Маска Анубиса (гет)

— Рискнём?! — голос Тома был заряжен вдохновением и какой-то ноткой безумия, что невольно заставляло Гермиону окунуться с ним в этот омут с головой — пять лет невероятных, а порой и смертельно опасных приключений не прошли для неё зря.

Реддл, конечно же, не мог проигнорировать (как и Гермиона, разумеется) загадку от Рихтер-Вольфов. Это был вызов, игра на грани жизни и смерти; то, что волновало его деятельный разум и добавляло перчинки в однообразные, повторяющиеся будние дни.

Амулеты они обнаружили случайно. Реддл снес портрет ученого, когда размашистым шагом ходил по кругу по комнате, стараясь найти решение возникшей проблемы. Гермиона тогда с удивлением наблюдала за ним: Том будто забылся, открывая часть себя настоящего, не притворяясь бесчувственным. Она словно видела отражение себя: азарт, охватывавший в процессе поиска решения был хорошо ей знаком. Внезапно осознав, что сравнивает и находит общие точки с будущим Темным Лордом, она потрясла головой, отчаянно пытаясь избавиться от этих мыслей.

— «Я подумаю об этом позже, » — Гермиона пыталась договориться со своей совестью, но тщетно: эта мысль подтачивала ее, как червяк спелое яблоко.

Обнаруженные за портретом амулеты по виду вообще напоминали безделушки, но высокий магический фон, исходящий от них, заставлял в этом усомниться. На удивление, их было достаточно много — целых шесть штук. Значит и испытания будут не так просты — к такому выводу пришла Гермиона. Хотя многие ученые бывают эксцентричны. Порой чересчур.

На всех амулетах были изображены головы животных, не повторяясь.

— Ибис. Тот — бог мудрости и знаний, — задумчиво сказала Гермиона, выбирая амулет.

— Сокол. Ра — бог солнца и всего сущего, — в тон ей проговорил Том, на что она закатила глаза — не сомневалась в его выборе.

Гермиона порой думала, что сначала в комнату входит его эго, а потом он сам.

С большим трепетом она надела выбранный амулет и остановилась перед тайным входом вместе с Реддлом. Он немного медлил — все-таки имеющаяся перспектива на время потерять зрение, как Друэлла, и тыкаться в пространстве, словно слепой котёнок, не радовала абсолютно.

У Гермионы засосало под ложечкой: ей вспомнились события второго курса — Василиск, который отразился в зеркальце Пенелопы Кристалл, когда они вместе на всякий случай заглядывали за угол. Она вздрогнула от неприятных воспоминаний. А ведь Тайная комната все ещё не открыта — Хагрид учится на третьем курсе, радуя нездоровым энтузиазмом лишь профессора Кеттелберна и пугая других преподавателей, а Миртл Уоррен изредка мелькала заплаканным лицом где-то за столом Когтеврана, отчего у Гермионы щемило сердце. Она искренне надеялась, что с ее появлением судьбы двух учеников примут более счастливый поворот, как и судьба спасённого на третьем курсе Клювокрыла.

Гермиона вздохнула, пытаясь унять дрожь и вновь проснувшуюся совесть, но тут Реддл повернул книгу, окончательно отрезая возможность отказаться от опасного приключения. Точка невозврата пройдена.

Полную темноту прорезал яркий солнечный луч — она поняла, что именно из-за него ослепла Друэлла. Он медленно скользил по их телам, словно сканируя — это действие Грейнджер почему-то напомнило магловские фильмы про спецагентов.

Ей отчаянно хотелось зажмуриться, а Реддл был предельно спокоен (скорее отлично притворялся), уверенный в своей догадке.

Он был прав (как всегда). Луч исчез, остановившись на амулетах. Радостный Том повернулся к Гермионе, окрылённый победой. Улыбка неожиданно красила его — она помнила рассказ Гарри трёхлетней давности о том, что произошло летом в Тайной комнате. Она постаралась улыбнуться в ответ, чтобы не вызывать подозрений, и все ещё терзалась совестью.

— «Точка невозврата уже пройдена, — напомнила себе Грейнджер. — Бороться с одним темным волшебником, с будущим Темным лордом — такое испытание могло выпасть только на мою долю.»

Пока Гермиона мучилась моральными терзаниями, Реддл уже вовсю исследовал открывшийся перед ними коридор.

— Столько рун, — заметил Том. — Представляю, сколько крови впитали эти стены. Тут теперь и заклинания сильнее бытового не сотворишь. Рихтер-Вольф действительно был гением.

Она услышала в его голосе оттенок благоговения. Гермиона и сама это ощущала, но не ожидала от Реддла — ей все ещё было непривычно, что он может испытывать обычные человеческие эмоции, помимо гнева и самомнения.

Они прошли небольшой коридор даже не нуждаясь в люмосе: факелы вспыхивали сами, стоило только пройти мимо них — Рихтер-Вольфы действительно приложили громадные усилия, зачаровывая и нанося огромное количество рун.

— Перед нами тупик, а рядом очередной книжный шкаф, — сделала очевидный вывод Гермиона, нахмурив лоб.

— Дверь откроется, если в неё вставить нечто треугольное, — заметил Реддл, изучив ее более внимательней.

Очевидно, что ключ был где-то рядом — Гермионе не давал покоя пустой постамент, находившийся поблизости. Она отошла к книжному шкафу, стремясь найти подсказку среди книг.

— Он, видимо, питал особую слабость прятать подсказки среди книжных шкафов, — пробормотал Том и открыл первый попавшийся пыльный фолиант.

Гермиона хмыкнула и повторила его манёвр.

Книги ничего не дали. Ничего из того, что могло бы дать подсказку.

— Мне кажется, что все должно быть гораздо прозаичнее, — вздохнула Грейнджер, листая очередную книгу после прошедшего получаса.

— О, так у вас есть идеи, мисс Дагворт? — спросил Реддл таким тоном, словно они вновь находились на очередном уроке и вели дискуссию, развлекая однокурсников.

Он был раздражён — привык находить решения быстро, но пыльные книжки в этот раз держали оборону, не собираясь сдаваться просто так даже таким милым личностям, как Том Реддл.

Она не обратила внимания на его колкость, как и не обращала внимания на колкости Рона, когда была в шаге от нахождения решения. Гермиона старалась ухватить за хвост ускользающую мысль, которая дразнилась и никак не поддавалась. Но Гермиона была терпелива, поэтому раз за разом просматривала книги.

— Анаграмма! — воскликнула она, довольная, что первая нашла отгадку на задачку от ученого.

— Чего? — не сразу понял Реддл.

— «А ты будто не знаешь, что это такое, Лорд Волан-де-Морт, — чуть не ляпнула Гермиона, но вовремя опомнилась. Она знала, что у него и так много к ней вопросов, которые он пока не задавал, ожидая до поры до времени.»

— Анаграмма, — терпеливо повторила Грейнджер и собрала на одной из полок имя ученого.

Буквы на книжках засветились красным, а на постаменте словно засияло маленькое солнце — уже сейчас было видно, что там должен был появиться ключ от двери. Они переглянулись — осталось лишь собрать фамилию, и он у них в руках.

— Не достаёт пары фолиантов, — огорчилась Гермиона. — Где искать нужные?

— На удивление, они есть в нашей библиотеке, — через минуты две ответил Реддл.

— И мы просто возьмём и украдём их? — спросила она, вновь испытав угрызения совести.

— Технически, они все ещё будут в библиотеке, так что нет, — беззаботно ответил Том.

Нужные книги нашлись не сразу — помощью библиотекаря воспользоваться они не могли. Привлекать внимание им все же не стоило.

— Может, мы где-то пропустили ее? — спросила Гермиона, когда они собрали почти полную фамилию.

— Нет, кто-то взял книгу, — ответил Реддл. — Остаётся только посмотреть, кто именно это сделал в записях мадам Пинс.

Пока он отвлекал внимание библиотекаря, которая растаяла от его обаяния, как масло на горячей сковородке, Гермиона, воровато оглянувшись, запустила заклинание поиска — немного трудоемкое, но весьма полезное: времени проверять вручную тысячи записей у неё, естественно, не было.

— Есть! — тихо обрадовалась Гермиона, найдя нужную строчку. — АПВБД. Да, Том не обрадуется, узнав у кого она.

Она угадала.

— Её мог взять кто угодно, — чертыхнулся Том. — Почему она у Дамблдора.

— Я попрошу у него, — решилась Гермиона. — Летом я с ним случайно пересеклась в книжном, поэтому, думаю, он не удивится моей просьбе.

Если и Реддл обрадовался, то не подал виду, хотя явственно показывал ей, что недолюбливает профессора трансфигурации.

* * *

Пара трансфигурации тянулась так медленно, что обычно всегда внимательная Гермиона была чересчур рассеянна. Том, по ее наблюдениям, тоже еле держал себя в руках. И причина была лишь в одном — недостающий фолиант мирно лежал в сумке Грейнджер, ожидая своего часа. Профессор Дамблдор был так любезен и отдал книгу без лишних вопросов, махнув рукой на ее клятвенные заверения, что обязательно вернет её обратно библиотекарю после прочтения и не потеряет.

Том изредка оглядывался на Грейнджер, обжигая ее красноречивым взглядом, что естественно заметила Розье и пристала с расспросами.

Гермиона вздохнула — новая тема по трансфигурации все равно не хотела усваиваться. После сегодняшних приключений в голове просто не было места, поэтому она решила отвлечься и рассказала Друэлле все без утайки.

— И вы серьезно решили рискнуть? — не поверила Розье, слушая рассказ Гермионы. — Да, Рихтер-Вольф действительно гений, но весьма эксцентричен. Аж в дрожь немного бросает.

Гермиона хмыкнула. Иммунитет к такому роду приключений за пять лет выработался стойкий, поэтому сейчас впервые за два месяца она чувствовала себя живой.

— «Адреналин здорово бьет по мозгам, — помрачнев, подумала Гермиона. — А ведь была такой примерной девочкой. И куда все подевалось?»

Прозвонил долгожданный колокол. Она уже гораздо бодрее записала домашнее задание и сделала на пергаменте пометку: разобраться в новой теме. У профессора Дамблдора был более подробный курс трансфигурации, очевидно, что профессор Макгонагалл уже в ее времени опускала некоторые моменты, делая курс более легким. А соперничество с Реддлом Гермиона не собиралась прекращать.

Далее был последний урок — прорицания. Гермиона долго плевалась, увидев его в своём расписании второго сентября. Она хотела отказаться от предмета, но Друэлла уговорила ее остаться. Не последнюю роль в этом сыграла преподавательница — мадам Коулман-Смит вела свой предмет куда лучше, чем Трелони, которая находила особую радость в том, чтобы предсказать кому-нибудь из учеников мучительную смерть, что невероятно злило Грейнджер. К тому же в аудитории более не пахло дешевым хересом и отвратительными благовониями, от которых под конец занятия обязательно болела голова, а лишь травами: полынью, шалфеем и ноткой чего-то сладковатого, не поддающееся описанию.

Несмотря на сильное желание пропустить занятие, Гермиона поплелась в сторону Северной башни, однако ее невысказанные мысли были услышаны.

— К черту этот урок, если есть занятие поинтересней, — Реддл тоже сгорал от нетерпения.

Отделившись от основной массы учеников, они вместе поспешили в библиотеку. Коридоры быстро сменяли друг друга — настолько сильно было желание оказаться в лабиринте Вольфов.

— Еле вас догнала, — неожиданно за их спинами раздался запыхавшийся голос Друэллы. — Не успела оглянуться, а вас и след простыл.

Реддл недоуменно посмотрел на Гермиону, совсем не ожидая пересечься с Розье.

— Ты чуть ли не пожирал взглядом Гермиону на паре трансфигурации, — объяснила Друэлла. — Естественно мне захотелось узнать у неё причину твоего поведения.

Гермиона на это лишь пожала плечами — когда Розье намерена что-то узнать, сопротивляться бесполезно.

— Ты, кажется, не хотела входить в лабиринт, — заметил Том. — В прошлый раз это закончилось для тебя плачевно.

— Ну а теперь есть защита — амулет, — беззаботно ответила Розье. — Кажется, мы все трое ведём себя, как безрассудные гриффиндорцы, а не как разумные слизеринцы, но это почему-то не доставляет дискомфорт.

Гермиона, как и Том, задумалась над ее словами. Конечно, Грейнджер и так не переставала считать себя гриффиндоркой, хоть и носила теперь форменную мантию со змеей, но Реддл не вписывался в картину идеального ученика Гриффиндора. Невольно представив его в алой мантии, она едва не прыснула — картинка выходила почему-то комичной, но это натолкнуло на другие размышления: Том Реддл и лорд Волан-де-Морт пока еще разные люди.

Время — сложная субстанция, неподвластная никому, но Гермиона могла ещё побороться за дорогих ей людей. Может в этом и есть смысл быть Избранной?

Друэлла довольно долго рассматривала амулеты, отчего Том уже начинал закипать от нетерпения.

— Ладно, я выбираю этот, с кошечкой, — решилась Розье. — Львица тоже красивая, но я пока не готова окончательно признавать себя отчаянной гриффиндоркой.

— Бастет. Богиня любви, радости и гармонии, — машинально отметила Грейнджер.

— Я чувствовала, что делаю правильный выбор, — гордо сообщила Розье, надевая амулет.

Реддл закатил глаза и повернулся к книжному шкафу. Проверку в этот раз они прошли без особых опасений, но Друэлла все же зажмурилась.

С легким трепетом она поставила книгу в нужное место и сразу повернулась к постаменту. Сияние исчезло, открывая взору ключ.

— Рихтер-Вольф, похоже, питал слабость к красивым безделушкам, — заметила Друэлла, забирая его с постамента.

Она повертела в руках ключ и отдала Гермионе. Розье была права — он и вправду был красив. Только был один нюанс — ключ был кубической формы, а не треугольной. Гермиона покрутила его — в свете пламени он сверкал позолотой, а на одной из граней была изображена голова шакала.

— Есть идеи, что с ним делать? — спросила она, отдав ключ Тому.

Он не ответил, внимательно рассматривая куб.

— Тогда смысла находится здесь больше нет, — закончила Друэлла и поспешила обратно, утягивая их за собой.

* * *

— Слышал новость, Том? — задал вопрос Абраксас, наблюдая за его задумчивым лицом.

Реддл отвлекся не сразу, однако через секунд десять он приобрел осмысленный вид и повернулся к Малфою.

— Что-то интересное? — заинтересовался Том, продолжая бесцельно гонять еду в тарелке.

Хоть и он продолжал думать о том, как разгадать очередную загадку, но Малфоя все-таки стоило выслушать: его друг имел поразительную способность быть в курсе всех событий Хогвартса, не важно тайные они или не очень.

— Думаю, умнику вроде тебя, да и мисс Дагворт, — Абраксас хитро блеснул глазами, — понравится. У нас пройдет выставка реликвий и артефактов прямиком из Древнего Египта. Большая часть — из бывшей коллекции Рихтер-Вольфов, пары ученых-египтологов.

Если Малфой хотел произвести впечатление на Реддла, то он этого добился.

— Правда? — как-то хрипло произнес Том, а его лицо приобрело еще больший налет задумчивости.

Невольно подслушивающая их разговор Гермиона задумалась, как и он: слишком много в ее жизни стало связано с Рихтер-Вольфами и их артефактами. Настолько плохо или хорошо это было она пока не осознавала.

— Знаешь, что самое интересное? — продолжил Малфой, следя за его реакцией. — За возможность проведения выставки у нас активно бились с претендами из других школ Диппет и почему-то Дамблдор.

Реддл настороженно поднял голову.

— А он здесь каким боком? — нервозно спросил он.

— Не знаю, почему он так заинтересован этими артефактами, — пожал плечами Абраксас.

Гермиона, продолжающая внимательно слушать разговор, вновь вспомнила о летней встрече с профессором трансфигурации — очевидно, тогда он целенаправленно шел в укромной уголок книжного магазина, в который она сама забрела случайно. Почему он так заинтересован наследием Рихтер-Вольфов?

— Зато их стараниями у нас пройдет выставка, — сказал Малфой. — И будет в Хогвартсе своя атмосфера Древнего Египта. До сих пор, кстати, впечатлен пирамидами — маглы-египтяне проделывали титанический труд: разбивали камни в нужную форму и собирали ее с такой легкостью, как будто это детский конструктор. А их храмы только чего стоят.

Реддл, слушая восторженные речи Абраксаса, зацепился за одну единственную фразу.

— Разбить, чтобы собрать, — едва слышно пробормотал Том, лихорадочно соображая над только что появившейся теорией.

Кубик остался в его комнате — Гермиона нехотя отдала ему загадку, желая самой разрешить ее. Улыбка тронула его губы: счет сравнялся (то, что он мог оказаться не прав, даже не пришло ему в голову), чем он очень хотел поделиться с ней.

— Спасибо, Абраксас, — искренне сказал Реддл, давая знак Грейнджер. — Это действительно занимательная новость.

Она поняла его без слов, следуя чуть поодаль. Розье осталась в Большом зале — она была утомлена сегодняшними приключениями, поэтому степенно беседовала с Вальбургой и не обращала внимания на Тома с Гермионой.

— Что-то интересное? — невзначай поинтересовалась Гермиона, догнав его, когда они вышли из зала.

— У меня есть одна занимательная теория о том, как решить загадку с ключом, — поведал Том, наблюдая за сменой эмоций на ее лице.

— И в чем же заключается твоя теория? — заинтересованно спросила Грейнджер.

— Разбить, чтобы собрать, — загадочно повторил свои слова Реддл.

— Очень занимательно, однако я все еще не понимаю о чем речь, — язвительно проронила Гермиона.

Он не ответил, но буквально потащил ее за собой в их гостиную — его не очень-то волновало, что она едва за ним успевает.

Назвав пароль, Гермиона остановилась около диванчиков, ожидая, что Реддл вынесет ключ из своей комнаты, и они проверят наконец его теорию.

Реддл удивил и в этот раз. Жажда проверить свою догадку оказалась сильнее его принципов — он пустил Гермиону в свою комнату. Одной из привилегий старосты была личная комната (она удивилась, узнав об этом — на Гриффиндоре таких правил не было, поэтому тогда она все еще ютилась в общей комнате с однокурсницами) — на Слизерине уделяли намного больше личному пространству учеников, что Гермионе нравилось все больше: от щебета девочек она все же уставала.

Гермиона внимательно оглядела его личную комнату: большая двуспальная кровать с темно-зеленым балдахином, без единых нервирующих складок на покрывале, платяной шкаф, тумба со светильником, стол для выполнения домашних заданий и стул к нему, разумеется. Едва заметно пахло лавандой, а на поверхностях не было не единой пылинки. Идеальная картинка. Идеальный ученик.

Том в это время достал из тумбочки ключ и повернулся к Гермионе.

— Все оказалось очень просто, — начал Том. — Абраксас сказал правильно: надо разбить камень, чтобы собрать пирамиду.

Прежде чем Гермиона успела что-то сказать, Том со всей силы швырнул кубик на пол. Он разлетелся на десяток обломков.

— Будет здорово, если ты окажешься не прав, — иронично проронила Гермиона, но все же опустилась на колени рядом с Томом.

— У тебя были идеи получше, Дагворт? — в тон ей ответил Том.

Гермиона закатила глаза. У нее были сотни слов, чтобы высказать недовольство, но перечить она почему-то не решилась. Наверное, знала, что это бесполезно: если он был в чем-то уверен, то шел, как паровой каток, напролом, не сильно заботясь о том, что у кого-нибудь есть другое мнение.

На удивление детали легко собирались вместе, медленно образуя пирамиду.

Том взглянул на неё с превосходством: он все же оказался прав.

— Ты решила анаграмму, я придумал, как нам получить ключ, — с оттенком самодовольства сказал он. — Один-один, Дагворт.

Гермиона снова закатила глаза — даже сейчас они не забывали о соперничестве. Не то чтобы она была против их маленькой игры, но порою она боялась, что это когда-нибудь выйдет за рамки приличий.

— Вот и осталась вишенка на торте — последняя деталь, — пробормотал Том, обращаясь больше не к Гермионе, а к самому себе.

Маленький тетраэдр встал на своё место, и пирамида засияла ровным золотистым светом, показывая, что они на верном пути.

— Настоящее чудо, — прошептала Гермиона, а Том, услышавший ее, был с ней согласен.

— Библиотека закрывается ровно через десять минут, — заметил Реддл. — Мы можем ещё успеть.

— Нет, уже довольно поздно, — покачала головой Гермиона. — Давай завтра с утра.

Насколько бы не терпелось узнать, что им придётся встретить на своём пути в лабиринте, Гермионе хотелось передохнуть — впечатлений было достаточно.

— Ладно, — легко согласился Том.

— Отдай ключ мне, как гарант того, что ты не пойдёшь один, — не поверила ему Грейнджер.

Том фыркнул, но все же с явной неохотой передал его ей.

— Буду стучаться завтра к тебе в комнату в пять утра, учти, — сказал Том абсолютно серьезно.

— Договорились, — хмыкнула Гермиона.

— И какого черта я отдал ключ ей? — задал сам себе вопрос Реддл, когда она покинула его обитель.

Гермиона задавалась тем же самым вопросом.