"Сердце красавицы", или Ошибка резидента (гет)

Грюм пришел к выводу, что пока не нужно повторно допрашивать ни Блейза Забини, ни его жену.

— Я дал распоряжение прошерстить всех известных нам скупщиков краденого, а также ломбарды, ювелиров и торговцев антиквариатом. Однако, если это Блейз убил свою матушку, то ограбление он инсценировал для вида и драгоценности к скупщику не понесет. Если же убийца — Дафна... — инспектор ненадолго задумался, затем продолжал: — По завещанию свекрови она ничего не получает, но она живет на деньги мужа. Разводиться они, насколько нам известно, не собираются, все характеризуют их как исключительно дружную пару... Но у нее мог быть и не корыстный мотив. Не знала ли миссис Забини о своей невестке чего-то компрометирующего, что могло бы стать поводом для развода? Семья Гринграсс, по сути, нищая — Дафне вряд ли хочется лишиться богатого мужа, да и в отчем доме ее с распростертыми объятиями обратно не примут. С другой стороны, у нее могли быть долги, о которых ни муж, ни свекровь ничего не знали. Допустим, ее мог кто-то шантажировать. В общем, Поттер, надо установить слежку за молодой миссис Забини. С кем встречается, куда ходит, много ли денег тратит, нет ли у нее подозрительных знакомств... Я не слишком удивлюсь, если у нее есть любовник.

— И долго мы за ней будем следить? — с сомнением спросил Гарри.

— Для начала — неделю.

— А если за неделю ничего узнать не удастся, тогда как?

— Там будет видно. Может быть, появятся новые данные. Да еще этот загадочный русский князь... Нужно поискать среди русских эмигрантов. Хотя он может оказаться и не русским, и не князем... Но этим я займусь сам, а ты с завтрашнего дня приступай к слежке за миссис Забини. Она тебя знает в лицо, поэтому особенно не светись. Ничего страшного, если она пару раз тебя заметит — кстати, не прячься, это ее наоборот, насторожит — а изобрази случайную встречу. Но если ты будешь слишком часто попадаться ей на глаза, она обязательно поймет, что это неспроста. Я дам тебе в помощь двух констеблей.

Так и вышло, что Гарри попеременно с двумя полицейскими уже неделю следил за Дафной Забини. Почти каждый день, иногда с утра, но чаще после ланча она выходила из дома и ехала то к парикмахеру, то в магазин, то в церковь, а иногда встречалась с приятельницами. К вечеру она всегда возвращалась домой — то есть, вела вполне добропорядочную, пожалуй, даже скучную жизнь, и никаких тайн, казалось, не имела. Правда, вид у нее почти всегда был грустный и озабоченный — но это легко объяснялось смертью свекрови и подозрениями в адрес мужа.

Блейз уходил на службу и приходил домой в одно и то же время. По случаю траура они с женой не ездили ни к каким знакомым, если не считать Гринграссов и Малфоев, приемов не устраивали, но время от времени принимали у себя визитеров — и все это были люди в высшей степени респектабельные.

* * *

Об убийстве миссис Забини написали во всех газетах, и столичных, и местных. И конечно, оно стало излюбленной темой для разговоров у жителей города, где все случилось. Вот и в доме Уизли на воскресном обеде о нем тоже говорили. Вся семья была в сборе, пришел также Сириус Блэк, и студентка медицинского колледжа Гермиона Грейнджер, очень серьезная девушка, невеста одного из братьев Уизли — Рональда. Обсудив всевозможные версии — Гарри отнюдь не нарушал служебную тайну, не рассказывал, как идет расследование, но это никому не мешало строить свои собственные предположения, — а также перспективы, открывающиеся перед Гарри в случае успешного завершения дела, перешли к личности убитой.

— Такие, как миссис Забини — не что иное, как паразитический элемент, возможный только в обществе, построенном на классовом неравенстве, — сказал Сириус Блэк. — Ни дня в своей жизни не работала, никакой пользы обществу не принесла — однако получила наследство от богатых мужей и жила в свое удовольствие, да еще эксплуатируя других людей. В обществе, где мерилом ценности каждого будет труд, появление личностей, подобных ей, просто исключено. Ее сын и невестка из той же породы — бесполезные паразиты. Он бумажки перебирает и штаны просиживает в МИДе, она — и вовсе комнатное растение...

Миссис Уизли, собирая тарелки со стола, согласно кивнула, а помогавшая ей Джинни добавила:

— Эти бездельницы всю жизнь живут за чужой счет и поэтому считают себя выше других. Как было бы хорошо, если заставить их работать, как все... И чтобы они одевались на те деньги, что заработают, а не как сейчас...

Гарри промолчал, однако ему казалось, что его друзья слишком суровы к Дафне — она ведь никому ничего плохого не сделала (поверить в то, что она убила свою свекровь, Гарри все-таки не мог) и не виновата в том, что родилась в семье баронета. И ему совсем не хотелось, чтобы Дафна сменила свои изысканные наряды на фартук судомойки, чтобы ее руки покраснели и огрубели от работы. Как будто в том, что она — такая, какая есть — и заключается смысл и оправдание ее существования. "Комнатные растения ведь тоже нужны", — подумал он и усмехнулся, когда его взгляд упал на чахлую герань на подоконнике.

Вообще, с Гарри в последние дни творилось что-то странное — и нехорошее, неправильное, как он сам смутно понимал. Прежде он видел жизнь как дорогу — прямую и четкую — ее нужно пройти до конца, не останавливаясь и не отклоняясь от выбранного направления, минуя все сомнительные повороты, которые могут завести Бог знает куда. Он собирался честно служить в полиции, быть неподкупным блюстителем закона, жениться на девушке, которую любил, стать хорошим мужем и отцом. А сейчас он чувствовал, что его влечет куда-то в сторону...

Нет, он не разлюбил Джинни. Ему по-прежнему очень нравились ее пышные рыжие волосы, хорошенькое, чуть веснушчатое личико, веселые карие глаза и пухлые яркие губы, которые было так приятно целовать. Она была своей — теплой, родной и настоящей. Не только любимой и желанной девушкой, но и верным другом, ей можно было верить как самому себе — вот только себе-то безоговорочно верить Гарри перестал.

Дафна же вызывала в нем ни на что не похожее, щемящее и тревожное чувство — казалось, над ней нависла какая-то неведомая, но грозная опасность, от которой хотелось ее защитить — и в то же время сделать что-то такое, чтобы произвести на нее впечатление, чтобы восхищение вспыхнуло в холодных и печальных синих глазах.

Грюм и Снейп, в сущности, были правы, подтрунивая над невинностью Гарри — хотя кое-какой опыт он все же имел: учась в университете, водил знакомство с веселыми и легкодоступными девицами. Но, конечно, сейчас этот опыт был бесполезен. Он просто чувствовал, что запутался и как будто потерял твердую опору под ногами. Если бы кто-нибудь сказал, что Гарри влюбился в Дафну Забини, то он с негодованием стал бы это отрицать. Ведь Дафна, ко всему прочему, была замужней женщиной, да еще и подозреваемой по делу об убийстве... А он дал слово Джинни.

— Гарри, ты о чем задумался? — похлопал его по плечу Сириус. — Все о работе думаешь? Об этом деле Забини? Не надо, не стоит оно того...

— Ну а как же иначе? Первое серьезное дело у Гарри, — возразил Артур Уизли, принимая из рук своей жены чашку с чаем.

— Гарри, дорогой, — миссис Уизли заботливо положила будущему зятю на тарелку самый лучший кусок сладкого пирога, — ты, наверное, с этим делом и пообедать забываешь — вон как похудел!

Гарри встряхнулся, взъерошил волосы и, окинув взглядом сидящих за столом, будто пробудился от тяжелого сна. Вокруг были близкие и дорогие люди, которые искренне любят его и желают ему добра, радуются его успехам, Джинни смотрела на него с нежностью — и он выбросил из головы все смутные, беспокоящие мысли.

* * *

Когда Гарри собрался уходить, Джинни вышла в прихожую проводить его и там, крепко обняв за шею, прошептала:

— Подумать только! Уже осенью я буду миссис Поттер, буду жить не здесь, а у тебя... у нас дома... Так странно!

— Почему странно, Джин? — улыбнулся Гарри. — Это нормально, что люди женятся.

— Знаю. Но не могу представить, что я, как мама... что я буду такой же...

— У тебя очень хорошая мама.

— Конечно, хорошая! Просто... не могу объяснить... — она забавно сморщила свой аккуратный, чуть вздернутый носик, помотала головой и поцеловала Гарри в щеку.

Он прижал Джинни к себе теснее и впился губами в ее рот, руки скользнули по крутому изгибу бедер и устремились вверх, к упругой пышной груди.

— Джинни... — прошептал Гарри, теряя голову от близости ее горячего тела.

— Гарри... — девушка мягко отстранилась, с ласковой укоризной глядя на него. — Ты с ума сошел! Вдруг кто-нибудь войдет?!

— Ну так ко мне домой идти ты тоже не хочешь... — Гарри поцеловал ее в шею и почувствовал, что Джинни вздрогнула.

— Нет, не то что не хочу, но... нельзя, милый... Потом... Мы ведь скоро поженимся...

— Знаю, что нельзя, — вздохнул он. — Ну, пока, Джин!

Он еще раз поцеловал ее и вышел. На улице Гарри подставил разгоряченное лицо под прохладный моросящий дождь — и снова вспомнил о Дафне, но сейчас она показалась ему холодной фарфоровой куклой, манекеном наподобие тех, что выставлены в витрине магазина мадам Малкин. Магазин этот располагался напротив дома, где жила Дафна Забини с мужем, и торговал "одеждой на все случаи жизни", как гласила вывеска.

* * *

— Вы за мной следите, мистер Поттер? — перед Гарри, сидящим в маленьком кафе с чашкой кофе, стояла Дафна Забини. Она выглядела рассерженной, но нервно переплетенные пальцы и подрагивающие уголки губ выдавали беспокойство на грани паники.

— Нет, мэм, что вы... Я... я просто... мне нравится это кафе... — выдавил из себя Гарри.

— Я вас вижу в этом кафе уже третий раз на этой неделе, и каждый раз вы ничего не едите, только пьете кофе! А кофе у них как раз и не очень, вот пончики — совсем другое дело, — Дафна неожиданно рассмеялась — и была в ее звонком смехе какая-то пронзительная нотка, как будто звенела и дрожала натянутая до предела струна. Она присела за столик к Гарри. — Возьмите пончики, они правда здесь замечательные!

Гарри не знал, как себя вести. Неужели он был так глуп, что она в два счета его раскусила? Инспектор Грюм будет недоволен, а мистер Снейп не упустит случая, чтобы съязвить...

Дафна тем временем подозвала официанта:

— Принесите нам ваших восхитительных пончиков с абрикосами, и ванильный соус к ним! И чаю, пожалуйста.

— Да, мэм, сию минуту, — почтительно поклонился официант и устремился в сторону кухни.

Дафна смотрела на Гарри, и ее синие глаза как-то странно блестели. А он восхищенно разглядывал ее: сегодня на ней был легкий жакет цвета морской волны и черная юбка, белокурые локоны вроде бы небрежно выбивались из-под летней шляпки, однако за этой кажущейся небрежностью чувствовалась искусная работа парикмахера.

Когда принесли пончики — маленькие румяные шарики из теста, посыпанные сахарной пудрой — Дафна улыбнулась Гарри:

— Попробуйте, мистер Поттер, они просто изумительны. И непременно с соусом! Это старинный австрийский рецепт, я его знаю с детства, моя бабушка была родом из Зальцбурга... А здесь их готовят в точности так же, как она.

— М-м-м... И правда, очень вкусно! — согласился Гарри.

Конечно, пончики действительно были выше всяких похвал, но не могли полностью перебить горечь от сознания того, что он допустил столь серьезный промах. Что теперь делать с проваленным заданием? И что, если Грюм прав, и Дафна — действительно убийца? А он тут сидит и пончики ест!

— Мистер Поттер... — сказала Дафна, когда они доели пончики и выпили чай, — я бы хотела с вами поговорить. Но может быть, нам будет удобнее у меня дома? — Она подозвала официанта и расплатилась, не позволив Гарри, который достал было кошелек, сделать это самому. Затем направилась к выходу. Гарри понуро следовал за ней.

Дафна открыла двери своим ключом — похоже, у служанки был выходной, или хозяйка отослала ее с каким-нибудь поручением. Гарри, чувствуя себя все более скованно и неловко, не мог понять, как ему с ней держаться — и полностью отдал инициативу в ее руки.

— Так зачем же вы за мной следите? — спросила Дафна, когда они сели в кресла у камина в гостиной. — Вы подозреваете меня? Может быть, нам стоит поговорить честно и открыто? Обещаю, что буду говорить правду... или молчать, если ваш вопрос коснется чужих тайн — но обманывать вас я больше не стану.

— Честно и открыто? — невесело усмехнулся Гарри. — После того, как вы два раза солгали о том, где был ваш муж в ночь, когда убили его мать?

— Я больше не буду лгать, мистер Поттер. Блейз мне изменяет. Вот и все.

— Но неужели вы точно знаете, что в ночь убийства вашей свекрови ваш муж был у любовницы? Он что, докладывает вам, когда идет к ней? Или вы тоже в этом участвуете, так сказать, ménage à trois⁽¹⁾? — язвительно спросил Гарри. Конечно, это было грубо, но его слишком неприятно поразило заявление Дафны, к тому же он снова подозревал подвох — поскольку все опять выглядело очень странно. Однако все же извинился: — Простите, мэм, но... такой вывод напрашивается.

— Да, я точно знаю, мистер Поттер, — Дафна никак не отреагировала на его выпад. Она задумчиво постукивала каблучком по паркету, опустив глаза. — А о себе я вам всегда говорила правду. Можете расспросить меня еще раз — я снова дам вам полный отчет в своих действиях. Да вы и сами, наверное, могли убедиться, раз вели за мной слежку, что никаких секретов у меня нет.

— Но тогда, — Гарри проигнорировал ее последние слова, — вы можете назвать и имя любовницы вашего мужа? Чтобы мы проверили его алиби.

— Нет, этого я сделать не могу. Я обещала вам не врать, но это не моя тайна...

— Что ж... вы понимаете, что это опять-таки только ваши слова, ничем не подкрепленные? И алиби у вашего мужа по-прежнему нет. Поскольку он тоже упорно скрывает, где и с кем провел ту ночь.

— Он не убивал. Большего я вам сказать не могу, — Дафна по-прежнему сидела, опустив голову. И вдруг вскинулась, схватив Гарри за руку. — Но... насколько серьезны подозрения? Блейза арестуют?

— Возможно, — сухо ответил Гарри.

Лицо Дафны исказилось, она заломила руки — этот жест показался Гарри по-детски трогательным и беззащитным, и он помимо воли вскочил с места и подошел к ней ближе. Дафна заплакала — и это ничуть не повредило ее красоте, а Гарри думал, что так не бывает. Из больших синих глаз катились крупные слезы, губы дрожали, как у обиженного ребенка. Сердце Гарри дрогнуло, он присел возле ее кресла и взял молодую женщину за руку.

— Миссис Забини... Послушайте... но если ваш муж не виноват, если у него действительно есть алиби... Почему он не может сказать, где был? Боится огласки? Но есть же тайна следствия, а репортеров наше начальство не жалует. Чего вы боитесь?

— Ах, вы не знаете... — горестно воскликнула Дафна, продолжая плакать.

— Миссис Забини, успокойтесь... — тихо сказал Гарри и осторожно погладил ее руку. — Еще не все потеряно, все обойдется...

Кожа Дафны была настолько мягкая и гладкая, и веяло от нее легким, чуть-чуть горьковатым ароматом каких-то цветов, таким чувственным и дурманящим, что Гарри забыл, зачем он здесь находится. И продолжал держать ее руку в своей, бормоча какие-то слова утешения. Он опомнился, когда пальцами другой руки Дафна погладила его по волосам и мягко коснулась щеки — но тут же снова обо всем забыл. Она поднялась на ноги, и Гарри привлек ее к себе, жадно целуя в губы, нежные, как розовые лепестки.

Она теперь смотрела на него с почти детской доверчивостью и на поцелуй ответила так, как будто давно этого ждала, и было в этом что-то невинное — и в то же время бесстыдное. Гарри не помнил, как они оказались в спальне, как торопливо разделись... Помнил только белую кожу Дафны — он раньше и не знал, что человеческое тело может быть такой сияющей, безупречной белизны. Помнил ее нежную грудь, белокурые волосы, рассыпавшиеся по подушке, слезы, сверкающие в синих глазах — и неистовую страсть, с какой Дафна отдавалась ему.

Потом Гарри долго не мог прийти в себя. Он лежал на мягкой подушке, глядя в медленно кружащийся потолок, а Дафна положила голову ему на плечо. Он чувствовал ее легкое, чуть прерывистое дыхание на своей коже и тот же горьковатый аромат ее волос, мягких, как шелк. "Ну и дурак этот Блейз, — мелькнула у него мысль, когда потолок над ним наконец перестал кружиться и сердце забилось ровнее. — Имея такую жену, путаться с какой-то шлюхой..."

И тут он наконец осознал, что произошло — он переспал с подозреваемой, или женой подозреваемого в убийстве! А перед этим еще и не справился с заданием, выдал себя — и Дафна теперь знает, что за ней следят. О чем еще он ей проговорился?

Гарри лихорадочно вспоминал их разговор — и ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Верить Дафне по-прежнему не было никаких оснований — алиби ее мужа не доказано, да и ее собственная роль в деле весьма сомнительна. А он, как последний болван, поддался ее чарам!

Он осторожно высвободился из ее объятий.

— Дафна... — сказал он, прилагая усилия, чтобы его голос казался ласковым и беззаботным, — извини, но мне пора.

— Иди, конечно, — отозвалась она и чуть отодвинулась, давая ему возможность встать. Потом посмотрела на него — и он поразился ее безмятежно-счастливому взгляду. А она продолжала: — Ты сейчас думаешь, что я тебя нарочно завлекла, обманула... Но я тебе сегодня ни в чем не солгала.

Гарри в полном замешательстве, застегивая рубашку, думал: "Или я полный идиот... или она говорит правду — и ни в чем не виновата. И ее муж тогда тоже невиновен... Нет, надо скорее уйти отсюда и спокойно подумать..."

Дафна проводила его до дверей, поцеловала и сказала:

— Давай завтра встретимся в этом же кафе? Хочешь?

— Я... я тебе позвоню, — Гарри торопливо кивнул, чувствуя, что еще немного — и он останется здесь. — А теперь мне действительно нужно уходить...

На улице Гарри взглянул на часы — его напарник должен был вот-вот подойти — но он не стал дожидаться и зашел в первый попавшийся паб, где выпил кофе с коньяком. Сознание прояснилось, да и Дафны с ее глазами, губами и голосом рядом не было, и все встало на свои места. Теперь ему было предельно ясно — он совершил непростительную ошибку, не справился с порученным заданием и вообще не может дальше расследовать это дело. Наверное, ему и в полиции-то делать нечего...

"Во всяком случае, Грюму я обязан обо всем доложить — я ведь исполнял его приказ. Да уж, исполнил... Черт, стыдно-то как! Но иначе нельзя... Или... может быть, и не стоит пока рассказывать? Ведь, в конце концов, я не сказал Дафне — то есть, миссис Забини, черт побери! — ничего такого, чего бы она еще не знала. Но следить за ней мне больше нельзя".

В Скотланд-Ярде Гарри инспектора Грюма не застал, однако ему передали, что звонила горничная покойной миссис Забини из ее лондонской квартиры, Ромильда Вэйн — та самая, которая рассказала о "русском князе". Когда Гарри ее допрашивал, она пообещала связаться с ним, если вспомнит что-нибудь еще. Гарри дал ей и свой телефонный номер, и номер Грюма. Значит, она что-то вспомнила.

Гарри перезвонил ей, и девушка таинственным голосом попросила его о встрече. Они договорились, что вечером Гарри подойдет к отелю "Кларидж", где она теперь работает. "Это очень-очень важно, мистер Поттер, а по телефону я не могу, тут неудобно говорить!" — с придыханием восклицала она.

* * *

Ромильду Вэйн Гарри узнал не сразу — она была не в скромной одежде горничной, а в ярко-красном платье, таком обтягивающем, что казалось, оно вот-вот лопнет по швам. Черные волосы девушки были мелко завиты, а губы накрашены пунцовой помадой. Гарри вспомнил, что еще во время допроса Ромильда откровенно строила ему глазки, и нахмурился — только этого и не хватало, в придачу ко всем перипетиям сегодняшнего дня! Он подошел к девушке и официальным тоном поздоровался.

— А я только что закончила работу, мистер Поттер! — кокетливо улыбнулась она. — Вы не угостите меня чашечкой кофе?

— Пожалуйста, — Поттер пожал плечами и указал на столики летней веранды кафе. — Пойдемте туда.

Манерно отставив мизинчик — ногти Ромильды были накрашены бежевым лаком, видимо, в отеле вульгарность во внешнем виде горничных не поощрялась, — девушка отхлебнула кофе и громко вздохнула, не сводя с Гарри томного взгляда густо накрашенных глаз.

— Так что вы хотели сообщить, мисс Вэйн? Вы сказали, что вспомнили нечто важное?

— Да! Это насчет того мужчины, который русский князь... Я вспомнила, что он как-то сказал хозяйке: "Берегись его, Лотта. Он очень страшный человек, я кое-что про него знаю. Держись от него подальше". Вот! — она уставилась на Гарри с таким выражением во влажно блестящих карих глазах, что ему вспомнился бульдог Злыдень, принадлежавший тете Мардж, сестре дядюшки Вернона. Тот, выполнив команду, смотрел на хозяйку точно таким же преданным взглядом, ожидая в награду вкусную косточку. И сейчас Гарри непреодолимо хотелось протянуть Ромильде кусочек сахара.

С трудом сдержав смешок, Гарри спросил:

— И это все? О ком говорил этот человек, вы не знаете? И кстати, вы не вспомнили его имя?

— О, нет... — огорченно вздохнула Ромильда. — Имя не помню. И о ком он говорил, не имею представления.

— А когда это было?

— Да уже довольно давно... Кажется, после Пасхи⁽²⁾... Потому я и вспомнила про это не сразу.

— После Пасхи, значит... То есть, уже почти три месяца назад, — Гарри был слегка разочарован. — А тот конверт он передал вашей покойной хозяйке дня за три до убийства?

— Да, верно! — закивала Ромильда.

— Ну что же... Может быть, одно с другим никак не связано. Но может быть и наоборот... В любом случае, спасибо вам за помощь, мисс Вэйн. Всего хорошего, — Гарри встал из-за столика, намереваясь откланяться.

— Ми-и-истер Поттер! — протянула Ромильда с расстроенным видом. — А если я еще что-нибудь вспомню, я вам позвоню, можно? И мы опять встретимся?

— Разумеется, мисс Вэйн. Еще раз спасибо.

1) Ménage à trois — любовь втроем (фр.)

Вернуться к тексту

2) Католическая Пасха в 1939 году приходилась на 9 апреля

Вернуться к тексту