История одного Патронуса (джен)

Я никогда не любил Рождественские банкеты. Много шума, который оглушает своей праздничной какофонией. Много цвета и огня, что ослепляют в первую же секунду появления в Большом зале, и весь вечер остаётся только быстро и часто моргать, чтобы поскорей убрать белые пятна перед глазами, и ещё много всего, чего на Балу было слишком много — да, вот такая тавтология. Много глупых и бесконечно скачущих перед глазами детей, но на подобное трудно жаловаться, если находишься в школе. Единственного, чего во всем этом серьёзно не хватало — смысла. Его практически не было. А, вот появился! Вместе с моим другом.

Прошу любить и жаловать, профессор зельеварения школы Хогвартс Северус Снейп. Строгий, собранный, резкий и мрачный. В черных одеждах, без тени улыбки на хмуром лице... Не очень привлекательная картинка для праздничного настроения, как вы считаете? Он считает точно так же, поэтому позволит себе пойти лишь на открытие, не более получаса: присмотреть за Каркаровым, засветиться перед стариком-директором, иначе тот потом ни за что не отстанет.... Ну и, может быть, покажется в самом конце: все же Международное мероприятие, кто его знает, глядишь — приедет парочка всемирно известных зельеваров, а он прячется в своем лабораторном склепе. Такую удачу упускать нельзя ни в коем случае, ведь еще неизвестно когда выпадет случай выйти в свет.

По своему почти оленьему хотенью докладываю: Бал закончен, жертв не обнаружено, можно идти спать. Северус отпустил прощальный кивок Дамблдору, и, выходя из зала, бросил последний пристальный взгляд на Игоря (я до сих пор с ужасом вспоминаю их первую встречу... но, что-то мы отвлеклись).

— Мисс Грейнджер, я полагаю, вы страдаете лунатизмом, потому что уже прошел час после отбоя?

Упс. Такого не ждал никто. Тем более эта милая девчонка. Она подняла голову — над ней нависал профессор Снейп. «Ну конечно! Примета такая: не спится после отбоя — к Снейпу», — фыркнул я так, чтобы меня услышал только Северус. За четыре года мы с ним не раз встречали в ночное время неуёмную Троицу. Остекленевшим взором гриффиндорка смотрела прямо перед собой, на чёрную шерстяную мантию.

— Итак, я жду. Или мисс Всезнайка не может ответить на такой простой вопрос? — с ноткой язвительности уточнил профессор.

Я, кстати, секунду назад заметил, что над ними завис кустик омелы. Как романтично! Интересно, а что прямо сейчас вообще произойдёт? Девочка, наконец, подняла глаза и охнула: она увидела омелу и с любопытством посмотрела на профессора. Он был высок, грозен, скрытен, в нём была изюминка тайны и недосягаемости. Не это ли так любят девочки-подростки? О да, её профессор был шикарен. И гриффиндорка несмело улыбнулась.

На месте Северуса я не был бы так потрясён. Около получаса назад Гермиона рассталась с блистательным чемпионом Дурмстранга — Виктором Крамом, потом поссорилась с мальчишками, и, кажется, решила утешиться на банкете. А как известно, утешенным в разгар торжества терять нечего... Нет, она не была пьяна, но я бы сказал, что тогда, вся её прелесть женского пола перестала скрываться под ответственностью, строгостью, расстоянием, правилами. Гермиона, студентка львиного факультета, была просто девушкой, которая замерла под омелой со своим учителем.

— О, нет, только не это... — непроизвольно вырвалось у него, когда игнорировать что-то парящее над головой было уже невозможно.

Не стоило Грейнджер так заразительно смеяться — почти в ту же секунду, как её веселье достигло ушей Северуса, на меня обрушилось его невыносимое одиночество. Один краткий миг, и оно разлетелось вдребезги, затопляя пространство коридора мягким льющимся светом далёкой и холодной луны, что светила этой ночью, проникая в каждую расщелину старого замка. Кто знает, может, Северус не так уж одинок?

Профессор, раздражённый и уставший, рявкнул на девочку, снял двадцать баллов и отправил спать, а напоследок устроил небольшой фокус — поверхностная беспалочковая легиллименция. Он и не подозревал, что может смущать четырнадцатилетних гриффиндорок. Вернувшись в сырые и холодные пенаты, зельевар позволил себе расслабить сжатые губы и с наслаждением фыркнуть:

— Ага, к Снейпу...

Приветливо затрещал камин, согревая длинные замёрзшие пальцы. Мужчина с улыбкой прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.