Апельсинки и осинки (джен)

Жизнь с самого начала обошлась с Грегори Гойлом достаточно сурово. Во-первых, он был единственным ребёнком — судьба уже довольно непростая, если твоя мать всю жизнь хотела «большую настоящую» семью. Во-вторых, его родители всегда хотели им гордиться — вот и приходилось соответствовать. Что было весьма непросто.

Потому, что соответствовать, например, желаниям отца означало служить Тёмному Лорду, что не одобряла мать. Лизелотта Гойл, урождённая Крюгер, к Тёмным Лордам относилась с явным неудовольствием. Половина её семьи в своё время поддержала Гриндевальда, а второй половине пришлось за это расплачиваться — после того, как Гриндевальд проиграл и, провожаемый отборными проклятьями, попал в Нурменгард.

В целом, время показало правоту матери. Тёмный Лорд оказался вовсе не бессмертным и позволил Гарри Поттеру себя убить, отец оказался пожизненно заперт в Азкабане, а Грегори остался с матерью.

Жилось им невесело — новая власть не брала взяток, как старая, от которой отцу удалось откупиться в прошлый раз, отдав почти всё накопленное, но зато охотно накладывала на проигравших войну солидные штрафы, на которые и ушли остатки денег. А на работу жён и детей бывших Пожирателей брать никто не хотел.

Спасало хозяйство и матушкины родственники, которые пригласили их пожить, «пока всё не уляжется». К счастью, новая власть вовсе не рвалась удерживать в Британии хоть кого-то, и Грегори с матерью почти уже собрались было переехать в Германию — как вдруг она упёрлась и ехать отказалась. Мать, конечно же, а не Германия. Сказала, мол, Крюгеры в жизни ни откуда не сбегали и как-нибудь они уж проживут.

И они стали жить.

Постепенно всё наладилось: во всяком случае, курятину, свинину — пришлось завести свиней, потому что это оказалось прибыльным, — капусту, яблоки, картофель у них магазины покупали, а за материной селёдкой даже очередь выстраивалась. Этого хватало на то, чтобы жить скромно, — но не больше. И едва Грегори чуть-чуть расслабился, мать решила, что пора его женить. Ну, а что — уже не мальчик, отметил четверть века — время и о наследнике подумать.

— На ком мне жениться? — мрачно поинтересовался Грегори. — Кто тут за меня пойдёт? Разве что магглу какую поискать.

— Не твоя забота, — ответила ему мать.

А он даже и не удивился. В конце концов, это же не он хотел жениться. Её была идея — вот пускай и думает.

Оказалось, что она уже подумала. И в следующую же субботу они порталом отправились в Германию, где в большом и шумном доме Крюгеров Грегори представили невесту.

Невеста больше всего походила на мышь с урока Трансфигурации: такая же невзрачная, маленькая, с острым носиком и пепельно-серыми волосами.

— Ты видел, какие у неё в приданом свинки? — спросила сына Лизелотта, и Грегори понял, что вопрос с его женитьбой, в общем-то, уже решён: свинок тех он видел и признавал, что они отличные. Так же, как и кролики, и куры, и те паштеты, что его невеста делала из них. А что, в общем-то, для семейной жизни ещё надо? Нет, конечно, было ещё кое-что — но, если подумать, это же не главное. А в темноте так и вообще не видно.

Сыграли скромную свадьбу — и Бригитта Миллер стала Бригиттой Гойл. А через год умерла в родах, оставив сиротой новорожденного сына. Лизелотта Гойл заявила тогда было, что младенцу нужна мать, и она готова подыскать на эту роль хорошую серьёзную женщину, но тут Грегори внезапно заартачился и отказался наотрез. Он, в конце концов, не племенной бычок! Не хотел он больше никакой жены — а сын, он же внук, теперь ведь есть. Пожалуйста!

— Сама второй раз замуж выходи, — подытожил он, — или вон на воспитание кого бери, раз так надо. А с меня хватит! Винс вон есть — и ладно.

Они тогда с матерью крепко поссорились — правда, ненадолго. Младенца нужно было всё-таки воспитывать, а главное — кормить. И тут Грегори внезапно повезло — едва ли не впервые в жизни: оказалось, что и у Малфоя тоже сын родился. Выяснила это Лизелотта — и она же буквально вынудила Грегори написать Драко, рассказать свою историю и спросить, не могла бы его жена помочь с кормлением.

Грегори и написал — хотя ему и было стыдно и неловко, как никогда, наверно, прежде. Но деваться было некуда: молоко-то надо было где-то раздобыть.

А Малфой взял — и согласился. И позвал его с младенцем в гости — и вот так они впервые встретились после войны.

Жену Малфоя Грегори узнал сразу — Астория Гринграсс после школы изменилась мало, разве что стала чуть выше ростом, а вот сам Драко изменился куда сильнее.

Этот, нынешний Малфой, Гойла смущал: он был слишком взрослым, слишком рассудительным и слишком... Грегори долго пытался подобрать нужное слово, и в конце концов остановился на «опытный». Встреча, в общем, вышла трудной: говорить что с Драко, что с Асторией Грегори было, в общем, не о чем — не о свинках же и курах. Хорошо, хоть Винсент был — вот о нём и говорили, правда, больше, всё-таки, с Асторией. Она явно Грегори жалела, и он даже испугался, что она сейчас начнёт сватать за него свою сестру, но, по счастью, обошлось.

— Оставь Винсента у нас, — предложила она почти сразу же. — Он же маленький совсем, кормить надо часто — а у тебя дела, хозяйство... тебе сложно будет. А у меня и времени побольше, и есть эльфы...

Предложение было отличным — Грегори прекрасно это понимал. Надо было соглашаться.

— Так это... — смущённо сказал он. — Вам же оно неудобно будет.

— Вовсе нет, — возразила Астория. — И ребёнку так спокойней будет. И случись что — всегда есть, кому помочь. Оставляй.

Грегори почти что согласился — а потом как поглядел на лежащего у неё на руках Винсента, так и понял, что не хочет. Это же его сын. Как это так — взять да оставить его в чужом доме? Пускай даже у Малфоев.

— Я его на ночь забирать буду, — решил он, — он ведь без меня не засыпает, а утром сюда приносить.

— Ну, как хочешь, — ответила Астория, и Грегори показалось, что она обиделась.

И пусть. Всё равно это его младенец.

О своём решении пожалеть ему пришлось почти что сразу, потому что спал Винсент плохо и, по большей части, по утрам и вечерам. Ночью же и днём он предпочитал бодрствовать — и плакать.

Грегори с матерью по очереди носили маленького Винса на руках и пели ему колыбельные (Лизелотта) или что в голову взбредёт (сам Грегори). Винс таращил на них свои серо-голубые глаза и внимательно слушал, заливаясь плачем каждый раз, когда поющий замолкал. Однако время шло, и Винсент рос — и когда ему исполнилось полгода, вдруг научился спать ночами. Это произошло совершенно неожиданно и сразу: вчера ещё он отказывался засыпать и плакал, а сегодня вечером, уснув, проспал вдруг всю ночь и проснулся только утром. На рассвете.

— Мерлин, спасибо тебе, — прочувствованно сказал Грегори, давно и страстно мечтавший выспаться.

Мерлин, видно, благодарность принял: с того момента Винсент крепко спал всю ночь — если не болел, конечно. Впрочем, болел он, по словам Лизелотты, не больше, чем все дети, — и следующие пару-тройку лет Гойлы жили мирно и спокойно. Даже дольше — почти пять лет.

До того момента, как за завтраком Винсент вдруг спросил:

— Папа, что такое антипод?

— Чего? — обалдел Грегори, — ты это кого так назвал? И от кого ты такую ругань услышал?

Сам он при ребёнке за языком всегда следил, да и Лизелотта в случае чего ругалась только по-немецки — и поставив Заглушающие чары.

— Это дракон такой, — охотно сообщил ему Винсент. И проговорил почти по слогам: — О-па-ло-во-гла-зый антипод. Кто это — антипод?

— А, дак дракон же! — обрадовался Грегори. — Они разные бывают, драконы-то. Я их на четвёртом курсе видел, когда Турнир был. Хвосторога была, шведский тупорылый был, китайский огненный шар... вроде еще чёрный гебридский? А этого антигона точно не было!

— Антипод, папа, — поправил его Винсент. — Он в Новой Зеландии живёт. Почему он антипод?

— А кто ж его знает, — пожал плечами Грегори, — я у него ведь на уме-то не был. Ну, антипод и антипод. У нас свинок не таскает — и ладно.

— Он не ест свиней, — сообщил отцу Винсент. — Он овец ест. Папа, а я знаю, что я хочу на Рождество! — заявил он радостно. — Дракона! И словарь. Большой-большой!

— Не-не-не! — ужаснулся Грегори. — Дракона мы не прокормим! А словарь тебе на кой? Давай я тебе лучше метлу куплю!

— Я ещё маленький для метлы, — огорошил его сын. — А словарь я читать буду — там про всё написано! И про антипода тоже. И я всё равно хочу дракона, — он насупился.

— Читать? — обомлел Грегори, — зачем? Тебе ж в Хогвартс только в одиннадцать лет идти, зачем тебе сейчас-то мучиться? Мама, — заорал он, — иди сюда! Винс заболел!

— Что такое? — Лизелотта материализовалась словно бы из ниоткуда и, ощупав и осмотрев насупленного Винсента, спросила: — Что стряслось-то? Жара нет, горло и кожа чистые — с чего ты взял?

— Я не заболел, — буркнул Винсент. — Вы же мне не читаете. А мне интересно. Я умею!

— Мама, — с ужасом сказал Грегори, — он бредит!

— Я умею! — обиделся Винсент, который совсем не привык к тому, чтобы ему не верили.

— Что ты умеешь? — спросила Лизелотта, которая, кажется, только что чистила селёдку для засолки.

— Читать! — ответил Винсент. — Я умею! А папа мне не верит!

— И на здоровье, — отмахнулась Лизелотта, — умеешь, так и читай! А ты не ори, — повернулась она к сыну, — экая беда, читает ребёнок. Я уж думала, случилось что!

И спокойно вернулась на кухню к своей селёдке.

Винсент некоторое время внимательно смотрел на Грегори, а потом спросил:

— Можно мне словарь на Рождество? Большой-большой? И если нельзя волшебного дракона, то можно мне варана? Он обычный! И может жить в тер-ра-ри-у-ме!

— Словарь можно, — грустно сказал почему-то очень расстроившийся Грегори, — а бараны у нас и так есть. Принести тебе ягнёнка, как появятся?

— Варан — это не ягнёнок! — засмеялся Винсент. — Это ящерица такая! Большая! Но обычная. Не волшебная. Можно?

— А, ящерица? — с облегчением вздохнул Грегори. — А чего ж нельзя! Можно.

Он подумал, что сам бы никогда ящерицу не завел, лучше бы собаку... но если Винс хочет ящерицу, то пусть будет. Не мантикора же.

— Ура! — радостно воскликнул Винсент. — Сма-раг-до-во-го! — уточнил он. — Они зелёные! И красивые. Спасибо, папа! — он слез со стула и, подойдя к отцу, крепко его обнял. И прошептал: — И словарь. Большой-большой!

Грегори обнял сына в ответ. Ну и что, что ему надо не метлу и собаку, а словарь и варана? Надо — значит, надо.

* * *

Словарь с вараном — красивой изумрудно-зелёной ящерицей, выросшей со временем почти до четырёх футов — оказались лишь началом. Винсент рос — и Грегори порой не верил, что тот и вправду его сын. В самом деле, в нём не было совершенно ничего от Гойлов: он был маленький, худой, остроносый — и... умный.

Больше всего на свете Винсенту нравилось читать. Причём не сказки или что-то в этом роде, а настоящие серьёзные книги — про драконов, путешествия, другие земли, про зверей, волшебных и обычных, про то, как что-нибудь устроено... Винсент читал всё, где рассказывалось о реальном, настоящем — чем и кем бы оно ни было.

В шесть лет он нашёл школьные учебники деда, и через несколько недель Грегори обнаружил, что Винсент, стиснув губы от усердия, тщательно выводит игрушечной волшебной палочкой в воздухе линии, соответствующие первым заклинаниям.

Палочка не откликалась, разумеется.

— Ты бы побегал лучше, — вздохнул Грегори, — или на дерево залез. Успеешь ещё в Хоге палочкой-то намахаться.

— Зачем? — удивлённо поглядел на него Винсент. — Зачем лезть на дерево?

— Дак интересно же! — так же удивлённо уставился на сына Грегори.

— Нет, — помотал головой Винсент. — Что там интересного?

— Ну как, — попытался объяснить Грегори, — ну, здорово же... и видно, опять же, всё... и ветки так качаются, что аж сердце замирает...

— С крыши даже лучше видно, — возразил Винсент. — Но оттуда не так страшно. С ветки упасть можно!

— Ну... — почесал в затылке Грегори, — можно. Наверно. Я сроду не падал.

— Я же не ящерица, — укоризненно заметил Винсент. — А сверху можно посмотреть с метлы. Когда я на ней научусь летать.

— И то верно, — вздохнул Грегори, в очередной раз подумав о том, в кого Винс такой уродился. Не в мать же свою!

* * *

На Рождество Малфои подарили Винсенту многотомную энциклопедию, и следующие пару недель тот выходил из комнаты, только чтобы поесть — и то лишь потому, что никто не разрешал ему есть в комнате. А за столом рассуждал об особенностях работы драконологов с таким авторитетом, словно бы уже успел там поработать.

А потом попросил у Грегори «домашнюю лабораторию». Маленькую!

Никаких лабораторий в доме у Гойлов сроду не было — Зелья им не давались никогда, артефактами никто не занимался, а для чар и боевой магии, в которых Гойлы были сильны, лаборатории не требовались. Лизелотта завела теплицы, но её любви к Гербологии Грегори не разделял. И что теперь было делать? На пристройку к дому денег могло и не хватить.

Винсент, правда, продолжал просить — и Грегори, как-то будучи в гостях у Малфоев, решил с Драко посоветоваться. Может, можно сделать лабораторию в отдельной комнате?

— Да можно, конечно, — ответил тот. — Хотя, знаешь... если хочешь, пускай Винс приходит к нам. У нас наша всё равно простаивает. Я ему эльфа в помощь отряжу... вдруг у тебя растёт будущая звезда зельеделия?

— Да хуже Гойлов зелья никто не варил, — махнул рукой Грегори, — сам ведь знаешь. Папаня говорил, что это их кто-то из Принцев проклял лет так двести назад. Вот с тех пор чего не сварим — так всё только выкидываем. Какая там звезда!

— Опять Снейп виноват, — засмеялся Драко. — Ну, раз Снейп — тем более, пускай Винс к нам приходит. Будет что-то получаться — я тебе помогу комнату ему уже дома оборудовать. Кори веселее будет — он тоже науками интересуется... хотя, по-моему, до Винса ему далеко.

Грегори тяжело вздохнул.

— В кого он только такой уродился? — недоумённо спросил он.

— Тебе виднее, — ухмыльнулся Драко. Но потом всё же посерьёзнел: — Ты же говорил, он на жену твою похож. Может быть, в неё?

— Да ну, — не поверил Грегори, — она ведь не умнее меня была. А книжек сроду терпеть не могла. Матушка говорит, что Винс пошёл в её родню, да я ту родню тоже видел. Один кузен Фредди чего стоит, псих ненормальный.

— Ну, возможно, он просто аккумулировал весь интеллект вашего рода. А то и обоих, — предположил Драко. — Что ты такой грустный? Здорово же, разве нет?

— Чего он сделал? — насторожённо переспросил Грегори. — Это хоть не опасно?

— Нет, — вздохнул Драко. — Не опасно. Собрал он весь тот интеллект, что был вам отпущен, себе. За все поколения. Слушай, как ты с ним общаешься-то? — не выдержал он.

— С трудом, — честно ответил Грегори. — Как и он со мной. Он вообще словно в уме с этого переводит... древнехалдейского. Или старошумерского, кто его разберёт.

— Вообще, это грустно, если так подумать, — сказал Драко. — Надо вам найти какое-то общее занятие... ему вот драконы нравятся. Ты как к ним относишься?

— Жрут они много, — недовольно ответил Грегори, — и огнём ещё дышат. Ну их к Мордреду.

— Я ж не предлагаю тебе завести дракона, — вздохнул Драко. — Просто это — ну... не требует особых знаний — съездить в заповедник, например. И будет, о чём поговорить. А то вы так друг друга через пару лет совсем перестанете понимать.

— А! — обрадовался Грегори. — Тогда ладно. Съездим в Германию к родне, а там и Румыния рядом. И заповедник посмотрим, и Крюгеров заодно навестим, маманю порадуем.

Лизелотта такой идее действительно обрадовалась — а уж как был счастлив Винсент! Так счастлив, что теперь дневал и ночевал в библиотеке у Малфоев — потому что их собственная, не слишком многочисленная, уже была изучена им вдоль и поперёк.

— Что ты там торчишь всё время? — спросил как-то Грегори — и получил ответ:

— Я хочу всё узнать про этот заповедник! И узнать, как сказать по-румынски «здравствуйте», «дракон», «огонь» и «осторожно» — всякое такое. Ты же ведь не знаешь по-румынски?

— Я и по-немецки не всё из этого знаю, — смущённо признался Грегори, — сколько меня маманя ни учила. Не даются мне языки, Мордред их возьми! И чего люди все нормально не говорят? Ну, по-нашему?

— Это сложный вопрос, — ответил Винсент с явным удовольствием. — Понимаешь, есть группы языков... ну... как у свиней, — заговорил он увлечённо, — есть разные породы, так и языки, понимаешь? Вот если языки — это все животные, то есть разные виды: свиньи, кролики и куры... а внутри вида — разные породы. Понимаешь пока?

— Ну, — обрадовался Грегори, — это ж как белые йоркширские свинки и чёрные беркширские! Белые всем хороши — и поросяток много, и растут быстро, но кормами перебирают, ты скажи, как книззлы породистые! А беркширы жрут чего ни дашь, но и мясо у них тощее.

— Ну... да, — кивнул Винсент. — Языки тоже... В общем, разные. Каждому народу удобней говорить на своём. Народов тоже много, как пород, — добавил он. — Это даже ещё больше похоже на породы. Смотри: свинки хрюкают, куры кудахчут, собаки лают — каждый говорит по-своему. Так и люди. Понимаешь?

— А то, — ответил Грегори, — вот, скажем, если Принцесса наша вдруг залает, а не захрюкает, это ведь беда будет!

— Вот, — обрадовался Винсент. — Так и люди: каждый на своём языке говорит. Понимаешь, да? Но можно выучить чужой, чтобы понимать других: мы ведь умней животных.

— Не скажи, — возмутился Грегори, — вот Принцесса наша куда умней нашего же кузена Фредди будет!

— Ну... Я в целом, — нашёлся Винсент. — В среднем. Хотя ты тоже прав, животные же учатся нас понимать, — заулыбался он. — Значит, они тоже учат иностранные языки. Вот и я хочу хотя бы самые главные вещи по-румынски выучить, чтобы можно было что-нибудь спросить на улице и понять ответ. Эх, жалко, что бабушка со мной не говорит по-немецки, — вздохнул он. — Так бы я немецкий уже знал, а теперь учить придётся...

— А давай её попросим с нами говорить! — оживился Грегори. — А то она раньше, помню, день со мной по-немецки говорила, а день по-английски. А папаня всё ругался, что я и так дурак, а теперь ещё и последние мозги растеряю. Она и бросила.

— А так можно?! — Винсент даже подпрыгнул — и закричал: — Бабушка-а!!!

— Да что опять случилось? — Лизелотта вышла из теплицы, левитируя перед собой ведро собранных помидоров — больших, мясистых, ярко-красных. — Мне еще перцы собрать нужно и огурцы подвязать!

— Давай, ты будешь разговаривать с нами по-немецки! — выпалил Винсент. — Сегодня, а завтра — по-английски, а послезавтра снова по-немецки?

— Klar, warum nicht, — ответила Лизелотта и, насмешливо улыбнувшись сыну, вручила ему ведро с помидорами.

И снова скрылась в теплице.

— Что она сказала? — спросил Винсент, и добавил тут же: — Папа, мне нужен словарь!

— Сказала, что будет, — вздохнул Грегори, — пойдём, там где-то у меня должен разговорник валяться. Бригитта привезла, ну... мама твоя.

— А какая она была? — спросил Винсент. — Мама?

— Ну... — замялся Грегори, а потом решительно сказал: — Хорошая! И тебя очень любила!

Винсент только вздохнул и очень грустно поглядел на Грегори.

— Мне все так говорят, — сказал он. — А какая именно, никто не рассказывает. Как она могла меня любить, если умерла, когда я только родился? Она же меня не знала!

— Так она же знала, что ты будешь! — торопливо сказал Грегори. — Мы и имя тебе вместе выбирали. Первое я предложил, второе — она.

— Разве можно любить того, кто только ещё будет? — спросил Винсент с сомнением.

— Можно, — уверенно кивнул Грегори, — и того, кого уже нет, тоже можно любить.

— Того, кого нет — я понимаю, — кивнул Винсент. — Потому что он же был — и ты его знал. И любишь. А кого ещё нет — как его любить? Ты же не знаешь, какой он? А вдруг он будет таким, что ты его не полюбишь?

— Так если его ещё нет, — озадаченно спросил у сына Грегори, — чего же он таким будет, что его не полюбишь?

— Но ведь это сейчас его нет! — ответил Винсент. — Ну, пока нет. А потом он будет — и вдруг не такой, которого ты уже полюбил?

— А чего это вдруг он не такой? — удивился Грегори.

— Но ты же не знаешь, каким будет тот, кого нет! — воскликнул Винсент. — Вот когда меня ещё не было, ты думал, что я буду таким, какой я есть?

— Вот чего не думал, того не думал, — признался Грегори, — но я тебя любого любил бы. Ты ведь мой сын!

— Правда? — очень серьёзно спросил Винсент.

— Правда, — так же серьёзно кивнул Грегори.

— Это хорошо, — почему-то вздохнул Винсент. — А то тебе со мной было бы совсем трудно.

— Да мне-то ладно, — ответил Грегори, — а вот тебе со мной тяжело.

— Почему? — очень удивился Винсент.

— Дак я ж уже сейчас половину того, что ты говоришь, не понимаю, — признался Грегори, — а уж как в Хог пойдешь, там и вовсе... заклюют тебя за меня.

— Почему? — Винсент нахмурился. — Тебя же там не будет.

— Да меня-то не будет, а память осталась, — вздохнул Грегори, — мол, совсем дурак был.

— А что ты такое сделал, что все помнят, что ты был глупым? — с любопытством спросил Винсент.

— Да учился я не особо, — махнул рукой Грегори, — а уж как зелья варил... ну, хоть котлы не взрывал.

— Ну и что? — пожал плечами Винсент. — Я думаю, сейчас это уже не важно. Это же давно было.

— Давно, — Грегори задумчиво посмотрел на несчастное ведро с помидорами, которое так и держал в левой руке, — чуть не двадцать лет уже прошло.

— Тогда точно все забыли, — с уверенностью сказал Винсент и, тоже посмотрев на ведро, спросил: — А как будет «помидоры» по-немецки?

В Хогвартс Винсента собирали всей семьёй: бабушка Лизелотта сама сшила ученические мантии и наложила на них чары, ворча, что этой мадам Малкин только чокнутым эльфам наволочки шить, немецкие родственники прислали учебники из Дурмштранга (с припиской, что надо же нормальные книги читать, а не то, что у вас там!), Грегори накопил деньги на палочку, сундук, телескоп и прочие принадлежности...

— Но тут же совсем другой список учебников! — запротестовал Винсент, разглядывая полученные от родни книги. — Как же я учиться буду?

— Так и учись по здешним, — пожала плечами Лизелотта, — а эти дома оставь. Потом сравнишь, если захочешь. А не захочешь, пусть лежат, место ведь не пролеживают... скряги старые, — пробурчала она себе под нос.

— Я хочу! — Винсент подтянул учебники к себе поближе. — Можно, я тогда возьму их с собой тоже? И когда мы пойдём покупать те, что в списке?

— Завтра и пойдём, — сказал Грегори, в третий раз пересчитывая галеоны и сикли, — завтра скидки обещали. Тогда на всё должно хватить.

— Пап, а можем мы старые купить? — спросил Винсент. — Вдруг в них что-то интересное написано, — пояснил он деловито. — Ну и если что — не так жалко будет...

— Можем! — просиял Грегори. — Вот я дурак, старые свои учебники выкинул. Пригодились бы.

— И слава Мерлину, что выкинул, — мрачно сказала Лизелотта, — видела я те твои учебники.

— Твои не подошли бы, — авторитетно сказал Винсент. — Они же другие. Я у Скорпиуса видел.

— Ты, главное, со Скорпиусом держись вместе, — озабоченно сказал Грегори, глядя на сына, — и по одному там не ходите. Придурков-то хватает. А защитить вас некому будет.

И подумал, что покойный Снейп, кем бы он там ни был, свой факультет мог защитить всегда. А сейчас что? Э-эх…

— Папа, ты преувеличиваешь, — авторитетно заявил Винсент. — Это же просто школа.

— Угу, — буркнул Грегори, — тролль и цербер на первом курсе, василиск на втором, оборотень, дементоры и Блэк на третьем, Шизоглаз-Крауч и драконы на четвёртом, Амбридж на пятом, а с шестого такое началось... школа, ага.

— Вы на первом курсе проходили троллей и церберов?! — восхищённо спросил Винсент. — А на третьем — уже дементоров? Ух ты! — его глаза заблестели. — А кто такие амбриджи? Я таких не помню...

— И слава Мерлину, что не помнишь. Вымерли Амбриджи с концами, — заявил Грегори с ухмылкой, — а вы троллей с церберами проходить точно не должны. Хотя... с тобой же Поттер поступает! Мама, — повернулся он к Лизелотте, — может, в Дурмштранг Винса пошлём? Там хоть Поттера не будет! А учебники у нас уже есть!

— Я не хочу в Дурмштранг! — запротестовал Винсент. — Я в Хогвартс хочу! Со Скорпиусом! Как ты!

— Так я хоть кому морду набить мог, да и нас двое с Крэббом таких было, — вздохнул Грегори, — а вы со Скорпиусом кому и чего набьёте?

— А зачем обязательно драться? — укоризненно спросил Винсент. — Всегда же объяснить можно.

— Некоторым объяснять бесполезно, — буркнул Грегори, — там сразу в морду надо давать. Ну, или Петрификусом прикладывать. С Поттером не связывайся, — серьёзно предупредил он, — и с Уизли тоже. И близко к ним не подходи.

— Почему? — конечно же, спросил Винсент.

— Потому, что они неприятности притягивают, — сердито сказал Грегори, — вот потому.

— Неприятности? — с интересом переспросил Винсент.

— Они самые, — тяжело вздохнул Грегори, — пообещай мне, что будешь держаться от Поттера и всех Уизли, сколько их там ни есть, подальше! — строго сказал он.

— И верно, — поддержала его Лизелотта, — пообещай, а не то и вправду лучше поехать в Дурмштранг! Об Поттера вон даже Тёмный Лорд убился.

— Но я же не Тёмный Лорд, — разумно возразил Винсент. — Ну как я могу пообещать? — спросил он. — А если кого-то из них распределят на тот же факультет, что и меня? У нас же одна спальня будет!

— Не распределят, — убеждённо сказал Грегори, — они ведь все на Гриффиндоре будут!

— А вдруг я тоже попаду туда? — подумав, спросил Винсент. — Или они — куда-нибудь ещё... Как я.

— Ты умный, ты туда не попадёшь, — с облегчением сказал Грегори, а Лизелотта закивала, вытирая глаза вышитым платочком, — а они точно грифферами будут. Так что просто держись от них подальше, и всё будет хорошо!

* * *

Однако «хорошо» не стало, потому что Винсент снова оказался прав: младший Поттер попал аккурат на Слизерин, именно туда, куда шляпа отправила Гойла и Малфоя.

В панике Грегори даже отправил Малфоям сову, спрашивая, что же теперь делать?

— А что стряслось-то? — Драко вместо ответа явился лично. — Мне Кори написал, что всё прошло нормально...

— Поттер на Слизерине! — выпалил Грегори, сам себе напомнив заику Квиррелла, который так же панически орал «Тролль в подземельях!» — Надо оттуда детей забирать!

— Зачем? — изумится Малфой. — Это пусть его родители по потолку сегодня бегают. Ты-то что завёлся?

— Там же Винс! — чуть не плача, сказал Грегори. — И твой Скорпиус! А Поттер беду притягивает! Сам-то он выживет, а вот другим не поздоровится!

— Не говори ерунду, — возмутился Малфой. — Ты что как кумушка на Диагонн-элле? Поттер просто ребёнок!

— Папаня его тоже не шибко взрослый был, — набычился Грегори, — а сколько народу угробил!

— Сравнил, — фыркнул Малфой. — Наши с тобой отцы тоже, знаешь... Это ничего не значит. Если что — заберём. Не паникуй раньше времени.

— Надо было Винса сразу в Дурмштранг отправлять, — тоскливо сказал Грегори, — как только я узнал, что Поттер тоже в Хогвартс поступает. Чего ж я дурак-то такой!

— А ещё лучше запереть его в подвале и никуда не выпускать, — хмыкнул Драко. — Поттер просто мальчик. Успокойся.

— Василиску это расскажи, — огрызнулся Грегори, — и покойному Лорду. Нет, ну что он на Слизерине-то делает? Что Шляпа, совсем рехнулась? Поттер — и на Слизерине!

— Времена меняются, — пожал плечами Драко. — Может, это месть такая.

— Да сколько ж нам можно мстить, — зло сказал Грегори, — от старших наших, почитай, никого не осталось, кроме твоего отца, нас тоже по пальцам пересчитать можно, теперь вот и нашим детям достанется!

— Шляпа — она такая. Кто её поймёт, — усмехнулся Драко. — Да шучу я. Что ты так дёргаешься? Ну, Поттер и Поттер. Мало ли. Их вон вообще три штуки.

— Мерлин, спаси Британию, — буркнул слегка успокоившийся Грегори. — Тут и одного Поттера много.

Но письмо с требованием не общаться с Поттером сыну послал. Несмотря на ворчание Лизелотты, что Винс вряд ли послушается.

* * *

«Папа, но мы же живём в одной комнате! Как я могу с ним не общаться? Это же просто не вежливо!

Винсент».

«Здороваться можешь. И прощаться. И по учёбе чего спросить. А больше ничего! И не ходи с ним никуда! И драться не вздумай! Вон как с кузеном Фредди общаешься — так и с Поттером. Гутен таг и ауфвидерзеен.

Грегори Гойл, твой отец».

«А мне он нравится! И я буду с ним дружить! Значит, его в гости приглашать нельзя?

А немецкий он не знает.

Винсент».

«Винсент, дружи, с кем хочешь. И в гости зови, кого хочешь.

Бабушка Лизелотта.

Кроме Поттера.

Отец».

«Но я хочу позвать Поттера! И Малфоя.

Винсент».

«Так Малфой же с Поттером не дружат! И ты не дружи.

Отец».

«Он дружит! И я тоже! Мы дружим втроём!

И ещё у нас эксперимент. По зельям.

Винсент».

«Винс, Хогвартс один раз уже разносили чуть не вдребезги. Пожалейте старый замок, не надо проекта по Зельям с Поттером!

Отец».

«Почему? Папа, мы не собираемся ничего взрывать! Честно! Мы наоборот!

Винсент».

«Что наоборот? Уже взорвали, что ли?

С тобой всё в порядке?

Отец».

«Драко, там Винс и Скорпиус взорвали Хогвартс! С Поттером за компанию! Чего делать-то?

Грегори».

«Когда?

Раз уже взорвали, ничего уже не сделать. Эмигрировать разве что. Тебе есть, куда?

Драко».

«Ты выставил меня полным идиотом. Хогвартс на месте. Что за шутки ещё?

ДМ».

«Нет, наоборот относилось к «взрывать». Всё будет отлично, не волнуйся!

Винсент».

«Всё зло от Поттера. Вот прав был покойный Снейп.

И чего я Винса в Дурмштранг не отправил? Драко, вот как наши сыновья могут вообще с Поттером дружить? Он же хуже драконьей оспы!

Грегори».

«Винс, может, всё-таки в Дурмштранг переведёшься?

Отец».

«Ты его хоть видел? Нормальный мальчик. Даже милый. И вполне воспитанный. Странно, да?

Драко.

ПС Отстань от парней, а? Пусть дружат.

ДМ.

ППС У них там проект.

ДМ».

«Зачем?!! У нас тут проект, и вообще, мы решили одомашнить нюхлера! Только это тайна. Никому не говори.

Винсент».

«Драко, ты это сначала у своего сына спроси, ЧТО у них за проект. И кто это придумал. Мне-то не страшно, у нас ОНО особо не разгуляется.

Грегори».

«Винс, спасибо, что вы хоть не дементора одомашниваете.

Отец».

«Папа, какая потрясающая идея! Спасибо!!!

Винсент».

«Н-да. Пусть Поттеру отдают. Ну, или вам. В крайнем случае. Раз там разгуляться негде.

Драко».

«Папа, а можно, я домой на каникулы питомца заберу? Скорпиусу и Винсу родители не разрешили, а он маленький...

Альбус».

«Винсент, я вообще-то пошутил. У нас же дедушка в Азкабане, какие дементоры? Бабушка расстроится, опять плакать будет. Ты же любишь бабушку и не захочешь её огорчать?

Отец».

«Драко, а мне вот даже жалко Поттера стало. Ну, младшего. Меня бы папаня пришиб за не тот факультет. Мордред с ним, пусть дружат. Я Винсу разрешу его в гости позвать, если что. Вдруг Поттер, придурок, сына за Слизерин из дому выгонит?

Грегори».

«Альбус, отчего ты считаешь, что я разрешу то, чего не разрешили родители Винса и Скорпиуса? Оставь своего питомца на каникулы Хагриду, он зверушек любит.

Г.Поттер».

«Ну вот именно! Папа, вдруг мы что-нибудь откроем и сможем помочь дедушке?!

Винсент».

«Если Поттер сына выгонит, пригласишь его к себе?

Драко».

«Потому что ты самый смелый и справедливый. И добрый.

А у Хагрида он сбежит. И потеряется. Папа, ну пожалуйста!

Альбус».

«Откроете, как сбежать из Азкабана, что ли? Так бегали уже. Лучше бы вы там какое укрепляющее зелье против воздействия дементоров придумали. А то бабушку жалко.

Отец».

«Так не объест ведь. Прокормим как-нибудь, сейчас вроде полегче с деньгами стало.

Грегори».

«От Хагрида ещё никто не сбегал. И не терялся.

Г.Поттер».

«Хорошо!

Винсент».

«А кто собирался перевести сына из школы, только чтоб от Поттера подальше?

Драко».

«А Джо сбежит! Он ото всех сбегает. Папа, ну пожалуйста!

Ты же сам рассказывал, что тебе в детстве не разрешали заводить животных. А ты так хотел...

Альбус.

ПС. Это потому, что я на Слизерине, да?»

«Сын, ты у меня молодец. Можешь пригласить своего друга Поттера к нам в гости.

Отец».

«Да знаешь, уж лучше Поттер, чем дементор.

Грегори».

«То есть взять существо, которое от всех сбегает, в свой дом, кажется тебя серьёзным и ответственным поступком? И не пытайся подменять понятия. Факультет тут не при чём.

Г.Поттер».

«Спасибо, папа! А можно, мы приедем все вместе? А то его папа против...

Винсент».

«Думаешь?

Драко».

«Так я же знаю, как его ловить! И потом, он уже почти ручной. Папа, ну пожалуйста!

Альбус.

ПС Ты мне совсем не доверяешь, да?»

«Все вместе — это кто?

Отец».

«Уверен.

Грегори».

«Альбус, а Ты мне доверяешь? Заметь, ты очень ловко не упомянул о том, Что за существо ты называешь питомцем.

Г.Поттер».

«Пап, ну мы, втроём!

Винсент».

«Ну-ну.

Драко».

«Доверяю. Но ты же не спросил... Папа, он маленький!

Альбус».

«Мы втроем — это кто? Перечисли всех поименно.

Отец».

«Так вот, я спрашиваю. Альбус, кто твой маленький питомец?

Г.Поттер».

«Ну пап!!!

Винсент».

«Ну и ладно.

Альбус».

«Всё равно ты не разрешишь.

Альбус».

«Винс, ты же сроду не врал и не выкручивался. Чего случилось-то?

Отец».

«То есть единственное, чему ты научился в Хогвартсе — это не доверять близким? И пытаться переложить ответственность за свои поступки на других?

Г.Дж.Поттер».

«Это нюхлер, пап. Ты точно не разрешишь.

Винсент».

«Это нюхлер, пап. Ты точно не разрешишь.

Альбус».

«Ну... взять у нас особо нечего, кроме бабушкиных серёжек и колечек. Но они ей дороги как память. Так что, если твой нюхлер их не сопрёт, привози. И Поттера, если что.

Отец».

«Альбус, я уже думал, что ты как минимум хвосторогу завёл. Напомни мне, пожалуйста, Почему нюхлеров нельзя держать дома?

Г.Поттер.

ПС. Неудивительно, что Малфой ЭТО в свой дом не берёт. Он у вас, похоже, самый умный. Как и Гойл».

«Папа! Спасибо! Ты самый лучший!!!

Винсент».

«Папа, можно мне каникулы провести у Гойла?

Альбус».

«Ну, ты у нас тоже самый лучший. Мы с бабушкой ждём вас. Скучаем.

Отец».

«То есть родителей, сестру, бабушку с дедом и других родственников ты видеть не хочешь и полагаешь, что и они думают так же? Из-за того, что не удовлетворили твой каприз?

Г.Поттер».

«Спасибо!!!

Винсент».

«Как прикажете, отец. Разумеется, я с удовольствием проведу каникулы в кругу семьи.

Ваш почтительный сын Альбус».

«Альбус, мы серьёзно поговорим, когда ты приедешь домой.

Г.Поттер».

«Да, отец, как вам будет угодно.

Альбус».

После семейного ужина, на котором Альбус сидел надувшийся и несчастный, а начавший было его дразнить «Слизнем-нюнчиком» Джеймс заработал резкую отповедь от отца, Гарри кивнул младшему сыну:

— Идём. Нам нужно поговорить.

Альбус, мрачно кивнув, молча выбрался из-за стола и пошёл за отцом, глядя в пол и засунув руки в карманы. Ничего хорошего от этого разговора он не ждал. Ну и пусть его накажут. Всё равно он уже... эх.

— Джеймс и в Хогвартсе вёл себя так же? — спросил Гарри.

Этого вопроса Альбус совсем не ожидал. Он растерянно уставился на отца, не зная, что сказать. Правду — значит вроде как наябедничать. Но врать так не хотелось...

Так что он просто пожал плечами и опустил голову ещё ниже. Ну не может же он выдать брата! Хоть тот и придурок тот ещё.

— Понятно, — мрачно сказал Гарри, — с Джеймсом разговор будет отдельно. Теперь о тебе. Ты проучился в Хогвартсе полгода, и за это время научился — чему?

— Ну... Я умею делать заклинания, — чуть приободрившись, начал перечислять их Альбус. Если отец правда хочет говорить с ним просто об учёбе — это ничего. Он же хорошо учился! Не по всем предметам, правда, но ведь хорошо! Ему было, что сказать, и он надеялся, что отца это порадует.

— Это здорово, — слегка улыбнулся Гарри, — а с Зельями у тебя как?

— Хорошо, — ещё сильней приободрился Альбус. — Зелья — это интересно! — сказал он и принялся с увлечением рассказывать о тех, что уже выучил.

— Ну, — повеселел Гарри, — это ты точно в бабушку пошел, а не в меня. Для меня Зелья были, как апельсины для кошки.

Альбус даже улыбнулся. Он всё ещё был очень расстроен тем, что отец не отпустил его на эти каникулы, но уже почти смирился с этим. Эксперимента с нюхлером жалко было до слёз, но что ж теперь поделать... будет наблюдать со стороны.

— Мне нравится, — сказал он.

— Я рад, — кивнул Гарри, — а с друзьями у тебя как?

— Хорошо, — осторожно ответил Альбус. — У меня есть два друга.

— У меня на первом курсе тоже появились двое друзей, — тепло улыбнулся Гарри, — и дружим мы до сих пор.

— Рон и Гермиона, — кивнул Альбус. — Мы тоже будем дружить. Я думаю, — добавил он, снова чувствуя обиду с новой силой. А ведь Винсент сейчас нянчит нюхлера! И Скорпиуса к нему наверняка отпустят — если не жить совсем, то будут в гости пускать каждый день! А он... он...

— Дружат обычно на равных, — остро глянул на сына Гарри, — ты так не считаешь?

— Да, конечно, — удивился Альбус и непонимающе уставился на отца.

— Не похоже, — серьёзно сказал Гарри. — Альбус, почему тогда твои друзья решили пристроить свой эксперимент именно у тебя дома?

— Почему именно у меня? — не понял Альбус. — Мы все родителей просили! Скорпиусу тоже не разрешили, а папа Винсента... он согласился, — Альбус горестно вздохнул. — Просто я тоже хотел... я думал... а ты... — его голос задрожал от обиды и отчаяния.

— И все просили именно так, как ты? — тихо спросил Гарри, — то есть, увиливая от прямого ответа на заданный вопрос? И желая получить согласие с помощью давления и недомолвок?

— Я не знаю! — воскликнул Альбус. — Я же не читал, что они родителям писали! Я просто... я очень хотел, чтоб ты разрешил, — признался он. — Но ведь дома нюхлеров не держат... но он маленький же! И совсем ручной! А теперь он от меня отвыкнет... — его голос задрожал, и на глазах заблестели слёзы.

— И ты решил, что не сказать всей правды будет лучшим выходом из ситуации, — устало сказал Гарри. — И что твоего доверия достойны твои друзья — но не твой отец.

— Но ты же не разрешил, когда узнал, что это нюхлер! — воскликнул Альбус. — Видишь? Я думал, что если вы увидите его — то вы поймёте, что он на самом деле безопасный, но для этого же надо было привезти его сюда! Но ты всё равно не понимаешь же, — оборвал он сам себя с недетской горечью. — Ладно... давай, ты меня накажешь, и я пойду к себе? — спросил он и добавил с горечью: — Можете мне даже ничего не дарить на день рождения, раз я такой плохой.

— То есть действовать обманом ты считаешь нормальным? — сердито сказал Гарри, — поскольку родители всё равно не понимают? А теперь ты чувствуешь себя оскорблённым, что и обман вскрылся, и ожидаемого результата ты не получил?

— Нет! — воскликнул Альбус. — Я не... а, ты всё равно не понимаешь! — махнул он рукой и снова уставился в пол, роняя слёзы.

Какой смысл пытаться что-то объяснить отцу? Он же всё уже решил! И про оскорбление, и про обман — и ведь он же, Альбус, даже попытался рассказать, в чём дело, но он не услышал!

А ведь раньше слушал. Раньше уж кто-кто, а отец всегда понимал его и слушал. Но вот стоило ему попасть на Слизерин — и всё. Джеймс прав, наверное, говоря, что Альбус очень разочаровал родителей и всех, так что вряд ли кто-нибудь его теперь будет любить по-прежнему.

Ну и ладно. Как-нибудь он проживёт.

Он всхлипнул и сжал зубы, но слёзы всё равно текли, и он только старался сделать так, чтобы они не капали на пол. И ладно. Пусть. Он выживет. Он непременно справится!

— Иди к себе, — тихо сказал Гарри, — раз мы с тобой, как выяснилось, не понимаем друг друга.

Альбус снова хлюпнул носом — и ушёл, тихо-тихо прикрыв за собою дверь.

Гарри посмотрел на дверь — и подумал, что Джеймс после разговора наверняка этой дверью хлопнет так, что стены дрогнут. Но и откладывать беседу со старшим сыном тоже было нельзя.

— Вечер сплошных разочарований, — вздохнул Гарри. И пошел в комнату Джеймса.

Тот при виде отца широко заулыбался было, но, разглядев выражение его лица, озадаченно спросил:

— Пап, ты что?

— Джеймс Сириус Поттер, — тихо сказал Гарри, — ты знаешь, за что выжгли с гобелена Блэков моего крёстного, в честь которого тебя и назвали?

— Нет, — немного ошарашенно ответил Джеймс. — А за что?

— За то, что он поступил не на тот факультет, — тяжело ответил Гарри, — на котором учились все Блэки. И, по мнению своей матери, предал свою семью. Думаю, тёмные волшебники Блэки вполне бы одобрили твоё поведение с братом — он тоже посмел поступить не туда.

— Но при чём тут это? — возмутился Джеймс, вскакивая с пола, на котором он лежал перед приходом отца. — Пап, ну ты сравнил! Он же поступил на Гриффиндор! Слизерин — совсем другое! Ал же стал совсем таким же, как они: прячется с ними по углам и куксится! Пап, ну разве это можно сравнивать?

— И ты всё сделал для того, чтобы Ал стал как они, — кивнул Гарри, — а ещё ты всем показал, что ты не будешь защищать младшего брата. Не будешь ему помогать. Первым бросишься его травить. Как ты думаешь, Джеймс, быть Поттером на Слизерине — легко? Сколько человек ненавидят саму нашу фамилию? А ты им показал, что с Альбусом можно делать всё, что угодно. Поттеры предают своих, так?

— Я его не предавал! — Джеймс, кажется, даже обиделся. — Если уж кто-нибудь кого и предал, то он, а не я! Ты же говорил, что Шляпа всегда уступает, если попросить — почему он не просился к нам? Значит, он хотел на Слизерин! Может, он вообще её как раз об этом и просил, — продолжал Джеймс запальчиво. — И потом, от кого его там защищать? Его никто не трогает! И я не травил его, — насупился Джеймс. — А что он слизеринец и что мямля — так это правда же!

— Как интересно, — холодно сказал Гарри, — то есть, если Альбус не сумел убедить Шляпу, то он предатель. А факультет — это такое клеймо. А ты у нас, разумеется, будешь решать за всех. И если кто-то не похож на тебя — то ему же хуже. Знаешь, тебя бы прекрасно поняли те, кто пошёл за Волдемортом. Они-то считали так же!

— Папа, перестань! — Джеймс стиснул кулаки. — Я Альбусу ничего не делал! А ты думаешь, мне легко учиться, когда у меня брат на Слизерине?! Поттер — и на Слизерине! Знаешь, каково мне?!

— А, так ты за это отыгрываешься на брате? — покивал головой Гарри. — Не сумел решить проблему своими силами и нашел виновника. Молодец! Это по-гриффиндорски! Это честный и благородный поступок. Да-да, покажи всем, что ты готов в угоду мнению идиотов отказаться от ставшего неудобным брата. Тебя будут очень уважать, Джеймс. Именно так и нужно поступать. А брат — ну что брат, он же слизеринец. Зачем тебе ТАКАЯ родня, верно?

— Да потому что всем есть дело только до него! — сорвался Джеймс. — Я всю жизнь слышу: Джеймс, ты должен позаботиться о брате, он маленький, ты должен защищать его! А у нас всего лишь один год разницы! Я тоже не... и как, по-твоему, — торопливо оборвал он сам себя, — должен защищать его теперь? Когда он на Слизерине? Меня-то защищать некому — но тебе же всё равно, да?!

— Знаешь, — устало с казал Гарри, — меня в детстве никто и никогда не защищал, но я справился. А вот от тебя я, похоже, потребовал слишком много. Как от старшего. Как от мужчины. Да, я был неправ. И тебя, конечно, защитить некому. У тебя есть родители. Семья. Бабушка и дедушка, дяди и тети, кузены... Разумеется, тебе живётся тяжелее всех. Мне было куда проще и легче — ведь за моей спиной не было никого, верно?

— Да что ты всё время всех с собою сравниваешь?! — голос Джеймса даже задрожал от напряжения. — Ты же избранный! Герой! А я — нет! Я — сын героя и самый обычный парень, только вот от меня почему-то все ждут великих свершений и подвигов. И чуть что — ах, а вот папа в твоём возрасте... А вот что мне делать, если на мою долю Волдеморта нету? И войны нет, и вообще — мы теперь благодаря тебе живём счастливо и беззаботно! Всё равно я с тобой не сравнюсь, никогда! И пытаться я не буду, — закончил он и сложил руки на груди, вцепившись в плечи пальцами. — Думаешь, я избалованный и неблагодарный? Ну и ладно! Давай, накажи меня, запри или ещё чего-нибудь — тебе-то в детстве всё равно было тяжелее, а я так, бешусь с жира, и всё!

— Вести себя по-человечески с братом — подвиг, — согласился Гарри, — только Избранный и сумеет. Какой там Волдеморт, я тебя умоляю. И пытаться не надо, зачем? Лучше примкнуть к тем, кто сильнее. Ты же обычный парень, тебе можно. И наказывать тебя не за что, скорее наоборот. Купить тебе новую метлу, Джеймс? Альбусу мы все равно ничего дарить не будем, раз он слизеринец. И из дома его выгоним, чтобы тебе жилось спокойней.

— Пап, ты что? — Джеймс даже попятился.

— Разве ты не этого хотел? — удивился Гарри.

— Я?! — Джеймс изумлённо и растерянно помотал головой. — Я просто... Нет, я злюсь, конечно, но... но при чём тут ты? Вы с мамой? Пап, ты что, вообще?

— Так мы же с мамой гриффиндорцы, — серьёзно сказал Гарри, — и такой сын, как Альбус, нас позорит. Думаю, надо отправить его в дом Дурслей, к магглам. Или, может, слизеринцы его примут... Хотя вряд ли. Это Сириуса Блэка приняли родители Джеймса Поттера, а Малфоям или Гойлам Альбус зачем?

— Пап, ты что такое говоришь? — Джеймс, кажется, теперь и вправду испугался. — Хватит, а?

— Я веду себя так же, как ты, — ответил Гарри, — что тебя не устраивает? Ты хороший, Альбус плохой. От плохих надо избавляться. Моя маггловская тетка, помнится, в своё время очень жалела, что нельзя меня утопить, как бракованного щенка.

— Альбус не плохой! — с отчаянием проговорил Джеймс. — Я не говорил такого! Просто он зачем-то поступил туда... не важно... пап, ну хватит, а? Пожалуйста! Ну, просто накажи меня...

— За что тебя наказывать? — спросил Гарри. — Ты ни в чем не виноват. Ты учишься на правильном факультете. Ты не дружишь с неправильными детьми, не куксишься, не прячешься по углам.

— Папа, хватит! — крикнул Джеймс, вдруг бросаясь на него. — Хватит, правда! — он схватил его за плечи и тряхнул. — Зачем ты меня мучаешь?!

— Я? — удивился Гарри. — Я просто показываю тебе, как ты выглядишь со стороны.

— Неправда! — почти умоляюще проговорил Джеймс. — Пап, но это же неправда! Я просто злюсь... ужасно... потому что ни ты, ни мама меня даже ни разу не спросили, а каково мне теперь учиться? Только написали, что я должен поддержать его. И вот теперь я снова виноват... ну почему вы так?

— А вот за это мне стыдно, — ответил Гарри, — я и правда должен был спросить. Прости, сын.

Джеймс даже растерялся, явно совершенно не ожидая ничего такого. Постоял немного, глядя на отца, а потом шагнул и нему и прислонился лбом к его плечу.

— Прости, пап, — сказал он. — Я, наверное, тоже неправ. Но мне трудно, правда. И обидно. Меня и так все всегда сравнивают то с тобой, то с дедушкой погибшим, то с его другом... а меня как будто и не видят. Я — не я, а твой сын, их внук... и всё. Альбус-то хоть просто есть...

— Альбуса тоже сравнивают, — ответил Гарри, — и со мной, и с тобой. Но ещё сильнее — с теми, чьи имена ему достались. С Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом. С героем и злодеем. С политиком и шпионом. С Победителем Гриндевальда и Пожирателем Смерти. Как ты думаешь, видит ли хоть кто-то за ними самого Ала?

— Это не то, — вздохнул Джеймс. — Ты не понимаешь, да? — спросил он, поднимая голову и глядя ему в лицо. — Альбус — младший. И герои эти ему совсем не родственники — его просто в их честь назвали, ну и что? Никто от него не ждёт по-настоящему, что он окажется на них похож. Тем более, теперь. А от меня ждут — и твердят всё время, как я похож на дедушку и на тебя, и даже вот на Сириуса Блэка, удивительно! — явно передразнил он кого-то. — А я даже вам пожаловаться не могу — потому что я же старший и должен быть мужчиной, — проговорил он тихо. — И вы тоже меня не слышите. А теперь ещё и это... и сам Альбус, думаешь, со мною разговаривает? Может, я его обидел тоже, да — но я всё равно же всегда виноват во всём. Я устал уже от этого. Ты сейчас опять мне скажешь что-нибудь такое, да? — спросил он грустно.

— Привыкай, — невесело улыбнулся Гарри, — мы, Поттеры, всегда и во всём виноваты. Можешь мне пожаловаться, я тоже знаю, каково это. И мне очень жаль, что мы с тобой не поговорили раньше. Многого могли избежать.

— Почему всегда? — слабо улыбнулся Джеймс. — И, пап, что мне делать-то теперь? Вы с мамой не очень будете ругаться, если меня из школы выгонят?

— Смотря за что, — серьёзно ответил Гарри. — За что тебя должны выгнать?

— Ну как, — вздохнул Джеймс и сказал не менее серьёзно: — Мне теперь придётся со всеми нашими передраться. Из-за Альбуса. Меня и выгонят.

— Прямо со всеми? — с интересом спросил Гарри. — Ни одного человека нет, на кого можно рассчитывать? И знаешь — словами иногда можно ударить сильнее, чем кулаком. Или даже Круциатусом.

— Я словами не умею, — буркнул Джеймс. — Ну, наверное, нет... наверно, не со всеми. Но со многими. Меня знаешь, как сначала доставали, что мой брат на Слизерине!

— А ты понял, почему доставали? — спросил Гарри.

— Потому что у меня брат на Слизерине! — повторил Джеймс, удивлённо глянув на отца.

— Нет, — покачал головой Гарри, — не поэтому. Потому, что появилась возможность ударить тебя. Больно и безнаказанно. Те, кто был твоими настоящими друзьями, стали бы так себя вести?

— Да нет, — мотнул головою Джеймс. — Все так говорили... даже Роза. Знаешь, как она возмущалась? Она так надеялась, что он к нам поступит... и вообще, я же ведь ни с кем не ссорился — зачем им?

— Роза похожа на отца больше, чем на мать, — негромко сказал Гарри. — А ссориться тебе с ними и не нужно было. Знаешь, как на втором курсе на меня ополчился чуть не весь Хог, когда решили, что я — наследник Слизерина?

— Нет, — заинтересованно протянул Джеймс. — Почему они решили? Ты же Избранный? Тебя же знали все?

— Я, как выяснилось, говорил на парселтанге, — усмехнулся Гарри, — этого оказалось достаточно, чтобы обвинить меня во всех грехах. Хоть Избранный, хоть нет — Наследник Слизерина, и точка.

— Ты знаешь парселтанг?! — изумился Джеймс. — Правда?! Ты никогда не рассказывал!

— Знал, — уточнил Гарри, — это был такой привет от Волдеморта. Бонусом к Аваде.

— В смысле «знал»? — переспросил Джеймс. — А сейчас? Ты же не мог его забыть?

— А меня вторая Авада от него избавила, — хмыкнул Гарри, — вместе с осколком волдемортовой души.

— Жалко, — вздохнул Джеймс. — Но тебя же ведь простили? Тогда? Потом? Да? А почему? Что ты сделал?

— Да так, по мелочи, — пожал плечами Гарри, — спас Джинни, уничтожил хоркрукс, убил василиска и оставил Хогвартс без преподавателя ЗОТИ. Да, ещё малфоевского эльфа от них увёл, — добавил он. — Вот Люциус взбесился!

— Точно! — воскликнул Джеймс. — Ты же тогда спас маму! И... как эльфа? — переспросил он. — Так Кричер что, раньше был малфоевский? Ты его у них украл? — спросил он с восторгом.

— Не Кричера, — голос Гарри стал очень печальным, — другого эльфа. Добби. Он погиб, спасая нас из плена. Его убила Беллатрикс Лестрейндж.

— Да, я помню, ты рассказывал, — сказал Джеймс. — Извини, я не подумал... пап, но мне-то что делать? Вряд ли мне подвернётся василиск или ещё кто-нибудь подобный. И навряд ли я кого-нибудь спасу...

— Слава Мерлину, что не подвернётся, — Гарри обнял Джеймса, — я бы не пережил, если бы к этой пакости сунулся ты. А что делать... Давай сначала поговорим со всеми нашими в Хогвартсе. В одиночку такие дела не делаются.

— Давай, — Джеймс тоже его обнял и опять ткнулся лбом в плечо. — А с кем с нашими?

— А это мы сейчас обсудим, — Гарри взлохматил сыну волосы, — ты же помнишь, что ты не только Поттер, но и Уизли?

— Поттер, — оборвал повисшее молчание Причард. — У тебя случилось что?

Они сидели в столовой и обедали — вернее, Причард-то обедал, а вот Поттер сидел, молча разглядывая содержимое своей тарелки и вычерчивая кончиком ножа на шницеле какие-то абстрактные узоры.

— Проблемы отцов и детей, — мрачно ответил Гарри, — в двух вариантах. По-гриффиндорски и по-слизерински.

— Поделись? — предложил Причард, закрывая их заглушающим заклятьем. — Я, конечно, не отец — но дядя. И вечный арбитр. Вдруг подскажу чего.

— А подскажи, — согласился Гарри, — потому что я уже ничего не понимаю. Все-таки насколько проще с гриффиндорцами! Всё прямо скажут, не наводя тень на плетень и не строя из себя не пойми что. Мерлин, у меня чувство, что Альбуса Малфой покусал!

— Это ты сейчас слизеринцу говоришь? — ухмыльнулся Причард. — Рассказывай. Я подозреваю, что парням тяжко — Поттер и на Слизерине. Даже и не знаю, кому хуже.

— Подозреваю, что обоим хуже, — мрачно сказал Гарри, — Джеймс уже было собрался драться со всем Хогом. А Альбус... ведёт себя, как герой дурной пьесы немецких романтиков. «Ваш почтительный сын Альбус», — процитировал он. — Вот поганец!

— Нда, — Причард почесал за ухом и вдруг негромко рассмеялся. — Вот они, счастливые дети, не знающие серьёзных бед. Послевоенное поколение. А по какому поводу тебе высказали подобное почтение?

— Нюхлера домой везти не разрешил, — буркнул Гарри, — вот такой я гад.

— А зачем ему привозить нюхлера домой? — уточнил Причард.

— Из придури, полагаю, — сердито ответил Гарри.

— Погоди ты, — Причард удержал улыбку. — Любая придурь же должна иметь причину. Откуда он вообще взял нюхлера на первом курсе? Их ведь даже ещё не проходят?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Гарри, — эти три... одарённых молодых человека где-то его нашли. И решили приручить и одомашнить. Золотое трио Слизерина, драккл бы его побрал, покойничка! Малфой, Гойл и Поттер!

Причард рассмеялся.

— Гойл? — переспросил он. — Ты смотри: ну ничего же не меняется! Разве что соотношение: в наше время мозги были одни к двум, а сейчас наоборот... а твой Альбус занял место Крэбба, — он снова засмеялся. — Ладно, шутки шутками, но здорово же. Маленькие нюхлеры... ты видел их? Даже моё сердце тает. Было как-то у меня в начале работы в аврорате дело — я еле удержался, чтобы одного не прикарманить и племяннице не подарить... одомашнить, говоришь? Конечно же, Альбусу обидно: столько трудов — и всё насмарку. Что, никто из них не остался на каникулы с ним в школе?

— Да я думал, Хагрид за ним присмотрит, — пожал плечами Гарри, — но Альбус ведь такую драму устроил — куда там Королевскому театру!

— Надо бы проверить — я уже забыл, давно же было — но, по-моему, они легко забывают тех, кто их растил, и детёнышей до какого-то возраста держат при себе, чтобы они привыкли. Или это с книззлами... не помню. Но проверим. А вообще — послушай, — сказал Причард уже серьёзно. — Ты же радоваться должен. Если для твоего сына это — самая серьёзная трагедия. Это же прекрасно. Значит, ты и Джинни — отличные родители, и Альбус — счастливейший ребёнок.

— Да я вообще не понимаю, в чём он трагедию увидел, — Гарри в очередной раз ткнул вилкой злополучный шницель и сразу о нём забыл, — но вот то, что Альбус начал врать и выкручиваться, как тот же Малфой... Мерлин, как вообще можно с Малфоем дружить? Малфой и дружба — это как Гойл и мозги.

— Вот тут неудачное сравнение, — улыбнулся Причард. — Я Малфоя знаю хорошо — среднего, конечно — и должен тебе сказать, что вполне понимаю, как можно было б с ним дружить. Хоть и не дружу. Это номер раз. А два — ты снова промахнулся с Гойлом. Младшим, на сей раз — он редкий умница. Я давно с ним не сажусь за доску в шахматы — не люблю проигрывать так быстро. А трагедию... дети не могут без трагедий, — он слегка пожал плечами. — Нет реальной — будет мнимая.

— Гойл? Умница? — не поверил Гарри. — Как такое возможно? А трагедии, ты прав, пусть уж лучше будут мнимые. Я тут вчера с Джеймсом поговорил — ну и про василиска вспомнил. Мерлин, если бы Джеймс к этой твари сунулся, я бы не пережил. Так что пусть лучше дети страдают от несовершенства мира, в котором папа не позволил взять домой нюхлера, чем лезут в пасть салазаровым тварям или Волдемортам.

— Ну, вот видишь? — спросил Причард. — Детям всё равно нужны трагедии — но пусть, в самом деле, это будет вот такое. Хотя им от этого, поверь, не легче. Я вот вспоминаю себя на первом курсе — когда отец мне отказался покупать метлу, сказав, что в школу всё равно её пока везти нельзя, так что ждать мне ещё год, я целый вечер сидел и думал, что убью себя — а родителям всё напишу в записке. Потому что я же всем пообещал, что привезу с каникул лучшую метлу — а теперь что я скажу? Дурак был, видишь? Но страдал вполне серьёзно. А про Гойла я не знаю — мы все в шоке, откровенно говоря, но мальчишка — умница. Хотя похож на недотрансфигурированную мышь. Подрастёт — тоже нахлебается от внешности, конечно, покуда не освоит трансфигурацию. Видишь: у всех свои трагедии. Альбус твой привык, что ты его всегда и перед всеми защищаешь и всё понимаешь, — а тут такой облом. Наверняка же тоже наобещал своим друзьям, что а вот его папа — самый понимающий, и он-то точно разрешит, и они даже ему уже завидовали... а в итоге пришлось зверька оставить на Хагрида. Ну, разве это не трагедия?

— Гойл-старший был похож на недотрансфигурированную гориллу, — хмыкнул Гарри, — а младший, значит, на мышь? Надо будет посмотреть на это чудо, раз уж Ал с ним дружит и даже в гости рвётся. Кстати, нюхлер в итоге к Гойлам и уехал.

— Не могу сказать, что очень удивлён, — тоже хмыкнул Причард. — Грег, по-моему, перед сыночком преклоняется. Выглядит весьма забавно, потому что он, по-моему, не понимает уже и половины из того, о чём тот рассуждает. Просто обожает его, как редкие мамаши. Но его тоже понять можно: мать там в родах умерла, у него и есть-то только Винсент. И вот, кстати, тебе и объяснение трагедии: Винсу разрешили, и теперь они с Малфоем будут продолжать растить детёныша, а Альбус его даже не увидит две недели. Ты, наверно, не поймёшь, а я вот прекрасно понимаю. Это же действительно трагедия: растили вместе, а теперь... эх, Поттер. Просто ты неверно судишь. По себе. Но ты не был ведь счастливым ребёнком — а я был. И, поверь, я бы родителей возненавидел, если бы меня лишили вдруг такого. Ненадолго, разумеется — но сильно. Понимаешь, — Причард отложил приборы и сплёл пальцы, — это для тебя побыть с семьёй — самое большое счастье. А для твоих парней это норма и даже, в общем, скука. Потому что у них есть семья — они к ней привыкли. Есть и есть. Ну, вот что твой Альбус будет видеть на каникулах? Опять брата? И сестру, с которой непонятно, о чём разговаривать. Ты всё время на работе, мама тоже... ну увидят они вас полчаса утром и ещё столько же вечером. Потрясающе как интересно! А там нюхлер и друзья. Понимаешь, нет?

— Мордред, — буркнул Гарри и отшвырнул от себя тарелку с окончательно растерзанным шницелем, — и что теперь? Отпустить Альбуса к нюхлеру? Как-то не доверяю я Гойлу, чтобы ребенка туда посылать. Может, камином его отправлять? Утром? А вечером забрать?

— Отпусти, конечно, — сказал Причард очень решительно. — Прекрасное решение: утром отправляй его туда, а вечером встречай. И Алу будет не скучно, и вы с ним пообщаетесь нормально. Ему сейчас совсем не до тебя: у него все мысли об этом нюхлере и приятелях, которые там с ним сидят, а он... Вырастил счастливого ребёнка — не порти ему жизнь, — он негромко рассмеялся.

— Так и сделаю, — немного повеселел Гарри, — Мерлин, ещё и с Гойлом связываться. Мало мне нотаций от Молли, что я ребенка к бывшим Пожирателям отпускаю.

— Каким Пожирателям? — фыркнул Причард. — Гойл — твой ровесник. Из них только у Малфоя была метка.

— Малфоев Молли точно не оценит, — хмыкнул Гарри, — а про Гойла скажу, что сын за отца не отвечает. А то так четверть Британии можно в Пожиратели записать.

— Запросто, — кивнул Причард. — Значит, там у Гойла нюхлер маленький? — добавил он задумчиво. — Надо Драко попросить как-нибудь туда моих племянников отправить: пусть посмотрят. Когда ещё увидят.

— Попроси, — хмыкнул Гарри, — Гойла только жалко. Мало ему нюхлера — так на него свалится ещё и толпа малолетних восторженных любителей зверушек.

— Ничего, потерпит, — нахально заявил Причард. — Это же всего на несколько часов. А ты тут чего сидишь-то? — спросил он. — От обеда полчаса осталось, а ты, вроде, сына собирался к Гойлу отпустить? С этими детёнышами каждый день же на счету.

— Точно, — и Гарри поспешно аппарировал домой, решив, что так будет проще.

* * *

— Альбус! — позвал он младшего сына, постучав и только потом открыв дверь его комнаты. — Ты ещё хочешь в гости к своему нюхлеру? А то я сейчас свяжусь с родственниками твоего друга и спрошу, удобно ли им будет принять тебя — и откроют ли они камин.

Альбус, что-то читавший за столом, недоверчиво и изумлённо уставился на него.

— Или ты уже передумал? — спросил Гарри. — Знаешь, я полагаю, что мог бы отправлять тебя туда утром, после завтрака, а вечером, перед ужином, забирать. Мы с мамой очень по вам соскучились и хотели бы видеть тебя хотя бы утром и вечером, раз уж днём мы на работе. Думаю, и семья Винса тоже согласится с таким вариантом — днём вы общаетесь друг с другом и со своей зверушкой, а вечер уделяете родным.

Альбус заворожённо кивнул и встал. Потом покраснел вдруг и с выступившими на глазах слезами прошептал:

— Спасибо. Пап, прости меня...

Гарри обнял сына и сказал:

— Ты меня тоже прости. Мы оба оказались неправы. И на будущее, Альбус: никогда не обманывай. Даже если это из лучших побуждений. Ты мой сын, я всегда буду на твоей стороне, но есть вещи, которые делать нельзя. Просто — нельзя. Ты понял меня, сын?

— Да, — серьёзно сказал Альбус Северус Поттер. — Я понял. Я никогда больше так не сделаю.

— Хорошо, — так же серьёзно ответил Гарри, — тогда я пойду разговаривать с бывшим однокурсником.

* * *

Нюхлер был и правда совсем крохотным и невероятно умилительным.

— Видишь? — спросил Винсент отца. — Он ещё детёныш.

— Так это, — Грегори почесал в затылке, глядя на зверёныша, — надо его как-то в доме держать. А то у Принцессы очередной приплод, она чужих не любит, сам знаешь. И как его ещё Дядюшка Вилли примет...

Дядюшка Вилли, большой рыжий полукниззл, который лет десять назад пришёл невесть откуда, чтобы навеки поселиться в доме Гойлов, появился, как вызванный.

— Мау? — вопросительно произнёс он, глядя на странное существо на руках у молодого хозяина.

Нюхлер с любопытством уставился на него, а потом издал тихий нежный звук, нечто среднее между урчанием, писком и курлыканьем. И протянул к Дядюшке Вилли передние лапки.

— Он маленький, — серьёзно сказал книззлу Грегори, — так что ты присмотри за ним, Дядюшка Вилли, хорошо?

Книззл наклонил голову, прислушиваясь, и благосклонно мурлыкнул.

Просьба оказалась кстати донельзя, потому что в первую же ночь нюхлер выбрался из своей коробки и зачем-то разрыл все грядки, приготовленные под репу.

— Я-то думала, Принцесса из свинарника выбралась, — покачала головой Лизелотта, глядя на злополучные грядки, — такая маленькая скотинка, а сколько перерыть умудрилась...

Дядюшка Вилли, придерживающий лапой «маленькую скотинку», чтобы снова не удрала, сокрушенно мяукнул.

— Ну, зато хоть земля будет помягче, — подвела итог Лизелотта.

«Маленькая скотинка» умудрилась взрыть землю почти на два фута в глубину. Нюхлера вернули в коробку, где он сладко и проспал почти всё утро, однако, когда Винсент и присоединившийся к нему сразу после завтрака Скорпиус начали его кормить, проснулся и с тем же нежным тихим звуком мгновенно залез Винсенту на плечо.

— А зачем ты грядки перерыл? — с интересом спросил у питомца Винсент, радуясь, что нюхлер не тронул деревья в саду. Перед отцом и бабушкой вышло бы неудобно.

Нюхлер застенчиво закурлыкал и, заулыбавшись, обхватил лапками его руку и потёрся о неё носом.

— Ты искал золото, да? — тихо спросил Винсент. — Но у нас ничего нет. Дома есть три обручальных кольца, бабушкины серёжки и мамин медальон. Помнишь, я тебя просил их не трогать? И серебряная ложечка, мне её подарили родственники мамы. А больше ничего, точно. А может, там где-то наконечник от стрелы закопан? Папа говорил, лет триста назад Гойлы с соседями чуть не войну устроили. А потом ещё оборотни напали, а прапрадед их из арбалета бил. Может, там где-то арбалетный болт?

Нюхлер, с интересом слушавший его, возбужденно запищал, вскочил на лапки и, соскочив на пол, требовательно поглядел на дверь, а потом подбежал к ней и заскрёбся.

— Пойдём, поищем вместе! — обрадовался Винсент и, подойдя к двери, открыл её.

Нюхлер радостно выскочил в коридор, вихрем пронесся по коридору и, спустившись по лестнице, выбежал на улицу, где опрометью ринулся к вскопанным им вчера грядкам. Он зарылся в землю быстрее, чем Винсент его догнал, и тот увидел только невысокий холмик влажной земли.

— Хорошо, что бабушка ещё не успела ничего посадить, — философски сказал Винсент. От свинарника донеслось возмущённое хрюканье Принцессы, которая тоже не прочь была порыться в земле, но ей этого никто не давал!

Дядюшка Вилли, прибежавший из дома за ними, тяжелым прыжком обосновался на старой бочке, в которой Лизелотта собралась высадить рассаду цветов, а затем принялся с интересом наблюдать за всем происходящим.

Довольно долго не происходило ничего, но потом земля начала шевелиться, словно бы оттуда пыталось вылезти какое-то довольно крупное создание размером чуть ли не с Принцессу.

— Мау? — озадаченно произнёс Дядюшка Вилли.

— Не знаю, — сказал ему Винсент. — Я тоже ничего не понимаю. Может, там какой-то зверь его поймал? — спросил он взволнованно и, вскочил, подбежал к вспучивающимся грядкам.

— Винс! — раздался со стороны дома крик Скорпиуса, а через пару секунд тот, бегущий, показался в конце тропинки. — Ты что тут делаешь? Где Малыш Джо?

— По-моему, он там что-то нашёл, — озадаченно сказал Винсент, — или кого-то.

— Думаешь, там труп в золотой мантии? — деловито спросил Скорпиус и тут же предложил: — Давай ему поможем.

— Золотых мантий не бывает, — возразил Винсент, — разве что если они украшены золотым шитьём. Но ты прав, надо помочь, — и он взял палочку на изготовку.

— Погоди, — остановил его Скорпиус. — На что накладывать Левиосу-то? — спросил он. — Не видно же ничего... давай руками? — предложил он — и, опустившись на колени, начал разрывать землю.

Винс тут же присоединился к другу, и пришедшая в огород спустя пару минут Лизелотта только ахнула, увидев увлечённо роющих землю мальчишек.

— Винни! Кори! Да что же вы творите!

— Там что-то есть! — возбуждённо воскликнул Винсент.

— Большое! — поддержал его Скорпиус.

И в этот момент из-под земли показался грязный угол какого-то ящика.

— Donnerwetter! — не сдержалась Лизелотта, чарами оттаскивая обоих мальчишек в сторону. — Не трогайте! Это опасно! Грегори, иди скорее сюда!

Но мальчишки её, конечно, не послушали, тем более, что ящик продолжал словно бы выкапываться из-под земли. А когда на дорожке показался встревоженный Грегори, на поверхность выбрался и Малыш Джо, страшно грязный, и деловито заскрёбся лапками рядом с одной из петель, удерживающих большую крышку.

— Стоять! — рявкнул Грегори, представивший себе кучу ужасов одновременно: вот из сундука выбираются инфери, вампир, маггловская «ядрёная бомба», которой ругался отец, подцепивший это словечко как бы не от Долохова, оголодавший дементор или ещё что-нибудь не менее весёленькое. — Не трогать, к морганиной матери!

Проняло всех, даже испуганно взвизгнувшего нюхлера, который бросился спасаться к Винсу.

— Пап, ты пугаешь Джо! — возмутился Винсент, прижимая к себе зверька. — Это просто ящик!

— Лучше один раз напугать, — сердито ответил Грегори, — чем потом всю жизнь ходить на кладбище, как миссис Крэбб!

Лизелотта охнула и прижала внука к себе.

— Идём домой, — попросила она, — Винни... помоги, мне что-то нехорошо...

— Бабушка! — ахнул Винсент, тут же к ней кидаясь.

Нюхлер, воспользовавшись моментом, выскочил из его рук, подбежал к ящику и вновь изо всех сил заскрёб по его стенке лапками.

— Может быть, там золото? — спросил Скорпиус. — Что он туда так рвётся?

— Может, и золото, — мрачно ответил Грегори, хватая зверёныша и вручая его Скорпиусу, — только сначала всё проверить надо. И не лезть вперёд, как Поттер к василиску! Идите все отсюда, — попросил он, — я сам разберусь! Скорпиус, помоги Винсу отвести бабушку в дом!

Нюхлер яростно и отчаянно запищал, вывинчиваясь из рук Скорпиуса, а когда понял, что высвободиться не выйдет, тоненько и жалобно заскулил на одной ноте.

— Может быть, откроешь, пап? — попросил Винсент. — Вдруг там правда золото?

— Винсент, — устало вздохнул Грегори, — его сначала проверять надо. На чары, на зелья, на ловушки... И только потом открывать. Идите в дом. Пожалуйста.

— Ладно, — расстроенно согласился Винсент.

В доме они напоили Лизелотту Умиротворяющим бальзамом и грустно уселись в комнате Винсента на ковёр из овечьих шкур.

— Вот как всегда, — огорчённо сказал Скорпиус, — как что-то интересное, так нас прогоняют.

— Угу, — вздохнул Винсент. — Джо! — вдруг спохватился он. — Джо опять сбежал!

— Идём за ним! — сразу же предложил Скорпиус, вскочив.

Нюхлер с возмущенным верещанием бегал по огороду, на котором, кроме разрытых грядок, не было больше ничего — ни сундука, ни Грегори Гойла.

— Мау, — деловито сообщил им Дядюшка Вилли, яростно вылизывающий переднюю лапу. — Мау-у!

— Вот всегда он так, — вздохнул Винсент, беря нюхлера на руки. — Хотя это разумно, конечно.

— Но всё равно обидно, — сказал Скорпиус, и нюхлер согласно заверещал.

Когда на идеально чистый мраморный пол Малфой-мэнора из камина вывалился гость — грязный, в старых растоптанных сапогах и такой же старой мантии, прижимающий к себе здоровенный, испачканный землёй сундук, с которого то и дело валились вниз то комья глины, то ошалевшие червяки, дежурный эльф горестно стал выкручивать себе уши. ТАКИХ гостей здесь не видели уже четверть века — и очень надеялись не увидеть никогда.

— Хозяина зови, немочь ушастая! — рявкнул гость, опуская сундук на пол. — Салазаровы яйца!

— Думаешь, там именно они? — раздался со стороны лестницы голос Драко Малфоя. — Где ты это выкопал? — спросил он с любопытством, подходя поближе.

О том, зачем Грегори притащил сундук сюда, Драко почему-то не спросил.

— Я выкопал? — возмутился Грегори. — Да это наши обалдуи постарались, дай им Мерлин здоровья! А ещё этот мелкий поганец! Да Мордред знает, какая там может быть хрень!

— Мелкий поганец — это нюхлер? — с любопытством спросил Драко.

— А кто ж ещё? — горестно взвыл Грегори, — Морганина мать, суток не прошло!

— Значит, там есть золото, — уверенно заявил Драко. — И немало: вряд ли такой малыш почуял бы одну монетку среди груды хлама. Вообще, нюхлеры опасные заклятья обычно чуют, но этот маленький ещё... давай проверим, в самом деле, — он взял палочку и попросил: — Отойди-ка. Вдруг что — у Скорпиуса хотя бы мама останется, а твой вообще станет сиротой.

— Ты чего! — испугался Грегори. — Не вздумай! Я одного друга уже похоронил, на хрен надо! Давай лучше его... ну не знаю... выкинем в море? Подальше от берега, чтобы никто не нарвался?

— Погоди, — поморщился Драко. — Ничего и никуда мы выбрасывать не будем... но, пожалуй, давай позовём отца. Он поопытней меня в таких делах. Фусси! — подозвал он эльфа. — Позови старшего хозяина. Скажи ему, у нас тут странный артефакт.

— Это, — смущённо сказал Грегори, только сейчас понявший, в каком виде он сюда ввалился, — я сейчас быстренько уберу всё... а то прямо как свинарник тут развёл... не, в свинарнике-то чище будет! — и суматошно замахал палочкой, убирая грязь вокруг себя и своей находки. — Маманя меня прибьёт, как узнает!

— Мама никого не убивает за обычный беспорядок, — засмеялся Драко, делая вид, что не понял, о ком речь. — Мелочь — эльфы уберут, оставь... папа, — обратился он к спускающемуся с лестницы Люциусу, — нюхлер выкопал у Гойлов этот ящик. Я считаю, что там золото, но Грег боится на что-нибудь нарваться.

— Одно другому не противоречит, — сказал Малфой-старший, подходя поближе. — Сейчас посмотрим... отойдите-ка. Оба! — приказал он, беря в руки палочку и отгораживая себя вместе с сундуком от них.

Некоторое время он внимательнейше изучал находку, затем убрал чары и махнул рукой.

— Что, нормально всё? — спросил Драко.

— Ничего опасного — обычные охранные заклятья. Кажется, семейные. Если что-то там и есть, то мы узнаем это только при открытии, — ответил Люциус. — Левитируем это на улицу и откроем там — хотя я не вижу необходимости в таких предосторожностях. Грегори, тебе знакомы ваши фамильные запирающие чары?

— Ну! — обрадовался Грегори. — Папаня от меня ими подарки на Рождество запирал. Мол, взломаешь — молодец, а нет — так и без подарка не помрёшь, бестолочь!

— Вот сейчас мы и посмотрим, насколько хорошо ты научился, — улыбнулся Люциус и поднял сундук в воздух.

Они вышли на задний двор и остановились в начале гравийной дорожки. Люциус отгородил их всех вместе с сундуком от дома забором, а затем сделал приглашающий жест.

— Давай, — сказал Драко подобравшемуся Грегори. — Мы с папой тебя подстрахуем.

Гойл сделал палочкой странный замах, словно рисовал в воздухе кукиш, и забормотал заклинания, наморщив от усердия лоб. По его вискам поползли капли пота, словно он не колдовал, а чистил свои свинарники — причём без капли магии.

Замок вдруг щёлкнул, и крышка резко откинулась назад, словно бы её кто-то хорошенько вытолкнул наружу.

Внутри лежало... золото вперемешку с серебром — старое, потемневшее от времени. Сундук был полон галеонов и сиклей — а на них, сверху, лежал кусок пергамента.

— Ух ты, — Драко даже присвистнул. — Ничего себе!

— Посмотри, что там написано? — спросил Люциус нетерпеливо.

Грегори протянул руку и взял листок пергамента.

— Не папаня писал, — озадаченно сказал он, — его руку я помню. Дед, что ли? — и прочитал: «Нашли — так пользуйтесь, всё равно чужому нипочём не открыть. А Лордам всяким — фигу!»

Люциус Малфой расхохотался и, подойдя поближе, заглянул Грегори через плечо.

— Дед, да, — сказал он. — Почерка не знаю, но стиль узнаю... вот, значит, куда делась большая часть содержимого вашего сейфа. А мы-то считали, что твой дед то ли прогулял всё, то ли Лорду отдал... а как было просто.

— Поздравляю! — Драко так сиял, словно это был его клад. — Грег, это же здорово! Вы теперь не то чтобы богаты, но более чем состоятельны.

— Да, это отлично, — поддержал Люциус сына. — Надо было взять его сюда. Вдруг бы он тут тоже что-нибудь нашёл.

— Только теперь это нужно где-то прятать, — заметил Драко. — Или просто поселить тут нюхлера. Прямо в сундуке.

— Дак можно нюхлера и у вас поселить, — сказал Грегори, неверяще глядя на монеты, — ну дед даёт... папаня же и не знал, всё сокрушался, куда деньги девались.

— Пусть мальчики меняются, — предложил Люциус, посмеиваясь. — Заодно проверим сокровищницу на устойчивость к проникновению. И ночуют друг у друга, если захотят. Я бы посоветовал деньги, всё же, хранить в сейфе, — добавил он. — Лорда больше нет, а сейф всё-таки надёжнее. И не украдёт никто.

— И то верно, — кивнул Грегори, — ну, теперь-то я маманю в Мунго загоню! А то за сердце хватается, а лечиться не хочет! Мол, денег и так в обрез!

— Бедная Лизелотта, — улыбнулся Люциус. — Но ты прав: конечно, нужно показать её целителям. Не дай Мерлин, что случится. Что же, господа, если я вам больше не нужен...

— Можешь быть свободен, — важно сказал Драко, и Люциус склонился в полупоклоне:

— Спасибо, добрый господин. Люциус тогда пойдёт к себе... и, кстати, — добавил он уже серьёзно, поглядев на Грегори, — я бы настоятельно советовал тебе сохранить это в секрете. Матери скажи, конечно, а вот остальным... Деньги любят тишину.

— А Винсу-то с Кори чего сказать? — спросил Грегори, глядя на золотые и серебряные россыпи. — Они ведь втроём с нюхлером его отрыли!

— Правду, — твёрдо сказал Драко. — Только объяснить им всё. Дети отлично умеют хранить тайны.

— Ну, — кивнул Грегори, запирая сундук, — спасибо, мистер Малфой, Драко. Пойду я домой, а то там, поди, перепугались все.

— Я с тобой пойду, — решил Драко. — Вместе с ними и поговорим. Всё же Скорпиус мой сын. А вообще погано получилось, — вдруг заметил он, мрачнея.

— Чего погано-то? — изумился Грегори. — Все живые вроде...

— Они же втроём дружат, — пояснил Драко. — Скорпи, Винс и Альбус Поттер. А всё приключение прошли вдвоём. Альбусу обидно будет.

— Дак Поттер же его к нам не отпустил, — вздохнул Грегори, — Винс так расстроился...

— Скорпиус тоже, — кивнул Драко. — В общем, снова Поттер виноват, — усмехнулся он. — Но мальчикам от этого не легче.

— Так поговори с ним, — предложил вдруг Люциус. — Может, заодно вы и другой вопрос с ним обсудите. Прекрасный же предлог.

— Пожалуй, — задумчиво протянул Драко. — Знаешь, да, пожалуй, я попробую... в обед. Зайду в Министерство. Пойдёшь со мной? — спросил он Грегори.

— Давай, — кивнул Грегори. Переться в Министерство не хотелось, Поттера он видеть сроду не мечтал, но ради сына был готов и не на такое. — А чего тебе от Поттера-то надо? Чего, опять какие штрафы придётся платить?

— Мне от Поттера надо точно то же, что тебе от Рона Уизли, — с горечью сказал Малфой. — Время идёт, они молчат, а долг висит. А он главный аврор. Убьют его — на кого долг перейдёт? Как это вычислять? У меня порой такой впечатление, что он вообще забыл об этом, — сказал он сердито. — Но и приходить и спрашивать тоже как-то глупо... а теперь хоть повод есть заговорить. А там посмотрим.

— Ох, — вздохнул Грегори, — там с Винсом и Кори дочь его учится. Ну, Уизли в смысле дочь и Грейнджер. На Гриффиндоре, угу. Вроде она будет ещё дурнее родителей. Вот как Винсу теперь ещё и с этим жить?

— Пока никак, — ответил Драко. — До тех пор, пока вы с Рональдом Уизли живы, детей это не касается. Но вообще с этим надо что-то делать. Я подозреваю, что они не просто так сдружились, — добавил он. — Скорпиус и Альбус. Связь-то есть. Счастье, что эта Уизли на Гриффиндоре учится.

— Как сказать, — заметил Люциус. И пояснил в ответ на вопросительный взгляд: — Влюбиться вполне можно и в девочку с другого факультета.

— Почему я Винса в Дурмштранг не послал? — в который уже раз задал риторический вопрос Грегори. — Да пусть лучше в гря... магглокровку влюбится! Это же кошмар, Уизли-то!

— Теоретически, это стало бы хорошим вариантом, — заметил Люциус. — Поженись они и роди ребёнка, долг бы был исполнен.

— Предлагаешь женить Скорпиуса на Лили? — сощурился Драко.

— Предлагаю разобраться со всей этой дрянью между вами, — резковато отозвался Люциус.

— Разобраться надо, ага, — согласно кивнул Грегори, — не дело это, когда жениться приходится на ком скажут. Не хочу я такого для Винса. Да ни для кого не хочу!

— Тут, боюсь я, будет хуже, — сказал Люциус, однако ничего объяснять не стал. — Разбирайтесь, в общем. Если я понадоблюсь — зови, — велел он — и ушёл в дом.

— Для начала давай занесём это домой, — предложил Драко, — а потом пойдём поговорим с мальчишками. И сходим в Министерство — там обед, по-моему, в час.

— Ага, — Гойл подхватил Левиосой сундук, — и чего я его в руках пёр? Он же тяжёлый, гад, как экзамен по Зельям!

В Министерстве Гойл и Малфой оказались ближе к двум часам: как раз к концу обеда. В Атриуме было шумно, но у аврората не было почти что никого. Дежурный, попросив их подождать, ушёл искать господина Главного аврора — а вернулся вместе с... Причардом, огорошившим их радостным:

— А Поттер к вам пошёл. К тебе, — сказал он Гойлу. — Про сына разговаривать.

— Зачем? — ошалело спросил Грегори, непроизвольно хватаясь за палочку. — Винс ему чего сделал?

— Ничего не сделал, — удивился Причард. — Он про своего, а не про Винса. Хотел договориться, чтобы днём его к вам приводить — а то парень там один тоскует. Без ночёвки. У тебя ж там нюхлера детёныш, да? — в голосе Причарда зазвучало любопытство.

— Ну, — слегка успокоившись, кивнул Грегори. Причард, будь он хоть сто тысяч раз аврор, всё равно оставался своим. Слизеринцем. Понятным, не то, что дурные на всю голову грифферы. — Детёныш, ага. Роет всё, репу вот из-за него ещё не посадили. И к Принцессе в свинарник лезет, отруби жрать. Вот на хрена ему сдались те отруби, коли все его в доме уже и не знают, чем угостить?

— Может, он их любит? — предположил Причард. — Отруби? Послушай, а нельзя к тебе племянников моих на пару часов привести? Поглядеть на малыша? Они были бы в восторге.

— Дак чего нельзя? — солидно кивнул Грегори, тихо порадовавшись, что эта... как там её... э-по-пея с сундуком уже закончилась и золото улеглось в почти пустой фамильный сейф. — Пускай поглядят, за погляд денег не берут.

— Вот спасибо! — Причард протянул ему руку. — Я скажу тогда своим — тебе в какой день удобно? Может быть, в субботу? Я бы их привёл...

— В субботу, так в субботу, — согласился Грегори, — я мамане скажу, что штруделей надо будет испечь с запасом.

— Штрудели, — мечтательно протянул Причард — и так вкусно облизнулся, что Малфой не выдержал и рассмеялся. — Отлично. Договорились. А сейчас шли бы вы домой, а то у тебя там Поттер, — напомнил он.

— Вот не знаю, чего хуже, — проворчал Грегори, — когда у тебя дома Поттер или когда у тебя дома нюхлер.

— Так а что плохого в Поттере? — удивился Причард.

— А-а, — махнул рукой Грегори, Поттера ещё со школы сильно не любивший, — двадцать лет его не видел и ещё столько же бы не видать.

— А ты не смотри на него, — предложил Причард. — Глаза закрой, и так разговаривай.

— Да? — с сомнением сказал Грегори. — Ну ладно. Хуже-то всяко не будет.

И торопливо распрощался с Причардом — Поттер и нюхлер в одном, причём его собственном, доме Гойла сильно беспокоили. Хуже были бы только покойный Лорд с покойной же Нагини, не к ночи будь помянуты.

Волноваться, правда, оказалось не о чем: Поттер обнаружился в гостиной в компании Лизелотты, время от времени сурово на него поглядывавшей. Ни нюхлера, ни мальчиков поблизости не наблюдалось.

— Это... — сумрачно сказал Грегори. — Здравствуйте, мистер Поттер.

И закрыл глаза, решив последовать совету Причарда. Хуже-то всё равно не будет!

— Привет, Грег, — ответил Поттер, озадаченно глядя на зажмурившегося Гойла. — Ну, или, если хочешь, мистер Гойл. А к тебе как обращаться? — спросил он Малфоя. — Драко? Мистер Малфой?

— Ты чего это щуришься? — подозрительно спросила у сына Лизелотта и принюхалась. — Не пил вроде...

— Он просто следует совету Причарда, — немедленно сдал приятеля Малфой.

— Какому ещё совету? — с подозрением спросил Поттер, хотя его губы слегка дрогнули в улыбке.

— Не смотреть на тебя, раз не хочется. Меня можешь звать как хочешь, — любезно разрешил Малфой.

— Мерлин, — сокрушённо вздохнула Лизелотта, глядя на покрасневшего от досады сына, всё же открывшего глаза, — тебе уж сорок лет скоро, а ты всё на подначки ведёшься.

— Он просто видеть Поттера не хочет, — весело сообщил им всем Малфой.

— Ладно, пусть не смотрит, — согласился Поттер. — Главное, чтоб за детьми смотрел. Грег... Мистер Гойл, — он вздохнул. — Я пришёл поговорить про Альбуса. Если ты не против.

— Да Мордред бы вас побрал с вашими шуточками, — проворчал раздосадованный Грегори, — чего тебе надо, Поттер? Винс мой с твоим сыном дружит, в гости вон звал. Тебе, ясно, не нравится такая компания, дак я понимаю.

— Почему не нравится? — возразил Гарри. — Я как раз хотел спросить, нельзя ли отправлять его к вам камином утром, а вечером забирать. А то он там по нюхлеру тоскует и по своим друзьям так душераздирающе, что я чувствую себя дементором.

— Чего? — изумился абсолютно не ожидающий такого ответа Грегори.

— Отправляйте, — спокойно сказала Лизелотта, покосившись на сына, — присмотрим за ним, не сомневайтесь. А то Винс тоже скучает.

— Благодарю, мадам Гойл, — улыбнулся ей Поттер. — Ему у нас скучно, разумеется, сидеть в четырёх стенах. Особенно когда тут такой питомец... Я, кстати, никогда не видел маленького нюхлера. Говорят, они очаровательны.

— Так маленькие хоть кто очаровательные, — вздохнула Лизелотта, — хоть телята, хоть поросята, хоть нюхлеры. Идёмте, покажу вам этого Неуловимого Джо, — и она встала из-за стола, на миг опершись о него ладонью.

— Грег, ты лучше принеси его сюда, — попросил Драко. — Что мы всей толпой пойдём?

— И то верно, — с явным облегчением согласилась Лизелотта, — ребята с ним в саду, где мы хотели по осени яблони посадить. Иди, позови всех, да чаю попьём. Останетесь на чай, мистер Поттер? — довольно миролюбиво спросила она у Гарри, когда Грегори молча вышел за дверь.

— С удовольствием! — согласился Гарри. — А то у нас один кофе на службе. Надоел несказанно!

— Кофе, — слегка усмехнулась Лизелотта, — здешний кофе только вылить. Так что будем пить чай. С яблочным пирогом.

И взмахнула палочкой, призывая из кухни большое керамическое блюдо с крупно нарезанными кусками пирога, а из старого дубового буфета — вышитые салфетки и фарфоровый чайный сервиз.

— Как у вас уютно, — сказал Гарри. — А как пахнут пироги! — мечтательно протянул он.

Перед ним тотчас же появилась солидных размеров чашка, над которой вспорхнули большой чайник с кипятком и чайник поменьше — с заваркой. В чашку полился крепкий чай, пахнущий малиной и мятой. Рядом с чашкой обосновалось блюдо с тремя кусками пирога.

— Угощайтесь, — мягко улыбнулась Лизелотта, — мужчина должен хорошо кушать.

Такое же блюдо заняло место и перед Драко, только пирога там было меньше. Всего два куска.

— Это волшебнейшие пироги на свете, — сказал Гарри, прожевав первый кусок. — Совершенно изумительные. Были бы мы с вами знакомы ближе, — вздохнул он, — я бы попросил пару кусков с собой. Меня совесть загрызет за то, что я тут пиршествую, а мои товарищи жуют то, что у нас в столовой почему-то тоже называют пирогом. И тоже яблочным. Видели бы вы его, мадам...

— Английские пироги, — неодобрительно поджала губы Лизелотта, — это ещё хуже английского кофе. А уж что здесь делают с рыбой или супом! Я заверну вам пирога с собой, мистер Поттер.

— Я вам буду очень признателен, — вновь заулыбался тот. — А уж как вас будут благодарить мои коллеги! А это, значит, не английский пирог? — спросил он. — То-то я никогда прежде подобного не ел...

— Немецкий, — ответила Лизелотта с явной гордостью. — Здесь так не готовят. У нас принято, чтобы всего было много — что пирога, что мяса, что супа. Не то, что в Британии — ломтик пирога насквозь просвечивает!

— Это правда, — сокрушённо вздохнул Гарри. — Эх, как жаль, что вы не держите кафе! — воскликнул он. — Мы бы перебрались столоваться к вам. Всем авроратом... да что — всем Министерством.

— Да какое там кафе, — отмахнулась от него Лизелотта, — а хозяйство как? Свинки, коровы, курочки, огород, сад... да селёдка ещё, кто её без меня засолит? У Грегори так, как надо, всё не получается.

— Маленькое кафе, — внезапно вмешался Драко. — Тут, неподалёку где-нибудь. С обедами и ужинами. Ну, или завтраками — это как вам больше нравится. Я бы туда тоже ходил.

— Да мне ведь не разорваться, — недовольно проворчала Лизелотта, — а Грегори второй раз жениться не заставишь. Была бы у меня помощница...

— Ни за что, — мрачно заявил вошедший в дом и услышавший её слова Грегори, — и не начинай про это!

«Вот одни неприятности от Поттера! — подумал он, — опять мать привяжется с женитьбой!»

За его спиной стояли мальчишки — Винс, маленький и какой-то словно прозрачный, прижимающий к себе нюхлера, и Скорпиус, очень похожий на Драко в детстве. Только с другим выражением лица.

— Так наймите кого-нибудь, — предложил Драко. — И для дома, и в кафе. Или можно взять эльфийку — но с ними скучно. Лучше человека.

Поттер кивнул, поддерживая его, но смотрел он теперь на мальчиков и, прежде всего, на Винсента. Это в самом деле сын Гойла? Вот этот вот полупрозрачный малыш с невнятно-тонкими чертами?

— Здравствуйте, мистер Поттер, — нестройным хором поздоровались с ним мальчики.

— Это Джо, — сказал Винсент, подходя поближе и сажая маленького нюхлера себе на ладонь. — Вы правда отпустите к нам Альбуса?

— Чужого человека пустить на мою кухню? — сердито ответила Драко Лизелотта. — Ни за что!

И непреклонно поджала губы.

— Правда, отпущу, — кивнул мальчикам Гарри, — прямо с завтрашнего дня. А то он совсем затосковал.

— А можно с сегодняшнего? — умоляюще проговорил Винсент. — А то Джо совсем его забудет... Пожалуйста! Хоть на несколько часов! На вечер...

— Она будет послушная, — сказал Лизелотте Драко. — Очень.

— Ну, если вдруг Джо забудет, то конечно, — серьёзно сказал Гарри, — мистер Гойл, вы откроете для Альбуса камин, или нам аппарировать?

— С ребенком аппарировать? — неодобрительно сказала Лизелотта, не желая продолжать разговор о какой-то ненужной ей помощнице. — Придумают тоже! Камин мы откроем, конечно же! Винс, Кори, мойте руки и садитесь за стол! А Дядюшка Вилли где?

— Мау, — важно поздоровался вошедший за людьми рыжий книззл и пристально уставился на Гарри ярко-зелёными круглыми глазами.

— Бабушка, а можно, мы Альбуса подождём? — попросил Винсент. — Вы же разрешите ему с нами чаю выпить, мистер Поттер? — спросил он.

Нюхлер на его ладони, заинтересованно разглядывавший Гарри, вдруг зашевелился и протянул к нему лапки.

— Ну и где ты у меня золото углядел? — удивился Гарри, глядя на зверёныша и протягивая к нему руку.

Нюхлер довольно заверещал и оторвал от обшлага форменной мантии блестящую начищенную пуговицу.

Пуговица исчезла в его сумке как по волшебству, а нюхлер тут же схватился обеими лапками за вторую.

— Он ещё маленький, — сказал Винсент, забирая возмущённо заверещавшего нюхлера, — и не очень хорошо разбирается в таких вещах. Пуговицы же блестят... Извините, пожалуйста, — он посмотрел на нюхлера и строго сказал: — Отдай сейчас же.

Нюхлер уставился на него невыразимо печальным взглядом и жалобно запищал.

— Отдай, — ещё строже приказал Винсент и протянул руку.

Нюхлер запищал ещё горестнее и зажмурил глаза.

— Ну, просто картина маслом: Флетчер в Аврорате! — захохотал с удовольствием наблюдавший эту сцену Гарри.

Драко тоже фыркнул, а Скорпиус присоединился к Винсенту и, отломив от яблочного пирога кусочек, протянул его нюхлеру и сказал:

— Отдашь пуговицу — дам тебе пирог. Джо, пирог, — повторил он призывно. — Яблочный. С корицей и ванилью.

Нюхлер открыл один глаз, оценивающе посмотрел на пирог, на Скорпиуса и непреклонно фыркнул.

— Пирог, — повторил Скорпиус, поднося кусочек почти к самому носу нюхлера. — И мы поиграем. Отдай пуговицу, — он улыбнулся.

— Профессионалы, — не сдержался совершенно развеселившийся Поттер. — Злой следователь — добрый следователь. И бедняга Флетчер между ними.

— Флетчер — это кто? — спросил Драко.

— Брат по разуму этого нюхлера, — усмехнулся Гарри, — тащит всё, что плохо лежит. А что лежит хорошо, перекладывает и всё равно тащит.

— И твой домашний любимец? — ухмыльнулся Драко.

— Отдай пуговицу, — между тем, опять потребовал Винсент. — Отдай сам — я не хочу её вытряхивать. Джо, ну ты же умница.

— Это не любимец, а мой крест, — мрачно ответил Гарри.

Нюхлер опять перевел взгляд блестящих умоляющих глаз с Винса на Скорпиуса и, наконец, с трагическим видом запустил лапу в свою сумку.

Чтобы вытащить оттуда тускло блеснувший серебром наконечник стрелы.

— Ого, — сказал Скорпиус. — Ты где это взял?

— Спасибо, — Винсент забрал наконечник и опять протянул руку. — Но пуговицу всё равно отдай. Она чужая.

Нюхлер возмущенно засопел: пирог ему не дали, блестящую штучку не вернули, а теперь и ещё что-то отдай?

— Отдай пуговицу, — примирительно сказал Скорпиус. — А наконечник мы тебе вернём. Пуговица на наконечник, идёт? — спросил он.

Нюхлер требовательно пискнул и протянул лапку к пирогу.

— Сперва пуговицу, — сказал Винсент.

— Погоди, — остановил его Скорпиус и, отломив половинку от кусочка, отдал её нюхлеру. — А вторую я тебе отдам в обмен на пуговицу, — сказал он. — Отдай, пожалуйста. Она чужая. Так нехорошо.

Нюхлер цепко ухватил пирог и спрятал его в сумку, из которой с душераздирающим вздохом всё же вынул пуговицу. И печально протянул её жестоким людям, лишающим бедненького нюхлера такой упоительно прекрасной вещи.

— Умница! — похвалил его Винсент, нежно гладя нюхлера по голове и спинке.

— Ты молодец! — подхватил Скорпиус, тут же отдавая вторую часть пирога. — Добрый, умный, щедрый Джо!

— Возьмите, пожалуйста, — сказал Винсент, протягивая пуговицу Гарри.

— Жадина, — прокомментировал Драко, укоризненно глядя на Поттера. — Мог бы и пожертвовать зверюшке пуговицу.

— Пожертвуй ему свои запонки, — ехидно предложил ему Гарри, — зверюшка будет в восторге! Грег, камин открой, я сейчас приведу Альбуса, — повернулся он к Гойлу, — спасибо вам, мадам Гойл, ваши пироги просто прекрасны!

— Сравнил запонки с пуговицами! — фыркнул Малфой и тоже встал. — Я, вообще, поговорить хотел, — сказал он Поттеру. — Задержишься немного, когда сына приведёшь?

Грегори, тем временем, отправился открывать камин, а Лизелотта отрезала половину от оставшегося пирога, завернула в вышитое полотенце и протянула Поттеру.

— Благодарю вас, мадам Гойл! — Гарри прижал руку к сердцу, другой рукой крепко (куда там нюхлеру!) ухватывая пирог. — Вы меня просто спасли. Задержусь, о чем речь, — повернулся он к Малфою, остро на него глянув.

— Буду признателен, — сказал тот, тоже прикладывая руку к сердцу.

Едва Поттер ушёл, Винсент немедленно спросил отца:

— Пап, что было в сундуке?

— Золото и серебро, — честно ответил Грегори, — только об этом не надо никому говорить.

— Целый сундук, что ли? — недоверчиво спросил Винсент.

— А почему не надо? — спросил Скорпиус.

— А зачем? — удивился Грегори. — Деньги тишину любят, как твой дедушка сказал, — повернулся он к Скорпиусу.

— О деньгах вообще говорить не стоит, кроме как по делу, — добавил Драко. — Во-первых, обсуждать чужие деньги — просто неприлично. Так же, как и собственные на людях — выйдет, что ты хвастаешь. Во-вторых, кому вообще какое дело? Кого это касается, по-вашему, кроме вас самих?

— Но это же здорово! — воскликнул Винсент. — Что Джо нашёл настоящий клад!

— Ты же не хочешь, чтобы вашего Джо кто-нибудь забрал? — спросил у него Драко. — Чтобы искать клады.

— Не хочу, — Винсент нахмурился и крепко прижал нюхлера к себе.

— Вот поэтому не стоит никому рассказывать, — кивнул Драко.

— И Альбусу нельзя рассказать? — тихо спросил Винсент.

— Альбусу, конечно, можно, — улыбнулся Драко. — Вы же ведь друзья. Но больше — никому. Не то чтобы это секрет — просто никого это больше не касается.

— Хорошо, — серьёзно ответил Винсент. — Я скажу Альбусу.

— Но больше никому, — повторил Драко.

— Папа, мы поняли, — вежливо, но с лёгким нетерпением сказал Скорпиус. Драко хотел что-то ответить, но в этот момент появились Поттеры, и Альбус тут же кинулся к друзьям и нюхлеру.

— Держи, — Винсент тут же протянул ему зверька. — Пусть сегодня он будет у тебя.

— Чтоб вспомнил, — добавил Скорпиус — и заулыбался. — У нас тут такое было... мы тебе расскажем. Папа, можно, мы пойдём? — попросил он.

— Так не у меня спрашивайте, — ответил Драко и поглядел на Грегори.

— Папа, можно? — тут же спросил Винсент.

— Идите, — кивнул Грегори, — покажите тут всё другу. Он-то у нас впервой... в первый раз, то есть.

— Так что у тебя ко мне за дело? — спросил Гарри, когда совершенно счастливые мальчишки с нюхлером убежали прочь.

— У меня, скорее, разговор, — ответил Драко, поднимаясь. — Мадам, ваш пирог был восхитителен, — сказал он Лизелотте. — Мы пройдёмся? — спросил он Грегори — и, когда тот кивнул, повёл Поттера в сад. — Давно следовало его начать, но я всё ждал твоей инициативы, — начал Драко, когда они вышли на петляющую среди цветущих сейчас яблонь дорожку. — Но раз ты молчишь... Поттер, я хочу закрыть свой долг. Не немедленно, но хотя бы при жизни.

— Какой долг? — изумился Гарри, — и при чём тут я? Отдай людям, что должен, и живи спокойно.

— Так я б отдал, — Драко теперь смотрел на Поттера со смесью удивления и неприязни. — Если б ты сказал мне, что. Поттер, это вовсе не смешно, — продолжил он, нахмурившись. — Ты аврор — убьют тебя, на кого долг перейдёт? И в каком виде? Злишься на меня — я могу это понять, но тебе своих детей не жалко?

— Да ты вообще о чём? — так же нахмурился Гарри. — Убьют меня — тебе-то какая печаль? И при чём тут мои дети?

— Поттер, ты... — начал было Драко, но сдержался: — Аврор. У меня перед тобой долг жизни. Убьют тебя — он перейдёт кому-то из твоих наследников. Кому? В какой форме? Ты подумал?

— Бред какой-то, — Гарри потёр правый висок, — какой у тебя передо мной долг жизни? Кому он перейдет? Ты можешь объяснить по-человечески?

— Ты... забыл? — очень тихо спросил Драко. Потом усмехнулся, зачем-то потёр шею и сказал: — Тогда, в школе. Когда штурм был. Вы спасли нас: ты — меня, а Уизли — Грега. У нас перед вами долг, у каждого свой. Долг жизни. Я хочу его отдать, пока мы оба живы.

— Мерлин, — озадаченно хмыкнул Гарри, — и правда забыл. Там, знаешь, как-то не до того было. А этот долг обязательно надо отдавать? И как?

— Обязательно, — буркнул Малфой, который сейчас выглядел донельзя обиженным и раздосадованным. — Раз ты сразу не отказался. Иначе он перейдёт в наследство твоим детям, а потом — моим, и наши семьи окажутся им связаны Мордред знает как. Я отдать хочу — и жить спокойно. А как... тут есть варианты, — он дёрнул плечом. — Отслужить могу. Или сделать что-то. Тебе плату назначать.

— А что, можно было отказаться? — удивлённо спросил Гарри. — Так я могу. Меня тоже как-то не слишком это радует. Терпеть не могу долгов, ни своих, ни чужих.

— Сразу надо было, — буркнул Малфой. — Теперь поздно уже. Так что давай думай. И Уизли передай, а то Грег извёлся весь уже.

— Вот Рон порадуется, — хмыкнул Гарри, — ему только этого и не хватало. Ну, а если я тебе скажу — живи честно и не лезь больше во всякую дрянь, это сработает?

— Не сработает, — неожиданно язвительно ответил Драко. — Конкретное задание нужно. Важное. Лично для тебя.

— Мордред, — проворчал Гарри, — вот умеешь ты, Малфой, жизнь испортить. Мне теперь ещё и думать надо, что бы тебе поручить такое. Важное лично для меня.

— Я и в этом виноват? — изумился Драко. — Ну извини. Нет, в принципе, можешь не думать, — предложил он с каким-то снейповским ехидством. — Можешь меня просто убить. Так тоже можно.

— Рехнулся? — нехорошо прищурился Гарри. — Ты ни с кем меня не перепутал? А хотя я, пожалуй, знаю, что можно тебе поручить, — с тем же ехидством ответил он. — Я ещё это обдумаю — и тебе обязательно сообщу. У тебя всё?

— Поттер, я шутил, — вздохнул Малфой. — Что, мне уже пора готовиться к Азкабану?

— Ага, — буркнул Гарри, — сухари сушить. Я тоже шучу, если что. Ладно, дорогой бывший однокурсник. Мне работать пора.

— Сухари? Зачем? — озадаченно спросил Малфой. — Всё равно же отберут?

— Малфой, — устало сказал Гарри, — я пошутил насчет сухарей.

— Я тоже, — вздохнул Малфой и вдруг фыркнул. — Это же надо, до чего у людей может не совпасть чувство юмора!

— Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда, — ухмыльнулся Гарри, — пока, Малфой. Я подумаю, что можно с этим твоим долгом сделать.

И аппарировал на службу, радуясь, что хоть отчитываться из-за непредвиденной задержки с обеда ни перед кем теперь не надо.

* * *

— Значит, вы теперь богаты? — спросил Альбус. Сидящий на его плече нюхлер что-то сосредоточенно перебирал в своей сумке и иногда тихонько ворчал.

— Не знаю, — пожал плечами Винс, — наверное, нет. Но с деньгами теперь будет проще.

— Это здорово, — Альбус заулыбался. — Может, вы даже на море летом поедете? — предположил он. — А может быть, наши родители как-нибудь договорятся и отпустят нас всех вместе?

— Насчет моря не знаю, — задумчиво сказал Винс, — мы собирались в Германию, к бабушкиной родне.

— Но как же Джо? — растерянно спросил Альбус. — Ему же ещё года не исполнится — нам нельзя с ним разлучаться... у кого из нас он останется?

— Может быть, вы нас с собой возьмёте? — спросил Скорпиус. — Нас с Алом. А потом мы вас пригласим во Францию на море...

— Меня не отпустят, — с сожалением вздохнул Альбус.

— Ну, а вдруг? — спросил Скорпиус с надеждой. — Это же не на всё лето... а потом бы мы все у вас пожили.

Альбус представил себе реакцию семьи — особенно брата, мамы и бабушки, и невесело улыбнулся.

— Мне не позволят, — повторил он.

— Но ко мне же тебя отпустили! — возразил Винсент. — А ты тоже думал, что ни за что.

— Сначала папа даже и говорить об этом не хотел, — задумчиво сказал Альбус, — я сам не поверил, когда он разрешил приходить к тебе в гости. Но вот поехать куда-то меня точно не отпустят — особенно мама и бабушка.

— Но почему? — расстроено спросил Винсент. — Они так не доверяют моим папе с бабушкой?

— Не знаю, — грустно ответил Альбус, — я думаю, им очень не нравится, что я попал на Слизерин. И что друзья у меня — не с Гриффиндора.

— Это-то понятно, — вздохнул Скорпиус. — Слушай, может, им сказать, что всё дело в долге? У тебя же мама — Уизли?

— Уизли, — удивлённо кивнул Альбус, — а в каком долге? Уизли вам что-то должны, и поэтому они все так... — он замялся, подбирая слово, — недовольны?

— Наоборот, — вздохнул Скорпиус. — Твой папа спас в войну моего, а твой дядя Рональд — папу Винса. Может быть, сказать твоим родителям, что вдруг ты именно поэтому и подружился с нами? Раз наши родители связаны, может, это как-то на тебя подействовало?

— Правда? — изумился Альбус. — Я ничего об этом не знаю. Папа никогда ничего такого не говорил, и дядя Рон тоже. А хорошая идея, — задумчиво сказал он, — вот только может не сработать. Из-за Розы. Она-то ни с кем из вас не подружилась, а со мной и вовсе... — он тяжело вздохнул, — со мной даже не здоровается.

— Так у Розы только папа связан с моим папой, — сказал Винсент. — А у тебя и папа, и дядя. Вот на тебя и подействовало, а на неё — нет. И потом, ты с нами учишься, ты всегда рядом, а вот она — нет. Это тоже важно... ну, то есть можно так сказать.

— Это же объяснит, и почему это с твоим братом не сработало, — добавил Скорпиус.

— Да? — Альбус глубоко задумался. — А может, это и вправду так? И мы подружились только потому, что есть этот самый долг? — он растерянно посмотрел на друзей. — А сам по себе я никому и не нужен?

— Ерунда какая! — возмутился Скорпиус. — Ещё как нужен! Это же просто объяснение для твоей родни!

— Если бы так, — сказал Винсент, подумав, — то тогда бы нам должно было хотеться и с твоим братом подружиться. Но вот мне совсем этого не хочется.

— Папа поговорил с Джеймсом, — тихо сказал Альбус, — он больше ко мне не цепляется.

— Это здорово, — заулыбался Скорпиус. — Но всё равно, видишь, с ним это не работает. Мы тебя так просто любим, а не из-за какого-то там долга!

— Я не хочу обманывать, — расстроился Альбус, — а это ведь всё равно обман получится. Ну, или недостоверная информация, как папа говорит.

— Это не обман, а версия, — возразил Винсент. — Ты же ведь не скажешь, что так и было. Скажешь: «может быть».

— Расскажите мне подробнее, что это такое, — попросил Альбус, — версии надо выдвигать, только если хорошо владеешь материалом.

Скорпиус и Винсент переглянулись.

— Долг жизни возникает, когда один человек намеренно спасает жизнь другому, — начал Скорпиус. — Если он, конечно, не обязан это делать. То есть не целитель и больной, к примеру. От долга можно отказаться, но только сразу, а потом уже нельзя. Чтобы заплатить долг, тот, кого спасли, должен или тоже спасти ему жизнь в ответ, или выполнить какое-нибудь важное желание. А пока долг есть, эти люди связаны.

— И долг переходит по наследству, — добавил Винсент. — Только если детей несколько, непонятно, к кому.

— Ну, в нашем случае, похоже, уже понятно, к кому, — тихо ответил Альбус, — а какое желание надо выполнить? А если твой папа спасёт моего, — повернулся он к Скорпиусу, — то долг зачтётся или нет? Если у него перед моим папой долг жизни, то твой папа обязан будет его спасти — и тогда это не считается? А где можно про это прочитать?

— Желание должен назвать твой папа, — ответил Скорпиус. — Да, я думаю, если мой папа спасёт твоего, это зачтётся, но он должен спасти его по-настоящему. А где прочитать, не знаю, — вздохнул он и пообещал: — Но я у папы спрошу или у дедушки.

— Спроси обязательно, — кивнул Альбус, — потому что с этим долгом и правда надо что-то делать.

Разговор с Роном Гарри решил не откладывать надолго, и уже на следующий день зашёл в магазинчик, который принадлежал братьям Уизли.

— Привет, Рон, — поздоровался он с другом. — У тебя время найдётся?

— Смотря для чего, — Рон покосился на какой-то ящик, крышка которого была привинчена толстыми болтами. — И сколько. И зачем. В общем, говори, зачем пришёл.

— Ты про долг жизни что-нибудь знаешь? — в лоб спросил Гарри, радуясь, что хоть со старым другом не надо ходить вокруг да около. И уселся на старый стул, предварительно проверив его заклинанием. А то уже были прецеденты.

— Так ты же аврор, — тут же сказал Рональд удивлённо. — На тебя это не действует. У тебя работа — всех спасать.

— То есть, что это из себя представляет, ты знаешь, — кивнул Гарри. — Меня тут вчера порадовали, что передо мной и перед тобой такие долги есть. И очень давние.

— Так между друзьями таких долгов не возникает, — возразил Рон. — Кто тебя порадовал-то?

— А ты вспомни, — хмыкнул Гарри, — кого мы с тобой вдвоём спасали? Не ДРУЗЕЙ, — подчеркнул он, — давно. Ещё до того, как пойти в авроры.

— Спасали? — озадаченно переспросил Рон. — Да ты вон всю школу спас тогда, в войну. И вообще всех нас. Только я-то тут при чём?

— Рон, — ухмыльнулся Гарри, — помнишь? Выручай-комната и Адское пламя? Кого мы с тобой оттуда вытащили?

— Ох ты... — глаза Рона округлились. — Я вообще забыл! Веришь — так ни разу и не вспомнил! Пока ты не сказал. Ты считаешь, там есть... что, выходит, тебе Малфой должен? — засмеялся он.

— А тебе — Гойл, — ответил Гарри, — и они оба очень хотят с этим долгом покончить. А то, как мне объяснили, он на детей перейдёт. Да уже, похоже, начал — иначе с чего бы лучшими друзьями Альбуса стали Малфой с Гойлом?

— Слушай, а ведь правда, — посерьёзнел Рон. — Может быть, поэтому Ал и на Слизерин попал... Только я не представляю, чего мне хотеть от Гойла. Не посылать же его маме огород пахать — она его близко не подпустит. А что он ещё умеет, я не знаю.

— Вот как раз с огородом Гойл справится прекрасно, — также серьёзно сказал Гарри, — он, как оказалось, очень хозяйственный. Коровки, свинки, курочки, сад, огород, — перечислил он. — А вот что мне с Малфоя спросить, даже не знаю.

— Ты откуда столько знаешь про него? — с подозрением спросил Рон. — И кто тебе вообще обо всём этом напомнил? Про огород вообще забудь: ты можешь себе представить, чтобы мама его в Нору впустила? Да и не потянет это на возврат долга. Мне же это нужно должно быть, — он вздохнул и нахмурился.

— Вот Малфой и напомнил, — ответил Гарри. — Альбус просился в гости к Гойлу, ну, я и решил посмотреть, можно ли туда ребенка отправить. Вот и посмотрел. И на Гойла, и на Малфоя, и на нюхлера, — он захохотал. — Вылитый Флетчер в детстве!

— А ты где Флетчера в детстве видел? — немедленно поинтересовался Рон. — Погоди — Гойлы что, нюхлера в доме держат? Вот чокнутые же. Так ты что, туда Ала всё же отпустил?

— Нюхлера они на троих завели, — фыркнул Гарри, — Альбус с друзьями. Одомашнить решили, не больше ни меньше. Причём у них что-то даже получается — пуговицу мне нюхлер всё же отдал! Правда, так при этом показательно страдал, куда там Флетчеру! А сына я в гости отпустил — пусть лучше побудет с друзьями, хоть они и Малфой с Гойлом, чем сидеть дома взаперти.

— Мог бы к нам отпустить, — в голосе Рона прозвучала то ли обида, то ли упрёк. — Или к маме. Нашёл, к кому сына отводить — к Гойлу! Они и так в школе втроём держится, он никого больше и не видит — так ещё и на каникулах?

— Мог бы, — согласился Гарри, — вот только Альбус хотел к друзьям и своему питомцу. А к вам... Рон, ты знаешь, что Роза теперь с Альбусом даже не здоровается?

— Она на него обиделась, — сообщил ему Рон. — Расстроилась ужасно — а потом обиделась. Сказала, что он поступил на Слизерин нарочно и назло. Знаешь же, какая она упрямая? Мы с Герми с ней пытались говорить — она ни в какую, — он вздохнул.

— А Джеймс его вообще предателем назвал, — устало сказал Гарри, — но я ему уже мозги вправил. Последнее дело, когда в семье война начинается.

— Джеймс — брат, — вздохнул Рон. — И вообще, с ним проще. А Роза слышать ничего не хочет: твердит, что Альбус сделал это всем назло и чтобы выпендриться, и злится. Мы не знаем, что с ней делать.

— Помнишь наш четвёртый курс и Турнир? — невесело улыбнулся Гарри, — Похоже, что история повторяется снова.

— Помню, — Рон смутился. — Но вот как ей объяснить, а? Может, ты попробуешь?

— Меня она не послушает, — покачал головой Гарри, — просто расскажи ей, как это было.

— Попробую, — Рон поморщился. — Думаешь, приятно это вспоминать?

— А Розе приятно будет потом вспоминать, что она делала? — спросил Гарри.

— Угу, — буркнул Рон. — Да поговорю я с ней. Я как-то не думал, что всё так серьёзно. Но друзья у Альбуса, скажу тебе... не знаю. И что — ты теперь их тоже в гости ждёшь?

— Долг платежом красен, — пожал плечами Гарри, — если я отпустил Альбуса к Гойлу, значит, приму у себя и Гойла, и Малфоя. Дети за отцов не отвечают, знаешь ли.

— Да не отвечают, разумеется, — Рон почесал за ухом. — И что — летом нам их ждать в «Норе»? Представляешь, что будет с мамой?

— Представляю, — поёжился Гарри, — может, нам летом только на Гриммо жить? Хотя Джеймс и Лили обидятся. Мордред, как просто было раньше!

— Да вы там рехнётесь! — воскликнул Рон. — Особенно дети. Летом в четырёх стенах. И мама обидится.

— Это да, — вздохнул Гарри, — я уже не знаю, что и придумать.

— Ну... Поговори с мамой. Она будет очень ругаться, но потом придумает что-нибудь, наверное, — предложил Рон.

— Поговорю, — согласился Гарри, — что мне еще остается? И что ещё с малфоевским долгом делать, ума не приложу.

— А я — с гойловским, — скривился Рон. — Вот ведь не было печали!

— А вообще, что в таких случаях требуют? — спросил Гарри. — Я Малфою предложил просто жить честно и не лезть никуда, так он говорит — не сработает.

— Службу, например, — ответил Рон, подумав. — Или сложное задание. Очень сложное и важное лично для тебя.

— И что такого важного лично для меня я могу поручить Малфою? — спросил Гарри, — пойти туда, не знаю куда?

— Да не знаю я! — воскликнул Рон. — Мне бы для Гойла что придумать... Может, у тебя есть какое-нибудь особенное желание? Не знаю, мантикору приручить или раздобыть чего особое...

— Малфой — и мантикора? — хмыкнул Гарри. — Ты Клювокрыла хорошо помнишь? Альбус ведь потом изведётся, что я папу его друга угробил. А что такое особое он может раздобыть? Мне вроде не надо ничего... О, придумал! Вот ты Гойлу и поручи что-то редкое раздобыть из ингредиентов.

— Так оно и вправду нужным быть должно, — вздохнул Рон. — Жизненно необходимым. У меня такое или есть, или это контрабанда и запрещено. Ты же первый возмутишься.

— Да, как-то мне не хочется вас с Гойлом на пару в Азкабан оформлять, — подтвердил Гарри, — тебя как заказчика, его как исполнителя. Знал бы про этот дурацкий долг раньше — сразу бы отказался.

— А я вообще забыл, — уныло сказал Рон. — Хотя знаю же! Но тогда не до того было...

— Ну да, — Гарри снова потёр правый висок, — тогда битва за Хогвартс шла, Волдеморт недобитый шастал со своей змеёй, Пожиратели, оборотни, великаны, акромантулы... не удивительно. Я вот вообще сразу забыл. А Малфой, оказывается, ждал, когда с него долг потребуют. Как будто мне делать больше нечего, кроме как его долги высчитывать. Я ему что, гоблин?

— Ну, его тоже понять можно, — вдруг вступился за него Рон. — Неприятно же быть должным. Вот чего он только сразу не пришёл? И Гойл этот... Можно же было сразу после войны прийти и поговорить по-человечески!

— Ну, Гойл вообще мыслитель тот ещё, — пожал плечами Гарри, — это как раз понятно и не удивительно. А вот Малфой... гордыня, небось, замучила.

— А теперь вдруг отпустила? — скептически фыркнул Рон. — Вот тогда бы я им службу выдумал легко. А теперь не представляю. А ты что придумал? — спросил он с надеждой. — Вдруг мне тоже подойдёт?

— Тебе точно не подойдёт, — ухмыльнулся Гарри. — Я его хотел отправить на поиски Снейпа. Портрет-то его не ожил! Значит, Снейп жив. А потом подумал — а какого Мордреда? Если он жив и не даёт о себе знать, значит, так и надо.

— Надо! Слушай, это гениально же! — воскликнул Рон. — Жаль, что мне действительно не подойдёт, — вздохнул он.

— Я передумал, — мрачно ответил Гарри. — Представляешь, что будет, если Малфой его всё же отыщет?

— Да отлично будет! — немного хищно воскликнул Рон. — Вручим ему Орден Мерлина, и так ему и надо!

— И сразу в Хогвартс попросим вернуться, Зелья вести, — кивнул Гарри, — Рон, тебе своих детей совсем не жалко?

— Нет, вот в Хогвартс не надо, — запротестовал Рон. — А награду я бы вручил. Слушай! — обрадовался он. — Так раз ты от этой идеи отказался, я её заимствую! Пускай Гойл Снейпа ищет.

— Пожалей его мальчишку, — покачал головой Гарри, — Гойл сроду никого не найдёт. А у них в семье он единственный работник. Займётся он поисками Снейпа — всё хозяйство на бабку и мальчишку свалится. Посмотрел я, как они живут — всё чистенько и скромно. Видно, что каждый кнат на счету.

— Слушай, — глаза Рона заблестели. — Мы же их спасали вместе? И вообще, твоя была идея. Давай им и службу общую дадим! Пусть Снейпа найдут и сюда притащат. А? И им будет вдвоём веселее, и нам не придётся мучиться. Я бы ему посмотрел в глаза, — добавил он почти мечтательно.

— Не замечал за тобой склонности к мазохизму, — удивился Гарри, — зачем тебе Снейпу в глаза-то смотреть? Он легилимент, между прочим.

— Да я образно, — отмахнулся Рон. — И вообще, мне интересно теперь, куда он делся. И главное, как? И зачем он прячется? Он же теперь герой. Национальный, куда деваться!

— И я его прекрасно понимаю, — невесело сказал Гарри, — герой должен быть мёртвым. Тогда всем сразу будет хорошо. А живой Герой — это и неудобно, и такое нарушение традиций! Вот Снейп и скрылся от греха подальше. Нет уж, давай придумаем что-нибудь другое.

— Что?! — Рон страдальчески сморщился. — Такая идея же отличная!

— Отличная, — согласился Гарри, — вот только некоторым идеям лучше не воплощаться в жизнь.

— Да почему? — спросил Рон — и вздохнул. — Ладно. Можно и без ордена. Пусть Малфой с Гойлом просто его найдут.

— Зачем? — Гарри удивлённо посмотрел на него.

— Как зачем? — изумился Рон. — С долгом рассчитаться же!

— С каким долгом, Рон? — спросил Гарри. — Только не говори, что мы с тобой Снейпу что-то должны!

— Что ты идиота тут изображаешь? — Рон даже обиделся. — Ну надо же как-то с этими долгами жизни рассчитаться. Вот и пусть они найдут нам Снейпа и поговорить заставят. А Снейп объяснит, почему он был таким козлом, раз уж весь из себя герой.

— Зная Снейпа, — усмехнулся Гарри, — я уверен, что никому и ничего он объяснять не станет. А козлами выставит нас с тобой, причём с таким удовольствием!

— Наплевать, кем он нас выставит. Но пусть объяснит — такое будет условие для службы. Вот пускай Малфой и Гойл этого добьются, как хотят.

— Хорошо, — наконец-то сказал Гарри, вставая, — пусть найдут и добьются объяснения. Не в Арку же их за Сириусом отправлять!

— Жаль, что их и правда нельзя заставить вытащить его оттуда, — мрачно сказал Рон.

— Ну, это ведь их на верную смерть посылать, — ответил Гарри. — Пусть тогда, действительно, Снейпа ищут. Представляю, как он им обрадуется и что скажет.

Зайдя вечером за Альбусом в дом Гойлов, Гарри коротко кивнул бывшему однокурснику:

— Зови Малфоя. Поговорим о долгах.

— Чего, прямо здесь и сейчас? — удивился Гойл, который явно этому не обрадовался.

— А зачем откладывать? — ответил вопросом на вопрос Поттер — и Гойл, признав его правоту, действительно отправился за Малфоем.

И через несколько минут они уже втроём стояли возле камина в доме Гойлов.

— Придумал? — спросил у Поттера Драко.

— Придумали, — подчеркнул Гарри, — мы с Роном. Спасали мы вас двоих, на двоих и дело вам будет.

— Тогда надо и его позвать, — сказал Малфой. — Иначе может не сработать. Заочно такие вещи не делают.

— Тогда идём ко мне, — кивнул Гарри, — Рон собрался зайти в гости. Там и поговорим, — и, подозвав сына, шагнул к камину.

Альбус грустно попрощался с Винсентом, остающимся здесь на ночь Скорпиусом и, конечно, с нюхлером, тут же тоненько и грустно запищавшим, и отправился домой первым. За ним пошёл Поттер, а следом — Гойл. Малфой шёл последним — и, едва оказавшись на месте, с любопытством огляделся. Он так много слышал об этом доме и столько всякого навоображал себе, что сейчас спешил увидеть как можно больше — и потом уже спокойно сравнить увиденное с тем, что напридумывал.

Головы эльфов, о которых он так много слышал, исчезли, и вообще атмосфера «тёмного блэковского дома» практически не чувствовалась. Подросток лет тринадцати — должно быть, старший сын Поттеров, Джеймс Сириус, небрежно усевшийся на подлокотник кресла, при виде незнакомых людей вдруг подобрался, сверкнул глазами из-под растрёпанной чёлки и, фыркнув, вышел из комнаты, не утруждая себя приветствиями. Драко сразу вспомнил покойную тётушку Беллатрикс — поступок был вполне в её духе.

— Ну? — спросил Драко. — Когда ждать Уизли-то?

Пришедший с ними Альбус почему-то вздохнул, поглядел на них расстроенно и пошёл вслед за тем подростком.

— Сейчас, — Гарри швырнул в камин горсть пороха и позвал:

— Рон! Иди сюда, дело есть!

— Уже? — раздалось оттуда, и через несколько секунд из камина вышел Рональд Уизли. — А, — сказал он, увидев Гойла и Малфоя. — Ну, привет.

— Вечер, — буркнул Гойл, — чего делать-то надо?

Неприятные дела надо делать сразу, он это уже давно понял. Пришлось понять.

— Давай, скажи им, — вмиг повеселевший Рон поглядел на Гарри.

Гарри мрачно покосился на друга — вот умеет же человек виртуозно перекладывать на него всякую пакость! — и сказал:

— В общем, придумали мы для вас дело. Нужное и важное для нас обоих. Да и для вас, в общем-то, тоже. Вы должны найти Снейпа, убедить его вернуться и поговорить с нами. И объяснить Рону, почему он был таким козлом. Мне объяснять не надо, я это и так знаю.

— Мать жалко, — тяжко вздохнул Гойл. — Только вроде жизнь наладилась...

— Так он же умер, Снейп, — удивился Драко. — Вроде. Разве нет?

— И нам теперь тоже помирать, — угрюмо подтвердил Гойл. — Лучше бы сразу прямо и велели убиться, чего издеваться-то напоследок?

Он, в общем-то, не особо и удивился — чего-то вроде этого от Поттера и Уизли он и ожидал. Подставить бывших врагов под верную смерть — как раз в духе грифферов. Ну, зато хоть на Винсенте никаких долгов висеть не будет. И вырастет парень свободным, и жизнь проживёт по-человечески.

— Нет тела — нет дела, — легко ответил Рон. И ухмыльнулся.

— Уизли, нам не до шуток, — нахмурился Малфой. — Поттер, почему вы полагаете, что он вообще жив?

— Портрет в Хогвартсе, — начал перечислять Гарри, — который и не подумал оживать. Это раз. — Он отогнул один палец. — Причина смерти — Малфой, надо быть таким кретином, как... кретином, короче, чтобы поверить, что зельевар не запасётся противоядием от яда прекрасно ему знакомой гадины. Это, стало быть, два. Сгоревшая в Адском огне хижина — это уже три. Слишком похоже на зачистку следов. Ну и четыре — такую сво... своеобразную личность, как профессор Снейп, просто так не убьёшь.

— Отлично, — буркнул Малфой. — А если он всё же умер? Нам тоже, значит?

— Тогда тело привезёте и некроманта, — спокойно ответил Гарри, — чтобы поднял и поговорить помог.

— Где я тебе некроманта возьму?! — возмутился Малфой. — А тело за это время разложилось наверняка, что там поднимать?! — с совершенно неожиданной эмоциональностью воскликнул он.

— Скелет поднимете, — сумрачно заявил Гарри, — Малфой, не торгуйся, ты не в Лютном в лавке у Горбина. Хотели с долгом рассчитаться — так и рассчитывайтесь. А то я могу вас и в Арку за Сириусом Блэком послать.

— Добрый ты, — не менее мрачно заявил Малфой. — Ладно, Снейп так Снейп. Идём, — велел он Гойлу и добавил: — Ко мне.

И аппарировал.

Гойл послушно аппарировал следом, подумав, что Поттер и Уизли как были сволочами, так ими и остались. Покойного Снейпа им подавай! Чего не Лорда-то сразу? А, пропади они все пропадом…

— К ноге, Гойл! — хмыкнул Рон. — Или вот она, дружба по-слизерински. Жаль, твой Альбус этого не понимает.

— То-то Петигрю умел дружить, — с неожиданным раздражением сказал Гарри. — Вот она, дружба по-гриффиндорски. Жаль, что ты этого не понимаешь. Да?

— Да козлов везде хватает, — пожал плечами Рон, — но вот на Слизерине их точно больше. Ты вон одного Петтигрю вспомнил, а там их сколько было? Вся Пожирательская сволочь оттуда и была, — убеждённо добавил он.

— Причард вот оттуда. И тот же Снейп, кстати. Со Слагхорном. Слушай, — Гарри нахмурился, — ты как хочешь, но у меня один из сыновей там учится. И мы поругаемся, если ты продолжишь рассуждать о том, что козлов много везде, но на Слизерине их гнездо. Хватит того, что твоя Роза с Альбусом теперь не разговаривает. И вряд ли это плоды воспитания Гермионы.

— Ладно, — мрачно ответил Рон, — я поговорю с Розой. Вот прямо сейчас вернусь домой и поговорю. У нас ещё Хьюго в Хог будет поступать, вдруг его тоже куда не надо занесёт? Он-то у нас как раз мамин сын, если уж Роза — папина дочка.

— Поговори, — всё ещё мрачновато сказал Гарри и вздохнул. — Слушай, извини. Но у меня тут Джеймс — один в один тебя цитировал. Брат у него предатель, понимаешь, — он вздохнул опять.

— Что, опять началось? — удивился Рон. — Ты же вроде говорил, что мозги ему вправил. Или я чего-то не знаю?

— Да нет, перед этим, — возразил Гарри. — Но всё равно. Не могу я уже слушать про ужасных слизеринцев.

— А у меня дома тихая война разгорелась, — неожиданно пожаловался Рон, — Роза с Хьюго каждый день ругаются. По поводу родни и факультетов. Хьюго Ала любит и не понимает, почему он к нам не приходит. А Роза заявила, что в нашем доме такие не нужны. Ну и началось... — он подошёл к камину, — пойду наводить порядок, пока они там Третью магическую не начали.

— А вы что? — спросил Гарри. — Ты, Герми? А то присылай её ко мне, — он сумрачно усмехнулся. — Я, похоже, правильный подход нашёл.

— Пришлю, — пообещал Рон, — если не поможет. А то мы у неё уже идеалы предаем. И вообще развели семейственность.

— Чего? — изумился Гарри. — А семейственность при чём? И какие идеалы?

— Идеалы Добра и Света, ни больше, ни меньше, — сердито ответил Рон, — за которые надо бороться, невзирая ни на что. Пока мы с Герми на работе заняты, у нас тут, оказывается, дева-воительница подросла.

— Мерлин, откуда что берётся, — страдальчески скривился Гарри. — А что Герми говорит?

— А Герми её высмеивает, но, по-моему, от этого только хуже, — Рон почесал в затылке, — и в результате мы теперь ничего в жизни не понимаем, стали ограниченными мещанами и не видим очевидного. Мерлин, неужели мы в её возрасте были такими же болванами? Ведь нормальная девчонка была до Хога!

— Думаю, мы были даже хуже, — сказал Гарри. — Н-да... на самом деле, скверно. Она уже большая девочка — ещё чуть-чуть, и с неё станется организовать какое-нибудь движение.

— И сильно подозреваю, что это будет даже не безобидное ГАВНЭ, — согласно кивнул Рон, — ладно. Пойду я домой.

— Давай. Зови, если что. Или присылай её сюда, — предложил на прощанье Гарри.

— Лучше вы к нам, — ответил Рон и шагнул в камин.

— Сволочь! — воскликнул Драко, едва Гойл аппарировал в холл Малфой-мэнора. — Ну, какая Поттер всё-таки скотина!

— Угу, — согласно кивнул Гойл, — найди ему покойного Снейпа. Чего сам тогда нас не убил, ручки марать не захотелось? Гад.

— Да не в этом дело, — поморщился Малфой — и вдруг вздохнул. — Ладно. Всё равно теперь... вот же дрянь, — он опять скривился. — В общем, Снейпа я... я знаю, где искать. Но мне жизни ведь теперь не будет. Сволочь! — повторил он с чувством и добавил даже почти виновато: — Извини. Но я обещал. Я не мог тебе сказать.

— Дак он чего, и правда живой? — изумился Гойл. — А чего тогда... а. Понятно. Маманя всё повторяет: чего, мол, двое знают, то и свинья знает. Ну ладно, чего уж там. Хоть живые будем. А то я ведь думал, что всё. Пожили и хватит.

Он, конечно, понимал, что про такое не говорят с кем попало, но он-то вроде свой… А, ладно. Главное — ни ему, ни Драко теперь не придётся умирать. И дети сиротами не останутся. И маманя, опять же… Обошлось, слава Мерлину!

— Живой, — Малфой состроил забавную гримасу. — Грег, я не сомневаюсь, что ты никому бы не сказал. Но я обещал не говорить вообще никому. И рано ты обрадовался: я не представляю, как его убедить показаться Поттеру и Уизли. У меня вообще идей нет.

— Ну... — почесал в затылке Гойл, — а пусть он у Поттера спросит, чего он сына Альбусом Северусом назвал. Я вот до сих пор не понял.

Драко фыркнул.

— А хорошая идея... ладно. Ты иди домой. И никому не говори про Снейпа, договорились? А я попробую договориться с ним.

— Дак кому мне говорить-то, — удивился Гойл, — мамане или, может, Принцессе? Скажешь тоже… Вот только как с ним договариваться, — озадаченно добавил он, — я бы на его месте сроду не вернулся. А он, поди, не дурнее меня будет.

— Не знаю, — Драко снова помрачнел. — Но выясню. Прямо сейчас. Нет, ну какая же Поттер, всё-таки, скотина! — воскликнул он с чувством.

— Скотина, — согласно кивнул Гойл, — козёл он безрогий.

— Плохо, что безрогий, — вдруг засмеялся Драко. — Недоработали мы. Надо бы ему рога-то отрастить...

— Ты чего? — даже испугался Гойл. — Нафига тебе его рога сдались? Чтоб с Уизли связаться? А Астория как же? Она же тебя проклянёт!

— Да шучу я, — продолжая смеяться, сказал Драко. — Хотя если бы нанять кого... шучу-шучу! — повторил он.

— Не шутят с такими вещами, — покачал головой Грегори, — ты вон ещё с долгом не расплатился, а уже... Эх, — он расстроенно махнул рукой.

— Мне сейчас со Снейпом говорить, — вздохнул Драко. — И убеждать, что его спокойная жизнь закончилась, и в ней снова должен появиться Поттер. И Уизли. Мне можно ещё и не так шутить.

— А, — глубокомысленно изрёк Грегори, — тогда конечно. А чего же нет, и пошути. А чего спокойная жизнь у него закончилась-то? Они же не сказали, что мы все снейповы имена и явки должны выдать? Ну, найдём мы Снейпа. Нашли уже, выходит. Мы же им говорить не должны, где нашли. И как. Ну, прибудет к ним Снейп. Неважно, откуда. Скажет им... чего им там надо-то? Почему кто-то был козлом? Скажет им про козла и смоется обратно!

— Вот ты это Снейпу и объясни, — кивнул Драко. — Будет твой вклад в наше дело. Это ведь Поттер. С него станется всем всё рассказать. Ладно, пойду я, — он вздохнул.

— Объясню, — обрадовался Грегори. — Чего же не объяснить?

Снейпа он по старой памяти сильно побаивался — но всяко лучше вытерпеть язвительные комментарии бывшего декана, чем невесть где искать покойника или там некроманта. Некромант, пожалуй, куда хуже будет. Покойники, если они не инфери, народ тихий и спокойный, лежат себе, никого не трогают — не то, что некроманты.

— Договорились, — Драко странно посмотрел на Гойла — и, попрощавшись, пошёл вглубь дома.

Шёл он в малую гостиную, где на каменной доске стояла маленькая статуэтка, служившая порталом в дом бывшего декана Драко.

Грегори немного подумал — и пошёл к камину. Домой. Ему ещё сегодня по хозяйству работать, а бывший декан никуда не денется. Коли он за двадцать лет не девался, так и за один вечер не убежит.

Драко же Малфоя портал перенёс в хорошо ему знакомый дом, где он, еле себя заставляя, отправился искать своего бывшего декана. И нашёл его — конечно же, в лаборатории .

— Я занят, — нелюбезно буркнул увидевший его Снейп, — говори коротко, что надо, и уходи.

— Поттер и Уизли в качестве уплаты долга жизни потребовали от нас с Грегом найти вас и привести к ним, — выпалил Драко. — Так что наши жизни теперь в ваших руках.

— Я умер, — отрезал Снейп, — так им и передайте.

— Тогда умрём мы, — резко сказал Драко. — И вы сами знаете, каким образом. Убейте лучше сразу.

Снейп зло прищурился, махнул палочкой, гася огонь под очередным котлом, наложил чары стазиса на свой рабочий стол и повернулся к Драко.

— Рассказывай всё и с самого начала, — потребовал он.

— Он, оказывается, вообще забыл, — немедленно сдал Драко Поттера. — О долге. Не спроси я — так и помер бы, и долг по наследству передал.

— Поттер, — язвительно ответил Снейп, — это и есть Поттер. Полное отсутствие мозгов и память как у флоббер-червя. Ты с ним проучился шесть лет и не успел это заметить?

— Я считал, он поумнел, — язвительно ответил Драко. — Все же главный аврор. Хотя, исходя из того, как он назвал своих детей...

— А зовут их, естественно, Джеймс и Сириус, — хмыкнул Снейп, — краса и гордость Гриффиндора. И чего ты ожидал от Поттера?

— Это только старшего так зовут, — ехидно проговорил Драко. — Джеймс-Сириус Поттер. А вот младшего зовут, — он сделал эффектную паузу, — Альбус-Северус. Поттер, — закончил он почти нежно и с интересом воззрился на Снейпа.

— Кретин, — сделал вывод скривившийся, как от прожёванного лимона, Снейп.

— Не хотите сообщить ему об этом лично? — поинтересовался Драко. А потом сказал уже серьёзно: — Я всё понимаю. Но таково условие: они хотят поговорить с вами. Особенно Уизли. Я понятия не имею, о чём именно.

— Процитируй, ЧТО именно тебе сказали, — с интересом спросил Снейп. — И в каких конкретно формулировках. А ещё лучше — воспоминание покажи.

— А давайте, — быстро согласился Драко — и, приставив к виску кончик палочки, аккуратно вытянул из него серебристую ниточку. Затем взял со стола чистую пробирку и опустил её внутрь. — Смотрите, — сказал он. — Но я не готов юлить и рисковать. Вы же знаете, Чем это может кончиться.

— Какая незамутнённость, — презрительно скривил губы просмотревший воспоминание Снейп, — «Вы должны найти Снейпа, убедить его вернуться и поговорить с нами. И объяснить Рону, почему он был таким козлом. Мне объяснять не надо, я это и так знаю», — процитировал он. — Я с удовольствием объясню мистеру Уизли, почему он был таким козлом. И почему он козлом и остался. А Поттер — был и остался бараном. И это — глава Аврората!

— Правда объясните?! — просиял Драко и, прижав руки к груди, воскликнул с чувством: — Спасибо!

— Пожалуйста, — усмехнулся Снейп, — и, поскольку сроки мистер Поттер любезно не обговорил, передай, что я это сделаю сразу же, как только найду время. Лет так через двадцать.

— Нет! — воскликнул Драко. — А если он умрёт за это время? Он же главный аврор, его в любой момент могут убить! И что тогда? Ну, пожалуйста, поговорите с ним сейчас! — попросил он умоляюще. — Это же недолго.

— Его даже Волдеморт не убил, — отмахнулся от Малфоя Снейп, — так что ещё лет двадцать точно продержится.

— А если нет? — настойчиво спросил Драко. — Ну не издевайтесь вы над нами так! — попросил он. — Правда же случиться может что угодно. Или вон Уизли в своём дурацком магазине что-нибудь изобретёт убийственное — и сам же первым пострадает. Поговорите с ними. Это же не шутки.

Снейпу очень не хотелось ни возвращаться в Британию, ни говорить с Поттером и Уизли. С другой стороны, он понимал, что Драко прав: с Поттера ведь станется вот так вот взять — и умереть. Это же Поттер!

Но и терять свою спокойную налаженную жизнь...

— Хорошо, — буркнул он, — неприятные дела надо делать сразу, а не откладывать на потом. Вам с Гойлом давно бы пора это усвоить. Дотянули чуть не до последнего, идиоты! Причём если от Гойла иного я и не ожидал, то от Малфоя... «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», — насмешливо процитировал он.

И подумал, что и спустя двадцать лет ему всё так же приходится разбираться с проблемами своих студентов. Пусть и бывших.

— Давай, связывайся с Поттером и Уизли, — скомандовал Снейп. — Прямо сейчас и поговорим, раз уж для них это просто жизненно важно. В Британии сейчас, кажется, очень поздний вечер?

— Да, — очень обрадовался Драко. — Пойдёмте к нам! Я всех вызову. Спасибо вам, — он прижал руки к груди.

— И за что мне это всё, — проворчал Снейп, — вытаскивать великовозрастных идиотов из ими же самими созданных проблем. Это я не о Поттере, — счёл нужным пояснить он, — а о вас с Гойлом.

— Это риторический вопрос? — деловито уточнил Драко. — Хотите, мы вам что-нибудь подарим? Книги оборудование, редкие ингредиенты?

— Обязательно, — серьёзно ответил Снейп, — и то, и другое, и третье. Из ингредиентов не забудьте женские бороды, топот кошек и совесть политиков.

— Запросто! — засмеялся Драко. — Женская борода — вообще не проблема. А кота мы вам подарим, даже парочку — будет вам такой топот, не уснёте. Ну и совесть — Поттера вы встретите буквально через полчаса. Идёмте.

— Поттер не политик, и совести у него нет, — отмахнулся Снейп, — так что предложи что-то другое. А кошек забирай себе — терпеть их не могу.

— Зато они топать будут, — возразил Драко. — Пойдёмте, — он протянул ему руку и взял фигурку богини Бастет — многоразовый портал в Малфой-мэнор — во вторую.

Поттеры только легли спать, когда Гарри разбудила весьма настырная сова, к чьей лапе было привязано коротенькое послание, написанное до дрожи знакомым мелким почерком: «Поттер, берите с собой Уизли и отправляйтесь в Малфой-мэнор, раз уж вам вдруг так захотелось пообщаться. СС» И едва Гарри это прочитал, письмо вспыхнуло и через несколько секунд рассыпалось невесомым пеплом.

— Вот сволочь! — даже с восхищением выдохнул Гарри, вскакивая с постели и торопливо одеваясь. — Ничего его не берёт, ни время, ни смерть!

...Снейп, которого, по всей видимости, не брала не только смерть, но и время, встретил Гарри с Роном в небольшой гостиной Малфой-мэнора, даже не дав себе труда встать из кресла, в котором сидел с газетой. Впрочем, её он всё же отложил и, оглядев Поттера и Уизли, спросил:

— Ну? Говорите, не стойте столбами.

— Здравствуйте, сэр, — сказал Гарри.

— И правда, что ли, Снейп? — удивлённо протянул Рон.

Малфой, сидящий в кресле неподалёку от бывшего профессора, криво усмехнулся, а Гойл отчего-то боязливо на Снейпа покосился и постарался съёжиться и стать незаметным, что для такого здоровяка было очень сложно. Но у него почти получилось.

— Это всё, что вы хотели? — поинтересовался Снейп. — Малфой с Гойлом долг исполнили? Или ещё что-то нужно?

— Исполнили, — согласился Гарри, с интересом рассматривающий бывшего профессора, — у Малфоя больше нет долга жизни передо мной.

— А у Гойла передо мной, — кивнул Рон, — как-то оно слишком быстро оказалось.

Малфой подошёл к Поттеру и протянул ему руку, сделав Гойлу знак сделать то же самое. Тот подчинился, и когда ладони прикоснулись одна к другой, их будто обожгло — буквально на мгновенье.

— Я надеюсь на вашу скромность, господа, — сказал Снейп Поттеру и Уизли. — Мне хотелось бы продолжить жить спокойно. Полагаю, что я это заслужил.

— Заслужили, — кивнул Гарри, — живите спокойно, кто же вам не даёт? Орден Мерлина получать будете? — деловито поинтересовался он. — Он уже столько лет вас в Министерстве дожидается, с самого окончания войны.

— Профессор, — с интересом спросил Рон, удобно устраиваясь напротив Снейпа в кресле, которое ему никто и не подумал предлагать, — вы, конечно, герой и всё такое... но отчего же вы себя вели как козёл?

— Обойдусь, — ответил Поттеру Снейп и поглядел на Уизли. — Детализируйте, — потребовал он.

— Я про вашу незабываемую манеру преподавания, — охотно пояснил Рон, — вот профессор Слагхорн, дай ему Мерлин здоровья, объяснить мог любому, что и как. И при этом не шипел на всех и не плевался ядом, как вы.

— Я отнюдь не считаю, что зельеварение следует объяснять любому идиоту, — ответил Снейп. — Я слишком высоко его ценю.

— Так какого лысого Мерлина вы в Хогвартсе тогда работали? — не отступал Рон, — сидели бы где-нибудь в лаборатории и детям мозги не выносили. Всем бы хорошо было — и вам, и нам. И к Гарри вы с первого урока прицепились, как клещ к оборотню! Ну, вышла его мама замуж не за вас, он-то тут при чём?

— Рон, — тихо попросил Гарри, — не надо об этом.

И шагнул от Снейпа подальше, словно растворившись в вечерних тенях.

— Мне следовало у вас спросить, где и кем работать? — издевательски вежливо поинтересовался у Рона Снейп. — Аргументируйте, — насмешливо предложил он.

— Если уж берётесь за работу, то и делать её надо на совесть, — убеждённо заявил Рон, — а не на «отвяжись». А то вы, помнится, так хорошо говорили нам на первом же уроке про безмозглых баранов, вот только сами недалеко от них ушли. Как тот козёл, который этих баранов за собой водит.

Гойл, оставшийся после погашения долга жизни в комнате (интересно же было, чего уж там!), озадаченно посмотрел на Малфоя. Сравнение с баранами и козлами ему очень не понравилось, но лезть в разговор со Снейпом он не рискнул.

— У нас с вами разные понятия о совести. И я не припомню, чтобы интересовался вашим мнением на тему того, как мне исполнять свою работу, — сообщил Рону Снейп. — Заметьте: даже при вашем антиталанте к зельеварению вы с Поттером умудрились сдать СОВ на Выше ожидаемого. И вы после этого будете мне что-то говорить о том, что я плохой преподаватель? — усмехнулся он и поинтересовался: — Что-нибудь ещё?

Малфой тихо качнул головой и вдруг подмигнул Гойлу. Ему откровенно было весело, и он собирался пронаблюдать за этим спектаклем до конца. Когда ещё такое увидишь!

— А мы сдали зельеварение вовсе не благодаря вам, а вопреки! — тотчас же парировал Рон. — И насчёт антиталанта к Зельям — это вы загнули. В авроратской учебке у нас с Гарри ничего подобного не наблюдалось. Нормально мы учились, зелья не путали, котлы не взрывали. А вот насчет совести, — добавил он, — это точно. У нас с вами о ней понятия разные.

— Так вот потому и учились, что даже в ваши головы мне удалось хоть что-нибудь вложить, — ответил Снейп.

— Гойл, — вдруг позвал Рон, — ты состав зелья от фурункулов помнишь?

— Чего? — изумился Гойл, меньше всего ожидавший такого вопроса. На кой драккл Уизли зелье от фурункулов сейчас сдалось? Чирей, что ли, у него на одном месте вскочил? И почему Грегори должен состав этого самого зелья помнить, он зельевар, что ли? Не, Уизли всё же дурной на всю голову, куда там Поттеру.

— А я вот помню, — насмешливо ответил Рон. — Нет, профессор. Возражение не принимается. В голову своего дорогого ученика Грегори Гойла вы не вложили ничего. А учились мы с Гарри сами.

— Так не все хранят в памяти всё, что туда вложили в школе, — усмехнулся Снейп. — Некоторые умеют забывать ненужное. Не всем дано, конечно, — понимающе добавил он.

Гойл обиженно засопел. Он вообще это дурацкое Зелье варил только на первом курсе. И к СОВам повторял. А больше сроду с зельями дела не имел, пил разве что. Готовые. Не то, что Уизли или там Поттер, которые и в Хоге на продвинутые зелья ходили, и в авроратской учебке зелья проходили, и по работе, небось, то и дело с ними сталкивались.

— Вам точно не дано, — согласился Рон, — сколько лет вам было на нашем первом курсе? За тридцать? А вы свои детские обидки на мальчишке вымещали.

— Мог себе позволить, — невозмутимо ответил Рону Снейп. И спросил опять: — Что-нибудь ещё?

— Не могу не подтвердить, — не сдержался Драко. — Не все помнят школьную программу, Уизли, если это им не нужно. Помнится, ты ходил на Прорицания, — продолжал он. — Не напомнишь способы гадания на кофейной гуще?

— Напомню, — язвительно ответил Малфою Рон, — как это любезно с твоей стороны, предложить гостям кофе. Узнаю легендарное малфоевское гостеприимство. Вот выпью чашечку кофе — и сразу продемонстрирую. А вы, мистер Снейп, — повернулся он к бывшему профессору, — учителем были откровенно хреновым. Как и человеком. Это я сейчас о Невилле говорю, кстати. У которого вы в школе боггартом были. Если бы у моего ребёнка кто из профессоров боггартом был, я бы или добился увольнения такого чудесного профессионала, либо ребёнка в другую школу перевёл. Вы, профессор, очень показательно себе жертв выбирали — что за Гарри никто бы не вступился, что за Невилла. Тех, у кого родители были, вы не третировали, какими бы те бездарями не были, — и он покосился на Гойла.

— Так я вас же тоже, кажется, третировал? — удивился Снейп. — Хотите сказать, за вас некому вступиться было? И, боюсь, мадам Лонгботтом поспорила бы с вами — помнится, её арестовать два аврора не смогли, когда попытались? И вы утверждаете, что за её внука некому было вступиться? — спросил он насмешливо.

— Рон, — устало сказал Гарри, — довольно. Я тебе заранее сказал, как будет проходить этот разговор — и, заметь, нигде и ни в чём не ошибся. Ты сказал всё, что хотел, душу отвёл — и хватит. Пойдём по домам, нам с тобой работать завтра.

— Прекрасная идея, — поддержал его Снейп. — Прощайте, господа.

— И вам не хворать, — язвительно ответил Рон.

— Прощайте, профессор, — кивнул Гарри. — Малфой, Гойл, до встречи.

И шагнул в камин. Рон, чуть помедлив, последовал за ним.

— И чего, это всё? — недоверчиво переспросил Гойл. Как-то и правда всё быстро закончилось, даже и не верится.

— А ты чего хотел? — очень довольно спросил Малфой. — Всё. Мы с тобой свободны. Ух! — он даже зажмурился от удовольствия. — Предлагаю в честь этого поужинать. Вы останетесь же? — спросил он Снейпа.

— Обойдусь, — мрачно ответил Снейп, — я и без того потерял полдня из-за каприза двух идиотов, — и, не прощаясь, ушел порталом к себе.

— А чего он нас с тобой идиотами назвал? — обиженно спросил у Малфоя Гойл.

— Да он всех так называет, — легкомысленно отмахнулся Драко. — Какая разница? Пришёл же. Пусть говорит, что хочет. Мы свободны, ты хоть понимаешь? — повторил он, и вдруг крикнул, подпрыгнув: — Мы свободны-ы-ы!

— Ну, — радостно согласился Гойл, — и слава Мерлину. Теперь на Винса никакие долги не перейдут, и влюбляться в дочку Уизли ему не грозит. Ты про ужин вроде говорил? Мне от волнения всегда есть сильно хочется.

— Говорил. Пошли! — радостно подтвердил Драко.

На ужине в доме Поттеров Лили очень обиженно и расстроенно смотрела на Альбуса, но ничего не говорила.

— Что случилось? — не выдержал Гарри. Дети всегда были очень дружны, но на этих каникулах их словно подменили. И если Джеймс старался вести себя, как прежде, то Лили... — Вы поссорились с Алом?

— Он больше меня не любит! — Лили склонила голову, но Гарри успел заметить, как по щекам дочери поползли слезинки. — Он каждый день уходит! А я его так ждала!

Альбус вспыхнул, потом побледнел и отложил вилку. Очень виновато поглядев сперва на Лили, потом на отца и снова на сестру, он пробормотал:

— Прости. Я очень тебя люблю. Я просто не подумал! Папа, можно?... — спросил он просяще.

— Да я не против, — сказал Гарри, — но сначала надо узнать мнение Гойлов. Вдруг они не захотят видеть у себя ещё одного гостя?

— Нечего Лили там делать, — отрезала Джинни, сердито посмотрев на мужа, — она, слава Мерлину, с Гойлами не дружит.

— Да пускай посмотрит, — мягко возразил ей Гарри. — Джин, что такого?

— На что ей смотреть? — сердито сказала Джинни. — На Гойлов? Лучше вместо этого в маггловский зоопарк сходите.

— Джин, — взгляд Гарри похолодел. — Пойдём-ка на минуту, — он поднялся и, пристально поглядев на Джинни, решительно вышел из столовой.

— Что? — резко сказала Джинни, запирая за собой двери маленького кабинета и накладывая заглушающие чары, чтобы некоторые, особо одарённые и разжившиеся в магазине дядюшек Уизли усовершенствованными Удлинителями ушей, не подслушали. — Гарри, девочке нечего делать в том доме! Я согласилась отпустить туда Альбуса, но о Лили и речи быть не может!

— Почему, позволь узнать? — сухо поинтересовался Гарри.

— Гарри! — Джинни удивлённо посмотрела на мужа. — Это же Гойл! Малфоевский прислужник, чудом не попавший в Азкабан вместе с папашей-Пожирателем! Ты думаешь, что Лили можно отпускать в его дом? Может, ты ещё и к Малфоям её отпустишь?

— Скажи, пожалуйста, — попросил он, — чем Лили хуже Альбуса? Или лучше? Мне хотелось бы понять, почему ему можно то, чего нельзя ей. Про прислужников я даже обсуждать отказываюсь. Просто объясни мне, почему и в чём наши дети не равны.

— Лили девочка, младше и, слава Мерлину, не дружит с Малфоем и Гойлом! — ответила Джинни. — Мало нам проблем с Альбусом, так ты и с дочерью их хочешь? Пусть лучше общается с Розой, Хьюго, или с детьми других наших родственников.

— Что с того, что она девочка? — спросил Гарри. — Ты считаешь, девочки не могут сами выбирать себе друзей? Не объяснишь мне, почему? И я не вижу ни одной проблемы с Альбусом. С Джеймсом была, да. А с Альбусом проблема в чём? Расскажи мне, — попросил он.

— Ты не видишь проблем с Альбусом? — возмутилась Джинни. — Гарри, наши дети дружат с рождения! Поттеры и Уизли! Да мне частенько казалось, что у меня не трое детей, а пятеро! А сейчас что? Ни Роза, ни Хьюго к нам не приходят — и всё из-за злосчастного распределения Альбуса!

— Да неужто? — Гарри сощурился. — Насколько мне известно, Роза не приходит потому, что считает Альбуса предателем. Из-за того, что он поступил на Слизерин. Ты согласна с ней?

— И ты хочешь, чтобы история повторилась? — спросила Джинни. — А предательницей называли уже Лили?

— Я задал вопрос, — очень тихо сказал Гарри. — Ты согласна с ней? Да или нет? Ответь мне, Джин.

— Нет, конечно! — возмущённо ответила Джинни. — И потому я не хочу, чтобы Лили тоже прошла через такое.

— Тогда ответь мне, с каких пор тебе вдруг мнение других людей стало важнее твоего и моего, — спросил он. — Мнение, с которым ты лично не согласна.

— Да потому, что Лили среди этих людей жить — а нас с тобой рядом не будет! — Запальчиво сказала Джинни. — Через год она останется в Хогвартсе одна, без нас! Ты посмотри, каким Альбус домой вернулся! Я только потому и согласилась его отпустить к Гойлам! А ведь Альбус сильнее и упрямее Лили!

— Вот именно, — кивнул Гарри. — Ей всё равно жить с ними. И с братом-слизеринцем. И чем раньше она научится определять, что для неё важнее — брат или чужое мнение, — тем легче ей жить будет. В конце концов, — добавил он уже немного мягче, — она всегда может упросить Шляпу отправить её в Хаффлпафф. По-моему, это отличное решение. Я не буду ссорить её с братом. И тебе не дам. Хватит того, что Джеймс — вот именно после таких вот разговоров — считает его предателем и вообще неправильным. И Роза. С Лили этого не будет.

— Пусть учится, конечно, — согласилась Джинни, — но при чем тут визиты к Гойлам? Что ей там делать?

— Это не Гойлы, — вздохнул Гарри. — Это друг её брата. Понимаешь? Они для неё — просто друг её брата и его отец. И Джин, я считаю, это правильно. Так и должно быть. Иначе та война вообще никогда не завершится.

— Я не могу, Гарри, — тихо ответила она, — ты не учился тогда... при Снейпе и Кэрроу. Когда слизеринцы на нас Непростительные отрабатывали.

— Я понимаю, — мягко сказал он. — Но кто-то должен это всё остановить, Джин. Хотя бы ради Альбуса. Если мы это не сделаем, то уже сами выступим для него в качестве таких вот... отрабатывателей. Я знаю, что это такое, когда ты остаёшься совсем один, и твои близкие отворачиваются от тебя, потому что ты — неправильный и не такой. Я не хочу, чтобы он так жил. Он уже на Слизерине, это данность. Всё, что мы с тобою можем — это прекратить войну. Если можем.

— Хорошо, — она подошла к мужу и взяла его за руку, — я с тобой. Как и всегда.

— Спасибо, Джин, — он обнял её и привлёк к себе. — Тогда отпустим Лили завтра с Альбусом? — спросил он.

— Гойлов сначала спроси, — посоветовала она, — иначе невежливо будет.

— В самом деле, — кивнул Гарри, улыбнувшись. — Напишу ему сейчас. Скажи мне, что нам делать с Розой? Она же ведь и брату говорит, что если он теперь станет бывать у нас, то тоже станет предателем. Не понимаю, откуда в ней всё это...

— Откуда? — сердито спросила Джинни. — Да из книжек. Где всё должно быть хорошо и правильно. Гарри, она же всегда была идеалисткой, куда там Гермионе. А тут вдруг такое — Альбус попал на факультет Тёмных магов! Предал всю семью! Воспитывать её нужно было, а не книжку очередную подсовывать и радоваться, что ребёнок тихо сидит и читает!

— Да где она взяла такие книжки, в которых предателями становятся, попадая не на тот факультет? — вздохнул Гарри. — И что нам теперь делать?

— Разговаривать, — ответила Джинни, — и пытаться до неё достучаться. А книжек таких — половина магазина! Одни опусы Скитер про святых и сволочей чего стоят!

— Давай попробуем, — кивнул он. И добавил: — Я думаю, Лили понравится нюхлер. Он даже мне понравился.

— Тихий воришка, совсем как Флетчер, — усмехнулась Джинни, — лишь бы к нам домой его не притащили. Он же тут всё разнесёт!

— Он намного обаятельнее, — засмеялся Гарри. — Но ты знаешь — похож невероятно. Он стянул у меня пуговицу, и Гойл и Малфой-младшие уговорили-таки её отдать. Он так страдал — я едва не подарил её ему.

— Была бы пуговица золотая или серебряная, вряд ли уговорили бы, — Джинни смешливо прищурилась, — но сам факт впечатляет. Какие они, друзья Альбуса?

— Славные, как мне показалось, — ответил Гарри. — Во всяком случае, было видно, что они переживают, что Джо — это нюхлер — может забыть Ала. Мне это понравилось. Ну а в целом — мальчишки как мальчишки. Воспитанные разве что, — он улыбнулся. — Ну и нюхлера своего они усердно дрессируют. Я вот думаю, — продолжил он, — про лето. Это же не две недели, а два месяца. И тут в гости не походишь — все разъедутся.

— Ой, — Джинни даже головой помотала, — я представляю реакцию мамы. Она мне уже пожаловалась, что совсем внуков не видит. А если мы на лето отпустим Ала в гости, то и сами должны будем принять его друзей. Малфой и Гойл гостят в семье Уизли. Звучит, как статья из «Придиры».

— Ну а что, — засмеялся Гарри. — Может быть, хотя бы это заставит Розу пересмотреть свои взгляды. К тому же, нюхлер там смотреться будет очень органично, как ты полагаешь?

— А вот за нюхлера мама нас вообще убьёт, — мрачно предсказала Джинни, — как будто мало ей садовых гномов!

— Вот пусть мальчишки и натравят на них своего нюхлера, — Гарри, кажется, развеселился ещё больше. — Или вовсе его не выпускают. И потом, что ему там искать? Где ты видела там золото?

— Как где? — засмеялась Джинни. — А мама с папой? Они же частенько друг друга называют «золото моё»!

— Ну вот и посмотрим, что нюхлер будет с этим делать, — Гарри поцеловал её в щеку. — Слушай, мне уже и самому стало интересно! Надо будет завтра в выходные это с ними обсудить.

— Вот в выходные всё и обсудим, — кивнула Джинни, — и нюхлера, и летние каникулы, и светлые идеалы в придачу. Только вместе, хорошо? Против мамы даже Беллатрикс Лестрейндж в своё время не продержалась, куда уж мне!

— Конечно, вместе, — пообещал Гарри. — В конце концов, я Волдеморта победил. Думаю, у меня и с мамой неплохие шансы!

— Не знаю, не знаю, — засмеялась Джинни, — я бы не стала слишком сильно надеяться на успех! Идём, надо успокоить Лили, а то она уже приготовилась плакать.

Августовское солнце уже который день палило так, что огород требовал поливки дважды в день. Зато и росло всё словно бы по волшебству — верней, росло бы, если бы не один маленький зверёк, регулярно проделывавший в грядках глубокие извилистые норы. Вот и сейчас земля на грядке с краснокочанной капустой подозрительно зашевелилась, а затем рассыпалась, и из неё высунулась сперва маленькая когтистая лапа, а затем и плоский, напоминающий утиный, нос.

— Ах ты паразит! — заголосили садовые гномы, которые с появлением в «Норе» нюхлера перешли на осадное положение. — Третий транспортный тоннель обрушен! Спасайся, кто может!

Маленькие глазки зверька сверкнули азартом, и он, резво выскочив из земли, ринулся за гномами.

— Думаешь, догонит? — спросил Скорпиус, отвлекаясь от сбора малины.

— Конечно, догонит, — убеждённо ответил Винсент, осторожно снимая с ветки спелые ягоды и укладывая их в плетёную корзинку. — От Джо ещё никто не уходил! Ал, а жёлтая и чёрная малина у вас не растёт? Бабушке её подруга обещала черенки прислать, можем поделиться.

— У нас только красная, — ответил Альбус, пытаясь без потерь отцепить от ветки свой рукав. — Это будет здорово. Я думаю, что нашей бабушке понравится!

— Хорошо, — кивнул Винсент, — я тогда бабушку предупрежу. Только жёлтая малина капризная очень, её без магии лучше выращивать. А то она кислит почему-то.

— Надо бабушке сказать, — озабоченно откликнулся выпутавшийся наконец из малинового плена Альбус. — Она хорошо колдует... я, правда, не уверен, что нам стоит их знакомить, — добавил он с сомнением.

Откуда-то из глубины огорода раздались возмущённые вопли гномов, и затем среди зелени замелькали их макушки.

— Он их, кажется, поймал, — улыбнулся Скорпиус.

— Это уже какие по счету? — Спросил Альбус. — Я что-то уже запутался в его трофеях.

— Шестнадцатые, — авторитетно отозвался Винсент. — До двадцати ещё четыре раза, и можно будет это как-нибудь отпраздновать.

Из открытого по случаю жары окна высунулась Молли и позвала:

— Мальчики! Лимонад готов! И идите отнесите Джо печенья!

Нюхлер, услышавший волшебное слово «печенье», радостно заверещал, но гонять гномов не бросил. Джо был существом ответственным и целеустремлённым.

— Умница моя! — Молли расплылась в улыбке. — Иди ко мне, моя радость, я специально для тебя испекла ореховое!

— Ну вот, — проворчал Джеймс, которого до сбора малины не допустили из-за низкой производительности труда (всё собранное обычно едва закрывало донышко корзинки), — для нюхлера уже печенье пекут. По спецзаказу. И почему я не нюхлер?

— Ты бы не сидел без дела, — проворчала Молли, — я бы, может, тебе тоже что-то испекла. От тебя же никакого прока!

— Чего это от меня никакого прока? — возмутился Джеймс. — Я, может, концепцию малинохода обдумываю!

— Ага, — кивнул Хьюго, привычно обыгрывающий кузена в шахматы, — чтобы малина тебе прямо с куста в рот своим ходом приходила.

— Не обязательно прямо в рот! — возразил Джеймс. — Но вот если бы она...

— Я и говорю, что никакого толку, — отмахнулась Молли. — Идите хоть надёргайте мне овощей для рагу, — велела она мальчикам.

— Кабачки еще не созрели! — быстро сказал Джеймс, очень эти самые кабачки не жаловавший.

— Маленькие — самые вкусные! — уничтожила его надежду Молли. — Идите, наберите мне штук десять. Или больше.

— Желтых, белых или полосатых? — отодвигая шахматную доску с очередной выигранной партией, дотошно уточнил Хьюго, очень любивший чёткие цели и конкретные задачи.

— Разных, — решила Молли, и Хьюго, обрадованно подхватив большую корзину, побежал к дверям. Джеймс же, уныло вздохнув, пробормотал что-то себе под нос и неохотно поплёлся следом.

— Интересно, а самособирающиеся кабачки бывают? — задумчиво спросил Альбус.

— Нет, наверное, — ответил Винсент. — Иначе они бы росли у бабушки.

— Логично, — согласился Скорпиус, укладывая последние ягоды в свою корзинку, — ура, я первый!

— Ну вот, — вздохнул Альбус. — Почему ты всегда первый?

— Это у нас фамильное, — скромно признался Скорпиус.

— Идёмте лимонад пить, — предложил тоже закончивший сбор ягод Винсент. — Он такой вкусный...

— Сейчас, — пробормотал Альбус, обирая с куста малины последние спелые ягоды, — ещё немного... всё! Идём. Малиновый лимонад с мятой — самый лучший.

* * *

Жизнь Грегори Гойла определённо не баловала — но он, похоже, к её поворотам наконец-то сумел приспособиться…

— Ты о чём так глубоко задумался? — спросил Драко, когда Гойл не ответил на его очередную реплику.

Они сидели в маленькой гостиной Малфой-мэнора. Вечерело, и дневная жара уже почти что спала, а из окна даже тянуло прохладой.

— Да так, — признался Гойл, — думаю вот. Вот у Принцессы поросята всегда в неё — белые, здоровые, сроду полосатых там или чёрных не было. Я вот, опять же, весь в папаню удался, а папаня — в своего, моего деда, значит. Все здоровые, ну и... не больно учились хорошо. Вот Винс тогда как таким уродился, а? Это же надо, первокурсник — а ума больше моего!

— Может, он в свою мать? — предположил Драко. — Или же в её родню? Ты их знаешь?

— Ну, — кивнул Гойл, — видел я её родню. Не больно-то и умные, вообще. Никого на Винса похожего нету! Это же надо, нюхлера приручить!

— Ну, приручали его, всё-таки, втроём, — заметил Драко. — Но ты прав: это удивительно. И это первокурсники! Предсказать боюсь, что будет в следующем году. А уж курсе на седьмом... Послушай, — оборвал он сам себя. — Но ведь это замечательно! Умный, добрый и талантливый ребёнок — это счастье.

— Ага, — вздохнул Гойл, — счастье. Был бы он еще здоров, а то я всё боюсь, что с ним чего не так. Больно уж он у меня маленький...

— Он такой же, как и Скорпиус! — возразил Драко. — Ну, почти. Нормальный мальчишка! Не сравнивай его с собой.

— Так ведь его и Скорпиус выше, и Альбус, — расстроенно вздохнул Гойл, — ну вот как так-то?

— Я в его возрасте тоже был маленьким, — попытался утешить его Драко. — Ничего — как видишь, вырос.

Гойл с сомнением посмотрел на него, явно прикидывая, насколько Малфой вырос и каким может вырасти Винсент.

— Ага, — грустно согласился он, — ты вырос.

— Слушай, не дёргал бы ты тигра за усы, — вздохнул Малфой с усмешкой. — Парень жив, здоров, умён, друзей завёл — что тебе не так?

— Какого тигра? — обомлел Грегори. — Я сроду их не то, что не трогал, не видел даже!

— Поговорка есть такая, — засмеялся Драко. — Судьбу не гневи.

— А-а, — немного успокоился Грегори, — тогда ладно. Не буду, ты чего! И так вон много получил. Слушай, я вот всё понять не могу: а Снейп им хоть зачем нужен был? Ну, в смысле Уизли с Поттером? Он же их только опять идиотами выставил. Я думал, им там чего сварить редкое надо было...

— Ностальгия, — авторитетно проговорил Драко. И рассмеялся.

— Это чего? — удивился Гойл. — Заразное, что ли? А чего, если Снейпа увидеть, оно пройдёт?

— Пройдёт, — расхохотался Драко. — Снейпа увидишь — любая ностальгия сгинет!

— Жалко, что он геморрой не лечит, — проворчал Гойл.

— Почему не лечит? — возразил Драко, хохоча до слёз. — Снейп всё лечит. Попроси его. Или в Мунго обратись.

— Дак мне не надо, — пожал могучими плечами Гойл, — это вот кузен Фредди всех достал своим геморроем. А лечиться не идёт.

— Нет, кузена Снейп лечить точно не будет, — уверенно заявил Драко. — Отправь его в Мунго. Можешь силой.

— Да ну его, — пробурчал Гойл, — он, паразит, огнём палит почём зря, ни одни щитовые чары не справятся. Мунго жалко. Мне ещё маманю по осени туда вести, как с огородом разберёмся.

— Тогда пусть страдает, — согласился Драко. — Если человек хочет страдать, жестоко лишать его такой возможности!

— Это все вокруг страдают, — Гойл только рукой махнул, — а ему хоть бы хны, как маманя говорит. Я вот только не знаю, зачем ему хны. Он вроде башку не красит.

— Может, он другое красит, — глубокомысленно предположил Малфой, старательно сдерживая смех.

— Зачем? — спросил Гойл. — Хотя... он же псих ненормальный, может, и красит... Да Мордред с ним! Скорее бы Винс из гостей вернулся. Мы уже с маманей соскучились.

— Ещё восемь дней, — напомнил ему Драко. — Мальчики должны учиться жить по разным правилам.

— Чему там у Уизли учиться, — недовольно пробормотал Гойл.

— Тому, что все люди живут по-разному, — ответил Драко. — В остальном — по-моему, им больше всего нравится собирать ягоды и охотиться с нюхлером на садовых гномов.

— Вот всегда говорил, что Уизли идиоты, — возмутился Гойл, — гномы вредители же! Кто их в саду будет держать?

— Я так понял, они их не держат — просто извести не могут. Ты не знаешь какое-нибудь подходящее заклятье? — осведомился Драко с любопытством.

— Да как не знаю? — Грегори Гойл посмотрел на допитый кубок сидра и решил, что больше пить не стоит — мать учует, расстроится... ну его. — Мы с маманей когда за хозяйство-то после всего взялись, так первым делом погань эту повывели. Земли и так мало, а тут ещё эти паразиты грядки да кусты подрывают, чтоб ими мантикора отобедала!

— Ну, так посоветуй его Уизли, — предложил Драко. — Раз уж нам теперь дружить придётся. По-моему, это отличный ход.

— А? — удивлённо переспросил Грегори. — Нам-то чего с ними дружить? Винс дружит, и ладно. А посоветовать посоветую, мне не жалко. Мне вон всё кажется, что мы как-то слишком легко от долга избавились. Не любит судьба такое, точно тебе говорю.

— Ну, вот я и говорю: нам теперь придётся дружить с ними, — сказал Драко. — Тебе-то хоть с Уизли — а мне вот... эх, — он вздохнул. — Но если тебе удастся избавить Уизли от гномов, будет неплохо. Для начала.

— Ну, — сочувственно сказал Грегори, — Поттер все-таки не такая уж и сволочь. Мамане моей он даже понравился. А гномы — это раз плюнуть же!

— Я придумал, — сказал Драко. — Вам надо пригласить Уизли на ужин. Можно не всех — только старших, ну и Рона с Грейнджер. Мать твоя пусть Молли огород покажет — и так слово за слово и про гномов можно.

— Точно! — просиял Грегори. — Вот так и сделаю! Не переться же мне к ним и говорить — мол, вы от своих паразитов избавиться не хотите?

— Да, неловко выйдет, — кивнул Драко. — Можно ещё Поттеров позвать. И нас с Асторией. И, наверное, — он вздохнул, — детей тоже надо пригласить. Всех. Иначе как-то странно будет.

— А если на день рождения Винса их позвать? — предложил Грегори. — Он как раз в конце августа будет!

— Отличный повод! — поддержал его Драко. — Я как раз голову ломал, как бы это всё обставить... блестяще!

— Так и сделаем, — довольно кивнул Грегори, — надо же как-то жить по-хорошему.

И ласково погладил браслет-напоминалку на запястье, недавно сделанный сыном.