Старая хитиновая флейта (джен)

Но если плечи песней мне расправить —

Как трудно будет сделать так, чтоб я молчал!

Группа Эрандура вернулась очень вовремя — теперь Ллетан не нуждался в деньгах и мог себе позволить не брать каждое дежурство подряд, и было весьма кстати, что товарищи по Гильдии перестали так нуждаться в нем. Теперь он получал лишь то, что ему причиталось, а все свободное время проводил в тренировках: ему нужно было заново выстраивать свою жизнь, которую он по слабости своей почти потерял. Снова стать тем, кто мог тринадцать лет дурить голову всемогущему Орвасу Дрену и уйти от него живым. Душа Ллетана уже восстанавливалась под руками музыкальных дел мастера, а пока стоило привести в порядок тело, превратить его из бесполезного хлама в хороший инструмент. И Ллетан пытался, заново привыкая к тяжести меча в руке и вспоминая полузабытые движения, загоняя себя так, чтобы сил не оставалось думать — только дойти до кровати и упасть, заснув на полпути к подушке. Даже возвращение главы Гильдии Ллетан отметил лишь краем сознания — слишком устал...

В то утро он получил обратно свою флейту. Ее голос остался так же чист и резок, как раньше — и ей нужен был ее музыкант, такой, как прежде, или даже лучше прежнего. В тот день Ллетан измотал себя настолько, что к вечеру едва держался на ногах — впрочем, кэна Фалкар его состояния не заметил, или сделал вид, что не заметил. Хмыкнул не то одобрительно, не то с насмешкой: "Я ценю вежливость и усердие. Мы с вами поладим".

А назавтра был сандас — единственный выходной у всех магов Гильдии, кроме дежурных, и меньше всего Ллетан ожидал, что кто-то составит ему компанию на тренировке. Но спустя три поворота часов стены вспыхнули синеватым пламенем и погасли, как всегда бывало, когда кто-то открывал дверь; в зал вошли Вангарил, ради тренировки сменивший мантию на простую рубаху и штаны, и Эрандур в своем обычном черном одеянии.

— Тоже желаете размяться, мутсэры?

Эрандур молча кивнул; Вангарил прищурился, затем улыбнулся широко, будто старому другу:

— И будем рады вашей компании. Разнообразие оттачивает мастерство, не так ли?

Ллетан крепче перехватил тесьмой отросшие волосы, чтобы не лезли в глаза, и кивнул:

— Я к вашим услугам.

Дуэль вышла короткой, но поучительной. Эрандур был хорош, очень хорош — даже сойдясь с ним на одних мечах, без магии, Ллетан понял это и осознал, сколь многое должен восстановить. В настоящей схватке он не продержался бы и пары вдохов.

— Я слишком сильно вас задел? — усмехнулся Эрандур, наблюдая за творящим Малое лечение Ллетаном.

— Просто не люблю следы на теле. Это как дневник, открытый любому зрячему.

Он в самом деле не любил оставлять следы — ни вокруг себя, ни на теле, ни на душе. Вот только избавиться от последних было порой почти невозможно — в этом Ллетан убедился в очередной раз, когда пришел к мастеру за своей флейтой. На хитиновом теле отчетливо виднелся уродливый шрам, расколовший имена Рилмс и Аралора на бессмысленную россыпь букв, да и те чуть сгладились от полировки. Можно было отшлифовать еще раз, но Ллетан отказался — шлифовка стерла бы остатки резьбы, но не след разлома.

— Пожалуй, — даже не глядя на собеседника, Ллетан догадывался, куда тот смотрит. На собственные руки, на скрытые слишком длинными рукавами запястья. — Думаю, и у меня заметок в этом дневнике сегодня изрядно прибавилось... Кроме шуток, Дрен, вы весьма неплохи, особенно для того, кто долго и тяжело болел.

— Вы мне льстите.

— Ничуть. Вы в самом деле неплохое приобретение и будете полезны в экспедициях. Не думали пойти в Фанакас?

Фанакас... Что-то обсуждали вчера за столом, вспомнил Ллетан, как раз после приезда Фалкара — архимага в этих руинах что-то очень интересовало и он настоятельно просил отрядить туда экспедицию, о чем глава Гильдии рассказывал спокойно, но с крайне выразительным лицом. "Я напомнил ему, что осень в горах Валус — не самое приятное время, и полагаю, вы понимаете, что Фаральмо мне ответил..."

— Честно говоря, на Фанакас я не рассчитываю. Насколько я понял, кэна Фалкар категорически не хочет снаряжать экспедицию, и с плохой погодой в горах это связано так же, как я — с династией Каморан.

Ллетан был невысок для данмера — не дотянув до тридцати пяти пертанов⁽¹⁾, он даже на Ильмени смотрел чуть-чуть снизу вверх, — но его рост вместе с крепостью в кости, свойственной всем Дренам, наводил скорее на мысли о дальних предках-недах, нежели о родстве с босмерами. Истине, впрочем, не соответствовало ни то, ни другое.

Вангарил усмехнулся:

— Вы весьма проницательны. Видите ли, совсем недалеко оттуда находится поместье лорда Орума гро-Шуграка, который считает окрестности Фанакаса своей землей и не обрадуется нашему появлению. Фалкар это знает и не хочет ссориться с лордом, но архимаг Фаральмо... Он гениальный ученый, сделавший себе имя на исследованиях культуры айлейдов, но в последние годы занимался исключительно теорией, и это отразилось на его научных интересах — его проекты становятся все более дерзкими и амбициозными, а материала ему подчас не хватает. Полагаю, не покидая стен Университета, легко забыть о том, что судьба исследований часто зависит от множества обстоятельств, порой вовсе не связанных с наукой...

— Проще говоря, Фаральмо — блаженный дуралей, одержимый мечтой найти следы исчезнувшего Делодиила⁽²⁾, хоть какие-нибудь, и такие мелочи, как здравый смысл, его не волнуют. Хотя любому разумному понятно, что коль скоро Орум считает эти руины своими, без дела они не стоят, так что для нас в Фанакасе могли сохраниться разве что мертвецы в запечатанных криптах. Конечно, сведения о способах захоронения и бальзамирования небезынтересны, но ссориться ради них с бандой Орума, а то и кое с кем похуже... — Эрандур выдержал паузу. — Вам знакомо название "Камонна Тонг", мутсэра?

— Как и всякому уроженцу Вварденфелла.

— Тогда, возможно, вы знаете, что они ведут дела не только на Вварденфелле. Говорят даже, что где-то в нашем графстве есть их убежища, и что банда Орума с ними на короткой ноге. Это все, конечно, только слухи, ничем не подтвержденные.

— Само собой, — кивнул Ллетан и отошел к умывальнику.

Слухи стоило проверить. Кроме прочего — личного, лишнего — он наверняка не был единственным, кто пересек границу в рабских наручах. Две Лампы, зажженные где-нибудь в предместьях Чейдинхола, могли многим осветить дорогу... и в помехах точно не нуждались.

Экспедиция в Фанакас, конечно, сорвалась — портить отношения с головорезами ради безумной прихоти архимага не хотелось никому, и в первую очередь Ллетану. Позволить себе подобную дерзость, и то с оглядкой, мог серджо Дрен, сын советника Хлаалу — но никак не мутсэра Дрен, новичок в городе и в Гильдии.

Зато мутсэра Дрен, многообещающий стажер с темным прошлым, мог аккуратно, не привлекая внимания и не попадаясь на глаза, навести справки и выяснить: да, Камонна Тонг действительно ведет дела в Чейдинхоле, сговорившись с бандой Орума. Нет, они не знают, что происходит на Вварденфелле, да и кто бы им доложил, шушере низших рангов, чье дело маленькое — возить скууму. Нет, отлов беглых рабов в Киродииле — дело слишком опасное, шкурка выделки не стоит, да и нет у них возможности всерьез охотиться за головами. Нет, им вовсе не нужны враги в Гильдии магов. Да, разумеется, они готовы закрыть глаза на то, что их не касается, пока местные не трогают их самих и не мешают работать...

Ллетан счел такое положение дел вполне приемлемым. Его собственная ненависть к торговцам ядом вообще и Камонна Тонг в частности могла подождать удобного случая, пока же он выходил в экспедиции, узнавая окрестности, зарабатывая золото и репутацию. Он договаривался с окрестными фермерами и строил дом для беглецов на заставе Харлана; ни банда Орума, ни Камонна Тонг не тревожили его, а он не трогал их.

Недели сложились в месяцы, месяцы — в год, затем почти в два; тоска и горечь не ушли совсем, но потускнели в темных залах Кемена, Норнала и Риэля, затерлись листами бесчисленных отчетов так же, как затерлись от частых прикосновений священные имена на старой хитиновой флейте. К тому же впервые в жизни у Ллетана, казалось, появился друг — умный и бесконечно доброжелательный Вангарил, с которым было интересно и легко, несмотря на разницу в полвека; в беседах с ним Ллетан мог себе позволить следить не за каждым словом, а... за каждым пятым, пожалуй.

Но приходилось — за каждым третьим: чем дальше, тем чаще, беседуя с Вангарилом, Ллетан ловил на себе недобрый взгляд Эрандура. Причины неприязни бывшего раба к рабовладельцам он вполне понимал, как понимал и то, что ссориться не стоит. Эрандур был одним из лучших боевых магов Гильдии и дружил с Фалкаром — насколько понял Ллетан, их сблизил научный интерес: оба всерьез практиковали некромантию и нередко работали вместе. И имели обыкновение подолгу обсуждать свои изыскания за общим столом, меняя тему лишь после мягких укоров Вангарила "нельзя ли погромче, друзья мои? В Анвиле вас не слышно!" Причем Ллетан не сомневался, что "анвильских фанатиков" Фалкар и Эрандур боялись еще меньше, чем архимага, а разговор переводили исключительно из уважения к Вангарилу.

А еще в Гильдии магов Чейдинхола, наполовину данмерского города на границе с Морровиндом, почти не было данмеров. Сам по себе этот факт ни о чем не говорил, но вместе со всеми прочими лишь укреплял Ллетана в намерении не злить Эрандура, держаться спокойно и с достоинством, точно жрец Храма во время службы.

И ждать, предоставляя Эрандуру сделать первый шаг.

— Слышали новости, мутсэра?

— О наборе в Университет? Конечно, — кивнул Ллетан, не отрываясь от своего занятия — он переделывал отчет об экспедиции. — Простите, я занят.

Накануне он почти не спал: в дом на заставе Харлана притащили двух израненных подростков, каджитку и аргонианина, даже в полузабытьи цеплявшихся друг за друга; лечение растянулось на целую ночь и три больших бутылки зелья магики. Утром же Фалкар напомнил, что ждет бумаги к вечеру — и Ллетан, сев за едва начатый отчет, умудрился наляпать глупейших ошибок, которые сейчас исправлял. Еще и голова раскалывалась, даже зелье не помогло...

— Будете подавать прошение о переводе? — слова "я занят" Эрандур предпочел не услышать. Его бесцеремонность уже начинала раздражать.

— Не люблю делать заведомо бесполезные вещи: мы оба знаем, что мое прошение Фалкар не подпишет.

Мест было всего два, и одно Фалкар придерживал за своей юной ученицей-аргонианкой, на другое же явно метил Трайвонд. Ллетан об этом знал и не дергался: пусть перевод в Университет дал бы ему возможность двигаться по службе и немного больше денег — здесь, в Чейдинхоле, Ллетан мог помогать беглым рабам и следить за Камонна Тонг, да и жалованье его вполне устраивало.

— Подпишет, если я попрошу, — заявил Эрандур, садясь на свободный стул. — У меня к вам деловое предложение, Дрен, так что извольте отложить эту дребедень и выслушать меня.

Ллетан поморщился и поднял глаза:

— Говорите.

Эрандур оглянулся на дверь, быстро взмахнул рукой:

— Тихо... Теперь нам не помешают, — пояснил он. — Один мой друг по делам службы отправляется в Морровинд, и ему нужны сведения о Доме Хлаалу. Только не те, что написаны в путеводителях, а действительно ценные: с кем можно вести дела, кто бесполезен, но и безвреден, а кого лучше обходить десятой дорогой... И давайте начистоту: я знаю, что такие сведения у вас есть. Более того, я почти уверен, что знаю, какими судьбами вы оказались в Чейдинхоле, и если я прав — вы хотите отомстить. Свою месть вы получите, если окажетесь полезны, в ином случае останетесь при своих.

— Даже так? — сквозь усталость и головную боль пробилось любопытство. — И что же вы обо мне знаете?

— Лишь то, что вы показываете, но и этого немало для того, кто умеет смотреть. Я полжизни ходил в слугах, так что смотреть я умею, поверьте... — Эрандур помолчал, сцепив руки в замок. — Вы верно поняли, я действительно бывший раб. И хотя кэна Марайн никогда меня не обижал, хотя ему я обязан всем, что имею — образованием, свободой, даже познаниями в магии, — хотя я вырву язык любому, кто скажет о нем дурное слово... быть вещью отвратительно. А я был именно вещью, пусть даже умной и весьма полезной; кэна часто принимал гостей, а я должен был готовить комнаты, подавать на стол и следить, чтобы гости ни в чем не нуждались. Я до тошноты насмотрелся на этот сброд — на богачей, едва научившихся прилично есть и жаждущих войти в милость к не самому знатному, но все-таки Дрену; на мелких дворян в одолженных шелках, желающих за счет состоятельного мага поправить свои дела. На то, как они сидят за столом кэны Марайна и как ведут себя в гостевых комнатах... в присутствии живой вещи, которой можно не стесняться... Знаете, Дрен, это очень заметно — когда мер надевает свои манеры только перед выходом, как неудобный праздничный камзол, а когда носит их, точно вторую кожу. Например, безупречно прямо держит спину, сидя над отчетом третий час кряду, или со всей учтивостью приветствует Фалкара, падая с ног от усталости. В вас так крепко вбили эту науку, что вы даже не замечаете за собой подобных мелочей... и это в самом деле не стоило бы внимания, если бы не ваши уши.

— Что, простите?

— У вас уши рваные — с вашей-то нелюбовью к следам на теле! Продавая серьги, вы бы не выдирали их, а аккуратно вынули. Если бы вас ограбили, вы бы первым делом залечили уши — но тогда вам, похоже, было не до того... И позже было не до того, ведь вы даже не пытались обратиться в храм. Нет, вас сразила некая "болезнь", мы оба знаем, какая именно. И вот, когда молодой аристократ из Хлаалу появляется на пороге сиродиильской Гильдии магов с разорванными ушами, горстью медяков в кармане и следами долгого запоя на лице, можно предположить, что его изгнали из Морровинда, лишив средств к существованию. Поскольку он явно не собирается возвращаться домой, можно предположить, что возвращаться ему некуда или попросту опасно. А еще, если хоть немного знать Хлаалу, можно предположить, что этот аристократ ничего не забыл — и отомстит своим обидчикам, только дай возможность...

"Рабов стоит опасаться..." — всплыла в памяти старая истина, подтверждаясь в очередной раз. Рабов определенно стоило опасаться, ведь любой из них мог оказаться Эрандуром...

— ...вы можете сказать, что мои измышления вилами по воде писаны, но я еще в первый месяц знакомства с вами написал кэне Марайну — не смотрите так, я не расспрашивал о вас лично, просто поинтересовался светскими новостями. А он в ответ написал, что вы мертвы и что ваш батюшка очень уж быстро снял траур. Не знаю и знать не хочу, что у вас произошло, серджо Дрен, — он чуть заметно выделил голосом обращение, — но легенда красивая.

— Предположим, вы правы. Но зачем вы предлагаете мне помощь, если ненавидите меня?

На сей раз Эрандур молчал дольше — не выдерживая театральную паузу, а будто в самом деле собираясь с мыслями. Наконец, он заговорил — медленно, будто через силу, не глядя в глаза:

— Мне неприятно видеть вас здесь, это правда. Но ненавидеть вас... Я бы очень хотел, видят боги, но не могу. Будь вы зарвавшимся наглым щенком, все было бы гораздо проще — я бы просто выжил вас из Гильдии, — но вы слишком хороши для этого, так давайте поможем друг другу и подложим этим ублюдкам свежего муска под ноги. Что скажете?

Думал Ллетан недолго:

— Скажу, что мое прошение о переводе должно быть подписано в кратчайшие сроки. Если мои враги окажутся вашему другу не по зубам и если они выйдут на меня — пусть берут штурмом столицу или гоняются за мной по всему Сердцеземью. И еще... Я хочу передать с вашим другом письмо в Вивек.

— По рукам, — кивнул Эрандур. — Назовите время и место встречи, я все передам. И на всякий случай — моего друга зовут Кай Косадес, ему сорок два года и он знает имя моего бывшего хозяина.

Спустя два дня в гостинице "Чейдинхольский мост" к Ллетану подошел худощавый лысеющий имперец лет сорока, представился Каем Косадесом и предложил подняться в комнату. Беседа затянулась до глубокой ночи, много пришлось писать — благо, бумагу, перо и чернила им предоставили, — но мутсэра Косадес, по его собственным словам, получил даже больше, чем рассчитывал.

Он увозил в Морровинд не только заметки о Доме Хлаалу, но и сведения обо всех более или менее значимых членах Камонна Тонг — об их сильных и слабых сторонах, жилищах, известных всем, и тайных убежищах, о том, кого и как при необходимости можно убрать.

И письмо в Вивек с пожеланиями доброго здоровья сэре Ильмени Дрен от Фарвила Арано.

1) Пертан — мера длины, равная примерно 5 см.

Вернуться к тексту

2) Айлейдский город, полностью исчезнувший по воле Меридии, нирнский аналог Атлантиды.

Вернуться к тексту