Я согласна (гет)

… а первое брачное утро получилось как-то само собой…

Когда мы добрались наконец до Дома Совещаний, служившего нам просто домом, я буквально валилась с ног. Прогулка по лесу окружной дорогой, о которой так беззаботно сказал Лён, была приятной, освежающей, местами весёлой, но всё же довольно длинной, и к концу пути моя недавно сросшаяся лодыжка отказалась принимать на себя вес. Лён заметил это недалеко от дома и, спохватившись, предложил мне… нет, не донести меня на руках, а сделать костыли из валявшихся у тропинки рогатин орешника. Я презрительно фыркнула и наложила обезболивающее заклинание. Хорохориться дольше не было сил.

Шумная компания, находившаяся вокруг дома, когда мы его тайком покидали, полностью рассосалась, видимо, потеряв всякую надежду насладиться звуками нашей первой брачной ночи. Рассвет уже тронул кроны дальних дубов, когда мы добрели до заднего входа и, словно воришки, прокрались внутрь. На столе в нашей спальне горела свеча, а за столом, положив голову на руки, спала Келла. Её сон был крепок, как у всех вампиров, так что нам пришлось её расталкивать почти минуту, прежде чем она соблаговолила открыть глаза и сообщить, что делает в нашей спальне в нашу первую брачную ночь.

— Да разве так можно! — возмутилась травница, едва открыв глаза, — я уже не знала, что думать… Куда вы пропали? Старейшины собирались объявить тревогу и отправить всех на ваши поиски, но все… все были немного пьяны. Хорошо, что Велька обнаружила место вашего ухода через камин, иначе мы бы точно вызвали стражу.

Мы переглянулись. Лён был явно не рад, что его секретный ход так легко обнаружился с помощью магии.

— Келла, всё в порядке, — заверил он травницу. — Прости, что не предупредил тебя.

— Да как же в порядке, — она окинула нас подозрительным взглядом. — Вы что делали в свою первую брачную ночь? Лён, ты же обещал!

Я навострила уши. Мне было невероятно интересно узнать, что же такое Лён пообещал своей «крёстной матери» делать в эту ночь. В сказки про поедание девственницы мне по-прежнему не верилось.

— Келла, тебе не кажется, что сейчас не лучшее время это обсуждать?

Я недовольно хмыкнула.

— Нет, ну если я вам мешаю решать важные государственные дела, то я могу пойти… только не знаю куда.

— Детка, не нужно никуда уходить, — Келла немного смягчилась, но затем добавила с самым серьёзным видом: — Не забывай, что теперь ты супруга Повелителя.

Это её «детка» продолжало меня не на шутку злить. Да, ей почти двести лет, но это не даёт ей права на снисходительный тон.

— Келла, — с предостережением произнёс Лён.

Травница невозмутимо продолжила:

— И если он сам не может тебе всего объяснить, то это сделаю я.

— Келла! — в голосе Лёна зазвучала угроза.

— Да что ж это такое? Я опять не в курсе чего-то важного? — от усталости, недосыпа и пережитых свадебных волнений моя голова плохо соображала. — Что? Меня должны прирезать и воскресить? Моей кровью должны окропить ритуальный камень? Я должна превратиться в вампиршу?

Лён возмущённо поднял руку, но у Келлы успело вырваться:

— Почти.

— Почти — что? — с ужасом воскликнула я.

— Ничего из вышеперечисленного, — сердито сказал Лён, сверкая глазами и решительно указывая Келле на дверь. — Я сам с этим разберусь. Уходи немедленно, Келла… Ты понимаешь, где находишься? Это наша с Вольхой спальня.

— Но ты же понимаешь, что я не могу просто так уйти. Что я предъявлю Старейшинам?

Мы обе уставились на Лёна, Келла — с возмущением, я — с неподдельным интересом.

— Да, Лён, — вмешалась я, — что именно Келла предъявит Старейшинам?

Он недовольно закатил глаза, несколько раз перевёл взгляд с меня на травницу и обратно, а затем решительно подошёл к нашей кровати и с силой выдернул белую простынь. Несмотря на возражения Келлы, Лён схватил лежащий на столе нож и выразительно чикнул себя по пальцу. Вытерев руки о простынь, он демонстративно протянул её Келле и сказал:

— Довольна?

Я словно окаменела. Это шоу мне совершенно не нравилось.

— Нет, Лён, — Келла покачала головой. — Они всё равно поймут, что это кровь вампира.

— Так что, может, порежем Вольху? — спросил он, с вызовом глядя на Келлу. Та бросила на меня неловкий взгляд.

Я смущённо прокашлялась, начиная догадываться, что к чему.

— Вам нужно подтверждение, что я девственница, да?

— Старейшинам нужно подтверждение, что жена Повелителя была девственницей, потому что она должна родить наследника Догевы. Вольха, извини, но… я же дала тебе книгу о свадебных ритуалах вампиров — которую ты, вероятно, прочла не полностью.

— Да кто в своём уме смог бы одолеть этот том на пятьсот страниц? Да и когда? — возмутилась я. — Я даже спать не успевала со всеми вашими приготовлениями.

Келла взяла простынь из рук Лёна и помахала ею перед его лицом.

— Но кое-кто мог бы тебе рассказать самые важные моменты.

Лён недовольно поморщился.

— Келла, этим ритуалам столько лет, что они выглядят просто смешно. Пора положить им конец.

— Нет, в этих ритуалах есть глубокий смысл, и не нам с тобой их оспаривать, — Келла выразительно глянула на меня.

— Келла, — с ужасом прошептала я, — что ты на меня так смотришь? Хочешь, чтобы я прямо сейчас лишила себя девственности?

— Нет, ну что ты, — травница с укоряющим вздохом перевела взгляд на Лёна. — Это должен был сделать он! — она в отчаянье всплеснула руками. — Лён, ну где твоя ответственность? С рассветом я должна выйти из этой комнаты с… доказательствами. Или Совет может признать брак недействительным.

— Палец подойдёт? — спросила я, хватаясь за нож.

— Вольха, перестань, мы положим конец этой чуши, — остановил меня Лён, — и прости, что тебе пришлось всё это выслушивать.

— Нет, — спокойно ответила травница. — Порез на пальце будет заметен, могут возникнуть вопросы.

— То есть мне что, правда, нужно вспороть себе живот?

Моя голова полностью прояснилась, усталость как рукой сняло. За окном радостно пропел первый петух, за ним стали вопить остальные. Догева просыпалась. Скоро наступит утро, и всем вампирам захочется узнать, с кем связался их Повелитель: с невинной девой или с распутной проходимкой. Вся вампирская рать, включая трехсотлетних старейшин, сочтёт себя вправе заглянуть мне под юбку. Я в очередной раз подумала о том, куда вляпалась, согласившись на этот брак, и сколько ещё подводных камней ожидает меня на пути к семейному счастью. Сев на кровать и положив нож на покрывало, я стала невозмутимо расшнуровывать ботинки. Келла быстро открыла ящик одного из комодов и протянула мне чистую простынь. Лён возмущённо вскрикнул и, бросившись ко мне, попытался отобрать простынь, но я уже успела схватить нож и легонько чиркнуть себя над щиколоткой здоровой ноги.

— Зачем? — прокричал Лён, а затем повернулся к травнице. — Келла, это мерзко и отвратительно…

Я невозмутимо вытерла царапину простынёй, отдавая её Келле со словами:

— Главное, не переборщить, а то Старейшины решат, что Лён рвал меня на части… Или это ритуалами не запрещено? Что там говорит ваша книга?

Травница с благодарностью кивнула и, избегая взгляда Лёна, бросилась вон.

Если бы не петухи, тишина в комнате была бы невыносимой. Я спокойно расшнуровала второй ботинок и завалилась на кровать прямо в одежде, раскинув руки в стороны.

— Вольха, — тихо сказал Лён. — Прости… Им по триста лет, и они застряли в прошлом. Я пытаюсь что-то изменить, но мне трудно идти против всех. Да, я Повелитель, который не может делать, что хочет. Я даже не могу провести свою брачную ночь так, как хочу.

— Лён… — я сделала долгую паузу, чувствуя, как он напрягается с каждой секундой, не зная, чего ожидать. — Моя месть будет жестокой.

Он выдохнул с облегчением и присел на край кровати.

— Мы будем сражаться вместе. С дурацкими ритуалами, не имеющими смысла. Ты согласна?

— Но предупредить хотя бы можно было? — я с размаху почти врезала ему кулаком в плечо, но он, как водится, уклонился и, перехватив мою руку, завалился рядом.

— Ну не мог я оскорбить тебя такой чушью, — он повернулся ко мне.

— Может, мне стоит знать что-то ещё? — спросила я, пристально глядя ему в глаза. В тишине довольно громко проурчал мой желудок, давно забывший о съеденной на полянке колбасе.

Лён кивнул.

— Там, на столе, я заметил еду. Наверное, Келла принесла что-то вкусное.

Я заинтересованно принюхалась, но почувствовала только запах его волос.

— Нет, — я неуверенно покачала головой. — Я не стану есть ничего из рук Келлы. Она наверняка намешала туда зелье страсти или плодовитости.

— А вот я поем, — Лён вскочил и добавил уже стоя у стола: — Ох, какая свежая лепёшка… и масло. И квас.

— Вампирюга, — сердито пробормотала я, садясь на кровати. Он подал мне кусок лепёшки с маслом, который я проглотила за секунду. И откуда у меня постоянно этот зверский аппетит? Конечно, в детстве мне приходилось голодать, а один раз я чуть не умерла с голоду, но всё же… Те времена давно в прошлом, а я всё ещё обожаю хорошо поесть — и чем проще еда, тем лучше.

Лён явно прочитал мои мысли, потому что глянул на меня серьёзно и сочувственно, протягивая второй кусок лепешки, на этот раз побольше и с белым душистым сыром. Мы сели за стол и быстро поглотили всё, что на нём было съестного.

— Ну, раз я уже исполнила свой супружеский долг, можно и поспать, — заявила я. — Что-то мне подсказывает, что второй день свадьбы окажется не легче первого. А тебе вообще будет несладко, ведь у меня теперь обе ноги больные. Тебе придётся носить меня на закорках.

— Так ты знаешь об этом обычае? — усмехнулся Лён.

— Что!?

— Ну, бег с женой на закорках…

— Это шутка? — возопила я.

— Да нет, как раз на второй день свадьбы.

— Гхыр их побери, эти обычаи… Хотя ничего страшного. Не мне же тебя таскать.

— Вообще-то, ты можешь легко залечить свою царапину с помощью магии, — предложил Лён.

— А с чего бы мне это делать?

Мы ненадолго умолкли. Усталость, подкреплённая сытостью, стала туманить мне голову. Мы по-прежнему лежали в одежде поверх скомканного покрывала, из-под которого Лён выдернул простынь.

— А откуда ты знал с такой уверенностью, что я девица? — спросила я, не поворачивая головы. — Мы это не обсуждали.

— Ты забыла, что я могу прочесть твои мысли?

— Но я никогда при тебе не думаю об этом! Что, мне больше думать не о чем? Кстати, учитель обещал подарить мне амулет, который не пробить никакому телепату, даже тебе, — сообщила я.

— Посмотрим, — скептически произнёс Лён. — А может, это и к лучшему. Не все твои мысли цензурные.

— Так и задумано, — я мстительно улыбнулась.

— Я же знаю, как ты боишься меня.

— Что?! — я повернула голову и с вызовом глянула на Лёна.

— Это правда.

— Вовсе нет. Ничего я не боюсь. Тем более таких глупостей. Я, знаешь ли, на троих упырей ходила одновременно. И с Кракеном общалась, и на драконьем умертвии верхом летала, так что не надо тут…

— Хорошо, не буду, — согласился он. — Значит, это не страх. А что тогда?

— Да ничего такого, просто… Нужна правильная обстановка, вот и всё.

— Например, когда мы будем наедине в одной постели, — он вопросительно поднял бровь.

— Да, но я не хочу быть при этом пыльная, вспотевшая и в сосновых иголках, с раненой ногой, огорошенная старинными вампирскими ритуалами — и уставшая, как загнанная лошадь. Я должна быть уверена, что никто не ворвётся к нам в комнату с криками: «Слава Повелителю, лишившему девственности ведьму!»

— Да знаю я, чего ты боишься, — устало сказал Лён. — Что тебе не понравится, и это испортит нашу дружбу, а там и всем отношениям конец.

Я умолкла и какое-то время лежала потрясённая, стараясь ни о чём не думать, чтоб проклятый вампир не подслушал мои мысли. Но как же он был прав… Точнее и не сформулируешь. Вот гхыр!

— Ну, ты же знаешь, романтика — это не про меня, — призналась я. — Дружить я умею, и мне так классно с тобой, Лён, мне весело и интересно, и я люблю, когда мы поддеваем друг друга, рассказываем истории или просто молчим, глядя на что-нибудь красивое — вроде единорогов. Это дорогого стоит, понимаешь. Это… дороже всего на свете.

— А ещё тебе нравится целоваться, — резюмировал Лён. — И это никак не портит нам веселье.

— Ну, не то чтобы очень, — соврала я, зная, что пытаться надуть Лёна бесполезно. Как же я жаждала быстрей получить амулет Учителя! Он подарил бы мне в прямом смысле свободу мысли. — Просто когда мне говорят, что я что-то должна, меня это бесит. Поэтому я так долго сомневалась, стоит ли нам жениться. Ты сказал, что это формальность, что я буду свободна, как раньше, и смогу делать, что захочу…

Он опёрся о локоть, повернулся ко мне, и в его глазах блеснули невесёлые огоньки.

— Так чего ты хочешь, Вольха?

Я перепугалась, что перегнула палку, ведь среди того, что я хотела больше всего, как раз-таки на первом месте был Лён, весь, целиком и полностью, с потрохами, клыками и крыльями, и я вовсе не собиралась его игнорировать, это вышло не нарочно. Наоборот, я давно мечтала о том, как у нас всё случится, как это будет горячо и прекрасно! И разве я виновата в том, что сначала меня ввела в ступор гогочущая толпа под окном спальни, потом был холодный лес и колбаса с чесноком, мы долго шли, больная нога ныла, а теперь, после вопиющего случая с простынёй, я из принципа не могла ему сказать «вот она я, вся твоя».

— Я не знаю.

Мне захотелось всплакнуть от досады. Я чувствовала себя уставшей и разбитой, а ещё растерянной и никчемной. Чем дальше, тем больше я опасалась, что никогда не смогу расслабиться и отпустить тревожные мысли, роящиеся в моей голове, как пчёлы в улье. Лён ещё не понял, какое бесчувственное бревно вытянул в свадебную лотерею, но скоро поймёт, и его несбывшиеся надежды рухнут на алтарь нашего короткого брака.

— Да не переживай ты так, Вольха! — воскликнул Лён. — Это я во всём виноват. Для тебя я старый вампирюга, но женюсь в первый раз и не влюблялся никогда, пока не встретил тебя. Те самые принципы и обычаи, которые ты так костеришь, не позволяли мне заводить близкие отношения. Вампиры не тролли, у нас свободная любовь не поощряется. Отношение ко мне у большинства жителей Догевы излишне, как бы это сказать… уважительное.

— Да они все тебе в ноги падают, — фыркнула я, делая глубокий вдох и немного успокаиваясь.

— И только ты со мной сразу заговорила на равных, так уж получилось с первой нашей встречи, потому что ты не знала, кто я. Так и осталось. Я не сразу к этому привык.

— Подожди, — меня вдруг осенило, и я даже приподнялась на локтях. — Ты хочешь сказать, что за свои семьдесят восемь лет ты ни разу…

— У меня нет богатого опыта общения с женщинами, — признался Лён.

— Что, вообще никакого?

— Разве не заметно?

— Ну, да, целовался ты средне…

Я получила лёгкий тычок локтем в бок. Не то чтобы меня сильно удивило его признание, но разве можно было упустить возможность поиздеваться над Лёном? Мы раньше не поднимали эту щекотливую тему, потому что мне не хотелось ничего знать о бывших пассиях Лёна (хватило и Лереены).

— О-о-о, не знаю, о чём только думают ваши Старейшины? — затянула я. — Ну и муженёк мне достался, хоть бы предупредили…

Мои переживания о собственной неопытности как ветром сдуло. Лён понял, как я была расстроена, и нашёл нужные слова, чтобы приободрить меня, не боясь выставить себя в невыгодном свете. Ну как можно было его не любить?

— Однако, — вдруг с достоинством заявил Лён, — я очень неплохо владею теорией.

— Подожди-ка, дай угадаю… Теория подробно изложена в том справочнике о свадьбе, который я не удосужилась открыть? В заскорузлой книге трехсотлетней давности?

— Прочти и узнаешь, — он многозначительно повёл бровями.

— Я думала, там речь о том, сколько лент нужно вплести невесте в косу и какой росой умываться перед девичником.

— Там есть большая глава о совокуплении, — сказал Лён. — На три страницы.

— Они там хоть раздеваются?

Мы посмотрели друг на друга и так дико расхохотались, будто вспомнили очуметь какую забавную шутку. Я смеялась до коликов в животе, чувствуя, как всё напряжение дня уходит, как волной, смытое этим истерическим смехом. С Лёном было так хорошо смеяться.

Какое-то время мы тихо похихикивали, не глядя друг на друга.

— Я хочу спать, — наконец пробормотала я.

Пока мы искали и застилали новую простынь, Лён сообщил, что второй день традиционной свадьбы у вампиров посвящён тому, чтобы доказать, что супруги друг другу подходят. Для этого нам будут задавать всякие шуточные вопросы про наши вкусы и предпочтения. Я обречённо застонала.

— А нет ли у вас обычая на второй день свадьбы увозить жену в свадебное путешествие?

— Мы обязательно поедем, но только после третьего дня, когда всем уже станет всё равно… Договорились? — Лён одарил меня клыкастой улыбкой и начал быстро раздеваться, пока не скинул с себя всю одежду. — Так как ты уже видела меня голым во время обращения, надеюсь, я не сильно тебя шокирую, если посплю без сапог, — заявил он. — И сама можешь не стесняться. Если помнишь, когда мы познакомились, ты была в одном нижнем белье, причём мокром.

Я знала, что Лён тоже видел меня без одежды, но при весьма неприятных обстоятельствах — я либо болела, либо вообще была при смерти. Бр-р-р, даже вспоминать не хотелось. Он был прекрасен что до, что после обращения в волка, а вот я тогда являла собой грязное, лохматое, местами немного побитое чучело. Иногда окровавленное.

— Мне нужно было помыть лошадь, не замочив одежду, — заметила я.

Он тихо хмыкнул.

— Оно было тёмно-синее и липло к телу, не оставляя места для фантазии. Момент, когда ты вышла из воды, навсегда врезался в мою память. Ты думала о том, как скоро я наброшусь и прокушу тебе шею.

— Ничего подобного.

Я совершенно не помнила, о чём тогда думала — в моей памяти запечатлелся ужасно неловкий момент, когда я наконец узнала, что двадцатилетний вампирюга, с которым мы прогулялись по лесу, болтая о том о сём, на самом деле Повелитель Догевы, которого я при встрече должна была назвать полным именем и поприветствовать церемонным поклоном.

Я разделась догола, повернувшись к Лёну спиной и стараясь не думать о том, что мой крепкий зад и привыкшие к стременам ноги выглядят далеко не так привлекательно, как я бы того желала. Я открыла наугад один из ящиков комода и достала длинную белую рубашку Лёна. Если никто, включая меня, не удосужился продумать мой наряд на эту ночь, то почему бы мне не выспаться в мягкой, удобной рубашке?

Когда я, уже одетая, повернулась к кровати, оказалось, что Лён пристально смотрит на меня.

— Твой зад чудесен, ты должна это знать, Вольха. Как и всё остальное.

Я залезла в кровать, не чувствуя ног от усталости, и спросила:

— Интересно, сколько нам дадут поспать?

Мне показалось, что не успела я закончить фразу, как кто-то громко постучал в окно. Сквозь шторы и полуприкрытые ставни сияло солнце, явно высокое. Прошло часа три, не меньше. Велька барабанила в стекло, а Лён продолжал спать рядом крепчайшим вампирьим сном.

— Вот, твой наряд и туфли на сегодня, — сказала Велька, передавая мне через подоконник внушительного вида пакет. — Одевайся и приходи быстрей делать причёску и макияж.

Сама Велька была в умопомрачительном оранжевом платье с большими разрезами по бокам.

— Ой, нет, — проворчала я. — Велька, спасибо, но… Сегодня я просто умоюсь и расчешусь. Но сначала ещё немного посплю. Начинайте пока без нас.

— Да ты что? Буди скорей своего вампира. Куда только Келла смотрит? Столы уже накрыты, гости выпили по первой и, кажется, собираются устраивать какие-то бега.

— Да мы не выспались ещё, — заявила я без задней мысли.

Лицо подруги расплылось в понимающей улыбке.

— Ну, как оно? — Велька выразительно поморгала.

Я мечтала вздремнуть ещё часок-другой и потому доверительно сообщила:

— Так классно, что мы нескоро отсюда выйдем. Так и передай… остальным. Пусть бегают без нас.

И отправилась досыпать в тёплых объятиях Лёна.

Я проснулась во второй раз от того, что кто-то настойчиво барабанил в дверь. Лён продолжал спать, как убитый, так что мне стало даже немного завидно. С одной стороны, такой крепкий сон — большая опасность в недружественной обстановке, с другой — ни солнце, ни шум не мешают как следует отдохнуть. Глянув на Лёна, я подумала, что он не проснулся бы, даже если б я голая попрыгала на кровати.

Келла вежливо поздоровалась, и, смерив меня сомнительным взглядом и явно не оценив градус сексуальности моего наряда, спросила, можно ли войти.

— Старейшины остались довольны? — тихо спросила я.

Келла кивнула.

— Буди Лёна, ваше отсутствие уже становится неприличным. Его костюм в шкафу. В соседней комнате готова тёплая ванна.

За эту новость я готова была расцеловать Келлу. Бросившись сразу в соседнюю комнату, я предоставила травнице миссию по побудке её дорогого Повелителя. Чистая постель — это хорошо, но тёплая ванна с душистой пеной — лучшее, чего я могла желать в то утро.

Оказывается, второй день на Догевской свадьбе считался солнечным. Большинство гостей были облачены в платья и костюмы всех оттенков яичного желтка, меди, одуванчика и апельсина, и если мой тёмно-рыжий наряд вполне гармонировал с цветом волос, которые я, как и обещала Вельке, просто вымыла и расчесала, то золотистый костюм Лёна вызывал у меня сдавленный смех. Сообщив ему, что он похож на цыпленка, я узнала, что моё платье просвечивается на свету, так что лучше бы мне прикрыться от лишних взглядов его цыплячьей накидкой. Я мысленно отругала того, кто выбрал для невесты столь откровенный наряд, подозревая Орсану.

Слава богам, мы пропустили бега на закорках и ещё несколько конкурсов, после которых гости выглядели слегка пыльными и примятыми, и теперь просто восседали во главе огромного стола, перетекающего в цепочку накрытых едой столов поменьше. Платье позволяло мне есть, что душе угодно, Лён тоже не отставал, время от времени протягивая мне кусочек чего-нибудь невиданного вроде синего пирога или обвалянного в кокосе ореха. Предназначенные нам испытания в виде вопросов и ответов, которые, как предупредил Лён, должны были определить, подходим ли мы друг другу, носили символический характер и были замечены лишь небольшим кругом гостей, не увлечённых танцами или выпивкой. Наиболее церемонным моментом праздника стало представление нам Правителей других государств, среди которых были наши старые знакомые вампиры — Лереена и Вэрд, неожиданно хорошо поладившие друг с другом, так что формальности, к неудовольствию частично трезвых Старейшин, полетели ко всем упырям. Мы просто обнялись, поклялись в укреплении сотрудничества и выпили кваса из кубков, чтобы тут же разойтись в разные стороны.

И всё бы было ничего, но приключения и неприятности — мои верные друзья, так что без них не могло обойтись. Когда Лён ненадолго отвлёкся на беседу с архимагами из Ковена, ко мне подбежала Орсана и заявила, что меня похищает.

— Чего? — возмутилась я.

— Ну, похищение невесты. С целью выкупа. Старая традиция, — проворчала она, таща меня куда-то за руку.

Я оглянулась на Лёна, увлечённого разговором, и решила, что ради него постараюсь уважить хоть какие-то из традиций.

Если бы меня решил ритуально украсть кто-то из местных вампиров, всё сложилось бы по-другому. Но когда Орсана мне прошептала: «Посидишь пока немного в пещерке, тут недалеко, а я сторгую за тебя выкуп у вампирюг», у меня и мысли не было о том, как дурно это для нас обернётся.

Мы с подругой сбежали в лесок и довольно долго шли по тропинке мимо малознакомых мне валунов, в конце концов соединившихся в невысокую пещеру, уходящую нутром куда-то в темноту. Я совершенно не ожидала опасностей: моя магия была сильна, как никогда, упырей и прочую нечисть приглашённые на свадьбу архимаги заранее извели или отогнали подальше от места свадебных торжеств, а полбокала хмельного вина слегка ударили мне в голову (такой уж у меня нестойкий к алкоголю организм). Мы с Орсаной огляделись по сторонам и глупо захихикали, но, заслышав бойкие мальчишечьи голоса, поспешно шагнули в глубь пещеры.

Эффект черновика сработал, как обычно, и это сначала меня даже развеселило, потому что из-под ног с писком выскочили две испуганные белки, а очутились мы в густом ельнике, сквозь который сверху слабо пробивались солнечные лучи.

— Ладно, подожду здесь, — сказала я, усаживаясь на мшистую кочку. — А ты возвращайся быстрей. Если за четверть часа не соберёшь выкуп, я вернусь сама, и не видать тебе вампирьих денег!

Орсана фыркнула.

— Не беспокойся. Управлюсь быстро.

Она шагнула назад, но не совсем в ту точку, откуда мы пришли, и я услышала приглушённое оханье, а затем хруст веток. Тихо выругавшись, я бросилась за подругой и вышла в незнакомое место, такое же мрачное, как ельник, только ещё и укрытое туманом. Второй черновик?

— Орсана, ты где? Свалилась? — я боялась сделать шаг, чтоб не ступить в яму или канаву.

Голос Орсаны, ещё более приглушенный, чем раньше, раздался откуда-то слева. Зная, как трудно будет в тумане вернуться в нужное место, я надломила еловую ветку, пометив вход в новое пространство.

— Орсана-а!

Ответа не было.

Выругавшись искренней и громче, я снова позвала подругу и прислушалась. Ничего.

Испугавшись, что она могла спьяну неудачно упасть и пораниться (хотя её организм был невероятно стойким к алкоголю), я прошла по ельнику, внимательно глядя под ноги. Рядом не было ни ям, ни канав — только колючие ветки и душный туман. Душный? Дышать становилось всё труднее, в голове помутилось. Я бросилась назад к надломленной ветке и буквально вывалилась обратно, в первый ельник.

— Орсана-а!

Не получив ответа, я решила тут же вернуться в пещеру, а затем на праздник, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но черновик закрылся. Такое иногда случалось. Лён называл этот эффект «бегающим разделом» и умел определять его по ощущениям.

Он умел, а я нет.

Зная, что могу часами бродить кругами по незнакомому лесу, я снова уселась на кочку, пытаясь сосредоточиться. Всё зависело от того, куда попала Орсана. Если всё же в пещеру, то очень скоро она вернётся, и не одна. А если нет? Если она попала в ещё одно пространство, закрытое от моего таким же бегающим разделом? Что это был за душный туман, от которого у меня помутилось в голове? Что, если подруга угодила в ловушку, которая её усыпила?

Прождав спасения по меньшей мере час, я решила ненадолго предаться отчаянью и злобно растоптала ни в чём не повинную кочку. Как только злость вышла, разум заработал активней. Если здесь скачут белки, то есть и вода, и еда, и, перекантовавшись на диете недельку-другую, я рано или поздно смогу выбраться к жилью или кого-нибудь встретить. Но почему-то проклятый внутренний голос подсказывал мне, что я попала в ловушку пещеры и по-прежнему сижу внутри… Конечно, при мне была моя магия, вот только я понятия не имела, что с ней делать. Пустить огненный пульсар как знак бедствия, надеясь, что кто-то его заметит, кроме волков и нежити? Привлекать последних мне не хотелось. Гхыр его знает, кто может водиться в густом ельнике, куда не ступала нога мага… Попробовать обойти пространство, стараясь не попасть в новый черновик или, того хуже, очередной бегающий раздел?

Прекрасно понимая, что спасение, незаметное глазу, может ожидать меня на расстоянии вытянутой руки, я взяла себя в руки и прислушалась. Ельник недружелюбно шуршал, а может, даже похрюкивал.

— Орсана-а!

Очевидно, сидеть на месте не имело смысла. Проверив округу заклинанием на присутствие живых существ и не обнаружив даже белок, я решительно отправилась исследовать территорию в поисках дороги. Пробравшись через десять саженей ельника, я уперлась в его абсолютно непролазную стену, которая, как оказалось час спустя, окружала меня со всех сторон. Я словно сидела в широченном колодце из ельника. Прицелившись наугад, я пустила перед собой такой разрушительный импульс, что земля дрогнула под ногами. Огромная дымящаяся дыра, пробитая в сплошном ельнике, привела меня… к сплошному ельнику и стала быстро затягиваться свежими ветками. Надежды на то, что мой магический всплеск заметит кто-то из друзей, была ничтожной.

Ну что ж, Лён подумает, что я от него сбежала… Не хотела бы я оказаться на его месте — и на своём тоже. Надеясь отыскать хоть какой-то выход из замкнутого круга, я прощупала всё сверху донизу, до чего смогла дотянуться, но лишь исколола руки.

Орсана. Я очень тревожилась за подругу. Если бы она вернулась на свадьбу, Лён или архимаги уже нашли бы способ вытащить меня.

Я пожалела, что отказалась воспользоваться советом Лёна прикрыться его «цыплячьей» накидкой — она пришлась бы весьма кстати, когда стемнело и похолодало. Я развела костер с помощью заклинания, но жажда давала о себе знать, не давая уснуть. Учитель мог запросто наколдовать воду, как я — рабочий пульсар, но мне такая магия пока была не по силам. Сколько же лет мне потребуется, чтобы стать настоящим архимагом? Костёр поднимался вверх, но звёзд не было видно — сплошная непроглядная мгла. Лён… Он не знает, где я. Он будет беспокоиться, мягко говоря. Я представила, какую мучительную тревогу испытала бы сама, если бы Лён вдруг бесследно пропал. Наконец, я уснула, прикрывшись еловыми ветками, кляня себя за безрассудство.

Проснулась я оттого, что кто-то по мне скачет, и, плохо соображая, где я и что со мной, с криком стряхнула с себя белку. Костёр давно погас, еловые ветки грели очень слабо, у меня зуб на зуб не попадал. И вдруг меня осенило: вечером белки здесь точно не было! Так откуда она пришла? Не из черновика ли? Мне нужно было всего лишь проследить за белкой.

Пушистая зверушка не торопилась указать мне на выход, наслаждаясь орешками из шишек. Вскоре к ней присоединилась вторая, но я совершенно не понимала, откуда она взялась. Ужасно хотелось пить. Я снова обошла проклятый ельник, пустила несколько бесполезных пульсаров и от отчаяния собрала губами капли росы с иголок.

Белки исчезли внезапно, и я горько рассмеялась. Более глупой смерти и представить себе нельзя: сдохнуть от жажды на собственной свадьбе, да ещё и девственницей…

— Лён… Прости, мне так стыдно, — пробормотала я, и тут пошёл дождь.

Отыскав несколько кусков еловой коры, я соорудила некое подобие блюдца и наклонила его край себе в рот. Вероятно, я была не в пещере, тут имелось небо… Это открытие меня вдохновило. Если тучи разойдутся и я смогу подняться над кронами с помощью заклятия левитации (чего я раньше не пробовала), то увижу реальные размеры своей ловушки. В запасе у меня оставалась телепортация, но перемещаться неизвестно откуда было чревато распадом на атомы и энергетический пшик.

Кое-как напившись и отлично промокнув, я погрызла орехи и передумала умирать. Сначала левитация, потом телепортация. А ещё недурно было бы запастись водой… Жаль, что меня не научили изготавливать туески. Вообще, всё, что я делала руками (кроме магии) быстро ломалось или приходило в негодность. Разложив закруглённые кусочки коры таким образом, чтоб вода из них не вытекала, я решила не откладывать дело в долгий ящик и приступила к вертикальной левитации, то есть поднятию тела наверх. С большим трудом вспомнив начало заклинания, я с ужасом поняла, что его конец сохранился лишь в моей учебной тетради, но никак не в голове. Пытаясь применить визуальный метод, я вспомнила цвет тетради, страницу и даже сам урок, во время которого Учитель сказал:

— Магия, это лодка без руля. Учитесь рулить. Зубрите основы, освобождая силы для другого.

Зубрить я не любила, предпочитая всё запоминать на практике. Учитель…

О левитации можно было забыть.

Дождь закончился, я высушила заклинанием одежду и пошла искать белок. Снова исследовав «колодец» на наличие черновиков, я пришла к неутешительному выводу: выход может открыться в любую минуту или никогда, в любом месте — на макушке самой высокой ели или у ближайшего ствола. Наткнуться на бегающий черновик у меня почти не было шансов. Похоже, белки беспрепятственно пересекали границы моей ловушки. Оставалось надеяться, что сюда с такой же лёгкостью не забредут упыри.

Что ж, оставалась телепортация. Не из каждой локации можно перенестись, как говорил наш учебник. Самым лучшим моим успехом в этой области была телепортация из подземелья мага-некроманта, но тогда у меня были реар и сила Лёна. Второй опыт перемещения на большие расстояния (с маяка на уплывающий за горизонт корабль) чуть не убил меня. Теперь же я даже не знала, как далеко нахожусь от свадебной поляны. Черновики могли переносить на несколько саженей или несколько верст, а бегающий разлом — вообще куда угодно.

Попробовать или нет? Решив сначала всё же залезть на ёлку для обзора окрестностей, я уже размяла руки, как вдруг сзади послышалось далёкое и глухое:

— Вольха!

— Я здесь!

Это точно была не Орсана.

В том месте, где, по моим представлениям, находилась пещера, ельник расступился и показалась мужская рука.

— Хватайся быстрей!

Я хорошо бегала. Не успел голос призвать меня, как я уже схватила спасителя за руку и, протиснувшись через сжимающийся ком воздуха, выскочила уже в пещере.

— Учитель!

— Вольха, ты в порядке?

Я уверенно закивала.

— В полном. А Орсана?

— Она оказалась в Арлиссе и подняла тревогу, — сообщил Учитель. — Прислала Лёну сообщение по телепорту.

— Где? В Арлиссе? Но как… Слава всем богам! — воскликнула я, бросаясь на Учителя и обнимая его так сильно, что он тихонько крякнул. — Где же сидела я? Что это было?

— Обычная ловушка с бегающим разделом, который открывается раз в несколько дней. Я нашёл его и смог приоткрыть, вот и всё.

— Спасибо, — я отстранилась и тихо спросила: — Лён?

Учитель кивнул в сторону выхода.

— Я запретил им входить в пещеру, потому что это небезопасно. Было бы неловко, если бы мы все попались на один крючок.

Лён и Ролар стояли снаружи, напряжённо вглядываясь и вслушиваясь. Оба издали громкий вздох облегчения.

— Вольха, наконец-то, — проворчал Ролар. — Зачем вы потащились в эту пещеру?

— Так меня же украли, — заявила я.

— Кто?

— Орсана. Это традиция такая у вампиров.

— И почему мы о ней ничего не знаем? — воскликнул Ролар и, сердито махнув рукой, пошёл прочь по тропе следом за Учителем.

Лён молча протянул мне руки, и я с размаху запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами, а он ловко подхватил меня снизу за исколотый ельником зад. Я не потрудилась залечить царапины от иголок и наверняка представляла собой жалкое зрелище.

— Вольха…

Мне так нравился звук его голоса.

— Прости, я не знала, что у вас есть такие ужасные пещеры… Гхыр их побери! Ты же не подумал, что я от тебя сбежала?

— Нет, — Лён медленно пошёл по тропе, не выпуская меня из рук. Я надёжно висела на нём, покачиваясь в такт шагам. — Сначала мы не знали, что думать. Потом Велька рассказала про похищение невесты. Но когда вы не появились к вечеру, мы с Роларом… немного разволновались. А утром Орсана связалась со мной из Арлисса с помощью их телепата. Нам очень повезло, что Учитель умеет справляться с бегающими разделами. Вольха…

Он остановился, я спустилась на ноги и перестала изображать полумертвую ведьму.

— Что за… — он оглядел меня с головы до ног. — Ты вся исцарапана.

— Там был ельник.

— И ручей?

— Нет, пришлось пить дождевую воду. Но я есть хочу… Только вы никому ничего не рассказывайте, пожалуйста, а то я сгорю от стыда, — добавила я и на всякий случай пригрозила: — И Орсана вам с Роларом покажет, если вы её опозорите.

Мы взялись за руки и окружным путём отправились домой, подшучивая друг над другом. Лён спросил, почему я не пожарила на огне белку, я — отчего в его владеньях так небезопасно гулять по лесу. Когда я заявила, что не хотела умирать девицей, он ответил, что всё в моих руках и это можно быстро исправить. Потом мы обсудили третий день свадьбы, который, как оказалось, был в полном разгаре — и снова без жениха и невесты.

— А скоро мы отправимся в свадебное путешествие? — поинтересовалась я, когда мы подходили к нашему дому, снова окружённому группой зевак. Нас поприветствовали аплодисментами.

— Сегодня, если ты будешь в состоянии.

— Буду, когда поем.

Напившись и перекусив, я поняла, что должна поскорей смыть с себя грязь и иголки. Лён принёс халат и помог мне раздеться, комментируя царапины на разных частях моего тела, а потом вызвался помочь мне с мытьём. Не то чтобы меня это шокировало, но и не особо раззадорило. Промокнув в ельнике, я перепачкала волосы и колени и выглядела, мягко говоря, не особо привлекательно. Лёна, казалось, это мало волновало. Ну как я могла его прогнать?

Ванна, как обычно, уже ждала меня: большущая, медная, с широкими краями, черпаком и дюжиной бутылочек с травами, душистым мылом и пенными растворами. Подогрев заклинанием воду и взбив побольше пены, я сбросила халат и скрылась под водой с головой. Когда я вынырнула, Лён уже снял рубашку, расправил крылья и опустился на корточки у края ванны. Я подала ему пузырёк с розовым мыльным раствором, села к нему спиной, и он медленно и аккуратно вымыл мне волосы от корней до кончиков. Большего блаженства я в жизни не испытывала! Каждое движение его осторожных пальцев вызывало в моём теле такую сладкую истому, что я невольно простонала от удовольствия. Если не считать родителей, которых я потеряла в детстве, никто и никогда не мыл мою лохматую голову, потому что парикмахеров я упорно избегала — ну, и они меня. Новое ощущение стало для меня важным открытием: мне нравится прикосновение его рук. Очень… Я так сомлела от этой водной процедуры, что голос Лёна словно вытащил меня из забытья:

— Наклони голову, я полью из ковшика.

Лён смывал пену с моих волос, осторожно и безуспешно пытаясь их расправить. Осознав, что это невозможно, он призвал к моей помощи, и я кое-как распрямила их, используя пальцы вместо расчёски.

— Теперь дай мне вон то мыло, — попросил он.

Я догадывалась, что произойдёт дальше, и тело заранее сжалось в предательский комок. Не замечая моего напряжения, Лён аккуратно намылил ладони и несколько раз провёл ими по моим плечам и спине. Я с ужасом ждала, что будет, если его руки двинутся к моему животу.

— Нет, я только спину. Дальше ты сама, — сказал он, поднимаясь на ноги.

Трудно что-то скрыть от телепата.

— Спасибо, Лён…

— Это было непередаваемо — то, что ты чувствовала, — его голос был тихим и очень тёплым. — Конечно, я не улавливаю всю палитру, но… мне так хорошо, когда ты счастлива, Вольха. И я рад, что тебе нравятся мои руки.

— Вольха! Лён! — раздался тревожный крик снаружи.

Это, конечно, была Келла. Она тоже беспокоилась за меня, и Лён, закатив глаза, поспешил выйти из ванной комнаты, чтобы всё ей рассказать.

Несмотря на то, что травница возражала против нашего отъезда в тот же вечер, переживая за моё «непонятное состояние» и «возможные последствия», мы с Лёном собрали походные сумки, захватив, как обычно, мечи и провизию, оседлали Вольта и Смолку и выехали по дороге в сторону Камнедержца задолго до ужина. Лён уверял, что до замка на краю долины, куда мы держали путь, было всего несколько часов умеренного галопа, поэтому мы планировали добраться туда дотемна.

Пока мы ехали по мощёной камнем дороге, жители Догевы и окрестностей радостно махали нам вслед руками, выкрикивая, как я надеялась, поздравления на понятном Лёну языке — он вежливо кланялся и улыбался, не подгоняя своего жеребца. Смолка шла рядом. Я тоже кивала, чувствуя себя дурой и понимая, что мне пора начать изучать догевский язык. Как только мы выехали на безлюдную тропу, Лён выдохнул с облегчением и отправил Вольта в умеренный галоп.

Мне было привычно ехать рядом с Лёном — казалось, старые деньки, когда мы охотились за злодеями, а они — за нами, и не заканчивались. Воздух свободы пьянил меня и вдохновлял на подвиги. Домашний очаг, семейные заботы и тем более государственные дела казались настолько нереальными, насколько реальной была приятная глазу извилистая дорога. Мы ехали, позволив лошадям самим выбирать шаг, и Лён рассказывал мне о замке, в котором мы собирались провести ближайшую неделю. Небольшой, почти совсем новый (лет триста, не больше) — он стоял на берегу озера на самом краю долины, окружённый с одной стороны лесом, с другой — крутыми холмами.

— А сколько там будет народу? Небось тьма-тьмущая? — спросила я.

Лён заверил меня, что в замке нас ждут только повар и смотритель, а стражники по его приказу будут нас «стеречь» из соседней деревни.

— Мы сможем расхаживать в удобной одежде и не посетим ни одного официального приёма или, не приведи бог, бала? — на всякий случай уточнила я, заранее зная ответ.

— Хоть голышом, и никаких балов.

Ближе к закату, когда мы ехали в открытом поле, проделав большую часть пути, погода вдруг стала портиться. Нас с Лёном невозможно было испугать дождём, снегом или ветром, но слева по курсу вдруг полыхнула дальняя молния, за которой спустя долгие секунд десять последовал раскат грома, настороживший лошадей. Гроза в вересклете в Догеве? Мы переглянулись. Серая туча висела в стороне, но надвигалась с такой скоростью, словно её подгоняла ненависть к одиноким путникам.

Правильней всего было бы повернуть назад и укрыться в лесу, кромка которого ещё виднелась у нас за спиной, но мы, не сговариваясь, ободряюще похлопали по холкам лошадей и погнали их во весь опор. Вольт и Смолка были не робкого десятка. Мы неслись навстречу грозе, надеясь подрезать её, проскочить у неё перед носом, чтобы продолжить свой путь, потому что поворачивать назад было не в наших правилах. Частые молнии били всё ближе, но пока оставались слева, а пелена дождя грозила обрушиться на нас в любую секунду. Лён повернулся ко мне, и я увидела беспокойство в его глазах. Гроза в чистом поле — не то приключение, которого он нам желал, моя магия не спасла бы нас от разряда. Я сама, осознав реальные размеры тучи, уже немного сожалела, что не поддалась на уговоры Келлы задержаться дома ещё на одну ночь. Можно было, конечно, остановить лошадей и залечь в ближайшей канаве, наколдовав небольшой щит от дождя, но перспектива провести столь чудно начавшийся вечер в грязи казалась мне такой удручающей, что я указала Лёну на дорогу вперёд. Он кивнул, и мы помчались дальше, опускаясь к лошадиным шеям. Тяжёлые капли ударили мне в лицо, когда впереди показалась спасительная полоска леса и крыша какого-то строения, но лишь когда молния ударила за спиной, я поняла, что мы проскочили.

Спешившись и привязав лошадей под навесом, мы зашли внутрь небольшого, наполовину заполненного сеном амбара, вдоль одной из стен которого стояли деревянные лавки. Тяжело дыша, мы побросали мечи и сумки и стали раздеваться, потому что оба успели промокнуть до нитки. Лён, привычный к превращениям в волка, скидывал с себя одежду за секунды, а я застряла на первом же шнурке. Он присел на корточки и помог мне расшнуровать ботинки, пока я стягивала с себя куртку и рубашку, а затем помог стащить прилипшие к телу брюки. Разложив одежду для просушки, я достала из сумки две сухие льняные рубахи, облачившись в которые, мы наконец перевели дух.

— Это было не самое лучшее решение, — немного виновато сказал Лён.

Я кивнула.

— Ну ладно — я, меня не так уж и жалко, но ты — Повелитель. Тебе замены нет.

— Кажется, ты на меня плохо влияешь, — Лён достал из сумки свой большой дорожный плащ и бросил его на ворох сена.

— Авось пронесёт — моё второе я, — попыталась отшутиться я, занимая половину плаща.

Если учесть, что моего деда когда-то убило в поле молнией, мне следовало пересмотреть свои принципы.

Опасность миновала, но её привкус остался. Сердце всё ещё билось так, будто это я, а не Смолка, скакала галопом. Лён улегся рядом и повернул ко мне голову. Волнение от пережитого риска будоражило и рвалось наружу. Я бросилась к Лёну, будто за мной гнались разъярённые орки.

Если бы на моей шее, среди прочего, не висел новый аметистовый амулет от телепатии, подаренный накануне Учителем, я не застала бы Лёна врасплох — но он больше не мог читать мои мысли. Я была свободна! Я могла думать, о чём угодно! Могла оценивать его упругие ягодицы, сжатые моими ладонями, мечтать о том, что мог бы делать его язык, не будь я зажатой трусливой курицей, смотреть в его серые глаза, мысленно повторяя, что люблю его до умопомрачения.

Быстро сообразив, что я не собираюсь его убивать, Лён горячо ответил на мой поцелуй, запустив обе ладони мне в волосы. Какое-то время мы с упоением перекатывались по плащу, предаваясь поцелуям, пока наконец не стянули друг с друга рубашки. Поддавшись мне, Лён разрешил себя оседлать и, оказавшись снизу, так уставился на мой живот, словно увидел его впервые. Когда две большие ладони коснулись моей груди, я замерла на несколько секунд, впитывая новые ощущения, но их всё равно было мало — внутри меня словно закружился вихрь, готовый смести всё на своём пути. Учитывая мои магические способности, это было небезопасно, но останавливаться я не собиралась. Я хотела пойти до конца и сделать всё на своих условиях.

Насаживаясь на Лёна, я услышала его запоздалое предупреждение о том, что можно наложить обезболивающее заклинание, но гхыра с два я согласилась бы прерваться на такие глупости. Горячая, чуть саднящая боль на мгновенье умерила мой пыл, но меня столько раз ранили мечом, когтями и зубами, что, быстро позабыв о пустяках, я сфокусировалась на главном — на глазах Лёна, которые на секунду закрылись, заставляя меня замереть. Когда они снова взглянули на меня, вопросительно и чуть тревожно, я уверенно сделала несколько ровных, длинных движений, от которых Лён тихо простонал, прикусывая губу и разом сметая все мои страхи. То, чего я больше всего боялась, не произошло. Ему нравилось всё, что я делала, и это чувство освобождения от неуверенности по-настоящему раскрепостило меня.

Лён сжимал мои ягодицы, я упиралась ладонями ему в плечи, и мы быстро двигались, глядя друг другу в глаза. Время от времени Лён опускал взгляд на мои груди, прыгавшие в такт нашим движениям, и вниз, туда, где смыкались наши тела, и мне становилось невероятно горячо от его взгляда. Жажда новых ощущений подгоняла меня. Возбуждение накатывало медленными тёплыми волнами, каждая последующая сильнее предыдущей, но затем неизменно отступало. Если бы я сняла свой защитный амулет, Лён очень бы удивился примитивности моих мыслей: «Ещё, ещё, ещё…» Больше я ни о чём не могла думать. Каждый раз я словно поднималась на горячем потоке, готовая рухнуть вниз, но на самом верху круговорот скручивал удовольствие в тугой комок и возвращал меня к нетерпеливому ожиданию, переходящему в тревогу. Я никогда не дойду до той точки, в которой всё остановится и обрушится, я буду долго, бесконечно ходить по кругу…

Вдруг Лён качнулся, быстро переворачивая меня на спину, опустился так, чтобы наши лица и тела соприкасались, и задвигался с новой силой. Я с благодарностью подумала о том, что вампиры могут быть очень, очень быстрыми… Его красивое лицо — вот на что я готова была смотреть на пике удовольствия, который всё не наступал. Когда моё нетерпение уже приблизилось к грани отчаяния, горячая, острая волна наслаждения захлестнула меня с головой, разбегаясь от живота по всему телу, до кончиков пальцев. Я вскрикнула от неожиданной силы этого сладко-горького ощущения и забилась в руках Лёна, забыв не только о его прекрасных глазах, но и вообще о том, кто я. Внутри меня всё пульсировало, будто магия вырывалась наружу, одновременно пополняя свои запасы из неизвестного мне источника. Лён сделал несколько быстрых, широких движений и, тихо простонав, рухнул рядом, уткнувшись носом в мои волосы. Он раскрыл свои крылья, и мы долго лежали, укрывшись одним коконом, слушая, как дождь стучит по крыше амбара. Грома не было слышно. Буря миновала.

— Как ты? — наконец спросил Лён, положив тёплую ладонь на мой живот.

Мне было так невероятно хорошо, что я не смогла найти слов, чтобы выразить свои чувства. Но гхыр он узнает, что это лучшие минуты в моей жизни! Нет и нет… Счастье так переполняло меня, что я боялась расплакаться.

— Нормально, — выдавила из себя я. — А ты?

— Это лучшие минуты в моей жизни.

Я села и громко ахнула. Амулет Учителя не работал.

— Ты мерзкий, хитрый, подлый вампирюга, — возмутилась я. — Мог бы и предупредить!

Лён пожал плечами.

— Но тогда нам не было бы так хорошо, ведь это твоё «ещё» ужас как раззадорило меня.

Я тихо прорычала и шлёпнула его по голой ягодице.

— И о чём я только думала, когда согласилась выйти за тебя!

— А я тебя предупреждал. Ну-ка, сделай так ещё раз…

Увернувшись от тычка в бок, Лён легко вскочил и, распахнув дверь амбара, выглянул наружу. Его стройный, обнажённый силуэт с расправленными крыльями выглядел картинно-нереальным на фоне темнеющего неба.

— Если ты высушишь одежду, мы ещё успеем к ужину в замке, — сказал он.

— Когда я отказывалась от нормальной еды? — отозвалась я, отыскивая в ворохе сена две смятые рубахи.

Когда я встала, мои колени предательски подрагивали. Я быстро согрела и высушила разложенную на скамейке одежду, и уже через несколько минут мы ехали по тракту, ведущему к самому востоку долины. «Это мой Повелитель и моя Догева», — с восхищением подумала я, подъезжая к удивительной красоты лощине. Лён просиял и отвернулся, гордо подняв свою красивую белокурую голову.