Ведьмино отродье (джен)

Стоило «Баньши» вынырнуть из гипера, как Асажж тут же начала кого-то вызванивать. Кеноби обеспокоился.

— Ты не говорила, что будет кто-то ещё, — упрекнул он Асажж.

— Нам не помешает помощь, — отмахнулась она. — И раз тебя это так беспокоит…

— Что случилось, язва? — из динамика раздался женский голос. — Мы вроде расплатились с тобой за прошлый раз.

— Уймись, Кади. — заявила Асажж. — Я к тебе насчет мелкой.

— Я думала, что мне не придётся больше нянчиться с ней. Не с кем оставить?

— Мне надо вытащить её с одной имперской базы.

Кади цокнула языком и сказала кому-то:

— Слыхал, Кейд? Малявка опять вляпалась!

Это «опять» прозвучало слишком буднично. Плохой знак.

— Я сейчас у Тета, — продолжила Асажж, — и собираюсь на Джабиим, дня через три буду там. Хотите искупаться в грязи?

— А что взамен?

— Позволю надрать ей уши. Ну что, успеете?

— Будем вовремя, — впервые подал голос Кейд.

Связь прервалась.

— Эти ребята были моим конвоем, когда меня судили. Во время… — Асажж болезненно поморщилась, — во время резни джедаев им удалось спастись. Сейчас они просто наёмники, стараются не вспоминать прошлое и, само собой, не светиться перед имперскими структурами.

— За мою голову хорошую сумму дают, — между прочим напомнил Кеноби.

— За парочку бывших стражей Храма цена, конечно, поменьше будет. Но я тебе уже предлагала сойти на Тете. Ещё не поздно, решай.

Хоть Асажж говорила, что ей больше не нужна помощь, но, казалось, она боится остаться наедине со своими мыслями. Напряжённая спина, судорожно сжатые на штурвале пальцы и глаза, бегающие по приборной панели — лишь бы не встретиться взглядом с Кеноби, не унизиться безмолвной просьбой.

Кеноби помнил, насколько опасной — и жалкой — Асажж может быть в отчаянии. Брось её одну — и она опять уйдёт во Тьму.

— Пожалуй, я ещё немного подействую тебе на нервы, — ответил он.

Асажж еле заметно перевела дух и резким движением врубила ускорение. Корабль вздрогнул и прыгнул в гипер.

— Как будем пробираться на базу? — поинтересовалась она.

Кеноби в задумчивости потёр подбородок.

— Если я правильно помню: база посреди болота, в воде — неизвестная фауна. Вплавь не добраться, а чтоб доехать на гравицикле, надо быть человеком поразительного нахальства.

— Или идиотом, — фыркнула Асажж. — Кроме того, у меня нет гравицикла.

— Зато на базе наверняка найдётся какой-нибудь транспорт. Выманить их чем-нибудь, а там проехаться безбилетниками.

— Поджечь лес на берегу? — брякнула она, не подумав.

— О, это определённо привлечёт их внимание, — засмеялся Кеноби. — Это Джабиим, милая, там даже райдоний удастся поджечь разве что с использованием тёмных ритуалов. При благоприятном стечении обстоятельств.

Асажж одарила его злобным взглядом, но спорить не стала.

— Устроить шум в той груде металлолома, про которую упомянула Маат?

— «Кусаку» просто расстреляют издали, даже проверять не будут.

Асажж смолкла, уставившись на панель управления. Там валялся давешний изображатель.

— Вряд ли руководство этой базы сильно отличается от обычных имперских бюрократов… — задумчиво произнёс Кеноби. — Вечное «как бы чего не вышло», паническая боязнь инспекций, заметание под ковёр всего, что только можно. А тут такой ориентир упустили — целый АТ-ЕТ. Как бы им намекнуть, что «Кусаку» следует утопить в болоте?..

— Я правильно помню, что на Джабииме всё сложно со связью? — вдруг спросила Асажж.

— Правильно, — кивнул Кеноби, почуяв, к чему она клонит. — Слишком плотная атмосфера, сигнал подхватывается ретрансляторами на геостационарной орбите. Случались весьма неприятные инциденты, когда часть пакета терялась и отсылалась обратно.

— Кажется, у меня появилось ещё одна просьба к Кади, — протянула Асажж и шёпотом добавила. — Лишь бы Маат из-за нас не влетело.

Ночью Оби-Вана разбудило ощущение взгляда, впившегося ему в спину. Очень неприятное ощущение. С недовольным вздохом повернувшись на другой бок, он увидел Асажж, сидящую на краю соседней койки. Подперев кулаком подбородок, она бессмысленно таращилась в одну точку, в которой чисто случайно оказалась спина Кеноби.

— Опять бессонница? — спросил он.

Асажж молча кивнула.

— Ты ведь теперь знаешь, где она. Что не так?

Она пожала плечами.

— Беспокойно. Идиотские мысли.

Кеноби уселся напротив Асажж. В узкой каюте они почти соприкасались коленями.

— «Я должна была поступать с ней иначе». Я прав?

— Что-то типа того, — неохотно согласилась она. — Личный опыт?

Кеноби невесело усмехнулся.

— А иначе не получилось бы. Если она унаследовала твой характер, то пока сама шишки не набьёт — не успокоится, и хоть наизнанку вывернись.

— Она совсем другая, — сказала Асажж. — У неё совсем другое детство. Может, я слишком часто оставляла её одну, но я хотя бы старалась, чтобы она была там, где ей хорошо.

В её словах промелькнула застарелая обида: на родную мать ли, на клан, на всю Галактику… Слишком рано её оставили без защиты, вот и вцепляется теперь мёртвой хваткой во всех, кто попадается на жизненном пути, а потом больно ранится, когда они погибают или предают.

— Ты ведь понимаешь, что однажды она вырастет? Ты не сможешь вечно защищать её от опасностей мира.

— Ей одиннадцать, Кеноби, — огрызнулась она. — У вас, джедаев, может, и было принято таскать за собой в самое пекло пухлощеких падаванчиков, ничего, кроме Храма, прежде не видевших. Она же видит мир таким, какой он есть, с рождения. Но всё равно, она — ребёнок. Шустрый, сообразительный, но сейчас она просто не умеет просчитывать последствия своих действий, и это должна делать за неё я. Спрятать её за своей юбкой, если уж ты так это видишь.

Кеноби выставил перед собой ладони в успокаивающем жесте.

— Тише, тише. Я не собираюсь спорить с тобой по поводу методик воспитания подростков. В конце концов, в этом я совсем не авторитет…

— Рада, что ты это понимаешь, — перебила Асажж.

— Я пытаюсь просто… — он зажмурился и потёр переносицу, потом встряхнул головой. — Просто не бери на себя слишком много. Как бы ты не контролировала её, она всё равно будет делать только то, что считает нужным. Ошибаться, получать по носу, выводить тебя из душевного равновесия, и дальше будет ещё сложнее. Но сейчас она попросила твоей помощи. Энакин никогда так не делал.

Теперь горечь появилась в его собственных словах. Он сам так и не смог стать для Энакина кем-то большим, чем помехой на пути к славе и власти: ни учителем, ни старшим братом, ни другом.

Так, похоже, и придётся помереть в этой жалкой роли.

— Тебе не надо было поступать иначе.

Асажж задумалась. Возникло ощущение, что мысль о том, насколько дочь доверяет ей, была для неё новой.

— Хочется верить, что ты прав. И мне не остаётся ничего другого, кроме как выполнить её просьбу.

Она провела ладонью по лицу. Замерла, нахмурившись и прижав пальцы к губам.

— Ладно. Просто забудь об этом разговоре. Я раскисла, ты развесил уши…

— Всё в порядке, — отозвался Оби-Ван. — У всех бывают плохие времена.

— Забудь, — с нажимом повторила она и резко поднялась, направившись к кухне. — Кстати говоря. Каф будешь?

— Хочешь, чтобы эта ночь окончательно стала бессонной? — выгнул бровь Кеноби, пытаясь подавить вдруг возникшее чувство разочарования.

В конце концов, они просто старые знакомые со сложным прошлым. Друг другу — никто.

Асажж насмешливо фыркнула, тщетно пытаясь спрятать смущение.

— Если против, то так и скажи.

— Не скажу. Грех отказываться, когда предлагают.

Она погрозила пальцем и скрылась из виду.

Наверное, следовало бы последовать за ней. Цедить из щербатых кружек каф, слушать мерный гул двигателей и молча страдать — каждый в своих мыслях и воспоминаниях.

Или попытаться преодолеть пропасть, пусть даже рискуя быть облитым кипятком.

Подавив сомнения, Кеноби всё же двинулся на кухню. Прислонившись к косяку, несколько минут молча любовался точёной фигурой Асажж. Она, упершись ладонями в стол, пристально наблюдала за тем, как варится каф. Бодрящий аромат, смешанный с чем-то пряным, плыл по кораблю.

На спине, чуть левее позвоночника, в области нижнего ребра, виднелся застарелый шрам — маленькое круглое пятнышко. На вид ничего страшного, но Кеноби знал, что спереди есть точно такая же отметина. След от электрической дуги, пронзившей тело и неведомо как не задевшей важных органов.

— Скажи мне, пожалуйста, — сказал он, — когда ты устроила этот отвратительный фарс с ложной смертью, ты уже знала о Маат?

— Не суй нос не в своё дело, — буркнула она.

— Я же обещал, что буду действовать тебе на нервы.

Асажж фыркнула.

— И правда, как же я могла об этом забыть?

Кеноби отлепился от косяка, залез в посудный шкаф и, выудив оттуда две кружки, поставил их перед Асажж. Она покосилась на кружки, подняла взгляд на Кеноби.

— Я подозревала. Но то, что тогда происходило, мне очень не нравилось. Пришлось рискнуть.

— Когда мы тебя… — он поморщился, — хоронили… Ты никак не хотела закрывать глаза. Белки виднелись из-под ресниц. Жуткое зрелище.

— Зачем ты вообще туда прилетел? — резко спросила Асажж. — Как тебя это касалось?

— У меня всегда были проблемы с привязанностями.

— Были? — подняла она бровь.

— Были и есть.

Он сдвинулся, одной рукой обнял Асажж — просто желая почувствовать её тепло. Она не стала протестовать, наоборот — прижалась спиной к его груди, чуть откинула голову на его плечо.

Каф вскипел пенной шапкой и потёк по стенкам. Асажж чертыхнулась, погасила горелку.

— Асажж… — Оби-Ван прижался щекой к её щеке.

— Что ещё? — отозвалась она.

— Каково это — быть родителем?

Она с подозрением покосилась на Оби-Вана.

— Зачем тебе это знать?

— Можешь считать это чистым любопытством.

Слукавил, конечно.

— Ужасно, — ответила Асажж. — И прекрасно.

Она отвернулась, стала разливать каф. Потом тихо, будто самой себе начала рассказывать.

— Так странно было. Лежит на руках этот комок плоти, бессмысленно таращится в никуда, конечностями дрыгает, кряхтит. Глаза чёрные, кожа смуглая — словно подкидыш какой-то. Вот только разрез глаз знакомый, да синь в глазах мерещится через мутную плёнку. И так интересно, что это за существо такое, что из него вырастет. А потом, спустя время, она улыбаться начала, и глаза посветлели, и пух этот тёмный сменился. И… Привыкла я. Не поверишь: плакала, когда она научилась меня мамой называть.

Кеноби молчал. И вспоминал, как вёз Люка на Татуин. Ощущение хрупкости жизни, лежащей на руках, зыбкости будущего.

Всего несколько дней, но он был целым миром для маленького Люка. Отдавать его было больно, хоть и не было другого выхода. Приёмный сын нелюдимого отшельника не был бы счастлив так, как был счастлив мальчик в простой, любящей его семье. Это была необходимая жертва.

Дети растут, и однажды — уже совсем скоро — придёт их время творить историю. Поколение, пережившее Войну Клонов, уйдёт в прошлое, станет субстратом для новых героев.

Надо будет просто вовремя отойти в сторону.