Охота в королевском лесу (джен)

— Поднимайся, моя радость, — сказала мама. — Сегодня мы будем охотиться в Королевском Лесу. Нас пригласил твой тёзка и восприемник.

— Король? — обрадовался Дейрон. — Тогда нам надо нарядиться покраше! А с кем я поеду?

Он был ещё слишком мал, чтобы ездить один. Чаще всего его сажал в седло дядя Эйемон, но иногда — мама или другие гвардейцы.

— С кем хочешь, сердце моё, — мама улыбнулась.

Сегодня был особенный день, если она улыбалась прямо с самого утра.

— Ну и партию мы составили! — рассмеялся дядя Эйемон, когда подъехали король и его брат, принц Бейлор. У седла короля Дейрона были привязаны лёгкие копья, одно из них он держал в руке. Принц Бейлор был вооружён луком из драконьей кости, а мама и дядя Эйемон взяли по кречету.

— В самый раз, — пожал плечами король. — Наперегонки до часовни? Бей точно соберётся там молиться.

— И соберусь, — подтвердил тот. — Ходить в лес без молитвы — недоброе дело.

— Я тоже хочу её навестить, — мечтательно заметила мама. — Целую вечность там не были, да, Эйемон?

— Но сейчас — наперегонки! — дядя поудобнее устроил Дейрона в седле и задал шенкелей своему белому жеребцу, пуская того в галоп.

Ветер бил по ушам заливистым смехом — громовым королевским, мягким — принца Бейлора, и звонким, как стеклянные колокольчики — маминым.

Первой к небольшой часовне из зелёного мрамора успела мама.

— Что пожелает победительница? — поинтересовался король, спешиваясь.

Он даже не запыхался, в отличие от своего брата.

— Венок и поцелуй, — дурашливо-капризно потребовала мама. — Эйемон?

— Слушаюсь, моя госпожа! — дядя ссадил Дейрона с седла и спрыгнул сам. — Ну что, племянник, найдём для Её Величества самые лучшие цветы?

— Сначала в часовню, — строго напомнил принц Бейлор.

Часовня Воина-Охотника была непохожа на дворцовую септу. Она вообще мало на что была похожа — зелёная, с каменными деревьями внутри, с которых свисали лисьи, волчьи и даже львиные хвосты, со шкурами на полу и оленьими рогами на стенах. Узкие окна пропускали внутрь свет так, что в перекрестье лучей оказывалась статуя из слоновьей кости — высокий мужчина с добрым, спокойным лицом, с копьём в одной руке и огромным рогом в другой.

Перед статуей стояла чаша с водой, из которой принц Бейлор черпнул пальцами и приложил пальцы ко лбу. Потом подхватил Дейрона на руки, позволяя ему сделать то же самое.

Хотя на улице был жаркий летний день, вода в каменной чаше была холодная и приятная.

Пока мама, король и дядя Эймон тоже касались лба святой водой, принц молился, и Дейрон невольно услышал его слова:

— Позволь нам сегодня быть вместе, позволь забыть о боли и тревогах, дай нашей сестре улыбок, чтобы хватило на весь год вперёд...

Это была очень странная охота. Они ни в кого не стреляли, ни за кем не гонялись — мама и дядя Эйемон отпустили кречетов, но и те не стали лететь за добычей, а устроились на ветках дерева, под которым расположилась королевская партия.

Дейрон собирал цветы для венка. Мама устало обмахивалась деревянным веером из далёкого И-ти, опираясь спиной на плечо дяди Эйемона. Принц Бейлор растянулся на траве рядом с королём, закинул руки за голову и просто смотрел в небо. Король что-то строчил в большом перекидном блокноте деревянной палочкой — Дейрон слышал, как он объяснял её конструкцию дяде Эйемону, что-то про свинцовый грифель и ветку с дырочкой.

— Это потому, что он всё время пишет, — фыркнул принц Бейлор.

— Я же не ругаюсь, что ты всё время молишься, — ответно фыркнул король. — Я уверен, даже сейчас!..

— Конечно. Разве можно не сказать спасибо Богу за такой чудесный день, такое ясное небо, такое славное солнце? — серьёзно ответил тот. — За то, что мы все вместе и можем быть свободны и счастливы, хоть недолго.

Мама робко кивнула.

Дядя Эйемон и король взяли по копью и вышли в центр поляны, не то тренируясь, не то красуясь перед кем-то. Смотреть на них было интересно, но хотелось и поучаствовать, и Дейрон, схватив с земли подходящую палку, радостно побежал к ним.

— Дейрон! — строго сказала мама, и оглянулись оба: и он, и король. — И зачем я только сына так назвала, неудобно же, — сокрушённо вздохнула она.

— Ничего, — сказал король, — погоди, вот он вырастет и назовёт сына Бейлором — то-то будет потеха!

— Никакой потехи, — принц всё ещё лежал на траве. — Будем звать его Лори, вот и всё.

— На дорнийский манер? — скривился дядя Эйемон.

— Конечно, — принц легким движением поднялся, подошёл к Дейрону и присел перед ним на корточки. — Племянник, тебе нравится имя Мария?

Он задумался.

— Ну... бывают и хуже? Звучит красиво, и оно очень редкое.

— Вот видите. Будем звать его Лори — домашние имена всегда дают матери.

Взрослые почему-то засмеялись.

— А почему ты говоришь "Бог", а не "боги"? — спросил Дейрон, и сам того не зная, открыл течь в плотине.

— Чему вас только учит этот септон, я говорил, брат, его надо гнать в шею!

Принц Бейлор рассказывал про Единого в Семи — о красоте Старицы и мудрости Воина, ярости Матери и мастерстве Девы — и Дейрон слушал, глядя, как тот рассеянно поймал брата за руку и целует ему пальцы. (Дядя Эйемон иногда так целовал руки маме, когда рядом совсем никого не было.)

Время от времени король вырывал у него руку, иногда отвешивал подзатыльник и зарывал её в свои длинные волосы — вскоре они стали напоминать стог сена, а не, как положено Таргариену, бело-золотой поток. Обычно при этом он зашвыривал свою писательную палочку куда-нибудь и приходилось потом очень весело, но довольно долго её искать.

Дейрону выдали спелый персик и целый мех любимого клюквенного морса, а взрослые, конечно, достали серебряные кубки и разлили себе вина.

— Вино пить не грешно, но есть четыре "но", — нарочито-суровым тоном сообщил принц Бейлор.

— Когда, где, с кем и в меру ли оно, — закончил король и оба они рассмеялись.

— Я смотрю, вы как следует погрузились в дорнийскую культуру! — воскликнула мама.

— Отчего нет? Там есть, что увидеть и чему поучиться, — ответил король. — Не только тому, как пить вино или целоваться до упаду, честное слово!

— Зачем целоваться до упаду? — спросил Дейрон. — Если упасть, когда целуешься, можно что-нибудь ушибить своей леди, разве нет?

Солнце клонилось к закату, и они сидели на склоне холма, глядя, как кружат в небе кречеты мамы и дяди Эйемона. Голова принца Бейлора лежала на плече короля, маму обнимал дядя, а Дейрон ужасно хотел спать, но никак не мог выбрать, с кем ему было бы уютнее.

Поэтому он свернулся просто на траве, так чтобы быть одинаково близко к ним всем, и закрыл глаза, слушая мамин голос, смеющийся мамин голос...

* * *

Шея заныла, и кронпринц Дейрон неохотно разлепил глаза. Он опять заснул за столом, что за досада! И Королевский Лес, и мама, и дяди — всё это было в прошлом, а в настоящем остался только отец и шум волн у Драконьего Камня.

— Мэр? — обернулся он на звук родных шагов. Теперь тяжелее обычного.

— Дери, — ласково ответила жена. — Опять пытаешься сгубить молодую жизнь работой до упаду?

— Нет, просто... — начал он было оправдываться, но сам себя оборвал. — Мэр, прости. Я так волнуюсь, что в попытках отвлечься от волнений, по-моему, волнуюсь ещё больше, — он коснулся пальцами её живота под тонкой тканью. — Глупо, да?

— Конечно. Зачем тебе волноваться, если рожать буду я? — ответила она. — Лучше бы придумал ему имя. Мейстер Макарен говорит, это будет сын и ему меньше месяца до выхода в свет, а он всё ещё безымянный.

Дейрон прикрыл глаза — быстро открыл, потому что сон мигом поспешил воспользоваться его слабостью — вспоминая лес, пение птиц, крики кречетов высоко в небе и мамин смех.

— Бейлор, — сказал он. — Хорошо?

— Почему нет, — Мария улыбнулась. — В наших краях он оставил добрую память, это хорошее имя.

«Мы будем звать его Лори», — подумал Дейрон.