Лишний человек (джен)

Ваня тяжело опустил руку на Сашино плечо, осторожно отстранил его, помедлил еще секунду и вдруг уверенно и требовательно постучал в дверь. Они скорее догадались, чем услышали, что защелка шевельнулась, и изнутри слегка потянуло сквозняком. Открыто. Теперь…

Саша ничего не успел подумать, все произошло слишком быстро. Ваня рывком распахнул дверь, и там, внутри, кто-то промелькнул юрким зверьком мимо окна и шмыгнул в угол. Ваня бросился вперед, загрохотали опрокинутые стулья, и чужак, увернувшись от него, угодил прямиком в Сашины объятия. Плечо пронзила острая боль, но Саша только крепче вцепился в свою добычу и инстинктивно навалился на нее всем весом. Этого не хватило, чтобы сбить противника с ног, он даже не пошатнулся, но тут подоспел Ваня, и они все вместе повалились на пол. Чужак еще раз отчаянно рванулся из рук и замер, уткнувшись лицом в потертый паркет.

— Вот же… крыса! — прошипел Ваня, переводя дух. — Кусается еще!

Сёма, который как-то незаметно просочился между перевернутыми стульями, присел возле них, разглядывая незнакомца.

— И кто же это пожаловал к нам в гости? — спросил он неожиданно спокойно и даже миролюбиво.

Незваный гость, услышав его голос, снова дернулся, но сильные Ванины руки прижали его к полу.

— Сейчас узнаем, — пообещал Ваня. — Вы только это… дверь закройте. А то мы тут нашумели.

Саша не спускал глаз с незнакомца, хотя виден ему был только его затылок, но по лязгу защелки понял, что Ванино распоряжение выполнили. Их гость, впрочем, уже потерял волю к сопротивлению и даже не очень возражал, когда его стали обыскивать.

Оружия у него не было, и ничего такого, что теоретически могло бы послужить оружием. Зато обнаружился паспорт. Ваня заглянул в него и удовлетворенно кивнул:

— Ну разумеется. Алехандро Сантос, собственной персоной. А у нас кто-нибудь знает испанский? Хотя мы ведь…

Но тут Алекс вдруг заговорил сам. На английском. Акцент у него действительно был сильный, а голос, хоть и сдавленный, оказался неожиданно приятным.

— Что вы делаете? Почему? — Он, неловко изогнувшись, нашел взглядом Сёму и уставился на него с обидой и изумлением. — Я ведь ничего вам не сделал… ничего дурного!

— А что тебе здесь нужно?

— Я искал тебя!

— С ножом за пазухой? Зачем?

— Я не… у меня нет никакого ножа! — Алекс поперхнулся и закашлялся, то ли из-за разговора в неудобной позе, то ли от вскипевшего негодования. — Это не то! Я просто хотел… хотел узнать, что случилось. Ты должен был прийти и не пришел. А у меня даже не было твоего телефона, я не спросил… ты ведь обещал, что придешь в любом случае. А сам не пришел. И я подумал: что-то неладно. А потом увидел в новостях, что ты пропал. Я позвонил в полицию, хотел рассказать, что я тебя видел за день до этого, но они ничего не поняли и не стали меня слушать. И тогда я стал тебя искать сам… Я поехал в Борнмут, но там тоже все про тебя забыли. И я подумал: это, наверное, конец. Ты говорил, что все будет хорошо, но… ничего не стало хорошо! И ты сам исчез, и все про тебя забыли.

Он говорил горячо и сбивчиво, но ощущение опасности таяло с каждым его словом. Саша наконец тоже перевел дух и огляделся. Дверь закрыта, до окна в один прыжок не добраться. Ваня, очевидно, подумал о том же, потому что ослабил хватку. Алекс неуверенно пошевелился, высвободился из их рук и сел на полу. Он выглядел жалким и истерзанным, хотя разве его тут так уж терзали? У самого Саши ныло плечо, у Вани распухло запястье. Мелкий кусачий зверек страшен, если загнать его в угол. Но разве ж это они его загнали?

— А зачем ты хотел убить Великашу? — спросил Сёма.

— Кого?

— Всемуконца. Ну, таксиста, которого ты пырнул ножом.

Алекс отвернулся и невидяще уставился в пустой угол. Саша осторожно заглянул в его глаза — нет, они были ясными, никакой мутной пленки. У него снова возникло уже привычное тягостное ощущение, что он смотрится в кривое зеркало.

— Ну? — Ваня в нетерпении чуть подтолкнул Алекса в плечо.

— Я же рассказывал.

— Кому рассказывал?

— Мне? — вдруг спросил Сёма, а затем повторил уже утвердительно: — Мне рассказывал. Но давай-ка еще раз. Прямо с самого начала.

— А ты… ты им ничего не говорил про меня?

— Ни слова.

Алекс поерзал на полу и вдруг принялся разглядывать их с откровенным любопытством: сердито покосился на Ваню и Сашу, с изумлением вытаращился на Веру и Люшу, даже рот приоткрыл. Люша заправила за ухо выбившийся из прически локон.

— Но это… долго будет, — сказал Алекс неуверенно. — Если с самого начала.

— Ничего. Мы не спешим.

И он начал рассказывать, время от времени умолкая и оборачиваясь к Сёме, словно ожидая не то моральной поддержки, не то подтверждения своим словам.

История эта для него началась и впрямь давно. Ему было двенадцать, он уже два года жил в Италии и пел в хоре. Голос еще не начал ломаться, и его смело отправляли на концерты и на гастроли вместе с остальными. В тот год он впервые побывал в Лондоне, где они должны были выступать в Кэдоган-холле на каком-то летнем фестивале. Накануне выступления они репетировали в большом зале. Алекс плохо себя чувствовал с самого утра — подхватил в дороге какую-то инфекцию, задержался после репетиции и отстал от своих. Он направился было к выходу, чтобы догнать их, но обнаружил, что главная дверь заперта, и пошел искать кого-нибудь, кто мог бы ему помочь. Как назло, все куда-то запропастились, но наконец он услышал голоса и пошел в этом направлении. Голоса доносились из-за приоткрытой двери — там был самый маленький из залов, который обычно арендуют для всяких частных мероприятий и банкетов. Когда Алекс приблизился, то понял, что говорят на незнакомом языке и он не может разобрать ни слова. Голосов было двое, и пока он стоял под дверью в нерешительности, там внутри начали петь. Он подошел вплотную, и в узкую щель увидел, что в зале прямо в воздухе висит стул. Просто висит, как будто подвешен на леске, и чуть покачивается. Он даже сначала и подумал, что стул привязан и это кто-то показывает фокусы. Но стул вдруг дрогнул и поплыл, влекомый невидимой силой, а голос все пел и пел, и это было очень красиво, хотя пел он на незнакомом языке.

А потом голос дрогнул, и стул обрушился на пол, и Алекс вскрикнул от неожиданности. Испугавшись, что его заметят, он отбежал от двери и встал за углом. Но никто не вышел, и он вернулся и стал смотреть дальше. Люди внутри переместились, и теперь ему было их видно. Первого из этих двоих он сразу узнал… Алекс на секунду прервал рассказ и посмотрел на Ваню, уже без неприязни, серьезно и испытующе. А второго видел впервые, но разглядел хорошо, на него как раз падал свет. Имени он не знал, а лицо запомнил. И потом, уже намного позже, выяснил, как его зовут. Это был Сёма. И вот они были там вдвоем и долго говорили, и Алекс, хотя ничего не понял, потом догадался, что это русский язык. И он все-таки уловил одно знакомое слово, которое Сёма несколько раз отчетливо повторил: «супергерой». И тогда Алексу все стало ясно.

— Мне было двенадцать, и я не верил в супергероев. Я и в детстве-то не верил. Но я же видел, что стул действительно висел в воздухе сам собой. А потом вы уронили стакан, и он разбился. И… вы его как-то собрали из осколков так, что он снова стал целым. Только мне плохо было видно. Но я все равно понял, что это сделал Сёма и что он как бы… ну, главный. А потом я услышал, что кто-то идет, и убежал. Я никому не рассказал, да и все равно никто бы не поверил. Даже самые маленькие. На фестивале я тогда так и не выступил, заболел. Вообще потом долго болел, и даже думал, может, это все был бред. И хотел забыть, но не забыл. И мне стало казаться, что я тоже супергерой. А если так, то я могу… что угодно. Могу просто взять и…

— Что? Взять и сделать — что? — Сёма не сводил с него внимательного взгляда.

Алекс не ответил, и вообще замолчал надолго. Молчали и остальные.

— Я уже рассказывал.

— Ну а все-таки?

Он нахохлился, подтянул под себя ноги, и вообще весь собрался в сжатую пружину и снова стал похож на озлобленного зверька, готового наброситься и укусить.

— Ты издеваешься? Я не буду повторять!

— Нет, — Сёма медленно покачал головой, — я не издеваюсь. Просто я не помню. Все забыл, понимаешь? Даже лица твоего не помню, и не узнал бы, если б мне про тебя не сказали. Со мной что-то случилось. И никто из нас не знает, что именно. Мы думали, если ты найдешься, то чем-нибудь поможешь.

Алекс посмотрел на него подозрительно и почему-то оглянулся на Веру. Видимо, она внушала ему доверие.

— Ладно, — сказал вдруг Ваня. — Это не так уж важно. Потом. Мне вот что интересно… Получается, ты знал, что я супергерой. Когда Сёма пропал, я был в Лондоне с концертом. Ты мог меня найти и расспросить обо всем этом, ну или хотя бы написать. Почему ты этого не сделал? Ты ведь наверняка знал, что я там.

— Я… да, я знал. Но я подумал, что вы с ним заодно.

— С кем?

— С ним. Я следил за ним. Потом потерял из виду, потому что сам испугался… А потом снова нашел, я ведь знал его имя. Ну, которым он прикрывался, когда прикидывался таксистом. И вы там были с ним в больнице. Оба. А потом он просто спокойно сел в свою машину и уехал. И я подумал, что вы с ним в сговоре. Может, это вы все и устроили вообще… вместе.

Ваня присвистнул.

— То есть это нам еще повезло, что ты и за нами не стал охотиться с ножичком?

— За вами я бы не стал. Вы мне ничего не делали плохого.

— А он, значит, тебе что-то сделал?

— Погоди, — Сёма жестом остановил Ванины расспросы. — Давайте по порядку. Ты подумал, что ты тоже супергерой и что-то такое можешь, так?

— Да. Только я сомневался. Очень долго сомневался, а потом решил, что надо с этим что-то делать. И тут объявили конкурс, а ты там в жюри. И я подумал — поеду и поговорю с тобой напрямую. Расскажу все, а дальше видно будет.

— И рассказал?

— Да. Все вот это, что вам сейчас тут… Я еще боялся, вдруг ты скажешь: да ну, ты псих, что ты вообще себе придумал, какие супергерои? Но оказалось, я не того боялся. Ты ничего такого не сказал. Это все правда. Я только в одном ошибся. Я сам не супергерой. Нет у меня никаких сверхъестественных способностей, и голос у меня самый обыкновенный, певческий. Да и тот… не очень. И с конкурса я вылетел.

— И из-за этого хотел покончить с собой?

— Нет. Не совсем. Конкурс — ерунда, мало ли их было и будет. И то, что про суперспособность я сам себе придумал… ну, обидно. И дураком себя выставил, и вообще. Нет, если честно, я очень расстроился. Хотя сам себе говорил, что ерунда, и ты мне говорил, что ерунда. Все равно… Я так долго жил с этим, надеялся. Думал: вот оно, наконец, ну должно же быть хоть что-то… И ничего. Все кончилось. Лучше бы я туда не ездил и ничего этого не узнавал.

Он опять замолчал, и Сёма молчал, о чем-то задумавшись, и никто не решался заговорить. Саша не выдержал первым:

— А дальше что было?

— Дальше? Мы вернулись в Лондон. Взяли такси на вокзале, поехали в клуб. Одним надо было отпраздновать успех, другим — утешиться после неудачи. Я тоже хотел со всеми, а как подъехали, до того мне тошно стало, хоть беги без оглядки прямо в ночь. Я им и говорю: устал, не хочу, поеду к себе в хостел и завалюсь спать. Они вышли, а я на той же машине…

— На такси, да?

— Да, — Алекс обвел их взглядом. — Это был он. Как вы его?.. Великаша. Сидел за рулем, до этого все молчал, а как мы одни остались — разговорился. Там еще пробка на дороге как раз, мы целый час ехали, если не больше. Не помню… наверное, больше. Сначала так душно было, а потом дождь пошел. Это помню.

— А что он тебе говорил?

— Сказал, что он все знает… ну, про супергероев. Сказал, кто он такой.

— А еще?

Алекс молчал. Солнце уже заваливалось за крыши домов, в комнате стало сумрачно… или это лицо у него потемнело и потеряло краски?

— Предлагал тебе что-то? — попробовал подсказать Ваня. — Говорил, что ты неудачник и он один только хочет тебе помочь?

— Или угрожал, — добавила Вера. — Он чувствует наши страхи и знает, чем припугнуть.

Алекс молчал. Саша хотел положить руку ему на плечо, но он шарахнулся в сторону, ударился о ножку стола и, кажется, даже не заметил этого. Лицо его выражало отвращение, но Саша не удивился. Он понимал, что Алекс отвратителен сам себе и сам себя ненавидит. Сёме, небось, в больнице все рассказал, но при них повторять не станет. И их сочувствие, которого он на самом деле страстно жаждет, не примет.

— Ну неважно, — сказала Вера. — Не хочешь — не рассказывай. У нас у всех так было, ты не один это пережил. Мы понимаем. Значит, он отвез тебя в хостел. А откуда у тебя были таблетки?

— Так это же мои. Ну, я их принимал. Накупил с запасом, они не везде продаются. Вообще от этого не умрешь, даже если пачку выпить сразу. Но я думал, что умру. Я был уверен. Да вот не умер, я еще там в хостеле очнулся и понимал, что происходит. Меня увезли в больницу, потом Эми ко мне приехала. А потом Сёма все узнал.

— И я тоже к тебе приезжал?

— Ага. Если бы не ты, я бы снова попытался, только уже не таблетками… Я помню, я про это думал, пока меня туда везли. Думал, какой я дурак, надо было не так все делать. Говорят, суицидники обычно жалеют, что сделали с собой такое. А я жалел только, что не получилось. Мне было плохо, а я думал: пусть будет еще хуже! А потом прошло. Может, мне какие-то лекарства давали, поэтому… Но я думаю, это потому что ты приезжал.

— Наверняка, — кивнул Саша.

Алекс усмехнулся:

— У вас у всех тоже так было, да?

— Не совсем, но похоже.

— Ну вот. И все уже стало почти совсем хорошо, только вдруг Сёма пропал. Я искал его и не нашел. Думал, может, в интернете… но там вообще ничего.

— И тогда ты решил найти Великашу?

— Да. Я номер машины знал, мы ведь через диспетчерскую заказывали… Но я долго его искал, очень долго. Он мне проболтался тогда, что его можно убить. Я не очень понял, да я и не особо про это размышлял. У меня все-таки что-то было с головой после всего этого. Я только подумал, что раз можно убить, то я и убью. А потом, когда он был в больнице… я ведь знал его человеческое имя, ну то есть имя таксиста. Нашел больницу, куда вы его отвезли. И подумал, что вы теперь с ним заодно… И, значит, совсем всему конец. Ничего не осталось. Один я. А я ведь даже не супергерой.

— Ничего, — улыбнулся Саша, — мы теперь тоже не супергерои.

— Это как? — Алекс растерянно заморгал.

— Потом. Давай дальше.

— Ну а что дальше? Дальше ничего не было. Я его еще долго искал, но он стал осторожный, следов не оставлял. А потом мне написала Эми: где ты, говорит, пропадаешь? Я ей ответил, что не пропадаю, что все нормально. Ну и она стала со мной болтать… ну, типа поддержать хотела. Рассказала, что познакомилась со своим кумиром, — Алекс обернулся к Ване. — А я стал ее расспрашивать, что и как, я-то знаю, кто ты такой на самом деле. А она и рада, столько всего на меня вывалила. И говорит: он будет в сентябре Ленского петь. И ссылку мне дает. Я посмотрел, а там…

— А там — про Сёму? Ну, что он тоже в этой постановке участвует?

— Да.

— И подпись — Великовский?

— Да…

— Так это он точно для тебя писал!

Саша и Вера обменялись многозначительными взглядами, а Ваня разочарованно вздохнул.

— Значит, никакого тайного общества нет, — грустно сказал он.

— Ладно тебе, мы ведь и сами тайное общество, чего ты страдаешь? — засмеялась Люша.

— Да ну какое тайное… все уже знают! Теперь вот и Алекс еще.

— Так в этом весь смысл, — сказал Саша внушительно. — Кому нужно тайное общество, о котором никто не знает? О котором никто не распускает слухи, леденящие кровь?

— Погодите вы, — шикнула на них Вера. — Ну а как ты сюда-то пробрался?

— Так я не пробирался, — Алекс пожал плечами. — Я купил билет на экскурсию. Очень интересно было. Необычный такой театр, я и не знал... А потом, когда все ушли, я потихоньку отстал и спрятался. А пока был на экскурсии, заметил, что Ваня отсюда выходит. И я потом заглянул — тут никого. И я изнутри закрылся и стал ждать.

— Это что же, получается, дверь была открыта? — прищурилась Вера. — Получается, кое-кто, когда отсюда выходил, ее не закрыл?

— Зато вон как хорошо все в итоге сложилось! Человеку было где спрятаться, — быстро сказал Ваня.

— Я вообще не думал прятаться, я собирался пойти туда, где репетиция… Мне же Сёма был нужен. Но тут люди ходили, и я испугался, что начнут спрашивать, кто я и зачем тут… А я ведь русского языка почти не понимаю. Как только вы на нем поете?

— А что такого? — обиделась Люша.

— Ну… русский — очень трудный язык. Да это всем известно.

— А французский? — вдруг спросила Вера.

— Не знаю, — Алекс пожал плечами. — Хотя вообще я учил Фауста. Вроде ничего. Ну то есть не в языке сложность.

Вера окинула его оценивающим взглядом.

— Фауста предложить не могу. Но у нас есть Трике.

— Как?

— Трике. Если хочешь, приходи на прослушивание. Ну-ка встань, когда с тобой старшие разговаривают. Как думаете? По-моему, получится отличный такой… французик из Бордо.