Валькирия (гет)

Коснись губами глаз моих,

Дай мне проснуться и прозреть,

Последний бой давно утих,

И крылья распластала смерть.

Я слишком многих прокляла,

И меч мой жалости не знал,

Я никому не отдала

Своей души в плену зеркал.

Беллатриса Блэк

Декабрь 1967

— Белла! Эй, Белла! Блэк!

Я обернулась и остановилась. Меня догонял семикурсник с моего факультета — Родольфус Лестрейндж. Прямо скажем, в последнее время он стал для меня гораздо больше, чем просто знакомый: мы с ним стали гулять по вечернему Хогвартсу, а в последний раз даже целовались перед тем, как разойтись по спальням…

— Белла! Тьфу, тебя не догонишь, — запыхавшийся Родольфус остановился рядом со мной. — Куда-то торопишься?

— Да так… — я неожиданно смутилась, — в библиотеку иду, хочу поскорее с домашним заданием по трансфигурации разделаться. А то послезавтра уже сдавать, завтра времени не будет, а сегодня на вечер планы… — я улыбнулась и лукаво взглянула на Родольфуса.

— Ясно, — Лестрейндж тоже улыбнулся. — А я как раз хотел спросить, все ли в силе насчет вечера.

— Да, конечно, — я кивнула и поудобнее перехватила сумку. — Как договаривались, в семь часов в гостиной.

— Я тогда пошел. У меня тренировка, — бодро закончил Родольфус и, чмокнув меня в щеку, убежал.

Я осталась стоять, потрясенно прикоснувшись к щеке, где еще чувствовался поцелуй. Это что было? Проявление чувств или же высшей степени наглости? И как я должна на это реагировать: разозлиться или быть смущенной? Нет, мне было приятно, Родольфус мне нравится, но все-таки…

Решив, что, какой бы ни должна была быть моя реакция, все равно уже поздно, я развернулась и побрела к библиотеке: задание для Дамблдора надо было выполнять в любом случае.

Мадам Пинс, высокая сухопарая женщина, выдала мне необходимые книги, при этом поглядывая на меня с таким подозрением, словно боялась, что они распадутся на листки прямо у меня в руках. Я поморщилась и, взяв учебники, направилась к дальнему столику, где можно расположиться с удобством. Терпеть не могу что Пинс, что Филча — два каких-то сквиба то и дело встают у меня на пути! То Пинс из библиотеки выгонит, видите ли, шума от меня много, то Филч к декану ведет, застав в коридорах после отбоя. И это меня, Блэк! Фу, мерзость.

Ладно, дементор с ними, со сквибами погаными. Надо бы разобраться, что Дамблдор от меня хочет. И дернуло же его раздать всем индивидуальные задания! Я вообще в трансфигурации не сильна — заклинания или зелья удаются мне гораздо лучше — но она нужна практически в любой профессии. Так что волей-неволей приходится корпеть над учебниками. Эх, да как же добиться изменения одновременно структуры, формы и цвета одного материала? Поочередно провести все эти изменения не представляет проблемы, но свести три заклинания в одно… Возможно, нужная информация содержится вон в том, самом большом талмуде…

В тот момент, когда мне начало казаться, что голова моя сейчас лопнет от перегрузки, передо мной появилась чья-то фигура и знакомый голос произнес:

— Все трансфигурацию мучаешь? Как успехи?

— Все тщетно, — мрачно отозвалась я, — по-моему, я безнадежна.

Родольфус улыбнулся:

— Уверен, что ты преувеличиваешь. Покажи задание.

Я пододвинула ему пергамент с указаниями, что и во что мне нужно превратить, и блаженно прикрыла глаза: надо передохнуть… Руди мне поможет, а пока что я просто вот так посижу… Как хорошо, что Родольфус подошел в библиотеку, а не стал ждать меня в гостиной.

— Почему ты так рано? — поинтересовалась я, не открывая глаз. — Что, кто-то двинул Харперу битой по голове?

В наступившем молчании я приоткрыла один глаз. Родольфус смотрел на меня с укоризной: он не мог понять моей антипатии к капитану слизеринской команды по квиддичу.

— Мы очень хорошо потренировались, Крис решил не гонять нас почем зря.

— У Слизерина сильная команда? — дождавшись кивка, я уточнила: — В следующем матче вы размажете Гриффиндор по стенке, правда?

— Правда, — Родольфус снисходительно улыбнулся. — Ты трансфигурацию собираешься делать или как?

— А ты мне поможешь? — я состроила жалобные глазки. — А то я не знаю, сколько просижу с ней, а мы же собирались на прогулку…

— Помогу. Смотри на эту схему: сначала ты должна превратить обычное стекло в хрусталь, то есть изменить его состав и внутреннюю структуру…

С приходом Родольфуса дело пошло гораздо быстрее, поэтому уже к половине седьмого мы были готовы выйти из замка.

— Гулять? — широко улыбнулся парень.

Я кивнула. Голова у меня гудела, стоило прикрыть глаза, как я сразу начинала видеть различные схемы, диаграммы и сводные таблицы, но в основных принципах превращения я разобралась. Да, прогуляться сейчас будет не лишним.

— Куда пойдем? — спросила я, когда мы подходили к нашей гостиной.

— К озеру? — предложил Родольфус, почему-то улыбаясь.

Я пожала плечами. К озеру, так озеру. Какая разница?

Оставив в спальне сумку и захватив теплую мантию, я вновь вышла в коридор. Родольфус ждал меня, тоже тепло одетый. Сначала мы шли молча — несмотря на то, что это была далеко не первая наша совместная прогулка, Руди явно смущался, да и мне было не по себе. Но едва мы вышли на улицу, как Родольфус изменился. Он начал что-то рассказывать, при этом активно жестикулируя, и к тому моменту, как мы дошли до озера, успел три раза нечаянно огреть меня по уху, два раза — по спине и один раз толкнуть в сугроб. Я хохотала до слез, глядя, как он каждый раз смущается и начинает извиняться.

— Белла, а ты придешь к нам на Рождественский бал? — спросил вдруг Родольфус, так внимательно разглядывая озеро, словно гигантский кальмар решил высунуть свои щупальца, да так и оставил их надо льдом.

— С удовольствием, — вежливо, хоть и испугано, откликнулась я. — А твои родители не будут против?

— Нет, конечно. Они приглашают своих гостей, я — своих. Скорее всего, отец вышлет приглашение вашей семье, но я решил пригласить тебя отдельно.

Я промолчала. Мне был приятен поступок Родольфуса — это означало, что он достаточно серьезно относится к тому, что происходит между нами. Хотя я не пылала к Лестрейнджу страстью, но все-таки это мои первые отношения. Стыдно признаться — мне скоро семнадцать лет, а у меня до сих пор не было кавалера. Мои подруги давным-давно бегают на свидания и возвращаются после отбоя с горящими от возбуждения глазами, а мне остается только слушать их рассказы да тихонько вздыхать от зависти. Хотя теперь я могу наравне с ними участвовать в разговорах на тему «В какой юбке пойти на свидание?» и жутко нервничать, если из прически выбивается локон и портит всю симметрию.

— Мать убеждена, что Рождество — семейный праздник, поэтому бал будет не двадцать четвертого, а двадцать второго декабря, в пятницу, — закончил свою мысль Родольфус.

Я кивнула.

— Конечно, я обязательно буду. Ты мне позже скажешь, во сколько приходить?

— Непременно, — Родольфус улыбнулся и обнял меня. — Надеюсь, это будет не единственная наша встреча на каникулах...

Я положила голову на плечо парню. Да уж, стоять в крепких мужских объятиях очень даже уютно, но надо помнить о гордости. Все-таки я из рода Блэк, нам не пристало так легко сдаваться. Да и какой пример я подам сестрам? У меня две младшие сестры: Нарцисса, которая учится на втором курсе, и Андромеда, которой уже пятнадцать лет и которая легко подхватит дурной пример. Нельзя, чтобы они решили, будто девушке прилично обниматься с кем бы то ни было в людном месте.

Остававшиеся до каникул недели пролетели незаметно. Я была под завязку занята учебой, итоговыми контрольными за семестр, свиданиями с Родольфусом. В середине декабря состоялся матч по квиддичу между нашей командой и командой Гриффиндора, закончившийся полным разгромом «львов». К моей тайной гордости, Лестрейндж был великолепен и забивал голы один за другим. На метле он сидел так естественно, словно летать для него было проще, чем ходить. Возможно, у них это семейное — говорят, его отец тоже был прекрасным игроком в квиддич, да и брат, Рабастан, в команде не на последнем счету. Но Руди сегодня явно был в особо хорошей форме и, судя по взглядам девчонок, это заметила не я одна. «Но на торжество в свой дом он пригласил именно меня», — подумала я с неожиданной гордостью.

Никогда еще я не ждала окончания семестра с таким нетерпением! Наконец занятия были окончены, контрольные сданы, и «Хогвартс-Экспресс» повез нас домой. Мы с подружками сидели в одном из купе, сплетничая и обсуждая мальчишек, которые то и дело заглядывали к нам.

— Чего им надо? — Алисия Селвин как раз собиралась сменить школьную черную мантию на более нарядную, когда дверь в очередной раз открылась и в проеме показалась голова Родольфуса. Он махнул мне рукой, приглашая выйти из купе, но я с улыбкой покачала головой.

— Скучают, — пояснила Анна Эйвери, перебирая косметику, — переодевайся давай, пока еще кто-нибудь не зашел!

Алисия отвела взгляд от косметички Анны и быстро сменила мантию. Убрав школьную форму в чемодан, она села рядом со мной и вновь уставилась на Эйвери завороженным взглядом. Я не могла ее за это винить — Анна, высокая блондинка с ярко-голубыми глазами, любила косметику и имела огромное ее количество, так что зрелище, когда она садилась перебирать свои тюбики, баночки и бутыльки, гипнотизировало не хуже, чем кролика взгляд удава. Удивительно, что при своей страсти к косметике, Анна никогда не теряла вкуса, и ни разу ее макияж не был чересчур ярким. Это вызывало жгучую зависть у Алисии, которая изо всех сил старалась подражать Анне, но в итоге лишь выглядела нелепо. Пухленькая, с круглым лицом, обрамленным русыми волосами, с ярким макияжем она напоминала ребенка, добравшегося до маминых вещей. Видимо, родители не объяснили ей правила хорошего вкуса, а мы тем более не собирались этого делать — разве наша беда, что Алисия не понимает элементарного? Вот я же, например, хорошо знаю, что мне не идут голубые тени! Я встала с кресла и подошла к зеркалу, висящему на двери: черные волосы спускались до талии, такие же черные глаза были слегка подведены — совсем чуть-чуть, чтобы казаться побольше. Мантию я уже сменила на темно-зеленую с серебристой вышивкой — истинно слизеринских цветов — и светлые нити оттеняли мою смуглую кожу.

Дверь открылась, и вместо моего отражения передо мной появилась Лиза Дэвис. Она так же, как Алисия и Анна, жила со мной в одной комнате, но в отличии от девчонок, пропадала где-то всю дорогу.

— Ой, — увидев меня, Лиза попятилась от неожиданности.

— Проходи, — я с любезной улыбкой пропустила ее в купе.

— Чувствуй себя как дома, не стесняйся, — подхватила Анна.

Мы прекрасно знали, где она была — сидела в каком-нибудь пустом купе с очередным ухажером. Говорят, Лиза полукровка — в таком случае неудивительно, что у нее нет ни капли чувства собственного достоинства! Нам же было непросто даже представить, что можно позволить что-то большее, чем объятия и поцелуи, постороннему парню, не жениху, а уж тем более — позволять это новому парню каждый месяц. Для Лизы же это считалось естественным, а наших презрительных взглядов она словно бы и не замечала.

Дэвис прошла в купе и села около окна, напротив Анны, которая снова занялась своим лицом. Не знала бы я, что это ее любимое времяпровождение, решила бы, будто ее жених на вокзале ждет. Хотя… всякое бывает. Анне уже семнадцать лет, она вполне может заключить помолвку — с согласия родителей, разумеется. Интересно, у нее есть кто-нибудь на примете? С досадой я подумала, что всего через четыре месяца с таким вопросом ко мне обратятся мои родители, а у меня кроме Руди и ухажеров-то нет… Но выйти замуж за первого, кто обратил на меня внимание, я как-то не готова… Жаль, что родители, с их старомодными взглядами, не желают этого понимать. Мама была помолвлена по настоянию дедушки Розье в пятнадцать лет, сразу после совершеннолетия вышла замуж, а в девятнадцать уже родила меня. Теперь она ждет, что я повторю ее судьбу жены и матери, и уже давно бы нашла мне мужа, но к счастью, отец вступился и сказал, что это должен быть и мой выбор. Но в апреле я стану совершеннолетней, и отец тоже начнет торопить меня с решением.

За раздумьями я не заметила, как в окне появились предместья Лондона. Домики, сады — все это проносилось мимо, когда в купе в очередной раз постучали.

— Белла, выйди, пожалуйста! — в этот раз Родольфус был деликатнее, но и настойчивее.

Я поняла, что он хочет попрощаться перед каникулами. Коридор был полон таких же парочек, которые хотели уединения, но нашли лишь общество себе подобных, не обращающих внимания на окружающих. Что ж, это лучше, чем разговаривать под пристальными взглядами девчонок.

— Ты помнишь про бал на следующей неделе? — спросил Руди, обнимая меня за талию.

— Конечно. Я обязательно приду, — я вдохнула запах его туалетной воды и улыбнулась. Черт, как же мне не хотелось сейчас расставаться с ним!

— Я буду ждать…

Поцелуй получился довольно скомканным из-за тряски начавшего поворачивать поезда, да и некомфортно мне было целоваться прилюдно. Но удержаться все же было невозможно… Нам предстояло расстаться на неделю — это была наша первая разлука, и никогда еще я не чувствовала себя такой влюбленной…

Что ж, мама не обманула моих ожиданий — едва за ужином мы перешли к десерту, как она словно бы невзначай завела разговор о семье и браке:

— Не понимаю эту моду так поздно выходить замуж! И в двадцать лет выходят, и даже в двадцать два!

— И даже в двадцать пять, — кивнул отец, подливая тем самым масла в огонь.

— Это же ужас! Позор для семьи! Надеюсь, — мама обвела меня и моих сестер грозным взглядом, — нам никого из вас стыдиться не придется!

Двенадцатилетняя Нарцисса увлеченно ковыряла ложкой в вазочке с мороженым и даже не подняла голову на мамины слова — ей до почтенного возраста совершеннолетия было еще далеко. Андромеда едва заметно покачала головой, понимая, что хоть мать и обращается в первую очередь ко мне, но про других дочерей не забывает. Я же пожала плечами, чем привела родителей в негодование:

— Что значит этот жест, Беллатриса? — строго спросил отец. — Неужели ты собираешься навлечь позор на нашу семью?

— Ни в коем случае, — елейным голоском заверила я отца. — Просто у меня пока нет кандидатов.

— А как же Родольфус Лестрейндж? — оказывается, родители были обо всем в курсе. — Вы ведь с ним, кажется, пара?

— Да, но мы вместе совсем недолго, и он не выказывал намерения жениться…

— Выкажет! — уверенно заявила мама. — Иначе зачем бы он ухаживал за тобой?

Я опять пожала плечами. По-моему, можно дружить, но не пожениться в итоге — вдруг окажется, что мы слишком разные?

— Значит, я выйду замуж за Люциуса! — с детской непосредственностью объявила Нарцисса, доедая мороженое.

— Малфоя? — уточнила мама. Получив в ответ кивок, она, едва сдерживая улыбку, ответила: — Отличный выбор. Я не против, чтобы моя дочь стала Малфой, — мама вновь перевела взгляд на меня. — Лестрейндж — также достойная фамилия. Беллатриса Лестрейндж — это было бы прекрасно.

Я невольно поморщилась. Как я не любила все эти смены фамилии! Отказ от своего рода, переход в другой… Почему бы, спрашивается, моему мужу не стать частью нашей семьи? Почему я должна отказываться от фамилии?

Моя гримаса не укрылась от родителей:

— В чем дело? — требовательно спросила мама. — Тебя не устраивает фамилия Лестрейндж?

Понимая, что я сейчас скажу нечто революционное, что повергнет родителей и сестер в шок, но не в силах сходу придумать другое объяснение, я промямлила:

— Устраивает… Но Блэк мне нравится больше…

— Ты что, не хочешь выходить замуж? — взгляды родителей метали молнии.

— Хочу, хочу! — заверила я их, немного покривив при этом душой. — Но… я не хочу менять фамилию.

Мать, казалось, онемела от потрясения. Папа держался лучше:

— Я слышал, что у магглов такое встречается. И даже грязнокровки в браке с настоящими волшебниками порой оставляют свои мерзкие маггловские имена. Но от тебя, Беллатриса, я такого не ожидал… — разочарование в голосе отца было мне худшим наказанием. — Неужели у тебя появились друзья-грязнокровки, от которых ты набралась этой гадости?

— Нет, просто… — от стыда у меня навернулись слезы. — Просто… Мне очень нравится моя фамилия… наша фамилия… Но конечно же я сменю ее на фамилию супруга! С радостью!

В тот момент, глядя на просветлевшие от облегчения лица родителей, я верила, что так оно и случится.

* * *

В день бала у Лестрейнджей я встала рано. Меня переполняли эмоции: наконец-то мы встретимся с Руди! Я так соскучилась за эту неделю!

Я никогда особо не занималась внешностью, но сейчас подошла к зеркалу. Впервые я оценивала свою внешность с точки зрения привлекательности для противоположного пола. Что ж, я вполне красивая девушка: высокая, стройная, длинные волосы заплетены в косу. Черные глаза в обрамлении густых ресниц возбужденно блестят. «А мне пойдет свадебное платье», — вспомнила я разговор с родителями и хихикнула. Для свадебного платья еще рано, но наряд на вечер надо подобрать. Я открыла шкаф и задумалась: красное платье до колена мне очень нравилось, но в нем я была на праздновании отцовского юбилея прошлым летом. Бежевое слишком короткое, меня могут счесть легкомысленной и дурно воспитанной. Я вытащила длинное синее платье и приложила к себе. Оно мне идеально подходило и по цвету, и по фигуре, но... Вечернее платье на кринолине будет глупо смотреться, если обстановка у Лестрейнджей окажется неофициальной. Надо было уточнить у Родольфуса, насколько торжественным будет их прием! Возможно, именно этот наряд будет соответствовать всем требованиям. «Посоветуюсь с мамой», — решила я и отложила это платье в сторону. Достав следующее платье, я решила, что это — именно то, что надо. Нежно-салатового цвета, длиной ниже колен и с открытыми плечами, оно идеально подойдет как к официальному торжеству, так и к дружескому приему. Теперь надо определиться с украшениями и прической...

Когда два часа спустя Нарцисса забежала ко мне пожелать доброго утра, она изумилась, увидев меня за столом с разбросанными по нему сережками, браслетами, цепочками, колье и шпильками.

— Что случ... — сестренка осеклась, увидев мой взгляд. Я была в предвкушении сегодняшнего вечера, где, я была уверена, произведу впечатление.

— А я не еду к Лестрейнджам, — вместо этого печально произнесла Нарцисса.

— Почему? — я говорила невнятно из-за шпилек, которые держала в зубах, руками пытаясь соорудить пучок на затылке. Густые волосы не держались, пряди вываливались, прическа распадалась.

— Мама решила, что мне еще рано. Давай сюда шпильки, сделаю тебе узел, а то все волосы себе выдернешь.

— Вообще-то мама правильно решила, — согласилась я, вытаскивая шпильки изо рта. — Но это несправедливо получается — все поедут, а ты одна с домовиками останешься.

— Андромеда тоже не едет, но она совершенно не расстроилась. Возможно, ты бы тоже дома осталась, если бы не отдельное приглашение Родольфуса, — Цисси ловко собрала мои волосы. — Старшие Лестрейнджи ведь пригласили только родителей.

— Может быть, — согласилась я, любуясь своим отражением в зеркале. — Как ты думаешь, подобная прическа с тем платьем хорошо будет смотреться? — я показала на выбранный наряд.

— Вполне, — согласилась Нарцисса, втыкая в мои волосы последнюю шпильку. — Я так понимаю, это пробный вариант? Знаешь, в следующий раз лучше сразу зови домовиков.

— Не хочу, чтобы родители через пять минут узнали, какое значение я придаю этому вечеру. Я ведь никогда так о внешнем виде не беспокоилась, всегда полагалась на мнение мамы и лапки эльфов. Опять начнут про помолвку зудеть.

Мы с родителями прибыли к Лестрейнджам одними из последних. Дом был уже полон, миссис Лестрейндж сбивалась с ног, приветствуя гостей, поэтому нас встретил Родольфус. Он был одет в черный костюм, под фраком виднелась белая рубашка.

— Мистер Блэк, миссис Блэк, — поклонился он каждому из моих родителей, — Беллатриса, — он взял мою руку и поднес к губам.

Я заметила, как родители быстро переглянулись.

— Я провожу вас, — произнес Родольфус и подставил мне локоть. Я взяла его под руку, и он повел меня в гардероб, чтобы я могла оставить там мантию. Родители двинулись за нами.

Бальный зал был выполнен в светло-розовых тонах. Высокие потолки, украшенные лепниной, поддерживались колоннами. Вдоль стен были выставлены накрытые столы, у которых стояли или сидели гости. Многие ходили по залу, искали друзей и знакомых, просто разговаривали. Родители то и дело с кем-то здоровались, представляли меня своим знакомым. Те пожимали руку отцу, улыбались матери и восхищались моей красотой. Мы встретили Вальбургу и Ориона Блэков, Абрахаса Малфоя с женой, всю семью Эйвери. Анна подмигнула мне, указывая взглядом на Родольфуса. Да, я с кавалером! Мы с Руди то и дело украдкой переглядывались, понимая, что большего не можем сейчас себе позволить. Попозже, когда закончится ужин и начнутся танцы, часть гостей захмелеет, а молодежь начнет потихоньку выбегать в сад, тогда и мы сможем незаметно выскользнуть из зала и побыть вдвоем. Но сейчас надо вести себя прилично.

Мы присели на стулья у стены, и Родольфус начал рассказывать о присутствующих. Поразительно, как много я не знала! Я впервые слышала имена людей, которых мои родители приветствовали как старых знакомых.

— Это Уилкис, у него много общих дел с моим отцом. Оливер Мальсибер, между прочим, входит в Попечительский совет Хогвартса. Это Августус Руквуд из Отдела Тайн.

Я увидела человека, лицо которого было изрыто оспой.

— На редкость неприятный тип, по-моему, — скривилась я.

— Я тоже так думаю, — охотно согласился Родольфус. — Но Темный Лорд очень хотел видеть его здесь.

— Темный Лорд? Кто это? — машинально спросила я и тут же пожалела о своем вопросе.

Конечно, я и раньше слышала про волшебника, который назвал себя лордом, будучи при этом полукровкой — об этом, посмеиваясь, говорил мой отец. Правда, он тут же серьезно добавлял, что по другой линии Темный Лорд происходит от самого великого Салазара. Настоящее имя этого человека было Том Реддл — именно так называли его родители, знакомые с ним еще со школы. Так что кто такой Темный Лорд, мне было известно, а Руди сейчас примется долго и нудно рассказывать. Вон, уже глаза горят!

— Белла, ты что, действительно не знаешь, кто такой Темный Лорд? Это же человек с великими идеями! Он хочет вернуть чистокровным их изначальные права!

— Правда? — я заинтересовалась. Меня давно возмущало, что грязнокровки по-хозяйски ведут себя в магическом мире, но мне никогда в голову не приходило с этим бороться. А вот потомку Слизерина пришло…

— Да! Он часто приходит к моим родителям, делится с отцом планами. А отец потом рассказывает мне. Не все, я думаю, только часть, но рассказывает. Наверное, он хочет, чтобы я помогал Темному Лорду после окончания школы.

Я вспомнила, что до окончания школы Руди остается на год меньше, чем мне, и погрустнела. Но идея бороться за права чистокровных меня заинтриговала:

— А как вы собираетесь возвращать нам наши права?

— Не знаю, это решать Темному Лорду. Но в первую очередь, конечно, будет недопущение грязнокровок к административной работе.

Ну да, половина Министерства Магии — грязнокровки.

— Еще, я думаю, он запретит им учиться в Хогвартсе.

— Это было бы здорово, — согласилась я.

— Наверное, у него и другие планы есть. Он еще только набирает сторонников.

— Думаю, с этим проблем не будет! — усмехнулась я. — Все чистокровные с радостью его поддержат! Я, например, уже его сторонница!

Родольфус улыбнулся и сжал мою руку:

— Я не сомневался, что тебе понравится.

— И где этот чудо-человек? — нетерпеливо воскликнула я. Мне безумно хотелось увидеть того, кто решится навести порядок в магическом мире.

— Еще не прибыл. Но его все здесь ждут.

— В самом деле? — меня разбирало любопытство.

— Все, заинтересованные в его делах, — уточнил Родольфус, вальяжно разваливаясь на стуле.

Я пододвинулась ближе к Лестрейнджу и слегка наклонилась к нему.

— А ты что-нибудь знаешь о Темном Лорде… ну… как о человеке?

— Много всего, — пожал плечами тот.

Я посмотрела прямо в глаза парню:

— Расскажи, пожалуйста. Мне интересно.

Тот довольно заулыбался.

— Ну, Темного Лорда на самом деле зовут Том Реддл. Его мать рано умерла, и он воспитывался в маггловском приюте...

— Маггловском?! — с отвращением спросила я. — Бедный... Как много ему пришлось пережить...

Родольфус взглянул на меня с удивлением.

— Белла, ты совершенно не такая, как все. По-моему, никому никогда не приходило в голову жалеть Темного Лорда.

— Ну и ладно, — нетерпеливо отмахнулась я. — Что было потом?

— Когда он попал в школу, он захотел узнать, кем были его родители, и каким-то образом выяснил, что его отец маггл, а мать была колдуньей. В Хогвартсе он был лучше всех, староста, лучший ученик и прочее, ему готовили великую карьеру, преподаватели были уверены, что он пойдет работать в Министерство, но он...

— Что?!

— Выбрал себе другое занятие. Я даже не знаю толком, чем он занимался, отец молчит — очевидно, тут что-то секретное. Но я знаю, что он много лет путешествовал и изучал Темную магию…

— Темную магию… — как завороженная повторила я.

Я и сама интересовалась Темной магией и злилась, что она под жестким запретом Министерства. Только и остается, что тайком изучать талмуды семейной библиотеки, а потом практиковаться в подвале поместья, запершись на все замки.

— Кстати, он хочет разрешить Темную магию, — заметил Руди.

Великий человек Темный Лорд… У меня закружилась голова, когда я представила, сколько благ нам несут его реформы.

— Вон он, кстати! — оживился Родольфус. — Давай я тебя представлю!

Темный Лорд, он же Том Реддл и Лорд Волдеморт, оказался темноволосым мужчиной лет сорока, с красивым, хоть и несколько жестоким лицом. Его приветствовали, а он лишь кивал в ответ, внимательно изучая тех, чьи имена ему называли. Наконец, очередь дошла и до меня:

— Милорд, это Беллатриса Блэк! — слегка волнуясь произнес Родольфус.

— Приветствую, милорд.

— Беллатриса? Дочь Сигнуса? — голос у него был глубокий, но с такими ледяными интонациями, что по телу проходила дрожь.

— Да, милорд, — я склонила голову.

Темный Лорд посмотрел на меня и прошел дальше, а я застыла, потрясенная — такое впечатление произвело на меня знакомство с незаурядной личностью. В нем чувствовалась сила, и я была ею покорена так же, как была покорена его мировоззрением еще до знакомства.

Остаток вечера прошел как будто в тумане — новый знакомый не выходил у меня из головы. Я постоянно пыталась найти его взглядом в толпе и радовалась, когда мне это удавалось. Я машинально общалась со знакомыми, отвечала на вопросы, а потом даже не могла вспомнить, что я говорила. Лишь под конец вечера я очнулась от этого странного забытья наяву, но окончательно отделаться от мыслей о Темном Лорде мне так и не удалось. Даже долгожданный поцелуй с Руди не доставил мне большого удовольствия. Словом, я была только рада, когда мать нашла меня и сказала, что пора идти домой.

Несколько дней я не находила себе места — мысли о Темном Лорде не оставляли меня ни на минуту. Я слонялась по дому в поисках какого-нибудь занятия, но стоило мне начать что-то делать, как перед глазами вставал образ Лорда, и все валилось из рук. Я пыталась читать, но строчки сливались у меня перед глазами. Единственное, что меня увлекло — это изучение потомков основателей Хогвартса. Я сумела проследить род Салазара Слизерина до Марволо Гонта, жившего в начале этого века; там же упоминались дочь Гонта Меропа и сын Морфин, но нигде не было сказано о Томе Реддле. Очевидно, что Меропа была его матерью и родила ребенка, спутавшись с магглом. При этой мысли я почувствовала такое отвращение, что захлопнула книгу и вышла из библиотеки.

Рассеяно проходя по второму этажу, я заглянула к родителям в малую гостиную. Отец читал газету, мать что-то писала, сидя за столом.

— Белла, — ласково улыбнулась мама, увидев меня. — Садись к нам, расскажи хоть, как дела?

— Нормально, — я села в кресло, постаравшись расслабиться.

— В самом деле? — в голосе матери прозвучало беспокойство. — Я же вижу, что ты последние дни прямо места себе не находишь. Что-то случилось?

— Ничего, мам, — я постаралась, чтобы голос звучал естественно.

— Это у нее тоска, — отец отвлекся от газеты и насмешливо смотрел на меня. — Чем мучиться, в гости бы Родольфуса пригласила.

Вот еще. Да я про него и не вспоминаю почти, в комнате целая пачка его писем лежит, я ни на одно еще не ответила.

— И в самом деле, — мама согласно кивнула. — Ты ведь можешь пригласить Родольфуса, если он не занят со своим отцом.

— С Алджероном? — папа удивленно посмотрел на нее. — Он что, уже из сына Пожирателя Смерти сделал?

Мама укоризненно поглядела в ответ.

— Кого? — удивилась я. — Что еще за Пожиратель Смерти?

— Так называют сторонников Темного Лорда, — пояснил отец. — О нем-то ты слышала?

— Слышала, — сердце забилось сильнее, а к щекам прилила кровь. Не знаю зачем, я повторила: — Слышала.

— Ну вот, его сторонники носят такое название.

Я решила не упускать шанс поговорить о том, кто занимал все мои мысли.

— А чем занимается Темный Лорд? Я столько всего про него слышала, что не знаю, чему верить.

— Разбоем, — отрезал отец и вновь уткнулся в газету, показывая, что разговор окончен.

Я удивилась, но не собиралась так легко сдаваться.

— А Родольфус мне говорил, что Лорд защищает права чистокровных, очищая мир от маггловской скверны.

Мама нахмурилась, а отец отложил газету.

— А твой ухажер не рассказывал тебе, каким именно способом Том делает это?

Я покачала головой, с интересом ожидая продолжения.

— Он убивает тех, кто ему не нравится, — в голосе отца было что-то такое, что заставило меня содрогнуться. — Он воспитывался в приюте, где имел все возможности убедиться в ничтожности магглов, и, едва закончив Хогвартс, начал истребление ненавистных приютских воспитателей. Я узнал об этом совсем недавно… — отец помолчал. — Одно время я готов был примкнуть к нему, но убийства мне претят. Я за то, чтобы решать все политикой.

Я слушала, затаив дыхание. Узнав, что тот, в кого я уже практически влюбилась, — безжалостный убийца, я ощутила не разочарование, а лишь радостное возбуждение: все верно, он не боится поступать так, как считает правильным. Наверное, именно он — тот, кто мне нужен в жизни, а не рохля Лестрейндж. Выйти бы за Темного Лорда замуж…

— Так ты теперь не друг Темного Лорда? — спросила я у отца. Как-то он отнесется к моей идее?

— Друг, но не сторонник, — был ответ. — У Тома очень здравые идеи о власти чистокровных, но когда он заставляет примкнувших к нему убивать... — папа покачал головой.

— Ну, насколько я знаю, не всех, — возразила я. — А во-вторых, они же убивают магглов.

— Для старых друзей и их детей он действительно делает поблажку, — согласился отец, — доказывать свои способности убийцы требуется только тем, кого Том не знает. Например, тебе бы не пришлось, если бы ты собиралась встать под его знамена.

Я почувствовала, как сердце бешено забилось.

— Почему «если бы»? — осторожно спросила я.

— Ты хочешь? — безмерно удивился отец. — Но ты же девушка!

— А что, девушка не может хотеть бороться за власть чистокровных?

— Беллатриса, — сердито одернула меня мать, — что это за разговоры? Разве так мы тебя воспитывали?

Я уже не слушала. Я подобралась слишком близко к волнующей меня теме, голова кружилась от предчувствия чего-то необычного.

— Я хочу примкнуть к Темному Лорду! Лорду Волдеморту! Тому Реддлу! — возбужденно говорила я, глядя на отца. — Я хочу сражаться за нашу свободу!

— Свободу? — отец изумился еще больше. — Хочешь сказать, мы не свободны? Даже сейчас, несмотря на то, что грязнокровки заполонили Министерство, все равно чистокровные маги в почете!

— Я хочу не скрываясь использовать Темную магию! Пусть магглы станут нашими рабами!

— Домовых эльфов тебе, стало быть, уже мало? — отец скептически поднял брови.

— Беллатриса, прекрати немедленно! — но мама чувствовала, что ее требования не будут мной услышаны.

Я и не слышала. Я знала, что как только мне исполнится семнадцать лет, я пойду к Темному Лорду и попрошу сделать меня Пожирателем Смерти. Пусть сестры видят себя лишь женами и матерями! Может быть, я выйду замуж за самого Лорда!

— Белла, выслушай меня, — негромко попросил отец, — Том — чудовище. Несмотря на его острый ум, он делает глупости. Я не понимаю, зачем эта бессмысленная жестокость, если все можно решить миром. Ты думаешь, на его совести убийство лишь этих приютских? Мне доподлинно известно, что за последние три месяца Реддл много раз ради развлечения пытал магглов, а потом стирал им память.

— Пап, ну это же магглы!

— Магглы они или нет, не имеет никакого значения! Важно то, что руки у Тома в крови по локоть, и это не ради великой цели, как все думают. Я не собираюсь выдавать его властям, мне не хочется, чтобы моего друга посадили в Азкабан, но я не одобряю его поступков. И мне бы не хотелось, чтобы моя дочь служила такому человеку.

— Служила? Он же набирает друзей!

Сигнус покачал головой, а Друэлла нахмурилась.

— Это он их так называет. На самом деле они слуги. Да, он ценит их, но он отдает приказы и требует безоговорочного послушания. С друзьями так не поступают.

— И все равно... — прошептала я.

В тот момент я верила, что смогу стать равной Темному Лорду.

Оставив родителей недовольными моим поведением, я поднялась на этаж выше, где находились наши с сестрами комнаты. Я машинально зашла к себе, но не вынесла одиночества — стоило мне остаться одной, как меня начинали одолевать мысли о Темном Лорде. Да, похоже, я и впрямь влюбилась…

Я подошла к окну, выходившему в сад, и залезла с ногами на подоконник. За окном уже сгущались сумерки, сад тонул во тьме. Как же Руди? Он ведь ни в чем не виноват, ждет ответа на свои письма. Что-то похожее на угрызения совести шевельнулось в душе, когда я подумала про Лестрейнджа. Вряд ли он ожидал такой удар в спину, когда знакомил меня со своим кумиром. А я ведь тогда, на балу, обещала Родольфусу подумать над перспективой стать его женой… В случае положительного ответа он сделает мне предложение по всем правилам…

Чувствуя, как одной становится неуютно, я решительно пошла в комнату к Нарциссе — насколько я помню, сестры никуда не уходили из дому. Я была уверена, что застану там и Андромеду: эти две всегда находили, о чем поговорить. Подойдя к двери, я прислушалась: так и есть, из комнаты доносятся звуки болтовни и смеха. Для приличия постучав в дверь, я вошла. Цисси сидела на кровати по-турецки, положив подушку на скрещенные ноги и упершись в нее локтями, а Андромеда стояла у зеркала, расчесываясь. Я подошла к ней и взглянула на наше отражение. Нам многие говорили, что мы очень похожи, но сейчас я не видела ровно никакого сходства. У нас обеих были длинные черные волосы, а в остальном мы разные. Дромеда сейчас хотя бы на ожившего мертвеца не похожа.

— Белла, что-то случилось? — послышался взволнованный голос Цисси. Самая младшая сестренка сильно отличалась от нас: у нее были светлые волосы, милое личико и очень добрый характер. Ее нельзя было назвать красавицей, но искренняя доброта покорила уже не одно сердце: ровесники наперебой приглашали ее в гости, а их родители поощряли эту дружбу.

— Ничего не случилось, — я отвернулась от зеркала и подошла к окну. Странно, но из этой комнаты тот же самый вид на сад казался совершенно другим, не навевал никаких странных мыслей. Хотя, может быть, дело было в обществе сестер?

— Я слышала, ты расспрашивала родителей о Темном Лорде? — непринужденно спросила Андромеда, затронув самые чувствительные струны в моей душе. Она наконец-то оторвалась от любования собой и уселась рядом с Нарциссой, скопировав ее позу. — Я много слышала о нем. Что ты думаешь?

Я села на подоконник, упершись спиной в стену и вытянув ноги.

— Я думаю, это великий человек.

— Ты хочешь ему служить? — быстро спросила Андромеда.

— Что? Служить? — у меня закружилась голова. Нет, не служить бы ему я хотела, а быть равной...

— Меди думает, что Темный Лорд хочет в нашей семье найти слуг, — пояснила Нарцисса. — Да, похоже на то. Я слышала разговор родителей, — Цисси оглянулась, будто мама была здесь и могла ее услышать. — Темный Лорд спрашивал у папы про наше будущее, а папа посоветовал ему обратиться к дяде Ориону. Наверное, Лорд хотел узнать, на что можно рассчитывать. Он ведь влиятелен, набирает сторонников.

Я внимательно слушала. Почему-то мысль, что младшие сестры тоже могут стать источником информации, не приходила мне в голову. Нарцисса тем временем продолжала:

— А еще, — сестренка понизила голос, — говорят, будто Темный Лорд убил своего маггловского отца. А вы слышали его лозунги? «Долой магглов!», «Власть чистокровным!».

— Я так думаю, что он хочет власть себе, а не чистокровным! — фыркнула Андромеда. Я неприязненно посмотрела на нее — как-то она настроена против Темного Лорда.

— Он происходит от самого Салазара Слизерина, а тот был против грязнокрововок, — медленно проговорила я. — Естественно, он продолжает дело великого предка.

— Призывает чистокровных волшебников не опускаться до общения с магглами, — пискнула Цисси.

Андромеда хотела что-то сказать в защиту магглов, но я не дала ей:

— И правильно делает! Незачем чистокровным знаться со всяким отребьем, оскверняющим нашу магию.

— Да как вы не понимаете, — крикнула Андромеда, — что если бы волшебники не женились на магглах, то мы бы давно вымерли! И так все чистокровные семьи в родстве между собой, вон, тетя Вальбурга и дядя Орион друг другу брат и сестра! Хорошо, они троюродные, но ведь может получиться так, что выбирать не из кого, и придется выходить замуж за родного брата! Тебе это надо? — Андромеда в запале вскочила с кровати и принялась ходить по комнате, размахивая руками.

— У нас нет родного брата, — зачем-то сказала Цисси, глядя на сестру во все глаза.

— И слава Мерлину! — особенно громко выкрикнула Меда.

Я пыталась понять, о чем она мне толкует. Что мы должны выйти замуж за магглов, что ли?

— Вот ты, например, — Андромеда остановилась передо мной. — За кого ты собираешься замуж?

— Пока не решила, — я пожала плечами. — Успею определиться, вариантов-то немного. Лестрейнджи, Селвин, Уилкис, Крэбб. Ну, еще Пруэтты и Уизли, — Нарцисса хихикнула, показывая, что оценила шутку, но Андромеда оставалась серьезной.

Да, выбор действительно небольшой. Очень мало у меня сверстников мужского пола, которые к тому же не были бы близкими родственниками, или магглолюбцами, как Уизли, или тугодумами, как Крэбб.

— Вот именно! — негромко произнесла Меди. — Вот именно, вариантов мало и с каждым поколением их все меньше. Ты же видишь, как тяжело выбрать чистокровного мужа. Да и вообще, — тихо добавила она, — чтобы соблюдать чистокровные традиции, необязательно жить с чистокровкой.

Я вспомнила, что Темный Лорд, борющийся за наши права, вообще полукровка, и невольно согласилась с Медой.

Если я думала, что в Хогвартсе мне станет легче, я ошибалась. Конечно, загруженность учебой и общение с подругами отвлекали меня, но Темный Лорд прочно поселился в моих мыслях. Свидания же с Родольфусом превратились в сплошную пытку — мне было неприятно, когда он брал меня за руку, обнимал, целовал. Я несколько раз пыталась заговорить с ним о разрыве, но натыкалась на такой нежный и любящий умоляющий взгляд, что слова замирали у меня в горле. Да, Родольфус прекрасно понимал, что за каникулы я к нему остыла, но пытался бороться за свое счастье. Я же надеялась, что его любовь и забота помогут мне забыть Тома Реддла.

Иногда я начинала думать, что в моей жизни творится какая-то ерунда: ну не могу же я, гордая Беллатриса Блэк, всерьез переживать из-за безответной любви к полукровке на четверть века старше меня?! В минуты такого «просветления» мне действительно становилось легче, я начинала думать, что дурман влюбленности прошел, и моими поступками управляет разум, а не чувства. Но спустя какое-то время мысли о Темном Лорде возвращались, как возвращалось и жгучее чувство где-то в области сердца.

Я по крупицам собирала информацию о Темном Лорде и тщательно обдумывала ее, проверяла, решала, считать ли за правду или за слух. Я не замечала, что правдивым считаю лишь то, что мне нравится. Узнав от Алисии Селвин, что ее брат, поступив в услужение Лорду, должен низко кланяться ему в качестве приветствия и беспрекословно выполнять все приказы, что больно било по гордыне и самолюбию чистокровного волшебника, я не поверила этому. Услышав слова какой-то когтевранки о том, что Волдеморт — это самое большое зло, какое только можно вообразить, и его нужно уничтожить, я буквально вскипела. Злые слезы застилали мне глаза, я почти не помнила, как направила в спину этой твари волшебную палочку и произнесла заклинание. Девчонка, вскрикнув, упала, а я, развернувшись, кинулась прочь. Заклятие, слетевшее с моей палочки, было темным, а это не приветствовалось в Хогвартсе — если узнают, чьих рук это дело, могут и отчислить. Но я должна была отомстить за грязные слова о Темном Лорде. Это все ложь. Они просто завидуют его славе и успехам, вот и говорят о нем мерзости.

Недели бежали за неделями, а ситуация не менялась. Я по-прежнему старалась узнать о Темном Лорде как можно больше, каждый раз вздрагивая, когда кто-то при мне произносил его имя. Прочитав в «Ежедневном пророке», что на севере Англии убита семья магглов, причем таким способом, что маггловская полиция в недоумении, я ухмыльнулась. Похоже, Темный Лорд перешел от слов к делу. Означает ли это, что он уже набрал сторонников? Я хотела попасть в их ряды… Но ведь единомышленники лишними не бывают, верно? Значит, он и мне позволит стать Пожирателем Смерти после окончания Хогвартса! Не я одна считала, что это убийство — дело рук Волдеморта. Все чистокровные слизеринцы были уверены, что это он, а Алисия на следующий день прошептала, что она теперь знает точно. Действительно, у нее же брат — Пожиратель Смерти… Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы дождаться конца занятий. Сразу после ужина я подошла к листавшей журнал магической моды Алисии в общей гостиной и негромко спросила, что именно она знает об этом убийстве, всколыхнувшем всю магическую и маггловскую Британию. Действительно: семья из пяти человек найдена мертвой в собственном доме. Все двери и окна были заперты, а тела людей не имели никаких повреждений. Маггловские стражи правопорядка разводили руками, не зная, как объяснить сей феномен. Наши же авроры быстро разобрались во всем, кроме самого главного: кто и зачем это сделал? Убитые никак не были связаны с магическим миром, в их семье не прослеживалось ни одного волшебника, ни одного сквиба. Все недоумевали, кому и зачем могло понадобиться это бессмысленное убийство. Теперь Алисия рассказала мне.

— Чтобы поступить в услужение Темному Лорду, надо сначала показать, на что ты способен. Это убийство сделал один из новичков, чтобы доказать, что он достоин принять Метку.

— Что принять? — оказывается, я еще многого не знала.

— Метку, Темную метку! Это символ единства. Темный Лорд наколдовывает картинку на руке, его сторонники так узнают друг друга.

— У твоего брата тоже такая есть?

— Конечно, — Алисия оскорбилась. — Он же давно официально принят Лордом.

— А что он делал для ее получения?

— Ничего, насколько я знаю. Ему не надо было доказывать свою верность, ведь наш отец уже много лет дружит с Темным Лордом.

Я помолчала.

— Получается, Темный Лорд теперь скрывается? Ведь Министерство объявило о применении поцелуя дементора к убийце этих магглов.

— Никто не знает, что это он, — все тем же беззаботным тоном откликнулась Алисия, перелистнув страницу журнала и изучая новые марки духов в этом сезоне. — Грязнокровки не подозревают о его существовании, он же много лет провел заграницей, а теперь общается только с чистокровными. Белла, как тебе этот запах? — потерла Алисия страницу журнала.

Я поняла, что больше ничего от нее не узнаю. Но у меня еще оставался Родольфус.

Отношения с Лестрейнджем развивались ни шатко ни валко: мы встречались, гуляли, разговаривали на разные темы — а поговорить с ним было действительно интересно — я терпела очередную порцию поцелуев, после чего он провожал меня до спальни. Приближалось мое совершеннолетие; в этот день, я знала, отец спросит, не определилась ли я с выбором спутника жизни, а мама начнет давить на меня, требуя моего скорейшего замужества. Я как никогда завидовала подругам, в семье которых этот вопрос ритуальный, — счастливицы, они могут не выходить замуж еще много лет. Конечно, я тоже могу взбунтоваться — это моя жизнь, в конце концов! — но мне достаточно было представить разочарованные лица родителей, удрученных моим поступком, и все бунтовские мысли исчезали. У меня еще оставалась надежда, что отец сможет устроить мой брак с Томом Реддлом — я знала, что он не женат, — но мне казалось маловероятным, что он согласится на это. Вряд ли Темному Лорду, с его грандиозными планами, с его мыслями великими, нужна семнадцатилетняя девчонка, но если бы он только позволил мне, я бы стала его самым преданным слугой.

Я тогда не знала, что эти чувства и мечты будут со мной еще много долгих лет.

* * *

Декабрь 1970

Мрачные сумерки сгущались за окном. Возможно, что они лишь казались такими из-за сильной метели, обрушившейся на Англию в последние сутки. В поместье было темно, несмотря на раннее время, домовики уже зажгли лампы. Я сидела в спальне, не желая никого видеть.

Раздался хлопок, и передо мной появилось ушастое создание:

— Миссис Лестрейндж, в камине мисс Эйвери, желает вас видеть.

— Скажи ей, что меня нет.

Домовик с поклоном исчез.

Миссис Лестрейндж — это я, и меня так зовут уже почти полгода. Этим летом я, наконец-то, вышла замуж, к безумной радости родителей.

Когда пропала последняя надежда стать миссис Реддл, Темной Леди Великобритании, я дала согласие Родольфусу стать его женой. Сгоряча, находясь под впечатлением от категорического отказа Темного Лорда. Впрочем, это был правильный выбор: на момент помолвки мы уже несколько месяцев были парой, я знала его. Да, я не любила Руди, и что? Мне было бы приятней видеть его в роли друга, а не мужа, и не портить браком хорошие отношения. Но тогда мне пришлось бы выйти замуж за кого-нибудь другого, кто вряд ли бы одобрил дружбу своей жены с другим мужчиной. В общем, я решила, что раз не могу выйти замуж за того, кого люблю, то пусть моим мужем станет тот, к кому я хотя бы хорошо отношусь.

А Темного Лорда я действительно любила. Каждый раз при взгляде на него я убеждалась в своем чувстве. Счастливым для меня стал день, когда я получила Темную метку на левое предплечье — теперь я имею законное право видеть любимого человека. Господина. Хозяина.

Родольфус, казалось бы, ничего не замечал; он спокойно принял мое желание отложить свадьбу, чтобы ничего не мешало мне сначала стать Пожирателем Смерти, хотя многие пришли в ужас от этого решения — по их мнению, для девушки не должно быть ничего важнее замужества. Так же спокойно Родольфус смирился с моим отказом переезжать в Лестрейндж-Холл до свадьбы. Я радовалась такому отношению, хотя и недоумевала: он, так любивший меня в школе, получив согласие, как будто стал равнодушен, но первая же брачная ночь открыла мне причины такого поведения.

После свадебного торжества мы поднялись в нашу спальню. Я впервые была в этой комнате; мне было горько от мысли, что теперь я принадлежу нелюбимому мужчине, и у меня не было ни малейшего желания заниматься тем, что именуется «супружеским долгом», что я немедленно и объявила Родольфусу. У того потемнело лицо:

— Так значит, ты отказываешься?

Еще не понимая, что происходит с Родольфусом, я твердо сказала:

— Отказываюсь. Вообще.

— Вообще? — Родольфус, сжав губы, близко подошел ко мне. На секунду я испугалась — мне показалось, что он меня сейчас ударит. Но он всего лишь тихо произнес: — Белла, запомни, что теперь ты моя жена, и главное слово в наших отношениях принадлежит мне.

Я хотела возразить, возмутиться, но что-то во взгляде Лестрейнджа удержало меня. Я попятилась и села на кровать.

— Хорошо, — кивнул Родольфус. — А теперь выслушай и запомни: практически с самого начала я видел, что ты грезишь о Темном Лорде, а меня придерживаешь про запас. Не могу сказать, что мне не было больно, одно время я серьезно страдал из-за твоей неверности. Потом мне стало безразлично. Было время, когда я хотел разорвать помолвку, — я вспомнила, как удивлялась равнодушию жениха, — но отец твердо сказал, что Лестрейнджи всегда держат свое слово. Только чтобы не заставлять родителей разочаровываться во мне и подать правильный пример Рабастану, я не стал требовать разрыва.

Что ж, наши ситуации похожи — я тоже согласилась на этот брак ради родителей и сестер.

— Теперь ты моя жена, — продолжал Родольфус. — Я прощу твою страсть к Темному Лорду, закрою глаза на неженское поведение и участие в делах Пожирателей Смерти, но не потерплю пренебрежения. На людях мы должны быть идеальной супружеской парой, ты поняла?

Я кивнула, не сводя глаз с Родольфуса. Он предстал передо мной с новой, до сих пор неизвестной мне стороны, и, честно признаться, нравился мне таким больше.

— И еще, — закончил свою речь Родольфус, — я надеюсь, что род Лестрейнджей на мне с Рабастаном не закончится. Так что хоть ты и Пожиратель Смерти, но я рассчитываю, что ты родишь мне сына, а лучше — не одного.

Я вздрогнула всем телом — перспектива стать матерью меня не прельщала — но Родольфус уже не слушал.

Что ж, прошло уже полгода со дня свадьбы, а наследников пока не предвидится. Я только рада — ничто не мешает мне преданно служить Темному Лорду. Я единственная женщина среди Пожирателей Смерти, многие вслух осуждают меня, но милорду, кажется, нравится моя верность… Мне кажется, что он выделяет меня из всех, тщательнее следит за мной, строже относится и к моим проступкам, и к моим достижениям. Ох, если бы только это в самом деле было так… За его благосклонный взгляд я готова до основания разрушить Министерство Магии. И я не предам его. Никогда.