Внучатый зять (гет)

Многие ровесники завидовали Риддлу, чья свадьба с юной красавицей прогремела в волшебном мире даже громче, чем если бы Риддл захватил Министерство. Да и реакция была более однозначной — власть Темного Лорда приняли бы далеко не все, а вот теперь все были согласны, что наш Темный Лорд — молодец и орел, и даже победа кое-кого над Гриндельвальдом не идет в сравнение — в конце концов, кому нужен старый костлявый фриц, кроме разве что извращенцев?

Тем, кто был очарован искристыми глазами Беллы и ее озорной улыбкой на свадебных колдографиях, вряд ли пришло бы в голову, каким испытанием может быть такая разница в возрасте. Для Беллы начиналась новая жизнь, о которой она мечтала и которую она ждала; для Тома продолжалась его старая жизнь, которую он давно устроил так, как ему надо. Белла была так счастлива, что даже не думала о медовом месяце и свадебном путешествии — на второй день после свадьбы ей пришло в голову что-то испечь, и в кухне стоял дым коромыслом. Том на второй день после свадьбы вызвал Долохова и Нотта, поставил перед ними задачи, связанные с будущей сетью, и застыл над исписанным пергаментом, пытаясь увидеть так нужную ему свертку по трем переменным.

Вместо свертки по трем переменным Том вскоре увидел свежую булочку и выглядывающую из-под платья коленку на уровне своего плеча, потому что Белла вспрыгнула на стол и села на его пергамент. Она даже не собиралась обижаться, что Том заметил ее не сразу, это Тому понадобилась хорошая выдержка.

— Белла… — строго начал Том.

— Да, милорд? — тут же перебила его Белла и поводила перед ним свежей булочкой. — Можно теперь только я буду называть тебя своим повелителем? А то если, скажем, Люциус начнет говорить тебе «мой повелитель», все могут подумать, что он тоже в тебя безумно влюблен.

— Отнесись к этому серьезно, — попытался указать на свои бумаги Риддл, но сделать это у него не вышло, потому что вместо бумаг он смотрел на тонкую талию, затянутую в узкое платье, и было довольно заметно, что под платьем ничего нет, кроме гибкого и немного смуглого юного тела.

— Белла, — еще раз начал Том, ему было уже сорок четыре, и его было не соблазнить ни булочкой, ни перспективой страстной любви прямо на столе, ему было вполне достаточно того, что ни голод, ни желание сейчас не мешают ему работать. — Кто будет наследником твоего отца?

— Дядя Альфард, если он будет жив, — ответила Белла с трудно уловимой грустью. — Потом один из моих маленьких кузенов.

— Наследницей будешь ты, Белла, — пообещал Том, и Белла подпрыгнула на месте, а потом бросилась ему на шею, чуть не свалив его вместе с креслом. — Если я закончу работу над тем, над чем ты мне не даешь работать.

— Давай я буду тебе помогать, — вызвалась Белла и решительно съела свою булочку, так что ее дальнейшие слова Тому пришлось различать сквозь мычание и жевание. — А то так нечестно: наследство получу я, а работаешь ради этого ты.

Белла даже взяла пергамент Тома в руки, но, конечно, почти ничего там не поняла.

— Научи меня! — потребовала Белла.

— Думаю, один я управлюсь быстрее, — совершенно верно предсказал Том.

— Так в семье не поступают, Том, — уже серьезно сказала Белла, хоть она была и намного моложе, но Тому как сироте тоже было чему у нее научиться. — Я видела колдографию, на которой дедушка Арктур в школьной мантии держит на руках моего дедушку Поллукса. Ему наверняка не нравилось возиться с таким малявкой, хоть и приходилось — и наверняка он этого Поллуксу долго не мог забыть. Но теперь они все дела ведут вместе, и Арктур знает, что в любой момент может оставить на Поллукса дела семьи.

Том немного недовольно молчал — ему было что кому поручить, и его дела были в порядке, пока у Беллы не появились очередные идеи. Думать над тем, какое бы ей найти дело, не казалось Тому первоочередной задачей, а вот теперь вышло, что думать было надо, теперь одной заботой больше. Может, в словах Беллы что-то и было, а может, она просто навыдумывала себе историй, рассматривая семейный альбом…

— Ты не думай, что я такая умная, Том, — улыбнулась Белла и потерлась о Тома щекой. — Дед разговаривал со мной перед свадьбой — начал с шуток о том, что из всех школьных друзей у него остался Септимий Уизли, с которым он в школе только дрался, вот только теперь им друг от друга деваться некуда — да уже и незачем, Септимий деду в жизни помогал куда больше, чем друзья со Слизерина, семейные узы оказались крепче. А потом дед сказал, что для веселой жизни мне надо было выходить за третьего сына в большой семье, на нас бы все махнули рукой, а вот я выбрала трудную жизнь, потому что у тебя нет никого, кто стоял бы за тебя как за свою кровь. Дед сказал, что мне придется стать для тебя и женой, и братом, и советником, и матерью. У меня, конечно, получится не все и очень не сразу, но я честно буду пытаться. Я же раньше даже не думала, что бывают такие семьи, где всего двое.

— Во имя святого Дунстана! — взмолился Риддл, он был упертый, никогда не отступал от намеченных целей и собирался до обеда добить нужную ему лемму, а не думать о сравнительных преимуществах династий и нуклеарных семей. — Белла, возьми вот эту книгу и начинай со сто тридцать восьмой страницы. Если разберешься со всем до вечера — завтра проверишь мои выкладки, а сегодня не мешай.

— Слушаюсь, милорд! — ответила Белла и устроилась напротив Тома, закинув на стол босые ноги, а Том глянул на ее платье, сползшее почти до бедер, и понял, что сегодня ему рано или поздно будут мешать.

А два дня спустя на стол перед Томом приземлился светящийся дракон.

— Он не знает парселтанга, Том, — сообщила шаловливая Белла, просовывая голову в кабинет, откуда ее Том еле выпроводил, а теперь не мог выпроводить ее Патронуса. — Это мой. У меня в школе не получалось, а теперь вот вышло.

— Думаю, мне придется послушать и эту историю, — с улыбкой сказал Том, он уже начал привыкать к подобным вторжениям и припомнил многие рассказы своих друзей о первых годах отцовства.

— Мне же нельзя сюда заходить, — надула губки Белла. — Так что тебе придется подождать до вечера.

— Я просто вспомнила о том, что было позавчера, — немного нерешительно ответила Белла уже в спальне: о том, что даже самые строгие мужчины утрачивают свою броню после любовных игр, ей рассказала перед свадьбой одна из теток.

— О функциях трех переменных и полном дифференциале?

— Да нет же! — рассмеялась Белла и звонко хлопнула Тома ладошкой по груди. — Помнишь, когда ты сказал, что дед задал тебе задачку, попросив у тебя третьего сына, и мне тоже придется постараться?

— Постарайся, — согласился Том и легонько подтолкнул Беллу вниз.

— От этого не бывает детей, развратник! — возразила Белла и легко вспрыгнула на Тома, усевшись ему на живот, а Том поймал ее за талию двумя руками.

— Я… не решилась бы, — выговорила Белла, потупившись, такой робкой и смущенной Том не видел ее даже в первую брачную ночь, и вот теперь ему досталось и это. — Может, только через несколько лет я бы осмелилась попросить… чтобы один из наших сыновей стал продолжением рода моего деда и моего отца. А ты в один день сделал меня наследницей — и в тот же день пообещал, что ветвь моего рода не умрет.

— Я рад, что ты настолько в меня веришь, Белла, — улыбнулся Том, имея в виду свою работу над улавливающей магию сетью, но Белла в свои девятнадцать, конечно, поняла все по-своему — и у Тома еще немного прибавилось уверенности в том, что обещанный Блэкам третий сын обязательно родится, — и чуть убавилось уверенности, что он сам до этого доживет, не возрождаясь из хоркрукса.

Рассчитать сеть на бумаге оказалось не самым сложным, хотя и на это ушло несколько месяцев, за которые Белла успела познакомиться еще и с теорией графов. Узлы сети пришлось крепить к местности и связывать магией такой силы, что, когда Белла уговорила Тома дать ей справиться с одним из них, у нее после окончания работы потемнело в глазах. Том с его магической мощью легко укладывал по десятку узлов в день, словно титан, забивающий сваи руками, и рядом с ним создавалось чувство причастности к чему-то, что не совершалось со времен Основателей.

Сеть накрывала территорию Британии постепенно, и то, что она сработала уже через месяц, покрыв только два графства, было большой удачей. Том Риддл, конечно, собирался идти к родителям первого усыновленного волшебным миром один; Белла, конечно, не собиралась отпускать его одного.

— Белла, моя седина убедит их в том, что я говорю с ними не только как маг, но и как отец, куда лучше, чем твоя беременность.

— Ты не сможешь поговорить с матерью мальчика так, как смогу я.

Это был неожиданный аргумент, и Тому припомнилась Вальбурга Блэк, его однокурсница, любившая поговорить о своей троюродной сестре Араминте и о легализации охоты на магглов. Реакция Вальбурги на то, что девушка из семейства Блэк может вести задушевные беседы с молодой магглой была довольно предсказуемой — и ведь во всем будет виноват Том Риддл.

Впрочем, Вальбургу еще ожидало много тяжелых испытаний.

Вот речь Тома о бессердечии магглов, которые наверняка вырвут одаренного магией ребенка из семьи и запрут в своих лабораториях, Вальбурга бы одобрила — хотя часть про эффект домино, проигранную Вьетнамскую войну и поступь коммунизма по Юго-Восточной Азии Вальбурга бы не поняла. Речь должна была сработать, или ей надо было помочь Конфундусом — но неожиданно для Тома Белла практически выпихала его за дверь.

— Пожалуйста, Мэри, — сказала Белла в дверях заплаканной женщине. — Я сама ношу ребенка под сердцем и так же не представляю, как его можно отдать. Но если бы речь шла о его жизни… Поверьте, наша семья сумеет защитить вашего малыша.

— Дай им проплакаться, Том, — попросила Белла, когда они уже были на улице. — Выбора у них все равно нет. А завтра мы придем снова. Это все нелегко, и растить их ребенка будет тоже нелегко, это только тебе было легко сдавать Тритон по СилЗла.

Историю про то, как Том Риддл со скандалом выпустился из школы и отправился в путешествие по Европе, чтобы скандал пока утих, знали в волшебном мире не только лишь все — мало кому из экзаменаторов удалось бы это забыть. Том справился со всеми заданиями экзамена по СилЗла блестяще и за рекордно короткий срок — там, где все остальные ученики подбирали контрзаклятия, совершали отвлекающие маневры и отражали нападения злобных и опасных существ, Том шел напролом: темномагический щит на крови каппы, двадцать три Авады, и все проблемы решены, а тихоня Мульсибер может больше не бояться резко закончившихся инфери и банши и сдавать только теоретическую часть.

— Это не последний грязнокровка, которого мы забираем в этом году, чтобы сделать человеком, — напомнил Том. — Если к каждому ходить по два раза и не беречь себя, чтобы поберечь чувства магглов…

— А я не умею себя беречь, Том, — ответила Белла и вскочила на метлу, потому что в ее положении аппарировать было уже опасно. — Любить — так любить, жалеть — так жалеть, летать — так летать! — и Белла рванулась с места как квиддичный Ловец за снитчем.

Трехлетний Доноган Тремлетт имел о доброте дяди Тома, который отведет его к дедушке, превратное представление и сначала попросил конфету, устроившись у Тома на руках, а потом побарабанил руками по его голове как заправский музыкант.

— Отец рассказывал тебе сказку про лесного царя? — спросил Том, взлетая вместе с малышом вслед за Беллой, которая снова резко взяла разгон. — Ну вот ее расскажу тебе я, и ты сможешь сделать из нее немало полезных практических выводов.

Раз решение брать к себе воспитанников из маггловских семей было принято в доме Блэков, лорд Арктур решил взять воспитанника первым и показать другим семьям пример.

— Это Доноган, — представил Том Риддл, лорд Арктур вряд ли бы заинтересовался сейчас маггловской фамилией, разве что потом, если Доногану суждено создать свой род и сохранить свою фамилию как римский когномен.

— Я, Арктур Блэк, глава рода Блэков, принимаю тебя в свой род, — произнес лорд Арктур, возложив руку на голову мальчика. — Можешь называть меня дедушкой.

— Ты не мой дедушка, — не согласился Доноган.

— К старшим в нашей семье обращаются на вы, — пояснил Арктур. — И дети не должны заговаривать со взрослыми, пока им не разрешат.

— А ты волшебник?

— Я говорила вам, лорд Арктур, что из маггленка не выйдет толка, потому что от магглов не может быть ничего доброго… — начала Вальбурга Блэк, которую любопытство привело понаблюдать за прибытием воспитанника.

— Помолчи, Вальбурга, — приказал Арктур. — Том, урезонь его, пожалуйста.

Том на несколько секунд задумался, потом отвел мальчика в сторону и вскоре вернулся к Арктуру.

— В общем, теперь вы — король Арктур, — объяснил Том Риддл. — Я, надо полагать, Ланселот, воспитанный в замке на берегу чудесного озера, а ваш паладин Доноган теперь ждет ваших приказов и надеется, что со временем заслужит право обедать с вами за Круглым столом. Объясните ему про домовых эльфов сами и давайте пошлем его за детский стол ужинать.

Но Доноган оказался не единственным ребенком, для которого Тому Риддлу пришлось найти в этот вечер нужные слова.

— Постойте, милорд! — крикнул десятилетний Регулус, когда Том собирался уходить после ужина и уже шел к дверям, попрощавшись со старшими Блэками. — Скажите, дедушка Арктур действительно взял воспитанника?

— Я надеюсь, ваше знакомство за ужином прошло удачно? — кивнул Риддл.

— Милорд, я не хочу уезжать из Англии, — тихо проговорил Регулус. — Я же знаю, что, когда род берет воспитанника, одного из детей отдают на воспитание тому роду, который воспитанника прислал. Ни я, ни Сириус ничего не слышали про такой договор с английским родом…

— Тебе не придется уезжать из Англии, — успокоил Регулуса Риддл. — Твой дед взял воспитанника из маггловской семьи, чтобы вырастить из него хорошего мага и верного роду Блэков человека. Поэтому при Доне касайся темы магглов очень аккуратно.

— Они плохо с ним обращались, милорд? Дедушка его спас?

— Они хорошо с ним обращались и даже любили его, — откровенно ответил Риддл, потому что воспоминания от разговора с родителями Доногана были еще очень свежими. — Но маги должны жить с магами. Я буду признателен тебе, Регулус, если ты объяснишь и покажешь мальчику, как должен вести себя настоящий Блэк.

— Для меня большая честь быть вам полезным, милорд, — слегка поклонился маленький Регулус.