Проклятье дневника (гет)

В открытое окно лился свет восходящего солнца, освещая небольшую комнату. Было раннее утро, но Джинни Уизли не спалось. Полночи она думала о том, что на днях её родители заберут Гарри Поттера, и он проведет целый месяц здесь, в Норе. Вроде бы в этом не было ничего такого: лучший друг её брата... ну да, знаменитость, о которой знает весь магический мир…

С самого детства Джинни слушала рассказы о единственном в мире мальчике, пережившем смертельное заклятие, благодаря которому исчез Воландеморт. Ей, конечно же, как и другим, хотелось увидеть его вживую, может, даже познакомиться, если это возможно. Гарри Поттер был для неё просто знаменитостью, которую хотелось увидеть, в особенности из-за его шрама на лбу; больше этот мальчик её особо ничем не интересовал. Так было ровно до того момента, когда она первого сентября прошлого года отправилась провожать старших братьев на вокзал. Всё было, как всегда: ей ужасно хотелось в школу, о которой она столько слышала. В этот раз было особенно обидно, ведь теперь в Хогвартс уезжал и Рон, а значит, в Норе она оставалась одна с родителями. Стоило Джинни представить это, как её накрывала ужасная тоска. И вот она с самым несчастным видом, плетясь за родителями и старшими братьями, подошла к волшебному барьеру. Погружённая в свои отнюдь не весёлые мысли, Джинни не заметила, как к ним приблизился какой-то мальчик.

— Извините, не подскажете, где платформа девять и три четверти? — тихо произнёс он, обращаясь к её матери. Джинни обернулась.

Перед ней стоял кудрявый, черноволосый, совсем худой мальчишка чуть ниже Рона; на нём была рубашка, такая огромная, что мешком висела на худеньких плечах; рукава были, видимо, слишком длинные, потому что были закатаны. Штаны тоже приходились совсем не по размеру. Его зелёные, изумрудного оттенка глаза нерешительно смотрели на её семью из-за стёкол круглых очков. Лицо было усыпано веснушками. Миссис Уизли принялась объяснять ему, как попасть на платформу, а Джинни так и смотрела на незнакомца. В голову пришла мысль, что таких мальчиков она не видела никогда: кудрявые тёмные волосы здорово смотрелись с бледным лицом и яркими глазами. Глаза… она никогда не видела таких прекрасных глаз и таких… печальных. Джинни заворожённо смотрела в лицо мальчику, пока тот, видимо, почувствовав на себе её взгляд, не повернулся к ней. Девочка замерла: изумрудные глаза мальчика смотрели прямо на неё. На его щеках появился едва заметный румянец, а глаза… казалось, в них был целый мир, целая вселенная. Некоторое время они оба не сводили глаз друг с друга; потом мальчик улыбнулся ей, и щёки Джинни вспыхнули. Такую улыбку она не видела никогда в жизни — одновременно и грустную, и смущённую.

И в эту самую секунду она захотела в Хогвартс ещё больше, ведь теперь там будут не только её братья, но и этот мальчик с печальными глазами и такой удивительной улыбкой.

У него, возможно, нет друзей, его даже никто не провожает; как же ей хотелось познакомиться с ним, поехать вместе с ним в Хогвартс! Ей вдруг стало очень интересно, как выглядят его глаза, когда он радуется, захотелось сделать что-то, чтобы в его глазах засияло счастье, а не грусть, чтобы он ещё раз улыбнулся ей. Джинни покраснела ещё сильнее: откуда вдруг взялось желание быть рядом с этим мальчиком, ведь она видит его впервые?

Тем временем ее мама, вновь обратившись к мальчику, предложила ему пойти с Роном. Мальчик так и сделал. Когда настал их с Роном черёд проходить на платформу, мальчик зачем-то обернулся. Судя по выражению его лица, он был совсем не уверен в том, что собирается сделать. Миссис Уизли посоветовала ему побежать, чтобы не было страшно, а Джинни, всё ещё красная, ободряюще улыбнулась.

Вскоре мальчик вместе с её братом скрылись за волшебным барьером, а Джинни с матерью отправились следом. Джинни уже не раз оказывалась на платформе, поэтому ни Хогвартс-Экспресс, ни множество других детей-волшебников её внимание не привлекли. Она искала глазами кудрявого мальчика. Он вместе со своим чемоданом и клеткой с полярной совой направлялся к поезду. Джинни проводила его взглядом. Вся несправедливость того, что её братья едут в школу, а она нет, обожгла с новой силой.

— Ну почему я поеду только в следующем году, — Джинни жалобно посмотрела на мать.

— Джинни, милая, год — не так много, — попыталась подбодрить дочку миссис Уизли.

Тем временем Фред и Джордж, которые первыми из всей семьи пересекли барьер, вылетели из поезда и подбежали к Джинни, Рону и своей матери.

— Вы не поверите! — вопил Джордж на всю платформу.

— Тот мальчик, с которым Рон шел, это… — Фред не успел договорить, как Джордж перебил его, отпихнув в сторону.

— Это Гарри Поттер! Гарри Поттер, представляете?!

— Гарри Поттер?! — Джинни побледнела так резко, что Фред, только что поставивший Джорджу подножку за то, что тот сказал самое интересное, посмотрел на нее с лёгким испугом.

Гарри Поттер? Последнее, о чём она могла подумать, а точнее не подумала бы вообще, что этот мальчик — Гарри Поттер. В её голове это совсем не укладывалось. Она никогда не задумывалась, как выглядит знаменитый Гарри Поттер, но так она бы его точно не представила. Ей почему-то казалось, что вокруг Гарри Поттера сразу будут бегать толпы фанатов, его ведь как-никак весь магический мир знает, да и он сам вряд ли станет так просто улыбаться какой-то десятилетней девчонке. Она думала, что Гарри Поттер — это звезда, но Гарри, которой пару минут назад смотрел на неё, звездой совсем не казался: он был совсем один, его никто не провожал, никто к нему не обернулся. Вот вам и знаменитый Гарри Поттер, о котором говорят все. Видимо, никто на платформе не знал, что кудрявый мальчик, на которого никто не посмотрел дважды, а кто-то даже толкнул, чтоб не мешался, умудрился оказаться звездой, которую все волшебники чуть ли не боготворили.

Ее мама что-то говорила, но Джинни не слушала. Все ее представления о Гарри Поттере рассыпались в прах, и теперь она с ужасом обнаружила, что не сможет забыть изумрудные глаза и его улыбку. Никогда в жизни Джинни Уизли не подумала бы, что, увидев Гарри Поттера, она… влюбится в него? Влюбится в звезду, о которой говорит все магическое сообщество?

От этих мыслей ее оторвали Рон, обнявший на прощание, и Фред с Джорджем, всё ещё гневно косящиеся друг на друга. Потом они бросились в экспресс, который вот-вот должен был отходить.

Раздался последний сигнал, и поезд тронулся. Джинни подняла голову, чтобы посмотреть на уходящий вдаль Хогвартс-экспресс. Ей не впервые было смотреть на него, но раньше в школу уезжали только её братья, а теперь туда уезжает и Гарри Поттер. От этого становилось ещё грустнее.

Джинни смотрела вслед поезду, и вдруг в одном из окон показалось веснушчатое лицо с очками, обрамлённое кудрявыми волосами. Гарри Поттер смотрел на платформу. Поезд был ещё совсем близко, и Джинни четко видела за окном его прекрасные зелёные глаза. В какой-то момент Гарри посмотрел на неё, и она почувствовала, что снова краснеет. Неожиданно даже для самой себя она вдруг помахала ему. Гарри посмотрел на нее с лёгким удивлением. Он оглянулся, видимо, проверить, нет ли сзади него кого-нибудь, словно не веря, что Джинни машет ему, потом он снова обернулся к ней и нерешительно помахал рукой в ответ. Прежде чем поезд скрылся из вида, Джинни успела увидеть смущённую улыбку, с которой Гарри смотрел на неё…

С тех пор прошло одиннадцать месяцев, и все это время Джинни не давали покоя необыкновенно яркие глаза Гарри и его улыбка. Он постоянно снился ей. Братья писали письма домой нечасто, и каждый раз, когда приходило очередное письмо, для Джинни был праздником, ведь в каждом из них так или иначе упоминался Гарри Поттер. Рон стал его лучшим другом, и теперь Джинни словно жила этими письмами.

Год тянулся дольше обычного, но вот наступило долгожданное лето, и братья вернулись из Хогвартса. Однако в первый раз Джинни больше всего ждала не их, а рассказов о знаменитом Гарри Поттере. Из рассказов Рона Джинни узнала, что Гарри в этом году успел сразиться с Воландемортом и, как оказалось, дружит не только с Роном, но и с Гермионой — по словам Рона, самой умной девочкой на Гриффиндоре. Эта новость Джинни расстроила: наверняка Гарри влюбился в эту девочку, будет смотреть на неё и улыбаться. Еще даже не встретившись с Гермионой, Джинни начала ей завидовать.

Каждый день она опять и опять просила братьев рассказать о Гарри Поттере, чем порядком начала всех раздражать. Но ничего поделать Джинни с этим не могла. Ей так хотелось узнать как можно больше о мальчике с изумрудными глазами! Тридцать первого июля, в день его рождения, Рон отправил ему письмо с подарком. Джинни долго не могла решиться и все же в конце концов попросила Рона отправить вместе с его письмом её открытку. Она несколько дней думала, что изобразить на этой открытке, и в итоге, приложив все свои усилия, нарисовала пейзаж, открывающийся из её окна. К пейзажу она приложила несколько пожеланий, а потом подписала: «от Джинни Уизли». И всё же она долго не могла решиться её отправить. Не покажется ли ему это странным, они ведь даже не знакомы?

Но в итоге открытка улетела вместе с подарком Рона. Вчера Джинни пыталась убедить себя, что ни на какой ответ от Гарри она не рассчитывает, однако в глубине души понимала, что это не так. Рон говорил, что Гарри ни на одно письмо не отвечает, может, с ним что-то случилось? Сегодня третий день августа, возможно, что-то изменится, и он ответит, не ей, так хоть Рону... Джинни поднялась с кровати и подошла к открытому окну. Прохладный ветерок растрепал её рыжие волосы.

Провести целый месяц с Гарри Поттером. Это казалось чем-то нереальным. Гарри, о котором она так много думала, будет жить здесь… Теперь оставалось дождаться его приезда, снова посмотреть на него, увидеть его глаза.

Джинни слегка поёжилась: как-никак, она ещё была в легкой пижаме, а на рассвете совсем не жарко, скорее, наоборот. Девочка вглядывалась в небо, окрашенное розовато-золотистыми оттенками, словно пытаясь в бесформенных облаках увидеть лицо мальчика, о котором так много думала. На кухне послышался какой-то шум.

Наверное, встала мама; кто ещё мог проснутся в такую рань? Джинни отошла от окна. Надо спуститься на кухню и взять свою футболку, которую мама вчера взяла заштопать. Джинни поплелась к выходу из комнаты. Стоило ей выйти на лестничный пролет, как она услышала голос матери, которая кого-то отчитывала. Видно, в это время не спала не только Джинни.

Девочка медленно спустилась в гостиную и направилась в сторону кухни. Первое, что её поразило, как только она вошла, так это то, что за столом сидели Фред, Джордж, Рон, её мама и... Джинни застыла. Первые несколько секунд ей казалось, что у неё галлюцинации, ведь рядом с её братом сидел Гарри Поттер. Глаза Джинни округлились, то ли от ужаса, что она перед ним в одной пижаме, да ещё и растрёпанная, то ли от шока, что он вообще здесь. На секунду взглянув на Гарри, она поняла, что он удивлён не меньше её. Никто и слова не успел произнести, как она пулей выскочила с кухни и, бегом взбежав по лестнице, влетела в свою комнату.

Она часто представляла, как Гарри приедет, но чтоб всё вышло так… Сейчас, прислонившись к двери, она с ужасом осознала, как выглядела со стороны, хуже просто и быть не могло. Как на неё посмотрел Гарри, она вообще вспоминать боялась. Какой кошмар, просто катастрофа, что он теперь будет думать о ней? Джинни прошлась по комнате, задержавшись на пару секунд у окна.

Всё-таки выглядит он так же, как и в прошлом году. Те же кудрявые черные волосы, веснушки и печальные зелёные глаза за стёклами круглых очков. Джинни плюхнулась на кровать. Ну надо ж было так выйти!

Минут пятнадцать она лежала на кровати, ещё и ещё раз прокручивая в голове сцену на кухне. Гарри приехал. Но как? Кто его забрал?

Джинни долго пыталась понять, как же Гарри оказался здесь, в Норе. В итоге, так ничего и не придумав, девочка задремала. Все же не спать полночи и встать в шесть утра было плохой идеей.

Когда она проснулась, солнце уже светило прямо в её окно. Джинни поднялась с кровати. И снова в голове всплыло её появление на кухне, как же так вышло-то… Больше ни о чём подумать Джинни не успела, потому что из сада послышались голоса. Девочка выглянула в окно. Во дворе Рон, Фред и Джордж выдворяли гномов, и с ними был Гарри. Какое же везение, она может смотреть на него сколько хочет, а он её оттуда не увидит. Какой же он всё-таки удивительный! Рон что-то сказал ему, а Гарри засмеялся. Девочка по пояс высунулась из окна. Казалось, когда Гарри смеётся, то становится ещё красивее. Джинни как заворожённая следила за каждым его движением. За этот год Гарри стал ещё выше, Джинни казалось, что она может смотреть на него вечность... Тут дверь в её комнату открылась.

— Джинни, вот твоя футболка, — в комнату вошла миссис Уизли.

Джинни отскочила от окна и повернулась к матери.

— Всё в порядке, дорогая? — миссис Уизли внимательно посмотрела на дочь. — Приводи себя в порядок и сходи поздоровайся с Гарри, он приехал совсем недавно.

Джинни пробормотала в ответ что-то невнятное.

В этот раз в ванной она пробыла дольше, чем обычно. Раза три она расчёсывала волосы, доходящие до плеч, потом минут пять смотрелась в зеркало. Нельзя сказать, что голубая футболка хорошо смотрелась с клетчатым сиреневым сарафаном, но тут она уже ничего сделать не могла.

Бросив последний взгляд в зеркало, девочка вышла на лестницу. Судя по голосам, доносившимся из кухни, вернулся отец.

Джинни быстренько поднялась к себе, чтобы отнести свою расчёску, потом подошла к окну. В саду никого не было, видимо, все уже были в доме. Джинни разочарованно вздохнула и вышла из комнаты. В конце концов, она ещё не завтракала, да и Гарри, скорее всего, уже в комнате Рона, так что опасаться нечего.

— Это моя сестра, — раздался совсем рядом голос брата, и Джинни подскочила.

Она повернулась: прямо перед ней стояли Рон и Гарри. Джинни так и замерла. Ну вот, опять все идёт не по плану. Гарри посмотрел на неё.

Интересно, что он думает? Что это за глупая девчонка такая? Или, может, почему она так странно смотрит на него? Прокрутить в голове все варианты Джинни не успела, потому что Гарри, обратившись к ней, произнёс:

— Здравствуй, а я тебя помню, ты была в том году на вокзале, ты Джинни.

Тут Джинни показалось, что она потеряла дар речи. Она не знала, что именно её поразило больше: то, что Гарри её помнит, или его тихий голос, лучащийся добротой. Голос вообще может лучиться добротой? Джинни не знала, но у неё создалось именно такое впечатление. Конечно, за целый год она забыла его голос, да и слышала она его всего один раз. А тут… Джинни почувствовала, как её щеки вспыхнули. Надо что-то ответить, что-то ответить. Вот только Джинни казалось, что язык перестал её слушаться. У Гарри были просто поразительные глаза и удивительный голос…

— Джинни, — Рон щёлкнул перед ней пальцами.

— А? — Джинни с трудом оторвалась от своих мыслей. — А… п-привет.

Это всё, что она смогла произнести. Сейчас ей хотелось вернуться в комнату и больше никогда из неё не выходить.

— Кстати, спасибо за открытку, — Гарри, казалось, её поведение совсем не смутило. — Извини, что не смог ответить, все письма забрал Добби, пара писем у него выпала, но я нашёл их только вчера… Ты очень красиво рисуешь.

Джинни не понимала, зачем он перед ней оправдывается. Она не стала уточнять, что за Добби, просто тупо смотрела на Гарри, которого видела второй раз в жизни. Он сказал, что она красиво рисует. Джинни от души надеялась, что ещё краснее она не стала. Её язык словно онемел. Она, конечно, не отличалась общительностью, но чтоб настолько… Пробормотав что-то, сама не поняв что, девочка рванула в комнату, даже не оглянувшись на Гарри и Рона. Только закрыв дверь, она с облегчением выдохнула.

Ну почему она ведёт себя как дурочка? Даже ничего ему не ответила… Как она собиралась с ним подружиться? В его присутствии у неё язык-то еле слушался, а уж чтобы долго говорить…

Да, это утро началось для неё не очень радужно. Казалось бы, ну что может сегодня ещё случиться? Увы, Джинни ошиблась, думая, что её неприятности закончились. Как бы ей ни хотелось провести весь день в комнате, на обед идти всё же пришлось. И, конечно же, как по закону подлости, стоило ей выйти из комнаты, она встретилась с Гарри. Первой мыслью было рвануть обратно в комнату, запереться и не выходить до следующего обеда.

— Рон попросил не ждать его, — зачем-то сказал Гарри, посмотрев на Джинни.

— А… э… — Джинни с ужасом почувствовала, что снова краснеет, язык не слушался, а все слова попросту вылетели из головы.

Пока они вдвоём спускались по лестнице, Джинни сто раз хотела побежать либо вперёд, либо назад, но какая-то неведомая сила все же позволяла ей идти рядом с Гарри.

Больше всего хотелось поскорее оказаться в месте, где есть хоть кто-то кроме Гарри, чтобы прервалось это неловкое молчание, повисшее над ними, как туча. Вот где, спрашивается, Рона носит? Явно плохая мысль была идти на обед... Размышления Джинни снова прервал Гарри.

— У вас такой чудесный дом, ничего подобного в жизни не видел.

Джинни с трудом выдавила из себя:

— Ага…

Дальше они шли молча. Джинни боялась даже покоситься в его сторону. Поэтому как только они вошли на кухню, где уже собралось почти все семейство, Джинни выдохнула, однако облегчение её длилось недолго. Все уже устроились за столом, Джинни заняла свое привычное место, через несколько минут спустился Рон и сел напротив. Девочка, взяв половник, принялась наливать себе ещё горячий и дымящийся луковый суп.

— Гарри, милый, ну что ты стоишь, вон около Джинни место свободное, садись, не стесняйся, — раздался голос миссис Уизли.

Джинни так и замерла с половником, пролив суп мимо тарелки. Что ж это такое? Ну вот, опять она начинает краснеть. Перси завел разговор о совиной почте и о надобности обзавестись новой совой, но девочка даже не пыталась к нему прислушаться.

— Джинни, — раздался тихий голос совсем рядом с ней. Девочка обернулась и уставилась на Гарри, который выглядел слегка смущённым.

— Твой суп, — подсказал он, указывая на половник в её руке, из которого всё лилось на скатерть. Кроме него этого, кажется, никто не заметил.

Щеки Джинни вспыхнули ещё сильнее. Она схватила салфетку и принялась вытирать пролитый суп. Ну зачем его посадили рядом с ней? Она же сейчас даже поесть нормально не сможет, ещё опрокинет чего-нибудь или разобьёт. К счастью, обед прошел без каких либо происшествий. Первой из-за стола выскочила Джинни, дабы избежать ещё одной прогулки по лестнице вместе с Гарри.

До ужина она из комнаты почти не выходила.

Да, совсем не так она представляла приезд Гарри, тем более не подумала бы, что сама будет вести себя как дурочка. Ей оставалось надеяться лишь на то, что они не станут пересекаться постоянно. Странно, ведь Джинни хотелось быть рядом с ним, но стоило ей оказаться около Гарри, как весь словарный запас иссякал, лицо становилось красным, и единственным желанием было сбежать в комнату.

Одно Джинни поняла точно: Гарри Поттер начал нравиться ей ещё сильнее, чем в прошлом году. И если до этого она думала о нём всего несколько раз в день, то сейчас кудрявый мальчик практически не покидал её мыслей.

Самым ироничным было то, что, постоянно думая о Гарри, девочка не замечала, как сталкивалась с ним. В такие моменты всё её красноречие куда-то пропадало, и Джинни сразу убегала, лепеча что-то нечленораздельное.

Странно, но Гарри, казалось, хотел с ней поговорить: стоило им столкнуться на лестнице или на кухне, как он, смущённо улыбаясь, начинал её о чём-то спрашивать; Джинни же, промямлив что-то в ответ, бежала от него как от прокажённого.

Ей было безумно неприятно от этого, но она боялась находиться рядом с Гарри. Он запросто мог посчитать её странной — так, по крайней мере, казалось Джинни.

Прошла неделя с тех пор, как Гарри приехал в Нору. Джинни почти перестала выходить из комнаты; с каждым днём она всё больше и больше избегала встреч с Гарри. Теперь помимо того, что при виде него она краснела и теряла дар речи, так ещё и ноги начинали дрожать.

Она завела привычку смотреть в окно, когда Гарри, Рон и Фред с Джорджем летали на мётлах. Гарри в этот момент был таким счастливым! С такого расстояния Джинни не могла разглядеть Гарри как следует, но ей очень нравилось смотреть, как он летает. Как же было хорошо видеть его, но только когда он далеко, а не рядом с ней.

Нельзя сказать, что эта неделя прошла без неприятностей для Джинни. Стоило Гарри появиться в поле её зрения, как всё валилось из рук, она нередко спотыкались, проливала на стол то чай, то воду, а уж говорить при нём и вовсе не могла. Часто, оказываясь одна в комнате, Джинни, свернувшись клубочком на кровати, тихонько плакала, не понимая, что с ней происходит: каждый раз, как только она решалась заговорить с Гарри, всё снова и снова шло не по плану. Она жутко краснела, не могла произнести ни слова и в итоге вновь убегала. Да и Гарри последнее время смотрел на неё то ли с опаской, то ли с разочарованием; а может, ей все это казалось, Джинни не знала. Никогда раньше ей никто не нравился, она жила спокойно в своем маленьком мирке, где были её братья и родители, хорошо знавшие Джинни. А сейчас в ее мире появился он — Гарри Поттер. И девочка совсем не знала, что делать. Все детство она провела в Норе и ни с кем не общалась, кроме родных. И вдруг рядом оказывается совершенно незнакомый мальчик, в которого она по уши влюбилась. Почему-то казалось, что стоит при нём сделать хоть малейшую ошибку, сказать что-то не то, и он навсегда посчитает ее какой-то ненормальной. У неё были братья, но не друзья.

Джинни стала понимать, что, наверное, совсем не умеет общаться с людьми. Одно дело поговорить с кузинами, бабушкой или тётей, а совсем другое — ровесники, Гарри-то был старше её всего на год.

Единственной радостью для Джинни был предстоящий день её рождения. Ей исполнится одиннадцать лет, а значит, придёт долгожданное письмо из Хогвартса, о котором она мечтала с самого детства. А ещё на её дне рождения будет Гарри, но эта была сомнительная причина для радости. Джинни всё больше и больше казалось, что он странно на нее смотрит, наверное, считает, что она какая-то не совсем нормальная; поэтому девочка, как могла, избегала его. Да и на что она вообще рассчитывает? Гарри Поттер известен на весь мир, он даже не обратит на неё внимания, ведь на свете есть девчонки куда красивее и лучше, чем она. Вон, у него уже есть подруга — Гермиона. Джинни ещё ни разу не видела её, но она уже не давала ей покоя. Наверняка она нравится Гарри... Да и Рон много рассказывал про эту Гермиону; судя по его словам, они постоянно всё делали вместе, втроём.

На саму Джинни Гарри всегда будет смотреть как на не совсем адекватную; она его, впрочем, за это не винила, ведь и вправду вела себя чудно в его присутствии. Одно было ей непонятно: как бы Гарри ни смотрел на неё, он не оставлял попыток поговорить с ней. Джинни, впрочем, быстро нашла этому объяснение: с такой странной девочкой, как она, лучше общаться нормально, а то мало ли на что она способна; ну или, возможно, Гарри просто хотел показать, какой он хороший. Может, он просто хочет нравиться всем, бывают же такие люди.

Однако вскоре Джинни пришлось признать, что последняя версия не соответствует действительности. Гарри совсем не походил на человека, пытавшегося казаться хорошим, он на самом деле был таким, независимо от того, с кем общался.

В таких раздумьях Джинни проводила чуть ли не каждую свободную минуту.

Однажды утром, сидя за завтраком рядом с Гарри, девочка пила чай, украдкой поглядывая на своего соседа.

— Вам скоро придут письма со списками необходимых вещей, нужно будет отправиться в Косой переулок, — сообщила миссис Уизли.

— Наверное, послезавтра и придут, — пожал плечами Джордж, вертя в руках ложку.

— Ага, обычно они приходят в день рождения Джинни, а в этом году ей должно ещё и письмо из Хогвартса прийти, — кивнул Фред.

Миссис Уизли начала вслух размышлять, когда же лучше отправиться за школьными принадлежностями. Джинни не слушала — она вся ушла в свои мысли.

— У тебя послезавтра день рождения? — раздался тихий голос, и Джинни, повернувшись к Гарри, чуть не поперхнулась чаем. Начав краснеть, она быстро кивнула и уставилась в свою чашку.

— Здорово, — произнёс Гарри, — первый раз поедешь в Хогвартс.

— Ага, — с трудом выдавила Джинни.

Больше в тот день они с Гарри не разговаривали, как и на следующий. Гарри, наверное, заметил, что говорить с ней бесполезно. Джинни от этого легче не стало. Даже если он и считает ее странной, он всё-таки раньше вопросы задавал, хотя диалог у них не выходил, скорее, монолог Гарри. Он, видимо, это тоже понял. Но девочке стало грустно — с одной стороны, она сама нормально не отвечала, а с другой…

Джинни натянула одеяло до самого подбородка. Завтра её день рождения. Ей исполнится одиннадцать лет, и в сентябре она наконец-то сможет поехать в Хогвартс.

В слегка приоткрытое окно врывалась ночная прохлада. Глаза слипались от усталости и бесконечных мыслей. Поворочавшись минут пятнадцать, Джинни заснула. Ей снился вокзал Кингс-Кросс, толпы детей-волшебников и, конечно же, Гарри Поттер. Разбудил её грохот в комнате. Ещё не проснувшись как следует, девочка услышала:

— С днём рождения, сестрёнка!

Протерев глаза, Джинни поняла, что источником шума стали влетевшие в ее комнату Фред и Джордж, у которых в руках были достаточно большие коробки в подарочной обёртке.

— Это вы? — спросонок пробормотала она.

— Мы, конечно, — рассмеялся Джордж. — А ты что думала, Гарри Поттер?

Джинни моментально покраснела. Конечно, она так не думала, и вопрос вырвался просто так.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Фред, заметив смущение сестры. — Вон, лучше смотри, мы с подарками, — он помахал перед ней коробкой, чуть не задев Джорджа.

Джинни, все ещё красная, улыбнулась и, выбравшись из-под одеяла, приняла подарки близнецов. В коробках лежал набор из «Сладкого королевства», открытки, новый ободок и резинки. Да, близнецы всегда баловали свою маленькую сестрёнку. Такой большой подарок от них доставался только ей.

Поблагодарив братьев, Джинни принялась рассматривать открытки.

— Сестрёнка, ты же не собираешься пропустить приход твоего письма из Хогвартса, верно? — прищурившись, осведомился Джордж.

— Нет, конечно! — Джинни вскочила. Пропустить момент, когда школьная сова принесёт ей письмо — да ни за что! Девочка побежала к выходу из комнаты.

— Эм, Джинни, ты бы переоделась. Гарри Поттер ещё тут, если помнишь, — хихикнул Джордж.

Девочка снова покраснела. Действительно, куда она рванула в одной пижаме? Кивнув близнецам, она направилась к своему шкафу.

Фред и Джордж вышли из комнаты, крикнув напоследок, чтобы она поторопилась.

Когда Джинни спустилась на кухню, там уже собралась вся семья, включая Гарри.

На стенах висели плакаты с надписями «С Днём Рождения!»; все были празднично одеты, насколько это было возможно. На столе, покрытом белоснежной скатертью, красовался её любимый пирог.

— С днём рождения, дорогая! — миссис Уизли обняла дочь. — Тебе пришли письма от Чарли и Билла, они обещали прибыть к ужину.

Джинни с улыбкой кивнула, приготовившись принимать поздравления и подарки. От родителей она получила набор разноцветных перьев, от Рона — колдографию с «Холихедскими гарпиями» (её любимой командой по квиддичу), от Перси — книгу. Билл вместе с письмом прислал ей пару серебряных сиклей, Чарли — открытки с двигающимися дракончиками (Джинни с детства собирала открытки,у неё была уже целая коллекция). От тётушки Мюриэль девочке перепал старомодный кружевной воротник.

Когда все уже направились за стол, чтобы позавтракать, к Джинни подошёл Гарри. Девочка хотела было удрать, но заметив лицо мальчика, передумала — он казался немного грустным. Собрав все силы, чтобы не покраснеть и не сбежать, Джинни посмотрела на Гарри.

— С днём рождения, — Гарри улыбнулся ей и протянул маленькую коробочку.

Джинни бросило в жар, лицо налилось краской. Взяв из его рук коробочку, она застыла. Ноги снова задрожали, бежать особо было некуда, ведь за столом они сидели рядом. Язык перестал слушаться, Джинни не могла сказать даже простого "спасибо". Она с ужасом думала, что делать дальше, но Гарри, не дожидаясь её ответа, снова улыбнулся и пошёл к своему месту.

— Ой-ой, что это у нас? — к всё ещё красной Джинни подскочили близнецы. — Подарок от знаменитого Гарри Поттера?

— Ты хоть спасибо-то сказала? — поинтересовался Джордж.

Джинни с самым несчастным видом посмотрела на близнецов.

— Понятно, — протянул Фред и похлопал её по плечу. — Ладно, сестрёнка, иди завтракать, как-никак, для тебя готовили.

Джинни вслед за близнецами направилась к столу. Стоило всем начать завтракать, как в открытое окно влетела красивая сова-сипуха. Она приземлилась прямо на стол, чуть не угодив в кувшин с молоком. К её лапке были привязаны шесть конвертов. Поднялся шум, Перси бросился отвязывать письма. Джинни нервно заёрзала на стуле.

— Итак, письмо Гарри, Рону, Фреду, Джорджу, мне, и… — Перси сделал паузу. — Джинни!

Раздались радостные крики и поздравления. Седьмой ребёнок-волшебник в семье Уизли! Это, впрочем, было неудивительно, ведь магические способности начали проявляться у неё ещё в семь лет. Теперь Джинни официально зачислена в Хогвартс. Как же долго она ждала этого письма! Джинни аж подпрыгнула от радости, потом, вспомнив с кем сидит, залилась краской и покосилась на Гарри. Тот выглядел таким же радостным, как и все остальные, его изумрудные глаза смотрели на неё. Джинни не успела покраснеть ещё сильнее, потому что Гарри быстро отвернулся.

Джинни считала, что это был лучший день рождения за всю её жизнь. Вечером на ужин пришли Чарли и Билл, что только улучшило настроение именинницы. Лишь вернувшись в комнату после праздничного ужина, Джинни открыла коробочку, подаренную Гарри. Она весь день носила её с собой, но открыть не решалась.

В коробке лежал маленький карманный календарик и открытка, по-видимому, нарисованная самим Гарри. Джинни долго сидела, рассматривая подарок. Теперь в её коллекции открыток появился самый ценный экземпляр.

* * *

На следующее утро было решено отправиться в Косой переулок за покупками. В этом году учебников было ещё больше, и стоили они дороже, поэтому школьную форму для Джинни было решено купить в магазине подержанных вещей. Нельзя сказать, что это привело Джинни в восторг, но она понимала, что выбора не было.

После завтрака вся семья собралась в гостиной возле камина. Джинни уже не раз путешествовала с помощью Летучего пороха, а вот Гарри, судя по всему, не совсем понимал, что происходит. Джинни украдкой посмотрела на него — он выглядел растерянным.

— Так, Гарри, дорогой, давай ты первый, — миссис Уизли махнула рукой в сторону камина, и Гарри с непониманием посмотрел туда же.

Джинни дёрнула маму за рукав, и та обернулась к ней.

— Он же никогда не пользовался волшебным камином, — напомнила девочка, заслужив благодарный взгляд Гарри.

— Ах, да, точно, извини, дорогой, — смущённо произнесла миссис Уизли. — Тогда пусть Рон идёт первым, а ты, Гарри, смотри внимательно. Здесь главное — чётко произнести место, куда тебе нужно, и кинуть порошок.

Гарри кивнул и принялся наблюдать за Роном. Тот подошёл к камину, взял мешочек с Летучим порохом, висевший рядом на крючке, насыпал в руку горсточку волшебной золы и встал прямо в камин. Затем он громко произнёс: "Косой переулок!" и кинул Летучий порох себе под ноги. В ту же секунду вспыхнуло зелёное пламя, поглотившее Рона; затем оно исчезло так же быстро, как и появилось, а вместе с ним исчез и Рон.

Джинни посмотрела на Гарри: тот выглядел потрясённым.

— Ну, Гарри, давай теперь ты, — улыбнулась миссис Уизли. На него посыпались многочисленные советы о том, как нужно пользоваться Летучим порохом.

Гарри нерешительно двинулся в сторону камина и принялся повторять действия Рона; вскоре он тоже испарился в зелёном пламени.

Джинни смотрела в камин, где недавно стоял Гарри. Может, ей, конечно, послышалось, но адрес он произнёс немного неправильно. Её опасения подтвердил отец:

— Молли, дорогая, мне кажется, или он что-то сказал не так?

— Боюсь, не кажется, — вздохнула миссис Уизли.

Джинни с тревогой посмотрела на родителей.

— С ним же ничего не случится, да? — слегка испуганно спросила она.

— Не волнуйся, сильно он промахнуться не мог, но нужно поторопиться, мало ли куда его занесло, — хоть Молли Уизли и говорила спокойно, было видно, что она тоже нервничает.

— Так, Перси и Джинни, отправляйтесь в Косой переулок и ждите нас там, никуда не уходите, — распорядился Артур Уизли. Перси исчез так же, как до этого Рон и Гарри. Джинни встала в камин и кинула Летучий порох себе под ноги; вспыхнуло зелёное пламя. Нельзя сказать, что Джинни любила эти перемещения: голова кружилась, всё мелькало, было очень душно и можно было здорово перепачкаться в саже и золе. А ещё она не любила замкнутые пространства. Когда она наконец выбралась из камина в одном из ресторанчиков, то облегчённо вздохнула. Перси, ждавший сестру, вывел её на улицу и помог отряхнулся от золы. Рядом уже стоял Рон.

— А где Гарри? — поинтересовался он, завидев брата и сестру.

— Перепутал адрес, — пояснил Перси.

Вскоре к ним присоединились Фред и Джордж, а за ними Артур с Молли.

— Так, все в сборе? — осведомился Артур и, пересчитав всех по головам, удовлетворённо кивнул. — Так, а сейчас не разбегаемся, все вместе идём искать Гарри, предполагаю, что его могло занести в Лютный переулок. Так что вы подождёте меня у банка, а я поищу его там.

Фред присвистнул, Джинни ойкнула. Лютный переулок был ужасным местом; она там никогда не была, но слышала много рассказов от папы. Там нередко находили опасные артефакты, наделённые тёмной магией. Там было очень опасно, особенно юным волшебникам. Джинни от души надеялась, что Гарри занесло не туда.

Тем временем Артур, а следом за ним и все семейство бегом направилось в сторону возвышающегося над другими зданиями банка «Гринготтс», который разделял Косой и Лютный переулки.

Минут через пять они уже почти подошли к банку.

— Вон Гарри, я его вижу! — завопил Рон, и все посмотрели туда, куда он указывал. И вправду, около ступеней банка стоял Гарри.

Все бегом бросились к нему. Как только они подбежали, Джинни, тяжело дыша от бега, посмотрела на Гарри — вид у него был потрёпанный, очки разбиты, на мантии виднелась сажа. А рядом с Гарри стояла какая-то незнакомая девочка. У неё были очень кудрявые каштановые волосы. Ростом она была не выше Джинни. Передние зубы незнакомки были чуть длиннее остальных.

Артур и Молли, встав около Гарри, помогли ему починить очки и отряхнуться от сажи. Джинни не успела даже подумать, что за девочка стоит рядом с Гарри, как та с сияющим лицом подскочила к ней.

— Привет, ты Джинни? Рон о тебе рассказывал, — затараторила девочка. — Я, кстати, Гермиона, — она протянула руку.

Джинни стояла немного поражённая. Гермиону она, мягко говоря, представляла совсем не так: ей казалось, что та должна быть редкой красавицей. Джинни не знала, почему она так думала, наверное потому, что решила, будто Гермиона нравится Гарри. Но в реальности это оказалась совершенно обычная девчонка. Она была бы вполне симпатичной, если бы не растрёпанные волосы. Но они придавали ей какую-то особую изюминку.

Джинни нерешительно пожала ей руку.

— Да, я Джинни, — пробормотала она. — Я тоже слышала о тебе.

— Вот и здорово, — улыбнулась Гермиона.

— Так, полагаю, нам пора в банк, — произнес Артур, пока Молли, стоя около Гарри, причитала от том, что с ним могло случиться что-то плохое.

— Увидимся, — Гермиона махнула рукой и направилась к своим родителям. Джинни кивнула и вслед за своей семьёй начала подниматься по мраморной лестнице, ведущей ко входу в «Гринготтс». Фред, Джордж и Рон, окружив Гарри, принялись расспрашивать его о Лютном переулке. Ещё бы, им-то туда ходить было запрещено. Джинни тоже очень хотела послушать, но подойти к мальчишкам так и не решилась.

Внутри банка было прохладно. Чтобы добраться до своего сейфа, им нужно было спуститься в подземелье, куда вели рельсы с вагончиками, управляемыми гоблинами. Джинни с детства привыкла кататься на таких вагончиках, также как и к тому, что в их сейфе, как всегда, будет лежать жалкая горсточка монет, которой с трудом хватит, чтобы купить всё необходимое. Для Джинни было вполне нормально донашивать какие-то вещи за старшими братьями. Бедность не была для неё чем-то постыдным, хотя порой ей и хотелось купить ту или иную красивую вещь. Но её мама всегда говорила, что пусть у них не будет столько денег, сколько им хотелось бы, зато будет мир и любовь в семье. Джинни была полностью согласна с этим. Ведь на свете есть множество богатых, но несчастливых семей, так что Джинни считала, что жаловаться ей особо не на что.

Устроившись в вагончике около Фреда и Джорджа, девочка приготовилась к поездке.

— О, Гарри, не знаешь куда сесть? — поинтересовался Фред.

Гарри смущённо топтался около вагончика.

— Не парься, братан, — ухмыльнулся Фред. — Сестрёнка, ну-ка подвинься, вы такие худые, что на одно сиденье поместитесь.

Джордж хихикнул. Джинни с ужасом посмотрела на Фреда, но делать ничего не оставалось, и она придвинулась ближе к близнецам.

Гарри что-то забормотал, но Джордж поднялся и, не дослушав, впихнул его в вагончик рядом с Джинни, особо не церемонясь при этом.

— Ну подождите, вернёмся, я вам такое устрою, — прошептала Джинни, обращаясь к близнецам.

— Как страшно, — театрально взмахнул руками Джордж, усаживаясь на своё место.

— Джинни, ну правда, куда ему ещё сесть, — шепнул ей на ухо Фред. Он был прав. С противоположной стороны с трудом умещались Рон и их родители (Перси в банк не пошёл, оставшись ждать на улице). Гарри и вправду сесть было больше некуда.

Джинни заметила, как он с опаской посмотрел на неё, а потом отвернулся. Вагончик ехал очень быстро, и на одном из крутых поворотов Джинни вцепилась в плечо Гарри, после чего, жутко покраснев, принялась лепетать извинения.

Миссис Уизли достала из сейфа горстку сиклей с кнатами и положила в свою сумку; потом вся компания отправилась к сейфу Гарри. Тот при этом казался жутко смущённым: он наспех схватил первые попавшиеся под руку монеты, толком не заходя внутрь хранилища.

Когда все наконец вышли на залитую солнцем улицу, их там уже ждали Перси и Гермиона со своими родителями.

— Ты с самого детства сюда ходишь, да? — спросила Гермиона у Джинни.

— Ага.

Гермиона хотела сказать что-то ещё, но её окликнул Гарри:

— Гермиона, ты с нами?

— Само собой, — просияла девочка.

— Встречаемся у «Флориш и Блоттс» через час, — миссис Уизли пришлось крикнуть, чтобы её услышали Фред с Джорджем, с радостными воплями бросившиеся к своему школьному другу Ли Джордану. Перси тоже куда-то заторопился. А Рон, Гарри и Гермиона направились к магазину канцелярских принадлежностей. Сказать, что Джинни было обидно, значит ничего не сказать.

Её папа ушел показывать Косой переулок родителям Гермионы, а ей оставалось идти с мамой за школьной формой. Миссис Уизли что-то бормотала себе под нос, проверяя списки вещей, которые нужно было купить, так что Джинни по сути шла одна. У всех её братьев были друзья в школе, у неё же таковых пока не было. К тому же ей казалось, что догадка насчёт Гарри и Гермионы подтвердилась — по крайней мере Гермионе он точно нравился. Джинни так хотелось пойти с ними, но кто её туда позовёт… С такими отнюдь не весёлыми мыслями она с матерью дошла до магазина подержанной одежды. В итоге ей была куплена рубашка (на размер больше чем надо, но другой там не было), чёрная плиссированная юбка ниже колена, чуть заношенные чулки и такие же заношенные чёрные туфли, а также слегка изношенная спортивная форма для занятий по полётам на метле. В восторге она, конечно, не была, но говорить матери ничего не стала. Мантию ей покупать не стали, поскольку мама обещала перешить старую мантию Рона. Что ж, видимо придется смириться.

Вышла из магазина Джинни не в самом чудесном расположении духа. Миссис Уизли, всё также бормоча себе под нос, вышла вместе с ней. Заметив витрину с принадлежностями для квиддича, девочка остановилась, принявшись смотреть на новейшую метлу «Нимбус-2001»; помимо неё, новинку с интересом рассматривало много других ребят.

— О, Джинни, как хорошо, что ты здесь, — раздался позади неё голос. Джинни обернулась и чуть не отскочила назад: перед ней стоял Гарри, а рядом с ним Гермиона и Рон.

— Держи, — Гарри с улыбкой протянул ей рожок клубничного мороженого; точно такой же был у Рона, Гермионы и самого Гарри.

Джинни вытаращилась на мороженое, потом на Гарри. Её щеки в один миг сделались красными, и она залепетала что-то о том, что не может взять.

— Джинни, ну я же два не съем, — снова улыбнулся Гарри и сунул ей в руку мороженое. Джинни с ужасом почувствовала, как дар речи покидает её.

— С-спасибо, — еле выдавила девочка.

Гермиона с каким-то странным выражением покосилась на Рона, и тот еле заметно кивнул.

Смысла в их переглядывании Джинни не уловила. Посмотрев на Гарри, она заметила, что он тоже ничего не понял. При этом их взгляды встретились, после чего они тут же отвернулись друг от друга. У Рона вырвалось что-то наподобие смешка.

— Джинни, не хочешь пойти с нами? — осведомилась Гермиона таким тоном, будто знала её уже лет сто.

Джинни пролепетала что-то неразборчивое, потому что именно в этот момент на неё посмотрел Гарри.

— Джинни, детка, а я-то тебя чуть не потеряла, нужно же предупреждать, когда отходишь, — укоризненно произнесла подбежавшая миссис Уизли. — А, ты пойдешь с ребятами?

Джинни не успела и рта раскрыть, как за неё ответила Гермиона:

— Я думаю, она пойдёт с нами, правда, Джинни?

Джинни машинально кивнула, с непониманием посмотрев на Гермиону. Зачем она им сдалась, интересно?

— Так, хорошо, тогда я сама куплю всё остальное. Не забудьте, скоро встречаемся, — миссис Уизли развернулась и побрела в противоположную сторону.

Гермиона посмотрела на симпатичные голубые часы, висевшие на её руке.

— У нас есть ещё двадцать минут, — бодро объявила она. — Предлагаю просто прогуляться. Кстати, Джинни, ты уже получила свою палочку?

— Мама сказала, что мы пойдём за ней после того, как купим все учебники, — отозвалась Джинни, пристроившись между Роном и Гермионой.

— Здорово!

Через двадцать минут они вчетвером, прогулявшись по улочкам, подошли к зданию с вывеской «Флориш и Блоттс». Джинни за всё это время рот почти не открывала.

К изумлению ребят, у магазина стояла целая очередь.

— Почему здесь так много людей? — обратившись к Рону, спросила Джинни, однако ответил ей Гарри, непонятным образом поменявшийся с Гермионой местами.

— Видимо из-за этого, — Гарри указал на плакаты с достаточно молодым волшебником-блондином, чья ослепительная улыбка так и сияла. Под ними крупными фиолетовыми буквами было написано: «Златопуст Локонс подписывает автобиографию «Я Волшебник» сегодня с 13.00 до 16.30 ». Джинни он почему-то не понравился.

— Вот вы где, — перед четверкой появились Фред с Джорджем. — Пойдёмте, мы почти в самом начале очереди.

И близнецы стали проталкивать Гарри, Рона, Гермиону и Джинни сквозь толпу. Магазинчик был достаточно небольшой, с пола до потолка уставленный стеллажами с разными учебниками и книгами. Все волшебники, пришедшие получить автограф от Локонса, с трудом здесь помещались. Семья Уизли стояли вместе с родителями Гермионы почти в первом ряду толпы.

— Пришли, отлично, мы вот-вот его увидим, — оповестила их миссис Уизли и принялась приглаживать свои волосы.

— Мама прямо-таки влюблена в Локонса, — хихикнул Фред, но тут же замолчал, получив грозный взгляд от матери.

— Джинни, держи, — Перси протянул сестре котёл, внутри которого лежала пара учебников.

В этот момент люди перед ними разошлись, и их взору предстал сам Локонс, восседающий за своим столом словно за троном; он с сияющей улыбкой раздавал автографы.

Джинни он опредёленно не понравился, хотя она не могла сказать, почему. Она осторожно отошла в один из укромных уголков магазина, где никого не было, прижалась к одному из стеллажей и стала ждать, когда её семья получит автографы, и они все вместе выйдут отсюда.

Вдруг в толпе поднялся непонятный шум, и через секунду раздался крик, по-видимому, самого Локонса:

— Гарри Поттер?!

Джинни привстала на цыпочки, чтобы увидеть, что происходит. Она смогла разглядеть только, как Локонс, вытащив Гарри из толпы, поставил его рядом с собой и улыбнулся своей «ослепительной» улыбкой человеку с колдокамерой.

Дальше Джинни не смогла ничего увидеть и услышать, потому что всё заслонила толпа, разразившаяся восторженными криками. Джинни сильнее вжалась в стеллаж и, чтобы не держать тяжёлый котёл, поставила его около своих ног. Через минуту из толпы прямо к ней в уголок буквально вбежал Гарри с целой стопкой учебников. Вид у него был помятый, очки сползли на нос, волосы растрепались. Обернувшись к Джинни, он попятился, потом, слегка прищурившись и разглядев, кто перед ним, облегчённо вздохнул. И тут Джинни увидела то, о чем слышала с самого детства. Пряди волос на лбу у Гарри откинулись назад, открыв вид на шрам в виде молнии — он был таким ярким. Трудно было поверить, что Гарри получил его двенадцать лет назад. Наверное, именно по шраму Локонс его и узнал.

Джинни так засмотрелась на молнию на лбу мальчика, что забыла, как странно это выглядит со стороны. Гарри, заметив ее взгляд, тут же поправил пряди так, чтобы они закрывали шрам. Джинни, покраснев, уставилась в пол.

— Не люблю, когда его видно, — признался Гарри, ставя учебники у своих ног. — Из-за этого шрама все постоянно смотрят на меня как на какую-то знаменитость, хотя я ничего не сделал.

— Извини, — пробормотала Джинни. Смотреть на шрам было и правда глупо, ей стало очень жалко Гарри. Она хотела сказать что-то ещё, но придумать ничего не смогла.

— Нет, что ты, я не про тебя, — Гарри посмотрел на девочку. — Я вон про них, — он указал на Локонса и человека с фотоаппаратом.

— Не люблю такие толпы, — мрачно заключил он.

Джинни на секунду взглянула на Гарри: тот с тоской смотрел на очередь людей, которые к счастью, не видели его.

— Кстати, — Гарри, словно вспомнив что-то, повернулся к девочке, а потом поднял с пола учебники, — вот, возьми, тут сборник книг Локонса, он отдал мне бесплатно, — он поморщился. — Я себе потом куплю, а ты возьми эти, ладно? Ты всё-таки на первый курс идёшь, тебе нужнее…

И, не дожидаясь её согласия, он положил книги в котел, стоявший у её ног.

Джинни не успела ни возразить, ни согласиться, потому что в этот момент к ним из толпы протиснулся белобрысый мальчишка с аристократическим видом. В его голубых глазах плясали чёртики. Он с усмешкой посмотрел на Гарри. Джинни напряглась.

— Так-так-так, — насмешливым тоном начал блондин. — Куда ни посмотри, везде наша звезда, Гарри Поттер. Вошёл в магазинчик, и вот его фотография уже на первой странице «Ежедневного пророка». Какого же это быть знаменитостью, а Поттер? Автограф не дашь? Или ты слишком великая персона, куда уж нам, простым смертным до тебя.

Гарри смотрел на наглого мальчишку без каких-либо эмоций. Он не успел ничего сказать, потому что Джинни, неожиданно для самой, себя вышла вперёд и, скрестив руки на груди, смерила блондина презрительным взглядом.

— Ты Малфой, да? — Джинни знала, что ошибиться не могла, по рассказам Рона Драко Малфой выглядел именно так. — Гарри это всё не нужно, а вот если ты так мечтаешь оказаться на первой полосе газеты, я тебе сочувствую.

Первые несколько секунд Драко смотрел на неё как на какое-то чудо света, а потом его лицо расплылось в злобной ухмылке.

— Младшая Уизли? По одежде сразу видно, — Малфой усмехнулся. — Что, Поттер, нашел себе подружку?

Гарри не ответил, и Джинни только сейчас заметила, с каким удивлением он смотрит на неё. Потом, словно очнувшись, Гарри повернулся к Драко:

— Малфой, отстань от неё.

— Ну точно подружка! — расхохотался Драко.

Лицо Джинни покрылось красными пятнами.

Как раз в этот момент к ним подбежали Рон и Гермиона.

— Что происходит? — встревоженно спросил Рон, а потом, заметив хохочущего Малфоя, махнул рукой. — А, ясно.

— Пойдёмте отсюда, — предложил Гарри, и Джинни, подняв свой котёл, последовала за ребятами.

— Надеюсь, он умрет со смеху, — пробормотал Рон. К ним подбежал Артур Уизли:

— А, дети, вы здесь? Пойдём, Джинни, тебе нужно купить волшебную палочку.

Однако пойти они никуда не успели, потому что к ним медленной походкой подошёл Люциус Малфой.

— Какая чудесная компания, — с ядовитой улыбкой произнес Малфой-старший, смерив их высокомерным взглядом. — Как поживаешь, Артур?

— Прекрасно, — холодно отозвался мистер Уизли.

— Прекрасно, значит… Столько работы в Министерстве, тебе хоть платят сверхурочные? — Люциус с усмешкой засунул руку в котел Джинни и выудил оттуда потрёпанный учебник зельеварения, доставшийся ей от Билла.

— По-видимому, нет, — притворно печальным тоном закончил Малфой-старший, и, перелистав учебник, небрежно пихнул его обратно.

Уши мистера Уизли вспыхнули, однако его голос оставался ровным и спокойным:

— Дети, пойдёмте.

Рон потянул Джинни и Гарри за руки, и все вместе вышли за Артуром из магазина.

— Пренеприятная личность этот Малфой, — пробормотала Гермиона, когда вся компания очутилась на улице, где их уже ждали близнецы, Перси и миссис Уизли. — Он вас обидел? — последний вопрос был адресован Гарри и Джинни.

— Да нет, всё как обычно, — отмахнулся Гарри, а потом повернулся к Джинни. — Я не думал, что ты знаешь Малфоя, ты же не расстроилась из-за его слов? Он постоянно несёт всякую чушь, не обращай внимания.

— Да не знаю я его, — пробормотала Джинни, покраснев от взгляда Гарри. — Слышала рассказы Рона, нетрудно было догадаться, что это он. А на его слова мне всё равно. Не понимаю только, чем ты ему не угодил.

— Да просто своим существованием, — пожал плечами Гарри.

А до Джинни вдруг дошло, что она уже второй раз за день смогла сказать при Гарри аж несколько предложений, не запнувшись. Это новость ее обрадовала, но ненадолго. Гарри, по-видимому тоже решивший, что она наконец начала говорить, повернувшись к ней, спросил:

— Волнуешься? Сейчас ведь палочку будешь выбирать.

И вот только обрадовавшаяся Джинни снова почувствовала, как язык перестал её слушаться, и вместо того, чтобы ответить, она, сильно покраснев, попятилась в сторону Гермионы, коротко кивнув Гарри в ответ на его вопрос.

До лавки Олливандера девочка шла рядом с Гермионой, которая беспечно болтала с Гарри и Роном. Джинни не рвалась участвовать в беседе. Она с головой ушла в свои мысли. А ведь Гарри прав, сейчас она будет выбирать первую в своей жизни палочку. Джинни с самого детства мечтала об этом, особенно когда старшие братья давали ей на несколько минут подержать их волшебные палочки. И вот наконец она идёт к лавке Олливандера, чтобы приобрести свою собственную палочку. Это показалось ей настолько замечательным, что она улыбнулась сама себе.

— Как думаешь, какая палочка у тебя будет? — обратилась к ней Гермиона, возвращая из размышлений в реальность.

Джинни пожала плечами. Она часто думала о том, что у неё будет за палочка, но наверняка-то знать не могла.

И вот наконец они зашли в лавку мастера волшебных палочек. Тут было немного душно. В лучах солнца, падающих из единственного окна, было видно, как в воздухе медленно кружатся пылинки. Атмосфера здесь была какая-то загадочная и даже чуточку, как показалось Джинни, пугающая, особенно благодаря царившей здесь полутьме. Впереди стояли длинные стеллажи, уставленные коробочками, как можно было предположить, с волшебными палочками. Из-за одного стеллажа вышел старичок, высокий и довольно бодрый для своих лет. Волосы его были белоснежные как снег, одет он был в старомодную бордовую мантию. Оглядев всех, он остановил взгляд своих голубых, покрытых белесой пеленой глаз на Джинни и улыбнулся ей:

— Младшая Уизли... рад видеть тебя. Кажется, совсем недавно я подбирал палочку для твоего брата Билла... Ну что ж, посмотрим, какая палочка тебе подойдёт...

Олливандер направился к стеллажам и достал одну из чёрных коробок. Он извлёк оттуда волшебную палочку и протянул девочке. Джинни, вся трепеща, осторожно взяла палочку в руки, однако ничего не произошло, да и она ничего не почувствовала. А по рассказам братьев она знала, что если палочка выберет тебя, ты непременно это ощутишь.

— Не то, — пробормотал Олливандер, забирая у нее палочку и протягивая взамен другую. — На-ка, попробуй эту, должна подойти.

У Джинни сердце забилось сильнее; она взяла в руки палочку тёмно-болотного цвета и почувствовала странное, необъяснимое тепло, исходящее от неё. Из палочки посыпались искорки.

— Замечательно, — хлопнул в ладоши Олливандер.— Десять с половиной дюймов, тис, содержит волос единорога, прочная и гибкая. Поздравляю, мисс Уизли!

Джинни смотрела на волшебную палочку, которой выбрала её. Палочка казалась ей просто чудесной, лучшей она и представить не могла. Джинни улыбнулась.

Вечером того же дня, разбирая свои новые учебники, Джинни наткнулась на чей-то старый дневник. Пролистав его, девочка поняла, что, несмотря на потрёпанный вид, им никто не пользовался — пожелтевшие от времени страницы были пустыми. Скорее всего, он случайно выпал у кого-нибудь и угодил в её котёл. Джинни отложила дневник (вдруг пригодится) и принялась разбирать остальные покупки. Она не знала, что этот дневник понадобится ей уже на следующий день и вообще сыграет в её жизни весьма значительную роль.

На следующее утро Фред, Джордж, Рон и Гарри собрались на озеро, о чём сама Джинни узнала только за завтраком.

— Джинни, ты с нами? — поинтересовался Рон, допивая чай.

Девочка задумалась. Она любила купаться на озере; каждое лето они с братьями ходили туда, и там всегда было очень весело. Они уходили почти на весь день, устраивали пикник, играли в салочки в воде, загорали на солнце и возвращались очень довольные. Джинни уже почти согласилась, как вдруг вспомнила, что там будет и Гарри. Стоило ей это представить, как она моментально покраснела.

— Я, пожалуй, не пойду, — пролепетала Джинни и принялась вертеть в руках свою чашку.

— Джинни, всегда же ходила, погулять было бы полезно, ты вон из дома почти не выходишь, — нахмурилась миссис Уизли.

— Да мне что-то нехорошо, — соврала Джинни и заторопилась в свою комнату.

Когда через час она спустилась на кухню, чтобы попить, то застала там Фреда и Джорджа, собирающих вещи для пикника.

— О, Джинни, не передумала, может, пойдёшь? — осведомился Джордж, заметив сестру.

— Нет, не пойду, — хмуро отозвалась Джинни, наливая из кувшина воду.

— Нет, ну мы, конечно, всё понимаем, — ухмыльнулся Фред, — но не до такой же степени.

— О чём это ты? — не поняла Джинни.

Близнецы расхохотались.

— Серьёзно, Джинни? — отсмеявшись, произнёс Джордж. — Ежу понятно, что ты втюрилась в Поттера.

Джинни, побледнев, посмотрела на близнецов. Нет, конечно, она видела, что они знают, но совсем не собиралась обсуждать это с ними. Фред тоже перестал хохотать.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Джордж. — В этом нет ничего такого.

— Мы просто предупреждаем, — заметил Фред серьёзным голосом. — Каким бы Гарри не был расчудесным, приготовься к тому, что за ним будет бегать половина Хогвартса.

— Да, сестрёнка, ты бы присмотрелась к кому-нибудь другому, чтобы потом не расстраиваться, — поддакнул Джордж.

Джинни отвернулась. Конечно, им легко говорить! Как будто она сама не понимает, что Гарри для неё как звезда на небе: смотреть можно, дотянуться нельзя. «Присмотрись к кому-нибудь другому»... хороший совет, нечего сказать. Джинни почувствовала, как защипало в глазах.

— Я вот думаю, — вопросил Фред за её спиной, — ему мои плавки отдавать или твои?

— Мои, — отозвался Джордж с еле скрываемой усмешкой. — Я в двенадцать лет был худее тебя.

— Да ты что? — Фред запустил в брата яблоком, но тот увернулся.

— Кому сдались ваши плавки? У Рона же свои есть, — буркнула Джинни, стараясь отвлечься от грустных мыслей.

— У Рона, может быть, и есть, а у Гарри нет, по крайней мере с собой, — пояснил Джордж. — Ну, твоё мнение, чьи отдать?

Фред хихикнул.

— Сами разберётесь, — покраснев, отозвалась Джинни и выбежала с кухни.

У себя в комнате она уселась на подоконник и стала смотреть на проплывающие над домом облака; по её щекам медленно заструились слёзы. Фред с Джорджем были правы: в школе вокруг Гарри будут бегать толпы. Взять ту же Гермиону — может, она и не красивее Джинни, но свободно может говорить с Гарри: не краснеет, не запинается, не то что она. Джинни обхватила себя руками и заплакала. Конечно, её поведение Гарри уже надоело. Глупо ведь постоянно шарахаться от него. В школе они, наверное, вообще видеться не будут. Взгляд заплаканных глаз остановился на дневнике, лежавшем на тумбочке. Может, станет легче, если записать туда всё, что чувствуешь? Джинни вытерла слёзы, взяла дневник с пером и устроилась на кровати. Дневники она вела редко, поэтому не знала, с чего начать. Решив для начала поставить сегодняшнюю дату, Джинни вывела пером "Тринадцатое августа" и с удивлением уставилась на лист: чернила, впитавшись в него, исчезли, словно она ничего и не писала. Джинни перевернула страницу, но и там чернил не оказалось. В следующий миг чернила словно бы вытекли из бумаги, образовав слова, написанные невидимой рукой:

«Здравствуй. Кто ты?».

Спустя пару секунд запись исчезла.

Джинни нахмурилась. Она не раз слышала о заколдованных дневниках, которые заводят одинокие люди, чтобы не общаться сами с собой. Такие дневники могли отвечать на то, что ты пишешь, поэтому нельзя сказать, что произошедшее повергло Джинни в шок. У неё и самой два года назад был такой дневник, правда по рассеянности она его потеряла. Мелькнула мысль, что это и есть пропавший дневник, но у этого обложка выглядела потрёпаннее.

Немного помедлив, девочка снова обманула перо в чернила и вывела:

«Я Джинни Уизли».

Запись исчезла и появилась новая:

«Здравствуй, Джинни. Меня зовут Том Реддл».

Том Реддл? Неужели у этого дневника есть имя и фамилия? Хотя... почему бы и нет? В конце концов Джинни была слишком расстроена, чтобы думать о чём-то подобном, поэтому строчка за строчкой принялась рассказывать дневнику, а точнее Тому Реддлу, о всех своих несчастьях. Том отвечал чуть ли не на каждое предложение. Джинни впервые почувствовала, что её кто-то по-настоящему понимает. Хорошо всё-таки, что этот дневник оказался у неё, ведь теперь есть с кем всем поделиться всеми своими тайнами.

Джинни сама не заметила, как начала доверять дневнику абсолютно всё. Дни полетели будто бы быстрее, она стала выходить из комнаты всё реже и реже, всё своё свободное время проводя за дневником. Гарри она теперь избегала, а стоило ему что-то спросить, убегала, даже не оборачиваясь. За несколько дней до сентября она смутно поняла, что стала какой-то грустной и подавленной. Она словно тонула в омуте из-за своей безнадёжной влюблённости в Гарри и видела во всём лишь плохое. Стоило ей столкнуться с Гарри, как она представляла, что он совершенно не обращает на неё внимания, улыбаясь Гермионе; при виде близнецов ей казалось, что они постоянно смеются над ней... Только дневник её отвлекал от реальности — общаясь с ним, она словно перемещалась в другой мир, где были лишь она и Том Реддл, охотно выслушивающий все её страхи, опасения и переживания. Всё чаще Джинни замечала, что то и дело начинает плакать, иногда даже без повода. С каждым днём она всё больше писала в дневнике и всё меньше с кем-то разговаривала. Родители с беспокойством смотрели на неё, но Джинни соврала, что всего лишь волнуется перед поступлением в Хогвартс. Перси старался поговорить с ней, но Джинни давала лишь короткие ответы и к диалогу явно не была расположена. Рон после пары попыток поговорить с сестрой забросил это дело и переключился на Гарри, который иногда смотрел на неё, но больше ни о чем не спрашивал и заговорить не пытался. Фреда и Джорджа Джинни ни с того ни с сего тоже начала избегать. Единственным, с кем она говорила, а точнее переписывалась, был Том Реддл. Записи в дневнике обычно состояли из её постоянных переживаний насчёт Гарри и успокаивающих слов Тома.

Наконец наступило долгожданное первое сентября. Как назло, все проспали и поэтому собирались в ужасной спешке. Быстро позавтракав, все Уизли вместе с Гарри стали загружаться в фордик мистера Уизли, однако стоило им отъехать, как Джинни с ужасом вспомнила, что забыла дневник; это чуть не довело её до истерики, поэтом все вернулись, она сбегала за дневником и всю дорогу до вокзала сидела, прижав его к груди.

На вокзале все бежали, поскольку до отхода поезда оставалось десять минут. Первыми барьер пересекли Фред и Джордж, за ними Джинни с родителями.

Странно, но стоило Джинни оказаться у Хогвартс-экспресса, как она с лёгким удивлением отметила, что не испытывает радости от того, что наконец-то едет в Хогвартс — скорее безразличие, смешанное с какой-то непонятной тоской. Она хотела подождать Гарри и Рона, но родители повели её к поезду.

— Давай, Джинни, дорогая, поспеши, две минуты осталось. Учись хорошо, деточка, пиши обязательно, — миссис Уизли обняла дочь и наскоро поцеловала в обе щёки. Джинни обняла её в ответ, потом попрощалась с отцом и вслед за близнецами, тащившими её чемодан, зашла в поезд, всё так же прижимая дневник к груди. Вагон кишмя кишел волшебниками от одиннадцати до семнадцати лет, все толкались и пихались; Джинни пару раз споткнулась и чуть не упала. Пустых купе уже не было.

— Так, Джинни, сама дальше справишься? — крикнул ей Фред.

Джинни кивнула, понимая, что ни с чем она не справится. Взяв у брата свой чемодан, она медленно двинулась вперёд. Ей уже начинало казаться, что она не найдет, где ей пристроиться, но тут прямо перед ней возникло знакомое лицо.

— Джинни, привет! — Гермиона — а это была она — радостно помахала ей рукой. — Пойдём, а то я совсем одна. Ты не видела Гарри и Рона?

Джинни отрицательно покачала головой и последовала за Гермионой в другой вагон в поисках свободного купе.

Вскоре им посчастливилось найти такое. Тем временем поезд тронулся, и Джинни, потеряв равновесие, чуть не упала, благо Гермиона успела её подхватить.

Девочки уселись около окна. Джинни заметила на перроне родителей и помахала им. Поезд начал набирать скорость, и вскоре перрона уже не было видно.

— Ну, как прошли две недели? — поинтересовалась Гермиона.

— Неплохо, а у тебя?

— Просто прекрасно! — глаза у Гермионы загорелись. — Я перечитала все учебники, выучила первые несколько параграфов в ЗОТИ, заклинаниях и зельеварении.

— Что, за две недели? — поражённо спросила Джинни и почувствовала укол совести: она свои учебники даже не открывала.

— Да пустяки, — отмахнулась Гермиона. — Ну что, волнуешься перед распределением?

— Не знаю, — честно ответила Джинни. — Вся моя семья училась на Гриффиндоре, мне бы тоже хотелось, но мне кажется, я больше подхожу на Пуффендуй…

— Надеюсь, ты поступишь на Гриффиндор. У нас в спальне как раз одно свободное место, поэтому тебя в этом случае подселят именно к нам.

— Было бы здорово, — смутилась Джинни. Она не понимала, почему Гермиона так с ней общается, но не могла отрицать, что та была очень милой, хотя и немного заучкой, как говорил Рон.

— Гарри рассказывал тебе про наши приключения в прошлом году?

Джинни покраснела. С чего это бы Гарри стал ей рассказывать?

— Рон рассказывал, — пробормотала она.

— А Гарри?

— Нет, — Джинни начинала сердиться. Ну что Гермиона заладила: Гарри рассказал, Гарри не рассказал... Точно влюбилась.

— А вы разве не подружились? — искренне удивилась Гермиона.

— Нет, — Джинни посмотрела на свою соседку по купе так, будто та сморозила несусветную глупость.

— Странно, — Гермиона нахмурилась, по-видимому, не заметив взгляд Джинни. — Понимаешь, он очень общительный. А тут целый месяц жил у вас и не подружился с тобой... Прости, мне показалось, что вы друзья.

Друзья? Джинни уставилась на Гермиону. Она что, серьёзно?

— Мы не друзья, — тихо произнесла Джинни и сильнее прижала к себе дневник.

— Ясно, прости, — Гермиона замолчала и повернулась к окну; при этом на её лице мелькнула странная улыбка.

Джинни тихонько вздохнула. Ну конечно, Гермионе нравится Гарри. Кому он вообще может не понравиться?

Некоторое время в купе, где сидели девочки, царила полная тишина, пока Гермиона вновь не заговорила:

— Слушай, может уберёшь книжку, а то ещё забудешь потом,- Гермиона указала на дневник.

Джинни кивнула: действительно, лучше убрать, а то ещё потеряет, как же она тогда без него? Запихнув дневник в чемодан, она снова заняла своё место.

— Всё-таки где Гарри и Рон? — пробормотала Гермиона. — Надеюсь, они не влипли в какую-нибудь историю... Слушай, может пойдём, поищем их?

Джинни согласно кивнула и вслед за Гермионой вышла в коридор поезда. Минут двадцать они ходили по вагонам, заглядывая в каждое купе, но мальчиков нигде не было.

— Странно, — пробормотала Гермиона. — Ну ладно, давай вернёмся. Если что, они сами нас найдут, в крайнем случае увидимся в Хогвартсе. У тебя всё хорошо?

Джинни вновь согласно кивнула. Произошло что-то странное: с неё будто сняли тяжесть, и появилось радостное предвкушение поступления. Она не знала, с чем это связано, но ей показалось, что мир приобрёл новые, более яркие краски.

Вернувшись в купе, Гермиона вытащила из своего чемодана пару пирожных и протянула одно Джинни.

— Угощайся.

— Спасибо большое, — смущённо произнесла Джинни. — М-м-м, как вкусно!

— Ага, это моя мама готовила. И знаешь, что самое смешное? Мои родители стоматологи, но всё равно меня сладостями балуют.

— Кто такие стоматологи? — не поняла Джинни. Её настроение заметно поднялась, но она всё никак не могла понять, из-за чего.

Пока Гермиона объясняла Джинни, кем работают её родители, поезд выехал из Лондона. В окне замелькали расстилающиеся до линии горизонта поля, освещённые лучами сентябрьского солнца. Высохшие пшеничные колосья отливали золотом, мелькали маленькие озёра и речушки, выделяющиеся на фоне травы своей яркой синевой.

К тому времени, как небо за окном окрасилось в оттенки ночи, Гермиону и Джинни можно было назвать подругами. Они проболтали всю дорогу. Джинни призналась, как тяжело жить в семье с шестью старшими братьями. Гермиона рассказала, какого быть волшебницей в неволшебной семье, призналась, что понимает далеко не все вещи в мире магии и поэтому старается читать как можно больше.

Если честно, у Джинни никогда не было подружки-ровесницы, и она отметила, как это здорово, когда можно общаться не только с мальчиками. Когда до прибытия осталось около получаса, девочки стали переодеваться в школьную форму. Джинни со смущением заметила, что на Гермионе форма сидела просто идеально и к тому же была новая, в то время как её собственная оставляла желать лучшего и смотрелась немного мешковато, хоть мама и ушивала её. Особенно юбка, которая была чересчур длинной. Джинни даже испугалась, что Гермиона будет смеяться, но та наоборот сказала, что форма ей идёт, и ободок (подарок одного из близнецов) классно смотрится. Джинни с благодарностью улыбнулась. Когда поезд наконец остановился, за окном было уже совсем темно. Девочки поспешили покинуть вагон, пока не началась неизбежная толкотня. На улице дул холодный ветер, поэтому Джинни посильнее укуталась в мантию. В конце платформы возвышалась фигура школьного лесника Хагрида, которого Джинни легко узнала по описанию Рона.

— Все первокурсники, сюда! — прогромыхал Хагрид, держа в руках внушительных размеров фонарь, освещающий добрую половину платформы.

— Увидимся в Хогвартсе, — махнула рукой Гермиона и слилась с толпой второкурсников, направляющихся к мрачноватого вида каретам.

Джинни отправилась в сторону группы первокурсников и встала рядом с черноволосой девочкой чуть меньше её ростом.

— Так, все здесь? — вновь раздался голос Хагрида, похожий на раскаты грома (Джинни даже вздрогнула). — Отлично, все за мной!

Первокурсники вслед за лесничим направились по извилистой дорожке, ведущей к тёмной глади озера. В темноте оно выглядело слегка пугающим. До берега было минут десять ходьбы, так что Джинни успела замёрзнуть и пожалеть, что не надела один из связанных матерью свитеров: пусть это и выглядело бы нелепо, зато было бы не так холодно.

У берега стояло с десяток небольших лодочек, в каждой из которых было по четыре места. Джинни мигом припомнила рассказы своих братьев о том, как они впервые пересекали это озеро. По словам близнецов, они свалились в озеро и дрались с каким-то осьминогом, победили его и доплыли до противоположного берега вплавь. Джинни, конечно же, им не верила.

Она устроилась в лодке с уже знакомой ей черноволосой девочкой и двумя мальчиками. У одного из них была колдокамера, и он с восторженным видом фотографировал всё подряд, даже начал раздражать немножко. Как только все первокурсники уселись, лодки медленно двинулись, рассекая гладь озера. Едва они выплыли из-за холма, как перед Джинни открылся необыкновенный вид, который она мечтала увидеть с самого детства. Вдалеке виднелись горы с заснеженными вершинами, а впереди, на противоположном берегу, возвышался огромный, старинный, замок. Его размеры были потрясающими, у Джинни аж дух захватило. Шпили замка уходили ввысь, скрываясь в сумраке ночи. Высокие, изящные по своей архитектуре башни походили на стражей Хогвартса. По рассказам братьев девочка знала, что в одной из них расположена гостиная Гриффиндора. Все окна были стрельчатой формы, и во многих их них горел свет. Джинни с благоговейным трепетом смотрела на Хогвартс.

Через пятнадцать минут лодки с взволнованными первокурсниками заплыли под замок, в место, сильно напоминающее грот. Там лодки остановились у каменного причала, и юные волшебники высыпали на берег, после чего Хагрид повел всех вглубь грота. На стенах висели горящие факелы, отбрасывающие причудливые тени. Впереди виднелась дверь, Хагрид открыл её, пропуская всех первокурсников в светлый холл с лестницей, ведущей наверх. На стенах висело множество картин, люди в которых двигались и переговаривались. Джинни восторженно оглядывалась. Ну неужели она наконец-то здесь, в этом сказочно-волшебном месте, таящем не одну тайну веков?!

В этот момент кто-то наступил ей на ногу.

— Ой, прости, пожалуйста! — пропищал тот самый мальчик, что сидел в лодке с камерой (она и сейчас висела у него на шее).

— Ничего страшно, — улыбнулась Джинни.

— Я, кстати, Колин. Колин Криви, — представился мальчик и протянул ей руку.

— Я Джинни Уизли, приятно познакомиться, — Джинни пожала Колину руку.

— Даже и не мечтал тут оказаться, я из семьи маглов. Когда пришло письмо…

Но Джинни не суждено было узнать, что же случилось, когда Колину пришло письмо, потому что в этот самый момент по лестнице к первокурсникам спустилась женщина. Её каштановые с проседью волосы были затянуты в тугой пучок. Серые глаза строго осматривали первокурсников из-под прямоугольных очков. Одета она была в изумрудную мантию поверх тёмно-синего платья. Все мигом притихли и с лёгким испугом посмотрели на незнакомку.

— Добро пожаловать в Хогвартс! Меня зовут профессор Макгонагалл, — заговорила женщина, неожиданно улыбнувшись. — Вас уже все ждут. Сейчас вы пройдёте распределение и узнаете, на каком из факультетов вам предстоит учиться. Пойдёмте за мной.

Испуганные и взволнованные первокурсники направились вверх по лестнице за профессором Макгонагалл. Они очутились в ещё одном холле, тут тоже на стенах висели картины вместе с факелами. Профессор Макгонагалл подвела их к огромным дубовым дверям.

— Сейчас мы вместе с вами пройдём в конец зала. Затем я буду вызывать вас по фамилиям. Как только вы услышите свою, тотчас подходите ко мне, чтобы я могла надеть на вас специальную Распределяющую шляпу, которая и будет называть ваш факультет. Всё понятно? — строго спросила Макгонагалл.

Первокурсники закивали.

— Распределяющая шляпа? — раздался тоненький голосок Колина, стоящего рядом с Джинни. — Она говорящая?

— Что-то вроде того, — отозвалась девочка. Она, конечно, эту шляпу ни разу не видела, но слышала рассказы братьев. — Она ещё петь должна вроде.

— Петь? — глаза Колина стали размером с тарелку.

Джинни не успела ничего больше сказать, поскольку дубовые двери распахнулись, и первокурсники вслед за профессором Макгонагалл направились внутрь.

Послышались восторженные ахи и охи. Не удивительно, ведь они оказались в огромном зале, на потолке которого мерцало звёздное небо. Свечи, освещающие зал, летали в воздухе. Окна здесь были от пола до потолка, все в орнаментах, образованных от пересечения окружностей разного радиуса. Середину зала занимали четыре длинных стола, каждый из которых принадлежал определённому факультету. В самом конце зала стоял ещё один огромный стол, за которым, судя по всему, сидели преподаватели Хогвартса.

Первокурсников подвели к табуретке, на которой покоилась ветхая, потрёпанная временем Шляпа. Стоило всем остановится, как Шляпа шевельнулась, и у неё появились очертания рта.

Кто-то ахнул, кто-то испуганно пискнул. А Шляпа тем временем расправилась на табуретке и начала петь. Все затихли.

Сказать по правде, слов песни Джинни практически не расслышала, поскольку из-за волнения её сердце билось так сильно, что его стук отдавался в ушах. Она нашла глазами стол Гриффиндора, откуда ей помахала Гермиона, выглядевшая встревоженной; вскоре Джинни поняла, почему. За гриффиндорским столом сидели Фред, Джордж, Перси со значком старосты на груди, но нигде не было видно Рона с Гарри. Джинни занервничала. В поезде она их не видела, но вокзале тоже. Куда же они делись? Ей оставалось лишь надеяться на то, что с ними ничего не случилась. Шляпа тем временем перестала петь, и профессор Макгонагалл взяла её в одну руку, держа в другой лист пергамента.

— Алтен, Кэри! — громко произнесла Макгонагалл, и от строя отделилась девочка со светлыми волосами. испуганно озираясь по сторонам, она подошла к табурету и уселась на него. Профессор Макгонагалл надела ей на голову Шляпу, и спустя секунду та выкрикнула:

— Гриффиндор!

Со стороны гриффиндорского стола раздались аплодисменты, и девочка с сияющей улыбкой направилась к столу своего нового факультета.

Джинни чувствовала, как у неё от страха начинают подгибаться коленки.

— Барри, Милисента!

Вперёд вышла девочка с волнистыми чёрными волосами; она выглядела такой испуганной, что Джинни, когда Милисента проходила мимо, шепнула ей:

— Удачи.

Девочка, повернувшись к ней, нерешительно улыбнулась. Когда на её голову надели Распределяющую шляпу, несколько секунд висела гробовая тишина, а потом…

— Слизерин!

У Джинни глаза округлились от удивления — она не ожидала, что эта девочка попадёт на Слизерин. Нет, она, конечно, видела её впервые, но всё же, просто странно...

Милисента, направившаяся к аплодирующим слизеринцам, радостной, однако, не выглядела.

Распределение тем временем продолжалось.

— Бейворт, Эдди!

Вышел мальчик, с которым Джинни плыла в лодке.

— Гриффиндор!

— Келлин, Сьюзен!

— Гриффиндор!

— Криви, Колин!

Колин, стоящий рядом с Джинни, подпрыгнул и с волнением подошёл к табуретке.

— Гриффиндор!

Колин радостно бросился к аплодирующим гриффиндорцам.

Джинни чувствовала, как с каждым первокурсником ей становится все страшнее и страшнее. Она знала, что её назовут практически в самом конце, и её это отнюдь не радовало.

— Лавгуд, Луна!

— Когтевран!

Строй первокурсников становился всё меньше.

— Паркер, Эмилия!

К табуретке подошла девочка, с которой Джинни сидела в лодке.

— Гриффиндор!

— Причард, Натали!

— Пуффендуй!

Первокурсников осталось совсем немного.

— Сойр, Гилберт!

— Пуффендуй!

— Террон, Томми!

— Когтевран!

— Уизли, Джиневра!

Джинни вздрогнула и медленно двинулась к профессору Макгонагалл. Этого момента она ждала всю жизнь; куда же её отправят? Под взглядами учеников Хогвартса её страх начал увеличиваться. С сильно бьющимся от страха сердцем она присела на краешек табуретки. Профессор Макгонагалл надела на её голову Шляпу; она была настолько большой, что голова Джинни чуть ли не полностью оказалась в ней. Девочка даже не успела о чём-то подумать и испугаться, как Шляпа выкрикнула:

— Гриффиндор!

Раздались громкие аплодисменты и крики Фреда с Джорджем. Джинни с облегчением направилась к столу гриффиндорцев. Сердце колотилось, но теперь уже от радости. Она устроилась между Гермионой и Колином Криви, напротив сидели Фред и Джордж.

Джинни ещё раз оглядела стол и с грустью поняла, что ни Рон, ни Гарри так и не появились, следовательно, не видели её распределения.

— Поздравляю, Джинни, — улыбнулась ей Гермиона, а потом, заметив её грустный взгляд, нахмурилась. — Я тоже не знаю, где Гарри с Роном.

— Гарри? Гарри Поттер? — Колин резко повернулся к девочкам. — Вы сказали "Гарри Поттер"?!

— Эм… — Гермиона недоумённо взглянула на первокурсника. — Да, а что?

— Вы знаете Гарри Поттера? — запищал Колин и аж подскочил со скамейки.

— Да… — Джинни удивлённо смотрела на одноклассника.

— Здорово! Я мечтаю познакомиться с Гарри Поттером! Как думаете, он даст автограф?

Джинни и Гермиона переглянулись, с трудом сдерживая смех.

Тем временем со своего места поднялся высокий волшебник с длинными белыми волосами и такой же длинной бородой. На нём была фиолетовая мантия с золотыми звёздами.

— Директор школы, профессор Дамблдор, — шепнула Гермиона, обращаясь к Джинни; та кивнула.

— Я рад приветствовать всех в школе чародейства и волшебства Хогвартс, — Дамблдор раскинул руки и улыбнулся. Из-под очков-половинок на учеников смотрели голубые глаза. — Но сейчас, прежде чем выслушивать мою речь, я предлагаю всем поужинать. Однако сначала, в связи с событиями, произошедшими в прошлом году, я хочу представить вам нового профессора по защите от тёмных искусств — Златопуста Локонса!

Послышались восторженные вопли, и в зал вошёл волшебник, которого Джинни уже видела в книжном магазине. Он сделал изящный поклон в сторону каждого стола и подошёл к Дамблдору.

— Простите, пришлось задержаться, — лучезарно улыбаясь, произнёс Локонс.

Дамблдор кивнул и снова повернулся к ученикам.

— Локонс? — разочарованно произнесла Джинни.

— Давайте же начнём наш пир! — улыбнувшись, произнёс Дамблдор. В ту же секунду на столе из ниоткуда появились самые разнообразные блюда. Тут было столько всего, что глаза разбегались.

— Я такой голодный, — Джордж накинулся на еду так, будто не ел три года.

Джинни тоже была голодной, ведь последний раз она ела в поезде.

— Попробуй, — посоветовала Гермиона, накладывая в её тарелку печеную картошку с курицей.

— Спасибо, — Джинни с аппетитом принялась за ужин. — Слушай, может они на поезд опоздали?

— Если так, то ничего страшного, — Гермиона задумалась. — В Хогвартс их в любом случае отправят, просто не поездом.

— Как выглядит Гарри Поттер? — встрял в беседу Колин, дёрнувший Джинни за рукав.

— Ну в смысле как выглядит? Обычно… — Джинни почувствовала, как начинает краснеть. Гермиона поспешила прийти ей на выручку:

— Колин, вот Гарри придёт, и сам увидишь.

— А когда он придёт? — глаза мальчика загорелись от любопытства. — Где он сейчас?

Гермиона пожала плечами.

В этот момент двери распахнулись, и в зал быстрым шагом вошёл высокий черноволосый мужчина с крючковатым носом, одетый в чёрную, развевающуюся от быстрой ходьбы мантию.

— Это профессор Снейп, декан Слизерина, — пояснила Гермиона. — Интересно, где он был?

— Профессор Дамблдор, только что на летающем автомобиле в школу прибыли мистер Поттер с мистером Уизли, — вкрадчиво произнёс вошедший.

Послышались удивлённые восклицания.

— Я полагаю, — на лице Снейпа появилась неприятная улыбка, — сегодня им придётся отправиться по домам и больше сюда не возвращаться.

Джинни и Гермиона с ужасом переглянулись. Джинни не знала, что её шокировало больше: что Рон и Гарри прилетели на летающей машине ее отца, или что их теперь исключат. По залу пронёсся гул голосов.

— Это решать не вам, Северус, — отозвалась профессор Макгонагалл, однако лицо её вмиг посуровело, и она вслед за Снейпом вышла из зала.

Весь оставшийся банкет Джинни кусок в горло не лез. Подумать только, её брат вместе с Гарри прилетели на машине! Где они только управлять ей научились? И теперь их обоих, возможно, исключат... Гермиона сердито что-то бубнила под нос, Джинни расслышала только:

— Два болвана… и кому только в голову пришло… могли ведь разбиться...

И правда, хорошо, что мальчики хоть целыми остались. Джинни предполагала, что затейником этой авантюры оказался Рон, потому как Гарри с образом заводилы никак не вязался. Вот интересно, с чего только Рон решил подвергнуть их обоих такой опасности?

Пока она размышляла о случившемся, ужин закончился, и Дамблдор снова поднялся со своего кресла.

— Рад поприветствовать тех, кто здесь впервые, и тех, кто уже знаком с этими стенами! Дорогие друзья, нас ждёт ещё один учебный год. Я искренне надеюсь что всем нам он принесёт много приятных эмоций и впечатлений. Для первокурсников я напоминаю, что вход на территорию Запретного леса строго запрещён. А также очень советую не повторять подвиг мистера Поттера и мистера Уизли, — директор слегка нахмурился. — И я полагаю, что после долгой поездки и сытного ужина вам всем хочется поскорее очутиться в своих постелях. Что ж, кажется, я всё сказал. Старосты, проводите первокурсников в гостиные, всем успешного начала учебного года!

Ученики стали медленно вылезать из-за стола. Первокурсники Гриффиндора уже толпились вокруг Перси, который что-то им объяснял. Джинни с Колином, засыпавшим её вопросами о Гарри Поттере, тоже направились к старосте.

— Первокурсники, за мной! — крикнул Перси, и юные гриффиндорцы зашагали вслед за ним в холл, а потом по лестницам и этажам. Некоторые коридоры были со стрельчатыми сводами, что ещё больше придавало замку таинственности и загадочности. Пока они добирались до гостиной, Джинни отметила, что в некоторых коридорах стояли стальные рыцарские доспехи, на которых отражались блики от зажжённых факелов.

— Некоторые лестницы меняют направление, будьте внимательны, — давал наставления Перси, шагавший впереди всех. — Расписания уроков вы получите завтра за завтраком.

— Прилететь в школу на машине! — восторженно шептал Колин. Джинни он успел порядком надоесть.

— Как бы их не исключили, — мрачно пробормотала она.

— Гарри Поттера не могут исключить, — произнёс Колин таким тоном, будто свято верил в то, что с Гарри не может случиться ничего плохого.

— Колин, он такой же ученик, как и мы с тобой.

— Ты что, хочешь чтобы его исключили? — ужаснулся Колин.

— Нет, конечно, — Джинни сердито посмотрела на мальчика. — Я не хочу, чтобы его и моего брата исключали, просто я боюсь, что такое может произойти….

Тем временем первокурсники вслед за Перси подошли к огромному портрету, с которого на гриффиндорцев смотрела упитанная женщина средних лет в атласном розовом платье на фоне цветущей яблони. Как Джинни знала от своих братьев, это была Полная дама, охраняющая проход в гостиную Гриффиндора.

— Пароль? — произнесла дама, с любопытством рассматривая первокурсников.

— Лимонная шипучка, — ответил Перси, а потом обернулся к первокурсникам, — запоминайте пароль, а то потом не попадёте в гостиную.

В этот момент картина открылась словно дверь, пропуская всех в гостиную Гриффиндора. Это была большая, круглая, светлая комната со сводчатым потолком, лестницей, ведущей на балкон прямо внутри комнаты, и двумя огромными окнами. Здесь было множество тёмно-бордовых кресел, диванов и столиков.

— Прежде чем расходиться, уточните, с кем в спальне вы будете жить, — произнёс Перси, и первокурсники один за другим стали подходить к нему.

Джинни почувствовала сильную усталость и сонливость. Пожалуй, лучше сразу отправиться спать. Наконец очередь дошла до неё.

— Так, Джинни, ты будешь жить в одной комнате с второкурсницами, там осталось одно свободное место. У первокурсниц все занято. Твоими соседками будут Гермиона, Лаванда, Парвати и Фиола. Удачи, — Перси похлопал её по плечу, и Джинни, еле волоча ноги, поплелась в сторону лестницы, ведущей, как указал ей Перси, в комнату девочек. Она поднялась по винтовой лестнице и вскоре остановилась около двери с выгравированными на ней словами «второй курс».

В общей спальне располагались пять кроватей с бордовыми балдахинами. Около каждой стояла тумбочка и уже принесённый кем-то чемодан. В комнате никого не было. Джинни отыскала свой чемодан — её кровать была крайней, и у неё была только одна соседка. Пока, правда, Джинни не знала, кто именно. Это выяснилось, когда в комнату вошла всё ещё бурчащая что-то под нос Гермиона и плюхнулась на соседнюю кровать. Заметив Джинни, она улыбнулась:

— Я же говорила, что ты будешь жить с нами!

— Ага, — Джинни тоже улыбнулась и, вытащив вещи из своего чемодана, стала раскладывать их на тумбочке.

— Я, наверное, сразу спать, — пробормотала Гермиона.

— Я тоже.

Не успели они ещё что-то сказать, как в гостиной послышались громкие крики и аплодисменты.

— В чём дело? — нахмурилась Гермиона.

— Пойдем посмотрим, — предложила Джинни.

Когда девочки спустились в гостиную, то обнаружили, что в ней царит просто невообразимый шум, и связан он был с наконец-то появившимися Гарри и Роном.

Рон выглядел так, будто только что выиграл миллион галеонов; он с сияющей улыбкой рассказывал всем желающим о том, как они — герои — летели на автомобиле, а возле школы их чуть не убила Гремучая ива. Вид у обоих и правда был помятый, где-то даже виднелась высохшая кровь от царапин.

На Гарри было жалко смотреть. Выглядел он до ужаса смущённым, и стоило кому-то подойти к нему, чтобы послушать историю о летающем автомобиле, как Гарри бледнел и бормотал что-то о том, что устал и "лучше спросите у Рона".

Заметив девочек, Рон замахал им рукой, а Гарри, казалось, смутился ещё больше.

Гермиона, демонстративно фыркнув, развернулась и ушла в спальню. Джинни же с мрачным видом уставилась на брата.

— Ну мы не нарочно, там обстоятельства сложились, мы барьер не смогли пройти… — принялся оправдываться Рон.

— Дай угадаю, это была твоя идея полететь на машине? — от раздражения и усталости Джинни забыла о Гарри, при котором обычно и слова сказать не могла. Однако он тут же о себе напомнил.

— Нет, мы вместе придумали, я бы даже сказал, что это моя идея, — тихо произнёс Гарри.

Джинни вмиг сделалась красной и покосилась на Гарри. Интересно, он всерьёз считает, что она ему поверит? Такая идея могла прийти в голову только ее взбалмошному братцу, но уж точно не Гарри.

— Кстати, здорово, что ты поступила на Гриффиндор, — Гарри посмотрел на неё.

И снова у Джинни отнялся язык; чтобы не покраснеть ещё сильнее, девочка, быстро кивнув, рванула вверх по лестнице и вскоре исчезла за дверью общей спальни.

— Все в порядке? — встревоженно спросила Гермиона.

— Д-да, — с трудом выговорила Джинни и опустилась на свою кровать.

Гермиона недоверчиво посмотрела на неё и принялась переодеваться в пижаму. Джинни последовала ее примеру.

Дверь в комнату открылась, и, хихикая, вошли две девочки; у одной были волнистые светлые волосы, другая была смуглая с длинной тёмной косой.

— О, привет, — блондинка улыбнулась Джинни. — Я Лаванда Браун.

— Джинни Уизли, — представилась девочка, протянув ей руку.

— Сестра Рона? — слегка удивлённо произнесла Лаванда.

— Да…

— Не знала, что у Рона есть сестра, — пробормотала Лаванда, обращаясь к своей подруге; та кивнула и протянула руку Джинни:

— Парвати Патил.

— Приятно познакомиться.

Вскоре Лаванда с Парвати тоже переоделись в пижамы и улеглись в свои кровати. Через полчаса в комнату зашла ещё одна девочка, черноволосая Фиола Дамбар. Болтать никто не стал, поскольку все слишком устали с дороги и после столь сытного ужина. Джинни долго ворочалась с боку на бок, но заснуть никак не могла, хотя ещё двадцать минут назад с ног валилась.

Ну вот, она опять ведёт себя как дурочка — краснеет, убегает... Наверное, ей не суждено никогда нормально поговорить с Гарри. Видимо, её судьба — лишь смотреть на него со стороны. Если ему будет плохо, она даже не сможет его поддержать, как бы ей не хотелось… По щекам покатились обжигающие слезы. Она просто глупая маленькая девочка, которая никогда не сможет подружиться с Гарри Поттером, да что там подружиться, элементарно поговорить… Она ведь даже ни с кем не может поделиться всеми переживаниями. Стоп. Ни с кем? И тут Джинни наконец-то вспомнила, что у неё есть замечательный собеседник — дневник. Ну конечно, она аж целый день в нём не писала. Том её выслушает и обязательно поддержит.

Джинни тихонько вылезла из кровати и осторожно, чтобы не разбудить спящих соседок, вытащила из комода дневник, который уже успела туда убрать, перо и чернила. В комнате было темно и на кровати что-то писать было невозможно. Зато около огромного окна... Отсюда открывался чудесный вид на горы, покрытые ночной мглой. Небо было безоблачным, и луна освещала одинокую фигурку рыжей девочки, сидящей на подоконнике с дневником в руках.

Джинни взяла перо и принялась записывать всё, что произошло за сегодняшний день. С каждой строчкой на сердце становилось все тяжелее и тяжелее — из неё будто выкачали всю радость. Из глаз ручьями заструилась слёзы. Как же всё-таки хорошо, что есть Том. Девочка долго общалась с дневником, рассказывая ему, что ни Рона ни Гарри не было на её распределении, о том, как она снова убежала, когда Гарри заговорил с ней… Только когда она высказала все свои обеды и переживания, Джинни снова легла в кровать. Странно, но легче ей не стало: казалось, все огорчения и обиды лишь удвоились. Поворочавшись ещё примерно час, Джинни заснула тревожным сном.

Проснулась Джинни в ужасном настроении и с абсолютно нулевым желанием что-либо делать, даже несмотря на то, что сегодня был первый учебный день. Её ужасно клонило в сон. На завтрак она пошла вместе с Гермионой, которая её и разбудила. Аппетита у Джинни не было. Потолок в зале очень походил на её состояние: небо обволакивали мрачные, тёмные тучи. Её настроение, разумеется, не улучшилось, когда в зал вошли Гарри и Рон. Они уселись напротив Джинни с Гермионой и принялись за завтрак.

Гермиона в сторону мальчиков даже не взглянула — она нарочно, игнорируя обоих, разговаривала лишь с Джинни, видимо, все ещё злилась на их безрассудство.

— Макгонагалл сказала, что сообщит родителям, — мрачно произнёс Рон, обращаясь к Гермионе. Та, наконец обратив на него внимание, сложила руки на груди.

— Вам просто повезло, что вас не исключили, — холодно произнесла она. — Надо же думать, что делаете.

Гарри молчал, вид у него был виноватый.

Джинни подумалось, что ему, наверное, и впрямь стыдно перед Гермионой, которая выглядела ну очень сердито.

— Да у нас и выбора-то не было, — вскинулся Рон.

— Выбор есть всегда, — разозлилась Гермиона. — А если бы вы разбились? Или об этом вы не подумали?

Перепалку Рона и Гермионы остановили влетевшие в Большой зал совы. Джинни это не особо заинтересовало — она понимала, что ей-то точно ничего не придёт сегодня, родители обещали написать в выходные. Однако спустя пару минут раздался удивлённый крик Рона:

— Стрелка?

Джинни подняла голову — и правда, к их столу опускалась большая сова; она неуклюже плюхнулась прямо перед ними, угодив в тарелку с кашей. К её лапе был привязан красный конверт.

— О Боже, — сидящий рядом с Гарри и Роном упитанный мальчик побледнел. — Это же Громовещатель!

Рон тоже стал бледным, а Гарри с непониманием смотрел то на одного, то на другого.

— Мне присылали такой, — снова произнёс мальчик.

Рон схватил красный конверт и, подскочив из-за стола, бросился бежать к выходу из зала.

— Что происходит? — непонимающе спросила Гермиона, однако ответ не заставил себя ждать, потому что в этот момент конверт словно взорвался, и по залу разнёсся голос миссис Уизли, по громкости увеличенный раз в десять.

Джинни зажала уши руками, чтобы не слышать криков матери, отчитывающей Рона. Сам Рон стоял посреди зала с красным от стыда лицом. Как только крики миссис Уизли стихли, со стороны слизеринцев раздался хохот; впрочем, за столами других факультетов тоже слышались смешки.

Джинни покосилась на Гарри: тот выглядел ещё хуже Рона, хотя про него миссис Уизли ничего не сказала.

У Гермионы вид был слегка ошарашенный — видимо, она впервые видела Громовещатель; зато когда Рон, чьё лицо было ярче его рыжих волос, вернулся на своё место, девочка примирительно произнесла:

— Ну ладно вам, не расстраивайтесь, вы, конечно же, были неправы, но всё же…

Вскоре к Джинни подбежала её одноклассница Сью Келлин, протянувшая ей листок с расписанием.

— Спасибо, — произнесла Джинни и развернула расписание.

— Ну, что там? Какой первый урок? — поинтересовалась Гермиона.

— Заклинания, — отозвалась Джинни, изучая пергамент.

— О, отлично, удачи! Может, тебе показать, где кабинет? А то ещё потеряешься.

— Наверное, — пробормотала Джинни. Она и вправду легко могла потеряться: замок-то огромный, ещё и лестницы направления меняют, и коридоров, наверное, около нескольких сотен. Тут на листке, конечно, указан коридор и этаж с кабинетом, но всё же Джинни отличалась невнимательностью и с лёгкостью могла что-то напутать и опоздать на урок.

— Гарри, проводи Джинни, мне нужно подойти к профессору Макгонагалл, — беспечным тоном произнесла Гермиона, отчего Джинни, пившая чай, поперхнулась.

— Может, Рон проводит? Я, кажется, забыл, где кабинет, — пробормотал Гарри, покраснев ещё больше.

— Ой, — Рон хихикнул, — я тоже забыл, где кабинет. Гарри, у тебя-то память получше…

Гарри что-то забормотал.

— Давайте я провожу Джинни, — встрял мальчик, сидящий рядом с Гарри и Роном.

— Э… — Гермиона замялась, — Невилл, а ты помнишь дорогу, да?

— Конечно, целый год же туда ходили, — Невилл улыбнулся. — Ну так что, мне проводить?

— Да, — хором ответили Гарри и Джинни. Рон при этом то ли усмехнулся, то ли кашлянул.

— Ладно, идите, — пробормотала Гермиона. — Невилл, ты только не забудь, что сегодня у нас первым уроком зельеварение.

— Не забуду. Пойдем, Джинни.

Джинни встала и вслед за Невиллом вышла из зала.

— Я Невилл, если что, — произнёс мальчик.

— Да, я уже поняла, — отозвалась Джинни.

— Волнуешься перед первым уроком?

Джинни пожала плечами. У неё появилось странное безразличие ко всему происходящему.

Они молча поднялись по лестнице и свернули в какой-то коридор. Тут почти на каждом этаже висели говорящие портреты, люди на которых переговаривались и ходили друг к другу в гости из одной картины в другую. По пути Невиллу и Джинни встретилась пара привидений, вынырнувших прямо из стены.

— Вот кабинет, — Невилл указал на дверь, на которой золотыми буквами было написано «Заклинания».

— Спасибо большое, — пробормотала девочка.

— Удачного дня, — махнул ей Невилл. Джинни кивнула и зашла в класс. Там уже собралась добрая половина всех первокурсников-гриффиндорцев. Джинни оглядела кабинет: она не была ни с кем знакома и совсем не знала, куда сесть. Свободное место оказалось только рядом с черноволосой Эмили Паркер.

Джинни нерешительно подошла к её парте и остановилась. Может, Эмили хотела с кем-то сесть?

— Здесь свободно? — еле слышно спросила Джинни.

— Свободно, — Эмили пожала плечами, смерив её оценивающим взглядом.

Джинни опустилась на стул. Диалог с соседкой по парте ей затевать не очень хотелось, да и нужной общительностью она не обладала. Эмили листала учебник заклинаний и, к счастью для Джинни, разговор начинать не собиралась. Джинни тоже достала из сумки свой учебник, однако, пролистав пару страниц, отложила его на край парты и достала дневник. Эмили не обращала на неё никакого внимания, вся углубившись в чтение, поэтому Джинни, обмакнув перо в чернила, начала диалог с Томом. До начала урока оставалось минут десять.

«Здравствуй, Том, кажется, у меня было не лучшее утро».

«Что-то случилось?»

«Не знаю даже, мне казалось, здесь я буду счастлива, но мне почему-то всё безразлично… И знаешь, по-моему, Гарри совсем не хочет меня видеть…»

«Почему же?»

«Ну… сегодня Гермиона попросила его проводить меня в класс заклинаний, он сказал, что забыл дорогу, хотя, по-моему, он её помнил...»

«Дорогая Джинни, а у Гарри много друзей?»

Джинни не совсем поняла, к чему был этот вопрос, но ответила:

«У него есть лучший друг — мой брат, и лучшая подруга — Гермиона Грейнджер. Я уже писала».

«Понятно. Видимо, не такой уж он и общительный»

«Как думаешь, я смогу когда-нибудь поговорить с ним нормально?»

«Уверен, ты обязательно сможешь».

В класс вошёл профессор Флитвик, преподаватель заклинаний. Ростом он был чуть выше гнома; на нём красовалась тёмно-зелёная мантия и остроконечная шляпа. Джинни тут же закрыла дневник.

— Здравствуйте, дорогие первокурсники! — голос профессора был слегка писклявым.

— Здравствуйте! — вразнобой ответили гриффиндорцы.

На этом уроке Флитвик учил их правильно держать волшебную палочку, рассказывал, как лучше с ней обращаться, и показывал движения, которые будут нужны для заклинания левитации — по словам Флитвика, его они будут проходить на следующей неделе. До обеда у Джинни была ещё история магии, на которой она писала в дневнике. Нет, вначале она, конечно, пыталась конспектировать лекцию профессора Биннса, но вскоре ей это надоело: профессор истории говорил без перерыва и таким нудным голосом, что она чуть не заснула. Впрочем, этому было объяснение — профессор Биннс, единственный из всех преподавателей, был привидением. Ее соседка по парте, тоже вначале пытавшаяся хоть что-то записать, выводила на пергаменте какие-то загогулины.

Потом у них была ещё трансфигурация, где профессор Макгонагалл рассказывала им о самом предмете и говорила, что они будут изучать в этом году.

К обеду Джинни пришла уставшая, в голове всё путалось: заклинания, трансфигурация, история... Да и есть опять не хотелось. Она даже хотела пойти в гостиную, но её заметил Перси и, принявшись читать ей нотации, потащил в Большой зал.

Потолок зала всё так же навевал тоску и уныние. Наверное, погода на улице совсем испортилась, потому что по окнам стучали капли дождя. Около первокурсников свободных мест не было. Кто-то уже с кем-то подружился или познакомился, одна Джинни так ни с кем из одноклассников и не заговорила, не считая Эмили, конечно; однако та, судя по всему, не была в восторге от соседки по парте, но по крайней мере ничего не говорила. Джинни поплелась мимо первокурсников; она не смотрела под ноги, поэтому не заметила, как на кого-то налетела, и, попятившись, стала извиняться.

— Всё в порядке, не извиняйся, — раздался уже знакомый ей тихий голос, и девочка с ужасом поняла, что налетела на Гарри. Она замерла, не зная, что делать дальше, но тут к ним подошла Гермиона:

— О, Джинни, как начало дня? Пойдём, около меня место свободное есть, ты же ещё не обедала?

— Нет, — Джинни отрицательно мотнула головой и направилась вслед за Гермионой.

Свободное место оказалось напротив Гарри, от чего Джинни в восторге не была, и Гарри, по её мнению, тоже.

— Да ладно тебе, — Рон плюхнулся рядом с Гарри. — Никто всерьёз так не думает.

Гарри не ответил. Вид у него стал совсем несчастный.

— Гарри, ну правда, — Гермиона улыбнулась ему, — забудь ты про Локонса.

— Я не понимаю, что им всем от меня нужно, — Гарри уставился в тарелку с супом, словно та могла ему ответить. — Нет, ну правда. Теперь благодаря Локонсу все будут думать, что я автографы раздаю.

— Что случилось? — Джинни не решилась обратиться к Гарри, поэтому повернулась к Гермионе.

— Долгая история. Ну, в общем...

Договорить она не успела, поскольку к Гарри подбежал Колин.

— О, Гарри, ты здесь, а я тебя везде ищу! Подпишешь мне фотографию?

Лицо у Гарри стало серовато-белым, он в секунду помрачнел ещё больше, однако, взглянув на фотографию, облегчённо вздохнул.

— Подпишешь? — с надеждой повторил Колин, и Гарри тут же нахмурился:

— Колин, я не раздаю автографы.

— Да? — разочарованно вздохнул Колин. — Ну, может, хоть один?

Гарри с беспомощным видом покосился на Рона и Гермиону.

— Эй, Колин, почему тебя не было на первых трёх уроках? — спросила Джинни, пытаясь хоть как-то отвлечь его внимание от Поттера.

— О, представляешь, сначала я заблудился, а потом споткнулся на лестнице и сломал палец! — вдохновенно заговорил Колин, как будто сломанный палец был его главным достижением в жизни. — Меня отправили к мадам Помфри, она дала какой-то напиток, и палец снова стал целым! Она сказала, что я могу идти, ну, я и пошёл и перед обедом встретил Гарри…

— Давай на зельеварении вместе сядем? — перебила его Джинни, и Гарри с благодарностью посмотрел на неё.

— Давай, — Колин вдруг побледнел. — А у нас что, сейчас зельеварение?

— Ага.

— Какой ужас! А если профессор Снейп спросит меня о чём-нибудь?!

Джинни пожала плечами.

— Мамочки! Я пойду прочитаю первый параграф. Мне кажется, професор Снейп очень злой.

— Иди, иди, — махнула ему Джинни.

— Спасибо тебе, — облегчённо вздохнул Гарри. — Я уже не знаю, куда от него бежать.

Джинни моментально покраснела. Больше за обедом она не проронила ни слова.

Зельеварение прошло без каких-либо происшествий. Профессор Снейп рассказывал о зельях, правда, задал огромную письменную работу.

Когда Джинни поднялась в свою спальню, она первым делом сделала урок, заданный профессором Макгонагалл, потом открыла дневник и снова строчка за строчкой начала переписываться с Томом. С каждым новым предложением ей казалось, что голова тяжелеет. Наверное, она не выспалась…

Пустой коридор… Звук шагов, отдающихся на мраморном полу… Открывается дверь… Белоснежное помещение... Серебряный кран раковины… Жуткое шипение…

Джинни проснулась на своей кровати.

— Спишь? — послышался рядом голос Гермионы.

— Нет, — Джинни открыла глаза и приподнялась на кровати. Непонятно откуда взялась жуткая слабость. — Сколько времени?

— Половина одиннадцатого.

Джинни вскочила так резко, что Гермиона вздрогнула.

— Я что, проспала весь день?! — ужаснулась девочка.

— Ты чего? — Гермиона нахмурилась. — Ты минут двадцать назад вернулась, сразу легла и заснула.

Вернулась? Откуда вернулась? Она же никуда не выходила… Джинни ошарашенно смотрела на Гермиону.

— Но я никуда не выходила…

— Выходила, вообще-то. Причём давно, тебя несколько часов не было. Я думала, ты в гостиной.

Джинни нахмурилась; мозг соображал с трудом. Ладно, предположим, выходила, но куда? И почему она ничего не помнит? Может, правда в гостиной засиделась?

Гермиона продолжала с беспокойством смотреть на неё, поэтому Джинни медленно произнесла:

— Да, ты права, я выходила…

— Ты выглядишь уставшей, ложись-ка спать, — посоветовала Гермиона.

Джинни кивнула — в сон и впрямь клонило ужасно. Она быстренько надела пижаму и свернулась калачиком. Ей было холодно, хотя окно было закрыто. Джинни хотела было разобраться, что происходило за те несколько часов, когда она якобы отсутствовала, но, не успев ни о чём подумать, заснула. Во сне она стояла в начале какого-то длинного коридора; ещё там был темноволосый юноша, которого она ни разу в жизни не видела. Наутро свой сон Джинни вспомнить не могла.

* * *

Следующий день не задался с самого начала. Первым уроком было зельеварение, и Джинни, как нарочно, именно его вчера и не сделала, за что с Гриффиндора сняли пять баллов. Это так расстроило девочку, что на всех оставшихся уроках она сидела тихо как мышка и снова ни с кем не разговаривала.

Дни полетели быстрее чем обычно. К концу первой учебной недели у Джинни мелькнула мысль, что дома-то было не так уж и плохо…

Их завалили домашними заданиями; на уроках Локонса Джинни не нравилось буквально всё, начиная от его глупых вопросов из серии «мой любимый цвет, моя мечта» и т.д. и заканчивая самим профессором, самовлюблённость которого была видна за милю.

У Джинни появилась ужасная слабость, постоянно кружилась голова и хотелось спать. В дневнике она писала каждую свободную минуту. С Гермионой она говорила нечасто, только вечером, в общей спальне. Вообще, надо сказать, она избегала троицу друзей как могла, потому что они при каждой встрече косились на неё с беспокойством; Рон с Гермионой ещё и постоянно спрашивали, всё ли хорошо. Гарри же, в отличие от своих друзей, ничего не спрашивал, чему Джинни была только рада, потому что чем чаще она слышала вопрос о состоянии своего здоровья, тем больше горела желанием не общаться с троицей вообще. Единственным человеком, с которым она разговаривала чуть чаще, чем с Гермионой, был Колин Криви. Не то чтобы ей хотелось с ним общаться, ведь он постоянно говорил о Гарри. Поразительно! Джинни-то не знала, а у Гарри, оказывается, зелёные глаза! В общем, Колин ей порядком надоел: типичный фанат, который просто боготворит своего кумира. Однако общаться она с ним не переставала. На это было несколько причин: во-первых, кроме Колина, ей не с кем было разговаривать из класса, а во вторых, ей просто было жаль мальчика. В классе над ним смеялись из-за его помешанности на Гарри Поттере; а после того, как они с Джинни сели вместе, над ней тоже начали посмеиваться. Кто-то видел, как она краснеет перед Гарри, и теперь её принялись высмеивать за это. Нельзя сказать, что это сильно задевало Джинни, она больше волновалась, как бы сам Гарри это не услышал. Впрочем, достаточно быстро она поняла, что не намерена общаться ни с кем из класса. Ну, за исключением Колина.

За эту неделю Джинни могла начать плакать буквально из-за всего, начиная с замечаний учителей и заканчивая упавшей ложкой. До этого с ней такого не было, и девочка не могла понять, что же не так. Со старшими братьями она виделась только в общей гостиной, да и то нельзя сказать, что они обращали на неё много внимания. Единственным, что её пока радовало, были предстоящие уроки полётов на метле, которые должны были начаться со следующей недели.

В субботу утром Джинни решила прогуляться по окрестностям замка. На улице за эту неделю она была раза два, когда у первокурсников была травология в теплицах. Утро было не ранним, но многие ещё спали, поэтому завтракала Джинни в одиночестве за почти пустым гриффиндорским столом. Поднявшись в общую спальню, она надела поверх свитера с юбкой мантию, чтобы не замёрзнуть, спустилась в холл и оттуда вышла на улицу.

Погода полностью соответствовала времени года. Небо закрывали свинцовые тучи, из которых, казалось, вот-вот пойдёт дождь или даже ливень. Дул холодный, промозглый ветер. Джинни поёжилась и медленно двинулась по одной из тропинок, кажется, ведущей к хижине Хагрида.

Настроение у девочки было ужасным. Она не могла понять, откуда взялась эта странная слабость, ей постоянно казалось, что Гарри и Гермиона смотрят друг на друга. Она так завидовала Гермионе!.. Да ещё и в школе всё было совсем не так, как она представляла... Сейчас Джинни совсем не могла понять, отчего же так рвалась в Хогвартс...

Тропинка и впрямь вывела к хижине Хагрида. Джинни, однако, не остановилась около домика лесничего, а прошла дальше, на полянку, с которой открывался чудесный вид на замок и горы. Здесь были каменные глыбы и россыпи совсем маленьких камушков. Все деревья в округе были в золотисто-бордовых цветах, выделяясь яркими красками на фоне мрачного небосклона. «Прямо как герб Гриффиндора», мелькнуло в голове у Джинни. Она подошла к одному особо невысокому камню и уселась на него. Было холодно — казалось, ветер проникал даже сквозь мантию.

Джинни смотрела на Хогвартс. Тут, конечно, было красиво, но она вдруг поняла, что скучает по своей комнатке дома — тут всё было чужим, у нее даже друзей-то не было. А дома она просыпалась, могла смотреть в свое любимое окно, выходившее во фруктовый сад и открывающее потрясающий вид на луга и поля, окружающие Нору, кушать на завтрак мамины пирожки или кашу…

Джинни закрыла лицо руками и расплакалась. Она не думала, что будет скучать по дому, но там всё было таким родным, а тут таким чужим…

Ветер усилился; она не знала, сколько прошло времени, прежде чем за её спиной раздался голос Хагрида:

— Кто это у нас тут?

Джинни подскочила от неожиданности и повернулась к лесничему заплаканным лицом.

— Мерлин мой! — ахнул Хагрид. — Ты ведь, кажись, сестрёнка Рона?

Джинни угрюмо кивнула.

— Что у тебя случилось? — Хагрид присел рядом с ней на землю.

— Я… — Джинни всхлипнула. — Я хочу домой…

Почему она ответила, она и сама сказать не могла. Просто ей так хотелось, чтобы хоть кто-то в этом прекрасном, огромном, но совершенно чужом замке смог понять её — одинокую, маленькую девочку. А в глазах Хагрида не было осуждения, да и к тому же он ведь дружил с Роном.

— Я думала, тут всё будет по-другому, — пролепетала Джинни, ёжась от холода, пробирающего до костей.

— Ну-ка, пойдём ко мне, выпьешь горячего чайку, а то вон вся дрожишь, — Хагрид поднялся. — Пойдём-пойдём, а то совсем замёрзнешь.

Джинни кивнула и, вытерев слёзы рукавом мантии, поплелась за Хагридом. Около его хижины виднелась грядка с тыквами; Джинни невольно подумала, что у них в Норе сейчас наверняка тоже тыквы скоро созреют, и мама будет готовить тыквенные пироги и котлеты… Она шмыгнула носом.

Как оказалось, дом лесничего хоть и казался огромным, но в нём была всего одна комната. Но какое тут всё было большое! Посредине стоял круглый деревянный стол, возле него высокие стулья. На стенах висели полочки для всякой утвари. По потолку были развешаны разные травы, где-то даже висели связки грибов и ягод. В камине весело потрескивал огонёк. Стоило Джинни войти в дом, как раздалось грозное рычание, от которого девочка подскочила и испуганно попятились.

— Тихо, тихо, Клык, это сестрёнка Рона, — произнёс Хагрид, обращаясь к огромной чёрной собаке. — Как звать-то тебя?

— Джинни…

— Джинни, ну приятно познакомиться, присаживайся, — Хагрид усадил её на один из стульев. — Сейчас заварю чайку. Так что у тебя случилось? Неделя плохо прошла?

Джинни кивнула, и из глаз опять потекли обжигающие слёзы.

— Ну-ну, не плачь, — Хагрид неловко похлопал её по плечу. — Случилось-то чего? На уроках оценки плохие?

— Н-не знаю, — всхлипнула Джинни. — Мне казалось, что здесь всё п-по другому будет… Я с детства мечтала сюда попасть, ещё когда Билл в школу ходил, а сейчас не знаю… Тут всё какое-то чужое…

— Ну, а друзья-то есть?

Джинни отрицательно мотнула головой.

— А что ж ты не с Гарри, Роном и Гермионой? — удивился Хагрид.

— Не знаю… — при упоминании Гарри щёки девочки вспыхнули.

— Они ребята то общительные, подумаешь, на разных курсах.

— Да просто… — Джинни замялась. Она не знала, как всё объяснить. Хотя Хагриду, наверное, можно и правду сказать — даже если он над ней посмеётся, хуже всё равно вряд ли будет.

— Гарри мне нравится, — еле слышно произнесла Джинни и покраснела ещё сильнее.

— Так это хорошо, Гарри мальчик хороший, — Хагрид заулыбался, это было даже видно через его густую лохматую бороду. — Тем более, что ж ты с ними не общаешься?

— Я при Гарри и слова сказать не могу, постоянно убегаю… — призналась Джинни, вытирая мокрые от слёз щёки.

— Ух, вот это нехорошо, — Хагрид с сочувствием посмотрел на Джинни. — Как же так?

Джинни пожала плечами и вдруг испуганно повернулась к лесничему:

— Вы же не скажете Гарри?

— Ну что ты, нет, конечно! И, это... давай на ты, — Хагрид поднялся и подошёл к только что вскипевшему чайнику. — Ну а в классе совсем общаться не с кем?

— Ну, есть Колин Криви… но он так на Гарри помешан…

— Слышал, слышал, — Хагрид усмехнулся в бороду. — Гарри говорит, что не знает, куда от него деваться, а тот постоянно с камерой ходит.

— Точно, — кивнула Джинни.

— Вот, держи, — Хагрид поставил перед ней кружку, по размерам напоминающую маленькое ведро; от неё шел пар. Джинни сделала маленький глоток. Чай был травяной и очень вкусный.

— Спасибо большое.

— Да ладно тебе, хоть согрелась?

Джинни кивнула: тут и вправду было очень тепло, а ещё спокойно…

— Смотри-ка, что у меня есть, думаю, тебе понравится, — Хагрид улыбнулся и стал что-то искать на полке. Через пару минут он протянул Джинни колдографию, на которой улыбался Гарри, одетый в школьную форму.

— В том году фотографа в Хогвартс пригласили, первокурсников поснимать, я и взял копии фотографий. Ну, что скажешь?

Джинни не знала, что сказать. Гарри на колдографии вышел просто чудесно: улыбающиеся изумрудные глаза, кудрявые волосы, веснушки... Неудивительно, что Колин хочет его сфотографировать. Если у него это когда-нибудь получиться, нужно будет копию попросить, только так, чтобы сам Гарри об этом не узнал.

— Здорово получился, а? — Хагрид улыбнулся (девочка согласно кивнула). — Можешь взять себе, если хочешь.

— Правда? — Джинни с недоверием посмотрела на лесничего.

— Правда, бери, конечно!

— Спасибо большое! — Джинни бережно уложила колдографию в карман.

— Вот, и настроение у тебя поднялось, — удовлетворённо произнём Хагрид. — Хочешь, покажу ещё колдографии, которые у меня есть? Я их собираю, целая коллекция уже. Могу найти твоих старших братьев на первом курсе.

Джинни радостно улыбнулась. Рон был прав, Хагрид и вправду замечательный.

Больше часа она вместе с лесничим смотрела старые колдографии: тут были и Билл, и Чарли, и Фред с Джорджем, и Перси…

— Ты заходи, когда захочешь, — улыбнулся Хагрид, когда Джинни уже собиралась в обратную дорогу.

— Хорошо, — Джинни кивнула; настроение у неё действительно поднялось. — До свидания!

По пути в замок она думала, что не так уж всё и плохо, просто первая неделя выдалась такой, но кто сказал, что все недели будут такими? Да и с Гарри она обязательно поговорит…

Тучи, затянувшие небо, прорезали лучи солнца, озарив окрестности свои ярким светом. Деревья вмиг приобрели ещё более яркие и красочные оттенки. Холмы и поля с ещё не пожелтевшей травой стали выглядеть куда симпатичнее и жизнерадостнее. Джинни улыбнулась — наверное, лучи солнца разогнали тучи и в её сердце.

В коридорах народу было немного. Джинни быстро добралась до гостиной. Сейчас нужно было сделать все уроки, чтобы не получилось, как в тот раз с зельеварением. Собственно с него, наверное, и надо начать...

— Привет, — к ней подбежал Колин. Джинни рассеянно махнула ему рукой. Колин, казалось, хотел спросить о чём-то, но вдруг буквально запищал от восторга:

— О, Гарри!

Джинни быстро повернулась — поблизости и вправду появился Гарри. Она лихорадочно стала думать, куда побежать, но Гарри шёл не куда-то, а конкретно к ней.

— Гарри, Гарри, можно я тебя всё-таки сфотографирую? — пропищал Колин.

— Колин, давай потом, — отозвался Гарри, слегка нахмурившись. Затем он развернулся к застывшей Джинни:

— Привет! А я тебя уже пол-утра ищу.

У Джинни задрожали ноги. Зачем он её ищет? Она что-то сделала? Кто-то что-то сказал про неё? За те несколько секунд, что Гарри подходил к ней, лицо девочки от белого успело стать красным и обратно.

— Да? — еле выдавила Джинни.

— Тебе письмо от Чарли. Рон и Гермиона ушли в библиотеку, просили передать тебе, — он протянул ей конверт.

— Спасибо, — с трудом выдавила Джинни и быстро направилась к одному из кресел. Интересно, почему Чарли написал? Джинни осторожно разорвала конверт и развернула письмо:

«Здравствуй, дорогая Джинни! Надеюсь, первая неделя прошла хорошо. Пишу тебе, чтобы пожелать удачи в этом учебном году. Уверен, у тебя все получится! Если получишь плохую оценку, не расстраивайся. У меня для тебя небольшой подарочек, надеюсь, тебе понравится. С любовью, Чарли.

P.S. Пиши когда сможешь, буду ждать новостей от своей сестрёнки».

Записка была маленькая, но настроение Джинни поднялось ещё больше. Заглянув в конверт, она увидела, что Чарли прислал ей в подарок её любимые наклейки с двигающимися дракончиками.

— Ух ты, что это? — рядом с ней раздался голос Гарри.

— Чарли прислал, — девочка покраснела. — Это заколдованные наклейки, — она протянула их Гарри. Тот, видимо, видел такие впервые.

Ну всё, если он ещё что-то спросит, она нормально точно не ответит. Джинни вскочила с кресла и бросилась в сторону спальни.

— Постой, ты наклейки забыла, — Гарри побежал следом.

Джинни, практически не оборачиваясь, схватила подарок Чарли и бегом поднялась по лестнице.

Впоследствии оказалось, что этот день был для Джинни самым радостным за весь сентябрь. Нет, были, конечно, и полёты на метле. Раньше она уже летала под присмотром кого-то из братьев. Но в Хогвартсе первокурсникам летать особо не разрешали, разве что на три метра над землёй. В общем, радости, которую она ждала от этих уроков, она не получила. А беготня вдоль стадиона и разминка её совсем не воодушевляли.

С каждым днём Джинни писала в дневнике всё больше. Её начали мучить кошмары — каждую ночь ей снилось какое-то подземелье, страшное шипение и всё тот же странный юноша. Просыпалась она, дрожа от страха, и свои сны могла вспомнить не всегда. Вдобавок слабость постоянно усиливалась.

В довершение всего Джинни сделала совсем поразительное и ужасающее открытие — она почему-то начала бояться Гарри. Нет, не так, как раньше, от стеснения — она и вправду начала его бояться. Объяснить это девочка не могла, и это её тоже пугало не на шутку.

Погода тем временем ухудшилась: солнце почти не выглядывало, а дождям, казалось, конца и края не будет. Раз в две недели Джинни приходило письмо от родителей. В своих ответах им она не упоминала ни слабость, ни своё появившееся безразличие; почти всегда она писала, что у неё всё хорошо. На самом деле её настроение поднималось только иногда, когда она отправлялась навестить Хагрида. Они стали настоящими друзьями, но даже ему Джинни не рассказывала о том, что начала бояться Гарри и о своем странном состоянии.

С октября у Гарри начались тренировки по квиддичу и, к счастью для Джинни, в гостиной он стал появляться реже. Гермиона пару раз звала её посмотреть его тренировку, но Джинни отказывалась, предпочитая уделить это время дневнику. Именно Том был единственным, кому она всё рассказывала. Всё чаще её записи выглядели так:

«Здравствуй, Том! Я не понимаю, что со мной происходит. Я всё чаще чувствую ужасную слабость, а ещё не понимаю, почему я боюсь Гарри. Мне хочется пойти на его тренировку, но почему-то, когда я его вижу, мне становится очень страшно. Я не знаю, в чем дело».

Джинни думала, что хуже, чем сейчас, быть уже не может, но она ошиблась. С середины октября она осознала, что у неё появились провалы в памяти. Она не могла вспомнить, где была и что делала иногда аж полдня. Это открытие привело ее в настоящий ужас. Есть она стала очень мало, вздрагивала от каждого шороха и, по словам Гермионы, выглядела совсем нездоровой.

Кошмары преследовали Джинни: она могла заснуть даже на уроках. По выходным она начала бояться выходить из спальни и как-то за завтраком даже упала в обморок, чем до смерти напугала Перси. Целый день после этого она провела в Больничном крыле, где мадам Помфри поила её какими-то снадобьями. Нельзя сказать, что от них ей стало лучше.

Пока Джинни лежала в палате, к ней заходили Гарри, Рон и Гермиона. Однако стоило ей увидеть Гарри, как она шарахнулась от него, чуть не свалившись с кровати, и забилась в приступе истерики. Рон с Гермионой бросились ее успокаивать; Гарри, испуганный её поведением, тоже попытался подойти, но она закричала от страха, и Рон вывел побледневшего Гарри из палаты, чтобы не нервировать сестру.

Гермионе с трудом, но всё же удалось успокоить Джинни. Когда они с Роном пытались выяснить, что случилось, она бормотала что-то несвязное, потом сказала что хочет поспать, и Рон с Гермионой, встревоженные её выходкой, вышли из палаты.

После случая с обмороком Перси постоянно подходил к сестре и спрашивал о её состоянии. Похоже, он испугался больше всех, даже стал контролировать, как она ест. Джинни это не раздражало, но потом попросту надоело, однако от Перси отделаться было не так просто. Гарри теперь к ней вообще не подходил, в основном за ней смотрели Рон и Гермиона, которые заметили, как при его появлении Джинни начинало трясти от ужаса. Гермиона предположила, что у Джинни возникают панические атаки, но не могла понять, из-за чего, поэтому от греха подальше смотрела, чтобы они с Гарри не пересекались. Джинни же с каждым днём становилось всё страшнее: она не понимала, почему при виде Гарри она кричала от страха, и у неё начиналась истерика. Если он ей так сильно нравится, то почему она его боится, словно он какой-то монстр? На этот вопрос Джинни ответить не могла. Ей оставалось лишь надеяться, что в скором времени это пройдёт.

— Мисс Уизли, вам нехорошо? — обеспокоенно спросила профессор Макгонагалл.

Джинни вздрогнула от неожиданности и поспешила отрицательно мотнуть головой, пока декан не начала подробно расспрашивать о её состоянии.

— Вы выглядите нездоровой, — Макгонагалл всё равно продолжала пристально смотреть на неё. — Сходите на всякий случай к мадам Помфри. Мистер Криви, проводите мисс Уизли, пожалуйста.

Джинни спорить не стала — сил не было. Она сложила свои вещи в сумку и вместе с Колином направилась к выходу из класса.

— Мисс Уизли, потренируйтесь с трансфигурацией пуговицы, пожалуйста, — сказала напоследок Макгонагалл.

— Да, профессор, — Джинни вышла из класса.

— Ты что-то бледная, — заметил Колин.

— Да всё нормально, — пробормотала Джинни, понимая, что это откровенное враньё.

— Слушай, видела вчера тренировку Гарри? Он такие виражи там делал! Пойдём завтра, посмотришь?

— Не могу.

— Почему?

— М-м… просто не хочу, понимаешь? — Джинни вздохнула. Это тоже было враньём, ведь посмотреть на тренировку Гарри ей очень хотелось.

Всю дорогу до больничной палаты Колин что-то говорил. Джинни его не слушала, машинально кивая время от времени. Сейчас её больше волновало то, что она совсем не могла вспомнить, что же делала вчера вечером. Вот не помнила, и всё, хоть убейте. Всё обрывалось на том моменте, где она садится за уроки. И можно было бы предположить что она просто всё время занималась, так нет же — Лаванда, Гермиона и Парвати хором заявили, что она уходила из гостиной и вернулась лишь спустя два часа.

— Ты идёшь на завтрашний пир? — голос Колина вернул девочку в реальность.

— Пир?

— Ну да, завтра же Хэллоуин, забыла?

Хэллоуин? Да, Джинни вправду забыла о том, что завтра уже последний день октября. Нельзя сказать, что это как-то волновало её. У неё было странное чувство какой-то неопределённости, да и интерес ко всему пропал. Она практически постоянно находилась в страхе, и больше всего её пугали панические атаки, случавшиеся с ней при виде Гарри, и провалы в памяти.

— Да, забыла, — пробормотала Джинни.

— Ну ничего, бывает, — лучезарно улыбнулся Колин.

— Почему не на уроке, леди и джентльмен? — поблизости раздался чей-то голос.

Джинни подскочила. Из стены выплыло привидение Почти Безголового Ника.

— Я провожаю её в Больничное крыло, — пояснил Колин, указывая на Джинни.

— Ясно, — протянул Ник. — Вам нездоровится, юная леди?

Джинни молча кивнула.

— Ну ладно, мне пора, поправляйтесь, — с этими словами Ник исчез в противоположной стене.

Вскоре Колин с Джинни подошли к Больничному крылу. Их встретила мадам Помфри в белоснежном переднике.

— Так, проходите, — она провела Джинни и Колина в просторное помещение, где стояли ряды кроватей. — Вот, милочка, выпей, — с этими словами мадам Помфри протянула Джинни бутылёк с какой-то настойкой, такой же она хотела дать и Колину, но тот пояснил, что здоров.

На вкус жидкость из бутылочки была очень горькой, поэтому Джинни зажмурилась, но всё же выпила ее.

— Если что, приходи в любое время, — произнесла мадам Помфри, когда Джинни и Колин уже были около двери.

Пока Джинни с Колином шли обратно, трансфигурация уже закончилась, поэтому они, накинув мантии, вышли на улицу, поскольку следующим уроком у них должна была быть травология, объединённая с пуффендуйцами. Шёл моросящий дождь, сопровождаемый холодным ветром. Когда ребята подошли к теплицам, там ещё не было никого из их класса, только пара пуффендуйцев.

— Кошмарная погода, да? — произнесла одна из них, черноволосая девочка Натали, обращаясь к гриффиндорцам.

— Ага, — поёжился Колин.

Через десять минут, когда Джинни уже перестала чувствовать руки и ноги от холода, подошли остальные ученики, и их наконец впустили в теплицу. Здесь стоял длинный стол, уставленный горшками с растениями для сегодняшнего урока. Вместе с другими учениками Джинни надела специальные перчатки и фартук.

На сегодняшнем уроке им предстояло пересадить пару рвущихся на волю эрдрелий из одного горшка в другой; для этого всех учеников разбили на пары. Джинни оказалась в паре с пуффендуйцем Гилбертом — темноволосым кареглазым мальчиком. Пересадить это растение было не самым простым занятием: оно так крутилось и извивалось, что Гилберт с трудом удерживал его в руках, пока Джинни быстро копала для растения ямку в новом горшке.

После травологии первокурсники поплелись в замок, где их ждал урок зельеварения.

Дождь усилился. Джинни вдруг задрожала, и это никак не было связано с холодом на улице. Она стала оглядываться по сторонам и быстро нашла причину: из замка шёл Гарри, ведь у второкурсников сейчас должна была быть травология. Рона и Гермионы с ним не было. Джинни Гарри пока не видел, но чем ближе он подходил, тем сильнее её начинало трясти. Из головы вылетели все мысли, оставляя какой-то необъяснимый ужас.

— Джинни, что с тобой? — голос Колина раздался словно из другого измерения.

На Джинни начала давить непонятная темнота; силуэт Гарри представлялся ей силуэтом юноши из кошмаров, и он пугал её. Чем ближе Гарри подходил, тем чётче она видела черты юноши из сна; он был совершенно не похож на Гарри, но почему-то она видела именно его. До неё будто издалека доносились голоса. Гарри обернулся, очевидно, услышав нарастающий шум, и Джинни, закричав от ужаса, рухнула на колени, закрыв лицо руками. Её продолжало трясти как в лихорадке. Кто-то схватил ее за плечо, но ужас не отступал. Перед Джинни стояли голубые глаза юноши, они словно были повсюду, заполняли всё пространство. Джинни зажмурилась, но лучше не стало. Она потеряла связь с реальностью, ей казалось, что перед ней стоит юноша с холодными как лёд голубыми глазами.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем она пришла в себя. Её трясли за плечи Сью и Колин, оба были напуганы.

— Профессор Стебль сейчас будет здесь, — раздался голос ее одноклассника Джона.

— Она, кажется, пришла в себя, — послышался где-то слева голос Натали.

— Джинни, ты слышишь нас? — испуганно спросил Колин.

Джинни с трудом кивнула. Её голова раскалывалась; она так и стояла на коленях на сырой от дождя земле.

Джинни смутно помнила, как к ним подбежала профессор Стебль, как Колин рассказал, что случилось, а потом её, промокшую, с ногами, испачканными в земле, повели в Больничное крыло, где она и провела остаток дня. Мадам Помфри пыталась выяснить, что с ней случилось, но Джинни ничего ответить не могла. По рассказам её одноклассников мадам Помфри сделала вывод, что у девочки была непонятно чем спровоцированная паническая атака, и предположила, что у неё может быть предрасположенность к такого рода припадкам. Они, по словам мадам Помфри, могут начинаться неожиданно и долго не длятся. Целительница попросила Джинни понаблюдать, с какой частотой они происходят, чтобы она, если припадок повторится, смогла приготовить для неё нужное зелье. По словам мадам Помфри, в организме Джинни мог произойти сбой из-за магии, ведь в одиннадцать не все контролируют волшебство, и это может повлечь проблемы со здоровьем, но это обычно проходит уже через год. Джинни прекрасно понимала, что дело совсем не в этом. Ведь она ничего не сказала про того странного юношу.

Весь оставшийся день Джинни поили всякими настойками и успокаивающими зельями. К ней заходили Рон и Гермиона, пытавшиеся выяснить, что произошло, но по их взглядам Джинни догадалась, что они знают, что случилось, и даже могла с лёгкостью предположить, от кого. Именно этот «кто-то» с ними и не пришёл. К её ужасу, Джинни очень обрадовало отсутствие Гарри. Фред, Джордж и Перси тоже заходили, принесли ей сладостей. Перси выглядел очень встревоженным, однако подробностей о припадке сестры он, к счастью, не знал.

Из палаты Джинни отпустили только к ужину; при этом мадам Помфри сказала ей приходить, как только она почувствует себя хуже. Идти на ужин Джинни откровенно не хотелось, поэтому она поднялась в спальню, забралась к себе на кровать и свернулась калачиком. Полдня она не понимала, что с ней произошло. Это всё было так странно. Но всё-таки из всей этой истории Джинни смогла сделать вывод, что боится она не Гарри, а какого-то абсолютно неизвестного ей юношу. Легче ей от этого не стало, ведь этот юноша как галлюцинация появлялся только, когда где-то поблизости был Гарри. Получается, что каждый раз при виде Гарри она будет видеть того странного юношу и холодные голубые глаза вместо изумрудных? По щекам Джинни потекли слёзы, она даже не пыталась их остановить, благо в спальне никого, кроме неё, не было. Гарри, милый Гарри, неужели она никогда в жизни не сможет к нему подойти? Теперь её летние страхи казались Джинни просто смехотворными. Какая же она была глупая, что не поговорила с ним летом! Теперь-то она в прямом смысле не может находиться рядом с ним. Может, она с ума сошла?

— Джинни, ты здесь? Боже, Джинни, что случилось? — послышался голос Гермионы.

— Н-ничего, — произнесла Джинни, поспешно вытирая слёзы. — Всё хорошо, правда, Гермиона.

На лице Гермионы было ясно написано, что она ей не верит. Несколько минут они сидела молча.

— Джинни, пойдём на ужин, там сегодня много вкусностей… — наконец произнесла Гермиона, легонько тронув девочку за плечо; расспрашивать она её ни о чём ни стала.

— Я не хочу, — пробормотала Джинни.

— Пойдем, тебе нужно поесть, может, у тебя и настроение поднимется, — Гермиона потянула Джинни за руку. — Давай, а то совсем развалишься.

Джинни неохотно поднялась с кровати и поплелась вслед за Гермионой в Большой зал.

За столом Гриффиндора народу было немного, однако Гермиона и Джинни всё равно пошли в конец стола, где было относительно пусто.

— Джинни, ты как? — к девочкам подбежал Колин.

— Нормально, спасибо, — вяло отозвалась она.

— Мы все очень волновались, — продолжил Колин, идя вслед за Джинни и Гермионой. — Гарри сказал нам вызвать кого-то из учителей, он так испугался, ты бы видела.

— Гарри был там?! — Джинни резко повернулась к Колину. Так вот почему галлюцинация так долго не заканчивалась: Гарри не прошел мимо, он попытался что-то сделать. Интересно, он догадался, что это из-за него, раз ушёл до того, как она пришла в себя?

— Ну да, конечно был, он практически первый и подбежал, — отозвался Колин. — Потом он, правда, быстро ушёл почему-то.

«Догадался», — мелькнуло в голове Джинни. Нет, ну, с одной стороны, логично, ведь она уже один раз шарахнулась от него, правда, в тот раз это были цветочки, да и юношу этого она тогда не видела.

Джинни опустилась на скамейку рядом с Гермионой. Рядом пристроился Колин.

— Ты чего? — донёсся откуда-то голос Рона, и Джинни краем глаза успела увидеть, как кто-то, буквально вскочив из-за стола, быстро направился к выходу из зала. Повернув голову, Джинни поняла, что это был Гарри.

— Чего это с ним? — озадаченно спросил Рон, глядя туда, где ещё недавно сидел Гарри. Потом, заметив Джинни, он вздохнул: — Ясно.

Джинни стало противно от самой себя. Она поняла, что из зала Гарри ушёл, заметив её. К глазам начали подступать слёзы. Джинни уронила голову на стол и разрыдалась.

— У неё опять припадок? — испуганно спросил Колин.

— Нет, Колин, — ответила Гермиона, обнимая Джинни за плечи.

— Джинни, ну ты чего? — недоумённо спросил Рон, перегнувшись через стол.

— Да подождите вы, — шикнула на мальчиков Гермиона. — Дайте ей успокоиться.

Минут через пять Джинни перестала плакать и принялась за ужин, но кусок в горло не лез. Гермиона, Рон и Колин молча наблюдали за ней.

— Я, наверное, пойду, уроки на завтра не сделала ещё, — пробормотала Джинни, вставая из-за стола.

— Давай я помогу с уроками? А ты поешь, — предложил Колин.

— Нет, Колин, спасибо, я не голодная. Меня Фред с Джорджем сладостями перекормили, — Джинни через силу улыбнулась.

Рон смотрел на сестру с самым несчастным видом. Когда Джинни уходила, то услышала, как Рон тихо спросил Гермиону:

— Почему это произошло?

— Не знаю. По словам Гарри, у неё был настоящий припадок.

Уроки Джинни делать совсем не хотелось, но и получить завтра выговор тоже, поэтому в общую комнату она вернулась, лишь когда всё доделала. Лаванда, Парвати и Фиола уже спали. Только Гермиона при свете ночника читала какую-то книгу.

Джинни, переодевшись в пижаму, залезла к себе в постель и достала дневник. Она должна рассказать Тому, что произошло сегодня. Может, он знает, что с ней? Однако, как оказалось после часовой переписки, Том этого не знал.

Заснула Джинни только под утро, ибо всю ночь её мучила ужасная бессонница. На завтрак она не пошла. Собрав учебники и пергаменты в сумку, она сразу направилась к кабинету зельеварения.

Минут через десять к ней присоединился Колин.

— Ну, ты как? — спросил он, едва завидев девочку.

— Хорошо, — соврала Джинни, поскольку чувствовала себя ужасно. После бессонной ночи раскалывалась голова, да и от слабости она с трудом держалась на ногах. К счастью для неё, уроки после обеда были отменены в связи с Хэллоуином.

В классе зельеварения было очень свежо, и Джинни пожалела, что у неё не было с собой мантии.

Они с Колином уселись за одну из парт, но, поскольку в классе зельеварения все парты были рассчитаны на троих, к ним присоединился Эдди Бейворт.

— Какой у нас сегодня параграф? — поинтересовался он, обращаясь к Джинни.

— Вроде десятый, — пробормотала Джинни, подперев голову руками и глядя пустым взглядом на стол профессора зелий. Там стояли котлы, из которых тянулись серебристые струйки пара.

В класс медленно зашёл Северус Снейп. Моментально воцарилась гробовая тишина: профессора зелий боялись все. Ну, кроме слизеринцев, совместно с которыми проходили занятия по этому предмету. Впрочем, они тоже затихли с появлением своего декана. Снейп остановился возле своего стола и оглядел своими чёрными как ночь глазами класс. Неожиданно для Джинни он повернулся к ней.

— Что мы делали на прошлом уроке, мисс Уизли?

Джинни побледнела. Прошлое занятие она пропустила, находясь в Больничном крыле.

— Я не знаю, — пролепетала девочка.

— Ах, не знаете?

— Профессор, Джинни вчера была в Больничном крыле, — вступился за неё Колин, и пара гриффиндорцев подтверждающее закивали.

— Значит, в Больничном крыле? — протянул Снейп. — Какой раз за месяц, мисс Уизли?

Слизеринцы захихикали; Джинни покраснела.

— Минус десять очков с Гриффиндора за пропуски.

Джинни пришлось приложить все силы, чтобы не расплакаться от несправедливости.

— Не расстраивайся, — шепнул ей Эдди. После того, как Джинни перестала краснеть и заикаться в присутствии Гарри (потому что они попросту не виделись), одноклассники перестали посмеиваться над ней, хотя она предпочла бы обратное.

— Надеюсь, хоть домашнее задание вы сделали, мисс Уизли? — снова раздался голос Снейпа.

— Да, профессор, — Джинни протянула подошедшему к ней профессору пергамент с выполненным заданием, мысленно благодаря небеса за то, что вчера всё-таки сделала зельеварение, несмотря на плохое самочувствие, даже Гермиона потом проверяла.

Снейп оглядел её работу и поджал губы. Видимо, его планы снять ещё пару десятков баллов с Гриффиндора накрылись.

— Что ж, — он отошёл от нее и направился к доске. — Начнём урок. Сегодня у нас по плану зелье, позволяющее менять вкус и запах предметов.

К огромному облегчению для Джинни, дальнейший урок прошёл без каких-либо неприятностей. Нельзя, конечно, сказать, что зелье у неё получилось идеальным, но, по крайней мере, не взорвалось, как у слизеринца Джея Уолена.

До обеда у них ещё была история магии, на которой Джинни заснула и проснулась, лишь когда прозвенел звонок на перемену. Ещё была защита от темных искусств, на которую Джинни ходила как на комедию: Локонс взял привычку ставить сценки из своих книг; Джинни даже рада была, что не читала их. В главной роли, конечно же, выступал сам Локонс, а вот на роли привидений, оборотней и вампиров он брал учеников, которые, видимо, встали в этот день не с той ноги. Сама же Джинни, очевидно, обладала неким везением, ведь такая честь ей не выпадала, и она просто наблюдала всё со стороны.

Когда уроки наконец закончились и пришло время обеда, Джинни впервые за весь день отправилась в Большой зал. Она села рядом с Колином, который снова что-то говорил про Гарри.

— Жалко, сегодня тренировки не будет, — вздохнул Колин. — Нет, Джинни, ну правда, сходи, посмотри хоть раз.

— Не пойду, — мотнула головой Джинни.

— Ну, как знаешь, многое пропускаешь.

Джинни уставилась в свою тарелку с сырным супом.

— Всем приятного аппетита, — рядом с Джинни плюхнулись Фред с Джорджем.

— И вам, — пробормотала Джинни.

— Так, что-то ты, сестрёнка, опять бледная, — нахмурился Фред.

— Да нормальная я, — отмахнулась Джинни.

— Джинни, слушай, что это вы с Гарри не видитесь? — поинтересовался Джордж.

— А что, должны? — с вызовом осведомилась Джинни. Для неё и так это была больная тема, ещё близнецов не хватало.

— Да нет, я не о том, — покачал головой Джордж. — Я имел в виду, почему Гарри при виде тебя постоянно куда-то уходит?

— Я бы сказал, убегает, — заметил Фред.

— Его спросите, не меня, — Джинни нахмурилась. Не собиралась она делиться с братьями подробностями своих припадков. Хватает того, что Рон с Гермионой уже считают, будто с ней не всё в порядке.

— Мы просто думали, ты знаешь, — пояснил Джордж. — Ты не подумай, мы не хотели тебя обидеть, просто спрашивали.

Джинни пожала плечами. Настроение, и без того плохое, стало ещё хуже. Быстро доев обед, она вышла из зала и отправилась в гриффиндорскую башню. Там она сразу направилась в спальню и начала очередную переписку с Томом. Она писала долго, возможно, даже несколько часов, а потом словно впала в забытье. Ей казалось, что она встаёт, словно марионетка под влиянием ниточек, и куда-то идёт. Шаги разносятся по пустому коридору, а потом — пустота…

* * *

Она лежала на своей кровати. Когда она легла? Голова словно свинцом налилась. Джинни с трудом подняла ее и огляделась. В комнате никого не было, за окном уже темно… Стоп. Темно? Джинни вскочила так резко, что перед глазами всё поплыло, отчего она вновь упала на кровать. Полежав минут пять, Джинни снова встала, но уже медленнее. За окном действительно была тьма кромешная.

Джинни с ужасом осознала, что снова ничего не помнит с того момента, как вернулась в спальню. От этой мысли у неё даже затряслись руки. Руки… Минуточку, а в чём у неё руки? Приглядевшись, Джинни чуть не закричала от страха: её руки были измазаны чем-то, сильно напоминающим... кровь.

Так, она абсолютно не помнит вообще ничего, что делала, в чем измазана? Джинни почувствовала, как её с головой накрывает паника. Она подбежала к зеркалу, стоящему в комнате, и с ужасом отшатнулась — вся её мантия тоже была в странной жидкости. Джинни забила лихорадка. Что она делала всё это время? Когда и где успела так измазаться? Она едва успела умыться и снять испачканную мантию, как в комнату разом влетели все её соседки. Вид у них был напуганный.

— Что случилось? — ноги Джинни сделались ватными; она с тревогой смотрела в лица вошедших девочек.

— Ты что, не видела? — удивилась Лаванда.

— Что не видела?

— В коридоре второго этажа кто-то написал слова «Тайная комната снова открыта! Трепещите, враги наследника!». А ещё кошку Филча то ли убили, то ли заколдовали, — мрачно сообщила Гермиона. — Я, Гарри и Рон оказались там первыми, и Филч подумал на нас. Хорошо ещё, Дамблдор вмешался.

— Что за тайная комната? — нервы Джинни были на пределе. Она не помнит, что делала целых полдня, а тут ещё какие-то надписи на стене и кошка то ли живая, то ли мёртвая...

— Рон говорит, будто что-то слышал о ней от Билла, — пробормотала Гермиона. — А так, я о ней тоже где-то слышала, но не помню где...

Джинни продолжало трясти. Так, ладно, какая-то комната, может, розыгрыш чей-то. Но почему тогда она измазана в крови? Джинни замерла. Страшная догадка пронзила ее мозг...

— Девочки, — её голос сделался неестественно тонким, — а какого цвета была надпись?

— О, красная, я даже подумала, что это кровь, но учителя сказали — краска, — отозвалась Фиола.

У Джинни всё внутри похолодело, голова закружилась, дыхание участилось. Но оставалась ещё одна надежда…

— Я была сегодня на ужине? — тихо спросила она, обращаясь к соседкам по комнате.

— Нет, — отозвалась Лаванда. — Колин всё ждал тебя, но ты не пришла. Мы видели только, как ты из гостиной выходишь, но на ужине тебя не было. А почему ты спрашиваешь?

У Джинни перехватило дыхание. Ноги затряслись, в голове зашумело. Всё складывается. Слова о Тайной комнате написала она чьей-то кровью. Вот только чьей? И что она сделала с кошкой? Девочка почувствовала, как шум в голове усиливается, затмевая все звуки в комнате, перед глазами всё потемнело, и она без сознания рухнула на пол под испуганный крик соседок. Последним, что она слышала, был голос Гермионы, просящий Лаванду сбегать за профессором Макгонагалл.

Очнулась Джинни в больничной палате.

— Джинни очень впечатлительная девочка. По рассказам соседок, она упала в обморок после новости о миссис Норрис, — послышался чей-то шёпот.

— Это ничего, слабенькая она, вон вчера паническая атака была, наверное, ещё до конца не оправилась, вот и упала. Я ее оставлю тут до утра, попою настоечками, можешь забрать ее завтра.

Джинни открыла глаза: около неё сидели мадам Помфри и Перси.

— Вот, очнулась, замечательно, — мадам Помфри встала. — Так, эту ночь проведешь здесь, — она повернулась к Перси. — А ты ступай, твоей сестре нужен покой, пусть поспит.

Перси кивнул.

— Давай, Джинни, поправляйся, — он махнул ей на прощание и вышел из палаты.

— Так, ну всё, ложись-ка спать, только выпей сначала это, — мадам Помфри протянула ей стакан с сиреневой жидкостью. — Что-то беспокоит?

Джинни помотала головой и послушно проглотила настойку. На вкус она была пренеприятная.

— Ну всё, поспи, — мадам Помфри выключила свет и ушла в свою комнату.

Джинни осталась одна, наедине с ужасом, медленно заполняющим её мозг и парализующим тело. Штора на окне была наполовину открыта. Джинни слышала, как стучат по стеклу капли дождя.

Что это за Тайная комната? Что произошло с кошкой? Если рассуждать спокойно, то это вполне могла быть и не она. Но тогда возникает вопрос, почему именно она, Джинни, была вся в краске? Почему именно её не было на банкете?

Джинни изо всех сил пыталась напрячь память и вспомнить хоть чуть-чуть, что она делала, но всё было тщетно — она абсолютно ничего не помнила. Воспоминания обрывались в тот момент, когда она писала в дневнике. Дневник… Может быть, Том знает, что она делала? Или всё случилось после того, как она закончила писать? Почему она ничего не помнит? И если кровавую надпись сделала она, то зачем? Она ведь ничего не знает ни о какой Тайной комнате. Ладно надпись, с миссис Норрис-то что? Неужели она и впрямь сходит с ума? Неужели она убила кошку?..

Джинни задрожала не то от ужаса, не то от холода и посильнее закуталась в одеяло. Она убила кошку… На беду девочки, у неё была слишком развита фантазия. В её воображении возникали картинки, как она душит несчастную миссис Норрис, не понимая, что делает.

Джинни сжалась в комочек. Она не могла… Это не она…

Эта ночь показалась девочке бесконечно долгой. Стоило ей заснуть, как снилось, что она убивает кошку. Джинни просыпалась в холодном поту, но стоило ей закрыть глаза, как сон повторялся. Так она просыпалась очень много раз. И только часам к шести утра она заснула без всяких сновидений.

Проснулась Джинни от того, что где-то рядом с ней раздался голос Гермионы:

— Она ещё спит?

— Спит-спит, — недовольно отозвалась мадам Помфри. — Вы бы лучше шли, а то разбудите.

— Я не сплю, — пробормотала Джинни, открывая глаза.

— Ну вот, разбудили, — мадам Помфри укоризненно посмотрела на Рона и Гермиону, стоящих у кровати Джинни. — Ладно, раз уж ты проснулась, выпей настойку, которая стоит на комоде, — с этими словами мадам Помфри снова куда-то ушла.

— Ну, ты как? — Рон присел к сестре на кровать. — Гермиона всё рассказала. Ты так за кошку испугалась?

Разумеется, Джинни не стала посвящать парочку в свои ночные размышления, поэтому просто кивнула.

— Не переживай, она не умерла. Дамблдор сказал, что на ней какое-то заклятие, но его можно снять, — улыбнулся Рон.

— А что за Тайная комната? — голос Джинни слегка дрогнул.

— Не знаю, — ответила Гермиона, присаживаясь рядом с Роном. — О ней упоминается в "Истории Хогвартса", но я, как нарочно, забыла её дома. Сегодня загляну в библиотеку.

— А мне что-то Билл или Чарли рассказывал, — вставил Рон, — но не помню, что именно.

— Если что-то узнаете, расскажете?

— Само собой, — Рон хлопнул сестру по плечу. — Ты только не нервничай, ладно?

Джинни кивнула.

— Колин просил передать, что надеется, с тобой все хорошо, — улыбнулась Гермиона.

— Да нравится она ему, — махнул рукой Рон.

— Это вряд ли, — Джинни устало покосилась на брата. Только влюблённого Колина ей для полного счастья не хватало.

— Ладно, — Гермиона поднялась. — Даже если и нравишься, в этом ничего плохого.

Джинни вздохнула.

— Ты передашь ей или нет? — Рон сердито посмотрел на Гермиону.

— Может, не стоит? — Гермиона наклонила голову набок.

— Нет, мы обещали, — Рон нахмурился.

— О чём это вы? — напряжённо спросила Джинни.

— Тут... в общем... тебе записка… — Гермиона со вздохом достала из кармана сложенный пергамент.

— От кого это?

— Анонимно, — неохотно ответила Гермиона, а Рон согласно кивнул.

Джинни развернула пергамент. Записка была совсем коротенькая: «Надеюсь, с тобой всё хорошо. За кошку не волнуйся, Дамблдор сказал, что она будет в порядке».

— Гарри, — пробормотала Джинни.

— Я же говорила, — Гермиона повернулась к Рону с таким видом, будто только что выиграла спор.

— Да что говорила? Что говорила? Вот с чего она взяла, что от Гарри? — напустился Рон на Гермиону и развернулся к сестре: — С чего ты взяла, что это от Гарри? Может, это от Невилла?

— Но это почерк Гарри, — отозвалась Джинни, вглядываясь в записку.

Рон, вытаращив глаза, посмотрел на Гермиону, а потом на сестру:

— С чего ты взяла, что это его почерк?

— Ну... — Джинни смутилась. — Просто на мой день рождения он подарил мне открытку, там всё точно таким же почерком написано, — эту самую открытку она взяла сюда в Хогвартс и зачитала буквально до дыр. Поздравительные слова она выучила наизусть, так что узнать почерк было проще простого.

Рон присвистнул.

— Ты не говорил, — Гермиона повернулась к Рону.

— Что не говорил? Я сам знал, что ли?

— О чём вы? — Джинни с непониманием смотрела то на Гермиону, то на брата.

— Да ни о чём, — отмахнулся Рон.

— И ты права, это от Гарри, — Гермиона слегка улыбнулась.

Джинни кивнула.

— Кстати, когда тебя отпустят? — поинтересовался Рон.

— Сказали, утром, наверное, скоро, — пожала плечами Джинни.

— Ну ладно, у нас сейчас первый урок начнётся, так что мы пойдём, — Гермиона потянула Рона за рукав мантии.

— Хорошо, спасибо, что зашли.

— Кстати, если захочешь что-то передать Гарри, передавай через нас, — добавил Рон.

— Он сердится на меня? — вопрос вырвался у Джинни раньше, чем она подумала.

— Нет, ну что ты, — Гермиона повернулась к ней, и Джинни заметила в ее глазах понимание. — Он боится, что тот припадок позавчера был из-за него, вот и всё.

Джинни сжала одеяло: уж чего-чего, а разрыдаться перед Роном и Гермионой ей хотелось меньше всего.

— Ладно, давай, если что, мы ещё придём, если тебя к обеду не выпишут, — Рон поднялся и вместе с Гермионой вышел из палаты.

Джинни глядела им вслед, сжимая в руках записку от Гарри.

* * *

К обеду Джинни выписали, после чего за ней пришёл Перси и отвёл в Большой зал.

— Джинни, привет!

Около нее снова замаячила светленькая голова Колина, ростом он был ниже ее.

— Привет, Колин.

— Я слышал, ты вчера в обморок упала из-за надписи на стене?

— Да, — неохотно отозвалась Джинни, а потом вдруг оживилась: — Слушай, а ты после обеда можешь показать мне ту надпись?

— Не проблема.

Нельзя сказать, что у Джинни был аппетит, она слишком нервничала. Единственный шанс, что загадочную надпись сделала не она, заключался в том, что краска, которой была написана надпись, отличается от той, что было на ее руках и мантии вчера. Быстро пообедав, Джинни и Колин направились в коридор второго этажа. До начала урока заклинаний у них оставалось полчаса. Когда они спустились по лестнице, Джинни показалось, что стало холоднее, а может, у неё просто разыгралось воображение.

Они шли по коридору в угнетающем молчании. Здесь было темнее, чем на других этажах, то ли из-за того, что факелы светили тусклее, то ли из-за отсутствия окон.

— Вон там, — Колин указал на стену.

Джинни взглянула в указанном направлении и застыла. Её последняя надежда, что писала не она, исчезла, как только она увидела освещённые пламенем факела слова: «Тайная комната снова открыта! Трепещите, враги наследника!» — написанные точно такой же краской, в которой была заляпана она.

Джинни стояла и смотрела на надпись. Мозг отказывался воспринимать реальность. Значит это писала она, и кошку заколдовала она. Вопрос только, как? И почему она ничего не помнит? Сейчас главное не паниковать, а попытаться решить, что с этим делать. Быть может это все-таки не ее рук дело? Может пойти к кому-нибудь из учителей? Но что она им скажет? Единственным ее доказательством является мантия и провалы в памяти. Но ведь если подумать, ее мантию мог испачкать тот, кто написал. Тогда может и вправду писала не она?

Мысли Джинни с быстротой молнии сменяли одна другую. Чтобы провалы в памяти не повторились, может нужно все записывать, вот каждый час, хотя… нет это не поможет.

— Джинни, все в порядке? — раздался рядом голос Колина.

— Да, — Джинни нахмурилась. Надо что-то делать, если это ее рук дело, то это может повториться. Нужно чтобы кто-то постоянно был рядом и следил за ней. Может тогда выясниться, что она делает во время провалов?

— Джинни?

— Да, Колин? — Джинни развернулась к мальчику. Колин… А ведь он может помочь…

— Ты просто побледнела, — заметил мальчик.

— Мне нужна твоя помощь, но поклянись, что никому ничего не скажешь, — Джинни отошла от стены.

— Хорошо, клянусь, что-то случилось? — Колин смотрел на неё слегка испуганно.

— Слушай, — Джинни огляделась, коридор оставался пустым. — У меня с сентября начались провалы в памяти. Я на несколько часов куда-то ухожу и ничего об этом не помню. Вчера, — голос Джинни стал таким тихими, что Колину пришлось подойти к ней ещё ближе. — Я тоже полдня где-то была, во время банкета, поэтому я не пришла. Но это не все, моя мантия была в этой краске, — Джинни указала на надпись. И я понятия не имею, откуда. Мне кажется я схожу с ума…

У Колина глаза расширились от удивления, и он шепотом спросил:

— Ты думаешь, что это сделала ты?

— В том-то и дело что не знаю, — Джинни нервно оглянулась. — Я не знаю где я и что делаю во время провалов памяти. Колин, ты же никому не скажешь?

— Нет, не скажу, — мальчик выглядел слегка напуганным. -Слушай, но на сто процентов ты не можешь быть уверена, так ведь?

Джинни кивнула, заламывая руки.

— Слушай, Колин, может ты будешь следить за мной? И если увидишь что-то странное зови учителей…

— Хорошо, я буду смотреть чтобы ничего странного не происходило. Вот только есть проблема, — Колин вздохнул. — Ты же на матч не пойдешь, да? Я просто хотел его посмотреть, но если нет, то я лучше с тобой останусь, а то мало ли.

— Я пойду на матч, не переживай.

Колин радостно улыбнулся.

— Ну так что, пойдем на заклинания?

* * *

Весь оставшийся день прошел без происшествий. Когда замок накрыли вечерние сумерки, Джинни вместе с Колином делала домашнее задание, сидя в своем любимом кресле у камина.

И все-таки хорошо, что она Колину рассказала, ей стало значительно легче. Да и Колин постоянно говорил, что вряд-ли это она, поэтому Джинни немного успокоилась. Хорошо, когда у тебя есть друг, пусть даже такой фанат Гарри Поттера как Колин.

Вечером Джинни пришла в общую спальню и Гермиона пересказала ей то, что их классу рассказал на уроке истории профессор Бинс.

— По легенде тайную комнату построил Салазар Слизерин и наложил на нее печать — ее может открыть только его наследник и выпустить оттуда чудовище, которое очистит школу от тех, у кого нечистая кровь. Но профессор сказал, что это просто легенда, которую не подтверждают факты.

— Что за чудовище? — Джинни испуганно посмотрела на Гермиону.

— Никто не знает.

Ночью Джинни уснула не сразу. Она все думала. Если надпись сделала она, то тайная комната открыта и раз писала она, то и открыла она. Вот только тут была загвоздка. Джинни прекрасно знала, что ни Уизли, ни Пруэтты не имели никакого отношения к основателям Хогвартса. А значит и речи быть не могло, что она открыла Тайную комнату. Может тогда и надписи писала не она?

Джинни решила попробовать узнать у Тома, может она что-то писала в дневнике, но из-за провала в памяти забыла?

Достав дневник, Джинни подошла к окну. Ее соседки по комнате давно спали.

Шла она босиком, пол был ледяной. Устроившись на подоконнике, Джинни начала описывать в красках все, что произошло за последние два дня. Конечно, Джинни не упустила возможности узнать, не помнит ли чего Том?

Но Том ничего не помнил. Ее это не на шутку расстроило, на дневник она всё-таки рассчитывала, как все запутано…

Джинни улеглась на кровать и сразу же заснула.

* * *

Она стоит в начале какого-то длинного коридора, вдали виднеется яркий свет, но ей до него далеко. Неожиданно, прямо перед ней появляется высокий юноша лет шестнадцати, с темными волосами, пронзительными голубыми глазами и заостренными чертами лица.

Джинни сковывает ужас. Это его она видит вместо Гарри.

— А ты умнее, чем кажешься, — с ледяной усмешкой произносит юноша, от его голоса у Джинни по спине бегут мурашки. — Но это ненадолго.

У Джинни в глазах темнеет, она видит только голубые глаза. Крик ужаса вырывается из груди. Кто-то трясет ее за плечи.

Джинни просыпается, она дрожит от страха, рядом с ней сидит Гермиона. В комнате уже зажжены факелы, значит наступило утро.

— Что случилось? Ты кричала. Кошмар приснился? — встревоженно спросила Гермиона.

Джинни кивнула, она ещё не совсем понимала, что происходит. Про что говорил тот юноша? Это ведь просто сон, никак не связанный с реальностью?

На завтраке Джинни пересказала Колину легенду о Тайной комнате.

Надо сказать, что пока Колин следил за ней, Джинни к огромному облегчению поняла, что провалы в памяти пропали. Так прошло полмесяца. Слабость Джинни никуда не делась, но теперь ее настроение было гораздо лучше. Они с Колином ходили вместе гулять, болтали о всякой чепухе, обсуждали квиддич и, конечно, без чего не мог жить Колин, да и Джинни, хоть она и не говорила, Гарри Поттера. Ее оценки значительно улучшились, хотя они и до этого не сильно страдали. Пару раз она сходила в гости к Хагриду.

Близнецы в шутку прозвали их с Колином парочкой, что в принципе было неудивительно, ведь Джинни теперь везде появлялась в его обществе. Даже дневник она начала вести реже. Ей даже могло показаться, что все уже хорошо, однако не давал покоя Гарри, вместе с тем странным юношей. Она надеялась, что эти странные галлюцинации при виде Гарри прекратились, но ее ждало огромное разочарование.

Когда в один из дней, за завтраком, Джинни решилась подойти к сидящим Гарри, Рону и Гермионе, за несколько шагов до них, она почувствовала, как начинает дрожать от ужаса. Того же необъяснимого ужаса охватывающего каждую клеточку тела.

— Джинни, что с тобой? — раздался рядом голос Колина. Не прошло и секунды как от ужаса и след простыл, ведь при имени Джинни, Гарри вскочил как ошпаренный и быстро вышел из зала. Вслед за ним ушел и Рон, пояснив, что они с Гарри уже позавтракали. Однако Джинни видела, что их тарелки были наполовину полными.

— Все нормально, — пробормотала Джинни, опускаясь на свободное место.

Приближался долгожданный матч между Гриффиндором и Слизерином. Джинни его очень ждала, ведь она ещё ни разу на матчах не была, а квиддич любила. Колин тоже очень ждал это событие, он то вообще был из семьи магглов и про квиддич узнал лишь в сентябре.

Проснувшись утром перед матчем, Джинни обнаружила, что на улице погода — хуже представить нельзя. Свинцовые тучи обволакивал небосклон, в окно стучали капли дождя. Пожалуй, чтобы пойти на трибуны ей нужно будет тепло одеться.

Колин говорил, что у команды Слизерина последняя модель метел и новый ловец Драко Малфой. Но Джинни все равно верила, что победит Гриффиндор, ведь в команде есть Гарри.

Этот день она ждала не только из-за предстоящей игры, сегодня она сможет смотреть на Гарри, без опаски увидеть галлюцинации. Он ведь будет достаточно далеко. Сейчас, она могла смотреть только на его фотографию, но все-таки это совсем не то, что смотреть на настоящего Гарри.

Джинни оделась и спустилась в общую гостиную, час был ранний и тут никого не было. В камине уже горел огонь, Джинни устроилась в своем любимом кресле и стала наблюдать за язычками пламени, плясавшими над угольками. Посидев так минут десять, она направилась на завтрак — делать все равно особо нечего. В большом зале народу тоже было немного. За столом Гриффиндора сидели несколько человек.

Джинни уселась напротив Невилла, уплетающего овсянку.

— Доброе утро, — Джинни пододвинула к себе тарелку с кашей.

— Доброе утро, — отозвался Невилл. — Ну что, уже хочешь пойти на матч?

Джинни кивнула. Через минуту к ним присел Перси, видимо тоже вставший пораньше.

Когда Джинни уже выходила из зала, она встретилась с Колином.

Поскольку заняться ей было нечем, она вместе с ним вернулась в зал. Пока Колин завтракал, к ним подошли Фред и Джордж.

— О, кого я вижу, — пробормотал Фред, посмотрев на сестру.

— Привет, — Джинни повернулась к братьям, — А вы чего такие хмурые?

— Ты погоду-то видела? — осведомился Джордж.

Джинни кивнула.

— Ну так вот, что я тебе скажу сестренка, в такую погоду летать хуже некуда, — мрачно сообщил Джордж. — У этих ещё, — он покосился на стол Слизеринцев. — Лучшие метлы.

— А мне кажется, Гриффиндор выиграет, — воодушевленно произнес Колин.

— Эх, малявочка, если бы все так просто, — Фред пустым взглядом уставился в стену. Колин обиженно отвернулся.

Сегодня была суббота и школьную форму носить было необязательно. Собираясь на матч Джинни переоделась в длинную утепленную юбку и свитер, связанный матерью на прошлое Рождество. Сверху она надела мантию. Её соседки по комнате тоже утеплялись перед выходом на трибуны. Одна Фиола никуда не спешила, на игру она решила не идти — у нее болело горло, а от погоды на улице ее кашель однозначно не улучшился бы.

Погода сделалась еще хуже, дул холодный, пронизывающий ветер. Хоть дождь был совсем мелкий, легче от этого не становилось. Из замка Джинни вышла в сопровождении Колина, Рона и Гермионы. До трибун надо было ещё дойти. Тропинка совсем размокла и превратилась в лужу грязи.

— Надо было резиновые сапоги брать, — бурчал Рон.

— Я надеюсь, в такую погоду, хоть что-то сфотографировать можно будет, — произнес Колин, закрывая свою камеру мантией.

— Что-то сомневаюсь, — пробормотала Гермиона, и Колин обреченно вздохнул.

До трибун все добрались замёрзшие и промокшие. На входе к местам гриффиндорцев стояла профессор Макгонагалл, заклинанием высушивая мантии учеников и раздавая им омниокли, на вид которым было лет десять, если не больше.

Джинни, Рон, Гермиона и Колин устроились на сиденьях в третьем ряду. К счастью для всех, посадочные места были утеплены заклинанием, а ещё благодаря навесу над головой, дождь сюда добраться не мог.

Рон пошарив в кармане мантии извлёк оттуда бутерброд.

— Серьезно, Рон? — поинтересовалась Гермиона.

— Ну не сидеть же весь матч голодным, — пожал плечами Рон. — У меня ещё есть, хотите?

С третьего ряда поле для квиддича было видно идеально. Джинни настроила свой омниокль, один из винтиков у него ужасно расшатался, что в принципе было не удивительно, учитывая сколько матчей он пережил на своем веку. Она посмотрела на проход, откуда вскоре должна была появиться сборная команда Гриффиндора. Минут десять, все рассаживались. Джинни успела съесть бутерброд, любезно отданный Роном и теперь сидела в предвкушении начала игры.

Вышла мадам Трюк с большим сундуком в руках. Она поставила его на середину поля. Дальше над трибунами пронесся голос Ли Джордана, лучшего друга Фреда и Джорджа, он был комментатором матча.

— Дамы и Господа, да начнется первый матч по квиддичу в этом учебном году! Поприветствуем команды Гриффиндора и Слизерина!

Дальше к голосу Ли Джордана, заглушенному ветром, Джинни даже не пыталась прислушиваться, приблизив в омниокль проход на поле, девочка замерла и вот наконец-то показалась команда Гриффиндора. Впереди всех шел капитан — Оливер Вуд, высокий, широкоплечий вратарь. За ним шли Фред с Джорджем, Анжелина Джонсон, Кетти Белл и Алисия Спиннет. Джинни так поддалась вперед, что чуть не свалилась с сидения, потому что сразу за девушками шел Гарри Поттер. Ему очень шла форма для квиддича: красная мантия, развивающаяся на ветру, смотрелась очень контрастно с бледным лицом и черными, кудрявыми волосами. По своей фигуре на ловца он подходил прекрасно — худенький и высокий. В руках он нес свою метлу — «Нимбус 2000», ее Джинни видела ещё летом.

Команда Гриффиндора выстроилась напротив команды Слизеринцев, капитаны пожали друг другу руки, раздался свисток мадам Трюк и игроки взмыли в воздух. Джинни быстро отыскала глазами мантию на которой красовались цифра 7 и фамилия Поттер. Она настроила омниокль, приблизив к Гарри и заворожено стала смотреть, как он быстро взмывает в воздух, выше других игроков. На несколько секунд он замер, видимо выискивал снитч. Вдруг в миллиметре от его головы пролетел бланджер, Гарри еле успел увернуться, ему на помощь пришел Джордж, пославший бланджер в противоположном направлении. Но спустя пару секунд, бланджер снова полетел прямо на Гарри. Фред с Джорджем пытались отбить мяч, но тот снова и снова летел в сторону гриффиндорского ловца, которому пришлось сделать пару виражей, чтобы бешеный мяч не сшиб ему голову. Джинни, с самого начала не следившая за игрой, теперь вообще о ней забыла, она испуганно смотрела, как за Гарри гоняется мяч, старания Фреда и Джорджа были тщетны, бланджер снова и снова летел за мальчиком. Гарри делал в воздухе петли и резкие повороты, в надежде оторваться от мяча. В итоге спустя десять минут, судя по гулу со стороны болельщиков Слизерина, матч вели они. Раздался свисток мадам Трюк — команда Гриффиндора взяла тайм-аут.

Спустя пару минут матч возобновился и Джинни, к своему ужасу поняла, что Фреда и Джорджа рядом с Гарри нет, он остался один на один с очумевшим бланджером. Какие только виражи он не делал, но Джинни смотрела на него не с восторгом, а с ужасом, ведь в любую секунду мяч мог настигнуть его. Джинни не знала, пытается ли Гарри высматривать снитч, в его-то положении это казалось просто невозможным. В какой-то момент он застыл на месте, в ту же секунду бланджер со всей силы врезался в его руку. Джинни вскрикнула, но шумом трибун ее никто не услышал. В омниокль Джинни видела, как побелело лицо Гарри, однако уже через пару мгновений, он стремительно куда-то понёсся. Джинни проследила за его направлением, он летел на Малфоя. Тот шарахнулся в сторону и в следующую секунду Джинни увидела золотое пятнышко, которое оказалось в руке Гарри. Трибуна Гриффиндора, завопила от восторга — Гарри Поттер поймал снитч. Однако Джинни было не до радости, она видела, как Гарри летит к земле через чур быстро и как он становиться все белее и белее. Его глаза закрылись за два метра до поля.

Джинни вскочила и вместе с остальными Гриффиндорцами бросилась на поле, в эту секунду ей было все равно, что рядом с Гарри ее охватит ужас. Она бежала очень быстро, но, когда оказалась на поле, вокруг лежащего на земле Гарри столпилось столько народу, что у нее даже не было возможности его увидеть. Где-то неподалеку щёлкнула камера, видимо Колин тоже был здесь, вопрос только зачем было фотографировать, но Джинни было не до этого, ее мысли крутились вокруг Гарри. Бланджер наверняка сломал ему руку. Джинни простояла минут десять, потом судя по голосам и начавшемуся движению, Гарри повели в больничное крыло. Джинни с тоской поняла, что ей туда путь заказан. Болельщики уже покинули трибуны, команды разошлись. Джинни одна стояла на поле, только сейчас она поняла, что на улице холодно, и она дрожит. Джинни медленно двинулась к замку. Она была рада, что рядом с ней нет Колина, Рона и Гермионы. Ей хотелось побыть одной.

Неужели, когда Гарри будет плохо, она никогда не сможет даже подойти к нему?

Джинни шла с такой скоростью, словно ей нравилось дрожать от порывов ледяного ветра и идти под все усиливающийся дождь.

Когда она наконец добралась до гостиной, в спальне сидели только Лаванда и Парвати. Джинни скинула с себя мокрую от дождя мантию и положила ее сушиться. В обществе Лаванды и Парвати, вечно обсуждающих кого-то, ей оставаться не хотелось, и она спустилась в общую гостиную. Тут шло веселье полным ходом — Гриффиндор выиграл первый матч сезона. Джинни к веселью сейчас не была расположена, она устроилась в кресле около окна. Тут никого не было. Джинни слушала стук капель по стеклу и ей становилось все грустнее и грустнее.

Проем в гостиную открылся и вошли Рон с Гермионой. Джинни, увидев их, вскочила и бросилась к ним на встречу, не успела она и рта раскрыть, как Гермиона, словно предугадав ее вопрос, быстро произнесла:

— У Гарри сломана рука, Локонтс пытался помочь в итоге из руки убрал все кости, он ночь проведет в больничной палате.

— Мадам Помфри сказала, что не все так страшно, но новые кости выращивать больно, — добавил Рон, заметив выражение лица сестры.

От слов, что кости выращивать больно, Джинни легче не стало.

— Хочешь, напиши ему, а мы передадим, — посоветовала Гермиона.

Джинни удивлённо посмотрела на неё, а ведь правда, как она сама не догадалась? Все же так просто, можно написать ему записку, он ведь тоже ей писал.

— Точно, — пробормотала Джинни и хотела было пойти в спальню за пергаментом, как ее за рукав дернула Гермиона, Джинни повернулась.

— Держи, — Гермиона сунула ей в руки пергамент с пером. Джинни хотела было спросить откуда? Но промолчал. Сейчас нужно было придумать, что же ему написать. Джинни думала достаточно долго, в итоге, она, стараясь писать, как можно аккуратнее и без клякс, вывела:

«Надеюсь, с рукой все будет хорошо, поправляйся.» Несколько секунд Джинни решалась дописать ещё одну строчку, понимая, что потом пожалеет об этом, она прибавила, к тому что уже написала: «Ты очень хорошо летаешь». Аккуратно сложив записку, Джинни передала ее Гермионе.

— Ну что, тоже анонимно? — с еле скрываемым смешком поинтересовался Рон.

Джинни пожала плечами.

— Можем сказать, что от тебя, — Гермиона положила записку в карман.

— Не надо, — пробормотала Джинни.

— Ладно, — Рон пожал плечами, — скажем, что анонимно.

Джинни вернулась в кресло около окна. Ну по сути, раз она не подписала, то значит Гарри и не поймет, что это от нее, ведь ему любой мог написать. Это и хорошо.

Джинни вздохнула. По лестнице спустились Лаванда и Парвати. Джинни тут же направилась в спальню. От шума в гостиной разболелась голова, а тут теперь никого кроме нее нет.

Джинни достала дневник и записала все, что произошло за весь день. Прошло, наверное, пол часа, а может даже час. В комнату вошла Гермиона, у нее было немного странное выражение лица, кажется она пыталась сдержать улыбку.

Джинни с непониманием посмотрела на неё.

— Вот, — Гермиона протянула ей сложенный пергамент. В первую секунду Джинни подумала, что это ее записка и что они с Роном ее не отнесли, или ещё что-нибудь, но развернув ее, у Джинни глаза округлились. На пергаменте было написано:

«Спасибо, Джинни», а рядом красовался нарисованный цветочек.

Лицо Джинни моментально покраснело. Это был почерк Гарри. Она почувствовала на себе взгляд улыбающейся Гермионы. Но стоило ей посмотреть на нее, как Гермиона тут же сделала вид, что ее очень интересует окно.

— Боюсь, — Гермиона хихикнула. — У вас двоих анонимность друг на друга не работает. Он тоже по почерку узнал, что это от тебя.

Джинни покраснела ещё сильнее. Она не успела даже о чем-то подумать, как Гермиона добавила:

— Тебя кстати Колин ищет, он в гостиной, если что.

— Ага, — Джинни вылетела из комнаты, перспектива остаться с Гермионой ее не сильно воодушевляла, раньше ей казалось, а теперь она была почти убеждена, что Гермиона догадалась, что она влюблена в Гарри. А уж говорить об этом с ней, Джинни пока не очень хотелось. Хотя ее уверенность в том, что Гермионе нравиться Гарри с каждым днём всё уменьшалась.

В гостиной ее и впрямь ждал Колин.

— Пойдем на обед, — предложил мальчик, как только увидел Джинни. Она кивнула и вместе с Колином вышла из гостиной.

— Представляешь, я смог сделать пару классных снимков! Завтра проявлю их и покажу тебе, там Гарри так классно получился!

— Да? Может сделаешь мне одну копию.

Колин заулыбался.

— Конечно, не проблема. Ну как тебе игра?

По правде сказать, Джинни даже не знала с каким счётом выиграл Гриффиндор.

— Мне понравилась. А тебе?

— Да! Это было так круто! Обязательно покажу папе с мамой снимки, они не знают, что такое квиддич. Я им обязательно расскажу. А ты видела, как Оливер мяч отбил? Это же просто фантастика!

— Ага, — соврала Джинни, Оливера она вообще не видела.

— А ты заметила, как Гарри со сломанной рукой снитч поймал?

О, уж вот это она видела во всех деталях.

Джинни кивнула.

В большом зале сидела почти вся сборная Гриффиндора. Колин и Джинни пристроились к Фреду и Джорджу.

— Ну фто? — Фред, уплетая курицу, повернулся к сестре, — Фидела как фя отфил фланджер?

— Он сказал, ты видела, как он отбил мяч? — встрял Джордж.

— Да я поняла вообще-то.

— Ну так видела?

— Э…, — Джинни не успела ответить.

— Я видел, — восторженно пропищал Колин. — Это было чудесно! Вы такие классные игроки.

Фред и Джордж самодовольно улыбнулись. Весь обед близнецы ещё и ещё раз пересказывали самые, по их мнению, эффектные моменты, где они отбивали бланджеры. Джинни так и подмывало сказать, что мяч, сломавший руку Гарри, они как раз-таки и не отбили, но она промолчала.

После обеда, в гостиной устроили настоящий пир, для половины гриффиндорцев так и осталось загадкой, откуда Фред с Джорджем натащили столько еды, однако на все вопросы они говорили, что это секрет. Джинни не горела желанием присутствовать на празднике. Она поднялась в спальню, тут снова никого не было. Забравшись на кровать, она задернула полог и достала записку Гарри. Наверное, она перечитала ее раз двадцать. Зачем он ответил? Мог же не отвечать. И ещё цветочек… Джинни почувствовала, как начинает краснеть. Решив поделиться содержанием записки с Томом, Джинни достала дневник.

Часа через два в комнату вошла Фиола.

— Ты спишь, Джинни?

Джинни одернула полог.

— Колин просил тебя спуститься, — Фиола присела на свою кровать и раскрыла книгу.

— Хорошо, — Джинни, положив дневник спустилась в гостиную, возле лестницы ее ждал Колин.

— Хочешь пойти со мной, Гарри навестить? — обратился к ней мальчик.

— Я… — Джинни замялась, она знала, чем это могло кончиться. Но с другой стороны, она же могла дойти с Колином до палаты и постоять в дверях? Теоретически могла. — Да, давай сходим.

— Отлично, — Колин просиял. — Смотри, что я взял для него, — он показал ей гроздь винограда

— Здорово, — Джинни, а следом за ней и Колин, направилась к выходу из гостиной.

В коридорах было достаточно темно, некоторые факелы уже потухли, а те, что ещё освещали своды, смотрелись от чего-то пугающе.

Они шли по третьему этажу, когда у Джинни внезапно закружилась голова, она пошатнулась и облокотилась о стену.

— Джинни? — голос Колина прозвучал приглушенно.

Голова продолжала кружиться, Джинни почувствовала, что происходит что-то странное, она резко выпрямившись пошла к лестнице, при этом краешком сознания, она понимала, что идти туда не собиралась, но тело словно зажило отдельной жизнью.

— Джинни, куда ты? — голос Колина прозвучал испуганно, видимо в ее движениях было что-то пугающее, пальцы почему-то приняли какой-то странное, полусогнутое положение, а её сознание словно обволакивалось туманом.

— Я сейчас приду, иди, — собственный голос показался ей каким-то чужим и жутковатым.

— Ты уверена? Может пойти с тобой?

— Иди, я сейчас подойду, — все тот же жуткий голос, не принадлежащий ей.

— Джинни, ты слышишь меня?

Молчание. Все тем же краешком сознания, Джинни понимала, что идет и молчит не по своей воле. Её словно заперли внутри тела.

— Джинни! Ответь Джинни! — закричал Колин.

Джинни повернулась, и он ахнул.

— Ч-что с т-твоими г-глазами?

Ответом ему была тишина.

— Джинни, — Колин попятился, — Джинни, я за учителями, с тобой что-то не так, может это то, о чем ты говорила?

Он не успел сделать и шагу как Джинни развернулась и бросилась к лестнице. Она слышала, как Колин зовет ее. Последнее, что она запомнила, было ее отражение в зеркале туалета на втором этаже. Обычно светло-карие глаза, стали голубыми. Они светились непонятным, зловещим светом. Такие же глаза были у юноши из ее кошмаров. На губах играла жуткая улыбка. Волосы были распущены, что в контрасте с ледяным, взглядом делали ее вид ещё более пугающим.

* * *

Джинни открыла глаза. Она лежала на холодном, мраморном полу в кромешной тьме. Джинни приподнялась на локтях, сил совсем не было. Первые несколько минут мозг отказывался соображать, она просто лежала на полу, но чем больше приходила в себя, тем эта темнота пугала ее все сильнее. Девочка не помнила куда шла и что делала. Медленно в сознании стало всплывать, как они с Колином идут по коридору, потом с ней что-то не так. Она напугала Колина… Отражение в зеркале…

Джинни несмотря на слабость вскочила, ее затрясло от ужаса. Нет, нет, в зеркале была не она, не она! Ноги отказывались слушаться, она не могла бежать, да и куда она сама от себя убежит? От этой мысли ее затрясло ещё сильнее. Глаза постепенно привыкли в темноте. Она стояла в коридоре, а рядом на стене… надпись. Филчу так и не удалось ее стереть. Джинни в коридоре второго этажа.

Девочка с воплем отскочила от стены. Дыхание участилось, ее продолжало трясти. В голове одна за другой крутились пугающие мысли. А где Колин? Он же пошел за учителями… Почему ее никто ещё не нашел? Почему она тут совсем одна? Где Колин? Может в гостиной? Джинни вытащила из кармана волшебную палочку и дрожащим голосом прошептала:

— Люмос… — на конце палочки зажегся яркий, голубой свет. Надпись на стене стала выглядеть ещё страшнее. Джинни побыстрее отошла от нее. Надо найти Колина и вместе с ним подойти к учителям, он все расскажет, он все видел, она походу и впрямь сошла с ума. А что было с ее глазами? Джинни бросилась вверх по лестнице. Добежав до портрета Полной Дамы, Джинни произнесла пароль и влетела в гостиную. Тут веселье всё ещё не прекратилось.

— О, Джинни, куда ты в такое время ходила? — к ней подошёл Перси.

— Где Колин Криви? — дыхание Джинни ещё не восстановилось от бега и слова дались ей с трудом.

— Колин Криви? — Перси нахмурился.

— Он приходил в гостиную? — Джинни чувствовала, как у нее дрожат ноги.

— Кажется. А, да, приходил, он спать пошел.

Джинни облегченно вздохнула и опустилась в ближайшее кресло. Ну хорошо, завтра с утра, Колин ей все расскажет. Может ей вообще все это показалось? Ничего, Колин все объяснит. Странно только, что он ушел, оставив ее одну и так никого и не позвал… Но утром она все у него узнает.

Посидев минут пять в кресле, она направилась в спальню. Там были только Лаванда и Парвати. Джинни быстро переоделась в пижаму, достала дневник и закрыла полог кровати. Она написала в дневнике все что произошло сегодня вечером. Том ответил ей, что возможно это последствия стресса и у неё разыгралось воображение.

В ту ночь Джинни долго не могла уснуть, ее пугало отражение из зеркала. Пугал каждый шорох. В итоге чтобы хоть как-то отвлечься она достала записку Гарри. Под светом от волшебной палочки она несколько раз перечитала два слова. Ее постепенно начал одолевать сон. Она отложила палочку и прижала записку Гарри к себе, словно та могла чем-то помочь или уберечь от страхов. Впрочем, от этого кусочка пергамента, словно исходило какое-то неведомое тепло. Джинни успокоилась и через несколько минут погрузилась в глубокий сон.

Сначала ей снилось поле для квиддича и матч Гриффиндора и Слизерина. Затем сон резко переменился. Она оказалась в том темном коридоре, который снился ей не первый раз. Снова вдалеке виднелся яркий свет, но он не доходил до того места, где стояла она. Тут была тьма, всепоглощающая и внушающая ей страх. Джинни огляделась и в следующую секунду перед ней снова появился тот странный юноша. Он смотрел на неё, и взгляд голубых глаз пронизывал ее насквозь. Джинни чувствовала, как ее охватывает ужас, она пытается бежать, но юноша с жутким смехом хватает ее за руку. Джинни вырывается, пальцы юноши словно сделаны из холодного мрамора, и против его мертвой хватки ее усилия тщетны.

— Ну что, глупая девчонка, я предупреждал тебя, — прозвучал ледяной голос.

Джинни, дрожа с головы до ног не оставляла попыток вырваться.

— Вот что я тебе скажу, — от голоса юноши у Джинни кровь застыла в жилах. — Если ты попробуешь рассказать ещё раз, хоть кому-то, его постигнет такая же участь, а может и хуже, — на губах юноши заиграла зловещая ухмылка. Точно такая же была у Джинни в отражении.

— Только попробуй сказать кому-нибудь, поняла? — теперь его голос напоминал шипение змеи. Джинни закричала и проснулась, она, запутавшись в одеяле лежала на своей кровати. Ее крик никого не разбудил. Джинни всю трясло.

Кого постигнет такая же участь? О чем он говорил? Обычные сны так не выглядят. Девочка села. За окном было темно. О чем говорил тот юноша? Джинни очень не кстати вспомнился другой сон, полмесяца назад, где все тот же юноша сказал ей, что она пожалеет. О чем пожалеет?

Она долго лежала на спине и думала о том, к чему мог быть этот сон?

Ужас охвативший ее в начале, отступил. Джинни отыскала в кровати записку Гарри и сжав в руке, свернулась клубочком.

Засыпать она боялась, и все же при первых признаках наступающего дня, Джинни задремала. Когда она проснулась, было совсем светло. Гермионы и Фиолы в комнате уже не было. Парвати с Лавандой заплетали друг другу косички. Джинни быстро оделась.

Нужно поскорее найти Колина. Спустившись в гостиную, она обнаружила, что Колина там нет. Вполне вероятно, что он пошел на завтрак…

Джинни спустилась в большой зал. Но и тут Колина не оказалось. Наспех позавтракав, Джинни вернулась в гостиную. Куда делся Колин? Обычно же рано встаёт… Джинни заметила Невилла и подбежала к нему.

— Привет, Невилл, ты Колина не видел?

— А ты не знаешь? — Невилл удивлённо посмотрел на нее.

— В смысле? — Джинни занервничала.

— Вчера вечером было ещё одно нападение, Колина заколдовали, прямо как кошку Филча, он в больничном крыле, — грустно пояснил Невилл.

Джинни показалось, что все поплыло перед глазами, ничего больше не слушая она пулей вылетела из гостиной, сбив кого-то в проходе. Она не оборачиваясь неслась к больничному крылу, споткнувшись на лестнице, миновала несколько коридоров, чуть было не запуталась куда идти, в итоге, спустя десять минут она влетела в больничную палату.

— Кто так врывается? — послышался сердитый голос мадам Помфри.

Джинни застыла в дверях. Ее тело била дрожь.

— Что такое? — мадам Помфри подошла к Джинни.

— Колин здесь? — дрожащим голосом спросила девочка.

Мадам Помфри сочувственно посмотрела на неё.

— Узнали уже, — пробормотала она и подвела Джинни к кровати огороженной ширмой.

Джинни ахнула. Земля словно ушла из-под ног.

На кровати, без движения лежал Колин. Его лицо было искажено от ужаса. Сейчас он был похож на восковую фигуру. В нем не было ни малейшего признака жизни. Джинни показалось, что она забыла, как дышать, из глаз потекли обжигающие слезы. Не оглядываясь, девочка выбежала из палаты. Добежав до середины коридора, она рухнула на колени и разрыдалась.

Это все она… Колин, бедный Колин, его заколдовали потому, что он хотел помочь… Что она с ним сделала? Что если его не смогут расколдовать? Что если она его убила?

От этой мысли у Джинни затряслись руки.

Как? Что она делает? Как это происходит?

Джинни вспомнилось отражение в зеркале. Что ей теперь делать? В голове мелькнул сон. Она замерла.

«Если ты попробуешь рассказать ещё раз, хоть кому-то его постигнет также участь, а может и хуже».

Джинни прижала ладони к губам. Так вот о чем говорил юноша. Это был не просто сон.

Слезы с новой силой заструилась по щекам. Если бы она ничего не рассказала Колину, он был бы в порядке… Джинни закрыла глаза руками. Она убила единственного друга… Что если его и впрямь не расколдуют?

Что теперь делать? Нападение на кошку и Колина устроила она? А что дальше? Если в следующий раз она не заколдует, а убьет?

Джинни скорчилась. Она никому не сможет рассказать теперь… Кто ей поможет? Остаться совсем одной, наедине с собой… Наедине с тем страшным отражением, заколдовавшим Колина. На секунду у Джинни даже мелькнула мысль, что это она — чудовище из тайной комнаты. Впрочем, это звучало абсурдно, ведь девочка не жила во времена Салазара Слизерина, да и она не из Тайной Комнаты.

Но тогда, она наследница Слизерина? Но ведь это невозможно. Тогда что она вообще такое, раз спокойно может убить единственного друга? Может она конечно не убила его, но расколдуют ли Колина? Что она вообще сделала с ним?

От слез Джинни ничего не видела. Она — чудовище, монстр, раз способна на такое.

Джинни сидела на коленях очень долго, как ей показалось несколько часов.

Как ей теперь жить дальше? Она опасна для других… Но что с этим сделать? Сбежать из Хогвартса? Но в мире куча других людей, Джинни может причинить вред им. Если она монстр, то ей не место в этом мире…

От этой мысли Джинни содрогнулась. Но ведь так было не всегда… Наверняка дело не в ней, а в том юноше, вот только кто он и как это связано?

В конце концов в зеркале вчера она видела не совсем себя. Ее глаза же не были голубыми…

Джинни вспомнила испуг Колина, когда он увидел ее. Но ведь вчера, она пошла на второй этаж не по своей воле… Но даже если так, то кто теперь ей поможет? Если монстр не она, то кто? Кто заставляет ее все это делать? И ведь Колина заколдовали как раз в тот момент, когда он приблизился к разгадке ее провалов памяти.

Джинни не знала сколько прошло времени, пока она, стоя на коленях, рыдала в коридоре. В какой-то момент к ней подбежали Фред и Джордж. В таком состоянии она уже не могла подняться, близнецам пришлось буквально потащить ее в гостиную Гриффиндора. Там они усадили ее в кресло и тщетно пытались хоть как-то успокоить. В итоге после пары неудачных попыток развеселить сестру, Джинни, немного пришедшая в себя, поднялась в спальню, и задернув полог, свернулась калачиком на кровати. Так она пролежала весь день. Даже в дневнике что-то писать сил не было.

Утром в понедельник, она отпросилась у Макгонагалл с уроков по причине плохого самочувствия. Декан Гриффиндора посмотрела на неё с пониманием и освободила от занятий.

И снова полдня Джинни пролежала на кровати. Гермиона тщетно пыталась сводить ее на обед, но та, даже не разговаривала с ней. Девочка боялась, что с Гермионой случится тоже, что и с Колином. Боялась, что стоит ей заговорить и случиться новое нападение.

Во вторник на уроки она тоже не пошла, да и вообще из спальни никуда не выходила до самого вечера. Ее соседки понимали, что разговаривать с ней сейчас бессмысленно, Джинни просто игнорировала все вопросы и обращения. Вечером, когда в спальне было совсем пусто, а Джинни казалось, что она медленно начинает сходить с ума от одиночества и незнания что делать, она спустилась на антресоль посмотреть, что происходит в гостиной. Фред и Джордж вытворяли какие-то чудные фокусы перед первокурсниками, их уши удлинялись сантиметров на пятьдесят, а потом принимали обычный вид. Лаванда и Парвати, то и дело косясь в сторону пятикурсников, о чем-то перешептывались и хихикали. Джинни пустым взглядом окинула комнату. Ее внимание привлекли Рон, Гарри и Гермиона, стоявшие возле лестницы. К счастью, Гарри был на достаточном расстоянии, чтобы его видеть и не вопить от ужаса. Голубоглазого юношу Джинни боялась теперь ещё больше.

До Джинни долетал их разговор.

— Ну, я не знаю, что с этим делать… — тихо произнесла Гермиона. — Рон, может ты с ней поговоришь, ты же ее брат!

— Ага, поговорю, вот только она даже в гостиную не спускается, как ты тут поговоришь? -Рон помолчал, а потом продолжил. — Слушайте, ну может ей этот Колин нравился? Я просто не понимаю, он же не умер в конце концов, а она даже не ест!

— Ты дурак? -прошипела Гермиона. — Они же друзьями были! Конечно она переживает. Из всего класса она только с Колином дружила! Почему он ей нравится то должен? Вот не пойму, ты слепой или тупой?

— Да причем тут тупой? Я просто уже не знаю…

— Хочешь сказать, что если бы заколдовали Гарри, ты бы не переживал?

— Переживал бы, ну не так же!

— Нет, ты его слышишь? — Гермиона повернулась к Гарри. — Может ты уже хоть что-нибудь нам скажешь?

— Мне кажется, дело не только в том, что они были друзьями, — пробормотал Гарри.

— И ты туда же? Почему как что, так влюбилась? Ты ещё мне скажи, что они встречались, гений, — рассердилась Гермиона.

— Я не об этом, — спокойно ответил Гарри. — К тому же, мне откуда знать, нравился ей Колин или нет. Я имею в виду, вы не находите странным, что сначала они не очень-то общались, а после случая с кошкой, стали постоянно вместе ходить? Они ж буквально везде вдвоём появлялись.

Джинни уставилась на Гарри. Но не успела она до конца понять весь смысл сказанного, как послышался голос Гермионы, они с Роном смотрели на Гарри с явным удивлением.

— Погоди, откуда ты знаешь?

— Знаю, что? — Гарри повернулся к Гермионе.

— Ну, что они после случая с кошкой вместе ходят…

— А вы не заметили? — Гарри смутился. — Нет, вы ничего не подумайте, просто с ней что-то странное.

— Ты про припадки? — Гермиона пристально посмотрела на Гарри.

— Ну да, согласись, это странно. Может Колин что-то знал, может она только ему что-то рассказала?

У Рона глаза стали размером с галлеон.

— Ну ты даёшь, я бы даже не подумал, хотя она моя сестра, а вы с ней даже не дружи…

Договорить Рону было не суждено, потому что Гермиона пихнула его в бок.

— Я знаю, что мы не друзья. Но боится-то она меня.

— Ты пытаешься понять почему? — голос Гермионы стал совсем тихий, Джинни пришлось встать вплотную к перилам, чтобы лучше слышать разговор.

— Да, а ты бы на моем месте не пыталась?

— Пыталась бы, — согласилась Гермиона.

— Так, а сейчас -то нам что делать? — поинтересовался Рон. — Ждать пока она в скелет от голода превратиться, или что?

Гермиона укоризненно посмотрел на друга.

— Ну я пыталась с ней поговорить, Рон, попробуй ты…

— А может Гарри, она его послушает…

— Рон!

— Да что, Гермиона?

Гарри, друзей, казалось, уже не слышал, он молча смотрел куда-то в стену стеклянным взглядом.

Со своего места Джинни очень хорошо могла его видеть. Он хочет понять, почему она боится его. И насчёт Колина он все определил правильно.

Джинни смотрела в его лицо, развернутое к ней профилем. Гарри, а точнее его глаза, казались грустными. Рон и Гермиона продолжали перепираться, Джинни не пыталась к ним прислушаться. Почему, когда она смотрит на Гарри ей становится легче? Жестокая правда, она может смотреть на него лишь издалека. Не может даже поговорить с ним…

Засмотревшись на Гарри, она не заметила, как наступила на, оставленную кем-то, взрывающуюся конфету. Раздался громкий хлопок. Троица друзей моментально подняли головы, но Джинни уже влетела обратно в спальню. От испуга сердце колотилось слишком сильно. Ей хотелось бы вернуться и посмотреть, может Гарри скажет что-нибудь ещё, но рисковать она не стала.

Девочка полчаса сидела на кровати и думала. Общаться с кем-то ей опасно, все может плохо закончиться. Гарри видит, что с ней что-то не так. У Джинни перехватило дыхание. А что если он будет следующим? Что если через какое-то время он поймет, что за нападениями стоит она… Что с ним будет? То же что и с Колином? Или хуже… Мысли прервала, вошедшая в комнату, Гермиона. Она подошла к Джинни и протянула ей сложенный пергамент. Джинни вопросительно посмотрела на соседку.

— Возьми, пожалуйста, — Гермиона сунула ей бумажку, а сама отошла к окну. Джинни медленно развернула пергамент. Эта была записка. Сердце забилось сильнее. С первых же строк она поняла, что это от Гарри.

«Джинни, чтобы ты не волновалась, насчёт Колина, профессор Стебель сказала, что от этого заклинания (или не знаю, как это ещё назвать) поможет настойка из мандрагоры. Она сказала, что как только мандрагора созреет, мадам Помфри приготовит из нее специальную настойку, и Колин с миссис Норис будут в порядке. А вот если ты не будешь есть и выходить из комнаты, тебе никакая мандрагора не поможет. Мы с Роном и Гермионой не знаем, как помочь тебе. Ты не должна постоянно находиться в таком состоянии, понимаешь? Хагрид вчера спрашивал о тебе. Выходи, пожалуйста, мы волнуемся за тебя.

P.s. Не переживай, видеться я с тобой не буду. Я знаю, что те припадки были из-за меня.

Гарри»

Джинни не заметила, как по щекам заструилась слезы. Значит Колина и миссис Норис расколдуют. Гарри, Рон и Гермиона волнуются за неё.

Почему она не может поговорить с Гарри? Почему не может подойти? Он бы смог ей помочь, быть может он догадался бы, что с ней? Она теперь не с кем не сможет общаться, с ним так и подавно. А он и вправду волнуется за нее. И как он заметил, что они с Колином так сдружились, после нападения на кошку?

Гарри… Теперь ему же не грозит опасность от этой записки? С другой стороны, она же ничего ему не рассказала… Может, все-таки если она будет молчать о своих припадках, ни с кем больше ничего не случится?

На секунду, ей в голову пришла мысль ответить Гарри, но она передумала. Да и что она ответит? Спасибо?

Джинни вытерла глаза и повернулась к Гермионе, та все ещё смотрела в окно. Или делала вид, что смотрела.

— Ты была на ужине? — тихо спросила Джинни. Одной идти никуда не хотелось. Конечно больше всего она боялась обречь Гермиону на то же, что и Колина, но если они один раз вместе спустятся, ничего же не случится, правда?

Гермиона сразу развернулась к ней.

— Нет, не была…

— Сходишь со мной?

Гермиона кивнула и улыбнулась с каким-то облегчением.

— Пойдем, мальчики сказали, что сегодня много разнообразных блюд, они уже поужинали.

Джинни поднялась с кровати и вместе с Гермионой вышла из комнаты. Возле лестницы все ещё стояли Рон и Гарри. Гарри, заметив спускающихся девочек, быстро отошёл в другой конец гостиной. Джинни повернулась к нему, и на секунду их глаза встретились, девочка сразу же опустила взгляд в пол.

Только сейчас до нее дошло, что она голодная. С аппетитом поужинав, Джинни вернулась в гостиную. С Гермионой она особо не разговаривала, и та поглядывала на неё с тревогой.

Сказав, что пойдет спать, Джинни направилась к лестнице. Гермиона кивнула и ушла к сидевшим у окна Гарри и Рону.

Со следующего дня она появилась на уроках. Первым была трансфигурация. Зайдя в класс, Джинни поняла, что не знает с кем сесть и медленно двинулась через ряды парт. Ей помахала Эмили Паркер и жестом пригласила сесть с собой. В первый учебный день, Джинни тоже с ней сидела, но тогда, кажется, Эмили она не очень понравилась. Видимо сейчас у неё мнение поменялось.

С тех пор на всех уроках они сидели вдвоем. Джинни снова начала писать в дневнике каждую свободную минуту. Как-никак, кому-кому, а дневнику точно ничего не будет от того, что она ему все рассказывает.

Медленно наступил декабрь, с холодными северными ветрами. Здесь, в горной местности похолодание ощущалось особенно сильно. Запретный лес со стороны теперь выглядел еще более пугающим чем раньше, голые ветки, черные стволы... Джинни на улицу выходила только на урок травологии или к Хагриду. Но старалась ходить к нему как можно реже, ради его же безопасности. После случая с Колином пугающих провалов в памяти у нее пока не было. С Гермионой, Джинни старалась общаться как можно меньше. Одноклассников она и вовсе избегала. В итоге, то отчаяние, которое поубавилось благодаря Колину, теперь удвоилось и навалилось на нее с новой силой.

По всему Хогвартсу то и дело были слышны разговоры о Тайной комнате и о том, кто же наследник Слизерина? Фред и Джордж пополнили арсенал своих шуток с помощью неведомого «наследника». Стоило Джинни услышать слова «Тайная комната», как она вздрагивала, и тут же уходила подальше от таких компаний, которых становилось все больше и больше. С каждым днём она все сильнее и сильнее чувствовала непонятную слабость и усталость.

Утром в воскресенье, спустившись в гостиную, она обнаружила чуть ли не половину Гриффиндорцев, столпившихся около какого-то объявления.

Когда толпа более-менее поредела, Джинни тоже подошла прочитать, о чем оно было. Объявление гласило, что с понедельника откроется дуэльный клуб, где ученики, используя заклинания, смогут сражаться друг с другом.

Нельзя сказать, что у Джинни это вызвало такой же интерес как у большей половины Гриффиндора. Прочитав объявление, она направилась на завтрак. Теперь она почти всегда ходила в большой зал одна.

Большинство учеников обсуждали предстоящие занятия в дуэльном клубе. Джинни села в самый конец стола, где никого не было. В открытое окно влетели совы, ежедневная доставка писем и посылок. Джинни проводила взглядом пару сов и уставилась в тарелку с яичницей.

— Эй, Джинни, — к ней подбежали Фред и Джордж. — Родители письмо прислали, спрашивают, поедем ли мы с ними на рождественские каникулы к Биллу в Египет? Рон остается здесь, что насчёт тебя?

Джинни задумалась. Если она поедет в Египет, то неизвестно, что может сделать. Тут хотя бы есть Дамболдор и учителя, хотя пока это не особо помогло, но все же это лучше, чем если она навредит родителям. Да и откровенно говоря, в Египет она не рвалась, целые дни придется сидеть в отделении банка и слушать рассказы Билла о работе, так себе развлечение.

— Я лучше останусь.

— Ясно. Мы тоже остаемся, а вот Перси решил поехать. Ну ладно, в общем, мы пойдем, ответ напишем, — близнецы ушли.

На следующий день, около пяти часов вечера, в большом зале собралась чуть ли не вся школа. Столы, за которыми ученики обедали, были сдвинуты к стенам. Джинни забилась в самый безлюдный уголок. Признаться, она уже жалела, что пришла. Как оказалось, спустя несколько минут эти занятия собирался вести Локонтс, а помогал ему в этом Снейп. Прекрасная парочка, лучше и придумать нельзя. Джинни ещё больше захотелось уйти обратно в гостиную, она ещё и зельеварение на завтра не доделала…

— Дамы и Господа, с сегодняшнего дня, я — Златопуст Локонтс, буду проводить занятия, где вы научитесь применять оборонительные заклятия и оглушать противников! Мы с учителями решили, что это прекрасная затея в такое время. Мне очень любезно согласился помочь ваш учитель зельеварения — Северус Снейп, — Локонтс улыбнулся всем своей сияющей улыбкой. -Итак, сейчас мы поделим вас на пары и начнем. Но для начала, я покажу вам на своем примере, как применять обеззараживающие заклинание.

Ученики расступились, Локонтс и Снейп вышли на середину зала и встали напротив друг друга.

— Не переживайте за профессора Снейпа, я верну вам его в целости и сохранности.

— Да не обязательно, — пробормотала себе под нос Джинни, ее желание присутствовать на этих занятиях пропало.

Она со скучающим видом стала смотреть, как Локонтс и Снейп сделав лёгкий поклон, направили друг на друга палочки. Локонтс, открыл было рот, чтобы произнести заклинание, но Снейп опередил его, выбив у Локонтса заклинанием палочку.

Джинни не стала слушать глупые оправдания Локонтса, она уставилась в пол. Мысли вернулись к лежащему в больничном крыле Колину и отражению в зеркале.

Снейп попросил всех учеников встать по курсам, и Джинни неохотно поплелась к группе первокурсников. Их начали делить на пары. Джинни оказалась с Милисентой Барри, девочкой, которой она пожелала удачи на распределении.

Милисента казалась совсем растерянной, и вместо того, чтобы практиковаться в заклинаниях, обе просто молча наблюдали за другими. Десять минут творилась жуткая неразбериха, по всему залу летали заклинания, половина учеников лежала на полу, а некоторые начинали драку в рукопашную. Пару раз заклинания чуть не угодили в саму Джинни. В итоге, когда начало казаться, что зал будет разгромлен окончательно и бесповоротно, Снейп призвал всех остановиться.

— Так не годится, все и сразу — это худшая идея, — Снейп бросил уничтожающий взгляд на Локонтса, тот сделав вид, что не заметил, и произнес:

— Предлагаю посмотреть на дуэль одной пары. Давайте, к примеру, вот, мистер Поттер и мистер Уизли.

Джинни подошла поближе, чтобы видеть происходящее.

— Нет, мистер Уизли со своей неисправной палочкой превратит Поттера в горстку пыли, и мы его не соберём. Я предлагаю взять моего ученика — Драко Малфоя в соперники Поттеру, — возразил Снейп с пренеприятной улыбкой.

— Чтож, я только за, — Златопуст сверкнул своими белоснежными зубами и стал что-то говорить на ухо Гарри. Снейп в свою очередь что-то нашептывал Драко.

Джинни занервничала.

Гарри и Драко встали напротив друг друга, по этикету дуэли, отвесили друг другу поклон и приготовили волшебные палочки.

Джинни видела, как Драко выкрикнул какое-то заклинание, оно сшибло Гарри с ног, и он рухнул на пол.

— Только безобидные заклинания, никакого насилия, — завопил Локонтс.

Пальцы Джинни до боли сжали палочку. Гарри тем временем, быстро вскочив выкрикнул обезоруживающее заклинание, и палочка Драко отлетела, однако он быстро поднял ее и выкрикнул новое заклинание, заставившее ноги Гарри пуститься в пляс с какой-то бешеной скоростью. Раздался взрыв хохота.

Единственным желанием Джинни в тот момент было превратить Малфоя в слизняка. Но к несчастью, она не знала подходящего заклинания и ей пришлось смотреть на Гарри. Крики Локонтса «прекратить!» были заглушены шумом, Снейп наконец выкрикнул:

— Фините инкататем!

Заклинание пляски перестало действовать, и Гарри рухнул на колени, Малфой снова направил на него палочку, не обращая внимания на вопли Локонтса, однако Гарри опередил его. Обезоруживающее заклинание вышло таким сильным, что Малфоя отбросило назад, волшебная палочка вырвалась из его рук. Неуклюже вскочив с пола и схватив палочку, Малфой нацелив ее на Гарри выкрикнул:

— Серпенсортиа!

Из палочки Малфоя вырвалась огромная черная змея и шлёпнулась на пол прямо перед Гарри. Послышались испуганные охи, Гарри отпрянул.

Джинни побледнев смотрела, как змея медленно надвигается на Гарри.

— Не шевелитесь, Поттер, — раздался голос Снейпа, на его лице появилась ухмылка, — Я разберусь со змеей.

Гарри послушно замер на месте.

— О, не стоит Северус, я и сам справлюсь, — Локонтс, направив на змею волшебную палочку выкрикнул какое-то заклинание, но змея, вместо того чтобы исчезнуть, взлетела в воздухе и упала на пол рядом с пуффендуйцем Джастином. Тот побледнел и шарахнулся в сторону. Повисло гробовое молчание, а затем к Джастину подбежал Гарри.

— Отойди от него, — крикнул он змее, и та, к удивлению Джинни, послушно свернулась клубочком и посмотрела на Гарри. Тот отступил назад.

В зале послышался испуганный шепот. Джинни с непониманием смотрела по сторонам. Ну послушалась змея Гарри и послушалась, что пугаться-то? Может это случайно вышло. Больше всего ее поразил Джастин, который, вместо того чтобы поблагодарить Гарри, выкрикнул:

— Совсем чокнутый? Устроил тут…

По растерянному лицу Гарри, Джинни осознала, что он тоже ничего не понимает.

Снейп и Локонтс смотрели на Гарри так, будто он только что применил непростительное заклятие. Собственно, не только они, на Гарри так смотрел весь зал.

— Змееуст, — послышался сзади испуганный шепот Милисенты.

Джинни не поняла про кого, или зачем это сказала слизеринка. Происходящее все больше и больше удивляло ее. Джинни мельком увидела, как Гарри за рукав мантии схватил Рон и потащил из зала. Подождав несколько минут, Джинни тоже покинула зал и направилась в гостиную Гриффиндора. Там она, усевшись на свою кровать, попыталась понять, что все-таки произошло в зале. Гарри же ничего такого не сделал, почему Джастин так отреагировал, да и не только он…

Джинни решила посоветоваться с Томом, но тот и сам не знал. Да и в конце концов, что он мог знать если для создания таких дневников, просто используют заклинание автоматических ответов, а не встраивают знания всего мира. Вскоре пришла Гермиона.

— Странно да? — обратилась она к Джинни. В спальне больше никого не было.

— О чем ты?

— Я про то, что Гарри змееуст.

Джинни чуть не свалившись с кровати уставилась на Гермиону.

— В смысле змееуст?

Гермиона нахмурилась.

— Ты что не была на занятиях?

— Была…

— Ты не слышала, что сказал Гарри, когда змея упала рядом с Джастином?

— Ну, слышала, он сказал… — тут Джинни побледнела. Так вот почему все так на него смотрели! Он говорил на парсултанге, поэтому змея послушалась! Джинни нервно окинула взглядом комнату. Но почему она поняла, что он сказал? Она что, тоже змееуст? На парсултанге говорил Салазар Слизерин, создатель Тайной комнаты. У Джинни закружилась голова. Получается, если она говорит на парсултанге, то это как-то связано с ее провалами в памяти и с нападениями. Но она точно не наследница Слизерина, это она знала точно, по своей родословной. Значит за этим стоит кто-то, кто позволил ей говорить на парсултанге, тот, кто управляет ее разумом в момент нападений, тот голубоглазый юноша!

— Джинни, ты в порядке? — раздался голос Гермионы.

— Э-э, — Джинни с трудом оторвалась от мыслей, и вспомнив, о чем говорила с Гермионой, добавила. — Да, странно что Гарри змееуст.

Больше Джинни ничего не сказала и, сложив ноги по-турецки. принялась размышлять. Чем больше она думала, тем больше ее мысли путались и сбивались. В итоге поняв, что дальше придумывать какие-то версии происходящего бесполезно, девочка принялась за домашнее задание. Спускаясь на ужин, она слышала то там, то тут, разговоры о странной выходке Гарри и что скорее всего, он тот самый Наследник Слизерина. Джинни так и хотелось подойти к таким компаниям и сказать, что никакой Гарри не наследник, что это чушь собачья. Она, конечно, и сама не понимала, почему он змееуст. Но, наверное, этому есть какое-то объяснение. Уж точно не наследник, комнату-то открыла она, а не он. Но не скажешь же об этом другим. Да и кто поверит?

Эту ночь Джинни спала очень плохо. Ей снова снился коридор и юноша, он ничего не говорил, просто молчал, но Джинни от этого становилось ещё страшнее.

Утром она проснулась с ужасной болью в голове. Первым уроком были заклинания. Джинни была такая сонная, что так и не смогла заставить кружку подпрыгивать на месте, по сравнению со своей соседкой, у которой кружка поднималась чуть ли не до потолка.

На уроке трансфигурации, профессор Макгонагалл проводила опрос, кто останется на рождественские каникулы, а кто уедет домой. Оказалось, что из ее класса никто кроме нее оставаться не собирается. Эта новость ее конечно не огорчила. С одноклассниками Джинни так и не начала общаться.

По всему замку стали слышны разговоры о том, что Гарри-наследник Слизерина. Джинни это ужасно бесило, особенно после того, как она однажды в гостиной увидела Гарри. Его изумрудные глаза были очень грустными и задумчивыми. Возможно, дело было и не в слухах, но наверняка она знать не могла.

Казалось, ничего не предвещало беды, уроки шли своим чередом, провалов в памяти пока не наблюдалось.

Это был второй день после происшествия в дуэльном клубе. Травология у первокурсников и второкурсников в тот день отменили, и Джинни, воспользовавшись свободным временем, вышла на улицу. Шел лёгкий снегопад. Было достаточно морозно. Джинни не пожалела, что поверх школьной рубашки одела свой свитер. Хоть мантия на ней была и утеплённая, все же лучше было, одеть побольше теплых вещей. Джинни прошлась по Хогвортскому садику, весной и летом тут было много цветов, наверное. Сейчас же все клумбы занесло снегом, и картина была достаточно унылая. Джинни посмотрела в сторону озера. Оно уже покрылось тонкой, прозрачной как стекло, корочкой льда. Рон говорил, что на зимних каникулах, учителя применяют специально заклинание укрепляющее лёд, что позволяет ученикам кататься на коньках. Джинни любила кататься на коньках. Когда у них возле Норы замерзало озеро, они тоже шли кататься. А ведь Рождественские каникулы наступят уже на следующей неделе…

Пальцы Джинни стали красными от холода. Варежки она оставила в гостиной, о чем уже конечно пожалела. Пожалуй, стоило вернуться в замок.

Голова закружилась настолько неожиданно, что Джинни упала на колени прямо на заснеженную тропинку. Перед глазами все поплыло, а потом ее мозг перестал ей подчиняться. Джинни с ужасом понимала, что такое же с ней было перед нападением на Колина. Она встала, словно следуя чьему-то приказу, и быстрыми шагами направилась в сторону хижины Хагрида…

В себя Джинни пришла тоже на улице. Она лежала на заснеженной лужайке. Руки и ноги сковал ужасный холод. Интересно она давно здесь? Джинни приподнялась на локтях и огляделась. Она опять ничего не помнила. Есть ли вероятность, что опять кто-то пострадал? Первой мыслью был Хагрид. Джинни ведь лежала недалеко от его хижины. Девочка вскочила и, с колотящимся от страха сердцем, огляделась, а в следующую секунду заметила Хагрида, он что-то делал в огороде. Спутать его ни с кем было нельзя. Джинни облегченно вздохнула и опустила взгляд на окоченевшие руки.

Странно, к ним прилипла пара петушиных перьев. Причем, они были не только на руках, но и на мантии. Джинни нахмурилась. Что она делала, раз на ней петушиные перья? Сильный холод и слабость не дали ей как следует подумать. Джинни чуть ли не бегом бросилась в замок.

Когда наконец она очутилась в теплом холле, Джинни уже ног не чувствовала совсем.

Добравшись до гостиной, она без сил опустилась на пол рядом с камином и протянула руки к пылающему огню.

Так она сидела минут двадцать, а потом, кажется, уснула. Но что странно, проснулась она не около теплого камина, а в каком-то коридоре. От слабости она даже пошевелиться толком не могла. Но вот где-то поблизости послышались крики ужаса. Джинни использовав, кажется все свои оставшиеся силы, опираясь на стену, подошла к месту, куда, кажется, сбежалась уже чуть ли не большая часть школы.

Джинни ещё не до конца понимала, что происходит, кажется, у нее снова случился провал в памяти, ведь она уснула возле камина…

— Это он сделал, — раздался чей-то крик.

Джинни подошла к толпе, образовывающей полукруг перед чем-то, что девочка за высокими старшекурсниками видеть не могла.

— Помолчите Макмиллан, — раздался голос профессора Макгонагалл.

Джинни протиснулась вперёд и застыла. На полу лежал Джастин, в его глазах застыл смертельный ужас. Он не двигался. Около Джастина без движения висел Почти Безголовый Ник. На нем было какое-то чёрное пятно, будто его прожгли, хотя, казалось бы, с привидениями сделать что-то невозможно.

Джинни прижала руку ко рту. Что же она творит? Что она с ними сделала? Она точно знала, что это ее рук дело, ведь у нее снова был провал в памяти.

— Он совсем недавно узнал, что Джастин магглоражденный, вот и напал! — кричал пухленький мальчик с пуффендуя, по-видимому Макмиллан, тыча в кого-то пальцем.

У Джинни из груди чуть было не вырвался крик. В середине толпы стоял побелевший от страха Гарри, и все указывали на него.

— Это он сделал!

— Что он тогда тут делал, первый?

— Гарри Поттер убил Джастина!

Джинни задрожала. Вот только не хватало, чтобы из-за нее пострадал Гарри.

— Замолчите все! — строго крикнула профессора Макгонагалл и все разом стихли. — Всем ученикам немедленно разойтись по своим гостиным! Мистер Поттер, вы со мной идете к директору.

Джинни показалось, что у нее опять все поплыло перед глазами.

— Профессор это не я, — еле слышно произнес Гарри.

— Это не мне решать, — холодно произнесла Макгонагалл.

И тут Джинни не выдержала, она забыла предупреждение юноши, забыла кажется все на свете, протиснувшись между парой Когтевранцев, она выскочила вперёд.

— Это не он, — закричала Джинни, однако никто под все нарастающий шум голосов ее не услышал и внимания не обратил. — это…

Сказать «это я», она не успела. Ноги подкосились, и она рухнула на пол.

* * *

Когда глаза Джинни медленно открылись, она почувствовала, что полусидит в мягком кресле. По всему телу разливалось тепло от камина. Перед ней сидели Фред, Джордж и Рон.

— Ну ты как? — братья смотрели на нее с лёгким испугом. — Пойдем к кому-нибудь из учителей?

Джинни отрицательно мотнула головой. В голове ещё не совсем восстановились события, повлиявшие на ее обморок.

— Если что, Джастин жив, ну а Ник второй раз умереть не может, — быстро произнес Рон, видимо опасаясь, что сестра расплачется.

— Они обвинили Гарри, — безжизненно произнесла Джинни. — Его повели к директору.

Фред, Джордж и Рон переглянулись.

— Почему его? — голос Рона стал напряжённым.

— Гарри, видимо, нашел Джастина первым, — все тем же безжизненным тоном отозвалась Джинни.

— М-да… — Фред поднялся и скрестил руки на груди.

— Вы же не считаете, что это он? — Джинни испугано посмотрела на близнецов.

— Да не Гарри это, — в тоне Джорджа не было стопроцентной уверенности, и Джинни напряглась.

— Не переживай, Дамболдор ему поверит, — Рон похлопал сестру по плечу. — Иди, приляг, в себя приди.

Джинни кивнула и направилась к спальне. Уже отойдя от кресла, она услышала шепот Рона, обращавшегося к близнецам:

— Совсем слабенькая стала, Оливер говорит, увидела Джастина с Ником и в обморок, хорошо, он сюда ее принес, в больничную палату сейчас не пускают. Вот думаю, может родителям написать?

— Мадам Помфри сказала, что это пройдет. Там с магией что-то. Пока не пиши, а то, зная наше маму, она такую панику разведет.

Забравшись на кровать, Джинни накрылась одеялом. Сил плакать не было. Она опять совершила нападение, и обвинили Гарри. Гарри! Который ничего плохого не сделал. А ещё, получается, что она физически не сможет признаться, что это она во всем виновата.

Уставшая и обессиленная, Джинни вскоре задремала. Ее разбудил голос профессора Макгонагалл, он разносился по всей гостиной и спальне, видимо усиленный заклинанием.

— Прошу всех учеников спуститься!

Джинни неохотно вылезла из кровати и направилась в гостиную. Тут уже собрались практически все гриффиндорцы. Джинни пристроилась на диване рядом с Невиллом. Глазами она искала Гарри и к огромному облегчению нашла. Он сидел рядом с Роном и Гермионой в противоположном конце гостиной. Кажется, Рон был прав. Наверное, Дамболдор поверил ему.

— К несчастью, я должна вам сообщить, — начала профессор Макгонагалл, когда в гостиной собрались все гриффиндорцы. — Что в нашей школе начались нападения на учеников. В целях безопасности были приняты меры. В шесть часов никто не должен покидать гостиной. На уроки вы будете ходить исключительно в сопровождении учителей. Очень вас прошу, если заметите хоть что-то странное, сразу обращайтесь ко мне. Или к любому другому преподавателю. За нарушение мер предосторожности будет сниматься пять баллов с факультета. Отнеситесь к этому серьезно! Сегодня произошло уже третье нападение. Мы со всем разберемся в ближайшее время, но вы должны быть на чеку. И повторяю, заметите хоть что-то странное, сразу обращайтесь. Походы в Хогсмид пока будут под запретом.

Раздались разочарованные вздохи и пара возмущенных голосов. Но их было мало, большая честь детей сидела притихшая и напуганная.

— К сожалению, таковы меры, — спокойно произнесла профессор Макгонагалл. — И я очень прошу всех вас их соблюдать в целях вашей же безопасности.

Для Джинни начался настоящий ад. Куда бы она не пошла, везде велись разговоры о том, что за нападениями стоит Гарри Поттер. Худшим было то, что Джинни ничего не могла сказать. О, она бы с огромной радостью объявила, что это она, лишь бы не видеть, как все обвиняют Гарри. Пусть ее исключат, она это заслужила, но Гарри… Он же ничего не сделал, он же просто не может за этим стоять, неужели это понимает только она? Гарри не пытается отвечать на оскорбления. Даже не начинает вступать в спор, что виноват не он. Так как же они могут его обвинять?

* * *

Джинни сидела в гостиной и читала газету «Ежедневный пророк», которую ей одолжил Перси. Ее не особо интересовали события волшебного мира, просто заняться было не чем. Скоро должен был прийти профессор Флитвик и забрать всех первокурсников на урок заклинаний.

Джинни скучающим взглядом окинула колдографию улыбающейся женщины, под ней значилась надпись: «Селестина Уорлок выступит по радио в сочельник. Не пропустите! Начало концерта в 18.00»

Да уж, ее мама точно не пропустит, это ведь ее любимая певица.

— Так, первокурсники, все здесь? Стройтесь в линию, я посчитаю, — раздался писклявый голос профессора Флитвика, и Джинни, отложив газету, поднялась и встала к одноклассникам.

На пересчет и проверку наличия всех учеников ушло десять минут. Потом, все следом за профессором покинули гостиную и направились к классу заклинаний.

— Я боюсь, вдруг Поттер узнает, что я тоже магглоражденная, — раздался тоненький голосок за спиной Джинни. Это была Сью Керрит. Невысокая блондинка с огромными голубыми глазами. Она обращалась к темноволосой Элис Кристен.

— Ты, главное, нигде ему дорогу не перейди. Может он тебя и не тронет, — шепотом отозвалась Элис.

— Какой бред! — Джинни так резко развернулась к однокурсницам, что те вздрогнули. — Это не Гарри стоит за нападениями!

— Ну, почему он тогда говорит на парсултанге? — поджав губы осведомилась Элис.

— Сама подумай, Салазар Слизерин говорил на парсултанге… — прибавила Сью. — Ну и просто, почему-то именно он первый оказывается в местах нападения, это же странно, не находишь?

— Не нахожу, — отрезала Джинни и отвернулась. Спорить явно было бесполезно.

На заклинаниях проходили замораживающий чары. У Джинни еле-еле вода в стакане покрылась корочкой льда. Кажется, вместе с силами, ее начали покидать и магические способности. Или как по-другому объяснить, что у нее на всех уроках оценки покатились по наклонной?

Утром следующего дня Перси объявил, что остаётся в Хогвартсе на каникулы, мол, он же староста, а в такое время может понадобиться его помощь.

Профессор Бинс подхватил простуду, поэтому последний урок в тот день отменили. Джинни, забравшись в любимое кресло у камина, раскрыла дневник.

«Том, я совсем не знаю, что делать, все обвиняют в нападениях Гарри, но ведь за ними стою я…»

«Хочешь сказать, если бы ты могла, ты рассказала бы всему Хогвартсу, что это ты?» -появились строчки на пустом листе.

Джинни нахмурилась и вывела:

«Конечно.»

«Но тебя же исключат» — последовал ответ Тома.

«Ну и что?»

«Как что? Ты не сможешь больше колдовать»

«Но если дело во мне, то пусть лучше исключат меня, чем Гарри, который ничего плохого не сделал.»

«Откуда ты знаешь, что он ничего плохого не сделал?»

«Я знаю.»

«Но ты все равно сказать не сможешь. Гарри тем более. Твои приступы при виде него ведь ещё не прекратились, так?»

«Да, я не понимаю из-за чего они вообще, почему я вижу того юношу вместо Гарри?»

«Может на тебе заклятие?»

«Какое? Кто его мог наслать?»

За спиной Джинни послышались шаги, и она, не дожидаясь ответа от Тома, захлопнула дневник.

Это был Невилл, вид у него был не здоровый, и судя по флакончику в его руке, он только что вернулся из больничного крыла.

— Привет, Невилл, — Джинни обернулась к второкурснику. — Что это с тобой? Простыл?

— Привет, Джинни. Ага, простыл. Бабушка теперь точно убьет. Скажет, что я совсем слабенький.

— Да ты до отъезда поправиться успеешь, — заметила Джинни.

— Надеюсь.

Джинни поднялась в спальню, и разложив на кровати карту созвездий, взялась за домашнее задание по астрономии. С ним она провозилась два часа, потом она открыла зельеварение, затем трансфигурацию и до самого ужина так и занималась уроками.

По возвращению из большого зала, Джинни сразу улеглась в кровать, и поворочавшись пару минут, уснула.

Ей снилось, что она стоит перед пропастью, в которую должна прыгнуть, но, вместо того чтобы совершить страшный шаг и оказаться в бездне, Джинни толкает туда Гарри, непонятным образом очутившегося на этом же обрыве.

Джинни проснулась. Испуганно озираясь по сторонам, она сжала в руках одеяло. Поняв, что это был всего лишь кошмар, девочка облегченно вздохнула. Ее взгляд, лихорадочно метнувшийся по комнате, в поисках окончательного успокоения в виде дрыхнувших соседок, нечаянно, упал на кровать Гермионы. Полог на ней не был задернут, и поэтому, Джинни разглядела подушку и одеяло, вот только Гермионы в кровати не было. Да и кровать выглядела так, будто туда ещё никто не ложился.

Девочка вскочила, трясущимися от страха руками нащупала на комоде волшебную палочку и прошептала:

— Люмос! — конец палочки загорелся.

Джинни подняла глаза на часы с гербом Гриффиндора, висевшие в спальне. Стрелки показывали пол второго ночи.

Сердце забилось так, что стук стал отдавать в ушах. Так, нет, у нее же не было провалов. Ведь не было же? Где Гермиона? В такое время она уже должна быть здесь…

Джинни не вполне осознавая, что делает, накинула халатик поверх пижамы, и с палочкой в руках вышла из комнаты.

«Гермиона, где Гермиона?» — только и вертелось в голове Джинни пока она выходила на лестничную площадку.

В гостиной царил полумрак, в камине ещё потрескивали раскаленные угольки. Единственным источником света было окно с не задёрнутой шторой, в которое просачивался лунный свет.

Джинни поежилась. Тут было холоднее чем в спальне. Она не успела и шагу сделать, как послышался голос Рона.

— Гарри, ну это же просто бред.

— Ну правда, Гарри, сам -то подумай, — голос Гермионы заставил Джинни чуть ли ни сесть на пол от облегчения. Никакого нападения не было, Гермиона просто была здесь.

Джинни с трудом разглядела три фигуры не далеко от камина. Они стояли к ней спиной. Ошибиться было невозможно. Это были Гарри, Рон и Гермиона.

Девочка уже развернулась, чтобы уйти. Подслушивать она не собиралась, но то, что сказал Гарри, заставило ее ноги прирасти к полу.

— Я знаю, похоже на бред, но может в этих нападениях правда я виноват? Почему тогда по-вашему я говорю на парсултанге?

— Гарри, как ты открыл Тайную Комнату, если не знаешь где она? — в тоне Гермионы слышалось раздражение. Видно, Гарри озвучивал эту мысль не в первый раз.

— Но на парсултанге -то я по-твоему почему говорю?

По молчанию, повисшему в гостиной, Джинни поняла, что Гермиона и сама не знает.

— С парсултангом и правда странно, — неуверенно произнес Рон. — Ведь Салазар Слизерин был змееустом, и Гарри тоже змееуст…

— Гарри, ты просто наслушался дурачков, считающих, что ты — наследник Слизерина, только по тому, что первый оказался на месте нападений.

— Дело не в этом, — Гарри говорил очень тихо, Джинни с трудом разбирала его слова. -Почему тогда меня Джинни боится? Может это как-то связано? Вы же понимаете, что дело, не в неконтролируемой магии, или что там сказала мадам Помфри? Сами же говорили, что Джинни не сказала ей, что с ней такое только при виде меня.

Снова повисло молчание, длившееся, как показалось Джинни, чуть ли не вечность и ужасно сдавливающее воздух в просторной комнате. Поскольку никто не ответил, Гарри продолжил:

— Почему она боится меня? — он развернулся к Рону. — Почему если я о,0казываюсь поблизости, у нее начинается этот странный приступ? Почему она смотрит на меня так, будто я чудовище какое-то?

— Я н-не знаю, — пролепетал Рон. Наверное, в лице Гарри отразилось слишком сильное отчаяние, отзвуки которого Джинни улавливала в слегка подрагивающем от волнения голосе.

— Ну, она же не всегда так смотрит на тебя, — неуверенно произнесла Гермиона.

— Да, не всегда. Только если я появляюсь в радиусе трех-четырех метров.

Снова молчание. Давящее и долгое. Джинни казалось, что она чувствует, как пространство покидает кислород — ей становилось трудно дышать.

— Гарри, мы не знаем, почему она боится тебя, — Гермиона повернулась к мальчикам. — Но с нападениями это не связано.

— Откуда тебе знать? — голос Гарри прозвучал глухо.

— Но ты же с нами был во время нападений! — попыталась воззвать к разуму Гермиона.

— Может у меня раздвоение личностичс? — Гарри опустился в кресло и теперь Джинни могла видеть только его макушку.

— Гарри, ну какое ещё раздвоение? — Гермиона скрестила руки на груди. — Послушай, это точно не ты.

— Да это Малфой, сто процентов, — ни к селу, ни к городу ввернул Рон.

— Уже совсем скоро мы сможем это проверить, — еле слышно произнесла Гермиона.

— Ладно, допустим, но Джинни то я, что сделал?

— Мы не знаем, почему так, Гарри. Но она ничего плохого о тебе не думает, — заверила Гермиона.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Могу, Гарри.

— Почему тогда она меня боится? Почему? — теперь отчаяние в голосе Гарри звучало так четко и ясно, что у Джинни задрожали колени. — Что со мной не так? Почему с ней такое только когда я рядом?

— Может у нее это временно? Ну в смысле потом пройдет...

Джинни развернулась, и стараясь ступать бесшумно, бросилась обратно в спальню. Продолжение разговора ей слышать не хотелось.

Закрыв за собой дверь, она быстро скинула халат, и усевшись на край своей кровати, разрыдалась.

Почему она ничего не может сделать? Почему не может остановить эти странные припадки? Почему? Почему? Почему Гарри из-за нее должен считать, что с ним что-то не так?

— Джинни? Джинни, что случилось? — кто-то положил ей руки на плечи. Джинни так погрузилась в пучину своего отчаяние, что не услышала, как в спальню вошла Гермиона.

— Н-ничего, — заикаясь пролепетала девочка, вытирая лицо рукавом пижамы. — М-мне просто к-кошмар приснился.

Гермиона вздохнула и присела рядом с ней. Наверное, Джинни могла бы считать ее подругой, но сейчас, все друзья для нее были под запретом. Повторять своей ошибки она не хотела. Вон, Колин из-за нее под непонятным заклинанием. Джинни не хотела такой же участи Гермионе.

— Ну, не переживай, это сон, — шепотом произнесла Гермиона, чтобы не разбудить остальных обитательниц комнаты. Джинни кивнула.

— Почему ты ещё не легла? — дрогнувшим голосом спросила Джинни, хотя ответ она видела совсем недавно.

— Уроки доделывала, потом с ребятами разговаривала.

— Ясно, — пробормотала Джинни. — Ладно, я, пожалуй, спать.

Гермиона встала и направилась к своей кровати.

— Спокойной ночи, Джинни! Если приснится кошмар, можешь разбудить меня!

— Спокойной ночи!

Джинни задернула полог своей кровати и свернулась клубочком. Все, что она сейчас чувствовала — безысходность и отчаяние от безысходности. Она абсолютно ничего не могла сделать, чтобы прекратились и странные приступы страха, и провалы в памяти с нападениями. В носу защипало. Джинни зажмурилась чтобы не разрыдаться.

Эти странные приступы… или припадки… Можно ли их прекратить? Дело то не в Гарри, а в голубоглазом юноше.

Джинни перевернулась на спину. В памяти всплыла история, произошедшая пять лет назад. Ей тогда было шесть, и она до ужаса, просто до дрожи боялась темноты. Даже спала иногда с включенным светом. А если свет говорили выключить, у нее сразу начиналась истерика, поэтому достаточно продолжительное время она спала в одной комнате с Роном. Но всему приходит конец. Как-то раз, папа брал с собой на рыбалку, на два дня, Фреда, Джорджа и Рона. Билл Перси и Чарли тогда учились в Хогвартсе.

Была ранняя весна, и темнело тогда гораздо позже, чем зимой. Джинни осталась с матерью. И вот, приблизился вечер. Спать Джинни предстояло в своей комнате. Эта перспектива, что она будет спать одна, с выключенным светом, ее очень пугала, и она стала уговаривать маму поспать в ее комнате.

— Джинни, дорогая, но ты же уже большая девочка! Пора перестать бояться темноты, — ответила миссис Уизли.

— Но она страшная, — пропищала Джинни, цепляясь за фартук матери.

— Со страхами надо бороться. Посмотри страху в глаза, и увидишь, он отступит. Попробуй смотреть на страх по-другому. Вот к примеру темнота, — миссис Уизли улыбнулась. — Пойдем, покажу тебе.

Джинни послушно вышла с мамой в прихожую, миссис Уизли накинула ей на плечи теплую мантию, и вывела на улицу.

Уже было достаточно темно. Дул холодный ветер, и на земле ещё белел нерастаявший снег.

Миссис Уизли не стала зажигать свою волшебную палочку, она взяла дочку за руку и направилась по тропинке уводящей в глубь сада. Они остановились в месте, где почти не было деревьев.

— Посмотри-ка наверх, — посоветовала миссис Уизли дочке.

Джинни подняла голову. Все небо было усыпано звёздами, миллиардами звёзд. Они были словно бриллианты, разбросанные на темно-синем бархате небосклона. Джинни, конечно же, видела эту картину, но не в такую темноту. Она предпочитала в такое время на улицу вообще не выходить. Но, как оказалось, именно в этой, пугающей ее темноте, звёзды, казались ярче и чётче.

Джинни заворожено смотрела на небо.

— Видишь, только в темноте можно увидеть такую красоту, — улыбнулась миссис Уизли.

Джинни радостно кивнула.

Когда пришло время ложиться спать, мама прочитала ей сказку, и пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты, выключив свет.

Первые несколько секунд Джинни было очень страшно. Она, даже хотела броситься за мамой, но вспомнив звёзды, подошла к окну и взглянула на небо. С каждой секундой, что она смотрела на сияющие точечки в небе, ей становилось все спокойней и спокойней.

Джинни вернулась в кроватку и легла лицом к окну, чтобы видеть звезды. С тех пор, темноты она не боялась.

А что, если тут тоже попробовать «посмотреть страху в глаза»? Она ведь никогда не подходила к Гарри, когда ее накрывал ужас. Она видела лишь голубые глаза, вместо зеленых.

«Попробуй смотреть на страх по-другому.» Она видит голубые глаза… Значит ей нужно сделать все, чтобы увидеть зелёные. Чтобы увидеть Гарри, а не того юношу. Ведь в темноте можно увидеть звёздное небо. А Гарри, она должна увидеть вместо юноши его, чего бы ей это не стоило. Нужно пересилить тот страх, попробовать развеять галлюцинации.

Джинни сцепила свои руки в замок. Нет, она не собирается подвергать Гарри опасности и становиться с ним друзьями, но она должна побороть этот страх, чтобы он не считал, что с ним что-то не так.

Теперь, нужно будет где-то увидеться с ним, но только так, чтобы он был один.

Как оказалось, увидеть Гарри Поттера одного, оказалось невыполнимой задачей. Учитывая ещё то, что свободно ученики передвигались лишь на завтрак, обед и ужин. В другое время, она могла увидеть его лишь в гостиной, но там всегда было слишком много народу.

Главная проблема ещё состояла в том, что сам Гарри избегал Джинни так хорошо, что считалось просто везением, если она его за день вообще увидит.

До начала каникул оставалось три дня. Джинни очень надеялась поговорить с Гарри до Рождества. Она вдоль и поперек выучила расписание его уроков, но это ничем не помогло. Завидев Джинни, Гарри всегда уходил.

Можно было бы конечно передать ему записку через Гермиону, но что она ему напишет? «Привет, Гарри, давай где-нибудь встретимся? Я хочу попробовать перестать видеть галлюцинации вместо тебя, ну ты не обращай внимания, если я начну кричать от страха и упаду в обморок.»

Именно поэтому, с запиской идею Джинни отклонила сразу. Надо встретиться с ним так, чтобы он не успел уйти.

На всех уроках Джинни перестала вникать в происходящее, за что нередко схватывала плохие оценки. Она постоянно прокручивал в голове, какой урок сейчас у Гарри, и где с ним можно пересечься.

Она даже приметила, в какое время он ходит на завтрак и обед, но это тоже не помогло. Так прошли три дня бесплодных попыток увидеться с Гарри.

Утром в сочельник больше половины учеников Хогвартса уехали к своим семьям на каникулы.

У Джинни с самого утра настроения не было от слова совсем. На завтрак она почти ничего не съела. За столом Гриффиндора итак в это время мало кто сидел, а сейчас, на каникулах, кроме нее тут была только какая-то семикурсница. Выходя из зала, Джинни чуть не столкнулась с ёлкой, а точнее с Хагридом, который эту ёлку нес. В нос ударил еловый запах, сразу напомнивший Джинни Рождество в Норе.

— Кого я вижу! Доброе утро, Джинни, как поживаешь? — улыбнулся Хагрид. Вся его густая шевелюра и борода были усыпаны снегом.

— Здравствуй, Хагрид, у меня все хорошо, как ты?

— Просто прекрасно, вот, смотри, какую красавицу принес! — Хагрид потряс ёлкой, и с нее на Джинни посыпался снег. Елка и вправду была красивой, а ещё очень большой. -Сегодня учителя украшать будут, вот здорово, а?

— Да, это отлично, — Джинни улыбнулась.

— Ну, ладно, пойду, а то мне ещё три таких принести сюда нужно, — Хагрид вместе с ёлкой удалился.

А Джинни грустно поплелась по лестнице в гостиную. Она, наверное, никогда не сможет поговорить с Гарри, никогда!

Лестница, стоявшая все время, что она здесь ходила на месте, вдруг резко повернула в другую сторону. Джинни едва успела ухватиться за перила, чтобы не упасть.

Ну прекрасно. Лестница остановилась напротив одного из коридоров. Джинни ничего не оставалось, как пройти туда. Стоило ей сделать там пару шагов, как лестница переместилась в другое место.

В этом коридоре она была впервые. Тут не было картин, зато каждые четыре метра были окна. Видимо это был коридор-галерея, ведущий в астрономическую башню. Джинни этим путем не ходила. Теперь, придётся ждать, когда лестница вернётся сюда. Вот будет весело, если она простоит здесь до вечера.

От нечего делать Джинни подошла к окну. У неё даже дневника с собой нет. Вот надо же было так застрять!

На улице крупными хлопьями падал снег. Медленно, словно кружась в вальсе, он опускался на землю, закрывая ее белым покрывалом зимы. Небо было затянуто серыми, громоздкими тучами. Вдали виднелись верхушки гор, но из-за снегопада, Джинни могла различить только их очертания. Поля, окружающие территорию Хогвартса, сливались в одно сплошное белое пространство, напоминая бескрайнее море.

Джинни облокотилась на подоконник, глаза заслезились, то ли от всего белого, то ли от мысли, что с Гарри поговорить она не сможет. Да и вообще, она совсем не так представляла свой первый год в Хогвартсе. Сейчас Джинни жалела, что вообще здесь находиться. Она нападает на учеников, приходит в ужас при виде Гарри. У неё не должно быть друзей, чтобы никто не пострадал. Она никому не может сказать правду.

Слезы заструились по щекам. Хорошо, что она здесь. Это куда лучше, чем придумывать объяснения кому-нибудь, почему она плачет. Ну, наверное, если бы её спросили, она бы сказала, что скучает по дому. Глупо, конечно, ведь она могла домой поехать, но не правду же говорить.

Послышались чьи-то шаги. Джинни даже не обернулась. Пусть её не заметят, пройдут мимо…

Пару секунд ничего не происходило, а потом Джинни, сбивающей с ног волной накрыл ужас. Она задрожала и резко развернулась. Ей не нужно было даже смотреть, чтобы понять, что в коридоре был Гарри, вот только самого Гарри она не видела, лишь силуэт голубоглазого юноши. Все вокруг потемнело.

— Гарри? — Джинни произнесла его имя громче, чем планировала. Её голос дрожал.

— Джинни?

Девочка ничего не успела сообразить, потому что ужас схлынул — Гарри шарахнулся в другой конец коридора.

Теперь, она видела его, а не юношу. Он стоял достаточно далеко, чтобы её снова не накрыла паника.

— Я не знал, что ты здесь! — Гарри говорил испуганно.

До Джинни не сразу дошёл смысл происходящего. Да, юношу она сейчас не видела, но вот страх остался. Он не прошел, не исчез, это было ошибочное ощущение облегчения! Ее продолжало трясти. Раньше такого не было. Раньше с ней это начиналось, если Гарри был близко, но сейчас-то он далеко, и ничего не прекратилось, только галлюцинации!

— Джинни? Тебе нехорошо? — Гарри отошёл назад ещё на пару шагов.

Джинни вцепилась в подоконник, чтобы не закричать. Силуэт Гарри, стоявший в другом конце галереи, как-то пошатнулся, заколебался, и вот, вместо него, она снова видела неизвестного юношу. Непрошедший ужас усилился. Что, она теперь даже видеть Гарри не может? Коридор становился все темнее, все ярче она видела ледяной взгляд голубых глаз. Мозг Джинни переставал работать, ей начало казаться, что в лёгких не хватает воздуха. Все вокруг, словно сжимало и сдавливало ее хрупкое существо. У Джинни началась истерика. Везде, просто везде были голубые глаза. Она не могла бежать — ноги приросли к полу.

— Джинни, я позову кого-нибудь из учителей! — перепуганный голос Гарри донесся словно из другого мира. Теперь, Джинни вообще не понимала, где находиться. Вокруг было темно, повсюду голубые глаза и силуэт юноши, она бы даже подумала, что уже не в коридоре, но голос Гарри, словно стал ниточкой связывающей галлюцинации и реальность.

Джинни продолжало трясти, до неё вдруг дошло, что если он сейчас уйдёт, то возможно, она так и останется в этом страшном мире иллюзий, порвётся её единственная связь с настоящим. Джинни не была уверена, что с уходом Гарри галлюцинации прекратятся, она теперь ни в чем не была уверена.

— Стой! Не уходи! — в отчаянии закричала девочка.

— Давай я кого-нибудь позову? — Гарри, видимо, был напуган не меньше её самой. Джинни-то не знала, как выглядит со стороны, и судя по голосу Гарри, выглядела она не очень хорошо.

— Нет, не уходи! — Джинни даже не знала, где именно был Гарри, силуэт юноши словно раздвоился. Уже через секунду, Джинни стояла в полукольце клонов юноши. Их было десять или пятнадцать.

От страха Джинни с трудом держалась на ногах.

— Джинни, может тебе станет лучше если я уйду? Я приведу сюда учителей!

— Нет! — Джинни сильнее вцепилась в подоконник, который не видела. — Не уходи! Пожалуйста, не уходи!

— Что мне сделать? — в голосе Гарри зазвучали нотки паники.

— Не уходи, не уходи! — как в бреду продолжала кричать Джинни.

Коридора она не видела, она вообще кроме этого юноши и его клонов ничего не видела, ей нужна была хоть какая-то связь с реальностью. Мозг с трудом соображал.

В голове вертелась лишь одна мысль, точнее уже даже не мысль, а имя. Гарри. Он один здесь реальный, только она его не видит.

— Гарри! — у Джинни от страха из глаз бесконечным потоком текли слезы. — Гарри, где ты?

— Что?

— Где ты?

— Ты меня не видишь!? — видимо, это открытие Гарри поразило.

— Я ничего не вижу! — заливаясь слезами, с трудом выговорила Джинни. — Здесь темно, и этот юноша, — она сама уже не понимала, что говорит.

— Джинни, давай я позову кого-нибудь?

— Н-нет, — Джинни начала задыхаться, то ли от слез, то ли от страха. — П-пожалуйста, мне очень страшно, не уходи!

— Х- хорошо…- Гарри не успел сказать что-то ещё, потому что Джинни, дрожащим голосом пролепетала:

— Пожалуйста, подойди ко мне!

— Джинни…

— Гарри, пожалуйста! — Джинни уже ни о чем не могла думать. Все ее существо тянулось к единственному не фантомному явлению пространства — к Гарри.

— Джинни, а если тебе страшно из-за меня? — спросил Гарри дрогнувшим голосом.

— Я тебя даже не вижу! — истерическим тоном произнесла Джинни и, наугад, протянула дрожащую руку в пустоту, где, в неизвестном ей направлении, должен был быть Гарри.

Пару секунд Гарри молчал. Джинни даже подумала, что он оставил её одну в этом кошмаре. Девочка продолжала дрожать от страха, полукруг из клонов сужался, а потом началось что-то странное, все кругом задрожало, словно от землетрясения, у Джинни в глазах все поплыло, а потом кто-то положил руки ей на плечи. Совсем рядом послышался голос Гарри.

У Джинни зазвенело в ушах. Она не могла разобрать его слов. Миллион голубых глаз, роем окруживших ее, и уже отдельно существовавших от силуэта юноши, походили на болезненный бред, все никак не желавший прекращаться.

«Попробуй смотреть на страх по-другому.» — пронеслось в еле работающем мозгу.

Джинни вцепилась в стоящего перед ней Гарри. Она не видела его, и чтобы хоть как-то приблизится к реальности сжала его плечи, или руки, она не могла разобрать, очень сильно, ему, наверное, было больно, но девочка от страха уже ничего не соображала. Как смотреть на страх по-другому? Как?

Джинни зажмурилась и попыталась представить изумрудные глаза, мозг сопротивлялся.

Каждая пара голубых глаз, окружающая ее, обжигала холодом.

Гарри, ей нужно увидеть Гарри! Джинни с трудом воспроизвела в голове его образ.

Зелёные глаза, зелёные глаза. Но она видела лишь голубые. В ней будто шла битва между теплом и холодом. Голубые глаза замораживали изнутри, а зелёные, они же всегда согревают…

У Джинни по щекам текли слезы, она не знала, куда деваться от галлюцинации, единственное, что было настоящим — Гарри, в которого она вцепилась мёртвой хваткой.

Гарри, она должна его увидеть, чего бы ей это не стоило!

Джинни воспроизвела в памяти его лицо, ей пришлось зажмуриться чтобы не видеть юношу и его глаз.

Гарри, он же здесь, здесь…

Когда Джинни показалось, что она сейчас умрёт от страха, произошло что-то странное. У неё внутри словно что-то порвалось, страх отпустил так неожиданно, что обессиленная, перепуганная Джинни, еле устояла на ногах. К счастью, её поддерживали руки Гарри.

В голове звенело, слезы застыли на щеках, но теперь темнота прошла. Она снова видела коридор и Гарри… Он стоял бледный, как смерть.

Джинни никогда не стояла к нему так близко. Она так давно не видела его глаза, что сейчас они показались ей какими-то нереально прекрасными. Изумрудное море, в котором можно утонуть. С такого расстояния, она, пожалуй, могла посчитать его веснушки, но их было слишком много, возможно столько же сколько и у неё, правда они были бледнее.

— Джинни? — побледневшими от страха губами прошептал Гарри.

Джинни стало так спокойно и хорошо, что она могла поклясться — припадки больше не повторяться. Что-то изменилось, порвалось внутри. Джинни с радостью сказала бы это Гарри, но её ослабевший за эти полгода организм, такого сильного нервного потрясения не выдержал.

— Гарри, — только и успела пробормотать Джинни, прежде, чем лишилась чувств.

Она слышала испуганный крик Гарри, как он зовёт на помощь. Судя по голосам на помощь ему прибежали Фред и Джордж.

Когда Джинни открыла глаза, она без удивления поняла, что лежит в больничной палате. Какой раз за эти полгода интересно? А ведь раньше, она на здоровье не жаловалась.

По всему телу разливалось тепло, видимо ее уже чем-то напоили. Ее ужасно клонило в сон. В палате было пусто. Ну, если не считать Колина и Джастина с Безголовым Ником. Их кровати были огорожены ширмой, поэтому Джинни, к счастью для себя, их видеть не могла.

Девочка посмотрела в окно. На улице начиналась метель. Да, сочельник свой она представляла ну совсем не так. Ей хотелось сходить посмотреть, как учителя украшают большой зал. Профессор Флитвик обещал тем, кто останется на каникулах, показать заклинания фейерверка и хлопушки. Джинни вздохнула. Хорошо, если ее отпустят отсюда пораньше.

Дверь в палату открылась, и вошла мадам Помфри. За ней следом проскользнули Фред, Джордж, Перси, Рон и Гермиона.

— Так, ты уже в себя пришла, замечательно! Как себя чувствуешь? — мадам Помфри подошла к ее кровати и поставила на тумбочку флакончик с розоватой жидкостью.

— Хорошо, — отозвалась Джинни.

— Так, полежишь тут ещё полчасика, я приготовлю одну настоечку, а потом отпущу тебя.

Джинни кивнула. Ну, хоть до вечера лежать не придется.

— У вас пять минут, — мадам Помфри повернулась к зашедшей вслед за ней компанией. Как только доктор скрылась за дверью своей комнаты, к Джинни сразу подбежали все, кто тут стоял.

— Что с тобой было? — накинулся на неё Фред. — Мы с Джорджем услышали крик Гарри, прибежали и не поняли кого спасать, то ли тебя, то ли Гарри, один бледнее другого! Ты ещё и без сознания оказывается!

— Я не знаю, — пробормотала Джинни.

— Джинни, если с тобой что-то было не в порядке, можно было сразу мне сказать, я же за тобой присматривать должен, — сердито произнес Перси.

— Слушай, Перси, мы тоже ее братья, что ты вообще на неё накинулся? Она только в себя пришла, — Джордж скрестил руки на груди.

— Фред, Джордж, Перси, вы можете уйти? — полюбопытствовал Рон.

— Ещё чего! — возмутились близнецы. — Что секретничать будете?

— Ну правда! Я хочу поговорить с Роном и Гермионой, это ненадолго! — жалобно произнесла Джинни, и Перси, вздохнув, потащил Фреда и Джорджа к выходу. Когда дверь за ними закрылась, Гермиона присела на краешек кровати.

— Гарри рассказал нам, что было, — медленно начала она.

— Джинни, почему ты не рассказывала? — Рон нахмурился. — Что за юноша, которого ты видела вместо Гарри?

Джинни пожала плечами и развернулась к Гермионе:

— Что они сказали мадам Помфри?

— Они сказали, мол, у тебя была приступ, и ты упала в обморок. О всех подробностях Гарри умолчал, а Фред и Джордж так их вообще не знали, — ответила Гермиона.

— Я правда не знаю, откуда у меня эти галлюцинации. Но они больше не повторятся.

— Ты уверена? — Гермиона с недоверием посмотрела на Джинни.

— Уверена.

— Мне кажется, Гарри теперь вообще к тебе не подойдёт, — пробормотал Рон. — Когда мы его встретили, я думал он вот-вот лишится чувств. Никогда его в таком состоянии не видел. Он еще ходит не преставая туда-сюда, туда-сюда… словно место найти себе не может.

— Объясните ему! — взмолилась Джинни. — Я не хочу, чтобы он думал, что это из-за него! Если бы Гарри ушел, я не знаю, что со мной тогда было бы!

— Я поговорю с Гарри, — пообещала Гермиона. — Но ты уверена на все сто процентов, что это не повторится?

— Миллион процентов.

Гермиона кивнула.

— Я все ему объясню, только ты скажи, юноша которого ты видела, он знаком тебе?

Джинни задумалась. Конечно она представления не имела кто он, но создавалось неприятное, даже жуткое чувство, что они чем-то связаны.

— Я не знаю его.

— Можешь внешность описать? — попросил Рон.

— Он высокий, на вид лет шестнадцать-семнадцать, темные волосы, заостренные черты лица и голубые глаза.

— М-да, не очень-то понятно, таких где угодно можно найти.

Да и вправду где угодно, но только не с таким ледяным, режущим взглядом. В Джинни закралось неприятное предчувствие. Казалось, разгадка, кто этот юноша была совсем близка.

— Слушай, Рон, сходи к Гарри, скажи, что нам надо поговорить, — Гермиона повернулась к другу.

— Ладно, — Рон поднялся и направился к двери.

— Можно вопрос? — Гермиона внимательно посмотрела на Джинни. Той стало немного не по себе. Что Гермиона может спросить? На всякий случай Джинни приготовилась ко всему. Ясно же, что она сказала Рону пойти к Гарри, только чтобы тот вышел.

— Можно, — наконец согласилась Джинни.

— Гарри сказал, что приступ был спровоцирован им. Потому что, когда он подошёл к тебе, ты испугалась ещё больше. Почему ты попросила его подойти, если знала, что станет хуже?

— Я не хочу, чтобы эти приступы повторялись, — Джинни нахмурилась. — Я подумала, что это может пройти вот и все. Не хочу, чтобы Гарри думал, что дело в нем.

— Ты не хотела, чтобы Гарри винил в твоих приступах себя?

Джинни кивнула и устремила свой взгляд в окно.

— Джинни, я могу сказать, что думаю?

Девочка пожала плечами. Она уже поняла, что думает Гермиона.

— Гарри нравится тебе, да? — Гермиона задала вопрос который Джинни ожидала. Было бы странно, если бы она не спросила.

Джинни молчала. Вряд-ли конечно Гермиона перескажет разговор Гарри. Но сказать ей, это по сути одно и тоже что сказать, мы теперь подруги. О таком обычно ведь только с друзьями говорят. А друзья для Джинни тема запретная. С другой стороны, не обязательно же быть подругами, у неё полкласса знает, что она в Гарри влюблена, но она ни с кем не дружит.

— Да, — неохотно ответила Джинни и лицо Гермионы мгновенно расплылось в улыбке.

— Я так и думала!

Джинни, однако, от счастья не светилась. То, что Гермиона так думала, она знала и без неё, а вот, что теперь делать с Гарри было вообще непонятно. Этот припадок, вместо того чтобы исправить ситуацию, частично её ухудшил.

— Слушай, я правда все объясню Гарри, он поймёт, что это не из-за него.

Джинни кивнула.

— Откуда у тебя вообще эти припадки?

Девочка замерла. Правда, а почему она никогда не думала, когда начались эти припадки?

— Не знаю, — пробормотала Джинни и задумалась. Кажется, все началось с того, что один раз в сентябре, она проспала, или как она думала «проспала» полдня. Затем она начала бояться Гарри. Потом, где-то в середине октября, она падает в обморок, и, как раз с того момента, у неё был первый припадок при виде Гарри. А потом, был ещё один припадок, когда она шла с травологии. Как раз тогда, она впервые увидела юношу, а на следующий день заколдовала кошку Филча.

Нападения, припадки и этот странный юноша… Всё это было как-то связано. Вот только где начало этой связи? Как разгадать эту странную последовательность?

Мадам Помфри, как и обещала, отпустила её через полчаса. Гермиона позвала посмотреть, как украшают зал и заодно пообедать. Джинни напрягало общение с Гермионой, ведь она могла стать следующей жертвой нападений, но делать было нечего, пришлось соглашаться.

Стараниями учителей большой зал и вправду преобразился. Две пышные, огромные елки заняли место по бокам учительского стола. Около них профессор Макгонагалл и Флитвик, с помощью волшебных палочек, создавали украшения на деревья. Серебряные и голубые струйки с концов их палочек переплетались в замысловатые узоры, а затем, приобретали круглую форму. Шарики выходили очаровательными.

На стенах висели венки из омелы. Обычные свечи были заменены на ледяные, украшенные еловыми веточками. С зачарованного потолка падал снег, не долетая до учеников.

Как и ожидалось, Гарри здесь не было. Рон пришел в зал с волшебными шахматами, так что после обеда Джинни смотрела как они с Гермионой играют. Сама она принимать участие в партии не хотела — Рону всегда проигрывала. Посмотрев на пару поражений Гермионы, Джинни ушла обратно в гостиную.

Тут народу почти не было. Пара семикурсников, несколько четверокурсников и все. Скорее всего, кто-то был на улице, а кто-то в спальне. На каникулах разрешили гулять, и те, кто не уехал, наверняка не хотели упускать такую возможность.

Джинни прогулку отложила на завтра. Все равно Хагриду нужно будет занести подарок на Рождество.

Делать ей было нечего. Ещё и дневник как назло куда-то положила, а куда не помнила. Джинни поднялась в спальню и порылась в своем чемодане. Ничего интереснее блокнота она не нашла и в итоге, вернувшись в гостиную, устроилась в любимом кресле и, достав кисточки, начала изображать огонь в камине. В детстве ее рисованию учил Билл. Джинни не знала, кто научил его, но рисовал он очень хорошо. Часто, на зимних каникулах, когда Билл возвращался из Хогвартса, вечерами он вместе с Джинни устраивались на полу возле камина и он учил ее рисовать. Джинни тогда было пять лет, а Биллу шестнадцать. Когда ей исполнилось семь, Билл поступил на работу в банк Гринготтс и через полгода его отправили на стажировку в Египет. Он оттуда часто присылал ей разные колдографии пирамид, рек, оазисов в пустыне и Джинни очень любила их срисовывать. На прошлый день рождение, Билл подарил ей краски, кисти и набор карандашей. Они сейчас были у нее с собой. Гуашь была заколдована. Сколько ей не пользуйся — не заканчивалась.

Джинни так увлекалась, что не заметила, как вернулись Рон и Гермиона, хотя она тут же поняла это по их голосам, разносившимся чуть ли не на всю гостиную.

— Это было нечестно, у нас ничья!

— Честно, ты правила почитай!

— Где хоть ты взял эти правила?

— Гермиона, это волшебные шахматы, а не обычные!

— Да ну тебя!

— А я-то тут причем? Я что виноват, что ты пять раз проиграла!?

Джинни так и не узнала, чем закончился этот разговор, потому что проход в гостиную открылся и зашла профессор Макгонагалл.

Рон и Гермиона мигом смолкли.

У Джинни дрогнула рука с кистью, из-за чего капля красной краски оставила пятно на юбке. Неужели опять нападение? Но ведь у нее не было никаких провалов…

— Итак, у меня есть пара новостей для тех, кто остался. Уизли, вы очень вовремя, -заметила Макгонагалл вошедшим близнецам. — На Рождественских каникулах вы можете спокойно передвигаться по замку, но только до шести вечера, каждый коридор мы обеспечили портретами, чтобы в случае чего — информацию сразу передавали учителям. Так же, для всех с третьего по седьмой курс будут разрешены походы в Хогсмид, но только с десяти до трёх дня, и сформированными группами, которые будут сопровождать учителя. Убедительная просьба, если вы хотите отправиться в деревню, подходите ко мне прямо сейчас, я буду составлять списки. Походы в Хогсмид будут проведены двадцать седьмого, двадцать девятого декабря и второго января. Завтра, с шести вечера до одиннадцати будет Рождественский пир. Тем, кто поет в хоре: подойдите, пожалуйста, сегодня в пять часов к профессору Флитвику. Он будет у себя в кабинете. Занятия в дуэльном клубе на каникулах будут отменены.

Стоило Макгонагалл уйти, как в гостиной поднялся шум.

— Хогсмид, Хогсмид! — кричали во весь голос Фред и Джордж.

— Вы там всего две недели не были, — заметила Гермиона, явно недовольная гулом голосов, поскольку кричали не только близнецы.

Джинни невидящим взглядом уставилась в камин. Странно, но облегчения от того, что нападений не было она почти не испытала. Тяжесть на сердце не позволяла успокоиться, порождая облепляющий все тело и заполняющий все мысли страх неопределенности.

— О, ты рисуешь?

От неожиданности Джинни дернулась, из-за чего ее юбка покрылась новой порцией пятен от краски. Несвоевременно сравнение с каплями крови заставило девочку поежиться. Рядом с креслом возникла Гермиона и свое сравнение, за секунду до ее появления, Джинни посчитала очень нехорошим знаком.

— Ну да, — пробормотала Джинни на вопрос Гермионы.

— Круто! — Гермиона села на подлокотник ее кресла. — Меня в четвертом классе родители отдали в художку, но я и года не проходила. А ты ещё что-нибудь рисовала?

Джинни кивнула.

— А можно посмотреть?

Без особого желания Джинни протянула свой блокнот Гермионе. Та открыла первую страницу. На ней была изображена Нора.

— О, это твой дом? — Гермиона с интересом рассматривала картинку.

— Ага.

Гермиона продолжала листать страницу за страницей.

— Джинни, а кто учил тебя рисовать?

— Билл.

— Классно, ой…

Гермиона перелистнула очередной рисунок и лицо Джинни в один миг покраснело. На листе был изображен Гарри на метле. Джинни рисовала его летом, когда смотрела из окна как он играет с Роном и близнецами.

Заметив ее смущение, Гермиона быстро перелистнула страницу, но там ее ждал новый сюрприз — изображение зелёных глаз, только глаз. Лицо Гарри Джинни боялась рисовать. Ей не хотелось, чтобы что-то вышло не так, и она предпочла не рисковать.

Через несколько минут Гермиона вернула Джинни блокнот, чему та очень обрадовалась.

В спальню Джинни вернулась лишь в одиннадцатом часу после ужина.

Вот интересно, Гарри всерьёз все это время не выходил? Она его вообще после этого припадка не видела. Оставалось надеяться на помощь Гермионы, которая пообещала с ним поговорить. Вот только что-то подсказывало, что одним разговором тут дело не спасёшь. С другой стороны, если Гарри будет держаться от нее подальше, может он не пострадает? Может так будет лучше?

Вот только сколько бы Джинни не пыталась убедить себя, что «так лучше», она так же понимала, что ей на хватает хотя бы просто его присутствия. Она же практически его не видит…

Да ещё и этот припадок сегодня. Она его за плечи схватила… А что ему там говорила? Джинни зажмурилась, словно это спасло бы от воспоминаний. Каким же он выглядел напуганным. Теперь не она, а он от нее шарахаться начнет. Джинни подошла к окну.

Теперь у нее ещё одна проблема. Две недели она будет жить вдвоем с Гермионой. Просто прекрасно! А потом, не пройдет и пятнадцати дней, случиться новое нападение и жертвой станет Гермиона Грейнджер. Нет, этого нельзя допустить, нельзя.

Джинни смотрела на темное небо. По нему быстро плыли темные массы облаков. Видимо, на улице разыгрался ветер.

Она больше ни позволит случиться нападениям. Они должны закончиться раз и навсегда. Нельзя сближаться с Гермионой.

— Джинни, ну что, две недели мы тут одни будем! — в дверях показалась улыбающаяся Гермиона. От ее улыбки Джинни стало ещё хуже. Интересно, как много останется от ее решимости не общаться с Гермионой, если она всегда мечтала, что у нее будет лучшая подруга?

Джинни повернулась к Гермионе. Та хоть и улыбалась, но выглядела слегка встревожено. Интересно с чего бы?

— Думаю завтра будет хорошая погода, — немного нервно заметила Гермиона, ее улыбка с каждой секундой выглядела все менее естественной, а потом, как бы между прочим, девочка добавила: — Я поговорила с Гарри.

— И? — Джинни замерла, ожидая ответа. Нервность Гермионы моментально передалась ей.

— И он ничего не сказал, — остатки улыбки слетели с лица Гермионы. Она сжала губы, от чего они стали намного тоньше чем обычно, и помолчав несколько секунд продолжила: -Вот от слова совсем. Пробормотал что-то по типу: «ты этого не видела» и все. Правда, я пыталась его убедить, но знаешь иногда у меня складывается впечатление, что он очень много не договаривает. Не знаю, может он Рону все рассказывает. Мы с ним хоть и друзья, но, по-моему, я не та, с кем он будет секретничать. Мне кажется, он не все нам рассказал про твой припадок.

Гермиона плотнее закрыла дверь и подошла к Джинни, потом оглянулась, словно проверяя не подслушивают ли их, но в комнате больше никого не было. В ее темно-карих глазах отчетливо читалась сожаление. Она сделала какое-то странное движение, словно хотела обнять Джинни, но в последний момент передумала и сцепила руки в замок.

— Я говорила с Фредом. Он сказал, что, когда они с Джорджем прибежали к вам, с Гарри было что-то странное.

— Странное? — переспросила Джинни, чувствуя, как ускоряется биение собственного сердца. Что значит он не все сказал про ее припадок?

— Фред добавил, что не знает, как это объяснить. Сказал, мол Гарри напугался не меньше тебя. Мне кажется он испугался не только твоего припадка.

— В смысле? — Джинни чувствовала, как в ушах начинает звенеть от накатывающих волн страха. В глаза Гермионы она смотрела с испугом, боясь найти в них страшный ответ.

— Его что-то напугало. Не знаю, что именно.

Джинни нахмурилась. Что могло напугать Гарри? Хотя не поспоришь, выглядел он и вправду слишком бледным, и испуганным. Прекрасно! Но может хоть на этот раз дело не в ней? А вот будет смешно если теперь он ее будет бояться, и так по кругу. Может их проклял кто?

— Джинни, я ещё завтра с ним поговорю, может он не ответил потому что, думал над тем что я сказала? В любом случае не нервничай.

Не нервничай. Конечно она не будет нервничать. Действительно с чего бы ей вообще нервничать? Совсем нет повода.

— Ладно, я, наверное, спать, — невнятно пробормотала Джинни и направилась к своей кровати.

— Так быстро? А я хотела рассказать тебе один секретик…

В общем, затея избегать общения с треском провалилась. Секретом Гермионы было оборотное зелье, которое как оказалось, она с Гарри и Роном готовила ещё с октября. Они втроем решили с помощью оборотного зелья пробраться в гостиную Слизерина и узнать у Малфоя, не он ли стоит за нападениями.

Джинни эта затея блестящей не казалась. Во-первых, вдруг что пойдёт не так, а во-вторых, она то знала, ну или почти знала, кто стоит за всем этим. Но не сказать же Гермионе: «Знаешь, плохая идея, Малфой тут не причём за нападениями стою я».

Как хоть у них ума вообще хватило составить зелье, которое по сути то вообще запрещено в изготовлении для учеников, тем более второго курса!?

В итоге, от темы оборотного зелья, Джинни с Гермионой, перешли на тему уроков, потом вообще стали рассказывать друг другу истории, не связанные с Хогвартсом. Легли спать они около двух ночи.

Гермиона заснула почти моментально, а вот Джинни не спалось. Она ворочалась с боку на бок, но сна ни в одном глазу не было. Ещё и дневник потеряла. Джинни от нечего делать помяла подушку, раза два перевернула одеяло, но сон все равно не приходил.

Теперь не общаться с Гермионой будет наверно невозможно.

Джинни посмотрела на часы. Пол третьего. Сегодня Рождество. Её первое Рождество в Хогвартсе.

«Первое Рождество с Гарри» — мелькнула мысль и Джинни сморщилась. Нельзя ей о нем думать! Будет только хуже. Причём хуже будет Гарри. Она же не знает, по какому принципу совершаются нападения. Гарри не должен пострадать из-за неё. Но и думать, что припадки были из-за него тоже не должен.

Джинни сжала голову руками. Что ей делать? Избегать его и тогда, он будет, по крайней мере она надеется, в безопасности, но он подумает, что она его боится. Или наоборот попробовать хоть как-то общаться с ним, чтобы он не считал себя виноватым в этих припадках?

Скинув с себя одеяло, Джинни села. С одной стороны, на весах его безопасность. Ну все, дальше и речи быть не может. Главное, чтобы он был в безопасности, она будет избегать его, как бы больно ей не было. Джинни сделала глубокий вдох и снова легла. Так будет правильно.

«Почему если я отказываюсь поблизости у нее начинается паническая атака? Почему она смотрит на меня так, будто я чудовище какое-то?» — слова Гарри всплыли в памяти так неожиданно, что она вздрогнула. Нет, нет, она не должна на это вестись. Главное, чтобы он был в безопасности, да и Гермиона заодно. В следующий раз надо избежать таких разговоров с ней, а то так и проболтаться о чем-нибудь недолго. Нет, уж лучше она скажет им обоим, что не хочет с ними общаться.

Память словно поиздевалась над ней, подсунув силуэт Гарри на фоне камина и его полный отчаяния голос: «Почему тогда она меня боится? Почему? Что со мной не так? Почему с ней такое только когда я рядом?»

Джинни схватила подушку и с силой швырнула ее на пол, словно та была в чем-то виновата.

Нет, ну серьёзно? Оставить Гарри с мыслями, что виноват он, или оставить себя с мыслями, что он может быть подвергнут ее нападению?

Джинни слезла с кровати и подняла с пола подушку.

Интересно, а сам Гарри что бы выбрал?

Девочка задумалась. Что если бы она была на его месте? Ну, она выбрала бы знать, что не виновата в чьих-то припадках. Но Гарри-то не она.

Ладно, все просто. Она даст ему понять, что больше его не боится, а дальше не будет с ним общаться, ведь логично же?

«С Гермионой тоже не собиралась общаться» — мелькнуло в голове Джинни.

Наверное, ошибкой было делать Гарри подарок на Рождество. Они ведь не друзья. Как она вообще на это решилась? Стоит попросить Гермиону, чтобы она передала сама, пусть скажет что угодно, только не то, что подарок от Джинни. Очень не кстати вспомнилась фраза Гермионы: «Боюсь, у вас двоих анонимность друг на друга не работает.»

Бред какой. Но все же, правда, как он ее почерк узнал тогда? Ладно она, влюбленная дурочка, миллион раз за неделю перечитывающая его открытку, он-то как узнал? Память наверно хорошая. Хотя она тоже плохой памятью не страдает, но почерк Чарли, к примеру, не узнает так легко, а ведь он ее брат и пишет ей относительно часто.

Джинни снова села. В комнате было слишком душно. Девочка слезла с кровати и, пройдясь по холодному полу, открыла окно. Несколько минут она стояла, обдуваемая ледяным ветром, врывающимся в комнату, и совсем его не чувствовала из-за проблем, нависших над ней.

Видимо, спать ей сегодня было не суждено. До чего же тут все-таки сейчас скучно. Джинни накинула свой халатик и вышла из комнаты. Она представления не имела чем гостиная интереснее. Огонь в камине был потушен. Факелы не горели. Несколько минут девочка стояла на лестнице и ждала пока глаза привыкнут к ночной темноте, поглотившей гостиницу Гриффиндора. Когда предметы более-менее обрели контур, Джинни протянув руки вперёд, чтобы не дай Бог на что-нибудь не наткнуться, пошла к своему любимому креслу у камина. Всё-таки, надо было взять палочку и свет бы был, и идти три часа до кресла не пришлось. Она даже споткнулась об оставленную кем-то на полу бутылку, из-под сливочного пива. Дойдя до места Джинни уселась, откинувшись на спинку кресла. В голове ещё вертелись мысли о Гарри. Он представал перед мысленным взором, и взгляд его зеленых, полных отчаяния глаз, причинял Джинни сильную боль. Еще и еще раз представляя его лицо, девочка не заметила, как фантазии становились все более спутанными, а потом, и вовсе переросли в сон.

Ей снилась Нора, родители, там ещё что-то делала Гермиона, которая за что-то отчитывала Рона и Гарри, спрашивающий у садового гнома, почему Джинни его боится.

Разбудили Джинни чьи-то голоса. Она с трудом разлепила глаза. Судя по тому, что огонь в камине горел, уже наступило утро. Правда, свет исходил только от факелов. Окна были занавешены шторами. На улице, наверное, было еще темно.

— Нет, я все тебе сказала, — послышался сердитый голос Гермионы.

— Гермиона, я не могу, — Джинни за секунду узнала голос Гарри. Оборачиваться она не стала. Они, видимо, не знали о ее присутствии. Интересно, что ребята в такую рань тут вдвоем обсуждают?

— Да все ты можешь, хватит!

— А если это повторится?

— Не повторится.

— Почему ты так уверена в этом?

— Я говорила с Джинни.

Они что о ней говорят? Джинни напряглась.

— Гермион, ну, пожалуйста, мы друзья или нет?

— Ну, — Гермиона замялась. — Друзья конечно…

— Ну так передай!

— Сам передашь.

— Гермион, пожалуйста!

— Гарри, — по тону Гермионы было слышно, что этот разговор начинает ее раздражать. — Ты хочешь с ней общаться или нет?

— А если у нее опять припадок случится?

— Поттер, — видимо, Гермиона была уже в бешенстве. — Так и будете бегать друг от друга?

— Я ни от кого не бегаю.

— Да неужели?

— Я не понимаю тебя, — голос Гарри был тихим и в противоположность Гермионе спокойным. — Ты хочешь, чтобы она опять в больничное крыло попала? Она твоя подруга, нет?

— Подруга конечно! Но и ты ее пойми, она говорит, что припадки больше не повторятся! Она не хочет, чтобы ты от нее шарахался!

— Ладно, — Гарри говорил с такой обреченностью, что Джинни стало его жаль. — Но, пожалуйста, можешь подарок сама передать?

— Гарри, а что я Джинни скажу?

— Ну, скажи, что это от тебя…

— Зачем?

— Ну… — Гарри замолчал.

— Гарри в чем проблема?

— Я не знаю. Мы по сути даже не друзья. Даже не по сути.

Джинни вскочила с кресла. В тот момент ей в голову не пришло, что ее не замечали, только пока она сидела. Все мысли были о том, что Гарри сказал то же самое, что она собиралась сказать Гермионе, передавая подарок для Гарри. Как-то странно получается, даже смешно, можно сказать. Кто-то охнул и Джинни резко обернулась к Гарри и Гермионе. Те смотрели на нее, как на призрак прошлого Рождества. Несколько секунд, побледневший Гарри, видимо, пытался понять, иллюзия она или галлюцинация.

— Э…- Джинни чувствовала, как краска заливает ее лицо. Что они теперь о ней подумают? Она ведь подслушивала разговор явно непредназначенный для чужих ушей... Единственные слова, которые пришли ей на ум, были: — Доброе утро.

У Гарри вид стал совсем несчастный, он шарахнулся в сторону лестницы ведущей в спальню мальчиков, но Гермиона успела схватить его за рукав кофты.

— Нет уж, стой!

Гарри с видом приговоренного к смертной казни, замер на месте.

— Джинни, а ты давно здесь? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Гермиона.

— Я тут спала, — призналась Джинни, стараясь не смотреть на Гарри.

— Здесь? Тут же холодно, а я-то думаю, почему тебя в кровати нет, ведь только восемь утра! Я уж предположила, что ты на завтрак ушла.

Джинни пробормотала в ответ что-то неразборчивое.

— С Рождеством, кстати, — прибавила Гермиона.

— С Рождеством, — кивнула Джинни.

— У тебя уже гора подарков около кровати, раз уже не спишь, пойдем распакуешь? А я покажу, что мне подарили. Бабушка очень прикольную вещь прислала…

Что она там говорила? Избегать общения с Гермионой? Ну да, у нее очень хорошо получается, ничего не скажешь.

— Гарри, ну ты не видишь? Она не боится тебя.

Гарри видимо слова Гермионы не убедили, потому что он очень медленно отходил назад, даже не глядя в сторону Джинни.

Ну вот. Выбор прямо перед ней. Что она сделает? Джинни сжала пальцы в замок. Безопасность Гарри, она должна выбрать его безопасность… Но тот юноша ведь не запрещал ей с кем-то общаться. Колина заколдовали, когда он узнал правду. А значит, если она Гермионе, Гарри или кому-нибудь ещё ничего не скажет, то все будут в безопасности?

Подсознательно Джинни уже понимала, какой выбор, сделала ещё вчера. Осталось сделать последний шаг…

Джинни собрала все свое мужество и направилась прямо к Гарри.

Гермиона следила за ней с волнением, переводя взгляд то на неё, то на Гарри, которого еще сильнее схватила за рукав.

Джинни остановилась в паре шагов от Гермионы и повернулась к совсем побледневшему Гарри.

— С Рождеством, Гарри, — Джинни от души надеялась, что ее голос прозвучал естественно, а не тоненько и со страхом.

Гарри поднял глаза и посмотрел на нее с таким выражением, будто она не с Рождеством его поздравила, а с днём его же смерти.

Джинни моментально покраснела. Он смотрел на нее очень странно, словно не верил, что ее слова адресованы ему. Примерно с таким выражением, он смотрел на неё больше года назад, когда она, десятилетняя девчонка, махала ему с пирона, а он уезжал в Хогвартс. Только в тот раз она не видела его так близко.

Джинни буквально чувствовала на себе напряжённый взгляд Гермионы, но оборачиваться не стала. Потому что понимала — обернется, и на Гарри больше не посмотрит уж точно. Поразительно, что она вообще ещё на месте стоит. Летом ее бы уже как ветром сдуло.

— С Рождеством, — наконец произнес Гарри. Вид у него был слегка потрясенный.

Повисло напряжённое молчание. Гарри, видимо, до конца не верил, в то, что Джинни от него не шарахнется.

— Ну, раз вы оба некуда бежать не собираетесь, дайте-ка я сбегаю вам за подарками, — не успел никто и глазом моргнуть, как Гермиона скрылась в спальне девочек.

Гарри продолжал молчать. Теперь, он с преувеличенным интересом рассматривал пол. Джинни тоже не произносила ни слова и разглядывала стены. Она уже жалела, что не пошла с Гермионой, потому что повисшее молчание было в сто раз хуже, чем каменная глыба придавившая грудь.

Джинни вспомнила, как летом Гарри при любой возможности начинал говорить с ней. И почему она тогда нормально разговаривать с ним не могла?! Теперь они точно никогда не начнут общаться. Да собственно, и с чего ему с ней общаться? Может летом он и хотел подружиться, а сейчас…

— Тот юноша, с голубыми глазами, он кто? — еле слышно спросил Гарри и Джинни так резко повернула голову в его сторону, что он попятился.

— Откуда ты знаешь, какие у него были глаза? Тебе Рон с Гермионой рассказали?

Гарри отрицательно мотнул головой. Потом оглянувшись по сторонам, словно проверяя, что никто не подслушивает, подошёл к Джинни, чуть ли не в плотную, и наклонившись к ее уху, прошептал:

— Я видел его, на несколько секунд, вместо тебя. Ну, то есть очень размыто, даже лица не помню совсем, только взгляд…

У Джинни глаза округлились от удивления. Она потрясенно взглянула на Гарри, даже не обратив внимания на чересчур близкое расстояние между ними.

— Но сейчас ты его не видишь, верно?

— Нет, а ты?

— Я тоже, и я не знаю кто он. А когда конкретно ты его увидел?

На несколько секунд Гарри задумался, а потом, слегка покраснев, ответил:

— Когда ты схватила меня за плечи, кажется…

Джинни почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Вот интересно, где Гермиона? Как можно так долго подарки искать? Складывается впечатление, что она нарочно.

— Вообще, нам что-то рассказывали, что бывают галлюцинации, связанные с определенными предметами или людьми, — задумчиво произнес Гарри.

Джинни нахмурилась. А что, это ведь мысль!

— Может у тебя была какая-то вещь этого юноши, мы же не знаем, кто он. Может он жил сто лет назад, — высказала свое предположение девочка.

— А может. Профессор Флитвик говорил, что такие предметы могут быть заколдованы. Иногда владелец какой-нибудь вещи накладывает на нее чары, в связи с которыми, если незнакомый человек будет ей пользоваться, она создаст галлюцинации и все такое. Вообщем, чтобы вещь не трогали.

— Все бы очень круто, но тут не состыковка, я же видела галлюцинации при виде тебя. Хотя ты тоже что-то видел… Бред какой-то.

— Стой, а если у нас обоих был какой-то предмет, ну если у двух людей предметы, заколдованные одним человеком, то, наверное, они могут видеть галлюцинации при виде друг друга?

Джинни ни разу в голову ничего подобного не приходило, а как же это логично звучало. Вот только об одном она все же Гарри не сказала. Этот юноша ведь не просто галлюцинация, он частично стоит за нападениями. Вот только как это объяснить? Знать бы ещё кто этот юноша, проблем явно было бы меньше.

— Да, как-то все сложно, — Джинни вздохнула. — Но сейчас-то мы ничего не видим…

Гарри кивнул.

Как раз в этот момент на лестнице показалась Гермиона с двумя свертками в руках.

— Нашла наконец то! — Гермиона подошла к ребятам и протянула каждому подарок. — Открывайте же!

Гарри и Джинни стали разворачивать подарки. Джинни Гермиона подарила книгу про квиддич. Девочка давно о ней мечтала, но все как-то откладывала ее на потом, ведь было и так множество вещей, которые ей хотелось получить от родителей.

— Спасибо большое! Пойдем, у меня для тебя тоже кое-что есть, заодно остальные подарки открою, — предложила Джинни, делая шаг к лестнице.

— Конечно, пойдем! А, кстати, Гарри, может отдашь Джинни подарок который «от меня»? — Гермиона улыбнулась, а Гарри покраснел.

— Да, Джинни, держи, — он достал из кармана небольшую коробочку и протянул Джинни. Та осторожно взяла подарок и посмотрела на Гарри.

— Я, наверное, пойду, может Рон уже проснулся, — Гарри улыбнулся, правда как-то нервно, и поспешно отвернувшись от Джинни, направился к лестнице.

— А…- Джинни вспыхнула еще сильнее, но уж лучше она это сделает сейчас, чем потом будет ходить и искать его. — Постой, у меня тоже есть для тебя подарок, я сейчас схожу за ним.

Не оборачиваясь на Гарри Джинни буквально взлетела по лестнице, подбежав к комоду у своей кровати, она резко открыла первый ящик и, пошарив в нем, извлекла подарок. Девочка торопилась, боясь, что Гарри уйдет, а потом ей придется подходить к нему ещё раз. Ее страхи не оправдались, Гарри так и стоял около лестницы, он о чем-то очень тихо говорил с Гермионой. Когда Джинни подбежала к ним, он замолчал, но Гермиона махнула рукой.

— Она знает. Мы про оборотное зелье говорим, — шепотом пояснила Гермиона. — Оно уже почти готово, сегодня собираемся его испытать.

— Ясно, — тоже шепотом ответила Джинни и повернувшись к Гарри, быстро сунула ему в руки подарок.

— Спасибо большое! — Гарри улыбнулся, при чем так смущенно, что Джинни начала сомневаться в способности своего невероятно быстро бьющегося сердца, выдержать такое выражение на его лице. Оно было слишком милым и красивым.

— Ладно, Гермиона, пойдем, — Джинни потянула Гермиону за руку. Да, хорошо же у нее получается избегать общения с ней.

Следующие полчаса девочки разворачивали подарки. Гермионе Джинни подарила ежедневник, а сама получила очередной вязаный свитер от матери, в этот раз он был бордовый с буквой «Д» — традиционный подарок на Рождество. Фред, Джордж и Перси подарили ей наборы сладостей. От Чарли ей перепала новая порция наклеек с дракончиками, а Билл подарил браслетик из Египта. Ещё была слегка помятая коробочка с угощениями от Хагрида и брошка в виде розочки от папы.

Последним конечно же она стала распаковывать подарок Гарри.

— Ну что там? — полюбопытствовала Гермиона.

Джинни сняла оберточную бумагу с ленточкой. Надо же было ему так заморочиться! Внутри лежала открытка, по всей видимости, нарисованная самим Гарри. Он рисовал удивительно хорошо, в чем, впрочем, Джинни убедилась еще летом. Вытащив открытку, девочка заметила, что в коробочке ещё что-то лежит. Эта была заколочка-снитч. Джинни удивлённо смотрела на украшение. Ей давно хотелось собрать набор из браслетика, кулончика и заколки в виде снитча, но пока у нее возможностей приобрести хоть что-то из этого списка не было. И тут ей дарит заколку Гарри! Который и представления-то не имеет, как она хотела купить себе такую!

— Ну? — Гермиона подошла к Джинни. — Что он тебе подарил?

Джинни протянула Гермионе заколку с открыткой.

— Ух ты, какая красивая! — Гермиона прищурившись разглядывала заколку со всех сторон. — Я видела такую в ювелирном магазине на Косом переулке. Это, насколько я понимаю, одна из самых крутых фирм — «Визарден», они выпускают украшения для волшебников, собственно, — Гермиона засмеялась, — Кому я это рассказываю? Ты чистокровная волшебница, наверняка знаешь.

— Да, знаю, но это фирма очень дорогая, в украшениях используют золото и скорлупу от яиц дракона — они сродни драгоценным камням. мне Чарли рассказывал. У нас в доме только одно украшение «Визарден» — мамино ожерелье, папа подарил его ей на свадьбу.

— Эта заколка тоже этой фирмы, — заметила Гермиона.

— Что? — Джинни взяла у Гермионы заколку. На прозрачной упаковке крохотными золотыми буковками и вправду было написано «Визарден».

Джинни покраснела. В этой же фирме все такое, мягко сказать не дешевое… Она сама-то подарила Гарри только открытку и разноцветное перо, купленное на подаренные Билом сикли с дня рождения.

— Она не прям дорого стоила, — словно прочитав её мысли, успокоила Гермиона. — Ну, насколько я помню.

— Да? Ну ладно, в любом случае не возвращать же ему, — пробормотала Джинни.

— Конечно не возвращать! Он же расстроиться, да и слушай, эти украшения со снитчем и правда не такие дорогие как все остальное.

— Ладно, — Джинни положила открытку и заколку обратно в коробочку. Потом, сменила халат с пижамой на тёплое синее платье, оно было ей ниже колена, и в рукавах было слегка великовато, но в основном, смотрелось с её рыжими волосами очень красиво. На ноги она натянула чулки из школьной формы.

— Тебе так идёт платье, — улыбаясь заметила Гермиона. Сама она была в нежно-сиреневом свитере и плиссированной синей юбке до колена.

— Спасибо, а у тебя классный свитер.

— Не хочешь одеть заколку?

Джинни неопределённо пожала плечами, хотя одеть заколку не отказалась бы.

— Давай, — Гермиона взяла с комода Джинни коробочку и извлекла украшение, — Я помогу?

Джинни кивнула и Гермиона приколола к её распущенным волосам заколку.

— Смотрится чудесно! — радостно сообщила Гермиона. — Ладно, слушай, мне нужно пойти помешать зелье. Встретимся позже, — Гермиона махнула Джинни рукой.

— А на завтрак не пойдёте?

— Гарри и Рон, наверное, сходят потом, а я не голодная, хочу поскорее узнать Малфой наследник или нет, — Гермиона вышла из комнаты.

Джинни присела на кровать, где ещё валялась оберточная бумага. Если бы Гермиона и Гарри знали, кто за всем стоит, стали бы они с ней общаться?

Пару минут проведя в размышлениях, Джинни подошла к зеркалу. Симпатичная девочка, такая же, как и все. Вот только Джинни помнила другое свое отражение в зеркале. Холодные голубые глаза и зловещая ухмылка. Монстр! Вот только вопрос кто монстр, она? Или тот, кто ей управляет?

Джинни вздохнула и вышла из спальни.

Сейчас она сходит на завтрак, а потом нужно будет отнести подарок Хагриду.

Гостиная постепенно наполнялась проснувшимися Гриффиндорцами.

В коридорах было пусто, Джинни медленно спустилась в украшенный большой зал. Завтрак сегодня был полон самых разнообразных сладостей. Наевшись шоколадных кексов с какао, Джинни вернулась в гостиную. Там, она захватила завернутую в цветную бумагу коробочку для лесничего и надела зимнюю мантию.

Погода была что ни на есть зимняя. В воздухе стоял морозец, щекотавший не прикрытые нос и щеки. С неба, закрытого пеленой серых туч, медленно падали крупные хлопья снега.

Джинни не спеша, направилась к хижине Хагрида. Тропинка, по которой она шла, вела через открытую поляну. Деревьев тут не было, поэтому ветер ощущался сильнее, чем тогда, когда она только вышла из замка. Пока Джинни добралась до дома лесничего, она успела продрогнуть.

Хагрид открыл дверь, как только она постучала.

— Джинни! С Рождеством! Проходи, ты небось замёрзла, погода ветреная.

Джинни вошла в теплую, единственную в доме комнату, и скинула капюшон, запорошенный снегом.

— С Рождеством, Хагрид, у меня для тебя подарок! — девочка протянула коробку в праздничной обёртке.

— Ой спасибо! — лицо Хагрида расплылось в улыбке. — Ты присаживайся, чай только вскипел. Ну рассказывай, что нового, как жизнь?

— У меня все хорошо, — Джинни взобралась на один из высоких стульев. — Как ты, Хагрид?

— Я — хорошо, — лесничий протянул девочке дымящуюся чашку чая. — Вот только представляешь, кто-то уже десятого петуха придушил. Не понимаю, лисицы сюда давно не ходят…

— Жалко, — Джинни сделала глоток из чашки и чуть не поперхнулась. Она вспомнила, как перед нападением на Джастина и Ника, она что-то делала возле хижины Хагрида, и вся была в петушиных перьях… — Хагрид, — голос Джинни дрогнул. — Когда задушили петухов?

— Последних четырех, кажись, в день нападения на Ника и мальчика.

Джинни побледнела. Петухов-то она зачем душит?

— Всё хорошо? Ты что-то бледненькая…

— А? Да просто петухов жалко, — пролепетала Джинни.

— Ну, не расстраивайся, это же не последние были, их ещё много. Я, кстати, нашёл совсем старые колдографии, твоих родителей на первом курсе, давай покажу?

Джинни кивнула и Хагрид достал из полки стопочку движущихся изображений. Тут были потускневшие со временем снимки ее родителей и множества других учеников, учившихся когда-то в Хогвартсе. Они посмотрели около десяти колдографий. Хагрид знал многих учеников, и мог рассказать массу интересных историй, ведь среди ребят, весело машущих с колдографий было много знаменитостей.

— А вот, эта совсем старая, это были пятикурсники, когда мне четырнадцать было, -Хагрид протянул Джинни потрепанную фотографию. Джинни бросила на неё быстрый взгляд и вдруг пораженно замерла. В первом ряду стоял юноша. Тот самый юноша из ее кошмаров и галлюцинаций. На его мантии сиял значок старосты, а рядом герб Слизерина. Он улыбался милой улыбочкой, а его взгляд, кажется, смотрел прямо на Джинни.

Девочка почувствовала, как затряслись ее руки.

— Х-хагрид, кто это? — трясущимся пальцем Джинни указала на юношу.

— А, это, — Хагрид помрачнел. — Это — Том Реддл.

Джинни вскочила так резко, что чашка, стоявшая на столе, опрокинулась, хорошо, что она была пустая, иначе чай непременно бы разлился на фотографии.

— Что такое? — Хагрид испуганно посмотрел на Джинни. А та сделалась белая как мел.

— Хагрид, — голос Джинни не выражал никаких эмоций. — Тайную комнату открывали до этого?

Хагрид замялся, явно не зная, что говорить.

Те несколько секунд что он молчал, Джинни думала, что потеряет сознание.

— Скрывать-то думаю уже нет смысла, только другим особо не говори, а то начнется паника, — медленно начал Хагрид. — Открывали ее. Вам учителя говорить-то наверняка не будут, но я думаю, что все-таки правду лучше знать. Да и брат твой с Гарри и Гермионой уж больно много всегда разведывают всего, все равно тебе бы рассказали.

Джинни вцепилась руками в край стола.

— Когда ее открыли? — выдохнула она.

— Около пятидесяти лет назад. Когда я учился.

Джинни посмотрела на фотографию в уголке которой было выведено: 1943 год.

— Кто был виновен в нападениях?

— Ну, этого так и не узнали, да и сколько лет прошло! — Хагрид отвернулся. Видимо, разговор на эту тему он продолжать не хотел.

Девочка судорожно вздохнула.

— Ладно, Хагрид, я, пожалуй, пойду, — она старалась говорить, как можно более непринужденно, чтобы не выдать той бури, которая все нарастала внутри.

— Давай, а то обед скоро, ты заходи, и да это, про тайную комнату, секрет, идет?

— Идет, до встречи! — Джинни схватила свою мантию и выскочила на улицу. Она даже не потрудилась ее надеть. Так быстро ей еще ни разу не приходилось бегать. Перед глазами все плыло, она не остановилась даже чтобы нормально сделать вдох — дыхание сбилось, а легкие от мороза болезненно сжимались. В одном платье она бежала по обдуваемой поляне, но холод, сковывающий тело, сейчас не волновал ее от слова совсем. Том Реддл, юноша, дневник, так вот в чем была страшная правда! Дневник был необычный. Как она сразу-то не подумала? Все сходится! До дневника с ней все было в порядке, потом появилось жуткое стеснение перед Гарри, слабость, провалы в памяти, нападения, значит за всем стоял… дневник? Как такое вообще возможно!?

Джинни влетела в холл. От перепада температуры закружилась голова, а из горла вырвался слабый хрип вместо вздоха. Но она и тут не остановилась. Джинни пулей влетела в гостиную и бросилась в спальню.

Откинув мантию на пол, девочка судорожно начала искать дневник. Она рывком открыла все ящики в комоде и даже не потрудилась их потом закрыть. Перерыла все в чемодане, и, в итоге, дневник обнаружила под кроватью. Схватив первое попавшееся перо, Джинни обмакнула его в чернила и, открыв первую страницу, быстро написала: "Том Реддл — имя дневника? Или ты человек?»

Ответ не заставил себя ждать:

«Я воспоминание. То есть да, я человек, воспоминание человека запертое в этом дневнике.»

Джинни казалось, что все кругом трескается и рассыпается в прах. Все ее секреты, переживания и опасения знали не бесчувственные листы бумаги, а совершенно незнакомый, страшный человек! В душе еще жила слабая, почти ничем не подпитываемая надежда, дрожащей рукой, трясущаяся с ног до головы девочка вывела:

«Сколько лет этому дневнику?»

«Пятьдесят.»

«Что тебе известно о Тайной комнате?»

«Я же уже говорил тебе, что не знаю о ней.»

«Вранье. Ты учился, когда она была открыта!» — стук сердца отдавался в ушах. Джинни чувствовала, как участилось ее дыхание, и как все медленно начало плыть перед глазами. В дневнике, тем временем, появились следующие строчки:

«Я тебя недооценил, верно, Уизли?»

Джинни захлопнула дневник.

Избавиться от него. Сжечь, выкинуть, уничтожить.

Она вылетела из спальни, чуть не упав на лестнице. И тут, почувствовала знакомое головокружение, предвещавшее начало провала в памяти.

— У тебя не выйдет, — сквозь стиснутые зубы прошептала Джинни и бросилась из гостиной, где было полно народу. Избавиться от дневника, избавиться от дневника!

Она чувствовала, как тщетны ее старания, сознание заполняла пустота, Джинни пыталась сопротивляться, но что она, маленькая девочка могла сделать с проклятым дневником? Джинни с ужасом осознавала, что уже не понимает куда бежит.

Резкое затемнение в разуме чуть не лишило ее последней возможности сопротивления. Она все еще пыталась вернуть контуры окружающего мира, чтобы хотя бы понять, где находится. Отчаянно прикладывая последние силы на борьбу с невидимым противником, завладевавшим разумом, Джинни, чудом, на несколько секунд вырвалась из страшных сетей паутины, окутывающей сознание и поняла, что снова находиться в заброшенном туалете второго этажа. Возможно, это был последний шанс. Джинни, пользуясь теми уходящими мгновениями более-менее ясного сознания, со всей силы швырнула дневник и бросилась прочь из туалета, даже не оглянувшись посмотреть куда он угодил. Она неслась по коридору ни на секунду не останавливаясь. Девочка не знала, куда бежит, главное — подальше от дневника. Туман, еще пару минут заволакивающий сознания, медленно рассеивался. Но Джинни продолжала бежать, боясь, что, если остановиться, снова погрузиться в беспроглядный мрак провала памяти, обычно несущий за собой ужасные последствия.

Не глядя по сторонам, Джинни не заметила Гарри, идущего по коридору, и с разбегу врезалась в него. Гарри от неожиданности потерял равновесие и оба грохнулись на пол. Мальчик тут же поднялся, но Джинни вставать не спешила. Только сейчас она поняла, как много побегала. Дыхание стало обрывистым и то и дело срывалось на хрип. Джинни без сил лежала на прохладном полу, не имея ни малейшего желания подниматься после сумасшедшей беготни. Сознание прояснилось, значит, провала в памяти не будет… Не будет нападения.

Из-за сильного сердцебиения Джинни не услышала голос Гарри, только когда он перевернул ее на спину, она-то лежала лицом к полу, Джинни поняла, как выглядит со стороны. Она сморщилась и приподнялась на локтях, стараясь выровнять дыхание. В боку нещадно кололо, словно между ребер протиснули что-то очень острое.

— Что с тобой? — Гарри, встревоженно вглядываясь в лицо Джинни, словно на нем был написан ответ, протянул ей руку и помог подняться. — Ты так бежала… Что случилось?

— А… это… просто… все в порядке, — с трудом выговорила Джинни, но Гарри ее скомканным объяснением не удовлетворился и продолжал смотреть на нее, ничего не спрашивающим, но в то же время очень пронзительным взглядом.

— Я поспорила с близнецами, ну в общем, ты же их знаешь, они мастера придумывать всякие ненормальные задания. Я им проиграла и вот… пришлось побегать… — Джинни нервно хихикнула, понимая, что более глупого объяснения придумать не могла. Ноги держать тело не хотели, Джинни пошатнулась, а Гарри подхватил ее под руку не давая осесть на пол.

— Я просто давно не бегала, — виновато пробормотала Джинни и покраснела, чувствуя, что Гарри явно ей не верит.

— Джинни если что-то тебя напугало…

— Да брось, — Джинни истерически засмеялась. — Ну что могло меня напугать?

— Ты знаешь, что твориться в замке, — тихо заметил Гарри и лицо Джинни перекосилось.

— П-причем тут нападения?

Заметив, как переменился тон Джинни, Гарри нервно улыбнулся:

— Не бойся, я не имел ввиду, что сегодня что-то случилось, просто ты выглядела напуганной. Извини, кажется, у меня начинается паранойя из-за всей этой истории.

— Я, если честно, боюсь одна по коридорам ходить, хоть и вывесили портеры, а близнецы не знали, ну, я не стала им говорить, засмеют ведь… — Джинни сморщилась, мысленно извиняясь перед Фредом и Джорджем.

— Я не знал, извини, — Гарри смущенно улыбнулся. — Вся эта история с Тайной Комнатой уже просто сводит с ума.

Джинни, боясь, что тема разговора снова вернется к ней, очень вовремя вспомнила о планах трех друзей и поспешила спросить Гарри:

— А что у вас с зельем? Получилось?

Улыбка на лице Гарри поблекла:

— Все хуже некуда. Мало того, что мы узнали только когда открывали комнату последний раз, так ещё и Гермиона…

— Что с Гермионой? — Джинни нахмурилась.

— В общем… волос который она использовала, был не Милисенты Булстроуд. Это был кошачий волос. А с превращением в животных, там сам по себе привычный облик не вернётся, — тяжело вздохнув, пояснил Гарри.

— Она что, — у Джинни округлились глаза. — Стала кошкой?

— Ну не совсем…

— Она у мадам Помфри?

Гарри кивнул.

Где-то на нижнем этаже раздался возмущенный голос Филча. Гарри и Джинни замолчали.

— Я пойду проведаю Гермиону, — пробормотала Джинни, но Гарри ее локоть отпускать не спешил.

— Джинни, а если ты не дойдёшь?

— Не переживай, я в порядке, вот видишь, уже стоять сама могу, — Джинни поспешно скинула руку Гарри, параллельно пытаясь понять, врет она ему или нет.

— Точно все хорошо? — тревоги в голосе Гарри не уменьшилось.

— Точно, — заверила Джинни.

— Ладно, мне нужно забрать Гермионин котел и все ингредиенты пока Филтч не нашел. Рон, наверняка уже там… — Гарри явно не нравилась идея оставлять девочку одну.

— Да, давай, потом увидимся, — Джинни хотела было рвануть, но вспомнив чем закончила последняя пробежка перешла на быстрый шаг. Далеко уйти она не успела.

— Джинни… — Гарри стоял в нескольких метрах от нее, и все таким же пронзительным взглядом продолжал наблюдать за каждым ее действием.

— Да? — Джинни остановилась, но Гарри, видно и сам не знал, что сказать. Наконец он тихо произнес:

— Ты уверена, что все в порядке?

Джинни утвердительно кивнула, стараясь не думать, ни о чем не думать. Потом, потом, только не сейчас. Чтобы не продолжать разговор с Гарри ей пришлось свернуть в первый попавшийся коридор. У портрета какого-то величественного герцога, повешенного на стене в целях исполнения мер безопасности, Джинни узнала, где она, и как побыстрее добраться до больничного крыла.

Ноги все еще были ватными, и на путь она затратила больше времени чем собиралась. Мадам Помфри пустила ее в палату не сразу и предупредила, что Гермиона, возможно, не захочет ее видеть. Даже кровать девочки доктор огородила ширмой. Джинни направилась прямиком туда.

— Кто здесь? — раздался голос Гермионы.

— Это Джинни, я могу зайти?

— Джинни? Тебе мальчики рассказали?

— Да…

Несколько минут в палате царила тишина. Гермиона явно размышляла, стоит ли Джинни ее видеть. Наконец она неуверенно произнесла:

— Ладно, заходи.

Джинни отодвинула ширму и чуть не вскрикнула. Все мысли, которые она до этого пыталась отгонять, мигом вылетели из головы при виде подруги. Лицо Гермионы больше походило на кошачью мордочку, оно чуть вытянулось в области носа, глаза приняли кошачью форму и окрасились в ярко-желтый. Всю кожу покрывала черная кошачья шерсть. На голове Гермионы виднелись заострённые ушки. Казалось, что от самой девочки осталась только копна ее родных каштановых волос, что в сочетание с ее кошачьим обликом смотрелось весьма необычно.

Гермиона всхлипнула.

— Ужас да?

Джинни не ответила. Она присела на краешек кровати и погладила Гермиону по плечу. Пару минут ей в голову не лезли никакие слова утешения. Да и как тут утешить можно? Наконец, она с неуверенной улыбкой пробормотала:

— Не расстраивайся, мадам Помфри со всем справиться, скоро будешь как новенькая.

Гермиона попыталась улыбнуться, а потом снова погрустнела.

— Мадам Помфри сказала, что мне придется лежать здесь три недели… Значит я пропущу все каникулы. А я хотела погулять с тобой и мальчикам и… и…- Гермиона расплакалась.

Джинни обняла ее за плечи. Наверное, немного странно, когда у твоей подруги есть шерстка. Сейчас Гермиона выглядела как грустный котенок человеческих размеров.

— Не расстраивайся, мы будем приходить к тебе каждый день, а погулять мы всегда успеем, конечно очень неприятно получилось, но зато вы ведь хоть что-то узнали.

Гермиона вытерла слезы.

— Ну да, ты права. Хотя, по-моему, факт, что тайная комната была открыта пятьдесят лет назад можно было и без этого дурацкого зелья узнать…

Джинни вздохнула. Гермиона была права, они могли все узнать и без похода в гостиную Слизерина. Достаточно было спросить Хагрида. Вслух, конечно, она это говорить не стала.

— Жалко, — Гермиона всхлипнула. — Что рождественский ужин с вами пропущу…

* * *

— Да осторожней ты!

— Сами свалили на меня все, и я же осторожней?

— Давай мне половину.

— Я сам донесу.

— Так зачем тогда говоришь, что на тебя все свалили?

— Ой…

— Рон, опять?! — Джинни раздражённо смотрела на уже пятое по счету упавшее пирожное из рук брата.

— Слушай, мы предупреждали, что это плохая идея, — с улыбкой заметил Гарри, поднимая пирожное. — Вот куда его теперь?

— Рону отдай, — посоветовала Джинни, — Он пусть и ест.

— Эй!

— Что эй? Не Гермионе же его давать.

— Ладно, давайте в корзину положим, — сдался Рон.

— Ну наконец-то, — Джинни взяла из рук Рона пару сладостей и уложила в корзину, которую держала в руках, остальное взял Гарри.

— Джинни дай свою корзину, — не дожидаясь согласия сестры Рон, забрал корзину с едой из ее рук.

— Ну хоть корзину надеюсь не уронишь, — пробормотала Джинни, а Гарри хихикнул, хотя тут же сделал серьезное лицо.

— А кто из вас взял тыквенный сок?

Джинни посмотрела на Гарри, она-то сок не брала. Гарри, заметив ее взгляд, задумавшись произнёс:

— По-моему я брал, а что?

— У Гермионы любимый сок — тыквенный, — пояснил Рон.

Джинни с трудом подавила смешок. Немного странно было слышать такое заявление от Рона, учитывая, что, живя вместе одиннадцать лет, он так и не выучил ее любимый напиток.

— А, да? — Гарри растерянно посмотрел на Рона. — А я не знал если честно.

— Я тоже не знала, — кивнула Джинни.

— Ну, — Рон смутился. — Она просто говорила когда-то.

Оставшийся путь до больничного крыла они прошли без падающих пирожных и корзин, что по мнению Джинни можно было считать удачей.

— Батюшки! — В дверях палаты их встретила мадам Помфри. — Что ж вы не на рождественском ужине?

— А мы к Гермионе! — тряхнув корзиной с едой, оповестил Рон. Глядя на то, как из корзины чуть не вылетел термос с чаем Джинни сморщилась.

— Ну проходите, — мадам Помфри проводила их слегка удивленным взглядом.

Троица, сбежавшая с ужина, подошла к ширме за которой лежала Гермиона.

Джинни отодвинула ширму и вместе с Гарри и Роном крикнула:

— Сюрприз!

Гермиона сидела на кровати в голубой пижаме с книжкой в руках. Заметив ребят, ее большие жёлтые глаза стали ещё больше.

— Вы что не на ужине?

— А мы удрали, — с улыбкой на все лицо сообщил Рон.

— Ага, удрали вместе с ужином, — прибавил Гарри и поставил на тумбочку корзину. — Ты только не думай, что все незаконно, мы спросили разрешения, сказали, что ты заболела и тебе одной будет грустно и нам разрешили взять все, что захотим.

— Мы набрали все, что ты обычно ешь, — заверил Гермиону Рон.

— Но, вы же должны быть на ужине…- слабо возразила Гермиона.

— Не должны, — Джинни присела на краешек кровати. — Мы не хотели оставлять тебя здесь одну. Вот что мы на этом ужине не видели?

— Но ты же на нем даже ни была ни разу, там будет хор!

— Фи, хор, — Рон усмехнулся. — Мы и сами тут сейчас хор можем устроить.

— Лучше не надо, — пробормотала Джинни, а Гермиона засмеялась:

— Рон, ты поешь?

— Ну, не то что бы…

— Мы с Роном и близнецами, когда маленькие были пели рождественские гимны, — со смехом пояснила Джинни. — Вот кого тут не хватает, так это Фреда и Джорджа!

— Тоже мне, как будто мы без них не споём, — с притворным возмущением отозвался Рон. — Гарри, ты с нами?

— Да я не знаю ничего, — с улыбкой отозвался Гарри.

— Да ты просто рот открывай, — посоветовал Рон. — Хоть видимость создашь.

Гермиона расхохоталась.

— Вы серьезно?

— Ну, а что? — Джинни с Роном переглянулись. — Вспомним старые времена…

— Помнишь, «стены падубом украсьте»? — Джинни с лукавым огоньком в глазах посмотрела на Рона.

— Нет, — теперь рассмеялся Гарри. — Нет, ты шутишь.

— О, он тоже знает! — Рон похлопал Гарри по плечу.

— Мы в начальной школе как-то раз пели…

— Ну все, чудесно! А мы с Джинни несколько лет назад выучили, когда какая-то группа исполнила.

Гермиона уже чуть не плакала от смеха.

— Ну, Гарри, будешь позориться вместе с нами, или присоединишься к умирающей от смеха Гермионе? — полюбопытствовал Рон.

— Давайте уж вместе позориться, раз на то пошло… — отозвался Гарри.

— Ну, поехали! — произнес Рон и со смехом затянул песню. К нему присоединились Гарри и Джинни.

Стены падубом украсьте,

Фа, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла

В эти дни приходит счастье,

Фа, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла

Гермиона согнулась пополам от смеха. Исполнение оставляло желать лучшего.

Лучшие одень наряды,

Фа, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла

Праздничные пой коляды,

Фа, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла

Джинни не понимала, как Рону удаётся сохранять серьёзное лицо, потому что они с Гарри уже схватились за бока от еле сдерживаемого смеха. На их «прекрасное» пение даже Мадам Помфри из своей комнаты вышла.

Арфу в руки — и пой с нами,

Фа, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла

Джинни в последствии не могла понять, как получилось, что она и Гарри, корчившиеся от хохота, взялись за руки и принялись кружиться около кровати Гермионы, чуть не падая от смеха. Петь они больше не могли, так что из трио, песня переросла в сольное исполнение Рона, который как мог, тянул ее на себе. Однако при виде танцующих то ли хоровод, то ли Бог знает, что Гарри и Джинни, хохота он сдержать уже не мог и поэтому, песня теперь выглядела так:

Новый год за старым ах-ха-ха-ха мчится

Фа, ла, ла, ла, ах-ха-ха-ха ла, ла,

Пойте, ха-ха-ха-ха парни и девицы

Фа, ла, ла, ла, ла, ха-ха-ха-ха

Когда Рон наконец допел, Джинни запнулась за ногу Гарри и оба свалились на пол. Поднялись они не скоро, потому что от хохота у них заболели животы и они, лёжа на полу, покатывались со смеху.

Джинни никогда бы не подумала, что Гарри может так заразительно смеяться.

— Вам надо на сцену! — сквозь всеобщий смех произнесла Гермиона. — Из вас выйдет лучшее трио!

— Видишь, мы ничем не хуже хогвартского хора! — отсмеявшись сделал вывод Рон.

— Вы лучше! — заверила Гермиона, со смехом глядя как Гарри, уже второй раз за день, помогает Джинни подняться с пола.

— Ну, теперь можем и поесть, — Рон стал вытаскивать из корзины угощения для Гермионы.

— Вы самые лучшие! — на кошачьем личике Гермионы засияла улыбка.

Следующие полчаса четверо ребят раскладывали угощения на тумбочке возле кровати.

Они даже мадам Помфри угостили. Еды-то набрали чересчур много.

Мадам Помфри, с явно поднявшимся настроением, разрешила ребятам посидеть в больничной палате часа два. Они уплетали принесенные сладости и разговаривали. Когда пришло время уходить Гермиона сказала:

— Знаете, я даже рада, что попала в больницу, где бы я ещё такое Рождество с концертом встретила?

Рон, Гарри и Джинни рассмеялись. В гостиную они вернулись около одиннадцати часов вечера и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам.

Как только Джинни закрыла дверь спальни, на неё разом навалились все мысли, которые она упорно отгоняла целый день.

Значит, все эти четыре месяца она переписывалась не с дневником, а с человеком.

Джинни почувствовала, как ноги перестают ее держать. Она переписывалась с человеком, которому по идее сейчас лет шестьдесят с чем-то. Что значит воспоминание? Как воспоминание можно запереть в дневник? Это же попросту невозможно!

Но больше всего ее пугало даже не то, что этот Том Реддл знает о ней буквально все, а то, что это он пятьдесят лет назад открыл Тайную комнату. Он наследник Слизерина. И каким-то абсолютно непонятным образом, он может завладеть ее сознанием. Если дневника нет рядом, может ли она гарантировать, что ее сознание принадлежит исключительно ей?

Джинни бессильно опустилась на пол.

Как дневник мог завладеть ее разумом? Что теперь? Может рассказать кому-нибудь? Но она ведь не уверена, что нападения не повторятся. Как ей теперь избавиться от этого? Что если это навсегда?

Из глаз брызнули слезы. Что на ней за проклятие такое? Почему она как марионетка, делает то, что ей говорит какое-то воспоминание?

Джинни понимала, что отчаяние, сдерживаемое ей целый день, теперь полностью поглотит ее. И никто сейчас не поможет. Она тут абсолютно одна. Одна наедине с тем фактом, что не может доверять самой себе.

Впечатление, что вечер в больничной палате принадлежал другой реальности, а сейчас она вернулась сюда. В свою собственную темницу из страхов и мыслей. Ей предстоит справиться самой. Вот только что она может против наследника Слизерина?

Факелы потухли, погрузив комнату в ночной мрак, рассеиваемый лишь лунным светом из не занавешенного окна. Джинни, не двигаясь, сидела на холодном полу. Ей казалось, что она упала с обрыва в пропасть из которой просто не выбраться. Без чьей-то помощи ей не спастись.

Перед Джинни возник образ Гарри. Почему-то она была уверена, что он смог бы помочь, вытащить ее отсюда. Да, они почти не общались, но Джинни думала, что расскажи она Гарри, он непременно что-нибудь придумал бы. И дело было совсем не в том, что он нравился ей, просто в нем было что-то необычное. Джинни и сама толком не могла ответить, что именно. Но он был не таким, как Рон и Гермиона.

И именно поэтому ей нельзя, просто нельзя подвергать его опасности! Никто ничего не должен знать!

Джинни обхватила рукам колени. Если никто не узнает ее тайну, все будут в относительной безопасности, ведь так? А если попробовать сказать учителям? Дамболдору?

Девочка вскочила. А что если прямо сейчас пойти и кого-нибудь найти? Дневника нет, ее сознание свободно… Она рванула к выходу из спальни, сбежала по винтовой лестнице, и, движимая желанием получить долгожданную помощь, за минуту пересекла гостиную. Но очутившись у проема, замерла. В голову пришла неожиданная мысль: дневника-то нет! Доказательств нет! Кто ей со слов поверит? Подумают, что она все придумала. Ведь никто не воспримет всерьез мысль о том, что волшебница, не имеющая родственную связь с Салазаром Слизерином, могла открыть Тайную комнату. С другой стороны, она может попытаться рассказать, а дальше уже…

Джинни потянула вперед руку, чтобы открыть проем, но перед глазами возникла страшная картинка: она говорит учителям, что виноват дневник, но без доказательств ей никто не верит, и все считают, что виновата она сама. Вызывают родителей, которые навсегда разочаровываются в ней, все будут смотреть на нее с отвращением и ужасом, а потом ее запрут в больнице святого Мунго. А там целители будут извлекать из нее информацию, заклинаниями, вызывающими страшную боль.

Ошеломленная Джинни отскочила от входа в гостиную. Откуда мысли про болезненные заклинания из Мунго? Она ведь никогда о таком не слышала…

Вопль ужас вырвался из груди. Джинни пришлось зажать рот руками, чтобы не разбудить гриффиндорцев. Том Реддл не хочет, чтобы кто-то знал его тайны. Отсутствие дневника не дает ей гарантию безопасности. Он все еще живет в ее голове. Может, не имеет возможности управлять ей как раньше, но сказать он никому не даст…

Джинни, задыхаясь от подступающих слез, предприняла еще одну попытку подойти к проему, но от мысли, что нужно будет идти по темным коридорам Хогвартса стало дурно. Джинни как наяву увидела высокого юношу, притаившегося за одной из укрытых мраком колонн. Он поджидал ее, и расправа за попытку обратиться за помощью была бы ужасающей.

Девочка попятилась, цепляясь за спинки кресел чтобы не упасть. Во мраке гостиной, все расползшиеся тени от предметов стали пугать. Ей мерещился шорох приближающихся шагов. Том Реддл мог затаится где угодно в этой огромной гостиной. Он не выпустит ее. Никогда не выпустит из этого кошмара, не даст ей найти спасительную соломинку.

Насмерть перепуганная Джинни сломя голову рванула в спальню, боясь оглянуться. Влетев в комнату, она захлопнула дверь и схватилась за ручку, словно кто-то с той стороны собирался вломиться сюда.

Сколько она так простояла, девочка не знала. От страха зуб на зуб не попадал, а колотившая дрожь начала походить на лихорадку. Наконец, измотанная Джинни, прислушиваясь к каждому шороху, все же легла в кровать, не в силах больше стоять на ногах. Сон нагнал ее лишь в шесть утра. Весь следующий день она ходила разбитая, и к мыслям о том, что нужно найти спасителя больше не возвращалась. Может, все пройдет само собой? Ей просто надо молчать?

* * *

Все каникулы она вместе с Роном и Гарри ходила навещать Гермиону. У той шерстка постепенно стала уменьшаться, и мадам Помфри обещала, что к концу первой недели нового семестра, Гермиона будет полностью Гермионой, а не кошкой Мелисенты.

Пару раз Джинни гуляла с Гарри, Роном и близнецами. Они устраивали бои снежками. И в большинстве раз побеждали близнецы, кидающие заколдованные снежки, преследовавшие жертву до тех пор, пока не попадут ей в лицо.

Это было очень весело, и отвлекало от всех нежелательных мыслей. В замок она с Роном и Гарри проходили с промокшими мантиями и красными, но довольными лицами.

Первые рождественские каникулы в Хогвартсе у Джинни прошли прекрасно. Если конечно не считать ночей. Стоило сумеркам спуститься на Хогвартс, как мысли о Томе Реддле доводили девочку до лихорадочной дрожи. Она старалась как можно дольше растянуть общение с мальчиками, чтобы не оставаться одной в спальне. Но это получалось не всегда.

Начался новый семестр и с Гарри она теперь почти не виделась, у него возобновились тренировки по квиддичу. Но поскольку теперь они друг друга не избегали, часто, Джинни подсаживалась к Рону и Гарри за завтраком, обедом или ужином. Гермиона пока ещё была в больнице, к середине первой недели триместра вся шерсть с лица у нее прошла, только глаза ещё отливали желтизной.

Рон и Гарри постоянно носили ей конспекты. Иногда они пересекались с Джинни, приносившей Гермионе сладости из большого зала.

На уроки за учениками снова начали приходить учителя, хотя в свободное время теперь можно было передвигаться по замку, но только до пяти, потом можно было сходить на ужин и дальше из гостиной выходить было нельзя.

К огромному ужасу для Джинни, с началом занятий возобновились и разговоры о том, что Гарри-наследник Слизерина. Его иногда подкладывали даже Фред и Джордж, за что оба получили по оглушающему заклинанию от Джинни. Больше всего ее раздражал пуффендуец Эрни, второкурсник. Казалось его вере в то, что за нападениями стоит Гарри не было предела. А одна лишь мысль, пойти и сказать, что дело не в Гарри, а в ней, вызывали у Джинни такие ужасающие картинки перед глазами, что ей очень быстро пришлось смириться с тем, что ничего рассказать она не сможет, и надо радоваться тому, что ее сознанием не управляют.

Гарри же сплетни о нем не трогали совсем. Ну, по крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Он даже не оборачивался на компании, в открытую обсуждающие его.

Джиннины соседки по комнате тоже особой верой в невиновность Гарри не отличались. Поэтому пока Гермиона находилась в палате, Джинни приходилось слушать разговоры Парвати, Лаванды и Фиолы, что в восторг ее не приводило. Она уже жалела, что у нее нет маггловских наушников о которых ей как-то рассказывала Гермиона. А что, было бы здорово, включил музыку и не надо слушать о том, что наследник Слизерина — Гарри. Тем более, что каждая такая фраза резала по живому, напоминая, какая она беспомощная против Реддла.

К счастью для нее, уже в воскресенье из больницы выписалась Гермиона. Теперь Джинни была не одна, кто был на стороне Гарри в этой комнате. За время отсутствия дневника, слабость заметно уменьшилась, сознание всегда оставалось ясным и о страшных месяцах с провалами напоминала только невозможность рассказать все учителям. Джинни уже вычислила, что пока дневника нет, нападения она совершить не может, и поскольку, рассказать о дневнике возможности Реддл не предоставлял, девочка подвела итог, что она очень-очень осторожно может общаться с Гермионой. Ведь ее кошмары с участием юноши закончились, и чтобы не нахватать от него неприятностей от нее требовалось только молчать. И как Джинни не хотела бы рассказать обо всем тому же Дамболдору, у нее не получалось физически. Оставалось надеяться лишь на то, что все медленно пройдет, и Реддл вместе с дневником сгниет в каком-нибудь углу и Джинни сможет вздохнуть спокойно.

Из класса девочка, как и прежде ни с кем дружбу заводить не собиралась. День сменялся днем, и с каждой прожитой без провала памяти неделей. Джинни начинала думать, что первая половина года была всего-навсего жутким кошмаром. Ее теории соответствовало и поведение учеников. Про версию с Гарри-наследником начали забывать, разговоры про Тайную комнату сходили на нет. Постепенно все вернулись к обычном беседам и сплетням, никак не связанными с событиями прошлого. Всех заколдованных расколдуют, и хоть меры безопасности учителя снимать не спешили, паника и страх медленно, но верно покидали замок.

Джинни с радостью осознавала, что влияние дневника прошло и, кажется, окончательно. Она думала еще месяц-два, и она легко сможет рассказать учителям о своей тайне.

Все шло своим чередом. В один из дней Джинни возвращалась с урока зельеварения. Это был понедельник. Как назло, из-за кем-то неудачно пущенного заклинания, у нее порвалась сумка и ее пришлось нести в руках, чтобы не вывалилось все содержимое.

Поскольку в тот момент голова Джинни была забита мыслями о предстоящем завтра уроке трансфигурации, она не заметила подножку, любезно подставленную Малфоем. Джинни грохнулась на пол больно ударившись коленями, сумка вылетела из рук, учебники и тетради рассыпались по полу.

Малфой расхохотался.

— Что, Уизли, совсем не видишь куда идешь?

Джинни молча поднялась, потирая колени, и стала собирать учебники.

— На тебя что, заклинание молчания наложили? — продолжил издеваться Малфой. — Ну, его можно и снять, — Слизеринец достал палочку. Джинни от неожиданности шарахнулась в сторону и потеряв равновесие снова упала.

— Что, испугалась? — опять рассмеялся Малфой.

— Привет, Драко, могу поинтересоваться, что ты делаешь?

— Поттер? Какая встреча!

Джинни обернулась, по коридору прямо к ним шел Гарри со своей привычной улыбкой. Она быстро поднялась на ноги и продолжила собирать рассыпавшиеся вещи.

Гарри подошёл к Джинни и поднял пару ее учебников, а потом посмотрел на Малфоя:

— Если не знаешь, чем заняться, сходи в библиотеку, книжку почитай.

— Прибежал наш герой Поттер, гляньте, — хмыкнул Драко, явно раздосадованный дружелюбным тоном Гарри. — Что, за километр чуешь, когда с друзьями что-то не так, а?

Гарри проигнорировал его, осторожно уложив учебники в сумку Джинни, он даже не обернулся на слизеринца.

— Пойдем? — обратился Гарри к Джинни. Его, видимо, вообще не волновало присутствие Малфоя, только и ждавшего повод подколоть.

Джинни кивнула и прижав к себе сумку направилась вслед за Гарри. В следующую секунду она с трудом разобрала что произошло, все было так стремительно: Драко направил на неё волшебную палочку, непонятно было, всерьез он собирается ее использовать или снова разыгрывает, но вот Гарри, заметив этот жест разбираться не стал, он быстро загородил Джинни. Правда, даже не потрудился достать свою палочку.

— Что-то не так, Поттер? — с издёвкой поинтересовался Малфой.

— Да нет, все хорошо, — Гарри лучезарно улыбнулся. — Мне просто на одно короткое мгновение показалось, будто ты направил на Джинни палочку.

— Тебе не показалось, — «обрадовал» его Малфой, явно пытаясь найти хоть какие-то слова способные вывести Гарри из равновесия.

— О, чудесно, я-то думал, что уже и в очках вижу плохо, — Гарри рассмеялся, а потом лицо его приняло серьезное выражение. — Это ведь так смешно, Драко, тебе же не пять лет! Направлять палочку, на девочку которая младше тебя? Тебе дуэльного клуба мало? Если хочешь в кого-то палочкой потыкать, то я к твоим услугам. К другим не лезь, идет?

Джинни изо всех сил старалась не таращится на Гарри, но получалось откровенно плохо. Малфой же был явно на грани:

— Будешь указывать мне!? — зашипел он.

— Насколько помню, ты у меня дорогу не спрашивал, — отозвался Гарри. Джинни с трудом подавила смешок. Малфой выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.

— Пойдем, Джинни, — Гарри, не взглянув на Малфоя, повернулся к девочке. — Давай сумку.

— Куда это вы, Поттер, на тайное свидание? — Драко явно использовал свой последний вопрос, по его мнению, способный либо смутить, либо рассердить Гарри.

Джинни думала, что Гарри в ответ промолчит, но тот весело сказал:

— Ну да, представляешь, как раз думали, куда пойти! Хорошего тебе вечера! — с этими словами он, а за ним и Джинни свернули в соседний коридор. Стоило им немного отойти от злополучного места столкновения, как оба засмеялись.

— У него было такое выражение лица, будто он сейчас лопнет он злости! — со смехом произнесла Джинни.

— Я просто считаю, что никогда не нужно обижаться на его слова, да и вообще. Ты не подумай, что я нарочно его из себя вывожу, я, как видишь, общаюсь с ним так же как с другими. Может когда-нибудь у него этот период ненависти пройдет, — улыбаясь пояснил Гарри. — Что, кстати, у вас произошло?

— Да он подножку подставил, а я не заметила, — объяснила Джинни и покосилась на Гарри. Ее просто поражало его спокойствие и равнодушие ко всем колкостям. Она сомневалась, что у нее получилось бы так же. Но спокойствие — это еще ладно, а вот улыбаться? Как можно тому белобрысому так радостно улыбаться? И как Малфой только его ненавидит?

— Ты куда сейчас? — поинтересовался Гарри.

— В гостиную, а ты?

— В большой зал, сегодня дуэльный клуб. Ты не ходишь? Мне кажется, я тебя только на первом занятии видел.

Джинни и вправду после первого занятия там не появлялась. На это были две причины: она боялась, что змею напустят на неё и она заговорит на парсултанге, а вторая: смотреть как на Гарри будет испытывать все знакомые ему заклинания Малфой. Джинни была почти на сто процентов уверена, что Снейп специально будет ставить их вместе, чтобы поиздеваться над бедным Гарри. Сейчас, однако, ее больше интересовало другое. Почему Гарри заметил, что ее не было на занятиях? Она ведь все-таки не Гермиона или Рон. Джинни прекрасно понимала, что в их тройку не впишется никогда, она, кто бы что не говорил, была там немного лишней, хоть и Рон, и Гермиона и Гарри хорошо с ней общались.

— Да, я и была только на первом, — отозвалась Джинни. — Честно, мне не очень понравилось.

— О… понятно. Ну и правильно, а то еще заклятием угодит каким-нибудь…

— Вы троем туда ещё ходите?

— Да, там сейчас не то что на первом занятии. От профессора Локонтса конечно толку мало, зато профессор Снейп показал пару полезных заклинаний.

— Дай угадаю, на ком он их продемонстрировал, — пробормотала Джинни.

Гарри рассмеялся.

— Нет, не все на мне, он ещё на профессоре Локонтсе показал.

Джинни хмыкнула.

— Ты, кажется, в гостиную собиралась? — напомнил Гарри и до Джинни дошло, что, вместо того чтобы свернуть к лестнице она за Гарри пошла к большому залу.

— Да, точно, ладно до встречи.

— До встречи! — Гарри отдал ей сумку, и помахал рукой. Джинни, проводив его взглядом, свернула к лестнице.

Интересно, почему летом она не могла разговаривать с ним нормально? Ничего ведь страшного.

Джинни остановилась на одном из лестничных пролетов и посмотрела в узкое окно. С неба падали хлопья снега, засыпая лужайку вокруг замка.

Что произошло тогда, во время её последнего припадка, раз она перестала его бояться и смущаться походу тоже?

Джинни иногда задумывалась об этом, но прокручивая в голове воспоминания, она не могла найти ответ.

* * *

Время полетело очень быстро. Джинни не заметила, как наступил февраль. Все тропинки и дорожки превратились в грязевые лужи. Снег таял, чёрное озеро вышло из берегов, в связи с чем ученикам запретили подходить туда. Меры от нападений смягчили, теперь на уроки можно было ходить без сопровождения. Джинни стала видеться с Гарри чаще, правда обычно поговорить они могли от силы минут пять — второкурсников завалили домашними заданиями. С Гермионой Джинни могла поболтать лишь когда наступал отбой. Гермиона все свободное время проводила в библиотеке, Гарри даже как-то рассказал, что им с Роном пришлось ходить за Гермионой, потому что она так увлеклась чтением книг, что вечером заснула прямо там. Собственно, даже когда Гермиона появлялась в спальне она садилась за новую книжку.

Поскольку дневника у Джинни теперь не было, в свободное время она завела привычку рисовать или писать какие-то заметочки, особо не несущие какой-то смысл и не упоминавшие о ее чувствах или о чем-то, что раньше девочка записывала в дневник.

Четырнадцатого февраля всех учеников ждал сюрприз от Локонтса. Он, чтобы как-то скрасить мрачность, повисшую из-за нападений, решил устроить день влюблённых. Большой зал украсили гирляндами с ядовито-розовыми цветами. Они гигантскими, нелепыми гроздьями свисали со стен и увивали окна. И ладно если бы на этом было все, так Локонтс ещё и нанял «купидонов» в роли которых выступали гномы! Гномы! Джинни чуть плохо не стало, когда она одного увидела. К его спине были прицеплены золотые крылышки, в сочетании с физиономией гнома, смотревшиеся просто ужасно. Видимо, по мнению Локонтса, купидоны выглядели именно так. Фантазией, видно, человек был не наделен…

Каждому из «купидонов» выделили плетеную корзинку, в которую можно было отправлять валентинки. Джинни не понимала, каким дураком нужно быть, чтобы отправить послание тому, кто тебе нравится, да еще и так, чтобы его потом на пол Хогвартса выкрикивал в мотиве песни крылатый гном. Уже пару таких валентинок Джинни видела. И как же было жалко тех бедняков, которые удостоились столь креативного любовного послания. Они не знали, куда им провалиться от стыда. В общем, день начался очень весело, ну конечно не для тех, за кем гонялись гномы-купидоны. Ирония ещё была в том, что убежать от разносчиков валентинок было попросту невозможно.

В тот день на истории было особенно скучно. Профессор Бинс затянул длинную лекцию о каком-то Уорлрике то ли Безруком, то ли Безголовом. Джинни не прислушивалась, от нечего делать она начала выводить каракули на пергаменте. В голове зародилась мысль попробовать написать стих. Джинни знала, что ничем хорошим это не закончится, ведь стихи она писать не умела, сколько раз не пробовала. Но заняться все равно было нечем, за партой она сегодня сидела одна — Эмили, заболела. Хотя, сиди она здесь, это вряд ли что-то бы поменяло.

Рифма все никак не сходилась, поэтому Джинни стала выписывать строчки, возникшие в голове, и только потом соединяла их вместе, а те, которые не нравились — зачеркивала. Поскольку большую часть дня её мысли крутилась вокруг Гарри, то соответственно стихотворение вышло про него. Да и про что она ещё могла написать, если в ее воображении постоянно возникали изумрудные глаза и, ещё лучше, когда эти глаза появлялись в живую где-нибудь поблизости.

В итоге под конец урока она вывела на пергаменте три четверостишья:

«Словно мелодия из сна

Голос его звучит,

И зеленее чем листва

В глазах печаль молчит,

И целый мир можно найти

В глазах, таящих грусть.

Мне никогда не стать, прости,

Тебе подругой, пусть.

Ты для меня словно звезда,

Что всходит лишь во тьме.

Кровавый шрама след судьба

Оставила тебе...»

От нечего делать, Джинни вывела в правом углу:

«14.02.1993 Джинни Уизли»

По ее мнению, получилось вполне не плохо. Когда прозвенел звонок, она засунула пергамент в учебник заклинаний и вышла из класса. В коридоре было много народу, видимо, ещё одному несчастному признались в любви столь оригинальным образом. Джинни заторопилась на обед и врезалась в Малфоя.

— Извини, — на автомате ляпнула Джинни, не разглядев в кого влетела.

— Смотри куда идёшь, Уизли, — вскинулся Драко. — Или из-за мыслей о своём драгоценном Поттере, ты уже ничего вокруг не видишь!?

Джинни быстро подняла выпавший из рук учебник заклинаний, на свою беду, она не заметила, что пергамент со стихотворением из учебника вылетел. Ничего не подозревая, она побыстрее, чтобы не назрел конфликт, удалилась с места столкновения.

За обедом ей пришлось присоединиться к Фреду и Джорджу. Нельзя сказать, что она сильно любила их кампанию в школе, но одной сидеть совсем не хотелось. Гарри, Рон и Гермиона, наверное, уже пообедали.

Сейчас была длинная перемена. У Джинни никаких дел не наблюдалось, и она решила сразу направиться в класс.

Однако, в коридоре её ждал сюрприз. Тут собралась толпа с разных курсов. Джинни пробилась в первый ряд, чтобы посмотреть, что же именно стало причиной такого столпотворения. Причиной оказался Гарри, пытавшийся под общий взрыв хохота увильнуть от гнома‐купидона. Попытки Гарри оказались безуспешны, он поскользнулся на полу и гном воспользовавшись подходящим моментом схватил его за ногу.

— Слушай, — хрипящим голосом приказал гном.

Джинни было жалко смотреть на красного, как гриффиндорский галстук Гарри, с растерянной улыбкой оглядывающего столпившихся вокруг него учеников.

Гном достал из корзины листок, развернул его и запел своим отвратительным, гнусавым голосом.

Первые несколько секунд Джинни думала, что у неё галлюцинации, потому что, песня гнома являлась её стихом. Правда в исполнении «купидона» это звучало просто ужасно, весь смысл был исковеркан.

Джинни, белая как полотно, дрожащими руками отыскала в сумке учебник заклинаний. Пергамента со стихом там и вправду не было.

— Что-то потеряла? — раздался рядом с ней насмешливый голос Малфоя.

Джинни в ужасе посмотрела на слизеринца, Драко злобно рассмеялся.

Когда купидон наконец закончил петь стих Джинни, Малфой, под всеобщий хохот выскочил вперёд и закричал на весь коридор:

— А вот и автор данного шедевра, Джиневра Уизли!

Ученики расступились, оставив Джинни стоять совсем одну, под смехом, доносившимся со всех концов коридора и отдающимся от высокого потолка.

В этот момент, Джинни хотелось упасть в обморок, а ещё лучше провалиться сквозь землю. Такого стыда она не испытывала никогда в жизни. Насмешки, и хохот ребят слились в один общий гул, от которого зазвенело в ушах.

Джинни чувствовала, как её лицо за секунду из белого стало ярко-красным. В носу предательски защипало. Только не расплакаться, только не здесь…

На Гарри она даже посмотреть теперь боялась. Прижав к себе сумку, Джинни, под взглядами всех, кто стоял в коридоре, бросилась в класс заклинаний.

Весь урок ей хотелось умереть от позора, то и дело от её одноклассников слышались разговоры о злосчастном стихе.

Профессору Флитвику никак не удавалось установить в классе тишину. Да, валентинка Гарри Поттеру произвела настоящий фурор.

Джинни казалось, что до конца урока она не доживёт. Собрав в себе все силы, что у неё были, она старалась не расплакаться от стыда.

Конечно же, после этого она не то что подойти, она посмотреть на Гарри не сможет!

Джинни даже страшно было представить, что он будет теперь думать о ней. О таком ужасе ей даже в самых страшных кошмарах не снилось.

Как только прозвенел звонок, Джинни пулей вылетела из класса и бросилась в гостиную. Стоило ей взлететь по лестнице в пустую спальню девочек, она упала на свою кровать и разрыдалась. Она плакала так долго, что от слез защипало лицо.

Ну нет, она отсюда никуда не выйдет, пусть хоть убьют. Теперь над ней смеяться будут абсолютно все!

Когда в комнату вбежала Гермиона, Джинни даже голову не подняла.

— Джинни! Джинни! — Гермиона попыталась приподнять рыдающую девочку за плечи. — Джинни, пожалуйста послушай! Я знаю, что произошло сегодня!

Гермиона считала, что ее это обрадует? Ну да, теперь ещё и она будет считать ее дурочкой…

— Джинни! — Гермиона попыталась оторвать девочку от подушки. — Гарри рассказал…

— Х-хватит! — захлёбываясь слезами взмолилась Джинни.

— Ну, пожалуйста, послушай!

— Н-не хочу-у! — Джинни ещё сильнее вжалась в подушку.

— Гарри сказал, что это отправил Малфой.

Джинни подняла красное от слез лицо и с удивлением посмотрела на Гермиону.

— Ч-что?

— Гарри сказал, что это отправил Малфой, — повторила Гермиона.

— О-откуда он з-знает?

— Гарри сказал, что Малфой на весь коридор объявил, что стих твой, значит, он откуда-то знал, кто написал, и по словам Гарри, если бы отправляла ты, то Джинни, ты не выглядела бы как живой труп!

— Он т-так и с-сказал, ж-живой т-труп? — Джинни из-за слез начала заикаться.

— Нет конечно! — Гермиона засмеялась. — Это от меня. Гарри сказал, что ты сильно побледнела, и он испугался, что ты упадешь в обморок.

— Я б-бы в жизни э-это н-не отправила! — Джинни прижала к себе подушку и свернулась калачиком.

— Я знаю, — Гермиона погладила ее по плечу.

— Теперь об этом пол Хогвартса будет говорить! — сокрушенно вздохнула Джинни.

— Я думаю, все быстро забудут, — возразила Гермиона.

Гермиона ошиблась. Несчастную валентинку, походу, никто забывать не собирался. Везде, где бы Джинни не появлялась, обязательно находились свидетели того происшествия, которые сразу же, завидев ее, начинали смеяться.

— Что, не нравишься Поттеру?

— Ты права, тебе никогда не стать его подругой, — постоянно неслось вслед Джинни. Из-за этого она предпочитала все свободное время проводить в спальне и без надобности никуда не выходить.

Гарри она теперь избегала. Пересечься с ним после дня всех влюбленных стало для нее настоящим кошмаром. За обедом, завтраком и ужином, если не дай Бог, он был в зале, она садилась за самый дальний конец стола.

Ей безумно не хватало их прежнего, пусть даже пятиминутного общения, но заговорить с ним после злосчастного стиха, Джинни думала, что не решиться никогда.

К концу второй недели со дня неприятного происшествия, более-менее разговоры о валентинке стали утихать, и только Джинни обрадовалась, что скоро все наверняка забудут, как на горизонте снова замаячил Малфой.

Это случилось после урока трансфигурации, в самом людном коридоре. Джинни собиралась отнести учебники в гостиную и наведаться в гости к Хагриду. Сегодня никто из ее одноклассников про стих не вспоминал и настроение у нее было лучше, чем в предыдущие дни, но ровно до того момента, пока рядом с ней не раздался насмешливый голос Драко Малфоя:

— О, вот и наш поэт — Уизли, — громко, видимо, чтобы услышал весь коридор провозгласил Малфой. — Больше ничего не написала? А то я могу Поттеру передать...

Джинни, покраснев, попыталась пройти, но слизеринец загородил ей дорогу.

— Смотри-ка, твой стишок, — Малфой помахал перед Джинни пергаментом. Видно, он забрал его у гнома. — Нет, конечно раздача валентинок уже прошла, но я могу зачитать ещё раз…

Перспектива, что стихотворение прочтут снова, напугала Джинни до такой степени, что она в отчаянии крикнула:

— Отдай сейчас же! — однако вырвать пергамент из рук Малфоя оказалось не так просто, во-первых, он был выше ее чуть ли не на голову, а во-вторых, именно такой реакции он от нее и ждал.

— Отдать? Ну подожди, я же ещё не прочитал, — продолжал издеваться Малфой. Он медленно, наслаждаясь ее мучениями, развернул пергамент. Никто из учеников, стоявших в коридоре, помочь ей не пытался. Кому-то явно было все равно, в особенности старшекурсникам, а младшие к Малфою лезть побаивались. Да и какое им до нее дело?

— Отдай! — ещё раз крикнула Джинни и попыталась схватить пергамент, но Драко лишь со смехом оттолкнул ее.

— Итак… начнём, — лицо слизеринца исказила злая усмешка. Джинни же стала белее снега. — Словно мело…

Малфой прервался так резко, что Джинни, приготовившаяся к новому позору, вздрогнула. Драко с расширенными от удивления глазами смотрел в пергамент. Джинни понятия не имела, что такого он там увидел. А потом Малфой перевернул лист, и Джинни поняла, в чем дело. Пергамент был чистым. Ни одной строчки, ни одного пятнышка. Джинни, тоже вытаращилась на лист, на время позабыв о своем бедственном положении.

Поняв, что строчки сами по себе не появятся, Драко, злобно сверкнув глазами, оглянулся в поисках причины их исчезновения. Она обнаружилась быстро. Джинни, тоже обернулась и моментально покраснела: прямо за ее спиной стоял Гарри. Он так печально смотрел на Драко, словно тот был его лучшим другом, только что предавшим доверие.

— Эй, Поттер, твоих рук дело? — зашипел Малфой. Гарри утвердительно кивнул, не сводя со слизеринца своего пронзительного взгляда.

— Исчезательные чары? — фыркнул Драко, презрительно окинув Гарри взглядом. — Ничего умнее не придумал?

— Как видишь, — Гарри развел руками.

— И что дальше? — Драко скрестил руки на груди, смяв лист в руке. Джинни интуитивно попятилась.

— Ничего, — Гарри смотрел на слизеринца все с тем же выражением, а потом кивнул на смятый листок. — Это ведь не твое. Зачем тебе?

— Да не твое дело! — огрызнулся Драко. — Эта помешанная…

— Хватит, — спокойно перебил его Гарри.

— О, тебе, наверное, стишок не понравился! — Драко фыркнул. — Наш знаменитый Гарри Поттер вряд ли…

— Драко, — снова перебил Гарри. — С чего ты вообще взял, что она про меня писала?

На секунду, Джинни заметила недоумение на лице Малфоя, впрочем, оно тут-же сменилась издевкой.

— А что, Уизли могла еще про кого-то написать? Поразительно!

— Я советую тебе, Драко, не лезть в чужую жизнь, когда тебя об этом не просят, — тихо произнес Гарри. — Тебя никто не просил отправлять стих валентинкой. Так зачем?

— А мне кажется, Уизли даже рада, — злорадно усмехнулся Драко. — Я, считай, просто сделал за нее всю работу.

Джинни стояла, поминутно краснея и бледнея. Она уже не понимала над кем Малфой пытается издеваться, над ней или над Гарри.

— Дело ведь не в Джинни, так? — заключил Гарри пристально глядя на Драко. — Мы оба знаем, почему ты это сделал, верно? Но я повторю тебе еще раз, не надо приплетать других.

— С чего ты взял, что я тебя слушать стану? — Малфой вскинул подбородок.

— Ты-то не станешь, я знаю, — Гарри мягко улыбнулся. — Вот только смотри, не пожалей когда-нибудь. Не надо трогать моих друзей. Не переносишь меня — на мне и отыгрывайся.

— Ха, это я-то пожалею? И не мечтай! Ты, Поттер, слишком самонадеянный! Просто идиот!

Гарри ничего не ответил, раздосадованный Малфой швырнул ему в лицо скомканный лист пергамента, пробормотав что-тот про «святошу», и оттолкнув Гарри, направился искать себе новое место, или новую жертву.

Впрочем, сделав пару шагов, он, так чтобы Гарри непременно его услышал, прошипел:

— Когда-нибудь, я точно сверну тебе шею!

Джинни побелела, и искоса посмотрела на Гарри, тот, неожиданно для нее, перехватил не успевшего отойти Малфоя за рукав мантии:

— Драко, постой! Только кроме меня никому шею не сворачивай, ладно? — умоляюще произнес Гарри, на что потрясенный Малфой только покрутил у виска.

— Совсем свихнулся! Чокнутый! Пусти уже! — Драко резко рванул руку вниз, чтобы отделаться от Гарри и, круто развернувшись на каблуках, быстрым шагом удалился, что-то злобно шепча себе под нос. На пару секунд, Джинни даже пришла в голову ужасающая мысль: что если он шепчет проклятье? Впрочем, в тот момент у слизеринца палочки в руке не было.

Как только Малфой исчез из поля зрения, мозг Джинни принялся анализировать ситуацию. И чем больше она прокручивала ее в голове, тем сильнее таращилась на Гарри, стоявшего к ней спиной. Когда он повернулся, она быстро опустила взгляд в пол. Щеки предательски вспыхнули.

— Как ты? Все в порядке? — Гарри подошел к ней ближе, и теперь Джинни принялась рассматривать его ботинки. Не к месту в голову пришла мысль, о том, насколько регулярно он их чистит. Они выглядели как отполированные. Ее-то братья вечно ходили в заляпанных и особо не парились.

— Джинни, — позвал Гарри, и девочке пришлось отвлечься от размышлений про его ботинки, и вспомнить, что ей задали вопрос.

— Все нормально, — вяло сообщила Джинни, понимая, что ее тон ответу не соответствует.

— Ты… слушай, не обращай на него внимания, это все из-за меня. Он уже не знает, как меня задеть и к другим лезет… Я тогда, четырнадцатого, если бы знал, что он такое сделает, применил бы исчезательные чары, но я не думал… в общем, что это ты написала, — извиняющимся тоном, сбивчиво, заговорил Гарри, и Джинни пришлось позабыть о красных щеках и поднять голову, чтобы посмотреть на смущенного и явно нервничающего мальчика.

— Зачем ты так? Ты не причем. Это я виновата. Не надо было… в общем… следить надо было за своими вещами, — пробормотала Джинни, на что Гарри покачал головой, но возражать не стал.

— Это, кажется твое, — он робко протянул ей смятый пергамент.

— Мне не нужно, — буркнула Джинни и разорвала многострадальный пергамент на несколько частей. Гарри при этом, кажется, смутился еще сильнее:

— Слушай, Малфой мастер придумывать разные истории… Ты писать могла про кого угодно, это вообще никак не связано со мной, ему просто нужен был повод вот он и… использовал твой стих…

— Я писала про тебя, — возразила Джинни и глаза Гарри округлились. — Малфой был прав. Собственно, я не умею писать стихи. Какие строчки рифмовались такие и вставила.

— Да, но он все как всегда вывернул не так, — затараторил Гарри, и Джинни с удивлением заметила, что его лицо из белого стало красным. — Ему только повод дай, понимаешь? То, что ты писала…

— Это ничего не значит! — перенервничав, Джинни сказала это намного резче, чем планировала, словно Гарри думал обратное и в чем-то ее упрекал. — Я никакого смысла не вкладывала!

— Конечно! — на Гарри было жалко смотреть, он до того смутился, что его голос стал в два раза тише чем обычно. Чтобы хоть как-то исправить положение, Джинни, нервно дергая рукав кофты, пробормотала:

— Я про тебя писала потому что с тобой все сочетается… Ну, понимаешь, рифму легко придумать, еще и зная твою историю…

Чем бы все это закончилось, Джинни не знала, потому что Гарри, явно боялся сказать теперь хоть слово, а она сама после злосчастного стиха заводить разговор не решалась.

На выручку пришли Рон и Гермиона, явно потерявшие Гарри, потому что в коридоре они показались с криками:

— Ну вот он!

— Наконец-то! Гарри, ну куда тебя унесло!?

Заметив рядом с Гарри Джинни, оба разом смолкли, и Гермиона тактично уточнила:

— У вас двоих все в порядке?

— Да, — хором, с самой отчаянной интонацией отозвались Гарри и Джинни.

— Чудно, — пробормотал Рон переводя взгляд с друга на сестру. — Ты, Джинни, опять бегать от нас вздумала?

— Рон, это все Малфой, пожалуйста, давайте забудем об этом! — взмолился Гарри. — Она тут не причем! Про нее и так из-за него говорят невесть что, как будто вы не слышали!

Рон приподнял брови, но сказать ничего не успел, Гермиона ткнула его в бок локтем:

— Ладно, не проблема. Это все в прошлом, тебе не стоит на этом внимание обращать, Джинни, — посоветовала Гермиона и Джинни кисло улыбнулась.

— Гарри, мы к Хагриду вообще-то собирались, помнишь?

— Да-да, пойдемте, — Гарри, все еще с красными пятнами на щеках, подошел к Рону и Гермионе, и все трое двинулись к лестнице.

— Ну, пока, — пробормотала Джинни вслед троице, и запихнув клочки пергамента в сумку, уже собиралась идти в другую сторону, как ее окликнула Гермиона:

— Эй, Джинни, а ты не с нами?

Джинни обернулась. Вся троица стояла на месте и смотрела на нее. Ну почти вся. Гарри отчего-то смотрел в пол.

— Да вы же троем пошли, — пожала плечами Джинни, хотя тоже собиралась навестить сегодня Хагрида, в ее планы, однако, не входило, побывать в роли четвертого, лишнего звена в цепочке. — Зачем мне с вами?

— Разве мы не друзья? — неуверенно спросил Гарри, и Джинни отметила, что его щеки снова залила краска. Может ему жарко? В этом коридоре и вправду какая-то духота стоит уже какой день.

— Д-друзья, — запнувшись согласилась Джинни, не сводя глаз с Гарри, который снова на нее не смотрел.

— Так в чем тогда проблема? — уточнил Рон. — Тебе компания наша не нравится?

— Нет, просто… — Джинни хотела сказать, что считает себя не уместной в этой компании, но промолчала.

— Пойдем, ты с нами почти две недели нигде не была! — Гермиона подошла к девочке и потянула ее за рукав. Джинни ничего не оставалось, как согласиться.

Надо сказать, что Хагрид был слегка удивлен, увидев всю компанию вместе. Времени у лесничего было немного, он что-то собирался делать в запретном лесу, по поручению профессора Стебель, впрочем, компания успела попить чай с каменными печеньями, которые ребята запихивали в карманы, чтобы не обидеть Хагрида, все-таки со стряпней у него было не все хорошо. Гарри отчего-то говорил совсем не много, и когда Хагрид посадил его рядом с Джинни, он замолчал совсем. Джинни, как ни пыталась понять в чем дело, не могла. Ей начинало казаться, что его задел ее стих, и ей захотелось еще раз сказать, что нет, она ничего ввиду не имела!

Пока шли обратно в замок, у Джинни промокли ноги, сапоги-то были не высокие, а вся тропинка залита водой. Судя по тому, что Рон, на каждом шагу на чем свет стоит ругал лужи, не одна Джинни шла с мокрыми ногами.

— Ну почему нельзя было пойти дорогой, по которой мы к Хагриду шли? — застонал Рон, наступив в очередную смесь грязи и воды.

— Ну, мы же не знали, что тут вместо дороги лужа сплошная, думали так быстрее! -отозвалась Гермиона.

— Да Мерлинова борода! — раздался вопль Рона и Джинни только и успела увидеть, как ее брат, видимо споткнувшийся обо что-то, грохнулся в лужу.

— Рон! — Гарри, Джинни и Гермиона бросились к Рону, поднимающемуся на ноги.

Все его лицо было в грязевых разводах. Рыжие волосы промокли и прилипали к лицу. Мантия была испачкана полностью. Пятна грязи виднелись даже на воротнике белой, теперь уже скорее серой рубашки.

— Грейнджер, — Рон попытался вытереть лицо краем мантии, но стало ещё хуже. — Ещё раз проведешь коротким маршрутом…

— У меня кажется были салфетки! — видно было, что Гермиона из последних сил пытается не рассмеяться.

— Рон, это вообще-то моя идея пойти этой дорогой… — робко напомнил Гарри.

— Ах твоя, дорогой? Ты у нас любитель коротких маршрутов? — Рон схватил ком снега с грязью и запустил, в еле успевшего отскочить, Гарри. Джинни вот не успела, и комок угодил прямо в ее мантию, оставив грязевое пятно.

— Ой, — теперь уже смеялся Рон. — Прости, Джинни, я не в тебя целился!

— Ну погоди! — сделав сердитое лицо, Джинни тоже схватила первый попавшийся ком и запустила в брата.

— Вы же сейчас вдвоем в грязи будете! — засмеялась Гермиона.

— Почему вдвоем? — Рон схватил ещё не растаявший до конца снег, и запустил им в Гермиону, явно не ожидавшую столь наглого нападения.

— Эй! Тебе конец! — Гермиона в долгу не осталась и тоже запустила в Рона снежком.

В итоге, «снежками» начали перекидываться все. И в грязевых разводах теперь была не только мантия Рона. Неизвестно, когда бы эта перестрелка закончилась, если бы Джинни, бежавшую за Гермионой, не схватил за локоть Гарри. Очень вовремя, ведь преследуя подругу, Джинни не заметила, что чуть было не наступила в самую глубокую лужу, из-за которой Рон был ещё мокрый.

Джинни обернулась к Гарри, чтобы поблагодарить, за то, что он помог ей не повторить подвиг Рона, но это движение было ошибкой. Стоило ей увидеть смеющиеся изумрудные глаза за бликами на стекле очков, как Джинни нечаянно отступила назад. Ее нога, конечно же, точку опоры не нашла, и Джинни полетела прямо в лужу. Гарри от неожиданности выпустил ее локоть и последнее, что Джинни успела увидеть прежде, чем плюхнуться в грязную воду, это испуг в его глазах.

Сам Гарри не упал лишь потому, что Гермиона схватила его за полы мантии.

Рон и Гарри помогли Джинни подняться. Вся одежда, что на ней была, промокла и облепила тело. С волос стекали струйки грязной воды. Хорошо хоть лицом вперёд не упала, правда, вид ее от этого лучше не стал.

— М-да, — протянул Рон, с сочувствием глядя на дрожащую от холода сестру. — Ну, теперь нам точно нужно в замок.

— Нет, постойте, вы так оба заболеете! — запротестовала Гермиона.

— А ты предлагаешь нам остаться здесь? Тут-то точно не заболеем, — съязвил Рон кутаясь в мокрую мантию. Веселье прошло, и теперь, он, наверняка чувствовал ветер каждой клеточкой тела, как и Джинни.

По взгляду Гермионы, Джинни поняла, что юмор Рона она не оценила.

— Я читала про заклинание, оно одежду сушит, — произнесла Гермиона доставая из кармана мантии палочку.

— Так ты читала или умеешь его применять? — полюбопытствовал Рон. Джинни, хоть и доверяла Гермионе, тоже не горела желанием чтобы на ней испытывали неизвестное заклинание.

— Ну… Я могу попробовать…- протянула Гермиона.

— А если ты, ну допустим, вместо того чтобы высушить, подожжёшь одежду? — нервно уточнил Гарри. Джинни посмотрела на него, потом на Гермиону и попятилась. Чтоб ей подожгли единственную школьную форму? Нет уж, благодарим покорно!

— Гарри, зачем тебе школьная форма, ты вообще знаешь? — с ноткой раздражения поинтересовалась Гермиона.

— В смысле?

— Да в прямом! Кто-нибудь из вас вообще знает зачем в Хогвартсе есть форма?

Джинни у которой уже зуб на зуб не попадал было немного не до этого. Рону по всей видимости тоже.

— Просто побежали в замок и все, — предложил Рон. — Там разберёшься со своим заклинанием, уж до замка как-нибудь дойдём.

— Может, я Джинни свою мантию отдам? Она же не мокрая, а Рон… ну Рон, ты же старше, добежишь…

— Спасибо тебе Гарри, настоящий друг, — фыркнув, пробормотал Рон.

— У меня идея, раз уж вы все дружно решили заболеть, давайте лучше я отдам мантию Джинни, а ты Гарри Рону. — Гермиона скинула мантию и протянула ее Джинни. Гарри пытался что-то сказать о том, что Гермиона заболеет, но в итоге ему пришлось последовать ее предложению, потому что переспорить девочку было невозможно.

— Ну а вот, теперь бежим, — ежась от ветра, крикнула Гермиона и бросилась в сторону замка, за ней побежали все остальные. От мантии Гермионы конечно стало теплее, но ненамного, рубашка и юбка все также продолжали облеплять тело, что очень мешало передвигаться быстро. Когда до замка оставалось совсем немного, Гарри споткнувшись об ветку, потерял равновесие и угодил в одну из луж. Правда, он успел выставить вперёд руки, из-за чего его голова и рубашка отделались только брызгами, а вот брюкам повезло куда меньше, они промокли полностью.

Когда они наконец зашли в холл замка, Джинни только хотела спокойно вздохнуть, как им навстречу, словно учуяв дорожку из следов грязи тянувшуюся от ребят, слегка прихрамывая вышел Филч. У него было такое лицо будто он сейчас пойдет к Дамболдору с просьбой исключить их четверых из школы. Не дожидаясь пока Филч придет в себя и назначит наказание, Рон схватил Джинни, Гермиону и вместе с Гарри бросился бежать под возмущенные вопли и угрозы завхоза.

Через полчаса, когда все отмылись от грязи и переоделись во все сухое и чистое, ребята спустились в гостиную и устроились на небольшом диванчике невдалеке от камина.

— Гермион, что ты про форму говорила? — поинтересовался Гарри, пристроившийся между Роном и Джинни.

Джинни боялась даже лишний раз посмотреть на него, в последний раз это закончилось падением в лужу. Но уже то, что сел он рядом с ней, было высшей степенью счастья, особенного после злосчастного стиха.

— Форму? — Гермиона задумалась, а Джинни попыталась вникнуть в суть вопроса Гарри. Да, Гермиона правда что-то говорила про форму. — Ах, точно, хотите сказать, что не знаете почему в Хогвартсе введена форма?

— Ну, чтобы все одинаковые были? Типа дисциплина, все такое… — предположил Рон и тут же получил уничтожающий взгляд от Гермионы.

Рон с беспомощностью оглянулся на Гарри, но тот видимо ответа не знал. Он посмотрел на Джинни, словно та что-то могла чем-то помочь.

Джинни, слегка покраснев, пожала плечами и Гарри развернулся к Гермионе.

— Да бросьте! Ладно Гарри не знает, но Рон, Джинни?

— Просто скажи уже и все! — начал сердиться Рон.

— Хогвартская форма шьётся не просто из чего-то там. В состав материалов входят такие компоненты как чешуя дракона, крупинки алмаза, переработанные в зелье Ердеза, вам это говорит о чем-нибудь?

— Мне вообще ни о чем не говорит, ну, кроме того, что алмаз самое твердое вещество — признался Гарри. Джинни хотела было ответить то же самое, но вспомнила, что Чарли что-то рассказывал про чешую дракона. Что же именно? Кажется, она защищает от огня. Понадеявшись, что не сморозит глупость, Джинни нерешительно произнесла: — Ну, чешуя дракона отталкивает огонь, в смысле… — к девочке повернулся Гарри и она замялась. — Ну, я имею в виду, она не воспламеняется, ее невозможно ничем поджечь кроме адского пламени, кажется…

— Отлично! Рон, Джинни младше тебя, а знает больше! — Гермиона со смешком посмотрела на Рона, возмущённо начавшего что-то бормотать. — Так вот, Джинни, все правильно. Благодаря чешуе дракона, одежда воспламениться не может, так что Гарри, твое замечание насчёт того, что я могла поджечь мантии ребят, неверно. Зелье, в которое добавляют измельченные алмазы, модифицируют в волокна. Их используют при создании ткани. Там много нюансов на самом деле.

— Я даже не задумывался над этим, — вытаращившись на Гермиону, признался Рон. — Откуда ты это знаешь?

— Я читала каталог с одеждой волшебников, там говорилось про хогвортскую форму. Целая статья была посвящена. Именно из-за перечисленных мной компонентов, такую одежду почти нельзя поджечь и ее достаточно трудно порвать. Мадам Малкин из Косого переулка специализируется в создании таких мантий. В разделах, занимающихся школьной, да и повседневной одеждой для волшебников, все это тоже добавляют.

— Ничего себе! — у Гарри от удивления глаза расширились. — Поразительно!

Джинни не могла с ним не согласиться. Она, о таких вещах, несмотря на принадлежность к чистокровному роду, понятия не имела.

— А это касается всей одежды для волшебников? — полюбопытствовал Гарри.

— Да нет, такую технологию применяют немногие обычные бренды. Слишком затратно, — отозвалась Гермиона.

— Это очень интересно! Я бы тоже ту статью почитал, не вспомнишь, где именно ее видела? — Гарри говорил с такой заинтересованностью, что Джинни не могла ни посмотреть на него. Она не так много времени проводила в его компании, чтобы знать о его интересах и увлечениях. Гарри, почувствовав ее взгляд, покосился на нее, и, как-то нервно улыбнувшись, поспешил отвести взгляд в сторону. Нет, этот несчастный стих точно не прошел даром. Что она там могла про него написать? Принявшись сосредоточено вспоминать собственное произведение, Джинни была отвлечена новым заявлением Гермионы:

— Кстати, я в Париж летом поеду.

— Ого! — хором произнесли Гарри и Джинни. Джинни огромным усилием заставила себя не смотреть в сторону мальчика.

— И на сколько это? — уточнил Рон

— Родители подумывают на два месяца, — улыбнулась Гермиона.

— Как здорово! — Джинни радостно посмотрела на подругу. — Другие страны — это вообще интересно, согласись!

— Да, верно, мне уже не терпится! — призналась Гермиона, с сияющим лицом.

— Мы, кстати, были в Румынии два года назад, — поведал Рон. — Чарли там работает. Было очень круто, правда мы ездили всего на пару недель.

— Ух ты! Вам понравилось? — Гарри оживленно повернулся к Рону. Джинни не кстати подумала о том, что ему, наверняка, не о чем было рассказать. Вряд-ли у него были счастливые воспоминания, связанные с родственниками. Джинни достаточно слышала о них от Рона, чтобы сделать вывод, что Гарри живет не в любящей, счастливой семье. Он, наверное, и не расскажет смешных историй с отдыха. Это у нее в голове целый сборник воспоминаний с близнецами, вечно вляпывающимися во что-нибудь.

Рон начал что-то рассказывать о Румынии. Джинни покосилась на Гарри. Столько интереса, сколько было его в глазах, зачастую вообще у слушателя не встречалось. Джинни, радуясь, что Гарри слишком занят историей Рона, чтобы отвечать на ее взгляд, принялась рассматривать зеленые глаза за стеклами очков. Может, так считала только она, из-за своей влюбленности, но ей казалось, что во всем мире не найти глаз, красивее этих. И дело было далеко не в цвете. Скорее в их выражении. В смешинках, рождающихся, когда Гарри смеялся, в бесконечной глубине и доброте, которой так и лучились его глаза. Ее мысли снова были прерваны Гермионой:

— Джинни, а ты что-нибудь расскажешь?

Джинни не успела ответить, как к ней, с выражением бесконечного интереса в глазах повернулся Гарри. Девочка, с ужасом подумала, что под его взглядом начнет заикаться, и ничего хорошего из ее рассказа не выйдет.

— Я… — Джинни замялась, но не говорить же, что она ничего не помнит. Это было бы глупо. Да еще и Гарри. Смотрит так, словно ему и вправду интересно, что там было в Румынии два года назад. — Ну, я помню, что как-то раз, папа взял меня с Фредом и Джорджем на рыбалку, у Рона тогда живот заболел и он дома с Перси остался. В общем, папа у нас любитель маггловской рыбалки, я сидела на берегу, а Фреду и Джорджу дали удочки.

Рон расхохотался:

— Я помню эту историю! После этого близнецов папа на рыбалку не берет.

— Это точно, — подтвердила Джинни и продолжила. — Джордж папины советы не особо слушал. Речка была такой чистой, что рыбу можно увидеть стоя на берегу. Ну, Джордж и увидел. Кинулся к самому краю берега, и так замахнулся этой удочкой, что та, крючком зацепилась за рубашку стоявшего за ним Фреда. Джордж поскользнулся, вместе с удочкой полетел в реку, а следом за ним туда свалился Фред.

Гарри и Гермиона рассмеялись, и нервничающая Джинни более-менее успокоилась.

Ещё полчаса они просидели в гостиной, может сидели бы и дольше, но к Гарри подошла Анжелина Джонсон и сообщила, что через пол часа начнется тренировка. Гарри улыбнулся, и заверил, что скоро будет в раздевалке.

— Тепло оденься, — посоветовала Гермиона. — А то я боюсь, как бы после сегодняшней прогулки мы все не заболели.

Гарри кивнул и отправился собираться на тренировку.

Джинни проводила его тоскливым взглядом. Всё-таки когда он сидел рядом было так хорошо. По лицу Гарри сложно было понять, в восторге ли он от перспективы идти на улицу. Но Джинни подозревала, что он с радостью остался бы здесь, в тепле и с друзьями.

Пока Джинни с отсутвующим видом смотрела в сторону, куда ушел Гарри, у Рона и Гермионы завязался какой-то спор. Джинни уже поняла, что это достаточно частое явление, поэтому перевела свой взгляд в камин и принялась наблюдать за язычками пламени. Уходить не хотелось, слишком удобно было на диване.

Минут через пятнадцать в гостиную снова зашёл Гарри с метлой на перевес. Джинни в который раз отметила как ему идёт форма для квиддича, и какой же он все-таки худенький, хотя это было видно и когда на нем была одета школьная форма. Видимо, он решил не переодеваться в раздевалке и сразу прийти готовым к тренировке.

— Ты труп, Гарри, — сообщил Рон.

Гарри улыбнулся.

— Ну ладно тебе, тренировка будет максимум час.

— Да ты оптимист, — хмыкнула Гермиона. — У вас тренировка минимум часа два с половиной, а сейчас ещё и пятница.

— Ну, может сегодня Оливер сжалиться над нами? — Гарри лучезарно улыбнулся, а Джинни подумала, что он, походу, сам себе не очень-то верит.

— Удачи, — Джинни произнесла это тише, чем планировала, но Гарри все равно услышал и улыбнулся ей. Все той же смущённой улыбкой. До Джинни вдруг дошло, что с такой улыбкой на ту же Гермиону он не смотрел. Это было как минимум странно. И так было до валентинки…

И эта странность обрела для Джинни совсем иную форму, когда Гарри выходя из гостиной зачем-то обернулся. Рон и Гермиона увлечённые новым спором этого не заметили, Джинни, по сравнению с ними, глаз с Гарри не сводила. Но странно, Гарри в сторону Рона и Гермионы не смотрел, его взгляд почему-то остановился на ней, на Джинни. Девочка подумала, что это чистая случайность, пока Гарри, не заметив, что она смотрит на него, покраснел и быстро отвернулся.

Рон и Гермиона продолжали о чем-то спорить, а Джинни сидела с таким выражением лица будто только что открыла восьмое чудо света.

Нет, бред какой-то, ну не может же она в самом деле нравиться Гарри Поттеру! Это даже звучит абсурдно!

Но как бы абсурдно это не звучало, Джинни все чаще замечала на себе взгляд зелёных глаз, она начала думать, что у неё галлюцинации, вот только эти галлюцинации почему-то не заканчивались.

Если Джинни доводилось о чем-то поговорить с Гарри, у того в глазах словно зажигались звёздочки. Раньше она этого не замечала. Может дело было в том, что она редко смотрела в его лицо при разговоре с ним?

С наступлением весны, учителя разрешили посещать ученикам, не находящимся в сборной, тренировки по квиддичу. Нападения не повторялись уже около трех месяцев. Джинни почти окончательно уверилась в том, что все закончилось и теперь можно вздохнуть спокойно.

Пару раз она сходила посмотреть, как летает Гарри. Наверное, она бы на все его тренировки ходила, но её завалили домашними заданиями. По выходным, Оливер завёл привычку назначать сбор команды на шесть утра, в связи с чем, Джинни, конечно же, на тренировки посмотреть не могла. Гарри выглядел совсем уставшим, домашние задания никто не отменял. Под его глазами залегли темные круги.

Как-то раз Рон и Гермиона поужинали раньше, чтобы пойти в библиотеку, Гермиона обещала объяснить Рону новую тему. Гарри и Джинни в тот день на ужин пошли вдвоем.

— На самом деле, не все так плохо, зато есть шанс выиграть кубок по квиддичу, — с улыбкой произнес Гарри, на вопрос Джинни о том, как ему ещё не тошно от тренировок.

— Ты очень любишь квиддич, да? — спросила Джинни, хотя ответ знала и сама, но просто ей нравилось его слушать, чтобы он не говорил.

— Да, это интересно. Хотя признаться, мне больше нравится летать, чем в самой игре участвовать, — Гарри рассмеялся. — Но только Оливеру об этом не говори, а то он убьет меня на месте!

После ужина они вернулись в гостиную, и ещё добрые полтора часа занимались уроками. К ним присоединились вернувшиеся Рон и Гермиона. Только к половине одиннадцатого компания разошлась по своим спальням.

* * *

Март для Джинни прошел как-то слишком быстро и слишком, как она впоследствии вспоминала, спокойно.

Приближались пасхальные каникулы. Уже прошло около пяти месяцев с момента последнего нападения. Теперь, все в Хогвартсе считали, что враг, кем бы он не был -отступил.

Джинни казалось, что ничего не может испортить ее настроения. Кошмары не снились с декабря, на каникулы она снова осталась в Хогвартсе вместе с Гарри, Роном и Гермионой. У Гарри тренировки продолжались и Джинни каждый вечер проводила на трибуне, наблюдая за тем, как летает команда Гриффиндора. Иногда она приходила с Роном и Гермионой, иногда одна.

Конечно, ясно было, что кроме Гарри она в небе ни на кого не смотрела. Да и зачем? На Фреда и Джорджа она в Норе налюбуется. Оливер, Кетти и Анжелина с Алисией ее вообще не интересовали, поэтому и выходило, что всю тренировку она наблюдала за одним Гарри.

Второкурсникам дали задание выбрать дополнительные предметы для следующего года обучения. Это Джинни узнала от Рона, постоянно жалующегося, что для него любой урок как пытка, от Гермионы, понабравшей кажется все возможные предметы из списка, и от Гарри, который понятия не имел какую карьеру волшебника он собирается выбирать и какие предметы следует брать.

Рон и Гермиона и без нее могли прекрасно справиться, а вот Гарри… Джинни начала рассказывать ему все что знала о новых предметах. Она много раз слышала разговоры старших братьев с родителями, когда те решались что-то выбрать.

В итоге, Гарри выбрал из списка прорицания, как они прикинули с Джинни, самый безобидный на вид предмет. Но конечно же, Перси был бы не Перси, если бы не решил поделиться с Гарри своим «огромным» жизненным опытом.

Джинни и Гарри сидели в соседних креслах, когда к ним подошёл Перси и завел длинную лекцию о том, как важен выбор предметов и бла, бла, бла… Джинни даже слушать не пыталась, она чуть было не заснула.

Эти каникулы прошли как нельзя лучше. С началом последнего семестра Джинни начала подготовку к экзаменам. Ей повезло, в сравнении с одноклассниками, у нее была Гермиона, которая кажется знала все на свете и могла что угодно объяснить. Гарри, не сильно отличавшийся от подруги знаниями, да еще и делившийся креативными советами. Джинни, с некоторым удивлением, замечала, что мысли у нее и Гарри очень часто сходятся. От Рона помощи в уроках ждать было нечего, зато он всегда приносил ей какой-нибудь перекус из большого зала, когда Джинни задерживалась в библиотеке, и нередко уходила с ужина не попив чаю.

Все шло просто лучше некуда, ровно до того момента, как однажды в гостиной, Рон нечаянно зацепил локтем сумку Гарри, лежащую на краю стола. Сумка упала и все её содержимое высыпались на пол. Джинни, находившаяся неподалёку, бросилась помогать Гарри и Рону. Подняв с пола какой-то учебник, она застыла как вкопанная. Сердце забилось так сильно, что Джинни показалось — оно непременно выпрыгнет из груди. Ноги в секунду стали ватными, и чтобы не упасть, девочка ухватилась за краешек стола.

То, что она держала в руках, было никаким не учебником. Это был дневник. До ужаса знакомый дневник. Джинни чувствовала, как дрожат ее руки, сжимающие потрепанную, черную обложку.

Нет! Это просто невозможно! Только не этот дневник! Только не у Гарри!

Джинни с ужасом посмотрела на Гарри, собирающего с пола рассыпанные вещи.

— Гарри, — позвала она, очень надеясь, что голос прозвучит привычно, но он дрожал и был неестественно тонким.

Гарри тут же поднял голову, и улыбка слетела с его лица, стоило ему посмотреть на Джинни.

— Джинни? — он быстро поднялся, откинув учебники. — Что-то случилось?

— Это давно у тебя? — побелевшими от страха губами, прошептала Джинни, указывая на дневник трясущейся рукой.

— С декабря, — Гарри с тревогой смотрел на неё, явно не понимая, чем вызван ее испуг.

— С декабря?! — Джинни чувствовала, как подгибаются ее ноги. — Откуда?

Гарри растерянно глядел на девочку:

— Мы с Роном нашли в туалете на втором этаже, в тот день, когда Гермиона в больницу попала.

Джинни подумала, что, наверное, сейчас упадет в обморок. Так значит ничего не было хорошо!? Дневник не уничтожен, не пропал и случилось просто самое худшее — он у Гарри! Гарри, бедный Гарри, он ведь совсем не понимает какую чудовищную вещь носил все это время!

— Ты писал в нем? — севшим голосом спросила Джинни, боясь услышать ответ, и те несколько секунд, что Гарри молчал, она думала, что умрет от страха.

— Да, один раз, — медленно произнес Гарри, и как-то странно посмотрел на нее. — Ты знаешь этот дневник?

Джинни стоило неимоверных усилий отрицательно покачать головой под пристальным взглядом Гарри. Соврать ему глядя прямо в глаза.

Рон происходящего не замечал, и Джинни была этому рада. Она догадывалась, что ее вид сейчас оставляет желать лучшего.

— Джинни, что с тобой? — волнение в голосе Гарри увеличилось. Видно она совсем плохо выглядела.

— Просто что-то не хорошо стало, — соврала Джинни, до боли сжимая угол стола. В голове шумело. — С-слишком долго к экзаменам готовилась, надо пойти, прилечь…

— Джинни, — Гарри наклонился к ней, и его голос стал ещё тише чем обычно. -Что-то не так?

— О чем ты? — пролепетала Джинни, боясь, что ещё один вопрос, и она сама все ему расскажет.

— Если что-то не так, скажи мне, договорились? — Гарри смотрел на неё так, будто знал, что она его обманула. В зелёных глазах виднелась плохо скрываемая тревога. Джинни кивнула, хоть и понимала — ничего она ему не скажет.

С трудом сохраняя спокойствие в голосе, Джинни пробормотала, что ей и вправду стоит пойти полежать из-за разболевшейся головы и без дальнейших объяснений бросилась в спальню.

Там уже сидели Лаванда с Парвати, они на неё особого внимания не обратили, а Джинни, скинув с себя одежду и переодевшись в пижаму, залезла в кровать и задернула полог. Ее била дрожь, хотя в комнате было душно. Она сжала одеяло, чтобы не разрыдаться.

Дневник у Гарри… Значит ли это, что он, как и она попадет под его влияние? Загадочный Том Реддл, пятьдесят лет назад открыл Тайную Комнату, а если теперь за нападениями будет стоять не она, а Гарри?

Джинни чуть не задохнулась от ужаса, представив, как зелёные глаза отливают чем-то голубым. Пройдет время и Гарри, как и она поймет, что это его вина в нападениях. Но ведь эти пять месяцев нападений не было… Значит ли это что Том Реддл, не смог завладеть разумом Гарри Поттера? Или все только начинается? Он сделал всего одну запись, ну почему она не спросила, когда! Все бы прояснилось, хоть чуть-чуть!

Отчаяние накрыло огромной волной, и Джинни свернулась клубочком. Возвращаться и спрашивать Гарри о дневнике было бы очень странно. Джинни вспомнила его взгляд. Может он что-то знает? Догадывается?

Мелькнула мысль, что Том с лёгкостью мог пересказать Гарри все, что она писала. Джинни сразу отмела это предположение, как-никак если бы он прочитал хоть одну из ее записей, он наверняка не стал бы с ней общаться. И даже если сейчас, она ему хоть капельку нравиться, то прочитав дневник, нравиться ему она бы точно перестала.

Но сейчас не до ее личных записей. Гарри в опасности, и она должна что-то сделать.

В комнате стало темно, видно настало время отбоя, а значит факелы погасли.

Джинни закрыла глаза. Это ее вина, не начни она писать в дневнике, ничего бы не было! А теперь из-за нее может пострадать Гарри.

Нет! Джинни сцепила руки, так сильно, что костяшки хрустнули. Она не позволит Реддлу завладеть сознанием Гарри, даже если ей придется пожертвовать своим разумом… Она точно что-нибудь придумает, когда-нибудь, но нельзя допустить, чтобы пострадал Гарри. Можно попробовать сжечь дневник…

Джинни резко села. Завтра, во что бы то ни стало, она найдет этот дневник и уничтожит, а если не уничтожит, то уж лучше сама окажется под влиянием Тома Реддла.

В ту ночь она заснула ни скоро. Ее мучили кошмары, связанные с Гарри и постоянно била дрожь, как в лихорадке.

Утром Джинни проснулась совсем разбитая.

Гермионы и Фиолы уже не было. Лаванда и Парвати о чем-то беззаботно болтали. Сегодня была суббота. Последний день перед матчем.

Джинни быстро оделась и глянула на часы. Гарри сейчас на тренировке, прекрасно.

Не задерживаясь в спальне, она вылетела на лестничную площадку, но вместо того, чтобы спуститься вниз, она направилась к спальням мальчиков. Комната второкурсников находилась на самом верху, так что ей пришлось быстро подниматься по винтовой лестнице. Заметив дверь с надписью «2 курс», Джинни нерешительно приоткрыла ее и заглянула в щёлочку. Никого не было. Да это просто везение какое-то!

Джинни бросилась в комнату и замерла на пороге. Тут она ни разу не была. Спальня выглядела точь-в-точь как спальня девочек. Но, где кровать с вещами Гарри, она не знала.

Быстро оглядевшись, Джинни стала ходить от одной кровати к другой. Все кровати и тумбочки были забросаны какими-то фантиками, вырезками из журнала, и только одно спальное место было в идеальном состоянии. Джинни смутно догадалась, что это место принадлежит Гарри. Догадку подтвердил свитер с буквой «Г» — ручная работа ее мамы. Он аккуратно был повешен на спинке кровати, как нельзя кстати для девочки.

Джинни было противно от мысли, что она собирается копаться в его вещах, но уж лучше он возненавидит ее, чем станет жертвой Реддла.

Вздохнув от безысходности, Джинни открыла его сумку и высыпала все содержимое на пол. Дневника там не было.

Джинни почувствовала, как её начинает накатывать паника. Она ведь даже не знает, сколько у нее времени на поиски. Соседи Гарри могут зайти в любой момент.

Ненавидя себя за каждое действие, Джинни резким движением стала открывать ящики комода и вытряхивать оттуда все содержимое. Дневника нигде не было.

В отчаянии, Джинни стала заглядывать под матрас, но и там ничего не обнаружила.

Ее начинало трясти от страха. А вдруг он взял дневник с собой?

Взгляд Джинни упал на чемодан Гарри. Недолго думая, она открыла его, и уже через секунду, все, что его наполняло, было высыпано на пол. Ей было ужасно стыдно, но что она могла поделать? Оставить дневник у Гарри, означает подвергнуть проклятию и его.

И вот, наконец, когда от ужаса, что ничего она не найдет, в глазах уже скопились слезы, Джинни заметила знакомую, потрёпанную обложку. Схватив дневник, Джинни без оглядки бросилась вниз. К счастью, никто ее не заметил.

Слетев по лестнице, Джинни подбежала к камину, и недолго думая швырнула дневник туда. Этой выходки никто не видел, и кроме Джинни не заметил, что огонь не возымел на дневник абсолютно никакого действия.

Со страхом, Джинни поняла, что сжечь дневник не получится. Она, не побоявшись ожогов, подцепила его и вытащила из камина. Обложка была горячая, но не потерпела никаких изменений. Вот вообще. У Джинни мелькнула мысль, что возможно в дневник добавили чешую дракона. Ее пальцы были красные, но она не обратила на это никакого внимания.

От дневника так просто не избавиться. Но она не позволит, чтобы Реддл что-то сделал с Гарри.

Джинни резко открыла дневник, и, схватив оставленное кем-то перо, вывела на первой попавшейся странице:

«Я не позволю тебе сделать что-то с Гарри»

Ответ последовал незамедлительно. Всего два слова, но они вселяли больше ужаса, чем если бы Реддл разразился какой-нибудь тирадой.

Всего два слова и Джинни поняла, что теперь, Том сможет убить ее же руками, Гарри или вообще любого ученика.

Всего два слова:

«Ты пожалеешь.»

Пожалеешь… Да она уже пожалела! Но не оставлять же дневник Гарри, тогда пострадает он! Собственно, Джинни по сути даже не знала, кто такой Том Реддл и на что он способен. Значит она все-таки поступила правильно, забрав дневник?

Джинни представила лицо Гарри, узнай он, что она рылась в его вещах, и побледнела. Уж если со стихом ничего плохого не было, то здесь… Это же чуть ли не кража получается! А если учесть, что она даже не попыталась все разложить по местам и оставила все валяться в беспорядке на полу…

В глазах защипало. Джинни схватила дневник и бросилась из гостиной.

Куда она бежала, она и сама толком не понимала, ноги сами привели ее на улицу. Несмотря не светящее солнце, дул холодный ветер. Джинни, даже не подумавшая взять мантию, поежилась.

Она с дневником в руках медленно подошла к безлюдной части берега озера, к иве, концы ветвей которой утопали в темной воде.

Значит, она все это время жила с мыслью, что все закончилось и больше не повторится, а теперь?

«Ты пожалеешь.» Самое страшное, что Джинни даже не знала, что она может сделать во время провала в памяти.

Взгляд остановился на спокойной глади озера.

Первое, о чем она тут же подумала — утопить дневник.

Не теряя времени, Джинни замахнулась, и непременно бы швырнула его в озеро, но ей помешало резкое головокружение. В глазах все стало размытым и Джинни рухнула на прохладную землю. Пару минут она лежала с закрытыми глазами пытаясь прийти в себя.

Получается, с дневником она ничего сделать не сможет… Этот неизвестный ей Том Реддл, который знает о ней все, контролирует ее действия. Он не допустит, чтобы она избавилась от дневника.

Джинни приподнялась на локтях. И что она будет делать? Сопротивляться, когда Реддл вторгается в ее сознание у нее явно не выходит.

Интересно, если бы дневник остался у Гарри, нападения бы закончились? Может он и не писал бы в нем вовсе… Это она дурочка глупая, но никак не он. Если из-за нее ситуация усугубится? Вот и кто даст ей ответ? Никто же не знает, что Гарри писал в дневнике…

От мысли, мелькнувшей в голове Джинни вскочила на ноги. Дневник! Он же писал в дневнике… А значит Реддл, кем бы он там не был, знает, можно же спросить, когда Гарри сделал запись?

Джинни понимала, весь абсурд идеи, но ведь попробовать стоило. В любом случае хуже, чем сейчас, уже не будет.

Чтобы пообщаться с Реддлом, Джинни пришлось вернуться в гостиную и подняться в спальню. Все её соседки куда-то ушли, чему она только обрадовалась.

Джинни залезла на кровать, задернула полог и, достав перо, вывела на первой странице:

«Когда Гарри сделал запись в дневнике?»

Руки тряслись и прежде чем появился ответ, она поставила на листке пару клякс, тут же исчезнувших.

«Зачем тебе? Все равно скоро от твоего ненаглядного Поттера ничего не останется.»

Джинни показалось, что она забыла, как дышать. Почему от Гарри ничего не останется? Тело начала бить дрожь. А ведь Реддл ее же руками может и впрямь сделать с ним что угодно. Джинни похолодела, представив с каким ужасом на неё будут смотреть изумрудные глаза.

«Ты, ему ничего не сделаешь» — словно в ответ не ее мысли появилась надпись на листке, и Джинни замерла. Что значит «ничего не сделаешь?» Она не причинит ему вреда или, наоборот ничем не поможет?

Не прошло и секунды, как на листе нарисовалось новое послание:

«Мне не нужен его труп»

Джинни хотела было вздохнуть, но приписанные ниже строчки заставили сердце ухнуть куда-то вниз:

«Пока не нужен…»

Джинни выронила из рук дневник и уставилась в бархатную ткань полога.

Что это значит? Что значит «пока не нужен»?

Единственное, что она поняла точно, решение забрать дневник у Гарри было правильным. Неважно, когда он делал запись, Том возможно все равно до него добрался бы.

Джинни обхватила колени руками. Слезы ручьями полились из глаз. Она не знала из-за чего плачет: из-за той неизвестности с дневником, из-за того, что устроила с вещами Гарри или из-за того, что у Реддла, похоже какие-то свои планы на него.

Какой же это ужас жить с мыслью, что в любой момент твоим сознанием могут завладеть и ты сотворишь ужасные вещи…

Теперь Джинни даже не верилось, что пять месяцев она могла жить спокойно. Казалось, этот дневник не отпускал ее никогда. Их словно переплели невидимыми нитями, которые перерубить невозможно.

Встретиться с Гарри она теперь не могла, после того, как утащила дневник. Почему-то казалось, что стоит ему посмотреть в ее глаза, как он сам поймет, что беспорядок в спальне — ее рук дело.

Джинни слегка отодвинула ткань полога и посмотрела на часы. Гарри уже наверняка вернулся с тренировки. Сейчас он придет в спальню и…

Она не знала, что сделает Гарри если увидит, что все его вещи разбросаны по полу. Разозлится?

Вот только Джинни никогда не видела, как Гарри злится. Создавалось впечатление, что он вообще сердится не умел. Но он точно не будет в восторге от того, что увидит. Интересно, если он узнает, что это ее рук дело, как он отреагирует? Обидится? Перестанет с ней общаться? Или спокойно улыбнется, но по этой улыбке можно будет понять, что он больше никогда не станет ей доверять? Такой вариант был в сто раз хуже, чем если бы он рассердился на нее.

Джинни свернулась клубочком и пролежала так очень долго, так долго, что не заметила, как задремала, а когда проснулась был уже час дня. Обед. Джинни сегодня даже не завтракала… Есть не хотелось вообще, но и от голода она умирать не собиралась.

Мысленно взмолившись, чтобы в гостиной не было Гарри, Джинни вышла из спальни, предварительно спрятав дневник под матрас.

Гарри в гостиной не было. У Джинни мелькнула мысль, что он, наверняка, разбирает устроенный ею беспорядок. Стало очень противно.

До большого зала Джинни дошла как в тумане, спускаясь по лестницам, она смотрела под ноги и представляла, что будет думать Гарри, если узнает о ней все. Да ещё и фраза:

«Пока не нужен…» врезалась в мозг с такой силой, что Джинни начало казаться, будто она слышит голос, произносящий эту фразу без конца.

В большом зале неразлучная троица отсутствовала, чему Джинни несказанно обрадовалась.

Не притронувшись ни к супу, ни к овощам, Джинни съела одну варенную картофелину и вернулась в гостиную.

Из спальни в тот день она больше не выходила, даже на ужин.

Она все лежала на кровати, поглощённая ужасающими мыслями. Джинни провалилась в пропасть собственного отчаяния и безысходности. Пропасть, до которой не доходили лучи солнца. Пропасть, из которой ей просто-напросто было не выбраться.

Пару раз полог отодвигался и перед ней появлялось хмурое лицо Гермионы, не понимающей, что случилось с подругой.

На все расспросы Джинни отвечала про плохое самочувствие.

Гермиона, кажется, ей не совсем верила. В темно-карих глазах Джинни видела сомнение. Неудивительно. Хотя, если подумать, выглядела она и вправду нездорово, но Гермиону, возможно, интересовало не физическое состояние.

В итоге, после шестой по счёту просьбы Джинни, не беспокоить ее, Гермиона наконец сдалась.

Когда в спальне погас свет и в комнату начали стягиваться все соседки, Джинни вспомнила, что завтра состоится финальный матч по квиддичу.

Радоваться этому или нет она не знала, ведь в любой момент ее сознанием могли завладеть. Может, все же хорошо, что завтра матч? На трибунах она точно ничего сделать не может — кругом будут учителя.

Джинни уставилась в потолок. Даже не верилось, что вчера она ещё могла жить спокойно, не думая об этом проклятом Реддле.

Спать она боялась. Наверняка ей сегодня присниться Том со своими страшными глазами, способными порезать своей ненавистью.

В сон клонило ужасно, она ведь и вчера плохо спала.

Джинни села на кровати и слегка отодвинула полог. Судя по тому, что все её соседки уже спали, была глубокая ночь. За временем-то она не следила.

Девочка прислонилась спиной к прохладной стене. В комнате было жарко и она скинула с себя одеяло.

Если бы можно было хоть что-то придумать, хоть что-то...

Сколько она так просидела, Джинни не знала, в какой-то момент бороться со сном она просто не смогла. Глаза закрылись, и её опасения сбылись. Она снова оказалась в своем старом кошмаре.

Длинный черный коридор, в конце которого сиял свет. Но вот странно, если раньше она стояла в самом начале коридора, то сейчас находилась даже дальше середины.

Джинни огляделась, было впечатление, что стены сделаны из черного зеркала: она видела свое отражение. Не понимая, что делает, она подошла к одной из стен и протянула руку, там, где недавно было ее отражение, словно всколыхнулась гладь воды и стена потеряла свою зеркальность. Она стала черной и в ней больше ничего не отражалось.

Джинни никогда не замечала этой странной перемены со стеной. Может, потому что раньше она к ней и не подходила? Почему тогда сейчас смогла?

Позади нее раздались шаги, и она обернулась. Том Реддл. Он стоял в паре метров от девочки, высокий и пугающий сильнее чем когда-либо.

— Здравствуй, Джинни, мы давно не виделись, — Том улыбнулся, а у Джинни по коже побежали мурашки. Все тело, от ужаса, словно сковали железными цепями.

— Видишь ли, от этого дневника, тебе не избавиться, — продолжил Реддл, явно наслаждаясь ее ужасом. -Ты попыталась и согласись, попытка была хорошая, пять месяцев ничего не происходило… Но теперь, мне нужно закончить то, что я начал и ты, — Том склонил голову на бок. — Мне в этом поможешь.

Джинни проснулась в холодном поту и пару минут не могла понять, где находится и что происходит вокруг. В комнате было светло, Джинни слышала разговоры соседок. Значит, все проснулись.

С трудом придя в себя, Джинни встала с кровати. Спина болела, ведь она заснула сидя, и руки онемели. Сердце продолжало колотиться, как бешеное.

Одна из ванных комнат была свободна и Джинни зашла туда, чтобы провести себя в порядок.

Выглядела она мягко говоря неважно. Лицо неестественно бледное, россыпи веснушек видны ещё ярче чем обычно. Под светло-карими глазами залегли темные круги.

Переодевшись, Джинни вернулась в спальню.

— Джинни, доброе утро! Ты как? Лучше себя чувствуешь? — к ней подбежала Гермиона.

— Не знаю, — пробормотала Джинни. Голова болела, да и видеться ни с кем, после того что она сделала особо не хотелось.

Не выходили из головы и слова Тома: «Но теперь, мне нужно закончить то, что я начал и ты мне в этом поможешь.»

— Ты плохо спала, да? — Гермиона смотрела на неё с сочувствием.

Джинни слегка кивнула.

— Пойдешь с нами на завтрак?

Джинни отрицательно мотнула головой и пояснила:

— Я не голодная, извини.

— Так нельзя, нужно же поесть!

— Все хорошо, я же пообедаю потом, — промямлила Джинни, желая как можно быстрее отделаться от подруги.

— Я тебя вообще вчера в большом зале не видела, — заметила Гермиона.

— Я была там, когда вас не было, — заверила Джинни. По правде говоря, вчера она была только на обеде, но это Гермионе знать необязательно.

— Ладно, — медленно произнесла Гермиона и направилась к выходу из спальни. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Гермиона кивнула и вышла из комнаты. Вскоре ушли и Фиола с Лавандой и Парвати.

Джинни осталась одна. Она села на кровать и невидящим взглядом оглядела комнату. Взгляд упал на зеркало. Сама не зная зачем, она подошла к нему и в ужасе отскочила. Карие глаза медленно становились голубыми.

Джинни, понимая, что это значит, хотела было броситься из комнаты, позвать на помощь, пока она в сознании, пока она понимает, что может произойти. Но она не успела добежать и до середины спальни. Резко закружилась голова, и она, споткнувшись о свою же ногу, упала на пол. Разум словно погружался в туман, медленно и неотвратимо она чувствовала, как руки и ноги перестают слушаться.

— Помогите, — еле слышно прошептала Джинни, прежде чем тот краешек сознания, что помогал понимать происходящее, погрузился в непроглядную тьму.

* * *

Когда Джинни открыла глаза, то не смогла понять, где она. Лишь спустя пару секунд пришло осознание, что она лежит в своей кровати.

Мозг работать отказывался, а у самой Джинни создалось впечатление, что от нее оторвали добрую половину ее самой. Сил не было даже на локтях приподняться. Такого с ней при прошлых провалах в памяти не было, насколько она могла вспомнить.

Провал… А был ли он вообще? Она ведь здесь, может, никуда и не уходила?

Поскольку подняться сил не было совсем, Джинни беспомощно посмотрела в потолок.

Сколько времени она была в забытье? Если бы можно было встать… Но встать не получалось. Руки словно были сшиты из ткани, плохо набитой ватой.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем она смогла приподняться на локтях и ползком добраться до края кровати. Полог почему-то был задернут. Джинни отодвинула бархатную ткань в сторону и посмотрела на часы.

Из груди вырвался слабый вздох. Двенадцать часов. Начало матча. Что с ней было два с половиной часа?

Подумать ещё о чем-то Джинни не успела, потому что по всему замку раздался, усиленный заклинанием, голос Макгонагалл:

— Всем ученикам немедленно вернуться в свои гостиные и никуда не выходить!

Сердце заколотилось как бешеное. Сомнений не оставалось. Новое нападение. И виновница она.

Джинни с трудом поднялась с кровати.

Что если в этот раз она кого-то убила? Руки задрожали. Но она же не могла…

Вот только Джинни понимала, могла она или нет, она — марионетка, и тот, кто дёргает за ниточки, мог сделать что угодно. Причем, что бы он не сделал, это на ее руках.

Джинни опустилась на пол. Сил стоять не было.

Кто стал новой жертвой?

Джинни боялась даже подумать о том, кто мог пострадать от ее рук.

Прошло пол часа и в гостиной зашумели голоса — вернулись гриффиндорцы с матча.

Джинни боялась узнать, что случилось, но жить в неизвестности было в сто раз хуже.

Надо найти Гарри, Рона и Гермиону и спросить у них, что же случилось. Она боялась даже допустить мысль, что с кем-то из них что-то не так.

Спустившись в гостиную Джинни обнаружила, что не она одна не знает, что произошло, у кого не спроси, никто ничего не понимал. Матч был отменён, значит точно что-то серьезное.

Самым страшным, однако, для Джинни стало открытие, что никого из троицы в гостиной нет. Слабость на ногах долго стоять не позволила. Джинни опустилась в кресло, мысленно молясь, чтобы жертвами нападения не оказались Гарри, Рон и Гермиона.

Двадцать минут спустя, когда Джинни готова была впасть в истерику от неизвестности и отсутствия троицы, в гостиную вошли Гарри и Рон. Джинни, с подкашивающимися от страха и слабости ногами бросилась к ним. Их бледные лица не предвещали ничего хорошего. Больше всего Джинни напрягло отсутствие привычной улыбки на лице Гарри.

Заметив сестру, Рон безжизненно произнес:

— Двойное нападение. Староста Когтеврана и… — его голос дрогнул. — Гермиона.

Имя «Гермиона» врезалось в Джинни словно нож. Девочка отшатнулась.

Только не это. Она напала на свою подругу и ещё на какую-то девочку. Она напала на Гермиону. Напала на Гермиону.

— Но скоро будет готова настойка из мандрагоры, и они все придут в себя, — поспешно вставил Гарри и попытался улыбнутся, но Джинни его не слышала. Она понимала только одно: она чуть не убила свою подругу, хотя Гермиона ничего не знала. А вдруг все-таки знала? Может о чем-то догадывалась? Может она подобралась к разгадке нападений?

— Где нашли Гермиону? — еле слышно спросила Джинни, не глядя на мальчиков.

— В библиотеке, — тихо ответил Рон.

В библиотеке? Что Гермиона делала в библиотеке накануне матча? Уроки она могла сделать и потом? Что-то узнала?

— Джинни, — Рон положил руку ей на плечо. — Все будет нормально, Гарри прав, настойка скоро будет готова.

Брата Джинни тоже не слушала. Мозг продолжал лихорадочно работать и искать варианты происходящего.

Наверняка Гермиона что-то узнала. Как это выяснить теперь?

В любом случае, ей нельзя больше ни с кем общаться. Ни за что. Джинни попятилась, но ее за запястье схватил Гарри:

— Джинни, стой, пожалуйста!

Джинни резко выдернула руку, и не глядя на мальчиков, бросилась в спальню. Ей повезло, что комната была заполнена учениками, потому что Гарри, явно попытался броситься за ней, но Джинни очень быстро скрылась во встревоженной толпе. Добежать до спальни она не успела — пришла Макгонагалл. Декан вела с учениками долгую беседу, но Джинни почти ничего не слышала. Девочка сидела в своего рода трансе, в самом дальнем углу гостиной. Из всей речи профессора, она уловила лишь то, что меры по защите учеников ужесточились. На уроки их снова будут сопровождать. Из гостиной выходить нельзя, разве что на завтрак, обед и ужин, первый и второй курс причем в сопровождении старосты.

Когда профессор Макгонагалл ушла, вся гостиная загалдела. Джинни, под все нарастающий шум голосов, вернулась в спальню. Скинув туфли, она залезла на кровать и задернула бархатную ткань. Совсем не хотелось ничего вокруг видеть.

На неё накатило такое отчаяние, которого не было никогда прежде. Она виновата. Она и никто больше. Если бы она, дура, не начала писать в этом проклятом дневнике ничего бы не случилось! А теперь, Гермиона лежит где-то там в больнице, наверняка с таким же остекленевшим, полным ужаса взглядом.

Джинни в который раз пожалела, что у нее такое богатое воображение. В голове вырисовалась картинка: застывшая Гермиона в своей сиреневой кофточке, которую она надела на матч, лежит на больничной койке и невидящим взглядом смотрит в потолок.

Девочка почувствовала, как щеки начинают намокать от слез. История с Колином повторилась, только в этот раз, Джинни ничего не рассказывала Гермионе, но ее это не спасло.

Когда Милли Брейн — вторая староста Гриффиндора, пришла за второкурсницами, чтобы позвать на обед, Джинни притворилась, что спит. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что не понимает, что происходит в реальности. Она резко села, от чего голова закружилась и посмотрела на часы.

Пять вечера? Но когда ушла Милли была только половина второго. У нее опять случился провал?

Джинни беглым взглядом осмотрела комнату. Кроме нее здесь сидела Лаванда Браун.

— Лаванда, — позвала Джинни и поразилась каким слабым оказался ее голос.

Лаванда оторвалась от пестрого журнальчика, который листала и посмотрела на Джинни.

— Да?

— Я из комнаты выходила?

— Нет, а что?

— Ничего, просто…

Лаванда несколько секунд смотрела на неё с каким-то сочувствием, а потом вернулась к чтению.

Джинни сложив ноги по-турецки уставилась на сцепленные руки. Так, предположим, она никуда не выходила, но почему она не понимает, что делала два с половиной часа? То есть она просто лежала здесь и всё? Но почему она совсем ничего не помнит?

Она что, теперь постоянно будет находиться под контролем Реддла?

Джинни посмотрела на Лаванду: та погрузилась в чтение журнала и ничего вокруг не замечала.

Девочка встала и тихо подошла к зеркалу. Ее глаза были карими, но она видела в них еле заметный, голубой цвет.

Получается ее сознание и сейчас под контролем? Но она же понимает все… По крайней мере, пока понимает.

Джинни вернулась к своей кровати. Такого не может быть, она не может находиться в чьей-то власти постоянно!

Через полчаса снова пришла Милли, на этот раз, чтобы забрать девочек на ужин. Весь день не есть Джинни не могла, о чем уже свидетельствовала боль в животе. Да и отговорок не идти у нее не было.

В гостиной Милли и Перси построили учеников по парам и повели в большой зал. Джинни оказалась в паре со своим однокурсником Сэмом Уилсом.

Новость о двойном нападении напугала абсолютно всех. Большинство постоянно перешептывались по дороге. Джинни шла и ей казалось, что её мозг переместился в другое измерение. Она просто следовала за всеми, не задумываясь о том, куда и зачем идет.

Когда они наконец дошли до большого зала, им разрешили разойтись и сесть как кому захочется. Джинни села в самое дальнее и одинокое место стола. Там, где не было ни Гарри, ни Рона. Тут вообще кроме нее никого не было.

Джинни посмотрела на свое искаженное отражение в серебряной ложке. В глазах все также был виден голубой цвет.

Она окинула взглядом зал. Большинство учеников сидели кучками, со своими друзьями, всем было страшно, все боялись стать жертвой нападений.

Джинни не боялась. Ведь тем, кто нападал была она. Хотя, Джинни с радостью заколдовала бы себя вместо Гермионы, Колина и других пострадавших. Но ведь ее никто не спрашивал.

Джинни предпочла бы остаться в неведении. Сидеть сейчас как все, со своими друзьями, страшась, что тоже может пострадать.

Но друзья… Свою единственную подругу она подвергла непонятному заклятию. У Гарри, с которым они только стали друзьями, Джинни чуть ли не украла дневник, он конечно не принадлежал ему и это было на благо, но… она ведь копалась в его вещах. И если там было что-то хрупкое, вполне могла это сломать, она ведь так торопилась и с такой неосторожностью кидала вещи…

Рон ее брат, да и вряд ли он станет с ней нормально общаться, узнай он о том, что она сделала.

Она совсем одна. Ей никто не поможет.

Джинни с трудом проглотила свою порцию и положив голову на руки стала дожидаться пока второкурсников и первокурсников соберут, чтобы идти обратно в гостиную.

— Джинни, — над самым ухом послышался знакомый, тихий голос.

Джинни оторвала голову и тут же поняла свою ошибку. Около нее стоял Гарри, а ее глаза так и были голубыми. Джинни шарахнулась в сторону и свалилась со скамейки, больно ударившись локтями.

Так, ну только его не хватало. Ей небезопасно говорить вообще с кем либо, тем более с ним! И её глаза… оставалось надеяться, что он не такой внимательный, чтобы заметить перемену в цвете.

— Ты не ушиблась?

Судя по тому, что голос Гарри стал ближе, Джинни сделала вывод, что он опустился около нее на корточки.

Джинни зажмурилась, но надежды на то, что он уйдет у нее не было. Она в тупике. Если откроет глаза, Гарри непременно о чем-нибудь догадается. И ладно если бы это грозило ее исключением, вот только с большей вероятностью пострадает сам Гарри. В памяти всплыли слова Реддла: «Мне не нужен его труп. Пока не нужен». Бежать бы тебе отсюда Гарри, так нет же!

— Джинни, ты в порядке? Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! — взмолился Гарри и легонько сжал ее плечо.

Джинни, не открывая глаз, кивнула. Срочно нужно придумать, что делать, чтобы он не заметил цвет глаз. Может он и не заметит? Вот только рисковать она не могла. Очень некстати вспомнилось, что когда на ее сознание оказывают сильное влияние, глаза не просто становятся голубыми, они буквально светятся и обжигают холодом и… ненавистью? Джинни никогда не задумывалась, что так сильно пугает в глазах Тома и только сейчас дошло — все дело в ненависти. Такой огромной, что и представить страшно. И вот, ей посмотреть таким взглядом на Гарри? Ну нет уж.

— Джинни, — снова позвал Гарри.

Надо что-то делать… Чтобы не открывать глаз, или чтобы цвет стал не таким заметным. Джинни вдруг осенило. Слезы! И Гарри точно не заметит перемену с глазами. Вот только было одно «но»: заплакать по своему желанию не так-то легко. Джинни стала вспоминать, все что могло довести ее до истерики. Колин который пытался помочь, Гермиона…

Слезы, однако, вызвала другая мысль. Она разворотила все вещи Гарри, возможно что-то испортила, а он сидит здесь и пытается понять все ли с ней в порядке. Джинни почувствовала, как по щекам одна за другой начали скатываться слезинки. Она села и обхватила колени руками.

— Джинни, Джинни, ты расстроилась из-за Гермионы? — рядом послышался голос Рона, а потом она услышала его шёпот, обращённый к Гарри:

— Что с ней случилось?

Гарри что-то ответил, но Джинни уже не слышала. Воспользовавшись появлением Рона, она вскочила на ноги и размазывая по щекам слезы бросилась в другую сторону зала, как можно дальше от мальчиков.

Через десять минут учеников первых и вторых курсов начали строить. Джинни снова оказалась в состоянии транса. Она не заметила, как дошли до гостиной, как она поднялась в спальню и как легла спать. Точнее, лечь-то она легла, но уснуть не смогла до самого утра.

Во-первых, ей до смерти не хотелось встречаться с Томом, а во-вторых то ли из-за того, что полночи она находилась в странном состоянии: не спала, и не могла ни о чем думать, словно в обморок упала, то ли из-за того, что ту часть ночи, где она более-менее могла рассуждать, ей мерещились глаза Гермионы застывшие от ужаса. У нее была бессонница.

Когда прозвенел будильник, оповещающий всех гриффиндорцев о том, что на дворе семь утра, Джинни не спала.

Голова казалось вот-вот отвалится. Если всю ночь о чем-то слишком долго думаешь, это заканчивается плохо. Особенно, когда мысли не наполнены счастливыми воспоминаниями или событиями.

Зайдя в ванную, она первым делом подошла к зеркалу. В глазах виднелся проблеск голубого цвета. Ее однокурсники этого бы не заметили. Рон бы не заметил, он внимательностью не отличался. А вот Гарри…

У нее было непонятное ощущение, что Гарри видит: с ней не все в порядке, и дело не только в Гермионе. Вообще, Джинни уже давно поняла, что Гарри иногда замечает вещи, которые не видят другие. Он был слишком наблюдательным, для своего возраста. Возможно, конечно, у нее разыгралось воображение, но как тогда объяснить его разговор с Гермионой в октябре:

«- Погоди, откуда ты знаешь?

— Знаю, что?

— Ну, что они после случая с кошкой вместе ходят…

— А вы не заметили? Нет, вы ничего не подумайте, просто с ней что-то странное.

— Ты про припадки?

— Ну да, согласись, это странно. Может Колин что-то знал, может она только ему что-то рассказала?»

Гарри ведь догадался тогда насчёт Колина, может догадаться и сейчас. Опять избегать его?

Джинни устало посмотрела на свое отражение.

Спасибо он ей за это не скажет. Да собственно какая вообще разница? Главное, чтобы она на него не напала, все остальное неважно.

Минут через пятнадцать Джинни вернулась к своей кровати и стала собираться на уроки. Домашние задания, к счастью, она сделала в пятницу, так что нагоняй от учителей получить не должна.

В голове звенело и чуть ли не через каждые пять минут Джинни стала замечать, что перестает понимать, где реальность. Она просто делала все на автомате. Наверное, Реддл решил, что из-под контроля её выпускать опасно. Интересно, мысли ее он тоже может читать?

Джинни когда-то слышала о леглименции от папы. Если Реддл читает ее мысли, то это ничем хорошим не закончиться. С другой стороны, она же записывала буквально все в дневник на протяжении пяти месяцев.

Девочка, перекинув сумку через плечо, медленно спустилась в гостиную. Каждый шаг отдавался болью в голове, которая, наверное, должна была взорваться от количества преследующих Джинни мыслей.

К восьми, первые и вторые курсы старосты отвели на завтрак. Джинни снова заняла самое безлюдное место.

Ровно в девять часов в гостиную гриффиндора, куда вернулись ученики из большого зала, вошёл Снейп. Выглядел он мрачнее тучи. Впрочем, Джинни это мало волновало. Ее сейчас вообще ничего не волновало, кроме того, что она может напасть на кого-нибудь ещё.

— Построиться всем, — гаркнул Снейп, вместо доброго утра и первокурсники, пугливо выстроились в колонку по парам. Джинни пары не хватило, и она поплелась в самом конце строя.

Путь до подземелья показался невообразимо долгим, да ещё и Джинни чувствовала, как силы медленно и плавно покидают её. Стоило ей опуститься на свое место в классе зельеварения, как голова бессильно упала на парту. Наверное, она заснула, потому что, когда над ее ухом раздался язвительный голос Снейпа ощущение было, что она только проснулась.

— Мисс Уизли, как я полагаю, мой предмет действует на вас как сонное зелье?

Джинни оторвала голову от парты, и непонимающим взглядом уставилась на профессора.

— Мисс Уизли, вы хоть понимаете где, находитесь? — участливо поинтересовался Снейп с неприятной усмешкой на губах.

Джинни неуверенно кивнула. Сейчас, она, пожалуй, сходу бы и не сказала где она, но судя потому, что здесь прохладно, пахнет всякими травами, зельями и перед ней стоит Снейп, вывод можно сделать один — она в классе зельеварения. Вот только, она не смогла бы сказать, как дошла до сюда и давно ли здесь сидит.

— Мисс Уизли, вы понимаете, что нарушаете дисциплину? — снова раздался голос Снейпа.

— Извините, профессор, — пробормотала Джинни. Язык с трудом ворочался.

— Минус десять очков Гриффиндору, — хмыкнул Снейп и наконец отошёл от нее.

Остаток зельеварения Джинни нарезала корень имбиря для зелья, чье приготовление было запланировано на следующий урок. Правда, из-за непонятного состояния слабости и неопределенности здесь она или нет, корень Джинни нарезала кое-как, да и не до него ей было в конце концов.

После зельеварения Снейп отвёл их на заклинания. Флитвик сегодня рассказывал теорию, Джинни даже не пыталась слушать. После трансфигурации, на которой Макгонагалл вещала о законах физики и влиянии их на трансфигурирующие заклинания, наконец наступил обед. Не то чтобы Джинни была голодной, просто ей хотелось оказаться подальше от людей. Она, и так кажется, теперь постоянно была под контролем Реддла, а значит, ожидать от нее можно было чего угодно.

— Мы присядем? — и не дожидаясь соглашения сестры, которое Джинни бы и не дала, Фред и Джордж сели по обе стороны от неё.

— Чего ты такая хмурая? — поинтересовался Фред.

— Переживаешь из-за нападений? — Джордж подцепил кусок хлеба.

Джинни молча кивнула. В отполированной ложке она снова увидела голубые глаза вместо карих.

— Джинни, насчет Гермионы, — медленно произнес Фред. — Не волнуйся, мадам Помфри сказала, что через две-три недели зелье будет готово.

Джинни снова кивнула.

Близнецы к ней приставать с вопросами больше не стали и принялись вычислять, кто же наследник Слизерина. Знали бы, что за нападениями стоит их сестра… Интересно, что бы они тогда сказали?

Джинни очень сильно захотелось оказаться в кровати. Голова раскалывалась, сил не было даже просто встать. К счастью, Рон с Гарри во время обеда к ней подходить не стали. Джинни, правда, все время казалось, что на нее кто-то смотрит, и все ее подозрения свелись на Гарри, проверять их она не стала, и в продолжении обеда продолжала сверлить взглядом стол.

После травологии и астрономии, первокурсников благополучно довели до гостиной Гриффиндора, и Джинни отправилась в спальню делать уроки. До самого ужина она не выходила. Да и зачем? Встретиться с Гарри?

Когда сочинение по зельеварению и карта по астрономии были наконец доделаны, Джинни, огородившись от остальной комнаты пологом, свернулась клубочком на кровати и с головой погрузилась в омут ужасающих мыслей. Спастись от них она не могла. До этого хоть как-то отвлекали уроки. А сейчас, она осталась один на один с собой. Или не с собой? Что вообще от нее осталось? Она ещё есть в этом мире? Ей казалось, что нет. Реальность воспринималась плохо. Почти все силы покинули её. Даже глаза вон цвет поменяли. Может потом она вообще превратиться в этого Реддла? Хотя вряд ли.

Джинни, пытаясь занять себя хоть чем-то, стала выводить пальцами узоры на темно-красном покрывале.

Две-три недели и зелье готово. А это значит, что жертвы смогут рассказать, кто совершил нападение, и ведь Джинни не сможет доказать, что сделала это не по своей воле.

Ее исключат из Хогвартса. В голове четко вырисовывалась картинка: она, бледная и напуганная стоит посреди большого зала. Все парты сдвинуты, ученики с первого по седьмой курс сидят на скамейках и все до одного смотрят на неё. К Джинни подходит Дамболдор. Его ясные, голубые глаза смотрят на неё с неприязнью. Он забирает у неё волшебную палочку, произносит длинную речь, а потом ломает палочку напополам.

У Джинни сжалось сердце. Ведь исключение равносильно изгнанию из волшебного мира. Вечный позор, который отпечатается и на ее семье. Что тогда скажут ее родители и братья?

Слишком ярко в голове возникло лицо Гарри. В зелёных, таких добрых глазах будут такие шок и разочарование... Она обманула весь Хогвартс, ее не простит никто.

Первый раз в голове возникла мысль, что она, пожалуй, была бы не против стать следующей жертвой, причем жертвой, которую отваром не спасти, ничем не спасти…

Казалось, хуже быть уже просто не может. Нет. Оказывается, может. И в этом Джинни убедилась за ужином.

Обычно на стол учителей она внимания не обращала, но сейчас почему-то взгляд упал именно туда. Преподаватели о чем-то перешептывались и выглядели испуганно. Джинни заметила ещё одну деталь: Дамболдора за столом не было, хотя он обычно никогда не опаздывал. Предчувствие чего-то не хорошего разлилось по всему телу, от чего колени сделались ватными, а пальцы начали дрожать и больше не могли держать стакан с тыквенным соком.

В какой-то момент профессор Макгонагалл встала. Голоса в зале затихли. Повисла напряжённая тишина. Все понимали — что-то будет.

— Мне с прискорбием нужно сообщить вам, что профессор Дамболдор отстранён от поста директора в связи с просьбой попечительского совета. Пока должность директора временно переходит ко мне. Но я хочу, чтобы все, кто находятся в этом зале знали: Дамболдора отстранили лишь на время, он обязательно вернётся! Также с грустью сообщаю, что забрали нашего лесничего Рубеуса Хагрида.

Как только профессор Макгонагалл замолчала, зал наполнился перепуганными голосами.

Джинни сидела как оглушенная. Дамболдора здесь нет? Что-то подсказывало, что с уходом директора ситуация может ухудшиться. Она и так теперь постоянно под контролем, так ещё и Дамболдора тут не будет…

Джинни хотела увидеть реакцию Гарри на отстранение директора, но его за столом не было. И Рона тоже. Джинни почувствовала нарастающую панику. Где они? Просто в гостиной остались? Ну она же не выходила сегодня из спальни, значит и напасть ни на кого не могла. Хотя кто знает, она уже перестала контролировать провалы в памяти, и они случались с ней чуть ли не каждые полчаса, правда длились, насколько она могла судить, недолго.

Дамболдора отстранили, но Хагрид? Он-то что сделал? Сердце сжалось. Хагрид был таким добрым и отзывчивым, не могли же его убрать просто так! Да и где Гарри с Роном носит!?

Джинни сжала голову руками. Только с ума сойти не хватало. Хотя с ее то состоянием больница святого Мунго по ней плачет уже ох как давно.

Почему заменили Дамболдора? Потому что он не контролирует нападения? Ладно, предположим. А Хагрида-то за что?

Неожиданно в памяти всплыло воспоминание, как Хагрид показывал ей фотографию с Реддлом. Он знал Реддла, хоть и был младше на два года. Это как-то связано?

Джинни устало посмотрела на зачарованный потолок. На замок опускались сумерки. Небо на горизонте окрашивалось в алые оттенки, предвещавшие наступающую ночь.

Единственный человек, хотя его и человеком то назвать сложно, у которого можно было спросить про Хагрида — Том Реддл.

Опять писать в дневнике? Хотя какая уже разница? Хуже-то не будет. Вряд ли он конечно скажет ей правду… Но какой у нее выход?

Хагрид был ее другом и его забрали. Куда? Зачем? Сама она на эти вопросы не ответит, а кроме Реддла спросить больше не у кого.

Когда старосты вернули учеников в гостиную, Джинни с тяжёлым сердцем достала из-под матраса дневник.

Минут десять она сидела съедаемая сомнениями, но в конце концов открыла первую попавшуюся страницу и вывела:

«Ты знаешь Хагрида?»

«Что, Уизли, беспокоишься о своем большом друге?» — появилось прямо под ее исчезнувшей записью.

«Почему забрали Хагрида? Тебе что-то известно?»

Джинни уже не надеялась получить ответ, однако на странице появилось послание от Реддла:

«Тебе все равно осталось недолго, так что ничего страшного не будет, если узнаешь. Когда я открыл Тайную Комнату пятьдесят лет назад, я свалил все на Хагрида. У этого дурачка всегда была слабость к монстрам и на тот момент у него жил акромантул. Все подумали, что это и есть чудовище. Хагрида исключили. Сейчас видимо отправили в Азкабан. Министерству же надо принимать какие-то действия.»

Джинни сидела не шелохнувшись. Хагрид в Азкабане из-за нее? Хагрида исключили пятьдесят лет назад из-за Реддла?! И к чему фраза: «Тебе все равно осталось недолго.» В смысле недолго?

Убрав дневник обратно под матрас, Джинни переоделась в пижаму. Наверняка ее ждёт новая бессонная ночь. Полог был задернут, поэтому она не знала, когда соседки вернулись в спальню.

Джинни завернувшись с головой под одеяло пыталась понять, что будет дальше. Будущее казалось туманным и пугающим. Есть ли оно у нее вообще? Может Реддл навсегда завладеет ее сознанием и от Джинни Уизли останется лишь тело, которое будет следовать чьим-то приказам?

* * *

Время стало для Джинни непонятной и непостижимой субстанцией. Она не понимала, как приходила в тот или иной класс, вообще ничего не понимала. В глазах все ярче выделялся голубой цвет.

С Роном и Гарри она не виделась, к счастью оба были в порядке, в чем она сомневалась во время ужина, когда объявили об отстранении Дамболдора.

Вообще дай ей волю, она не с кем бы не пересекалась, лежала бы весь день в своей кровати.

В зеркало она смотреть боялась. За то время, что к ней вернулся дневник, она сильно побледнела, кожа стала какой-то прозрачной, под глазами залегли темные круги, не проходившие теперь вовсе.

Ее главной проблемой ещё были Перси и близнецы, которые замечали, что с ней не все в порядке, но она никого и близко не подпускала, чтобы никто не смог увидеть голубых глаз. Братья может быть и не заметили бы, но уверенной она уже ни в чем не могла быть. Тяжелее всего было не пересекаться с Гарри. Он поджидал ее везде, где только можно, и Джинни чудом удавалось улизнуть от его встревоженного взгляда. Девочка понимала, что больше видеться с ним не имеет права.

Порой ее посещали мысли, что сознание уже никогда не вернётся к ней, и совсем скоро она вообще перестанет понимать, что происходит.

Прошла неделя с тех пор как заколдовали Гермиону. Джинни же казалось, что прошла целая вечность, ну или несколько лет как минимум.

Спать она больше не могла и кошмары видела наяву. Их порождало воображение. И вот, в темноте ночи, когда никто не мог помочь и спасти, она видела Гермиону на больничной койке, хотя ни разу на самом деле ее не посещала, чему в глубине души была рада, потому что увидеть свой кошмар в реальности она бы не смогла.

Чем больше она думала о жертвах и о том, что будет дальше, тем хуже ей становилось.

Хагрид из-за нее в Азкабане, Дамболдора нет. Ей и за помощью-то обратиться не к кому.

Утром в воскресенье, когда первые и вторые курсы повели на завтрак, к Джинни подошёл Перси. Воспользовавшись ролью старосты, он вызвался проводить сестру в большой зал.

Джинни такой поворот событий восприняла совсем без радости. Пока Перси шел рядом, ей все время приходилось смотреть на мыски своих туфель.

— Рон Коросту потерял, а она в его ботинке оказалась, представляешь, — зачем-то сказал Перси. Джинни на такую глупую попытку начать разговор никак не отреагировала.

— Как уроки? Макгонагалл сказала, что ты выглядишь не очень… — продолжал Перси. Видимо, он хотел вывести ее на диалог, но пока у него ничего не выходило.

Джинни пожала плечами. Разговаривать с братом ей совсем не хотелось.

— Джинни, слушай, это из-за Гермионы, да? — Перси остановился и за плечи развернул ее к себе. Джинни продолжала изучать мраморные плиты пола.

— Джинни, — позвал Перси. Но Джинни упорно делала вид глухонемой.

— Послушай, я беспокоюсь о тебе, родители поручили мне присматривать за тобой, я же вижу, что с тобой что-то не так!

Джинни опять пожала плечами. Реальность воспринималась плохо, и слова Перси словно относились не к ней.

— Джинни ну… ты не говоришь ни со мной, ни с Роном, ни с близнецами. Я понимаю, вы с Гермионой были лучшими подружками, понимаю, что Колин, с которым вы были друзьями заколдован с октября, но ведь осталась всего неделя или две и они все будут в порядке!

— Ты не понимаешь, — ее голос прозвучал на удивление сипло, наверное, потому что она почти неделю ни с кем особо не говорила, и язык плохо слушался. Фраза вырвалась совершенно случайно, но ведь ему и правда было ее не понять, ведь это не он виновен в том, что его друзья лежат под непонятным заклинанием.

— Может и не понимаю, но, — Перси замолчал. Он словно думал, сказать ей или нет. Потом, видимо решившись, произнес: — Староста Когтеврана, которую заколдовали при последнем нападении… Пенелопа Кристалл… мы… ну, в общем… мы встречались.

Джинни на секунду забыла, что ее глаза поменяли цвет и с удивлением посмотрела на брата, однако тут же опомнившись опустила взгляд.

На Перси это было не похоже. У него всегда на первом месте была учеба, а тут оказывается, что он встречался с девушкой из Когтеврана. И заколдована она благодаря Джинни.

Перси молчал, Джинни искренне стало жаль брата, и она подумала, что нужно хоть что-то сказать ему в поддержку.

— Ну, ведь осталось не так много времени, вы снова увидитесь, — да, поддерживать она явно умела. Но Перси и этому был рад, он улыбнулся и приобнял ее за плечи.

— Ты тоже сильно не грусти, скоро все будет хорошо, — Перси вдруг спохватился. — Ты только пожалуйста близнецам не говори и Рону, а то засмеют!

— Не проблема, — промямлила Джинни, ей сейчас было немного не до отношений Перси, а уж рассказывать Рону и близнецам, которых она избегала, точно не собиралась.

— Ладно, пойдем, отведу тебя в зал, у меня потом ещё дежурство на третьем этаже в коридоре.

Джинни как-то не обратила внимание, наверное, виной было ее постоянно состояние неосознанности, но теперь, в каждом коридоре патрулировал один из учителей или приведение. Старост тоже подключали, правда они дежурили лишь в перерывах между уроками.

Перси проводил Джинни в большой зал, залпом выпил чашку кофе и, взяв пару бутербродов, ушел патрулировать коридор.

Джинни сидела перед своей порцией овсянки и понимала, что есть ей не просто не хочется, а она не может. Кусок в горло не лезет. Сделав пару глотков чая, Джинни отодвинула от себя чашку с тарелкой и невидящим взглядом уставилась в окно.

Светило солнцем. Наверное, на улице сейчас так хорошо… Цветы, тепло…

Теперь за пределами стен она бывала только когда учеников вели на травологию, но Джинни почти ничего не помнила об этих походах, благодаря Реддлу.

За завтраком объявили о том, что экзамены не отменяются, а это значит, до них осталось меньше недели. Джинни с трудом домашние задания-то выполняла, а тут готовиться к экзаменам, про которые она благополучно забыла…

Смысла все повторять она больше не видела. Из школы все равно исключат.

* * *

Все меньше и меньше оставалось времени до ее приговора. Как только жертвы придут в себя, правда всплывёт сразу же, а это значит, что Хогвартса ей больше не видать, и ладно бы если это все, так ее же все наверняка начнут ненавидеть.

Джинни казалось, что половина года, где она могла радоваться, смеяться и общаться с ребятами прошла в какой-то другой реальности. Просто сейчас смеяться над чем-то казалось невозможным.

Почти все её друзья пострадали из-за нее. Только Гарри пока в порядке… Но судя по посланию Тома, в порядке он будет недолго.

* * *

Это было вечером в пятницу. Все ученики уплетали ужин, Джинни сидела, не притронувшись даже к ароматно пахнущей курице, которую раньше ела с большим аппетитом. И тут, в зал зашла, а точнее влетела, что было ей совсем не свойственно, Макгонагалл. Она улыбалась впервые за две недели.

— У меня чудесные новости! — воскликнула она, и в зале воцарилась тишина. Сотни любопытных глаз уставились на декана Гриффиндора. — Мадам Стебель сообщила, что в воскресенье вечером отвар из мандрагоры будет готов! Одна из жертв точно видела нападавшего, а значит мы сможем выяснить кто это, и нападения закончатся, в Хогвартсе снова станет безопасно!

Раздались восторженные крики, и голоса учеников начали переполнять зал, превращались в одну огромную массу счастливых звуков, от которых закладывало уши и хотелось кричать от отчаяния.

Джинни сидела, с трудом сдерживая слезы.

Да, все верно, послезавтра ее жертвы придут в себя и расскажут всему Хогвартсу, что Джинни сделала с ними. Джинни сама боялась узнать, как совершала нападения. То, что ее исключат было очевиднее некуда.

— Ты не против, если я присяду? — раздался рядом тихий голос Гарри.

Джинни смахнула слезы, все-таки покатившиеся по щекам. Не поднимать глаза, во что бы то ни стало! А лучше вообще уйти, убежать, все равно уже, что Гарри подумает, через два дня он будет ее ненавидеть, так какая теперь разница?

— Джинни, — позвал Гарри.

— Садись, — отозвалась Джинни и тут же пожалела. Голос прозвучал как-то подавлено и сипло.

Гарри опустился рядом. Он ничего не говорил, но Джинни чувствовала, что он смотрит на нее, поэтому повернула голову в противоположную сторону и уставилась в тарелку жареной картошки. Не то чтобы та ее так интересовала, но не на Гарри же смотреть, учитывая, что стало с ее глазами!

— Ты не рада, — заметил Гарри и Джинни поняла, что это не вопрос, а утверждение.

Наверное, выглядит очень странно: весь Хогвартс кричит от восторга, что виновника нападений скоро поймают, а Джинни сидит с таким видом, будто это худшая из новостей, что могла быть.

— Тебя что-то тревожит? — Гарри спросил это с таким беспокойством, что Джинни чуть не разревелась. Ну только этого не хватало! Она сцепила руки в замок и сжала так сильно, что костяшки побелели.

— Все нормально, — ее голос прозвучал полной противоположностью тому что она сказала.

— Умоляю… — Гарри неожиданно схватил девочку за локоть, глядя на нее с такой мольбой, что Джинни, искоса смотревшей на него, стало жутко. Вот только договорить он не успел.

— О, Гарри, вот ты где! Привет, Джинни, — напротив девочки опустился Рон и Гарри моментально отпустил ее руку, правда лицо его при этом стало каким-то серым. — Чудесный новости! Гермиона скоро будет с нами! Представляю, в каком она будет шоке, когда узнает, что в понедельник экзамены!

Гарри кивнул.

— Скорей бы того, кто устраивает нападения поймали и выдворили из Хогвартса! -возбуждённо воскликнул Рон, а Джинни съежилась. Странно, быть может ей показалось, но именно в этот момент Гарри посмотрел на нее так словно… словно что-то знал.

Сидеть здесь больше сил не было, и пролепетав что-то про то, что ей нужно подойти к Перси, Джинни ушла. Точнее сказать убежала, не поднимая глаз на Гарри, окликнувшего ее. Лишь когда девочка оказалась на приличном расстоянии от мальчиков, смогла вздохнуть спокойно.

Даже если Гарри о чем-то и догадается, ей то с этого что? Через два дня он сам все узнает. Но все равно сейчас, Джинни хотелось хотя бы свои последние дни в Хогвартсе провести без ненависти со стороны Гарри. Лучше он узнает позже. Ещё лучше вообще никогда, но это невозможно.

Перси и Милли через двадцать минут начали собирать первые и вторые курсы.

Джинни опять поймала себя на мысли, что не понимает, чем занимается и где находится. Только в гостиной более-менее она пришла в себя. Задерживаться надолго Джинни там не стала и поднялась в спальню.

Все её соседки сидели в комнате и радостно обсуждали, что жертвы нападений наконец придут в себя, и преступник будет пойман.

Джинни во второй раз пожалела, что у неё нет наушников.

Ей совсем не хотелось узнавать, каким именно способом она подвергла учеников заклятию. Особенно её пугало то, что на лице всех жертв был отражён смертельный ужас. Чем он был вызван? Что такого она могла сделать, раз её жертвы были так напуганы?

На этот вопрос ответа не было. У неё вообще ответов не было.

Снова бессонная ночь, где ей повсюду виделся Реддл, а потом заколдованная Гермиона и Колин.

Весь день в субботу она из спальни не выходила, даже на завтрак обед и ужин. Ей хватало воды, которая стояла в графине на комоде.

Конечно Милли, приходившая за второкурсницами, в восторге не была от состояния Джинни, но уговорить её пойти у старосты не вышло.

Да и какой вообще может быть аппетит, когда завтра вечером, всему Хогвартсу станет известно, что за всем стоит она, одиннадцатилетняя девчонка, которая по мнению братьев и мухи-то не обидит!?

Джинни боялась завтрашнего дня, хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть, как на нее будут смотреть другие. С каждым часом ей становилось все страшнее, и все больше казалось, что связь с реальностью уменьшается.

Когда наступило воскресенье, Джинни начала думать, что умерла и от неё осталось одно тело, в котором не было сил двигаться. Слишком уж неестественным казалось все происходящее. Сегодня ночью жертвы оживут, её исключат из Хогвартса, и Реддл наверняка навсегда завладеть её сознанием.

На завтрак Джинни снова не пошла, но от обеда открутиться не смогла, Милли буквально потащила её в большой зал, не слушая её бессвязный лепет.

Джинни настолько не хотела ни с кем разговаривать, что во избежание встречи с братьями и особенно с Гарри, залезла под стол и весь обед просидела там.

Её никто не видел, она сидела словно бестелесный дух, стараясь не вслушиваться в долетающие голоса учеников. Все они обсуждали, что злодей сегодня ночью будет пойман и никто бы даже не подумал, что злодей — это испуганная рыжая девочка, съежившаяся под столом.

Когда учеников вновь стали собирать, Джинни, никем не замеченная, вылезла из своего укрытия.

Она очень завидовала Гарри, у которого по словам Рона от отца осталась мантия невидимка. Ей бы такая сейчас не повредила. К счастью, никто из братьев ее не заметил, все были заняты обсуждением кто же наследник Слизерина. Ещё мелькали разговоры о предстоящих экзаменах. То, что они будут завтра Джинни не волновало от слова совсем. Ее-то тут уже не будет. Интересно что с ней сделают? В одиннадцать лет могут отправить в Азкабан? Или ее запрут в больнице святого Мунго? Оба варианта наводили ужас и безысходность.

Так как подготовка к экзаменам ее не волновала, Джинни свернулась калачиком на заправленной кровати. Полог у нее теперь всегда был задернут.

Джинни лежала так минут пятнадцать, а потом почувствовала, что начинает погружаться в сон. Предприняв пару слабых попыток не засыпать, она сдалась. Глаза закрылись.

Коридор, освящённый лучами утреннего солнца. По нему в одиночестве идёт худенькая девочка с распущенными рыжими волосами, но в ее походке что-то не так.

Она идёт то слишком быстро, то медленно.

Лица не видно — его заслоняют пряди волос.

Девочка спускается по лестнице. Кругом ни души. Коридор второго этажа. Девочка сворачивает в женский туалет, который много лет не работает.

Она заходит и останавливается возле раковины с зеркалом. И вот сейчас можно рассмотреть ее лицо. Глаза светятся странным голубым светом, но они пустые, остекленевшие, в них не видна ни одна эмоция.

Ее руки производят странное движение в воздухе, а затем раздается жутковатое шипение из ее рта. В тот же момент, в ореоле опалового света, вспыхнувшего невесть откуда, раковина неожиданно отъезжает назад, открывая взору огромную чернеющую дыру в полу.

Снова раздается шипение девочки. Достаточно долгое время ничего не происходило, а потом из отверстия в полу показалась голова чудовищного размера змеи. Она была не просто огромной, один взгляд на неё внушал страх и ужас, но девочка, стоявшая прямо перед головой чудовища, казалось была безразлична ко всему. Взгляд ее пустых голубых глаз остановился на отливающей бронзой чешуе змеи. И она произнесла пронизывающим льдом и хладнокровностью голосом:

— Убей Гермиону Грейнджер.

Затем, она зашипела и змея, сверкнув ярко-желтыми глазами исчезла.

Библиотека. Две девочки напряжённо шепчутся о чем-то. Гермиона Грейнджер держит в руке листок вырванный из книги и объясняет что-то стоявшей рядом… Пенелопе Кристалл? Глаза старосты Когтеврана округляются от ужаса.

Странный шорох, будто на них надвигается что-то огромное и не останавливаемое. Гермиона с паникой на лице роется в сумке и достает оттуда зеркальце.

Девочки пугливо подходят к двери, ведущей в коридор. Гермиона жестом останавливает Пенелопу. Шорох все слышнее, он приближается, Гермиона и Пенелопа с помощью зеркала заглядывают в коридор и у обоих на губах застывает не успевший вырваться наружу крик ужаса. В отражении зеркала чудовищная морда и жёлтые глаза…

Девочки падают с застывшим страхом в глазах, а в руке Гермионы так и зажат лист, вырванный из книги.

Из груди вырывается вопль, и Джинни, проснувшись, вскакивает с кровати. Ноги путаются в покрывале, и она падает на пол. Ее трясет от страха. Дрожащими руками она освобождает застрявшие ноги и шатаясь поднимается.

В голове сумбур. Джинни с трудом удается привести в порядок дыхание.

Чудовище тайной комнаты — змея?

Джинни с колотящимся сердцем опустилась на пол. Так вот почему она говорит на парсултанге?

Девочка нервно сглотнула. Такая змея с лёгкостью десятерых за раз проглотить могла…

В том, что сон показал правду сомневаться не приходилось. Вопрос, как этот сон ей вообще приснился. Да ещё Гермиона с Пенелопой… Но сейчас ей было не до этого.

Так вот, что она со всеми делает. Натравливает чудовищную змею!

Вспомнился ее же ледяной голос, приказывающий убить Гермиону. По коже поползли мурашки. Джинни вытерла мокрый лоб и застыла.

Но если чудовище змея, а не она, другие-то об этом не знают и значит, когда сегодня жертвы придут в себя, там будут все учителя… Реддлу ничего не стоит заставить ее натравить на них всех страшную змею и…

Но почему только змея никого не убила?

Джинни вспомнилось, как Гермиона заглядывала за угол с помощью зеркала. Почему зеркало?

Джинни от волнения до боли сжала пальцы. Зеркало… она что-то знала…

И тут ее озарило: листок! Гермиона же ещё что-то объясняла Пенелопе, и та пришла в ужас! Значит, Гермиона нашла информацию про змею! Она знала, что это змея! А значит, информация в листке, а листок зажат у нее в руке!

Джинни вскочила.

Нужно срочно найти Гарри и рассказать ему, пока она в сознании, не ровен час, Реддл снова превратит ее в марионетку. Гарри найдет листок и передаст всю информацию учителям, а уж они что-нибудь придумаю и змею остановят!

Джинни спотыкаясь обо все, что лежало на полу, бросилась из комнаты. В голове зашумело, и девочка побежала ещё быстрее.

На лестнице она чуть не упала. Лихорадочно оглядев гостиную, она заметила Гарри, сидящего в одиночестве у окна. Во всей гостиной царила радостная, беззаботная атмосфера.

Пока Джинни бежала к Гарри, она заметила, что за окном уже потемнело, а значит, сейчас часов девять или десять, хотя заснула она около двух дня…

Гарри, заметив ее, встал с кресла. Он хотел было улыбнуться, но заметив ее выражение лица побледнел.

Джинни остановилась в шаге от него и пошатнулась. Головокружение усилилось, перед глазами все поплыло. Джинни понимала, что это последний шанс что-либо сказать, она вцепилась в плечи Гарри чтобы не упасть, и задыхаясь пролепетала:

— У… Гермионы… листок… там… найдите, — ей словно кто-то дыхание перекрыл.

— Джинни что с тобой? — Гарри выглядел таким испуганным, будто перед ним стояла не она, а та змея.

— Я знаю… тайн…- слова словно испарились, она судорожно открывала рот, пытаясь сказать хоть что-то.

— Что знаешь?

Головокружение стало просто невыносимым. Джинни подняла полный отчаяния взгляд на Гарри, но надежды на то, что он что-то поймет по ее глазам, было немного.

— О Господи! — Гарри схватил Джинни за плечи. — Что с твоими глазами?

Джинни и позабыла про цвет глаз, но сейчас это было не важно.

— Записка… Гермионы… это чудовище… не человек, — Джинни понимала, что несёт чушь, но она уже чувствовала, как связь с реальностью медленно и плавно обрывается. Только провала ей сейчас не хватало!

— Какая записка? Что за чудовище? — Гарри видно понял, что выяснять про цвет глаз сейчас не ко времени.

— Что тут у вас? — к ним подошёл Рон. Вид у него был счастливее некуда, видимо от предстоящей встречи с Гермионой. Однако заметив состояние сестры, улыбка слетела с его лица.

Джинни же продолжала смотреть на Гарри. Как бы хотелось, чтоб он умел читать мысли. Сказать что-то связанное у нее явно не выходит.

Да ещё и воздух… Она начинала задыхаться.

— Тайная комната, — еле шевеля губами произнесла Джинни, и Гарри сжал ее плечи сильнее.

— Что Тайная комната? — испуганно переспросил Рон, он, видимо, на цвет глаз внимания вообще не обратил. — Ты что-то узнала?

— Это не человек, чудовище, … Гермиона… она знает, — Джинни показалось, что гостиная начинает сужаться и давить на нее со всех сторон.

— Ты что-то виде…

— Рон, — перебил друга Гарри, явно пытающийся найти связь в обрывочных фразах Джинни.

— Найдите записку…, покажите учителям, — выдохнула Джинни. Сознание покидало ее со стремительной скоростью.

— Где? — тихо спросил Гарри, не сводя глаз с ее побелевшего лица.

— В руке, зажата…- пробормотала Джинни, она не знала, про что конкретно спросил Гарри, но понадеялась на его сообразительность.

— Гарри, о чем она говорит? — Рон испуганно переводил взгляд с сестры на друга и обратно.

— Кому-то грозит опасность? — еле слышно произнес Гарри глядя в голубые глаза Джинни.

Та быстро закивала.

— Да что вообще происходит? — Рон стоял в полном недоумении. — Какая опасность?

— Чудовище, — прошептала Джинни, глядя на Гарри. Она понимала, что Реддл уже готов дернуть за ниточки. Она хотела закричать, умолять Гарри о помощи, просить его привязать ее, запереть, где угодно, лишь бы Реддл не смог ее руками уничтожить всех, но в глазах потемнело, и она провалилась во тьму.

Очнулась она тут же в гостиной, сидя в кресле. Около нее стояли близнецы.

— Гарри с Роном сказали, что тебе не хорошо, — пояснил Фред. — Они куда-то торопились, и сказали, что мадам Помфри сейчас у Снейпа. Может, сходить за Макгонагалл?

Джинни сидела, глядя на близнецов. Она совсем не могла вспомнить, что же случилось. Гарри и Рон, причем тут Гарри и Рон? Что она вообще в гостиной делает?

— Все нормально, не надо никого звать, — пробормотала Джинни в замешательстве. — Я просто перенервничала из-за экзаменов, и слишком душно тут было, я пойду лягу.

— Нет, — Неожиданно произнес Джордж, и Джинни недоуменно вскинула брови. — Гарри сказал от тебя не отходить.

— Что? — переспросила Джинни. Голова соображала плохо, а тут еще близнецы со своими странными заявлениями. — Зачем?

— Ну, это не к нам, но мне показалось, что он был каким-то напуганным, сказал ни в коем случае не давать тебе уйти, — Фред внимательно смотрел на сестру.

— Куда уйти? — Джинни чувствовала себя очень глупо. Она не помнила, что послужило причиной обморока, да и причем тут Гарри? — Слушайте, он, наверное, просто думал, что мне плохо, вот и сказал не уходить вам.

— Знаешь ли… не похоже было, что его напугал твой обморок, — заметил Джордж.

— Послушайте, вы что меня теперь в спальню не пустите? Я лечь хочу, голова болит! — Джинни понимала, что от непонимания ситуации на нее начинает накатывать отчаяние. Она не могла вспомнить целый день! Только завтрак более-менее помнила.

— Подождем Гарри, — предложил Фред.

— Да я уверена, что вы его не так поняли! — Джинни с беспомощностью посмотрела на братьев. В гостиной было так шумно, а ей просто необходима была тишина, чтобы попробовать все вспомнить.

— А мне кажется, он очень ясно нам сказал ни при каких условиях не отходить от тебя, чтобы ты не говорила, — Джордж хмурился, Джинни же стало страшно. Про что Гарри говорил? Что он знает?

— Он, наверное, боялся, что если я куда-нибудь пойду, то упаду в обморок… Послушайте, я просто пойду посплю, вы же знаете, что я буду в спальне! Вряд ли Гарри имел ввиду не пускать меня в спальню!

Близнецы переглянулись.

— Слушай, мы сами не поняли, что с ним было, — признался Джордж. — Иди, спи конечно! Мы ему если что скажем, где ты.

Джинни кивнула и медленно поднялась в комнату, однако на кровать не легла. Тут кроме нее никого не было. Джинни зашла в ванную и умылась ледяной водой, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство. Что вообще произошло? Почему она вообще ничего не помнит?

Джинни посмотрела в зеркало и закричала от страха. На неё смотрела не веснушчатая рыжая девочка, а юноша с ледяными голубыми глазами.

Том Реддл улыбнулся своей пугающей улыбкой, и в ту же секунду Джинни почувствовала знакомое головокружение, рухнув на колени она поняла, что разум начинает покидать ее, она вновь становиться оружием Тома.

Джинни вцепилась в свисающий край полотенца, словно это помогло бы остаться в реальности, однако сопротивляться она была не способна.

В этот раз краешек сознания понимающий, что происходит, все же остался. Тело, однако, ей не подчинялось. Она и впрямь походила на безвольную марионетку, которую дёргают за ниточки.

Джинни поднялась на ноги, и толкнув дверь вошла в спальню.

Все тем же краешком сознания, девочка пыталась сопротивляться, но попытки были так тщетны и бесполезны…

Ее рука словно по чьему-то приказу достала из чемодана красную краску и кисть. Потом вытащила из-под матраса дневник и прижала к себе.

Джинни выпрямилась и быстрым шагом вышла из комнаты.

Никто из учеников Гриффиндора не обратил внимание на то, как первокурсница с дневником, краской и кистью в руке вышла из гостиной. Близнецы, к несчастью, именно в тот момент увлеклись разговором с Ли Джорданом.

Думать она не могла, мозг словно был заблокирован. Джинни была заперта в собственном теле, которое направлялось в туалет второго этажа.

Странно, но ни одного учителя в коридоре не было, а может Реддл просто вел ее дорогой, где никто не патрулировал?

В коридоре второго этажа Джинни остановилась около стены где до сих пор красовалась надпись: «Тайная комната открыта, трепещите враги наследника». Краска была несмываемой, и Филч так и не смог привести стену в порядок.

Джинни резким движением открыла баночку краски и обмакнула кисть.

Тот краешек сознания, что ещё осознавал происходящее, не понимал, что делает ее тело.

Рука с кистью поднялась и вскоре на стене появилось новое, ужасающее послание:

«Ее скелет будет прибывать в комнате вечно»

Сама Джинни, закончив писать, бросила краску с кистью на пол, сжала в руке дневник и направилась в туалет.

Как в своем сне, она подошла к раковине и что-то прошипела. Все и вправду повторялось: раковина отъехала, открыв черную дыру в полу.

Наверное, если бы Джинни могла хоть как-то сопротивляться, она никогда не сделала бы того, что сделало ее тело.

Подойдя к дыре с дневником в обнимку, она прыгнула прямо в темноту этой… трубы? Или туннеля?

Что бы это ни было, минуту или больше она летела в зловещей темноте, словно с очень крутой, огромной горки. Если бы она хоть что-то видела или понимала, то наверняка обратила бы внимание, что в туннеле, куда она прыгнула, виднелись круглые отверстия — новые ответвления, из чего она смогла бы сделать вывод, что это система труб в Хогвартсе.

Падая с такой скоростью, Джинни непременно бы разбилась в конце, только труба, в которой она катилась, вдруг плавно стала менять наклон. Впереди стал виден тусклый просвет, что свидетельствовало о конце ее путешествия.

И вправду, скоро она вылетела из тьмы. Выход из трубы находился метра за полтора от пола, и Джинни с дневником грохнулась на мраморные плиты, залитые водой, чем-то слизким и засыпанные чем-то очень острым, что сильно поранили спину, руки и, кажется, голову.

Джинни, не будь ее сознание во власти Реддла, наверняка удивилась бы, как от такого «мягкого» падения она ничего не сломала. Но сейчас она могла лишь безвольно наблюдать за тем, что делает ее тело. Не имея возможности подумать или сопротивляться.

Острые предметы, до крови поранившие ее, оказались мелкими костями, разбросанными по всему полу.

Тело Джинни, не обращая внимания на ушибы и порезы, встало. Управляемая Реддлом, она пошла дальше. Шаги эхом отдавались на мраморном полу.

Здесь было не так темно, как в трубе. Основным источником света являлся шар, подвешенный к одной из каменных стен туннеля, в начале которого она стояла. Он источал мутный и неяркий зеленоватый свет.

Джинни пошла прямо по туннелю, в конце которого явно что-то находилось. Около одной из стен растянулось нечто длинное и чешуйчатое.

Не будь сознание Джинни во власти Реддла, она наверняка бы ужаснулась, но сейчас она просто прошла мимо. Ее цель была дальше.

Пройдя туннель до конца, Джинни остановилась перед гладкой стеной. На ней кольцами сплелись две змеи из зелёного мрамора. Головы змей смотрели прямо на девочку. Их глазами являлись изумрудные камни, блестевшие, словно на них падал свет, хотя шар, служащий освещением, остался далеко позади.

Из рта Джинни вырвалось шипение, нарушившее гробовую тишину коридора, и змеи разъехались в разные стороны, открыв проход в стене.

Джинни, все также прижимая к себе дневник, прошла внутрь и оказалась в огромном зале. Здесь через каждые пять метров возвышались колонны, уходящие ввысь. Потолка видно не было, наверное, в высоту зал был метров пятнадцать.

Освещение здесь царило тусклое, но ярче чем в предыдущем туннеле. Тут источником света служили глаза каменных змей, обвивающих каждую колонну. Пол был мокрым от непонятно откуда взявшейся воды.

Джинни медленно двинулась дальше. В конце залы высилась огромная статуя из белого мрамора. Статуя изображала высокого старца в длинной мантии, складки которой струились по полу мраморными глыбами.

Лицо старца было едва различимо — слишком высокой была статуя. Отчетливо выделялась только длинная, жидковатая борода, спускающаяся до пояса.

Джинни неспешно подошла к статуе. Что в тот момент случилось, она не поняла, просто стоя перед мраморным старцем, она вдруг без сознания рухнула на пол, сильно ударившись головой об одну из складок.

* * *

Сознание возвращалось медленно и нехотя. Сначала она почувствовала боль в голове, потом холод и слабость, будто из нее силой выдернули большую часть ее самой. Одежда на девочке промокла.

Открыв глаза, Джинни хотела было закричать от ужаса, но из ее груди вырвался лишь слабый вскрик, больше похожий на писк. Наверное, минуты две она не могла понять, где находится, воспоминания вернулись не сразу.

Сказать, что она была в ужасе, это ничего ни сказать. Она в месте, о котором никто из учителей не знает, наверное, в нескольких километрах под Хогвартсом, а значит ее отсюда никто не вытащит. Сама она сильно сомневалась, что выберется.

— Как самочувствие? — раздался где-то неподалеку насмешливый голос. Джинни, ещё больше перепугавшись, хотела было вскочить, но силы не позволили, и она с трудом приподнялась на локтях.

В нескольких шагах от нее стоял Том Реддл собственной персоной.

Только в этот раз, это был не сон, а реальность.

Джинни с нескрываемым страхом смотрела на шестнадцатилетнего юношу с темными волосами и ледяным взглядом голубых глаз. На нем была школьная форма, она отличалась от той, что носили сейчас, но по гербу на мантии сразу было ясно, что это -ученик Слизерина. От Реддла исходил непонятный, прозрачно-белый свет.

Джинни чувствовала, как дрожит с головы до ног, сейчас ее сознание полностью принадлежало ей, впервые за последние две недели. И прямо сейчас она видела перед собой свой кошмар.

Том медленно подошёл к ней и опустился на корточки. Джинни отпрянула, на что Реддл усмехнулся.

— Вот мы наконец и встретились, Джинни Уизли. Ты рада? У тебя есть ещё минут двадцать, возможно больше, можем поболтать, — с жуткой улыбкой произнес Реддл.

— Ч-что з-знач-чит м-минут д-двадцать? — Джинни хотелось говорить спокойно, но голос дрожал, впрочем, как и она сама.

— Видишь ли, — Том поднялся и посмотрел на лежащий неподалеку от Джинни дневник. -Я — бестелесный дух и живу в этом дневнике, как думаю ты и сама уже поняла, давно. Чтобы обрести тело, мне нужны жизненные силы, которыми я не наделён.

Джинни чувствовала, как ей от страха не хватает воздуха. Жизненные силы? Но Реддл здесь, и на духа не смахивает. Из этого выходило, что силы он у кого-то взял, а кроме нее тут никого нет…

Джинни округлившимися от ужаса глазами посмотрела на Реддла.

— Да, все правильно, — Том улыбнулся и у Джинни по спине побежали мурашки. — Силы и правда дала мне ты, спасибо. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу, минут через двадцать-сорок все твои силы перейдут ко мне, а ещё через какое-то время ты умрешь. — он говорил это тоном, которым обычно обсуждают погоду на улице.

— У-ум-мру? — пролепетала Джинни. Странно, но мысль о том, что в конечном итоге умереть может она, ее никогда не посещала.

— Умрёшь, — кивнул Реддл.

«Умрешь». И что, все? Она никогда не задумывалась о смерти. Да и какой нормальный ребенок в одиннадцать лет будет об этом думать? Смерть. Что это вообще такое?

— Но у меня для тебя все же есть одна хорошая новость, — неожиданно произнес Реддл, и его улыбка стала ещё шире.

Джинни понимала, что слова Тома «хорошая новость» означают полную противоположность.

— Ты умрёшь в один день со своим ненаглядным Поттером, — Реддл рассмеялся, от его смеха кровь в жилах застывала.

Казалось, новость о том, что Гарри грозит смерть, испугала ее больше той, что она сама уже одной ногой в могиле.

Несмотря на то, что силы медленно покидали ее, Джинни пошатнувшись вскочила, сжав пальцы в кулаки.

— О-о, ещё есть силы подняться? Не переживай это ненадолго, — усмехнулся Реддл, с иронией глядя на ее тщетные попытки не трястись как осиновый лист.

— Зачем тебе Гарри? — голос Джинни звучал хрипло и совсем тихо. Но все же из-за эха вопрос прокатился по залу, будто она его выкрикнула

— Давно мечтал с ним познакомиться, — осклабился Том и Джинни поймала себя на мысли, что, если так посудить, он ведь ровесник Перси. Как пятнадцатилетний или шестнадцатилетний подросток может быть… таким?

— Зачем тебе Гарри? — повторила вопрос Джинни, вцепившись в мраморную складку мантии, чтобы не упасть.

Реддл улыбнулся.

— Глупая, маленькая девочка, ты даже не знаешь кто я.

— Да что ты? — Джинни с презрением глянула на стоявшего напротив юношу. Он больше не пугал ее. Да и что ее теперь может напугать, если она скоро умрет? Хотя нет, кое-что напугать могло. Что вместе с ней умрет и Гарри.

— Ты меня совсем не знаешь дурочка, — усмехнулся Реддл. — Тебе знакомо имя Лорд Воландеморт?

Джинни вздрогнула. Это имя все боялись произносить вслух, включая ее саму.

— Ну так знаешь или нет? — повторил вопрос Реддл, хотя ответ был очевиден.

— Знаю. И что? — отозвалась Джинни, стараясь передать во взгляде всю свою ненависть к юноше.

— Воландеморт — это я.

— Ты? — Джинни вдруг расхохоталась, хотя смех был истерический, и ситуация смешной отнюдь не казалась.

Судя по выражению лица Реддла, он рассчитывал на другую реакцию.

У Джинни в голове уложиться не могло, что волшебник, которого боялся весь магический мир, стоит перед ней в облике подростка.

Нервы были вконец расшатаны, прошло, наверное, минуты две, прежде чем она перестала смеяться. В тот момент ей уже было не страшно, стоял перед ней молодой Воландеморт, или эта была ложь Реддла, сейчас вообще почти все казалось неважным.

— Если Воландеморт это ты, неудивительно, что тебя победил годовалый мальчик, — выпалила Джинни. Она впервые произнесла это имя вслух, но даже не вздрогнула. Ей сейчас было не до этого.

На лице Реддла промелькнула тень ярости, но он тут же улыбнулся, своей пугающей улыбкой.

— Что, понабралась смелости, а Уизли? Думаешь, что если мне здесь шестнадцать, это как-то поможет твоему любимому Поттеру?

— Ты не тронешь Гарри, кем бы ты там ни был! — закричала Джинни, хотя голос слушался плохо и немного хрипел.

— О, — Реддл сделал вид, что удивлён. — И кто же мне помешает? Одиннадцатилетняя девчонка, которая вот-вот умрет?

Джинни понимала, что ничего не сделает Тому. Палочки с собой у нее не было, по крайней мере тогда она так думала, сил, впрочем, тоже немного. А уж взгляд полный ненависти вряд ли может причинить Реддлу вред.

— Ты не убьёшь его, — тихо сказала Джинни, ноги подогнулись, и она упала на колени.

— А знаешь, что самое интересное? Виновата в его смерти будешь ты. — Реддл улыбнулся и посмотрел куда-то в потолок.

Джинни показалось, что ей резко сжали легкие, не давая возможности сделать вдох. А ведь он прав, если с Гарри что-то случиться, виновата в этом будет она. Ведь если бы она не начинала писать в этом дневнике, всего этого не было бы. Наверное.

Ее начало трясти.

— Хочешь расскажу тебе, как это будет? — Реддл явно наслаждался ее состоянием. — Гарри придет сюда, потому что ты сестра его лучшего друга, может и брата твоего сюда притащит. Не знаю. Он придет, увидит твой труп. Не знаю расстроиться ли, — язвительно заметил Том и продолжил. — А дальше он познакомиться со мной, а потом со взглядом василиска. Исход будет летальным. И нет больше Гарри Поттера.

Джинни чувствовала, что дрожит как в лихорадке.

— Он не придет, — прошептала Джинни, стараясь сохранить в голосе твердость. — Он не знает, как сюда попасть, и вообще…

— Ты его недооцениваешь, — хмыкнул Реддл. — Он придет, я уверен. Я не просто так дал тебе возможность увидеть сон. Я знал, что ты побежишь к своему драгоценному Гарри.

Джинни уверенности Реддла не разделяла. Гарри не знает, где Тайная комната, он не сможет сюда спуститься. По крайней мере, она хотела, чтобы он не знал. Но слова Тома о сне заставили задуматься. Значит, он спланировал, что она расскажет ему? Но зачем? Даже если он узнает о змее, комнату-то он уж точно не найдет.

Что ей делать, она не представляла. Да и что за василиск, который одарит Гарри взглядом с летальным исходом, она не знала.

Решив, что хуже ситуация уже не станет точно, Джинни обратилась к Реддлу:

— Кто такой василиск?

— Змея, — спокойно ответил Том. — Змея, которой ты управляла этот год. Ее взгляд смертелен.

— Не убивай Гарри, — Джинни и сама понимала, как глупо звучит ее просьба, поэтому нисколько не удивилась, когда Реддл расхохотался.

— Не убивай Гарри, — передразнил он ее тонким, почти девчачьим голосом. — Какая же ты смешная, Уизли!

— Ты не сможешь его убить, у тебя никогда не получалось! — упрямо произнесла Джинни, хотя голос предательски дрожал, и она чувствовала, что вот-вот расплачется.

Реддл лишь усмехнулся.

Джинни начала осознавать всю безысходность ситуации. Ведь Том мог убить Гарри, даже если тот сюда не спуститься.

— Не трогай Гарри, убей меня! — в отчаянии закричала Джинни, в тот момент из головы вылетело, что она и так скоро умрет, и Гарри это вряд ли чем-то поможет. — Не трогай Гарри! — из глаз полились обжигающие слезы.

Реддл наградил ее презрительным взглядом. Он смотрел на неё, как на какое-то ничтожество.

Джинни попыталась подняться, но попытка была безуспешной.

— Ты и так умрёшь, — холодно заметил Реддл. — Поттеру ты ничем не поможешь. И да, прими от меня совет, тебе конечно он уже вряд ли пригодится, — Том усмехнулся. — Но все же, хоть перед смертью знать будешь. Жертвенность — это верх тупости. Поттер твои старания не оценит.

Джинни рукавом кофточки вытерла слезы. Такого ужаса она не испытывала никогда, не говоря о том, что видимо это ее последний день в жизни.

— Тебе стоит понять, глупышка, твои старания, даже когда ты забрала дневник у Поттера -тщетны.

— Гарри не умрет, — давясь слезами, прошептала Джинни, хотя понимала, что сама себе до конца не верит. Но мозг отказывался воспринять информацию, что Гарри может погибнуть.

— Тебя послушать, так твой Поттер бессмертный, — хмыкнул Реддл.

Конечно Гарри бессмертным не был, и Джинни это прекрасно понимала.

— Учителя узнают про василиска и что-нибудь придумают, — еле слышно пробормотала Джинни.

— Тебе это ничем не поможет, — холодно произнес Реддл.

— Ему поможет, ты не сможешь ничего ему сделать! — голос стал совсем тихим. Джинни чувствовала, как с каждой секундой силы покидают её.

— Даже перед смертью будешь думать о Поттере? — усмехнулся Том и присел рядом с ней.

Джинни вжалась в мраморную складку мантии. Находиться рядом с этим юношей ей не хотелось от слова совсем.

— Думала бы лучше о себе, хотя… — лицо Реддла исказила зловещая улыбка. — Это уже ничего не изменит.

Джинни до боли впилась пальцами в руку, чтобы не потерять сознание. Оно висело на волоске, и с каждой секундой ей становилось все хуже. Ещё и голова ужасно болела, после ее падения на мрамор статуи.

Сейчас Джинни очень хотелось, чтоб если она умирала, то лучше в каком-нибудь светлом, залитом солнцем месте, а не в этой жуткой зале, от которой по телу бежали мурашки. Хотелось, чтобы рядом сидели ее братья и родители, может ещё Гарри и Гермиона, пусть они ее ненавидят за случившееся, но ведь это все-таки не она делала. Да и попрощаться в любом случае хотелось.

Лучше бы ее обняла мама, а не Реддл сидел с ней рядом в Тайной комнате.

Может и Гермиона простила бы ее? И Гарри…

Но нет. Видимо она так и умрет здесь, в одиночестве, не успев никому ничего сказать и объяснить. Интересно, ее труп потом вытащат отсюда? Или он будет гнить здесь? А ее кости с течением лет смешаются с мелкими косточками, разбросанными по полу?

— Эй, Уизли, не делай вид что умерла, я знаю, что в тебе ещё не всё силы закончились, — подал голос Реддл.

— Если тебе нужен собеседник, поищи кого-нибудь получше, змею твою любимую к примеру, — сквозь зубы процедила Джинни.

— Ну, змея… с ней я ещё успею поговорить сегодня — неприятно улыбнулся Том. — Я пятьдесят лет был заперт в дневнике, не имея возможности и рта раскрыть. Только в этом году начала писать ты, и я хоть что-то узнал о том, что происходит в мире.

— Я не верю, что ты — Воландеморт, — Джинни имя больше не пугало, хотя может это было связано с тем, что юноша сидящий перед ней не походил на описание самого могущественного темного мага. Если бы не его улыбка и взгляд, юношу наверняка можно было бы даже красивым назвать.

— Почему? — поинтересовался Реддл.

— Ты не похож, — голос Джинни совсем сел и стал хриплым. Зачем она отвечала, Джинни не знала. Ну просто вдруг не ответит, и он разозлиться и сделает что-нибудь ужасное с Гарри. О себе она уже не беспокоилась, и так скоро умрет, терять-то нечего. Зато возможно разговор даст Гарри и Рону время объяснить все учителям, вызвать помощь, и Гарри опасность угрожать не будет.

— А ты что, видела? — фыркнул Реддл, если бы не ненависть в его глазах, то вполне себе обычный подросток. — Мне же шестнадцать, а ты говоришь обо мне в будущем.

— Но в будущем ты умер, — заметила Джинни не без злорадства.

— Не совсем. Сейчас же я практически жив, — отозвался Том. — А вообще, ты смотришь на вещи слишком поверхностно. Я был как раз в этом возрасте, в котором ты меня видишь, когда сменил свое имя. Том Реддл. Так звали моего отца маггла. Я ненавидел его, как и это имя. Поэтому с помощью анаграммы придумал себе новое имя. Мое полное — Том Нарволо Реддл, я создал из него новое — Лорд Воландеморт.

— Но ты ведь ничего не знаешь из своего будущего, так? — Джинни совсем не интересовало, знает Воландеморт свое будущее или нет, просто нужно было тянуть время. И она всеми силами, что ещё остались в ее хрупком тельце вцепилась в разговор. Ведь пока они говорят, Реддл, или кто он там, Воландеморт, не важно, вреда Гарри не причинит.

— Да… Я помню только до того момента как создал воспоминание, то есть где-то в конце пятого курса. Мне было шестнадцать. Это примерно после того, как я открыл комнату, и василиск убил одну девчонку.

Джинни почувствовала, как у нее от страха затряслись руки. Кем надо быть, чтоб так просто говорить о чей-то смерти? Она судорожно вздохнула. Нужно было взять себя в руки и продолжить разговор, больше она ничего не могла сделать для Гарри.

— Как ты открыл Тайную комнату? — голос Джинни звучал жалобно и испуганно, хоть она и хотела придать ему твердость.

— О, это интересна история, — глаза Реддла загорелись, и от этого стало ещё страшнее. — Все началось очень давно. Во-первых, я узнал, что на парселтанге говорил лишь Салазар, а я с детства говорил со змеями. Странно, да? Два года я искал информацию о своей родословной в архивах Хогвартса. Моя мама была волшебницей, — Реддл скривился, будто ему было неприятно об этом говорить. — Насобирав достаточно информации, я сделал вывод, что и вправду являюсь единственным живым потомком Салазара Слизерина. В учебнике истории Хогвартса, который был у нас, я нашел легенду о Тайной комнате. Она очень заинтересовала меня. Особенно та часть, в которой говорилось, что открыть комнату может лишь прямой потомок Слизерина. Конечно же меня это зацепило. Я искал информацию. Много информации. Всю, которая была в Хогвартсе об этой комнате. Даже у учителей спрашивал. В существование комнаты никто не верил. А я решил найти. У меня ушел весь четвертый курс на вычисление местонахождения комнаты. Я составлял план замка, делал пометки и в итоге, весной пятого курса, я наконец смог найти вход. С помощью метлы я спустился сюда и тут познакомился с легендарным чудовищем Хогвартса — василиском. Думаю, продолжение очевидно, ты ведь знаешь, что чудовище было выведено, чтобы убивать грязнокровок. Три месяца я натравливал на них василиска, но никто не умирал, всем везло. Кроме одной девчонки, моей ровесницы. После ее смерти в Хогвартсе такая суматоха поднялась… Школу собирались закрыть, но Хогвартс был моим домом, я не хотел, чтобы все так закончилось и выдал за наследника Хагрида. Однако комнату открывать ещё раз не решился и создал это воспоминание.

Нельзя сказать, что история сильно интересовала Джинни, но она поражалась, насколько надо было всех ненавидеть, чтобы натравливать на ни в чем неповинных учеников василиска.

— Разве ты бы не воспользовалась возможностью открыть тайную комнату, когда знаешь, что являешься потомком самого Слизерина?

Джинни поежилась и еле слышно ответила:

— Нет. Не знаю насколько нужно ненавидеть людей, чтобы сделать такое.

— Хочешь сказать, — Реддл усмехнулся. — Что нет человека, которого ты ненавидишь?

— Ну почему же нет, — Джинни понимала, что до ее обморока осталось совсем не много, а там уже и до могилы видимо тоже. — Я ненавижу тебя.

Реддл рассмеялся.

— А знаешь, я даже знаю причину. По тому, что я хочу убить твоего ненаглядного Поттера, да? Или по тому что умрёшь ты?

— Даже если я умру, и к тебе перейдут мои силы, Гарри все равно победит тебя, — с вызовом отозвалась Джинни.

— Девочка, у тебя явно проблемы, раз ты считаешь, что Поттер победит меня.

— Он уже дважды побеждал тебя, — прошептала Джинни.

— Очень жаль, что я не могу оставить тебя в живых, чтоб ты увидела, как твоего любимого Гарри убьет василиск, — прошипел Реддл и Джинни сильнее вжалась в мрамор, ее снова начало трясти. Оставалось надеяться лишь на то, что у Гарри хватит ума не спускаться сюда.

— Впрочем, я бы на твоём месте радовался, — как ни в чем ни бывало произнес Том. — Вы же умрёте в один день как-никак.

Джинни очень хотелось, чтобы все происходящее было кошмаром, просто страшным сном, она скоро проснется в уютной гриффиндорской гостиной и всего этого не было…

— А ты знаешь, что ссорится с кем-то перед смертью не хорошо? — язвительно осведомился Реддл. Он явно не мог молчать дольше тридцати секунд.

— Тебе-то какая разница, умру же я, а не ты, — Джинни уж очень хотелось прибавить, что, мол, и ты умрёшь сегодня, но она решила промолчать. Не потому, что по словам Реддла «ссориться перед смертью не хорошо», а потому что она хотела сохранить хоть какую-то, даже самую тоненькую нить разговора, которая позволит учителям принять необходимые меры.

— Да мне-то никакой, — честно ответил Реддл. — Но так подумать, я должен быть тебе благодарен, если бы ты, наивная девчонка, не начала писать в дневнике, у меня не было бы возможности быть сейчас здесь.

Джинни ничего говорить не стала. Да и что на это скажешь? И правда, если бы не она, всего этого не было бы.

— Ты, наверное, считала, что мы друзья, верно? Когда писала в дневнике? — на лице Реддла снова появилась усмешка.

— Я не считаю дневник другом, у меня крыша не на столько поехала, — процедила Джинни. Хотя частично это было враньем. Какое-то время Том Реддл и вправду заменял ей друзей. — Если бы знала, что ты воспоминание, в жизни бы не написала.

— Да, но ведь ты рассказывала мне все, потому что друзей у тебя не было, — заметил Том с неприятной улыбкой на губах. Он знал, за какие ниточки дернуть, чтобы задеть.

— У меня были друзья, — тихо возразила Джинни.

— Правда? — лицо Реддла вдруг приняло сочувственное выражение. — Это случайно не те друзья, которые по твоей вине лежат в больнице? Или может быть твой друг Поттер? Вот только ты подумай, что будет, когда он узнает, что за всем этим стоишь ты? Он так же будет считать тебя подругой? Может, он вообще тебя как друга никогда не воспринимал… Ты была просто сестрой Рона, не удивлюсь, если своим другом он назвал тебя из жалости.

Слова Реддла пронзили словно нож. Он был прав, она виновата перед всеми, кого считала друзьями. Про Гарри думать не хотелось. Мысль о том, что Реддл и в этом оказался прав вгоняла ее в отчаяние.

Джинни изо всех сил старалась не расплакаться, но слезы сами потекли из глаз. Ей очень хотелось отвернуться от Реддла, глядевшего на неё с усмешкой, уйти, убежать отсюда. Да и умирать ей совсем не хотелось. У нее ведь шесть братьев, родители, бабушка с дедушкой. Да и вообще, она даже первый курс не закончила, а ведь мечтала оказаться здесь, в Хогвартсе. Мечтала отучиться семь курсов, выбрать себе профессию…

Джинни представляла, как жалко она выглядит. Маленькая плачущая девочка, сжавшаяся в комочек у основания статуи. Могла ли она подумать, что ее первый год в Хогвартсе закончиться так? Могла ли подумать, что не доживёт даже до своего двенадцатилетняя?

— Как мне тебя жаль, — произнес Реддл без малейшего сожаления в голосе.

Джинни не стала смотреть в его сторону.

Реддл поднялся и пошел куда-то вперёд. Звук его шагов эхом разносился по зале.

— Твой конец уже очень близко, но знаешь, мне и впрямь жаль, что ты не увидишь смерти Поттера, очень было бы интересно посмотреть на твою реакцию, — Реддл улыбнулся своей ужасающей улыбкой. — И да, ещё… если его труп просто будет лежать здесь — это не интересно. Надо будет скормить его василиску. Тогда от Поттера не останется ничего.

Это было последней каплей. У Джинни, наверное, в тот момент открылось второе дыхание, потому что она, еле шевелящаяся, бросилась к стоявшему неподалеку Реддлу.

Половину своих оставшихся сил Джинни потратила на то, чтобы закричать:

— Ты не тронешь Гарри!

Ей под руки попался раскрытый дневник и, до конца, не осознавая, что делает, она схватила его и попыталась разорвать напополам.

— Что ты делаешь, дура? — Реддл больше не улыбался, он подскочил к ней и вырвал дневник из рук. Саму Джинни он схватил за воротник кофточки и со всей силы швырнул обратно к статуе.

В тот момент, когда Джинни ударилась о мраморный пол, она думала, что умрет раньше, чем предсказывал Реддл. Ей чудом удалось избежать столкновения с рельефной складкой мантии старца, которая наверняка разбила бы ей голову.

Перед глазами все поплыло. Джинни прекрасно понимала, что в данный момент уходят ее последние силы.

И все же пока мозг мог соображать, она пыталась сложить в голове картину по обломкам. Получалось, что Реддла уничтожить можно было только уничтожив дневник? Прошлые ее попытки сжечь, утопить и сейчас — порвать, с треском провалились, но ведь она не все варианты пробовала.

Джинни приподняла голову, очень мешали спадающие на лицо волосы, но убрать их сил не было. Реддл стоял к ней спиной. В какой-то момент по залу разнёсся его ледяной голос:

— Ты глупая, Уизли, уж не знаю, слышишь ты меня или нет, но умрешь ты здесь в полном одиночестве, а твой скелет навсегда останется здесь. Твоя семейка даже похоронить тебя не сможет…

Продолжение речи Реддла она не слушала. Если кто-то сюда и спуститься, то убить его не сможет. Нужно было оставить какое-то послание, чтобы тот, кто решит покончить с Томом, понимал, что делает. Джинни даже не могла быть уверенной в том, что кто-то спуститься сюда, но меры предпринять стоило.

Краски с собой у нее не было, писать нечем, разве что... Джинни еле двигающимися руками подобрала лежащую неподалеку заостренную косточку и сделала небольшой порез на пальце. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть — иначе Реддл обернется. По ладони потекла темно-алая дорожка крови.

Джинни вывела на полу прямо там, где лежала: «Том — дневник» рядом она нарисовала крестик, написать что-то ещё не смогла. Она понадеялась на сообразительность того, кто может сюда спуститься. Хотя шанс был очень маленький, что ее послание вообще найдут и правильно поймут.

Надпись, выведенная ее собственной кровью, смотрелась жутко.

Джинни успела бросить последний взгляд на Реддла, и её глаза закрылись. Приподнятая голова упала на пол, и девочка провалилась во тьму.

Странное ощущение… Джинни больше не чувствовала боли, усталости, да и тело свое тоже не чувствовала. Словно она за несколько секунд превратилась в бесплотный дух.

Девочка открыла глаза. Она стояла в коридоре. В том самом коридоре, который снился ей в кошмарах. На этот раз, до конца, где виднелся яркий, притягивающий свет, ей оставалось совсем чуть-чуть.

В голове не было ни одной мысли, все заполняла странная пустота. Джинни посмотрела в чёрное зеркало стен.

В отражении она узнала себя. Правда одежда была другой. На ней было надето нечто длинное, отливающее белизной и, кажется, немного светящееся. От порезов на руках не осталось и следа. Да и сами руки, ноги и вообще все тело ощущались как-то по-другому. Будто она состояла не из плоти, а из воздуха.

Коридор заполняла гробовая тишина. Казалось, ее можно было почувствовать в этом странном месте. Джинни стояла напротив стены, вглядываясь в свое отражение, но ни одна мысль в голове так и не мелькнула.

Джинни медленно двинулась вперёд. Как-то подсознательно она понимала, что ей нужно идти туда, откуда исходил необычный свет.

Чей-то крик, раздавшийся за стенами коридора, заставил ее остановиться. Джинни подошла в плотную к стене и прикоснулась к своему отражению. Однажды она уже делала так в своем сне. Стена колыхнулась, по ней пошли круги, словно она состояла из воды, а потом неожиданно сделалась прозрачной.

Джинни отчётливо увидела зал, в котором недавно находилась, статую старца и… себя? Джинни смотрела на фигурку, ничком лежавшую между мраморными складками мантии.

Она хотела было подойти, но стена помешала. То, что происходило в зале, казалось другой реальностью, ведь она, Джинни, стоит здесь и одновременно лежит там.

Снова раздался чей-то крик, и Джинни увидела, как по залу, между колонн, к ней, которая лежит у статуи, бежит Гарри. Он рухнул на колени раньше, чем добежал до нее, и оставшееся расстояние преодолел чуть ли не ползком. Сразу же Гарри перевернул девочку на спину.

Джинни отчетливо увидела свое белое лицо с царапинами от косточек. Волосы были намокшими от воды, заливающей пол. По залу пронесся крик ужаса.

— Джинни, пожалуйста, нет… нет … Джинни, — глаза Гарри сделались такими огромными от страха, что в них, наверняка, можно было смотреть как в зеркала. Он побледнел так сильно, что Джинни смотревшая на все из коридора, наверняка испугалась бы, но она почему-то ничего не чувствовала, словно просто была сторонним наблюдателем, вынужденным смотреть на все происходящее и бездействовать.

— Джинни, пожалуйста! — не своим голосом закричал Гарри, вглядываясь в неживое лицо девочки с таким страхом и мольбой в изумрудных глазах, что Джинни, стоявшей в коридоре стало не по себе, хоть она до сих пор не могла ничего осознать.

— Пожалуйста… ты же не умерла, правда? Ты не могла умереть! — Гарри приподнял Джинни за плечи. Ее голова безжизненно откинулась назад. Гарри прикоснулся к ее щеке. Судя по ужасу, отразившемуся на его лице, она была ледяная. Он лихорадочно начал искать пульс на ее шее и запястье, но попытки ни к чему не приводили.

— Джинни, ну пожалуйста! — Гарри прижал к себе… труп? Ну, по-другому Джинни из коридора не могла назвать ту девочку, и это была первая за все время мысль, мелькнувшая в ее голове.

— Пожалуйста, пожалуйста… — на Гарри было невозможно смотреть. У него тряслись руки, а глаза в отчаянии искали на теле Джинни хоть какой-то признак жизни.

— Нет, нет, Джинни ну пожалуйста, ты ведь не могла так… ум-ме… нет, Джинни, не оставляй меня здесь! Джинни, заговори со мной, Джинни! Ответь мне! Ответь мне! — голос Гарри сорвался на крик, от которого волосы на голове вставали дыбом. Его трясло, и он без конца сжимал запястье девочки, видно все еще надеясь отыскать пульс.

— Джинни… Джинни, пожалуйста… пожалуйста, только не ты… — Гарри сильнее прижал к себе девочку, словно надеясь этим хоть как-то вернуть ее к жизни. Но та Джинни молчала, а Джинни, стоявшая в коридоре, подозревала, что девочка, которую прижимал к себе Гарри, замолчала навсегда. Гарри уткнулся головой в плечо бесчувственного тела. Его плечи странно подрагивали, но не прошло и минуты, как он резко выпрямился, а потом дрожащим голосом зашептал:

— Джинни, Джинни, все будет хорошо, я вытащу тебя отсюда, там Рон, мы что-нибудь придумаем, правда… Я не оставлю тебя!

Гарри подхватил девочку на руки и поднялся. Как он при этом не упал, учитывая его непрекращающуюся дрожь, было не понятно.

— Все будет хорошо, — выдохнул Гарри, скорее уверяя в этом себя, нежели бездыханную девочку.

— Нет, все хорошо с ней не будет, — голос эхом разлетелся по залу и утонул где-то в районе потолка. Из-за колонны, окутанной тенью, вышел Реддл.

Гарри уставился на юношу широко раскрытыми глазами.

— Приятная встреча Гарри, — лучезарно улыбнулся Реддл.

— Ты… ты Реддл, да? Дневник? — Гарри говорил с трудом, и все время щурился, пытаясь разглядеть юношу.

— Я не дневник. Просто Том Реддл, — с любезной улыбкой поправил юноша.

— Что с Джинни? — Гарри опустился на колени, стоять с одиннадцатилетней девочкой на руках, он больше не мог. — Что ты сделал с ней!?

— Видишь ли, она пока жива… — медленно протянул Реддл. — И откуда такие поспешные вы…

— Что значит пока? — побелев, перебил Гарри.

— Это очень долгая история…- Реддл не спеша вышел из тени, а Гарри, осторожно положив Джинни на пол, вскочил и, вытащив из кармана волшебную палочку, направил на слегка удивлённого этой выходкой Реддла.

— Что такое Поттер? — любезно поинтересовался Том, скрестив руки на груди.

— Я знаю тебя, — прошептал Гарри, продолжая направлять палочку на юношу.

— Ну, я уже понял, что знаешь, — мягко произнес Реддл, словно говоря со слабоумным. — Ты ведь уже назвал меня по имени.

— Я не про это, — голос Гарри задрожал от волнения. — Ты — тот юноша которого видела Джинни!

— Что? — Реддл посмотрел на Гарри с лёгким изумлением.

— Это тебя она видела вместо меня на первом триместре! — Джинни отметила, как пальцы Гарри сильнее сжали палочку, пока он это произносил.

— С чего ты взял? — к Реддлу снова вернулось равнодушие.

— Я тоже видел тебя один раз, — еле слышно произнес Гарри.

Реддл выгнул бровь и его голубые, наполнение ненавистью глаза окинули взглядом Гарри.

— Даже если так, то что дальше? — поинтересовался Реддл, делая шаг вперёд.

— Что ты сделал с Джинни?

Джинни могла видеть лицо Гарри, его бледность, веснушки, сейчас выделяющиеся ещё ярче чем обычно. А ещё она видела, что он стоит на ногах с трудом.

— Долгая история, а если кратко… Джинни Уизли слишком много секретов доверила одному дневнику. — Реддл небрежным жестом указал на лежавшую неподалеку потрепанную тетрадку.

Джинни заметила странное выражение мелькнувшее на лице Гарри при виде дневника. Пару секунд он вглядывался в ветхую обложку, а потом медленно повернулся к Тому.

— Я спросил, что ты с ней сделал? — произнес Гарри, сильнее сжимая палочку.

— Я — воспоминание. Думаю, это ты уже понял. Но чтобы появиться здесь, в таком обличии, мне ведь нужны были чьи-то силы, так? Посколь…

— Ты что у нее их забрал? — Гарри не стал дослушивать Реддла до конца. От собственной догадки он сделался бледнее еще на несколько оттенков.

Лицо Тома исказила зловещая улыбка.

— Я, верно, но и сестра твоего друга не ангел, знаешь ли…

— Почему она? — казалось, голос Гарри вот-вот сорвётся.

— Эта дурочка слишком много рассказала дневнику. Рассказала все свои секреты, страхи, я впитывал все её эмоции и вскоре смог проникнуть в ее сознания. Она слишком маленькая, чтобы что-нибудь понять. Наивная глупышка полагала, что пишет не мне, а дневнику. Даже смешно. Пробравшись в ее сознание, я смог узнать о ней буквально всё… Я мог читать ее мысли, знать все, что происходит. Связь с дневником стала забирать у нее силы и эмоции. Они передавались мне, и я креп. А бедняжка Джинни наоборот слабела. Знаешь, сознание человека вещь тонкая, сделаешь что-то неправильно и он может лишиться памяти или сойти с ума…

Джинни видела, как лицо Гарри стало мертвенно бледным. Она даже сумела разглядеть, как начали дрожать его губы, а в глазах стало так много ужаса, что в нем легко можно было бы утонуть, только посмотрев в лицо мальчика. Реддл тем временем продолжил:

— Мне не нужно было лишать ее рассудка, я просто смог подчинить ее сознание себе. Теперь Джинни могла выполнять мои поручения.

Гарри замотал головой, словно отказываясь верить, на что Реддл лишь усмехнулся:

— На твою беду, Поттер, эта дурочка была влюблена в тебя.

У Гарри сделалось такое лицо, что казалось, его вот-вот хватит удар. Он, глядя на Реддла огромными глазами, дрожащим пальцем указал на себя, словно сомневаясь, что он единственный Поттер здесь. Реддл кивнул и рассмеялся.

Гарри же посмотрел на лежащую девочку, и Джинни увидела, как он до крови прикусил губу.

— Нелепо, правда? — хмыкнул Том, наблюдая за Гарри, но тот лишь пораженно продолжал смотреть на безжизненную фигурку Джинни. — И знаешь, что самое интересное? Она так часто думала о тебе, что, использовав ее же воспоминания, я узнал о твоем прошлом буквально все… Надо сказать, с тех пор как я изучил твою историю, я мечтал познакомиться с тобой. Два раза ты одержал победу над самым великим магом- Воландемортом…

— Причем тут это? — отстраненно взглянув на Реддла, уточнил Гарри.

— Ну, видишь ли, — Том осклабился. — Воландеморт — это мое прошлое, настоящее и будущее. Лорд Воландеморт — это я!

Гарри не рассмеялся истерическим смехом, как это сделала Джинни, он лишь посмотрел на Реддла ничего не выражающим взглядом.

Джинни не знала, что творилось в его голове, те две или три минуты, что он молчал, но на его лице не промелькнуло ни одной эмоции.

Реддл впился взглядом в Гарри, ожидая его реакцию. Ответ, наверное, был для него неожиданным:

— И что? — только и произнес Гарри.

Судя по взгляду Реддла, он с трудом сохранил спокойствие на лице.

— И что!? — переспросил Том, наверное, полагая, что ослышался.

— Что тебе от меня нужно? — Гарри посмотрел на Реддла, и явно собрался сказать что-то еще, но тот его перебил:

— Вот я хотел поболтать с тобой, расскажи, как тебе удалось выжить?

— Верни Джинни ее силы, тогда расскажу, — пронзительный взгляд Гарри встретился с глазами, заполненными ненавистью.

— Э, не все так просто, Поттер, и я советую тебе говорить, когда я спрашиваю, а не ставить мне условия, иначе, знаешь, тут есть одна змея… Она не против будет полакомиться вами!

Джинни заметила, как Гарри вздрогнул и обернулся, словно проверяя, нет ли этой змеи здесь, сейчас…

— Ну, я жду, — улыбнулся Реддл, довольный тем, что сбил невозмутимость Гарри.

— Я не могу сказать точно, — медленно начал мальчик. — Знаю только, что спасло меня в ночь, когда ты убил моих родителей. Моя мама пожертвовала собой, чтобы спасти меня, ее любовь позволила мне выжить тогда.

— Хочешь сказать, тебя спасла любовь твоей матери грязнокровки?

Гарри на оскорбление никак не отреагировал.

— Видно любовь нечистокровной волшебницы была сильнее самого могущественного темного мага. Удивительно, правда? Чистота крови роли не играет, есть вещи важнее.

— Ты говоришь о любви? — Реддл хохотнул. — Ну так смотри, до чего твоя хваленая любовь довела Уизли!

— Отпусти ее! — Гарри не сводил глаз с Реддла, явно боясь взглянуть еще раз на бездыханной тело. Юноша лишь фыркнул:

— Ты, наверное, не заметил, но я ее и не держу. Пусть идёт, кто ж ее останавливает!

Джинни видела, как Гарри снова закусил губу, на этот раз так сильно, что струйка крови стекла на подбородок. Он не решался предпринимать какие-либо действия. Наверное, подсознательно понимал, что может лишь усугубить ситуацию.

— Как видишь, Поттер, и ты и Дамболдор, вечно говорящие о любви, заблуждаетесь. Именно поэтому я смог обрести силу, о которой многие и не мечтают. Я стал самым могущественным магом!

— И что тебе это дало? Ничего! — Джинни видела, с каким трудом Гарри говорит твердым голосом. Его била мелкая дрожь, но он стойко продолжал сохранять хоть какое-то спокойствие на лице.

— Ах ничего? Посмотри не нее, я превратил ее в марионетку так просто! А ведь это умение, Гарри Поттер, талант!

Гарри дернулся. Его глаза снова стали расширяться. Он стал выглядеть так, словно не может сделать вздох.

— Отпусти ее, делай со мной все, что хочешь, только отпусти ее! — срывающимся голосом взмолился Гарри.

— Отдай палочку, и, возможно, я подумаю, — с ангельской улыбкой произнес Реддл.

Гарри, не раздумывая, бросил палочку к ногам юного Воландеморта.

— Необдуманный ход, Поттер, — Реддл поднял палочку и повертел в своих длинных, бледных пальцах. — Ты, видимо, умом от этой дурочки не отличаешься. Но за палочку, так и быть, скажу правду. Процесс уже запущен. По сути, она уже мертва. Когда умрет окончательно, я обрету тело и стану настоящим человеком, а не воспоминанием. Видишь ли, обратно силы я вернуть ей не смогу, даже если ты на коленях будешь умолять.

Джинни смотрела в лицо Гарри и видела, как набежавшая было краска снова сходит, и единственным ярким пятном становятся капли крови из заново прокушенной губы.

— Возьми мои силы вместо ее, — севшим голосом произнес Гарри.

— Я не могу взять твои силы. Да и я бы на твоём месте так не старался вернуть ее к жизни. Понимаю, тебе жалко ее брата, но ты должен кое-что знать о Джиневре Уизли, прежде чем пытаться отдать свои силы. Это ведь она открыла Тайную комнату, Поттер, она натравила василиска на твою лучшую подругу и других учеников.

— Ты… ты… она ничего из этого не делала, это все сделал ты! — прошептал Гарри, глядя на Реддла глазами полными ужаса.

— Так уж ничего? — Реддл вопросительно выгнул бровь, и подошел к Гарри, со смехом смотря на его плохо скрываемое отчаяние.

— Ничего! Ты управлял ее сознанием! — Гарри вскинул голову, посмотрев прямо в лицо Реддлу, превосходящему в росте.

— Может она это делала и не по своей воле, но ведь она никому не сказала, а ведь если бы кто-то узнал, наверняка Джинни смогла бы избежать такого печального исхода, как считаешь?

— Она говорила! Она пыталась все рассказать! Ты не давал ей… блокировал сознание или что ты там делал… она все бы мне рассказала! — Гарри трясло. Это было видно невооруженным взглядом, и, конечно же, не скрывалось от Реддла. Гарри явно прилагал неимоверные усилия, чтобы не упасть, и упрямо продолжать стоять, сохраняя спокойный, хоть и начинающий вибрировать от волнения голос.

— Ох-хо, какая уверенность, Поттер, — губы Реддла изогнулись в насмешливой улыбке. — Мне нравится! Вот только ты упускаешь одну маленькую деталь: бедняжке Джинни не хотелось бы, чтобы ты знал подробности ее страшной тайны. Она, как бы не старалась, не смогла бы решиться.

— Она почти сказала мне все сегодня!

— Почти? — Реддл расхохотался, а потом похлопал Гарри по плечу. — Давай будем откровенны, Поттер, она всего лишь предупредила тебя о чудовище. Ни словом не обмолвилась, что опасно не только оно, но и она сама. Да и она была в шоковом состоянии… весьма опрометчивый поступок с ее стороны, впрочем, не об этом. Когда несколько месяцев дневник был у тебя, а она думала, что все закончилось, разве она сказала тебе хоть что-то?

— Ты бы ей не дал что-либо сказать! Не говори, что это ее вина, не смей так говорить! — последние слова Гарри выкрикнул в лицо Реддлу, на что тот лишь снисходительно улыбнулся.

— Бедный, наивный мальчик. Ну что ж, считай как хочешь, сейчас у меня для тебя новое развлечение. Мне нужны силы, больше сил, я пока еще не совсем обрел плоть, это, знаешь ли, не удобно… У меня есть один проверенный способ… От тебя ничего не будет требоваться, ты просто будешь молчать и слушать личные тайны сестры твоего лучшего друга. Пропитываясь секретами глупой девчонки я, так скажем, обретаю более физическую форму, — Реддл не спеша поднял лежащий на полу дневник.

— Т-ты будешь забирать ее силы? — глаза Гарри округлились, а голос задрожал.

— Угу, — Реддл невозмутимо кивнул. — Советую не мешать, иначе будешь наблюдать, как я сделаю с ней что-нибудь похуже. Есть очень много разных заклинаний, Гарри, ты ведь не хочешь, чтобы она умерла раньше, чем нужно?

Побелевший Гарри отшатнулся и вцепился в выступающую складку мраморной мантии.

Реддл, усмехнувшись, направил палочку Гарри на одну из страниц и что-то прошептал.

— Итак, пожалуй, следует начать сначала. Эта запись была сделана тринадцатого августа. Ее первая запись в этом дневнике. Наше знакомство зачитывать не буду. В нем ничего интересного. — Реддл принял вид декламатора и начал читать: — «Я не знаю, что мне делать, я так сильно влюбилась в одного мальчика…». Следующая строчка от меня, ну, думаю, ты поймёшь, — лучезарная улыбка не сползала с лица Тома. — «Что за мальчик, Джинни?»

«Его зовут Гарри Поттер, он такой добрый и милый! Мой брат Рон дружит с ним. А сейчас он гостит у нас, в Норе, и я так стесняюсь с ним разговаривать, раньше у меня такого никогда не было. Мне вообще до этого никто не нравился…»

«И давно он нравится тебе?»

«С того года, с первого сентября, когда я увидела его на платформе. У него были такие завораживающие глаза! Но я тогда не знала его имени. Да и самого Гарри Поттера я представляла иначе. Если честно, думала, что он будет зазнайкой, наверное, поэтому и не догадывалась, что это он.»

«А почему ты решила, что Гарри Поттер будет зазнайкой?»

«Когда Гарри был годик, Сам-Знаешь-Кто убил его родителей, представляешь какой ужас? Он совсем один остался… Сам-Знаешь- Кто попытался убить и его, но не смог и в итоге умер сам, а у Гарри на лбу остался шрам в виде молнии, я видела его вчера…» Честно, Гарри, я сначала не понял о том, кто такой Сам-Знаешь-Кто. Спрашивать я не стал у Джинни, и походу ее историй о тебе, я медленно проник в ее голову и сам уже разобрался, что Сам-Знаешь-Кто — это оказывается я в будущем. — Реддл усмехнулся, и снова вернулся к дневнику. Перелистнув страницу, он продолжил чтение: — «Это какой-то ужас, я вообще не могу говорить с ним!»

«Почему, Джинни?»

«Не знаю, мне кажется, у меня все слова испаряются в голове, когда я вижу его. Он такой необыкновенный, и еще его изумрудные глаза… в них…»

— Хватит, пожалуйста! — Гарри цеплялся за статую, явно пытаясь не сползти на пол.

— Не нравиться описание твоих глаз? — хмыкнул Реддл. — Ладно, пропустим.

Юноша пролистал пару страниц.

— Хватит читать ее записи! — в отчаянии воскликнул Гарри.

— Да ладно, неужели тебе неинтересно? А вот послушай:

«Знаешь, Том, когда мы ходили в Косой переулок, я познакомилась с лучшей подругой Гарри и Рона — Гермионой Грейнджер…»

— Прекрати! — Гарри бросился к Тому и попытался вырвать у того дневник.

— Э, не так быстро, — Реддл со смехом оттолкнул его, причем с такой силой, что Гарри врезался головой в часть мантии старца, где был сколот край, и не удержавшись на ногах упал на пол. Реддл, равнодушно глядя как к черному цвету волос Гарри примешивается кроваво-красный, холодно произнес: — Слушай спокойно, или сестрёнка Рона умрет раньше, чем ты думаешь. А я позабочусь о том, чтобы ее смерть была зрелищной для тебя.

Гарри ничего не сказал, он не пытался зажать рану на голове, он только с отчаянием и страхом смотрел на лежащую неподалеку Джинни.

— Так-то лучше, — Том улыбнулся своей жуткой улыбкой. — На чем я остановился? Ах, да… «Гермионой Грейнджер.»

«И как тебе Гермиона?»

«Если честно, я представляла ее посимпатичней. Она очень общительная, и, мне кажется, ей нравится Гарри. Они так рады были увидеться! И Гермиона так свободно с ним разговаривает, не то что я…»

«Может это просто твои догадки?»

«Нет, все именно так! Я никогда не понравлюсь Гарри, ведь он такой чудесный общительный, а я…» Ну, дальше читать ее сопли о идеале-Гарри и о том, какое убожество она — неинтересно. Помотаем-ка вперёд. Вот. Двадцатое августа.

Когда Гарри посмотрел на Реддла, у него был такой вид, будто читали не Джиннин дневник, а его собственный.

— «До школы одиннадцать дней осталось, представляешь?»

«Ты рада?»

«Не знаю даже. Мне, кстати, мама старую мантию Рона подшила, она практически неизношенная, не знаю, как так получилось, Рон все свои вещи обычно до дыр занашивает.»

«Тебе не обидно, что одежду за братьями донашиваешь?»

«Ну, иногда обидно, но мама порой сама шьёт мне вещи и это очень здорово получается. Насчёт школы даже не знаю, я мечтала поступить в Хогвартс с детства, но сейчас страшно почему-то.»

«Ты не переживай, наверняка все будет хорошо.»

«Знаешь, я так рада, что нашла этот дневник! А то я не очень-то общительная. Так хоть сюда могу все подряд писать. Прикольно, что дневник отвечает, я такой потеряла как-то. А жаль. Ну, зато этот нашла. Это ведь не странно, что я пишу сюда все, что в голову взбредет?»

«Дневник на то и дневник, чтобы записывать сюда все подряд»

По лицу Гарри было видно, что чувствует он себя ужасно. Причем не физически, а морально. Реддл, видимо, это заметил и скривился в усмешке.

— «Том, теперь я избегаю даже Фреда с Джорджем, мне постоянно кажется, что они смеются надо мной!»

«Из-за чего Джинни?»

«Они говорят, что глупо влюбляться в Гарри, и что лучше мне понравился бы кто-то другой. Легко им говорить, да? Я не могу не думать о Гарри, конечно, я понимаю, что ему скорее всего нравиться Гермиона и это так обидно! Я понимаю, они знают друг друга год, но мне Гарри понравился даже раньше, чем они познакомились!»

«Может ты когда-нибудь ему все-таки понравишься?»

«Но когда это будет… если ему нравится Гермиона, я не смогу на это смотреть!»

У нее что не посмотри, записи про тебя, — хмыкнул Реддл. — Говорю же — дурочка! Вообще, переписка с одиннадцатилеткой дело скучное, но мне ничего не оставалось. Она ведь лишь в конце декабря поняла, что за всем этим стою я. Три месяца у нее были провалы в памяти, они пугали бедняжку, потом ещё и тебя начала бояться, а представь какой у нее был шок, когда она поняла, что тоже говорит на парселтанге? Она ведь поняла тогда, на первом занятии в дуэльном клубе, что ты сказал змее. Когда по Хогвартсу распустили слух, что наследник Слизерина — ты, она места себе не находила, писала, что лучше уж ее выгонят из Хогвартса, ведь ты-то ни в чем не виноват. Знаешь какого ей было, когда Колин Криви, которому она рассказала о провалах, и что подозревает себя в нападениях, вдруг сам стал ее жертвой? Или как ее лучшая подруга подверглась нападению только потому, что эта дурашка хотела уберечь своего ненаглядного Гарри и выкрала у тебя дневник? А ведь она это сделала только чтобы ты не подвергся моему влиянию. Самое смешное то, что она думает, мол, ты и Гермиона теперь ненавидите ее.

Джинни показалось, что с такой бледностью, которая была в тот момент на лице у Гарри, впору падать в обморок. Его губы кровоточили. Он, видимо, старался не дать себе лишиться чувств, прокусывая губу еще и еще раз.

— О, ты бы видел какое представление она мне тут устроила, — в глазах Реддла промелькнуло торжество при виде совсем ошарашенного Гарри. — Она плакала и умоляла, чтобы я убил ее вместо тебя!

Если Джинни думала, что дальше побледнеть было просто невозможно, то она ошиблась, теперь лицо Гарри было примерно того же оттенка, что и у Джинни, лежавшей на полу. Из его груди вырвался слабый стон, и он вцепился пальцами в собственные волосы.

— Ну, что скажешь? Могу ещё пару записей найти, она там во всех красках чувства к тебе описывает. Или почитать что с ней было, когда она поняла, что стоит за нападениями?

Реддл сделал пару шагов вперёд. Непонятно было, собирался он подходить к девочке или нет, но Гарри, заметив его передвижение, метнулся к Джинни, и приподняв ее за плечи прижал к себе так крепко, словно Реддл собирался ее отнимать.

— Мне не нужен ее труп, — фыркнул Реддл, небрежно откинув дневник в сторону. — Да и я бы на твоём месте так не переживал. Перед твоим другом тебе отчитываться не придется, ты его больше не увидишь, и объяснять смерть его сестры не будешь.

Джинни видела, как Гарри вместо ответа лишь сильнее прижал девочку, и попытался отползти подальше от юноши. Его дрожащие пальцы безотчетно гладили промокшие рыжие волосы.

— Да ладно тебе, не делай вид, что тебе есть до нее дело, — засмеялся Реддл и осекся, заметив движение рук Гарри. Несколько секунд он наблюдал, как Гарри, не отдавая себе отчета, гладит бесчувственную девочку по голове, а потом расхохотался. Этот жуткий хохот отлетал от стен эхом, и, казалось, звучал из каждого уголка. Джинни видела, как передернуло Гарри, и как он прижал ладони к ушам девочки несмотря на то, что этот смех она все равно услышать не могла.

— Да не может быть! Ну надо же, Поттер, лучший расклад я и представить не мог! — перестав хохотать оповестил Реддл, его лицо расплылось в торжественной улыбке. Гарри испуганно посмотрел на юношу.

— Ты что, влюблен в эту дурочку? — Реддл склонил голову на бок и впился взглядом в Гарри, у которого кровь отхлынула от лица. Несколько секунд они смотрели друг на друга в зловещей тишине, а потом Гарри неестественно тоники голосом произнес:

— Нет…

— Ты врешь, Гарри? — Реддл усмехнулся.

— Нет, я не… — Гарри не смог продолжить и в отчаянии посмотрел на Реддла.

— У тебя все на лице написано, — хмыкнул юноша, и быстрым шагом преодолел короткое расстояние между ними. Гарри сильнее вцепился в тело Джинни и с выражением полного ужаса на лице отрицательно замотал головой, пытаясь опровергнуть слова Реддла.

— Не хочешь говорить честно? — с милой улыбочкой уточнил Реддл, наклонившись к Гарри.

— Она мне н-не нравится, правда, это… — Гарри, не найдя слов, попытался отпрянуть от Реддла, но тот резко схватил его за плечо.

— Говори мне честно, Гарри, — улыбка Реддла стала похожа на оскал.

— Она мне не нравится, — еле слышно повторил Гарри. Реддл фыркнул, а потом со всей силы влепил Гарри пощечину.

— Кажется, я сказал говорить правду, — пропел Реддл, глядя в бледное лицо Гарри. Тот не издал не звука, дрожащими руками он пытался закрыть голову Джинни.

— В чем проблема, Поттер? Не хочешь делиться секретом со мной?

Гарри молчал. Реддл хмыкнул, а потом выпрямившись произнес:

— Спрошу еще раз. Ты влюблен в эту дурашку?

— Не надо, пожалуйста! — взмолился Гарри. — Она в этом не виновата! Это мои чувства!

Реддл наклонил голову на бок. Он явно пытался разобраться в мотивах Гарри.

— Так все дело в страхе за девчонку? — подвел итог юноша. Гарри ничего не ответил. — Думаешь, я сделаю ей что-то, раз она нравится тебе? — Реддл со смехом в глазах посмотрел на мальчика.

По выражению лица Гарри ответ был понятен без слов.

— Делай все, что хочешь со мной, не трогай ее!

Реддл расхохотался, а потом замолчал так резко, что Гарри вздрогнул и попытался закрыть собой Джинни.

— Встань, — резким, холодным голосом приказал Реддл.

Гарри не шелохнулся, продолжая загораживать собой бесчувственную Джинни.

— Я сказал тебе встать, — голос Реддла перешел в шипение.

— Я не дам тебе сделать с ней что-то! — прошептал Гарри, на что Реддл лишь покачал головой.

— Мне не нужна твоя глупая Уизли. Ты сказал, делать с тобой все, что захочу, с условием, что я не трону эту дурочку. Ну так вставай!

Гарри осторожно положил голову Джинни на пол и быстро вскочил на ноги. Джинни из коридора видела, как он пошатнулся, но на ногах все же устоял.

— Так-то лучше, — Реддл снова улыбался. — Начнем игру. Твоя задача — не умереть за минуту. Если продержишься дольше, то перед тем, как убью тебя, дам попрощаться с Уизли, идет?

Гарри еле заметно кивнул и Реддл рассмеялся:

— Прекрасно! Итак, у тебя нет палочки, у тебя вообще ничего нет, хотя, постой-ка, — Реддл издевательски ухмыльнулся. — У тебя же есть любовь! А если верить старику Дамболдору, то любовь — самое сильное оружие. Проверим в действии, а?

— Даже если убьешь меня, это не отменит факта, что любовь сильнее, — еле слышно произнес Гарри. Реддл посмотрел на него с нескрываемой жалостью.

— Ничего, дорогой Поттер, я выбью из тебя твою наивность. Да и в конце концов, мне надо чем-то василиска кормить, — на последних словах Реддл не смог сдержать довольной улыбки. Он хотел было сказать что-то еще, но по залу вдруг разнеслось пение неземной красоты. Оно эхом отдавалось от стен, заполняя все пространство необыкновенной мелодией. Не прошло и минуты, как показался ее источник — прекрасная птица с золотисто-алым оперением. Такое сказочное создание Джинни видела впервые. Чудесное явление подлетело прямо к Гарри. В лапах птица держала нечто, похожее на потрепанный мешок.

— Фоукс? — выдохнул Гарри, завороженно глядя на нежданного гостя.

— Феникс? — Реддл хмыкнул. — Да, Поттер, какая чудесная помощь от Дамболдора! Нет, ты только посмотри! Птица!

Феникс между тем уронил рядом с Гарри предмет, который нес в лапах. Это оказался никакой не мешок, а ветхая распределяющая шляпа.

Реддл скептически взглянул на дар Дамболдора и снисходительно улыбнулся Гарри.

— Ну все, Поттер, все шансы противостоять мне! Вон, у тебя и шляпа есть и феникс!

Гарри, наверняка, и сам не понимал, чем ему все это поможет.

— А теперь, легендарная битва! Сильнейший маг Лорд Воландеморт против знаменитого Гарри Поттера! Сейчас посмотрим, чем тебе поможет развалившаяся шляпа с бестолковой птицей против василиска! — оскалился Реддл, а затем развернулся к статуе и зашипел. Джинни поняла каждое слово:

— Говори со мной, великий Салазар!

Гарри тоже посмотрел в сторону статуи.

Голова старца находилась в тени, однако Джинни сумела разглядеть, как рот статуи вдруг раскрылся, образуя огромное, толщиной чуть больше колонны, отверстие.

— Покажись, великий из змей! — снова раздался голос Реддла, говорившего на парсултанге.

Послышался отдаленный шум из открытого отверстия. Джинни заметила, что Гарри тут же зажмурился и начал отходить к ближайшей колонне.

— Убей его, — прошипел Реддл. А потом, обратившись к Гарри со смехом произнес: — Игра началась, Поттер!

Джинни видела, как изо рта статуи показалась чудовищная морда василиска. Тогда, во сне, она не обратила внимания насколько большими были его клыки. Он стал медленно выползать из статуи. В зеленоватом свете он казался ещё страшнее. Его размеры были поистине пугающими. Всплеск воды и хруст косточек возвестил о том, что огромная туша змеи опустилась на пол.

Василиск быстро, что никак не соответствовало его размерам, двинулся в сторону Гарри. Мальчик, закрывая рукой глаза попятился к стене. Джинни видела, как огромная змея сделала бросок вперёд и промахнулась лишь потому, что Гарри, споткнувшись обо что-то, упал на пол.

Реддл рассмеялся своим жутким, пугающим смехом.

Гарри быстро поднялся и едва успел спрятаться за колонну. Клыки чудовища промелькнули буквально в миллиметре от него.

Джинни смотрела, как дрожат руки Гарри, упирающиеся в колонну, как намокли угольно-черные волосы от воды на полу, как подгибаются его ноги.

Василиск снова развернулся к бедному мальчику. Гарри начал пятиться к стене, змея была в каком-то метре от него, когда к ней вдруг подлетел феникс. Василиск попытался схватить птицу своими клыками, но та оказалась проворнее, парой едва уловимых движений клювом, она выклевала глаза змеи.

Джинни зажмурилась. Зрелище было не из приятных. Темно-алая кровь хлынула на пол. Из пасти василиска вырвалось шипение, он начал бешено извиваться от боли. Гарри едва успевал увернуться от гигантского хвоста, который, наверняка, при ударе переломал бы как минимум половину его костей.

Гарри бросился бежать подальше от статуи, в глубь залы.

— Убей мальчишку! — закричал Реддл, обращаясь извивающемуся василиску. — Ты же чуешь его, убей!

Гарри теперь мог не закрывать глаз, однако Джинни чувствовала, что ему от этого не легче. Даже будучи слепым, василиск продолжал делать броски в сторону мальчика, и тому лишь чудом удавалось увернуться. Гарри петлял между колоннами, стараясь хоть как-то сбить змею с толку.

В это время, Реддл подхватил с пола Джинни и перенес ее дальше от статуи. Затем, он быстро отошел и что-то прошипел. Джинни из коридора не разобрала, что именно, но василиск вдруг поменял маршрут и пополз в сторону, где лежало тело девочки.

— Эй, Поттер, сейчас ты услышишь хруст костей своей драгоценной Уизли, — расхохотался Реддл.

Гарри обернулся так быстро, что чуть не поскользнулся. Его лицо стало отдавать каким-то серым цветом. Василиск, ничего не видя перед собой, полз в том направлении, где лежала безжизненная фигурка Джинни. Понятно было, что, если он ее переползает, от нее даже если по словам Реддла, она ещё жива, ничего не останется. Ну, что-то то останется, но явно не жизнь.

Гарри бросился к девочке. Реддл расхохотался лишь сильнее, глядя как Гарри бежит на встречу василиску.

Подбежав к Джинни, он оттащил ее в сторону, и закрыл собой как раз в тот момент, когда василиск полз в десяти сантиметрах от них двоих.

Стоило змее немного отползти, как Гарри, тяжело дыша, встал на колени и стал лихорадочно ощупывать пол рядом с собой. Ему под руку попалась полуразвалившаяся шляпа. Схватив ее, Гарри снова вскочил и бросился в противоположную сторону от василиска. Он не заметил, как хвост змеи, извивающейся в поисках своей жертвы, поднялся в воздух. Он достиг бегущего Гарри и ударил по ногам. От удара Гарри отбросило к подножью статуи. И если хвост, возможно, ему ничего и не сломал, потому что это был самый кончик, то об рельефную складку мантии он приложился сильно.

По белоснежному мрамору заструилась алая кровь.

Василиск снова сделал бросок в сторону мальчика. Гарри съехал на пол в обнимку с шляпой и сжался в комочек у подножия статуи. Змея со всей силы влетела в мраморного Салазара Слизерина. Ударившись головой, она отпрянула и зашипела. Первые несколько секунд было непонятно, в сознании ли Гарри — он не шевелился.

Змея свернулась кольцами, ища лучший угол для нападения, Гарри, повернув голову в ее сторону, судорожно прижал к себе шляпу, словно та могла чем-то помочь. В какой-то момент со шляпой произошло что-то странное: она быстро сжалась и вновь приняла обычную форму.

Дрожащие пальцы Гарри явно что-то нащупали внутри. Он засунул руку в шляпу и через секунду вытащил из нее длинный, сверкающий меч с крупным, красивым рубином. Гарри смотрел на находку округлившимися от удивления глазами.

В этот момент, василиск приготовился к новой атаке. Страшная морда с пустыми, кровоточащими глазницами повернулась к Гарри, и змея, шипя, двинулась прямо на мальчика.

Гарри ничего не оставалось, как использовать единственное оружие. Джинни видела, что его дрожащие руки не могли держать ровно тяжелый меч.

В этот раз василиск прицелился точно, вот только когда он уже открыл пасть со своими чудовищными желтоватыми клыками, Гарри, скривившись, вскочил, и всадил меч по самую рукоять прямо в небо змеи. Раздалось жуткое шипение, а потом дикий крик боли, и тут, Джинни словно проснулась ото сна. Происходящее стало осознаваться со всей четкостью. Она увидела, как руку Гарри насквозь пронзил один из длинных клыков.

Так, как она закричала тогда, Джинни не кричала никогда. Ее ужас был настолько сильным, что она забыла, как дышать. Впрочем, в месте где она находилась, это возможно было и не так важно.

Змея начала биться в конвульсиях. Клык, впившийся в руку Гарри сломался, и василиск, бешено извиваясь, рухнул где-то около стены и больше не шевелился.

Гарри выдернул отколотую часть клыка из руки. Его глаза закрылись, лицо искривилось в болезненном, беззвучном крике, и он рухнул на пол. Из его раны ручьями текла кровь, растекаясь по полу и заливая его рубашку.

— Нет, нет, Гарри! — не своим голосом завопила Джинни и бросилась вперёд, но налетела на стеклянную стену. Удара она не почувствовала, а вот стена приняла первоначальный вид черного зеркала.

— Нет, нет! — Джинни в отчаянии забила кулаками в стену, но кроме своего отражения ничего не увидела. Словно из потустороннего мира доносился голос Реддла. Джинни уловила лишь обрывки фраз: «кончился земной путь» и «пока ты умираешь, Поттер».

— Нет! Нет! — ее безумные вопли заполнили весь коридор.

Неожиданно пространство озарилось светом. Только не тем, который был в его конце, другим.

Джинни резко обернулась. В нескольких метрах от нее вырисовывался светящийся контур фигурки, сидящей на коленях, со склоненной к груди кудрявой головой.

Джинни хватило двух секунд, чтобы понять, что фигурка, источающая яркий свет, принадлежала Гарри.

Она бросилась к мальчику, но, когда до него осталась пара шагов, он вдруг испарился. Свет от его силуэта ещё несколько секунд стоял в глазах Джинни. Она смотрела туда, где пару секунд назад был Гарри и не могла ничего понять.

Джинни медленно повернулась к черному зеркалу и дрожащей рукой прикоснулась к нему. На этот раз фокус сработал, и стена снова стала прозрачной.

Ее глазам снова предстал зал. Гарри сидел у основания статуи, но его лицо больше не искажалось от боли. На его плече примостился феникс. Глаза Гарри были открыты и с благодарностью смотрели на птицу. От раны на руке не осталось и следа. Только кровь, застывшая на кофте.

— Слезы Феникса, — пробормотал Реддл внимательно глядя на птицу. — Теперь ясно. А ты, Поттер, и вправду живучий. Но знаешь, если я запытаю тебя до смерти, птица не спасет. По-моему, у меня на это даже времени уйдет не так много.

У Джинни волосы на затылке встали дыбом, она зажала рот рукой и посмотрела на Гарри. Тот, к ее удивлению Реддла не слушал, он смотрел куда-то в пол.

Пока Реддл глядел на него с веселой ухмылкой, Гарри, взяв зачем-то в руку обломок клыка, поднялся и шатаясь направился к Джинни.

— Хочешь попрощаться с девчонкой? Точно, у нас же были условия! Ну хорошо, я дам тебе минутку, вы все равно скоро встретитесь, — снисходительно произнес Реддл с противной улыбкой. — Уизли была, пожалуй, самой глупой и помешанной дурочкой, которую я когда-либо видел. Впрочем, ты тоже не далеко от нее ушел. Вы друг друга стоите.

Гарри медленно опустился на колени. Только смотрел он не на безжизненное тело Джинни, а в другую сторону.

— Если бы она была глупой, то не оставила бы послания. Прощай… — Гарри посмотрел на Тома, и тот, с ужасом, мелькнувшим на его лице, только и успел заметить, как Гарри схватил дневник и со всей силы воткнул в него клык василиска.

Такого ужасающего, пробирающего до мозга костей крика Джинни не слышала никогда.

Из дневника, словно кровь, хлынули чернила, заливая пол вокруг.

Том рассыпался на глазах. Его безумный вопль ещё несколько секунд звенел у Джинни в ушах.

Потом Реддл испарился, словно его и не было.

Пару секунд ничего не происходило, а потом Джинни почувствовала жуткую боль, словно ее разорвали пополам, а теперь сшивают заново, но она не успела даже вскрикнуть, потому что коридор вдруг растворился, все растворилось, и она оказалась в давящей темноте.