с деловыми предложениями. Те, кому для положения в обществе нужен брак с приличным человеком, и героиня войны тут вполне подойдет.

— О, вот как? — надо же. Не припомню такой моды раньше. — А что же взамен?

— Чего только мне не предлагали, — весело отозвалась Грейнджер. — И деньги, и связи в Министерстве магии. А один даже угрожал, что убьет меня в случае отказа.

— И вы не испугались?

— У меня иммунитет, — отшутилась Грейнджер, хотя я видел, что ей неприятно. — Меня обещали убить даже ученики в этой самой школе, не говоря уж про Пожирателей смерти.

Я вспомнил инцидент с Ховардом весной. Однако Грейнджер вышла из той ситуации без моей помощи!

— В этом мы с вами схожи, мисс Грейнджер.

В тот же вечер я пришел к ней.

А еще через четыре дня ее не стало.