В поисках места, что домом зовется (гет)

Гарри размышлял, что именно подтолкнуло его к знакомству с Асторией Гринграсс.

Последние две недели — с тех пор как его имя было выбрано Кубком Огня — выдались крайне напряженными — очень неприятными. Дождавшись окончания очередных летние каникул, прошедших в компании Дурслей, он надеялся наконец-то заняться учебой и хотя бы на четвёртом курсе Хогвартса постараться быть подальше от центра всеобщего внимания. Впервые за долгое время ничто не предвещало надвигающейся беды или смертельной угрозы для его жизни, что позволило ему расслабиться и поверить, что уж в этом году ничего ужасного не произойдет.

Он собирался сидеть в сторонке и просто учиться. Отмена квиддича в этом году нисколько не омрачила его настроения, несмотря на то, что ему нравился спорт. Вот почему Гарри так поверил в собственную безопасность в новом учебном году. Он в школе вместе со своими лучшими друзьями, а горячо любимые родственники остались далеко в Лондоне. Даже занятия зельеварения вместе с Северусом Снейпом не вызывали такого отвращения, как раньше.

Конечно, были и неприятности. Он был на чемпионате мира по квиддичу, когда произошло нападение Пожирателей смерти. Гарри иногда задумывался о том, что он, наверное, в какой-то степени проклят. Волдеморт предположительно должен был умереть, тем более, он победил его дважды. А сейчас его последователи напали на мирных жителей без какой-либо причины. Но так или иначе, а в ночном небе появилась Темная метка, и его почти обвинили в ее появлении. Впрочем, его всегда обвиняли по малейшему поводу.

И он вернулся в школу, где все только и говорили, что о приближающемся турнире Трех Волшебников. И прибытии гостей из двух иностранных школ магии. Может, именно школьная суета позволила ему выбросить из головы нападение Пожирателей смерти на кубке мира. В кои-то веки студенты и преподавательский состав обратят внимание на кого-то другого, и невероятных подвигов будут ожидать от чемпионов на состязаниях.

Ближе к Хеллоуину его стали одолевать мрачные мысли. Гарри сильно разнервничался. На то были причины, поскольку именно в этот самый день убили родителей, а его самого обрекли на жизнь с Дурслями. Короткую, горькую, жалкую жизнь без друзей и чувства собственной безопасности, даже когда он отправился в школу чародейства и волшебства Хогвартс, где ему по всем правилам ничто не угрожало. Преподаватели, работающие там, должны были быть дружелюбны ко всем. И они действительно были таковыми. Ровно до тех пор, пока не случалось чего-то из ряда вон выходящего.

Как случилось с МакГонагалл, которая сняла с него и Рона по сто баллов с факультета за попытку помочь Хагриду избежать серьезных проблем. Как Гарри заклеймили “наследником Слизерина” на втором курсе. Как сейчас, когда кто-то бросил пергамент с его именем в Кубок огня.

Победитель Турнира Трех Волшебников получал вечную славу — пожизненную или посмертную. И Рон повёлся на это, поверил, что Гарри сжульничал и бросил пергамент со своим именем в Кубок, не поделившись таким секретом со своим лучшим другом. Гермиона заняла не лучшую позицию. Она не сказала, что верит слухам, но и в защиту Гарри слова не произнесла.

Факультет Хаффлпаф особенно остро отреагировал на его участие в турнире, поскольку впервые за долгое время их представитель получил должное признание и известность. Они считали, что Гарри может составить конкуренцию их чемпиону. И Мерлин будет свидетелем, что никто не осмелился бы бросить в кубок бумажку с его именем без его ведома! Гарри доводилось рисковать своей жизнью. Пару раз. Поэтому никто не встанет на его защиту.

Что для него вечная слава? Он уже известен, как чертов победитель Волдеморта — для одного человека более чем достаточно. Особенно если учесть попытку Темного Лорда убить его на первом курсе, когда ему было всего лишь одиннадцать лет. С него хватит пустой славы. Он презирает ее. Лучше быть обычным Гарри, чем Гарри Поттером. Мальчиком-Который-Живет-Чтобы-Быть-Вечной-Мишенью.

Наконец — после нескольких нападений на него со стороны Сьюзан Боунс и Ханны Эббот и появления Слизеринских значков, на которых мерцала надпись «Поттер-Вонючка» — Гарри решил, что с него достаточно. Он решил отстраниться от общества.

Он не посещал вместе с остальными студентами Большой зал, чтобы поесть, поскольку он ел на кухне с помощью Добби. Он носил мантию-невидимку при передвижении по школе. Садился за заднюю парту и никогда ни с кем не разговаривал. Первое испытание турнира с драконом едва ли не обернулось для него погибелью. Некоторые студенты, как ему казалось, очень сожалели, что он еще жив. Рон и Гермиона попытались поговорить с ним после испытания, но он не стал отвечать. Одна лишь мысль о друзьях причиняла боль.

Гарри почти не спал в эти дни, лишь иногда выходил на улицу и подолгу смотрел на небо — или прятался в библиотеке, читая книги. Тем самым пытаясь заглушить боль и собственное одиночество, размышляя о том, а есть ли в этом мире место, где его примут, где ему не придется постоянно оглядываться через плечо, опасаясь очередного Темного Лорда или его последователей, желающих убить его во имя чистоты крови.

Гарри грустно усмехнулся. А ведь дядя Вернон был прав. Разве он не пытался сказать об этом — тот самый день, когда Дурсль впервые доставил его на вокзал Кингс-Кросс? Перед тем, как попрощаться, Вернон Дурсль заявил, что волшебники его не примут. Но Гарри его не послушал. А теперь, исходя из полученного опыта, выходило, что очень даже следовало прислушаться к нему. Гарри ненавидел, когда Вернон был в чем-то прав. Лучше совсем ничего не знать о магическом мире и магии, если только это положит конец боли. А на следующий день, словно кто-то услышал его желание, Гарри встретил кого-то. Кого-то, отличного от остальных.

Гарри сидел за столом и читал, когда послышались чьи-то тихие приближающиеся шаги. Он невольно бросил взгляд поверх учебника по зельеварению, который часто читал в свободное от учебы время — не будь Снейп таким никудышным преподавателем, то, возможно, сам предмет мог бы понравиться.

Зеленая отделка мантии сразу сказала, что это студентка факультета Слизерин. Гарри не смог сдержать раздражённого стона. Тоже, наверное, одна из фанаток Малфоя или прихлебательниц Панси Паркинсон, не стесняющихся использовать грубые слова и проклятия ради малейшей возможности выслужиться. А Гарри был так уверен, что никто из слизеринцев не забредет в эту часть библиотеки.

— Ох, пожалуйста, не вздыхай так, — попросила девушка с такой интонацией, словно это ее обидело. Голос был приятнее и мелодичнее, чем он того ожидал. — Я не из тех, кто станет тебя задирать.

Он моргнул от удивления и поднял на нее взгляд. Она была младше него, возможно, на целый год. К тому же она была красивой. Светлая кожа, тонкие черты лица — девушка явно принадлежала к чистокровным. Острые ключицы, светло-зеленые глаза. Блондинка с растрепанными волосами, собранными в две косы с помощью нескольких лент. Из-за школьной мантии сложно было сказать, насколько она была хороша фигурой, но, как ему показалось, вполне неплохо для ее возраста. На свету поблескивали рубины в ее серёжках.

— Не помню, когда в последний раз я разговаривал с кем-то, кто не желал бы ко мне придраться, — ответил он после пары минут неловкой тишины. Голос прозвучал хрипловато, так как он редко им использовался в последние несколько недель.

— Мне было крайне любопытно, куда ты пропадаешь, — сообщила она и одарила его сочувствующим взглядом, заставив подумать, что ее появление может быть просто обманом зрения. Или ума, пытающегося спасти его от одиночества. — То есть я привыкла видеть тебя в школе, а сейчас ты больше походишь на призрака.

— Нет смысла быть где-то еще, — медленно произнес он, не скрывая истинного отношения к сложившейся ситуации.

Разумеется, он не желал, чтобы его слова прозвучали настолько горько, но это вырвалось внезапно. Взгляд девушки погрустнел, в глазах было тепло, какого он не ожидал увидеть у представительницы Слизерина. Или чистокровной, если на то пошло. Все чистокровные девушки, каких он успел повидать в школе — слизеринки, гриффиндорки, и даже рейвенкловки — все они держались отстраненно, лишь одаривая остальных холодным взглядом. Гарри подобное отношение было неприятно.

— Жаль это слышать, — мягко ответила она, словно действительно так считала. Не так, как Гермиона, в сочувствии которой проскальзывали нотки хорошо скрываемого презрения. Девушка бросила взгляд на кипы книг перед ним. — Ты не будешь против, если я побуду здесь недолго? Я подумала, что тебе может быть очень одиноко.

Гарри был выбит из колеи. И всерьез. Абсолютно никого не волновало его мнение или чувства с тех пор, как Кубок выбрал его «четвертым чемпионом». Никому не было дела до его переживаний. Помимо этого, он совсем не знал эту девушку.

— Э-э-э… — попытался он сформулировать подходящий ответ. Отчасти ее вопрос смутил его, поскольку он привык за эти две недели быть наедине с собой, привык к вынужденному одиночеству, и не был до конца уверен, что она его не пытается обмануть. Однако не мог и отрицать, насколько осточертело быть одному. После секундного размышления он принял решение: — Спасибо.

— Читаешь “зелья”? — с улыбкой полюбопытствовала она, аккуратно, чтобы не задеть ни одну из книг, пробираясь через завалы, а затем села на пол рядом с Гарри. — Я тебя не осуждаю. Снейп крайне придирчивый преподаватель. Он и нам спуску не дает.

— Шутишь? Вы же его любимчики, — немного обиженно ответил он. — Он не просто придирчивый, он дотошный. И Мерлин знает, почему он так меня ненавидит. Я вообще удивлен, что до сих пор не скатился на его занятиях.

— Папа как-то рассказывал, что над профессором Снейпом, когда он здесь учился, издевались и его задирали, — она вздрогнула и поежилась. — Все из-за того, что он выглядел потрепанным и неопрятным.

Брови Гарри поползли вверх от удивления. Ему не доводилось слышать о задирах из Гриффиндора. Очевидно ведь, что все беды из-за Слизерина. Они всегда начинают первыми. Гриффиндорцы всегда для него были чем-то вроде благородных защитников, борющихся с темными магами. Сейчас он задумался, а могло ли получиться так, что именно из-за этого некоторые проделки сходили с рук гриффиндорцам, но никак не могли сойти представителям остальных трех факультетов.

— Могу я узнать твое имя? — спохватился Гарри, осознав, что не имеет ни малейшего понятия о том, с кем разговаривает.

— Астория Гринграсс, — незамедлительно улыбнулась она. — Привет, Гарри.

— Гринграсс, — пробормотал он под нос, пытаясь вспомнить, где мог слышать эту фамилию. Вспомнив, вскочил на ноги: — Так вот почему ты так хотела поговорить со мной!

— Что? — казалось, несколько растерялась Астория.

— Твоя сестра Дафна всегда появляется вместе с Панси Паркинсон, — мрачно произнёс Гарри, глядя на нее сверху вниз. — Всегда, когда Паркинсон намеревается над кем-нибудь вдоволь поиздеваться. К тому же она ненавидит меня с первого курса.

В ее взгляде мелькнуло понимание ситуации.

— Нет, Гарри, все не так, — возразила она. — Даю слово, что я здесь сама по себе. Ты можешь применить чары сверхслуха, если мне не веришь.

— Чары сверхслуха? — повторил он, слегка растерявшись.

— Ты не знаешь о них? Меня научили применять их летом после первого курса. Они позволяют тебе слышать все, что происходит вокруг тебя, даже если ты никого и не видишь. Авроры часто используют их, когда ведут за кем-либо слежку.

— Я…я никогда не слышал о подобных чарах, — признался Гарри.

Его подозрения подтвердились. Чистокровные действительно обучали своих детей тому, чего не знали маглорожденные или иные полукровки. Он в очередной раз убедился в том, насколько консервативно настроено общество в магической Британии.

— Я могу тебе показать, — предложила она и осторожно встала на ноги. — Это просто.

Гарри медленно поднял руку вверх, крепко сжимая в пальцах волшебную палочку. Их диалог пошёл совсем не так, как он ожидал. По его расчетам, прямо сейчас на него должна была напасть Панси Паркинсон, обрушивая на голову неприятные проклятия. Но Астория убедила его в обратном и даже предложила помощь. Она показала ему движение палочкой и произнесла заклинание. К его огромному удивлению, у Гарри получилось применить его с первого раза. И благодаря ему он слышал по-другому. Слух обострился настолько, что он слышал взмахи крыльев птицы за окном. Но нигде поблизости не было никаких признаком Панси или ее подружек.

— Вау, — изумленно пробормотал он, отменяя заклинание.

— Я же говорила! — улыбнулась она.

— Слушай, мне очень жаль… — Гарри с трудом смог поднять на нее свой взгляд.

— Все в порядке, — качнула она головой. — Я прекрасно знаю о том, как проводит время моя старшая сестра. Отец всегда нам напоминает о необходимости поддерживать и создавать полезные знакомства, пока мы еще дети. Потому что это важно для нас, чистокровных магов.

— И вот опять — чистокровность! — не удержался от разочарованного вздоха Гарри и сел на пол. — Только чистокровность! Все поддерживайте чистокровных! Мерлин, они серьезно считают, что важнее этого в мире больше ничего не существует?

— Но это моя семейная традиция, — растерянно пробормотала она, сбитая с толку его резкими словами. — Традиция нашей страны.

— Ты никогда не задумывалась над тем, а есть ли что-то поважнее в этом мире, чем проклятый Темный Лорд и общество с кучей средневековых предрассудков?

Он не собирался произносить это так громко, но слова повисли в воздухе, словно удар в гонг. Астория посмотрела на него с нечитаемым выражением лица. Взгляд ее глаз показался ему на мгновение стеклянным, неживым, словно ее маленький уютный мирок пошатнулся в одночасье под весом его слов. Гарри застонал от собственной глупости, решив объясниться, пока она не обиделась.

— Я имел ввиду… — пробормотал он себе под нос, тщательно подбирая слова. — Это ведь настоящая чушь о чистоте крови. Чиста твоя кровь или нет, разве это делает тебя настоящим волшебником? Неужели весь смысл жизни сводится к игре за власть двух старых дураков? Сложно поверить, но я когда-то рассчитывал стать аврором. Потому что мне это казалось единственно правильным выбором. Но если подумать всерьез, стоит ли тратить свою жизнь, чтобы предотвратить появление нового Темного Лорда? Неужели это все, что мне остается?

Он уставился в стену, почти забыв о присутствии Астории. Сердце тяжело билось в груди. После всего, что ему довелось перенести, есть ли что-то, ради чего стоит жить? У него никогда не было выбора — либо Альбус Дамблдор, либо Волдеморт. Оба в равной степени старые маразматики, играющие чужими судьбами ради собственной власти. Чистокровность крови или клеймо предателя крови. Быть Мальчиком-Который-Выжил. Стать аврором, как отец. Есть ли у него какие-либо планы, не связанные никоим образом с магической Британией и ее прошлым? Он поступил в Хогвартс, как и его родители… но что на самом деле он знает о них? Что его связывает с миром, в котором жили его родители? Почему он обязан прожить жизнь своего отца? Все только и твердят, как он на него похож… Но есть ли в нем что-то от себя, от Гарри? Или он всего лишь Мальчик-Который-Выжил и сын Джеймса Поттера?

Что он знает о своей матери? Хоть что-нибудь? Все, что ему известно — что ему по-настоящему известно — она отдала свою жизнь ради него. Почему, в самом деле, ему пришлось жить там, где она ходила в школу? Все, о чем мечтал Гарри — настоящие друзья и уютное место, которое он мог бы назвать домом. Это все, о чем он мечтал, с тех пор как уехал от Дурслей. Но в Хогвартсе ему тоже неуютно. Так зачем здесь оставаться? Рядом послышалось шуршание мантии, и Астория присела рядом с ним на пол.

— Знаешь, Гарри… — пробормотала она несколько задумчиво. — Это хороший вопрос.

— Что ты хочешь этим сказать? — глянул он на нее.

— Моя старшая сестра… — тяжело вздохнула Астория. — Моя старшая сестра как кукла. Холодная и бездушная. Сядь там, сядь здесь, найди себе достойную партию. Кого-нибудь из чистокровных. Иди потанцуй там, где люди с удовольствием обсудят с тобой новое поместье нашей матери или новый пост отца в министерстве, а затем возвращайся домой, где тебя ждет пустой дом без единой души, полный холодных драгоценных камней и золота, — она обхватила руками свои колени. — Дафна не всегда была такой. И ей не нравилась Панси. Но со временем она стала холодна. И теперь не улыбается так, как раньше.

— Ты хочешь сказать…— Гарри сомневался. Он вообще не помнил, чтобы Дафна Гринграсс когда-либо улыбалась. Но если так, то почему она изменилась? — Женщины лишь трофеи в чистокровном обществе?

— Мы ничто иное, как ключик к наследию нашей семьи. Во всяком случае, так говорит отец Панси, — Астория так произнесла эти слова, словно ей сотню раз на дню их повторяли из раза за разом. — Это честь для нас. Наша прямая обязанность, — она вздохнула и прислонилась спиной к холодной стене. — Я всегда твержу себе, что никогда не стану такой, как другие девушки. Я найду работу и занятие по душе. Отправлюсь повидать мир. Большой прекрасный мир. Мама была такая же, с ней было весело. Но отец давит на меня. Найди кого-нибудь, кого угодно достойного. Он так говорит, словно думает, как будто случится что-то ужасное.

— Что-то ужасное уже случилось на чемпионате мира по Квиддичу, — мрачно ответил Гарри, вспоминая произошедший инцидент на летних каникулах. — Волдеморт… — Астория вздрогнула, услышав его имя. — Его последователи в открытую напали на людей. Вряд ли они устроили подобное, если бы не были уверены, что это сойдёт им с рук, — заключил он. — Большая часть этих чистокровных с которыми ты «налаживаешь и поддерживаешь связи» у него в кармане.

Астория опустила голову, разглядывая колени.

— Мой отец не поддерживает его, — пробормотала она. — Но и особого выбора не остается.

— Конечно, у вас есть выбор! — Воскликнул Гарри.

— Думаю… — она осторожно посмотрела по сторонам, словно боясь, что их могут подслушать. — Я думаю, что… чистокровных становится меньше. Я не встречалась с людьми, которые чистотой крови могли бы сравниться со мной. Балы устраиваются всё чаще, и некоторые старшие девочки почти не выходят из дома, потому что боятся беременности и выкидыша.

— Тогда сбеги, — быстро ответил Гарри. — Подружись с кем-нибудь из полукровок, если мысль о маглорожденном кажется тебе такой ужасной.

— Знаешь, Гарри, — хихикнула она, развеселившись от его слов. — Панси удар хватит, если ты ей скажешь это. Она запала на Драко. Пусть забирает. Мой отец считает его разумным выбором для моего будущего.

— Ужас! Бедная, бедная девочка. — Гарри посмотрел на нее с преувеличенным выражением ужаса на лице, хотя оно и не было полностью шутливым. Он вздрогнул, попытавшись представить, каково это быть замужем за Драко Малфоем. Она скорчила рожицу.

— Примерно так я ему и ответила, когда он впервые это предложил, — засмеялась она, и неожиданно её смех заставил сердце Гарри екнуть. — Дафна взглянула на меня так, словно я сошла с ума, и спросила, из кого я буду выбирать — Уизли, что ли?

— Из ее уст это звучит как оскорбление, — сухо произнес Гарри. — Хотя, если она имела ввиду Рона, я могу понять, почему она говорит в подобном духе.

Он замолк, а потом они вместе рассмеялись.

— Да, звучит забавно, — произнесла она, одарив его задумчивым взглядом. — Чистокровных осталось не так и много, как они говорят. Комнаты в нашем меноре пустуют.

— Интересно, это везде так? — поинтересовался он, отвернувшись в окно. — То есть в других странах.

Астория застыла, а потом её глаза загорелись.

— Точно! — воскликнула она. — Мы можем сбежать вместе!

Гарри был так потрясен ее словами, что некоторое время просто на неё глядел.

— Ч-что? — спросил он.

— Правда, Гарри! — встала она перед ним на колени, и накрыла его руку своей. — Ты не хочешь участвовать в турнире. Я хочу увидеть мир. Никто из нас не желает иметь ничего общего с этими эгоистичными придурками, поливающими тебя дерьмом. Мы можем сбежать вместе и посмотреть, как живёт остальной мир!

— Стоп, стоп, стоп! — запротестовал Гарри. — Мы знакомы друг с другом не больше часа. Это безумие!

— Я знаю! — радостно воскликнула она. — Вот почему это сработает! Никто не ожидает такого. Мы сможем все провернуть. Нужно получить доступ в твое банковское хранилище!

— Постой! — взмолился он. Астория выглядела такой возбужденной, словно в любую секунду была готова сорваться с места, и одной лишь ненормальности этого было достаточно, чтобы вскипятить ему мозги. — Разве за моим счетом в банке не будут следить? То есть меня можно отследить? Ведь я еще по всем нормам несовершеннолетний.

— Ох, — притихла на секунду Астория, обдумывая его слова, но затем вновь с жаром произнесла. — А как насчет твоей матери?

— А при чем тут она?

— Я могу ошибаться, но думаю, что Лили Эванс не стала бы оставлять лишь одно хранилище в Гринготтсе. Поэтому она открыла счёт у гномов.

— Гномов? — глупо переспросил он.

— Да! Они заправляют в… Швейцарии, если я не ошибаюсь, — ответила Астория, немного поразмыслив. — И раз ты ее единственный ребенок, всё, что на счету, по праву твое…

— Как ты узнала об этом? — поинтересовался Гарри, моргая и пытаясь понять, почему он раньше не слышал об этом счёте.

— Она не единственная маглорожденная, которая поступила так, — с сияющими глазами пояснила Астория, ее глаза сияли в предвкушении. — Я слышала об этом от других.

— Но… но что твой отец подумает об этом? Ты, его дочь, сбегаешь со мной Мерлин знает куда и насколько? — запротестовал Гарри, отчаянно пытаясь найти слабые стороны в ее безумном плане.

— Кроме нас с Дафной, других дочерей у папы нет. И он сказал, что никогда снова не женится. Конечно, он позлится на меня, но в итоге примет обратно, — в ее словах звучала непоколебимая вера, но взгляд выдавал сомнение в собственном утверждении. — Я хочу увидеть мир и достичь чего-то до того, как мне придется стать чьим-то трофеем на остаток жизни.

Гарри задумался над ее словами. Они тронули струну в его сердце. Он никогда по-настоящему не жил своей жизнью — жизнь у Дурслей точно не считается таковой. А здесь… здесь ему постоянно приходится уклоняться от разочарованных взглядов, приставаний и попыток его убить.

Так что же ему мешает сбежать с девушкой, которую он едва знает? Да, звучит как полнейшее безумие, но если серьезно, то по сравнению с тем, что ему довелось пережить, это не так уж и плохо. Если подумать, уж точно не так безумно, как спасение беглого преступника от дементоров. Возможно, гораздо безопаснее. Может ли авантюра окончиться так же плохо, как и всё, через что ему пришлось пройти? Он сбежит отсюда — от боли предательства своих некогда лучших друзей, от ненависти, от смертельных испытаний. У него есть возможность оставить все позади и увидеть мир с весьма отвязной девчонкой.

— Куда ты хочешь отправиться? — спросил Гарри, поднимаясь.

— В Австралию! — радостно воскликнула она. — Хочу увидеть пляжи. И чудеса света!

— Ладно, — развел руками Гарри, все еще не до конца веря, что он согласился на ее авантюру. — Как мне связаться с этими гномами?

* * *

Гарри перевернул страницу туристического буклета по Австралии. Там были отмечены магические железные дороги, проходящие по всей стране. Дальше им потребуется пересесть на паром. Они с Асторией вместе приобрели билеты в первый класс.

Он провел пальцем, отслеживая путь, которым им предстоит проследовать. Все выглядело просто, единственным слабым местом, в текущий момент, была возможность выскользнуть за пределы защитных чар Хогвартса, чтобы использовать портключ, заранее заказанный у гномов.

Налаживание контактов с гномами оказалось сущей морокой, особенно часть с подтверждением его личности, но он смог добиться желаемого. Его мать оставила достаточно средств, что, как ему казалось, произошло в большей степени благодаря финансовой помощи Джеймса Поттера. Денег вполне хватило бы на кругосветное путешествие.

Гарри решил использовать псевдонимы, во время поездки. Поэтому на всех билетах они упоминались как Гарри Эванс и Астория Дурсль, кузены. Если бы только он мог спрятать свой шрам! Он засиделся до полуночи, в нервном напряжении пытаясь запомнить чары гламура из книги, которую держал в руках. Затем достал свой чемодан.

Не так-то просто в мантии-невидимке тащить к выходу чемодан, колесики которого, казалось, скрипели гораздо громче обычного.

В итоге он все же добрался до выхода из замка. На секунду ему показалось, что Астория не придет, но вскоре он увидел, как она спускается по лестнице, волоча за собой свой багаж.

— Извини, что задержалась, — прошептала она. — Меня чуть не поймала эта чертова кошка.

Астория улыбнулась, ее волосы, не собранные в этот раз, разметались сильнее обычного, образуя ореол вокруг головы. Сердце Гарри пропустило удар.

— Ну что, пойдём? — тихо спросила она.

— Да, — твердо ответил Гарри, открывая парадные двери. — Идем.

Первой пропажу Гарри обнаружила профессор МакГонагалл.

Если бы кто-то проанализировал события, то понял бы, насколько сильно они все подвели мальчика. Но для большинства обитателей школы это было за гранью их возможностей. Существующее мнение, что дети жестоки, и это было очень хорошо видно на примере студентов четвертого курса. Если бы гипотетические маггловские родители были в курсе ситуации, они не поверили бы Гарри и решили, что он преувеличивает, ведь подобный уровень травли в обычной школе можно увидеть только в фильмах. Однако лишь один взгляд на моральное состояние Гарри убедил бы их. Большинство родителей, конечно же, завалило бы письмами персонал школы, чтобы они что-нибудь предприняли, ахали от ужаса, причитали. Но увы, Магическая Великобритания довольно слаба в вопросах защиты детей от самих детей, а для Дамблдора это был лучший путь, чтобы закалить Гарри для неизбежной битвы с Темным Лордом. Очень жаль, что у магов отсутствовали детские психологи. У них даже существует специальный термин для подобного — буллинг ⁽¹⁾.

После того, как имя Гарри вылетело из Кубка, Рон фактически стал лидером мальчиков четвертого курса Гриффиндора. Но громкий голос и большие планы вскоре многих разочаровали, он слишком уж легко поддавался на провокации со стороны слизеринцев и получал все больше отработок.

Гермиона все еще пыталась успевать на все уроки, но вскоре заметила, что немногие готовы терпеть ее всезнайство и перфекционизм.

Некоторые гриффиндорцы были возмущены их управлением факультетом, и будь рядом Гарри — ситуация была бы не такой напряженной. Слизеринцы же никогда не теряли возможности бросить пару обидных замечаний, и некоторые гриффиндорцы начали прислушиваться к ним. Рон и Гермиона начали понимать, что без Гарри трио больше не существует, а авторитета их двоих было недостаточно, чтобы держать однокурсников в узде.

Гермиону бесил сам факт, что Гарри решил сжульничать, ей казалось, что она достаточно хорошо влияла на него, а тут такое. Рон же бесился от того, что его “лучший друг” даже не потрудился поделиться с ним секретом, как он обманул Кубок огня.

Невилл Лонгботтом оказался меж двух огней. Слишком робкий, чтобы встать на защиту Гарри. И в то же время он надеялся, что бабуля не узнает обо всем этом, ведь она всегда говорила ему поддерживать Гарри в любой ситуации. У Поттеров и Лонгботтомов уже несколько поколений существовал союз, поэтому Невилл всем сердцем надеялся, что ситуация разрешится в ближайшее время.

Хаффлпаффцы были довольны тем, что Гарри изолировал себя от общения и игнорировал всех. Теперь уже все внимание было приковано к Седрику. Они показали себя на удивление мстительными, и это было странно, учитывая тот факт, что этот факультет славился дружелюбием.

Студенты Рейвенкло предпочитали не вмешиваться, а слизеринцы многозначительно молчали. Для них раскол в факультете Годрика был очень полезным событием. Если они погрязнут в собственных разборках, у них не останется времени, чтобы портить репутацию Слизерина. Соответственно, со временем их будут рассматривать как умных, но немного скрытных ребят, а не группой ярых сторонников Волдеморта.

Дамблдор слегка удивился реакции учеников. Все же он был уверен, что это лучший вариант — изолировать Гарри, чтобы он мог сконцентрировать на своей миссии, вместо того, чтобы волноваться из-за школьных пустяков. Конечно, некоторые ученики переусердствовали, но у Гарри доброе сердце, он может не сразу, но простит их. А главное, ему придется положиться на друзей, когда он поймет, что не справится в одиночку.

Первые попытки извиниться Гарри не принял и против дракона в первом туре выступил лучше, чем кто-либо ожидал, но это было не так важно. Он перестанет обижаться еще до зимнего бала, и совершенно точно партнершей станет или девчонка Грейнджер, или младшая Уизли — они подойдут идеально.

После этого он станет еще более популярным на своем факультете, чем раньше, и все решится идеально.

Сириус Блэк волновался. Он не получал от Гарри ни одной весточки с начала школы, и это было весьма нехарактерно для мальчика. Пожалуй, нужно отправить еще одно письмо...

МакГонагалл первой отправилась на поиски Гарри. Она знала, что он пытается избегать общения с другими студентами, но понятия не имела, где проводит время.

После проверки кухни, библиотеки, квиддичного поля и гостиной Гриффиндора, она решила найти сначала Гермиону и Рона, которые возможно знали, где его искать.

— Мисс Грейнджер, можно вас на минутку? — сказала она, увидев, что девушка спорит о чем-то с Роном в коридоре второго этажа.

— Да, профессор? — сказала немного раздраженная Гермиона. Она как раз в очередной раз пыталась убедить друга в важности ГАВНЭ.

— Вы не видели Гарри? Я обошла всю школу... Его нужно предупредить, что ему потребуется партнерша для Рождественского бала, но я не могу найти его.

— Наверное, спрятался где-нибудь, изображая из себя мученика, — пробормотал Рон. — О, посмотрите на меня. Я Гарри Поттер, и я опять страдаю. Жалейте меня! Обращайте на меня внимание!

— Мистер Уизли, вы всегда подобным образом говорите о друзьях? — вцепилась взглядом в него МакГонагалл.

— Я пытался извиниться перед ним, но он меня просто проигнорировал, — продолжал Рон, не обращая внимания на вопрос профессора. — Даже с квиддичной командой больше не общается. Чего он вообще хочет?

— Мы не видели его, профессор, — встряла Гермиона, и внезапно осознала, что в последние несколько дней они его не видели вообще. — Кроме того, я не могу точно сказать, где он может быть.

— Почему это? Мне казалось, что вы неразлучны... — удивленно протянула Макгонагалл. Она знала, что у Гарри появились определенные проблемы после того, как он стал четвертым чемпионом, но даже представить себе не могла, что все настолько серьезно. У них с Дамблдором был разговор на эту тему, но директор обмолвился, что это недоразумение и вскоре все будет в порядке. Он был достаточно убедителен, а у нее были дела и поважнее.

— Мы были, да, — сухо произнес Рон, — но в последнее время он на нас обижен. Уже недели три.

— Думаю, — строго произнесла МакГонагалл, — у него есть некоторые проблемы с этими противными значками, что носят студенты. Разве так можно обращаться с человеком?

— Я не делал значков, — отпирался Рон, словно ребенок, которого застукали за чем-то неприятным. — Должно быть, гнусные хаффлпаффцы разозлились за то, что их чемпион не единственный, кто представляет Хогвартс.

— Ради Мерлина, мистер Уизли! Вы находитесь в школе, и это недопустимо, чтобы студент моего факультета выражался подобным образом о других студентах! — строго произнесла МакГонагалл. Она не ожидала подобного от младшего Уизли, учитывая тот факт, что хорошо знала старшее поколение семьи.

Гермиона и Рон пристыженно промолчали.

— Так как вы думаете, где бы он мог бы быть?

— В гостиной, пожалуй. Он частенько плачет, забившись там в угол, будто ему шесть лет. Позорище, — презрительно бросил Рон.

Макгонагалл, услышав тон Уизли, возмущенно вскинулась, но в этот момент намного важнее было то, что, оказывается, студента ее факультета доводят до слез. Почему это происходит? Она никогда не видела, чтобы Гарри плакал, даже после всех ужасных событий, что происходили в школе. МакГонагалл поджала губы, возможно, он воспринял эти значки больнее, чем пытался показать Дамблдор? Пожалуй, нужно переговорить с профессор Спраут, чтобы она лучше контролировала свой факультет.

С этими мыслями она направилась в сторону башни Гриффиндора.

Спустя несколько минут она зашла в спальню мальчиков четвертого курса и увидела Невилла и Дина, но не Гарри. Остановившись у его кровати, она неожиданно осознала, что сундук мальчика пропал, а кровать заправлена.

Вот теперь Макгонагалл начала явственно волноваться. Где, во имя всего святого, он может быть? Она проверила всю школу.

Может ли быть, что он... нет. Гарри никогда прежде не покидал замок, если это не была экстремальная ситуация. Он не мог просто бросить учебу, это просто-напросто не похоже на него.

Наконец она заметила небольшую записку около подушки.

“Я перепробовал все, что только можно,

Бессмысленными потуги мои оказались,

У меня есть гордость, ухожу я теперь,

Прощайте, закрываю за собой дверь. ⁽²⁾

Гарри Поттер.

Макгонагалл уставилась на этот клочек пергамента, несколько мгновений она просто не могла осознать происходящее. Забавно, но первое, что она поняла — это строчки из маггловской песни, а вот осознание того факта, что Гарри Поттер ушел, пришло позже.

* * *

Дамблдор сидел в своем кабинете и в задумчивости крутил Старшую палочку в руках. Поиски Даров смерти были сложным делом, однако он справился. Хорошо, что именно он — величайший светлый волшебник — смог первым собрать все три артефакта, а не кто-то другой, менее достойный.

Дамблдор был уверен, что как только Том идентифицирует его палочку как Старшую, он начнет поиски других артефактов, ведь темный маг никогда не упустит возможность проверить, правдива ли легенда. Мантия была у Гарри, который являлся учеником и всегда был под боком, в то же время камень надежно спрятан внутри снитча. План был прекрасен.

В дверь требовательно постучали. Дамблдор перевел взгляд на Фоукса и нахмурился. Он не ждал сегодня посетителей. Возможно, это еще один студент, который пришел жаловаться, что Гарри нечестно попал на турнир? Это уже начинало раздражать.

Впрочем, оказалось, что это никакой не студент, а Минерва МакГонагалл. Она выглядела взволнованно.

— А, Минерва, ты нашла Гарри? Это будет удар по репутации Хогвартса, если мальчик не сможет найти себе пару на рождественский бал. Думаю, нужно переговорить с мисс Грейндж...

— Он пропал, — перебила его МакГонагалл, уставившись совершенно паническим взглядом.

— Кто пропал? Куда пропал? — переспросил Дамблдор, не сразу понимая ситуацию.

— Гарри пропал. Отсутствует. Растворился в воздухе. Я проверила весь замок, его тут нет! Кровать заправлена, сундука нет, и никто, даже его друзья, не знают, где он, — заорала МакГонагалл, теряя над собой контроль.

Пропал. Слова глухо отдались в голове Дамблдора. Он мгновенно поднялся с кресла. Мальчик отправился в Гриннготс? Возможно, он что-то узнал?

— Минерва, где ты последний раз видела Гарри?

— На уроке Трансфигурации, вчера, — ответила она. — Я начинаю думать, что студенты издевались над ним больше, чем ты уверял меня! Рон Уизли рассказал мне сегодня такие вещи...

— Он, должно быть, просто расстроен, — заверил ее Дамблдор с фальшивой улыбкой. Сейчас его занимал вопрос поважнее: куда подевалась одна из главных фигур на игровой доске? — Поговори с призраками и остальными учителями. Пускай обыщут замок сверху донизу. Он всего лишь студент и не мог уйти далеко.

* * *

Волшебный экспресс в магическую часть Парижа, Франция.

Гарри внимательно рассматривал карту, которая лежала перед ним. Ну, по крайней мере, пытался показать, что делает это. На самом же деле, он пытался не смотреть на Асторию, так как был уверен, что обязательно покраснеет, если бросит хоть один взгляд на девушку.

Они волновались в первую очередь из-за того, что двое детей в странных нарядах, гуляющие по ночным улицам Лондона, могли привлечь слишком много внимания.

К счастью, магазин одежды встретился им прежде, чем маггловские полицейские.

Астория пребывала в полнейшем восторге от содержимого магазина, отчего они застряли там почти на два часа и закупились полными комплектами одежды. Вытащить ее удалось лишь обещанием будущих закупок. Гарри сомневался, сколько у них в запасе времени, прежде чем Дамблдор узнает о его пропаже и ручные авроры пустятся на поиски. Астория безостановочно задавала вопросы о любой непонятной маггловской вещи, начиная с того: как именно работают светильники и заканчивая банковской системой. Она наблюдала за проходящими людьми, словно они были чем-то неизвестным, невиданным ранее. В одном из магазинов, в который они заскочили по пути, она даже переполошила охрану, не зная о существовании сигнализации от незадачливых воришек. К тому же, не преминула спросить, что за существо издает подобные звуки, имея в виду сигнализацию.

Астория вышла из раздевалки одетая в футболку с изображением сойки, джинсы и темную обувь. Для Гарри было привычным видеть ее в мантии Хогвартса, но маггловская одежда... оставляла намного меньше простора для фантазии. Она словно светилась от счастья, и Гарри старательно отводил взгляд, чтобы позорно не покраснеть. Даже учитывая тот факт, что он дружил с Гермионой столько лет, он все еще не понимал девушек. Астория, казалось, вызывала в нем новые чувства с того момента, как предложила просто взять и убежать.

А еще — его шрам. Астория предложила наложить на него заклинание сокрытия, но в конце концов они остановились на обычном маггловском методе маскировки с помощью косметики, это было надежней.

Гарри порывался покрасить свои черные волосы в другой цвет, но время поджимало: поезд, на который они планировали попасть, приближался, и он отложил это на потом.

Волшебный экспресс напоминал поезд в Хогвартс, кроме того, что передвигался по линии маггловского метро. Некоторое время они блуждали по подземным переходам, пока Гарри не понял, что держит карту вверх ногами. Да, он нервничал, как никогда. Не каждый день сбегаешь из страны с едва знакомой девушкой.

Поток людей подхватил их и потянул за собой вглубь метро. Хедвиг в шоке клекотала, очевидно, ей не нравилась подземка. Гарри попытался ее успокоить, прошептав, что выпустит из клетки при первой же возможности.

— Вот тут написано, что магический экспресс в Париж отправляется со специальных путей, между Северной и Южной ветками, — прочитала Астория в путеводителе. Услышавший это маггл странно покосился на них, но промолчал.

Гарри чуть не подпрыгнул от удивления, когда из воздуха появились двери, Астория же захихикала. Никто не обратил внимания на их исчезновение. Внутри оказалась короткая лестница, ведущая вниз. А впереди открылся вид на волшебный поезд.

— Поразительно, — восторженно пробормотал Гарри.

— Магическая станция старше маггловской, — заметила Астория, — ее построила Международная Конфедерация Магов (МКМ). Она не сильно отличается от маггловской, разве что тем, что они проложили рельсы по верху, а маги — внизу, под землей.

— Никогда бы не подумал, что подобное возможно, — все еще пребывая в легком шоке, сказал Гарри. — А куда еще можно добраться отсюда?

— Я не уверена, но, кажется, поезда направляются во все страны, что являются частью МКМ, по крайней мере в те, которые находятся на одном континенте. Для других приходится использовать паромы или брать межконтинентальные портключи, — сказала она, с легким недоумением рассматривая Гарри. — Ты совсем ничего об этом не знаешь?

— Не-а, — покачал головой он. — Расскажи больше, пожалуйста.

— Конечно, Гарри, — улыбнувшись, кивнула девушка.

Внизу лестницы стоял человек, который наблюдал за ними уже некоторое время.

— Вы идете или нет?

Гарри и Астория покраснели.

— Извините, мы немного увлеклись, — извиняющимся тоном произнес Гарри.

— А, магглорожденные? Ничего страшного, — усмехнулся человек.

Два бывших студента Хогвартса вошли в волшебный поезд и протянули билеты контролеру. Он внимательно осмотрел их.

— До Парижа? Не рановато ли в вашем возрасте передвигаться на поезде одним?

— Ну... на самом деле, — сказала Астория с умоляющей улыбкой, — мы едем отпраздновать воссоединение семьи, я просто не могу дождаться! Мама достала нам билеты на самый ранний поезд, она отправится чуть позже, вместе с бабушкой.

Гарри подивился тому, насколько легко с ее уст сошла эта ложь.

— Гарри Эванс и Астория Дурсль, — сверился он с билетами и улыбнулся: — Ладно, вот ваши места, завтрак подадут через несколько часов.

Снаружи волшебники и волшебницы провожали знакомых и родных.

Поезд был в несколько раз длиннее, чем Хогвартс-экспресс. В некоторых купе стояли кресла и столики, словно в ресторане. Вместо обычных окон были большие, обзорные, почти во весь рост. Один из волшебников прикоснулся палочкой к столу и тот превратился в комфортабельную кровать.

— Обожаю магию, — восторженно воскликнул он.

Астория задумчиво осмотрела их собственное купе и вытащила палочку.

— Попробуем...

Ослепительная вспышка, и Гарри рассмеялся: на месте столика появилась большая, мягкая кровать с прикроватным столиком, а на окнах развернулись занавески. Свет стал слабым, приглушенным, а дверь закрылась с характерным щелчком. И на все это ушло несколько мгновений.

— Тут можно жить, — одобрительно сказал он.

— А она достаточно большая для нас двоих? — неуверенно спросила Астория, осматривая кровать.

Гарри моргнул и затем густо покраснел. Он не задумывался об этом, а теперь хотел провалиться сквозь землю. Астория тоже явственно смутилась. На секунду они просто стояли так, уставившись в пол и перебирая возможные варианты.

И тогда Гарри собрал воедино все свое гриффиндорское мужество и взглянул на Асторию.

— Возьмешь правую сторону кровати? — выдавил он из себя.

— Да, конечно, — облегченно ответила Астория, по-прежнему смущаясь.

* * *

Назад в Хогвартс.

Дамблдор был в ярости. Все учителя и призраки обыскивали замок в поисках Гарри, но не нашли и следа мальчишки.

Как он смог уйти? Почему он ушел? Он ведь знал, насколько важен турнир! Рождественский бал уже завтра, а один из чемпионов Хогвартса отбыл в неизвестном направлении. Это удар по репутации школы, и его самого, как директора. Но кроме этого, Гарри Поттер был важен для всего магического мира.

Целый день бесполезных поисков в самых немыслимых местах, но Гарри так и не нашли. После отповеди Минервы Рон выглядел ошеломленным, впрочем, подобным образом выглядели почти все, когда узнали об исчезновении Мальчика-Который-Выжил.

Дамблдор ненавидел ситуации, когда он чего-то не понимал. Первая война научила его понимать мотивацию людей, но сейчас он решительно не понимал.

Почему Гарри сбежал из школы? Он взял свои вещи, сову и письмо, но не оставил никаких упоминаний о том, куда собирается отправиться, никакой конкретики.

“Я перепробовал все, что только мог”.

Очевидно, мальчик куда острее воспринял реакцию школьников, чем должен был. К этому времени он должен был стать менее восприимчивым к мнению других.

Но куда он мог отправиться? Это точно не Литтл-Уингинг, Дамблдор даже представить себе не мог, чтобы мальчик сбежал со школы — его нового дома, чтобы вернуться в старый, где эти отвратительные магглы унижали и всячески отравляли жизнь.

— Я должен тут сидеть, Дамблдор? — раздраженно спросил Снейп. — У меня есть дела. Очевидно, Поттер сбежал. Поручите это Минерве, он на ее факультете.

— Северус, студент школы пропал, и не важно — на каком он факультете. Мы должны искать его до тех пор, пока не найдем, — обычным добрым голосом сказал Дамблдор, не выказывая свое раздражение только благодаря многолетним тренировкам.

Флитвик и Макгонагалл вернулись в его кабинет спустя некоторое время. Они выглядели уставшими, очевидно, долгие поиски и отсутствие сна не пошло им на пользу.

— Есть новости? — мягко спросил Дамблдор, пытаясь не показать нетерпеливость или панику.

— Полная дама говорит, что Гарри ушел из башни Гриффиндора прошлой ночью, багаж был с ним, — взволнованно ответила Макгонагалл. — Но мы так и не знаем, куда он направился после этого. Он лишь произнес что-то о том, что ему нужно встретиться с кем-то, и ушел.

— Призраки говорят, что не видели его, — добавил Флитвик, — опрошенные студенты разводят руками. Все выглядит так, будто он растворился в воздухе. Это... странно.

Растворился в воздухе? Хм... пожалуй, это идея. Мальчик мог покинуть замок с помощью мантии-невидимки. В этот момент он впервые пожалел, что отдал мантию Гарри. Неудивительно, что никто его не заметил.

— На уроках он вел себя... обычно? Вы не замечали за ним странного поведения?

Судя по всему, это было последней каплей для Минервы МакГонагалл, так как она вскочила с места.

— Обычно?! Ему лгали и постоянно унижали почти что все в замке! Он всегда выглядел несчастным и подавленным с тех пор, как его имя вылетело из треклятого Кубка огня. Он пытался быть незаметным... на уроках всегда садился в последние ряды и никогда ни с кем не говорил.

— Соглашусь с Минервой, — сказал Флитвик дрогнувшим голосом. — Гарри был вымотан и смотрел на других студентов волком. Я спросил у него однажды — все ли в порядке, но, похоже, он меня даже не слушал. И... да, я не видел его с мистером Уизли и мисс Грейнджер с момента объявления чемпионов. Зато я замечал, как его унижали в коридоре. Извините меня, Альбус, но я начинаю сомневаться в том, что вы правильно поступили, позволяя этой ситуации развиться подобным путем.

Дамблдор вздохнул, подавляя желание нахмуриться. Турнир был важной частью развития мальчика как личности, в этом он был уверен. Гарри нужно было быстро повзрослеть прежде, чем он встретится с Волдемортом лицом к лицу. И подобный курс общественного давления и встреч с опасностями закалил бы его. Но он не мог сказать это профессорам, они просто не поняли бы.

— Это пройдет, им надоест, — осторожно заметил Дамблдор.

— В том-то и проблема, что уже поздно, — заявила МакГонагалл. — Даже я не помогла ему, ты попросил меня не делать этого! Даже представить себе не могу, зачем тебе это все понадобилось?

— Я уже говорил тебе, Минерва. Мои руки связаны обстоятельствами.

— Ты ведь слышал Аластора, верно? — не унималась она. — Только чрезвычайно могущественный волшебник может заставить Кубок поверить, что существует четвертая школа, которая принимает участие в турнире. В школе таких людей не так много...

В этот момент где-то со стороны коридора раздался протяжный крик, а затем еще один.

Дамблдор вскочил с места, ринувшись на выход. Остальные учителя не отставали. Когда они забежали в Большой зал, то очень удивились. Большинство учеников стояли у стен, в шоке уставившись на тело, которое лежало у стола преподавателей. Он был одет в одежду Грозного Глаза. Однако, это был не он.

— Барти Крауч? — неверяще произнес Северус.

* * *

Позже.

Для подобного случая у него всегда была припрятана бутылочка огневиски. Было уже поздно, намного позднее того времени, когда он обычно отходил ко сну, и он все еще не мог понять, что происходит.

Но пока Дамблдор сидел в своем кабинете, всматриваясь в лица директоров других школ: Каркаров был ужасно нервным и выглядел загнанным в угол; Снейп прислонился к дверному проему, сдерживая себя от еще одной фразы вроде “ну я же говорил”; Минерва нервно ежилась на стуле, словно кошка в клетке. Кроме этого, к ним присоединились Амелия Боунс и Корнелиус Фадж.

— Это уже третий раз, когда кто-то из ближнего круга Того-Кого-Нельзя-Называть пробирается в школу, — сухо сказала Боунс. Она просила племянницу писать ей обо всем, что происходило в школе, включая турнир. И новость, что Гарри пропал, не стала сюрпризом, а вот тот факт, что они обнаружили человека, который бросил его имя в Кубок — удивила женщину, отчего она и добралась сюда так быстро.

— Вы уверены, что это он? — спросил Фадж уже в который раз.

— Да, Министр, — раздраженно ответил Снейп, — он теперь сквиб, совершенно лишенный магии. Магический контракт перед Кубком не выполнен, соответственно, он наказал того, кто бросил имя в кубок. Барти Крауча-младшего.

— И убил е’го? — подозрительно спросила мадам Максим. Теперь, когда она знала, что Гарри не бросал свое имя, она понимала, что она и ее студенты были к нему несправедливы.

— Он просто без сознания, — сказал Фадж, — но как? Как он сумел сбежать из Азкабана?

— Пожалуй, это мы должны спросить у старшего Крауча, — саркастически сказала Боунс. — Хотя... это пока не так важно. Пропавший студент — вот наш приоритет.

— Да, конечно, — быстро вставила МакГонагалл. Когда она поняла, что Гарри действительно пропал, угрызения совести разыгрались не на шутку, и она не могла ничего с этим поделать.

— У вас нет никаких идей, где бы он мог находиться? — спросила Боунс со все больше возрастающим негодованием. — Никаких следов, верно?

Дамблдор моргнул в недоумении. Это очень плохо, новости о пропавшем студенте (в особенности Гарри Поттере) могли негативно отразиться на его репутации. Учитывая, насколько парень известен, вскоре каждая собака будет знать, что он испарился.

Дамблдор раздумывал: не пошел ли мальчик прямиком к Рите Скитер, чтобы рассказать ей печальную историю своей жизни. Это стало бы катастрофой для его планов. Герой не должен получать сочувствие, а ему несомненно будут сочувствовать, если подобная статья выйдет в газете.

— И почему же он ушел? — спросил Фадж. — Он ведь поучаствовал в одном из заданий турнира и сумел победить дракона, так почему же?

— Думаю... — начал Дамблдор.

— Многие студенты были более, чем недовольны участием Поттера в турнире, — прервал его Снейп с обычным ядом в голосе. — Я имею ввиду — почти все, а в особенности — студенты Хаффлпаффа.

— А конкретней, как это выражалось? — с ноткой сарказма спросила Боунс. Дамблдор знал, что Амелия злилась на него из-за отказа доступа в замок для расследования некоторых дел, поэтому понимал ее желание узнать побольше информации.

— Они изготовили и распространили значки, которые превращались в слова “Поттер-вонючка”. Его унижали и обзывали в коридорах. В Большом зале отсаживались подальше, крали еду из-под носа, а лучшие друзья не обращали на это внимания, занимаясь своими делами.

— Мой мальчик, должно быть, ты немного преувеличиваешь, — примирительно произнес Дамблдор, но Снейп в ответ лишь отрицательно покачал головой.

— Я скорее преуменьшаю, директор. Можете спросить Рональда Уизли или Ханну Эббот. Лично я видел два случая: как Уизли посреди коридора говорил Поттеру, что ему не место в гриффиндорской гостиной. И как Эббот бросила ватноножное проклятие ему в спину.

— И ты не вступился за него? — пораженно спросила Боунс.

— Я снял проклятие, если ты об этом, — ответил Снейп. — И, конечно, уведомил Дамблдора о словах Уизли, но он посоветовал ничего не делать, сказал, что разберется с этим сам. Кроме этого, я более ничего не могу отметить — оценки Уизли продолжали быть отвратительными, А Поттер изолировал себя от класса.

Дамблдор коротко взглянул на Снейпа. Он знал, что шпион не согласен с его планами, но неужели стоило говорить об этих инцидентах? Они ведь договорились сказать Министру только то, что ему нужно знать.

— Он подвергался всеобщим издевательствам, — подвела итог Боунс. — Издевались. Проклинали. И он решил уйти, Мерлин знает куда. Единственный ребенок родителей, которые пожертвовали своими жизнями, чтобы защитить его и всю страну от Волдеморта.

Ее голос был сухим, словно сама пустыня. МакГонагалл опустила глаза, в то время как Фадж выглядел пораженным, остальные присутствующие смотрели не менее удивленно.

В этот момент в дверь коротко постучали.

— Это может быть кто-то из студентов с новостями о Гарри, — пробормотал директор, а затем добавил уже громче: — Входите!

— Ой, извините меня... — несмелый голос раздался из-за приоткрытой двери. Дафна Гринграсс вошла в кабинет, нерешительно осматривая скопление людей внутри.

— А, мисс Гринграсс? Мы немного заняты сейчас, если ваше дело не слишком срочное, не могли бы вы подождать немного? — мягко произнес Дамблдор.

— Я... кажется, я знаю, что случилось, — сказала Дафна.

— Хм, тогда продолжай. Что именно тебе известно? — спросила Боунс.

Снейп кивнул, словно разрешая девушке говорить. Дафна сглотнула, сделала несколько шагов в сторону Дамблдора и положила небольшой клочок пергамента на его стол.

— Моя сестра — Астория — исчезла. Я... искала ее, но не смогла найти. Она пропала вчера, примерно в то же время, что и Поттер.

На кабинет опустилась тишина. Дамблдор же усиленно думал. Астория Гринграсс, дочь лорда Даниэля Гринграсса, который занимал на войне нейтральную позицию. Неужели это похищение? Он решил сменить сторону и пытается доказать хозяину, что достоин?

— Я думаю... — моргнув, пробормотала Дафна.

— Они сбежали вместе? — неверяще спросила МакГонагалл, и Дафна слегка кивнула.

— Астория, верно? Астория Гринграсс? Но они же едва словом перекинулись за все время в Хогвартсе! Честное слово, я никогда не видела, чтобы они на хоть раз посмотрели в сторону друг друга. У них даже занятия не совпадают!

— Твоя сестра говорила с ним? — спросил Дамблдор, приподнимаясь с кресла, отчего стал напоминать судью, который вот-вот вынесет приговор.

Дафна сглотнула, пытаясь успокоить руки, которые явственно дрожали.

— Моя сестра... она не похожа на других девушек, — Дафна на мгновение замолкла. — Родители готовили нас быть леди Гринграсс, но она всегда говорила, что это не ее путь. Что она хочет работать руками... путешествовать по миру. Астория всегда была такая... дикая. Отец пытался найти способ вразумить ее, но ничего не помогло. Но... но я не думала, что она вот так сбежит. Ох, надеюсь отец будет не слишком зол, — она сглотнула, представив себе выражение его лица.

Дамблдор знал, что ее отец и правда был чистокровен до кончиков пальцев, и, узнав о побеге с полукровкой, он вполне мог изгнать Асторию из рода. Однако после смерти Анжелы — его жены — он принял обет безбрачия. И сколь чистокровным он бы ни был, вряд ли оставил возле себя лишь одну наследницу.

— Если они покинули замок в одно время, вполне вероятно, что сделали это вместе, — размышляла Боунс, пытаясь проанализировать ситуацию. — Прошел только один день... Пожалуй, нам нужно обратиться в Гринготтс, на их месте это было бы первое, что я бы сделала.

* * *

— Так Гарри сбежал с Асторией, да? — спросила девушка.

— Именно так я слышала, — с энтузиазмом ответила другая. — Астория настолько непредсказуемая девушка, что не хотела жить в мире чистокровных, и когда она увидела, что все издеваются над ним, то предложила сбежать вместе. Ну разве это не романтично?

Гермиона прошла мимо хихикающих девушек, осторожно придерживая пальцами стопку книг в руках. Она посмотрела в направлении Дафны Гринграсс и опустила глаза, не зная — то ли ей злиться, то ли попытаться не заплакать.

Когда Гарри начал удаляться от нее, она позволила себе послушать Рона. Внушила себе, что это не серьезно, что Гарри действительно нужно немного... приручить. И что вскоре они опять будут дружить, как прежде.

Когда она попыталась извиниться после первого задания, Гарри не принял этого. И тогда Гермиона поняла насколько ошибалась: очевидно, что он никогда не желал сражаться с таким монстром, как дракон, если бы у него был выбор.

А теперь он пропал, и это действительно ударило девушку по самому больному месту. Она предала его, первого настоящего друга, к которому, как она думала, имелись определенные чувства.

Он сбежал с девушкой. Слизеринкой. Живот Гермионы скрутило. Он встречался с ней после их ссоры?

Астория — она кое-что знала о ней, все же девушка училась на том же курсе, что и Джинни. Она сестра Дафны, которая известна как ледяная принцесса Слизерина.

Гермиона бросила еще один взгляд на Дафну. Она красивая, намного более красива, чем сама Гермиона — книжный червь. Если ее сестра такая же...

Внезапно перед ее глазами пронеслось видение, где Гарри говорит и смеется с милой блондинкой, и она зарычала от ярости.

Рон наблюдал, как Гермиона пробежала мимо и скрылась в спальне, злая и растерянная. Гарри исчез? Сбежал? Просто взял и сделал это? Но зачем? Он же участвует в турнире. Все девушки его. Все внимание. Разве этого не достаточно для него? Неужели... он получит еще больше внимания от этого побега? Опять! И Гермиона волнуется о Гарри больше, чем желает разговаривать с ним. Это было возмутительно.

* * *

На занавесках была нарисована золотая роза, которая отбрасывала причудливые тени на стенки купе. Это было первым, что заметил Гарри, открыв глаза. Проморгавшись, он попытался сосредоточиться, но сознание возвращалось неохотно.

Краем сознания он отметил, что кровать действительно замечательная. Учитывая тот факт, как мало они спали с тех пор, как покинули Хогвартс, это был подарок свыше.

С этими мыслями Гарри перевел взгляд на вторую половину кровати. Астория все еще спала, ее волосы раскинулись на подушке и простыне и словно мерцали в лунном свете.

Гарри почувствовал, как сердце колотилось в груди. Удивительно, но рядом с ней было легко заснуть. Мягкий ритм ее дыхания убаюкивал, словно колыбельная.

Хедвиг нетерпеливо металась по клетке, поминутно клекоча.

Он выглянул в окно и пораженно задержал дыхание от восторга.

Максимально нежно он протянул руку и дотронулся до ее плеча, легонько пробуждая.

— Астория, проснись, ты должна это увидеть!

— Что?.. — сонно произнесла она, поднимаясь на кровати. — Мы уже приехали?

— Не совсем, но посмотри на это, — она проследила его взгляд и уставилась в окно. — О, Мерлин.

Яркие цвета города ослепляли, сияя словно большие кристалы. Поезд медленно поднимался выше и выше, направляясь…

Гарри моргнул несколько раз, прежде чем понял, что глаза его не обманывают.

— Вау, — выдохнул он, — я знал, что французы думают по-другому, но что это... вау...

Магический Париж расположился прямо поверх маггловского, на уровень выше, словно слои на пироге. Здания на зданиях, соединенные платформами.

Магазины, которые снизу были маггловскими, переходили в магические наверху. Снизу сновали машины, а сверху — существа, подобные волкам с наездниками.

— Это потрясающе, — прошептала Астория. — Австралия определенно подождет!

1) Травля, агрессивное преследование одного ребенка другим

Вернуться к тексту

2) Строчки из песни Jo Dee Messina — Bye Bye

Вернуться к тексту

— Эй, все сюда! — с французским акцентом воскликнул из толпы молодой парень.

Переговариваясь, группы волшебников входили и выходили из здания международного Парижского вокзала. Астория и Гарри стояли неподалеку от большой семьи, которая направлялась на вечеринку в честь дня рождения, и старались не выделяться из толпы. Осматриваясь по сторонам, Гарри приметил нескольких студентов Шармбатона, которые разместились на балконе второго этажа, стены и архитектурный стиль которого отличались от первого. В целом вокзал выглядел более торжественным, чем британский собрат.

— Смотри, Гарри! — с восхищением прошептала Астория, — Феи!

Проследив ее взгляд, он пораженно застыл. Маленькие существа, состоящие, казалось, из всполохов света, спустились откуда-то из под крыши, и вскоре вся станция была заполнена смехом и волшебной пыльцой. Родители следили за детьми, чтобы те не хватали хрупких существ. Феи беззлобно хохотали, заприметив хмурого волшебника. Спустя несколько мгновений чемодан того вознесся к потолку, а он сам начал паниковать.

Астория рассмеялась, когда маленькая рубиново-красного цвета фея появились перед ними. Она протянула палец, и маленькое существо, захихикав, обхватило его руками и сбросило немного пыльцы, а затем, заложив вираж вокруг головы Гарри, присоединилось к другим феям под потолком.

— Они потрясающи, — счастливо рассмеялась Астория, оборачиваясь к Гарри.

— Да… — согласился он, все еще наблюдая за существами. Большое витражное окно под потолком раскрылось и феи дружно полетели на улицу, к разочарованию многих детей.

— Феи поприветствовали новоприбывших! — весело воскликнул какой-то юноша. Его слова встретили смехом и аплодисментами. — Вы можете найти больше в садах Парижа, если достаточно внимательны, конечно.

Все еще восторженные увиденным, маги поднялись по длинной лестнице, которая заканчивалась двумя дверьми.

— Так, тут у нас важный момент. Те из вас, кто направляется в маггловскую часть Парижа, могут воспользоваться дверью по правую сторону. Соответственно, слева путь в магическую часть Парижа, — жестикулировал проводник, — вы можете почувствовать себя немного неудобно, когда войдете внутрь, но не волнуйтесь! Это нормально, могу заверить, что вы в безопасности.

Парень поднял свою палочку и взмахнул два раза. Створки обеих огромных дверей открылись.

За первой была маггловская улица, Гарри приметил проезжающие машины и обычных людей. А вот вторая… выглядела почти как Косой Переулок. Хотя на самом деле при более пристальном взгляде Косой выглядел бледно по сравнению с той небольшой частью, что он успел увидеть.

Хедвиг заклекотала, и Астория слегка сжала руку Гарри.

— Ну? — пробормотала она, заставляя его очнуться от раздумий. — Пойдём!

Он кивнул, вздохнул решаясь и последовал за ней сквозь голубой туман.

И сразу ощутил какое-то сопротивление, которое заставило желудок чувствовать себя весьма неуютно, а глаза ощутимо стало резать, отчего пришлось щуриться.

Так же быстро, как это чувство появилось, оно пропало, и Гарри ошеломлённо рассматривал огни сияющего города. Астория стояла рядом, с таким же выражением восторга разглядывая все вокруг.

Магическая часть Парижа, казалось… сияет, за неимением другого слова. Факелы и уличные лампы выстраивались в ровные линии вдоль улиц, где огромные волкоподобные существа, связанные в пары, везли своих хозяев и их детей, отчего последние визжали от восторга.

— А это еще кто такие? — потрясенно спросил Гарри.

— Никогда не видел варгов, милый? — хихикнула стоявшая невдалеке женщина. — Они выглядят устрашающе, но если одомашнены — могут быть прекрасными помощниками в хозяйстве. С тех пор, как их популяция возросла многократно, варги являются нашим основным способом передвижения.

— Ого, — прошептала Астория, наблюдая за мощным телом одного из варгов, — я слышала, что кто-то сумел вывести новый вид из оборотней и обычных волков, но никогда не думала, что увижу его… да еще в таком количестве и в одном месте! — Она быстро подхватила ручку чемодана, намереваясь двигаться дальше, — Давай найдем отель, Гарри, нам столько предстоит увидеть!

Они пошли дальше по улице, и Гарри все продолжал глазеть по сторонам. Огромные магазины укрепленных магией маггловских вещей, а что еще более потрясающе — отделы электроники, которая прекрасно функционировала несмотря на то, что вокруг сновали волшебники! На витринах стояли телевизоры, на экране которых рекламировали фильм “Трансформеры” и последнюю часть “Звездных войн” — “Новая надежда”. Он даже заметил новую приставку Сони.

— Что это? — в недоумении спросила Астория, проследив за его взглядом.

— Это телевидение. Как бы объяснить… будто много рисунков, собранных вместе, как… омут памяти.

— А что это?

— Это компьютер. Как телевизор, но на нем можно хранить информацию.

— А это что?

— Это приставка NES⁽¹⁾. Хм, не знаю, как объяснить. Это такая штука, что позволяет играть в игры с помощью телевизора.

Извилистые улочки были безопасными, и казалось, что все окружающие волшебники преисполнены к ним дружелюбием, даже несмотря на то, что люди говорили на французском, и Гарри с Асторией не понимали ни слова. Свет вспыхивал и кружил где-то над головой. А где-то сбоку раздался гудок поезда.

Казалось, весь город постоянно находится в движении.

— Если это “город огней”, то я даже представить себе не могу, как выглядит магическая версия “города-который-никогда-не-спит”, — размышлял Гарри, в уме добавляя Нью-Йорк к списку городов, которые обязательно стоит посетить.

— Города-который… что? — спросила Астория, прикусывая нижнюю губу. Только теперь она начала осознавать, как мало знает о мире за пределами Британии, и чувствовала себя немного глупо, когда в очередной раз задавала вопрос.

— Не волнуйся, — улыбнулся он, заметив выражение ее лица. — Я расскажу тебе все, что знаю, как только мы доберёмся до отеля. Там же поработаем над списком, чтобы сделать его немного более упорядоченным.

— Звучит неплохо, — улыбнулась она, — думаешь, мы найдем тут карту на английском?

Как оказалось, в поисках карты на английском языке не было нужды. Дружелюбного вида клерк подсказал им, что любая магическая карта может переводить текст на нужный язык.

Спустя некоторое время Гарри наконец обнаружил отель, который они оплатили заблаговременно. Место было очень элегантным, а путь к номеру указывал огромный светящийся шар. Гарри все еще волновался, что кто-то может заинтересоваться тем, что двое несовершеннолетних детей разгуливают и снимают комнату в отеле, но они без проблем добрались до своего номера. На этот раз им повезло, кроватей было две. На полу расположился огромный ковер, а в углу стоял большой письменный стол.

Они сразу сели рядом, и Гарри открыл клетку Хедвиг. Та издала радостный клекот, осознав, что наконец свободна, и улетела в приоткрытое окно.

После этого Гарри немедленно высыпал все содержимое рюкзака на стол и подхватил шариковую ручку.

— Итак, будем прокладывать маршрут?

— Да! — нетерпеливо кивнула Астория, — не могу дождаться, когда увижу новые страны.

С этими словами они склонились над картами и справочниками. На стене тихо тикали часы, но они не замечали этого, целиком погрузившись в поиск интересных мест. Гарри оставлял короткие заметки, как только находил что-нибудь, что могло пригодится в будущем. Наконец, он отложил журнал путешествий, придя к решению.

— Кроме Австралии, я бы предложил отправиться в Италию, — сказал он, ткнув в справочник. — Кстати, ты знала, что изобретателем методики лечения от драконьей оспы был итальянец?

— Не-а, — удивленно протянула Астория, — а… как насчет после этого отправиться в Германию? Я хотела бы увидеть тюрьму Гринденвальда, говорят, туда водят экскурсии. И еще арены для дуэлей! У них дуэли — это официальный спорт, — пояснила она, — почти так же популярен, как и квиддич. Кажется, я слышала, что в большинстве местных школ есть даже отдельный курс дуэлей, который ведут с первого класса.

— Звучит неплохо, — пробормотал Гарри, еще раз осматривая карту. — Может, еще… Норвегия? Тут сказано, что это предполагаемое место рождения Ровены Рейвенкло, — произнёс он, ведя пальцем по одному из справочников. — А еще там расположены древние целебные источники.

— О, об этом я слышала! — возбужденно воскликнула Астория, — говорят, что путешествие туда очень опасно, но если ты невиновен, то, независимо от степени ранения или серьезности раны, источники могут все вылечить!

— И национальный парк Гиппогрифов, — заинтересованно протянул Гарри. — Я и не знал, что они на грани исчезновения.

— В семнадцатом веке обладание ими считалось признаком богатства и статуса, — сказала Астория. — Люди массово охотились за ними, это привело к тому, что к настоящему времени в дикой природе осталось не так уж много особей.

— Что ж, в этом магглы и маги похожи, — вздохнул Гарри.

Астория прочертила линию на карте, соединяющую Италию, Норвегию и Германию.

— Говоришь, Нью-Йорк?

— Ага, — кивнул Гарри, — смотри: “Город, который никогда не спит, центр магической торговой жизни и страна триумфаторов”. Только американцы могли внести в одну строчку столько пафоса. Какие у них там еще слоганы есть? Мерлин, благослови Америку? Пожалуй, нам действительно стоит их посетить. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, действительно ли они так хороши, как заявляют о себе.

— Гарри, а что это за Смитсоновские музеи? — спросила она, сворачивая путеводитель.

Гарри же на мгновение задумался о том, как мало маги знают о науке и особенно космонавтике. Большинство взрослых волшебников до сих пор думает, что полет к Луне абсолютно невозможен. Это вызвало улыбку на его лице.

— О, думаю тебе это понравится. Кроме того, пожалуй, стоит посетить Лос Анджелес и Голливуд. Эти два маггловских города мы просто не можем пропустить.

— А после этого… как насчет Бразилии? — предположила Астория, проводя пальцем линию к Северной Америке, — я слышала, что это очень экзотическая страна.

— Это да, — кивнул он, сверяясь с одним из справочников.

— Ты только посмотри, — воскликнула она, — у них там есть парочка настоящих мантикор! Я думала, они давно вымерли…

— А еще мемориал Эммы Янг в северной Канаде. Она уничтожила свору вендиго, которые терроризировали округу, и магов, и магглов. А еще можно заскочить на Аляску и посетить остров Минотавра. А там и Токио недалеко, — рассуждал Гарри, проводя пальцем по карте. — Некоторые из величайших мастеров трансфигурации живут именно там, — прочитал он из путеводителя.

— И старейшие драконьи выводки, — благоговейно добавила Астория. — Некоторые из них настолько старые и мудрые, что могут общаться на человеческом языке.

— Ты шутишь, верно? — недоуменно спросил Гарри.

Зеленые глаза Астории, казалось, сияли в свете свечи.

— Не-а, — покачала она головой, — никаких шуток. Интересно, что они могли бы нам рассказать, если бы нам позволили пообщаться…

— Африка? — продолжил Гарри, — полюбуемся пейзажами.

— Это можно, — сказала она, посмотрев на картинки местной природы, а затем взяла у него из рук ручку и поставила финальную точку: — А затем Австралия.

Несколько секунд они провели в тишине, раздумывая над планом предстоящей поездки.

— Пожалуй, получилось неплохо, — сказала она, встретив его взгляд. — Скорей бы уже отправиться!

Гарри кивнул и поднявшись подошел к окну. В мерцающем свете уличных фонарей, мимо пробегали маленькие дети, увлекая за собой родителей. Люди задерживались прямо посреди улицы, что переброситься парой фраз. Сердце замерло в тоске, но на губы наползла улыбка.

Почему он не сделал этого раньше? Он был далеко от проблем и людей, которые пытались его убить. Пожалуй, причиной нерешительности был страх за тетю и дядю, именно поэтому он каждое лето оставался у них, но если бы он тогда знал все, что знает сейчас — смог бы он сидеть взаперти? Гарри на мгновение задумался, волновались ли хоть капельку Дурсли, единственные живые родственники, из-за его исчезновения из Хогвартса? Если их вообще удосужились уведомить. Вряд ли Вернон и Петуния убивались от горя. Даже после тринадцати лет общения с Дурслями эта мысль ошеломила его.

Интересно, что сейчас творится в Хогвартсе. Хоть кто-нибудь по-настоящему волновался по поводу его исчезновения? Или все были счастливы, что он наконец пропал?

— Гарри, ты в порядке? — голос Астории был полон волнения.

На плечо легла ее рука. Прикосновение было нежным, и ощущения были совсем другие, чем когда это делала Гермиона или миссис Уизли.

— Просто размышляю, — ответил он наконец.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила Астория. — Мне всегда становится лучше, если я выговорюсь, вместо того чтобы держать в себе.

Гарри хотел было отнекаться, но обнаружил, что тугой комок в горле, который обычно мешал ему рассказывать, куда-то делся.

— Знаешь что? Это прекрасно, когда есть кто-то, кто может выслушать.

Он обернулся от окна и шагнул к кровати, запуская руку в непослушные волосы. Сел, продавливая матрас, и глубоко вдохнул, чувствуя, как постепенно приходит спокойствие. Гарри снял обувь и забрался на кровать напротив Астории.

Она глядела на него широко раскрытыми глазами. Удивительно, что девушка, которую он впервые встретил два дня назад, успокаивает и понимает его лучше, чем кто бы то ни было. Только Сириус понимал его так же хорошо.

— Я расскажу тебе историю, дорогая, но она не очень-то радостная. Жил да был один мальчик, и были у него любящие родители. Мама была магглорожденной, но очень талантливой в магии. А папа родился наследником древней семьи, по крайней мере, так мальчику говорили. Родители любили друг друга и, конечно, своё чадо, но они перешли дорогу темному волшебнику, и тот решил устранить их. Родители не пережили этой битвы — но выжил мальчик, спасённый магией любви матери. Эту часть ты, должно быть, уже слышала, — отстраненно улыбнулся он и продолжил:

— О том, что было дальше, знают немногие. Родителей предал ближайший друг. Этот человек обвинил другого их друга и инсценировал свою смерть, под видом крысы сбежал и спрятался у одной из магических семей. Он был трусом, но умел воспользоваться моментом, поэтому не бежал в маггловский мир, но затаился и ждал. Он знал, что темный волшебник не окончательно погиб той ночью, когда я потерял родителей. Великий всепрощающий Дамблдор не пошевелил и пальцем, чтобы разобраться в ситуации, не обеспечил друга родителей даже судом. Тот был брошен в Азкабан, просто потому что все вокруг были уверены, что он виноват и дальнейшее расследование не проводилось. Был еще один друг родителей, но он в моей жизни не фигурировал. Не потому что был плохим человеком, просто иррационально считал, что люди его боятся. Когда тебя боятся — сложновато позаботиться о ком-то, так ведь? — с сарказмом произнес он, на мгновение прервавшись, чтобы успокоиться. — И вот обычный мальчик становится загадочным Мальчиком-который-выжил, как его все называют. Думают, что он лучший. Газетчики разглагольствуют о моих богатстве и талантах. Люди шепчутся за его спиной, следят с завистью или тайными желаниями. Они создали себе образ, который теперь лелеют. И это важное слово, образ. Фальшивка, совсем не то, кто я на самом деле.

— Меня подбросили на порог дома родной тётке, которая не любила магию, но ещё больше ненавидела сестру. Она вышла замуж за моржа, у которого кругозор меньше собственного живота. Неудивительно, что у подобных родителей родился жирный хулиган, который взял от них самое худшее. Вряд ли кто-то стал бы обвинять меня в жажде внимания, если бы знал, что я провел первые десять лет жизни в чулане, которые большинство людей используют совсем по другому назначению, — постепенно повышая голос, говорил он, в то время Астория прикрыла рот руками и уставилась на него, не способная сказать и слова. — У меня никогда не было друзей, потому что кузен побил бы любого, кто оказался рядом. Меня почти не кормили, говорили, что я урод, монстр. Нелюбимый и ненужный, да еще и бесполезный. Я провел слишком много времени с людьми, которые меня ненавидели, не заботились и использовали как раба — за неимением другого слова. Никто мне не помогал, никто не пытался предложить защиту или поддержку. Я даже не знал, как на самом деле умерли родители, слышал лишь ложь о том, что они были пьяницами и погибли в автокатастрофе.

— Они же не могли… — пораженно выдохнула Астория, — никто не должен так обращаться с ребенком...

Гарри лишь иронично взглянул на нее.

— Со всем уважением, может быть, в твоей семье это и так. Но ты не знаешь Дурслей, — сказал он, стиснув зубы. — Не знаешь, на что они способны.

— Но… — в замешательстве прошептала она с таким видом, словно только что поняла кое-что. — ...Так вот почему ты всегда носил поношенную одежду, когда был не в мантии? Это не была уловка, чтобы прикинуться бедным и несчастным?

— Так вот что все думали? — удивленно заморгал Гарри. — Ха, пожалуй, правда просто не вписывается в их версию реальности.

— Ну… так думала большая часть слизеринцев, — сказала она. — Ты довольно неплохо справляешься на уроках и не проиграл ни одного матча по квиддичу — кроме того случая с дементорами, но это же не считается, — со смешком сказала она, но внезапно робко добавила: — Я ведь даже и не думала…

— Все нормально, Астория. Ты ведь меня не знала до этого, и даже близкие мне, как я думал, люди, так до конца и не поняли этого, как мне кажется.

— Но почему? — мягко спросила она. — Почему твои тетя и дядя вели себя подобным образом?

— Хм, ну не знаю. А почему, к примеру, чистокровные считают магглорожденных грязью под ногами? — сухо поинтересовался он. — Почему домовые эльфы, забитые до полусмерти, продолжают прислуживать хозяевам? Если подумать, между Дурслями и Драко Малфоем не так много отличий, — хихикнул Гарри. — Забавно, что Малфой постоянно называет магглов тупыми варварами, но при этом сам ведет себя схожим образом.

— Я не думала об этом в подобном ключе, — задумчиво произнесла Астория. — Отец никогда не углублялся в философию чистокровных, но вряд ли по его мнению магглорожденные так уж важны, если брать в расчёт целый мир.

— Зато я уверен, что если отобрать у Драко палочку, заставить его набрать парочку килограмм и перекрасить волосы в тёмный цвет, он будет выглядеть как брат-близнец Дадли.

— По крайней мере, ты всегда можешь сбежать от Дурслей в Хогвартс, — с воодушевлением заметила она, но Гарри не поддержал ее настроя.

— Примерно так я и думал, когда это все только начиналось, — кисло произнес он.

Астория вопросительно на него глянула, но Гарри лишь слегка улыбнулся, устраиваясь на кровати поудобнее.

— Я продолжу, и ты поймешь. У меня случались приступы случайной магии, когда я был достаточно раздосадован или зол, и тетя с дядей за это меня наказывали. Я не понимал, почему, и со временем действительно поверил в то, что я урод. Иначе почему бы это происходило? Это объясняло и то, почему родственники ненавидели меня настолько сильно.

Астория в ярости выдохнула, но он продолжал:

— Однажды случилось чудо. Я получил из школы письмо, в котором говорилось, что я волшебник. Родственники всеми силами пытались скрыть это от меня, но им это не удалось. В конце концов я узнал правду о родителях. Новый мир был прекрасен и очарователен, если сравнивать с тем, в котором я жил десять лет. Я вступил в него с радостью. Маленький доверчивый мальчик в большом магическом мире.

У меня появились первые, как я думал, друзья. Я даже рисковал жизнью ради одного из них, когда в школу ворвался тролль. Но мне постоянно казалось, что меня подталкивают к этим приключениям. Моя жизнь постоянно была под угрозой. Величайший волшебник после Мерлина допустил в школу человека, который поддерживал Сама-знаешь-кого и несколько раз попытался меня убить. И почти преуспел. Только удача и защита матери помогла мне выжить в тот первый год. И в качестве награды я был отправлен обратно к старым “добрым” родственникам. Теперь, когда они узнали о магии, все стало только хуже. Конечно, в “Ежедневном пророке” не писали статей о том, что я провел лето, запертый в комнате, словно узник Азкабана. Или о том, чем я питался, если это можно назвать едой. Или что меня обвинили в использовании магии из-за домового эльфа, который пытался помешать мне вернуться в Хогвартс. Если подумать, мне было бы намного лучше без этой неуемной заботы со стороны эльфа. В который раз я попал в переделку. Наследник Слизерина, как же! Вся школа подозрительно за мной наблюдала. Изгой, вот кто я был. Как будто никогда не покидал Дурслей.

А потом мне пришлось спасать девочку, которую сбил с пути темный артефакт, а целая школа, под завязку наполненная взрослыми магами не смогла догадаться что за нападениями стоит василиск. Ну, знаешь, такая безделица, что любой второкурсник справится за полчаса размышлений в библиотеке. Несмотря на все, я сумел убить монстра и спасти девочку.

— Тебе пришлось биться с василиском? — в ужасе воскликнула Астория.

— Ага, — кивнул он и закатал рукав, проводя пальцем по коже: — Я почти погиб. Один из его клыков вонзился в мою руку. Но фамильяр директора подоспел вовремя и вылечил меня.

— Феникс директора? — в недоумении спросила она. — Но если он знал где находится тайная комната, почему не спустился и не помог тебе лично?

— Я не знаю, — немного нервно пожал плечами Гарри. — Дамблдор вообще не особо мне помогал. Дважды против меня сплотилась вся школа, но ни разу он не сказал и слова в мою поддержку. При этом если попытаться заставить Малфоя ответить за его слова, за углом внезапно оказывает учитель, чтобы защитить его и снять с меня баллы.

— Кстати… студенты не понимали, почему ты получаешь все эти баллы под конец года. Думали, что ты любимчик Дамблдора или что-то вроде того, и, пожалуй, завидовали. По крайней мере мне так кажется.

— Правда? — сквозь зубы произнес он. — Я бы хотел подружиться с некоторыми слизеринцами, но такое чувство, словно Дамблдор и гриффиндорцы делали все, чтобы я остался один. У всех этот искаженный образ Гарри Поттера, им кажется, что я делаю что-то ради славы, а не потому что мне приходится.

— Я считаю, что ты замечательный, Гарри, — сказала Астория. — Я слышала слухи о том, что случилось с Квиррелом, и кое-что о василиске и твоем Патронусе, который отогнал сотню дементоров.

— Спасибо, мне приятно это слышать, — со слабой улыбкой поблагодарил он, — хотелось, чтобы остальные тоже проявляли больше понимания. Третий год. Тот сумасшедший, что предал моих родителей, наконец сумел сбежать из тюрьмы. Все думали, что именно он предатель и убийца магглов. И как ты думаешь, что сделали все эти великие волшебники? Защитили меня? Как бы не так! Напустили монстров, которые высасывали крохи хороших воспоминаний. Еще один друг родителей пытался помочь, но этого было недостаточно. Меня поместили в безопасное место? Не-а. Благодаря чистой удаче я обнаружил, что предатель на самом деле невиновен и, более того, он мой крестный отец. А настоящий предатель прятался все эти годы. К сожалению, благодаря серии подозрительно странных событий, в результате которой все стояли на ушах, крысе удалось уйти от возмездия.

— Этот другой друг родителей — оборотень, так ведь? — спросила она, воспользовавшись паузой.

— Отличная догадка, — похвалил Гарри. — Что заставило тебя так подумать?

— Ну, ты сказал “все стояли на ушах”, и конец третьего курса это первое, что пришло мне в голову, — ответила она. — Профессор Люпин отказался от места преподавателя ЗОТИ, а в ту ночь, когда Сириус бежал, была полная луна.

— Умница, — сказал Гарри. — Жаль, что Снейп вел себя как полный придурок и проговорился, иначе Люпин мог бы до сих пор нас учить.

— Странно, что профессор Снейп сделал это, — сказала она, а затем словно прозрела: — Так Сириус Блэк твой крестный?

— Да.

— И он невиновен в массовом убийстве тринадцать лет назад?

— Верно. Так случается, если не дать человеку шанса на справедливость.

— О Мерлин! — воскликнула она. — Это просто чудовищно! Он ведь был последним живым членом семьи Блэков… заперт на тринадцать лет с дементорами. Это катастрофа! Бедняга! — она отчаянно взглянула ему прямо в глаза. — Но он бежал из страны, верно?

— Да, сейчас с ним все в порядке. Он был где-то на Багамских островах, когда мы в последний раз общались. Там тихо и спокойно.

— И все же, не могу понять, почему профессор Снейп… — закусив губу, начала Астория.

— Да кто знает, — отрезал Гарри. — Я совсем не понимаю Снейпа и даже начинать не хочу. Вот, и как венец всего этого — этот год. Меня с нарушением всех правил пропихнули в участники турнира, хоть я этого и не хотел, и внезапно все ведут себя так, словно я хуже Драко Малфоя. Меня преследуют и гнобят, словно я вернулся в детство к Дадли и его ораве. И что еще хуже, моим двум лучшим друзьям плевать на это с высокой колокольни. Я не хочу с ними общаться. Это… больно, Астория. Словно где-то рядом находится дементор.

А затем вся изменилось. Я встретил тебя, и ты повела себя не так, как остальные. Не поверила слухам, что распускала толпа. Предложила нечто настолько безумное, рискованное и одновременно прекрасное, что я просто не мог поверить. А еще важнее, предложила участвовать в этом вместе. Мы бежали, и сейчас… я всего два дня провел далеко от всего этого и уже чувствую себя лучше, чем когда-либо в последние месяцы. И все благодаря тебе.

Астория густо покраснела от этих слов, поднялась с кровати, подошла к нему и взяла его руки в свои. На несколько секунд они так и стояли.

— Это нечестно, — заключила она.

— И правда. Если бы мне давали монетку каждый раз, когда я думаю подобным образом…

— Никель?

— Ой, извини. Маггловские деньги. Американские, если точнее. Это такая поговорка.

— Ты заслуживаешь большего, — пробормотала Астория.

— Спасибо, — с благодарностью сказал он. — Ты не против, если я буду называть тебя Асти? Или Тори?

— Мне нравится Тори, — мягко улыбнулась она. — Сестра называет меня так иногда, когда вспоминает, каково это — ощущать эмоции, — она стиснула его руки чуточку сильнее. — Думаю, моя история не столь драматична, как твоя. Должно быть, ты знаешь кое-что о чистокровных. Насколько они богаты. Насколько интересны их жизни. Какой силой обладают. Так вот, скажу тебе по секрету — это все чушь, — прошептала она с несвойственной ей холодной отстраненностью.

— Ты рассказал мне свою историю, все честно, теперь моя очередь, — мягко произнесла она, осторожно сняла серьгу и подвесила на ладони. — Видишь это? Вот тебе история о маленькой девочке. Я родилась в древней семье и жила вместе с отцом, матерью и сестрой. Родители были очень уважаемыми членами общества и никогда не оказывались замешаны в скандалах вокруг чистокровных. Мама была учтива и спокойна, но с огоньком в глазах. Она водила нас на прогулки, и мы носились по полю среди вереска, словно дикие. Мама рассказывала забавные истории и не боялась показывать свои чувства, — произнесла Астория, а затем прикрыла глаза и продолжила шепотом: — Но однажды мама сильно заболела. Даже домовые эльфы не могли сказать, что с ней не так. Мы с сестрой и отцом в ужасе наблюдали, как она угасает из-за неведомой хвори. Однажды мама позвала нас к своей кровати и заявила, что чистокровные должны измениться. Что если мы не примем жизнь во всех ее аспектах и формах, погибнем сами и обречём детей и их детей на жуткую смерть, — сглотнув, она продолжила, — она умерла спустя несколько часов. Мне позволили оставить себе ее серьги, и я внушила себе, что через них слышу голос мамы в своих ушах. Я была уверена, что мама за мной присматривает. И во многом… пожалуй, я пытаюсь быть похожей на нее.

Отца смерть мамы раздавила. Что-то в нем изменилось. Он больше никогда не улыбается, потерян, невнимателен, словно… отпустил вожжи, живёт по ветру. Будто потерял часть себя и никогда уже не восстановится. С того момента отец стал похож на других чистокровных. Моей сестре была нужна его поддержка, чтобы пережить потерю, но он не мог справиться даже с самим собой. Поэтому она потянулась за помощью туда, где могла найти ее — к другим чистокровным. Медленно, но верно они влияли на нее. С каждым днем все холоднее и тише. С каждой ночью все больше разочарования — почему я не понимаю, что традиции важны. В школу она отправлялась с твердым намерением найти себе мужа, несмотря на то, что ей было всего двенадцать. Я пыталась вернуть ту Дафну, которая она любила всем сердцем, но все ее эмоции разбивались о стену отчуждения и холодности. Вместо того, чтобы мне помочь, отец начал давить. Найди мужа. Подружись с Малфоем. Стань независимой. Но я не забыла, что сказала мама. Я видела, как чистокровные становятся все кровожаднее, как ползут смутные слухи. Я не желала стать обычной домохозяйкой, которая никогда не покидает дом. Не хотела стать… куклой, которую выставляют на обозрения богатые дяди, — воскликнула Астория, пытаясь унять эмоции. — И все эти годы я наблюдала за тобой. Она не могла к тебе подойти, иначе моя собственная судьба была бы предрешена негласными правилами чистокровных. Но я наблюдала. Ты казался мне милым и странным. Я видела, как студенты Хогвартса чураются тебя, как моя сестра стала чужой мне. Поэтому однажды я собрала всё своё мужество и подошла.

И… это стало началом. Ты заставил меня задуматься о своем будущем, понять, что этого будущего нет. Тогда меня озарило — бежать! Бежать из прекрасного дома, который стал тюрьмой, — слабо улыбнулась она. — И ты согласился… отправился со мной. И теперь… я свободна как птица. Как хотела бы мама.

Гарри не мог сказать и слова. Он безмолвно притянул Асторию к себе и заключил в объятия. На мгновение это показалось ему плохой идеей, но она приняла его объятья с благодарностью.

— Мерлин… мне так жаль, Астория, я думал только о себе, не знал… Пример чистокровности для меня — Малфой, я и подумать не мог… прости…

— Все хорошо, Гарри, — шмыгнула она носом. — Я поделилась с тобой, и мне стало лучше. Я скучаю по маме, но пока у меня ее серьги, она всегда будет рядом, — она отстранилась и прикрепила серьгу обратно. — Я просто рада, что мы тут…

— И я…

На несколько минут установилась комфортная тишина. Гарри раздумывал о тяжелой жизни Астории, пока не обнаружил, что так и не убрал руку с ее плеча.

— Может, мне стоило раньше подумать об этом, но, может, стоит связаться с Сириусом? — робко предложила она. — Ну он, должно быть, волнуется…

— О Мерлин! Я даже не подумал об этом… черт! Сириус! Что я ему… уф. Я же знал, что что-то забыл! — экспрессивно воскликнул он, запинаясь. Затем провел рукой по своим волосам. — И что мне делать?

— У тебя есть домовой эльф? — спросила Астория.

— Домовой… О. Добби. Почему я не додумался!.. Я идиот, — заключил Гарри. — Думаешь, он отзовется? Мы все же в другой…

— Хозяин Гарри Поттер, сэр, позвал Добби! — радостно завопил эльф, с хлопком появившись в комнате.

— Добби, как… — озадаченно начал Гарри.

— Гарри, у домовых эльфов странная, особая магия. Тебе стоит лишь позвать, и, если вы связаны, он придет, несмотря ни на расстояние, ни на что, — объяснила она, улыбнувшись его выражению лица.

— Отлично. Добби, у меня есть для тебя задание, но для начала ты должен пообещать хранить в секрете, где мы находимся, хорошо?

— Добби обещает!

— Прекрасно, — Гарри схватил со столика ручку и черкнул Сириусу несколько строк, в которых объяснил, что случилось, и заверил, что сам в безопасности. — Вот, отнеси это Сириусу. Если он пожелает что-то передать — принеси ответ, но убедись, что тебя никто не заметил.

— Да, сэр, я сделаю, как Гарри Поттер просит!

Добби взял письмо и растворился в воздухе.

— Ну вот, — вздохнул Гарри. — Забавно, не думал, что эльфы так могут.

— Никто не рассказывал тебе о таких вещах? — удивленно воззрилась Астория. — Почему ни один из союзных твоей семьей домов не позаботился, чтобы обучить тебя основам истории и вообще как работает мир.

— Домов? — тупо повторил он. — Союзных? Первый раз слышу о подобном.

— Ну… твои родители были не слишком вовлечены в эту чистокровную чепуху, но у них определенно были союзы с другими семьями. Лонгботтомы и Поттеры уже несколько веков идут по жизни нога в ногу. Чарльз Поттер и Орион Блэк были близки в юношестве, хоть война и разделила их. Амелия Боунс была близким другом твоих отца и матери. И это только те, о ком я знаю. Кто-то должен был тебе объяснить все это.

— Но… я почти не знаю Невилла, — моргнул Гарри. — Мы никогда не были э-э-э… близки. Просто приятели. Амелия Боунс… ее племянница, Сьюзен, гнобила меня вместе с остальными хаффлпаффцами, потому что “Гарри-пытается-отобрать-славу-у-их-чемпиона”.

— Мерлин. И все это ради какого-то глупого турнира, — вздохнула она. — Люди и правда сумасшедшие. Думаю, мы можем заключить сделку. Ты научишь меня каково это, жить с магглами, а я расскажу тебе о магии, — улыбнулась она теплой улыбкой.

Гарри ответил на улыбку, чувствуя необъяснимое тепло в груди:

— Мне нравится, как это звучит.

* * *

Тем временем в Британии…

Авроры появились у школы ближе к полуночи. Дамблдор встретил их у входа, но несмотря на его попытки сделать их беседу приватной, несколько студентов спрятались у дверей большого зала — в том числе Гермиона и Дафна.

— Никаких следов, — вздохнул Кингсли Шаклболт. Он был хорошим аврором и частенько спрашивал себя, правильно ли поступает Дамблдор. — В любом случае, я говорил с гоблинами. Поттер и Гринграсс не пользовались своими хранилищами. Предполагаю, что они еще не успели добраться до банка, хотя мы уже прочесали местность между школой и Гринготтсом и пока безрезультатно.

— Я проверила его родственников, — добавила Нимфадора, — у них пусто, скорее всего, они передвигаются не маггловским способом. Не думаю, что Астория смогла бы притворяться магглом, она все же чистокровная, — нахмурилась Тонкс. — Впрочем, Дурсли не высказали особого разочарования тем фактом, что их “урод” пропал. Не нравятся мне они.

При этих словах Дамблдор сделал себе зарубку на память — отвести подозрения от Дурслей. Пристальное расследование может вскрыть некоторые подробности из прошлого Гарри, которые не стоит раскрывать широкой публике. Но даже он приподнял в удивлении брови, когда Нимфадора произнесла “урод”.

— Тогда где он может быть? — сурово произнес он. — Британия — его родина. Он не мог уйти далеко.

— Поиски продолжаются, — раздраженно ответил Кингсли. — Мы прочесываем все возможные места.

Дамблдор устало прикрыл лицо ладонью.

— Почему они сбежали? — прошептал он больше себе, чем другим.

— Возможно дело в том, что его гнобили на протяжении нескольких месяцев, еще с Хэллоуина? — хмыкнула Тонкс с ноткой сарказма.

И этим замечанием напомнила Дамблдору Сириуса, еще до заключения. Ироничные замечания юного Блэка всегда доводили великого светлого мага до нервного тика, но ему приходилось терпеть это, чтобы иметь возможность получать поддержку старой семьи.

— Обычные школьные разборки. До этого мальчик никогда не принимал это так близко к сердцу…

— Обычные? — с отвращением повторила Тонкс. — Из того, что я слышала, к нему относились еще хуже, чем к слизеринцам.

— Его имя выпало из кубка, мои руки были связаны, — вздохнул Дамблдор. — Я надеялся, что это закалит Гарри и только укрепит отношения с друзьями.

Тонкс в шоке уставилась на него.

— Сэр, со всем уважением, я очень сомневаюсь, что любой из нас выдержал бы подобное в этом возрасте. Он был изолирован, изгоем. К нему относились ужасно.

— Должен заметить, что я согласен с Тонкс, — сказал Кингсли. — Кроме того, насколько я знаю, Амелия Боунс заинтересовалась этой ситуацией. Она удивлена, что Гарри решил бежать именно сейчас, учитывая все те… приключения, что с ним случились за последние пару лет.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Пожалуй, мне стоит нанести министру визит, — сказал он. — И помочь мадам Боунс в расследовании.

— Ага, конечно, — пробормотала Тонкс и вместе с аврорами покинула территорию замка.

1) Nintendo Entertainment System — восьмибитная игровая консоль, популярная во второй половине 1980-х и начале 1990-х годов.

Вернуться к тексту

Турнир трех волшебников отменен! Имя Гарри Поттера в Кубок огня подбросил Барти Крауч-младший! Гарри Поттер исчез из Британии!

Гарри наслаждался шоколадным круассаном, наблюдая за тем, как Астория читала газету. Они сидели в маггловском ресторане, наслаждаясь французской кухней под легкими дезиллюминационными чарами. Солнце стояло высоко над горизонтом, а Добби только что доставил ему письмо от Сириуса. Две страницы из четырех были посвящены его исчезновению, переживанию за него и информации о том, где сейчас находился Блэк, который был рад, что с Гарри все в порядке. Он задавал множество вопросов об истинных причинах его побега из школы и Британии, а Поттер пытался написать ответ на его письмо, пока наслаждался завтраком.

Он ведь почти забыл — каково это — пользоваться обычной ручкой. Такое случалось с ним и прежде, когда он учился в четвертом классе обычной маггловской школы и был вынужден пропустить изрядное количество занятий. Гарри нравилось учиться. В конце концов, у него было что-то, чем он с удовольствием занимался в течение долгих поездок на поезде.

Астория откусила кусочек от своего фруктового пирожного. Ее рубиновые серьги мерцали на солнце. Она почти тридцать минут внимательно изучала меню, и в итоге сделала заказ. Они едва не забыли взять газету. Не прими Шармбатон участия в турнире, они никогда бы не узнали новостей из Британии. Но Гарри вовремя заметил ее и захватил с собой на завтрак.

— Они думают, что мы все еще где-то на просторах Британии, — медленно произнес он. Не странно ли, что он находил информацию все более и более забавной. — И почему они так уверены в своих предположениях?

— Потому что они не смотрят на происходящее с твоей точки зрения, Гарри, — просто ответила она, переворачивая страницу газеты прежде, чем вернуться к завтраку. — Ты сам так сказал. Смотри, видимо, твоя тетя и дядя отказались от комментариев.

— Что, наверное, является очередным подтверждением того, что они сказали лишнего Дамблдору и тот заставил их замолчать из страха попасть в новые неприятности, — усмехнулся он. — Не могу себе даже представить, чтобы дядюшка Вернон отказался полить меня грязью, — продолжил он, доедая круассан. — А что говорят преподаватели?

— Насколько я могу судить из статьи, МакГонагалл первая заметила твое исчезновение, — Астория углубилась в чтение. — Она заявила, что обычно гриффиндорцы очень сплоченный факультет и твой побег за пределами ее понимания. Профессор Спраут выразила разочарование в своих подопечных, но она сильно преуменьшает их настоящие выходки. Дамблдор сказал, что они прилагают все усилия, чтобы найти их самого дорогого ученика.

— Хотел бы я увидеть, как он произнес эту фразу, — с сарказмом протянул Поттер. — Опять же, правдоподобно врать он умеет, — Гарри выпрямился, отпивая глоток молока из стакана. — Я ожидал немного другого отношения от профессора МакГонагалл, если честно. Она всегда мне казалась строгой, но понимающей женщиной. Хорошим преподавателем, всегда умеющим поддержать своих студентов. Может, ее лояльность к Дамблдору всегда стояла для нее на первом месте. Даже выше безопасности своих же студентов. Или их жизней, если брать во внимание задачи, которые бы повесили на меня. Что касается Спраут, то я не удивлен. Репутация Хогвартса превыше правды.

— У них не было причин рассказывать правду о твоем побеге, — едко заметила Гринграсс. — Им пришлось отменить Турнир трех волшебников из-за твоего исчезновения, а это огромный удар по репутации, Гарри. Подобное мероприятие входит в разряд одного из престижных. К нему приковано огромное внимание. Рита Скиттер, как я понимаю, сейчас на седьмом небе от счастья.

— Возможно, — мрачно сказал Гарри. Ему было известно это имя. На ней лежала немалая ответственность за все дурацкие статьи, выпускаемые «Ежедневным Пророком». Его друзья, если это слово вообще к ним применимо, поверили ее лжи. Как и общество.

— Скандал международного масштаба не пройдет бесследно, — тяжело признала она, оглядываясь вокруг. — Шармбатон тоже почувствует это.

— Вот и славно, — ощерился Поттер. — Они достаточно надо мной поиздевались. Относились так, словно общение со мной ниже их достоинства.

— Может, — Астория покусывала губу, что натолкнуло Гарри на мысль о том, что она нервничает. Хотя, как он признался себе, это было довольно мило. — Может, нам следует уехать из Парижа раньше? На всякий случай, если они решат искать нас здесь. К тому же, вскоре здесь все заголовки газет будут пестрить об этом инциденте.

— М-м-м-м, пока нет, — протянул он. — Я сомневаюсь, что Дамблдор всерьез думает, что я способен настолько далеко уйти. Согласно его словам, Хогвартс должен значить для меня гораздо больше, чем что-либо еще. Как и для моих родителей. И это должно было стать моей единственной причиной держаться ближе к школе. Эмоциональная привязанность, но ему следовало придумать что-то получше.

— У него нет совести, — гневно произнесла она, согласно кивнув в ответ. — Он не рассказал тебе ничего о родителях, но при этом пытался всячески использовать их имена для контроля над тобой.

— Дамблдор много чего делал, — мрачно ответил он. — Я думаю, он во многом замешан, но я ничего не знаю об этом. Я больше не знаю, где правда, а где ложь в настоящее время, — Поттер закрыл газету, его пальцы коснулись ладони Астории. — Переходя к теме моей семьи: как насчет того, чтобы рассказать мне об этих альянсах?

— Что ж, альянсы обычно заключаются одним чистокровным лордом с другим, — она выпрямилась и улыбнулась ему. — Обещания защиты или финансовой помощи, или браков между семьями. Самый известный из союзов — альянс между родами Поттеров и Лонгботтомов. Оба лорда на тот момент времени были живы. Близки как братья. И проживали в непосредственной близости друг от друга. Они спасали друг друга бесчисленное количество раз. Сражались вместе и поддерживали политику друг друга в обществе. Лорд Лонгботтом присутствовал на свадьбе лорда Поттера, как и лорд Поттер, присутствовавший на их свадьбе через два года. Когда их время пришло, они наказали своим дочерям всегда зачинать детей в одно время, чтобы так происходило всегда. И так действительно продолжалось вплоть до нашего времени, когда лордами были Френк Лонгботтом и Джеймс Поттер.

— Но так не случилось со мной и Невиллом, — возразил Гарри, обдумывая полученную информацию. С Невиллом не обращались так же жестоко, как с ним, но он поддержал Рональда, словно искал чьей-то защиты. Это не добавляло ему уважения в глазах Поттера.

— С родом Боунсов у Поттеров был заключен политический союз, когда твоя прабабушка Катарина Поттер решила выйти замуж за магглорожденного. Тогда к ним относились горазд хуже, чем сейчас, и Джонатан Боунс изрядно потрудился, чтобы брат Катарины — Джон — позволил семье немного отойти от строгих традиций, тем самым позволяя ей создать семью и сохранить благородный титул, несмотря на замужество. В свою очередь, Джон Поттер оплатил все работы по строительству мэнора Боунсов в знак доброй воли. Джонатан поклялся, что дети его семьи и их дети всегда будут союзниками Поттеров, — ее глаза потемнели от злости. — Но, как мы знаем, сейчас союза больше нет.

— Карлус Поттер спас жизнь Джорджа Спиннета и вместо того, чтобы потребовать с него долг жизни, он предложил создать ему союз. Это гарантировало их роду благородный титул, ведь они занимали более низкую социальную позицию. Твой отец оплатил обучение отца Алисии, как только тот закончил Хогвартс.

— Я играл вместе с ней в квиддич три года, — его глаза расширились от удивления. — Почему она никогда об этом не говорила?

— Очевидно, некоторые люди предпочитают не иметь ничего общего с семейными союзами, — неуверенно произнесла она.

— Про кого мне следует еще знать? — наконец спросил он, поворчав с минуту.

— Есть еще семья Мунов, — она качнула головой.

— Мунов? — Гарри напряг память, пытаясь вспомнить кого-нибудь с такой же фамилией. — Лилит Мун? Слизеринка? Моя одногодка? Она была в школе перед началом Турнира, но потом я не видел ее больше месяца. Она словно исчезла.

— И это меня не удивляет, если честно.

— Почему?

— Гарри, ее семья проклята, — честно ответила она.

— Проклята? Как?

— Никто не знает, какое их род постигло проклятие. Ходило множество слухов по поводу причин, но люди говорят, что их проклял дух Луны. Она не в первый раз надолго покидает пределы Хогвартса. Их семья держится обособленно столетиями из-за своего проклятия. Карлус Поттер был первым человеком за долгое время, кто в открытую попытался подружиться с ними. Он чем-то помог отцу Лилит. Чем-то, что позволило ей в дальнейшем посещать школу. Она редко говорила о своей семье, и уж тем более не говорила, почему вынуждена так часто покидать Хогвартс. Но рядом с ней опасно находиться. Все ее избегают. Я спросила как-то у нее, почему у нее нет друзей, а она ответила «чтобы защитить их», — мрачно ответила она.

Гарри задумался над ее рассказом. Он был расстроен и разочарован в людях, которых упоминала Астория. Особенно в Невилле. Но Лилит не было в школе во время Турнира. И, как ему показалось, ей жилось далеко не сладко. Может, ему следует навести мосты с ее семьей? Или с ней, когда он решит вернуться в Британию.

— Это все, что мне известно, — Григрасс развела руками. — Думаю, имеется куда больше семей, учитывая тот факт, что Поттеры исконно считались светлой семьей, но я о них ничего не знаю. Возможно, о них можно узнать в Гринготтсе. Вместе с остальными вещами, которые могли тебе оставить родители.

— Понимаю, — Гарри кивнул головой и глубоко вздохнул.

— Я понимаю, что ты далек от стиля мышления чистокровного мага, — осторожно начала она, заправив светлую прядь волос за ухо. — Но, по моему мнению, нарушение условий союза считается серьезным проступком. Ты вполне можешь потребовать компенсацию, если того пожелаешь.

— Я подумаю над твоим предложением, Астория, — он покачал головой. — Спасибо тебе, но я не собираюсь становиться столь же мелочным, как Малфой.

Астория с удивлением посмотрела на него. Почти вся школа относилась к нему плохо, но он не позволял своей злости взять над ним верх. Он действительно заслуживал лучшего после всех лет, прожитых в горе и разочаровании. Она надеялась помочь ему излечить разбитое сердце после предательства друзей и дать необходимую поддержку, которую ему не оказали за все годы его жизни. Ей было по-своему жаль тех людей, не задумывающихся о том, кого они потеряли в лице Гарри. Даже поняв это, было бы слишком поздно что-то изменить. Сейчас она позаботится о нем.

— Ты совсем не такой, каким они тебя хотят выставить, — тихо произнесла Астория, а затем мрачно добавила: — Уизли всегда ныл о том, что тебя не интересуют твои друзья. Ты заслуживаешь лучшего, Гарри.

— Спасибо, Астория, — он мягко улыбнулся ей, чувствуя, как в груди разгорается маленький огонек тепла. — Может, я оплачу счет, а затем мы отправимся на экскурсию по местным достопримечательностям?

— Конечно, — она повеселела. — С удовольствием.

Париж был потрясающим местом для прогулок. Гарри и Астория бродили по городу, любуясь им, пересекали небольшие ручьи и развилки на своем пути, болтая обо всем и ни о чем одновременно. Просто наслаждались компанией друг друга. Гарри сдержал свое обещание, рассказав ей все, что он знал о маггловской культуре, а через какое-то время она умоляла сводить ее куда-нибудь на фильм или в парк развлечений. Астория оказалась прекрасным слушателем, она не пропустила мимо ушей ничего из того, что он рассказывал ей о маггловских уроках и своем опыте учебы в школе, поскольку все это ей было незнакомо. Гарри был потрясен тем, как мало маги знают о жизни своих немагических соседей.

Оказалось, что они не такие уж и варвары и ушли куда дальше, чем волшебники магической Британии.

В конце концов, их беседа приняла иное русло и Поттер для себя осознал, насколько ему нравится общаться с ней. Насколько ему приятно находиться в ее компании. Он собирался никогда больше не заводить друзей после потери предыдущих двух, но теперь был искреннее рад, что принял ее предложение сбежать вместе. Она была бесконечно веселой, любознательной, и он ничего не мог с собой поделать, когда ему хотелось рассмеяться, находя ее поведение смешным. Когда она дразнила его, он понимал, что она всего лишь играется с ним. И становится серьезной, когда расспрашивает о его прошлом. Она словно теплый лучик света разгоняла темные облака, окружавшие его годами.

Он иногда позволял себе подумать над тем: а могла ли она стать для него больше, чем просто другом. Может, то же самое чувство, которое он испытывал когда-то к Гермионе, он ощущал по отношению к Астории? Ее помощь по-настоящему бесценна. Она была совершенно другой, нежели те, кого ему доводилось знать. Непостоянная и волнующая, как ветер. Он лишь надеялся, что она захочет остаться с ним, если подобное произойдет.

Астория была очень энергичным человеком. Бесчисленное множество раз она затаскивала его на маггловские аттракционы, едва он только успевал их описать. И когда солнце заходило за горизонт, она все еще была полна энергии. Они возвращались в отель, где их ждал Добби. Именно она предложила ему нанять эльфа, чтобы избежать слежки или приказа Дамблдора следить за ними.

Добби принес второе письмо от Сириуса. Его крестный отец пришел в ярость от рассказанной им истории. Он предполагал, что могло произойти что-то из ряда вон выходящее, но не настолько. Блэк знал о доброте Гарри, как и об отсутствии у него эгоизма, поэтому крайне разочаровался в своей бывшей школе.

В этом же письме он рассказал о поездке на Кубу, где он находился в данный момент времени, тем самым пресекая всяческие контакты с Альбусом Дамблдором. Он писал о задумках Альбуса, когда только-только выбрался из Азкабана. И даже думал, что его заключение могло быть случайностью, но после такого обращение со своим крестным сыном, все случайности прекращали быть таковыми. Он не упоминал в письме о Ремусе, но Гарри думал, что он взял того с собой. Там мягче относились к оборотням, а Люпин стал единственным учителем, который смог обучить его самостоятельно защищаться.

Сириус упомянул в письме и об аврорах, прочесывающих всю Британию вдоль и поперек. Он целиком и полностью одобрил идею Гарри, намекнув ему, что Джеймс и Лили собирались отправиться в кругосветное путешествие, как только война против Волдеморта закончится. Напоследок написал, что они вскоре встретятся друг с другом в самое ближайшее время.

Добби принес плохие новости. Он проник в Хогвартс, чтобы попросить других эльфов ничего не рассказывать о его пропаже. Ему удалось подслушать разговор авроров и директора. Ничего необычного, но все же некоторые упоминания его насторожили. Добби пришел в ужас, узнав, что его друзья принимали Гарри за человека, который всего лишь искал повод привлечь к себе больше внимания со стороны окружающих, а не из-за причиняемой ими боли и страха за свою жизнь. Историю его побега исказили до неузнаваемости. Большинство студентов считало, что он просто считал себя выше остальных, хотя на деле никогда не стремился таковым быть, желая быть друзьями со всеми, с кем только было возможно.

Эмоциональные переживания, испытываемые Гарри, взяли над ним верх. И он сломался. Впервые за долгие годы он позволил себе слезы. Асторя села рядом с ним и обнимала, пока со слезами уходило и его горе. Когда наконец он перестал плакать, она твердо сказала ему, что они не стоят его слез. В ту ночь Поттер спал гораздо спокойнее, чем раньше. Той же ночью, когда он уснул, Астория позвала Добби.

— Добби, — прошептала она, — ты можешь кое-то для меня сделать?

— Добби всегда рад помочь хозяйке Тори. Чем Добби может вам помочь?

— Я ненавижу этих преподавателей за их действия в отношении Гарри, — со злостью сказала она. — Гарри благородный человек. Добрый. И он заслуживает лучшего. Он не верит в компенсацию за свои страдания, но я верю, как и мой отец. Ты можешь рассказать главе Отдела магического правопорядка о том, как те магглы относились к Гарри? Я хочу, чтобы ты сделал что-нибудь, что весьма сильно разожжет огонь под котелком Дамблдора. И это только начало.

— Добби все сделает, хозяйка Тори, — он низко поклонился, едва не коснувшись кончиком носа пола. — Добби знает, что Гарри Поттер хороший волшебник. Добби все расскажет о плохих людях.

— Пока ты будешь этим заниматься, я хочу попросить тебя проклясть тех магглов, — ее светло-зеленые глаза потемнели от гнева. — Наложи на них заклятие, чтобы они худели, несмотря на то, что они едят. Становились слабее и слабее. Если им захотят помочь волшебники, то пускай они будут вынуждены рассказать обо всех издевательствах над Гарри. Если это не поможет, то пусть Петуния Дурсль думает, что ее сын и муж применяют магию. Из-за своего страха и отвращения она бросит их. Потому что так поступают все люди, похожие на нее. И когда развод произойдет, проследи за тем, чтобы Дурсль и его сын не получили ничего, а Петунья оставила за собой все имущество. Когда они умрут на улицах от голода или сгинут в тюрьме, тогда сними с нее чары принуждения. Пусть она познает горечь одиночества. Пусть она останется одна на всю жизнь за все злодеяния по отношению к своему племяннику. Пусть ее эгоистичная гордость будет справедливо наказана.

Хотя Астория и была добрым человеком, она все еще являлась дочерью чистокровного лорда. Месть являлась тем, что она очень хорошо усвоила.

— И если Альбус Дамблдор попытается все скрыть, то я прошу тебя взять это, — она протянула ему конверт, где содержался фиал с ее воспоминаниями о рассказах Гарри, где он подробно описывал все, что ему довелось пережить у Дурслей. — Доставь главе Отдела магического правопорядка. И дай понять Амелии Боунс, что если она откажется вынести это на публичное осуждение, то род Поттеров позаботится о том, чтобы все знали об отсутствии чести у нее и ее темного хозяина.

— Да, хозяйка Тори, — Добби исчез с тихим хлопком. Астория поднялась с колен и посмотрела на Гарри.

— Они пожалеют о том, что посмели причинить тебе вред, Гарри, — пробормотала она, возвращаясь в свою постель. Может, ей и не нравится быть чистокровной, но она использует всю свою власть, чтобы позаботиться о том, кто ей дорог.

На следующее утро Гарри встал с ощущением того, как будто кто-то снял с его плеч огромный груз. Они с Асторией посетили магический квартал Парижа, а затем направились в библиотеку. Там они провели целый день. Читали книги, отвечали на письма Сириуса, державшего их в курсе всех перемещений авроров. Гарри хмыкнул, когда узнал от Блэка, что они прочесывают маггловский район неподалеку от Дурслей. Похоже, они совсем его не знали. Даже в самом крайнем случае он не вернулся бы туда. У него не было никаких связей с Британией.

Астория рассказывала ему о домашних эльфах и других темных существах: троллях, живущих на севере, и левиафанах, спящих в темных пещерах рядом с озерами. Они вызывали торнадо и бури, землетрясения, когда пробуждались от долгого сна. Когда они находились в национальном парке, Гринграсс рассказала ему об истории магического мира, включающей небезызвестную битву между Альбусом Дамблдором и Геллертом Гриндевальдом. Вплоть до нынешних событий.

Иногда он терялся, задумываясь над тем, как мало он знал о мире, который стал его домом. Британия, как оказалось на самом деле, весьма консервативно настроенная страна, предпочитающая международную изоляцию, поскольку все считали, что имеют все только лучшее. Именно из-за такого отношения страдали магглорожденные и полукровки. Им не хватало защиты со стороны чистокровных семей. Магический Париж показал себя с лучшей стороны, чем Британия за все годы.

В один прекрасный день Астория затронула тему беспалочковой магии. Она немного умела колдовать без палочки, но мало знала о ней в теоретическом плане. Гарри слышал о подобных аспектах магии, но не знал никого, кто мог бы так колдовать. Гринграсс закатила глаза на его слова, объяснив, что в Британии так могут делать лишь чистокровные, поскольку другим твердят, что это невероятно сложная магия. К тому же, требовалось изрядное терпение в обучении.

— Ничего другого я и не ожидал, — усмехнулся Поттер, прищуривая глаза. — Они хранят тайны от других, но никак их сами не применяют. Что за придурки.

— Хочешь попробовать? — спросила она, вытягивая руку вперед. Через несколько секунд раздался свист летящей книги, и она ловко ее поймала.

Гарри с улыбкой кивнул ей, протянув руку к первой попавшейся книге, сосредотачиваясь на ней. Он подумал о том, чтобы поднять ее с пола, и, к его удивлению, она послушно оказалась в его руке. Астория улыбнулась и зааплодировала ему, заставив его вновь почувствовать то самое тепло в груди.

— С первой попытки! — с удивлением произнесла Гринграсс. — Я знала, что ты особенный! Ты смог призвать патронуса, прогнавшего сотню дементором, но — беспалочковая магия с первой попытки!

— И не начинай даже, — простонал он. — Я не такой уж и особенный. В прошлом моя особенность сослужила мне плохую службу, — он бросил на нее умоляющий взгляд, и они рассмеялись.

Они решили почитать все книги о беспалочковой магии, которые только смогут найти в библиотеке. Две недели подряд изучали их в номере гостиницы, медленно пытаясь улучшить свои навыки, поскольку материал становился все сложнее и сложнее. Поттер решил, что им вскоре следует посетить Швейцарию, потому что в газетах все чаще и чаще мелькало его имя, а студенты Шармбатона возвращались к себе после отмены Турнира Трех волшебников. Астория поддержала его решение. Конечно, она будет скучать по Франции, но безопасность и счастье Гарри для нее были на первом месте.

Сириус был необычайно доволен тем, что Гарри продолжал изучать магию, хотя и был вынужден покинуть Хогвартс. Прямо сейчас он работал над тем, чтобы вернуть себе доброе имя. Для этого он решил предстать перед судом в Германии. По словам Блэка, он осознал свою бесполезность для Поттера, пока его считали беглым преступником. Он приложил все силы, чтобы стать вновь свободным человеком. Сириус пришел к выводу, что его темперамент и поспешные действия привели его к Азкабану. Если бы он не бросился за Петтигрю, а остался бы с Гарри, то все могло бы пойти по-другому. Сейчас он дал слово быть более ответственным крестным отцом.

Германия пришла ему на ум совершенно случайно, поэтому сейчас он уточнял все детали и готовился к суду. Гарри пожелал ему в письме удачи, а Астория добавила о необходимости предоставить суду свои воспоминания, поскольку они послужат важным доказательством его невиновности. К тому же, это было их сильнейшим доказательством, так как Хвост все еще не был пойман. Гарри впервые был так взволнован, отправляя Сириусу письмо со своими воспоминаниями о тех событиях. Он был уверен, что Блэк оценит его вклад.

— Надеюсь, у него все получится, — заметила Астория. — Азкабан воистину ужасное место.

— Думаю, все пройдет как надо, — уверенно ответил Гарри, беспалочковой магией собирая свой чемодан. Хедвиг радостно ухнула. — После войны с Гриндевальдом маги Германии приложили большие усилия к улучшению своей судебной системы, чтобы случайно не наказать невиновного человека. Если и существует страна, где Сириус сможет получить свободу, то Германия подходит для суда лучше остальных.

— Может, нам следует встретиться с ним до суда? — предложила Астория, закрывая свою сумку. — Он будет счастлив увидеться с тобой.

— Хотелось бы, — честно ответил Поттер. — Но если Сириус справится, то это станет самым громким судебным процессом за последние десять лет. Там соберется куча репортеров и журналистов со всех стран. Сложно будет пройти никем незамеченными. Я бы лучше продолжил наше кругосветное путешествие.

— Мы можем применить чары невидимости, — задумчиво сказала Гринграсс. — Или позже вечером.

— Мы обязательно подумаем над этим, — он улыбнулся ей. — А теперь пора отправляться в Швейцарию. Я с нетерпением ожидаю увидеть Альпы.

Гарри и Астория вышли на железнодорожной станции, держась за руки. Они только что смогли избежать встречи с большим количеством репортеров, что стоило им потери определенного количества времени.

— Нам лучше научится аппарировать и получить лицензии! — засмеялась Астория, когда они прошли на станцию. — Почти попались!

— Аппарация? — задумчиво повторил Поттер.

— Это заклинания для перемещения в пространстве. Позволяет тебе быстро добраться из одной точки в другую, — усмехнулась она.

— Звучит вполне хорошо, — засмеялся он вместе с ней. — Знать бы об этом пару лет назад! Я бы мог такое устроить Дадли!

Они немного опоздали, поэтому едва успели запрыгнуть на поезд, который отходил от станции через пять минут.

— Мне стоит когда-нибудь взять тебя с собой на танцы! — с сияющим взглядом заявила она, едва они успели с удобством устроиться в купе. Поезд тронулся. — В Германии проходят замечательные балы. Тебе понравится.

— Не знаю, Тори, — ответил Гарри, его пальцы постукивали по столу. — Я никогда прежде ни с кем не танцевал и не желаю отдавить тебе ноги.

— Ох, Гарри, но попытаться-то можно? Ради меня? — попросила Астория, состроив щенячьи глазки, заставив его рассмеяться. — Правда, когда ты услышишь музыку, то не заметишь, как все пройдет.

— Хорошо, — согласился Поттер. — Я попробую. Но потом не обвиняй меня в том, что у тебя болят ноги из-за моих неуклюжих движений и полного отсутствия навыков.

— Звучит не так уж и плохо, — с улыбкой ответила она, заставив его покраснеть. Она присела рядом с ним, прильнув к его плечу. — Иногда мне кажется, что ты недооцениваешь себя, Гарри. Ты быстро учишься, когда дело доходит до магии.

— Магия и танцы совершенно разные вещи, Тори. Вероятно, я просто выставлю себя дураком на балу. — Со вздохом признался он. Астория улыбнулась, касаясь носом его плеча.

— Тогда мы оба выставим себя дураками. Люди находят такое поведение очаровательным, Гарри. Мы же еще подростки, помнишь? Будет весело. Годы спустя мы сможешь вспомнить наши танцы и посмеяться над собой.

Гарри улыбнулся, его сердце сильно билось в груди. Да, он был уверен в своих чувствах по отношению к Астории, хотя и старался их не замечать. В прошлый раз, когда он решил признать в подобных чувствах, все закончилось плохо.

— Тори?

— Да? — спросила Астория.

— Ты как-то сказала об отсутствии желания выходить замуж по брачному контракту, — деликатно начал Гарри. — Но ты когда-нибудь задумывалась над браком?

— Думала, — она нахмурила брови. — Но не думаю, что для меня возможен обычный брак, — продолжила Гринграсс. — Я предполагаю, что закончу так же, как Нарцисса Малфой. В браке по расчету. Так заведено у чистокровных, — ее волосы покачивались в такт движению поезда.

— Оу, — только и смог промолвить он, чувствуя себя на редкость глупо.

— Не пойми меня неправильно, Гарри, — сказала Астория. — Я бы хотела встретить человека, с которым прожила бы всю жизнь. Но я не приметила никого, кто разделял бы мои интересы. Был бы добр ко мне. Никто из чистокровных не подходит под это описание.

Гарри понимал ее. Самым простым примером мог послужить Драко Малфой, но тот тоже имел свои понятия чистокровности, считая других ниже себя.

— А почему ты спрашиваешь? — с любопытством спросила она. — У тебя есть кто-то... кто тебе нравится?

— Что ж... — Гарри сомневался в том, что ему следует сказать, но он знал Асторию. Она не станет поспешно принимать решения, если это будет касаться ее, поэтому решил продолжить: — Когда мы с Гермионой спасли Сириуса, то у меня появились мысли о том, могли бы мы с ней стать чем-то большим. Она единственная девушка, которую я знал помимо Джинни, ведь она стеснялась даже говорить со мной. Я всерьез думал, что мы сможем что-нибудь придумать вместе.

Астория слегка нахмурилась, сильнее сжав ладонь Гарри. Она помнила Грейнджер. Невероятно умная девушка, бросившая Гарри вместе с Рональдом Уизли сразу же после того, как его имя было выбрано Кубком Огня.

— Она знала?

— Я никогда прямо не говорил ей о своих чувствах, — признался Гарри. — Я так привык, что все идет не так, как надо, поэтому решил промолчать. Если брать во внимание этот год, то, наверное, я принял правильное решение. Все могло бы пойти не так, скажи я ей об этом. Что она могла бы тогда сделать... — он тяжело сглотнул. Наверное, он и не хотел знать.

— И все же, она предала тебя, — усмехнулась Астория. — Я ожидала лучшего решения от столь умной девушки. Вы с ней были друзьями. Думаю, любая девушка была бы счастлива быть с тобой, — она не хотела произносить последние слова настолько громко, но потерялась в мыслях, поэтому проговорилась и села прямо на сиденье, покраснев от смущения. Гарри поступил так же, искоса наблюдая за тем, как она внимательно смотрит на свои ноги. Словно ожидая, что он тоже что-то скажет в ответ.

— Знаешь, мне кажется, что повезет любому парню, которого ты выберешь, — ему удалось без запинки произнести эти слова, и он был невероятно доволен собой. — То есть, они многое теряют, не рассматривая тебя всерьез. Пусть женятся на других, а затем скучают с ними до самой смерти.

— Ты очень милый, Гарри, — она улыбнулась. — Правда.

— Спасибо, Тори, — он улыбнулся ей. Может, он сможет спросить у нее позже, когда они доберутся до Швейцарии. И когда он соберет свою знаменитую гриффиндорскую смелость в кулак.

Когда они легли спать, то никто из них не заметил тихо закрывающейся двери.

Несколько дней спустя. Британия.

— Ненормальные! Мой собственный муж и сын ненормальные! Как же слепа я была, раз не замечала этого? Это месть моей никчемной сестрицы! Я пропустила ее свадьбу с ее ненормальным муженьком. И никогда бы не пришла на нее!

Двое молодых полицейских, наблюдающих за истерикой Петуньи, обменялись долгими взглядами, полными сочувствия. Как бы они хотели оказаться где угодно, но только не с ней в одной комнате, пока она кричала на весь дом.

— Никакое повышение того не стоит! — заявил молодой офицер старшему по званию, на что тот болезненно кивнул в знак согласия.

Литлл-Уингинг, обычно скучный тихий городок, ныне заполняли полицейские и пожарные машины. Были взяты показания у соседей, испытывающих состояние шока и растерянности. С одной стороны, их можно было понять. Дурсли, как им пояснили, были примером прекрасной семьи среднего класса. Полностью нормальные во всех смыслах этого слова. Но в последние несколько дней произошли странные вещи.

И результаты показаний были куда более странными. Вернон и Дадли Дурсль, которые испытывали явное ожирение, крайне быстро похудели, несмотря на то, что ели все больше и больше, чем обычно. Вернон был уволен со своей работы после того, как потребовал повышение по службе. Он попытался устроиться везде, где только возможно, но его не принимали на работу по причине «неспособности мирно работать».

На третий день после тех событий Петунья зашла на кухню и увидела Дадли, который смог превратить морковку в шоколадку. Парень был необычайно доволен собой, поскольку сидел на диете. Но вот его матушка восторга не разделила от слова совсем. На деле она приняла совершенно противоположную сторону.

Она разразилась гневной тирадой о том, что ее единственный сын ненормальный. Магический монстр, которого появился благодаря стараниям ее покойной сестры. Дадли был в шоке. Он попытался ударить ее своей палкой, которую повсюду таскал с собой в школе, но не успел сделать этого, так как она сбросила его со стула. Вскоре со второго этажа спустился Вернон, видимо, заслышав крики жены. Она захлопнула дверь на кухню, бросив в Дадли тарелкой, еще громче крича о том, что он не ее сын, а подкидыш. Вернон каким-то образом сумел заставить дверь исчезнуть, заставляя Петунью бросать тарелки уже в него.

— Меня всю жизнь окружают ненормальные! Моя сестра заплатила вам за это, да? Она наняла вас, чтобы испортить мне жизнь! Она всегда не любила меня. Особенно когда выяснилось, что у нее есть сверхспособности. Я единственная, кто знает, каким чудовищем она была!

Никто так и не понял до конца, о чем вообще говорила Петунья. Ее самые близкие друзья знали о наличии младшей сестры у нее, но Дурсль порвала с ней отношения давным-давно. Какой смысл она вкладывала в слово «ненормальная», так никто и не узнал.

Яростно взревев, Вернон атаковал свою жены первым попавшимся под руку предметом кухонной утвари — сковородкой. Он с силой ударил ее, разбив тарелку в ее руке. Предположительно, от последующего удара по голове она потеряла сознание.

Женщина, жившая по соседству с ними, Арабелла Фигг позвонила по номеру девять-один-один. Опоздай она на пару минут, и Петунья Дурсль была бы мертва.

Полиция прибыла вовремя. Они арестовали разъяренного Дурсля, а медицинские работники оказали первую помощь Петунье и Дадли. Кухня превратилась в настоящее поле битвы, осколки посуды валялись повсюду. Дадли задело осколком стекла.

Через пару часов Петунья очнулась, но продолжила кричать о том, что на самом деле случилось в доме, пытаясь объяснить полицейским всю ситуацию. Они всерьез рассматривали возможность отправки Петуньи в местную психиатрическую клинику или же в камеру по соседству с мужем, но в итоге пришли к выводу, что произошла ссора, в результате чего она напала на мужа.

Суд рассмотрел их дело в рекордные сроки, так как появились доказательства того, что Вернон и Дадли частенько издевались над племянником Петуньи — Гарри Поттером, который сейчас числился пропавшим без вести. Стало известно, что его запирали в чулане под лестницей, регулярно били и заставляли голодать. Дадли определили в колонию для несовершеннолетних. После освобождения ему придется жить в приюте для проблемных детей, поскольку Петунья отказалась признавать его своим родным сыном. Она вернула себе девичью фамилию, все имущество отошло ей, а Вернон Дурсль отправился коротать свои дни за решетку.

Соседи долго не могли понять, как это могло произойти, но в итоге все решили, что не так уж и хорошо знали Дурслей, как им казалось ранее. К тому же, никто не знал о племяннике Петуньи, и уж тем более никто не знал, как издевались над ним. Резонансный случай попал в газеты и некоторые люди пересмотрели свое отношение к тому, как они относились к детям. Многим было стыдно.

Но никто не заметил маленького эльфа, который указал пальцем на Петунью и прошептал еще одно заклинание прежде, чем исчезнуть.

В это же время. Британское Министерство Магии.

— Вы звали меня, министр? — Дамблдор вышел из камина в кабинете Фаджа. Он говорил простыми фразами. Короткими. Отрывочными. Как и привык общаться с Корнелиусом Фаджем. Иных слов тот просто не понимал.

— Дамблдор, мои сотрудники требуют немедленных ответов! — рядом с ним молча стояла невысокая женщина. Глава Департамента магического правопорядка Амелия Боунс. — Почему вы раньше не узнали о том, как издевались над Гарри Поттером его родственники-магглы?

— Что? — рассеяно спросил Альбус, словно получил удар под дых. Он был настолько уверен, что такая деликатная информация не попадет в чужие руки, что теперь подобные вопросы были несколько неожиданными для него. — О чем вы вообще, Корнелиус?

— Дамблдор, — она с усмешкой посмотрела на него. — Я только что получила воспоминания Астории Гринграсс с помощью анонимного источника. И поверьте, они изобилуют деталями того, как с Гарри обращались Дурсли. Либо вам придется заставить меня поверить, что вы выжили из ума или отличаетесь крайней слепотой, либо ваш отказ от сотрудничества сыграет не в вашу пользу на суде. Насколько я помню, вы упоминали о защите Гарри, которой окружили его, как магический опекун. Что он живет в достатке и безопасности. И, как получилось, ничего подобного на самом деле не было. Честно, события в Хогвартсе говорят не в вашу пользу, — добавила она через пару секунд тяжелого молчания.

— Вы получили воспоминания через Асторию Гринграсс? — резко спросил он. Та самая девица, с которой сбежал Поттер. И почему его выбор пал на нее? Он мог обратиться к нему и тогда Альбус быстро бы дал понять юному Поттеру, что она ему не пара. Чистокровная девушка из нейтральной семья и бла-бла-бла. Для Дамблдора она была крайне неприемлемой персоной в его планах. Он уже выбрал ему пару. — Значит, вы обнаружили их?

— Нет, — едко ответил Фадж. — Воспоминания доставил домашний эльф, отказавшийся выдать их текущее местоположение. Приказы хозяина они не в силах игнорировать, как вы понимаете.

— Вы не остановили его? — изумился Альбус.

— Сейчас не об этом разговор! — рявкнул Фадж. Он уже все продумал. Настало время сбросить Альбуса Дамблдора с пьедестала, повесив всю вину на него. Может тогда люди увидят, как их Министр решает проблемы. — Вопрос в том, кто отправил жить Гарри Поттера к Дурслям? Похоже, вы не самый компетентный опекун для мальчика, поскольку позволили причинить ему вред.

— Прошу, Корнелиус! Ты поверишь словам чистокровной девицы, осудив меня? — Дамблдор принял вид доброго и всепрощающего дедушки. — Ты в курсе политики чистокровных. Она, наверное, их подделала, чтобы втереться в доверие и соблазнить бедного Гарри. Я более чем уверен, что это из-за нее он сбежал из замка.

— Дамблдор, это воспоминания, — обратилась к нему Амелия, словно к душевнобольному. — Астория Гринграсс никоим образом не смогла бы их подделать! Ей всего тринадцать! — ее неприятно поразило поведение Сюзан. Она ожидала от нее более достойного обращения с последним представителем своего рода. К тому же, они союзники. И некоторые обязательства нельзя так просто забывать или спускать с рук чьи-то закулисные игры. — Помимо всего прочего, вы видели маггловские новости? Те магглы почти поубивали друг друга часов пятнадцать назад.

— Что? — он еле устоял на ногах, чтобы не присесть в кресло. Для него это стало неприятной новостью. Почему Фадж сразу же не позвал его? Он думал, что все просчитал. Его заклятия на Дурслях должны были работать как часы. Никто бы ничего не узнал, а если бы что-то и просочилось, то чары предупредили бы его.

— Да. Они весьма колоритная семейка. И я жажду узнать, не стало ли их обращение с Гарри одной из причин, из-за которых он сбежал из Хогвартса? Другая причина, это твой преподавательский состав и студенты. Их обращение с ним. Я правильно понимаю, что Турнир отменен?

— Вы на том настояли, — тяжело ответил Дамблдор. Не только ее решение, но и других министерских работников. Такой удар по репутации Хогвартса, хотя он так старался скрыть все. Если бы только ему удалось вернуть мальчишку в стены замка. Он незаметно подливал бы ему в напитки любовное зелье, чтобы он никуда не убежал. Проводил время с той девушкой, которую Альбус одобрил. И с какого момента времени все пошло не так?

— Очевидно, нам стоило вмешаться раньше, — горько произнесла Амелия. — Надеюсь, Гарри Поттеру больше никто не причинит вреда.

— Министр? — Кингсли зашел в кабинет с таким видом, словно кто-то умер, держа в руках международную новостную газету.

— Что такое, Кингсли? — нетерпеливо спросил Фадж. — Разве ты не видишь, что у нас тут важный разговор о Гарри Поттере?

— Как раз из-за этого. И Сириуса Блэка, — ответил он.

— Что? Ты видел Блэка? — взревел Корнелиус. Поимка Сириуса Блэка принесла бы ему немало политических очков в грядущих выборах. Кингсли ничего не ответил. Он просто положил газету на стол.

Сириус Блэк невиновен? Несправедливость обнаружена! Наследник семьи Блэк не дождался справедливого суда!

Сириус Блэк предстанет перед судом в германском Министерстве Магии!

Гарри ночью брел по какому-то острову, борясь с острой болью в шраме. Светящиеся сферы окружали его со всех сторон, словно на уроке прорицаний. Иных источников света не было, а впереди простиралась пустыня. Поттер не знал, где он, но что-то ему подсказывало, что он находится на нижних уровнях Министерства Магии, где-то в Отделе Тайн. И его не покидало ощущение присутствия поблизости других людей.

Появление здесь угрожает его жизни смертельной опасностью. Даже приходить сюда было неразумно. Страх сковал его, хотя он и сам не понимал, чего боится. Ноги еле двигались, словно ватные, как будто кто-то дергал его за ниточки, а он послушно следовал вперед.

Он спал — иного объяснения попросту не могло быть. Он был уверен, что происходящее вокруг — всего лишь сон. Плохой сон. Этот кошмар напоминал те сны летом, когда он видел Волдеморта в заброшенном доме. Точно такое же чувство — растерянности и обреченности — одолевало его. Где-то вдалеке послышался крик. Знакомый голос.

— Гарри! Гарри!

Это был Сириус. Он кричал от боли — а затем Гарри услышал смех. Тот самый, который он ни с чем иным не спутает, потому что этот смех преследовал его со дня смерти родителей. Ледяной смех Лорда Волдеморта, пытающего Сириуса.

— Гарри!

— Умри, шавка!

Ужасная боль пронзила голову Гарри — горячая, словно раскаленная плитка, к которой тетя Петунья приложила однажды его руку. Он должен спасти Сириуса, но вокруг лишь боль. Он не знает, куда идти…

— Гарри! — кто-то тряс его за плечо.

Гарри резко сел, почти столкнувшись лбом с Асторией, сидевшей на его постели. Она вскрикнула от неожиданности и упала на спину.

Гарри тяжело дышал, как после изнурительного забега, пальцы дрожали, холодные ногти впились в ладони. Но он с огромным трудом заставил себя расслабиться. Прямо сейчас он не там, а здесь. В поезде. Со своей подругой. Волдеморт далеко, и, даже если он приблизится, то у него недостаточно сил, чтобы причинить кому-либо вред.

— Прости, Тори, — растерянно пробормотал Гарри. — Ты в порядке?

— Я? Как насчет тебя? — спросила она дрожащим голосом, вновь усаживаясь перед ним. В ее светло-зеленых глазах отчетливо читалось беспокойство за него. — Ты стал стонать и ворочаться, словно у тебя жар или что-то вроде того... Я пыталась тебя разбудить, но ты долго не просыпался.

Гарри запустил пальцы в свои растрепанные волосы, делая глубокий вдох. Такие кошмары ему снятся не в первый раз. Но он ничего не говорил ни Рону, ни Гермионе, потому что не хотел показаться слабым. Впрочем, Астория о нем такого не подумает. А нынешний сон его очень и очень обеспокоил.

— Мне приснился кошмар, — честно признался он. — У меня такое бывает.

— Правда? — прошептала Астория, придвигаясь ближе и обнимая его за плечи. Она привыкла обнимать его — когда он был взволнован, и вообще всегда, когда считала это необходимым. Тепло ее тела успокаивало, умиротворяло, и Гарри был ей благодарен.

— Да. Все было не так уж и плохо до прошлого года. Пока не спасся Хвост. Летом я видел кошмар, где Волдеморт убил какого-то старика. Я не знаю, кто он, и где произошло убийство. Но я не могу отделаться от чувства, что это случилось на самом деле.

— Они отличаются от обычных снов. Как?

— Откуда ты знаешь?

— Гарри, я чувствую, как магия окружает тебя. Обычные кошмары не способны вызвать настолько сильную защитную реакцию. Я чувствую, что что-то не так. Как будто... наведенные кошмары, — напряженно ответила она.

— Наведенные? Разве это возможно? — озадаченно спросил Поттер.

— Существует раздел магии, напрямую связанной с разумом человека, — произнесла она. — Ментальная магия. Ее сложно освоить. И лишь немногие в действительности хорошо владеют ею. Большая часть ментальной магии запрещена, поскольку последствия могут быть необратимы.

— Просто прекрасно, — проворчал Гарри.

— Знаешь, может… В-Волдеморт, — она осеклась, но все же нашла в себе смелость произнести придуманное Риддлом имя, — оставил на тебе какие-либо следы, когда пытался убить тебя.

— С меня вполне достаточно одного следа, который красуется у меня на лбу, — лицо Гарри исказила недовольная гримаса. — Мне необходимо принять душ. Желательно несколько раз подряд.

— Можешь рассказать мне о своем сне? — мягко попросила Астория.

Гарри кивнул и пересказал ей все, что запомнил из приснившегося, включая и головную боль.

— Но, Гарри, — тихо сказала она после его рассказа, — Сириус прямо сейчас находится в Германии. И В-Волдеморт едва ли жив. Он почти мертв. Слаб. Он не в силах поймать Сириуса.

— Да, — Гарри расслабленно выдохнул. Паника понемногу проходила — а ведь он почти забыл о местонахождении своего крестного. — Конечно. Но… он может посылать мне видения? — внезапно спросил Поттер о том, что сильнее всего тревожило его. — Такое возможно?

— О таких разделах магии говорят очень редко, Гарри, —она накрыла его ладонь своей. — Мы оба знаем, что В-Волдеморт достиг небывалых высот в темной магии, но я не могу себе представить… Наверное, существуют заклинания, влияющие на разум человека и бессознательные уровни его психики, но вряд ли он в силах применить их сейчас.

— Это какая-то ментальная магия, — он потер свой шрам на лбу. Во всяком случае, Гарри так решил после прочтения нескольких книг в библиотеке во Франции. — Но я не понимаю, каким образом ему удается вызвать у меня эти сны. Он ведь настолько слаб сейчас... Как?

— Должно быть, это как-то связано с твоим шрамом. Может, кошмары — часть него? С того самого дня, когда он попытался убить тебя, — Астория нервно покусывала губу.

— Черт подери… это вообще реально?

— Вполне… — кивнула Гринграсс. — Нам стоит тебя показать специалистам.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — с сомнением спросил он и замер. — Нам ведь не избежать вопросов по поводу нашей личности, когда мы там окажемся.

— Если ты попросишь сохранить анонимность, как последний член семьи и наследник рода Поттеров, то, думаю, они тебе не откажут, — глубокомысленно произнесла Астория. — Знаю, ты не любишь, когда я тебе напоминаю о твоем титуле, но он действительно может помочь тебе. У него есть пара преимуществ. Но твоя проблема с кошмарами реальна, и тут я ничего не могу сделать…

Гарри привалился спиной к стене вагона. Они ехали в Швейцарию, путь лежал через горы, и они наверняка увидят множество потрясающе красивых пейзажей. Но тупая ноющая головная боль не позволяла ему отвлечься.

Поттер мог пересчитать по пальцам, сколько раз он посещал психотерапевта или других врачей, кроме мадам Помфри в школе. Дурсли никогда не лечили его должным образом, а дядя Вернон подкупал любого, желающего помочь его племяннику — поэтому Гарри привык бороться с болью самостоятельно.

Пережитое Гарри у Дурслей и то, через что ему пришлось пройти в Хогвартсе, сильно сказалось на его отношении к авторитетам и властям. Они коррумпированы и предвзяты, поэтому лучше позаботиться о себе самому, насколько это возможно. Разве они с Асторией не сбежали из места, которое когда-то было им домом, чтобы оставить всю боль позади?

Горькое чувство шевельнулось в груди. Он всегда умел о себе позаботиться, поскольку никто не считал его достойным заботы или любви — никто, кроме погибшей матери. Он защищал других, потому что преподаватели даже пальцем не пошевелили, дабы эвакуировать учеников из школы, переложив на двенадцатилетнего ребенка все проблемы. В итоге ему пришлось спасти девочку, находящуюся без сознания, и попутно убить чудовище.

Он ощущал себя одиноким. Очень-очень долгое время. Пока в его жизни не появилась Тори. Она спасла его. Она помогала ему, дарила тепло, которое мало-помалу помогало ему забыть свою боль. И ему не нужны преподаватели, отвернувшиеся от него. Не нужны друзья, бросившие в трудный момент! Он способен справиться со всеми невзгодами самостоятельно.

Но Поттер не мог отрицать и того, что он не понимал происходящего у себя в голове, и это не на шутку пугало его. Следовало срочно принять меры, однако он не знал, за что схватиться и откуда начать. Внезапно Гринграсс коснулась его щеки указательным пальцем.

— Все будет хорошо, Гарри, — уверенно сказала Астория, словно прочитав его невеселые мысли. — Мы уже на территории Швейцарии. На нейтральной территории. Мы далеко от Дамблдора, там, где у него нет никакой власти. Он никогда не додумается искать нас в этой стране. А люди, живущие здесь, смогут тебе помочь без лишних расспросов.

— Спасибо тебе, Тори, — он улыбнулся ей. — Все еще пытаюсь привыкнуть к чувству свободы.

Она нахмурилась, как всегда, когда он говорил что-то о Дурслях или о преподавателях в Хогвартсе. Ее светло-зеленые глаза при этом становились темнее и как будто леденели. Гарри в такие моменты думал о ее сестре, Дафне Гринграсс, вспоминал ее безразличие и холодность. Дафна стала такой на втором курсе. Может, именно тогда она попала под влияние Панси Паркинсон. Когда Астория рассказывала о своей семье, Поттер пытался представить себе ее старшую сестру — такую же жизнерадостную, дружелюбную и полную жизни. Но это не вязалось с тем образом Дафны, который запечатлелся у него в памяти.

— Так не должно было случиться, — мрачно пробормотала Гринграсс.

— Но случилось, — просто ответил Гарри, отводя несколько прядей ее светлых волос за ухо. — Все позади. Благодаря тебе. Мы уже в Швейцарии?

— Да, — она смущенно покраснела, с радостью поддержав смену темы разговора. — Еще двадцать минут — и мы на месте.

— Превосходно. Я потихоньку начинаю уставать от научной литературы, — усмехнулся Поттер, положив ладонь на массивный том рядом с постелью.

— Не напоминай мне, — простонала она. — Сама мысль о возвращении к ней вызывает у меня нестерпимую головную боль!

— А я предупреждал тебя, — засмеялся Гарри, получив от нее несильный удар кулачком в плечо. Он всерьез рассматривал возможность вернуться в маггловский мир, чтобы избежать новых встреч с Альбусом Дамблдором и его людьми. И, пока было свободное время, Поттер решил подтянуть свои знания по маггловским дисциплинам. Любопытство заставило Асторию присоединиться к нему. Сейчас они читали книгу по естествознанию за шестой класс, и Астория жаловалась ему, что беспалочковая трансфигурация куда проще для освоения, чем это.

Территория магической Швейцарии

Магическая Швейцария показалась ему куда более приземленной, если можно так сказать, чем он себе представлял.

Астория и Гарри прогуливались по выложенной булыжником улице, знакомясь с городом. Атмосфера и темп жизни здесь казались такими спокойными, словно никаких проблем вовсе не существовало. Даже машины и мотоциклы передвигались по дорогам куда более неспешно, чем в Англии. Астория объяснила ему, едва они покинули поезд, что Швейцария почти с самого момента своего основания являлась нейтральной страной. Мудрый шаг, поскольку ни в первую, ни в последнюю магическую войну никто ее не тронул.

— Я и не знал, что в магическом мире случаются мировые войны, — удивленно признался Гарри, в очередной раз неприятно поражаясь тому, насколько мало он знает об окружающем мире.

— Всего лишь одна. И то всего через два десятилетия после маггловской мировой войны, — сказала Астория. — Тогда творился сущий хаос. Мир с трудом отошел от той войны. Потребовалось десять лет, чтобы только восстановить все — а люди пытались просто жить дальше. Забыть обо всем, особенно о Гриндевальде. Правительству Магической Германии пришлось тяжело. Могу понять магглов, назвавших то время «великой депрессией».

— Да, — согласился Гарри. Он подумал о мировой магической войне, такой, как первая и вторая мировые войны у магглов. И ему крайне не понравилось то, что он себе представил.

— Есть смысл во введении законов, контролирующих численность магов на определенных территориях, —продолжала Гринграсс. — Во время войны Статут о секретности был почти нарушен. Магглы едва не узнали о нашем существовании. Пришлось придумывать столько объяснений для них… ураганы, утечки газа, и все такое... И даже это не смогло все прикрыть. Вот почему сегодня Министерство Магии тесно сотрудничает с маггловским правительством.

— Занятно, — хмыкнул Гарри. — Если взять во внимание высокомерное поведение большинства волшебников, то непонятно, как им пришло в голову додуматься до подобного.

Астория медленно кивнула в знак согласия. После долгих размышлений Поттер был вынужден признать, что в Швейцарии он действительно чувствует себя в безопасности. Здесь был просто рай для тех, кто пытается скрыться от несправедливого наказания или преследования в своих странах, поскольку нейтральная Швейцария может отстоять их неприкосновенность. Политическое убежище. К сожалению, существовала и обратная сторона медали. Тут проживало большинство ярых последователей Волдеморта и Гриндевальда, которые перебрались сюда после падения своих хозяев.

Здесь не относились столь трепетно к чистоте крови — разве что в тех случаях, когда это сулило выгоду. Иные волшебники в Швейцарии спокойно расхаживали в маггловской одежде, выгуливали домашних питомцев, бегали по улицам, играя в догонялки со своими детьми. Астория остановилась рядом с туристическим стендом, перебирая и внимательно рассматривая брошюрки. Поттер использовал передышку, чтобы оглядеться по сторонам.

— По крайней мере, хоть кому-то весело, — усмехнулся он, когда над его головой закружила Хедвиг. Сова ухнула и полетела в сторону отеля.

— Думаю, я нашла кое-кого, кто сможет помочь решить нашу маленькую проблему, — уверенно заявила Астория. Гарри моргнул, возвращаясь в реальность. Она помахала флаером у него перед носом.

— Доктор Бренстоун. Целитель. Специализируется как на физических увечьях, так и на ментальных, — прочитал Гарри и задумчиво добавил: — Очень знакомое имя…

— Наверное, я видела, как в этом году в Хогвартс поступил некий Бренстоун, — кивнула Астория. — Может, и чистое совпадение.

— Что ж, давай попробуем.

Госпиталь Саферон. Швейцария.

Они недолго шли до госпиталя. Поттер начал нервничать лишь тогда, когда Астория по пунктам объяснила ему, что от него требуется. К счастью, их приняли без лишних вопросов. Для себя Гарри решил, что должна быть хоть какая-то польза от титула наследника своей семьи. Ему трудно было представить на своем месте Гермиону или другого магглорожденного.

— Наследник рода Поттеров, ваша конфиденциальность будет сохранена, — твердо произнесла доктор Андреа Бренстоун — худощавая, одетая в черно-белую больничную униформу, женщина с русыми волосами, забранными в хвост.

Ее тон был профессионально-вежливым, но искорка в карих глазах напоминала о Фреде с Джорджем — что могло свидетельствовать о наличии у нее хорошего чувства юмора.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри.

— Вы можете сказать, когда в последний раз посещали медицинское учреждение? — спросила она, переворачивая страницу в документах.

— В конце прошлого школьного года, — нервно ответил он.

Андреа Бренстоун попросила Гарри пройти в смотровой кабинет, сказав, что не отнимет у него много времени. Астория осталась снаружи в коридоре, терпеливо поджидая его.

Гарри удивляло открытое и дружелюбное поведение доктора, которая задавала ему простые вопросы, на которые было легко отвечать.

— Я привык к опасным ситуациям, — добавил Гарри, когда она начала обследование.

— Дементоры, — усмехнулась она. — Хогвартс рано или поздно закроют, если они будут продолжать в том же духе. Они уже на ппути к закрытию, после всей неразберихи с Турниром Трех Волшебников. Если бы только Дэвид прислушивался к моим советам…

Она произнесла диагностирующее заклинание над лежащим на столе Гарри.

— Вы создали большой скандал своим исчезновением, мистер Поттер, — заметила она, из-за чего он немного напрягся, но тон ее голоса вскоре заставил его вновь расслабиться. — Моя дочь была несколько обескуражена... Она хотела бы встретиться с вами.

— Элеонора, да? — поинтересовался Гарри, вспоминая девочку с Распределяющей Шляпой на голове. Они с матерью были похожи.

— Да, — ответила Андреа, взмахнув руками. Гарри почувствовал проникающее в тело тепло. От кожи исходил золотистый свет. Пальцы приятно покалывало, дыхание замедлилось, мышцы расслабились.

— Так вот он какой, — пробормотал он. — Исцеляющий транс.

Она некоторое время ходила вокруг него, и вскоре остановилась возле головы и коснулась указательным пальцем его шрама.

— Гарри, я прошу прощения, но с этим необходимо разобраться.

— С чем конкретно разобраться? — Поттер снова слегка занервничал.

— Ты частично одержим, Гарри. Я могу извлечь это, но мне потребуется время.

— Ох, черт… Конечно! Прошу, просто избавьте меня от этого.

Поттер не знал, сколько времени он находился без сознания. Но, приходя в себя, ощутил — что-то в нем изменилось. Как будто тьма рассеялась. И тут же ясно услышал яростный крик, потом почувствовал чьи-то руки на своей голове — мгновение резкой боли и отвращения — и все закончилось.

Он медленно открыл глаза, чувствуя себя невероятно легко — и увидел около своей постели Асторию. Доктор Бренстоун стояла рядом с ней, держа в одной руке кристалл, и выглядела необычайно довольной.

— Я так волновалась, — Астория склонилась к Гарри и обняла его. — Тебя так долго не было…

— Все хорошо, Тори, — произнес он с улыбкой и сел.

Астория выпустила его из объятий и посмотрела на доктора.

— Спасибо вам, целитель Бренстоун, — вежливо и официально поблагодарил Гарри. — Что это было? — спросил он уже более непринужденным тоном.

— Весьма упрямый экземпляр, очень не хотел покидать тебя, — Андреа поднесла к глазам кристалл, где находилась едва различимая черная тень, казалось, пытавшаяся найти выход из своей ловушки. — Но сейчас его в тебе нет. Он паразитировал на твоей магии, поэтому не пугайся, если почувствуешь себя чуточку сильнее. Никаких долговременных последствий для здоровья это не вызвало. Так или иначе, вы невероятно удачливы, мистер Поттер. Будь он с вами чуть дольше — и кто знает, чем бы это для вас обернулось?

— А мне всегда твердили о простых головных болях, — усмехнулся он. — Знай я это раньше, то незамедлительно обратился бы к целителям. Спасибо вам.

— Дата суда над Сирусом назначена, — с радостью сказал Гарри Астории. Он нежно погладил Хедвиг по перьям и поставил перед ней плошки с водой и едой, потом перевернул страницу письма от крестного. Судя по написанному, тот пребывал в относительно хорошем настроении. — Через две недели.

— Вот и прекрасно! — воскликнула она. — Он рассказал о деталях предстоящего судебного процесса?

— Да, — кивнул Гарри. — Адвокат и личный детектив, которых он нанял, подняли все бумаги, связанные с его арестом и заключением в Азкабан. Судя по тому, что он нам пишет, они явно недовольны найденными доказательствами. Международный Комитет Магов отправил ноту протеста Фаджу, который отказывал некоторым людям в честном суде. Дамблдор пытался их урезонить, но своим вмешательством лишь нажил себе проблем.

— С этого момента поподробнее, — с нетерпением попросила она. Астория сидела на краешке его постели, болтая ногами в воздухе. Ее волосы снова были растрепаны.

— Адвокат Сириуса — Джейн Притчард — обвинила Альбуса Дамблдора в нарушении судебной справедливости, — ответил Гарри с ухмылкой. Астория засмеялась, ее глаза заблестели от радости. — Она помогла Корнелиусу Фаджу сместить Альбуса с позиции представителя магической Британии в Международном Комитете Магов, поскольку он превышал свои должностные полномочия. Народ в Британии пытался протестовать, ведь он же «Великий Альбус Дамблдор», но, как оказалось, репутация старика серьезно пошатнулась в глазах зарубежных партнеров после событий на Турнире Трех Волшебников. Поэтому немногие согласились его поддержать. В конце концов, они решили провести независимое расследование его служебной деятельности за последние двадцать лет, и в итоге его мягко попросили освободить этот пост.

— Должно быть, они разузнали о Дурслях. И о том, насколько в школе бывает опасно из-за попустительства Дамблдора, — заметила Гринграсс. — Жаль, что об этом не писали в международных изданиях.

— Сириус говорит: «Всему свое время», — вслух прочел Гарри, садясь рядом с Асторией. — Похоже, он получил письмо от твоего отца.

— Да? — нервно спросила она, вздрогнув.

— Да. Пишет, что он хотел отослать его лично тебе, но сова не нашла тебя. До него дошли слухи о суде над Сириусом, а поскольку он мой крестный отец, мистер Гринграсс быстро связался с ним.

— Что мой отец пишет? — пробормотала она, глядя на Поттера широко раскрытыми глазами.

— Что ж, — с улыбкой ответил Гарри, вглядываясь в строчки письма, — по словам Сириуса, твой отец говорит, что понимает причины твоего побега. — Астория слегка улыбнулась. Она всерьез думала, что отец не простит ее. — И скучает по тебе. Как и по Дафне. Он говорит, что собирается покончить все свои игры в чистокровных, чтобы защитить свою семью. И хочет, чтобы вы вернулись домой. — Гарри прокашлялся, а затем добавил: — И, как я понимаю, он впечатлен нашими действиями… а еще он видит, что у нас серьезные отношения, поэтому он предлагает сразу же после суда над Сириусом заключить контракт.

— Но… я не… — Астория густо покраснела от смущения, — то есть, разве не рано, нет? Я хочу сказать… Мерлин! — Она спрятала лицо в ладонях и застонала.

— Ты настолько сильно возражаешь? — Гарри взглянул на нее. Лучшего момента, чтобы сказать ей все, что давно хотел, он просто не мог и представить.

— Что? — пискнула Гринграсс.

— Выходи за меня. Когда-нибудь в будущем.

Едва он произнес заранее заготовленную фразу, как ему тут же захотелось взять свои слова обратно, но было поздно. Теперь настала его очередь разглядывать свои ботинки. Астория удивленно смотрела на него.

— Ты… делаешь мне предложение? — Гринграсс, наконец, сумела справиться со своим голосом. — Мне? Я тебе настолько сильно нравлюсь?

— Ты, — сказал Гарри, аккуратно подбирая слова, дабы избежать повторения, словоблудия или недопонимания, — отличаешься от остальных. Не похожа ни на кого, с кем мне довелось когда-либо сталкиваться. Ты поддерживала меня, как никто другой. Лучше, чем мои «друзья». Не знаю, когда я стал думать о своих чувствах к тебе, но, наверное, поворотным моментом стало осознание того, что ты меня спасла, когда предложила сбежать. Несмотря на всевозможные трудности и опасности. И с каждым днем ты мне нравишься все сильнее.

— Ты…действительно так думаешь? — она неуверенно посмотрела на его, сжав пальцы в замок. Астория слышала его, но как будто не совсем понимала его слова.

— Да, — уверенно ответил он, набравшись смелости посмотреть ей в глаза. — Да. Ты мне очень сильно нравишься, Тори. Признаюсь тебе честно. Я не очень-то много знаю о любви. Поэтому будь со мной терпелива. Я чувствую… сейчас… что-то, что чувствовал к Гермионе… очень давно.

— Ты мне с самого начала нашего знакомства понравился, Гарри, — через пару минут ответила она, собираясь с мыслями. — Я подозревала, что рано или поздно ты спросишь меня вновь. Помнишь, мы говорили на тему замужества во Франции?

— Я лишь хотел узнать твое мнение, — окончательно смутился он. — Я еще тогда хотел спросить тебя, но мне не хватило смелости.

Астория весело засмеялась, одарив его теплой улыбкой.

— Благородный наследник, спрашивающий свою возлюбленную о ее планах на брак и замужество. Парадоксально, невероятно! Но ты — Гарри Поттер. Это похоже на тебя, не так ли? Ты мог бы столько сделать для других людей, но ты позволяешь людям принимать свои решения.

— Я обычный сирота, — усмехнулся он, потупившись.

— Не согласна, — ее глаза загадочно блестели.

Они молча сидели рядом, когда Астория внезапно прильнула к нему и поцеловала. На этот раз Гарри не отстранился — он долго морально готовился к тому, чтобы принять подобный жест с ее стороны. Нежно обняв девушку за талию, он коснулся пальцами ее волос.

Гарри не знал, как долго они просидели, обнявшись. Потом, немного отстранившись от него, Астория устроилась рядом и, улыбнувшись, положила голову на его плечо. Ее ладонь покоилась на его руке.

— Сириус написал еще что-нибудь? — пробормотала она.

— Я как раз дочитывал письмо, — Гарри действительно не успел до конца прочитать письмо. И сейчас он посмотрел на пергамент, лежащий на коленях, быстро пробежал его глазами и улыбнулся. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько легко и беззаботно.

— Ремус сейчас с ним. И собирается стать местным аврором.

— Мне понравился профессор Люпин. Он был лучшим преподавателем защиты от темных искусств, — заметила Астория. — Жаль, что ему пришлось уйти, — она вздрогнула в объятиях Гарри. — Они знают о его… маленькой пушистой проблеме?

— Да, — ухмыльнулся Гарри. — И для них это не проблема. У них есть зелье, помогающее сохранить рассудок в полнолуние. Похоже, в Германии более лояльно относятся к оборотням, нежели в Британии. У них ликантропия считается болезнью, но никак не принадлежностью к темномагическим существам. Поэтому он получает компенсацию за те дни, когда не может работать. Хорошая зарплата. Дружелюбный коллектив. У Ремуса налаживается жизнь. Если так пойдет и дальше, то он и девушку себе найдет.

Они оба усмехнулись.

— Приятно знать, что у профессора Люпина все хорошо, — мягко произнесла Астория. — Ему пригодятся деньги. Хотя мне интересно знать, почему в Британии не поступят так же, как в Германии.

— И тем самым прекратят издеваться над людьми, считая их ниже себя? Тори, ты знаешь чистокровных гораздо лучше меня, — простонал он.

— К несчастью, да, — вздохнула она. — Знаю больше, чем мне бы того хотелось. Такие вопросы называют риторическими, Гарри.

— Мне стоит заняться окклюменцией, — Поттер снова внимательно пробежался взглядом по строчкам. — В моей голове теперь больше ничего не паразитирует, потому не стоит оставлять свой разум незащищенным.

— У меня неплохие ментальные щиты, — призналась Гринграсс. — Я могу помочь тебе.

— Спасибо, Тори.

Этим же днем. Британия. Хогвартс.

Гермиона Грейнджер смотрела на экземпляр «Ежедневного Пророка», и в ее глазах стояли слезы. Платье, которое она собиралась надеть на Святочный Бал в честь Турнира Трех Волшебников, лежало на ее постели, совсем не улучшая ее настроения.

«Сириус Блэк предстанет перед судом через две недели. Альбус Дамблдор с позором отстранен от своих обязанностей представителя магической Британии в Международном Комитете Магов.»

Этот заголовок звучал как обвинение. И, хотя Гермиона вдоль и поперек прочитала статью, она в течение дня не раз возвращалась к ней.

Дамблдор стал для нее настоящим примером для подражания с тех пор, как она попала в магическое сообщество. Когда он попросил ее перестать общаться с Гарри, а потом — сообщать обо всех его передвижениях и действиях, она согласилась с профессором Дамблдором. Но какая-то часть души Гермионы упрямо не соглашалась с ее решением. Ведь она несправедливо поступала в отношении своего лучшего друга. Первого лучшего друга.

Но она верила в Альбуса Дамблдора. Он всегда был спокоен, рассудителен, ей казалось, что у него есть ответы на все вопросы — особенно, что касалось общения с чистокровными фанатиками. Гермиона верила, что позже он сможет все исправить, найдет решение. Ей лишь оставалось помочь ему, исполнить его просьбу.

И его отстранили с позором после побега Гарри. Словно внезапная пощечина, особенно после всех его приказов.

Ей бросилась в глаза цитата из интервью с Сириусом:

«Он явно использует свое высокое положение международного представителя для своей же пользы. Ему было все равно, когда невиновный человек попал за решетку. К тому же, он регулярно подвергал детей смертельной опасности, в чрезвычайных обстоятельствах отказался эвакуировать студентов и персонал... Ради кого… или чего? Чтобы потешить свое самолюбие?»

Гермиона вытянула ноги, стараясь расслабиться. Ее упорядоченный мирок пребывал в хаосе. Она не поверила статье, когда та только-только вышла. Она была убеждена, что это клевета, вмешательство Фаджа или Волдеморта… но имя Сириуса там было написано черным по белому. Ее поставили перед фактом очевидной вины Дамблдора. Или его ужасной ошибки.

После того, как Гарри исчез из школы, Гермиона начала понимать, что люди общались с ней и Роном только потому, что они были его друзьями. И теперь, когда Поттер скрылся из Хогвартса, многие постепенно начинали понимать, что натворили. Большинство студентов старались избегать ее, или бросали жалостливые взгляды, когда встречали ее в коридорах школы.

Встреча с Дафной Гринграсс в тот день многое для нее прояснила.

Гермиона остановила Дафну в коридоре, не позволяя той пройти в класс — хотела спросить, нет ли новостей от ее сестры. Чем больше Гермиона думала о том, что он и та слизеринская девчонка — вместе, тем больше расстраивалась, и это, должно быть, отразилось на тоне ее голоса. Дафна уставилась на нее, словно раздумывая, а затем дала пощечину. Гермиона отступила назад, скривившись от боли.

— Да как ты смеешь спрашивать меня об этом? — холодно спросила Дафна, сохраняя невозмутимое выражение лица — она прекрасно умела «носить маску».

— Что? — Гермиона посмотрела на Дафну, приложив ладонь к щеке.

— Если бы тебя действительно заботила участь твоего друга, то я с удовольствием поведала бы тебе все, что знаю. Но я вижу, что тебя не особенно волнует его благополучие. У тебя свои эгоистичные причины.

Гринграсс сжала кулаки. Она вела себя совершенно иначе, нежели обычно. Вообще, она в последнее время стала эмоциональнее и в то же время более терпимой и доброжелательной. А по отношению к Гермионе всего несколько человек вели себя подобным образом — если не брать во внимание Драко. Возможно, дружба с Гарри действительно оберегала Гермиону от многих проблем.

— Ведешь себя так, словно ни в чем не виновата, но мы-то знаем правду. Ты не волнуешься за Тори, ты лишь хочешь знать, насколько серьезны их отношения. Я права, Грейнджер? — едко спросила Дафна.

— Неправда, — возразила Гермиона, потирая щеку. — Мне жаль, что все так вышло, но я желаю знать, где он.

— Нет. Не желаешь. Ты не так глупа, Грейнджер, и мы это годами наблюдали. Уж не желаешь ли ты мне сказать, что не понимала, насколько ему тяжело приходится? Не замечала, как с ним обращались? Что он был очень уязвим без своих друзей, поскольку у него их никогда не было? — прошипела Дафна.

— Ч-что? О чем ты говоришь? Гарри всегда был стеснительным юношей, но он вполне нормальный, — возмутилась Гермиона.

— Будешь прикидываться дурочкой? — глаза Дафны потемнели от гнева. — Не смей оскорблять мой разум, Грейнджер. Любой, кто в достаточной степени внимателен, мог заметить, что Гарри подвергался насилию со стороны своих родственников-магглов. Я поняла это еще на первом курсе, а ты хочешь мне доказать обратное? Неужели ты ожидаешь, что я поверю, будто «умнейшая ведьма со времен Ровены Рейвенкло» не знает очевидных вещей? Даже когда об этом стали писать в газетах?

— Но я всегда была его другом, — произнесла Гермиона, делая шаг назад. — В газетах писали явную ложь.

— Ты вообще его не знала, не так ли? И считаешь себя полностью невиновной. Гарри лишь воспринял все не так, поэтому сбежал. Всего лишь ошибка вышла, да? — хмыкнула Дафна, глядя на Гермиону прищуренными глазами.

— Просто ошибка, — согласилась та, начиная злиться. — Ты ведь тоже их делаешь, не правда ли?

— Для начала, я хотя бы поняла свою ошибку. Мое поведение и дружба с Панси Паркинсон оттолкнули мою сестру от меня. Меня не было рядом с ней, когда она нуждалась во мне. Я хотела, чтобы она стала тем, кем никогда не желала быть. Я сожалею о своих действиях. И мне придется жить с осознанием собственной глупости и виной на душе, пока я вновь ее не увижу! —воскликнула Гринграсс и потянулась за волшебной палочкой.

Гермиона приготовилась защищать себя. Ведь Дафна все равно в какой-то степени оставалась слизеринкой, привыкшей решать любые проблемы с помощью проклятий.

— Но ты… — Дафна посмотрела на Гермиону тяжелым взглядом и убрала палочку обратно в карман. — Твой лучший друг бросил тебя после того, как ты манипулировала им четыре года. А теперь единственное, о чем ты беспокоишься — что у Гарри романтические отношения с другой девушкой, а не с тобой. Он был одинок, над ним издевались, и он решил сбежать от этого, но ты говоришь так, словно весь мир крутится только вокруг твоей персоны.

— Я почувствовала, как изменились наши чувства в прошлом году, — на глаза Гермионы навернулись слезы. — Я думала, что он чувствует то же самое, что и я. Я лишь не хотела остаться в одиночестве…

— Значит, ты заботишься лишь о своих чувствах, а не о нем, — холодно произнесла Дафна.

— Но мне искренне жаль! Где он? Что тебе известно?

— Если мои догадки верны, то он там, где может спокойно ждать оправдания Сириуса, — недружелюбно бросила Гринграсс. — И там он сможет встретиться со своим крестным отцом. Если у него есть здравый смысл, то он никогда сюда не вернется. И если их чувства по отношению друг к другу действительно развиваются, и — Мерлин! — если она решит простить меня и отца, то мы присоединимся к нему. Ты поняла это? Или ты надеешься всего лишь сказать: «Ох, мне ужасно жаль, прости меня, давай будем снова друзьями», и он быстро забудет, как вы дружно издевались над ним всем Гриффиндором?

Гермиона потупила взгляд. Теперь она прекрасно все понимала. Гарри никогда в жизни не захочет вновь увидеть ее. Она предала то хрупкое доверие, которое между ними возникло после долгих лет его одиночества. Сестра Дафны заменит ее в его жизни.

— Та рыжеволосая прилипала поняла это гораздо быстрее тебя, а ты еще считаешься его лучшим другом, — усмехнулась Дафна.

Гермиона вспомнила, как Джинни наслала на Рона летучемышиный сглаз. Она закрыла глаза.

— Не жди, Грейджер, — холодно сказала Дафна, проходя мимо нее в класс.

Гермиона осталась стоять в коридоре. Несколько студентов Хаффлпаффа прошли рядом с ней и засмеялись. Она убежала в слезах.

Гермиона вздохнула и вынырнула из воспоминаний, все еще держа в руках злополучную газету. Дафна во многом оказалась права. Гриффиндор получил серьезный удар по репутации после побега Гарри. Без своего знаменитого ловца — и без Вуда, который закончил школу в прошлом году — команда проигрывала матч за матчем. Рон попытался занять место Вуда, но у него получалось из рук вон плохо. В этом году кубок по квиддичу точно отойдет Слизерину. А Гриффиндор больше не считался сильным факультетом, поскольку они бросили своего же товарища.

— Мне никогда не стоило слушать Дамблдора, — горько прошептала Гермиона. — С этого времени я буду принимать свои решения. Я никогда не стану делать то, что мне говорят вышестоящие, если я буду знать, что права. Я должна написать родителям. Должна быть магическая школа, куда я могу перевестись.

Приняв свое первое самостоятельное решение, Гермиона поднялась и направилась в совятню. Рон попытался привлечь к себе ее внимание, но она проигнорировала его. Из-за него она бросила Гарри. Это место развращало ее, и ей стоило покинуть его, пока оно полностью ее не поглотило.

Дамблдор у себя в кабинете предавался невеселым мыслям. Он потерял свое место в Международном Комитете Магов. Он был опозорен в глазах и британских, и иностранных волшебников. Сириус получит справедливый суд, решатся и вопросы вопросы о крестном сыне и его местонахождении...

Все должно было пойти совсем не так! Если и должен появиться волшебник сильнее него, то это Гарри должен был им стать. А Дамблдор вошел бы в историю, как наставник великого Гарри Поттера, заменивший ему отца. Человек, который передал ему все свои знания и мудрость, все свое могущество, чтобы он положил конец врагу. Но теперь… как ему все обернуть в свою пользу?

Северус, не скрывая ехидства, намекнул, что виноват лишь сам Альбус. И только он. Снейп сотрудничал с Притчард, передавая ей всю информацию о школьных буднях Гарри. Дамблдор попытался пригрозить ему тюрьмой, но Северус не сдался. Он заявил, что обязан Лили, и что заключение в Азкабан не изменит его решения. Он, по крайней мере, сожалел о совершенных им преступлениях и был готов понести за них наказание. В отличие от Сириуса, который на деле был невиновен.

Предположительно, Притчард также сотрудничала по поводу Гарри с Амелией Боунс, с Сириусом и Снейпом. Не следовало принимать ее сына в Хогвартс. Мальчишка слишком быстро учился.

Дамблдор решил взять дело в свои руки — значит, придется поговорить с журналистами. Возможно, ему пора начать свою информационную войну. Ему всего лишь требуется сделать из Сириуса козла отпущения… Барти Крауч отлично подойдет для его планов.

Авторское примечание: Гермиона пришла к важному осознанию для себя. Я думаю, это станет для нее началом лучшей жизни. Признаю, у нее есть недостатки, поэтому и осмысление должно было стать жестким, чтобы ее персонаж начал развиваться. Она справится.

Гарри медленно проснулся на следующий день. Он знал, что проспал все утро, но поделать с этим ничего не мог. Сегодня его сны не потревожили кошмары. Если честно, то он весьма хорошо выспался прошлой ночью. Поттер не припомнил, когда он так высыпался. И дело даже не в отсутствии духа в его голове, хотя и это тоже имело немаловажное значение. Он почти не помнил, когда его сны не посещались кошмарами, или воспоминаниями о Волдеморте, или временем, проведенным в чулане под лестницей. Спать без кошмаров, как оказалось, чертовски приятно.

Вторая причина, позволившая ему насладиться сном, была вполне очевидна. Большая кровать и девушка, лежащая рядом с ним.

Он осторожно повернулся к Астории и увидел, как ее волосы разметались по лицу и подушке. Одной рукой она обнимала его, ее грудь мерно вздымалась с каждым вдохом и выдохом. Словно спящий ангел. Лучик райского света. Утренний свет приятно отражался на ее волосах.

— Ты так прекрасна, — тихо прошептал он. — И как мне повезло встретить тебя?

Он поднял свой взгляд к потолку и улыбнулся. В его груди разгорался теплый огонек счастья. Чувство свободы возникло почти сразу же, как только он распрощался с тьмой своего прошлого, и он собирался наслаждаться такой жизнь так долго, насколько это возможно. Гарри понимал, что на его мировоззрение повлияла не только смена обстановки, но в значительной степени это произошло благодаря тому, что он оставил свое прошлое позади себя. Прошлое, тянувшее его на дно.

Теперь он был в гармонии с самим собой, что сказывалось и на магии. Поттер чувствовал себя сильнее, чем прежде. Более уверенно. После всех издевательств, выпавших на его долю, он ощущал себя так, словно родился заново.

— Сейчас я почти нормальный юноша, — пробормотал он себе под нос и развеселился. Нормальный. А он-то считал, что никогда не сможет применить этот термин к самому себе. И все же, он смог.

Что ж, не до конца нормальный, если на то пошло. Большинство нормальных подростков не могут бросить все, чтобы отправиться в путешествие вокруг света, как и не находят внезапно свою любовь, так, словно солнце взошло из-за горизонта. Он перестал волноваться о Волдеморте или Пожирателях Смерти, грозящихся выпрыгнуть из-за первого попавшегося угла, отправив в него целый спектр различных проклятий. Или о том, что он подошлет доверенного Пожирателя, который будет круглосуточно следить за ним, вынашивая план убийства. Он мог наслаждаться своей жизнью, посещать различные достопримечательности, учиться чему-то новому. Больше никто не таращился на его шрам, как и не ожидал от него великих свершений.

Гарри мог просто проводить время с Асторией, завладевшей его сердцем, и дорожить каждой секундой, проведенной рядом с ней. Она не отвернется от него, как делали это другие. Она разделяет его чувства и относится к нему так же, как и он к ней. Единственное, что беспокоило его, так это предстоящий суд над его крестным отцом, который состоится в самые ближайшие дни.

Почти сюрреалистическое чувство. Вести нормальный образ жизни. Жить, как обычный человек. Иногда он замечал, как сложно ему садиться спиной к дверям, словно ожидая появления кого-то из своего прошлого. Несмотря на то, что он постоянно следил за новостями из Британии, Поттер иногда боялся появления кого-либо, кто запросто отнимет у него его счастье.

Впереди столько удивительных приключений. Мест, которые он намеревался посетить. В последние несколько недель они успели многое повидать. Швейцария ему понравилась, как он решил для себя. С ней могла сравниться, наверное, только Новая Зеландия, но они посетят ее только после того, как побывают в Германии и Японии.

Внезапно кто-то постучал в окно. Гарри чуть приподнял голову с подушек и увидел Хедвиг с письмом. Улыбнувшись, он осторожно встал с постели, чтобы не потревожить сон Гринграсс. Поттер запустил пальцы в свои растрепанные волосы, подходя к окну и впуская в комнату сову.

— Привет, девочка, — тепло поприветствовал он ее. Она ухнула и аккуратно куснула его за палец. Гарри отвязал письмо и открыл его.

Дорогой Гарри,

Я понимаю, что ты, наверное, не планировал, куда в дальнейшем отправишься, но, как тебе известно, время суда над Сириусом стремительно приближается. Заседание суда назначено меньше, чем через неделю и Сириус хотел бы увидеть тебя до него. Обещаю, что здесь ты будешь в полной безопасности — минимум внимания ко мне со стороны прессы, а так же никто не попытается тебя отсюда вернуть в Британию. К тому же, мы желаем познакомиться с Асторией. Если я правильно понял из твоих писем, то вы стали значительно ближе друг другу. Кстати говоря, Сириус полностью одобряет твой выбор. Я знаком с ее родителями, мы учились в Хогвартсе, и они никогда не являлись сторонниками Волдеморта. Ее отец прибудет на судебное разбирательство, поэтому Астория может увидеться с ним в любой момент.

Джейн сейчас полностью поглощена передачей опеки над тобой Сириусу. Поэтому мы решили провести разбирательство здесь. Дурслей признали ненадежными. Думаю, это не займет много времени. У нее стальная воля и послы из Министерства Британии весьма впечатлены ею. Она сильная волшебница. Рано вышла замуж, а вскоре ее муж погиб. Как мне кажется, Сириус запал на нее. Их общение пойдет ему на пользу после двенадцати лет заключения в Азкабане и общения с Орденом. Честно, это будет занятно, так как у нее, мне кажется, стойкий иммунитет на его обаяние.

Ее сын, Грехем, должен был отправиться на обучение в Хогвартс в этом году, но после того, как она посмотрела детали твоего дела, то не позволила ему отправиться туда. Он весьма серьезный ребенок, вдумчивый, умный. С ним нелегко найти общий язык. Когда я с ним познакомился, он узнал едва ли не половину моей жизни по тому, как я одет, как хожу, как держу себя в общении с другими людьми. Может, поэтому ему так одиноко.

Между прочим, Гарри, я нашел себе девушку. Ее зовут Беверли Кавилл. Она мастер-зельевар. Весьма приятная девушка, должен я сказать. Надеюсь, она тебе понравится.

Ремус Люпин.

Гарри подавил широкую ухмылку. Ремус встречается с девушкой! Он был так рад за них. Жизнь Люпина налаживалась, и он не мог не порадоваться за него. И за Сириуса, который, как написал Ремус, запал на некую Джейн Притчард. Любой, кто мог противостоять Альбусу-Который-Всегда-Знает-Что-Лучше-Для-Тебя Дамблдору, в его глазах уже являлся превосходным человеком.

Оставалось решить конфликт между Асторией и ее отцом вместе с сестрой. Судя по письму, отосланному им в последний раз, он крайне жалел о том, что наделал, но Гарри не думал, что он сможет простить человека, который в своей слепоте заставил свою дочь испытать подобное одиночество с тех пор, как умерла ее мать. Как он пытался не потерять тот лучик света, который спас его.

С другой стороны, он мог понять его чувства. Смерть жены оставила на нем и его дочерях свой след. Может, однажды он его сможет простить. Так или иначе, решение целиком и полностью принадлежит Астории. Он не станет давить на нее.

Поттер взял перо и чернила, начав писать ответное письмо Ремусу. Через пару минут он повернулся к Астории.

— Просыпайся, Тори, — тихо сказал он, пощекотав указательным пальцем ее ухо.

— Привет, Гарри, — хихикнула она, моргнув пару раз. — Знаешь, мне нравится так просыпаться.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Поттер. — Мне нравится тебя так будить, — Астория улыбнулась в ответ на его слова, заставляя его сердце биться сильнее.

— Несправедливо, что у тебя такая милая улыбка, — грустно произнес он. — Ты можешь ею свести меня с ума. Эх, если бы у меня было подобное оружие.

— Оружие, да? — рассмеялась она над его фразой. — Едва ли. Ты у нас рыцарь в сияющих доспехах и мы оба это знаем. Моя улыбка едва ли самое страшное оружие, с которым ты мог столкнуться. Ты часами занимался с Грейнджер. А это требует немалой выдержки.

— Думаю, ты права, — усмехнулся он.

— Ох, Хедвиг вернулась, — она уселась на постели, все еще хихикая над ним. — Кто пишет? — полюбопытствовала Астория.

— Ремус нашел себе девушку, — ухмыльнулся Поттер.

— Превосходно! — воскликнула она. — Маггла или волшебница?

— Волшебница. Мастер-зельевар, — ответил он. — Знаешь, над Сириусом пройдет суд в ближайшую неделю. И Ремус искренне желает, чтобы мы приехали на судебное заседание. А это означает, что нам придется покинуть ее раньше, чем предполагалось, но я надеюсь, что ты не будешь против.

— Гарри, я знаю как тебе дорог Сириус, — она покачала головой, из-за чего волосы упали на ее лицо. — Конечно, не против.

— Есть еще кое-что, — признался Поттер, садясь к ней поближе. Он протянул ей письмо, показывая тот фрагмент, где речь шла об ее отце. — Что думаешь, Тори?

— Я готова простить отца, — ответила она после продолжительного раздумья. На ее губах заиграла улыбка. — Он боялся за нас. За наше будущее. После смерти мамы, он потерял свой лучик света. Как и все мы. Словно искали свой путь темной безлунной ночью. Отец так желал найти путь, что выбрал первую попавшуюся тропинку. Он не осознавал, куда она ведет, — Гринграсс с улыбкой посмотрела на него. — Но теперь он знает. И они с Дафной выбрали меня, а не ту кривую дорожку. Он сделал больше, чем любой другой родитель для своей дочери. — У Гарри не нашлось слов, чтобы ответить ей, поэтому он с рассеянным видом смотрел на нее почти целую минуту. — Что? — спросила она его.

— Ты все еще умудряешься удивить меня, Тори, — он широко улыбнулся и покачал головой. — Но я тебе верю.

— Ты дашь им шанс, не так ли, Гарри? — Астория умоляюще посмотрела на него. — Папе и Дафне. Я знаю, что Дафна не самый простой в общении человек, но она изменится. Обещаю.

— Конечно, — он глубоко вздохнул и встретился взглядом с ее светло-зелеными глазами. — Я просто немного выбит из колеи. Не до конца уверен в том, как мне воспринимать твоего отца. Но я встречусь с ним. С тобой вместе.

— Спасибо, Гарри, — в ее взгляде мелькнуло облегчение. Она придвинулась к нему и поцеловала в щеку. — Спасибо, что даешь ему шанс. А сейчас — когда мы должны отправиться к ним?

— Сегодня. В любое удобное для нас время.

Квартира Сириуса и Ремуса. В двух кварталах от немецкого Министерства Магии.

Ремус тепло улыбнулся своей уже-девушке Беверли Кавилл, свет приятно касался ее волос, пока она готовила на кухне обед для детей, него, Сириуса и Джейн. Ей было почти тридцать, что заставляло Ремуса думать о том, что он для нее староват. Когда он попытался поднять эту тему, то она быстро разубедила его в этом. Он думал, что она заслуживает кого-то получше, но Беверли убедила его в том, что без него у нее не будет лучшей жизни. В итоге, Ремус скромно закрыл эту тему и более ее не поднимал.

Кавилл являлась полной противоположностью Джейн Притчард, которую нанял Сириус Блэк. И, возможно, его потенциальной подружке. Беверли была доброй, вдумчивой, терпеливой, нежной. Джейн отличалась воистину горячим темпераментом, была остроумной, образованной. Она терпеть не могла человеческую глупость и не тратила свое время на бездарностей. Беверли приходилось успокаивать ее, когда она врывалась в квартиру, проклиная Альбуса Дамблдора, британских послов и вообще все Министерство Магии в целом. Впрочем, доставалось всем, кто попадался на ее пути. Что происходило достаточно часто в последние дни.

Присутствие Кавилл действовало на всех успокаивающе. Она часто помогала Грехему, когда он оставался у них. Ремус ничего не мог поделать с чувством, что сын Джейн пытается вырасти как можно скорее. Он был умен не по годам, почти как Гермиона, хотя Грехем был куда наблюдательнее и вдумчивее, чем юная гриффиндорка. Очень часто Беверли, Джейн или Ремус обнаруживали Грехема спящим на столе, окруженного кипой книг.

— Я не знаю, как с ним совладать, — как-то раз пожаловалась Джейн. — Он едва ли общается с другими детьми, а когда я пытаюсь с ним поговорить, то меня посещает чувство, словно я веду диалог с незнакомым мне человеком. Грехем очень умный мальчик, но он постоянно учится. Раз за разом повторяет, что никогда не заведет друзей. И от этого у него пропадает всякое настроение, а у меня так мало времени, чтобы ему помочь.

— Он просто не нашел своего призвания, Джейн, — деликатно ответила Беверли, одобряюще сжав ее плечо ладонью. — Кроме того, со всеми новостями из Хогвартса я не думаю, что ему подойдет эта школа. Вряд ли там сумеют справиться с ребенком, который столь сильно от них отличается. Серьезно, учитывая все происходящее, я удивлена, что они так долго протянули на плаву. Думаю, в другом месте ему будет лучше.

— Не могу не согласиться, — глубокомысленно произнесла Джейн. — И чем я только думала, отправляя его туда? Должно быть, перебрала огневиски! Как я рада, что вовремя забрала его из школы после всей свистопляски с Турниром Трех волшебников. Действительно, величайшая школа чародейства и волшебства! Особенно с их отношениям к детям, которые хоть ненамного отличаются от общего стада баранов. И мне правда необходимо найти для него новую школу...

— Может, Дурмстранг? — предложила Кавилл.

— Она была замешана в том проклятом турнире, так что только через мой остывший труп. Помимо всего прочего, я не доверяю директору, — прорычала она, возвращаясь к различным газетным подшивкам, касающимся суда над Сириусом, пока Беверли пыталась ее хоть немного успокоить.

Позже, днем, ее поддержал в этом вопросе Блэк, к большому удивлению Ремуса. Он никогда бы не подумал, что настанет тот день, когда Сириус выскажется плохо о школе, забравшей его от родителей и семейного очага. Впрочем, как и о директоре. Опять же, их троица — Джеймс, Сириус и он сам — не отличались особым умом в свои школьные годы, несмотря на все их академические успехи. Будь они чуточку умнее, то Джеймс и Лили не погибли бы из-за предательства, и ничего бы этого не произошло.

Отгоняя от себя непрошенные воспоминания, Люпин посмотрел на Грехема, сидевшего на диване с книгой в руках. Светлые волосы, серые глаза. Он всегда отменно держался на публике, но Ремус знал, насколько ему одиноко. У Гарри был дар помогать потерянным людям, заводя друзей повсюду. Если кто и мог помочь юному Причарду, то только он.

Внезапно, кто-то позвонил в дверь. Грехем посмотрел в направлении двери поверх книги.

— Наверное, это они, Ремус, Беверли.

Люпин с широкой ухмылкой на лице направился к двери, открывая ее сыну своего лучшего друга и племяннику в лице Гарри Потера, стоящего на пороге дома. Рядом с ним с улыбкой на губах стояла девушка-блодинка, которая, как он понял, и есть та самая Астория Гринграсс. В ее глазах он заметил тепло, которое не ожидал увидеть от чистокровной девушки.

— Профессор Люпин! — радостно воскликнул Гарри, бросаясь ему на шею. Он охнул и аккуратно поставил его на ноги. Астория последовала за ним, взволнованно наблюдая за Ремусом.

— Просто Ремус, Гарри. Я уже давно не профессор. Лишь часть семьи, — тепло ответил оборотень, похлопав его по спине. Гарри выпустил его из объятий и ухмыльнулся.

— Астория Гринграсс, я прав? — он обратил свое внимание на Гринграсс. — Я помню тебя. Ты была хорошей ученицей, несмотря на то, что большинству твоих товарищей я определенно не нравился.

— Я не понимаю, почему Драко так желал избавиться от вас, как от учителя Защиты от Темных Искусств лишь потому, что вы не могли позволить себе хорошей мантии, — покраснела Астория. — С его стороны было несправедливо так поступать, но он не понимал этого. Он ведь родился с серебряной ложкой во рту.

— Ты избежала той ловушки, в которую он угодил, — заметил Люпин. — Что делает тебя гораздо сильнее него.

— Сириус здесь? — с надеждой поинтересовался Гарри, положив ладонь на плечо смущенной Астории. Он весьма соскучился по своему крестному за летние каникулы.

— Пока нет, — ответила Беверли, выходя из кухни и направляясь к ним. — Они с Джейн сейчас работают с документами по поводу его суда. Просматривают все бумаги, которые должны были заполнить в Британии. Честно, я думаю, что он выиграет суд. Бедную Джейн почти удар хватил, когда она узнала, как относятся к правосудию в Британии, которое никто не поспешил восстановить.

— Вы, Беверли Кавилл? — неуверенно улыбнулся он.

— Да. Все верно, — подтвердила она, протянув ему руку. — Приятно познакомиться с тобой, Гарри.

— Позвольте представить вам Асторию, — он пожал ее ладонь, его улыбка стала чуть более уверенной.

— Приятно познакомиться, — тепло ответила Беверли. — Известно вам или нет, но сын Джейн — Грехем — будет жить с нами какое-то время. Он только в этом году пошел в школу, — она обернулась назад. — Грехем, поздоровайся с гостями.

Грехем, который наблюдал появление Гарри и Астории в доме от начала и до конца своими серыми глазами, аккуратно положил закладку между страницами книги. Он встал, медленно направившись к ним. Он держался хорошо. Высокий, волосы аккуратно расчесаны. Но в его умных глазах читалась затаенная боль, словно шторм.

— Привет, Гарри, — спокойно произнес он. — Астория Гринграсс.

— Привет, Грехем, — ответил Гарри настолько искренне, насколько было возможно. Без лишнего апломба или лжи. В конце концов, ему довелось познать оба варианта на своей шкуре. Вероятно, он все сделал правильно, поскольку в глазах его собеседника мелькнуло удивление.

— Мы готовим сейчас обед, — заметил Ремус. — Как насчет того, чтобы помочь им обустроиться, Грехем?

— Хорошо, — без единой нотки эмоций в голосе ответил он, и кивнул в направлении лестницы, направившись туда. Астория с любопытством посмотрела на Гарри. Поведение Притчарда было необычно для такого возраста.

— Дай ему шанс, — мягко прошептал он. Она кивнула ему, и они оба направились за ним вверх по лестнице. Грехем ожидал их наверху.

— Итак, ты, должно быть, Грехем Причард. Я видел, как тебя распределили в Слизерин в этом году, — неловко произнес он, словно его тоже вынудили начать разговор с ним.

— Может, тебе стоит попросить мою мать добавить пункт «издевательство над несовершеннолетним» в отношении Дамблдора? — прямо поинтересовался Притчард после секундного раздумья.

— Что? — растерянно спросил Гарри, делая шаг назад. Он был несколько ошарашен. Чтобы он ни ожидал от Грехема при встрече, он определенно смог его удивить.

— После турнира? Я бы так и поступил, — продолжил он, смотря на него немигающим взглядом. — Хогвартс стал для тебя смертельной ловушкой, едва ты переступил его порог. Я удивлен, что до тебя только на четвертом курсе дошло, что настала пора сматывать удочки.

— Я... как? — пораженно спросила Астория.

— Это очевидно, не так ли? Если присмотреться? — поинтересовался он, оглядев их с ног до головы. Он указал рукой на Гарри. — Я видел, как ты садился на поезд до Хогвартса. Ты уже тогда надел школьную мантию, хотя остальные обычно переодеваются почти перед самым приездом. Большинство считают их неудобными, но ты выглядел вполне счастливым в ней. В твоей сумке была футболка на три размера больше твоего. Она могла достаться тебе от другого родственника, но твои губы исказило недовольство, пока ты ее убирал. Беря этот факт во внимание, как и то, что ныне пишут в газетах, можно смело предположить, что тебе не покупали новых вещей. Ходят слухи, что ты носишь джемпер, который связала матриарх семейства Уизли, хотя младший-Рональд постоянно жаловался на него. Мешковатая одежда с плеча твоего кузена очень хорошо скрывала от магглов твои шрамы на теле. Продвинутые заклинания, применяемые колдомедиками, способны убрать большинство из них, но заклинание оставляет на коже след. Она чуть более светлая, чем остальные участки, что дает основания предполагать о многочисленных переломах, которые должным образом не лечились.

— Да, — он указал пальцем на его шею. — Школьная целительница проделала хорошую работу, но она почему-то не подняла тревогу по поводу твоих шрамов, когда ты попал к ней под наблюдение. Учитывая их размер, я могу предположить, что их нанес твой дядя. Всегда, когда ты разговаривал с человеком, которого не знал, или выше себя в прямом и переносном смысле, ты всегда напрягал плечи, но расслаблял ноги. Я видел это в школе, когда твое имя было выбрано Кубком Огня, и сейчас, когда ты говорил с Беверли.

— Любой магглорожденный на твоем месте спросил бы о причинах такого отношения, но не ты, — продолжил он, обращаясь к впавшему в ступор Гарри. — Это важный момент. Ты, как всем известно, Мальчик-Который-Выжил, поэтому у многих людей уже сложилось о тебе ложное впечатление. Они были готовы к любому раскладу, но именно такое представление было у них. Мы говорим сейчас о большинстве, но существует узкий круг людей, знавший твоих родителей. Самый известный из них — Альбус Дамблдор. Теперь, внимание — на твоем первом курсе что-то очень важное переместили из Гринготтса в Хогвартс? И Альбус (наверное, случайно) отсутствовал в ту ночь, когда произошла попытка кражи? Так он проверял твои способности. Хотел посмотреть, на что ты способен. Защита была достаточно простой и рассчитана на трех человек, лидером которых ты стал...

— То есть? — перебил его Гарри, уставившись на Грехема. — Как ты узнал об этом?

— Это очевидно, не так ли? — спросил он, моргнув. — Я слышал об этом. Подумай сам. Из всех шести сотен студентов, направляющихся в школу чародейства и волшебства Хогвартс, первым человеком, повстречавшимся тебе на пути, стал младший сын семьи ярых последователей Дамблдора. Возможно, это всего лишь случайность, поскольку остальные члены семьи относятся к тебе вполне нормально, но ты, как я понимаю, чувствовал себя хорошо с тем, кто постоянно пытался превзойти тебя и грелся в лучах твоей славы. И та девочка, Грейнджер, столь талантливая, целеустремленная, желающая стать лучше всех, медленно скатывалась к образу отталкивающей от себя гарпии. С ними, как с лучшими друзьями, ты бы не заметил того, что происходило на самом деле. Второй год обучения. Человек, заставший открытие Тайной комнаты пятьдесят лет назад, даже не почесался, чтобы эвакуировать школу, хотя в последний раз все закончилось смертью студентки. Он желал, чтобы ты убил чудовище в Тайной комнате, тем самым делая еще один шажок к образу героя, которым ты по его задумке должен был стать. Отбросим в сторону факт, что большинство двенадцатилетних учеников в подобной ситуации впали бы в отчаяние или подверглись обращению в камень. Третий курс. Дементоров приставили к школе в качестве охраны энергичных и полных жизни детей. И ведь никто не подумал, что их подпиткой служили редкие счастливые мысли заключенных. А тут такой пир! И, наконец, Турнир. Предназначенный для взрослых, но каким-то немыслимым образом ты стал его участником. Все для того, чтобы изолировать тебя от остальных студентов и преподавателей, заставить почувствовать одиночество. Дамблдор получал от этого огромную пользу. Ты полностью бы полагался на него и его советы, как на человека, который несмотря ни на что, всегда видел тебя настоящего. Разве ты не заметил его поведения, когда он читал твое имя? Он ожидал этого. Надеялся. Тебе пришлось бы участвовать и становиться сильнее, ты бы сделал еще один шаг к тому, чего он от тебя ожидал, а сам Альбус остался бы вне всяких подозрений, — закончил свой монолог Грехем, поглядывая на них. В его взгляде отчетливо читалось ожидание.

— Ты был в Хогвартсе всего пару месяцев. Как ты узнал все это? — первой пришла в себя Астория.

— Как и полагается любому уважающему себя слизеринцу, а не такому, как Малфой, который больше подходит для Гриффиндора. Я ждал, наблюдал, слушал и делал выводы. Все, что я разузнал, я складывал в одну цельную картину, кусочек за кусочком. К сожалению, большинство людей банально не замечают того, что происходит у них перед самым носом. Взрослые говорят о том, что им виднее, — усмехнулся он, тряхнув головой. — Но мы любим конструктивную ложь. Манипуляции, полуправду. Все ради того, чтобы выйти сухими из воды. С ними трудно приходится, когда ты должен что-то сделать самостоятельно, — заявил он так, словно каждый день встречался с подобным отношением. Резко. Высокомерно. Безразлично.

— Это потрясающе, — честно признался Гарри, чуть понаблюдав за ним.

— Да? — моргнул он, отступая назад. Поттеру показалось, что Грехем растерялся.

— Можешь и обо мне что-нибудь рассказать? — с широкой ухмылкой спросила Астория, явно что-то замыслив.

— Люди обычно так не говорят, — Грехем слегка склонил голову на бок.

— А что они обычно говорят? — брови Гарри поползли вверх от удивления.

— Проваливай, сопляк, — признался он, делая еще шаг назад.

Теперь все становилось на свои места. Поттер понял из письма Ремуса и встречи с Грехемом, что он несколько... другой. Он на своей шкуре знал, как люди относятся к таким личностям. Грехем думал, что они смотрят на него сверху вниз, или ожидают от него быть таким человеком, каким он совершенно не являлся, или жалеют его. Поэтому он отвечал им той же монетой, ожидая от них злости или защитного поведения. Что бы он ни говорил о своих ожиданиях, у него были свои представления насчет Гарри, и он только что их развеял.

— Это так просто для тебя? Ты всего лишь смотришь на кого-то и можешь узнать по их поведению половину их жизни?

— Ну, не только смотрю, — неуверенно произнес Грехем. — Мне требуется больше времени, — в его глазах что-то неуловимо изменилось, и он вновь вернулся к своему обычному поведению. — Но люди не смогут долго скрывать от меня свои намерения. И неважно, насколько они хороши в ментальной магии. Все дело в наблюдательности.

— Никогда не видела ничего подобного, — с восторгом сказала Астория.

Грехем посмотрел на нее, а потом на Гарри. Ему показалось, что он заметил слабую надежду. Ему было жаль его. Еще один человек, который слишком долго чувствовал себя ненужным, а теперь рад любому дружелюбному поведению или знаку внимания.

— Спасибо, — мягко ответил он.

— Думаю, ты можешь мне помочь кое с чем, Грехем. То есть, если тебе не трудно, конечно же.

Гарри подавил смешок. Астория хоть и была его светом в окошке, но она по-прежнему слизеринка, и она не испытывает никакого уважения к Альбусу Дамблдору. Ему оставалось только догадываться о ее планах.

Авторские заметки: Честно признаюсь, что персонаж Грехема пришел мне на ум после просмотра первого сезона «Шерлока», хотя он и не является полной копией знаменитого детектива. Он просто слишком умен для своего возраста (в другом ключе, нежели чем Гермиона) и замечает куда больше, чем остальные.

Лилит Мун вошла в особняк, который ее семья уже почти двадцать поколений называла своим домом, с закрытыми глазами. Старый дом никогда не менялся, и неважно, сколько раз были пересчитаны от и до все ступеньки на лестнице. Она скинула с плеча школьную сумку и сняла обувь. Она ненароком коснулась золотого браслета на своем левом запястье и слегка поморщилась.

Лилит опустила капюшон, и ее серебристые волосы разметались по плечам и вокруг лица. Она повесила мантию на вешалку. Горячий воздух в доме позволял ей вновь почувствовать свои собственные пальцы, почувствовать тепло. Она закрыла за собой дверь и хотела пройти в дом, но почти сразу же остановилась.

Ее отец сидел спиной к ней, полностью поглощенный чтением газеты, которая служила их семье одним из немногих способов поддержания связи с остальным миром. Лилит сделала несколько шагов вперед, но ничего не сказала. В доме царила всепроникающая тишина — но так было всегда, поэтому никто не обращал на это внимания.

Температура воздуха в доме была значительно выше, чем требовалось для жизни обычного человека, однако Муны к «обычным» не относились. Совсем. Полы, стены, и даже лестницы были сделаны из обсидиана, а не из дерева, как в иных менорах. Лилит чувствовала у себя под ногами пульсирующий жар, создающий искусственное тепло в доме. Иные люди нашли бы такую температуру невыносимой, но для Мунов она была скорее необходимостью.

Лилит свела пальцы вместе и села на лестничную ступеньку, вспоминая, как она была потрясена, вернувшись в Хогвартс и обнаружив его в состоянии полнейшего хаоса. И как ей тогда все объяснили, разложив по полочкам.

Гарри Поттер сбежал из школы вместе с Асторией Гринграсс, Дамблдор находился под подозрением в превышении полномочий, вся школа была замешана в травле национального героя, и теперь в Хогвартсе нельзя было ступить и десяти шагов, чтобы не наткнуться на аврора, расспрашивающего о событиях прошлых учебных семестров. Через некоторое время Лилит нашла, что происходящее слишком отвлекает ее от учебного процесса, и один из компетентных авроров посоветовал ей вернуться домой.

И это был не первый подобный случай. Однажды такое уже происходило — после того, как кто-то из авроров весьма хорошо выполнил поручение Люциуса Малфоя, который хотел уберечь своего сына от обвинений в травле. Он публично задирал ее, а ей было только шесть лет. Тогда все списали на стихийный выброс магии. Ранним поколениям ее семьи не так сильно везло.

Лилит вернулась в школу после начала Турнира Трех Волшебников, но после побега Гарри и Астории атмосфера в школе быстро стала ухудшаться, и ей пришлось вернуться обратно. Прежде, чем она кому-нибудь причинила вред.

Однако, единственный человек, который мог бы помочь сохранить ей душевное равновесие, в школе отсутствовал. Гарри Поттер. Он вырос у магглов и не знал про обещание, данное Карлусом Поттером ее семье. Лилит желала поговорить с ним, но никак не могла набраться смелости. К тому же, ее эмоциональное равновесие оставляло желать лучшего. А Гарри, поскольку он был еще мальчишкой, быстро втянулся в образ жизни гриффиндорцев, которые больше заботились о себе, чем о других.

Но Гарри, как показало время, был не таким, как они. И его терпение достигло предела во время Турнира Трех Волшебников, рассчитанного на привлечение международного внимания и последующего сотрудничества. У магов всегда имелась гнильца в душе. Возможно, магглы повлияли на их мир куда сильнее, чем они рассчитывали. Даже на чистокровных магов, как бы они не отрицали это.

Лилит на четвертом курсе наконец решилась поговорить с Гарри. Собралась с духом, набралась смелости попросить его о помощи — а он исчез. Сбежал из школы. Ее единственный шанс пропал.

Она кусала губы, стараясь не заплакать. Давным-давно она уяснила для себя простое правило — слезами горю не поможешь. Они не в силах справиться с ее проклятием, с проклятием всей ее семьи. Чувство безнадежности с давних пор было ей знакомо и привычно.

Дедушка однажды рассказал ей, что только молодой Поттер сможет помочь снять ее проклятие. Поможет стать нормальным человеком. Обычной волшебницей. И она сможет заводить друзей, не боясь их при этом ненароком убить. И шторм, бушевавший в ней, будет под контролем. Она наконец-то будет свободна и сможет стать частью волшебного общества.

Но она так и не смогла подойти к нему во время учебного семестра и заговорить с ним. Хотя она и посещала школу, и могла бы выкроить пару минут на разговор, она не была до конца уверена в себе. Дело осложнялось предубеждением Гарри против слизеринцев и его скрытностью.

— Лилит? — она моргнула, плавно возвращаясь в реальность. Ее отец, Ричард Мун, смотрел на нее поверх газеты. Он мягко указал ей на место рядом с собой.

— Что такое, отец? — переборов дрожь в руках, она встала и направилась к нему, приятное тепло покалывало ее ноги при каждом шаге. Лилит присела на диван рядом с отцом.

— Как ты себя чувствуешь, моя родная? — мягко спросил он. — Думаешь, сможешь выдержать поездку в машине в час пик?

— Возможно… — она посмотрела на свои дрожащие пальцы, а затем вопрошающе взгляделась в его темные глаза. — Зачем, отец?

— Сириусу Блэку предстоит предстать перед судом, — просто ответил он, складывая газету пополам. — И, поскольку суд будет происходить за пределами магической Британии, у него хорошие шансы доказать свою невиновность. Я ведь рассказывал тебе о том, что он является крестным Гарри, не так ли?

— Да, — тихо ответила она, не совсем понимая, к чему он клонит. Ричард внимательно посмотрел на нее сверху вниз, думая о том, как бы он хотел дать ей нормальную жизнь, которая была потеряна для него с тех пор, как столетия назад один из его предков предал дух Луны.

— Как мне кажется, пришла пора побеседовать с Гарри лично, моя дорогая. Тебе становится хуже, а Магия утверждает, что только он сможет помочь тебе.

— Думаешь, он станет нам помогать? — мягко спросила она. Лилит устала разочаровываться, поэтому не питала больших надежд на его помощь. Она не знала, как следует воспринимать Гарри Поттера, особенно после того, что она видела в школе, и после распространяемых злыми языками слухов.

— Думаю, да, моя дорогая. Надеюсь на это, — он осторожно погладил ее по серебристым волосам.

* * *

— Какого черта он тут забыл? — Не хуже змеи шипела Астория, неверящим взглядом буравя Грехема, который, в свою очередь, смотрел на нее с торжеством.

Гарри не знал, как ему лучше поступить. Бояться гнева своей девушки или поддержать ее в праведном гневе на Альбуса Дамблдора, которому хватило смелости появиться на суде крестного отца Поттера. Альбус в предыдущий раз не помог защитить Сириуса — тогда, когда его протекция действительно была необходима.

Старик, как член Международной Конференции Магов, пусть и бывший, должен был знать о суде над Блэком, даже если в газетах об этом не писали. В прошлые годы у него имелась хорошая возможность обеспечить Сириусу честный суд, но Дамблдор предпочел не вмешиваться. А сейчас он прошел в зал суда с таким невозмутимым видом, словно ничего плохого не произошло.

Поттер сразу же вспомнил дело Лестрейнджей. Братья и безумная Беллатриса предстали перед судом за нападение на Лонгботтомов и доведение их до безумия, но Сириус подобной роскоши был лишен. Все прошло по классической схеме — чистокровных за их преступления, какими бы они тяжкими не были, судят относительно мягко, а Блэк, отвергший философию чистокровности, был приговорен по всей строгости магического законодательства. Мерлин, как он вообще умудрился прожить столько лет в Британии?

— Дабы непосредственно поучаствовать в суде, поскольку будут подниматься и старые ошибки его судейства, — пожал плечами Грехем, как будто сообщал очевидный для всех факт. — И попытаться вернуть Сириуса Блэка, члена одной из самых богатых и влиятельных чистокровных семей, обратно под свое крылышко, чтобы и дальше осуществлять свои планы. Мне продолжать?

Гарри заскрипел зубами от злости, и Астория мягко сжала его плечо ладонью. Предательство человека, почти заменившего ему отца, ударило по нему так же сильно, как и предательство лучших друзей — Рональда и Гермионы. И теперь, вновь увидев его, Поттер почти рычал от злости, поскольку было понятно, что Альбус посетил суд не по доброте душевной, но для того, чтобы возобновить свою глупую игру в шахматы с Волдемортом, который давным-давно не являлся могущественным волшебником, а представлял из себя едва живое нечто посредине великого нигде.

Гарри тряхнул головой, сосредоточившись на суде.

— Он знает, где мы? — напряженно спросил Гарри у Грехема. Они с Асторией находились на самом высоком ярусе, отведенном для членов семей (поэтому их было так мало: Сириус — обвиняемый, Джейн — судья, и Ремус, выступающий в качестве свидетеля). Они могли спокойно наблюдать за ходом суда, а после оглашения вердикта незамеченными покинуть его. Вряд ли они попадут под прицел репортерских фотокамер.

Слово взял Альбус Дамблдор, раскрывая свои планы.

— Нет, — уверенно ответил Грехем, наблюдая за беседой Дамблдора и какого-то члена суда. Тот выглядел весьма раздраженным, и без стеснения призывал Альбуса занять место для посетителей. Его глаза расширились от удивления, поскольку он пытался понять язык телодвижений старика. Похоже, он всеми силами пытался убедить их, что ему необходимо подняться к ним. Его подход отличался хитростью, и Гарри видел, что Альбус умеет располагать к себе даже взрослых людей — но сегодня, похоже, был не его день.

Поттер с минуты на минуту ожидал плохих новостей, поскольку хорошо знал Дамблдора, и понимал, что тот может запросто вмешаться в ход суда. Он лишь надеялся, что все пройдет как по маслу. Хотя бы на этот раз. Сириус заслужил честный суд.

— Он не знает, но уповает на помощь Сириуса. Он попытается вмешаться, но прекрасно понимает, что у него уже нет законных оснований для возращения Блэка в Британию. Поэтому можно не волноваться, что Альбус вернет его обратно. Но, так или иначе, он желает выйти на тебя с его помощью, — объяснил Грехем, переводя взгляд с Альбуса на свою мать. Джейн Притчард выглядела столь сердитой и раздраженной, что, наверное, с радостью влепила бы Альбусу пощечину или применила какое-нибудь неприятное проклятие, если бы закон ей это позволял. В конце концов она резким жестом указала ему на выход.

— Мать не позволила ему выступить в качестве свидетеля другой стороны, и тем самым пресекла его вмешательство в судебный процесс, — добавил Грехем. — Однако это не избавляет нас от его присутствия.

— Черт подери! — сплюнула Астория. Гарри с непроницаемым выражением лица посмотрел на нее. Астория почти никогда не ругалась при нем, даже когда была сильно чем-то огорчена. — Так и знала, что нам стоит уйти раньше. — Она обессилено уткнулась лицом в ладони, отчаянно желая проклясть Дамблдора или заставить его уйти.

— Наверное, ты права, — вздохнул Гарри. — Я только хочу убедиться, что Сириус получит свободу. Хочу знать, чем закончится суд.

— Конечно, Гарри. Вы ведь с ним очень близки, — она глубоко выдохнула, успокаиваясь. — И ничего постыдного в этом нет. Нам лишь необходимо без шума и привлечения внимания покинуть зал, когда все закончится.

— У нас есть хороший шанс уйти незамеченными, когда начнется шумиха среди прессы, — предположил Грехем, указывая рукой в направлении дверей, которые пока были закрыты. Там толпились люди с камерами, журналисты и их помощники. — Там будет не протолкнуться, и львиная доля их внимания уйдет Сириусу Блэку, как и Альбусу Дамблдору, в связи с его пренебрежительным отношением к невиновному человеку. И даже если я ошибаюсь, то твой отец, Астория, твоя сестра и Люпин сделают все возможное, чтобы придержать их, пока мы уходим отсюда.

— Спасибо, Грехем, — просто ответил Гарри, получив в ответ слабую улыбку. Гарри знакомо было это чувство, когда ты настолько привык разочаровываться, что не уверен, как следует воспринимать похвалу в свой адрес. Возможно, Грехем сможет преодолеть свою неуверенность, если вдруг решит остаться с ними.

— Я надеюсь, моя семья не расстроится из-за того, что я пропустила встречу с ними, — грустно произнесла Астория. — Ох, постойте. Гарри, смотри!

Гарри и Грехем дружно повернулись к ней, потом уставились на человека, который приковал к себе ее внимание. Она смотрела на мужчину, беседовавшего с Сириусом. На его запястьях виднелись золотые браслеты. Высокий, хорошо сложенный и чем-то неуловимо отличавшийся от остальных, словно солнце зимой. Светлые волосы, почти полностью седые. Плавные движения. Дорогая одежда. Сириус не выглядел расстроенным, когда беседовал с ним. Скорее, удивленным. И, может, немного обеспокоенным.

— Тори, кто это? — поинтересовался Гарри, внимательно посмотрев на свою девушку.

— Гарри, позволь тебе представить Ричарда Муна. Отца Лилит, — Астория казалась слегка удивленной. — Он смог показаться на людях? Мерлин! Лилит, наверное, стало хуже, раз он решил появиться здесь.

— Постой… Они — та самая семья, с которой заключил союз мой дед, — пробормотал Гарри, припоминая беседу с Асторией во Франции по поводу союзнических отношений семьи Поттеров.

— Он обеспокоен, — добавил Грехем, внимательно наблюдая за ним. — Он здесь не из-за возможности выйти на люди, но он чего-то боится. Или ищет помощи. — Его глаза расширились от удивления. — И это связано с тобой, Гарри.

— Все так плохо? — напряженно поинтересовался Поттер.

— Возможно, для них, — рассеянно ответил Грэхем, продолжая наблюдать за беседой Сириуса с Муном. — Вероятно, он нуждается в твоей помощи.

Гарри глубоко вздохнул. Его стремление помогать людям несколько уменьшилось после событий Турнира Трех Волшебников, но сердце оставалось по-прежнему отзывчивым. И сейчас что-то подсказывало ему, что Лилит нуждается в его помощи.

— Добби, — тихо позвал он домашнего эльфа.

Это больше походило на списывание перед носом учителя, но Гарри смог добиться необходимых объяснений по поводу просьбы Ричарда. И причины его откровенно не радовали.

— Снять с нее проклятие? — рассеянно спросил он. — И каким образом я могу это сделать?

— Мы поговорим об этом позже, — пообещала Астория. — Когда мы уйдем отсюда, то сразу же отправимся в Токио. И возьмем ее с собой. Нам следует попросить Добби перенести пару книг из библиотеки твоей семьи, чтобы разобраться в этом вопросе.

— Будет сделано, — твердо ответил Гарри. — А я-то думал, что побег из Британии решит все мои проблемы. Но, как оказалось, все гораздо сложнее, чем представлялось на первый взгляд.

— Твоя жизнь всегда подбрасывала тебе нелегкие задачи, Гарри. Ты ведь Поттер.

Гарри улыбнулся Астории и обнял ее за талию, усаживаясь в кресло и предоставляя ей место на своих коленях. Грехем сморщил нос и поспешил отойти от них на другую сторону ложи.

— Все будет хорошо, — прошептала она, обняла Гарри за шею и поцеловала.

Судьи покинули зал заседании, удалившись для принятия решения. Гарри кивнул, показывая Астории, что он слишком взволнован для конструктивного диалога.

Он посмотрел на нее, а после они поцеловались. Гарри никогда прежде не целовался, но ему понравился этот опыт. Любовь, которую он испытывал к ней, помогала ему отстраниться от всего плохого, пережитого за день, позволяя ни о чем не думать. И как он раньше без этого выживал?

— Все в порядке, Гарри? — тихо спросила Астория.

— Лучше, чем когда-либо, — уверенно улыбнулся Поттер. — Не волнуйся за меня, Тори.

Он снова поцеловал ее. Грехем деликатно покашлял несколько раз, но в конце концов сосредоточил свое внимание на разглядывании потолка, дабы не видеть целующуюся парочку.

— Сириус Орион Блэк, с вас снимаются все обвинения в преступлениях, которых вы не совершали. Вам полагается денежная компенсация за каждый проведенный год в стенах тюрьмы Азкабан, — провозгласила судья прежде, чем стукнуть судейским молотком по столу. — Дело закрыто!

Зал заполнил хор восторженных голосов. Многие вставали со своих мест, аплодируя. Повсюду щелкали камеры фотоаппаратов, мерцали вспышки, журналисты яростно строчили на пергаменте, пытаясь успеть записать все происходящее в зале суда. Справедливость восторжествовала, старые нарушения были выявлены, жертва жестокой политической машины была освобождена. Маги и ведьмы со всего мира присутствовали на заседании.

Политика магической Британии и прекращение Турнира Трех Волшебников, как и появление небезызвестных Пожирателей Смерти на Чемпионате мира по квиддичу, нанесли серьезный урон ее международной репутации. Кто-то из правительства магической Америки даже предложил отметить это событие бутылочкой хорошего шампанского.

И, конечно, не следует забывать о самом обвиняемом. Он быстро стал любимцем журналистов после суда, его окрестили жертвой несправедливой политики Министерства. Множество людей просили его об эксклюзивном интервью, задавали вопросы, просили написать книгу о пережитом в Азкабане. Он стал образом благородного человека, выдержавшего годы страданий, что произвело неизгладимое впечатление на юношей и незамужних женщин.

Сириус встал с кресла обвиняемого и вскинул сжатые кулаки вверх, счастливо улыбаясь. Ремус светился радостью. Впервые за долгое время Гарри видел его таким. Его девушка — Беверли — тоже была искренне рада за него. Они заслужили счастье.

Джейн Притчард собирала свои бумаги в папку. Выглядела она уставшей, но чрезвычайно довольной тем, что справедливость восторжествовала. И, конечно же, она выиграла свое первое международное дело. Первое из многих. Ей доставляло удовольствие видеть, как невиновный человек получает долгожданную свободу, которой он был лишен двенадцать лет назад.

И, если говорить откровенно, то она с нескрываемым интересом разглядывала Сириуса Блэка, хотя Джейн и не призналась бы, что он заставляет ее сердце биться сильнее. Словно она впервые встретилась со своим первым мужем. Впрочем, она быстро вернулась к своей работе, сохраняя вид исключительно профессионально заинтересованного человека. Она лишь надеялась, что ее вмешательство помогло исключить Альбуса Дамблдора из судебного процесса. Особенно после всего, что она слышала про него и Гарри Поттера.

Гарри и Астория радостно аплодировали вместе с остальными, пока Грехем лишь наблюдал за залом, словно пытаясь запомнить эту атмосферу всеобщего восторга. Он следил взглядом за Ричардом Муном, который напряженно ждал возле выхода. Его заинтересовало проклятье их семьи, и поэтому он так внимательно наблюдал за ним — чтобы понять, как вести себя с его дочерью. Но вскоре он заметил Альбуса Дамблдора, поспешно прокладывавшего себе дорогу через толпу людей к Сириусу.

— Пора идти, — произнес Грехем.

Астория кивнула, а затем они вместе поспешили к выходу. Гарри почти слышал, как Дамблдор заливается соловьем, пытаясь привлечь внимание Сириуса, чтобы остальные репортеры услышали, как он сожалеет о случившемся. Они вышли через двери, за которыми ждала Лилит Мун. Гарри услышал, как судорожно вдохнул Грехем рядом с ним, и постарался не усмехнуться. По его мнению, некоторые люди раньше других видели красоту в людях. Возможно, потому что он повзрослел слишком рано.

Лилит была очень красивой, но его сердце лежало только к одной волшебнице, подарившей ему свою настоящую любовь.

— Привет, Лилит, — улыбнулся Поттер.

— Привет, Гарри, — мягко ответила она.

— Как насчет поездки в Токио? — дружелюбно предложил он. — Говорят, там живут настоящие мастера трансфигурации. Поедешь с нами?

Она очень внимательно наблюдала за ними, что заставило Гарри задуматься — а не может ли она читать его мысли? Потому что ее глаза, казалось, смотрели в самую душу.

— Хорошо, — легко согласилась Лилит.

— Тогда нам пора, — улыбнулась Астория, протягивая ей руку. — Мне бы хотелось узнать тебя по-настоящему, Лилит, если ты позволишь.

— Спасибо, — тихо ответила она и улыбнулась.

Призраки, обитающие в школе чародейства и волшебства Хогвартс, не единственные духи в мире, даже если многих из них не видели столетиями.

Духи всегда фигурировали в маггловских писаниях, хотя они и не могут их видеть, как сквибы или маги. Те души, населяющие Хогвартс, являются потерянными душами. Они не могут покинуть мир живых из-за собственных личных переживаний, незавершенных дел и гнева, испытываемого ими в последние дни своего мирского существования. Для них закрыт путь в загробную жизнь. Некоторые не могут уйти, поскольку совершили тяжкое преступление или грех. Их бестелесное существование — наказание. Они вынуждены тысячелетиями бродить по земле, пока не придет время их искупления.

Это очень болезненное и одинокое существование, так как они не в состоянии воссоединиться в загробной жизни с теми, кого любят, или же забыть о том, что с ними произошло. Единственный выход из сложившейся ситуации — это раскаяние, сожаление по отношению к ним, прощение, или экзорцизм в самом крайнем случае.

В мире, конечно же, куда больше призраков. И некоторые из них куда опаснее тех, что ныне приглядывают за детьми в школе чародейства и волшебства Хогвартс.

Недоброжелательные духи могут навлечь на магглов плохую удачу, причиняя вред множеству людей. Иные привязаны к одному месту, но они не могут объяснить, что с ними произошло, поэтому и объяснения им пока нельзя дать. Полтергейсты и бесы попадают именно под эту категорию. Опять же, все зависит от их силы. Пивз, например, весьма слабый полтергейст, почти безобидный в сравнении с теми, кто существовал столетия до него. Но есть и духи, которые связаны с высшими силами.

Один из таких духов известен как «Свет луны». Один из наиболее древних мифов из ныне существующих. Душа луны была когда-то девушкой. Свободной и женственной, но она погибла под темной толщей воды, потому что ночь не позволила ей разглядеть пути к спасению. Умерев, она возжелала, чтобы никто не погиб под ночным небом. И ее желание исполнилось. Она стала Луной, и ее серебристое сияние ночью не позволяло людям погибнуть так же, как она. Однако те, кто все же утонули, становились бесчисленными звездами на небе.

Прошли годы, и Луне стало одиноко. Однажды ночью она обратила свой взор с небес на землю и увидела юношу, который бродил по берегу моря, где она когда-то утонула. Он был красив, статен, мечтателен, и она влюбилась в него. Она явилась ему, и с тех пор он стал приходить к ней каждую ночь, чтобы увидеть ее. Его звали — Джулиан Мун.

Отец Джулиана являлся чистокровным традиционалистом. И у него было семь сыновей, включая самого Джулиана. Их семья принимала участие в войне чистокровных семей. Он пытался получить контроль над областью, которая ныне известна как Норвегия, с помощью соблазнения Кейтлин Поттер, но она раскусила его обман, что стоило ему потери союзника в войне.

Поддавшись злобе, Кайус Мун стал отчаянно искать путь, чтобы уничтожить своих врагов и стать силой, которая заставила бы весь мир считаться с ним. Он подслушал разговор своего сына о любви к духу Луны, и тогда у него созрел коварный план — он использует своего сына, чтобы поработить духа, принуждая ее выполнять свои приказы.

Кайус обратился непосредственно к своему сыну и потребовал, чтобы он отвел его к духу. Однако Джулиан подозревал о истинных мотивах своего отца, поэтому отказал ему. И отказывал неоднократно. Кайус терял терпение. И тогда он прокрался вслед за своим сыном на побережье, где обычно Джулиан встречался с духом. Он в седьмой раз потребовал у него приструнить призрака, но услышав отказ, убил своего сына в гневе.

Поскольку солнце еще не взошло над горизонтом, Луна могла лишь в отчаянии наблюдать за происходящим. Но когда она вернулась на небосвод, то ее захлестнула злость и чувство мести. Она поведала Кайусу, что даст то, чего он просит его семье, чтобы он послужил напоминанием смертным, что случается с теми, кто осмеливается бросить вызов высшим силам.

Кайус замерз насмерть, оставшихся в живых сыновей постигла смерть, превращая их в холодный ветер, что дул с морских просторов.

Ирония искупления семья лежит в основе того, что пытался заполучить Кайус. Кейтлин Поттер разговаривала с луной, спрашивая ее о том, как она могла обречь всю семью на проклятие из-за одного человека. Все еще испытывая чувство мести, Луна ответила ей, что проклятие спадет лишь тогда, когда семья Мунов примет неправильное решение, чтобы спасти себя.

Исторический факт.

— Гарри, не забывай, пожалуйста, снимать обувь в тех местах, где это положено, — Поттер растерянно развернулся, встретившись взглядом с Грехемом. — Это японская традиция. Знак уважения. Некоторым из них не по душе иностранцы, поэтому помни об этих маленьких нюансах.

— Понял, — он покраснел от смущения. Гарри быстро снял свою обувь и проследовал за Асторией и Лилит в их апартаменты. Грехем шел за ним. Он заметно нервничал, бросая беглые взгляды на Лилит, словно увидел в ней нечто такое, чего прежде не замечал. Она же выглядела весьма усталой, заставляя Гарри задуматься о том, насколько тяжело ей жить с таким серьезным проклятием.

Астория, как и он, соболезновали ее ситуации, поскольку сами знали, каково это быть запертыми в ловушке. Поттер до конца не понимал, как ему снять проклятие с ее семьи. Он попросил Добби взять несколько книг из хранилища родителей, но он так и не нашел времени просмотреть их. К тому же, он не знал толком, что ему необходимо. Но и бросить ее в такой ситуации Гарри не мог. Поскольку она напоминала ему самого себя, когда он был в Хогвартсе.

— Я пригласил Дафну, — произнес он. — Она приедет завтра утром. Надеюсь, ты не против еще одного человека в нашей компании, Лилит?

— Все в порядке, — она на секунду поколебалась с ответом. — Я не против компании.

— Может, мне стоит посмотреть, что я смогу приготовить из продуктов, оставшихся в холодильнике? — Астория нежно сжала ладонь Гарри. — А вы с Лилит сможете что-нибудь разузнать.

— Спасибо, Тори, — он поцеловал ее в щеку. — Я скоро подойду и помогу тебе, чем смогу.

— Идем, Грехем, — улыбнулась Гринграсс. — Посмотрим, что у нас есть. Ты мне так и не сказал, что тебе нравится... — она покинула комнату с самым младшим членом их группы, бросив последний взгляд на Лилит.

— Прости, я не поговорил с тобой до прочтения той истории, — извинился он, присаживаясь рядом с ней на диван.

— Не стоит просить прощения, — она тряхнула головой. Лучи солнца, просачивающиеся сквозь шторы, заставляли ее выглядеть еще бледнее, чем обычно. Он мог разглядеть каждую вену на ее щеке. — Для тебя все в диковинку в этом мире. К тому же, ты не мог знать этой легенды. А я бы напугала тебя, если бы рассказала лично. Ты мог отстраниться от меня. Поэтому, так было лучше для всех.

— Я бы не поступил с тобой так, — возразил Поттер. — Я не могу бросить тебя, пока ты находишься в беде. Я так не поступаю.

— И я знаю это, — тихо ответила она. — Но мы не такие, как большинство людей.

— Ты можешь мне рассказать больше о своем проклятии? — нерешительно спросил он, обращая к ней свой взгляд. Лили тяжело вздохнула.

— Давным-давно член моей семьи влюбился в дух Луны. Но глава рода — Кайус — был испорченным, алчным, жадным человеком, попытавшимся извратить ее сущность и использовать для своих эгоистичных целей через своего сына. Но Джулиан отказался. За что и был убит. Ее дух пришел в ярость, позволив ему попытаться получить власть над собой, — Лилит с отвращением и грустью опустила свой взгляд на золотые браслеты, выглядящие столь же запретными, как и его шрам на лбу. — Смертным никогда не предназначалось иметь в распоряжении высшую магию. Она выжигает. Уничтожает все вокруг. Большая часть моей семьи погибла именно так.

— Высшая магия? — задумчиво переспросил Поттер.

— Сама Магия, — прошептала она. — Естественная магическая сущность, принадлежащая призракам и богам. Смертные люди чувствуют ее, но не могут контролировать. Она уничтожает их, извращает и меняет их на полную противоположность того, чем они были. Волдеморт желал получить ее, когда был молод. Он использовал бы нас, если бы только знал, где искать, — она подняла усталый взор к потолку. — Будь я чуточку злее на свою жизнь, я могла бы принять его сторону. Ошибочное решение, да, но тем самым я бы смогла уничтожить все, чего он желал, а после приняла смерть от его руки, но тем самым могли погибнуть и те, кто находился рядом со мной.

— Я не думаю, что этот вариант тебе по душе, Лилит. Ты не имела возможности увидеть другие варианты. Я подарю тебе этот шанс, если смогу.

— Ты герой, Гарри Поттер, — усмехнулась она. Ее глаза по-прежнему были холодны, но в них мелькнуло что-то подозрительно похожее на одобрение, что он воспринял как маленькую победу. — Даже если и не такой, каким тебя желает видеть магическая Британия. Жаль их.

— Спасибо, — улыбнулся Гарри.

— Подведем итоги. Ты подразумеваешь, что Риддл попытался завладеть высшей магией в конце первой войны? — поинтересовалась Астория во время обеда. Гарри уплетал за обе щеки спагетти. Лилит кивнула, сосредоточенно разрезая стейк. Она поделилась с остальными тем, что рассказала Поттеру не так давно.

— Определенный смысл есть, — внезапно заявил Грехем, отпивая молоко из стакана. — Волдеморт объявил себя хозяином смерти в те дни. Всем известно, что нет такой магии, способной взаимодействовать с самой смертью, но и высшую магию ему заполучить не удалось. Может, его могущество крылось в чем-то ином. Например, он использовал магию, которую другие боялись применять. Или даже не знали о существовании таковой.

— Хозяин смерти, — тихо произнесла Лилит. — Ох, конечно же, нет.

— Не мог получить чего? — переспросила Астория, уставившись на них.

— Дары смерти, — задумчиво ответила она. — Моя семья знакома с высшей магией и ее историей. Это желание последнего Перевелла. Тот, кто соединит все три дара, то станет хозяином смерти.

— Что за дары? — полюбопытствовал Поттер.

— Давным-давно три брата использовали свою магию, чтобы перейти реку, — Лили устроилась поудобнее, пересказывая им старую сказку. — Но перед ними появилась смерть. Она была зла на них, потому что они не утонули, но решила поступить хитрее. Она предложила им выбрать любые дары от нее, так как они перехитрили ее. По одному на каждого.

— Смерть имеет женское обличие? — задумчиво спросил Грехем, словно для него подобная информация была чем-то диковинным.

— Да, — согласно кивнула Лилит. — Старший попросил волшебную палочку, которая никогда бы не позволила ему проиграть на дуэли. Она сотворила палочку, позже известную как Старшая палочка.

— У нее получилось? — с любопытством поинтересовался он.

— Верно, — ответила она. — Но в один прекрасный вечер старший брат напился, а вор, желавший заполучить столь могущественный инструмент, перерезал ему горло в собственной постели. Позже его жизнь оборвалась по той же самой причине. У Старшей палочки длинная кровавая история, и даже моя семья не знает, где она теперь. Тот, кто владеет ею, обычно погибает от рук другого человека.

— Неудивительно, что Риддл так желал заполучить ее, — включилась в разговор Астория.

— Второй брат попросил у смерти камень, способный возвращать мертвых из небытия, — продолжила рассказывать Лилит, — и все из-за потери своей возлюбленной при крайне трагических обстоятельствах. Камень по-настоящему не возвратил ее, не полностью, если говорить откровенно, она просто пересекла грань мира живых и явилась ему в качества призрака. Она звала его к себе, чтобы ему не пришлось так страдать. В конце концов, второй брат отчаялся и повесился в собственном доме, чтобы воссоединиться со своей возлюбленной.

— Очаровательно. Просто очаровательно, — слабо простонал Гарри. Он на секундочку представил, что с помощью камня можно было бы увидеть родителей, но... — А младший брат?

— Младший не поверил смерти. Она спросила, чего он желает, а тот пожелал скрыться от нее. Она отдала ему свою мантию-невидимку. Она могла спасти своего владельца даже от смерти, но в итоге он передал мантию своему сыну, а затем добровольно ушел за грань со Смертью.

— Мантия…...— Гарри почувствовал, как его сердце стало биться гораздо сильнее. — Постойте, но это невозможно... — он вскочил на ноги и поспешно ретировался к своему сундуку. Сбитая с толку Астория последовала за ним. Он быстро нашел мантию-невидимку своего отца, а после вернулся на кухню.

— Эта мантия. Она похожа на нее? — он поднял ее вверх, чтобы ее все увидели. Лилит уронила на стол свой бокал, разливая содержимое по скатерти. Грехем быстро убрал его с помощью заклинания, но все его внимание было приковано к Гарри.

— Как... где ты достал ее? — потрясенно спросила она, растеряв всю свою привычную бесстрастность.

— Она принадлежала моему отцу. Семейное наследие, — объяснил Гарри.

— Но тогда... — пробормотала Астория и ахнула: — Мерлин, но этого не может быть! Гарри, твой предок — самый младший Перевелл?

— Конечно, — мягко произнесла Лили, словно приходя к какому-то очевидному решению. — Гарри, о тебе шла речь в последней воле Перевелла. Ты должен соединить все три дара вместе.

— Наследник Перевеллов? — тихо спросила Дафна, медленно опускаясь на диван, не сводя взгляда со своей сестры и Гарри. Астория уверенно кивнула, раскачиваясь с носков на пятки, смотря на нее восторженными глазами. Грехем выглядел откровенно скучающим. Лилит отсутствующим взглядом гипнотизировала потолок. Поттер поднял мантию-невидимку, чтобы старшая Гринграсс смогла ее рассмотреть.

— Дары Смерти? Ты, Гарри? — наконец, медленно произнесла она после долгих пяти минут пристального разглядывания мантии. Она заправила прядь светлых волос за ухо.

— Да, — просто подтвердил он, моргнув. Он недавно поменял свои очки на линзы, и его глаза все еще привыкали к ним. Он решил, что слишком опасно продолжать сражаться в очках, поскольку их потеря в драке могла обернуться для него полной слепотой и неспособностью защитить себя.

Дафна хмыкнула, словно не полностью поверив его словам. Носки ее туфель нервно постукивали по полу, волосы были слегка растрепаны — на улице было ветрено. Она все еще оставалась в дорожной мантии, поскольку Астория не удержалась и сразу же, с порога — сначала, впрочем, убедившись, что Дафна действительно ее сестра, а не кто-то под обороткой — огорошила ее новостями, и Дафна от шока едва устояла на ногах.

Она снова окинула взглядом присутствующих. Лилит молча наблюдала за ней, пока Грехем явно терял терпение, поглядывая то на нее, то на девушку рядом с собой, словно боясь, что та может испариться в любой момент.

— Это невозможно. Общеизвестный факт — наследник Перевеллов почил столетия назад, — упрямо возразила Гринграсс.

— Или они хотят так думать, — буркнул Грехем, закатывая глаза и с недовольным стоном откидывая со лба волосы. — Тебе известно, что фраза «то, что все говорят» ничего не значит?

— Грехем, — упрекнула она его. Он замер, не понимая, что он сделал не так. Несмотря на то, что он был весьма умен, его навыки в общении с людьми все еще оставляли желать лучшего. Дафна потупила взгляд.

Гарри положил ладонь на плечо парня. Грехем страдал от некоего эмоционального расстройства. Гарри рассматривал возможность того, чтобы отправить его на консультацию к маггловскому психотерапевту или к Джейн, отложив свой план до лучших времен. Прямо сейчас у него есть более важные дела. Ему необходимо рассказать все Дафне, если та согласится отправиться с ними.

— Это правда, — тихо сказала Лилит.

Дафна подняла на нее вопрошающий взгляд.

— Ошибки быть не может. Моя семья знакома с высшей магией, включая Дары. Перевеллы пропали много лет назад, потому что один из их детей стал темным магом. От них происходят Поттеры, поскольку они берут начало от третьего брата, — договорила Лилит.

— Великий Мерлин, — выдохнула Дафна, собираясь с мыслями.

— Я себя чувствую таким же образом, — честно признался Гарри. — Думаю, смысл в этом есть. То есть, отцовская мантия служит гораздо дольше, чем ее аналоги. И выручала она меня много раз. Наверное, в ней есть нечто особенное.

— Ты всегда притягиваешь к себе проблемы и вмешиваешься в достаточно странные события, — мрачно подтвердил Грехем.

— Не спорю, — легко согласился Гарри. Астория хихикнула, даже Дафна немного расслабилась. Гарри не видел раньше, как она улыбается, а теперь мог смело сказать, что она очень походила на свою младшую сестру. Ей следовало улыбаться чаще.

— Значит, Тот-Кого-Нельзя-Называть ищет Дары Смерти? — Подвела итоги Дафна. Гарри поджал губы, услышав такое именование Темного Лорда. Возможно, он и оставил Волдеморта позади, но что-то в глубине его разума подсказывало ему, что он все еще здесь. Он жив. И если так, то как он сумел выжить, даже когда его тело было уничтожено?

Гарри не нравился такой расклад. Его мутило от одной лишь мысли, что человек, виновный в смерти его родителей, продолжит свои черные деяния.

— Тот, кто владеет тремя Дарами Смерти, становится хозяином Смерти, — объяснила Лилит. — Предположительно, это значит, что ты не можешь умереть, пока сам не позволишь смерти забрать себя. Даже моя семья не столь в этом уверена.

— Он может стать самым могущественным магом в мире, — подытожил Грехем. — Если только нет подвоха. Или ограничений. Истории неизвестен ни один волшебник, собравший вместе все три предмета. — Он забарабанил пальцами по правой ладони, и его глаза распахнулись от удивления. Похоже, он пришел к какому-то выводу. Астория повернулась к нему. Интуиция Грехема служила ему весьма хорошо, поэтому его выводы зачастую были близки к истине.

— Не знаю, но звучит все слишком просто. Огромная сила, и без ограничений, как у Лилит, — медленно начал он. — Кто вообще использует высшую магию? Способность контролировать свою смерть или смерть других людей? Ведь дары сотворила Смерть. Тут должен быть подвох, — закончил Грехем с удовлетворенным видом.

— Наверное, ты прав, — согласился Поттер. Его посещали похожие мысли. Учитывая, что стало со всеми тремя братьями, то вывод напрашивался сам собой.

— Но, Гарри, если ты должен стать хозяином Смерти, то почему у тебя нет Старшей палочки и воскрешающего камня? — внезапно спросила Дафна.

— Не знаю, — Поттер замер. — Их не было в моем хранилище. Гоблины точно обратили бы мое внимание на них.

— Почему бы вам не спросить у того старого дурака? — цинично бросил Грехем. — Если он собирался использовать Гарри для своих темных делишек, обучал его, то никоим образом старик не поведал бы ему раньше времени о чем-то столь могущественном, как Старшая палочка или воскрешающий камень. Никто не должен был рассказать ему о них. Кроме него, разумеется.

Астория вздрогнула и отвернулась к окну. Лилит закрыла глаза, словно соглашаясь со сказанным. Как будто она заранее знала о вмешательстве Альбуса. Гарри тяжело застонал. Дамблдор. Всегда Дамблдор. Почти везде торчал кончик его длинной бороды, хотел он того или нет. Даже сейчас, когда Гарри пересек половину стран и находился в тысячах миль от него, старик все еще хранил свои тайны и не оставлял его в покое.

— Знаешь, Грехем, ты, наверное, прав. Я могу попросить отца надавить на него. Директорское кресло под ним изрядно шатается. И он знает об этом. Если нам улыбнется удача, то он все расскажет.

— Не согласна, — мрачно сказала Астория, посмотрев на свою сестру. — У него все еще невероятно много власти в руках. И если он владеет Старшей палочкой, то никому и ни за что ее не отдаст.

— Она принадлежит Гарри, — упрямо возразила Дафна. Как чистокровная наследница, она знала принципы наследования. И ее приводила в ужас мысль о том, что Альбус украл ее. После такого никто в обществе более не поверит старому директору. — У него нет права распоряжаться ею. Даже ему следует знать об этом.

— Мы говорим об Альбусе Дамблдоре, — равнодушно пожал плечами Грехем. — Он делает, что хочет, и как хочет. И все с ним согласны.

— Мне следует написать отцу и попросить его поговорить с Сириусом, чтобы тот разузнал все, — пробормотала Дафна себе под нос. — Было бы неплохо узнать, чем он занимается в данный момент времени. Кроме того, Фадж с радостью согласится вылить на него ушат грязи.

— Фадж? — удивленно переспросил Гарри. — Он-то к этому какое имеет отношение?

— Ах, — таинственно прошелестела Гринграсс, — прошу прощения, я забыла, что вас давно не было в Британии, поэтому вам неизвестна расстановка политических сил. Кто-то погиб в Хогвартсе пару недель назад.

— Что!? — дружно вскрикнули все. Хогварт, несмотря на все плохое, что с ними произошло, оставался их школой, и новость об убийстве ученика прямо под носом преподавательского состава их невероятно встревожила. Последнее убийство произошло почти пятьдесят лет тому назад, когда погибла Миртл.

— Кто? — спросил Гарри.

— Рональд Уизли, — ответила Дафна, немного поколебавшись, и грустно посмотрела на Гарри. Он ничего не ответил, чувствуя, как из-под его ног словно выбили почву, и сделал шаг назад. Астория аккуратно поймала его за руку и помогла ему сесть на диван. Она нежно обняла его, пока он пытался переварить услышанное известие.

Каким бы ни было его поведение с самого начала Турнира Трех Волшебников, Рон был его лучшим другом на протяжении трех лет. Первым лучшим другом. Они вместе прошли через множество опасностей, как друзья. Новость о том, что его больше нет, что он убит, выбила Гарри из колеи. Такого он совсем не ожидал.

— Как? — тихо спросил Поттер дрожащим голосом и тяжело сглотнул.

— Общественности не рассказали подробностей, — призналась Дафна. — Но я слышала от Сириуса, что это дело рук Петтигрю. Он использовал свою анимагическую форму и проник в замок. Уизли не нашли утром в постели, но позже… его обнаружили на кладбище. В местечке под названием Литтл-Харлингтон.

— Место рождения Риддла? — удивленно спросил Грехем, присаживаясь на диван. Гарри почувствовал себя так, словно его прямо сейчас стошнит.

— Да, — кивнула Гринграсс. — Петтигрю использовал портключ, чтобы доставить его туда. Вся затея с Турниром была прикрытием для планов Риддла по возвращению в мир живых. Ему пришлось импровизировать, когда планы полетели ко всем чертям.

Астория вздрогнула. Лилит провела кончиками пальцев по своей руке до золотого браслета, и Гарри понял, что она нервничает.

— Дамблдор поведал о том, что Уизли использовали в каком-то темномагическом ритуале по возрождению. Фадж не поверил ему. Он обвинил Альбуса в отсутствии доказательств, мол, он пытается выйти сухим из воды после всех разоблачений пару месяцев назад.

— Он сказал правду, не так ли? — горько поинтересовался Гарри.

— Если верить Сириусу и Ремусу, то да, — мрачно подтвердила она. — Он сейчас не очень силен, и многие из его последователей в бегах, так что мало кто явился на его призыв. Однако, как показывает время, вскоре он станет столь же могуществен, как и раньше. Сейчас его мысли занимает поиск оружия, которого у него не было в прошлый раз.

— Например, такого, как волшебная палочка его величайшего врага, — решил Грехем. — Старый дурак может быть величайшим из ныне живущих волшебников — предположительно, конечно же — но сейчас он выживший из ума старикан. Труп Волдеморта, возможно, теперь способен на большее. Дамблдор проиграет ему, если посмеет выйти с ним на дуэль.

— Что, если он не найдет Даров? — предположила Астория. — Я хочу сказать, что Британия сейчас в хаосе. Большинство его последователей мертвы или сбежали. Если он их не получит, то насколько все будет плохо?

— Что ты хочешь сказать? — тихо спросила Лилит. — Скрытно вернуться в Британию в поисках Даров?

— Я должен их заполучить, — решительно произнес Гарри. — Если я должен стать хозяином Смерти или как там, то не могу просто бездействовать. Позвольте мне составить план по нашему возвращению в Британию, так, чтобы при этом не привлечь к себе излишнего внимания.

Гарри, Астория, Грехем и Дафна перенеслись портключом в Британию. Им потребовалось несколько секунд на узнавание места, и еще пара секунд на сравнение с тем, каким оно было. У Гарри сложилось впечатление, что им выдали неправильный портключ, доставивший их не туда, но несколько знакомых вывесок убедили его в правильности их местонахождения. Хотя Косой переулок выглядел так, словно знавал лучшие времена.

Гарри кашлянул, словно подавившись воздухом. Грехем скорчил недовольную гримасу, Дафна выдохнула, и только Астория не скрывала своего удивления по поводу увиденного ею.

— Что тут произошло? — ахнула она, оглядывая по сторонам. Она указала рукой в направлении улиц, где суетливо сновали люди, спешно хватая вещи. Они бегло озирались по сторонам, как будто с минуты на минуты ожидали нападения дементоров.

— Репутация магической Британии сильно пошатнулась за последние несколько месяцев. Особенно в глазах зарубежных магических сообществ, — медленно ответил Грехем, оглядываясь вокруг.

— Я знала это! — воскликнула Астория, выходя на улицу. — Но... чтобы так? Мы отсутствовали не так уж и долго, не так ли? Как все изменилось настолько... быстро?

Гарри последовал за ней, инстинктивно осматривая улицу, пытаясь воссоединить образ, который он помнил, с тем, что происходило прямо сейчас. И он испытывал трудности. Косой переулок больше напоминал город-призрак, чем некогда оживленную улочку. Большинство лавок закрылось, атмосфера жизнерадостности, некогда царившая здесь, ныне вызывала лишь недоверие и спешку.

— Часть торговых партнеров прекратила финансовую поддержку. После суда над Сириусом были приняты несколько малоприятных законов, — хмыкнул Грехем, возвращая свое привычное самообладание. — Ходят слухи о том, что люди теперь настроены крайне критично.

— Впрочем, большинство людей, наделенные властью, не осознают того, что найдутся несогласные с ними. Магглорожденные поняли, наконец, что им здесь не рады. И поскольку есть места получше, то зачем оставаться? — резонно добавил он, махнув рукой в сторону закрытых лавок.

— Людям не нравится, когда меняется привычный образ жизни, — согласно кивнула Лилит. — С их стороны было глупостью ожидать иного исхода. Границы падут. Люди найдут новое место для дома. Их деньги потеряют ценность. Так случается.

Грехем выглядел необычайно довольным собой, поскольку она с ним согласилась, и переместился к ней поближе. Если она и знала о его желании получать одобрение с ее стороны, то пока никак это не демонстрировала. Во всяком случае, так подозревал Гарри, потому что единственным постоянным ее компаньоном был ее отец. И другие члены ее семьи.

— Знаю, но так... — она активно жестикулировала по ходу речи. — Никогда не представляла себе, насколько быстро все произойдет.

— Как и я, — признала Дафна. Ее голос прозвучал почти грустно, пока она оглядывала разруху на улицах. Гарри понимал, что это единственный мир, который она знала. Несмотря на все его недостатки, ему импонировало ее взрослое мышление. Прощаться с домом всегда сложно, даже если это все, что остается.

— Я думала все пройдет быстро, как и началось. Всего лишь очередной скандал, каких много, — она тяжело вздохнула, повернувшись в направлении главной улицы, куда направлялось большинство людей. — Но чтобы он затянулся настолько... сколько ущерба причинено.

— Думаю, я ожидал увидеть нечто подобное, — произнес Гарри. — Но не в столь короткие сроки, и не настолько просто. Может, я так привык к этой атмосфере, поэтому и не ожидал, что люди поставят ее под сомнение. Должно быть, многие люди ждали дополнительных причин, чтобы покинуть Британию. Или они у них имелись, когда все началось.

Косой переулок теперь был лишь тенью себя прежнего. Предупреждение всем живущим волшебникам о том, что грядет. Когда-то оживленная улочка, полная суеты и веселья, а теперь заброшенный уголок города, где почти никого не осталось. Словно прощание со своей старой жизнью, но с гораздо меньшими почестями.

Чем больше он думал об этом, тем больше происходящее походило на эвакуацию. Семьи собирали свои вещи, провизию, которая бы не помешала им в долгом пути. Дети, учившиеся в Хогвартсе, а ныне стоящие рядом с родителями, словно часовые.

Может, его точка зрения не охватывала всего масштаба событий в Британии, учитывая возвращение Волдеморта и упорное молчание Министерства Магии и Ордена. В стране, где вернулся к прежним деяниям опасный маньяк, определенный круг людей старательно притворялся, что ничего не изменилось.

Большинство лавочек, впервые им увиденных в тот самый день, когда Хагрид привел его сюда, были закрыты. Гарри чувствовал грусть, поскольку все его счастливые воспоминания теперь будут связаны с тем, что ему довелось застать сейчас, но он помнил, как выглядели и другие места в мире, которые ему довелось посетить, и его сердце было спокойно.

В воздухе витало ощущение напряжения, словно затишье перед штормом. Лилит рассказывала ему о том, как эмоции магов можно ощущать через их магию, а спустя пару дней он начала понимать, что она имела в виду. Может, проклятие начинало спадать с нее, но подобные мысли он держал при себе.

— Великий Мерлин, — прошептала Дафна. — Вот почему отец настаивал на переезде отсюда незадолго до суда. Мне следует чаще выходить из дома.

Она растерянно оглядывалась по сторонам. Гарри не мог винить ее в том, что ей требовалось время, чтобы прийти в себя. Принять все так, как оно есть. Ее маленький мирок был безжалостно разрушен исчезновением сестры, затем события с Дамблдором и международной конференцией магов, после чего международные отношения заметно испортились, и, наконец, коррупция и отсутствие безопасности в Хогвартсе, где в итоге убили студента. Взрослым людям требуется время, чтобы все принять, она же пыталась уложиться в половину отведенного срока.

Поттер лишь мог порадоваться тому, как быстро пришла в себя семья Астории после ее побега. Они приняли философию чистокровности, приносившую им покой и стабильность, без осознания всей опасности этого. Но теперь она была им известна. И они не собирались разделять участь чистокровных фанатиков, которые собирались пожертвовать всем ради своих идей.

Он достаточно знал об истории, чтобы понимать, что происходило и чем это грозит. Несмотря на все громкие заявления чистокровных, магглорожденные и полукровки составляли большую часть населения Британии. И сейчас они покидали пределы страны, не приняв несправедливость Министерства Магии, где все решалось чистокровными семьями, как и устав от того отношения, которое им демонстрировали их власти. На них держалась вся простая и незатейливая работа, считавшаяся позорной у чистокровных. Как оказалось, она являлась жизненно важной для функционирования страны.

Быстрый взгляд в сторону Грехема и Лили подтвердил, что они считают так же. Лилит обозревала масштаб разрушений с бесстрастным выражением лица, а Грехем выглядел так, словно его это чем-то веселило. Возможно, даже приносило какое-то удовлетворение.

— Я думаю, тут дело даже не в международных отношениях, а в том, как с ними обычно обращаются, — обратился Гарри к Дафне. — Люди не станут долго терпеть такое обращение к себе, Дафна. Рано или поздно они позволят гневу взять над собой верх. И уйдут. Как они уходят сейчас.

— Что ж, не все из них покидают Британию, — заметила Астория, смотря вдаль. Там она увидела несколько гриффиндорцев, некогда входивших в состав компании по травле Гарри, заходивших в одну из лавок. — Те, кто являлись частью системы, теперь не понимают, почему она пошла крахом. Поэтому они остаются.

Грехем хмыкнул, но промолчал, озираясь вокруг в поисках какой-либо информации, которая могла бы им пригодиться во время их пребывания в стране.

— Конечно, остаются, — бросила Гринграсс. — Они все еще не понимают своей вины, даже если все факты у них перед глазами. Как и Малфой с Паркинсон.

— Как все просто с такими людьми, — с удовлетворением произнес Гарри. — Они настолько развращены системой, что вскоре уничтожат самих себя и остальных. Дай им веревку подлиннее, и они повесятся самостоятельно.

— Если ты говоришь о вырождении, Гарри, и уходе их международных союзников, то я понимаю, к чему ты клонишь, — ответила Дафна, а затем вздохнула. — Не могу поверить, но я ведь когда считала это хорошей идеей. Я считала, что так живут благородные люди, — она горько усмехнулась. Астория подошла к ней и взяла ее за руку в знак прощения. Дафна благодарно ей улыбнулась.

— Они хорошо обводили людей вокруг пальца, выставляя себя в выгодном свете. Сила, богатство, власть, — Лилит обратилась к Гринграсс, частично давая ей ответ на ее вопрос. — Так они выглядели выше остальных. Могущественнее. Но без веры простых людей у них нет власти.

На этих словах она коснулась своих браслетов, смотря вверх. Она не понаслышке знала о том, каково настоящее могущество, особенно по сравнению с теми, кто думал о том, что оно у них есть, но на деле все оказалось обыкновенной пустышкой.

— Они угодили в свою же ловушку. Если и есть для них искупление, то они давно его отбросили. Теперь его нет, — твердо произнесла Лилит, подходя к Гарри. — Когда их мир рухнет окончательно, они осознают свои ошибки, но будет слишком поздно.

Пару лет назад он бы откровенно рассмеялся над ее холодными, расчетливыми словами. Но сейчас он видел людей, которые ничем не заслужили спасения. Люди, унижавшие его и остальных, кто для них считался ниже по статусу. Остальные вовремя поняли, что творится в их стране и поспешно покинули Британию. Остальная часть сделал свой выбор. И им предстояло с ним жить.

Грехем подошел к ближайшему газетному стенду и схватил первую попавшуюся газету.

— Похоже, банк все еще работает, — тихо произнесла Астория, смотря в направлении банка.

— Хогвартс закрыт, — Грехем поспешно вернулся к ним, держа в руках газету. — Я не удивлен. После смерти Уизли вариантов было немного, но это означает, что старика там нет. Я не знаю, где он бывает, когда не находится в школе.

— И я не знаю, где он живет, — хмыкнул Гарри.

— Отец должен знать, — задумчиво пробормотала Астория. — Он работает в Министерстве и проводил несколько инспекций после тех событий с василиском.

— Давайте зайдем для начала в Григоттс, — предложила Дафна. — Если дары принадлежат Гарри, то мы сможем найти того, кто что-нибудь знает об этом. Хотя гоблинам и не по душе многие волшебники, но воров и лжецов они ненавидят куда больше. Если мы желаем найти помочь с поиском, то следует начать отсюда.

— Хорошая идея, — Бодро сказал Гарри. Они накинули капюшоны мантий и направились к банку.

— Я могу вам помочь?

— У меня есть пара вопросом касательно моего наследия. Я считаю, что мантия-невидимка моего отца принадлежала Перевеллам, — начал было Гарри, но осекся, когда увидел, что все гоблины в зоне слышимости их разговора повернулись в их сторону.

— Покажите мне, — твердо изрек Грипхук после секундной паузы. Гарри быстро посмотрел на Асторию. Она одобрительно кивнула головой. Он извлек на свет мантию-невидимку, единственную ниточку, связывавшую его с покойными родителями.

— Это... она, — наконец выдохнул гоблин после того, как с минуту внимательно изучил ее со всех сторон. — Пойдемте со мной. Только мистер Поттер, если изволите, — произнес он.

Астория понимающе кивнула, пока Грехем скривился от неодобрения. Дафна положила ему ладонь на плечо и несильно сжала в знак поддержки. Гарри бросил на них взгляд прежде, чем проследовать за Грипхуком.

— У меня сложилось впечатление, — обратился к гоблинам Гарри, пока их тележка спускалась все глубже вниз, — что кто-то пытается скрыть его от меня, — однако его прервал второй гоблин, подняв свою когтистую руку. Гриива.

— Мы понимаем ваше беспокойство, мистер Поттер. И даже более чем понимаем, кого вы имеете в виду. Но для начала мы хотим проверить записи, чтобы убедиться в этом.

— Понимаю, — вежливо ответил Гарри. Тележка остановилась у старого хранилища, охраняемого двумя троллями. Грипхук взял фонарь, и их троица подошла к хранилищу. Тролли зарычали, поскольку они явно были первыми посетителями за очень долгое время.

— Это сейф Перевеллов, — объяснил Грипхук, позволяя Гарри пройти внутрь. Оно выглядело гораздо иначе, нежели его хранилище, оставленное родителями. Да, тут было золото и серебро, но здесь находились старинные артефакты, картинные рамы и три небольших коробочки в самом конце.

— Когда был жив ваш отец, мы получили необходимые доказательства происхождения семьи Поттеров от Перевеллов, — тихо произнес Гриива, пока Грипхук направлялся к шкатулкам. — Завещание последнего Перевелла. Самого младшего из трех братьев. Игнотуса. Чтобы дары не попали в руки постороннего человека.

— Вы знаете, что произойдет, если все три дара соединить? — с любопытством спросил Гарри.

— Я не знаю, мистер Поттер, — Гриива слегка оскалился в улыбке. — Никто не знает с тех пор, как исчезли Перевеллы, — его слова никак не успокоили Гарри по поводу титула «хозяина смерти».

— Палочки здесь нет, — доложил Грипхук. Он повернулся к ним, его голос был серьезен. — И кольца тоже.

— Что? — вскричал Гриива, подходя к нему. Грипххук отдал ему все три шкатулки, на что тот что-то пробормотал на гобледуке. И Поттер был готов поклясться, что эти слова не произносили в приличном обществе.

— Мистер Поттер, боюсь, нам придется попросить вас пройти тест на наследование, — грозно произнес гоблин.

— Прямо сейчас? Какие-то проблемы? — спросил он.

— Два человека нарушили священный контракт, похитив величайшие артефакты Перевеллов, — нервно ответил Гриива. — Мы должны их призвать обратно, а для этого нам требуется живой наследник Перевеллов.

— То есть, я, — Гарри понимающе кивнул. — Хорошо. Но я думал...

— Всего лишь простое подтверждение вашего статуса, мистер Поттер, — перебил его Грипхук, словно прочитав его мысли. — Чтобы отследить потенциального вора и прикрыть все лазейки. Гоблины не любят воров, хотя это и не останавливает волшебников от попытки кражи.

— Понимаю, — кивнул Гарри, видя, как разгорается опасный огонек в глазах его собеседника.

Дамблдор чувствовал себя крайне уставшим, преодолевая последние ловушки, установленные в свое время Риддлом на лачугу, где когда-то проживала его семья. Сложные заклинания не беспокоили его. Это было что-то другое.

Несмотря на все его попытки удержать ситуацию под контролем, все его планы пошли прахом! Все больше и больше волшебником иммигрировали в другие страны, даже больше, чем во времена Первой Магической войны. Дамблдор решительно отказывался понять их. В то время люди оставались и сражались за свой дом. Так почему они уходят сейчас?

Гарри... даже Гарри, у которого были все причины остаться и сражаться до последней капли крови, избрал путь труса и убежал, несмотря на все его попытки выследить его. Потом Грейнджер покинула школу, а затем все магглорожденные одновременно бросили свою работу после международного суда над Сириусом Блэком. И всю ответственность за происходящее переложили на него!

Альбус вздохнул и извлек из кармана мантии Старшую палочку. По крайне мере, даже если он единственный (в его понимании), кто действительно беспокоился за будущее магического мира и поражение Волдеморта, он все еще знал полную историю (или он так думал) даров смерти. И их предназначение. Риддл думал, что он понимает ее — вот почему он пытался воссоединить их вместе.

Дамблдор нашел шкатулку и открыл ее. Перед ним лежало кольцо с камнем. Со старшей палочкой в руке он потянулся к нему, но внезапно кольцо замерцало, а затем по нему прошла большая трещина, сломав его. Альбус замер, а потом перевернул его. Камень исчез из крестража. Испарился. Дамблдор в ярости огляделся, не сразу заметив, что Старшая палочка исчезла из его хватки.

— Что ж, — медленно произнесла Дафна, смотря на стол. — Вот, значит, какие они. Дары смерти.

Гарри кивнул. Упомянутые артефакты были разложены по столу, окруженные группой детей. После того, как предметы были возвращены, они поспешили вернуться в Японию, используя портключ, который достал для них Сириус. Опасно было оставаться в Британии надолго. Гарри с некоторой опаской смотрел на дары смерти, словно ожидая, что крыша вот-вот рухнет на него. Но пока, как ни странно, все было спокойно.

— Должен признать, я ожидал чего-то большего, — осторожно высказался Грехем, аккуратно подбирая слова.

— Гром аплодисментов? — предложил Гарри. — Может, взрыв, который полностью уничтожит мое лицо, оставив на нем метку смерти, или что-нибудь в этом духе?

— Маггловские фантастические фильмы правы лишь отчасти, Гарри, — он посмотрел на него с непередаваемым выражением лица. — Я лишь ожидал какой-либо реакции от них.

— ... — Лилит смотрела на стол, словно видя что-то такое, чего было недоступно остальным.

— Может, существует ритуал по их соединению или что-то подобное? — неуверенно спросила Астория.

— Его уже выполнили, — просто ответила Лилит.

— Что? — спросил Гарри. — Оу-у-у! — внезапно магический импульс прошел через всю комнату, почти сбив его с ног. Перед глазами замелькали звезды, сезоны с ошеломляющей скоростью сменяли друг друга, время потеряло свой ход, а когда он пришел в себя, то понял, что стоит ночью на берегу моря. Он огляделся, увидев рядом с собой Лилит, сияющую, словно луна. Но едва он открыл рот, чтобы задать вопрос, как тишину нарушил голос.

— Ты мой хозяин?

Гарри повернулся, увидев девушку, стоящую в воде. Или, если точнее, на ее поверхности. Ее длинные черные волосы спадали вниз по спине, ее черная мантия была изрядно потрепанной, словно она знавала массу грандиозных сражений. Ее кроваво-красные глаза горели потусторонним огнем, заставляя его замереть от страха и удивления. Перед ним была Смерть.

Авторские примечания.

Честно, я ожидал увидеть, как Гарри встретится со смертью в каноне. То есть, я думал, что дары являются своеобразным призывом к Смерти, которая сразит Волдеморта или утащит его в загробный мир. Но вместо этого его убило какое-то глупое правило волшебных палочек.

— Ты мой хозяин? — тихо спросила она, не отводя от него взора. Гарри напряженно уставился на нее, потрясенный ее словами до глубины души. Его разум отказывался принять происходящее за чистую монету. Чувство страха и неопределенности накрыло его с головой, сердце билось о ребра как сумасшедшее. Он медленно приблизился к воде, словно находясь в трансе, и остановился у самой кромки воды. Словно кто-то не позволял ему зайти дальше.

— Не подходи. — мягко произнесла Смерть. Ее кроваво-красные глаза предостерегающе блеснули, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. — Только душам умершим позволено зайти сюда.

Он поспешно отступил назад, вглядываясь в темную воду, где среди волн смутно виднелись лица людей. Спящих, напуганных, смирившихся.

— Думаю… да. А ты… — Гарри тяжело сглотнул, не зная, как к ней правильно обратиться. — Как мне стоит тебя называть? — наконец спросил он.

— У меня много имен… — она склонила голову набок, ее спутанные длинные волосы почти закрыли лицо. Ее как будто удивил его вопрос. И вместе с тем порадовал. — Хотя твой предок обращался ко мне по самому старому из них. Ты можешь звать меня Хелой.

— Хела, — тихо повторил Поттер. — Я…что ж, у меня все три Дара, но я не думаю, что могу быть чьим-то хозяином.

— Я отвечаю лишь тому, кто собрал все три, — возразила она. — Никому более не удавалось собрать их вместе, кроме твоего предка. Многие пытались, но я сумела пресечь их попытки на корню.

— Пресекала? — задумчиво пробормотал Гарри себе под нос, наблюдая за Хелой. Она медленно вышла из воды на берег. Лилит встала рядом с Гарри — а ведь он почти забыл о ее присутствии, пока вел беседу со Смертью. В ее глазах мелькнул огонек понимания, который он прежде не замечал.

— Да. Болезни, внезапные падения, неудачные дуэли. Странные вещи случаются с теми, кто пытается обмануть саму Смерть, — тихо произнесла она.

— Но почему я смог их собрать? — недоверчиво поинтересовался он. — Почему мне удалось?

— Потому что так должно быть, — просто пояснила она. — Мы подружились с твоим предком. Он завещал, что только самый достойный из его потомков получит мое покровительство до конца своих дней.

— Покровительство? — неверящим тоном прошептал Гарри, вспоминая маггловские библейские истории, где ангел-хранитель оберегал людей. Его ангелом-хранителем стала Смерть?

— Ты бы смог спасти и изменить этот мир, как уже это сделал, и будешь делать в дальнейшем. Твоя судьба как лучик света в кромешной тьме, — она не дала ответа на его вопрос, продолжая развивать свою мысль.

— Я не понимаю, — тяжело вздохнул Гарри. — Ты говоришь обо мне? Но почему? То есть, я одолел Волдеморта, но это чистейшее везение!

— И правда, — согласилась Смерть. — Я наблюдала за тобой. Оберегала твою жизнь, когда твои родственники ставили ее под угрозу, — она качнула головой. — Я много раз вмешивалась в твою судьбу. Слишком много, чтобы подвергнуть сомнению свое предназначение как жнеца человеческих душ.

— Дядя Вернон пытался убить меня? — изумленно выдохнул он.

— Да. Но твоя тетя подвергала ее опасности гораздо чаще, если говорить начистоту, — в ее глазах полыхнул гнев. — Она изматывала тебя до смерти. Мне приходилось всю ночь проводить у твоей постели, чтобы поддерживать в тебе жизненные силы.

— Я…я не понимаю, — отчаянно прошептал Гарри. — Я знал, что она ненавидит меня. Всегда знал. Но неужели она меня настолько ненавидела, что пыталась убить?

— Каждый раз, когда Петунья смотрела на тебя, она видела то, что должно было принадлежать ей, — ответила ему Смерть. — Это отравляло ее существование, сводило ее с ума, заставляло ненавидеть. В конце концов, она забыла о том, что ты — ее семья.

Гарри окунулся в свои воспоминания о жизни с Дурслями. Когда он был маленьким ребенком, его жизнь не раз была на грани... Он мог запросто умереть, замерзнуть от холода или сгинуть на темных улочках по дороге в магазин за покупками.

— У них изрядно отрицательная карма, поэтому утренняя звезда уже приготовила для них место, — равнодушно произнесла Хела. — Они считали, что ты заслужил эти муки… но вскоре им предстоит узнать, кто на самом деле заслуживает подобного наказания.

Поттер ничего не ответил, задумавшись. Уже несколько месяцев он был полностью свободен от Дурслей, и впервые за долгое время чувствовал себя в безопасности. Они наконец-то будут наказаны за свои издевательства над ним.

— Последние два человека попытались пасть во тьму, дабы спастись от меня. Но без успеха.

— Последние два… Ты хочешь сказать, что это были Волдеморт и Гриндевальд? — догадался он. Но разве Волдеморт не разорвал свою душу на части?

— Да, — холодно ответила Хела. — И благодаря своей собственной глупости он лишен посмертия. Мне лишь требуется твой приказ, а затем я уничтожу все его крестражи. Гриндевальд вскоре умрет. Я способствовала его поражению и вытянула из него все силы. Он украл то, что ему не принадлежало. И теперь он проводит свои последние дни без капли былого могущества. И так будет, пока я не приду за ним.

— Неужели все так…просто? То есть, я думал, Дамблдор… — но ему было не суждено закончить фразу, поскольку Хела сделала самый человечный жест из всех, какой он только видел. Она накрыла свой лоб ладонью, посылая ему взгляд, каким обычно смотрела на него Астория, когда он не сразу доходил до сути дела.

— Дамблдор придумал целое искусство из своего нежелания умирать. По его словам, человек не может умереть, пока его дела не завершены в подлунном мире, — зло бросила Смерть. — Особенно с тех пор, как Том Риддл стал учиться в Хогвартсе. Не смей говорить при мне об Альбусе Дамблдоре. Ведь именно он поспособствовал скоропостижной смерти твоей матери.

— Что? — изумленно выдохнул он, широко распахнув глаза.

— Лили Эванс-Поттер отводился куда больший срок, чем он ей позволил прожить, — терпеливо пояснила Хела. — Если бы он побеспокоился сообщить ей о пророчестве за год, а не за неделю до Хеллоуина, она могла бы выжить. Вырастить тебя. Добиться чего-то большего. Даже месяц мог бы сыграть свою роль в ее решении о хранителе тайны. Вместо этого ее жизнь оборвалась несправедливо рано.

— Постой, — его плечи мелко дрожали. — Ты хочешь сказать, что моя мама могла выжить? У меня могло быть… — Его взгляд заволокло пеленой гнева. Лилит накрыла его плечо холодной ладонью — это было не так приятно, как рука Астории. Сама мысль о том, что его любимая мама могла выжить, что ей было отведено гораздо больше времени, что Дамблдор так просто отнял у него все из-за того, что он «знал все лучше всех»…

— Его судьба мало отличается от той, которая постигла Гриндевальда, — произнесла Хела. В ее голосе звучали успокаивающие нотки, словно она читала его мысли.

— И все? — горько спросил Поттер.

— По мне, достаточно и этого, — мягко ответила Лилит. — Я всегда боялась провести остаток своих дней одна взаперти, как моя бабушка.

Гарри мягко сжал ее ладонь.

— Я не могу закончить его жизнь прямо сейчас из-за далеко идущих последствий. Люди слишком привыкли зависеть от него, но изменения уже есть. Вскоре и он будет подвергнут забвению, проводя свои последние дни в одиночестве.

— Понимаю, — он тяжело вздохнул, бросив взгляд на Лилит. —Мне сказали, что я смогу снять проклятие Луны с семьи Лилит. Как?

— Тебе следует отправиться на побережье, где Джулиан Мун был убит своей же семьей, — Смерть посмотрела куда-то вдаль между ними. — Ты поймешь, когда окажешься там.

— Ладно,— Гарри мельком взглянул на Лилит. — Как только я покончу с Волдемортом, мы первым же поездом отравимся к месту твоего рождения. Даю слово.

Лилит несмело улыбнулась, что полностью изменило ее выражение лица, она словно помолодела на несколько лет.

— Как нам уничтожить крестражи? — твердо спросил Гарри у Хелы.

— Вы мой хозяин, Гарри Поттер, — она пожала плечами, разводя руки в стороны. — Прикажите мне. И я все сделаю.

— Ладно, — нервно пробормотал он. — Можешь ли ты… то есть, я приказываю тебе уничтожить крестражи Тома Марволо Риддла, а затем уничтожить его смертное тело, чтобы он никогда более не причинил никому вреда.

— Как прикажете, — поклонилась она и исчезла.

Гарри появился в той же самой комнате, где был ранее. Астория и Дафна одновременно выдохнули прежде, чем обессилено упасть на колени. Грехем твердо стоял на ногах, но его глаза расширились от удивления. Гарри повернул голову направо и увидел Хелу во всей своей красе. Она оглядела его друзей со странным удовлетворенным выражением на лице, а затем натянула черный капюшон и исчезла в тенях.

— Это… это… Гарри… — дрожащим голосом пробормотала Астория, пока Поттер помогал ей подняться на ноги.

— Все хорошо, Тори, — он поцеловал ее в лоб. — Хела никому из вас не причинит вреда.

— Ты действительно хозяин Смерти, — благоговейно прошептала Дафна.

— Куда она направилась? — с любопытством поинтересовался Грехем, все еще смотря на то место, где недавно стояла Смерть.

— К Тому Риддлу, — ответил он с улыбкой. — А нам, с другой стороны, необходимо попасть на первый корабль, идущий в Данию.

— Почему именно в Данию? — задумчиво спросил Грехем.

— Потому что там есть пляж, где нам стоит побывать, — произнес Гарри, поворачиваясь лицом к Лилит. Она сложила руки на груди и улыбнулась, как когда-то на распутье. Впервые за долгое время Лилит увидела, как Грехем по-настоящему удивляется.

— Гарри! —воскликнула Астория, удивленно глядя на них троих. — Ты выяснил, как снять проклятие с Лилит?

— Относительно, — уклончиво сказал он. — Хела поведала мне, что мы должны отправиться на пляж, где дух Муна проклял семью Мун.

— Это весьма специфичное место, но я знаю, где оно, — сказала Лилит. — К тому же, у меня есть чувство, что нам нужно быть там в полнолуние.

— Вот и хорошо, поскольку полнолуние через несколько дней, — весело заявил он. — Собирайтесь, леди и джентльмены.

— Возможно, мой отец знает нескольких сотрудников в отделе международного туризма. Если мы не сможем найти корабль, то портключ достанем запросто. Я отправлю ему сову, —кивнула Дафна.

— Понял. А теперь, собираемся, — уверенно сказал Гарри.

Альбус Дамблдор задумчиво смотрел на кольцо перед собой, гадая, куда мог деваться воскрешающий камень, когда его кабинет внезапно заволокло тьмой. Он быстро выхватил палочку и поднял ее, ожидая нападения в любую секунду, но перед ним возникла тень женщины в черном плаще. Она протянула руку к кольцу. Прежде, чем Альбус успел что-либо сделать, оно рассыпалось в прах, а в кабинете послышался чей-то разъяренный вопль. В воздухе перед ней появился дух, которого она схватила одной рукой, не давая ему ускользнуть. Через минуту вновь стало тихо.

Дамблдор не мог найти рационального объяснения своему страху перед этой женщиной, но она пугала его, пугала до ужаса . Он было открыл рот, чтобы задать вопрос, но она указала на него пальцем — и сразу его язык перестал двигаться, словно она наложила на него заклятие немоты.

— Держи язык за зубами, скользкий змей, — прорычала она. — Твое вмешательство повлекло гораздо больше разрушений и горя, чем ты можешь себе представить. Если бы твоя смерть не причинила еще больше страданий людям, то я убила бы тебя прямо сейчас.

Альбус хотел немедленно оправдаться, но язык не повиновался ему. Да и эта женщина явно не стала бы его слушать.

— Ты погубил свою сестру, — она холодно взглянула на него. — Если ты никогда этого не признавал, то ты врал сам себе. Из-за тебя она погибла раньше положенного времени, как и многие другие, — и с этими словами женщина исчезла.

Волдеморт восседал в кресле во главе стола, где его окружали верные Пожиратели Смерти. Самопровозглашенный величайший маг двадцатого столетия испытывал в последние несколько часов ужасную боль, а это значило только одно — кто-то уничтожает его крестражи. Сначала его обуяла ярость, он накладывал десятки Круциатусов на всех, кто должен был охранять его сокровища. Но как только исчезла Нагини, Волдеморт почувствовал то, чего не испытывал очень давно — страх.

Хвост понял это и попытался ускользнуть из менора Малфоев, надеясь найти кого-то, кто защитит его. Он уже прошел защиту Менора, когда Беллатриса его заметила и доставила обратно к Темному Лорду, который его едва не убил. Настолько бесполезный слуга, как Питер, собирался скрыться от него — это приводило его в ярость даже большую, чем от потери крестражей.

Северус Снейп сидел между Люциусом Малфоем и Эваном Розье, впервые за долгое время жалея о том, что не выбрал другой путь в жизни. Дамблдор приказал ему следить за Волдемортом, но того больше всего интересовало пророчество о нем и Поттере. Его слугам была дарована свобода действий, пока они не вызывали подозрений. И Снейп ничего не мог с этим поделать.

Темные маги обедали, сидя на своих местах за столом, когда темная тень появилась в зале. Волдеморт почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Кто мог обойти защиту столь древнего менора? И что могло настолько сильно его напугать?

Когда дымка мрака развеялась, они увидели в центре зала молодую женщину. Она едва ли была выше Драко, но когда женщина обвела взглядом магов, то им внезапно стало не по себе.

Люциус судорожно вздохнул, а Нарцисса смертельно побледнела. Правая рука пришелицы была гнилой, с нее свисала кожа, через которую были видны кости. Она крепко держала косу. Ее кроваво-красные глаза неотрывно следили за магами. В зале воцарилась мертвая тишина, и словно потянуло кладбищенским холодом.

После короткого замешательства все Пожиратели, ведомые страхом, дружно отправили в нее убивающее проклятие. Она вытянула левую руку, кожа которой была бледнее, чем у любого живого существа, а затем остановила лучи проклятий, придав им форму сферы у себя на ладони. В следующее мгновение она щелкнула пальцами — и волшебные палочки всех присутствующих обратились в прах.

— Вижу, вы наслаждаетесь обедом, — заговорила она через пару секунд напряженной тишины. — Впрочем, как и всегда. Пируете на душах и жизнях, отнятых вами.

Смерть медленно направилась к тому месту, где сидел Волдеморт. Ее шаги гулко отдавались в мертвой тишине обеденного зала. Однако никто не нашел в себе смелости противостоять ей. Нагини зашипела и постаралась уползти подальше.

— Вы убивали и приносили другим горе в своей безумной жажде власти, которая никогда не предназначалась вам, — тихо продолжила она. — Вы обрывали нити жизней во имя собственного могущества, думая, что вы неуязвимы. Выше любых земных сил. — Хела остановилась перед Волдемортом. — Ты слишком долго скрывался от меня, Том Риддл, — заявила она.

Во взгляде Темного Лорда плескалось отчаяние и страх — чувства, которые Северус Снейп впервые видел у своего хозяина. Волдеморт боялся за свою жизнь, но его высокомерие не знало границ.

— Нагини! — прошипел он. Змея-крестраж с шипением поползла к нему. Он почти порадовался своей победе, но Смерть взмахнула косой. Вспышка света — и тяжелая змеиная голова покатилась по столу, остановившись у тарелки Драко Малфоя, который смертельно побледнел.

— Сосуды твоей души уничтожены, Риддл, — гостья опустила косу, касаясь заточенным концом стола.

— Это имя мне больше не принадлежит! — прокричал Волдеморт. Чего в этом крике было больше — ложной бравады или нескончаемого высокомерия — Снейп так и не смог понять.

— Имя, выбранное тобою — оскорбление для меня, — ее губы тронула слабая улыбка. — Ты должен был знать, Том, что никто не может сбежать от Смерти.

Волна холодного страха накрыла Северуса с головой, поскольку он понял, что происходит. Он и другие Пожиратели Смерти предстали перед ней лицом к лицу.

— Лестрейндж, — она повернулась к столу, обращая взор своих кроваво-красных глаз на женщину. — Ты жила, как дикая собака, накидываясь на тех, кто не мог дать тебе отпор. И теперь ты умрешь, как и подобает дикой собаке.

Она взмахнула рукой, заставляя Беллатрису скулить и крутиться от боли. Северус, затаив дыхание, наблюдал, как она превращается в собаку. Из ее рта капала пена.

— Ты будешь просить о пощаде, как и те, кого ты убила. Так прими же смерть от рук магглов, — твердо произнесла Смерть. — Что посеешь, то и пожнешь. — Собака проскулила в последний раз и исчезла, оставив после себя лишь пену на столе.

— Петтигрю, — Смерть повернулась к нему лицом. — Ты предал своего названного брата и его жену, подставил их под лезвие моей косы, тем самым избежав моего суда. Ты прятал свою шкуру за убийцами и лжецами, надеясь спастись. Надеясь получить то, чего без них никогда не смог бы достичь. Ты всегда был крысой.

Она щелкнула пальцами, превращая Питера в его анимагическую форму.

— И пусть все увидят, кем ты являешься на самом деле, — заключила она. Ее губы исказила мрачная ухмылка. — Грязная крыса с человеческим разумом. Если, конечно же, тебя не съедят в первый же день. — Крыса пискнула и исчезла.

Северус встретился с глазами женщины, которые весьма походили на человеческие, но вскоре ее голос зазвучал вновь, привлекая к себе внимание.

— Люциус Малфой, — она посмотрела сверху вниз на сидящего в кресле чистокровного лорда, которому, как показалось Северусу, срочно требовалась чистая пара штанов. — Ты навлек на себя мой гнев своими преступлениями против семьи Уизли, — мягко прошелестела смерть. — И наказание твое будет соответствующим.

— Ты помогал пытать людей, планировал геноцид, чтобы твое искаженное наследие могло жить вечно. Но помимо этого, ты почти лишил души Джинерву Уизли, когда подложил ей проклятый дневник. И я приговариваю тебя, Люциус, к вечному скитанию и бродяжничеству. Отныне и навеки ты лишен имени. Ты будешь годами просить милостыню на улицах среди тех, кого ты так презирал. Род Малфоев исчезнет из истории. Никто не будет помнить о нем, кроме тех, кто позволил этому случиться.

Люциус издал ужасный вопль и попытался ударить Хелу тростью — и это было ужасной ошибкой. Едва он коснулся ее, как вся кожа слезла с его руки, обнажая мясо и кости, почти сгнивая на глазах. Раздался страшный грохот, и менор исчез. Остались лишь бескрайние просторы и стол посередине. Одежда Малфоя превратилась в лохмотья.

Нарцисса, оправившаяся от шока первой, уставилась на своего мужа. Хела повернулась к ней, сжимая свободную руку в кулак. Глаза леди Малфой закатились, и она упала на землю. Только в этот раз ей было не суждено подняться. И теперь, когда нищий попрошайка сбежал от них в ужасе и позоре, оставив позади тело жены, Хела обратила свое внимание на младшего Малфоя. Он сидел рядом с матерью, в его взгляде плескался страх.

— Драко Малфой, — мягко обратилась она к нему. — Ты был рожден в достатке и богатстве, но использовал это ужасным образом. Ты думал, что твое наследие делает тебя выше остальных. Но… ты все еще ребенок, — она указала на него пальцем. Драко резко вздохнул, хватаясь руками за грудь. — Твоя магия, Драко, заперта в твоем теле. Отныне ты маггл. Живи достойно, и, возможно, ты однажды вернешь ее.

Драко, следуя примеру своей матушки, побледнел, когда услышал о пропаже своей магии. Он горестно простонал и упал в обморок. Хела закатила глаза, вновь обращая свое внимание на присутствующих.

— Яксли, Руквуд, Розье. Вы использовали свою силу, помогая безумцу творить геноцид. Посему и остаток своих дней вы проведете без нее, — она указала на них рукой, отчего с них стала медленно слезать кожа. — Они проживут достаточно времени, чтобы добраться до госпиталя, где рано или поздно проклятие убьет их.

Смерть продолжала наказывать Пожирателей. Кого-то лишая магии, кому-то отсекая конечности, чтобы они никогда не причинили никому вреда.

В конце концов, остались лишь Северус и Волдеморт. Коса Смерти испускала жутковато-зеленое свечение, темнее, чем луч убивающего заклятия. Она медленно шла вдоль стола к Волдеморту, лицо которого исказила гримаса ужаса.

— Я не готов! — отчаянно закричал он, пытаясь встать со своего кресла и убраться подальше от нее. — Не готов! Мне нужно больше времени! Больше!

— Ты давно потерял свой шанс на искупление, — холодно ответила Смерть, занося косу. — Ты разорвал свою душу в глупой попытке скрыться от меня. А сейчас у тебя нет посмертия — ты отправишься на распутье до конца дней. — Она опустила свое лезвие, рассекая Тома пополам. Он с протяжным криком боли упал навзничь, и множество гнилых конечностей, вылезших из-под земли, утащили его к себе. Хела молчаливо наблюдала, как дух человека, причинившего столько бед, наконец-то покидает мир живых.

На мгновение воцарилась тишина. Северус неподвижно сидел в кресле, ожидая, пока Смерть медленно обходила стол, приближаясь к нему. Она остановилась рядом с ним и посмотрела на него сверху вниз, склоняя лезвие к столу.

— У тебя…смешанная карма, Северус Снейп, — наконец произнесла она.

— Разве ты не собираешься забрать меня с собой? — эти слова вырвались у него помимо воли.

— Ты желаешь уйти? — спокойно поинтересовалась она, пристально изучая его взглядом своих кроваво-красных глаз. — Если ты умрешь сейчас таким, какой ты есть, то не сможешь воссоединиться с Лили Эванс.

— Конечно, нет, — горько усмехнулся Снейп. — И никогда не мог. Я никогда не был достоин ее.

— Возможно. Возможно, нет, — тон ее голоса показался ему почти задумчивым. — Но ты желаешь увидеть ее.

— Всегда. Всегда, — пылко ответил он.

Она критическим взглядом оглядела его с ног до головы.

— Встань, Северус Снейп.

Он тут же вскочил на ноги, его сердце тяжело билось в груди. Хела указала пальцем на его руку. Руку, где находилась черная метка.

— Вот что отделяет тебя от воссоединения с Лили Эванс-Поттер, — пояснила Смерть. — Клеймо, указывающее на все плохие деяния, совершенные тобой за такую короткую, но сложную жизнь. Однако… ты свободен от своего темного и злого хозяина, и я должна тебе сказать: если ты начнешь спасать жизни, а не обрывать их, то твоя метка начнет бледнеть. Однажды, когда твоя душа станет чиста, темная метка совсем исчезнет. Лили Эванс-Поттер придет за тобой, и вы встретитесь в следующей жизни.

— Я… — пробормотал Северус, растерявшись. Хела бросила на него долгий взгляд, а затем повернулась к нему спиной. Ее дело было сделано.

— Приказ моего хозяина выполнен, — мягко произнесла она. — Мы увидимся вновь, Северус Снейп, когда придет твое время, — с этими словами она исчезла в тенях.

Она никогда более не придет к человеку, ищущему искупления — пока не наступит его час.

Петунья с остервенением мыла тарелки, оставшиеся после обеда. Тишина в доме давила на нее сильнее, чем прежде, поскольку ни Дадли, ни Вернона не было в доме. Она замечала, что с каждым днем все сильнее и сильнее впадает в депрессию.

Она не была до конца уверена в том, что произошло в тот злополучный день. Конечно, ей выказывали сожаление по поводу грубости ее мужа и подлости сына, которые не вернули ей ни капли любви, которую она дарила им все прожитые вместе годы. Она много думала о том, что видела в ту ночь.

Сам факт того, что ее сын и муж предположительно могли колдовать , стал очень неприятным открытием. Особенно после того, как она постаралась избавиться от всех воспоминаний о сестрице, и о том мире, где ей были не рады — и который снова напомнил о себе, ворвавшись в ее жизнь, нарушив ее покой появлением на пороге ее дома нежеланного племянника.

Горечь обиды, почти забытая, вновь вернулась. Только подумать, она вышла за человека, который мог колдовать… Петунья почти слышала, как Лили насмехается над ней. Он нагло врал ей, притворялся нормальным, владея магией, которую она так отчаянно желала получить…

— Но чего желал добиться Дадли? — тихо спросила она себя. — Чего хотел добиться Гарри? Разве это теперь имеет значение? — она яростно рычала, натирая зеленую тарелку.

Неважно, сколько вопросов одолевали ее ночами, она хотела посмотреть на Гарри, увидеть его зеленые глаза. Глаза девочки, получившей все то, чего Петунья так желала. Лили была красивой, умной, у нее была магия. Ее все любили. А Петунья не получила ничего, кроме того, что была старшей. Родители отдали всю свою любовь Лили, а ей ничего не досталось, поскольку Лили была особенной.

Петунья думала, что ее страдания закончатся, когда она покинет проклятый дом, но именно тогда она повстречала Вернона. Он позволил ей чувствовать себя особенной, и впервые за долгое время она считала, что ей живется гораздо лучше, чем Лили, которая погибла по вине собственного мужа. А сейчас…это. Магия отняла у нее все, что ей было дорого.

— Я должна была отправить ребенка Лили подальше отсюда, — со злостью прошипела она. — Неважно, что тот старый козел говорил. Он принес в этот дом магию. А без него все могло бы быть гораздо лучше. Уж я-то уверена в этом. Я могла бы получить все, — она выключила воду и принялась расставлять тарелки по своим местам. Потом, наконец, отвернулась от раковины — и закричала.

Черноволосая девушка с гнилой кожей и косой в руках стояла за спиной Петуньи. Ее глаза блестели недобрым огнем. Температура в доме упала почти на двадцать градусов. Петунья прижалась спиной к раковине, со страхом глядя на гостью. Петунья всегда восхищалась феями из детских сказок, но эта девушка выглядела точь-в-точь как злая фея из ее снов.

— Петунья Эванс, — тихо произнесла она. В ее голосе слышалась злость. — Следуй за мной, — с этими словами она развернулась и направилась в холл. Дрожа от страха, Петунья направилась за ней. Хела подошла к чулану, некогда служившему спальней для Гарри, и посмотрела сначала на дверь, а затем на Петунью и усмехнулась. Кровь стала сочиться из досок, из-под двери чулана, прямо к ногам Смерти.

— Детоубийство — смертный грех, Петунья Эванс, — холодно заметила она.

— Да как… как смеешь ты обвинять меня… — гневно прошептала Петунья, ее руки тряслись от ужаса. — Я никогда не убивала…

— Только благодаря моему присутствию, — перебила ее Хела, заставляя Петунью отступить на шаг. — Ты могла убить собственного племянника. Ты загоняла бы его до смерти, когда ему было всего шесть лет.

Она взглянула на нее и махнула рукой в направлении чулана. Петунья неуверенно проследила за ее взглядом, и внезапно дверь в чулан открылась. Порыв ветра был холодным, хотя на дворе стоял март, и погода стояла на удивление приятная. Она увидела, как маленький, худенький Гарри, согнувшись под тяжестью сумок, осторожно поставил их в фойе, а затем направился к себе в чулан.

Ее губы задрожали. Она помнила этот момент. Она купила Дадли подарки на Рождество, но кое-что забыла, и ждала Вернона с работы, чтобы вместе съездить в магазин. И велела Гарри забрать тот подарок, который она заказала почтой.

Маленький Гарри дрожал от холода и тихо плакал. За ним тянулся кровавый след, и когда Петунья присмотрелась, то заметила большой осколок стекла, торчавший из его поношенной обуви. Он медленно вошел в чулан и рухнул на постель, тяжело дыша. Через несколько секунд она увидела, что эта девушка появилась рядом с ним. Она взмахнула рукой, осколок стекла упал на пол, и кровотечение остановилось. Потом легонько коснулась его рукой и исчезла. Видение пропало.

Хела медленно повернулась к Петунье, ее кроваво-красные глаза полыхали гневом.

— Какая мать посылает ребенка в такую погоду в обносках своего сына? — холодно спросила она.

— Это не моя вина! — зарыдала Петунья. — Ботинки были в полном порядке. Он не был достаточно аккуратен. Никогда не был!

— Неужели? — медленно процедила та, ее глаза потемнели от злости. — Может, мне следует напомнить тебе о том случае, когда ты отправила его искать гаечный ключ, и его чуть не сбила машина? Его смерть была бы неизбежна, если бы не мое вмешательство.

— Я не могла знать о…

— Могла. Очень даже могла, — резко перебила ее Хела. — Ты никогда не кормила его должным образом, никогда не одевала его, как следует, никогда не проявляла к нему любви, несмотря на то, что вы с ним одной крови.

— Лили никогда не любила меня. Она всегда была особенной, — выплюнула Петунья.

— Ты оттолкнула ее! — внезапно прогремела Смерть, отчего вздрогнули стены дома. Миссис Дурсль отскочила к стене, вжавшись в нее спиной. — Ты прокляла ее, потому что в тебе не было ни капли магии! Из-за тебя произошел раскол в семье! Ты стала причиной горя и несчастья! Все из-за тебя, Петунья!

Женщина ничего не ответила, что-то бессвязно бормоча себе под нос.

— И тебе явно было недостаточно ее героического самопожертвования ради сына, — холодно продолжала Смерть.— Ты почти отправила ее сына к ней из-за своей глупой ревности и обиды. — Она закинула косу себе на плечо. — Ты не умрешь, — заявила Хела, — потому что ты не преуспела в его убийстве. Но все, кого отныне ты встретишь на своем жизненном пути, будут знать о том, насколько ты жалкая, жестокая и злая женщина. — Она указала рукой на ее лоб, и там тут же появилась серебристая линия. — Женщина, бросившая мужа и сына из-за своей глупой паранойи.

Сердце Петуньи сжалось от ужаса и тоски.

— Прощай, Петунья Эванс, — бросила гостья, уходя прочь. — Злоба служила твоим оружием. Так пусть эта самая злоба станет твоей тюрьмой, — с этими словами она исчезла.

Астория стояла на палубе корабля, направляющегося в Данию. Солнце ярко светило над горизонтом, легкий бриз приятно касался ее лица, волосы развевались на ветру, руки покоились на бортике ограждения.

— Тут очень красиво, — мягко прошептала Гринграсс. — Мне нравится путешествовать с Гарри и остальными. Но я не могу не думать о том... если мы будем жить вместе, то где? Где-нибудь, где так же красиво?

Она вспоминала тот момент в доме, когда Гарри впервые призвал Хелу. Она никогда не забудет смешанные чувства ужаса и благоговения. Ее глаза, запомнившиеся ей на всю жизнь, мерцали словно рубины. Они видели тысячелетия. И увидят еще больше, чем она может только себе представить. Он рассказал ей обо всем, что она сама рассказала ему.

— Станет ли она защищать всю нашу семью, или только Гарри? — тихо спросила она в пустоту. — Кто бы мог подумать... Я считала смерть чем-то ужасным. Но... если не брать во внимание свое изумление, то я не боялась ее.

— Мы скоро прибудем в порт, — рассеяно пробормотала Лилит. Астория удивленно обернулась, никак не ожидав, что она сможет незамеченной подобраться к ней.

— Нервничаешь, Лилит? — Гринграсс тепло улыбнулась ей.

— Да, — она прижала ладонь к своей груди. — Я никогда не надеялась спастись. А сейчас, когда у меня есть реальный шанс... слишком хорошо, чтобы быть правдой... боюсь проснуться. И понять, что все это лишь сон.

— Ты готова отправиться после этого в Австралию? — Астория повернулась лицом к океану. Через несколько минут комфортной тишины Лилит все же ответила.

— Да, — она решительно кивнула, ее губы тронула мимолетная улыбка. — Я... я наконец-то буду свободна. И все... все... — она прикрыла губы ладонью, склонив голову, позволяя волосам закрыть ее лицо. Гринграсс нежно обняла ее за плечи, а затем обняла. Лилит дрожала как осенний лист, но в ней уже чувствовалась уверенность, которой раньше Астория не замечала в ней.

— Ты не будешь против того, если я пройду в каюту? — она аккуратно заправила серебристую прядь волос ей за ухо. — Мне необходимо поговорить с Гарри.

Она кивнула, пропуская ее. Астория направилась к каютам. Вскоре она подошла к нужной двери, заметив неподалеку Грехема, наблюдающего за Лилит с нечитаемым выражением лица. Он взглянул на Гринграсс и кивнул, его щеку украшал красный отпечаток женской ладошки.

— Знаешь, если ты решишь выйти и поговорить с ней, то она наверняка захочет поговорить с тобой, — шепнула она ему, проходя дальше, но не удержалась и быстро оглянулась через плечо, видя, как он направился к ней. Она хихикнула.

Гринграсс быстро пересекла коридор, а затем зашла в каюту Гарри. Он лежал на постели, перебирая в пальцах ракушку.

— Привет, — тихо произнесла она, присаживаясь на край кровати.

— Мы уже почти на месте? — Сонно спросил он, поворачивая к ней голову.

— Да, — кивнула Гринграсс, положив ладонь на его грудь. Через пару секунд он накрыл ее своей ладонью. — Ты снова думаешь, не так ли?

— Это так очевидно? — он закатил глаза. Она усмехнулась ему. Мальчик-Который-Выжил драматично застонал и зарылся лицом в подушку. — Я ведь не могу соврать ради спасения собственной жизни, да?

— Нет, — хихикнула Астория. — И знаешь, как говорят люди, ты не можешь врать тому, кого любишь.

— Просто прекрасно, — недовольно пробурчал Поттер. — Знай я это ранее, то никакой Дамблдор не смог бы меня обвести вокруг пальца.

— Ты никогда его больше не увидишь, — она легонько взъерошила его волосы, мягко ответив ему. — Все закончилось. Обещаю.

— Ты права, — легко согласился Гарри. — Наверное, мне просто скучно и мои мысли сейчас в беспорядке.

— Где Хела? — поинтересовалась Астория, оглядывая каюту, ожидая увидеть чертового жнеца в обличие девочки, мирно спящего в кресле. Она часто появлялась, оставаясь в тени, пока Гарри вел свою повседневную жизнь.

— На распутье, — задумчиво ответил он, разглядывая ракушку. — Там, где она приглядывает за человеческими душами.

— Там, где сейчас Волдеморт, не так ли?

— Да. И больше он никогда не сможет причинить кому-либо боль.

— Вот и хорошо.

— ...Знаешь, я думаю о том, а что будет дальше с нами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты меня поняла... — он сел на постели, прислонившись спиной к стенке каюты. — До всего этого, — Гарри указал пальцем на нее и себя, заставляя ее улыбнуться. — Моя жизнь была ничем иным, как сплошным разочарованием. Для меня существовала лишь одна мечта — сбежать от Дурслей... а потом положить конец Волдеморту. Положить конец его тирании, чтобы он никогда не смог более никому навредить. Но сейчас, когда все позади... и я... — его голос стал тише. — Что ж, я не уверен, что меня ждет впереди.

— Как насчет... чего-нибудь? — полюбопытствовала она через пару секунд молчания.

— Мне следовало ожидать от тебя нечто подобное, — он весело засмеялся. — Я так рад, что у меня есть ты.

— Как и я, — мягко ответила Астория. Она легла рядом с ним, прижимаясь щекой к его груди. Гарри осторожно обнял ее за плечи, проваливаясь в сон на пару часов. Им требовался отдых до того, как корабль придет в порт поздней ночью.

Гарри вышел на побережье, песок мягко ощущался пальцами ног. Он заранее снял обувь, хотя и не знал почему. Может, потому что Хела подсказала ему? Она советовала так поступить, когда ему доведется побывать на пляже.

Астория, Дафна и Грехем остались на мостике, пока он с Лилит спускался к воде. Было темно, почти полночь. Но луна ярко освещала пляж, избавляя его от необходимости применять заклинания.

— Красиво, — задумчиво пробормотал Гарри.

— Не все так считают, — раздался мягкий голос из-за его спины.

Поттер повернулся и увидел девушку в сияющем золотистом платье. У нее были серебристые волосы, но не такие, как у Лилит. Серые глаза, мерцающие, словно бриллианты. Высокая, неестественно красивая. Единственной странностью, бросающейся в глаза, было ее выражение лица. Потерянное, словно кто-то разбил ей сердце. Выражение грусти и злости, почти такое же, какое было у него, когда Кубок выбросил пергамент с его именем.

— Ты... ты должно быть Луна, — Прошептал он. Лилит поклонилась духу перед собой. Гарри же остался стоять на месте, но слегка склонил голову в поклоне.

— Зачем? — грустно прошептала она. — Почему он? Почему?

— Я прошу прощения, — едва слышно прошептала Лилит, ее голос дрожал.

— Кайус был испорченным человеком, — согласился Поттер.

— Что это меняет? — горько поинтересовалась она, посмотрев в сторону. По ее щекам бежали слезы. — Его больше нет. И я не могу последовать за ним. За что?

Тишина между ними ощущалась почти болезненно. Гарри ожидал другого приема, как минимум, что она нападет на них в своем горе.

— Кайус был ужасным человеком, но Лилит невиновна, — мягко произнес Гарри. — Разве ты станешь ее наказывать за то, что он натворил годы назад? Это облегчит твое горе?

— ...ты говоришь как Кэйтлин, — наконец ответила она. — Скажи же мне, Гарри, ты бы простил человека, который отнял у тебя того, кого ты страстно любил?

Гарри на секунду не был уверен в своем ответе. Астория была для него лучиком света. Сама мысль потерять ее из-за чьей-то эгоистичной прихоти причиняла ему невыносимую боль. Он подумал о том, а что если бы Дамблдор использовал ее в своих планах? Использовал для того, чтобы он победил Волдеморта? Чтобы он чувствовал по отношению к Ордену Феникса? Чтобы сделал? На чьей стороне правда? Как он чувствовал себя по отношению к членам ордена? Ведь они искреннее верили в него, не так ли?

— Я не смог бы простить ответственных за преступление, — твердо ответил он, чувствуя, что она может видеть все его мысли. — Но я не могу ненавидеть тех, кто верит в него. Люди не выбирают свою семью, как и не выбирают тех, о ком они заботятся.

— ...

— Я хозяин даров смерти, — настойчиво продолжил он, мелко дрожа от осознания всей ответственности данного титула. — Я не знаю, сможет ли Джулиан присоединиться к тебе навсегда, — ее взгляд устремился на него, он видел, как она борется со своими эмоциями. — Но... Хела, как я думаю, сможет что-то придумать, если ты сможешь снять проклятие.

Повисла долгая тишина. Луна смотрела куда-то вдаль между Лилит и Гарри, а затем стала приближаться к ним. Лилит замерла, когда она взяла ее за руку своими холодными пальцами.

— Я когда-то сказала, что мое проклятие при неправильной попытке спасения поможет сохранить твою семью, — задумчиво пробормотала она. — И время его прошло. Мое клеймо все еще будет на твоей душе, но сейчас ты свободна от своего бремени. Небо не причинит тебе вреда, — с этими словами золотистые браслеты Лилит раскрылись и упали на песок. Тепло коснулось ее холодной кожи. Гарри улыбнулся. Луна бросила на него долгий взгляд прежде, чем исчезнуть во вспышке серебристого света. Единственным напоминанием о ее присутствии были три бриллианта, лежащие на песке. Там, где его коснулись ее слезы.

Лилит недоверчиво посмотрела на свои руки, словно впервые их увидела. Одинокая слезинка скользнула по ее щеке, затем другая, а после она разрыдалась, пока молча обнял ее в знак поддержки, наблюдая за тем, как их друзья бегут к ним. Свобода. Наконец-то. Как это странно звучало.

Сириус рассказывал Джейн, Беверли, Ричарду Муну и Дениэлу Гринграссу о похождениях мародеров в свои школьные годы, когда прилетала сова с письмом. Ремус, не желавший нарушить царившее веселье, открыл окно и аккуратно отвязал письмо от лапки совы. Сова, уставшая от долгого перелета, устало ухнула и склонилась к плошке с водой, пока Люпин открывал письмо.

— Письмо от детей, — громко прокричал он с кухни. Его слова волшебным образом подействовали на компанию, которая в полном сборе тот час же появилась на кухне.

Дорогой Сириус,

мы все свободны.

Ричард прижал ладонь к губам, на его глазах навернулись слезы. Он сразу же понял, что означают эти слова. Он словно почувствовал, что его тяжелое бремя наконец-то закончилось. Но едва ли это было только из-за его одного единственного желания.

Теперь, когда все безумие закончилось, мы направляемся к последнему пункту нашей поездки — Австралии. Может, встретимся там? Путешествовать здорово, но обрести почву под ногами и дом будет еще лучше. Это хорошее место, чтобы начать новую жизнь нашей семье.

Сириус победоносно воскликнул, когда Ремус закончил читать, заставляя того закатить глаза.

— И? Чего же мы ждем? — Блэк выскочил из кухни, направляясь к входной двери. — Все на поезд!

Двенадцать лет спустя.

Сотрудник австралийского правительства и Альбус Дамблдор, выглядящий гораздо старее своих лет, стояли в приемной, пока группа туристов с детьми задавали своему гиду множество вопросов об истории магического мира.

— Я же говорил вам, что он будет занят, — раздраженно пробурчал молодой сотрудник. Он не желал иметь ничего общего с недавними попытками коррумпированного Британского магического сообщества вновь наладить связи, к тому же два его друга — предатели! — внезапно заболели и попросили отгул, из-за чего эта обязанность свалилась на его плечи. — У вас в магической Британии разве не принято для начала назначить встречу?

— Я прошу прощения за такую внезапность, — Дамблдор попытался сделать так, чтобы его голос прозвучал искренне, но в тоне проскользнула нотка усталости. — Но, боюсь, у меня мало времени и возможностей.

Сотрудник правительства возвел глаза к потолку. Все попытки Долорес Амбридж, ныне возглавляющей Министерство магии Британии, убедить остальные страны снять эмбарго с ее страны обернулись крахом и лишь показали ее истинную сущность. Сущность ведьмы, использующей свое положение для злоупотребления полномочиями. Он поспешно выпрямился, когда молодой человек с черными волосами и смеющаяся блондинка с тремя очаровательными детьми прошли в комнату. Гарри подхватил самого младшего ребенка и усадил его к себе на плечи — и тут увидел Дамблдора. Он заморгал, словно встретился с привидением. Астория замерла, пока их дети с любопытством поглядывали на Альбуса.

— Профессор Дамблдор, — нейтральным тоном поприветствовал Поттер старого директора. Потом кивнул сотруднику, на что тот улыбнулся и покинул кабинет.

— Папа? Что-то случилось? — поинтересовалась самая младшая, вытягивая шею, чтобы лучше видеть его.

— Ничего серьезного, Лилиан, — на лице Гарри промелькнула улыбка. — Слушайте, у меня сейчас важная встреча. Может быть, тебе, Лие, а также Джеймсу лучше пойти и найти Эмили, дядю Сириуса и Тедди? Я задержусь здесь ненадолго.

— Хорошо, — девочка по имени Лилиан улыбнулась, сразу перестав волноваться. Отец помог ей спуститься, после чего она взяла за руку старшую девочку и потащила ее за собой из кабинета. За ними последовал и мальчик с измученным выражением лица. Помещение погрузилось в тишину, едва за детьми закрылись двери. Астория холодно взглянула на бывшего директора.

— Ах, Гарри… так приятно увидеть тебя спустя столько лет, — губы Дамблдора тронула столь знакомая спокойная улыбка.

— Не уверен, что могу ответить тем же, — ровным тоном ответил Поттер, уставившись на старика. — У меня сложилось впечатление, что наш премьер-министр отверг ваше предложение.

— Я надеялся поговорить с тобой, — честно признался Дамблдор, отводя взгляд.

— Тогда вы обращаетесь не к тому человеку. Я всего лишь сотрудник социальной службы, — равнодушно заметил Поттер. — Я не столь важная персона. К тому же, я всецело доверяю решениям нашего премьер-министра.

— Не могу поверить в это, — недоверчиво произнесла Астория Поттер, в девичестве Гринграсс. Когда Альбус устремил на нее свой взор, она скрестила руки на груди. — После всех прошедших лет вы все еще ожидаете, что Гарри будет что-то делать для вас?

— Тори, — обеспокоенно пробормотал Гарри, но она накрыла его ладонь своей, и серьезно посмотрела на него.

— Гарри, позволь, я с этим разберусь, — доверительно прошептала она, вновь переключая все свое внимание на Дамблдора. — Не могу поверить, что вы так и не отступились от своих затей. Все, что вы планировали для Гарри, не имеет сейчас смысла. Вы всегда видели его лишь своей пешкой, а сами принимали решения для всеобщего блага. Так, как было нужно миру. И сейчас, когда этого мира более не существует, вы не изменились. Как вы скатились до такого? Из всеми уважаемого человека стали тем, кем являетесь сейчас?

— Моя дорогая мисс Гринграсс…

— Поттер, — нетерпеливо перебила его Астория. Она вскинула кулак, позволяя ему увидеть золотой ободок кольца на ее пальце. — Я его жена, и это наши дети. Пожалуйста, обращайтесь ко мне по фамилии моего мужа.

— Миссис Поттер, — Альбус не выглядел довольным, но нашел в себе силы продолжить, — я делал все для того, чтобы сделать наш мир лучше. Но после исчезновения Гарри все рухнуло в одночасье.

— Да как вы смеете обвинять Гарри в случившемся, после того, как он, наконец-то, смог спастись от своего жалкого прошлого?! — она устремилась к Дамблдору, встав напротив него, лицом к лицу. — Ваш мир уже летел ко всем чертям, когда вы пытались сделать из него послушную марионетку! — прокричала она. Ее зеленые глаза сверкали от злости. — И он не имеет к этому никакого отношения! Чистокровные сделали свой выбор, а сейчас лишь пожинают плоды трудов своих. Они смотрели на всех сверху вниз, считали себя выше остальных, и сейчас не осталось никого, кого можно было бы притеснять. Ни одного человека, за счет которого они смогли бы подняться. Та выгребная яма, которую вы так ласково окрестили обществом, была с самого начала обречена из-за подобного высокомерного отношения. Вы принимали ужасные, злые решения, не позволяя никому их оспаривать.

Альбус прикрыл глаза, поскольку она не стеснялась своих эмоций и не выбирала слов, похоже, это у нее накопилось за многие годы. А она продолжала:

— Вы не видели ничего плохого в том, чтобы заставить его жить с теми злобными родственниками-магглами, и не видели ничего дурного, когда вся школа ополчилась на него, — Она резко отдернула руку, когда Альбус потянулся к ней. — Вы хотели защитить мир, но не хотели его изменить. У вас была необходимая власть, чтобы хотя бы попытаться, но вы не слишком-то ею пользовались, не так ли? Вы не хотели видеть, как меняется мир. Если бы вы этого желали, то все могло бы пойти совершенно иначе. Даже Министерство магии могло быть иным. Но вы не столь дальновидны, поэтому не позволили ничему измениться. Нет, вы были слишком заняты тем, что было никому не нужно...

— Вы недопоняли меня, миссис Поттер, — в голосе Дамблдора прозвучала нотка боли. — Я искренне признаю, что допустил досадные ошибки, когда вы были моими студентами. Сегодня я пришел для того, чтобы все исправить в нашей стране.

— Сэр, — устало вздохнул Гарри, нежно притягивая к себе жену. — Посмотрите в окно.

Растерявшись, бывший директор подошел к большому окну и взглянул наружу. Погода, для тропической страны, была потрясающая — на голубом небе ни единого облачка, солнце ярко светило. Неподалеку простиралась зеленая лужайка. На ней играла Лилиан вместе с Лией и Джеймсом. Их повсюду сопровождала девочка, походившая на уменьшенную копию Сириуса Блэка.

На скамейке увлеченно рассказывал о чем-то юноша, а рядом с ним сидели мальчик и девушка с серебристыми волосами. Грекхем обсуждал новые достижения в ментальной магии, а его с глубоким интересом слушал Тедди Люпин, потому что они могли помочь волшебным существам, таким, как оборотни. Лилит Мун, которая вскоре станет Притчард, подставляла лицо солнцу без всякого страха. Ее кожа выглядела загорелой и здоровой.

В нескольких футах от нее Сириус Блэк развлекал шутками смеющихся Джейн и Беверли с детьми, пока довольные Ремус и Ричард стояли неподалеку, не спуская глаз с малышей.

— Это мой дом, — мягко прозвучал из-за его спины голос Гарри, вынуждая его повернуться к нему лицом. — Магическая Британия никогда не была моим домом, — продолжал он. В голосе слышалось счастье — и немного застарелого гнева. — Я никогда не чувствовал себя там, как дома, — твердо сказал Гарри. — У меня не было привязанности к Британии. Мои друзья дали мне ее, но, очевидно, то была ложь. Мои дядя и тетя дали мне ясно понять, что мне там не место. Для меня никогда не было там места. — Он повернулся и улыбнулся Астории. — Если бы не моя дорогая Тори, то я вряд ли бы выжил, — признался Гарри. — Если бы Турнир не стал моей погибелью, то осознание собственного одиночества привело бы к ней.

— Мой дорогой мальчик, я здесь, чтобы исправить это, — Альбус посмотрел на Поттера. И хотя Альбус сделал все, чтобы он не задирал нос, и даже отправил его ради этого к Дурслям, он в должной степени не осознавал, насколько Гарри был одинок.

— Слишком поздно, профессор, — отрезал Поттер. Брови Дамблдора чуть приподнялись от удивления. — Но вы уже не мой учитель. Прошу прощения. Старая привычка.

— Слишком поздно для того, чтобы что-то менять или исправлять собственные ошибки, — со злостью произнесла Астория. Альбус вздрогнул. — Вы бросили Сириуса, вы бросили Гарри, вы позволили, чтобы с ними произошли ужасные вещи... которых можно было избежать. Вы могли помочь стольким людям, но отказались.

— И даже если бы я ответил «да», то я ничем не могу помочь Британии, — честно сознался Гарри. — Волдеморт — всего лишь старое воспоминание. Он умер в бесчестье, и более никогда не нападал на людей. Может, и есть люди, знающие меня как Мальчика-Который-Выжил, но это в прошлом. Теперь я известен своей работой спасателем. Не думаю, что мое появление как-то повлияет на чистокровных.

— И так будет происходить всегда, — внезапно добавила Астория. — Даже когда я была ребенком, я знала, что общество чистокровных, каким бы оно ни было превосходным, рано или поздно развалится. Уже тогда я видела, как оно трещит по швам… и я плохо понимаю, почему вы не видели надвигающейся беды. — Она посмотрела на Альбуса. — К тому же, разве вы не задумывались, что у нас есть своя жизнь? У нас есть дети, работа и люди, требующие нашей заботы и внимания. Вы правда рассчитывали, что Гарри бросит все и сломя голову отправится с вами, дабы воплотить в жизнь ваши идеи?

— Я не могу бросить своих детей, — решительно кивнул Поттер, соглашаясь с Асторией, — Сириус точно не пожелает возвращаться обратно, к тому же это разбило бы сердце моей дочери Лии, ведь тогда ей пришлось бы жить вдалеке от его дочери Эмили. Они близкие подруги. — Гарри подошел к первому ближайшему столу, отлевитировав на него свой чемоданчик, который он оставил после экскурсии. — Пора двигаться дальше, Дамблдор, — тихо произнес Гарри. — Мир сейчас совершенно иной. Другой, но значительно лучше. И никто из нас не вернется назад, — с этими словами он покинул кабинет. Астория смерила Дамблдора злым взглядом прежде, чем уйти вслед за мужем. Альбус остался стоять там, где стоял, в удивлении и отчаянии. Он посмотрел в окно, где Гарри приветствовал Сириуса и его детей.

Когда Дамблдор повернулся спиной к окну, он встретился лицом к лицу с Хелой. Но в этот раз она ничего ему не сказала, лишь холодно посмотрела на него, после чего резко взмахнула своей косой.

— Эй, пап, а мы поедем на кубок по квиддичу? — живо поинтересовался Джеймс, когда их группа возвращалась домой. — Я бы хотел увидеть, как румынская сборная одержит первую международную победу!

— Нет, — упрямо протянула Эмили, — ты лишь хочешь попускать слюни на их ловца. На ту девчонку. Уизли.

— Нет, — он тут же залился краской. — И ее зовут Джинни!

— Она старовата для тебя, парень, но ты движешься в правильном направлении, — весело засмеялся Сириус, растрепав светлые волосы Джеймса. — Поттеры всегда западали на заводных девчонок!

— Без шансов, — усмехнулась Эмили, к великому неудовольствию Джеймса. — Ходит слух, что девчонка Уизли собирается переходить в другую команду.

— Правда? — полюбопытствовал Гарри, глядя на свою крестную дочь. — Ты слышала по новостям?

— Дядя Гарри, вы же знаете, что у меня есть вкус, — она сморщила носик. — Нет, одна девушка из ее команды поцеловала Уизли на вечеринке. Их ловец. Аманда.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Астория, — зато честно призналась в своих чувствах. — Она повернулась к сыну и добавила: — Отвечая на твой вопрос, Джеймс, конечно. Я обязательно займу хорошие места.

— Превосходно! — радостно воскликнул Сириус. — Я уже боялся подумать, что нам с Джейн придется ехать в одиночку.

— А Грехем? — тут же спросил Гарри.

— Ты еще спрашиваешь? — Блэк закатил глаза. — Ты ведь знаешь, что ему это не слишком по душе. Нет, он, наверное, свозит Лилит в парк аттракционов.

— Ей действительно нравятся американские горки, — Астория вздрогнула, вспомнив их поездку по железной дороге на горе Грома. — Хотя я не понимаю, почему.

— А вот я не удивлен, — хмыкнул Поттер. — После такого детства что-то настолько дикое и опасное наверняка приносит ей чувство эйфории.

Лилиан вскрикнула от удивления, завидев впереди Дафну. Старшая сестра Астории махала им рукой с порога дома. Сегодня она закончила свой рабочий день на час раньше, чем обычно. Дафна была любимой тетей дочери Гарри. Она побежала к ней навстречу, но Лиа окрикнула сестру, чтобы та их подождала. Остальная часть семьи со смехом принялась догонять девочек.

Когда все зашли в дом, где чувствовался запах свежеиспеченного печенья, Гарри ненадолго задержался снаружи вместе с Асторией. Она поцеловала его в щеку.

— Я так рад, что встретил тебя, — тепло прошептал он с улыбкой, нежно касаясь подушечками пальцев ее щеки.

— Я знаю, — улыбнулась она в ответ, обвивая его шею рукой. — Ты, Гарри Поттер, лучшее, что произошло со мной, — прошептала она. Они поцеловались, а затем прошли в дом, присоединяясь к своей семье.

Наблюдая за ними с противоположного конца улицы, Хела впервые за долгие столетия улыбнулась — и исчезла, чтобы появиться вновь лишь спустя многие годы.