Письмо императору (джен)

Лондо нашел Сенну в Саду. Она читала юному племяннику Урзы сказку о странствиях Требакса-ныряльщика по Подводному Царству. Маленькая Лисса сладко спала в коляске под поэтические описания огромных морских чудовищ. Лондо никогда не обсуждал с Сенной, что ее отец лорд Рифа вынудил дядю этих детей искать смерти, спасая Дом Джаддо от бесчестья. Но при дворе вполне мог найтись «доброжелатель», который помнил, как Урзе были предъявлены обвинения, или даже лично принимал участие в фальсификации доказательств. Впрочем, Сенна с присущим ей желанием знать все, особенно если дело касалось правды, и совать свой очаровательный носик туда, где существовала опасность не только получить болезненный щелчок, но и большие неприятности, и сама была способна раскопать подробности той грязной истории. Лондо не исключал, что толчком к этому могли послужить невольные встречи его воспитанницы с вдовой и сестрой Урзы, которые, как и весь Род Джаддо, находились под защитой Дома Моллари согласно обычаю дуэльного общества Кору Придо. Женщины заметно холодно держались с Сенной, и желание понять, почему, было бы естественным. А иногда Лондо задавался вопросом, сколько девочка знала и помнила об интригах своего отца.

Так или иначе, но однажды Сенна пришла к нему и спросила, может ли она принимать участие в судьбе детей Дома Джаддо. Застигнутый врасплох неожиданным разговором, Лондо поинтересовался, каким образом она предполагает это делать. 

— Для начала присматривать за ними. А потом — должно же для чего-то пригодиться мое образование, о котором вы позаботились, — учить, передавать им свои знания. И все остальное, чем может помочь женщина.

Другими словами, она сама еще точно не знала, каким образом, но стремилась сделать хотя бы что-нибудь. И, конечно, Лондо не мог не спросить, почему.

— Что заставляет прекрасную юную леди посвящать жизнь именно этим детям, а не задумываться о своей собственной семье?

Сенна тогда отвела глаза и после небольшой запинки поспешила сказать:

— Просто я могу это сделать.

А затем сообразила, как уйти от ответа, и ухватилась за тему, которая с недавних пор стала у них предметом частых дискуссий:

— Ах, ваше величество, я не могу выйти замуж только лишь из-за того, что пришло время. Прошу вас, не настаивайте.

Лондо и самому было тяжело начинать разговор о тайнах, связанных с Рифой, поэтому он действительно не стал настаивать на объяснении, почему из всех детей Сенна выбрала именно племянников Урзы, и дал ей возможность уклониться от ответа.

— Пока я жив, ты не выйдешь замуж против своей воли, но меня беспокоит, что рядом с тобой нет надежного защитника.

Сенна вскинула голову. В ее глазах читалась свойственная пылкой юности смесь самых разных чувств и стремление немедленно их выразить. Однако в последний момент что-то все-таки остановило ее. Через мгновение истинная центаврианка завуалировала свои душевные порывы, хотя Лондо не понравилась тень боли, промелькнувшая в направленном на него взгляде.

— Не тревожьтесь обо мне, ваше величество, — я не пропаду, — заявила тогда Сенна, самонадеянно задрав прелестный носик.

Она выглядела совершенно потерянной, когда стояла перед Падмел и Мариллией, которые с трудом удерживали свой гнев в рамках приличий, коих требовало присутствие императора и разговор с его воспитанницей. 

Лондо чувствовал, что необходимость считаться с титулом монарха, делала ситуацию еще возмутительнее в глазах объединенного семейства Деради-Джаддо.

— Мы более чем способны сами позаботиться о своих детях, — точно лезвием острой обжигающе холодной льдины отрезала Мариллия, в то время как Падмел встала перед колыбелью дочери в инстинктивном порыве заслонить ее, и поймав за руку играющего сына, притянула его к себе. — Для любой нормальной центаврианки намек, что она не справляется с воспитанием собственного ребенка, оскорбителен. Как вы могли подумать, будто мы вообще нуждаемся в подобной помощи?! 

— Однако же у многих знатных леди есть гувернатки, — мягко сказал Лондо, умышленно игнорируя истинный смысл фразы, которая буквально вырвалась у Мариллии под конец. — Дансени рассказывал мне, что всеми нами любимой Стерцее, которая занимается воспитанием достойных отпрысков Дома Джаддо еще со времен моего невинного детства, уже тяжело уследить за неугомонной молодежью, но сама мысль о заслуженном отдыхе повергает ее в глубокую печаль. Эта сильная привязанность взаимна, и никто из нас не в силах расстаться с ней, как и с любым из дорогих сердцу членов семьи. Сенна могла бы заботиться о детях и принимать участие в их воспитании, когда такая поддержка потребуется. Потому что она тоже член большой семьи, образующей Дом Моллари, и юной леди есть, чем поделиться.

— В помощь Стерцее мы легко можем нанять молодую гувернантку — вашей воспитаннице незачем утруждать себя, — лед абсолютного нуля в кратчайшие сроки приблизился к температуре кипения.

— Я прошу прощения! — голос Сенны дрогнул. — Я не буду расстраивать вас своим обществом.

Ее вмешательство в разговор стало неожиданностью, и когда все обернулись, она обратилась к Лондо:

— Ваше Величество, я сожалею, что инициировала эту неприятную ситуацию. Пожалуйста, будьте великодушны, не настаивайте. 

На лице Падмел читалась смесь удивления и смущения. Казалось, что ее уверенность в своей правоте пошатнулась. Видимо, искренние переживания Сенны тронули и отца детей, до сих пор хранившего молчание. Хотя нельзя было исключать, что Адденда Деради просто испугался, как бы женщины не навлекли на семью гнев императора.

— Дорогая, может, не стоит так сразу категорически отказываться от любой помощи? Вдруг когда-нибудь из-за непредвиденных обстоятельств мы с благодарностью вспомним о любезном предложении леди Сенны.

Даже если это была попытка ответить обтекаемо и неопределенно в надежде потом ссылаться, что пока удается справляться самим, Мариллия и Падмел истолковали ее как свидетельство симпатии к юной красивой девушке. По крайней мере так Лондо понял направленные на несчастного Деради негодующие взгляды буквально задохнувшихся от возмущения дам.

Заплакала малютка Лисса.

Нужно было спасать ситуацию, пока благие намерения не обернулись настоящей войной.

— Не могли бы вы оставить нас с Мариллией наедине? 

Сенна, скомканно откланявшись, тут же поспешила удалиться. Деради, напротив, исполнили церемониал с растерянностью, читавшейся в каждом неуверенном замедленном движении, а затем подхватили на руки детей и вышли. Судя по всему там тоже предстоял серьезный разговор. 

— Не понимаю, о чем можно вести речь в данном случае, — с вызовом сказала Мариллия. — Воспользуешься своей властью, чтобы заставить нас удовлетворить ее каприз, да, Лондо?

— Нет, — он покачал головой. — Приказывать матери... Неужели ты думаешь, я способен поступить так с Падмел, сестрой дорогого мне друга, которую помню еще новорожденной?

— С некоторых пор я понятия не имею, чего от тебя можно ожидать, Лондо.

Что ж, учитывая определенные обстоятельства, обосновавшиеся у него на плече, он и сам не знал, что совершит в следующий момент. Но так как Мариллия не подозревала о них, то имела в виду другое, и ее слова болезненно хлестнули по старой ране.

— Нет, мне нужно, чтобы все было добровольно, иначе сам смысл этой затеи будет утрачен.

— Вот именно — затеи. Зачем вообще дочери проклятого Рифы нужно лезть в нашу семью, к нашим детям? И я не могу понять, почему ты покровительствуешь ей? Почему потакаешь во всем? Даже сейчас, когда ей взбрело в голову немыслимое?

— Потому что я знаю, каково это — испытывать вину за события прошлого и не иметь возможности ничего изменить. — Лондо чувствовал: в отличии от Падмел, которая лишь расплакалась, уткнувшись ему в плечо, в их первую после смерти Урзы встречу, Мариллия до сих пор не могла простить ему случившееся с мужем. — Только Сенна несет свое бремя, будучи ни в чем не виновата. Значит, попытки девочки компенсировать причиненное зло добром тем более заслуживают шанса. Да, возможно, они где-то слепы и неуклюжи. Но идут из самой глубины сердец, которые снедает мука. Поверь мне, я неоднократно убедился, что помыслы Сенны прямо противоположны устремлениям ее отца. 

Мариллия поджала губы.

— Ты спрашиваешь, почему я забрал Сенну из развалин, в которых встретил? Глядя на осиротевшую девушку без будущего, я не мог не вспомнить, какой страшной смертью умер Рифа...

— Ты сочувствуешь этому мерзавцу?!

— Если дослушаешь меня до конца, то узнаешь, что я сочувствую Сенне. И я не вправе забыть, кто заманил Рифу в ловушку, движимый желанием отомстить и наказать врага не только смертью, но и дискредитацией его Дома.

Переменившись в лице, Мариллия схватила его за руку. В ее глазах загорелась радость.

— Так значит это ты все устроил? Ты не оставил его злодеяния безнаказанными?

Ответ она поняла без слов.

— Лондо, ты не должен стыдиться этого и терзать себя угрызениями совести! Рифу необходимо было остановить. Ради блага всех добропорядочных центавриан. Он ведь действительно предавал наш народ, когда использовал его как расходный материал для удовлетворения своей жажды власти. Когда сознательно дестабилизировал обстановку в государстве, искусственно создавал всеобщий кризис, чтобы обмануть потом, изобразив из себя благодетеля. И когда сживал со свету цвет нации, уничтожал лучших. Тебе пришлось действовать подобным образом потому, что его истинные злодеяния невозможно было доказать. Рифа получил по заслугам. И его Дом должен был быть опозорен. Потому что взрастил такого мерзавца, потому что действовал с ним заодно и потому что в противном случае Рифу бы просто сменил другой Рифа.

— Я понял одну простую истину, Мариллия, — сказал Лондо. — Любая месть сильнее всего бьет по невинным и беззащитным. Она лишила Сенну семьи, дома, средств к существованию и будущего. Девочку, которая никому не причиняла вреда.

Его слова озадачили Мариллию. 

— Вряд ли с таким отцом и Главой Дома она была бы счастлива. Кто знает, какой личностью девочка выросла бы и к чему в итоге привела бы ее семья. Не захотела же родня приютить сироту. Побоялись. Отреклись от своей крови, как только фамильные узы перестали быть выгодными. Чтобы сделать вид, будто не имели ничего общего с предателем. Возможно, Сенне наоборот повезло, что судьба вырвала ее из этого Дома.

В голосе Мариллии больше не было неприязни, одно лишь смятение. Лондо пришла в голову мысль, что на самом деле ее гнев, направленный на Сенну, разгорался от обиды на него, из этого источника во многом и подпитывался. А теперь, узнав тайну смерти Рифы, Мариллия увидела в ней успокоение от изводившей душу боли. 

Лондо желал вдове своего друга иного исцеления, но чувствовал, что она не услышит его сейчас. Скорее снова истолкует попытки объяснить разочарование в мести, как недостаточную привязанность к Урзе и предательство их дружбы. Почему-то Мариллии было важно, чтобы Лондо жил мыслью о возмездии. 

Дракхи тоже сделали его орудием своей мести. Как и всех центавриан. И самое неприятное, что горе, боль и жажда не оставить смерть мужа без последствий могли превратить Мариллию в поддатливый инструмент, исполняющий замыслы врага. Дракхам оставалось лишь подобрать ключ и подтолкнуть чувства женщины в нужном им направлении. И тогда, сама того не ведая, она будет приближать триумф захватчиков. Последователи Теней научились у своих кумиров использовать страсти других разумных, чтобы управлять ими. И Лондо уже без помощи пророческого дара видел, как закулисный манипулятор разжигает костер ненависти в центаврианских душах, и его народ погибает в пламени войны, превращая в пепелище другие миры и свой собственный. А именно над этим дракхи и вели целенаправленную работу. Взращивая в сердцах центавриан мстительность, день за днем, капля за каплей внушая им желание заставить Межзвездный Альянс заплатить за атаку на беззащитную планету в 2262 году. Притаившемуся в сумраке врагу нужна была ослепленная толпа, которая стремится доказать свое превосходство. И для этого он старательно рисовал миражи господства в Галактике. Ведь стадо, что смотрит на солнце, не видит теней. Руками его народа дракхи хотели «свершить правосудие над теми, из-за кого осиротели и потеряли дом». Такими словами Шив'кала прикрывал собственное желание отомстить и самим господствовать во Вселенной. А Лондо был лишен всякой возможности пресечь замыслы дракхов на корню. Он понимал, какими смешными и ничтожными являлись попытки бороться в мелочах. Но они стали смыслом его существования. Спасти хотя бы кого-то — он не мог позволить себе сдаться.

— Ты хотела знать, почему я поддержал идею Сенны, Мариллия. Есть еще одна причина. Рифы больше нет, его Дом утратил влияние, но к стыду нашей расы он не был единственным исключением. Есть и другое зло. И на тот случай, если для Примы Центавра все обернется плохо, если меня не будет с вами или я не смогу защитить тех, кого поклялся оберегать, я хотел бы, чтобы дорогие мне люди держались вместе и помогали друг другу. Как в ксоновы времена, когда большие сплоченные Дома, собравшие под своим родовым именем лучшее, чем обладала наша раса, выстояли и встретили Рассвет Счастливого Дня. Поэтому я не хочу обязывать тебя принять Сенну — для меня важно, чтобы ты сделала это добровольно, иначе все рассыпется, как карточный домик, при первом порыве шторма. Но кое-что я все-таки тебе прикажу. Ты не станешь настраивать Падмел, ее мужа и детей против девочки. Ты никогда и ни с кем даже словом не обмолвишься о нашем разговоре. И настоятельно тебе рекомендую не напоминать мне о нем в будущем. Ради твоего же блага.

Лондо был готов к тому, что наказание не заставит себя долго ждать. Но Шив'кала почему-то совершенно не придал значения его действиям. Лишь посмеялся, что Лондо фактически обрел нового врага в лице Мариллии, когда вынудил ее принять девчонку.

— Но ты правильно поступил, сломав эту женщину своей властью. Давно было пора: в ней слишком много вольнодумства и бунтарства.

Лондо не знал, повлиял ли его визит, или Сенна сама все-таки нашла подход к семейству Деради-Джаддо, но их отношение к ней изменилось в сторону потепления. Спустя какое-то время они стали принимать ее у себя. А однажды в пору традиционной зимней эпидемии, не обошедшей стороной и Дом Джаддо, Лондо узнал, что пока взрослые болели, Сенна присматривала за детьми. С тех пор он стал встречать ее гуляющей с Люком в Саду, иногда вместе с коляской.

И сейчас, вспоминая все это, Лондо с удовольствием отметил, что дети успели сильно привязаться к Сенне.

Услышав шаги, она оторвалась от чтения, и, увидев его, отложила книгу, быстро шепнув что-то Люку. Лондо жестом показал им опустить церемониальную часть приветствия императора и быть тихими, чтобы не разбудить Лиссу.

— Вы присоединитесь к нам, ваше величество? — негромко спросила Сенна, почтительно склонив голову. Люк, с любопытством рассматривавший Лондо, поспешно повторил ее движение. 

— Нет, к сожалению. — Лондо чувствовал, что от свежего воздуха алкогольный дурман в голове понемногу начинает рассеиваться. Если он хотел успеть завершить все дела до того, как Страж протрезвеет, лучше было не задерживаться. — Я пришел попросить тебя кое о чем, моя дорогая. Когда будешь разговаривать с послом Котто, передай ему, пожалуйста, что его отчет о визите на Минбар действительно очень порадовал императора. Я горжусь тем, как хорошо он запомнил мои уроки.

Лондо снова не смог сдержать улыбку.

— Ты окажешь мне большую услугу, если передашь мои слова как можно точнее.

— С удовольствием, Ваше Величество. — Сенна снова склонила голову. — Но почему вы сами не свяжетесь с ним? Мне кажется, это доставило бы вам еще большую радость.

— Скорее всего, — кивнул Лондо. — Но будет лучше, если это сделаешь ты.

— Я все запомнила, Ваше Величество. Будьте спокойны.

— Нам очень повезло с тобой, Сенна. 

Он полюбовался Садом, а затем поднял голову и посмотрел на небо.

— Сегодня чудесный денек. Надеюсь, вам удастся в полной мере насладиться всеми его дарами.

Лондо улыбнулся на прощание Люку, зардевшемуся от гордости, и отправился обратно во Дворец.

Сейчас нужно было вызвать к себе своего управляющего и управляющего делами Винтари. И сообщить им, что поскольку принц вряд ли вернется в ближайшее время, все его имущества отныне поступает под покровительство Дома Моллари. О нем обоим управляющим надлежит тщательно заботиться и приумножать. Таким образом Лондо надеялся защитить интересы Диуса, а его имущество от посягательств и расхищения. Для министров во главе с Дурлой событие должно выглядеть, будто император только и ждал, как бы прибрать богатства Картажье к рукам.

И к наступлению темноты Лондо забудет обо всем, что происходило после того, как к обеду принесли отличное бривари. А пока он мог позволить себе надеяться на лучшее. Сегодня и впрямь был хороший день.