Пророчество для леди Рейвенкло (джен)

Елена поплотнее закуталась в мантию и устало прикрыла глаза. Собирался дождь, с неба уже сыпалась холодная неприятная морось, но у девушки не было ни сил, ни желания встать и укрыться от непогоды. Дерево, под которым она сидела, горделиво раскинуло ветви ввысь, но при этом почти не защищало от дождя. Елена отрешенно подумала, что в этом есть много общего с ней: внушительная и красивая картинка, но, когда доходит до дела, совершенно бесполезная. Беспомощная. Пустая.

Она вполне поняла это после нескольких месяцев бесплодных и тяжелых скитаний. Уйти из Хогвартса оказалось просто. Но с чего она решила в тот день, все будет именно так, как она рассчитывала? Почему ее ни на мгновение не посетили сомнения в удачном исходе побега? В глубине души Елена знала ответ на этот вопрос. Глупая девчонка, кричала на нее Ровена. И теперь Елена не могла не признать, что доля правды в этих словах была. Глупая, самонадеянная девчонка. Которой не хватило ни смелости, ни опыта признать, что она может ошибаться.

Все с самого начала пошло не так. Когда она с бешено колотящимся сердцем открыла глаза после аппарирования и увидела вокруг знакомый дикий пейзаж, внутри всколыхнулась неукротимая радость. В душе засияло солнце, и Елена не помня себя помчалась к деревне друидов.

Когда вместо знакомых хижин она увидела выжженный пустырь, то едва удержалась на ногах.

От поселения друидов, в котором Елена провела лучшее время в своей жизни, не осталось ничего, кроме обгоревших остовов домов, обломков копий и сухой травы. Все вокруг было разрушено, растоптано, истерзано. И ни одной души на многие мили во все стороны.

Елене казалось, что она спит, видит ужасный сон, но проснуться никак не выходит. Крепко сжимая в руке волшебную палочку, словно ища в ней поддержки, она медленно обошла деревню, надеясь сама не зная на что. Сомнений не было — здесь побывала война. Она ломала и крушила, жгла и уничтожала все, что попадалось на ее пути. В некоторых хижинах обнаружились обгорелые останки их обитателей. Елена прижала ладонь ко рту. Тошнота подступила так быстро и внезапно, что она не сумела справиться с ней.

— Небо, за что ты наказало их? — едва слышно прошептала она. — За что наказываешь меня?

Потрясение было настолько сильным, что долгое время она просто стояла посреди бывшего поселения друидов, не решаясь поднять голову и двинуться с места.

Где теперь ей искать Шелу и остальных? И уцелел ли кто-то из них вообще? Никаких признаков жизни она не замечала. Если кому-то и удалось спастись, они, должно быть, бежали как можно дальше, не разбирая дороги. И где обрели пристанище, ей никогда не узнать.

Елена вздрогнула от озарившей ее мысли. Шела знала, что так будет. Она знала, что придет война, в которой им не победить. И потому отправила Елену домой, без посвящения, потому что, став бандури, та приняла бы участие в сражении. Она все знала и хотела спасти ее.

На глаза навернулись слезы. Елена покачала головой. Лучше бы она осталась в деревне. Лучше бы она погибла со всеми, чем испытала такое сокрушительное и безжалостное разочарование.

Надо двигаться. Надо идти.

Елена смахнула слезы и усилием воли заставила ноги брести.

Она шла довольно долго, пока не очутилась в какой-то деревушке. Все было как в тумане. Она с кем-то говорила, ей отвечали. Друидов нет, их истребили латиняне. Может, кому-то и удалось спастись — откуда нам знать? Во всем виноваты друиды, они не смогли ничего сделать с латинянами. Будь они прокляты. Кто-то видел одноглазую женщину, она вроде одна из них. Да, наверное, она убежала. Куда? Да кто ее знает! Должно быть, севернее, в леса. Там вроде были друиды. Наверное, она направилась к ним.

Елена молча брела туда, куда ей указывали. Она вся преисполнилась каким-то непреклонным, завораживающим упрямством. Она найдет их во что бы то ни стало — Гранию, Брета, хоть самого дьявола, но найдет. Она будет идти до тех пор, пока ноги не откажутся ей служить или она не упадет замертво на дороге.

День сменялся днем, неделя неделей, миновал месяц, второй, третий, а она продолжала идти. Когда она говорила с людьми в деревне, поясницу тянуло тупой пульсирующей болью. Ощущение было слишком знакомым, чтобы спутать его с чем-либо. Пришли крови — Елена убедилась в этом, когда поднесла к глазам обагренные пальцы. Не было никакого ребенка. Его просто не существовало в природе. Впору было радоваться, но Елена была слишком опустошена, чтобы испытать какие-либо чувства по этому поводу. Все потеряло смысл, кроме бесконечного поиска. Лес сменялся лесом, край краем, а она все не находила никаких признаков надежды.

Но сдаваться она не собиралась. Надежда найти друидов — это все, что у нее осталось. Ради этого она оставила дом и порвала со всей прошлой жизнью. Ее судьба там. И так просто она не опустит руки.

Рядом послышалось движение. Елена приоткрыла глаза. Кто-то пробирался к ней — человек или животное. Она могла вскочить, спрятаться или убежать, но ее охватило полное равнодушие ко всему, что происходило вокруг.

Она будет идти до последнего. Иного пути нет — ей просто некуда свернуть. В Хогвартс она не вернется — Елена решила это в самый первый день. Дороги назад для нее нет. Она или найдет то, что ищет, или сгинет.

Звук шагов стал отчетливее. Осторожных, тихих шагов, которые едва ли могли принадлежать животному. Елена медленно поднялась на ноги и достала волшебную палочку. Кто бы это ни был, он не сможет причинить ей вред. Она прошла через слишком многое, чтобы бояться. Рука ее не дрогнет. Даже если нужно будет отнять жизнь.

Показалась чья-то тень. Теперь сомнений не было: к ней приближался человек. В сумраке было сложно разглядеть детали, но Елена сразу поняла, что это — мужчина. Она видела растрепанную, неаккуратную бороду, широкополую шляпу, охотничьи сапоги. На поясе висели ножны с клинком. Он не был похож на разбойника — скорее на заплутавшего путника, который пытается найти дорогу. Человек шел к ней, наклонив голову и выставив вперед плечи, будто против сильного ветра. Елена покрепче стиснула палочку — свое единственное оружие — и стала ждать, когда он поднимет голову и увидит ее.

Мужчина остановился. Лицо его скрывала шляпа, но облик показался Елене смутно знакомым. Посадка головы и разворот плеч щекотали память чем-то давно забытым. Она немного опустила палочку и попыталась рассмотреть лицо.

Незнакомец выпрямился и скользнул взглядом сначала по палочке в ее руке, потом по ее лицу. Когда он снял шляпу, Елена едва не вскрикнула от изумления. Рука, в которой она сжимала палочку, задрожала. Перед ней стоял Реджис Гонт.

— Елена, — прошелестел он так тихо, что она едва разобрала свое имя. — Хвала небу, я нашел тебя.

Елена смотрела на него как громом пораженная. Если бы сейчас перед ней возник ее отец, она и то не испытала бы такого изумления как при виде Реджиса. Реджис Гонт остался исключительно в ее воспоминаниях, и не мог стоять сейчас перед ней из плоти и крови.

— Я молил небо каждый день и каждую ночь, чтобы ты была жива, — продолжил он, делая шаг к ней. — Я боялся даже представить, что будет, если я опоздаю и найду тебя бездыханной. И вот мои молитвы услышаны: ты жива и невредима! Я успел!

— Это невозможно… — Елена не сводила с него взгляда. Это не могло быть правдой! — Невозможно! Я, должно быть, сошла с ума или вижу тебя во сне.

— Нет, моя обожаемая, — Реджис обессиленно улыбнулся и протянул к ней руки. — Это не сон и не безумие! Я наконец нашел тебя и теперь мы отправимся домой. Все страшное позади.

С момента их последней встречи — с которой прошло, казалось, не менее сотни лет — Реджис сильно изменился. Его лицо превратилось в обтянутый кожей череп и мало напоминало лицо прежнего Реджиса. Запавшие глаза светились каким-то фанатичным восторгом, а длинная борода, о которой он явно не заботился, делала его зловещим. Сапоги и костюм покрывала грязь, на шее виднелась глубокая царапина. От его прежней щеголеватости не осталось и следа. Он напоминал одичавшего лесоруба, продиравшегося через лесные заросли не один месяц.

— Реджис, как ты здесь оказался? — немного овладев собой, спросила Елена. Вопреки ее уверенности, Реджис выглядел слишком реалистично как для бредового видения, так и для сна. Оставалось только смириться с этим.

Его улыбка чуть-чуть угасла.

— Разве так встречают близких людей? С твоего позволения, я расскажу все немного позже, моя драгоценная Елена, — сказал он. — Я едва держусь на ногах, а потому будет лучше отложить беседу до нашего возвращения. Там я открою все и тебе, и твоей матери.

— Моей матери? — при этих словах сердце у Елены зашлось. По спине пробежал холодок. — При чем здесь моя мать? Я ничего не понимаю, Реджис. Объясни все сию же минуту!

— Узнаю прежнюю леди Рейвенкло, — Реджис смотрел на нее с тягучей и отчего-то пугающей нежностью. — Нетерпелива и резка, как всегда! Что ж, остается только повиноваться.

Вгляд Елены прикипел к его лицу. Она не знала, что ей думать.

— После того, как ты покинула Хогвартс, леди Рейвенкло была просто вне себя. Она пыталась связаться с тобой, но все было тщетно. Однажды она пригласила меня к себе и втайне от других Мастеров рассказала мне все. Она умоляла найти тебя и вернуть домой. И поклялась благословить наш брак, если я исполню ее просьбу…

— Брак? — как оглушенная повторила Елена.

— Да, любовь моя! — темные глаза Реджиса засверкали. — Я сказал, что желаю этого всей душой, и она согласилась выдать тебя за меня, если я приведу тебя к ней.

— Ровена не могла обещать такого! — воскликнула Елена. От слов Реджиса ее бросило в дрожь.

— Она дала клятву, — ответил он. — И, хвала небу, моя часть договора выполнена. Пойдем, любимая. Мы вернемся домой и все будет хорошо. Забудем это как страшный сон.

У Елены кружилась голова. Она не могла поверить, что Ровена пошла на такое. Кто угодно, только не Ровена, которая жила с ее отцом, которая некогда была лишь частью выгодной сделки ее родителей, за что так и не смогла их простить.

Впрочем, она слишком мало знала о женщине, которую называла матерью.

— Ты лжешь, — медленно проговорила Елена. — Ровена никогда не поступила бы со мной так.

— Как — так? — в голосе Реджиса впервые прорезалось что-то опасное. Он смотрел на нее в упор.

— Она никогда бы не пошла на это без моего согласия.

— Отчего же? Любая мать была бы счастлива, если бы ее дочь обрела такого мужа. Разве нет? Я дам тебе все, Елена. Все, чего ты захочешь. Я богат, знатен, одарен как чародей. Я не старик, на которого противно взглянуть. Я молод, полон сил, хорош собой. Я люблю тебя — так, как еще не любил женщину ни один мужчина. Так почему бы твоей матери не согласиться на мое предложение?

— Я никуда с тобой не пойду.

Елена выпалила эту фразу еще до того, как он закончил говорить. Она смотрела на Реджиса, и ее единственным желанием было бежать отсюда как можно быстрее. Она никогда не любила его — как мужчину — а теперь вдобавок испытывала сильное раздражение. Он заключил сделку с Ровеной и был уверен, что дело в шляпе. Елена существовала для него за этой сделкой, была лишь целью, но не полноправным участником соглашения. Поэтому он шел за ней по пятам, предвкушая, как будет праздновать победу. Елена стиснула зубы.

— Не говори глупостей, — сказал Реджис чуть более холодным тоном. — Я верну тебя домой, к матери, в безопасность. Я так долго шел к тебе, Елена. Ты пойдешь со мной!

— Нет.

Елена снова подняла палочку.

Реджис взглянул на нее, потом снова на девушку.

— Прошу тебя, дорогая, — лицо его странно застыло. — Не заставляй меня делать это насильно. Видит небо, я сделаю — для твоего же блага. Но мне этого не хочется.

— Я не могу пойти с тобой, Реджис, — у Елены по спине бежали мурашки от плохого предчувствия.

— Конечно, можешь, — ответил он. — И пойдешь. Твоя мать ждет тебя.

Она поняла, что Реджис не слышит ее. Более того — он и не собирался ее слышать.

-Я не пойду с тобой, — Елену вдруг озарило вдохновение, или безумие, но она решила воспользоваться им как последним средством. — Я не могу стать твоей женой.

— Почему?

— Потому что я ношу под сердцем ребенка другого.

Изумление, боль, неверие и ярость сменяли друг друга в черных глазах Реджиса с поразительной быстротой.

— И кто же он? — проскрежетал младший Гонт. — Неужели тот мальчишка, с которым я застал тебя тогда? Это он?

— Да.

Елена следила за его реакцией, лихорадочно соображая, что делать дальше.

— Наследник фамилии Гонт не может опозорить себя таким браком, — сказала она осторожно. — Ты не пойдешь на это, Реджис. Пятно ляжет на тебя до скончания веков.

Лицо его исказилось — но почти сразу он вдруг улыбнулся. Елена уставилась на него в недоумении.

— Так вот чего ты боишься? — произнес он мягко. — Ты боишься показаться на глаза матери из-за этого? Елена, любовь моя — даю тебе слово, что никто об этом не узнает. Мы поженимся, он родится в семье, все будут думать, что это плод нашей любви. Я признаю его своим. Мне все равно, что скажут другие.

Он схватил ее руку и поднес к губам.

Елена поняла, что говорить с ним бесполезно. Он сумасшедший. И она находится одна в лесу наедине с ним. Внутри все сжалось.

— Реджис, — она осторожно высвободила руку. — Я не пойду с тобой. Я иду к Феллану. Это его дитя, и я должна быть с ним.

Лицо Реджиса стало белым как молоко.

— Возвращайся домой, Реджис, — тихо и медленно проговорила Елена. — Забудь все, и живи так, будто ты никогда меня не знал.

— Нет.

Он сказал это глухим, почти неузнаваемым голосом.

Потом вытащил из-за пазухи волшебную палочку.

— Я говорил, что не хочу этого, — тем же странным чужим голосом проговорил Реджис. — Но ты не оставляешь мне выбора, Елена. Прости.

Он стал заносить руку назад, но Елена опередила его: она инстинктивно взмахнула палочкой, не успев даже подумать и принять решение. Палочка Реджиса вырвалась из рук хозяина и исчезла в зарослях за его спиной. Он был явно к этому не готов, потому что его глаза расширились от изумления.

— Реджис, уходи, — сказала Елена. — Я не хочу сражаться с тобой.

Его лицо потемнело, в глазах мелькнуло что-то желтое. Он потянулся к ножнам и вытащил из них свой клинок.

— Ты все равно пойдешь со мной, Елена. Так или иначе.

— Ты не можешь угрожать мне мечом, — она действительно не верила в это.

— Ты вынуждаешь меня. Идем со мной, или я пущу его в ход!

— Реджис, ты — сумасшедший.

— Да! — воскликнул он. — И в твоих интересах повиноваться мне. Идем!

Вместо ответа Елена выпалила в него заклинанием. Реджис сморщился от боли в обоженном запястье, но меча не выпустил. Глаза его вспыхнули. Быстрым, почти неуловимым движением он занес сверкающий клинок над головой. Меч блестел так ярко, что Елена видела лишь его свет. Она не верила в то, что он делает это.

Реджис вонзил клинок ей в грудь.

Свет стал ослепительным и вдруг заполонил все вокруг. Не было больше ни темноты, ни леса — только ослепляющая белизна, такая чистая, такая бескрайняя.

Только в центре проступало маленькое темное пятнышко. Оно росло и становилось больше.

Елена далеко не сразу поняла, что пятнышко было лицом Реджиса. Лицом, почему-то забрызганным кровью.

«Что произошло?» — хотела спросить она, но ее вдруг охватила такая слабость, какой она не испытывала никогда в жизни.

Глаза Реджиса безумно сверкали.

Елена тяжело повалилась ему на руки, удивляясь, почему ноги перестали ее держать. Что-то звякнуло о землю. Меч.

Реджис прижал ее к груди. Она попыталась вырваться, но не смогла даже шевельнуться. По всему телу разлилась боль.

Рубашка Реджиса потемнела. Елена поняла все, только когда уловило резкий, пугающий запах.

«Кровь!».

Перед глазами все поплыло. Она вцепилась в Реджиса, чтобы не упасть, а он бережно обнял ее — со стороны могло показаться, что они танцуют странный и печальный прощальный танец.

«Моя кровь. Реджис ударил меня мечом».

Девушка издала слабый стон. Ее губы продолжали шевелиться, когда звук уже затих.

— Елена! Елена! Елена! — голос Реджиса доносился как будто издалека.

Он по-прежнему был прямо перед ней, но вместо него она вдруг увидела себя — совсем маленькую, запертую в темной кладовой и отчаянно зовущей мать. Она видела все в мельчайших деталях, даже надписи на банках с чем-то, заготовленным на зиму. Картинка сменилась — они с Ровеной стоят на холме и смотрят на мрачный и заброшенный замок. Ровена рассказывает ей что-то перед сном. Елена видела ее черные косы так близко у своего лица, что хотела протянуть руку и дотронуться до них, но сил уже не было. Саласия. Коридоры Хогвартса. Подземелье Слизерина. Этель Фоксбрайд. Шела, Грания, Брет, неизвестный юноша, принесенный в жертву жестоким богам друидов. Лица сменяли одно другим так быстро, что Елена невольно зажмурилась. Феллан. Его улыбка и ласковый голос, его руки, объятия в темноте, дыхание, запах и поцелуи. Сердце у Елены заныло. Все-таки он был ей нужен. И почему она должна была умереть, чтобы понять это?

— Елена! Елена! Елена! — звал ее Реджис, но она не слышала его.

Перед ней теперь была Ровена — с искаженным от гнева лицом и сверкающими глазами. Их последний разговор. Она стала заносить руку для пощечины, и Елена хотела рвануться к ней, чтобы обнять. Любила ли ее Ровена? Елена даже сейчас не знала точного ответа на этот вопрос, но зато знала другое — сама она любила Ровену, любила сейчас и даже тогда, когда кричала на нее в тот последний день. Они обе поступили неправильно. И жаль, что ничего уже не изменить.

— Елена!

Все лица исчезли, сменившись темнотой. Елена из последних сил вцепилась в Реджиса. Так страшно ей еще никогда не было.

— Елена! — Реджис Гонт заливался слезами.

Но Елена этого уже не видела и не слышала.