Лучше снимите портрет (джен)

Ничего не изменилось, я, по-прежнему, стою на чистом полу уютной, светлой кухни. В мою левую руку вцепился Поттер, в правой — палочка. Весело потрескивают дрова, огонь отражается в начищенной до блеска утвари. Ничего не изменилось, но я чувствую за спиной холод, не сквозняк от открытого окна, а холод потусторонний, холод, как отсутствие тепла и жизни, холод бездны, затягивающий, завораживающий. Оборачиваться бессмысленно — демон не сзади, он везде, просто со спины легче тянуть энергию. Я стою неподвижно, наполовину прикрыв глаза, слежу, как солнечными пылинками с моих пальцев стекает живое тепло и исчезает, поглощенное тьмой.

— Как интересно! — звучит мой голос, но я не произносил ни слова. — Легилемент! И в здравом уме.

— Благодарю, — жаль, что он не может выдать мне справку, пригодилась бы.

— Это — не комплимент, — надменный смешок отражается от стен, рассыпается по полу.

— Ты полагаешь, будто представляешь для меня больший интерес, чем все остальные в этом доме? Ты прав.

Естественно: они — пища, демон поглощает их жизненные силы, обеспечивая свое существование в нашем мире, но он привязан к этому месту, а с моим сознанием, сознанием легилемента, он может слиться и...

— И отправлюсь гулять по вашему миру, такому теплому, сочному, вкусному миру! — демон звучно причмокивает.

— Но ты не сможешь до меня добраться, если я закроюсь. Поттеры умрут, рано или поздно, и твоя власть над этим местом кончится.

— Ты не хочешь их смерти. Думаю, мы сможем договориться: ты расплатишься за их жизни своей головой. В буквальном смысле.

— И я могу тебе верить? — позволяю себе усмешку.

— М-да, не можешь, — вздыхает демон. — Если ты позволишь мне завладеть твоим сознанием, я не отпущу их. А если сначала я их отпущу, ты от меня закроешься. Патовая ситуация. Кстати, а ты шахматы любишь?

— Нет.

— Действительно, что тут интересного? Все, как в жизни: спасая неуклюжего короля, приходиться жертвовать всеми остальными фигурами, но без короля — игра заканчивается. Мы можем сыграть в другую игру.

— Какую же?

— Если ты узнаешь меня среди тех, кто есть в доме, и убьешь, я исчезну из вашего мира.

Я опускаю глаза — в правой руке вместо палочки длинный обоюдоострый меч.

— Не узнаешь — ты мой!

Я киваю, это — понятно.

— Ошибешься трижды — ты проиграл, не сможешь выбрать трижды — ты проиграл! — демон делает паузу. — Ударишь, но не меня, независимо от исхода игры, умрет...

— По моему выбору, — быстро говорю я.

— Хочешь выторговать право на ошибку? Не выйдет. Умрет тот, кого ты ударишь. Играем!

Итак, в доме нас пятеро, себя и Поттера, вцепившегося в мой рукав, можно не считать, значит, выбирать из троих. Дважды я могу не выбирать, еще дважды ошибиться и убить кого-то из Поттеров. По какому принципу демон будет прятаться? Он станет тем, кого я точно не смогу убить, или тем, кого я хочу убить? Блеф или двойной блеф?

Я медленно иду по темной улице. Фонари не горят, окна закрыты наглухо, ветер доносит с реки запах воды и гниющих отбросов. Я поворачиваю голову на шорох и вижу огромного черного пса. Из его оскаленной пасти капает слюна, глаза полыхают злобой. Он прижимает уши, опускает голову, идет ко мне. Страх заливает меня ледяной волной. Пес не издает ни звука, и от этого еще страшнее. Немеют пальцы, становится трудно дышать, сердце замирает. Он приближается медленно и неотвратимо, припадает на передние лапы, взвивается в воздух. Я закрываю глаза, судорожно сжимаю меч, острие которого упирается в асфальт. «Не поднимать его, не поднимать!» Морок проходит сквозь меня, мгновенной болью, пронзительным воем.

Я открываю глаза — передо мной Блэк. Он хохочет, указывая на меня пальцем, выкрикивает что-то обидное. Я не понимаю, что именно, не могу расслышать из-за шума в ушах, и потому чувствую себя еще более беспомощным. Рефлекторно вскидываю правую руку, но вместо палочки в ней меч, я держу его на уровне груди горизонтально, направляя острие на Блэка. Ну, это даже как-то несерьезно, на издевки Блэка мне давно пора было выработать иммунитет. Усилием воли я опускаю меч острием вниз, а Блэк делает два быстрых шага и отвешивает хлесткую пощечину. Я отшатываюсь, но в его руке перчатка, и она задевает мое лицо. Я закусываю губу до крови, бешенство накрывает удушливым облаком. «Трус, жалкий трус! — выплевывает Блэк. — Ты и с этой железкой не решишься драться!» С издевательским хохотом он отступает в темноту между домами.

— Гадина!

Джеймс Поттер обращается не ко мне, он еле держится на ногах, цепляется за ствол чахлого деревца.

— Дура! Как же ты меня достала!

Я подхожу ближе, в нос мне ударяет запах перегара. Ругательства, которые изрыгает Поттер, становятся все более невнятными. С трудом удается разобрать, что проклинает он жену, которая требует, чтобы он больше времени проводил дома с ней и ребенком, не приводил, на ночь глядя, друзей, не рисковал напрасно, был серьезнее, прилично вел себя в обществе...

— Я — боец! Я — муж-жчина! Я — гриф...гриф-ф-финдорец! — выкрикивает Поттер и, согнувшись пополам, освобождает желудок.

Я вздрагиваю от отвращения и напоминаю себе, что этого никогда не было. Но ведь могло быть? Могло! Поттер был азартен, он любил риск, неужели его удовлетворила бы тихая семейная жизнь? И надолго бы хватило его любви к жене, когда ее уже не надо было завоевывать?

— Уйди, дрянь! — Поттер отталкивает женщину, лица которой я разглядеть не могу.

Она — четвертая. Как же так? Пальцы Поттера крепко сжимают мою руку, значит остаются трое! Быть может, Блэк и пес считаются за одного? Я оглядываюсь — Сириус Блэк стоит на обочине, положив руку псу на загривок. Джеймс Поттер обнимает дерево, отпихивая ногой обвившуюся вокруг него женщину. Четверо! Откуда взялся четвертый? Где я ошибся?

«Сестренка! Она же беременна!» Я зажмуриваюсь — все правильно: Джинни беременна, и ее нерожденный ребенок — четвертый в этом доме. А я упустил время — темная улица дрожит и блекнет, исчезая. Я стою в ярко освещенной прихожей большого, ухоженного дома. Тихо. Из боковой двери бесшумно появляется юная девушка, ее лицо мне смутно знакомо, но вспомнить ее не удается. Она сосредоточенно смотрит мимо меня, губы скорбно поджаты, лицо болезненно бледное, словно она годами не видела солнца. Девушка переводит взгляд на меня и робко пытается улыбнуться, но губы не слушаются, и у нее получается жалкая гримаса. Она поднимает руку, тонкую почти прозрачную и тянется ко мне. Я делаю шаг навстречу, внезапно она бросается вперед, с неженской силой толкает меня, впечатывая в стену. Острые ногти целят прямо в глаза, я машинально отмахиваюсь левой рукой, и хрупкая фигурка отлетает через весь коридор, падает перед дверью.

Пальцы Поттера соскальзывают с моей руки, я успеваю схватить его ладонь.

— Вы слишком резко рукой машете, — оправдывается он.

— Я предупреждал, чтобы вы не отпускали меня. Будьте внимательней!

Девушка лежит неподвижно, и я спешу к ней, но она порывисто вскакивает и отчаянно колотит кулачками в дверь, повторяя на одной ноте: «Альбус! Альбус! Альбус!» Это Ариана, младшая сестра Дамблдора, наконец, я ее вспомнил. Дверь резко распахивается, и на пороге появляется стройный юноша, его одежда в беспорядке, кудри цвета красного золота взлохмачены, глаза полыхают гневом.

— Опять ты! Я занят, занят! Неужели это сложно понять?! Что ты вечно лезешь не вовремя?!

Он пытается оторвать руки сестры от косяка и вытолкнуть ее в коридор.

— Иди к себе в комнату! Ты должна меня слушаться!

Я сжимаю меч, этого Альбуса мне хочется убить даже больше, чем Блэка.

— А ты кто?! — он заметил меня. — Я никого не ждал. Убирайтесь все! Оставьте меня в покое!

Я силой увожу себя от Дамблдоров. Больше в прихожей дверей нет, только лестница на второй этаж. Пожав плечами, я начинаю подниматься. Пальцы Поттера снова норовят соскользнуть.

— Поттер!

— Но я не понимаю, куда вы меня тянете, — жалуется он.

«А вам и не надо понимать!» — еле удерживаюсь, чтобы не рявкнуть на него.

— Поттер, держитесь крепко, чтобы не происходило. Я прошу вас, — произношу с нажимом.

Поттер обхватывает мою руку чуть выше локтя.

— Простите, — шепчет он виновато.

Я киваю, и только потом вспоминаю, что глаза у Поттера завязаны, а, значит, видеть моего кивка он не может, но говорить что-то уже поздно.

Когда я поднимаюсь на последнюю ступеньку, открывается дверь, и мне навстречу, пошатываясь, выходит Люпин. Он не одет, все тело покрыто свежими ранами, левая рука зажимает правое плечо. Увидев меня, Люпин вздрагивает, озирается в панике, потом обреченно замирает.

— У-убей меня, — произносит он трясущимися губами. — П-пожалуйста.

— Ты спятил?

— Пожалуйста, — повторяет он и, зажмурившись, выдыхает. — Там Тонкс.

— Что с ней?

Не дождавшись ответа, я бросаюсь к двери.

— Она, она, — бормочет Люпин.

Он поднимает левую руку и закрывает глаза ладонью. На его правом плече чернеет рана — серебро! Руку уже не спасти, отмечаю машинально и распахиваю дверь. А там — море крови, и части человеческого тела, кажется, не полностью. Я отворачиваюсь к Люпину. Он стоит, покачиваясь, и повторяет:

— Убей меня, убей! Я знаю, ты можешь. Убей!

Он всегда казался мне слишком жалким, чтобы по-настоящему его ненавидеть, чтобы желать ему смерти. Мне и сейчас не хочется его убивать. Бедная Тонкс! А он просто жалок и мерзок, но, быть может, за этой личиной и скрывается демон?

Я отталкиваю Люпина в сторону, иду по коридору, заглядывая в пустые комнаты. Наконец, за одной из дверей нахожу ребенка. Годовалый малыш, черноволосый, пухлощекий — Гарри Поттер! Оглядываюсь назад: безумная девица, юный Альбус, Люпин. А передо мной — тот, кого я поклялся защищать, тот, кого я не посмею убить. Это он, не так ли? Хорошая маскировка для демона. Но один раз я уже переступил через себя и отправил мальчика умирать, смогу сделать это и сейчас. Я поднимаю меч, замахиваюсь и... Глаза! У мальчика темные глаза и нет шрама на лбу! Это не Поттер! То есть, Поттер, но другой! Маленький Джеймс! В последний момент я меняю направление удара, и меч проходит над головой малыша, скользнув по хохолку на макушке. Дом осыпается новогодним конфетти.

Передо мной расстилается морская гладь. По лазурному небу плывут пушистые белые облака. Кричат чайки, плещут волны, пахнет солью и йодом. Ботинки погружаются в золотой песок. И на этом идиллическом фоне ко мне с разных сторон приближаются две фигуры — Волдеморт и Дамблдор. Я перевожу взгляд с одного на другого, и меня охватывает паника. Дело в том, что отношусь я к ним одинаково. Казалось бы, два непримиримых антогониста, что между ними общего? Но в моей жизни они сыграли одну и ту же роль. И к Волдеморту, и к Дамблдору я пришел в отчаянии, разочарованный, почти потерявший надежду, каждому из них я поверил всем сердцем. Они оба меня ценили, и доверяли, насколько они вообще могли кому-либо доверять. Оба использовали меня в своих целях, я был для них оружием, разменной монетой. Один потребовал отдать жизнь, другой — душу. И все же мне их жаль. У них не было ни друзей, ни любимых, ни учеников. Могущественные маги, они отчаянно пытались сбежать от себя. Один раскромсал свою душу, другой тщательно ее оберегал — они никого к себе не решились подпустить, ни к кому не привязались, сами себе не доверяли. Может мне бросить монетку, кого из них убить?

— Северус, ты пришел сюда! О, что ты наделал! Завладев твоим сознанием, демон станет могущественнее, он погубит многих, очень многих! Зачем ты пришел, зачем? Ради эфемерной надежды спасти сына Лили, ты готов рисковать судьбами других людей? Это эгоистично.

Что ж, справедливо. Живой Гарри Поттер — гарант моей спокойной совести, погашенный вексель моего долга, спасая его, я спасаю самого себя от отчаяния и безумия. Только странно слышать это от Волдеморта.

— О, Северус, на что ты тратишь свои силы?! — включается Дамблдор. — Какое тебе дело до Поттеров, до этой страны? Разве здесь нет Аврората и Отдела Тайн, разве у Поттера мало друзей? Они прекрасно позаботятся о себе сами, тебе стоит заняться своими делами. С твоим талантом, твоими способностями глупо прозябать в глуши, в безвестности.

Ветер срывает с головы Дамблдора шляпу, прядь за прядью он лишается волос, бороды и усов, на песок падает нос, потом очки. А у Волдеморта вырастают белоснежные кудри, черные усы и наполовину седая борода, темные глаза блестят из-под густых ресниц. Я ошарашенно смотрю на них, продолжающих стыдить меня и улещать.

Я отступаю на шаг, оборачиваюсь и вижу у самой кромки воды перевернутую лодку. На ней спиной ко мне сидит женщина. Рыжая коса переброшена на грудь, обнаженная шея, стройная фигура скрыта широким плащом, набегающая волна ласкает босую ступню. Лили! Мое сердце замирает и пускается бешеным галопом. Лили! О, нет! Только не она! Только не ее!

Рядом с ней вырастает черная фигура. Я смотрю на свое лицо, и мгновенное облегчение уступает место отчаянию. Слишком просто! Убить себя — слишком просто. Значит, Лили. Я зажмуриваюсь на секунду, перевожу дыхание, собираюсь и подхожу к ней.

Выбившиеся из косы кудряшки кажутся на солнце совсем золотыми. Маленькое ушко похоже на розовую морскую раковину. Лили! Я поднимаю меч. Рыжие волосы, точеная белая шея... Я хочу видеть твое лицо. Обернись, я прошу. Она чуть поворачивает голову, словно услышав мою немую просьбу. Меч приближается. Рыжие волосы, золотые веснушки, карие оленьи глаза... Джинни! Нет, этого не может быть! Девочка Уизли! Девочка, пропавшая в Тайной комнате, девочка, сгинувшая в Запретном Лесу! Нет!

Как же я ошибался! Смерть Лили давно уже не самый страшный мой кошмар, я привык, я смирился. Весь год своего директорства я боялся, что глупые дети попытаются напасть на меня, и, защищаясь, я кого-нибудь убью. Обошлось, не напали. Видимо, репутация моя была настолько зловещей, что даже гриффиндорцы не решались рискнуть. А вот сейчас придется. Я не хочу! Я не могу! Но меч приближается, я веду его. Нет! Сталь касается нежной шейки, на белой коже выступают алые капли... Все. Голова медленно отделяется, падает.

Падает и моя рука с мечом. Глаза у меня закрываются сами собой. Я застываю неподвижно, не дышу, не позволяю себе вслушиваться. Поттер настойчиво теребит меня за рукав.

— Что-то случилось? Сэр... Профессор... Снейп, в чем дело? Я сниму повязку? Да? Все, я снимаю!

Я рывком поднимаю голову и открываю глаза. У стены полулежит женщина, к животу она прижимает спящего ребенка. Голова на месте. Я выдыхаю и подхожу к ним. Джинни открывает мутные глаза, беззвучно шевелит запекшимися губами. Я отталкиваю бестолково суетящегося Поттера, даю ей напиться из фляги.

— Это же наш дом, — изумленно шепчет Поттер. — А демон? Где он?

— Вернулся к себе. Все кончилось. Я сейчас отправлю Патронус в Мунго и в Хогвартс.

— Все кончилось? Совсем все? Так просто!

Оказывается, это было просто.