Внучатый зять (гет)

Следующего индивидуального занятия с Беллой Риддл ждал со смесью опасения, интереса и обреченности. Угадать, что Белла выкинет на этот раз, было невозможно — разве что она решила каким-то образом выманить у Тома Риддла официальное предложение. Риддл подумал над этой гипотезой и на всякий случай выпил несколько противоядий.

Но на следующем занятии ничего не произошло, если не считать того, что Белла сменила платье на такое, верхняя часть которого представляла собой корсет, и от этого создавалось впечатление, что Белла пришла на занятие фактически в нижнем белье. Руки и плечи Беллы в новом платье были полностью открыты, а в корсет, наверно, можно было легко заглянуть, стоило только подойти к Белле поближе. Риддл избегал этого делать и, напротив, накидывая на Беллу Инкарцеро после проигранной ей схватки, старался захлестнуть ее веревками почти до плеч, даже если ее ноги оставались чересчур свободными, и Белла после такого Инкарцеро могла бы от него убежать.

Все эти ухищрения, впрочем, помогали довольно мало, и Риддл несколько раз ловил себя на том, что он откровенно пялится на грудь Беллы во время поединка — да и Белла целых два раза поймала его на несобранности, но только усмехнулась своим долгожданным победам. А под конец Риддл был вынужден отметить, что в его случае дуэлировать в широкой мантии довольно удобно, потому что иначе вышло бы, что он стоит перед своей ученицей с двумя палочками наизготовку — в смысле не в двух руках, а в том, в каком несколько недель назад подначивал Долохов.

В конце занятия Белла просто ушла, церемонно поклонившись — и вот это Риддла даже немного обидело, потому что он все же рассчитывал на что-то интересное. А в следующую пятницу Белла опоздала на целые четверть часа, словно это было не занятие, а свидание.

Платье с корсетом вместо верха было тут как тут, и Риддл передумал начинать занятие с теоретической части, потому что сидеть рядом с такой Беллой и что-то для нее рисовать на пергаменте было выше его сил. И вообще, занятиям следовало придать больше формальности.

— Вы опоздали, мисс Блэк, — с отстраненной вежливостью сказал Риддл. — Я задержу вас на столько же, на сколько вы опоздали — и постарайтесь впредь не тратить мое время.

— Да, мой повелитель, — смиренно ответила Белла и немного закусила губу, она-то уже заметила, какой Тому нравится ее видеть.

К столь формальному обращению придраться было трудно, если бы Том не подозревал, что Белла просто над ним смеется.

Том Риддл изо всех сил старался быть в этот раз как можно дисциплинированнее и строже, хотя не взглядывать на корсет Беллы ему было даже труднее, чем жертве Ходжи Насреддина — не думать о белой обезьяне. Но все же выдержка и хладнокровие Темного Лорда творили чудеса, до тех пор, пока в последние десять минут все не пошло прахом.

За дверью послышались шаги, Белла отвлеклась и пропустила очередное Инкарцеро, опутавшее ее веревками почти до шеи, но и намного выше колен. Риддл опустил палочку, чтобы попенять Белле на ее ошибку, когда она кинулась к нему, подсекла его и вместе с ним рухнула на пол, приземлившись сверху.

— Том, я чувствую, что я зашел невовремя, — удивленно произнес Реджинальд Лестранж, однокурсник Тома Риддла, а Белла скромно спрятала лицо у Тома на груди, но совсем не собиралась с него скатываться. — Я зайду снова через полчасика, а лучше, думаю, через часок.

Том тронул свою палочку и снял с Беллы веревки, чтобы Лестранж не подумал чего не того про его сексуальные предпочтения, и запоздало догадался, что, может, опутанную веревками Беллу было бы потруднее узнать.

Стоило Лестранжу уйти, как Белла заливисто рассмеялась и совершенно бесстыдно уселась на Тома верхом.

— Ну прости, — сказала Белла, когда почувствовала, что Риддл сейчас ее скинет. — Это я его пригласила, как раз к концу занятия, но я же не знала, что я опоздаю.

Том безо всякой легилименции легко понял, что Белла все знала и опоздала нарочно, а он ей невольно подыграл, продлив их занятие до прихода Лестранжа.

— Я просто не хочу за Лестранжа замуж, — пояснила Белла и состроила Тому озорную и умильную мордочку.

— Лестранж давно женат, — заметил Том, он ждал уже две недели, когда его ошеломят, вот его и ошеломили.

— За Рудольфа не хочу замуж, — пояснила Белла и наклонилась, чтобы поцеловать Тома. — Вообще ни за кого замуж не хочу. Только за тебя.

— Если ты всякий раз будешь валять меня по полу, когда тебе не понравится очередной жених… — сердито начал Риддл, а резвая Белла уже вскочила на ноги.

— А ты это прекрати, — предложила Белла. — Сделай мне предложение, и больше никто ко мне приставать не будет. У тебя ведь не решатся отбивать, правда?

Хотя думать над тем, что Белла выкинет в следующую встречу, было даже немного забавно, Риддл понимал, что он действительно должен все это прекратить — шалости Беллы уже дошли до того, что распался выгодный брачный сговор, над которым, оказывается, работали и Блэки, и одноклассник Риддла, а Белла еще и самого Риддла в крушение этих планов впутала. Что-то подсказывало Риддлу, что подобное будет происходить еще не раз, если Белла не попадет в твердые руки, чью власть она примет — и на этом месте Риддл задумался о том, почему бы, черт возьми, и нет. Белла была из младшей ветви Блэков, но вполне могла оказаться наследницей Сигнуса, потому что у Сигнуса и Друэллы не было сыновей; Риддла признавали наследником Слизерина разве что его школьные друзья, и родство с Блэками ему было бы выгодно; но истинную причину, по которой мысли Риддла текли в сторону «почему бы и нет», выдавали его размышления о том, действительно ли аристократические семьи в магической Британии воспитывают девочек в такой строгости, что брак с ними сводится к производству наследников.

Возможно, Риддлу стоило думать поменьше и просто положиться на интуицию Долохова, который советовал брать не раздумывая и предсказывал Риддлу такую бурную и веселую жизнь, что и умирать не надо будет. Но Риддл вспомнил беднягу Розье, женившегося на девушке из одного из священных двадцати восьми семейств и после этого нередко в дружеском кругу вопиявшего, что лучше бы он пошел в монахи, — и Риддл крепко задумался над желанием Беллы ждать до свадьбы.

Поэтому на следующем занятии уже Белле пришлось опасаться того, что у Риддла на уме, раз он первым делом запечатал двери. Белла с каким-то сладким замиранием сердца ускользала и отбивалась от его заклятий, а неожиданно веселый Том Риддл все длил и длил ее ожидание: она проиграла ему уже трижды и получила все тот же отстраненный разбор ошибок, а не особое наказание за невнимательность.

А вот на четвертый раз Том дождался нужного положения в пространстве и достаточно большой бреши в защите, и его необычное заклинание распластало Беллу по стене, а вслед за тем и сам Том прижал ее к стене и начал целовать.

Голова Беллы была свободна, она только не могла двинуть ни рукой, ни ногой, словно их притянули к стене невидимые кандалы, и сначала ей понравились такие поцелуи, но потом Риддл слишком вольно воспользовался правом победителя и полез под юбку.

— Нельзя! — вскрикнула Белла, извиваясь в невидимых путах, а рука Тома скользила по ее ноге все выше и выше.

— Ты сама целый месяц толкала меня к этому, — с ухмылкой сказал Том, думая про себя, когда же он наткнется на какие-нибудь впечатляющие панталоны, — а потом Том ощутил, что там нет не только панталон, но и вообще ничего другого, и скользнул рукой туда, куда и собирался добраться.

Белла перестала вырываться и вздрогнула уже по-другому, а Том подобрался к ее уху, укусил за мочку и провел по шее языком вниз, чувствуя, как юное гибкое тело отвечает на движения его руки и само тянется к нему навстречу.

Следующей ступенью был шнурок на корсете, чье ослабление было встречено только негромким «Нет…», но движения бедер навстречу руке Тома говорили «Да!», и он рискнул отпустить заклятие, сковавшее руки Беллы.

— Мне прекратить? — с сатанинским весельем спросил Том, ненадолго перестав дразнить Беллу пальцами, но она сама не собиралась останавливаться, и упавший корсет и обнажившаяся грудь ее больше не смущали.

— Продолжай… — выдохнула Белла, обнимая своего Тома, и ее прерывистое дыхание разрывало слово на отдельные слоги, — пожалуйста…

Том наклонился к задорно торчащим сосочкам, чтобы пройтись по ним сначала губами, потом кончиком языка, а потом немного куснуть — и в этот момент Белла начала вскрикивать и схватила Тома за плечи так, что чуть не свернула ему шею.

— Дай воды, — попросила Белла, и струя Акваменти потекла по ее подбородку, по груди и по животу, порождая у Тома довольно похабные ассоциации, вот только Беллу не смущали ни его улыбка, ни ее положение.

— Только не думай, что я тебе теперь должна, — предупредила Белла и бесстыдно облизала губы. — Я же тебя не просила.

— Ты даже сопротивлялась и протестовала, — признал Риддл и подал Белле ее корсет, теперь Риддл был готов подождать до свадьбы, если уж так нужно. — Но я же ужасный человек: я всегда все знаю лучше и даже в твоих чувствах разбираюсь лучше тебя.

— Давай снова драться, — предложила Белла, кое-как затянув шнурки корсета. — Иначе мне захочется еще, и тогда я уж точно буду тебе должна.

В наступившую на следующий день субботу Том Риддл чувствовал себя немного евреем и отдыхал от праведных и неправедных дел, но ближе к вечеру его отдых прервал неожиданный гость.

Лорд Арктур Блэк, глава дома Блэков, неожиданно возник у Риддла на пороге и даже не соизволил объяснить, как он нашел дом Риддла.

— Я особо не искал, ты особо не прятался, — сказал старик Арктур, проходя в дом.

— Я пропустил момент, когда мы с вами перешли на ты, лорд Блэк, — холодно ответил Том Риддл, которого раздражала Блэковская бесцеремонность, если к ней не прилагалась молодая красота.

— А мы и не переходили, — отрезал Арктур. — Если бы ты лишился ума и посватался к Кассиопее, то мы бы с тобой были свояки и говорили друг другу ты. Но в уме тебе отказать нельзя, поэтому получается так, что я глава рода, а ты — мой внучатый зять. Можно сказать, во внуки мне посватался, а? — Арктур коротко хохотнул и с удобством расположился у камина.

— Я избавлю тебя от сватовства, принесения даров, публичного объяснения в любви и прочей чепухи, — продолжал Арктур, когда Том Риддл сел в соседнее кресло с другой стороны от массивного столика. — Впрочем, вы с Друэллой с этим как хотите — ты в школе у нее старостой был? Управишься с ней, значит. Мне другой разговор интересен: зачем мы тебе нужны, зачем ты нам нужен.

— Белла рассказывала уже, как с нашего семейного древа выжигают? — поинтересовался Арктур, поскольку Риддл мрачно молчал. — За то выжигаем, что кто-то спутался с магглом — на кой ляд нам в семье маггл? Если у кого нет ни ума, ни понятия, чтобы выйти замуж или жениться на ком-то из хорошего рода, на ком-то, кто будет полезен семье, то и семье такие недотыкомки не нужны. Вот ты мне нужен, Риддл — мой интерес, чтобы войны не было.

— А вы взамен отдадите мне Министерство? — раздраженно спросил Риддл.

— Да зачем оно тебе? — удивился Арктур. — Оно и так наше. Ты же с магглами жил, ты должен легко это понимать: в эпоху до буржуазных революций аристократия занимает высшие командные посты и в армии, и в бюрократии. В аврорате почти все чистокровные; высшие чины — все из священных двадцати восьми. С бумажками возиться доблесть невеликая, так что в самом Министерстве грязнокровок больше, но за каждым министром стоят несколько больших чистокровных семей. Наша власть, Риддл, в том, что не терпит войны — и я тебе это покажу. Так что ты скажи, каким ты хочешь видеть мир — а я расскажу тебе, как сделать его таким без войны.

— Вас становится все меньше, — резко сказал Риддл, в своем доме, говоря один на один, он мог позволить себе говорить не о славе и превосходстве чистокровных родов, а горькую правду. — За последние пятьдесят лет численность чистокровных волшебников упала на 15%, даже если считать новых, кто был причислен к чистокровным, потому что магглы у него уже в четвертом поколении. Население маггловской Великобритании за последние пятьдесят лет выросло в полтора раза — а двадцать лет назад распалась Британская империя, и поток переселенцев из бывших колоний с куда более быстрым ростом населения скоро захлестнет магический мир. При всех маггловских трудностях с переездом и визами, в Великобритании будет все больше и больше индийских, африканских, арабских грязнокровок — а магам из тех стран перебраться сюда еще проще, чем магглам. Министерство Магии будет становиться все больше, старых семей будет все меньше — пока вас просто не сметут. Я сколько раз говорил вам: я один из вас, ваши беды — это мои беды. Вы сначала пропихнули грязнокровку на пост Министра Магии, а в позапрошлом году сняли его, забаллотировали мою кандидатуру и поставили министром какую-то дуру с ее благоглупостями и казенным лицемерием!

— Из всего, что ты сказал, я делаю вывод, что нужно ограничить доступ в страну чужаков, — немного подумав, ответил Арктур. — Выгнать и не пускать пришлых магов просто — в конце концов, если возникнут трудности, поучимся у магглов. Убедить магглов, что им тоже стоит принимать меньше чужаков… можно попробовать, но это магглы. Проще не брать к нам грязнокровок, не рожденных в Британии. Или даже тех, чьи родители не были рождены в Британии. Это мы пропихнем.

— Этого недостаточно, — твердо сказал Риддл. — Оставленные в маггловском мире грязнокровки — это выбросы стихийной магии. Магглы очень скоро за них возьмутся — они не потащат грязнокровок на костер, но начнут их изучать. И вскоре придут к выводу, что все мы — полезные зверушки, и в обстановке Холодной войны нами надо усилить армию. Статут рухнет, так что — либо мы их, либо они нас. Нужно внедрять на ключевые посты в мире магглов своих людей, а пока это невозможно — обходиться Империо и скрытым террором.

— Есть такая прибаутка, Риддл, — ответил через полминуты Арктур. — «Вы сильный, вы справитесь. — Я умный, я просто не возьмусь». Я в твоей силе не сомневаюсь, но за магглов я не возьмусь. Мы пробовали до Статута и проиграли, понадобился Статут. Сейчас магглов куда больше и они куда сильнее — вряд ли мы сможем перевоевать ту, старую войну и выиграть. Я лучше послушаю тебя про то, что нам делать с грязнокровками — злые языки говорят про тебя, что ты хочешь их всех перебить, но я же вижу, что идеи у тебя неординарные.

Том Риддл немного помолчал, его сердце просило битв и великих свершений, а разум уже подсказывал, как еще можно развеселить магический мир, раз он мало пригоден для таковых.

— В одиннадцать лет в Хогвартс приезжают магглы, чтобы учиться там махать палочкой, — с некоторым пренебрежением сказал Риддл, а сам с ностальгией вспомнил про свой чайник, полный горячей братской любви. — Маг должен расти только среди магов. После первого же магического выброса мы будем забирать грязнокровок в наш мир и воспитывать их так, как нужно нам.

— А вот это уже интересно, Риддл, — неожиданно легко согласился Арктур. — Значит, я в тебе не ошибся. Аппарируй на площадь Гриммо, и я буду рад ввести тебя в дом — семья тоже хочет с тобой поговорить.