Его прощальный поклон (джен)

Долгий летний день клонился к закату. Кроны сосен, ещё недавно золотившиеся в лучах заходившего солнца, резко обозначились чёткими контурами на темнеющем, с розовыми разводами небе.

В просторной круглой комнате директорской башни сгущались вечерние сумерки, но те, кто там находился, казалось, не замечали этого. В кресле с высокой спинкой и широкими подлокотниками сидел худой и очень старый человек с длинными серебристыми волосами и бородой — хозяин кабинета Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

Напротив него в нескольких футах над полом, сложив ноги по-турецки, в воздухе парил дух в облике смуглого человека с мощным торсом и широкими плечами. Это был марид Абу аль-Фатих Сулейман ибн Хамид. Он был одет, как и положено образцовому джинну, в широкие шёлковые шаровары и короткую безрукавку. На голове у него была огромная чалма, украшенная большим рубином, на запястьях — широкие браслеты с узорами и вязью.

Между ними стоял небольшой стол с кручёными ножками, на котором лежала раскрытая прямоугольная доска, разделённая на две половины, богато украшенная резьбой и инкрустацией. Альбус Дамблдор и Абу ибн Хамид увлечённо играли в нарды.

Дамблдор снял с доски последнюю костяную фишку и откинулся на спинку кресла. Джинн досадливо сморщился. Он опять проиграл.

— Партия! — произнёс Дамблдор. — Ты должен мне ещё одно желание.

— О удачливейший! — взмолился джин. — Дозволь своему рабу попытать удачу ещё раз.

— Но ты проиграл уже шесть партий, — возразил Дамблдор. — Сегодня тебе не везёт.

— На всё воля Всевышнего, он милостив и милосерден! — смиренно произнёс джинн, воздев глаза к потолку.

— Ну, как пожелаешь, — Альбус пожал плечами и начал расставлять шашки.

— Извилисто русло реки времени, удача капризна и непостоянна, — нравоучительным тоном изрёк джинн и тут же возбуждённо поторопил: — Бросай кости!

Дамблдор выбросил дубль и с улыбкой передвинул свои фишки. Джинн схватил кубики и ожесточённо затряс ими над ухом. Ему очень хотелось выиграть, но сегодня был явно не его день. Он даже на всякий случай проверил, не подталкивает ли соперник кости магией. Но всё было по-честному.

— Где это видано, чтобы джинн исполнял желания, проигрывая в нарды? — проворчал он, разжал ладони и протяжно охнул, увидев выпавшую комбинацию.

— Разве я насильно принуждаю тебя играть? — ответил Дамблдор вопросом на вопрос. — Кто ж знал, что ты настолько азартен?

— А ты этим пользуешься, о затейливейший, — проворчал джинн.

— Ну а как иначе. Всё честно. Не на щелбаны же мне с тобой играть. Серьёзные игроки играют на интерес. А мой интерес ты знаешь.

Дамблдор кинул кости и с довольным видом выставил две шашки за доску. Джинн вздохнул.

— Скажи, почтеннейший, но почему ты выбираешь именно желания? Я же могу поставить на кон деньги, золото, драгоценности.

— Для этого мне джинн не нужен, — отмахнулся Дамблдор.

— О рассудительнейший! Я выполнил уже столько твоих желаний, что на десяток жизней хватило бы, — джинн передвинул свои фишки и начал загибать пальцы. — Ты величайший волшебник, победил своего бывшего друга и забрал какую-то самую главную палку, ордена Мерлина получил, Верховным чародеем Визенгамота, Президентом Международной конфедерации магов и директором Хогвартса стал, достижения в алхимической науке и этой, как её… а, вспомнил — трансфигурации имеешь, летать и становиться невидимым ты умеешь, владеешь языком многих нечеловеческих существ, твой фамильяр — священный Феникс… И ещё много всего по-мелочи.

Дамблдор самодовольно покивал.

— Нет предела совершенству, — возвестил он, назидательно подняв указательный палец.

— Мой повелитель, да пребудет с тобой мир во веки веков! — воскликнул джинн. — Уже более века я раб твой. Когда ты призвал меня, я был неопытным юнцом. Помню, будто вчера это было: я только-только начал обживаться — выстелил чудесные персидские ковры, воскурил благовония, закупил восхитительные восточные сладости и даже не успел насладиться всем этим.

— Если помнишь, я тоже был ребёнком, ещё даже не учился в Хогвартсе, — возразил Дамблдор, бросая на доску игральные кости. — Можно даже сказать, тогда я только начал познавать мир.

— Всевышний щедро одарил тебя прилежанием, о сообразительнейший. По правилам джинн исполняет три желания, а ты загадал лишь одно, зато потом сумел хитростью принудить меня исполнить бессчётное количество твоих пожеланий, — ответил джин и вдруг в сердцах ударил себя ладонями по коленям. — Да что ж такое! У тебя опять дубль!

— Почему хитростью? — с искренним удивлением спросил Дамблдор. — Мы честно играем в нарды. Причем, заметь, именно ты научил меня этой интереснейшей игре. Я же не виноват, что ты так часто проигрываешь. Надеюсь, ты не подозреваешь меня в шулерстве?

Дамблдор с победоносным видом снял с доски свою последнюю шашку и провозгласил:

— Я выиграл!

— О горе мне! — возопил джинн, обхватив голову руками. — Почему я не создан ифритом или дэвом? Почему я создан маридом — добрейшим из добрейших? Я могу в одно мгновение разрушить гору или построить дворец! Я могу осушить море и вырастить в пустыне дивный сад! Я могу исполнить сокровенные желания сотен, тысяч, миллионов несчастных. А вместо этого…

Он начал качаться из стороны в сторону, бормоча что-то себе под нос, поскуливая и всхлипывая.

— Ладно, уговорил! — Дамблдор хлопнул ладонью по столу. — Хочешь осчастливить страждущих? Будет тебе второе желание. Я сегодня добрый.

Джинн уставился на Дамблдора, не веря своим ушам. Потом воздел руки к небу, восклицая: «Хвала Всевышнему! Да будет этот день благословен во веки веков! Хвала Всевышнему!».

Дамблдор заулыбался. Джинн покосился на него, умолк и огладил бороду.

— Раб склоняет свой слух к речам твоим, о щедрейший, и готов выслушать, что изволит пожелать повелитель, — сложив руки на груди, торжественно молвил он.

Дамблдор хитро прищурился. Джинн подобострастно изогнулся, его ухо оттопырилось и оказалось на уровне лица Дамблдора.

— Только умоляю, о внимательнейший, говори по форме, как положено, — с нетерпением прошептал он. — Начни со слов: «Я хочу» или «я желаю».

Дамблдор кивнул.

— Итак, моё второе желание. Я хочу, чтобы ты выполнил по одному желанию моих преподавателей. Только всё должно быть по-настоящему: ты создашь для каждого из них по одной копии твоей лампы, а я завтра во время утренней трапезы вручу им всем по подарку. Пусть они, как полагается, потрут лампу, и джинн, то есть ты, явишься и выполнишь их желания.

Джинн выпрямился. Радостное выражение его лица медленно сменилось недоумением, а потом — сочувствием.

— О горе мне! — вновь вскричал он. — В тот миг, когда мой драгоценнейший повелитель замыслил своё второе желание, демоны наслали на него помрачение рассудка!

— Думаешь, надо было пожелать что-то более серьёзное? — Дамблдор с притворной озабоченностью потёр подбородок. — Тогда… сделай меня триединым владыкой воды, неба и подземного царства.

— Что-о-о? — опешил джинн. — О загадочнейший, твой недостойный раб не в силах понять твой замысел.

— Поясняю: Посейдон, Зевс и Аид в одном лице. Понял?

Джинн нахмурился, запустил руку под чалму и почесал голову. Потом удручённо вздохнул и грустно произнёс:

— Сколько ламп повелеваешь сделать?

Дамблдор начал загибать пальцы, беззвучно шевеля губами. Закончив подсчёт, он с довольным видом назвал цифру.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

Учтиво поклонившись, джинн растаял в воздухе, оставив после себя лёгкий аромат восточных благовоний.