Упивающийся мщением (джен)

Не прошло и часа, как Уилл уже снова был в камере. Удивительно, но вернуться в эту крошечную железобетонную каморку было приятно. Он убеждал себя, что просто хочет поскорей заняться делом Потрошителя, увидеть, что расследование реально движется, но если быть до конца честным... он просто так привык к своему плену, что практически стал считать камеру домом.

Барни завел Уилла внутрь и принялся расстегивать наручники и ножные кандалы. Затем тихо, чтобы не услышала охрана, произнес:

— Рад видеть, что вы в порядке.

Уилл коротко улыбнулся. Он тоже был рад его видеть.

Барни запер дверь, отослал охрану и, приблизившись к решетке, прошептал:

— Если честно, мистер Грэм, я понятия не имею, как такое могло случиться. В смысле откуда у вас в еде оказалось столько транквилизаторов. Будто вам в тарелку сыпанули несколько пузырьков, я понимаю, еще один рассыпать, но несколько! Я обещаю вам докопаться до правды. И не допущу подобного вновь. Буду пробовать всю вашу еду, если понадобится.

— Все в порядке, Барни, — прошептал Уилл в ответ. — Вы не виноваты.

Барни, похоже, сказанное совсем не успокоило.

— Прошу, не лезьте в это дело, — продолжил Уилл. — Держитесь как можно дальше. Я за себя постоять смогу, а вот вы только беду на себя навлечете.

Барни вскинул брови.

— Вы в клетке, мистер Грэм. Что вы можете сделать?

— Просто поверьте мне на слово, — сказал Уилл. — Потому что, видит Бог, только вам я и могу доверять

Тогда Барни заговорил тише, Уиллу даже к решетке пришлось прильнуть, чтобы расслышать:

— Может вы и правы. Помощники доктора Чилтона — Хасфорд и Грин — приходили сюда, пока вы лежали в лазарете. Хотели обшарить камеру. По распоряжению доктора, должно быть. Ну, я сказал им, что мне плевать, чье это распоряжение, и что если у них нет официального разрешения от ФБР, то нечего тут шнырять. Я сказал, что в камере секретные документы. Следственные материалы. И они не могут так просто копаться в бумагах — вдруг потом невинные люди в беду попадут из-за них. Я им много чего наговорил, лишь бы они не лезли. Но они очень хотели сюда попасть, мистер Грэм. Очень.

— Спасибо, Барни, — с чувством поблагодарил Уилл.

Переполненный возмущением, Барни пропустил его слова мимо ушей.

— Вам стало плохо из-за нашей еды — из-за нас! Вы-то не сделали ничего плохого, они не имеют права у вас в камере шарить!

— Нет, — сказал Уилл со вздохом. — Не имеют.

* * *

Времени обустроиться Уиллу дали совсем мало. А стоило ему закончить, как Джек с командой из поведенческого отдела вновь расположились в коридоре, чтобы поскорей обсудить новое убийство Потрошителя. Уиллу тоже не терпелось начать работу, поэтому он не сразу заметил Ганнибала, который опять прятался позади группы, в точности как в тот раз, когда он передал дело Потрошителя Уиллу в камеру. Увидев, что он засек Ганнибала, Джек сказал:

— Да, Алана Блум не хочет, чтобы вы пересекались в ходе расследования, вот только играть в испорченный телефон у меня времени нет. Мне нужно, чтобы мои консультанты работали сообща, а не раздельно. Твои сеансы проходят трижды в неделю, так? Тогда не говори мне, что ты не способен в случае чего нормально общаться с доктором Лектером. Ну так что, ты справишься? Только честно, Уилл, — ты сможешь с ним работать или нет?

Беверли перехватила взгляд Уилла буквально на секунду.

— Смогу, — без колебаний ответил Уилл.

— А ты? — спросил Джек Ганнибала.

— Почту за честь.

Они поглядели друг на друга: Ганнибал с теплотой, Уилл, наоборот, прохладно.

Джек пристально смотрел на них обоих, видимо, пытаясь оценить, насколько они искренни. Уиллу с отвращением подумалось, что еще и руку Ганнибалу пожать придется, но, к счастью, Джеку такая мысль в голову не пришла. Он лишь произнес:

— Хорошо. Вот и славно. Значит, все позади. Давайте вернемся наконец к работе.

Уилл сделал то, чего от него ждали, — вернулся к устной реконструкции убийства Габриэль Бьюкенен. По многим признакам ее смерть была вполне типичной для жертвы Потрошителя. Включая все контрольные показатели: изъятие органов, характер увечий, посмертное расположение тела. Добавилась только одна странность — жертва была обескровлена. Потрошитель выпустил всю кровь в бассейн через порезы на руках и ногах. Именно кровопотеря, а не физические увечья, стала причиной смерти.

Уилл рассказывал об убийце Габриэль Бьюкенен, а этот самый убийца внимательно его слушал, жадно ловя каждое слово. Это кружило голову.

— Умирала она долго и практически у всех на виду. От соседей её только и отделял что двухметровый забор. И Потрошитель был уверен, что ему не помешают, а если и помешают, он сможет улизнуть. Теперь самонадеянности в нём хоть отбавляй, и скоро она превратится в высокомерие. Это его и погубит.

Скрестив на груди руки, Джек задумчиво на него взглянул.

— Думаешь, мы можем его подловить?

Уилл метнул короткий взгляд на Ганнибала, с приподнятыми бровями наблюдающего за их беседой.

— Возможно, — ответил он.

— Потрошитель еще ни разу не ошибался, — встрял Зеллер.

— Ошибаются все, рано или поздно, — твердо сказал Ганнибал.

— Так ты согласен с Уиллом? — спросил его Джек. — Думаешь, Потрошителя можно спровоцировать?

— Мы знаем, что это возможно. Абель Гидеон и Фредди Лаундс уже провоцировали его раньше. Он самолюбив. И если самолюбие задеть — возможно, он оступится.

Как странно было слышать от Ганнибала столь беспечные высказывания о самом себе. Уилл постоянно напоминал себе, какой Ганнибал прекрасный актер и что его умение перевоплощаться не знает равных. Сам же Уилл актером был никудышным, особенно по сравнению с ним.

Беверли напряженно спросила:

— Я правильно понимаю, мы сейчас говорим о том, чтобы вынудить серийного убийцу совершить новое убийство?

— Да брось, Беверли. — Джек раздраженно тряхнул головой. — Он убьет снова, и неважно, будем ли мы ловить на живца или нет. Но если он поддастся на провокацию, то возможно, потеряет бдительность. Оставит нам какие-нибудь улики для разнообразия. Засветится. И может быть, мы его наконец поймаем.

Беверли молча поджала губы. Уилл быстро взглянул на нее, стараясь успокоить взглядом, и спросил Джека:

— Как ты предлагаешь его выманить?

— Я пока ничего не предлагаю, — ответил Джек. — Сначала надо понять, будет он убивать дальше или “окно” закрылось. Как вы думаете? — Он переводил взгляд с Уилла на Ганнибала и обратно. — Можно ли считать, что цикл завершен?

Ганнибал и Уилл молчали, каждый ждал ответа от другого. Наконец Ганнибал произнес:

— Я думаю, вопрос остается открытым. Что задумал Потрошитель я понять не могу, по крайней мере из этого убийства.

Уилл тихо хмыкнул, и Ганнибал повернулся к нему.

— Ты считаешь иначе?

— Лишь предполагаю.

— Не играй со мной, Уилл, — сказал Джек. — Раунд завершен или нет?

Ганнибал смотрел спокойно и доброжелательно, но Уилл прекрасно знал, что тот его провоцирует: дескать, давай, угадай, что у меня на уме.

Внезапно для себя Уилл сказал «нет», и слово тяжело повисло между ними. Ганнибал опустил взгляд.

— Почему? — спросил Джек.

— Просто предчувствие. — Разумеется, Уилл не мог сказать Джеку, что прочел ответ в глазах Ганнибала. — Я уже говорил, что Потрошитель к чему-то готовится. Ну вот, похоже, приготовления продолжаются.

— Ну хорошо, — сказал Джек, потирая подбородок. — В течение следующей недели мы будем держать местную и федеральную полицию в состоянии повышенной готовности, выделим дополнительные силы для «горячей линии». Наверняка ты прав, Уилл. Но, черт возьми, как же я надеюсь, что нет.

— Я тоже очень надеюсь, что ошибся, — ответил Уилл, обращаясь исключительно к Ганнибалу.

* * *

Все разошлись на перерыв. Джек отправился на совещание в оперативный отдел. Зеллер и Прайс ушли договариваться с лабораторией криминалистики ОПА и местным Департаментом полиции, чтобы скоординировать дальнейшие действия. Ганнибал извинился, туманно сославшись на «назначенную встречу». В обычной ситуации Уилл бы сразу занервничал, но сейчас он был только рад возможности остаться с Беверли наедине. Она подошла вплотную к решетке и крепко вцепилась пальцами в прутья.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Ты в порядке?

— Уже лучше, — ответил Уилл с улыбкой.

— Это он тебя отравил?

Уилл улыбнулся шире; конечно, ей не терпелось узнать, что стряслось.

— Не совсем.

И он поведал ей, что на самом деле случилось с ним двумя ночами ранее.И как бы ни хотелось рассказать всё осмысленно и понятно, история, увы, получилась запутанной и неполной. Беверли слушала, все более и более проникаясь ужасом происходящего. Видя ее реакцию, Уилл начал жалеть, что решил ничего не утаивать. Он-то думал, что стоит с кем-то поделиться, на деле же только мучил себя, причем скорее переживаниями Беверли, чем собственными.

В конце концов, Беверли с силой схватилась за прутья решетки побелевшими пальцами.

— Уилл. Уилл! Так же нельзя! Это просто негуманно. Нужно вытащить тебя отсюда, пока Лектер не придумал, как еще над тобой поиздеваться.

— Я останусь здесь, — спокойно сказал Уилл. — У меня уже есть кое-что на Чилтона. Если он не хочет проблем — а он их точно не хочет, поверь, — он оставит меня в покое. В общем, теперь мне бояться нечего.

— Всем нам есть чего бояться, — проворчала Беверли.

— Я кое-что разузнал, пока мы не виделись, — продолжил Уилл. — Пару имён — Артур Раймс и Мейсон Верджер. Узнай, связаны ли они с Лектером.

— Заметано. А откуда ты их взял?

— Беделия дю Морье сказала.

— Психотерапевт Лектера? — удивилась Беверли.

— Она недавно меня навестила.

— Ого. Я пробивала ее, когда Джек впервые попросил меня проверить Лектера. Странная дамочка. Я думала, у нее агорафобия.

— Вероятно, так и есть, но имена она всё равно дала. Бев, я не знаю, зачем ей это. Мне кажется, она не станет подводить Лектера, поэтому, что бы ты ни нашла, — стоит принимать это скептически.

— Не сомневайся — скепсиса во мне хоть отбавляй.

— И еще кое-что, — добавил Уилл. — Он каннибал.

Беверли заморгала, застигнутая врасплох.

— Кто каннибал?

— Доктор Лектер. — Уилл даже слегка улыбнулся.

Ее лицо исказилось. Брови взлетели вверх, а нижняя губа поползла в сторону.

— Подожди. Что? Уилл… Что ты сказал?!

— Трофеи. Он не расставляет их по полочкам в подвале, а ест.

Несколько раз беззвучно приоткрыв и з ахлопнув рот, Беверли наконец произнесла:

— Как Хоббс?

Уилл замотал головой.

— Ничего подобного. Хоббс поедал жертв, чтобы почтить их, выразить уважение. Он как бы хранил их внутри себя. С доктором Лектером все совсем иначе. Своих жертв он ест просто потому, что это единственное, на что они годятся. Он хищник высшего порядка. Вершина пищевой цепочки. Он охотится не только на слабых — он охотится на всех, кого считает недостойными.

— Чтобы унизить, — тихо произнесла Беверли.

— Да. И нет. Ты не видела блюда, которые он готовит, Бев. Он вкладывает в них столько труда. Это как искусство. Как и места его преступлений. Безупречно. Аккуратно. Совершенно. Превращение — вот, чем он занимается. Можно даже сказать “преображение”: ничтожество преображается в блюдо высокой кухни. Наверняка он думает, будто они его благодарить должны — он ведь подает их как произведение искусства.

Беверли стояла с открытым ртом.

— Да как ты это узнал?

На этот вопрос ответить было сложно.

— Я не помню, как именно, — сказал он. — Главное, что узнал.

— Но… он ведь мог сказать тебе об этом сам, пока ты был под наркотиком!

Вряд ли Ганнибал стал бы говорить такое напрямую — не его стиль.

— Может быть, — все же ответил он, потому что не стоило отметать и такой вариант — мало ли что.

Скрестив руки на груди, Беверли нахмурилась.

— С чего ты так уверен, если даже не знаешь, откуда информация?

— Просто я знаю, что это правда, — просто сказал Уилл. — Вспомни званые вечера, всё сходится. Это ведь ты заметила закономерность, что он устраивает их во время каждого цикла Потрошителя. Это не одно лишь прикрытие. Он избавляется от улик.

— Стоп. Стоп, погоди. — На лице Беверли отразился еще больший ужас. — Ты хочешь сказать, что он не только сам поедает органы, но еще и скармливает их другим?

— Да.

— Без их ведома?

Уиллу опять захотелось улыбнуться и стоило немалого труда удержаться.

— Он так забавляется — превращая цивилизованных людей в каннибалов.

— Ух, погоди, — выдохнула Беверли, замахав руками. — Притормози-ка, Уилл. Джек с ним ужинал!

— Угу. Как и я.

Она придушенно вскрикнула:

— О боже!

— Я стараюсь об этом не думать, — проговорил Уилл, уставившись себе под ноги.

— Но как можно... не думать?!

Он помолчал, понимая, что сейчас Беверли воспринимает его как чудовище, видит в нем невольного соучастника. И в каком-то смысле Уилл им и был. Не дав себе времени на раздумья, он начал рассказывать:

— Второй раз мы встретились в Миннесоте, когда оба консультировали дело Хоббса. Он спозаранку явился в гостиницу, где я снял номер, и постучался ко мне в дверь. Я был жутко сонный и немало удивился, увидев его на пороге. Стоило его впустить, он принялся хлопотать у стола, объявив, что принес завтрак. Достал из сумки эти, знаешь, маленькие контейнеры “Tupperware”, а в них был омлет с колбасками. Он вез их с собой аж из самого Балтимора. Уже тогда мне показалось, что ведет он себя чудно, — столько хлопот, только чтобы накормить меня завтраком. Мы ведь были едва знакомы, я даже не был его пациентом. Но он вообще был странным, поэтому я отмахнулся от этих мыслей, да и мне ли было говорить о странностях? Мне еще тогда в голову пришло, что еда имеет для него особое значение, поэтому я просто решил об этом не думать. Съел завтрак. Сказал ему, что было вкусно. И знаешь, это действительно было вкусно.

Дотянувшись сквозь решетку, Беверли сжала его руку.

— Он лично принес мне завтрак, — продолжил Уилл сдавленным голосом, — потому что хотел убедиться, что я его съем. Должно быть, первым делом после знакомства он решил меня накормить. Не понимаю — зачем и, пожалуй, не хочу понимать.

— Тебе и не нужно, Уилл. — Глаза Беверли блестели. — В этом все дело. Тебе не нужно понимать Лектера полностью, чтобы поймать его.

Уилл вымученно улыбнулся.

— Но это помогло бы. — И добавил: — Я мучаюсь, гадая, кто был в том контейнере, Бев.

— Ладно, хорошо, — нервно закивала она. — Я понимаю, почему ты не хочешь об этом думать. Вот прямо сейчас и перестань.

— Я боюсь, что это была Кэсси Бойл.

— Всё, больше не думай. Хорошо? Просто перестань.

Он кивнул, и Беверли стиснула его руку.

— Лучше подумай, как нам дальше быть, — сказала она. —Ты же понимаешь, что каннибализм меняет всё. Я-то рассчитывала, что мы сможем раздобыть надежные улики, трофеи с мест преступлений, которые он где-то спрятал. Но что, если ничего не осталось? Что, если он все... съедает?

— Не все, — ответил Уилл. — Он же гурман — самое вкусное остается на десерт. Как с Мириам Ласс. Он хранил ее руку годами. А что сталось с другими частями тела и ещё с Абигейл, мы до сих пор не знаем.

— Иными словами, у него есть морозильник, набитый человеческими останками?

— Вполне вероятно. Скорее всего, да.

— Супер, — нервно выдохнула Беверли. — Нам бы только до него добраться.

Вопреки себе, Уилл улыбнулся:

— Всего и делов.

— Разберёмся, — сказала она. — Теперь мы знаем, зачем он убивает. И скоро поймём, как он действует. Он не догадывается, как много ты знаешь, так? Думает, ты ничего не помнишь. Пусть и дальше так думает, а мы его перехитрим, Уилл. Мы непременно его посадим!

В ее устах это звучало так просто. Уилл сжал ее руку еще раз и затем отпустил.

Внезапно губы Беверли дрогнули, и она странно улыбнулась.

— Ганнибал… каннибал.

— Да. Кто бы мог подумать?

* * *

Когда Джек с помощниками вернулись к камере, Уилл и Беверли успели прийти в себя. Бев каламбурила с Зеллером и Прайсом на тему вечеринки у бассейна, пока они показывали на портативном проекторе снимки с места преступления. Прайс проверил множество частичных отпечатков пальцев, тщательно собранных им по всему периметру бассейна, и их владельцев, установленных в результате дактилоскопической экспертизы. Те немногие, что остались не идентифицированными, принадлежали, вероятно, друзьям хозяев или чистильщику бассейна. В целом, картина вырисовывалась безрадостная.

И омрачилась еще больше, когда Джек произнес:

— Похоже, нам опять придется привлечь Фредди Лаундс.

— Не надо, — перебил Уилл.

— Само собой, с ней будешь говорить не ты, Уилл. Иначе она такое насочиняет, что не понравится никому из нас. Но кому-то все же придется с ней побеседовать. Мы знаем, что Потрошитель читает TattleCrime. Проще способа связаться с ним мы не знаем. К тому же лучше пусть по самолюбию Потрошителя бьет Фредди, а не мы. Все равно она только и делает, что полощет его дело с начала цикла.

У Уилла слов не хватало выразить, как отвратительна эта идея.

— Ты не сможешь контролировать Фредди Лаундс, Джек. Она тебя надует. Да и с чего ты вообще взял, что Потрошитель поведётся на её писанину?

— Подкинем ей зацепку? — предложил Джек. — Пусть думает, что у нас есть кто-нибудь на примете. Некто, полностью противоположный составленному тобой профилю. Например, привлекавшийся за насильственные действия, сексуальные домогательства или возможно даже за череду изнасилований. Тип, чей профиль Потрошитель счел бы для себя оскорбительным. Так мы погладим его против шерсти, к тому же он решит, будто расследование ушло в другую сторону, и перестанет осторожничать.Пусть думает, что ему ничего не грозит.

Похоже, Джек совсем отчаялся: прежде Уилл бы окрестил такой план безрассудным, но сейчас... зачем? Это Уилл знал, что Чесапикский потрошитель получает информацию о расследовании из первых уст, а вовсе не из TattleCrime. Джек же пребывал в блаженном неведении.

Поэтому Уилл лишь пожал плечами.

— Хочешь снова расцеловаться в десны с Фредди — ни в чем себе не отказывай. Только не факт, что Потрошитель заинтересуется: он умный, он почует подвох.

— Хм-м, — раздосадовано протянул Джек. Видимо, он уже сроднился со своим планом, поэтому сомнения Уилла пришлись ему не по душе. — Я проконсультируюсь с Ганнибалом, когда он вернется. Что скажешь?

— Да пожалуйста, — буркнул Уилл.

* * *

Джеку не пришлось долго ждать: Ганнибал возвратился через час с большой термосумкой за плечом. Уилл её заметил и мысленно чертыхнулся.

Джек тоже увидел сумку. Его глаза загорелись.

— Что это тут у нас?

— Следственная работа — занятие энергозатратное. — Ганнибал устроил сумку на одном из складных стульев и расстегнул.

Барни, сопровождавший его к камере, предложил:

— Давайте я принесу вам складной столик, доктор Лектер?

— Благодарю, Барни. Это очень кстати.

Ганнибал откинул крышку, и по коридору тут же поплыл насыщенный мясной аромат.

— М-м-м, — простонал Джек. — Ганнибал, право, не стоило!

До Беверли только сейчас дошло, что происходит — и она заморгала, будто её молнией ослепило. Уилл же встретил взгляд обернувшегося к нему Ганнибала совершенно невозмутимо.

— Я знаю, — сказал тот, — что здешняя пища тебе не по нраву, поэтому я взял на себя смелость приготовить кое-что и для тебя.

— Как великодушно, — сухо сказал Уилл.

Ганнибал вежливо склонил голову. Затем вытащил из сумки пластиковый контейнер и снял с него крышку.

— Говядина по-бургундски с зимними опятами. Просто и питательно. — Он протянул контейнер Уиллу через окошко в решетке.

Из-за плеча Ганнибала на Уилла полными паники глазами таращилась Беверли. Но Уилл, несмотря на бурю внутри, ничем не выдал своего волнения. Это он виноват, он каким-то образом спровоцировал Ганнибала. Давние воспоминания, когда тот вот так же притащил ему еды в Миннесоте, и так ужасно давили, а сейчас всё стало ещё хуже... Как будто Ганнибал пробрался в самые потаенные уголки в голове Уилла, вытащил наружу кошмары и воплотил наяву.

Одеревеневшей рукой Уилл потянулся за контейнером. Он был почти уверен, что сейчас Ганнибал украдкой дотронется до руки. Однако, к его удивлению, тот отдал еду, не касаясь его.

— Спасибо, — поблагодарил Уилл.

— Пожалуйста, — отозвался Ганнибал.

Барни вернулся с небольшим столиком, и Ганнибал разложил жаркое в красивые керамические тарелки.

— Сперва дамы, — сказал он, подавая тарелку Беверли. — Помнится, вы с сомнением отнеслись к моей готовке, мисс Катц, но думаю, это блюдо вас приятно удивит.

— Не сомневаюсь, — хрипло ответила Беверли.

— Бев, приготовься к очень оригинальному угощению, — широко улыбаясь, предупредил ее Джек. — Стряпня Ганнибала изменит тебя навсегда!

Уилл не видел Джека в хорошем настроении несколько недель, сейчас же он разулыбался, и из-за чего? Из-за еды Ганнибала! До чего же паршиво от этого стало.

Беверли едва хватило сил натянуто улыбнуться. Ганнибал вручил по порции Прайсу и Зеллеру и затем произнес:

— Барни, я настаиваю, чтобы и вы попробовали. Вы делаете столько всего хорошего в лечебнице и потому заслуживаете угощения.

Увидев, что тот замялся, Ганнибал просто вручил ему тарелку, предупреждая отказ.

— Что ж, спасибо вам на добром слове, доктор Лектер, — сказал Барни. — Пахнет очень вкусно.

— Благодарю, — ответил Ганнибал и слегка поклонившись, добавил: — Bon appétit.

Все принялись за еду. Все, кроме Уилла и Беверли. А еще Ганнибала: он вел себя как гостеприимный хозяин, пускай и был не у себя дома. Сначала поедят гости — затем он сам. Вот такая мексиканская дуэль — за французскую кухню.

Наконец коридор наполнился звуками: застучали вилки об тарелки, то и дело кто-то звучно прихлебывал и споро работал челюстями, пережевывая сочное мясо.

— Боже, как же вкусно, — простонал Зеллер.

— Заткнет за пояс мамочкин бефстроганов, — подхватил Прайс.

Уилл и Беверли смотрели друг на друга, понимая, что дабы не выглядеть подозрительно, нужно приступить к еде. Уилл ясно видел панику в глазах внешне невозмутимой Беверли. Он уповал на ее способность держать себя в руках — даже когда Джек, причмокивая, произнес:

— Ганнибал, это изумительно! Как тебе это удается?

— Всё дело в секретном ингредиенте, — ответил тот. — Но если я раскрою тайну, мне придется тебя убить.

Джек хохотнул. Уилл уставился в пол: в горле застрял крик.

Ганнибал склонился к Джеку и заговорщически сказал:

— Темный шоколад. Повышает жирность и придает глубокий, насыщенный цвет.

— А-а, — сказал Джек. — Никогда бы не подумал! В чем дело, Беверли? Не голодна?

— Э-э, — протянула Беверли. — Нет, я… я просто… наслаждаюсь запахом. М-м-м…

Сейчас или никогда. Уилл взял вилку и ободряюще поглядел на Беверли: «Ну же, давай, Бев. Мы справимся».

Она откинулась на спинку стула, заправила волосы за уши и тоже взяла вилку.

Уилл подцепил кусочек мяса. Беверли тоже.

Уилл поднес вилку ко рту. Как и Беверли.

Уилл положил мясо в рот и начал жевать. Беверли повторила за ним.

Уилл проглотил. Беверли вскочила с места и заговорила с набитым ртом:

— Простите, мне просто нужно… — с ноткой истерики в голосе проговорила она и поспешно направилась к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Санитары откатили решетку, чтобы ее выпустить.

Все недоуменно замолчали. Потом Зеллер издал смешок:

— Что это с ней?

— Уверен, это никак не связано с едой, — со всей возможной учтивостью произнес Джек, обращаясь к Ганнибалу.

— Хороший шеф-повар понимает, что его блюда никогда не будут по вкусу всем и каждому, — кивнул тот. А затем шея его пришла в движение, и он внезапно посмотрел прямо на Уилла. Темные глаза блестели почти лихорадочным блеском, но лицо оставалось спокойным. Вежливое удивление с оттенком досады.

Бог знает, какая муха укусила Уилла. Единственное, что он понимал, — нужно отвлечь Ганнибала от внезапного бегства Беверли. Решил переиграть их? Ничего, он за это заплатит. Впрочем, больше всего Уиллу хотелось вывести его из себя, как угодно: по-детски, вздорно, глупо — неважно.

И он принялся набивать рот говядиной. Быстро, не останавливаясь ни на секунду, он проталкивал мясо чуть ли не в самую глотку, сглатывая и сглатывая, почти давясь, но продолжая в том же темпе, бешено перемалывая мягкий картофель, сочный лук и нежное мясо. Он съест всё до последней крошки. Если бы только из-за спешки он не ощущал вкуса... но нет, каждый кусочек был просто восхитителен. Уилл молился, лишь бы не вырвало, но, к счастью, желудок выдержал. С последним проглоченным куском миска опустела. Со звоном бросив в нее вилку, Уилл скрестил руки на груди и, подняв взгляд, увидел, что на него все смотрят.

— Просто проголодался, — пожал он плечами.

Ганнибал глядел на него с такой открытой улыбкой, будто едва сдерживал смех. Он покачал головой, глядя на Уилла: «Ай-яй-яй, ну что мне с тобой делать?»

Покончив с обедом, все разошлись на перерыв. Джеку нужно было сделать несколько звонков. Зеллер и Прайс отправились на поиски Беверли. Ганнибал задержался, чтобы прибрать остатки еды. Он сложил почти нетронутую порцию Беверли обратно в контейнер с крышкой и положил в сумку. Затем он подошел к решетке забрать пустую тарелку Уилла.

— Тебе понравилось? — спросил он.

— Не мешало бы подсолить, — ответил Уилл.

Ганнибал снисходительно улыбнулся.

— Возможно, мисс Катц тоже так посчитала.

— Возможно, — с угрозой в голосе сказал Уилл.

Ганнибал склонил голову набок, словно ящерица.

— Уилл, мне кажется, ты раскрыл ей некоторые секреты моей кухни.

— Доктор Лектер, вы меня с Джеком перепутали, это он о вашей готовке болтает не переставая, — свирепо глянув на него, сказал Уилл, и их взгляды замкнулись. Разве что искры не полетели.

— Я рад, что ты пришел в норму после передозировки. Похоже, ты на зависть вынослив, раз сумел сохранить кое-какие воспоминания о случившемся.

— Кто сказал, что я что-то помню?

— Доктор Чилтон, — ответил Ганнибал, блеснув глазами. — У него сложилось впечатление, будто ты помнишь всё о той ночи, когда тебя… ах да… «отравили».

— Не представляю, что навело его на эту мысль.

— Доктор Чилтон очень переживает, что ты винишь в случившемся его.

— А я и виню, — процедил Уилл. — Но не так сильно, как вас.

Ганнибал приподнял брови.

— У тебя есть полное право обвинять доктора Чилтона. Ему доверили заботу о твоём здоровье, а он подвёл тебя.

— Он не меня подвел, а вас, доктор Лектер, — ухмыльнулся Уилл. — Жутко бесит, да?

— Доктор Чилтон весьма меня разочаровал, отрицать не стану, — подтвердил Ганнибал. — Но разочарование я переживу, есть у меня один проверенный способ.

— Какой же?

Ганнибал повеселел.

— Займусь готовкой.

Видимо, лицо его выдало, поскольку Ганнибал улыбнулся еще шире. Уилл постарался взять себя в руки, а когда ему это удалось, выпятил подбородок и приблизился к решетке.

— Если уж сделали марионетку, не удивляйтесь, что её дёргает за ниточки кто-то другой.

В ответ Ганнибал смерил его долгим одобрительным взглядом.

— Полагаю, ты прав, — сказал он, так же делая шаг к решетке. — Значит, ты не станешь возражать, Уилл, если однажды я подёргаю за ниточки твою.

— У меня нет марионеток, — выплюнул Уилл.

— Разве? — Ганнибал вернулся к сумке и застегнул ее на молнию. — Когда вы с мисс Катц вновь соберетесь поболтать, пожалуйста, передай ей мои пожелания скорейшего выздоровления.

* * *

Беверли вернулась одна, понуро опустив плечи и засунув руки в карманы. Вид у нее был пристыженный.

— Ладно, — сказала она. — Я знаю, что накосячила.

— Все в порядке… — начал Уилл, но она перебила его.

— Нет, не в порядке. Я психанула. Не смогла взять себя в руки. Один только этот запах, Уилл. Я думала, меня вот-вот вырвет. И если бы вырвало, я бы совсем все испортила, так ведь?

Беверли говорила очень торопливо да и на вид была какой-то зеленоватой, а впрочем, ему могло показаться

— Бев…

Она снова перебила:

— Представить не могу, как ты это ел. Для этого нужны… Прости, Уилл, я не знаю, какими словами можно заменить «стальные яйца». Не могу поверить, что ты это съел. Реально съел! Как ты вообще смог? Не понимаю!

— Беверли, — позвал Уилл. Но она все продолжала говорить.

— Это потому что ты уже ел это раньше? Хотя нет, знаешь, лучше не отвечай. Не хочу знать. Но есть и хорошая новость — у нас теперь кое-что есть. Зацени-ка!

Она вынула руку из кармана. В пальцах у нее был зажат маленький пакетик с пожёванным кусочком мяса.

— Неопровержимые доказательства! Я прямо сейчас вернусь в лабораторию. И завтра первым делом проведу подробный анализ. Мы будем точно знать, что это. Или кто.

Она лучилась от гордости. Уилл поморщился.

— Беверли, — произнес Уилл, когда она наконец позволила ему вставить слово. — Это не человечина.

Ее улыбка померкла.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он бы не стал махать уликами перед ФБРовцами, которые, как он подозревает, уже знают его секрет и активно ищут доказательства. Это не человечина, Бев. Он блефовал.

Но Беверли не сдавалась.

— Ты говоришь «блеф», но ты не знаешь наверняка. Еще не факт. И все же ты ел! Я до сих пор не могу поверить, что ты ел, даже не зная точно, что там в контейнере. Ты так говоришь, будто хорошо его знаешь. Откуда столько уверенности?

— Это не человечина, Бев, — спокойно повторил Уилл. — Он хотел выяснить, что известно мне и что из этого я рассказал тебе. По твоей реакции он всё понял.

Беверли уныло кивнула.

— Вот тебе и эффект неожиданности.

— Мы справимся. Он догадался бы, так или иначе, это был лишь вопрос времени.

Беверли задумчиво теребила в пальцах пакетик с мясом.

— Я все же проведу тест.

— Валяй, — кивнул Уилл. — Но это не человечина.

— Да, да... Вот и увидим. — Она сунула образец в карман и повернулась, чтобы уйти.

— Беверли! — Она обернулась. — Он знает, что ты мне помогаешь, — сказал Уилл. — Пожалуйста, будь осторожна.

Беверли кивнула. Нет, не показалось — она определенно была слегка зеленой.

* * *

Следующим утром она вернулась целой, невредимой и явно не выспавшейся, чтобы сообщить Уиллу результаты теста.

— Ладно, ты был прав. Это не человеческие останки.

— Я же говорил.

— Но и не говядина.

— Что?

Беверли прошипела:

— Это сейтан. Сейтан! Ты знаешь, что такое сейтан? Это растительный белок, Уилл. Он подал нам чистый глютен, назвал его говядиной, при этом зная, что мы примем это за человечину. Что. За. Херня. Этот мужик просто псих! Ты… ты что… смеёшься? Над чем ты смеешься?!

Но Уилл хохотал так, что у него даже выступили слезы.

Стиснув зубы, Беверли угрожающе на него зыркнула.

— Это не шутка, Уилл.

— Прости, Беверли, — ответил Уилл, захлебываясь смехом, — но именно что шутка...