Tabula rasa - С чистого листа (джен)

В загоне они провели немало времени. Летать Шерлок отказался, хотя и хотелось, но перед предложением покататься не устоял. Перья были жёсткими и острыми, и всё же широкая спина гиппогрифа была удобнее любой лошади. Снежинка вполне благосклонно отнеслась к неопытному седоку, негромко курлыкала, когда он хватался за перья, а разок щёлкнула устрашающим клювом рядом со ступнёй Шерлока, но не угрожая, а лишь предупреждая…

Эмоции переполняли его, и даже свербящие вопросы отошли на задний план: после такого утра он мог думать лишь о неизведанности магического мира.

Обедали вдвоём — Шерлок даже не заметил, что они ушли из загона, — поскольку по словам Рабастана Эвр не всегда спускалась к столу.

— Почему с ней постоянно кто-то должен находиться? — буквально заставив себя вернуться в реальность, Шерлок отложил впечатления о знакомстве с гиппогрифами в один из ящиков стола в Чертогах разума и сосредоточился на семье.

— Она нестабильна, — пожал плечами Рабастан, не отрываясь от еды. — Встреча с тобой пошатнула баланс, и, если мы не хотим, чтобы поместье сгорело в Адском пламени, Эвр нужно удерживать на грани, не позволяя эту грань пересечь.

— Это я понял. Но чем вы можете помочь?

— Если не путаю, о Шэрринфорде тебе уже рассказали? — Шерлок пожал плечами, давая понять, что по его впечатлению рассказано было явно не всё. — Эвр обложена накопителями, как сказочный дракон золотом, но сама она не в силах адресно сливать излишки магии. Вот и приходится контролировать процесс, — Рабастан промокнул губы салфеткой, отодвинул тарелку и вопросительно посмотрел на племянника: — Готов слушать дальше или…

— Готов! — не давая закончить фразу, решительно кивнул Шерлок.

Рабастан хохотнул и вникуда приказал подавать кофе с десертом.

— Что ж… Я остановился на том моменте, когда Руди женился. Как я говорил, мы с Руди и родители Беллы входили в организацию, чьей целью было сохранение традиций магического мира и его развитие. Потому никто не удивился желанию юной миссис Лестрейндж стать членом организации. Это многих позабавило, мол, хорошая жена и должна разделять все увлечения мужа, но — сидя дома и нянча детей. Однако в лицо ей подобное никто не осмелился сказать. Кажется, у вас есть какое-то название для такого рода женщин?..

— Феминистки? — подсказал Шерлок.

— О, точно! Так вот наша Белла была ярой феминисткой, считая, что не только не хуже, но и лучше нас сможет справиться с чем угодно. Ну и она вообразила себя одной из нас — равной. Белла была первой и долгое время единственной женщиной в наших рядах, что её псевдоуверенность лишь питало: всегда в центре внимания, всегда впереди… Ты позже поймёшь, к чему я это рассказал. Её гонор сыграл в нашей судьбе значительную роль, как и вседозволенность, взращённая её отцом и подпитываемая Рудольфусом, — Рабастан нахмурился, вздохнул и вернулся к повествованию. — Наш лидер — сильный и умный человек, могущественный волшебник и откровенный гений, недолго оставался примером для подражания. Магия позволяет многое, но и у неё есть свои пределы. Есть вещи, которые творить просто нельзя. Человеческий суд — ерунда, как говорится, попробуй поймай. А вот суд магии… Это неписанные законы, за соблюдением которых никто не следит — в этом нет нужды: магия хоть и позволяет волшебникам преступать свои законы, карает жестоко. Наш лидер этими законами пренебрёг, как результат… Наши планы и чаяния, ради достижения которых мы и вступали в организацию и рисковали собой, оказались отодвинуты в сторону, а его действия стали откровенно шокирующими, но уйти никто не мог — мы клялись в верности. Напомню, — тон Рабастана изменился, — это магический мир, где «слово дал — слово забрал» невозможно. При вступление в ряды мы приносили клятву следовать за лидером и выполнять его приказы и получали метку. Враги называли её клеймом, а нас — рабами, и как показало время, они были не так уж неправы… Но я забегаю вперёд. В те времена мы гордились принадлежностью к организации. Игнорировать приказы мы не могли, в том числе и потому, что Руди был женат на фанатично преданной нашему лидеру женщине. Я не зря упомянул Беллу, постепенно она становились всё безумнее, нам приходилось следить за каждым словом даже в собственном доме: она без колебаний выдала бы нас, если бы заподозрила даже не предательство — недостаточную веру в правоту лидера. И в один далеко не счастливый день это привело к тому, что мы оказались не в том месте не в то время, и стали свидетелями и соучастниками её преступления. Оговорюсь сразу, чтобы не было недомолвок: мы с Руди не святые, в те годы в нашем мире шло вооружённое противостояние партий, и по военным законам мы творили многое. И всё же перед законом мы были чисты и не могли быть привлечены к ответственности. Так что то, что в конце концов мы оказались в Азкабане — тюрьме для волшебников, охраняемой порождениями бездны, — целиком и полностью заслуга моей сумасшедшей невестки. Приговорили нас к пожизненному, но в те времена мы ещё не утратили надежду и связи с магическим миром, нашему весьма дорогостоящему адвокату удавалось передавать нам весточки от Майкрофта и оставшихся на свободе друзей. Эвр к тому моменту уже находилась в Шэрринфорде, а ты уже не получил приглашение в Хогвартс и был признан сквибом. Историю магического мира я не стану тебе рассказывать, упомяну лишь, что после исчезновения лидера и нашего заключения в Азкабан враги с толком распорядились предоставленной свободой действий и постарались уничтожить всё то, что мы желали сохранить. И не избежавшие заключения друзья, опасающиеся за свою свободу, а то и жизнь, ни тем более мы ничего не могли сделать.

— Вам запретили содержать гиппогрифов?

— В том числе, — грустно улыбнулся Рабастан и пригубил кофе, чьё появление на столе Шерлок даже не заметил. — Видишь ли, от магглов мы отличаемся и тем, что не стремимся уничтожить мир, в котором живём. Соблюдение Статута, конечно, важно, но уничтожать популяции уникальных созданий ради магглов? Этого ни один чистокровный понять не в силах. Что бы ни кричали наши политические противники, Статут мы чтим — просто потому, что нам его отмена не выгодна. И содержа дома гиппогрифов, или тех же пегасов, виверн, капп… да даже драконов, мы всегда следили за тем, чтобы животные не покидали защищённые магглоотталкивающими чарами зоны.

— Хм, — задумчиво сказал Шерлок, — поскольку я ни разу не слышал ни о чём подобном гиппогрифам, вам вполне успешно удавалось не годами даже, а веками скрывать их существование. У меня сложилось впечатление, что все эти не радующие чистокровных перемены происходили в последнее время. Так почему — сейчас? Почему не сто лет назад? Не пятьдесят?

— Наш лидер — потомок древнейшего чистокровного рода и наследник Основателя Хогвартса ратовал за сохранение традиций. В пику ему лидер Светлой стороны выступал за слияние миров...

— Подожди! Светлой?

— А, прости, забыл о самом важном! — всплеснул руками Рабастан. — Мы — тёмные маги. Деление, разумеется, условно, магия едина, но магам проще сказать: «Фу! Тёмная магия!» — и осудить и запретить, чем разбираться с каждым конкретным случаем применения некоторых групп заклинаний. Например, магия крови под категорическим запретом вся. И то, что в Мунго — это наша больница — целителям регулярно приходится к ней прибегать ради спасения жизней — это они на свой страх и риск действуют. Пример, разумеется, утрированный, но от того не менее справедливый. В общем, наши противники не желали думать и размышлять над проблемой, ими же созданной, а предпочли руководствоваться «железной» логикой: если магглокровка не может что-то сделать — это надо запретить как Тёмную магию. Понять их нетрудно, если чуть копнуть. Видишь ли, чистокровные маги априори могут больше. Нет, не потому, что магглорождённые хуже, хотя по моему мнению, так оно есть. Всё банальнее: магия для нас — жизнь, законы и правила мы впитываем с молоком матери, с запретами и ограничениями знакомимся с первых же шагов, а с первых букв узнаём «обезвоженную» версию того, как нужно колдовать и жить в гармонии с окружающим миром. Пришлые недоволшебники же считают наш мир сказкой, оценивают своими маггловскими мерилами, читают книги, которые писались обычными людьми — то есть за гонорары по числу слов, то есть в которых очень много «воды» в лучшем случае, а то и откровенная ложь… И при всём этом почему-то считают, что лучше нас, замшелых аристократишек, разбираются, что для нашего мира будет лучше.

— Бред какой-то, — оценил Шерлок.

Рабастан рассмеялся.

— В этом главная причина недопонимания, рождающего вражду между нами и магглорождёнными. Мы мыслим разными категориями. И если тебе — родному племяннику — мы готовы разжёвывать и пояснять каждый непонятный момент, способствуя наискорейшей интеграции, то на грязнокровок тратить время никто не желал. Мы высокомерно или наивно полагали, что явившиеся в наш мир дети не посмеют навязывать свои законы. Что они придут с вопросами, что разумно не будут действовать, пока не разберутся в нашем мире. Мы ошиблись, это очевидно. И за ошибку заплатили страшную цену. Я мог бы попытаться найти оправдание нашим ошибкам, ведь на многие из них нас буквально заставили пойти, но ограничусь кратким «мы проиграли», где «мы» — это магический мир. По мере того, как ты будешь узнавать наш мир, многое тебе покажется неправильным, возможно даже, тебе захочется что-то исправить. Помни, что в данный момент ты как те пришлые недомаги — меряешь нас по своей маггловской мере, которая к нам неприменима.

— Я не меряю, — качнул головой Шерлок.

— Хорошо если так, — устало вздохнул Рабастан. — Но лучше ты обидишься на то, что я повторяю эту «очевидность», чем совершишь ошибки, за которые придётся расплачиваться.

— Ты сказал, вы попали в тюрьму, — напомнил о себе Шерлок, когда погрузившийся в воспоминания дядя умолк. — Что было потом?

— Хм… Во-первых, наш лидер воскрес не таким, каким мы его помнили…

Шерлок сдавленно выдохнул:

— В каком смысле — воскрес?!

— Это сложно, — отмахнулся Рабастан, — попытки объяснить лишь сильнее тебя запутают. Просто прими как данность, что наш лидер, которого похоронили и начали забывать как страшный сон, вернулся ещё более могущественным, жестоким и жаждущим реванша. И, как ни неприятно это признавать, не в своём уме.

— А вы не могли уйти из-за клятвы, — понимающе кивнул Шерлок, кусая большой палец от нетерпения узнать, что было дальше. — Вот так и рушатся детские сказочные представления.

— Именно. Мы старались отстраниться, саботировали уж совсем неадекватные планы, но этого было мало… Однако вернёмся к истории нашей семьи. Майкрофт… Сначала мы не афишировали родство из-за того, что Мэдди сквиб — в нашем мире к сквибам относятся нехорошо. Потом Руди задумался о том, что будет ждать нашего племянника в случае нашего поражения. В итоге Майкрофт отправился в Хогвартс как маггловоспитанный чистокровный маг. Это породило вопросы, разумеется, но окклюменции мы его постарались обучить, обвешали амулетами против ментальных проникновений, снабдили всеми возможными оберегами, да и в то время всем было не до того, чтобы копаться в биографии обычного студента. Так что родство удалось скрыть. Майк рос замечательным мальчиком: мы искренне им гордились.

— Майк?!

— Знаю, он ненавидит, когда его имя сокращают, но… — Рабастан развёл руками и подмигнул, — о чём Майкрофт не узнает — не повредит ему. Собственно, Рудольфус оказался прав: не имея точек пересечения с чистокровными родами, присягнувшими в верности Тёмному Лорду, Майк смог без лишних проблем и подозрений начать строить прекрасную карьеру. Несчастье с Эвр Руди сумел скрыть от любопытствующих, прикрыв операцией против магглов, а самим магглам подправив память. И когда мы оказались в Азкабане, на Майкрофте это не отразилось, а Эвр уже была в безопасности Шэрринфорда. После воскрешения Лорда мы с ужасом знакомились с новым, незнакомым и не нравящимся нам миром, который слишком омагглили за время нашего отсутствия. Я уже упоминал, что мы старалась поддерживать связь с Майком и будучи в тюрьме, но, сам понимаешь, пара строк раз в год — мало для того, чтобы держать руку на пульсе. И тем приятнее было осознать, что Майкрофт справился. Сам сумел столь многого добиться.

Шерлок закатил глаза — непроизвольная реакция на похвалы в адрес старшего брата. Но Рабастан заметил и остановился.

— За те полтора года, что мы провели на свободе, мы с трудом смогли приспособиться к изменившемуся миру. Как, я думаю, ты и сам знаешь, твой брат не богат, однако именно ему пришлось нас чуть ли не содержать в это время. Дело в том, что многочисленные законы, что за четырнадцать лет успел принять Визенгамот, серьёзно ударили по многим отраслям экономики. Из-за Корвуса пятого мы и так были вынуждены затянуть пояса — не так-то просто было удержаться в обществе после такого скандала, ну а столь долгое отсутствие по причине тюремного заключения стало последней каплей — мы оказались разорены.

— И как же вам удалось восстановить благосостояние? — прищурился Шерлок, демонстративно обводя взглядом и очерчивая жестом шикарную мебель, мейсенский фарфор, серебряные приборы, дом и угодья за окном.

— А вот за это стоит благодарить Эвр.