Небо и земля (гет)

Я смотрю на себя в зеркало:

Сквозь улыбку печаль бросит тень.

Молодость временна, ветрена…

Мы — заложники собственных тел.

Только настоящее всегда внутри —

Еле уловимый силуэт души…

Хелависа, «Серебро зеркал»

Корабль Дурмстранга плыл под водой уже целый час. По указанию Каркарова шесть учеников были назначены рулевыми и теперь следили за правильным ходом судна. Сам директор предпочитал отсиживаться в своей каюте класса «люкс». Большинству его подопечных такая позиция вовсе не нравилась, но тем не менее рулевые покорно выполняли свою работу, а шестеро других, что должны были сменить их на обратном пути, сейчас были предоставлены сами себе. Среди них был и Виктор Крум, которого Каркаров всегда ревностно оберегал от любых «излишних нагрузок». Самому Круму далеко не по душе была такая опека, но приходилось терпеть.

В настоящий момент он лежал на кровати в своей каюте — полностью одетый, за исключением мехового плаща — и задумчиво оглядывал окружающую обстановку. Его каюта была лучшей на корабле после директорской. Широкая и удобная постель с пуховым одеялом; стол и стул из красного дерева; приделанный к стене шкаф для вещей; мягкий красный ковёр на полу… Дизайн везде простой, но добротный, как исстари полагалось в Дурмстранге. Тамошних учеников отнюдь не баловали роскошью.

Внезапно корабль изрядно покачнуло, и Виктор перекатился набок. Теперь он глядел прямо на зеркало, висевшее на противоположной стене. И почему-то ему захотелось посмотреть, как он выглядит, хотя обычно он к зеркалу почти не подходил, не желая расстраиваться при виде своих хищных черт.

Когда качка прекратилась, Крум поднялся с кровати и неуклюже приблизился к зеркалу. Что ж, другого он и не ожидал… Взлохмаченные волосы аспидного* цвета резко оттеняли черты его бледного, действительно какого-то хищного, своеобразного лица: густые брови вразлёт, большие угольно-чёрные глаза, крупный, несколько крючковатый нос. Тело худощавое, но жилистое, с крепким сложением. И общее выражение замкнутости и суровости. Трудно было поверить, что этому мрачному парню всего восемнадцать. Во всём колдовском мире говорили много о его таланте к квиддичу, о чудесах, которые он творил в воздухе, о его простоте и бескорыстии. Не знали, однако ж, силы этой души, потому что никто ещё не вступал с ней в борьбу — ни люди, ни судьба. До сих пор жизнь его была одним успехом: учение, полёты, слава — всё ему далось, казалось, в вознаграждение за обиду, сделанную ему природой; и всё это он скрывал под завесой девичьей скромности. Увидав его в первый раз, нельзя было не посмеяться над его обликом хищной птицы; но при каждом новом свидании с ним он незаметно рос и хорошел в глазах собеседника: так очаровательны были его ум и любезность.

Волей Каркарова в Дурмстранге и благодаря своей виртуозности в квиддиче Крум стоял над всеми так высоко, что казалось, нет другого человека в школе и сборной, кто мог быть выше него или хотя бы равным ему. Но имелась у него и одна особая черта в характере, отделявшая его от многих других знаменитостей.

Несмотря на свою юность, Виктор был столь сдержан и целомудрен, что казалось, нет ни одной девушки, которая смогла бы покорить его сердце. Сотни фанаток из самых разных стран не могли вызвать в юном ловце даже симпатию, не то что влюблённость или любовь. Их восторженные лица казались Круму простыми масками. Бездушные скульптуры, не представляющие никакого интереса. С таким же успехом можно любоваться настоящей скульптурой или картиной. На что ему, действительно, эти девицы? Другие квиддичисты с восторженным энтузиазмом брали себе в любовницы и жёны множество девушек, но Крум не видел в этом ничего достойного. Наоборот, он с отвращением и пренебрежением смотрел на тех, кто видел в телесных усладах что-то значимое.

Крум не был и никогда не будет рабом похоти. А вот рабом любви, священной и высокой, не постыдно было бы стать и ему. Но он не отличался глупостью и прекрасно знал: почти все поклонницы просто хотят примазаться к его славе. Виктор никогда не обращал на них внимания, даже если они буквально окружали его кольцом. Он хотел, чтобы его полюбила такая девушка, которой было бы плевать на его спортивную известность. Которая могла бы поговорить с ним не только о квиддиче. Которая любила бы его по-настоящему, искренно. И он ждал её.

В родной Болгарии, в Дурмстранге он не встречал таких. А Хогвартс?.. Что-то ожидает его там? Не окажется ли иноземная школа тоже полна одних только пустопорожних фанаток? Или, может, там и ждёт Крума его судьба?..