Родственные связи. Внимание (джен)

Самое сладкое в каникулах — возможность выспаться. До неги в теле валяться в постели, а потом тащиться на кухню, где, прикрытая крышкой от сковородки, лежит на тарелке яичница, приготовленная мамой. Но...

— Отделение, подъем! — чертов капитан Брис. Этот муд... рец не давал и минутки сверх положенных восьми часов подросткового сна.

Быстрее надеть на себя зеленую кадетскую форму, сунуть ноги в шнурованные, тяжелые, совершенно не летние ботинки и выстроиться перед корпусом. Да, это лето протекало для Гарри Поттера уникальным образом. Одно хорошо — рядом верные друзья. Ну, как рядом, Малфой в конце строя, а Альфарес в начале. Чертовы коротышка и великан.

— Отделение, равняйсь! — рявкнул Джонатан Брис. Гарри повернул голову налево. Глядя в затылок Эрику Майеру, Гарри размышлял, что они будут делать сегодня: бежать кросс или бежать кросс. Или все же бежать кросс? Гребаные три километра. Даже бывшего пловца Поттера, упражнявшегося прошлым летом в беге, они выбивали из сил. А все потому, что курсанты «не гуляли по супермаркету», как выражался Брис, а мчались на скорость, уворачиваясь от огненных шаров, которые пускал в курсантов с вышки скотина Брис. Да, да, этот козел был пиромантом и учителем Сабрины Обри. Вот о чем она точно не говорила, так это о редкой паскудности его характера.

Он выдавал увольнительные в расположенную неподалеку от лагеря деревеньку Рэйвенмилк исключительно согласно таблице спаррингов. Поэтому Поттеру, не поднимавшемуся выше третьей строчки с конца, не светило выбраться из казармы до дня Рождения. У девчонок все было куда проще — даже пацифистка и обитательница последней строчки таблицы дуэльных спаррингов Джан успела «уволиться» уже два раза.

Единственное хорошее, что было в лагере — приличная кормежка. Не помои, как в американских фильмах про армию, а нормальные обеды, завтраки, обеды и ужины, правда, порционные, не как в Шармбатоне, но вкусные.

Вообще, если забыть про железобетонную дисциплину, зверские физические нагрузки, в процессе которых хилые юные волшебники болтались на турниках, бегали и отжимались, в лагере было неплохо, а перед отбоем вообще было четыре часа свободного времени, можно и в футбол погонять со смешанными командами разных отрядов и погорланить песни под гитару.

— Отделения 92/1 и 92/2 проходят на групповые спарринги, — через Сонорус сообщили после завтрака.

Спарринговые дуэли. Гарри их терпеть не мог. Потому что главным образом он отвлекал внимание, пока поставленная к нему в пару Гермиона расшвыривала противников боевым воплем.

— Привет, — кивнула ему Гермиона, когда он подошел к расписанию спаррингов, — мы четвертые.

— Ну, что, я сегодня хоть Бомбарду кинуть успею? Или меня сразу скосят? — настроение было похоронным. Гермиона ободряюще подтолкнула его в плечо:

— Не хандри, Кор вообще на последнем месте и в ус не дует.

— Она девочка.

— Мы, кстати, сейчас выходим против нее и Доминика, — Гарри глянул на противоположный конец дуэльной площадки. Там уже разминал пальцы некромант Альфарес. Спарринги велись до капитуляции или до сигнала судьи, который мог счесть травмы серьезными. Поощрялось использование связывающих и парализующих заклинаний, не запрещалось использование индивидуальных способностей. В общем, раздолье для таких, как Гермиона и Сабрина. Недаром обе они находились на верхних строчках девчоночьего рейтинга, постоянно меняясь местами.

Две разных вещи — тренинги командные, то есть парные, и индивидуальные, один на один. В последних хотя бы не было стыдно, что находишься на подтанцовках у более сильной напарницы.

— Поттер и Грейнджер, Джан и Альфарес! — крикнул капитан Морэ.

— Пойдем, что ли, Джей?

— Я рядом, — Гарри запустил Редукто под ноги Альфаресу, добиваясь снижения видимости. Главное — не дать ему поднять своих скелетиков. Потому как в противном случае от крыс не отобьешься. Разбиваешь их Бомбардой, а они, послушные воле некроманта, вновь собираются воедино. Гермиона набрала воздуха, и Гарри пригнулся — вопль вышел чертовски впечатляющим. Конечно, кричала она даже не в полную силу, потому что этим воплем она просто сшибала с ног или оглушала. Никаких взорванных голов. Альфарес схватился за голову, явно дезориентированный. А вот теперь главное не подпустить к нему Кориту — она одним лишь прикосновением может привести его в себя. Она называла это ментальным электрошоком. Сама Корита успела применить к себе Оглохни, поэтому послала в сторону Гермионы луч Силенцио, существенно снизивший децибелы вопля. Гарри взмахнул палочкой в сторону напарницы, и Фините Инкантатем вернуло ей голос.

Корита не стала подбегать к Альфаресу, она всего лишь послала в него два Энервейта подряд, тем самым встряхнув его. Некромант, очухавшись, прижал ладони к земле — в этот раз это были крот и несколько землероек. Спасибо, что не крысы. Гермиона, не теряя зря времени, раскинула руки и оторвалась от земли. Она терпеть не могла грызунов, тем более, в полуразложившемся виде.

Да, если вы не сразу поняли — баньши умели летать. Без метлы, без крыльев, просто вот так, впадая в боевой транс. Правда, выглядело это жутко — глаза светятся, волосы дыбом, рот вот-вот распахнется, издавая боевой вопль.

— Агуаменти, Глассио! — Гарри залил на пути грызунов-мертвецов целый каток, выкраивая тем самым пару минут для передышки. Уворачиваясь от Экспеллиармуса Кориты, он послал ей дружеское Редукто под ноги, взрывая землю и лишая видимости. Классное заклинание, кстати.

А Альфарес продолжал заставлять вылезти из-под земли новых членов армии микро-инферналов. Он всегда говорил, что на это нужно чуть-чуть энергии. Просто разбудить, а потом упокоить. Как бы вывести из боя этого любителя костей? Вопрос решила Гермиона, камнем рухнув прямо на Альфареса, припечатав по пути его чем-то парализующим. Похоже, Петрификусом, хотя черт ее разберет, она же невербалка. Единственная в лагере колдунья младше шестнадцати лет, способная колдовать, не издавая ни звука. Альфарес вышел из игры, но и баньши почти потерялась. Корита вскинула ладони в жесте «Усмирение воли». Ладони перед лицом, пальцы врастопырку. По правде говоря, до лагеря Гарри даже и не знал об этой ее артикуляционной способности. А здесь оказалось, что даже два голодных оборотня в период полнолуния не причинят целительнице вреда. Служить не будут, но не тронут. Куда там Гермионе. Однако Джан не учла одного — волшебную палочку в руках Грейнджер. Вопля-то ее внутренняя баньши издать не могла, а вот приложить любимым Петрификусом — почему бы и нет?

Капитан Морэ, тренер по спаррингам, свистнул в свисток, объявляя конец поединка и подсчитывая очки по спаррингу. Стыдно сказать, но обоих противников вновь из строя вывела Гермиона. Гарри снова сидел за ее спиной, ограничиваясь глухой защитой. Очков он получит мало и вряд ли поднимется в рейтинге.

— Пойдем, посмотрим на старших, — предложила Корита, как только ее расколдовали.

— Пятнадцать минут до следующего спарринга, — Гермиона глянула на часы. — Пойдемте скорей.

Бегом припустили к соседней площадке. Почти все были с нашивками на рукавах в виде пятиконечной звезды, выдававшей принадлежность к школе Дурмстранг. У них сейчас индивидуальные дуэли.

— Крам, Волчанов, — крикнул их капитан. Гермиона радостно улыбнулась — почему-то она всегда болела за широкоплечего шестнадцатилетнего болгарина. Хотя следует признать, он прекрасно выступал на дуэлях. Просто двоилось в глазах от скорости выпускаемых им заклинаний.

Вот и сейчас увернулся от красного луча, невербальным Экспеллиармусом вырвал палочку из рук противника, затем приложил левитирующим прямо с земли камнем по голове. К Волчанову тут же ринулся целитель, а Крам подошел к капитану, заглядывая в лист на количество полученных очков. На это осмеливались только любимчики, обладатели первого места в рейтинге. Аутсайдеров могли и на кросс послать.

— Пойдемте обратно, — сразу предложила Гермиона. Наверное, не хотела, чтобы крутящий головой Крам заметил легкий румянец на ее щеках.

Дни за подобным времяпрепровождением, где чередовались тренировки и спарринги, пролетали быстро. Вот и сегодня свободное время наступило быстрее ожидаемого. Поэтому, когда Гарри, Драко и Доминик смогли усесться на кровати в казарме и стащить с ног чертовы колоды со шнурками, даже и не верилось, что настало это время. Конечно, в блоке они были не одни, хотя у левой стены и пустовали три кровати. На них спали оборотни, которые в сегодняшнее полнолуние были выпущены в лес к местной стае волколаков. Вон развалился на кровати аквамант из Америки, но чертов янки не желал общаться ни с бриттами, ни с их друзьями. Высокомерный сноб, хотя здорово швыряется ледяными шарами и сосульками, за то и торчит на первом месте рейтинга.

Вообще, лагерь можно было назвать небольшим. В каждом отряде-отделении было по десять человек. Мальчики и девочки отдельно, хотя на спаррингах их мешали как угодно, говоря, что это не Палата Лордов и джентльменство не пригодится. И правда — в смешанных боях часто побеждали девчонки, потому что их способности имели ярко выраженный характер. Баньши, вейлы, пиромантки, и это ведь даже не весь список. Две сестры из Японии превращались в многохвостых лисиц и в таком виде гипнотизировали. В спарринге против одной из них Гарри даже показалось, что он дерется с мамой, а затем его сшибли с ног, и лисица, обнажив зубы, уселась на его грудной клетке. А третья из той же компании японка с белыми волосами и белой кожей замораживала взглядом. Замораживала до толстой корки льда, которую потом пироманты сплавляли в течение десяти минут. Правда, это срабатывало только на тех, кто подчинялся стандартным законам магии. На Сабрине и Гермионе не срабатывало. На Корите тоже. Была также гречанка, превращавшая взглядом в камень. Порой она могла взлететь, распуская за спиной тонкие прозрачные крылья. Вот в таком террариуме и проживали Корита, Гермиона и Сабрина. Гарри с трудом представлял, что будет, если они там перессорятся. Кстати, большинство сосланных в Боевой Единорог все-таки были обыкновенными волшебниками. И это хоть как-то успокаивало.

В казарму пришла Корита. Слегка поморщившись, она сотворила Фрешнер.

Ботинками перестало нести.

— Ты чего тут? — поинтересовался Гарри. — Я думал, ты уже с би-боями.

Это была, кстати, третья новость двух недель этой чертовой смены. Корита Джан уже третий год дергалась под современный американский хип-хоп. И Сабрина знала, но не говорила по просьбе Джан. Танцем это было назвать сложно, по крайней мере, по классическим меркам. Походила на ритуальные пляски пещерных людей вкупе с легкой атлетикой и еще черт пойми чем.

— Они сегодня на кроссе, — отозвалась Корита, по пути накладывая исцеляющие заклинания на стертые до содранных мозолей ноги друзей. Все-таки хорошо иметь целительницу в друзьях, пусть и стукнутую на голову, с дурацкими пристрастиями, с глупыми принципами и комплексами, но свою и уже давно привычную.

— Джей, — начала Корита. — Меня послали в деревню за медикаментами и ингредиентами для санчасти. Пойдешь со мной? Нужно будет помочь донести.

— Пойду, — ну хоть мельком посмотрим, чего там в Рэйвенмилк.

— А почему не я? — с легкой завистью спросил Альфарес.

— Потому что у тебя и так завтра увольнительная, — отрезала Джан, — Джей, пойдем. До отбоя нужно сходить.

На целые ноги и ботинки можно натянуть.

На пропускном пункте Джан показала сержанту Джонсу пропуск. Тот кивнул, поднимая шлагбаум. Стоило им отойти по дороге, как Корита повернулась к Гарри.

— А теперь рассказывай.

— Что рассказывать?

— Откуда в тебе столько разочарования?

Сложно сказать, что бывает сложней — отвязаться от девчонки, которая из дружеского сочувствия пытается поддержать, или от целителя-менталиста, который чувствует твое плохое настроение еще раньше, чем его ощутил ты.

Корита Джан, к сожалению, была и тем, и другим, и отделаться от нее было нереально.

— Как будто не понимаешь, — недовольно буркнул Гарри.

— Из-за рейтинга этого дебильного?

— Да нет.

— Из-за чего тогда?

— Да нафиг мне метаморфмагия? Она абсолютно бесполезна.

— Джей, ты серьезно?

— Конечно. Посмотри. Все вокруг очень успешно применяют врожденные способности, даже ты.

Корита не поддалась на провокацию, выражая лицом только искреннее внимание. Им всем на курсах целителей сепарируют мозги, забирая обидчивость, усиливая желание помогать?

— Я абсолютно бестолков, я не такой быстрый, как Крам, не знаю столько заклинаний, как Гера, не умею даже создавать шумовые иллюзии, как Дрей — из пары шишек и осколка кирпича. Да, он не умеет ничего особенного, но он хотя бы здорово отвлекает внимание, пока Сабрина всех поджаривает.

— Джей, ты запутался, — Корита осторожно взяла его за руки и закрыла глаза. Открыла и нахмурилась.

— Что-то не так?

— Должно быть не так. Но все подозрительно гладко.

— Так это же хорошо.

— Скажи мне, Гарри, — осторожно спрашивает, будто у психа, — а как давно ты метаморфировал последний раз?

— Так сразу и не вспомнишь... На экзамене, наверное.

— Попробуй сейчас.

— Зачем?

— Просто. Покажи мне что-нибудь.

Гарри честно попытался, но знакомое ощущение подкожной щекотки при изменениях вызвать не удалось.

— И что это значит?

— Это значит, что у тебя начались переходные сбои, — Корита выглядела мрачно. — Когда любая смена настроения может вызвать сбой магии.

— Не понимаю, чем это плохо?

— Джей, не тупи, вот если бы у тебя пропала рука, это было бы хорошо?

— Нет. Но я же ей не пользовался.

— Это-то и плохо, последствия могут быть очень неприятными.

— Какими?

— Я не знаю, но сэр Исаак и мадам Ле Пен всегда говорили, что возрастные сбои индивидуальной магии очень опасны.

Рэйвенмилк нельзя было назвать маленькой деревней. Это был микрогород магов с тремя кафе, пунктом аренды сов и с безумным количеством маленьких лавочек. Корита, покупая ингредиенты и зелья, долго копалась, выбирая товар посвежее, сгружая на руки Гарри коробку за коробкой.

— Пойдем, перекусим, — предложила она по выходу из аптеки. — После кросса всегда жрать охота.

— Я не брал денег, — неудобно, но есть все равно хотелось и ему.

— Потрачу на тебя пару сиклей, — хихикнула девчонка, — только не вздумай из-за этого заказывать воду и героически пить ее, пока я ем.

Если не считать, что приходилось тащить неудобные коробки, настроение у Гарри поднялось. И без всяких ментальных штучек Кориты. Она и без этого могла рассмешить, рассказывая, как они с би-боями прятались от капитана Морэ, который терпеть не мог последствий «магловского воспитания». Конечно, Кориту нельзя было назвать человеком, в смысле, маглом. Хотя мама у нее и была родом из немагической Ирландии. Вообще, в принципе, Джан умела быть другом, ей Гарри абсолютно не боялся признаться в том, что в прошлом году во время встречи с Риддлом его не отпускало противное ощущение липкого страха. Собственно, наверное, тогда он и убедился в бесполезности метаморфмагии.

— Да ты что! — возмутилась Корита, закусывая какао пирожным. — Как вообще можно говорить, что есть бесполезная магия? Любое ее проявление зачем-нибудь нужно.

— У тебя есть варианты?

— Нет, но Тонкс, которая тебя учит, наверняка чем-то занимается.

— Отчим упоминал, что она в Аврорате работает.

— Ну вот.

— Ты, что ли, думаешь, мое призвание — ходить и запихивать опасных существ в резервации без разбору? — одно-единственное знакомство Гарри с аврорами британского Министерства Магии сформировало не очень-то высокий рейтинг этой профессии.

— Если хочешь знать, авроры занимаются не только этим.

— А чем еще?

— Слушай, я не знаю. Я попрошу, чтобы Тонкс вызвали для тебя. А сэр Исаак приедет и тебя посмотрит. Он все равно будет принимать у меня летнюю практику.

— Джан, скажи, тебе удобно сидеть?

— Да, а что?

— У тебя, наверняка, в заднем кармане шило или иголки. Ну, что там тебе покоя не дает.

— Дурак, — Корита кинула в Гарри салфеткой.

— А что за летняя практика? — чтобы уже отвлечь девчонку от его проблем, спросил Гарри.

— Ну, я тут занимаюсь с теми, кто после срывов приехал. Как Гермиона на первом курсе. Только проще, я все-таки уже имею допуск к серьезной ментальной работе, а не только к простеньким успокоительным процедурам.

— Я никого не видел такого.

— Конечно, не видел, — фыркнула Корита, — они все содержатся в изоляторе. Да и потом, их нынче только трое. Оборотень, вампир и стихийный воздушник.

— А когда больше было?

— В том году, но я тогда только подмастерьем работала, сэр Исаак тогда здесь у девчонок капитаном был. Он, кстати, еще хуже вашего Бриса. У меня за ту смену ни одной увольнительной не было.

— Круто, ты пользу приносишь.

— Джей, — Корита добродушно пихнула его в плечо. — Не переживай. Это пройдет.

Легко сказать, что пройдет. А как нормально реагировать на то, что ты самый худший в своей группе? И чертов янки Кинг пару раз за сутки проезжается на тему того, что Поттера нужно перевести к девчонкам, может, хоть там будет лучше выглядеть?

А самое обидное — это то, что даже в смешанном рейтинге между девчонками и мальчишками Гарри был на предпоследнем месте, опережая только Кориту, которая, в принципе, никаких боевых заклинаний, кроме Экспеллиармуса, и не использовала.

Тонкс приехала на следующий день и забрала Гарри с тренинга по заклинаниям.

— Мне сказали, что ты не можешь меняться, — тревога на лице Тонкс была заметна и без очков.

— Да, не могу.

— Гарри, тебе следует успокоиться. И как можно чаще пытаться вызвать изменения. Тогда метаморфизм вернется.

— Я вообще не понимаю, зачем он нужен.

— Ты серьезно?

— Да.

— Гарри, — Тонкс тяжело вздохнула. — В моей жизни метаморфизм отказал мне лишь однажды, и это закончилось для меня не очень хорошо.

— И как же?

— Это долгая история.

— Тренинг последний, а до обеда час, — Тонкс вздохнула и начала:

— Я тогда училась в Хогвартсе. Как раз перешла на третий курс. В Хогвартсе не занимаются индивидуальными способностями, только стандартной магией. И я тебе скажу, там очень опасно выделяться. Мне повезло попасть на факультет Хаффлпафф, который характеризуется терпимостью и миролюбием. Но мои постоянные изменения не остались незамеченными ученицами с других факультетов. И если бы они этим восхищались, было бы гораздо легче. Обо мне стали распускать плохие слухи, и не проси, их содержание я точно уточнять не стану, — заметив заинтересованность Гарри, сразу заявила Тонкс, — скажу только одно. Меня подставили, подкинули какую-то цацку в сумку, заявили, что я ее украла, прикинувшись хозяйкой. Тогда и случился сбой. Я очень расстроилась и просто возненавидела свои способности. Я не метаморфировала три месяца, а потом... магия будто прорвалась и начала менять меня абсолютно бесконтрольно. У меня удлинялись руки и ноги, менялся цвет кожи и волос. Тогда меня и привезли в Шармбатон. Мне помогли взять под контроль метаморфизм, но, к сожалению, это аукнулось мне серьезными проблемами с вестибулярным аппаратом. Я спотыкаюсь на каждом шагу. На ровном месте.

— Зачем вообще он нужен? Метаморфизм.

Тонкс взмахнула палочкой, обводя ею комнату: «Оглохни». Затем серьезно взглянула на Гарри.

— Вообще, я думала, ты узнаешь сам, но, видимо, нужно сказать сейчас, — она выдержала паузу. — Я шпионка британского Отдела Тайн.

— Отдел Тайн?

— Это очень секретный отдел в Министерстве. Тайная служба магического мира.

— Чем они занимаются?

— Чем только не занимаются, — шепотом произнесла Тонкс. — Шпионаж, разработка новых технологий, разгадка тайн древних магов, защита магического мира.

— То есть, они защищали волшебников от Волан-де-Морта?

— Гарри, они защищают нас от проблем иного рода. От магических ловушек, массово захватывающих чужую волю, и от прочего. Волан-де-Морт — дело внутреннее, дело Аврората. В котором я по легенде работаю.

— Так к чему метаморфизм?

— Преображение, Гарри. Я в считанные секунды меняю внешность, и никакая магия обнаружения этого не зафиксирует. Никаких зелий и маскирующих чар. Нас, метаморфов, вербуют сразу же после совершеннолетия, потому что мы рождены для шпионажа.

— А если я не захочу?

— Свобода выбора всегда остается. Но поверь, они делают отличные предложения с далекой перспективой. Такие, что все соглашаются. Так что возвращайся, Гарри, возвращай метаморфизм. Потому, что тебе это нужно.

— Мисс Тонкс, — в кабинет заглянул учитель Кориты, Исаак Хаимович, — мне требуется провести обследование вашего ученика.

— Да-да, конечно. Мы закончили. Напиши мне, Гарри. Сегодня же.

Гарри сидел в приемной изолятора. Мистер Хаимович уже продиагностировал его легким прикосновением к вискам и теперь тяжело глядел на записанный им результат. У двери сусликом замерла Корита, тщетно вытягивая голову, абсолютно без надежды что-либо увидеть в толстом коричневом журнале целителя.

— Ну, не молчите, — не выдержал Гарри, — у меня голова отвалится?

Сэр Исаак усмехнулся, словно отстраняясь от всего, что было раньше.

— Нет, ваша голова останется на месте, — ответил он. — Вы не могли бы сообщить адрес ваших родителей, мистер Поттер?

— Лондон, Бромли, Грин-уэй, 15.

— Хорошо, я сейчас отойду, — сэр Исаак поднялся. — Мисс Джан, сообщите, пожалуйста, капитану Морэ, что я заменю его на месте главы отделения 92/2. И попросите его и капитана Бриса подойти.

— Слушаюсь, сэр, — Корита отдала честь и вышла. Радости на ее лице не было.

— Ждите здесь, мистер Поттер, я ненадолго, — предупредил сэр Исаак и удалился.

В приемной настала тишина, и Гарри из любопытства прошел к двери в изолятор, снабженной круглым, как на кораблях, окошком. Изолятор представлял собой длинный коридор с дверьми по всей длине. Коридор был пуст и тих.

Дверь в приемную открылась, и Гарри вновь увидел сэра Исаака, только теперь в компании отчима. Кажется, он стал еще бледнее, чем был раньше. Неужели малышка Люси совсем не дает спать по ночам?

— Теперь я могу услышать, что с моим пасынком? — сухо спросил мистер Снейп.

— Люди называют это стрессом, вызванным совокупностью комплексов. В итоге метаморфизм мистера Поттера пришел в нестабильное состояние, а значит, теперь может произойти любая бесконтрольная трансформация организма. А это чревато...

— Я в курсе, — устало прервал его отчим, — скажите, что нужно.

— Для начала я бы рекомендовал мистеру Поттеру покинуть лагерь. К сожалению, здесь царит обстановка конкуренции, а у него, я так понимаю, успехи не очень велики. Кроме того, рекомендуется наблюдение целителя-менталиста. Я могу порекомендовать мисс Джан, она очень дружна с мистером Поттером.

— И?

— Дружеская обстановка, сэр. В вашей семье бывают конфликты?

— Нет, сэр, — возмущенно возразил Гарри. Мистер Снейп скупо улыбнулся и сказал ему:

— Гарри, отправляйся собирать вещи.

— А ребята? Это же нечестно. Нас заодно наказывали. Я уеду, а они останутся?

— И сколько вас? — поинтересовался мистер Хаимович.

— Со мной шестеро.

— Я напишу родителям остальных письма с просьбой сменить гнев на милость, — предложил отчим. — И буду очень убедителен в своих доводах.

— Хорошо.

Корпус отделения был пуст — все еще были на послеобеденных спаррингах. Проститься не получится, но вечером Гарри свяжется с Дреем и Ником по Сквозному Зеркалу.

А в изоляторе перед сэром Исааком навытяжку стояла Корита и слушала его инструкции:

— До конца недели сдаете мне личные дела и истории болезней пациентов изолятора. Каждый день в шесть проводите с мистером Поттером основное ментальное успокоение. Летучий порох вам будет выдан. В конце недели отправляетесь домой, но процедуры продолжаете.

— А мой отец?

— Уже предупрежден, он обещал ждать вас в поместье в воскресенье.

— Спасибо, сэр.

Настроение Джан улучшалось на глазах. Она даже пританцовывала от радости. Видимо, ей тоже в лагере приходилось несладко. Однако какой все-таки у нее самоконтроль, даже Гермиона считала, что Корите все равно.

— Собрался? — мистер Снейп оглядел Гарри с его рюкзаком. — Тогда пойдем.

— Кор, пока.

— Пока, — девчонка крепко его обняла, — ребятам скажу, приду вечером.

— Спасибо, — стыдно признаваться в малодушии, но Гарри был рад, что уезжает.

От дома его отделяла одна вспышка изумрудного пламени. Стоило шагнуть на ковер, как Гарри услышал детский вопль из маминой спальни. Он просто резал уши.

— Гарри, разбирай пока вещи, я пойду на выручку, — отчим, на ходу доставая из кармана жилета волшебную палочку, ушел. Вопль стих, стоило хлопнуть двери спальни. Через пять минут оттуда вышла мама с квадратными глазами.

— Милый, — Гарри окунулся в мамины объятия, словно в теплое море, — мы собирались забрать тебя в конце недели. Две смены как-то слишком.

— Мам, я слабак, да?

— Ну, не говори глупостей, Уголек, — мамино тайное прозвище. Она всегда так называла Гарри только шепотом и наедине.

— Я даже не выдержал смены, а девчонки уже не первый год так.

— Ты у меня самый умный и самый сильный, — ну, конечно, а что еще могла сказать мама?

Дадли в комнате не было. Было бы странно, будь иначе. На дворе солнечный день, не такой частый для Лондона. Гарри просто сунул волшебную палочку в письменный стол, а рюкзак с одеждой попинал в подвал к стиралке. Хотя одежды было по-спартански мало — сменные джинсы и футболка, в которых он приехал в лагерь. Только безумная куча носков и белья, которые было лень чистить заклинаниями. Нет, Малфой и Альфарес, конечно, каждый день вызывали домовых, стряхивая им вещи на стирку. Гарри же просто закидывал носки поглубже в рюкзак и искал свежую пару.

Скрипнула дверь. Отчим тихонько, видимо, умаяв Люси, пробирался в свою лабораторию.

— Простите, сэр, — загнать комок из горла поглубже в желудок оказалось непросто. — Можно вас попросить?

— Да, Гарри, конечно, — тихо отозвался мистер Снейп, — я помогу тебе с дуэлями.

— Откуда вы знаете?

— Я умею думать, — спокойно усмехнулся отчим. — Иди наверх. Твоя мама хочет тебя накормить. По ее мнению, ты отощал.

— Это все мышцы.

— А я и не сомневался. Поговорим вечером, когда Люси уснет. Сейчас отдохни, целители вряд ли одобрят то, что я начну гонять тебя прямо сейчас.

А на кухне мама уже жарила курицу. Конечно же, содрав с несчастной тушки всю кожу для диетичности.

— Ура, еда! — в кухню ввалился Дадли. Мама с грозным видом цыкнула на него.

— Люси спит, и если кто-то из вас ее разбудит — я его сожру.

— Привет, очкарик, — радостно фыркнул брат. Гарри добродушно пихнул его локтем:

— И тебе привет, шкаф.

— Хорошо, что приехал, поможешь мне спустить Стеффингтону в огород навозную бомбу, — шепнул Дадли, склоняясь к уху Гарри.

— Опять жалуется?

— Из-за него Флеминг вторую неделю дома сидит.

Проглотить обед и рвануть в сарай за велосипедами. Наверное, в этом и было настоящая суть лета. Потом вспомнить о чем-то и рвануть домой. А там в гостиной с Люси на руках уже сидела Корита. Гарри первый раз смотрел на сестренку не в одеяльном виде. У Люси были синющие глаза и темные кудельки на голове. Она была словно плюшевый мишка — такая же пухлая и мягкая. И, судя по тому, как мурлыкала с ней Корита, еще и милая.

— Ты можешь не спешить, Джей, — хихикнула целительница, увидев его в дверях. — У вашей малявки режутся зубы, и я сейчас слегка ее расслабляю.

— Мне подождать?

— Да, если можешь.

— А мы можем нанять ее няней? — шепотом спросила мама, когда Гарри вошел в кухню. — Я первый раз вижу, чтобы Люси сорок минут не кричала без меня и Северуса.

— Ты можешь спросить, — Гарри представил себе, как Джан весь день возится с ребенком, и фыркнул. Она не жаловалась на чрезмерное количество наличных.

— Нет, я не буду занимать ее надолго, — словно оправдываясь, начала мама. — Ну, может, на пару часов, чтобы хоть куда-нибудь сходить.

— Спроси, мам, я не думаю, что Кор будет против.

Корита выслушала спокойно, не спуская с коленей пялившую на нее синие бусины Люси:

— Хорошо, миссис Снейп, я буду рада вам помочь.

— А ты подгузники менять умеешь?

— Миссис Снейп, у меня лицензия целителя, я и не только это умею, но еще и горшки выносить, — улыбнулась Корита.

— Ну, это пока рано, — улыбнулась мама. — Значит, договорились?

— Конечно, мэм.

Основное ментальное успокоение оказалось достаточно странной процедурой — сидишь в кресле, а Корита в это время держит тебя за руки. И такое ощущение, будто лежишь на пляже и солнце тебя всего прожаривает, будто сосиску на сковородке.

— Пытайся метаморфировать, — напомнила Корита перед уходом, — и напиши Тонкс.

Легко сказать, а что ей писать?

«Добрый вечер, Тонкс. Как ты и просила, отчитываюсь. Меня комиссовали, сижу дома, радуюсь жизни, пытаюсь превращаться.

Гарри»

Коротко и ясно. Ну, не писать же, сколько памперсов Люси поменяла мама и сколько раз Дадли упомянул имя Амели на вечернем мальчишнике в детской.

Радостные новости принесли ему Малфой и Альфарес — ввиду произошедшего, родители решили ограничиться последней неделей первой смены и забрать остальных из Единорога. Возможно, родители просто соскучились. Может и так. Альфарес уже мечтал освободиться от чертовой кадетской формы и загореть под солнцем родной Испании. А Малфой явно соскучился по родному мэнору, где завтраки приносят услужливые домовые эльфы, вставать можно не в шесть утра, а пробежка по парку — это так, чтобы вес не набирать и не терять маневренности в квиддиче.

— Ну, здравствуй, тряпка, — буркнул Гарри, глядя в зеркало в ванной.

Прошло почти две недели с его «побега» из лагеря, но стыдно было до сих пор. Он сдался. И хоть расшибись. Дело было вовсе не в отказавшем метаморфизме, а в самом ликовании, которое Гарри ощутил, когда сэр Исаак сказал, что его нужно забрать из лагеря.

Утро оглушило сенсацией, что даже две недели лагерной дисциплины (хотелось добавить к слову «лагерной» канцелярскую приставку) приучили Гарри просыпаться в шесть. Причем не только просыпаться, но и не засыпать после этого. Пришлось расталкивать Дадли (а одному было чертовски скучно) и идти на пробежку. Ноги сразу взяли привычный темп. Дадли пыхтел рядом, проклиная брата и про себя, и вслух. После пробежки Дад, конечно, завалился спать, а Гарри ушел в ванную, в которой можно было сколько влезет заниматься самолечением. Толку было мало — даже кончики волос не желали менять цвет.

Гарри пялился в зеркало, пытаясь вызвать изменения, пока в дверь не постучала мама:

— Милый, все в порядке?

— Да, мам, — напоследок еще более уничижающее взглянув на самого себя, Поттер вышел из ванной.

— Зайди за Дадли, и идите завтракать.

— Хорошо, — нужно написать Тонкс. Может, можно как-то разбудить метаморфизм иным способом?

Макс охотно выпорхнул из окна, унося коротенькую записку: «Здравствуй, Тонкс. У меня до сих пор ничего не получается. Может, можно что-то еще сделать?»

Теперь Гарри ощущал некоторую пустоту, словно чего-то не было, чего-то, без чего нельзя. Это ощущение преследовало Гарри почти все время и не добавляло радости.

— Сегодня мы можем после ужина позаниматься, — предложил отчим, доедая свой омлет.

— Хорошо. А почему в лагере можно было колдовать, а тут нет?

— Лагерь считается образовательным учреждением, — отозвался Северус, складывая Ежедневный Пророк и убирая его со стола.— Но у нас найдется чем заняться и в теоретическом плане.

Сразу после завтрака настало время мыть посуду. Отчим за пять минут управился с помощью Эванеско, сложил посуду в шкаф и исчез в лаборатории. Хорошо, наверное, взрослым, столько времени экономится с помощью заклинаний. Мама в спальне возилась с Люси, которая, похоже, снова решила заснуть.

Все заняты? А это значит, что вперед к велосипедам и в обнимку с пакетом навозных бомб на Терпингтон-лэйн. Мэтт до сих пор не отмщен. Не забыть и напихать бутербродов и термос с соком в рюкзак. В парке будет удобно перекусить, а Дадли наверняка заглянет туда в поисках Амели.

— И как мы это сделаем? — оглядывая достаточно высокий забор, спросил Гарри.

— Да очень просто, — Дадли запалил спичками фитиль бомбы — палочкой нельзя все-таки, улица и каникулы, и швырнул бомбу через ограду.

— Валим, — просипел Дадли, — пятнадцать секунд до взрыва.

Хорошо, что улица пуста, а через высокие заборы не видно, что творится на улице. А то сдали бы их на поруки полисмену до появления мамы.

Бабах! А вонь-то на всю улицу разнеслась.

Мальчишки поднажали, спеша скрыться в парке. Браун уже сидела и кормила лебедей у прудика.

— Привет, — она радостно улыбнулась Дадли. — Накачаете мне шину?

Девчонки — самые коварные существа на планете, за одну милую улыбочку Дадли пыхтел, полчаса накачивая и заклеивая колесо с велика Амели. А вот у Гарри не было такой слабости. Конечно, ему раньше нравилась Флер Делакур, но вся школа знала, что она вейла. А вейлы нравятся всем. Дадли зубоскалил с Эм, а Гарри в уме перебирал всех девчонок на курсе. Пожалуй, самой симпатичной была Мэй Танако, но у нее ума как у парты. Только цветочки да платья на уме. Ее не выносила даже Сабрина, всех раскладывавшая по составляющим гардероба вплоть до ниток, из которых была соткана ткань. Перебирай, не перебирай, а все равно выбирать не из чего — редкая девчонка способна сочетать в себе симпатичность и хотя бы какой-то интеллект. Идеал, конечно же, обладал бы любовью к квиддичу, но таковых Гарри знал мало. На ум пришла Корита. В принципе, она сочетала в себе все вышеуказанные качества. Но даже при мысли о том, чтобы интересоваться Коритой именно как девчонкой, становилось смешно. Даже Малфой, еще на первом и втором курсе бегавший за ней, как Дадли бегал за Амели не так давно, признал, что Джан — «свой парень». Хотя в списке невест для Дрея, составленном его отцом, Корита была на одном из первых мест.

Была еще, конечно, Гермиона. Но тут дело обстояло еще хуже — до ее интеллекта Гарри точно не дотягивал. Да и в сравнении с тем же Крамом, которым Гермиона восхищалась (исключительно как способным магом, а широкие плечи и харизматичная физиономия — они так, случайно приложились), Гарри точно проигрывал. Тощая моль в очках, не пойми что на голове, а про способности вообще нужно промолчать, даже одной смены в лагере он не выдержал. А ведь, если задуматься, в лагере было неплохо, его бесили только чертовы спарринги и вечные позорные проигрыши в них. Ведь количество заклинаний, которые он знал, было ничуть не меньшим, чем у остальных. Например, оборотням тоже приходилось несладко — они не использовали трансформацию в дуэлях, это запрещали правила. Но они всегда побеждали за счет скорости, как действий, так и реакции. Просто нужно было взять за привычку быстрее соображать. Вот Дрей успевал за пятнадцать секунд соорудить из подножного материала дымо-шумовые отвлекающие иллюзии. И их не брала обычная Финита. А если, не дай Мерлин, этому мастеру-Самоделкину в руки попадет комок птичьего помета, то от зловонного облака задохнется половина лагеря. И ведь абсолютно не брезговал аристократ в седьмом поколении брать в руки помет.

— Джей, — Гарри вынырнул из мыслей, сфокусировавшись на лице Дадли, — ты с нами в кино пойдешь?

— На какое кино?

— На «Маску», — судя по тону «повторю для идиота», название уже произносилось.

— А, пойдем... чего терять-то?

Казалось, что «Маску» снимали волшебники, причем метаморфы. Потому что это вечное изменение, бурление эмоций были свойственны им, как никому. А этот сумасшедший зеленый трикстер? Изменение, изменение, изменение, вот что так оживляло его жизнь.

— Джей, — раздалось шипение Дадли прямо ему на ухо. — У тебя кожа зеленого цвета, немедленно возьми себя в руки.

Гарри глянул на свои пальцы — даже в свете экрана было видно ярко-зеленую кожу. Но как он ни пытался вернуть коже естественный свет, метаморфизм по-прежнему не желал его слушаться и делал то, что ему вздумается. Как хорошо, что они сидели на последнем ряду. На самом дне рюкзака глубоко закопанная под едой и каким-то мусором лежала мантия невидимка. Кто знает, зачем он ее с собой таскал, но ведь пригодилась же.

Амели не отвлекалась от фильма, и Гарри, пользуясь этим, быстро накинул на себя мантию.

— Дад, я дождусь конца фильма, — шепнул он, — я не могу убрать зелень.

Брат кивнул, косясь в пустоту.

Стэнли Ипкисс таки сорвал банк в виде красотки Тины Карлайл и избавился от маски Локи, хотя Гарри оставил бы себе такую вещицу.

— А где Гарри? — недоуменно спросила Амели, когда включили свет.

— Ему плохо стало, видно, съел что-то не то, — хладнокровно солгал Дадли, — он домой ушел.

— Ну, ладно, — протянула Браун.

Велосипед пришлось оставить прикованным к перилам кинотеатра. Потому как велосипед без седока или велосипед с зеленым седоком в любом случае вызовет подозрения. Если не удастся справиться с собственной зеленью до вечера, значит, заберет Дадли.

Все восемь кварталов до дома Гарри старательно огибал прохожих, чтобы ни в кого не врезаться. Дадли и Амели усвистали куда-то гулять, и ветра им под хвост. Мама вышла на хлопнувшую дверь и охнула, глядя на появляющегося из воздуха зеленого сына:

— Это как вообще?

— Мам, а который час? — и тут в дверь позвонили.

Гарри вновь накрылся мантией и, на всякий случай, шагнул на кухню.

— Гарри, можешь выходить, — позвала мама спустя несколько минут. Гарри осторожно высунулся из кухни и уже после увиденных в прихожей гостей с облегчением высвободился из мантии. В прихожей, улыбаясь ему и маме, стояли Тонкс и Сириус Блэк.

— Ого, как мило, — хихикнула Тонкс, оглядывая Гарри, — это после чего так?

— После фильма, — пробормотал Гарри, неохотно отводя взгляд.

— Понравился фильм?

— Ну, да.

— Это заметно. Скоро прибудет целительница?

— Должна вот-вот быть, — часы в гостиной показывали без пятнадцати шесть, да и мама уже вовсю перебирала на кухне кастрюли.

— А вы знакомы? — с интересом спросил Гарри, переводя взгляд с Тонкс на Сириуса.

— Это мой дядя, — улыбнулась метаморфиня, — так что да, мы знакомы.

— Ну, не так уж давно, — возразил Сириус.

— Я познакомилась с тобой из объявлений о твоем розыске.

— А ты уже выписался из клиники? — за последние полгода крестный писал Гарри лишь однажды, перед тем, как отправиться на затребованную отчимом реабилитацию.

— О, да, — расхохотался Сириус, — мне так понравилось в Швейцарии. Если бы они еще меня из палаты выпускали и в руки что-нибудь кроме четок давали, я был бы вообще в восторге.

В целом крестный выглядел сейчас очень даже цветущим и не походил на тот скелет, обтянутый сероватой кожей, который заявился к ним в гости на прошедшее Рождество.

— Гарри, с самоконтролем у тебя, как я вижу, беда, — начала Тонкс. — Мне посоветовали научить тебя анимагии, это определенный подвид трансфигурации, и он тесно связан с метаморфизмом. По крайней мере, если ты займешься анимагией, у тебя не произойдет того всплеска, что был у меня, и мы сможем избежать травм.

— И как я буду заниматься на каникулах? Нельзя же колдовать.

— Ты издеваешься? Я все-таки в Отделе Тайн работаю, а уж они для будущего возможного работника подписали разрешение на занятие магией, но только вне зрения людей, — на стол опустился пергаментный бланк, аккуратно исписанный мелким убористым почерком с крупным росчерком «Боунс» и печатью из переплетенных между собой букв «ОТ» в углу.

— А кто меня учить будет?

— Я, конечно, — отозвался Сириус, — правда, для этого мне придется попасться на глаза Снейпу, показать ему справку от целителя о моей психологической стабильности.

— Но тут нельзя заниматься. К нам приходят друзья.

— Ты будешь против ходить ко мне в гости?

— А где вы живете? — Сириус нахмурился, и Гарри запоздало понял, что это из-за его выканья.*

— Я все объясню, а вот и целитель, как я понимаю.

Гарри обернулся. В дверях гостиной замерла Корита.

— Привет, Кор.

— Привет, Джей. Здравствуйте, мисс Тонкс. Ты такой красивый сегодня, Гарри, под цвет глаз, — в глазах Джан плясали чертята.

Ну как после этого об этой саркастичной змее можно было думать, как о девчонке?

— Может, ты поможешь?

Корита уселась на ковер, дождалась, пока Гарри сядет напротив, и взяла его ладони в свои. Глаза закрылись сами собой, подчиняясь нахлынувшему умиротворению. Тепло вновь прокаливало каждую косточку, как в солнечный день, когда на пляже лежишь под палящими лучами и не испытываешь ничего, кроме безграничного спокойствия и лени.

Уже открывая глаза, Гарри увидел вернувшую естественный цвет кожу и улыбку на лице Кориты.

И тем не менее, сам изменить оттенок кожи он в этот день так и не смог.

*Да-да, автор знает, в английском «ты» и «вы» звучат одинаково. Но музе наплевать на языковые бырьеры.

— Давай допустим, ты на поле боя, — предложил отчим, — какие основные заклинания для дуэлей ты знаешь?

— Редукто, Экспеллиармус, Петрификус Тоталус, Импедимента.

— Можешь назвать недостатки каждого из них?

— Ну, Экспеллиармус — просто отнимает оружие в руке, никто не помешает противнику врезать тебе, или применить индивидуальные способности. Редукто работает только на предметах — то есть используется исключительно для отвлечения. Петрификус — слишком длинно. Импедимента — не знаю, чем плохо. Разве что тем, что от нее можно увернуться.

— Ты не учел главного — все они блокируются стандартным щитом Протего.

— Ну, тогда я не знаю.

— Какие разделы волшебства занимаются управлением материей?

— Трансфигурация, чары, а в чем их польза на поле боя?

— Преврати землю под ногами противника в болото, окутай его туманом, запусти левитируемой корягой — ни один из этих вариантов простым Протего не отклонить.

— А чем можно отклонить?

— Гарри, боюсь, что это не совсем своевременная тема для разговора. Подобные щиты волшебники изучают на уровне ЖАБА.

В углу лаборатории отчима устроилась Корита. Она стала свидетельницей одного из занятий по теории дуэлей и напросилась в слушатели. Теперь сидела в уголке и чего-то чирикала в своем блокноте.

— Нам пора заканчивать. У тебя сейчас на занятие по анимагии, — в голосе отчима послышалось недовольство — ему вообще не нравился Сириус. Интересно, почему?

— Кор, а ты куда?

— А у меня двухчасовое свидание с Люси, — улыбнулась Корита.

— Ты вечером будешь тут?

— Ну да, может, поищу, где тут собираются наши, — заметив непонимание на лице Гарри, Корита пустила по телу «волну».

— Ты все дурью маешься?

— Я просто разносторонняя, — Джан высунула язык, — а ты кроме квиддича и не интересуешься ничем.

— Площадь Гриммо, 12, — в гостиной дома Сириуса было темновато. Правда, стоило Гарри пройти дальше камина, как вспыхнули десятки свечей на люстрах. Этот дом был пропитан магией. Правда, не легкой воздушной магией, которая царила в Шармбатоне. Это была древняя, старая магия. Может быть, даже слишком старая.

— Гарри, привет, — а крестный-то прямо светится радостью, — извини, у меня только полдома пока в ремонте. Надо же где-то жить и хранить весь этот хлам.

Коридоры и правда были завалены кучей свертков и тюков. Со второго этажа доносился грохот.

— А разве волшебством нельзя отремонтировать?

— А ты думаешь, как производится ремонт? — искренне удивился Сириус. — Но ведь дело даже не в обоях. Нужно обновить многие чары на этом доме. Ты даже не представляешь, насколько это трудно и немгновенно. Да и потом, за то время, что я сидел в Азкабане в доме развелась нечисть.

— А где мы будем заниматься.

— Мы расчистили мою комнату, — надеюсь тебе там понравиться, — произнес Сириус распахивая дверь.

В волшебном доме увидеть абсолютно неволшебным образом декорированную комнату было несколько странно. Хотя Гарри с восхищением разглядывал потрясающие байки на постерах, а то, что между ними попадались девушки в купальниках, — было досадной случайностью.

— Для начала, давай с тобой выясним, в какое животное ты хочешь превращаться?

— А что, можно выбирать? Ребята говорили, что это зависит от характера.

— Ага, а заклинания сами решают, в кого попадать и как действовать. Сразу видно, что они анимагией не занимались. В магии только ты выбираешь цель и результат.

— А кто ты?

— Тут лучше показать, — Сириус встряхнулся. Он был явно рад этому вопросу. Крестный напрягся и в тот же миг словно перетек в гигантского черного лохматого пса с горящими глазами. Особых примет породы не было, «дворянин», наверное, — смесь бульдога с носорогом.

Заметив напряжение пса, Гарри попятился, но тот ловко сбил его с ног и облизал все лицо.

— Прости, — извинился Сириус, превратившись обратно, — когда превратишься — совсем другое мировосприятие. Хочется повилять хвостом и погоняться за мячиком.

Гарри не выдержал и рассмеялся, представив себе, как крестный в человеческом обличье пытается вилять хвостом и гоняется за мячиком.

— Я подозревал, что ты не в курсе, поэтому приготовил атлас.

Пыльная толстая книга содержала множество движущихся фотографий. Сложно было представить, что в мире существует столько видов животных. В отличие от портретов — герои фотографий могли находиться только в рамках одной фотографии и обстановки за ней.

— А мой отец? Он тоже был анимагом? — перелистывая страницы и заворожено глядя на скачущих туда-сюда животных, спросил Гарри.

— Да, хотя об этом тебе лучше в школе не болтать. Я все-таки пока не оформил заявку на регистрацию. Меня сейчас прикрывает Тонкс, и мне немного неловко пользоваться ее должностью.

— И кем был папа?

— Он был оленем, — Сириус мечтательно улыбнулся. Ему явно было приятно вспоминать.

— А он не хотел стать кем-нибудь, кто летает?

— Он бы хотел, но, видишь ли... Мы становились анимагами для одной только цели, и нужно было стать кем-то покрупнее. Поэтому он и стал оленем — и крупное, и рогатое, да и потом, сильное животное. И честно сказать — ему нравилось, что олени считаются благородными.

Если вам предложат учиться анимагии, вы конечно же согласитесь. Ведь результат представляется плодом короткой и жутко интересной работы. На деле же все оказывается вовсе не так. Сначала ты полтора часа будешь листать пыльный атлас, пытаясь представить себя на месте очередного животного. Нет, первые минут пятнадцать — интересно, а потом от мельтешения разноцветной и разнокалиберной живности устают глаза. А потом по старым пергаментным конспектам древнего крестного (ну, его же можно считать древним в его-то тридцать три?) нужно было вывести формулу заклинания превращения. И все самому — ведь иначе нумерологические расчеты грозили не сойтись. В них учитывалось все — рост и вес будущего анимага, вплоть до дюймов и фунтов, год-месяц, даже минута рождения, цвет, размер, порода животного и даже длина волшебной палочки и ее составляющие, хотя превращаться и полагалось без ее использования. И потом нужно было удержаться от искушения научиться превращаться в какого-нибудь льва или тигра — все-таки в Англии мало таких животных. А после долгого и нудного расчета первого слога формулы, крестный долго учил Гарри чувствовать себя выбранным животным. Было непросто, хотя ощущение полета Гарри мог представить без особого труда.

— Мы хоть справимся до конца каникул? — уже когда Сириус приказал старому домовику принести ужин, поинтересовался Гарри.

— Думаю, да. Ты ведь не сам вычитываешь алгоритм. Знаешь, сколько мы на втором курсе литературы перерыли на эту тему. Мой бывший друг, — в голосе Сириуса, кажется, появилось что-то вроде брезгливости, — по нашим конспектам освоил анимагию за три недели. И ведь превращался в мелкое животное.

— В какое?

— В крысу, — крестный отвернулся, глядя на очередной байк на постере.

— Надо же было додуматься...

— Они везде есть Гарри, в этом плане он был самым практичным из нас...

— Был?

— Умер, — отрезал Сириус, — и не надо соболезнований, он оказался предателем.

В комнату вошел домовик.

— Хозяин, вас вызывают по камину из гостиной, — проскрипел он.

— Ужин уже подан?

— В столовой, хозяин.

Домовик Сириуса был стар. Хотя, наверное, это отнюдь не отражало всю его древность — на нем было столько морщин, что, казалось, и пятьдесят лет назад он был не моложе.

— Пойдем в гостиную, Гарри, я уверен, что это за тобой.

Так и было — в огне плавала голова Кориты в капюшоне.

— Вы долго, — заявила Джан, с любопытством разглядывая завалы свертков и нагромождения мебели, — я успела заждаться.

— Заходите, мисс, поужинаем.

— С удовольствием, сэр, — голова Кориты исчезла, а через секунду появилась она сама.

— Джей, твоя мама просила не шуметь — Люси у меня уснула.

— Что с головой? — Гарри заметил, что Корита не торопится снимать капюшон толстовки, который странно топорщился.

— Голова на месте, а твоя? И вообще, сначала еда, процедуры, а потом допрос, — желания откровенничать у девчонки так и не появилось. Выглядела она слегка раздраженной. Вряд ли из за мамы или отчима — они ее никогда не обижали.

— Неприлично за стол в капюшоне... — и все-таки, что она там прячет?

Корита пару секунд глядела на приятеля с явным желанием послать его куда подальше и наподольше, но затем все-таки сдалась и сняла капюшон.

— Всего лишь дреды? Так не хотела показывать, что я уж думал, ирокез.

Девочка рассмеялась, словно сбрасывая раздраженное напряжение. На самом деле она была похожа на вождя индейцев с короной из свалянных косичек вместо перьев. Нельзя было сказать, однозначно красиво это выглядело или нет, но это точно было необычно по сравнению с ее обычной косой.

— Кикимер, добавь еще один прибор, — приказал Сириус, как только они всей кампанией зашли в столовую. Здесь было уютно. Ну, в той половине, что не была загромождена. Круглый стол, застеленный клетчатой скатертью, был полон кучей всяческих вкусностей.

— Кикимер, я, кажется, просил не готовить на десятерых.

— Я приготовил на семерых, хозяин, — прошуршал домовик, укладывая перед Коритой вилки. Девочка хихикнула, с любопытством поглядывая на домовика.

— После того, как я побывал в Швейцарии, он стал себя вести лучше, — развел руками Сириус, — но хамит по прежнему.

— Он ведь связан с вами как с хозяином и настроен на вас. Думаю, пока вы сидели в Азкабане, он частично забирал ваше напряжение из-за дементоров.

— Да уж, в этом невыразимцы молодцы — вложили в них стремление походить на хозяев.

— Ты не знал? — Корита заметила недоумение Гарри. — Домовики — искусственно созданный волшебниками народ.

— Ну не совсем созданный, — поправил Сириус, — их вывели в Отделе Тайн путем скрещивания отдельных видов магических созданий.

— Кажется, это называется селекция... Ты чего ржешь?

— Джей, у тебя слишком умный вид, — выдавила Корита, от смеха роняя вилку на тарелку.

— Ну, тебя, — обиженный Гарри вернулся к отбивной. Она-то точно не станет над ним подтрунивать.

— Не хочешь завтра сходить куда-нибудь, Гарри? — поинтересовался Сириус. — Все-таки суббота.

— Навряд ли ты захочешь идти в парк развлечений

— Почему бы и нет? А юная леди с нами пойдет?

— Корита, сэр.

— Тогда я Сириус. Так вы осчастливите нас своим присутствием?

— Джей, ты не против?

— С чего бы я должен быть против?

Взяли с собой не только Кориту, но и Дадли. Не оставлять же его дома, пока брат будет развлекаться. Так можно и на кусачую чашку в качестве подарка заработать.

— Твой крестный выглядит счастливым, — заметила Корита. Гарри оглянулся на Сириуса — он, как ребенок, улыбался продавцу сладкой ваты.

— Он вообще клевый. Ты здесь танцевать собралась?

— Почему нет? Тут же люди развлекаются?

— Джан, тебе мало американских горок?

— Джей, ты не понимаешь...

— Это точно.

Корита усвистала неизвестно куда, а Гарри вместе с Дадли отправился на горки, потом на колесо обозрения. На машинки не пошли — не маленькие.

— А где твоя подружка? — за искажение истины Дадли получил кулаком в плечо.

— А где место свободное нашлось... Слышишь вон там Джексона? По-любому она.

Корита и вправду оказалась там. Танцевала свои шаманские пляски в кампании парня с такой же свалянной прической. Вокруг них, столпились подростки, восторженно ухая на каждый фортель, который выкидывали танцоры. Похоже, поклонников брейкданса в Лондоне было немало. Со стороны конечно выглядело впечатляюще. Хотя у Гарри глаза не загорались, как у того же Дадли, стоило ему только увидеть, как парень с дредами встает на одну руку. Ну конечно — братца всегда впечатляли силовые достижения. Кажется, он даже в Хогвартс таскает с собой гантели.

— Кор, пошли на колесо... — пришлось ждать, пока кончится кассета, потому как даже по окончании песни «баттл» не закончился.

— Ага, — девочка подхватила бумбокс, — Ли, пока.

— Ты здесь часто? — «этот с дредами» догнал компанию.

— Время от времени, — Корита, кажется, даже выглядела запыхавшейся.

— А завтра будешь?

— Не, завтра никак — вот у него День Рождения, — Джан качнула подбородком в сторону Гарри.

— Поздравляю, — парень протянул будущему имениннику руку, — Ли Джордан. Привет, Эванс.

Гарри обернулся на Дадли, который в это время приветственно кивал.

— Гарри Поттер, — сжимая ладонь, представился Гарри, — ты из школы Дэ?

— Ну да, — поддерживая конспирацию, кивнул Джордан, — а ты...

— Какой вежливый, решил узнать у дамы об ее имени, — Корита не была бы собой без дурацких подколов.

— Я серьезно.

— Корита. Можно без фамилии?

— Очень приятно, — кажется, он ее кадрит. Уж слишком непринужденной была улыбка Ли.

— Слушай, Джордан, а как вы это делаете? — Дадли таки решил перейти к практической стороне дела. — Эти вертушки на голове, на руках, это ведь сложно.

— А твой брат думает, что это все дурь, — Корита насмешливо толкнула Гарри локтем.

— Да, он вообще несообразительный, это же круто.

— Хочешь, в школе позанимаемся? — предложил Ли. — Брейк за пять минут не объяснишь.

— Заметано.

— Ты учти, он слов на ветер не бросает, — заметил Гарри.

— Это знает весь Хог, — фыркнул Ли, — обещал дать по морде Рону Уизли — и дал ему по этой самой части тела. Крэбба с Гойлом отдубасил. Один. А потом еще и клуб для малявок-драчунов замутил.

— А чего такого? Зато теперь никто первокурсников не обижает.

— Брат, да кто тебе возражает, малявки хоть не шарахаются ни от кого и сдачи могут дать.

Джордан проводил Кориту аж до трамвая, на котором ребята добирались до Грин-уэй. Ли пытался договориться о письме, но девчонка увернулась от этого под каким-то предлогом.

— Джей, вставай на пробежку.

— Отвали.

— Вставай.

— Отвали, белобрысая скотина.

Бах. Подушка со всего чьего-то размаха приземлилась Гарри на голову.

— Ты сам вчера травил байки полночи, — возмущался Малфой. Дадли молча натягивал кроссовки.

— А ты ныл полночи, как тебя Корита достала, — мстительно буркнул Гарри, поднимаясь и неохотно перелезая из пижамы в шорты, — кстати, вы вчера вообще не говорили.

— У тебя уже не День Рождения, не скажу ничего.

— Давай выкладывай. Что она натворила?

— Видел это ее гнездо на голове?

— Ну, — пропыхтел Гарри на бегу.

— У меня в субботу утром были смотрины, ну невест приводили возможных, — пояснил Малфой, заметив непонимание братьев, — так она на них в джинсах пришла и с этой дурацкой прической.

— И что с того?

— И то. Отец всерьез думает насчет Паркинсон. Не будь отцом Кориты артефактор Бартемиус Джан и не свети мне практика у него на четвертом курсе — так мне вообще бы запретили с ней общаться.

— Болтаешь? Значит, не выкладываешься.

— Ты не Брис. И ты сам спросил.

— Не думаешь, что она это нарочно?

— Джан — и не нарочно? Она никогда не была дурой, и выставить себя маглолюбкой перед моим отцом был абсолютно продуманный шаг.

— И почему?

— А вот это вопрос, тайм-аут, — болтающий Малфой таки сдулся и остановился, переходя на ходьбу, — все-таки мы говорим о девчонке.

— Ты сам говорил, что она друг.

— Ну да, друг, но она лучше, чем Паркинсон или Гринграсс раз в десять. Да и потом, откуда у меня варианты.

— Слушай, не смеши, — серьезно заметил Дадли, — ты ведь сам решил пойти в этот ваш Шармбатон. И зачем?

— Хотел сам что-то решить в своей жизни.

— Ну и в чем дело? Если твоему отцу нужна невеста так рано — так найди и пляши от счастья. Лучше, чем так, ты ему свою позицию не докажешь.

— Ну, все девочки, хватит болтать, побежали, — передразнивая Бриса, Гарри вновь перешел на бег.

Слова Дадли явно произвели впечатление на Драко. По крайней мере, он заткнулся до конца пробежки и пребывал в некоторой рассеянности до вечера. Гарри и Дадли в пух и прах разнесли его в Людях Икс*, а он особо и не заметил.

Август — штука короткая. Особенно если два раза в неделю болтаться в гости к Гермионе, которая жила хоть и не близко, но все же и не на другом конце Лондона. Друзья неустанно радовали Гарри — Доминик слал фотографии с пляжа Коста де Валенсия и присылал свои письма на ломаном английском вперемешку с неломаным испанским. Все-таки говорил он значительно лучше, чем писал. Переводила Гермиона, от нечего делать учившая французский и испанский. Хотя, может, и не от нечего делать — судя по ее оговоркам, следующим летом ее родители собирались в тур по Европе. А если родители Гермионы о чем-то говорили — тому суждено было случиться.

Сабрина писала из Милана, куда увезла ее мама и отец, какой-то видный политик магической Франции. По словам француженки, она жутко скучала, но даже без друзей особо не тужила.

Сложный расчет количества слогов и подбор к ним подходящих слов из справочника по анимагии был закончен за неделю до конца августа. Можно было и раньше, но лето одно, и анимагия — не все, чем охота заниматься.

Первое превращение состоялась двадцать шестого августа в присутствии Кориты, которая на возражения Сириуса «а не слишком ли ты мала, чтобы быть целителем для анимага, и я просил кого-то взрослого» сунула ему под нос какую-то зелененькую бумажку. Гарри тоже не удержался от искушения познакомить свой нос с этой «грамотой».

На пергаментном листе было написано, что Корите Изабелле Джан присваивается степень целителя-бакалавра с разрешением на исцеление магических травм, связанных с неправильным использованием трансфигуративной магии.

— А у других степеней что? — зачитав подпись «Исаак Хаимович» рядом с длинной должностью «заместитель декана в бакалавриате Института Целительства и Медицины», спросил Сириус.

— Ну там много еще. Через два года получу степень «специалист» — разрешат работать с травмами после проклятий. Еще через три — «магистр», и я буду иметь допуск работы с пострадавшими от оккультизма и демонологии.

— А что, есть такие?

— И не такие есть. Может, уже делом займемся?

— Получается, у тебя, когда закончишь Шармбатон, уже магистерская степень будет?

— Ну, вроде, но я же экстернатом, с семи лет целительству учусь. Ну, точнее меня учат, — иного Гарри не мог и подумать — неученой и неопытной целительнице не доверили бы в одиннадцать лет возвращать в адекватное состояние сорвавшуюся баньши.

— Приступим, — произнес Сириус, — Гарри, ты выучил формулу?

— Ага, — формулу нужно было зазубрить до последнего звука — перепутаешь хотя бы один слог, и Корите придется демонстрировать свои навыки целителя-бакалавра.

— Transfiguratio ordinis sexti. Quod subiicit suam essentiam. Alae supinus. Libertas autem in corde. Reditus in me**, — приставив палочку ко лбу, произнес Гарри, пробуждая в себе желание взлететь. Когда палочка в его ладони стала черным пером — он не напугался. Он напугался раньше — когда мир резко вырос, включая крестного и Кориту в углу комнаты. Он взмахнул руками — но перед глазами мелькнули черные крылья. Попытался закричать — изо рта — а на тот момент уже из клюва — вырвалось громкое карканье.

— Джей, успокойся, — вроде Корита и шепчет, а все равно будто кричит — настолько обострился слух, — все получилось.

— Думаю, пора, — Сириус взмахнул палочкой, возвращая крестнику человеческий облик, — для первого раза достаточно, иначе можно и с катушек съехать.

— А почему ворон, Джей?

— Ну, они летают, не мигрируют, и у нас водятся.

— В школе практикуйся у вашего преподавателя по трансфигурации, — — предупредил Сириус, — думаю, к концу года научишься свободно превращаться и без волшебной палочки.

Уже по приходу домой Гарри вновь попытался метаморфировать — казалось, ощущение щекотки, сопутствующей превращениям, где-то рядом, но все рано не появилось.

А утром двадцать восьмого августа из камина в доме на Грин-уэй, 15 вывалился Драко Малфой.

— Джей, хватай мантию,— схватив приятеля в охапку, Малфой потащил его к камину, — сейчас такое будет — оборжешься. Малфой-мэнор, кабинет Люциуса Малфоя.

— Шикарно живете, два подключенных к сети камина.

— Три, мистер Поттер, — поправил его хозяин поместья, — Драко, устраивайтесь в углу и ни звука.

— Чего мы ждем? — спросил Гарри.

— Сейчас увидишь... Мантию давай.

Мальчишки уселись в углу, прикрывшись мантией-невидимкой. Буквально через минуту в кабинете появился один из местных домовиков. Не Добби — не было вечно перевязанных пальцев.

— Мистер Джан просит войти через камин.

— Пусть входит, — разрешил мистер Малфой.

Зеленое пламя взметнулось в камине, выпуская из своих языков высокого смуглого мистера Джана. За ним из камина вышла Корита, стряхивая пепел с оранжевого платья.

— Люциус, я вас оставлю? Ты ведь просил беседы с моей дочерью.

— Конечно, Барти, ты занятой человек, — улыбнулся мистер Малфой.

— Корита, надеюсь, ты будешь вести себя прилично?

— В рамках этикета, папа, — спокойно отозвалась девочка, потряхивая заплетенными в дреды волосами.

— Сообщи мне, Люциус, если она нарушит слово, — и мистер Джан исчез во вспыхнувшем огне Летучего Пороха.

— Проходите и присаживайтесь, мисс Джан, — девочка прошла и села напротив отца Драко, — я просто поражен вашей любовью к Истории Магии.

— Откуда вы знаете, сэр?

— Ну как же. Ваша прическа. Ведь именно так выглядели первые африканские шаманы в те дни, когда зарождалась магия.

Увидеть лицо самоуверенной Кориты в эту секунду и вправду было неоценимо. Она открыла рот. Закрыла его. По лицу было видно, что шестеренки в ее голове заработали, прикидывая, чем это для нее чревато

— В общем, по результатам смотрин, вы произвели на меня наибольшее впечатление.

— Сэр, ваше великодушие и вправду велико, — Корита еле ворочала языком, — потому как я в тот день появилась перед вами в несоответствующем виде.

— Вы про джинсы, юная леди? Ну что вы. Вы ведь из Красного Креста и наверняка вас срочно вызвали к пациенту, ну а сейчас я вижу, что вы приличная девочка и знаете, как стоит одеваться.

Ситуация, когда Корита Джан не знает, что ей сказать, должна войти в анналы истории. Она просто сидела и хлопала глазами, не говоря ни слова

— Ну что, мисс Джан, подпишете заключение о помолвке? — широко улыбнулся отец Драко, глядя на растерянную девочку. — Ваш отец дал согласие.

— Тогда зачем вам мое, сэр? — твердо спросила Корита, наконец обретя голос.

— Ну, мы все-таки не в девятнадцатом веке, — развел руками Люциус Малфой, — брак договорной и заключается на добровольной основе. Вам не нравится мой сын?

До этого притаившийся Драко подался вперед еще больше, затаив дыхание.

— Вы неверно ставите вопрос, сэр. Я нахожу Драко отличным другом, и после случая с дневником мы очень сблизились на почве совместной ошибки и чувства вины. Но наши отношения заканчиваются дружбой, — медленно и тщательно выбирая слова, ответила Корита.

— И вы решили плохо выставить себя в моих глазах, для чего?

— Не в моих правилах кому-либо навязываться. Меня, конечно, готовили к возможному раннему браку, но я не думаю, что это нужно мне или Драко.

— Почему нельзя было сказать об этом?

— Это невежливо, — пожала плечами Корита, — но раз уж вы уже все с отцом решили...

— Джан, расслабься. Это розыгрыш, — Малфой-младший, не выдержав, вылез из-под мантии невидимки, нахально улыбаясь.

— Ах, розыгрыш, — в ладонях Кориты появился ее журнал для историй болезней, — ну тогда держись, моль белобрысая.

Дрей, спасая свою голову от травм, выскочил в коридор и, судя по всему, решил применить на практике навыки бега.

— Она была бы отличной партией, — вздохнул отец Драко, провожая взглядам ринувшуюся в погоню девочку, — вылезайте, мистер Поттер.

— Вам весело, сэр?

— Мне жаль, мистер Поттер, терять потенциально очень многообещающий союз с перспективной волшебницей и крайне полезным семейством.

— Вы так говорите, будто дом покупаете, а не невесту сыну подбираете.

— А на то, как вела себя ваша приятельница, вы не обратили внимание? Для нее это такая же сделка и хладнокровный расчет, вот только она сочла наш вариант невыгодным. И это в тринадцать лет.

— Все эмоции Корита отдает пациентам, на себя у нее просто не остается, — произнес Гарри, цитируя высказывание Джан, которое она произнесла еще в лагере.

— А вот это точно заблуждение. Мисс Джан очень эмоциональна, просто выражается это не в обычной манере. Например, она отказала нам, — Люциус Малфой развел руками, показывая свое разочарование, — не имея иных вариантов. А это значит, она надеется на брак, основанный на романтичных чувствах.

— Вам претит сама мысль о подобных союзах? — с интересом поинтересовался Гарри.

— Я имел несчастье на своем опыте убедиться в их непостоянстве, — в типичной малфоевской манере напустить туману отозвался глава достопочтенного семейства.

В кабинет с видом победительницы и гордо задранным носом прошествовала Корита. Драко вошел за ней, недовольно морщась и потирая макушку.

— Я точно не хочу такую психованную жену, — пробурчал он.

— А тебе и не светит, — парировала Корита, — Джей, если кому сболтнешь...

— Замедитируешь до смерти?

— Тресну, — Корита угрожающе занесла журнал. Следует сказать, достаточно толстый журнал.

— Не боюсь. И вообще веди себя «в рамках этикета».

— С вами я не обещала. Мистер Малфой, а можно просьбу, коль скоро вы меня простили?

— Ну? — с любопытством взглянул на девочку упомянутый Мистер.

— Мне бы вашего домовика, в долг, на лечение?

— Чокнутого, что ли? На сколько?

— На месяц.

— Ладно. Только пишите мне о результатах, уж больно много мебели он своей бестолковой головой попортил, пока об нее бился.

Пару секунд Джан мялась, затем все-таки спросила:

— И что я вам буду должна?

— Мисс Джан, я даю вам своего эльфа Добби на месяц в безвозмездное пользование, — мистер Малфой протянул ей ладонь, — по рукам?

— Но ведь так не полагается. Аренда домовиков — штука недешевая, — попыталась возразить Корита.

— Я рассчитываю лишь на вашу дружбу, юная мисс. Так по рукам?

— Хорошо, — Корита, соглашаясь, пожала руку мистеру Малфою. В ту же секунду рядом с ней появился ушастый мазохист:

— Что прикажет юная мисс?

— Перенеси меня в мой дом, — Корита с жалостью оглядела обожженные уши эльфа.

— Мистер Малфой, до свидания, Дрей, до встречи, — Гарри шагнул в камин. Уже на Грин-уэй, пятнадцать у Гарри мелькнула мысль, что для отца Драко друзья его сына — это в первую очередь вложения в удачное будущее семьи Малфой. Вложения, которые не факт, что оправдаются, но сделать их необходимо.

* Речь идет о приставочной игре по комиксам.

** Кому не лень — забейте перевод с латыни в Гугл-перводчике. А я не буду приводить его — не хочу терять волшебного настроя))

— Ненавижу сентябрь, — прошипел Гарри, втаскивая в купе свою сумку и чемодан Гермионы.

Спасибо отчиму — он поколдовал над сумкой, увеличив ее вместительность в три раза, притом существенно облегчив ощущаемую тяжесть. А вот Гермионе помочь было некому — и ее здоровенный чемодан, забитый книгами, пришлось помогать тащить.

Корита с любимым рюкзаком и котом в обнимку ввалилась в купе вслед за ними.

— Генрих, жрать хочешь? — кошак мявкнул, всячески показывая свою расположенность к этому предложению.

— А что за мальчик? — с любопытством спросила Гермиона. Ли Джордан, пользуясь тем, что его поезд уходил на десять минут позже, помог Джан донести рюкзак. Помощь была несущественна — у Кориты сумка была облегчена с первого курса. То, что твой отец — артефактор, дает некоторые бонусы.

Отдавая ношу, Ли попытался поцеловать Кориту в щеку, но схлопотал локтем под ребро и сбавил обороты.

— А, этот? Да с Хогвартса, — небрежно ответила Корита, — Генрих, держи бутерброд. Книззл фыркнул на хлеб, а кусок говядины утащил под лавку и с урчанием приступил к трапезе.

— Ты его совсем не кормишь? — жалостливо спросила Гермиона. У нее в клетке сидел здоровенный рыжий котяра и смотрел на обитателей купе с царским высокомерием.

— Он на диете, — на это заявление хозяйки Генрих недовольно зафырчал, — и чистое мясо — не весь его рацион.

— Я бы сказал, даже не основная часть, — заявил Малфой, вторгаясь в купе и закидывая сумку на полку.

— Помалкивай там в тряпочку.

— Папа просил отчета по домовику.

— Пришлю вечером, после сеанса! — раздраженно отозвалась Джан. Она вообще еще сердилась на Дрея за тот дурацкий розыгрыш.

— Что за лохматое чудовище тебя провожало? — ай да Малфой — как бы ненароком спросил, и не заподозришь ревность.

— Парень мой, — с вызовом ответила Корита, — классный, да?

— Не успел разглядеть. Джей, пойдем купим что-нибудь шоколадного?

— Да не парься, врет она. Они почти не знакомы, — по пути в головной вагон сказал Гарри.

— Я не парюсь, — безмятежно отозвался Драко, — ее проблемы.

— Нафиг тогда спрашивал?

— По инерции. Как-то даже не думал, что кому-то еще Джан может понравиться.

— Почему?

— Привычка. Кстати, отец дал мне время до шестого курса, чтобы невесту найти.

— Есть варианты?

— Не знаю. Посмотрим, что там за лето произошло, может у Златы прыщи вылезли, а Мэй драконьей оспой переболела.

Напряжение между Коритой и Дреем спало после второй шоколадной лягушки, и они начали спорить о способах зачарования талисманов.

— А я тебе говорю, для эффекта удачи нужна третья фаза луны, комбинация АUGA и яшма, — с пеной у рта доказывал Малфой.

— При третьей фазе АUGA забьет яшму, и ты только все испортишь. Хватит и Гебо-Ансуз.

— Простите, — в купе, постучав, вошел Эрик с новеньким значком старосты потока, — Джан, эта малявка по всему поезду ищет именно тебя.

Навье держал за руку рыжую бледную девчонку.

— По вопросу? — Корита удивленно взглянула на рыжую.

— Перевод, спецкурс, вот, — новенькая оказалась достаточно впечатлительной, поэтому просто протянула Корите белый значок с красным крестом в центре.

— Курс? — серьезно спросила Корита.

— Второй.

— Поздновато.

— Я знаю, — прошептала девочка. Гарри ее узнал — это она в прошлом году во «Флориш и Блоттс» сдала его фанатам Локонса, — но стипендию только в этом году дали.

— Ладно, — заметив растерянность девочки, Джан встала, — пойдем, я проведу инструктаж, а все остальное тебе расскажут по факту.

— Так вот кого взяли на дополнительную стипендию, которую оплатил мой отец, — едко фыркнул Драко, — Джиневру Уизли.

— Драко, успокойся, лучше скажи, Древние Руны — полезный предмет? — отвлекая Драко от высказывания впечатлений по поводу Уизли в Шармбатоне, спросила Гермиона.

— Ну, вообще да, а тебе зачем?

— Да я много допкурсов набрала, с целительством и основными занятиями очень много получается.

— Но ведь тебе разрешили.

— Дрей, много учебы к полному знанию мира не приведет.

— Гарри, нам подменили Грейнджер, — захихикал Малфой, — она говорит, что учеба — это не все.

— Так от чего лучше отказаться? — разглядывая список, спросила Гермиона. — У меня Нумерология, Руны, УЗМС.

— Руны выкидывай, — посоветовал Драко, — ты не собираешься в археологи или артефакторы? Значит, Руны тебе нафиг не нужны. Нумерология целителям нужна, и УЗМС пригодится. Мало ли тебе нужно будет единорога постричь для перевязочных материалов.

— Надо предупредить профессора Фицроя, чтоб мне не ставили Руны в расписание, — Драко говорил достаточно убедительно. — А ты что взял?

— Нумерология и УЗМС. Руны на артефактологии дают. Мимоходом.

— У меня тот же набор. Чжон сказал, что УЗМС пригодится, если я займусь серпетологией и буду ездить по заповедникам ламий. А Тонкс говорила, что нумерология нужна для работы в Отделе Тайн.

Мэй и Злата ничуть не изменились. Хотя вообще-то изменились, и это шло им на пользу, но отмечать перемены вслух было неприличным. Потому как сразу бросалось в глаза, что у Гермионы изменения чуть существенней, чем у других девчонок на курсе, а Корита так и осталась угловатой и похожей на мальчишку, хотя, наверное, благодаря танцам ее координация улучшилась, и она перестала врезаться во всех на своем пути.

Уроки УЗМС проходили рядом с вольерами за школой. Сюда никого до третьего курса не пускали — зато сейчас можно было увидеть, как в дальних загонах бегают непонятные существа. Хотя единорога Гарри узнал без особого труда.

Вольер же, у которого остановился профессор Кеттлберн, был полон зверей, похожих на щенят с раздвоенными хвостами, сразу вызвавшими нескончаемый поток умилений девчоночьей части класса.

— На Волшебной Защите вы изучали существ класса 2Х, — начал лекцию профессор, — то есть существ, которые имеют полезные свойства и контактировать с которыми достаточно легко, если не переходить на прямые угрозы. На этом курсе вам предстоит ознакомиться с самыми распространенными представителями магических существ класса опасности 3Х, их назначениями и способах взаимодействия с ними. Теперь давайте перейдем к практике: кто назовет мне существ в вольере?

Гермиона молчит, не поднимая руку — она точно успеет отличиться.

— Мисс Стрельцова.

— Это Крупы, — влюбленными глазами глядя на щенкообразных, ответила Элен, в миру просившая называть ее Ленкой.

— Это все, что вы можете сказать? — выражая голосом разочарование, поинтересовался профессор.

— Нет, простите, — Элен спохватилась, — родиной считается Британия, но они распространились по всем странам сходного типа климата. Выполняют функции защиты, а еще их слюна используется в зельях для ускорения регенерации мягких тканей, которые по каким-то причинам не могут быть восстановлены контактным исцелением или заклинанием Revocanda.

— Хорошо, мадмуазель, спасибо, — транслингвистические чары в обращениях срабатывали через раз, — итак, крупы. Положительно относятся к волшебникам, но незнакомых вполне могут покусать. Именно поэтому при первом контакте с ними важно не допустить главной ошибки — надменности. Крупы — создания гордые, как, впрочем, почти все волшебные твари. Высокомерие и надменность распознают быстро, и это их обижает. Поэтому сейчас вы выбираете себе крупа, знакомитесь с ним, а потом с ним вдвоем отправляетесь гонять гномов вон в той части вольера. Кто загонит в клетку больше всех — получит двадцатку за урок и будет освобожден от домашнего эссе.

Вот так мотивация. Гарри достал из сумки «Волшебные твари, уровень 3Х» и, быстренько пролистав, нашел главу по Крупам.

— Любит мусор, — и снова зарылся в сумку в поисках «чего-нибудь не нужного». А вот промокашка, целиком залитая чернилами, и три сгрызенных и сломанных перьевых ручки. Белый с крупными пятнами щенок заскулил от восторга, завидев такую «вкуснятину». Рядом сердито бурчала что-то аккуратистка Гермиона — она, хоть в отличие от многих девчонок, вытащивших печенье, прочитала про мусор, всегда с собой носит только необходимое, поэтому найти лишний кусок пергамента у нее в сумке просто невозможно. У Доминика и Драко, как обычно, были полные сумки всякого хлама. У Дрея — шишки, камни, куски коры, правда, его круп смотрит на весь этот природный материал подозрительно.

А вот у Доминика куда больше мусора — кусок воска, три сломанные костяные иглы, два куска ткани и чья-то рыжая прядь волос. Альфарес смешал все в кучу и подбросил псу. Тот обнюхал непонятный ком и, проглотив его, принялся тереться от ноги некроманта, выпрашивая еще.

Тем временем, сжевавший скомканную промокашку щенок заскулил, прося еще.

— Где я возьму столько хлама? — поинтересовался Гарри, присаживаясь к щенку. Тот завилял сдвоенными хвостами.

— Держи, — нашарив в кармане гнутую дужку от старых очков, Гарри бросил ее щенку. Тот радостно гавкнул и подпрыгнул, поймав «угощение» на лету.

— На исходную, — скомандовал профессор Кеттлберн.

Ребята выстроилась вдоль золотистой линии, проведенной по газону. Для каждого была прочерчена дорожка, изрытая гномьими норами. В конце каждой дорожки стояла большая клетка.

— Марш, — профессор свистнул в свисток. Однако, это вовсе не означало, что крупы взяли и понеслись в охоту на гномов. Многие так и остались на линии, предпочитая тратить время на вычесывание блох. Другие радостно принялись носиться по лужайке, не обращая внимания на возмущение ребят.

Круп Гарри принялся гоняться за хвостом. За двумя хвостами, если быть честным. И как только у него не случалось конфуза с определением цели?

— Ну ладно, — Гарри вытащил из сумки чистый пергамент и, посадив на него кляксу, скомкал. Щенок остановился, зачарованно глядя на комок бумаги.

— Хочешь, да? Лови, — Гарри подошел к одной из гномьих нор и закинул в нее комок. Щенок залаял и рванулся в яму. Уже через несколько секунд из другой норы начали выскакивать гномы — маленькие, неказистые, словно слепленные из глины ребенком. Золотистые линии были прочерчены не зря — гномы при попытке их пересечь словно врезались в стеклянную стену. Ну, конечно же фора у Гарри была небольшой — однокурсники с удовольствием воспользовались его идеей. Охотничий азарт крупов взял верх над ленью, и уже через несколько минут собаки ныряли в норы, откуда с проклятиями выскакивали гномы. К концу урока все гномы находились в клетках, и только когда каждый пересчитал поголовье пленников, все поняли, что Кеттлберн их надул — у каждого было ровно по восемь гномов.

Преподаватель насмешливо оглядел класс:

— Небось, гадаете, кому повезло?

— Ну, так у всех одинаково, сэр, — уныло ответил за всех Кантаро.

— Да, но мистер Поттер первый сообразил, как заставить крупа делать то, что нужно. Именно поэтому он и освобождается от домашнего задания.

— Ура! — Гарри подхватил своего щенка и радостно запрыгал с ним по лужайке. Вот только круп вдруг ощерился и залаял. Гарри разжал ладони и попятился от внезапно переменившегося крупенка.

— Мистер Поттер, назад, — произнес Кеттлберн, мигом доставая волшебную палочку, — Somnus sanitatis.

Щенок уснул, стоило голубому лучу коснуться его головы.

— Пожалуй, я лучше напишу эссе, профессор.

— Кем будете на Хэллоуине? — произнесла Джинни за две недели до праздника.

Гарри глянул на Малфоя — глаза того просто остекленели от количества эмоций. Джинни Уизли в этой компании не нравилась никому.

Гарри напрягало то, что он уж слишком часто натыкался на ее обожающий взгляд. Гермиона и Саб бесились, что малявка таскается за Коритой хвостом; она даже влезла в их индивидуальную гостиную, хотя наверняка в блоке второкурсников были незанятые. Малфоя же раздражало все: фамилия, настырность девочки, постоянное желание подружиться, хотя приязни Джинни не получала ни от кого, кроме Кориты. Доминика же бесили все, кто говорил больше него. Впрочем, в данный момент они с Сабриной совершали налет на кухню, пытаясь добыть у эльфов побольше какао и бутербродов.

— Не отвлекайся, — одернув Джинни, Корита вновь занялась какими-то расчетами. — Давай-ка основные принципы деятельности Красного Креста.

— Единство, — неуверенно начала Джинни, — нейтральность, независимость, беспристрастность, м-м-м...

Джан в ожидании перевела взгляд на подопечную:

— Еще три.

Глаза Джинни обеспокоенно расширились — она явно столько не помнила.

— Гуманность... Беспристрастность...

— Было.

— Я не знаю, — проговорила Уизли, пряча взгляд.

— Универсальность и добровольность.

Откуда у Кориты столько терпения? Она уже две недели натаскивала Уизли на всяческие принципы и Кодекс Практикующего Целителя. Джинни не допускали до пациентов, что было неудивительно — за две недели многому не научишь.

— Джин, у тебя, наверное, много уроков, — мягко произнесла Корита, глядя на расстроенную девочку. — Иди, займись ими. Кодекс мы потом повторим.

Джинни ушла довольно неохотно.

— Скоро ты с ней закончишь? — поинтересовался Драко. — Она же прилипала.

— У нее не налажен контакт с однокурсниками. Ей одиноко. В Хогвартсе у нее братья учились, а тут она совсем одна.

Плохой знак. Если Корита избегает прямого ответа, значит положительного и не предвидится. Не собирается же она возиться с рыжей все оставшиеся пять лет обучения?

— Ты весь вечер что-то пишешь, — Гарри с любопытством глянул на журнал. — Кого ты настолько залечила?

— Вообще-то тебя, Джей, — Корита встряхнула дредами. — И не все так гладко, как хотелось бы.

— А подробней можно?

— Ты не метаморфируешь почти три месяца, хотя согласно всем предписаниям анимагия должна была дать достаточный пинок, да и ментальные процедуры уже восстановили твое самомнение. Я бы сказала, что даже переборщила.

— Мне не нравится твой тон, — забеспокоился Гарри, — я что, болен чем-то тяжелым?

— Это и мне хотелось бы знать. В общем, я скажу сэру Исааку про отсутствие признаков выздоровления. Думаю, он обследует тебя еще раз. Дрей, я не знаю, как ты, а я на танцы.

Скрипя недовольством, будто костями, Малфой вслед за Коритой выплелся из их штаба. Он не мог ей отказать. Даже с учетом расставленных точек над «i».

— Гер, — вкрадчиво начал Гарри, — а ты не могла бы мне помочь?

Гермиона с любопытством взглянула на Гарри поверх «Основ Нумерологии».

— Мне кажется, Кор мне что-то недоговаривает.

— И?

— Ты ведь можешь стащить ее журнал? С историями болезней.

— Нет, — отрезала Гермиона, вновь закрываясь книгой.

— Гер, мне правда интересно, что со мной.

— Врачебная тайна.

— А ты сможешь глянуть, что там о тебе написано, — заметив, как вздрогнула Гермиона, Гарри возликовал — он попал в точку.

— Ты же не читала свой анамнез, правда? Ты даже не знаешь своего диагноза.

— Не смей давить на любопытство, — возмутилась Гермиона, резко захлопывая книгу.

— Ну Гера-а-а, — заканючил Гарри, уже ощущая триумф одержанной победы.

— Ладно, — Гермиона резко встала, — но я уверена, твоему носу в ее журнале делать нечего.

— Скоро придут Саб и Ник, давай где-нибудь вне штаба. Саб точно нас сдаст.

Гермиона ревниво сморщила нос — несмотря на общую подругу, на лето в лагере и совместное приключение с василиском, они с Сабриной до сих пор не нашли общего языка.

— Ладно, давай у тебя, Ник вряд ли в комнату потащится, — и девочка выскочила из гостиной, словно боялась, что Гарри предложит ей еще что-нибудь неправильное.

Когда она проскользнула в спальню мальчишек с толстым коричневым журналом в плотной картонной обложке, она выглядела еще более недовольной.

— Учти, Корите ни слова, — бросая журнал Гарри, будто он жег ей руки, произнесла Гермиона.

— Да было бы что говорить, — произнес Гарри, разглядывая абсолютно белые страницы.

— Тут какие-то чары, — Гермиона задумалась. — Кажется, Кор всегда сначала пишет в журнале перед тем, как его заполнять.

— Окей, дай ручку, — и Гарри вывел на чистом листе «Гермиона Грейнджер».

Надпись исчезла, а взамен на листе проявились ровные черные строчки, выведенные мелким почерком Кориты.

— Дай посмотреть, — Гермиона, видимо, сгорая от любопытства, сунулась к журналу, столкнувшись при этом с головой главного заговорщика.

«31.01.1991. Баньши в состоянии «Hostem naufragii». Состояние ментального поля нестабильное, склонное к вспышкам эмоций. Закрытое состояние эмоционального фона .

Диагностирование проводилось: И. А. Хаимович.

Младшему целителю рекомендации:

— снизить уровень подозрительности;

— в качестве профилактики срыва баньши в детском учебном заведении, постоянно присутствовать при пациентке...»

— Кор была для тебя валерьянкой?

— Не смешно, — сердито пробормотала Грейнджер, переворачивая страницу. — Ничего себе, анамнез ведется по сей день.

— Дай посмотреть, — но Гермиона поспешно отскочила, быстро пробегая глазами строчки.

— Нет уж, — она резко захлопнула журнал, — смотри свое, а мое не для твоего носа.

— Ну ладно, — и Гарри наконец удалось отнять у девчонки вожделенный сборник историй болезней.

На «Гарри Поттер», выведенное на пустой странице, журнал отозвался чуть ли не двумя десятками страниц, исчирканных мелкими строчками.

— А вот это реально сюрприз, — пробормотал Гарри. Начало анамнеза датировалось вторым сентября их первого курса. Проводился отчет, что по внешним признакам последствий смертельного проклятия не было обнаружено. Около пяти страниц было посвящено шраму Гарри, даже был приведен рисунок с его изображением и отмечен нехарактерный черный цвет шрама. Как «рабочая версия» рассматривалось ритуальное нанесение при помощи Атама и внедрение в еще незажившую рану обсидиана в виде порошка. После этого предполагалось, что шрам зарастили контактным исцелением, но, по-видимому, сеанс исцеления прервали на половине.

— Тут даже результаты ментальной диагностики, судя по всему, в лесу проведенной, — Гарри потер глаза. — И что получается? Она с нами не дружит, а лечит непонятно от чего?

— А ты думал, Джей, что Смертельное Проклятие пережил и никаких осложнений не настанет? — донеслось от двери. — Позволь, — Корита щелкнула пальцами, и журнал просто исчез из ладоней Гарри, появляясь в руках целительницы.

— Ты не хочешь объяснить, как это вообще понимать? — почему-то Гарри раздражал факт «неусыпного целительского бдения» вместо искренней дружбы.

— Что объяснить? — как будто не понимая, поинтересовалась Корита. — Что меня тревожные чары на журнале с танцев сдернули?

— Ты кроме своих танцев можешь думать хоть о чем-нибудь?

— Могу, и вот это, — Джан качнула в ладонях журнал, — свидетельство того, что я о вас беспокоюсь.

— Ты перегибаешь, — произнесла Гермиона, не глядя на подругу.

— С тобой я вообще не хочу разговаривать, — сердито возразила Джан, — про врачебную тайну ты, конечно, забыла.

— Тебе напомнить, что там написано про меня? — юная баньши была подозрительно бледной. — Что я склонна к истерии и слишком вспыльчива. И поэтому мне работа целителя не рекомендована.

— Гера, успокойся, — голос Кориты зазвучал примирительно.

— Не смей меня успокаивать! — крикнула Грейнджер. Ударная волна от вопля пронеслась по комнате ураганом, попутно швырнув Гарри к стене и припечатав Кориту к двери.

— Оглохни Максима, — выдохнула Джан, взмахивая палочкой в сторону Гарри.

Уши словно залило воском, никакого звука не доносилось, кроме голоса Гермионы. Правда, в разумных интонациях, а не в вышибающих мозги. Рассудив здраво, Гарри забрался за шкаф, от девчачьей бойни подальше.

— Так что, подружка, — свистяще говорила баньши, — может, сразу отправишь меня в эту вашу резервацию, раз я такая неадекватная?

— Тебе там точно не понравится, — а вот и ментальный голос Кориты.

Девочка сидит на полу, вскинув пальцы перед лицом. Защитный жест воздвиг вокруг нее что-то вроде колыхающегося почти прозрачного щита, видимо, успокоить сейчас Гермиону представлялось сложной задачей.

— Откуда ты знаешь, может, хоть там у меня будут настоящие друзья, а не те, которые со мной дружат для того, чтобы меня же и лечить.

— Это среди бесконтрольных оборотней, вейл и баньши ты собралась друзей искать?

— Почему бы и нет?

— Да прекрати уже, — Джан морщится, и Гарри вдруг резко хочется сложить ручки на животике от исходящего от целительницы спокойствия и никогда ни с кем не спорить. Гермионе хоть бы хны.

— Гарри, выруби ее, — звучит голос Кориты в голове Гарри, — иначе ее точно аврорам сдадут.

Высунуться из-за шкафа и оценить ситуацию иногда бывает полезно. Правда, не тогда, когда вспыльчивая баньши швыряется в тебя заклинаниями.

— Импедимента! — крикнул Гарри, совершенно не слыша своего голоса и абсолютно навскидку высовывая руку с палочкой из-за шкафа. Видимо, он не попал, но Корита резко взмахивает палочкой, выбрасывая из нее красный луч.

— Отбой тревоги, — да здравствуют счастье и нормальный слух, — спасибо, что отвлек.

— О да, я еще тот спаситель, — Гарри выбрался из-за шкафа и увидел, как Корита перетаскивает Гермиону на еще целую кровать Доминика.

— Брось, я могла себя защитить, — спокойно возражая, Джан уже держит Гермиону за ладони, — так что ты все правильно сделал. В этой конкретной ситуации. Хотя брать мой журнал вам все-таки не следовало.

— Ты темнишь, недоговариваешь. И, оказывается, следишь за нами с первого курса.

— Не приходило в голову, что это проявление моего дружеского внимания? — спросила Корита, отпуская руки Гермионы. — Somnus sanitatis. Ну все, она проснется очень адекватной.

Лицо Гермионы действительно прояснилось и расслабилось.

— Ты не делишься с нами информацией о нас же, это сложно назвать вниманием.

— Ты ведь не дочитал до конца. Там написано, что, несмотря на предполагаемое ранее защитное происхождение шрама, на занятии круп негативно среагировал на твой шрам, когда ты поднес его к лицу.

— И что это может быть?

— Гарри, не твое дело — строить догадки, — строго отрезала Корита.

— Тогда какое твое дело, что со мной или с Гермионой? — не выдержал Гарри. — Если ты ни с кем не делишься тем, что думаешь, на кой черт ты вообще нам нужна?

— Не нужна — прекрасно, — щеки Джан покрылись красными пятнами, — тогда не буду угнетать тебя и ее своим присутствием. И последнее, что я тебе скажу — завтра в двенадцать консилиум по поводу твоего метаморфизма и лечения. Так что будь добр явиться в госпиталь к Мадам Ле Пен.

И, хлопнув дверью, девочка ушла, оставив Гарри посреди бардака, устроенного Гермионой.

— Проходите, мистер Поттер, — произнес мистер Хаимович.

В больничном крыле было светло, чисто и пахло зельями. Как в аптеках и больницах. До этого Гарри бывал в этой части школы, исключительно посещая попавших сюда друзей. Вообще, он не очень любил больницы. Оказаться в таком месте означало, что все серьезно, потому как мама справиться не могла. Так, например, в третьем классе он глубоко рассек себе ногу стеклом, и осколки попали в рану. Шрам от наложенных швов сохранился до сих пор. Тогда он провалялся в госпитале около недели, потому что хирург очень долго убеждался в полном отсутствии мелкого стекла в тканях.

— Гарри, ложись, — мадам Ле Пен, моложавая и очень энергичная целительница, махнула рукой на медицинскую койку, которая оказалась крайне неудобной, хоть и не особенно жесткой.

Целителей с нашивками Красного Креста было трое, включая сэра Исаака.

— Гарри, это профессор Аравинда и профессор Накаяма, — представил своих коллег сэр Исаак.

— Не волнуйся, — приветливо улыбнулся японец, — мы только исследуем. Больно точно не будет.

— Закрой глаза, Гарри, — мягко посоветовал ему мистер Хаимович.

Чьи-то пальцы прошлись по лбу мальчика, задержавшись на шраме.

— Взгляните, господа.

— Какой любопытный знак ритуала, — заметил Накаяма, также осторожно прощупывая шрам.

— Младший целитель предположил введение обсидиана в свежую рану.

— Обсидиан тут, несомненно, — незнакомый голос. Видимо, профессор Аравинда также присоединился к консилиуму.

— Давайте перейдем в ментальное поле, — предложил сэр Исаак. И вот тут в шраме всколыхнулась боль. Гарри первый раз в своей жизни это ощущал — и сложно было найти сравнение к процессу, когда хотелось выпустить мозги из ушей, лишь бы прекратилось их подгорание. Ладонь рванулась ко лбу, но ее тут же кто-то перехватил, попутно накладывая на пациента паралич.

«Эскулапы», — зло подумал Гарри. В нем сейчас билась живая, клокочущая ненависть к целителям, причинявшим ему боль, несмотря на данное обещание. Где-то на задворках мыслей мелькали голоса взрослых.

— Ух-ты, дрянь-то какая...

— Перехватывай...

— Держи-держи, сейчас вглубь уйдет.

— Запечатывай...

Резкий приступ боли в шраме прекратился так же внезапно, как и начался. Паралич с пациента тут же сняли, и Гарри резко сел. Стирая с лица следы слез, он размышлял о том, что сделать, чтобы об этом позоре (а слезы для мужчины — это реальный позор) никто не узнал. В идеале, конечно, стоило отравить целителей, но их знание ядов точно было лучше, чем его.

— Идите пока на уроки, мистер Поттер, — произнес сэр Исаак, — после лекций зайдите к нам.

Как всегда. Вызвать головную боль — так это мы мигом, а как вылечить — так фигу тебе с маслом — дуй учиться, а мы тебе ничего не скажем.

Если позволите, мы отпустим Гарри на занятия, а сами заглянем в гости к Петунии Снейп, которая в данный момент мучила младшую особь своей многодетной семьи тем, что пыталась ее накормить.

Люси была потрясающим ребенком: она спала по ночам, умерено громко кричала и разбила о прутья кровати пока всего три погремушки. Правда, к полезной еде она относилась не лучше своих братьев, и пюре из брокколи неизменно оказывалось на столе, на нагруднике, в общем, везде, главное, что не во рту.

Северус вошел в кухню совершенно неожиданно:

— Пет, там тебя, целители из школы Гарри.

— Я знала, что долго он не протянет, — передавая мужу ложку и баночку с пюре, вздохнула Петуния. — Уже два месяца тишина, и мне не жаловались ни на взорванные котлы, ни на бомбочки с краской в коридорах.

Целитель ожидал у камина в гостиной.

— Добрый день, мадам Снейп, — на хорошем английском, почти без акцента произнес он, — меня зовут Исаак Хаимович, и я лечащий целитель вашего сына.

— Северус мне о вас говорил, — пожимая протянутую ладонь, Петуния села за стол, приглашая гостя сесть напротив, — и что натворил мой оболтус, к драконам влез? Подрался с троллем, или что там еще возможно в вашем волшебном мире?

— Мистер Поттер пока ведет себя примерно, — ободрил обеспокоенную мать целитель.

— Пока, так пока. Тогда в чем же причина вашего визита?

— У вашего сына серьезные проблемы, — волшебный коллега хозяйки дома выглядел удрученным.

— Давайте поподробней, я все-таки слегка медик, хотя в волшебных болезнях и не разбираюсь.

— В голове вашего сына ментальный паразит, порождение магии смерти, и я не говорю о существенном отслоении ментального поля, вызвавшем нестабильность эмоций ребенка.

— Что за паразит, поподробней. Почему именно в голове?

— Паразит живет рядом с местом питания. А питается он магией вашего сына.

— Поэтому он не может превращаться?

— Метаморфировать? Да, именно поэтому.

— Почему вы не поставили этот диагноз летом? — пока Петуния мало что понимала. Волшебные болезни были чем-то совершенно противоположным тому, чему ее обучали в медицинском колледже.

— Моих возможностей не хватало, мы выявили подселенца только на консилиуме при совместной работе трех целителей.

— Давайте теперь затронем последствия. Не будь их — я бы не имела удовольствия беседовать с вами, коллега.

— На вашем месте я бы не назвал наш разговор удовольствием, — взгляд целителя сместился с лица Петунии. У бывалой медсестры, пусть и в декретном отпуске, перехватило дыхание — врачи везде одинаковы, и в магическом мире — тоже. Никто не стремится сообщать плохие диагнозы родным пациентов, но кому-то это определенно делать приходится.

— Вашему сыну необходимы срочная госпитализация и лечение, которое не доступно ни во Франции, ни в Англии. Мы менталисты, а это куда более сложная магия, нежели работа с ментальностью или физическим телом. Сейчас ваш сын защищен ритуалом, проведенным вашей сестрой, но эта защита спадет уже через четыре года, как только он станет считаться совершеннолетним волшебником. И вот тогда подселенец выпьет душу вашего сына и займет ее место. В общем, жить ему осталось не более пяти лет.

— Что вы можете мне предложить? — пристально уставившись взглядом в обивку кресла и не моргая, чтобы не вызвать слезы, произнесла Петуния. — Вы ведь можете что-то предложить?

— До семнадцатилетия ваш сын защищен от Смертельного Проклятия, да и прибегать к его применению как к способу извлечения подселенца я бы не стал. Никогда не известно, чью душу выберет заклинание. У меня есть связи у Ватиканских Инквизиторов, я предлагаю отправить Гарри к ним.

— Моего сына, к Инквизиторам? — в ужасе Петуния уставилась на целителя. — Да вы в своем уме?

— Мэм, это предрассудки, сегодня инквизиторы — это те, кто занимается демонологией и всеми смежными науками, думаю, процедура экзорцизма поможет мистеру Поттеру. В Ватикане целая клиника для лечения одержимых, как латентных, так и активных.

— Моему сыну грозит опасность?

— Это как операция на сердце: опасность есть всегда. Но она очень низкая.

— Хорошо, — с трудом произнесла Петуния. — Во что ваши инквизиторы оценят жизнь моего сына?

В одно миссис Снейп верила точно — волшебство волшебством, а бесплатных чудес не бывает, и, если бы медицинская страховка могла покрыть услуги целителей, матери бы сообщили по факту перевода. А сейчас целитель сидит напротив — значит, нужна немаленькая сумма.

— Деньги будут нужны, — мистер Хаимович что-то прикинул в уме, — около двух тысяч галеонов.

— Десять тысяч фунтов? Это точно покроет расходы? — Петуния встала и подошла к окну, глядя, как за стеклом кружат столь нехарактерные для октября снежинки и тают, опускаясь на асфальт. На одном месте категорически не сиделось, казалось, что понимающий и преисполненный сочувствия взгляд целителя пробирает до костей.

— Да, в том числе и двухнедельное восстановление в их клинике, — мистер Хаимович удивленно взглянул на хозяйку дома. — Вы согласны?

— Мой сын получил перевод от министерства Магии за обнаружение питомника василиска, — отозвалась Петуния. — Я не говорила ему об этом, чтобы не поощрять подобные выходки в дальнейшем. Там около полутора тысяч галеонов, в ваших деньгах. Остальное я добавлю. Только вы поклянетесь мне, что мой сын вернется живым. Мне плевать на деньги, если понадобится — я заложу дом и возьму ссуду, главное, чтобы Гарри был здоров.

— Вы великолепная мать, мэм, — целитель почтительно склонил голову, — я сделаю больше, чем от меня зависит, для здоровья мистера Поттера.

— Держите меня в курсе, — грустно произнесла Петуния, зная, что он говорит так каждому своему пациенту.

В принципе, она сама с детства знала, что в мире существует нечто нелогичное и неподдающееся законам здравого смысла. И пусть в пятнадцать лет, когда Лили отправилась в Хогвартс, Петуния и завидовала ей, но спустя восемь лет, когда Альбус Дамблдор вручил ей в руки попискивающий кулек из одеял с голодным ребенком внутри, волшебство как-то перестало казаться сказочным.

Тогда, двенадцать лет назад, она взяла на себя ответственность по воспитанию сына своей младшей сестры. Сложно даже сказать, кому это принесло больше пользы — Петунии, раздавленной внезапным разводом и побегом мужа, или нежданно осиротившему годовалому ребенку, который мало понимал, почему по ночам вместо мамы к нему приходит незнакомая тетя.

Она привыкла растить двоих детей почти одного возраста. Она привыкла одаривать заботой и любовью их обоих. Она привыкла слышать от Гарри слово «мама». Она много к чему привыкла. И желания менять свои привычки и хоронить своего сына через пять лет Петуния Снейп в себе не находила.

Корита никогда не любила ссориться с друзьями. Хотя сегодняшнее плохое настроение имеет и другие причины. Вообще она не очень-то умеет дружить.

На курсах целителей ей постоянно твердят одно и то же: личные отношения даже не второй план, а пятый. На всех предшествующих — внимание к пациентам, даже к тем, которые не подозревают о том, что их уже лечат. Хотя, например, Сабрина не обращает внимания на пять капель успокоительного, которые Корита регулярно подмешивала в ее чай, а ведь в зельях Обри отлично разбирается. Сабрина и сама знает о своих проблемах с самоконтролем, которые и приводили к ее уязвимости к воде. Вообще-то взрослые пироманты не имеют за собой подобной слабости, тем более что и они являются людьми, на восемьдесят процентов состоящими из жидкости. А вот у детей и подростков зачастую доходит до того, что в периоды крайней злости они даже выпить воды не могут, чтобы не сжечь себе губы, язык и глотку.

Корита в раздражении встряхивает головой. Мысли не слушаются совершенно. Пальцы, сжимающие перьевую ручку, сами по себе порхают по тетрадному листу, выводя на нем черные вихры, круглые очки и снитч у ладони.

Гарри сейчас сидит на передней парте и о чем-то шушукается с Дреем, тоже не слушая мадам Лабуле, которая уже угрожающе посматривает на мальчишек. Протреплются еще пару минут, и не избежать им дополнительных пяти дюймов к эссе о гоблинской войне от 1809 года с Западно-Европейским Анклавом Волшебников.

С боку виновато посматривает на Кориту Гермиона — явно хочет помириться. Да и Джан за примирение — и так вчера полчаса ревела из-за дурацкой ссоры. Ведь нужно было сказать. Хотя, как собственно это представить: «Гер, а ты в курсе, что ты истеричка и твои кошмары про твою встречу с троллем я забираю через ночь, потому как ты будишь меня и Сабрину визгом?»

Или «Джей, ты прости, но я тут пришла к выводу, что ты слегка сумашедший из-за того, что Заклятие Смерти в тебе повредило твою душу. Но не расстраивайся, сумасшедший лучше чем мертвый».

Удар колокола возвещает о конце лекций. В расписании последней парой на сегодня стоит Искусство Магического Боя. Профессор Мэй говорила, что это более высокий уровень, нежели Волшебная Защита, которая учила главным образом, как не вляпаться в дерьмо, будучи чрезмерно гордым волшебником.

К слову о чрезмерной гордости. Гермиона тихонько подходит сбоку. Осознавая, что спрятать портрет она уже не успеет, Корита опрокидывает на бумагу чернильницу, заливая весь лист.

— Ой, прости, я напугала, — вскрикивает Гермиона, пытаясь подхватить лист. Ну, да конечно, так тебе и дали вытянуть из бумаги лишние чернила.

— Ничего, — Корита спешно запихивает рисунок в сумку, — Гер, прости за вчерашнее, я правда должна была сказать.

— Не представляю, как бы ты это сделала, — улыбается Гера. От этого становится тепло на душе, и губы Кориты тоже расплываются в радостной улыбке.

— И я не представляю, — пока девочки спешат по коридору, целительница шарит взглядом, пытаясь отыскать Гарри, — но, наверное, как-то должна была представить.

С консилиума друг пришел не в духе, громко заявив Дрею: «Все целители постоянно врут», — и просто без сил рухнул на скамью.

— Класс, мантии снять, — мадам Чирута Мэй — пусть невысокая и слегка полноватая, но от того не потерявшая проворности преподавательница проходит в класс. Журнал зависает над партой, а над ним начинает трудиться Прытко Пишущее Перо, отмечая всех отсутствующих. Которых, кстати, трое. Совсем оборзели, а потом придут к мадам Ле Пен клянчить справки.

Класс по ИМБ был разбит на две половины. На одной стороне в два ряда стояли парты, а другая была просторна и не загружена никакой мебелью кроме шкафа с подозрительно подрагивающими дверцами в центре. Хотя, кроме него, интереса класс не представлял.

А вот на Прытко Пишущее Перо Корита посматривала с интересом — очень облегчало жизнь, но стоило, как половина хорошей метлы. Или треть Нимбуса 2001. Даже в волшебном мире лень обходилась дорого. А как здорово бы было писать им длинные истории болезней.

— Ты вчера письмо получила... — снимая мантию, Гермиона вроде и не интересуется, но показывает, что заметила нового адресанта.

— Ну да, — если твоя лучшая подруга в тринадцать щелкает, как орешки, партии хороших британских шахматистов, вряд ли от нее утаишь такую мелочь, как письмо, которое приносит незнакомая сова. До этого Корита получала письма только от отца, хотя в этом году брат Гарри черкнул ей пару строк о брейк-дансе и о его освоении, но вчерашняя сова не была карликовым сычом Урфином. Это была шикарная белая полярница, присланная Ли Джорданом.

Читая его слегка припахивающие заигрыванием строчки, Корита похихикивала, что вряд ли укрылось даже от обиженной на нее лучшей подруги. Конечно пара встреч с Ли точно не могли отвлечь Кориту от симпатии двухгодичной давности, но это здорово развлекало.

— Мисс Джан, функции заклинаний магического боя, — резкий голос мадам Мэй приводит задумавшуюся ирландку в себя. Корита встает, спешно припоминая параграф, который проглядела вчера вечером.

— Защита волшебника от волшебника, защита волшебника от волшебных существ высокого класса опасности.

— И защита волшебника от проклятых вещей, — заканчивает профессор Мэй, — плюс два балла к итоговой оценке за урок, и повнимательней, мисс Джан.

Легко сказать, повнимательней, а как бы этого достичь, если пальцы сами чирикают на полях тетради инициалы Гарри Поттера, обрисовывая их сердечками, цветочками, а затем спешно зачеркивая, чтобы, не дай Мерлин, Гера или Саб не заметили.

Корита не любила заниматься самообманом. Тем более, что она довольно неплохо ощущала чужие эмоции. Да, Гарри Поттер представлялся для нее рыцарем в белых доспехах, даже на первом курсе рискнувшим шкурой для ее спасения. Но их интересы пересекались разве что на квиддиче. Даже с чуть избалованным и увлекающимся Дреем у нее было больше общего. Но вот только нравился Корите не он.

И почему в голове такая каша? Наверное, это гормоны, о которых говорил сэр Исаак, запрещая ей в этом году брать пациентов. На самом деле у Кориты был лимит — не больше одного пациента в год. В этом году разрешили только ситуативную помощь и полную передачу пациентов под попечительство мадам Ле Пен.

— Практическая часть нашего урока будет посвящена борьбе с боггартом, — громко объявляет мадам Мэй, и Корита, вздрогнув от неожиданности, так как опять замечталась, сажает на рукав мантии кляксу.

— Evanesco, — спешно сводя пятно с ткани, шепчет девочка.

— Кто мне скажет, как выглядит боггарт? — класс отзывается шепотками, но руки не спешит тянуть никто. Ну кроме, конечно, Гермионы, со скучающим видом, мол, «я, так и быть, сделаю вам одолжение и отвечу на этот дурацкий вопрос». И не сравнить с той зажатой, напуганной девчонкой, которую познакомили с Коритой на первом курсе. Пока Гермиона рассказывает классу о том, что боггарт выглядит не иначе, чем твой страх, Корита занимается чем угодно, но не слушает ее. Нет, ну конечно в ее домашнем шкафу боггарт не жил. Но любой ребенок из волшебной семьи был знаком с этим понятием. Боггартом пугают непослушных маленьких волшебников, если они не хотят есть кашу и вовремя ложиться спать. Хотя, как изгонять его, никто не учит, поэтому стоит послушать.

Так, главный страх? Вот это и вправду интересно. Интересно, как боггарт может представить страх одиночества? Ведь он оборачивается конкретным существом. Может, он обернется в отца? Его Корита и вправду побаивалась — уж очень строгим и неприступным был Бартимеус Джан. Сродни отцу Дрея. Их явно вырастили на одной плантации.

Хотя легкая опаска не идет в сравнение с настоящим страхом. Значит, все-таки одиночество. Скорей всего, придется увидеть мертвым кого-то из друзей. Вот и что тут можно придумать смешного?

Загрузившись размышлениями, Корита встает в конце длинной очереди перед шкафом. А мальчишки, конечно, вылезают вперед. Вот Доминик делает шаг вперед, и профессор Мэй взмахом палочки отпирает шкаф. Из шкафа боггарт выползает, выпуская языки тумана. Классика запугивания, даже люди в своих триллерах используют туман. Здрасьте приехали, это что, лич? Великий некромант и Повелитель Дохлых Землероек боится лича? Порождения собственной магии? Нужно включить в анамнез и проконсультироваться с сэром Исааком на этот счет. Еще не дай Мерлин бросит некромантию и разовьет в себе какую-нибудь фобию.

— Ridikulus, — произносит Альфарес, и на лице лича появляется клоунский грим, а на голове — рыжий кучерявый парик.

Мальчишки приветствуют клоуна-лича радостным хихиканьем, а тот оступается, запутавшись в полах драной мантии, что вызывает еще более громкий смех. Вдохновленный успехом испанца, к боггарту подступается Кантаро Киото. Для него лич оборачивается мумией с полусгнившими и местами отваливающимися бинтами.

— Ridikulus, — и бинты взмывают к потолку, превращая мумию в куклу-марионетку, изображающую что-то вроде «пляски пьяного матроса». Иначе назвать эти несистематизированные рваные движения девочка, повернутая на всем, что относилось к танцам, не может. Ребята встречают «марионетку» добросовестным гоготом.

Злата — первая из девчонок, отважная полька встречается лицом к лицу с огромным глиняным истуканом, тот заносит тяжелый кулак, и девочка выкрикивает «Ridikulus». Глиняные бока голема покрываются цветочной росписью, на неказистой голове расцветают алые круги «румянца» и кукольные глазки. Элен, стоящая рядом со Златой, икает от смеха: «Матрешка», — и держится за живот.

Гермиона, бледная, но решительная шагает навстречу своему воплощению страха. Ну конечно, тролль. Кто же еще?

Робкий «Ridikulus», и тролль поскальзывается, а узловатая дубина вырывается из его лапы и приземляется ему на голову. Гермиона радостно улыбается, видя падение своего кошмара. А вот и Гарри…

Почему-то вдруг класс пронизывает холод, а на месте тролля вырастает черная фигура. Гарри в явном ступоре, он, наверное, ожидал увидеть что-то вроде дракона или василиска, а тут — это… Корите в голову лезут жуткие воспоминания. Жуткие даже для нее. Свистящий шепот Тома Риддла в голове, шуршание василиска, угрозы убийства друзей. Бледные лица одноклассников говорят о том, что они испытывают нечто похожее. А Гарри? Гарри падает на пол, не проявляя признаков жизни.

Мадам Мэй бросается к боггарту, он превращается в гигантского скорпиона, и после ее заклинания у него отпадают лапы и хвост, и боггарт поспешно ползет обратно в шкаф.

— Дышит? — пока Корита нащупывает пульс на запястье Гарри, спрашивает профессор.

— Ага, — облегчение сваливается на целительницу лавиной. От радости, что Гарри все-таки жив, на нее накатывают слезы. Пряча лицо от любопытных одноклассников, девочка шепчет: «Renervate». Конечно слезы можно оправдать случившимся потрясениям, но какой-нибудь длинноязычный одноклассник ляпнет: «Джан влюбилась», — и с этого дня ее жизнь станет совершенно невыносимой, потому как это будет любимой дразнилкой всех трех первых курсов, которым будто заняться нечем, кроме этого.

— Так, все в лазарет, живо, — приказывает мадам Мэй, — и никакого дезертирства, я вас всех вижу.

Дрей и Ник соглашаются помочь тащить Гарри, после обморока не оклемавшегося достаточно, чтобы идти самому.

— Что это за ерунда? — спрашивает Драко, однако внятного ответа не получает. Даже Гермиона пребывает в неведении и недоумении. Однако стоит им войти в госпиталь, как любопытство получает удовлетворение.

— Боггарт обернулся дементором… — профессор Мэй предупреждает мадам Ле Пен, разъясняя детям природу существа, — поэтому всем нужно шоколада и побольше.

— Добрый день, мистер Поттер.

Гарри открыл глаза. Он плохо помнил, как оказался в больничном крыле. Хотя при более детальном знакомстве его местоположение оказалось не больничным крылом. Белые стены, белый потолок. Комната без окон. За столом посреди комнаты сидел дяденька среднего роста и далеко не среднего возраста. На его голове красовалась красная шапочка, в качестве одежды обнаружилась мантия, белая с красным подбоем.*

На столе перед мужчиной лежали четки, большой блокнот с серой картонной обложкой, простой черный крест величиной с ладонь, пузырек с водой, небольшая белая лепешка и волшебная палочка у правой ладони.

— Вижу, вы уже пришли в себя, — любезно улыбнулся незнакомец.

— И где я нахожусь? — спуская ноги с койки, Гарри заметил, что он босой. Кстати, на его собеседнике ботинок тоже не было.

— В Ватикане, мистер Поттер.

— Как я тут очутился?

— Вас госпитализировали после встречи с боггартом.

— Да, — в голове действительно всплыли голоса друзей, пыхтение Доминика «Вроде худой, а тяжелый» и кровать в лазарете.

После этого ничего не припоминалось.

— Я здесь... из-за чего?

— Давайте для начала я представлюсь. А вы садитесь, — мужчина указал на стул, стоящий напротив него. — Меня зовут брат Бенедикт, обращайтесь ко мне именно так и не сомневайтесь. Можете, конечно, именовать меня целителем, но это в корне неверно. Мы не исцеляем, мы изгоняем из вас лишнее. Вижу у вас возникли вопросы.

— Вы хотите сказать, у меня есть что-то «лишнее»?

— Да, именно это я и хочу сказать, — улыбнулся брат Бенедикт. Вполне себе дружелюбно улыбнулся.

— И вы это собираетесь изгонять?

— Не только мы, мистер Поттер, ваша мать уже оплатила все полагающиеся вам процедуры.

Вот тебе и раз. В стандартную медицинскую страховку эта процедура явно не укладывалась. Судя только по этому, сумма очень значительная. Интересно, как и где мама нашла деньги. Еще один пунктик в список того, что Гарри должен маме. Начинался он с разбитой в три года маминой любимой вазой и заканчивался оплатой неизвестного счета за собственное лечение. Вот тебе и «дорасту, заработаю и все оплачу». Надо хоть сумму узнать для приличия. Мама, конечно, не скажет, но вот отчима можно попробовать спросить. Но тоже конечно крепкий орешек.

А ведь денег со счета настоящих родителей Гарри мама наверняка не тронула. Она всегда говорила, что денег там не очень много — на общее образование хватит, затем, может, удастся выкроить деньги на дом или высшее образование для Гарри. От Министерства Магии капало какое-то пособие по сиротству, как и от Британской Службы Опеки. В сумме маме хватало на оплату обучения в Шармбатоне, пусть половину стоимости родительских взносов покрывала положенная за уникальность метаморфизма стипендия, но оставшаяся часть тоже была немаленькой.

— Итак, мистер Поттер, давайте займемся первичным осмотром, — произнес брат Бенедикт, — только прошу вас искренне мне отвечать на, казалось бы, не касающиеся меня вопросы. А я буду пояснять вам после ваших ответов, зачем мне это нужно. Поверьте, в личных целях я ничего не использую. Я практически не покидаю границ Ватикана. Мы с вами никогда не встретимся после вашего лечения.

— Хорошо, — что оставалось делать? Разве они спрашивали согласия?

— Итак, вы Гарри Поттер?

— А какие-то сомнения?

— У некоторых наших пациентов возникают проблемы с самоопределением, поэтому я должен спросить, как вас зовут.

— Гарри Поттер, — цирк шапито на выезде. Сам священник до этого исключительно по фамилии Гарри и называл.

— Вы сейчас испытываете раздражение? — а по лицу незаметно?

— Да!

— Скажите, Гарри, — мягко произнес брат Бенедикт, — а есть ли у вас дама сердца?

— Это не ваше дело.

— Я же говорил — вы обязательно это скажете. И все-таки. Это важно.

— Нет, нету, — с вызовом глядя на священника, произнес Гарри.

— Так, — брат Бенедикт отметил это в своем блокноте, — и вам никто не нравился из девочек?

— Ну, нравилась, одна, но она сильно старше, — неохотно ответил Гарри, разглядывая четки на столе, — вы обещали сказать, зачем вам это нужно.

— Дело в том, что «подселенец», живущий в вас, очень не любит сильных эмоций, потому что когда вы их испытываете, вы подавляете его. Самой сильной эмоцией у молодого человека вашего возраста является влюбленность. Именно поэтому зачастую «подселенцы» саботируют влюбленность, выставляя недостатки так сказать «объекта» в невыгодном свете. Возраст, характер, может быть какая-нибудь досадная мелочь во внешности.

— А восхищение? Оно может подавить «подселенца»? — Гарри вспомнил про трансформацию в кинотеатре, когда после потрясающего героя «Маски» случился «прорыв» метаморфизма.

— Я правильно понимаю, что вы спрашиваете из опыта?

Чуть помедлив, Гарри рассказал священнику про конкретный случай, на что взрослый понимающе кивнул.

— Да это явный показатель. Были еще случаи?

— В течение этого времени, пожалуй, не было. А можно задать…

— Да, да, конечно, — вновь занимаясь своими записями, отозвался Бенедикт.

— В текущий момент я не могу пользоваться частью своей магии. Она вернется после вашей «процедуры»?

— Да, конечно, все ослабленные навыки восстановятся еще во время вашего пребывания в нашем стационаре.

— Все? То есть, не только метаморфизм?

— Ну да, судя по протоколу консилиума, который есть в истории болезни, — брат Бенедикт отлистнул назад пару страниц, — до этого лета подселенец питался вашей способностью к ментальным наукам. К какой конкретно, не знаю, спросите в вашей школе. Но, наверное, что-то защитное — подселенцы обычно подавляют то, что может при вашем развитии ослабить их.

— Круто, — ну хоть какая-то хорошая новость, а то до этого краски были ну очень мрачными, — а почему я не смог перенести встречу с боггартом, вы тоже знаете?

— О да, знаю, — улыбнулся священник, — подселенцы боятся уничтожения, а дементор — единственное магическое существо, способное извлечь его из носителя, что они, в принципе, сразу и сделают при встрече с одержимыми. Это настолько глубокий страх подселенца, что он подменяет все ваши. Какие могут быть страхи у юного молодого человека, который дементоров раньше и в глаза не видел?

— Я вообще мало знаю о дементорах…

— Узнаете, коль будет время. Вы католик, мистер Поттер?

— А разве волшебство сочетается с верой?

— Как видите, — кивнув головой на волшебную палочку, усмехнулся брат Бенедикт.

— Ну, мама католичка, мы с братом пока не определились.

— О, это часто встречается среди молодых людей вашего возраста. В общем-то, подготовка к процедуре экзорцизма очень похожа на процедуру конфирмации. До вечера вам надлежит поститься, перед процедурой — причаститься хлебом. Процедура не навязывает вам связи с Господом, однако, если вы примете решение сознательного вероисповедания, вам ничто не помешает свершить ритуал миропомазания. Я бы советовал вам поспать — до ритуала осталось около восьми часов, так вы и сбережете силы, и легче перенесете день без пищи. Я оставлю вам воду.

— Как это будет? — нерешительно поинтересовался Гарри.

— Неприятно, мистер Поттер, но ничего страшного — ваша одержимость латентна, и, думаю, проблем не возникнет.

— Хорошо.

— Вам все понятно, мистер Поттер?

— Да, более чем.

— Отлично. Итак, я оставляю вам обычную воду, освященная сейчас вам навредит, и покидаю вас.

Остаться одному в комнате, где кроме стола и двух стульев даже зацепиться взглядом было не за что, было довольно угнетающе. Чтобы не давать нарастающей тревоге перерасти в страх, Гарри решил последовать совету священника.

Сон был ничуть не лучше — снились какие-то глупости, не запоминающиеся, но жутковатые.

— Пора, — кто-то тронул его за плечо.

Открыв глаза Гарри к своему огорчению увидел не маму, так кстати явившуюся во сне, а священника. Значит, все про одержимость не сон, придется участвовать.

— Не бойтесь. Вы совсем бледный.

— Меня еще и потряхивает.

— Это все подселенец, — произнес брат Бенедикт, — идемте, нам уже пора.

Коридор был прохладный и светлый. Ступая босыми ногами по паркету, Гарри не решался глядеть вперед. Слово «экзорцизм» он, конечно, знал, но почему-то процедура изгнания демона из живого человека приятной не казалась. Лишь оказавшись в ритуальном зале и увидев сквозь стеклянный потолок ночное небо и белый полный лунный диск, Гарри чуть-чуть сбросил охватившее все тело напряжение.

В центре зала на деревянных половицах был очерчен мелом ровный белый круг. Подчиняясь кивку священника, Гарри шагнул в центр окружности.

Встав напротив «жертвы», священник начал звучно и громко произносить молитву. Или заклинание, потому как угадывались стандартные латинские слова, с которыми в этом году носился Дрей.

В зале вроде было прохладно, но мальчика резко бросило в пот, а затем от запаха благовоний закружилась голова.

— Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis…

Монотонный голос священника начал раздражать настолько, что Гарри сам ощущал в себе желание его придушить, однако, сделав попытку шагнуть из круга, он вполне себе неплохо врезался в невидимый барьер, проходящий по меловой границе. И почему-то его это только раззадорило, и он принялся бить по барьеру руками и ногами. Изо рта сыпалась отборная ругань, такая, что за ее использование мама лишила бы наличных навечно.

Брат Бенедикт не вел и ухом, продолжая читать молитву и то и дело осеняя себя крестным знамением.

— Imperat tibi excelsa Dei Genitrix Virgo Maria.

Обессилев, Гарри просто рухнул на колени, барабаня руками и ногами по полу, пытаясь добиться того, чтобы священник просто запнулся. Где-то в глубине души пребывала уверенность, что в этом случае ритуал придется если не отменить, то отложить.

— Domine, exaudi orationem meam.

Окончательно отбив босые ноги, Гарри был вынужден прекратить их травмировать. Оставалось только сыпать ругательствами, так как самочувствие ухудшалось с каждым произнесенным братом Бенедиктом словом, с каждым сотворенным им крестным знамением.

— Per Christum Dominum nostrum. Amen.

В глазах темнело и двоилось. Трясло так, будто ему было семьдесят и он страдал болезнью Паркинсона, как мистер Резерфорд, живущий в доме напротив них, на Фокс-Стрит.

— Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos.

Тошнота подкатила настолько близко к горлу, что сдерживать ее уже просто не было сил. Гарри оперся на руки, оказавшись на четвереньках, вот только классической рвоты не было. Изо рта хлынула черная вязкая субстанция, которая, оказавшись на полу, попыталась подползти к Гарри, но наткнулась на плотную полыхнувшую ярко-желтым светом оболочку. Тогда нечто попыталось выползти из круга, но меловая черта его не пропустила. Пока Гарри кашлял и отплевывался от черной дряни, его за шиворот вытащили из круга и обрызгали водой. Окропив его, брат Бенедикт принялся за черную ползающую в круге гадость, которая яростно шипела и дымилась, когда на нее падали водные капли.**

Сил досмотреть судьбу «подселенца» не хватило, и Гарри провалился в забытие.

* Ха, ха, прости, Понтий Пилат, но так уж написалось.

** Автор нагло стырил слова из подлинного ритуала, сам ритуал — плод моей фантазии.

Друзья, имейте совесть, покомментируйте...

Долго ли, коротко ли, но двухнедельная реабилитация в клинике для одержимых закончилась дома, за тыквенным пирогом, так как мама пожелала лично убедиться, что с драгоценным отпрыском все по-прежнему в порядке. Дома без Дадли было, конечно, непривычно пусто. Зато малышка Люси ползала по комнатам быстро, как комета, зачастую что-нибудь сворачивая на пол. Именно поэтому отчим носился по дому, закрепляя все, даже минимально доступные мелкой предметы заклятием временного приклеивания.

Уже следующим утром, выйдя из камина в кабинете мадам Максим, Гарри ощутил, что, в принципе, валяться в клинике было неплохо. Туда приносили письма друзей, а Гермиона настойчиво присылала переписанные лекции и задания на эссе. От нечего делать и эссе писались, и лекции читались.

Первую пару он проспал, а мама просто милосердно не разбудила. А вот на вторую пару ИМБ Гарри шел с легкой опаской — последний визит в этот кабинет закончился посещением лазарета.

Профессор Мэй впустила его в класс без особых возражений, пригрозив только, что если радостные друзья Поттера будут болтать, то она на всех наложит Немотный Сглаз. Место рядом с Дреем было занято Ником, зато рядом с Гермионой обнаружился пустой стул.

— Где Кор? — шепнул Гарри юной баньши, занимая место. Гермиона качнула головой в сторону задних парт. Там, накручивая одну из дред на палец и свободной ладонью держа за руку незнакомую девочку, сидела Джан. Разглядеть новенькую не удалось — в отличие от всех, девочка сидела с накрытыми платком волосами и в черных зеркальных очках.

— У нее новый пациент? — вывел Гарри на поле тетради, вполуха слушая мадам Мэй, объяснявшую способы обращения с гриндилоу.

— У Джинни девчонка после срыва, ей нужна «валерьянка», — и отписав эту фразу, Гермиона недовольно поджала губы, показывая, что слушает учителя.

Жизнь без подселенца в голове оказалась действительно более яркой. По утрам Гарри чувствовал себя бодрее, у него было больше энергии, и метаморфизм вернулся на второй день после экзорцизма. Теперь Гарри менял цвет волос даже когда не нужно было. Это стало дурной привычкой, но меняться было круто, и теперь стало ясно, что очень много негатива в мозги добавлял подселенец. Непонятно было только, откуда эта пакость вообще появилась. Хотя на эту тему Гарри намеревался допросить «самую умную» в этой области. Кому как не целителю разбираться в этой ерунде.

Корита осталась одна только тогда, когда лично после последней пары передала руку новенькой Урсулы в ладони Джинни.

Вот тут ее пришлось взять в оборот, покуда в коридоре второкурсничьего блока не болталось никого.

— Джан, ты единственная не поздравила меня с выздоровлением.

Корита аж подскочила:

— Джей, тебя с твоей мантией давно пора разлучить.

— Ты что? Она же фору даст любой девчонке. Классная и красивая, — складывая мантию в сумку, отозвался метаморф.

— Тоже мне нашелся, женоненавистник, — фыркнула Корита.

— Знаешь, у девчонок есть ряд недостатков, например, они редкостные задаваки.

— А мальчики вечно суют свой нос туда, куда не просят.

— А девочки не бывают искренними.

— Ну, знаешь, — Корита надулась, — я просто не хотела навязывать вам это. Не хотела, чтоб вы думали, что вы для меня больные.

— Раскрой же мне глаза, о Великая и Всемогущая, кто же мы для тебя, — мимо, хихикая, прошмыгнула стайка второкурсниц. Кажется, кто-то из мелких нахалок обронил «Голубки». Корита, видимо, тоже услышала, потому что ее бледная кожа расцвела пунцовыми пятнами.

— Вы для меня друзья, — шепотом произнесла она, — и ты мне тоже друг, и не издевайся надо мной. Мне и Джин хватает.

— А что не так? Ей доверили пациентку. Значит, ты не зря ее учила.

— Чтоб ты знал, — Корита решительно закинула сумку на плечо, — меня с ней просил заниматься Билл, ее старший брат.

— С чего это у него такой блат — просить о просьбах великую Джан? — складывая мантию в сумку и вместе с Коритой отправляясь к лестнице, поинтересовался Гарри.

— Мы с ним давно дружим, — Корита еще больше покраснела.

— Дружите? — и побольше сарказма в голос, чтобы точно раскололась.

— Ну да, — неохотно призналась девочка, — он мне очень нравился. Но это было давно.

— Было? Неужто Дрей добился своего и завоевал твое сердце? — с придыханием произнес Гарри, и Корита пихнула его локтем.

— Чертов клоун, при чем тут Дрей? Он, как мы с тобой поругались, со мной вообще не говорил и игнорит меня вместе с Ником. Уроды.

— Придется мирить, — с деланным сожалением вздохнул Гарри.

— Да плевать мне на них, — Корита резко остановилось перед дверью со скелетом с горящими в глазницах двумя четверками, — все, иди. Мне там не рады.

— Да прекрати. Ты ведь тоже мой друг.

— Как мило.

— Давай поговорим Кор, хватит уже дуться.

— Ладно, и где?

— Ну, хочешь, просто пройдемся.

— Да, я не против.

Шармбатон еще не успел сбросить с себя украшений Хэллоуина, поэтому с подоконников скалились веселые Джеки, с потолка свисали живые летучие мыши, а в углах подпрыгивали урны-черепа.

— Ты знаешь, где я лежал и что со мной делали?

Корита замотала головой:

— Сэр Исаак не говорил. Врачебная тайна и все такое. Я сдала ему все протоколы на тебя с начала лета. И все.

— Из меня изгоняли подселенца, — реакция была довольно яркой — закопавшаяся в сумке Джан выронила ее, и кипа бумажек веером разлетелась по коридору.

— Ничего себе, — бросившись собирать рисунки, произнесла целительница, — это уж очень круто. Я даже не представляла, что все настолько серьезно.

— Что ты об этом знаешь?

— Не так уж много. Но подселенец — это либо часть чужой души, либо вселившийся в тебя демон.

— И что это может быть?

— Я не могу сказать наобум, тут нужна диагностика.

— Ну так проведи.

— Я не могу, — пряча глаза, ответила Корита, — с этой осени мне запрещено проводить лечение.

— Почему? — подавая подруге остатки ее листов, Гарри заглянул ей в глаза.

— Низкие показатели.

— У тебя? — Гарри насмешливо уставился на девочку, — ты же почти заучка, звереешь над книгами.

— У меня проблемы с ИМБ, впрочем, это ты заметил еще в Единороге, я не могу причинять вред другим людям, да и вообще кому-либо.

— Так это вроде нормально для целителя. Милосердие и все такое.

— Вовсе нет. Целитель всегда хладнокровен. Он должен уметь защитить себя и своих пациентов, — Корита отвернулась и запрокинула голову.

— Да ладно тебе, — заметив, как дрожат худенькие плечи, Гарри не нашел ничего лучшего, как обнять подругу. И решение в принципе оказалось верным, — хныканье и размазывание соплей отменилось, Корита успокоилась. Не сразу конечно, пару-тройку раз всхлипнула. Но в мантию не сморкалась, и на том спасибо.

— Нифига не ладно. Джин соплячка. Ничего не может. А ей уже доверили пациентку. А мне — целителю с практикой в три года показывают фигу только из-за того, что я не могу никого приложить Импедиментой, — зажмурившись, прошептала Корита, — ничего не могу. Даже сделать нечего, лицензия заморожена на год. Потом будет аттестация. Не пройду по показателям хладнокровия, и еще год без практики. А кто я без целительства?

— Эй, ты мой друг. И ты много чего умеешь. Рисуешь. Танцуешь. Артефакторика, опять-таки.

— Папина блажь, — отмахнулась Корита, — мне не дано. Успехов в ней немного.

— А танцы? Я же видел, как ты танцуешь, это тебе точно дано.

— А что танцы? — Корита еще больше нахмурилась. — Дрей со мной больше не танцует, а если не ходишь в кружок, репетиционный зал не дают. Я не могу заниматься хопом. Я уже спрашивала у Флер, свободных классов нет. Любое помещение расписывается и занимается секциями.

— Кор, я могу с тобой танцевать, — предложил Гарри, — ну не надо только, конечно я не Дрей и не умею, но я постараюсь.

— А квиддич?

— Дрей совмещал с тренировками, и я смогу.

— Такие жертвы ради девчачьей ерунды, — и тем не менее Джан выглядела слегка более уравновешенной, нежели пять минут назад.

— По правде говоря, мне очень нужна твоя помощь. В нескольких делах.

— Любопытно.

— Для начала ИМБ. У меня с ним полный швах, как и у тебя. А на десятках я немного наличных заработаю. Нам с тобой нужна практика, причем много.

— И где же мы будем заниматься?

— А в танцзале, после твоих тренировок? Так ты согласна?

— Вернуть лицензию в моих интересах. А еще что?

— А вот это тебе вряд ли понравится. Я хочу понять, откуда в моей голове взялся подселенец и какие последствия его в ней пребывания.

— Ты можешь сходить к сэру Исааку.

— Могу, если хочу ничего не узнать. И ты, и я для него всего лишь дети, он мне ничего не скажет.

— Но я не могу лечить без лицензии. Наши значки фиксируют любую целительскую магию и регистрируют ее. Меня исключат из Красного Креста.

— Тебя никто не просит лечить. Продиагностируй. Это ты делала без разрешения. Ведь в твоем журнале куда больше анамнезов, чем реальных пациентов.

Корита закусила губу, задумавшись:

— Да, наверное. Ведь ментальная диагностика — подраздел эмпатической магии, не целительской.

— Так что, по рукам? Партнер.

— Готовься учиться танцевать рил, — ухмыльнулась Корита.

— А ты готовься рассказать мне все, что знаешь о моих проблемах. На понятном для меня языке.

— Последняя задача представляется существенно более сложной.

* С Новым Годом всех моих читателей. Наверное, стоит извиниться за то, что, нарушив обещание, я проваландалась с обновлением не неделю, а больше месяца. Но я исправлюсь, и следующая глава почти готова и будет уже совсем скоро. Честно-честно. По-прежнему жду комментов, ваша Пепп.

— Мистер Поттер, шагайте мягче, — в который раз синьор Ди Маджио подталкивает локти Поттера вверх.

Вальс. Простой, кажется, танец, а спина не желает разворачивать плечи, руки постоянно провисают, а ноги путаются в шагах. Ожидалось, что Корита будет издеваться, но вот уже второе занятие на этой неделе Гарри наблюдает редкое явление — в Джан отключается ехидна. Она терпелива, не обращает внимания даже на то, что ее левая нога обтоптана и по-любому скоро увеличит свой размер.

А вот Дрей столько терпения не проявлял. Хотя при самой Джан он демонстративно рассуждал о том, как Злата Павлик строит ему глазки, известие, что Корита будет танцевать с Гарри, было воспринято негативно. Тем не менее, попыхтев пару дней, Малфой почти отошел, недовольно пофыркивая лишь тогда, когда «танцоры» уходили.

Танцевальный зал после занятий кружка пустел довольно быстро, поэтому с разрешения мадам Ле Пен ребята оставались в нем до отбоя. В первый раз они просто валялись на полу и выписывали из учебника по ИМБ всевозможные заклинания. Их стенографическим выкладкам могла позавидовать даже Гермиона. Закончился же вечер тем, что Корита достала из сумки свой журнал целителя и раскрыла его на фамилии Гарри.

— Сведя все мои исследования прошлых лет, я сделала только один вывод. Твои родители очень вложились в твою защиту, хотя этого и не хватило.

— Ты не представляешь, как я жду подробностей.

— Начнем со шрама. Это ведь не просто какой-то там от царапины. Это руна. Руна солнечной энергии. Черный цвет шрама говорит о том, что свежую рану…

— Присыпали обсидианом? Да, я помню, читал, и что это значит?

— Ритуал. Обережный ритуал, если я хоть каплю знаю сданную мной на двадцатку ритуалистику. Руна солнца, камень с защитными свойствами. Другое дело, что у ритуалистики есть обратная сторона. Цена. Чем мощнее чары, которые призывает волшебник, тем она выше.

— Что за цена?

— Магия, — кратко отозвалась Корита, даже не глядя в исписанные листы анамнеза. — Совершая ритуалы, маг отдает свою волшебную силу.

— Ради чего мои родители отказались от волшебства? К чему такая крутая защита? Я был младенцем.

— Джей, не забывай, кто ты. Ты британский символ. Известен как маг, в годовалом возрасте повергнувший великого волшебного террориста.

— Ты говоришь с таким придыханием, будто это что-то для тебя значит, — Корита рассмеялась, ткнувшись носом в коленку.

— Думаешь, мои родители что-то знали? — голос слегка дрогнул, выдавая переживание.

— Думаю, что они очень тебя любили. Добровольно отказаться от магии сможет не каждый. А они сделали это вдвоем, чтобы тебя защитить. Жаль только, что защита не была абсолютной, и ты где-то подхватил подселенца. Видимо, для абсолюта ритуал пожрал бы магию и третьего. Вот только его не нашлось.

— Мне иногда кажется, что у тебя в голове энциклопедия.

— Брось, — Корита отмахнулась, — ты просто спрашиваешь про то, что я знаю. Уверена, ты про особенности трансформации метаморфов можешь мне нарассказать много интересного.

— Вот только это тебе не интересно.

— Снова комплексы? А я думал, они в прошлом.

Пожалуй, вблизи Корита оказалась несколько иной. Менее колючей, более смешливой. Стало понятно, почему с ней дружат и Гермиона, и Сабрина, и новенькая Урсула.

Стало заметно, что каждое утро четверга ей приходит письмо с красной сургучной печатью. С такой же печатью присылал письмо Дадли. Корита постоянно хихикала, читая его, но, тем не менее, в этот же вечер (а на четверг выпадало занятие кружка) она бегала до совятни и отсылала ответный толстый конверт.

— Может, хоть сегодня дойдем до практики? — поинтересовался Гарри, когда после показавшегося бесконечным урока танцев Корита вытащила учебник по ИМБ. Джан тяжело вздохнула и затолкала книгу обратно.

— Рано или поздно это должно было случиться.

— Сегодня начнем с чего?

— А есть разница, каким заклинанием опозориться?

— Ну, давай, Ступефай и Петрификус.

Пожалуй, комедийное шоу под названием «Джан и Злые Заклинания» по центральному телевидению побило бы все рекорды по рейтингам. Она жмурилась и отворачивалась, она виновато вжимала голову плечи, она старательно мазала, лишь бы не причинить хоть какой-то вред.

Гарри пришлось обучиться терпению. Научиться ставить перед ней стул, на котором от ее Ступефаев проклевывались почки и пытались расцвести цветы. Казалось бы, ребята имели одни проблемы, но если спустя два часа Ступефай слетал с палочки Поттера за секунду, отчего стул отлетал к стене, то Джан чуть не ревела, потому как у нее не выходило исключительно ничего от слова вообще.

— Дело в настрое, помнишь? Даже формула заклинания — дело третье. Что хочешь, то и будет.

— Но я не хочу хотеть причинять вред.

— А если придется защищать пациентов? От оборотней, к примеру.

— Есть же жестовая магия, — будь у девчонки рога, она уперлась бы ими в стену, лишь бы отстоять свой чертов пацифизм.

— И она прямо универсальна?

Корита дернулась, но не ответила.

— Значит, не панацея, а тебе нужна именно она.

— Джей, я поняла. Давай отложим до следующего раза? Сегодня, мне кажется, у меня уже ничего не выйдет.

До Рождества результатов получено не было, поэтому на каникулах было решено завалиться к Сириусу, авось Блэк чего и посоветует. Тогда анимагию он здорово объяснил, профессор Фицрой на факультативе только одобрительно отзывался об успехах Гарри. Может, сумеет разжевать девчонке ключевые постулаты волшебной самозащиты.

Сам ужин в Сочельник пролетел быстро и вполне обычно. Мама методично расспросила об успехах в школе, Дадли развел на небольшой спарринг и чуть не вытряс из брата остатки интеллекта, а отчим свинтил в свою лабораторию, стоило только Люси уснуть.

Утром Корита даже не дала Гарри выспаться. Словно у нее свербело в одном месте. Вывалилась из камина в восемь часов и, не дав распаковать подарки, заставила собраться к крестному.

— А если он спит?

— Разбудим.

— Кор, это невежливо.

— Джей, вечером папа увозит меня в Норнбург-касл на все каникулы, у него клиент там. А каминной сети нет. Поэтому давай сейчас, а то я вечно буду тупить.

Ну, хоть мотивы у нее были веские.

Гарри вышел из камина, сразу отходя и освобождая дорогу Корите.

В доме на площади Гриммо царила тишина. И почему-то Гарри эта тишина не понравилась.

— Есть пострадавшие, — потирая пальцами виски, произнесла Корита.

— Пойдем искать?

— Разумеется, — Корита взмахнула волшебной палочкой, и ей в ладони упала сумка с красным крестом на нашивке, — нужно оказать помощь.

Первый этаж был тих и пуст, и только когда они поднялись на второй, из темноты коридора послышалось приглушенное рычание. В темноте загорелись янтарные глаза. В голове сразу всплыли пять признаков определения того, что перед тобой оборотень и ты глубоко в заднице у жизни. Ну спасибо, госпожа Мэй, вы прекрасно знаете, как мотивировать учеников на домашние задания. Например, пригрозить, что все, кто не знают теорию, обучаться будут на практике.

Однако мысли бежали, а инстинкты действовали, и стоило лишь ощутить опасность, как Гарри на одном вдохе выпалил формулу анимагического превращения, прикладывая палочку к виску, и вороном взлетел к потолку, а Корита выскочила вперед, вскидывая ладони перед лицом в смирительном жесте. Оборотень вышел из темноты, с недоумением изучая девчонку, которую почему-то не хотелось съесть. Стоило ему приблизиться, и целительница окружила себя ореолом голубого пламени — волки боятся огня.

— Et lux in tenebris anima indagamus, — Корита читала заклинание нараспев, повторяя раз за разом, и оборотень, сначала лишь недоуменно глядевший на нее, с рыком, перешедшим в стон, превратился в человека. С первым же звуком ее заклинания полыхнул ярким красным светом и начал противно верещать значок с красным крестом на сумке.

— Homo Revelio, — Гарри поднес к голове крыло с пером-волшебной палочкой, предварительно опустившись на пол.

— Ecspecto Patronum Aliquam, — с палочки Кориты сорвалось серебристое облачко, — Исаак Хаимович, срочно. Оборотень в состоянии срыва. Предположительно отрыв от стаи и интоксикация аконитовым зельем. Лондон, Площадь Гриммо 12.

— Гарри, не стой, найди крестного и домовика, — и девочка склонилась над оборотнем.

Черный огромный пес нашелся в спальне Сириуса прикрывающим своими лапами оглушенного Кикимера. Бок пса был основательно изранен — видно, оборотень стремился добраться до эльфа. Перетащить легкого домовика к Корите было не трудно, а вот с псиной возникли проблемы. Только потом Гарри вспомнил, что у него есть разрешение на колдовство вне школы и, подняв пса левитацией, отнес его в коридор. Над оборотнем уже вовсю колдовал сэр Исаак. Корита нашатырным заклинанием привела в чувство Кикимера и занялась псом.

— Раз уж вы нарушаете запрет на практику, мисс Джан, не забудьте обработать раны раствором серебра, — заметил сэр Исаак, не поднимая головы, — иначе его зависимость от пребывания в облике животного усугубится.

— Странно, что этим не занимались в той клинике, где он лежал, — Корита намочила плотный тампон серебристой жидкостью и приложила к рассеченной шкуре.

— Это же не психическое расстройство, помните, я вам говорил, это яд оборотня, у анимагов он вызывает физическую зависимость пребывания в облике животного, хотя это лечится.

— Часто он превращается, сэр? — заметив шевеления пациента, спросила Корита.

— Довольно часто, — прошептал оборотень, пытаясь шевелить головой.

— Сэр, как долго вы оторваны от стаи? — осторожно проводя перед глазами пациента хрустальным шариком, поинтересовался учитель Кориты.

— У меня ее и не было, — отозвался тот, — в резервации меня не приняли в стаю.

— Одиночка? Для этого как минимум нужно быть альфой, — сэр Исаак еще раз заглянул в зрачки собеседника, — так и есть, мисс Джан, сможете объяснить, почему он днем превратился?

— Альфу нельзя поить Аконитом, это и для обычных волков яд, а для альф еще и дополнительный агрессор. В итоге стоило не принять зелье один раз, и превращение состоялось до наступления ночи. Плюс, конечно, еще и отрыв от стаи. Одиночкам особенно тяжело.

— Вы отлично усвоили теорию, мисс Джан, несмотря на отсутствие практики — мистер Хаимович подал руку волколаку, и тот встал, — вы обучались в Англии, сэр?

— Да, в мое время специализированного обучения оборотней просто не было.

— Вам необходимо пройти лечение у целителя-менталиста. И на вашем месте я нашел бы стаю и попробовал ее возглавить. Вам станет легче.

— Я уже говорил, я из резервации, выпущен под поручительство Альбуса Дамблдора ровно на год.

— Сэр, если вас вытащили из резервации, вам явно нужно воспользоваться свободой и не возвращаться туда больше. Десятки оборотней существуют вне резерваций, если сдадут тесты на самоконтроль. Тем более, кем вы работаете?

— Преподаю в Хогвартсе, — отозвался мужчина, присаживаясь и держась за голову, — Защиту от темных искусств.

— Рискованно, не имея сданного теста на руках. Ваше положение в тайне, и в договоре поручительства стоит пункт об обязательном приеме Аконита? Один пропуск приема или один узнавший, и вы отправитесь обратно в резервацию?

— Так точно, сэр, — невесело усмехнулся оборотень.

— Простите, как вас зовут? — подала голос Корита, вызывая журнал лечения и Прытко Пишущее перо, которым она похвасталась еще утром, вот-де, гляди, что мне папа подарил.

— Ремус Люпин.

— А второе имя?

— Джон, — внимательно глядя на Гарри, ответил оборотень.

Корита вполголоса начала диктовать Перу анамнез. Пес, которым был Сириус, заскулил, тяжело дыша. Корита пальцами начала сращивать его раны, не прерывая диктовки.

— Гарри? — Поттер обернулся на оборотня, с любопытством его изучавшего.

— Мы знакомы, сэр?

— В каком-то роде. Я дружил с твоим отцом.

Начало проясняться и каким лешим занесло оборотня в полнолуние в гости к крестному, и на кой черт и отцу, и Сириусу приспичило обучаться анимагии в школьные годы.

— Вот, значит, зачем нужны были крупные животные, — скептически оглядывая мистера Люпина, буркнул Гарри. А оборотнем он выглядел куда опасней, чем сейчас. Сейчас его не испугался бы и самый заплесневелый лондонский пьянчужка.

— Осуждаешь?

— Вы меня чуть не сожрали. Есть чуток.

— Извиняться, наверное, бесполезно?

— Мы изучали оборотней, сэр, и я знаю, что в данный момент вы себя контролировать не могли...

— Но в Азкабан бы вас все равно упекли, — закончил сэр Исаак, — прошу, сэр, не пренебрегайте услугами менталистов. Мы не зря едим свой хлеб.

— Да уж, видно, раз юная мисс смогла с легкостью меня остановить и вернуть человеческий облик.

— Отдайте ей должное, юная мисс уже ПРАКТИКОВАВШИЙ целитель и является отличницей в спецобучении, — спокойно заметил сэр Исаак, — да и не стоит обманываться — особой легкости в этом не было. Откат настигнет мисс Джан позже.

— И в чем же он будет выражаться? — обеспокоенно спросил Люпин, глядя на методично лечившую Сириуса Кориту.

— Придется поспать на пару часов больше и получить положительных эмоций выше нормы, — беспечно отозвалась Корита. Настроение Джан было приподнятым — дорвалась-таки до вожделенного целительства, пусть и не надолго. — Сэр Исаак, мне прислать вам протокол? — девочка щелчком пальца подозвала к себе Перо и выжидающе уставилась на учителя.

— Да, конечно. А теперь давайте отойдем, юная леди.

Гарри навострил уши, впрочем, особой тайны в разносе подопечной сэр Исаак не делал.

— Мисс Джан, не напомните мне, насколько вам позволено вмешательство?

— Только по разрешению.

— Чьему разрешению?

— Вашему, сэр.

— Я разрешал вам использовать заклинания совокупной магии? Вам запрещено все, что выше обычных успоительных процедур. А вы совокупили универсальную и ментальную магию, что выше уровня, позволенного вам даже по предыдущей аттестации. А последнюю вы так и не прошли.

— Но что было делать? — вскинулась Корита. — Я сразу вызвала вас.

— Вызвали бы ближайшего дежурного через визу, — сэр Исаак качнул головой на гудящую эмблему на значке, — дежурный целитель Мунго появился бы не медленней меня.

— Но, сэр... — Корита попыталась возразить, но ее учитель предупреждающе вскинул ладонь.

— Я буду обязан доложить о данном случае, — сэр Исаак прикоснулся к значку Кориты своим, и гудение прекратилось, — и этот случай будет рассмотрен в конце года на вашей переаттестации. Имейте в виду, с рук вам это точно не сойдет.

Корита нахохлилась — от приподнятого настроения не осталось и следа. Не будь Гарри встревожен за нее, он бы нашел подругу забавной — надутой, с растрепанными дредами.

— Пожалуй, я вас оставлю. Меня ждет моя практика и два десятка больных евреев, — мистер Хаимович аккуратно собрал все разложенные по полу зелья и приспособления и ушел.

— Похоже у вас из-за меня неприятности, мисс.

— Не стоит беспокоиться, сэр, — Корита улыбнулась Люпину, — я ведь действительно нарушила протокол, а ошибки целителей зачастую обходятся дорого не только нам.

Ее голос звучал неубедительно, улыбка была скорей нейтральной, да и опущенные плечи говорили о подавленном настроении. В общем, обмануть бы Джан не удалось даже Кикимера. И все же винила она себя, а не Люпина. Забавный пунктик.

— И все-таки мне жаль.

Анимаг настолько оклемался, что наконец-то превратился в человека.

— Есть ли необработанные раны, мистер Блэк?

— Сириус, юная леди, — поправил девочку крестный, — нет, и, если честно, я даже не знаю, как вас благодарить.

— Накормите меня, — Корита тоже принялась укладывать зелья в сумку, — и пообещайте пройти курс лечения настоем серебрянки.

— Давненько я не травился зельями, — Сириус ухмыльнулся, — можно, если поясните смысл.

— У вас сильная интоксикация ликантропным ядом. Вы почти зависимы от пребывания в собачьей шкуре. Укуси вы кого-то, его пришлось бы лечить от латентной ликантропии.

— Если хотите, юная леди, с вами могу позаниматься я, — предложил Люпин, когда ребята озвучили проблему.

— Тогда давайте, времени очень мало. А зная мою тупость — и его может не хватить.

Оклемавшийся крестный живенько носился по дому, показывая, где осталось сделать ремонт, где уже сделали, где может оказаться комната Гарри, если он вдруг приедет погостить, где хранится летающий мотоцикл, как найти вечно недовольного и скрипучего Кикимера, если он не отзывается, в общем, все факты о доме, что приходили ему в голову.

Лишь вечером Гарри наконец добрался до кучки подарков. Все как обычно. Гермиона подарила книгу, Саб — перьевую ручку, не допускавшую клякс, Дрей и Ник — набор взрыв-карт и комплект игрушечного квиддича, Дадли — небольшие гантельки, мама и отчим — комплект учебных пособий. Корита в этот год навязала носков. Аж четыре разноцветные пары, и в каждый носок вложила по шоколадной лягушке.

А в самом низу кучи лежал тонкий конверт из желтой бумаги.

В нем лежала короткая записка «Скоро твое время платить по счетам», вспыхнувшая и сгоревшая прямо в пальцах Гарри, стоило ему ее прочитать.

— Нечестно иметь бонусы, — возмущался Дадли, пакуя чемодан. — Мне колдовать нельзя на каникулах. А что ты, что Корита вообще на этот счет не паритесь.

— Она же целитель, ей Красный Крест разрешение оформил.

— Ага, а ты ученик магического шпиона, и на тебя рассчитывают. Это нечестно. И у всех у вас корпоративные бонусы?

— Да вроде нет, только у меня и у Кор.

— И как только ребята вас еще не прибили? Или их не гнетет?

— Ну, я не могу, например, дома использовать магию, фактически здесь мама, и она не волшебница.

— Ну, она же знает.

— И что? В разрешении сказано однозначно — вне поля зрения людей. Готов?

— Давно уже, — Дадли, все еще недовольно гримасничая на то, что применение магии на каникулах некоторым сходит с рук, попинал чемодан в прихожую.

— Мам, ты подписала мне пропуск в Миэль Фант? — в отличие от Дадли, уже семестр все воскресенья проводившего в Хогсмиде, деревушке рядом с Хогвартсом, шармбатонцам позволяли покидать школу только после второго семестра третьего курса.

— Не надо бы, — вздохнула мама. — После того, как я разрешила Дадли Хогсмид, жалобы на его шалости участились в три раза, в последний раз он напоил кошку завхоза чернильным молоком, бедный старик две недели не мог понять, почему у его кошки черный язык.

В доме Эвансов-Снейпов-Поттеров закончился Летучий Порох. Ну, как закончился. Малышка Люси телекинезом снесла банку с ним прямо в камин. Благо чары не срабатывали без вербальной адресации, а то уползла бы малявка к Бармаглоту в гости. А посему, так как добираться до Косого Переулка было дольше, чем до Кингс-Кросс, Снейпы взяли такси, затолкали туда Эвансов и Поттеров, оставили источник неприятностей с няней, попутно наложив на дом чары блокировки врожденной магии, и всей этой распрекрасной кампанией отправились на вокзал. Каникул все же было мало. К этому же выводу пришли и Дрей, и Корита, и, как ни странно, Гермиона. Впрочем, она только вернулась с горнолыжного курорта, ее можно было понять.

Когда рядом с Гарри и Дадли нарисовался Ли Джордан, никто так и не понял, но Гарри приветственно кивнул другу брата. Об успехах в брейке Дадли рассказывал с гордостью, даже пытаясь на руках показать, где и чего он разучил. Сумка с плеча Кориты бесследно исчезла, впрочем, тут же проявившись на плече Ли.

— Ты почти мне не пишешь, чернявая, — Джордан пихнул Кориту плечом.

— Да уж, всего по пять листов мелким почерком с двух сторон, — хмыкнул Гарри, ибо он-то видел, как Джан отправляет сов в Хогвартс.

— Мелочишься, Кор, — поддержал Гарри Драко. Ну, лучший друг, он как бы должен держать марку.

— Дебилы, — друзья получили взгляд исподлобья, — на себя посмотрите.

— Да, Джей, ты столько слюны пускаешь на Флер, можно полы на всем этом вокзале помыть, — ох уж Гермиона, конечно же, всегда найдет, чем уесть.

— Ну так польза хоть будет, а не перевод бумаги. Джан, за экологию нужно ратовать...

— На камнях писать? — ну наконец-то и Корита пустила шпильку в дискуссию. — Представь доклад по Теории Магии на гранитном валуне.

— Даже мне поплохело, — заметила Гермиона.

— А для выпендрежников пойдет мрамор,— понесло Дадли.

— Ага, с золотом.

— Дрей, ты что, запал на идею?

Малфой совсем не аристократично заржал. Хотя черт их знает, кони тоже вроде бывают благородных кровей.

— С золотом это уже почти взятка преподавателю, — отозвался он.

— Ну так а в чем суть. Прикинь, приходишь так к Фицрою и сдаешь ему докладик, рубинами изукрашенный.

— И он этот докладик мне же об голову и расколет.

Синий шармбатонский паровоз еще даже не разогревался. Отчим мрачно наблюдал за окружающей толпой, состоящей преимущественно из школьников. Наверняка многие из них были его бывшими студентами. Все-таки он скучал без преподавательской деятельности. Конечно сейчас он работал в Британском Институте Целительства на кафедре Лекарственных зелий, но почти не преподавал, отчего веселья не испытывал.

На каникулах Гарри довелось его спросить о способах формирования таблиц ингредиентной сочетаемости, так Снейп прочитал ему полуторачасовую лекцию с письменными выкладками, и стоило только зевнуть, как «профессор» сразу отвешивал ему саркастический словесный подзатыльник. И как студенты не сожгли его за подобные выкрутасы?

Странное письмо так и не было опознано. Конверт исчез с кровати, как только Гарри вышел за отчимом, и когда они вернулись, в комнате слегка пахла лавандой. Снейп принюхался, сотворил несколько заклинаний, ничего не выявил и заключил, что беспокоиться не стоит — никаких следов враждебной магии не осталось.

— Убери грабли, — пока Гарри задумчиво разглядывал вокзал, Ли попытался подцепить ирландку-недотрогу за локоть.

— Я по-дружески, — свежо предание, но мы таким типам не верим. Взгляд Драко убил бы василиска, но рельсе повезло — она была неживая.

— Нужен ты мне, — с одной стороны Гарри был за Кориту, а с другой стороны сочувствовал Ли, умудрившемуся выбрать самую упрямую девчонку Британии. — Тарантула своего за лапы хватай.

— Думаешь, он симпатичней тебя? — едко влез Драко. Сощурившись, Корита поглядела на него и внезапно демонстративно взяла Джордана за руку.

— А давай-ка отстанем, Ли, хочется побеседовать наедине, — промурлыкала она.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я решу, что ты искренне сейчас говоришь, — хмыкнул Ли, но все же они и вправду отстали.

— Ну, хоть дышать стало легче, — пробурчал Драко, недовольно пиная ботинком одну из колонн.

— По-моему, ты перегнул.

— Да сколько можно-то? — Дрей гневно оглянулся. — Она все назло делает. Я уговорил отца на отсрочку с помолвкой, хотя они с ее отцом уже все вопросы утрясли, а ей параллельно, я пытался пробить на ревность, даже разговаривать с ней перестал — бестолку, будто по слону Ступефаем. Я от танцев отказался — она назло мне с тобой договорилась. И с этим теперь под ручку.

— По-моему, ты выбрал не ту тактику, — оставалось лишь развести руками. — Джан измором не возьмешь, ты же добиваешься того, что еще больше ее бесишь.

— Тоже мне, нашелся знаток, — беззлобно огрызнулся Малфой. — Сколько ты залипаешь на Флер? Ни разу не подошел и не заговорил, кроме как на прошлогоднем матче.

— Она же вейла, что толку, у нее таких кавалеров хоть ведром черпай.

— Импедимента! — а голос-то Кориты. Гарри резко обернулся. Корита, бледная, как гипсовая статуя, стояла со вскинутой волшебной палочкой, а в паре метров от нее поднимался с пола Ли Джордан, потирая голову. Вокруг них уже начали кучковаться любопытные школьники.

— Ты что творишь? — отец Кориты грубовато тряхнул ее за плечо. — Здесь люди, не дай бог, сработают чары Надзора. Ты забыла, что ты несовершеннолетняя?

— Простите, сэр, — а дураков жизнь ничему не учит — Джордан уже стоял рядом. — Просто у Кориты не получались эти заклинания, и я ей объяснил.

— Вы? — Бартемиус Джан скептически окинул его взглядом. — С ней занимался я, и у нее ничего не выходило.

— Так может вы использовали не те методы? — чтобы иметь такую безрассудную смелость, нужно что-нибудь продать. Например, мозги. А можно просто влюбиться. А можно совокупить и первое, и второе.

— Ладно, постараемся это урегулировать, — Джан старший взглянул на дочь, по-прежнему пребывавшую в ступоре. — Хоть какая-то польза, в твоем табеле наконец-то вырастет средний балл.

Корита кивнула, рассеянно засовывая волшебную палочку в карман куртки.

Вроде смягчившись, отец Кориты отошел, возвращаясь к беседе с отцом Драко.

— Что произошло-то? — не выдержал Гарри. — Что вообще могло произойти?

— Неважно, — наконец-то глаза Кориты сфокусировались, правда, почему-то на плече собеседника, но все же. — Ли, отдай мне сумку.

— Может, я провожу тебя в купе?

— Не стоит, — если Джордан старательно пытался поймать ее взгляд, то вот Джан этого явно избегала. Она практически вырвала свою сумку из рук Ли и вскочила в вагон.

— Что случилось, раздери вас кентавр? — но Ли мотнул головой, показывая что ничего не скажет.

Шармбатонский экспресс наконец-то дал гудок, сигнализируя о начале посадки. Шармбатонцы из Британии, а таковых было человек сорок, ринулись по вагонам, словно нельзя было этого сделать раньше. Впрочем, Гарри было не до выпендрежа — он тоже находился в числе толкающихся в дверях вагона.

— Я поищу Кор, — почему-то вызвался Драко, а не Гермиона, которая до сих пор не озаботилась ни местонахождением, ни состоянием подруги. Возможно, она что-то видела. Вот только почему она так улыбается, словно...

До Поттера наконец дошло. Дошло, почему Ли прикрыл Кориту, почему выглядел виноватым, почему пытался ее разговорить. Ну и конечно, как можно было довести до точки кипения пацифистку-целителя, которая выпускала колючки, когда речь заходила о проявлении чувств, и у которой самой сильной эмоцией до этого была разве что печаль из-за пятнашки по магической теории?

Джордан её поцеловал. Иного объяснения улыбке Гермионы не было.

Дрей, видимо, тоже понял, и когда он притащил Кориту в общее купе, они хотя бы не ругались, но весь путь до школы он выглядел расстроенным. Впрочем, как и Джан, все еще пребывающая где-то рядом с орбитой Меркурия.

— По-оттер! — вопль Роберта от колец. — Ты на матче, черт возьми, где гребаный снитч, нас разносят!

Хотелось бы знать ответ, но вот уже битых два часа они с Флер вовсю кружили по полю, а золотая погань даже не появилась ни разу.

Крылатые Фурии и Вихристые Ветры — последний матч сезона, послезавтра начнется сессия, и можно сказать, что ничего хорошего она не обещает. Пусть ИМБ после долгих занятий по вечерам и начало усваиваться, а анимагия существенно облегчила успехи в трансфигурации, но этот год также был посвящен трансформации «живое в неживое», только на более высоком уровне. Оп-па, снитч. Кровь вскипает адреналином, метла срывается с места.

Рванув навстречу золотистому мячику, Гарри скосил глаза на табло. Вот же черт, 410 — 230.

Ждать, пока оклемаются Дрей и Рикардо, некогда — за два часа при порывистом ветре и мороси, мелкой, но постоянно лезущей в лицо, устали уже все. Кубка Ветрам все равно не видать, так хоть закончат матч на своих условиях.

Делакур сзади сквернословит. Ее мантия уже насквозь промокла и здорово тянет вниз. У Гарри проще — мантия под Импервиусом, но зато бладжеры так и норовят задеть, ощущая сторонние чары. Флер, видимо, не решилась — она и так в зоне риска из-за вейловского Очарования. В квиддиче все продумано так, чтобы выигрывали по ловкости и силе. Только глубоко невежественный неволшебник решит, что квиддичисты не нуждаются в спортивных нагрузках.

Вот, скажем, охотники. Квоффл сделан из кожи и весит, собака, со всеми утяжелителями порядка четырех килограммов, при этом его необходимо не только держать в руках, но и постоянно пасовать, потому как в лобовую снесут к чертовой матери.

Загонщики — этим по должности необходимы турники и постоянные тренировки в меткости. Бладжер носится как угорелый, сбить его с траектории не каждому под силу.

Ловцы — самые легкие люди в команде. Мастерство ловца — это искусство обгонять ветер. Максимум, что могут себе позволить профессиональные ловцы — категорию «второй полулегкий вес» — 58 кило. И это взрослые маги. Поэтому они постоянно бегают, прыгают, висят на турниках или танцуют, как Флер. Лишние сто грамм — и ты сам дал противнику преимущество.

Чуть проще вратарям — чем шире плечи, тем больше площади кольца прикрыто. Совсем замечательно, если у вратаря высокий рост. Но тоже никакого лишнего веса — метла, как конь, тяжелого всадника плохо тянет.

Чертова золотая муха, виляет из стороны в сторону, Флер уже в затылок дышит. Где-то вопят болельщики, потому что Дрей таки дотащился до колец и закинул в крайнее левое квоффл. Ну да это все равно не спасет. Даже побалльно Ветры в этом году влезут только на второе место.

Снитч нырнул к земле, пришлось уйти в резкое пике. Пожалуй, помимо метафоры «ветер в мозгах», ничего и не проходит в голову. Там, в принципе, ничего нет, кроме мысли: «Ну, давай же, давай».

Мышцы вытянутой руки потихоньку начинают ныть от постоянного положения.

Да.

Скорость была такая, что снитч просто врезался в перчатку. Ох, спасибо тебе, Нимбус ненаглядный. Не подвел. Аж расцеловать хочется верного «коня».

Матиннен дунул в свисток, отдавая сигнал о конце игры. Обе команды с облегчением приземлились, болельщики радостно гудели — даже с зонтами на трибунах они держались лишь из азарта.

— Ну, Поттер, — выдохнула Флер, — я в следующих матчах просто на поле не выйду, а смысл? Ты опять даже посмотреть на снитч не дал, все на спину на твою любовалась.

— Спасибо, — приятно, ничего не скажешь, Флер летает и играет существенно дольше. — Если ты думала, что мне это легко.

— Не думаю, — самодовольно фыркнула вейла, в то же время весьма изящно слезая с метлы, зависшей над травой, — все-таки остальных ловцов я держу за спиной. Да и кубок, хочешь не хочешь, снова наш.

И, встряхнув серебристой гривой, Делакур отошла к Матильде Сван, вовсю обнимавшейся с чемпионским кубком. Роберт смотрел на них так, будто видел нечто неземное. И не понятно, кто ему больше нравится: Матильда или трофей в ее руках.

— Не грусти, Боб, и мы его потискаем. Не последний же у тебя курс.

— Много ты понимаешь, — вздохнул Коллинз. — Я два года уже капитан, а кубок от этого ближе не стал. Вы только начали сыгрываться, против Фурий переть не можем. Конечно, Реактивные Черепа, Всполохи и Грозы Небес нам проиграли, но мы даже по сумме очков на втором. Но спасибо за снитч, Джей, хоть не совсем опозорились.

Глядя на его ссутулившуюся спину, Гарри очень хотелось пообещать ему победу, но не мог отвечать за всех.

Было холодно, поэтому и он, и Драко предпочли поспешить в свою комнату. Вот там было тепло. Сабрина в течение трех минут прогрела гостиную огненными шарами.

— Ребята, помогите, — Гермиона и Корита втащили в комнату сшитый из старых простыней флаг «Ветры, вейтесь выше».

— Сколько воды... — Сабрина прищурилась, разглядывая флаг, и от мокрой ткани повалил пар.

— Джей, поможешь повесить? — тяжело дыша, спросила Гермиона. Они, правда, забыли, что являются волшебницами, и перли мокрый флаг с поля на руках?

— Да легко, Wingardium Leviosa, — флаг взмыл к потолку. Гермиона запоздало моргнула, нашаривая волшебную палочку в кармане.

— Baculum firmitrin, — произнес Дрей, обводя волшебной палочкой флаг по периметру.

И да здравствуют сосиски, бутерброды и какой-то выпендрежный чай, который притащил Альфарес. Что ни говори, но ни одно яблоко не компенсирует жареную сосиску. И хоть совесть Поттера подвывала, но делала это в уголке и тихонько.

— Можно? — дверь приоткрылась и в комнату заглянула Джин.

— Заваливайся, — Драко махнул рукой к камину. Даже он перестал плеваться на дочь семейства Уизли.

— Урсула, привет, — махнула юной горгоне Корита. Черути улыбнулась и уселась рядом с Джан.

Ее темные кудри уже не превращались в змей, как это было в первые недели практики Джинни. И хотя Урсула очень боялась, что кто-то увидит, как она становится горгоной, Гарри она нравилась. Наверное, потому, что он любил змей, а Черути была как раз представителем змеекровного народа.

В общем-то, она была симпатичной и умной, правда, стеснительной, но ведь это только плюс для девчонки. Вот Саб, например, не стесняется и болтает без умолку, так что даже неравнодушный к пиромантке Альфарес смотрит на нее глазами василиска.

О матче никто не упоминает, и правильно. Нечего давить на больную мозоль. Кубок второй год поблескивает с пьедестала и дразнит стоящих на второй ступеньке Ветров. Сил нет смотреть, как Роберт убивается по вожделенному трофею.

— Кто пойдет на кухню? — поинтересовалась Гермиона. — Сосиски кончились.

— Я пас, — Ник сползает на ковер. — Уже неделю таскаюсь.

— Я могу, — поднимается Корита.

— Я тоже пойду, — подскакивает Малфой. Корита умоляюще глядит на Гарри, но он вмешиваться не собирается. Эти двое не говорили с Рождества, демонстративно друг друга не замечая, и если Дрей решил положить конфликту конец, мешать ему никто не станет. Всех уже запарила эта молчаливая война.

* * *

— Кор, прекрати этот чертов бойкот.

— Не с меня спрос, ты его начал, — нарушила молчание Корита.

— И не говори, что не знаешь причин.

— Что я могу сделать с твоими причинами? Что я изменю? Я его не просила лезть ко мне целоваться.

— Ты не просила, — Драко брезгливо сморщился, — но от этого мне почему-то не легче.

— Мне тоже, — пробормотала Корита, заталкивая ладони в карманы джинсов.

— Ты перестала смеяться над его письмами.

— А еще я перестала на них отвечать.

— Ну и чего же это показатель?

Корита промолчала, шагая по коридору.

— Почему он?

— Дрей, я сама не знаю, — бормотанье превратилось в шепот.

— Кор...

— Прекрати, не говори, что ты меня любишь, я знаю, что это не так.

— Ты все всегда знаешь лучше всех, и это весьма раздражает.

— Дрей, ну я же эмпат...

— Это не определяет всего, совсем не определяет.

— Каких доказательств ты от меня ждешь? — раздраженно передернула плечами Корита.

— Весомых. А не «я знаю, я чувствую».

— Ну ладно, — Корита резко остановилась, развернулась к Драко и быстро, почти мгновенно поцеловала его в губы, но тут же отскочила, пристально глядя на Малфоя.

— И что это было? — замогильным тоном спросил Драко.

— Тебя поцеловала девушка. Что ты почувствовал?

— Хотел бы сказать что-то романтичное, но нечего, — и будущая надежда артефакторики развела руками, — слегка противно.

— Делай выводы сам, — хихикнув, Корита слегка поправила гнездо из дред на своей голове. — Не нравлюсь я тебе.

— Ты бесишь, знаешь ли.

— Знаю. Кстати, мой отец ясно дал понять, что выдаст меня замуж насильно, если я не найду Того Самого к двадцати. В общем, если я сама замуж не выйду, то мы можем и пожениться.

— Ладно, — возражений просто не нашлось. Драко и так посвятил три года ухаживанию за этой девушкой. — Прости, Кор, я правда не хочу ругаться.

— И я, — Корита радостно улыбнулась, — ты самый лучший друг, Дрей.

— Подозреваю, Джей плохо танцует.

— Не без этого, — развела руками Корита.

В штабе Драко, подавляя в себе предрассудки, пожертвовал свой эклер Джинни. И, пожалуй, не зря — все-таки, она была умней табуретки.

— Постарайся поймать меня, Джей, — звучит в голове голос Кориты.

— А ты стой на месте.

— Я и стою, если ты так изволишь выражаться, — вот ведь язва, терминология ей не нравится.

Работа над ментальным полем Гарри продолжалась даже несмотря на сессию, которая в этом году проходила скучновато. Колотило только в дни экзаменов и быстро отпускало сразу после сдачи. Скорее всего, Корита жульничала и сбрасывала Поттеру часть собственного слоновьего спокойствия: целительством это не являлось, и значок-виза верещать не начинал.

Ментальное поле было чем-то эфемерным по идее и весьма ощутимым по сути. Первые несколько раз Гарри только сидел с закрытыми глазами и не понимал, чего хочет от него Корита, но наконец увидел «внутренним взглядом» собственный порядок мыслей в виде огромного кокона, окружавшего его с головы до пяток. Вообще-то, порядком тут и не пахло — всюду переплетения, узлы и петли, но Корита обещала, что со временем и с практикой структура мысленных путей станет аккуратнее. Сейчас Гарри учился ощущать чужое влияние на сознание хотя бы на этапе опознавания. До того, чтобы вышвырнуть чужака из мыслей, надлежало заниматься куда больше, и это требовало сосредоточения и порядка в мысленном коконе.

С идентификацией одержимости возникли проблемы: Корите не хватило знаний. Не следовало забывать, что все-таки она была недоучкой и ряд серьезных тем все еще ей не был знакомы, а демонологию и оккультизм они будут изучать только на шестом курсе. Пока она выписала все, что смогла вычленить как последствие одержимости, с целью последующей постановки диагноза. Гарри был согласен ждать.

— Вот ты где, — Гарри смог вычленить в светящихся линиях мыслей постороннее движение.

— Ну, все, закругляемся… завтра все-таки по спецкурсам экзамен, — Гарри открыл глаза.

В танцевальном зале было светло. Лампы на люстрах дробились и многократно отражались в зеркалах.

Корита отпустила его руки.

— Это у тебя еще два спецкурса, а вот возьмешься в следующем году за менталистику — и вовсе сдохнешь, — хихикнула она.

— Я еще не решил, буду ли столь беспощадно к себе относиться.

— Еще прошлым летом у тебя был кризис ненужности, а сейчас хочешь отказаться от развития собственных способностей? У тебя не предел по набранным курсам, осилишь и менталистику.

— Да кто спорит, вот только Чжон меня позавчера едва не замучил. Сначала практика, потом опрос по теории почти на час. Вот когда, по-твоему, зародилась республика Ламий на Мадагаскаре? А координаты резерваций нагов знаешь?

— Расскажи мне семнадцать возможных источников энергии для будущего артефакта, — Джан расцвела ехидной ухмылочкой. — Я ведь тоже учила. Так что не фиг ныть.

— У тебя целительство завтра?

— И аттестация, — Корита как-то сразу притихла.

— Боишься?

— Еще как… У меня выговор от Совета Целителей и замечание за колдовство вне школы.

— Да брось, — поднимаясь на ноги вслед за ней, Гарри добродушно пихнул подружку локтем, — спасибо Ли, теперь ты знаешь ключ к пику своих эмоций.

— Да уж. Ты будешь переодеваться?

— А давай не будем? Надругаемся над школьными правилами и пройдемся по школе в джинсах.

— А мои дреды, по-твоему, не надругательство? — тем не менее, настаивать на облачении в мантии Кор не стала.

— Они тебе идут. С косой ты была… заучкой, что ли.

— Сам ботан, — следует взять на заметку, что локоть у Кориты острый.

— Чем отметишь конец сессии?

— О, у меня столько вариантов, — ухмыльнулась Корита, — ведь послезавтра воскресенье, правда?

— Дрей ведь звал тебя в Миэль Фант.

— Ну, и меня, и Геру. А вот ты наконец позвал Урсулу.

— Думаешь, это так просто?

— Нет, Джей, не думаю, — серьезно ответила Корита. — Я только недавно смогла написать Ли.

— Кажется, однажды я все-таки буду ронять слезы на шлейф твоего свадебного платья… Ой… — и снова локоть, что за день-то такой.

— Будешь знать, — мстительно ухмыльнулась Корита.

* * *

Урсула Черути — потрясная гречанка с большими темными глазами и порой превращавшимися в змей темными кудрями. В последнее время она вытеснила из мыслей Гарри даже «первую любовь» в лице Флер. Сама Урсула, конечно, относилась к Гарри весьма нейтрально, ну да самое главное — она не имела к нему претензий. Ведь ее-то он еще не разыгрывал.

В штабе было совершенно невозможно находиться. Там пела Гермиона. Для развития голоса и, как следствие, способностей баньши. И не какие-нибудь нормальные песни, со словами. Она осваивала оперный вокал, и, честно сказать, ее распевки, пусть и при подавлении жутких способностей, заставляли кожу покрываться мурашками. Наверное, это была высокая сила искусства, до которой Гарри еще не дорос. Вообще никто не дорос кроме Урсулы, которая только и могла находиться вместе с ней в одном помещении без заглушающих чар.

Горгона и Баньши довольно быстро пришлись друг другу по вкусу. У обеих были опасения из-за самоконтроля, обе считали себя безумно опасными. Гарри, правда, больше боялся, что Гера пришибет его каким-нибудь талмудом, если он неосторожно перепутает и зальет Бодроперцовое Зелье в ее крем для лица вместо крема Сабрины. С Сабриной шутить безопасней — только Ступефай и поймаешь. А Гермиона слишком тесно общалась с Коритой и была столь же щедрой на подзатыльники. Дрею недавно прилетело в нос после крайне неосторожной дискуссии на тему происхождения людей.

Малфой, конечно, не употреблял запрещенных в Шармбатоне «грязнокровок» и «маглов», но при этом вслух отметил, что Гермиона происходит не из самый высокой категории волшебных народов. Нос потом выглядел весьма печально.

Подувшись друг на друга пару дней, они снова помирились, потому что по одиночке было скучно готовиться к экзамену по нумерологии. Гарри они находили слишком слабым, а Кориту — слишком поверхностной. Фанатики. Они просчитали, наверное, каждого на курсе, составили нумерологическую карту и теперь задирали нос. Видите ли, они две самые глубокие личности из всех третьекурсников Шармбатона.

Для Поттера вожделенными стали и полученные двенадцать баллов за экзамен, а углубляться в нумерологические дебри сверх этого минимума не было ни времени, ни желания. Метаморфизм занимал все время. Тонкс не волновало, что из-за одержимости Гарри было упущено почти три месяца практики. Она слышала только голос учебного плана.

Сказано освоить старение кожи и изменение формы частей тела — и не вывернешься, приходится делать все. А билеты уровня не первого курса, где одно задание. Нет, теперь каждый включал четыре задачи, и все нужно было выполнять быстро: не уложишься в норматив полторы минуты на задачу — и минус пять баллов от оценки. Два опоздания — экзамен не сдан. Изменения стали делом не просто регулярным — Гарри метаморфировал постоянно, каждый раз засекая время и пытаясь добиться идеального выполнения требований настырной Тонкс.

И все равно на ее экзамен Гарри пошел, соблюдая при этом чертову уйму человеческих примет, которые ни один здравомыслящий и уверенный в себе волшебник и знать-то не должен, не то что выполнять.

— Бери билет.

Гарри некоторое время разглядывал бумажки на столе, затем цапнул ближайшую. Какая разница, какую брать? Менялись только цифры и оттенки, задачи были одни и те же:

-Измените оттенок кожи до...

-Удлините/укоротите волосы на...

-Измените форму рук/ног/волос/варианты...

-Доведите состояние кожи до возраста...

— Ну что, — кровожадно улыбнулась Тонкс, — приступим?

И перевернула стоящие на столе песочные часы.

Из аудитории Гарри выходил с чистой совестью сдавшего сессию человека и пятнашкой, выведенной в табеле. Не успел он завить волосы в кудряшки до нужной степени. Впрочем, его это не сильно волновало: по ИМБ, Заклинаниям и Трансфигурации цвели прекрасные двадцатки. В лагере он наверняка уже не был бы обитателем последних строк таблицы рейтинга.

Воскресенье началось прекрасно. Июнь преподносил себя во всем солнечном великолепии. Для Гарри, Ника и Дрея день начался почти в десять утра.

Так как поездка в Миэль Фант назначалась на одиннадцать, они дружно забегали по комнате в поисках приличной одежды. Ну не париться же в учебных мантиях, правда? А за последние два месяца подготовки и сдачи сессии никто так и не удосужился достать летнюю одежду.

— У вас тут было побоище? — в комнату заглянула Гермиона.

— Ну, почти, — выдохнул Ник, влезая в футболку с какой-то испанской надписью. — Побоище за свободу выражения через одежду.

— Забавно, — Гера обвела взглядом кавардак в комнате. — Дрей, верни мои конспекты по нумерологии.

— Прямо сейчас не могу. Я их не найду.

— И о чем нам с тобой разговаривать? О прекрасном? Там расчеты, которые мы не обсуждали.

— Если мы будем обсуждать нумерологию, Джан от нас сбежит.

— А если мы не будем обсуждать нумерологию, она просто прожужжит уши своим ликованием по поводу ее размороженной лицензии. А второй день я точно этого не вынесу. Может, спихнем ее Джин, и ты таки найдешь конспекты?

— В принципе, идея неплоха. Пусть друг друга достают, крестоносцы.

Урсула уже ждала Гарри у выхода, когда он спустился. А как же «девушки должны опаздывать»?

— Пойдем?

— Давай, — неловко улыбнулась Урсула.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо.

Разговор не клеился.

— Скажи, а часто у тебя волосы в змей превращаются?

— Чаще, чем мне это нужно. По идее, этого не должно происходить, если я не хочу.

— Но происходит?

— Говорят, пройдет... — тихо ответила Урсула.

— У серпентологов есть один бонус. Они на определенной стадии перестают быть уязвимыми к окаменяющим эффектам змеиных народов.

— Джей, — Урсула резко повернулась к нему, — я не хочу говорить о моем так называемом «даре». Из-за него я маму превратила в камень.

Стоит ли говорить, что свидание не удалось? Даже кафешка мадам Вальян, одна из самых любимых девчоночьих точек в Миэль Фант, не смогла развеять мрачное настроение Урсулы.

Под конец дня она все-таки оттаяла, но Гарри уже стало ясно — его симпатии не взаимны. Да и основой для его интереса была принадлежность Черути к змеекровным народом.

Ну что ж... Уже через неделю он попадет домой, наконец-то увидится с Дадли, обнимется с великом и нащиплет за щеки Люси. Какие девчонки, я вас умоляю! Лондонское лето — вот истинная любовь Гарри Поттера.

Ну что, вы вытерпели третью часть Родственных связей. Что думаете насчет четвертой?