Бесстрашный (джен)

— Адмирал?

Девушка неуверенно заглянула в дежурную комнату капитана. Женщина, услышав обращение, немедленно подняла глаза от монитора, за которым работала. Махнув рукой в сторону кресла напротив её стола, она пригласила девушку присесть.

— Так-так-так, энсин Асенсия. Добро пожаловать. Не бойтесь, я не кусаюсь.

— Я в чём-то провинилась, адмирал? — поинтересовалась девушка, неуверенно проходя внутрь помещения. Женщина лишь тепло улыбнулась, слегка покачав головой, отчего её седая прядь немного выбилась из строгой причёски.

— Напротив, вы показываете себя с лучшей стороны. Мне просто захотелось познакомиться с вами поближе.

Это заявление слегка успокоило девушку, и она села в кресле немного более расслабленно. Адмирал внимательно на неё посмотрела.

— Я имею привычку хорошо узнавать свой экипаж. Мне важно, что чувствует каждый офицер, служащий под моим началом. За последнее время я смогла со многими познакомиться, даже с некоторыми энсинами, служащими на нижних палубах. Только один оператор с мостика каким-то образом смог избежать моего внимания. Но долго это продолжаться не может, верно? — женщина хитро подмигнула. — Расскажите о себе. Как вы себя чувствуете? Нет ли каких-то проблем на службе?

Девушка серьёзно задумалась, помолчав некоторое время. Адмирал же нисколько не торопила её с ответом, лишь наблюдая.

— Пожалуй, я начинаю привыкать, — наконец, сказала девушка. — Это немного странно, но я вроде справляюсь. Вы же знаете, что я несоединённый трилл. Мне неоткуда черпать опыт в отличие от моих собратьев с симбионтами. Поэтому я не знаю, чего ожидать, и всё это очень ново для меня. Всё это… не всегда похоже на то, что было в Академии.

— Зато сейчас вы испытываете невероятный опыт, — Джейнвэй улыбнулась. — Как у вас складываются отношения с коллегами? Всё хорошо?

Девушка быстро кивнула, отчего-то смутившись. Кэтрин заметила, как на щеках её молодой собеседницы появился лёгкий румянец.

— Абсолютно, адмирал. У меня со всеми хорошие отношения, меня всегда все готовы поддержать. И особенно мне помогает лейтенант Ног. Это очень мило с его стороны, ведь я даже не его подчинённая, и скорее подобного можно было ожидать от лейтенанта Ворика.

— Полагаю, Ног просто чаще видит вас на мостике, чем Ворик в инженерной, — рассмеялась женщина. А потом стала чуть серьёзнее. — Прошу вас, если возникнут какие-то сложности, обращайтесь. Вы действительно очень ценный член экипажа, и я хочу, чтобы вам было комфортно.

— Конечно, — широко улыбнулась девушка.

Звук красной тревоги заставил их чуть ли не подпрыгнуть.

— Адмирала на мостик, — послышалось по громкой связи. Кэтрин Джейнвэй не заставила себя долго ждать, быстро поднявшись из-за стола и направившись к выходу твёрдым шагом.

— Отчёт, — заявила она, едва перед ней открылась дверь. Коммандер Шрюс, оглянувшись на неё, немедленно начал докладывать.

— Мы заметили, как по коридору квантового скольжения нас стал резко нагонять неизвестный корабль. Мы идём на полном слипстриме. Очевидно, они обладают несколько более совершенными двигателями.

— На экран.

Оценив обстановку, адмирал вдруг расхохоталась. Махнув Асенсии, чтобы та отключала красную тревогу, она окликнула рулевого.

— Мисс Торун, сбросьте скорость до варп-четыре.

— Вам знаком этот корабль? — удивился коммандер Шрюс, глядя на женщину. Та кивнула.

— Адмирал, нас вызывают, — оператор внимательно посмотрела на Джейнвэй в ожидании.

— Прекрасно. Ответим им.

Когда на экране появилось странное существо и сложило руки за головой в загадочном жесте с гортанным рокотом, адмирал с лёгкостью издала похожие звуки и сделала несколько пассов руками. После этого они, наконец, перешли на всеобщий.

— Одери Катриона, это были долгие лета, — обратилось существо с почтением, и за его спиной появилось другое, более худое и бледное.

— Одери Раскур, Эхо Тиция, я рада вас видеть, — Джейнвэй улыбнулась. — Не ожидала, что встречу вас снова.

— Наше путешествие бесконечно, — таинственно ответил некий Раскур, а затем заинтересованно замахал своими серыми руками. — А где же Эхо Чакотай?

— Боюсь, Одери Катриона и Эхо Чакотай разминулись, — вздохнула женщина. — Я была бы рада приветствовать на «Даунтлессе» старых друзей. Мы могли бы обсудить эту историю.

Существа переглянулись и яростно закивали. Эхо Тиция начала суетиться, собирая вещи. Джейнвэй обернулась к Шрюсу, легко улыбаясь.

— Коммандер, это давние мои знакомые. Мы встретились с ними ещё во время путешествия «Вояджера». Они очень дружелюбный вид сам по себе, а Одери Раскур и Эхо Тиция особенно приятные люди, — не дожидаясь реакции первого помощника, она лично связалась с транспортерной. — Скоро к вам переместятся мои старые знакомые. Пожалуйста, проконтролируйте, чтобы всё прошло без эксцессов. Я уже иду.

Коммандер Шрюс лишь покачал головой, глядя, как женщина покидает мостик. Все же некоторые особенности поведения адмирала казались ему исключительно странными.

Джейнвэй стремительно добралась до транспортерной. Дежурившая там энсин Сара отчиталась о готовности. Кэтрин кивнула, вставая напротив. Она с лёгкой улыбкой ожидала появления на корабле старых знакомых. И…

— Одери Катриона!

Существо оказалось заметно меньше обычного человеческого роста. Мужчина, на три головы ниже Джейнвэй, с радостью сделал какие-то пассы руками, а Кэтрин обняла его в ответ. Эхо Тиция, ещё более низкая и худая, защебетала на своём непереводимом наречии. Впрочем, Джейнвэй кивала, широко улыбаясь. Затем она жестом пригласила гостей следовать за ней. Далее они направились непосредственно в каюту капитана.

Энсин Сара, глядя на представителей необычной расы, лишь сдержанно улыбнулась. Зато сразу после их ухода она немедленно связалась со своими друзьями по коммуникатору. Она таких крох определённо никогда раньше не видела! Ещё и похожих на злобных гномов. Это была прекрасная история. Которой стоило поделиться со всеми немедленно!

* * *

— Итак, Одери Катрина, — Одери Раскур с удовольствием развалился в кресле, которое на его фоне казалось просто гигантским. — Что изменилось в вашей жизни с нашей последней встречи?

Женщина поставила перед гостями чашку с реплицированным настоем трав Ниликса. Она прекрасно помнила, что он им понравился в их предыдущую встречу.

— Много чего. Из основного — мне удалось вернуть «Вояджер» домой, в Федерацию, — сказала она, наблюдая, как Тиция немедленно схватилась своими ладонями за чашку.

— Но разве Одери не желала на этом закончить путешествие? — спросила Эхо, осторожно пробуя напиток. — О, это тот самый, восхитительный!

— Что-то приключилось с Эхо Чакотаем, что заставило вас вновь отправиться в путь? — спросил Раскур.

— Верно, — кивнула Джейнвэй. — В моём родном мире… Можно сказать, что Эхо Чакотая повысили до Одери. Ему дали его корабль, и он отправился в путь. Но мы быстро его потеряли.

Эхо и Одери переглянулись. От возмущения Тиция топнула ногой.

— Что за воистину ужасная система?! Все знают, что Эхо не может стать Одери, ровно как и Одери — Эхо! У всего есть своё предначертание, его нельзя менять, ведь это может погубить обоих, — запричитала Тиция. Кэтрин улыбнулась.

— Для нас это нормально. Люди учатся, получают повышения, двигаются дальше. И часто бывает, что на службе один, более старательный офицер, может обогнать другого, — попыталась она объяснить. Раскур замотал головой. Поднявшись, он начал быстро ходить вокруг своего кресла.

— Одери Катрина, вы не понимаете. Связь Одери и Эхо — это не просто связь подчинённого и руководителя. Это связь близких друг другу душ, при этом противоположных, составляющих друг с другом невероятный альянс. Один — сила, другой — мудрость. Одери управляет, Эхо следует. Но эту связь нельзя пытаться разорвать. Духи нашлют проклятье, и горе неминуемо!

В другой момент Кэтрин бы удивилась, насколько развитая цивилизация могла быть религиозна. В прошлый раз, честно говоря, она не особенно вникала в особенности уклада их общества. Её позабавило, что её с коммандером приняли за Одери и Эхо, но это ей, в принципе, тогда никак не мешало. Но сейчас… Кэтрин задумалась, быть может, что-то полезное и было в их рассуждениях.

— Послушайте, Одери Катриона, — обратилась к ней Тиция, обхватив её ладонь своими руками. — Потерять Эхо — это очень плохо. Духи хранят истинную пару, но если они допустили такое, это значит лишь одно — это их кара.

— Быть может, я могла бы попробовать договориться с вашими духами? — спросила адмирал. В конце концов, она у нее получилось унять разъярённых духов, которых преследовал «Эквинокс». — Мне бы пригодилась любая информация в поисках.

Раскур и Тиция переглянулись. Эхо пододвинулась ближе к Кэтрин и аккуратно взяла её за руку.

— Духи не склонны разговаривать. Но они следят за поступками, — заявила она. — Одери Катрина, мы хотим вам помочь. Но для этого нам нужно знать, почему тогда вы не окончили ритуал. И всё, что случилось с вами позже. Проклятье вашей связи должно было обернуться озвученными вами страхами.

Кэтрин тяжело вздохнула. Ей даже сейчас было сложно вспомнить тот день. Именно тогда, казалось, их отношения с Чакотаем натянулись, как струна. Он стал избегать своего капитана. И потом Джейнвэй совершенно случайно узнала, что её первый помощник начал встречаться с Седьмой-из-Девяти.

Но могла ли она тогда поступить иначе? Не зная, что совсем скоро их путешествию придёт конец? Да даже если и так — Кэтрин Джейнвэй была капитаном, Чакотай - старшим помощником. Кем она была бы, предай принципы, державшие её на плаву долгие годы?

Она знала, что для большинства членов экипажа её сомнения были бы непонятны. Они были оторваны от Звёздного флота, адмирал оказалась в ситуации, когда следование принципам неизменно приводило её к одиночеству. И всё же, разве смогла бы она сама себя уважать? Требовать от экипажа соблюдения устава, когда сама предавала бы его?

Она сожалела о многом. За годы путешествия «Вояджера» капитан Кэтрин Джейнвэй приняла немало сложных решений. Во многих женщина не была уверена до сих пор. Но что она знала точно — в день, когда она уступила бы своим желаниям, она бы перестала быть той отчаянной Джейнвэй, которая всегда готова была пойти на что угодно ради своего экипажа. Слишком велик риск, что, позволь она себе привязаться к старшему помощнику, она навсегда потеряла бы возможность хладнокровно принимать решения. А она этого очень боялась.

— Я не знаю, из каких частей должен был состоять ваш ритуал, — сказала Кэтрин, глядя поверх голов гостей в иллюминатор. Проносившиеся там звёзды дарили ей какое-никакое утешение. — Тогда мы обсудили наши страхи и счастливые моменты в жизни.

— А потом вы ничего не ответили своему Эхо на вопрос о любви? — глаза Тиции сочувственно распахнулись. Джейнвэй поджала губы.

— Я не могла это сделать. Я была его капитаном. Наши правила запрещают нам отношения с подчинёнными.

Раскур с яростным рыком ударил по столу ладонью. Тиция бросила на него мрачный взгляд, а потом ласково погладила Кэтрин по руке.

— А если бы не было никаких правил? Признайтесь, Одери Катриона. Это первый шаг к искуплению. Не нам признайтесь. Себе. Вас действительно останавливали только правила? Или всё же было что-то ещё?

Джейнвэй устало потёрла переносицу. Всё же она крайне не любила подобные религиозные особенности культур. Когда было совершенно неясно, что от неё хотят. Она уже призналась себе, что ни о чём не жалеет. На какой вопрос она должна была ответить? Хотела ли бы она не быть никогда его капитаном, не взваливать себе на плечи безумную ответственность за экипаж, лишь бы иметь возможность сказать Чакотаю «я люблю тебя»? Это звучало бы, конечно, страшно романтично.

Только как бы она ни относилась к первому помощнику, она всю жизнь шла к своей должности. И пусть период её капитанства оказался иным, нежели у большинства её коллег, она ни за что бы его не променяла.

Новая Земля была прекрасна. Да она могла признать, что это был незабываемый опыт. Если бы тогда «Вояджер» не вернулся за ними, брошенными на Новой Земле, сейчас она могла бы быть любящей женой и матерью. Пусть и без официальной церемонии Звёздного Флота.

Но она никогда бы не отреклась от своих принципов ради иллюзии счастья. Потому что всё это закончилось бы плохо для неё и её экипажа.

Воздух словно наэлектризовался. Кэтрин почти слышала звон, то ли находящийся у неё в голове, то ли существующий взаправду. Открыв глаза, Джейнвэй заметила, как весь мир вокруг приобрёл яркие краски, словно кто-то выкрутил на максимум контрастность.

— Одери Катриона, это связь! — всплеснула руками Эхо Тиция. Тихий звук её голоса донёсся словно из-под воды.

Тиция стала что-то быстро-быстро говорить, но Джейнвэй почувствовала, что не успевает. Её мозг стремительно начал опутывать туман. Перед глазами картинка стала медленно чернеть, и женщина не сразу поняла, что кружка с травяным чаем стремительно выскальзывает из рук.

Кэтрин Джейнвэй погрузилась в темноту.

* * *

Она ощущала… страх. Она не понимала, где находится. До неё доносились словно из-под воды странные звуки, а изображение было страшно смазано. Но она чувствовала необычайные эмоции. Причём, чуть в них покопавшись, Кэтрин поняла, что эмоции совершенно точно не её, а словно навязаны извне.

Страх. Он опутывал липкими конечностями, словно утягивая её в пучину. Если бы Кэтрин ощущала своё тело, она содрогнулась бы от отвращения.

— Капитан Джейнвэй, — послышался голос позади неё, и она вдруг приобрела способность вертеть головой. Оглянувшись, адмирал увидела Чакотая в его форме «Вояджера», сидевшего за её столом и внимательно за ней наблюдавшего.

— Коммандер? — осторожно спросила она.

Это не был её Чакотай. Лишь оболочка, но было что-то чужеродное в его взгляде, выражении лица. Что-то, что она никогда не видела в нём, и что заставляло её паниковать. А может, это кипящий вокруг неё страхом воздух так действовал.

— Впрочем, возможно, мне следовало использовать более новое звание? — ухмыльнулся ЛжеЧакотай, щёлкнул пальцами, и вдруг перед ним появились огромные весы. Кэтрин похолодела, глядя, как на левую чашу падают один за другим три золотых кубика. — Мадам адмирал. На одной чаше, как и всегда — долг, принципы федерации и склонность к самопожертвованию. Звучит, как достойный набор качеств, верно, Кэти? Только что за ними стоит на самом деле?

О, она, видимо, действительно была не в себе, раз не узнала сразу эти наглые интонации. Он мог прикрыть их любой оболочкой, но она слишком хорошо была с ним знакома.

— Оставь свои фокусы, Кью, — сощурилась она, сложив руки на груди. — Что это за место?

Тот пожал плечами, и его внешность немедленно изменилась на более привычную. Но вместо обычной насмешливости Кэтрин заметила, что её знакомый был крайне серьёзен.

— Хотел бы я сказать, что я рад встретить тебя, Кэти, — Кью медленно поднялся и подошёл к женщине вплотную. — Но правда в том, что я предпочёл бы это сделать в других обстоятельствах, — он театрально вздохнул и махнул рукой в сторону весов. — Чтобы вы, люди, ни думали о Кью, но у нас тоже есть работа. Непросто быть богами для многих рас, — он покачал головой. — И дело в том, Кэти, что ты нарушила законы, установленные Кью для расы видрийцев. И их куратор тобой крайне недоволен.

— Куратор? Тогда почему здесь ты, а не их таинственный наставник? — скептически посмотрела на Кью Джейнвэй. Тот недовольно цыкнул языком.

— И это твоя благодарность! Ты не из расы видрийцев, пусть и нарушила их священные обычаи, Кэти. И я, как твой старый друг, вызвался помочь тебе всё исправить. Жаль, что для этого придётся отдать тебя под суд. Но, рано или поздно, мы должны были поменяться местами, верно?

В тот же миг Кэтрин почувствовала, как какая-то неведомая сила усадила её в кресло, пристегнув руки к подлокотникам ремнями. Кью, взяв гигантскую папку с бумагами, начал ходить вокруг весов, зачитывая приговор.

— Кэтрин Джейнвэй, ты обвиняешься в лицемерии и лжи. Вместо того чтобы принять истину, ты медленно уничтожаешь саму себя, что является нарушением законов видрийцев.

— Что за бред, Кью? — Джейнвэй села ровнее, пытаясь освободить руки. Ремни неприятно впивались в кожу. Но куда хуже было ощущение страха, словно давящее ей на мозги. — Я в жизни никогда не слышала большей ерунды. Отпусти меня немедленно.

— Кэти, я хочу тебе помочь. Но ты меня даже не слушаешь! — всплеснул руками Кью. — Я уже сказал тебе, что ты нарушила священные законы видрийцев. В прошлый раз их Куратор наложил на тебя проклятье. Но тебе дали второй шанс. И разве ты им пользуешься? Разве ты слушаешь, что тебе говорят?

Джейнвэй закатила глаза, тяжело вздохнув. Ладно, она готова была сыграть по его правилам. Она не знала, что хочет от неё добиться Кью. Однако, быть может, если она будет терпеливо ждать, она ему наскучит.

— Хорошо, Кью. Так что же за законы я нарушила?

— А вот это уже та Кэти, которая мне и нужна, — мужчина улыбнулся и материализовался рядом с ней. — Итак, по нелепейшему стечению обстоятельств, вас с Чакклзом признали подходящими друг другу согласно верованиям видрийцев. И твой отказ ему, пусть и тешит моё собственное самолюбие, является тем, что в иной религии мог бы называться грехом. И видишь ли, мадам адмирал, — Кью снова указал на весы, чья левая чаша твёрдо стояла на поверхности стола. — Ты не принимаешь свой грех, прикрывая его якобы положительными качествами. Моя задача донести до тебя настоящую ценность твоих отговорок.

Джейнвэй сощурилась, внимательно следя за мужчиной. Что же, её пленитель всё также любил картинные эффекты. И она не удивилась, когда после нового щелчка пальцами на правой чаше появился серебряный кубик.

— Долг, — громогласно заявил Кью, и его голос отозвался, казалось, в каждой клетке мозга Кэтрин. — Кэти, ты всегда гордилась этой чертой характера. Ты самоотверженно готова взвалить на свои плечи любую ношу, так ведь? — почти нежно протянул мужчина, проводя по щеке женщины пальцем. Она отвернулась, прикрыв глаза. Кью тяжело вздохнул. — Когда «Вояджер» попал в Квадрант Дельта, ты приняла ответственность не только за свой экипаж, но и за людей Маки. Не было, наверное, ни дня, когда бы ты не считала своим долгом защиту каждого члена экипажа. И это, конечно, делает тебе честь как капитану. Это то качество, которое всегда меня в тебе восхищало.

Кью вдруг резко отошёл к весам и взял в руки серебряный куб. Он сжал его в ладони, поднимая её над головой.

— Однако ты, прикрываясь долгом, вечно отказывалась от собственного счастья, не так ли, Кэти? Почему? Ты говоришь, что капитану нельзя привязываться к членам своего экипажа, потому что это влечёт за собой неоправданный риск. Но разве ты и так никогда не рисковала всем ради одного?

— Я не могла позволить себе относиться к коммандеру Чакотаю иначе, чем к любому другому члену экипажа, — тихо ответила Джейнвэй.

— Ты и так относилась к нему иначе, Кэти, — хмыкнул Кью. — Также, как иначе относилась к той полуклингонке и её летуну. Также, как по-особому ценила того мусорщика с его окампой, и уж тем более, как ты, словно мать, любила ручного бога. И уж скажи, что ты всегда была исключительно равнодушна к своему другу-вулканцу! Позволь тебе напомнить твои же собственные слова, Кэти. «Капитан обязан помнить о трёх вещах: держи форму в порядке, иди на дно вместе с кораблём и никогда не бросай члена своего экипажа».

Джейнвэй сглотнула. На её глаза отчего-то начали наворачиваться предательские слёзы, и она начала быстро моргать, пытаясь как можно медленнее втянуть воздух. Чёртов всесильный находил способ её вывести из равновесия. Она чувствовала, как внутри зарождается ярость. Чёрт возьми, Кью, благодаря своей силе, больше, чем кто-либо другой знал, через что ей пришлось пройти. Да как в таком случае он смел критиковать её?!

— Ты не можешь отрицать, Кэти, что с экипажем на «Вояджере» ты стала ближе, чем любой другой капитан со своим. Ты и так дорожила каждой жизнью, что была на борту корабля. А к Чакотаю ты и так относилась намного теплее, чем к кому-либо другому. Разве ты не говорила, как важна тебе его дружба? Что без него ты не можешь представить и дня?

Кэтрин молчала, не зная, что сказать. Она видела, в чём пытался убедить её Кью. Что же, Чакотай действительно был ей важен. Но это всё абсолютно точно ничего не значило! Как капитану, ей приходилось принимать сложные решения, и порой идти против мнения всех. Так в чём же она была не права?!

— Так что же ты хотела спрятать, Кэти? — Кью с интересом уставился на кубик, прежде чем швырнуть его обратно на чашу весов. — Страх перемен. Ты боялась не плохого, Кэти, ты прекрасно знала, что с любым испытанием вы способны справиться. Ты не могла пустить в свою жизнь хорошее — ты слишком привыкла его терять. Отец. Джастин. Марк. Ты предпочла не идти навстречу к счастью, чтобы не пришлось потом зашивать разбитое сердце.

Кэтрин почувствовала, как одна предательская слезинка стремительно скользнула у неё по щеке. Глаза кололо — она чувствовала, что сдерживаться становилось всё тяжелее. Чувство глубокой обиды поселилось внутри неё. Её личное счастье… Какое это имело значение, когда у неё на плечах был её экипаж? Если бы она позволила себе привязаться слишком сильно, это могло поставить под угрозу её работоспособность в случае чего. Она не могла это допустить.

— Принципы, — продолжил Кью, не обращая на женщину внимания. Он достал из воздуха ещё один кубик и стал лениво подкидывать его. — Они сослужили хорошую службу, сплотив разношёрстный экипаж. Но разве, следуя правилам, ты не стала в определённый момент руководствоваться собственными убеждениями? Разве ты не сконцентрировалась однажды на них настолько, что окунулась с головой в одиночество?

Джейнвэй невольно вспомнила Пустоту. Как она не могла выйти из своей каюты, настолько всё тогда действовало на неё угнетающе. Ей до сих пор казалось, что это был самый сложный этап её путешествия. Да, тогда она не желала общаться ни с кем. Потому что она не находила в себе силы быть тем капитаном, которого они заслуживали видеть. Она расклеилась, за что до сих пор себя не простила, и она просто не могла показаться на глаза экипажу. Быть сильной, когда чувствовала себя разбитой.

Однако она справилась. Она смогла взять себя в руки, заставить улыбнуться, когда хотелось рыдать, уткнувшись в подушку, и пойти решать проблемы. Именно долг и принципы, в которых обвинял её Кью, заставили её вспомнить о своих обязанностях.

— Ты, почувствовав, как привязываешься ко всем, нашла способ разорвать эту связь, закрывшись ото всех. Ты решила себя наказать за то чувство счастья и любви, что испытывала к своему экипажу. Ты сама поставила себя на путь саморазрушения. И это нас переводит к следующему пункту.

Слёзы обжигали щёки. Кэтрин тяжело дышала, пытаясь не всхлипывать громко. Она испытывала в своей жизни много боли — как минимум одним из самых болезненных моментов, была ассимиляция Борг. И всё же, сейчас ей казалось, что это намного больнее. Её душа рвалась на части от каждого слова Кью.

Она ненавидела его. Ненавидела его интонации, будто бы участливое выражение лица. Даже будь он сто раз прав — как он смел бросать ей это всё в лицо?! А он ошибался. Он только думал, что может читать её насквозь. Он никогда не смог бы понять, что в действительности она чувствовала.

Ещё один кубик упал на правую чашу весов, и те стали ровнее. Оставался последний кусочек серебра, который уже лежал в пальцах инопланетянина. Кью покачал головой, глядя на женщину, но всё же продолжил.

— И, наконец, склонность к самопожертвованию. Иногда мне кажется, что в Звёздный Флот набирают только тех, у кого это свойство развито лучше всех. Наверное, это действительно важно — иначе в критических ситуациях вы бы чуть что прятались по углам, вместо того, чтобы решать проблемы. Но ты, Кэти, кажется, превзошла всех. Я не помню реальности, в которой ты бы не пожертвовала собой, спасая «Вояджер». Иногда мне казалось, что ты намеренно находишь темпоральные ловушки, лишь бы потом своей героической смертью восстановить нужную временную линию. Но это, дорогая Кэти, всё свидетельствует о признаках длительной депрессии. Ты говорила Чакклзу, что больше всего боишься бессилия. Быть неспособной помочь дорогим людям. И это действительно страшно, Кэти. Но стоит ли медленно уничтожать себя, якобы для счастья других? Благими намерениями вымощена дорога в Ад. Разве не так говорит твой народ?

Кью щёлкнул пальцами, последний кубик отправился на весы. Кэтрин чувствовала, что её трясло — то ли от нервов, то ли от странного холода, то ли от ужасной паники, что накатилась на неё извне.

Да. Она действительно прошла через многое. И ни разу у неё не стоял вопрос, готова ли она пожертвовать всем ради спасения своих людей. И, чёрт возьми, она готова была проделывать это снова и снова, появись такая необходимость. Что может быть важнее нужд тех, кто тебе доверился?

— Самый счастливый момент — понять, когда ты выжила. Потому что ты решила, что твоя смерть принесёт экипаж слишком много горя. Не особо оптимистично, Кэти, — Кью присел перед Джейнвэй на одно колено и нежно взял её за руку. — Скажи мне, Кэти. Когда в последний раз ты себя чувствовала по-настоящему счастливой? Не потому, что беспокоилась о других. А просто ловила момент собственного удовлетворения?

— Не твоё дело, Кью, — прохрипела Кэтрин, внезапно почувствовав, что её голос пропал. Она закашлялась.

Кью покачал головой, отходя от женщины. Он резко захлопнул папку с бумагами, ударив ей по столешнице. Бросив разочарованный взгляд на Кэтрин, он тихо сказал:

— Я теряю терпение, Кэти. Но я пойду тебе навстречу.

Он ударил по чаше весов, и кубики подпрыгнули, с тихим звоном приземлившись на дно. Джейнвэй захватила ярость. Какое право он имел говорить с ней таким снисходительным тоном?!

— Суд над адмиралом Кэтрин Джейнвэй постановил: обвиняемой даётся испытательный срок в размере одних земных суток. В случае отсутствия попыток исправления будут применены протоколы наказания.

Прежде чем женщина как-то успела отреагировать, Кью неожиданно дунул ей в лицо, и мир резко растворился в темноте. Всё, что почувствовала напоследок Джейнвэй — острый приступ чужеродного страха, прокравшегося к ней под кожу.

* * *

Воздух резко хлынул в её лёгкие, и Кэтрин, вдохнув, рефлекторно села. Она не сразу поняла, что находится в медотсеке — страх пропитал её до кончиков пальцев, подбивая бежать.

— О, адмирал, — над ней склонился Доктор, проверяя показания трикодера. — Как вы себя чувствуете?

— Будто мне не хватает пары часов отдыха в ванной, — женщина набрала в лёгкие побольше воздуха и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Чужеродные эмоции, появившиеся во сне, никуда не ушли.

— Трикодер фиксирует учащённый пульс и острую нехватку кислорода. Вы чувствуете удушье? Тяжесть в груди? — засуетилась голограмма, фиксируя данные.

— Я словно проснулась от кошмарного сна, Доктор, и не могу успокоиться, — отозвалась Джейнвэй. Впрочем, несмотря на не стихающую пока что панику, она уже начала приходить в себя и строить план действий.

Доктор, приняв к сведению слова адмирала и сверившись с трикодером, немедленно набрал в гипошприц какую-то жидкость, а затем ловко приложил его к шее своей пациентки.

— Лёгкое успокоительное, адмирал. Поможет вам немного адаптироваться. Судя по показаниям трикодера, вас более ничего не должно беспокоить. Это верно? Джейнвэй кивнула и слезла с биокровати. Оправив свою форму, она постаралась как можно расслабленнее улыбнуться.

— Да, пожалуй, Доктор. Боюсь, мне придётся вас сейчас покинуть. Надеюсь, у вас нет никаких возражений?

— Только совет: не перетруждайтесь. Но я и так знаю, что вы будете его игнорировать, — фыркнул Доктор.

Едва за ней закрылись двери медостека, Джейнвэй резко ускорилась. Первое желание у неё было отправиться к себе в каюту. Впрочем, оно быстро сменилось пониманием, что куда важнее сейчас информация. Успокоительное Доктора, возможно, и подействовало, но не смогло перекрыть всю силу чужих эмоций. Кэтрин с неудовольствием констатировала, как по её телу бегут мурашки, которые она никак не могла контролировать.

— Отчёт, — заявила она, появившись на мостике. Коммандер Шрюс, оглянувшись, немедленно поднялся в своём кресле.

— Адмирал. Ваша экстренная транспортация в медостек напугала нас. С вами всё хорошо?

Пропустив слова беспокойства мимо ушей, Кэтрин шагнула в сторону экрана, на котором сейчас был виден корабль инопланетян. Кивнув, она, вглядываясь в очертания корабля, потребовала ответа:

— Одери Раскур и Эхо Тиция. Что с ними стало после моей экстренной транспортации в медотсек?

— Так как именно они подняли тревогу, а Доктор счёл ваше состояние стабильно-безопасным, мы не стали упекать их на гауптвахту. Однако я попросил их временно вернуться к себе на корабль, — отчитался андорианец. Он внимательно посмотрел на адмирала, словно ожидая ответа. Впрочем, Джейнвэй было не до этого. Кивнув своим мыслям, она стремительно покинула мостик. Ей срочно надо было попасть к Одери Раскуру.

— Адмирал! — Кэтрин не сразу заметила, что за ней последовала энсин Асенсия. Девушка вбежала в турболифт, глядя на неё во все глаза. — Всё в порядке? Эти инопланетяне не причинили вам вреда?

— Не знала, что вы решили сменить карьеру и стать медиком, — слишком резко ответила женщина и немедленно почувствовала угрызение совести. — Всё хорошо, энсин. У меня образовались важные дела, и я надеюсь их выполнить как можно скорее.

— Надеюсь, вы не собираетесь одна отправляться на чужой корабль? — испуганно спросила Асенсия, заметив, что турболифт остановился на палубе с транспортером. — Адмирал, что, если вы снова потеряете сознание в присутствии этих инопланетян? Кто позовёт подмогу, когда вы будете на чужом корабле? Возьмите офицеров из службы безопасности! Или хоть кого-нибудь!

Джейнвэй с трудом сдержала замечание, где она видела советы вчерашних выпускников академии. Она чувствовала, как её бросило в холодный пот, и начало немного потряхивать. Она не желала признавать слабость, однако, быть может, ей действительно стоило взять кого-нибудь с собой. Она не была уверена, что её состояние не ухудшится.

— Считайте, что вы вызвались добровольцем, энсин, — кинула через плечо женщина, влетая в транспортерную. Дремавшая там энсин Сара резко подскочила, когда Джейнвэй скомандовала. — Транспортация на корабль видрийцев. Двое. Сейчас.

— Запускаю.

Сердцебиение только усилилось. Чуть пошатнувшись, Джейнвэй быстро осмотрелась. В комнате-пещере, где они оказались, никого не было, но она знала, что системы безопасности корабля уже оповестили всех о прибытии гостя. Она смирно встала, ожидая, и сердито цыкнула, когда заметила, что энсин Асенсия начала доставать фазер.

— Одери Катриона, — Эхо Тиция широко улыбнулась, влетев в помещение. Однако заметив, как напряжена Джейнвэй, она испуганно склонилась в почтительном жесте. — Одери Раскур ожидает. Я проведу вас к нему.

Джейнвэй распрямилась, слегка кивая. Она понятия не имела, почему Раскур её ожидает, но, впрочем, это было к лучшему. Ей точно было о чём с ним поговорить. Они петляли по коридорам, и Джейнвэй пробегалась глазами по комнатам. Корабль видрийцев нисколько не изменился с прошлого её посещения. Уж не думала она, что вернётся сюда вновь. Лёгкое чувство узнавания и ностальгии слегка успокаивали. Раздражала только испуганно маячившая позади Асенсия. Впрочем, девушку нельзя было винить — она явно желала как лучше.

— Я буду говорить с Одери Раскуром наедине, — сообщила она энсину, и та взволнованно кивнула. — Воспользуйтесь шансом, пообщайтесь с Эхо Тицией. Считайте, это ваш первый контакт. Если мне срочно понадобится помощь, я вас позову.

— Так точно, адмирал.

Эхо Тиция была необычайно тихой, не спорила, не суетилась. Лишь торопливо довела гостей до комнаты своего Одери и разблокировала дверь, пропуская Джейнвэй. Кэтрин перешагнула порог и погрузилась в полную дыма комнату, уже не слыша, как Эхо Тиция пытается дружелюбно завести беседу с энсином Асенсией.

В помещении приятно пахло. Это напоминало Джейнвэй кофе и какие-то цветы, которые она однажды где-то имела возможность созерцать. Впрочем, её сейчас интересовало другое. И она выдохнула чуть спокойнее, заметив, как из дыма появляется Одери Раскур.

— Одери Катриона, — он подошёл к ней и взял её за руку. — Я предполагал, что вы придёте. Пожалуйста, расскажите мне всё.

Джейнвэй позволила усадить себя на пуф и приняла чашу с каким-то напитком. Она почувствовала, что кипящий в ней страх немного притухает, доходя до уровня сильного беспокойства. То ли дело было в обстановке, то ли в наконец-то подействовавшем лекарстве Доктора… Однако теперь её начали переполнять другие эмоции. Раздражение в частности.

— Кажется, вы говорили, что ваши духи не любят общаться, — заявила она, в упор глядя на инопланетянина. Тот нисколько не смутился, лишь сел напротив неё и взял себе чашу.

— Это действительно так, Одери Катриона. А с вами связались духи?

— Можно сказать и так, — уклончиво ответила женщина, не уверенная, что стоит раскрывать этой расе всю правду о Кью. — Я видела странный сон. Меня пытались судить за нарушение ваших священных законов.

Мужчина вскочил и начал быстро ходить по комнате. Её заявление сильно его взволновало — Джейнвэй видела, что он стал намного более нервным. Это было странно и подозрительно.

— Этот случай воистину уникален, Одери Катриона, — наконец, сказал он. — Я не уверен, как именно к этому относиться. И я очень прошу рассказать мне всё, что вы помните.

Что же, Джейнвэй, тяжело вздохнув, начала свой рассказ. Всё же, она старательно избегала темы Кью. Она не была уверена, что это та информация, которую стоит разглашать, поэтому описывала всё максимально размыто.

Она не смогла не заметить, что Раскур был отличным слушателем. Он не перебивал, задавал уточняющие вопросы. И пока Кэтрин говорила, ей словно становилось легче. Вся её ярость и обида на Кью стали медленно утихать. И, пересказывая его слова, она начала задумываться над их смыслом.

— Получается, духи потребовали от вас, чтобы вы признали свой грех? — с интересом ребёнка переспросил Раскур, покачивая головой. — Но вы с ними не согласны?

— Я не могла иначе, — упорно заявила Джейнвэй. — Те черты моего характера, которые духи выделили как «оправдания», являются тем, благодаря чему я смогла руководить «Вояджером». Если бы не они, я никогда бы не вернула свой экипаж домой.

Раскур задумался. Очевидно, он не желал спорить с духами, но отчаянно хотел помочь Кэтрин. Поэтому, видимо, он решил продолжить задавать вопросы.

— Я помню ваши рассказы со времён «Вояджера», Одери Катриона. У вас был крайне непростой путь. Но, быть может, вы расскажете мне о том, что было тогда у вас на душе? Если вы не согласны с духами, может, вы выскажете свою точку зрения?

После возвращения «Вояджера» в квадрант Альфа вначале было очень непросто. На голову Кэтрин Джейнвэй свалилось огромное количество слушаний по делам членов её экипажа, а также касающиеся непосредственно её решений. Пожалуй, первые несколько месяцев она до сих пор считала сущим адом. Наверное, это и подтолкнуло её в какой-то момент обратиться к советнику.

Сказать, что идея была не провальной — всё равно, что соврать. Первые несколько встреч Кэтрин просто плакала, выплёскивая всю боль, накопившуюся за несколько лет. А потом… просто молчала. Она не могла сказать ничего плохого про советника — бедная женщина отчаянно пыталась ей помочь. Но Джейнвэй просто не могла заставить себя открыться чужаку, даже специалисту.

Тем страннее было, что Кэтрин достаточно легко смогла начать делиться своей историей. Возможно, помогало то, что Раскур был немного причастен — он знал её, как капитана «Вояджера». Или же все дело было в том, что она просто уже не могла держать всё это в себе.

Она говорила, как отчаянно устала от одиночества. Как жила, вечно оглядываясь в поисках границы — что соответствует отношениям капитана и подчинённых, а что нет. Делу не помогали некоторые особо сложные моменты их путешествия. Кэтрин до сих пор была в ужасе, что где-то на одной из планет Дельта-квадранта осталось её потомство от Тома Пэриса. Как она вечно пыталась искать компромиссы, как сталкивалась с сомнениями и предательствами в начале пути, от которых так и не смогла оправиться. Как переживала о каждом моменте, когда ей приходилось идти на сделку с совестью ради её экипажа.

Она говорила и не могла остановиться. Наверное, это был синдром попутчика или что-то подобное — как ещё объяснить, что инопланетянину, которого она видела всего несколько раз, она рассказала в итоге больше, чем за все семь лет своим лучшим друзьям.

Когда Одери Раскур крепко взял её за руку, она почувствовала себя легче. Ей стало казаться, что её негативные эмоции куда-то утекают. И всё же она продолжала говорить.

— Вы жалеете о своём пути? — спросил Раскур, когда Кэтрин сделала передышку. Отпив приторно-сладкий напиток, она задумалась. И тут же покачала головой.

— Ни в коем случае.

— По вашим словам не скажешь.

Кэтрин выдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она действительно хотела объяснить, но словно не знала, как объединить в предложения слова. Впрочем, она готова была попытаться.

— Это было непросто. Однако я не могу представить свою жизнь без «Вояджера». Меня никак не оставляет ощущение, что последние десять лет я потратила на борьбу с ветряными мельницами. На «Вояджере» у меня не было ни минуты покоя, я всё время куда-то бежала, не знала, когда успевать жить. А в Альфа-квадранте словно поняла, что моя жизнь осталась в другой части космоса, а с Землёй меня давно уже почти ничего не связывает. Я будто бы потеряла чувство дома, пока блуждала в его поисках. Остались только люди, мой экипаж — те, кто стал мне дорог за эти годы.

Сделав последний глоток, она поставила чашу и поднялась с пуфа, сама невольно перенимая манеру Раскура и начиная взволнованно бродить по комнате.

— Как бы я ни пыталась отгородиться от своих подчинённых, я не смогла не привязаться к ним. Мне повезло провести семь долгих лет с, возможно, лучшими людьми в галактике. Добрыми, храбрыми, сильными… — она коснулась лба, убирая с лица выбившиеся пряди волос. — Я пыталась уйти на покой. Жить обычной жизнью. Насладиться первым отпуском за долгие годы с неограниченной длительностью. Но я поняла, что хоть и не ценила всё то, что было во время «Вояджера», именно там я жила. Смеялась над шутками Тома Пэриса, спорила с Тувоком, слушала доклады Ниликса и радовалась успехам Седьмой. Там за моей спиной всегда был старший помощник, готовый поддержать и помочь. И когда Чакотай пропал… Я поняла, насколько же он мне дорог. Всегда был дорог. Чакотай столько для меня сделал…

Одери Раскур сочувствующе посмотрел на неё. Казалось, он испытывал огромное желание обнять её и утешить.

— Так вы отправились за своим Эхо только из чувства долга? Потому что вы не можете бросить члена своего экипажа?

Ответ пришёл сам собой. Кэтрин почти не видела Раскура из-за пелены слёз, и потому она смогла легко представить лицо Чакотая. Она даже не заметила, когда в её глазах скопилось столько жидкости. И всё же, ей было всё равно. Это было странно — признаваться в таком. Но осознание словно в мгновение ока убрало всю тоску и боль, засевшие в её душе.

— Я поняла, что только с ним могу чувствовать себя счастливой. И, пусть и с опозданием во много лет, но я очень хочу найти его и принести ему столько же радости и заботы, сколько он дарил мне все эти годы.

Раскур подошёл к ней и ласково обнял её за ноги. Всё же разница в росте была неудобной, и Кэтрин присела обратно на пуф. Впрочем, Одери это не смутило.

— Иногда просто необходимо побыть эгоисткой, Одери Катриона, — заявил Раскур, похлопывая её по спине. — Потому что если вечно думать о других, ты никогда не поймешь, что на самом деле творится в твоей собственной душе. Я не знаю, что сказали вам духи. Но мы всегда верили, что третья часть ритуала имеет одно простое значение — вопрос предназначения. Зачем конкретный Одери нужен конкретному Эхо и наоборот. Вся суть в намерениях, в желаниях, в простом понимании, зачем именно для тебя нужен другой человек. Слова — это просто слова. Чувства — вот тот огонь, который способен заставить человека при необходимости свернуть горы. И, пусть я и не уверен, что помог, но я знаю, что то, что вы сказали — это крайне важное ваше открытие. Помните его.

— Как это всё поможет мне найти Чакотая? — спросила она отстранившись. Единым движением она утёрла слёзы, пытаясь вернуть себе самообладание.

— Сосредоточьтесь на чувствах, — пожал плечами Одери Раскур, и Кэтрин внезапно поняла то, что раньше игнорировала.

* * *

Личный журнал капитана.

Звёздная дата 61171.3.

После разговора с видрийцами о ритуале связи Эхо и Одери у меня был очень странный сон. Я видела Кью, что меня судил, хотя он, скорее, просто проверял меня на прочность, используя все эмоциональные крючки сразу.

В любом случае результатом стало стремительно угасающее ощущение. Весь сон я чувствовала страх, словно принадлежавший кому-то другому. Этот страх остался со мной и после пробуждения. Но лишь после разговора с Одери Раскуром я поняла, кому именно он принадлежит и на что направлен.

Чакотай боится за Федерацию. Он думает, что он потеряет её, как Требус. Вот действие проклятия на него. Как мне и сказали, воплощение страхов.

Это странно. Я не могу понять причин, а ощущение сходит на нет. У меня нет идей, с чем таким он мог столкнуться. Какой-то новый враг? Хуже, чем Борг и Доминион? Мне сложно это представить.

Эта информация не даёт мне никаких новых данных. Я всё ещё не знаю, где Чакотай. Однако этот способ почувствовать его… Заглянуть в его голову… Это дарует мне надежду. Нет, веру, что он всё ещё жив. А значит, где бы он ни был, я его найду.

* * *

Они прощались с видрийцами. Им пора было разминуться, отправившись каждому кораблю в собственное приключение. Но напоследок они решили устроить что-то вроде прощальной вечеринки.

Краем глаза Джейнвэй с любопытством наблюдала, как совершенно свободно общается энсин Асенсия с несколькими Эхо и даже одним Одери. Что же, её задание она выполнила на высшую оценку. Стоило присмотреться к этой девушке — что-то Кэтрин подсказывало, что у этого молодого несоединённого трилла большой потенциал. Она беседовала с окружившими её Одери. Тиция и Раскур уступили место рядом с ней другим. Впрочем, возможно, они и выкрадут её с вечеринки чуть позже.

— Одери Катриона… Это правда, что вы всё же восстановили связь с Эхо Чакотаем? Что показало ваше видение? — суетились вокруг неё другие Одери.

Адмирал отнеслась к вопросам спокойно. Ей не понадобилось много времени на раздумья. Улыбнувшись, она сообщила:

— Эхо Чакотай жив.

В груди осталось тёплое чувство. Кэтрин не могла сказать точно, что это такое. Но она была уверена — что бы это ни было, это хороший знак.

Она не заметила, как энсин Асенсия, зачем-то подошедшая близко, бросила на неё быстрый взгляд и на мгновение сжала кулаки.