Отель «Горький шоколад» (джен)

Рубашка — до жути непрактичная вещь. Авторитета она, может, и прибавляет, но вот от сырости и холода защищает паршиво. Да и от сапог тоже.

— Хватит.

Спокойный голос, признак многолетней привычки получать желаемое с первого раза. Неспешные шаги, огонек сигареты в полутьме. Затягивается, наклоняется, выдыхает дым в лицо. Он всегда курил самые едкие сигареты.

— Было приятно с тобой работать. Но если снова появишься на нашей земле, малыш, то в ней же и останешься.

Рассматривает пару секунд, ждет ответа, проявления дерзости. Повода не тянуть до следующей встречи. В такие моменты лучше молчать, он сам меня этому когда-то научил.

Тихо хмыкает, выпрямляется. Снова затягивается, щурится, прислушивается. В эти переулки никто вечером не забредает, разве что случайно, но он всегда был осторожным. До тошноты.

— Едем.

Уходит, уводя своих людей, верных цепных псов Нового порядка. Каких-то полдня назад я бы с гордостью мог назвать себя одним из них. Полдня назад у меня были покровитель, репутация и место. Теперь осталось только место: в прокисших лужах под стенами безымянного дома, с помятыми ребрами и разбитой головой.

Медленно сажусь, ухмыляюсь, сплевываю на землю кровь. Чертовски неприятно стать отбросом, но всё же… чего-то я стою, раз они решили сохранить эту жизнь.

Однокомнатная квартирка на втором этаже, с низкими потолками, подтекающим краном и отслаивающимися обоями. Похвастаться нечем, но многого и не требуется: кровать, чтобы поспать, и стол, чтобы поесть. Оставляю ботинки при входе — воспитание приюта — и прохожу к окну. На подоконнике верно ждет пачка сигарет, не таких едких, как его, но тоже вполне мерзких. Открываю створку, прислоняюсь к стене, закуриваю.

Теперь нужно что-то искать.

Я попал в Новый порядок совсем еще мальчишкой. Можно сказать, что мне повезло (или сильно не повезло): наткнулся на улице на их казнь. Коленями в землю, голову вниз, признание и пуля в затылок — ничего особо изысканного. Затем холодный взгляд через плечо, затяжка и спокойный голос: «Есть свободное место, малыш. Не хочешь его занять?»

Мог ли я отказаться? Да, мог. Но Порядок очень не любит свидетелей, поэтому я бы, скорее всего, оттуда уже не ушел.

Жизнь в семье была неплохой. Всегда имелась четкая цель, понятное задание, было, куда обратиться за помощью, в кармане водились деньги. Бессонница и несколько грехов на душе — это не такая уж высокая цена. Но есть и другая сторона. Я не промахнусь, если придется стрелять, умею держать нож, кулаками тоже разобраться смогу, но вот в голове… не гений, скажем прямо. Идти в другую семью значит подписать себе смертный приговор. Здесь все хорошо друг друга знают, слишком хорошо, чтобы не вспомнить примелькавшееся лицо. Да и я не предатель. Лучшим решением было бы уехать из города, начать всё где-нибудь сначала.

Пепел падает на и без того убитую рубашку. Черт с ним, хуже не сделает. Снова тянусь за пачкой.

За дверью кто-то топчется, уже минуты две. Неужели босс передумал и все-таки послал своего закончить дело? Тихо вздыхаю. Пачка подождет. Подхожу к двери, открываю, ожидая дула в грудь. Но в грудь утыкается только визитка.

— Приходите завтра, мы будем ждать вас к полудню, — бормочет человек в черном фраке, натягивая край шляпы ниже на глаза.

Идеально чист, выглажен, прямая осанка, но учтиво склоненная голова. Швейцар. Опускаю взгляд на визитку. Отель «Горький шоколад».

— Приходите, — повторяет он, вкладывает карточку в мою руку и быстро уходит.

Провожаю его растерянным взглядом. Молча закрываю дверь, возвращаюсь к окну, все-таки снова закуриваю, подношу приглашение к свету уличного фонаря. На обратной стороне — адрес и раскрытая ладонь. Символ нейтралитета. Видел, что со мной произошло, значит.

Что ж. Завтра я как раз свободен.