Будни Уолдена МакНейра, Пожирателя смерти и ликвидатора опасных существ. Смеркуты (джен)

— Ты когда-нибудь думал о том, что такое возмездие? — спросил Робардс, заходя в кабинет Шеклболта под вечер последнего понедельника декабря.

— Поясни? — попросил тот.

— Возмездие, — сказал Робардс, подходя к его столу и садясь, — это плата или кара за причинённое или совершённое зло. Знакомься, — он положил перед Шеклболтом тонкую папку с грифом Отдела контроля за магическими популяциями. — Джоселин Крумб, сотрудница отдела регулирования, подразделение зверей, сектор по борьбе с домашними вредителями, — он открыл папку, демонстрируя министру личный листок сотрудника, на котором с колдографии серьёзно смотрела молодая женщина с густыми тёмными кудрями. — И наш злодей.

— Что-о? — ошарашенно выдохнул Шеклболт, рывком притянув к себе папку и недоумённо и почти что растерянно глядя на Робардса. — Но… почему? Зачем?

— О, — Робардс странновато усмехнулся. — Это очень простая история. Самые распространённые мотивы преступлений — это деньги и страсть. Выбирай.

— Какая страсть? — нахмурился Шеклболт. — К кому?

— А вот это самое удивительное… и поучительное в этой жуткой истории, — Робардс продолжал очень странно улыбаться. — Ищи, кому выгодно. Помнишь?

— Очевидно, ей, — Шеклболт был так изумлён, что даже не возмущался пока. — Зачем только? Ты выяснил?

— Вовсе нет, — Робардс медленно покачал головой. — На самом деле, эта история выгодна всего одному человеку. Точнее, двоим, но второго не стоит брать в расчёт — они родственники. Ну? — его кривая улыбка стала шире. — Кто у нас действительно выиграл?

— Да нет, — недоверчиво проговорил Шеклболт. — Нет. Ты хочешь сказать…

— Он не знал, — сказал Робардс жёстко. — Он сам к этому не имеет ни малейшего отношения. Он даже не в курсе её чувств — она так утверждает, и я склонен ей верить.

— Быть не может, — прошептал Кингсли.

— Почему? — возразил Робардс. — Любовь — дело страшное… порой. Как тебе жить с мыслью о том, что, выполни мы в прошлый раз обещание, нынешнего кошмара попросту не случилось бы? А придётся, — его взгляд на миг стал пустым и усталым. — Но к делу. Если желаешь, можешь пойти послушать — мы сделали сейчас паузу, но мисс Крумб настроена говорить. Полагаю, она сама устала от этого.

— Расскажи мне, — тихо попросил Кингсли.

— Мы пока провели только первый допрос, так что некоторых деталей не достаёт, — сказал Робардс. — Крумб задумала это сразу после войны — после первых процессов и осуждения своего любимого. Она всегда интересовалась опасными тварями — сам понимаешь, почему — и мысль о смеркутах, как она говорит, пришла ей в голову почти сразу. Отличный выбор: пятый класс опасности, и о них тут почти никто ничего не знает. Главная сложность была в том, чтобы их достать, но в первые месяцы протащить в страну можно было стадо гиппогрифов — и никто бы и не заметил, тем более что у неё было много самых разных знакомств. И многие тогда были готовы на многое, чтобы получить лестную характеристику из уст лояльного работника министерства. А Крумб была признана вполне лояльной: она никогда не была ни в чём замешана и идей Волдеморта не разделяла. Опять же, её бабка — магглорождённая… они с братом — тем, из «Ведуний» — её тогда вполне успешно из страны вывезли. Так что никаких претензий к ней не было. Кофе есть? — без всякого перерыва спросил он, и Шеклболт, кивнув, левитировал из своего знаменитого шкафчика в углу кофейник, чашки и бутылку огденского. И спросил, разливая:

— Она сумасшедшая?

— Не без этого, — согласился Робардс, отказавшись от виски и залпом осушив чашку с горячим кофе. — Но от Азкабана это её не спасёт.

— Не понимаю, — пробормотал Шеклболт. — Она же… сколько она здесь работает?

— Шестнадцать лет, — сказал Робардс. — Точных данных у меня нет, но она утверждает, что они были знакомы и «иногда вместе обедали». Самого МакНейра я ещё не допрашивал — как раз пойду вот. Только с ней закончу.

— И что? — напряжённо смотрел Шеклболт, вглядываясь в резковатые и, пожалуй, типично шотландские черты лица Крумб. — Она выдумала себе роман?

— Нет, — качнул головой Робардс. — У неё нет иллюзий. Она прекрасно понимала, что между ними ничего нет. И даже понимала, — он усмехнулся, — что мы её рано или поздно отыщем. Но ей это не было важно. Она просто хотела спасти любимого.

— Подобной ценой?

— Что ей все эти люди? — с горечью пожал Робардс плечами. — Она их не знала. А своих защитила — мысль о том, что преступник может быть из Шотландии, оказалась верной. Впрочем, она защищала и родных своего любимого — и кто знает, что было ей важней. Ты знаешь, она мне сказала: «Я всегда знала, что ему не нужна и не буду. Никогда. Но это не важно».

— Приятная внешне женщина, — непонимающе проговорил Шеклболт, продолжая разглядывать колдографию. — Почему она на нём так зациклилась?

— Страсть иррациональна, — задумчиво проговорил Робардс. — Она просто не смотрела по сторонам. И не видела никого. Не хотела.

— В других обстоятельствах я бы назвал это дурным дамским романом, — сказал Шеклболт, задумчиво листая папку. — Хороший работник… награды… не понимаю. Племянники, брат… Родители… Нормальная семья.

— Кто знает, что там за фасадом, — заметил Робардс. И сам же ответил себе: — Впрочем, узнаем. Но мне не кажется, что дело в них. Просто вот такая любовь… и мания. Теперь понятно, почему в этот раз она выбирала в жертвы детей и беременных — ей нужен был резонанс. Она не могла позволить нам и во второй раз замолчать происходящее. И где и как их искала — тоже: кто обратит внимание на женщину в детском магазинчике? Она могла там рыться часами — и график работы позволял. Мало ли. Она, кстати, объяснила, почему не было нападений на магглорождённых, — добавил он уже совсем другим, деловым тоном. — Угадаешь?

— Так бабка же, — ответил Шеклболт.

— Отнюдь, — возразил Робардс. — Статут. Она не хотела нарушить Статут. Поэтому не рисковала даже с живущими среди магглов волшебниками. Ответственная, — попытался пошутить он, но и сам даже не улыбнулся, а Шеклболт лишь качнул головой. — Она сказала, что покажет остальные места, где прячутся смеркуты, — продолжил Робардс, — но не сейчас. А когда МакНейра отпустят. У неё дома в подвале целая плантация… как это называется… — он поморщился, вспоминая некстати ускользнувшее слово. — Инкубатор. Там сотни яиц и молодняка. После войны она ввезла всего одну пару — и несколько десятков яиц, из которых, правда, некоторые погибли. Но большинство выжили. К сожалению. Их, как я понимаю, заберёт Отдел тайн — они уже подали заявку, и вряд ли им откажут, как думаешь? Пойду, — он забрал папку и поднялся. — Первый официальный отчёт будет завтра, но я бы очень просил тебя не спешить общаться с газетчиками, покуда мы не отловим всех этих тварей. Люди расслабятся. Можно сказать, что мы напали на след и предупредить всех, что в случае ареста преступника оставшиеся без контроля твари могут стать особенно агрессивны. Хотя не мне давать тебе советы.

— Пожалуй, я тебя послушаю, — кивнул Шеклболт. И когда Робардс был уже у самой двери, спросил: — Ты всерьёз про возмездие?

Робардс только вздёрнул плечи в ответ — и вышел. На душе у него было муторно и тяжело — так, как давно не случалось. Мысль о том, скольких смертей они все могли избежать, просто выполнив данное обещание, терзала его с того самого мига, как он услышал спокойное: «Я просто решила его спасти».

— Кого, мэм? — продемонстрировал умеренное удивление Робардс.

— МакНейра, — тёмно-серые глаза арестованной прояснились. — Уолдена МакНейра, конечно. Я знала, что вы рано или поздно к нему обратитесь, когда всё станет совсем плохо. И вы это сделали. Но, как всегда, солгали, — её губы презрительно искривились. — Вы всегда лжёте. Так что в том, что случилось сейчас, только ваша вина. Я этого не хотела.

Сколько раз за свою службу Робардс слышал «это ваша вина»? Десятки раз. Сотни. И ни разу, никогда они его не задевали ни на йоту — но теперь как ему было откреститься? Да, конечно, виновен всегда тот, кто совершает преступные действия — но ведь она тоже была права. И их вроде бы невинная и вполне понятная подлость, которую они оба отчаянно старались таковой не считать, обернулась общей бедой.

Допрос Робардс закончил к восьми вечера — вернее, просто решил прерваться. Называть места «схронов», как она называла их, смеркутов до того, как Крумб своими глазами увидит заверенное Визенгамотом постановление об освобождении МакНейра и не прочтёт об этом в «Пророке», Джоселин наотрез отказывалась, а на применение к ней веритасерума и легилименции требовалось согласие того же Визенгамота. Завтра Робардс его, конечно, получит — но сегодня можно было остановиться.

Вернее, провести ещё один допрос — на сей раз на дому. Тем более что МакНейр всё равно ждал его — для работы.

Расписываясь за порцию веритасерума, Робардс поймал себя на чётком желании получить чёткие и ясные доказательства абсолютной непричастности самого МакНейра ко всей этой истории. Потому что если в этом будут хотя бы малейшие сомнения, он точно вернётся назад — и на сей раз наверняка навсегда. А его, Робардса, ожидает весьма неприятное объяснение перед Визенгамотом — но об этом он сейчас даже не думал.

МакНейр встретил его как всегда — почти что одетым и готовым к работе. Однако на сей раз Робардс, самостоятельно прикрыв за собой дверь, протянул ему флакончик с прозрачной жидкостью и просто сказал:

— Пей.

— О как, — сказал МакНейр и вытащил пробку. — Выпью, — он залпом проглотил жидкость и напомнил: — Давай попишу согласие.

— Подпиши, — Робардс протянул ему бланк, а затем сказал: — Сначала без протокола.

МакНейр кивнул и сделал вежливый жест, приглашая его сесть за старый дубовый стол и сам опустился на один из стульев с высокой и жёсткой спинкой. Робардс тоже сел — и, внимательнейше наблюдая за МакНейром, сказал:

— Мы нашли её.

— Её? — удивился МакНейр. — Женщина?

— Женщина, — кивнул Робардс. И спросил: — Как полагаешь, почему я сейчас здесь?

— Неужто кто из моих… коллег? — помолчав, недоверчиво спросил Уолден.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответил Робардс. — Что ты знаешь о Джоселин Крумб?

Выражение крайнего изумления, быстро сменившееся недоверчивой растерянностью, его обрадовало — так же, как и ответ МакНейра:

— Да почти ничего… она, вроде, из домашних… отдела домашних вредителей? Она тут причём?

— В каких вы с ней были отношениях? — не ответив ему, спросил Робардс.

— Ни в каких, — МакНейр выглядел совсем сбитым с толку. — Работали в одном отделе. Общих дел у нас не было: я не занимался докси и гномами, она — существами класса опасности выше двух… Я её даже толком не помню. Кудрявая такая шатенка? Она?

— Да, она, — медленно кивнул Робардс.

И глаза, и интуиция, и веритасерум говорили ему, что МакНейр не лжёт и ничего не скрывает — он действительно ничего не чувствовал к этой женщине. И, похоже, никак не был с ней связан.

— Она как-то в этом замешана? — спросил Уолден. — А с чего?

— С тебя, — ответил Робардс — и то, как взлетели вверх брови МакНейра и какое недоумение отразилось в его глазах, окончательно сформировало мнение Робардса о степени причастности Уолдена к событиям последнего полугода. — Полагаю, пора составлять протокол.

К концу допроса на МакНейра не то чтобы было жалко смотреть, однако выглядел он совершенно растерянным и разбитым.

— Я понятия не имел ни о чём, — тихо проговорил он, когда Робардс завершил допрос. — Я вообще плохо помню её. Я клянусь тебе, у нас не было даже намёка...

— Я верю, — успокаивающе кивнул Робардс.

— Она даже ни разу ничего не дала мне понять! — непонимающе проговорил Уолден. — Мы толком и не общались…

— У меня к тебе нет претензий, — заверил его Робардс. — Их с самого начала не было, но я должен был проверить. Готовься к слушанью, — велел он, собирая бумаги. — Я надеюсь, ты после оправдания закончишь работу, но всё надо сделать сейчас: дело будет очень громким, и я не возьмусь предсказать, как Визенгамот отреагирует на её шантаж. Это очень плохо для тебя, на самом деле. Ты понимаешь?

— Дай я с ней поговорю, — попросил вдруг Уолден.

— Ты? — задумался Робардс.

— Хуже уже вряд ли будет, — с нажимом сказал МакНейр. — Некуда. Попытаюсь её убедить. Вдруг выйдет?

— А пожалуй, — внезапно решился Робардс. — Собирайся, — велел он. — Переоденься только.

— Так мы разве не работать потом? — удивился МакНейр.

— Ты сможешь? — с некоторым сомнением спросил Робардс.

— Почему нет? — ответил вопросом МакНейр и, взяв свитер со спинки стула, сунул его под мышку и отправился к вешалке.

За своей старой курткой драконьей кожи.