Эликсир жизни (гет)

Вокруг царила непроглядная тьма. И только твердая рука на плече позволяла как-то ориентироваться в пространстве.

– Портключ, – выдохнула Гермиона, невольно прижимаясь к своему спутнику. – Как умно со стороны Фламеля!

Не менее умно, чем ее просьба к Гарри показать в думоотводе все, что он знал о Волдеморте.

– Прежде всего, надо выяснить, где мы, – озабоченно прошептал Риддл, поднимаясь на ноги и увлекая за собой девушку. – Или на небе сильная облачность, или…

– Мы в закрытом пространстве, – закончила Гермиона и потянулась за палочкой.

Но Том ее опередил:

– Lumos!

Даже искорки не вспыхнуло на палочке самого сильного темного мага будущего.

После нескольких повторных попыток с другими заклинаниями юным волшебникам пришлось смириться с тем, что магия в этом месте не работала. И это не предвещало ничего хорошего. Чувствуя, как тревожно сжимается сердце, Гермиона прошептала:

– Бесполезно. Но почему? Неужели Фламель так жесток? Должна быть возможность выбраться отсюда!

– Почему ты не допускаешь возможности ловушки? С летальным исходом для темных магов? – презрительно фыркнул парень.

– Потому что не только темные маги интересуются загадками Философского камня! – горячо заявила экс-гриффиндорка.

– Скоро мы это узнаем. И про благородство Фламеля тоже, – заключил Том и приказал: – Спрячь манускрипт. Неизвестно, когда он нам пригодится. А сейчас остается одно: если ничего не видно, давай на ощупь найдем хоть какой-то ориентир, – он присел и заметил: – Под ногами земля.

– И ветер дует. Очень странно, – нахмурилась девушка. – Почему же такая темень?

Держась за руки и то и дело спотыкаясь о неровности грунта, слизеринцы дошли до стены. Ощупывая холодный мрамор, Гермионе стало казаться, что глаза привыкают к темноте. Значит, источник света здесь все-таки был.

– Кажется, я уже что-то вижу, – девушка перевела взгляд на Риддла и обомлела.

– Да, – мрачно отозвался Том. – Но только это светимся мы, а не звезды, – в его тоне ощущалась тревога, как бы он не пытался ее скрыть.

Силуэт парня высвечивался зыбкой аурой, вызывая ощущение нереальности происходящего, словно молодые люди оказались в другом мире, в ином пространстве. Возможно, так оно и было?

Том всматривался в темноту. Глаза девушки постепенно привыкали, и слабого освещения хватило, чтобы разглядеть вокруг странные каменные возвышенности. Что-то это ей напоминало, что-то не особо приятное. В момент, когда пришло осознание, Том прошептал:

– Мы на кладбище.

И в этот же миг где-то на периметре обзора показалось движение. Гермиона почувствовала, как по телу проходит нервная дрожь, и обернулась к своему спутнику. Губы Тома были плотно сжаты, он на секунду поднял волшебную палочку, но потом, видимо вспомнив, что смысла в ней нет, стал оглядываться по сторонам.

Девушка явственно увидела перед собой человеческий силуэт, к которому присоединился еще один, а потом еще. Нет. Только не такая смерть! Гриффиндорцы не могут погибнуть так. Сразу же вспомнилось последнее путешествие Гарри с Дамблдором.

– Инферналы, – тихо обронил Том в подтверждение ее жутких догадок. И уже твердо: – Придется забраться на этот склеп.

– А они залезть не смогут? – озабоченно спросила девушка, подчиняясь требовательной руке слизеринца, потянувшей ее ко входу…

– Инферналы тупы и приказы выполняют напрямую, без изощрений ума, который у них давно уже не работает. – Риддл поставил ногу на кованый замок, висящий на двери, и, опираясь ладонью на барельефное украшение каменного строения, ухватился за крышу. – К тому же проблемы надо решать по степени их актуальности. Но, если хочешь, оставайся.

Девушка с легкостью согласилась с его доводами, краем глаза отмечая, как мрачные тени подступают все ближе и ближе. Том подтянулся и оказался наверху.

– Давай, – он лег на живот и вытянул руку. – Быстрее.

Гермиона поставила ступню на замок, взялась за ладонь Риддла и в этот момент почувствовала, как что-то касается ее бедра.

– Том! – закричала девушка.

Слизеринец резко рванул ее вверх, и Гермиона через миг оказалась в его объятиях, неожиданно таких теплых и успокаивающих. Тяжело дыша, девушка посмотрела в глаза юного Темного Лорда. В темной зелено-синей глубине читался гнев, решительность и какая-то непонятная ей грусть.

– Что же мы будем делать, Том? – прошептала экс-гриффиндорка. – Нужно понять, почему мы здесь. Если бы Фламель хотел нас убить, для этого он мог найти куда более простые способы.

– Вот с этого и начнем, – кивнул Риддл, отстраняясь от девушки и осматриваясь с высоты строения. – Доставай манускрипт.

Гермиона сделала глубокий вдох, на миг взглянула вниз и… застыла.

Вокруг склепа толпились живые трупы. Даже при скудном освещении их серая кожа и остекленевшие глаза выглядели удушливо-отвратительно, вызывающе-гадко. Но девушку поразил не оживший адский кошмар. Она уставилась лишь на одного мертвеца, который стоял ближе всех и, возможно, как раз он пытался схватить ее.

– Гарри, – выдохнула бывшая участница Золотого Трио.

Это был действительно Гарри, во всем ужасе и темном величии смерти. Шрам в виде молнии стал болезненно-алым и выделялся ярким пятном на мертвом лице. Пустой взгляд был страшен своей отрешенностью, непослушные волосы казались насмешкой над мальчишеской непосредственностью их живого обладателя.

Невольный крик вырвался из уст девушки, и она спрятала лицо на груди у предполагаемого убийцы Гарри Поттера. Том хмуро переспросил:

– Ты его знаешь? Кто такой этот Гарри?

Гермиона сделала глубокий вдох и, помолчав, тихо отозвалась:

– Мой лучший друг.

– Неужто тот самый? – с нескрываемым интересом уточнил слизеринец.

– Тот самый, – подтвердила девушка.

Гарри был не просто тем самым. Для магического общества он стал символом надежды в безотрадном мире, возможностью дать отпор безысходности. А для нее – прежде всего самоотверженным другом и хорошим человеком, не сломленным под гнетом пережитого.

Риддл наклонился, чтобы рассмотреть инфернала, и прокомментировал:

– Красавчик.

Девушка словно очнулась от гипнотического зрелища и саркастично поинтересовалась:

– Ревнуешь?

– Да, сейчас спрыгну вниз и набью ему морду, начиная с патетичного шрама, – фыркнул парень. – Так он мертв?

Как может быть мертв тот, кто еще не родился? Все это представление с мертвецами показалось вдруг очень странным.

– Его нет, но он не может быть инферналом, – задумчиво сообщила Гермиона. – Это совершенно точно, – если только… И тут ее осенило: – Ну, конечно же! Это не реальный мир, Том! Возможно, воплощение наших кошмаров.

Риддл поймал ее взгляд и усмехнулся:

– Боггарт в виде мира. Да, я тоже об этом подумал.

– Ты же боишься смерти, не так ли? – не отводя глаз, сказала девушка.

Это был наполовину вопрос, наполовину утверждение. Том скривился:

– Сейчас принципиально не это. А то, зачем Фламель отправляет сюда претендентов на создание Философского камня, которые оказались достаточно умны, чтобы подобраться очень близко к оригинальным текстам.

– Запугать и отбить желание? – предположила претендентка.

– Чересчур примитивно, – покачал головой парень.

Гермиона хмыкнула про себя, вспомнив, что именно так и сам Волдеморт запугивал посетителей леденящей душу пещеры с хоркруксом, куда отважно проникли Дамблдор и Гарри. Еще раз мельком взглянув на мертвую копию последнего, девушка призналась себе, что из всех смертей именно его смерть была бы самой трагической, самой непоправимой.

Мир-боггарт. Но почему?

– Хорошо, вернемся к началу, – заключила Гермиона и достала манускрипт, ставший безжалостным орудием «светлых сил».

Разумеется, обратно он их не перенес.

Удобно устроившись на корточках и облокотившись на плечо парня, который нетерпеливо требовал перевести столь вожделенную информацию, исследовательница прежде всего отметила, что рукопись относилась к восемнадцатому веку и ее автором являлся некий Дени Моленье, очевидно, последователь дела Фламеля, а потом и Пернети, расшифровавшего изначальный текст. Был ли он магом или магглом, оставалось под вопросом. И приходилось надеяться, что копия расшифровки была точной.

Девушка чувствовала, как нарастает оживление юного Темного Лорда по мере того, как она переводила манускрипт. Лучшая ученица Хогвартса и сама с удовольствием отметила, как близки они были к решению задачи. Но даже когда рукопись закончилась, Гермиона не вполне понимала, где же здесь таился ключ. Слишком все оказалось легко.

Не считая маленькой проблемы с инферналами.

– Я не верю, что все так просто, – наконец, прошептал Том. – Не верю.

– Может быть, это нам кажется, что просто, – вяло возразила девушка.

Риддл наградил ее уничижительным взглядом:

– Сама знаешь, что несешь чушь. В любом случае, этот текст никак не прояснил вопрос, зачем мы здесь.

– Возможно, это испытание? – пожала плечами Гермиона, пряча манускрипт. – Давай подумаем, как выбраться отсюда. Интересно, здесь день наступит?

– Прежде всего, мы… – начал Том, но не успел договорить.

В темной бездне небес раздался оглушающий крик, и над кладбищем пронеслось какое-то гигантское существо.

* * *

Том быстро сгруппировался, оценивая обстановку. Молодые люди сидели пригнувшись, а над ними носилась неизвестная тварь. Ее крики казались на удивление знакомыми и скорее раздражали Риддла, чем вызывали ужас.

– Том, ты в детстве ворон боялся? – зашептала Гермиона.

– Чего? – возмущенно переспросил он.

Или она совсем обнаглела, или от страха началось помутнение рассудка. Причем тут ворона?.. Ворона?!

– Ты сказала «ворона»? – выпалил Риддл.

– По крайней мере, в обычном мире так каркают только вороны, – иронично подтвердила девушка. – Так что признавайся, чем тебе они не угодили.

В этот миг гигантская птица пролетела совсем низко, чуть не коснувшись слизеринцев своим опереньем. Но парень не обратил внимания на опасность. Он схватил девушку за плечи и хорошенько встряхнул.

– Ворона, Гермиона, ворона. Думай! – его глаза блестели, и он заметил, как на лице отличницы промелькнуло сомнение, а затем понимание.

– Не может быть, – пробормотала она. – Совпадение просто невозможно. Nigredo?

– Именно! – довольно воскликнул Том. – «Работа в черном», первая стадия создания Философского камня. И ее символ – ворона или ворон!

– Тогда выходит, что… – начала Гермиона, но закончить ей не удалось.

Ворона-переросток спикировала вниз и, облетев каменное строение, приземлилась на его крыше. Увлекая девушку в сторону от когтистой лапы, Том судорожно соображал, что делать. Судя по всему, алхимический символ был настроен не слишком дружелюбно. Огромный клюв ударил в то место, где они только что находились. Выхода не было. Салазар, помоги. Эх, был бы здесь Шеша!.. Образ гигантской змеи вдруг навел парня на дерзкую мысль. Идея была сумасшедшей. Но не возвращаться же к инферналам!

– Гермиона, приготовься, повторяй за мной, – крикнул Том, вновь отклоняясь от хищного клюва.

Когда птица на миг замерла, Риддл прыгнул вверх, хватаясь за ее шею. Ворона явно не обрадовалась наезднику и яростно закрутила головой, пытаясь сбросить дерзкую букашку.

– Давай! – приказал Том, когда клюв вновь опустился вниз.

Гермиона прыгнула, но в этот момент птица опять мотнула головой, и Риддл едва успел поймать девушку за руку. Толчок мощных ног чуть не заставил парня разжать пальцы, вцепившиеся в оперение. Громадная тварь взлетела в воздух.

– Том! – отчаянно закричала Гермиона. – Пожалуйста, помоги!

Ему стало не по себе. Мрачное небо казалось бездонной пропастью, ветер хлестко бил по лицу, в глазах девушки застыла непроглядная боль.

Если сейчас разжать руку, он отомстит предательнице за все, тайна Философского камня будет принадлежать лишь ему, а волшебный мир избавится от полукровки.

Но уже в тот миг, когда появилась столь здравая мысль, Риддл обреченно понял, что не сделает это. Возможно, он не в точности запомнил манускрипт, припрятанный в кармане девчонки. Но практическая выгода потонула в ошеломляющем осознании – Том нуждался в Гермионе как в единственном объекте, достойном его чувств, его ненависти. И это было страшно…

Юноша изо всех сил потянул девушку на себя, и она, оказавшись на массивной шее, мертвой хваткой вцепилась в перья птицы.

– Спасибо, Том, – Гермиона судорожно прижалась к нему спиной и, повернув голову, коснулась губами его щеки.

– Надеюсь, эта тварь несет нас не в свое гнездо к воронятам, – мрачно заметил парень, проигнорировав нежности.

Его тошнило от самого себя.

Гермиона все еще тяжело дышала и была взволнована, но у нее хватило сил пошутить:

– Надеюсь, мы этого подсознательно не боимся.

– Скоро узнаем, – сухо отозвался он и прибавил: – Интересно, этому миру соответствуют физические координаты на Земле?

– Если ты имеешь в виду, что, грохнувшись с вороны, проснешься, то это вряд ли, – отрешенно заметила она.

Риддл вновь поморщился, вспоминать их битву во сне совсем не хотелось. Каким же идиотом он был, не поняв сразу. Неужели все талантливые люди являлись подлецами, выражаясь языком «светлой стороны»? Впрочем, он-то понимал, что перед умом и властью границы света и тьмы неизменно стирались. И его святоша-подружка куда ближе находилась к темной стороне, чем он предполагал ранее. Хотя она и сохраняла показную независимость, но смотрела в том же направлении, что и он… Главное, теперь вновь не оказаться в роли жертвы. Паршивое ощущение.

– Есть мысли, зачем все это Фламелю? – наконец, буркнул он.

– Парочка есть, – заметила девушка, вновь прижимаясь к нему.

– У меня тоже. Говори, – приказал парень, всматриваясь в темноту.

Тело начинало затекать, руки немели, то и дело приходилось впиваться пальцами в жесткое оперение, когда птица совершала свои воздушные маневры.

– Один из вариантов – проверка, а кто мы такие на самом деле, годимся ли мы на то, чтобы узнать о Философском камне, – начала Гермиона и, будто собравшись с мыслями, продолжила: – Но мне логичнее кажется другой вариант. Недаром во всех знаменитых алхимических текстах говорится о внутреннем мире самого мага. Для создания Философского камня нужна трансформация его создателя…

– И первая стадия, как известно, – смерть, – мрачно подхватил Том.

В общем-то, все остальные теории отметались как лишенные смысла. И опять они с девчонкой пришли к одинаковым выводам… Видимо, это и было недостающим ключом. Так просто, но в то же время практически невыполнимо.

– Значит, ты согласен с этой версией? – оживилась Гермиона. – Смерть привычной личности, открытие дверей в собственное подсознание. Для очищения необходимо столкнуться со своими страхами…

– Но не только же, – возразил Риддл. – Иначе нам бы так и пришлось бегать от одного кошмара к другому.

Гермиона, кажется, замялась. И потом вдруг прошептала:

– Не только. Но я… я боялась летать. Даже на метле…

Ну, надо же! Почему-то это его рассмешило.

– А пауков ты, случаем, не боишься? – ехидно отозвался он, едва сдерживая смех.

– Нет, пауков боялся мой второй друг.

Том не выдержал и расхохотался. Впрочем, смех получился каким-то неестественным. И, похоже, он привел их живой транспорт в некое раздражение. Потому что ворона вдруг оглушительно каркнула и пошла на снижение.

– Эй, хватит каркать! – проворчала Гермиона. – Накаркаешь тут.

– Уже поздно, – саркастично заметил парень. – Так что держись.

– Лучше ты меня держи. Пожалуйста, – неожиданно тихо и мягко попросила она.

Том прижался к ее спине, как можно крепче схватившись за шею птицы. Разгон был мощным – закладывало уши, губы обветривались в ледяных воздушных потоках, пальцы коченели от холода.

Риддлу казалось, что падение было вечным. И он все больше и больше ненавидел ситуацию, в которой они оказались по вине изобретательного алхимика, ненавидел самого Фламеля и за компанию его друга профессора Дамблдора. Неужели все это невыразительное темное однообразие и представляло собой мрак души Тома Риддла? На которой было откровенно погано. Ему не давали покоя вовсе не трупы – он боялся смерти, но по большому счету, лишь своей собственной – и сам по себе полет тоже не был чем-то ужасным. Куда больше его беспокоило тягостное ожидание, без магии и без возможности кардинального влияния на ситуацию. Это оказалось самой страшной, самой мучительной пыткой. Что осталось бы у него, потеряй он свою силу, ум, талант? Разве у приютского сироты было что-то еще? А невозможность использовать ничем не отличалась от потери.

Ворона неожиданно сделала круг, замедляя движение, и резко приземлилась. Перед глазами молодых людей, адаптированными к темноте, предстал унылый горный пейзаж – ни травинки, ни деревца, одни лишь голые камни.

– Интересно, чем здесь питается эта тварь, – пробормотал Том, без энтузиазма осматривая ничем не примечательную местность.

– Спрыгиваем? – неуверенно спросила девушка.

Но Риддл не успел ответить на ее вопрос. За него это сделала «тварь», яростно замотав шеей. Не в силах удерживаться на бешеном аттракционе, Том улучил момент и спрыгнул на ровную площадку, потянув за собой Гермиону.

Избавившись от наездников, ворона оглушительно каркнула и стремительно взметнулась в небеса.

– Бред какой-то, – заявил Том, потирая ушибленное колено. – Мне до сих пор кажется, что это сон.

– Для сознания неважно, где приобретается опыт, – вскользь обронила Гермиона. – Зато это хорошая возможность проверить твое жизненное кредо насчет игры. Может быть, здесь ты станешь самим собой.

Риддл посмотрел на нее высокомерно, зло.

– Скажи это себе, – коротко бросил он и, развернувшись, пошел осматривать место, где они оказались то ли по воле случая, то ли по злой воле Фламеля или же самого Дамблдора.

Гермиона последовала за парнем.

– Куда пойдем, вверх или вниз? – будничным тоном поинтересовалась она.

– Извечный вопрос, да? – бросив на нее мимолетный взгляд, обронил Риддл.

– Да, очень символично, – согласилась Гермиона, заглядывая за высокий валун, где начинался достаточно пологий спуск вниз.

– Вверх символичнее, вниз практичнее. Идем, – заявил Том и подтолкнул девушку к спуску.

– Дамы вперед? – усмехнулась она. – Кстати, не менее символично спуститься в самые глухие закоулки собственного подсознания. Не упадешь – не взлетишь. Если, конечно, есть откуда падать.

– Это не значит, что я должен падать, чтобы потом взлетать, – саркастично отчеканил парень.

– А если уже? – невинно заметила Гермиона.

Риддл фыркнул и промолчал. Почему ее ядовитые иглы всегда попадали в цель? Словно личинка овода, она успешно пробуравливалась сквозь мощные защитные преграды его внутреннего мира. Проклятая девчонка.

Далее они шли молча. Пейзаж поражал убогим однообразием, даже ветер, казалось, покинул это унылое место. Поначалу юноша внимательно изучал мрачные утесы, за которыми могла притаиться опасность. Но очень скоро он устал от эффекта дежавю. Темные скалы слились в однообразную последовательность, воздух душил мертвой тяжестью, Тома уже мутило от тотальной неопределенности.

Гермиона неожиданно застонала, и парень чуть не врезался в ее сгорбленную спину.

– Я больше не могу, Том, – прошептала девушка. – Это сводит с ума. Давай отдохнем и поговорим.

Не дожидаясь согласия коллеги по несчастью, она упала на ближайший камень и устало склонила голову. Риддл постоял, с сомнением глядя на хрупкую фигурку, затем присел рядом. Гермиона сразу же прислонилась к его плечу. Парень хмыкнул, но решил не обращать внимания.

– Это самый большой кошмар, правда? – вдруг заговорила девушка.

– Ты про что? – уточнил он.

– Про бессмысленность существования, тщетность усилий и путь в никуда, – тихо пояснила она. – Когда становишься просто никем.

Он помолчал, затем коротко признал:

– Это неприятно.

– Потому что не удается эффективно действовать? – Гермиона повернула голову, и теперь внимательно рассматривала его, ее лицо излучало мягкий свет, придавая облику ощущение сказочности и нереальности.

– Разумеется, – спокойно подтвердил он.

– Но зачем ты действуешь? – в тон ему продолжила девушка.

Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

– Затем, чтобы изменить окружающую действительность, которая активно мешает получать удовольствие и быть счастливым. Надо быть идиотом, чтобы не понимать этого, – раздраженно буркнул он.

– А почему нельзя быть счастливым прямо сейчас, просто так? – решительно встречая его потемневший взгляд, отозвалась Гермиона.

Парень на миг застыл. Однажды он прочувствовал это, обнимая ее. Но все оказалось обманом. Неужели девчонка сейчас издевалась над ним? В такой момент, когда они застряли в неизвестности…

– Потому что в мире существует не так уж и много вещей, которые могут доставить мне удовольствие, – саркастично выдавил Риддл.

– Но ведь какое-то удовольствие и сейчас реально, не так ли? – с едва заметной улыбкой сказала Гермиона.

Так… Это, что, жалкая попытка его соблазнить? Хорошо хоть, не верхом на вороне. Извращенка…

– К чему все это? Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, Гаррисвилль? – в лоб поинтересовался он.

Гермиона неожиданно широко улыбнулась.

– Вот видишь, даже в этой ситуации есть то, что может сделать тебя счастливым. Главное, с полной ответственностью перед собой осознать свою потребность. И оценить возможные пути ее реализации. Если же их нет, найти другую потребность, более адекватную на настоящий момент… Хотя в данном случае это вполне реально. И бессмертие с абсолютной властью вовсе не нужны, чтобы получить это… – Девушка неожиданно приблизила к нему свое лицо и, обхватив ладонями его голову, захватила губы в глубоком, всепоглощающем поцелуе.

Слегка шокированный, парень невольно ответил. Но через миг Гермиона отстранилась, прерывая ошеломительный момент полной, тотальной вовлеченности в сладострастное действо.

– В каждый момент времени есть то, что может принести удовольствие, – продолжая улыбаться, заявила она. – Счастье не зависит от таких абстракций, как бессмертие, Том. Но нужно повзрослеть, чтобы осознать это. И на себя взять ответственность за свое собственное счастье.

Отчего ему так резко стало плохо? От правдивости ее слов, или потому что она замучила его своими настойчивыми попытками лезть в душу при каждом удобном случае?

Как бы предупреждая его безудержное желание схватить ее за волосы, девчонка поднялась на ноги. Вот что-что, а потребность хорошенько потрясти нахалку Риддл прекрасно осознал. И пути ее реализации тоже. Он встал и решительно последовал за обнаглевшей подружкой к большому валуну. Она развернулась к нему и поджидала с откровенной улыбкой на лице, притягательной, понимающей. Поправила волосы, слегка повернув голову.

Том подошел ближе. И тут Гермиона застыла. Через миг каменные склоны огласил ее невольный крик.

* * *

Девушка была весьма довольна, как обыграла момент гештальтистской теории. Не во снах, так наяву она вполне могла продолжить психотерапевтическую практику, особенно после зелья болтливости, добавленного в пресловутую лягушку. Хотя обстановка и не вполне располагала к этому. Мерлин, воистину что-то странное творилось с этим местом. Дежавю. Взгляд девушки скользнул по валуну, у которого она стояла. Дежавю. Чуть подавшись вперед, Гермиона увидела пологий склон уходящий вниз… и узнала его. Здесь они уже были. Здесь приземлилась гигантская птица.

Девушка услышала свой собственный крик.

Том в мгновение ока оказался рядом, осмотрел склон, перевел на нее непонимающий взгляд. Но Гермиона, не в силах вымолвить ни слова, лишь метнулась к центру площадки, где быстро нашла неглубокие царапины от когтей.

– Что такое? – раздраженно буркнул Риддл, следуя за ней.

Она сглотнула.

– Том, все это время мы ходили по кругу, – едва слышно выдохнула она. – Мы начали отсюда. Я точно помню. И вот следы.

Парень медленно перевел взгляд на доказательство происходящего кошмара. Затем быстро посмотрел в глаза девушки. Его лицо не выражало ничего, но она могла представить, что сейчас творилось на его душе. Чувствуя, как внутри все холодеет, она бросилась Тому на шею.

– Это страшнее инфернальных ужасов, – после нескольких минут молчаливого шока обронила экс-гриффиндорка.

– Мне не станет лучше, даже если я сейчас поимею тебя, – с едва уловимым сарказмом заметил Риддл.

– Может быть, стоит поискать путь наверх, – положив голову ему на плечо, предложила Гермиона.

– Здесь странно смещена пространственная ориентация. Мы все время спускались вниз, а оказались на прежнем месте, – озабоченно констатировал Том. – Но искать, разумеется, необходимо.

Последующие часы молодые люди провели в попытках найти подходящую дорогу наверх. Но везде или отвесно нависали глыбы, образуя высокий карниз, или сыпалась мелкая крошка, по которой совершенно невозможно было подниматься.

С того момента безысходного поиска, гибели надежды, осознания безжалостной реальности что-то кардинально изменилось в обоих слизеринцах. Через несколько дней Том перестал искать пути из тюрьмы, медленно, но верно убивающей их. Видимо, потому, что не осталось физических сил, а моральные уходили на борьбу с собственными страхами, стремлениями и желаниями, всплывающими из глубин подсознания. Иногда парень в ярости метался по площадке, а в другой раз часами молча лежал, тупо уставившись в темноту душных небес. В такое время девушка не трогала его. С ней самой происходил странный внутренний процесс, на который раньше она бы и не обратила внимания. По мере того, как слабело ее тело без пищи и воды, сознание лишь обострялось. Даже мир вокруг перестал казаться таким тусклым и унылым, каким был вначале. В один прекрасный момент Гермиона осознала, что ее миссия столь странным образом оказалась выполнена. И у путешественницы во времени уже не было сил желать всего остального. Вернее, она приняла то, что так долго твердило ей подсознание – Гермиона хотела этого парня, вне заданий и миссий. Он был ценен для нее сам по себе, как Том Риддл, а вовсе не как наследник Слизерина или будущий Темный Лорд. Ломки Тома она пережидала с мягкой улыбкой на лице, готовая обнять его крепко и не отпускать никогда. Какая-то глубинная удовлетворенность пробуждалась в ней, и девушка переживала остро и многогранно каждый момент, отпущенный ей до скорого конца.

Больше всего она наслаждалась минутами, когда парня прорывало на откровенности. И Гермиона, скорее уже по привычке, чем по осознанной необходимости, применяла все памятные психотерапевтические техники. Он, казалось, ничего не замечал. Лишь в ответ что-то расспрашивал о ее жизни, и она рассказывала насколько могла правдиво. Единственной темой, которую Том избегал, был вопрос бессмертия. Но девушка знала, что его придется поднять рано или поздно. Желательно до того, как они умрут. Она не хотела, чтобы это произошло для парня мучительно, в самосожалениях и горечи.

– Возможно, когда от наших привычек и ложных стремлений ничего не останется, отсюда появится путь, – в который раз заметила Гермиона. – И «работа в черном» будет завершена.

Они сидели на мантиях, прислонившись к каменной стене. Голова парня покоилась на плече подруги.

– Ты веришь в это? – прошептал Риддл.

– Я не закрываю для себя эту возможность, – подтвердила она. – Какой смысл Фламелю разыгрывать весь этот спектакль, выворачивая людей наизнанку, если не оставить возможность познать истину достойным?

– А кто достоин вечной жизни, ты можешь это сказать? – устало хмыкнул он. – Или могут только Фламель с Дамблдором? Им мало было просто убить, понадобилось показать, что никто не в состоянии создать Философский камень, ибо никому не справиться с темной стороной души. Она всегда была, есть и будет.

– Достойны те, кто не стал отрицать эту сторону в себе, – отозвалась девушка. – Но кто сумел осознать, что есть и другая сторона.

– У меня почти не осталось никаких эмоций, – ровно заметил Том. – Лишь ощущение, что я все еще есть, я существую. Острое, режущее чувство реальности. Чем я не достоин бессмертия?

– Тем, что ты его все еще хочешь. И боишься смерти, не так ли?

– Я не знаю, – пожал плечами он. – Смерть – это проявление собственной слабости, а я не могу… не мог быть слабым, потому что тогда я стал бы уязвим.

– Но ты стал сильным и без бессмертия. Все относительно. Осознай, что ты уже не ребенок, Том, чтобы ощущать себя центром мира, – слабо улыбнулась она.

– Если б был, не находился бы здесь, – буркнул он, выпрямляясь и откидывая голову назад, к холодной стене.

– Люди боятся не смерти, а неопределенности, – заметила девушка. – Куда интереснее вопрос, а что ты хочешь от бессмертия?

– А что хочешь ты? – вопросом на вопрос ответил он.

– Познать себя, разумеется, – на миг запнувшись, отозвалась Гермиона.

Похоже, Риддл нисколько не удивился ее ответу. И она продолжила:

– А ты, Том? Что хочет та часть тебя, которая так рвется к бессмертию? Зачем оно нужно?

– Я говорил тебе – абсолютной власти и, как результат, свободы, – прошептал парень, его лицо приобрело выражение той глубинной задумчивости, которая всегда появлялась при переключении внимания на внутренний мир.

– Свободы от или свободы для? Зачем нужна свобода? – техника НЛП[1] уже казалась Гермионе привычной и простой.

– Ощущать контроль над ситуацией, – пожал плечами Риддл.

– А это зачем?

– Чтобы защититься от боли, – ровно признал он.

– Зачем?

– Чтобы быть счастливым, естественно.

– А зачем нужно быть счастливым, Том?

– Это изначальное состояние, наша данность, потому все так этого хотят…

Парень поднял голову, их глаза встретились. И что-то изменилось в зелено-синей глубине. Неожиданно Том прижал к себе девушку, страстно, горячо. Поцелуй был глубоким, чувственным и одновременно порывистым, настойчивым.

– Том, – прошептала она, ощущая, как весь ее мир сосредоточился в одной феерической точке пространства-времени.

– Пусть мы умрем быстрее от истощения, но я должен еще раз почувствовать это блаженство, это безумие. Я больше не могу сопротивляться, – горячо зашептал Риддл, принимаясь расстегивать одежду девушки. Его губы блуждали по ее шее, рука утонула в светлых локонах. – Если б только ты знала, как я ненавидел тебя, как я тебя хотел. Теперь ты навсегда будешь моей, Гермиона. Только моей.

– Да, Том, – надрывно выдохнула она, борясь с головокружением. – Я хочу, чтобы ты знал, ты дорог и нужен мне не только как маг, но и как человек, сам по себе.

Сознание словно залил ослепительный свет.

И только через миг, показавшийся сладостной вечностью, девушка поняла, что свечение было реальным.

Пара отстранилась друг от друга и с удивлением стала оглядываться по сторонам. На скале над ними сверкала надпись, которую Гермиона опознала как один из известных алхимических нотариконов.[2] Что-то всколыхнулось в душе, но девушка не могла сказать, что ей стало лучше и радостней, чем в предыдущий момент.

Жмурясь от света, слизеринцы вскочили на ноги и попытались рассмотреть сияющие символы. Но тут скала начала расходиться, образуя светящийся проход. Над которым неожиданно появились слова на обычном английском языке: «Проход открыт лишь для одного».

Парень и девушка в шоке посмотрели друг на друга. И Гермионе показалось, что мир стал еще светлее и объемнее. Решение было принято мгновенно. Пусть их с Томом ожидали разные вечности, возможно, где-то в бесконечности они пересекались.

– Должен быть какой-то другой вариант, – потрясенно пробормотал Риддл.

– Иди, Том, пока есть такая возможность, – улыбаясь, сказала девушка. – Я не буду ни о чем жалеть.

– Нет, – категорично заявил он. – Давай подождем и подумаем, это же не срочно.

И в этот момент с противоположной стороны послышался шорох камней под чьими-то ногами. Молодые люди повернули головы – к площадке приближалась толпа инферналов. В ярком свете мертвецы казались смешной пародией на обитателей маггловских фильмов ужасов.

– Теперь ты видишь, что срочно, – опомнившись, решительно сказала Гермиона. Взяв ладони парня в свои, она встретила потемневший взгляд красивых глаз. – И не думай, что это моя любовь к тебе довела меня до смерти. Эрос-танатос отступил перед моим выбором. Я не хочу, чтобы, спасая свою жизнь, меня убил ты, а не они. Молчи. Только пообещай, что никогда не создашь хоркруксы. Обещай.

– Но что значит твоя жизнь по сравнения с какими-то хоркруксами, Гермиона? – все еще в шоке проговорил Риддл.

– Обещай мне, Том! Я это делаю не потому, что не могу по-другому. Наоборот, потому что это мой выбор. Уважай его, пожалуйста. Обещай.

– Обещаю, – едва слышно прошептал Риддл.

В красивых глазах появилась смесь странной радости и неизбывной боли. Гермиона порывисто обняла парня, на миг коснувшись дрожащих губ, и неожиданно втолкнула в разверзшееся спасительное пространство. Свет начал таять и вскоре погас совсем. Девушка повернулась и встретилась взглядом с пустыми глазами мертвеца со шрамом на лбу.

И гриффиндорка, слизеринка, возлюбленная юного Темного Лорда не ощутила ничего. То чувство глубинного покоя и безэмоциональной радости, что родилось за эти дни и стократно усилилось в объятиях Тома, заполнило ее душу до самого предела, не оставляя места для страха и сожаления.

Но в этот миг пространство вновь осветила вспышка света, окутывая девушку словно лучистым покрывалом. Она почувствовала странное жжение на боку и, машинально погрузив руку в карман, неожиданно нащупала знакомый амулет. Артефакт Ровены! Гермиона совсем позабыла, что спрятала его среди одежды, подальше от глаз любопытных сокурсниц. Случайно ли ей под руку попалась именно эта одежда или нет, и как его не обнаружил патруль – все это было уже неважно. Мир вокруг залил ослепительный свет.

Неужели она возвращалась в свое время? Или куда-то еще?

* * *

[1] Здесь приводится в упрощенном варианте одна из техник, применяемых в нейро-лингвистическом программировании под названием «Сущностная трансформация», посвященная глубинной личностной проработке.

[2] Нотарикон (от греч. "скоропись") – каббалистическая техника образования новых слов из начальных или конечных букв слов в каждом предложении, или наоборот – образования предложения из слов, начальные или конечные буквы которых принадлежат некоторому слову.