Предел свободы. Часть вторая (джен)

Ноябрь 1993.

«Питер Петтигрю делил постель с несовершеннолетним Рональдом Уизли!»

«Скитер совсем страх потеряла», — подумал Руфус Скримджер, отпивая из чашки кофе, попутно бегло просматривая статью. В последнее время в магической Британии происходил настоящий фестиваль идиотизма, устроенный двумя наиболее влиятельными официальными лицами — Министром магии и Верховным Чародеем Визенгамота.

Нет, Руфус понимал, что Фадж сам виноват. Конечно, попытка переложить вину за события в Хогвартсе на Дамблдора не была такой уж глупой затеей. Но вот исполнение... Очевидно же, что этот слизняк Петтигрю не тянет на героя, даже с орденом Мерлина...А уж после того, как Дамблдор публично выразил сомнение в виновности Блэка и потребовал допросить Петтигрю о событиях той ночи, и без того хрупкий героический имидж последнего мгновенно рухнул.

Затем было заявление Мальчика-Который-Выжил, и шансов у Министра уже не осталось.

Руфус решительно не понимал Фаджа. Зачем еще глубже зарываться в дерьмо, в которое сам и влез? В общем, Фадж закусил удила. Может, он посчитал выпад Дамблдора угрозой своему положению, может быть, дело вовсе не в этом, однако Министр плотно взял Петтигрю под свою опеку. Новоявленный герой был официально зарегистрирован как анимаг. Более того, Фадж лично замолвил за него слово перед Амелией, у которой были претензии к Петтигрю.

Именно тогда этот фарс превратился в настоящую политическую борьбу, заметно добавив головной боли тем, кто был хоть как-то причастен к делу Блэка-Петтигрю, как обозначила происходящее пресса. Ежедневный Пророк оказался в уникальной ситуации. В кои-то веки изданию довелось играть роль независимой прессы, поскольку открыто поддержать одну из сторон означало навлечь на себя массу неприятностей, так что, в целом, Пророк придерживался нейтралитета. У Риты Скитер, однако, была другая позиция. Обе стороны, очевидно, имели рычаги влияния на скандальную репортершу, которая не стесняясь поливала грязью всех.

Скримджер дочитал статью и подумал, что младшему сыну Артура Уизли предстоит пережить нелегкие времена в школе. Впрочем, у него было слишком много собственных проблем, чтобы отвлекаться на чужие.

И сейчас мысли главы аврората занимал один из его подчиненных. То, что раскопал аврор Рэйли, было по-настоящему опасно. Для Фаджа, Дамблдора... Крауча и вовсе можно списать со счетов. Вопрос только в том, как распорядиться этими материалами. Ситуация была скользкая. Ни Дамблдор, ни Фадж с его новоявленным героем не обрадуются, если это дело всплывет. В другой ситуации он бы просто доложил об этом министру и оставил бы его разбираться с последствиями... но сейчас...

Начать с того, что Дамблдор приказал начать специальное расследование касательно событий, связанных с поимкой Сириуса Блэка. Исполнение было возложено на Департамент магического правопорядка, однако Министр начал немедленно вставлять палки в колеса. На сегодняшний момент Министр умудрился издать декрет, суть которого сводилась к тому, что кавалеры ордена Мерлина не могут быть допрошены под веритасерумом без явных улик, доказывающих их причастность к совершению тяжких преступлений. Верховный Чародей Визенгамота немедленно созвал экстренное заседание, в повестке которого был всего один пункт: создание комиссии по расследованию деятельности Министра магии и рассмотрению изданных им подзаконных актов на предмет соответствия законам магической Англии.

С такими темпами все это может кончиться смещением Фаджа. А уж бумажку эту его точно отменят и тогда... А что тогда?

Слишком многое будет зависеть от показаний Петтигрю. Нет, не стоит лезть в это дело... в одиночку.

С этими мыслями глава аврората покинул свой кабинет и, оставив секретарю указание отменить все ближайшие встречи, отправился в центральный корпус Министерства.

Скримджер вызвал лифт и, когда он наконец прибыл, заметил, что там уже находится не кто иной, как Бартемиус Крауч. Какое совпадение... Руфус вошел внутрь и нажал нужную кнопку.

Они ехали в молчании, пока Скримджер не решил прощупать Барти.

— О, проклятье, кажется, не на ту кнопку нажал.

Крауч недоуменно вскинул брови.

— Ты знаешь, после того, что случилось с Азкабаном, в отделе такой беспорядок... Голова идет кругом. Сейчас перетряхиваем все дела заключенных... Ну, ты знаешь, опознать погибших, убедиться, не сбежал ли кто под шумок.

Скримджер заметил, что при упоминании о побеге Крауч едва заметно скривился. Нет, глава Департамента международных отношений умел сдерживать эмоции, и большинство бы просто ничего не заметило. Но Руфус был не просто опытным аврором, но и в какой-то степени политиком. Он умел читать людей. И эта зацепка лишь подкрепила его уверенность, что в деле Блэка явно что-то не чисто.

— Мне пора, — сухо попрощался Крауч и вышел на этаже, где размещался Департамент магических игр и спорта.

Руфус задумчиво смотрел ему вслед. Затем двери лифта закрылись, и глава аврората задумался о том, что и как он должен сказать главе Отдела Тайн. Лифт остановился, и Скримджер оказался посреди небольшого зала, в котором находился пост сотрудников Отдела Тайн. Дальше уходил в бесконечность единственный коридор со множеством дверей.

— Руфус Скримджер, глава аврората, встреча с главой Отдела Тайн, — заявил он прежде, чем сотрудники Отдела поинтересовались целью его визита. Далее последовала процедура идентификации палочки и проверка на оборотное зелье. Очевидно, сотрудники Отдела успели каким-то образом известить начальство, поскольку из коридора вышел еще один невыразимец и обратился к Скримджеру:

— Вас ожидают, следуйте за мной.

Руфус отправился за проводником, который повел его по коридору, а затем в одну из дверей, время от времени они сворачивали в разные ответвления, прошли через множество дверей, так что в конечном итоге глава аврората совершенно запутался.

— Мы пришли.

Руфус осмотрелся, но не увидел ничего похожего на дверь. Они находились в тупике.

— Пожалуйста, подойдите к стене и выпейте это зелье, — сказал проводник, протягивая небольшой флакон.

Скримджеру ничего не оставалось, как выполнить условие невыразимца.

Внезапно мир закружился перед его глазами, а затем стал стремительно увеличиваться в размерах. И вот несколько секунд спустя Руфус находился перед небольшой деревянной дверцей. Он оглянулся и замер в изумлении. Тот самый невыразимец казался исполином, горой по сравнению с муравьем. Скримджер при всем желании не смог бы дотянуться до шнурков его ботинок.

— Проходите, — гремел громоподобный голос. Руфус поспешил выполнить это указание.

Первым, что увидел Руфус, был небольшой столик, на котором стояла вазочка с печеньем. Уже догадавшись, что надо делать, он без малейших колебаний откусил кусочек от одного из них. Тут же он вернул себе прежний размер.

Тем временем хозяин кабинета уже спешил к нему навстречу:

— А, мистер Скримджер, прошу, прошу! Извините за неудобства, но безопасность прежде всего!

— Ничего страшного... прошу прощения, ваше имя вылетело у меня из головы.

Глава Отдела Тайн грустно вздохнул.

— Увы, это также меры безопасности. Чары скрывают мою личность. Но порой это так неудобно... Мое имя Бонд. Джеймс Бонд.

— Очень смешно, — раздраженно произнес Скримджер, знакомый с маггловской культурой и ненавидевший, когда кто-то считал его дураком.

— Я и не думал насмехаться над вами, — все так же грустно произнес глава Отдела Тайн. — Не нужно обижаться, если уж кого и винить в этой ситуации, то моего покойного родителя и создателей этой чудесной маггловской киноэпопеи, да.

— Прошу прощения, — повинился Руфус, решивший не вдаваться в детали, все еще не до конца уверенный, что его не разыгрывают. Он попытался сменить тему. — Так как столь экстравагантный способ попасть в ваш кабинет способствует безопасности?

— Все просто, — пояснил Бонд. — Мерлин!

Из-за кресла появилась пушистая голова большого темно-серого книззла.

— Книззлы чувствуют угрозу. Если бы вы вышли из-за это двери с недобрыми намерениями, то ваша миссия окончилась бы в желудке у Мерлина.

— Впечатляет, — покачал головой Скримджер.

— Я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело... — мягко начал подводить его к главному Бонд.

— Речь идет о сговоре высокопоставленных лиц...

— Не ошибусь, если предположу, что речь идет о Альбусе Дамблдоре? — прервал его глава Отдела Тайн.

— Да, речь идет о Дамблдоре и Крауче... — продолжил Руфус, но был снова перебит.

— Так значит, он собирается переправить их легально... Возможно, даже уже в этом году... Да, приедут как зрители...

— Я могу закончить? — ровно спросил Скримджер.

— О, простите, продолжайте, — взмахнул руками Бонд.

И Руфус изложил обстоятельства дела и теорию, которую представил ему Рэйли. В конце он добавил:

— Вообще-то, такими делами должен заниматься Департамент магического правопорядка, но, учитывая нынешние обстоятельства и вовлеченных лиц...

— Вы правильно сделали, что пришли ко мне, — твердо произнес Бонд. А затем, поколебавшись, добавил: — Наблюдение за вами не выявило связей с Дамблдором, так что, думаю, могу поделиться с вами кое-какими сведениями...

— Вы следили за мной? — возмущенно спросил Скримджер.

— Да, — просто ответил невыразимец. — За вашим домом, друзьями, передвижениями. Отслеживали все контакты и вскрывали почту.

Прежде, чем глава аврората успел возмутиться, Бонд продолжил, жестко фиксируя взгляд собеседника.

— Дело идет о попытке переворота. По нашим данным, Альбус Дамблдор завербовал в Европе более сотни боевых магов. Если ваша теория о сговоре с Краучем верна, мы можем предполагать, каким образом они попадут в Англию... Устранение Блэка также отлично вписывается... Самый влиятельный темный род. Причем, заметьте, не только они исчезли с арены... Те же Поттеры... В войне с Волдемортом вообще слишком много неясного.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Дамблдор был в сговоре... с Сами-Знаете-Кем? — удивленно спросил Скримджер.

— Нет, — покачал головой Бонд. — Не думаю... Но он мог воспользоваться обстоятельствами. И, кстати, ирония в том, что никто на самом деле не знает, кто этот «Сам-Знаешь-Кто». Неизвестно, откуда он, его настоящее имя... Волдеморт —это просто... кличка, вроде собачьей.

Возникла пауза. Руфус обдумывал подходящий ответ, когда невыразимец продолжил:

— На будущее, Руфус, Волдеморт совершил ритуал, позволяющий узнать, где находится тот, кто произносит его имя... Так он выявляет врагов. Но здесь он друзей точно не найдет.

— А как же Руквуд? — ровно спросил Скримджер.

— Это исключение. Кадровая политика отдела изменилась, сейчас я —один из немногих чистокровных в отделе... И даже полукровок у нас не так много. Магглорожденные имеют больше веры в силу государственной машины. А Руквуд... уже получил свое.

— Просто испарился из камеры в Азкабане, —иронично вставил глава аврората.

Бонд никак не отреагировал. Вместо этого он предпочел закруглить разговор.

— Ладно, шутки в сторону. Дело очень серьезное, и нам необходимо ваше содействие, Руфус. Политические дрязги сейчас не важны. Нужно докопаться до сути. Допросить Петтигрю и выжать из него все, что можно. Мы должны понять мотивы Дамблдора. Раскрыть его сеть. Позже вам передадут списки авроров, имеющих тесные контакты с директором.

* * *

Несколько часов спустя глава аврората приказал установитьплотную слежку за Питером Петтигрю, а также допросить авроров, учавстовавших в задержании Блэка. Скримджер отправил часть людей в Азкабан и еще группу пересматривать архивы. Сэм Рэйли получил «по итогам стажировки» звание аврора второго класса и неофициальное задание проследить за Бартемиусом Краучем. Скримджер честно предупредил, что в случае поимки о карьерных перспективах можно будет забыть. Но это не остановило честолюбивого аврора, который знал, что в случае успеха награда не заставит себя ждать. Так что в итоге чаяния Рэйли оправдались даже лучше, чем он думал, и настроение его было прекрасным. Еще одним поводом для радости стало то, что в пятницу должно было состояться свидание с Нимфадорой Тонкс, котороую он расспрашивал о её дядюшке. Определенно, жизнь была хороша.

* * *

Хогварстс, ноябрь 1993.

В отличие от молодого аврора, Ремус Люпин считал, что жизнь не только не хороша, но и вообще больше не имеет смысла. Он снова находился в своих апартаментах, но сегодня был трезв как стеклышко. Он привел себя в порядок, аккуратно подлатал поизносившуюся одежду и сейчас смотрел в зеркало, пытаясь разглядеть того юного, относительно беззаботного Ремуса, каким он был много лет назад.

Но того Люпина больше нет и никогда не будет. Смерть Джеймса и Лили, а также предательство Сириуса, стали слишком тяжелым ударом. Он мог убеждать себя в обратном, но с того злополучного Хэллоуина его жизнь покатилась в пропасть. Недавние события лишь ускорили его падение. Он как-то сразу поверил в то, что Питер —настоящий предатель. Тогда, в восемьдесят первом, он никак не мог поверить, что Сириус мог пойти на такое. Оказалось, действительно не мог. Дамблдор, которому Ремус безоговорочно доверял, считал так же. Директор честно признал свою ошибку и сказал, что сделает все, чтобы предатель Петтигрю оказался за решеткой.

Всю жизнь он боролся со своим внутренним зверем. Тяжелая борьба только ради того, чтобы остаться человеком. Но сейчас он чувствовал, что превращается в животное. И ликантропия не имела к его состоянию никакого отношения.

Возможно, прежний Ремус презирал бы себя. Но тот человек, каким он был тогда, не стал бы хладнокровно планировать убийство другого человека. Более того, своего бывшего друга.

Люпин сел за стол и начал писать письма. Аккуратные строчки заполняли один лист за другим. Он писал друзьям и знакомым. Писал все, что когда-либо хотел высказать. Больше не было его вечной стеснительности и опасений, препятствовавших выражению чувств. Постепенно стопка писем на его столе росла, и Ремус приступил к написанию самого главного письма. Сыну его друга, который был так похож, и одновременно — не похож на своих родителей. Он написал о том, какими были Лили и Джеймс, о своей дружбе с ними. О Дамблдоре, который не позволял ему встретиться с Гарри. А дальше были лишь сожаления и пожелания.

Он никогда не решился бы высказать все это лично. Чувство вины было слишком велико.

Ремус закончил с делами, лег на кровать и начал в деталях вспоминать свою жизнь. К его удивлению, оказалось, что Фенрир Грэйбэк и Альбус Дамблдор сыграли в его жизни наибольшую роль. Грэйбэк олицетворял собой зло, а директор Хогвартса —добро.

Несмотря ни на что, он прожил не такую уж плохую жизнь. Укус оборотня не разделил ее на лучшую и худшую части. В его жизни произошло слишком многое. Он лежал, смотрел в потолок и подводил итоги. Ремус ненавидел Питера, чувствовал свою вину по отношению к Гарри и Сириусу... а еще был Дамблдор. Люпин не мог точно сказать, какие чувства он испытывает к человеку, долг перед которым не позволил ему позаботиться о сыне лучшего друга и, с другой стороны, благодаря которому он получил саму возможность познакомиться с друзьями.

Но вот все итоги были подсчитаны. Ремус знал, что, скорее всего, вскоре умрет, пытаясь совершить то, что задумал. Но он очень надеялся, что предатель Петтигрю в это время будет уже на том свете.