Драко Малфой — спаситель магии // Schwer was los (джен)

Бродит призрак тихо-тихо,

Освещая путь свечой.

Он тебе подскажет выход...

Только выход тот не твой.

Думай сам: его ответ

Правда или все же нет?

— ...Понятия не имею, что подумала эта мадам, увидев Люциуса перед своим окном — дело-то было на третьем этаже, — но она его тут же впустила. А я остался проклинать себя за нерешительность и дурацкие моральные принципы, — со смехом рассказывал Райнхардт фон Шлехтглаубер, неспешно потягивая пенистое пиво из высокой стеклянной кружки. — Но тосковал я недолго. Через какое-то время Люциус буквально вылетел через то же самое окно, а был он в чем мать родила! Клянусь, на нем не было ни кусочка материи... — Райнхардт осекся и озадаченно покосился на дочерей: близняшки, распахнув глаза, напряженно внимали речам отца.

— Да они все равно не понимают английский, — слегка виновато объяснил Райнхардт жене. Адель с непроницаемым видом покачала головой и что-то строго сказала по-немецки девочкам — Драко не разобрал что, но они враз скисли и нехотя вылезли из-за стола, скрывшись за дверью.

— Я остановился на голом Люциусе? — потер острый подбородок Райнхардт.

Драко с готовностью подтвердил это. Рассказы дядюшки Райнхардта раскрывали ему образ отца с новой стороны, которая казалась Драко весьма интересной. Да и остальные, хоть и не все из них знали Люциуса лично, впечатленно слушали откровения Райнхардта о бурной молодости.

— Ну вот, Люциус левитировал над землей, как индийский факир, а вслед ему уже устремился целый рой заклинаний, одно другого ужаснее! Там и отсыхающее, и связывающее узлом, и раздваивающее — если вы понимаете, о чем я, — хитро ухмыльнулся захмелевший Райнхардт. — Ситуация была патовая: муж этой дамочки все сыпал заклятиями, бедолага Люциус с трудом удерживал в воздухе равновесие, а моя палочка так и осталась у прелестной... Кхм, дорогая, это же все это было до тебя, — на всякий случай напомнил Райнхардт жене. — В общем, я понял, что Люциусу несдобровать. И тут Лизхен — та самая дама, из-за которой и поднялся весь сыр-бор, — решила спасти своего ночного кавалера. И выбрала она для этого весьма радикальный способ: обрушив мужу на голову полный ночной горшок!

Кружки с пивом на столе наполнялись уже не раз, поэтому этот низкопошибный юмор пришелся всем по нраву — возможно, за исключением Клары Коппелиус, потому что на ее гладком, почти неподвижном, вытянутом лице сложно было что-либо прочесть. Драко она совершенно не понравилась с той самой минуты, когда он увидел эту угловатую девицу в доме ее сумасшедшего деда. Райнхардт воодушевленно потряс кулаком в воздухе, так что несколько эльфов прыснули в стороны:

— И вот Люциус, наконец приземлившись около меня, шлет воздушные поцелуи своей прелестнице, а она, опасно перевесившись через окно, кричит ему все эти милые влюбленные словечки! — Райнхардт от избытка чувств стукнул по столу ладонью, так что тарелка с мясными пирожками, неустанно подкладываемыми ему Хайнцем Фрицем, подскочила.

— Лизхен даже спела ему — голосок у нее был неважный, но любовь творит чудеса, и получилось неплохо, — и Райнхард своим хорошо поставленным баритоном затянул: — «Замкнулась дверца моего сердца, потерян ключик — не найти: век ты будешь взаперти! Я с тобой, ты со мной, этому верь, друг мой!» (1)

Драко фыркнул, представив, как некая Лизхен, сверкая дебелыми телесами, поет его отцу такую чепуху. А так как от усталости и пива глаза у Драко слипались, то в полусонном состоянии он очень отчетливо видел перед глазами эту картинку. Правда, глаза Лизхен то и дело сменялись на ярко-синие, как у Серпентины, или на темно-синие, как у Мари.

— Ты не родственница ли зеленой змее? — заплетающимся языком спросил Драко у Мари. — Глаза-то у вас похожи, — попытался аргументировать он свое заявление.

— По-моему, ты переутомился, — решила Мари, переглянувшись с бесстрастной Кларой.

Адель, сидящая напротив, озабоченно наклонилась к Драко:

— Действительно, твоя мама писала, что тебе нужно быть осторожным со своим здоровьем.

Драко собрался было уже возмутиться материнской гиперопекой, но никак не мог выговорить это слово и махнул рукой. «Маму не переделаешь, — слегка сердито подумал он. — Я всегда буду ее "маленьким птенчиком", которому надо чистить перышки и... Фу, какие отвратительно-милые мысли лезут мне в голову!» — чтобы отвлечься, он допил свое пиво и поднялся: — Да, вы как всегда правы, тетушка Адель. Я просто падаю с ног... День выдался насыщенным.

Панси с Блейзом, оба нетвердо стоявшие на ногах, тоже поспешили распрощаться со всеми. После возвращения из Любека, пока Драко, вновь ставший героем дня, в который раз описывал дяде, тете и кузенам «подлое нападение ненормального старика на ничего не подозревающих гостей его дома», Блейз и Панси успели пересчитать деньги, полученные за так и не отданного Коппелиусу опалового скорпиона. Видимо, все сошлось, потому что когда фон Шлехтглауберы пригласили их на ужин, то друзья Драко были чрезвычайно счастливы и восторженны. Щеки Панси порозовели, глаза блестели, и Драко она показалась очень хорошенькой. Обнимая ее перед уходом, Драко прижался потеснее, но Панси приняла это за неустойчивость после выпитого пива и мягко пожурила его за неумеренность. Драко хотел было обидеться, но это показалось ему слишком мелочным. «Ладно, пусть ее», — великодушно решил он, когда она приятно поцеловала его в щеку мягкими горячими губами.

До спальни с помощью Хайнца Фрица Драко добрался без приключений — если не считать снова капнувших на его мантию восковых пятен. Беззлобно ворча на привидение со свечой, Драко еще нашел в себе силы прочесть письма от родителей, пообещав обязательно написать ответ, решил не умываться перед сном и уже было проваливался в сон, когда в дверь постучали.

— О нет, кого там еще принесло?! — простонал Драко и кивнул чистящему его мантию домовику: — Открой.

Пока Хайнц Фриц, прихрамывая, шлепал к дверям, Драко закрыл глаза, пытаясь повлиять на происходящее: «Там никого нет. Сейчас окажется, что стук в дверь мне почудился, и я смогу уснуть. Там никого нет...» — внушал он мирозданию. Мироздание никак не отзывалось.

— К тебе можно? — неуверенный голос Эрхарда прервал мантру Драко.

— Wilkommen (2), — умирающим голосом вежливо ответил Драко, мысленно проклиная все и вся.

Эрхард тут же прытко забрался на кровать, махнул домовику, чтобы тот оставил их наедине, и, едва за Хайнцем Фрицем захлопнулась дверь, возмущенно заголосил:

— Мне нельзя в Любек на собрание Ганзейской Лиги Квиддича!

Его вопль встряхнул Драко, но недостаточно, чтобы полностью снять сонливость. Поэтому он вяло пробормотал:

— Ганзейской лиги? А тебя что, кто-то заставляет?

— Нет! Я хочу, но они сказали, что нельзя! — продолжал верещать Эрхард, сердито сверкая серыми глазенками. Выглядело это смешно, но сейчас Драко было не до умиления:

— Подумаешь, трагедия...

Эрхард еще больше вытаращился на него и вытянул шею, словно голодный птенец:

— Но там будут команды нашего региона! Всей Шлезвиг-Гольштинии и городов из Ганзейского союза!

— Да ну, об этой лиге вообще мало что слышно, и в чемпионатах она первой вылетает, — поддразнил кузена Драко, зевая. На самом деле Ганзейская Лига Квиддича вовсе не была такой уж слабой — время от времени они выигрывали первое место в турнирах по квиддичу.

— Ты не прав! — Эрхард сдвинул брови: — Все не легко... не просто! Там многие условия... Много всего! — от волнения путаясь в словах, доказывал он.

Драко лениво протянул руку и потрепал маленького кузена по светлым волнистым волосам:

— Ладно, ладно, все, признаю, что твои ганзейские квиддичисты — самые лучшие в мире. Ты, главное, не переживай так, а то еще заплачешь, а в твои годы это уже просто неприлично — сколько тебе там, одиннадцать?

— Мне двенадцать! — поправил его Эрхард. — И я не буду плакать. Но так нечестно. Я не могу колдовать, и меня никуда одного не пускают. А сегодня на тебя Коппелиус напал, и родители сказали, что все вокруг опасно. Но все люди, которые без магии, живут без нее!

Драко понимающе вздохнул: «Ах вот оно что!» Он на секунду представил себя на месте Райнхардта фон Шлехтглаубера: вот у него родился ребенок, который в магии беспомощнее котенка, не может ни защитные чары поставить, ни воздушную подушку сотворить, ни дезиллюзионное заклятье... «Удивительно, как он еще с ума не сошел от беспокойства?» — вздрогнул Драко.

— Я не дурак, я знаю, куда ходить и что делать! — Эрхард воинственно вскинул голову.

Драко невольно хихикнул:

— Ты сейчас похож на взъерошенного воробья.

Кузен секунду укоризненно смотрел на него, а потом показал Драко язык:

— Сам ты на воробья похож! Знаешь, что я сделаю, когда мы проведем ритуал и у меня будет магия?

— Подружишься с русалками? — припомнил Драко.

Эрхард помотал головой:

— Нет. То есть это тоже, но потом. Сначала я приду к родителям и прыгну в окно!

— Э-эм... Зачем? — не понял Драко.

— Чтобы они увидели, что со мной ничего не случится! — гордый своей выдумкой, объяснил Эрхард.

Драко издал сдавленный звук, еле сдерживая хохот:

— Да ты еще более чокнутый, чем Коппелиус. И накинь на себя одеяло, а то еще простудишься... Ты что, сюда босиком пришел? Кто ходит босиком по холодному полу — вырастет косолапым медвежонком, — пошутил он.

— Да? Не слышал об этом, — серьезно откликнулся Эрхард и послушно укрылся одеялом.

— Мне... мама так всегда говорила... ну, в детстве, — смутился Драко, ругая себя за не вовремя проснувшуюся заботливость. Наверное, это было потому, что ему невероятно хотелось спать.

Эрхард же вознамерился и дальше болтать:

— А потом я научусь летать на метлах. Ты сказал, что покажешь, как летаешь на метле. А меня можешь покатать?

Драко подумал, что стоило бы ненавязчиво напомнить кузену о старинной поговорке «Сквиб магу не товарищ» и пресечь эти слишком дружеские отношения между ними, но сейчас он никак не мог открыть ставшие невероятно тяжелыми веки, да и язык его не слушался. К тому же при успешном высвобождении магии Эрхарда с помощью вольпертингера он станет уже не сквибом, а полноценным магом.

— Если мы успеем провести ритуал через неделю, то я смогу сам слетать на собрание Лиги Квиддича! Ну, или мы все вместе поедем. Завтра будем репетировать ритуал, а если все получится... — все еще тараторил Эрхард, но Драко уже почти не слышал его, так как погрузился в сон.

И снилась ему зеленая змея с синими глазами, которая покачивалась в ветвях деревьев, ловя закатные лучи солнца, а вместе с ней ветки обвивали две похожие на нее змеи. А потом одна из змей увеличилась в размерах и повернула к Драко плоскую морду. «Нагайна!» — сообразил он, а все вокруг уже изменилось, и вот он уже сидел за столом в Малфой-мэноре, в окружении Пожирателей Смерти. Родители Драко молча смотрели на Темного Лорда, и их вроде бы бесстрастные лица на самом деле скрывали страх и тревогу. Темный Лорд приблизился к Драко и шипящим голосом поинтересовался:

— Может быть, ты, Драко, знаешь?

— Что? — еле слышно отозвался Драко, стараясь стать как можно меньше и не смотреть вбок — туда, где расположилась змея. Мать под столом сжала его руку, и Драко знал, что она так же держит и руку отца. Но, несмотря на материнскую поддержку, было страшно.

— Ты меня не слушал, — обвиняюще произнес Темный Лорд, а потом схватил со стола свечу и капнул горячим воском Драко на руку: — Ты меня не слушал! — и он подал знак змее, тотчас кинувшейся вперед...

— Нет! — Драко подскочил, проснувшись. Эрхард тихо сопел рядом, свернувшись в клубочек. А на руке у Драко и впрямь было восковое пятно.

— Да сколько можно? — шепотом выругался на призрака со свечой Драко и осторожно встал, стараясь не разбудить кузена. Прихватив палочку, он отошел подальше от кровати и вполголоса потребовал: — Ну-ка покажись! Я кому сказал?! Либо показывайся и говори, чего тебе надо, либо отстань от меня!

— Вы довольно грубы, — на подоконнике мгновенно материализовался полупрозрачный силуэт молодого мужчины, почти юноши, в давно вышедшей из моды одежде. — У меня достаточно тонкая душевная организация, чтобы принимать близко к сердцу мое нынешнее состояние. Проще говоря: я стесняюсь.

Драко мгновенно выставил вперед палочку и окинул холодным взглядом явившегося ему призрака, подмечая и кудрявый парик, и воротник-жабо, и превосходный крой костюма, и вычурные пряжки туфель.

— Ну, мистер стесняшка, и кто же вы, акромантул вас раздери, такой?!

Призрак изящно подлетел в воздух и уже там отвесил Драко легкий поклон:

— Жан-Кристоф Деко, к вашим услугам, месье!

Он говорил по-английски с ярко выраженным французским акцентом. Драко тоже чуть склонил голову:

— Драко Малфой... Вы француз?

— Почти, — снова уселся на подоконник Деко, закинув ногу на ногу и фривольно размахивая в воздухе туда-сюда кистями рук. — Родился я во Франции, но потом случилась революция, а санкюлоты там не слишком-то разбирали, маггл ты или маг. Пришлось сбежать в Бельгию, оттуда — в Голландию, затем перебраться в Англию... Ну а после обстоятельства сложились так, что я обосновался в Германии, где и погиб.

Драко зевнул. История призрака его не впечатлила — в Малфой-мэноре были и более колоритные персонажи. Да и портреты предков зачастую делились с Драко невероятными событиями своей жизни — взять хоть ту же Мелиссу Малфой, приходившуюся ему пра-пра-прабабкой.

— Понятно, — равнодушно отозвался Драко на речь призрака и враз построжал: — А теперь скажите-ка мне, месье Деко, что у вас за неприятная и даже неприличная страсть к оставлению восковых пятен на моей одежде?

Деко виновато опустил голову и запоздало отвел подальше руку со свечой:

— Покорнейше прошу простить меня. К сожалению, мое зрение и при жизни оставляло желать лучшего, да и здесь, в Готторфе, освещение не очень хорошее, поэтому приходится подносить свечу поближе, чтобы разглядеть кого-либо...

Драко скептически поднял бровь:

— Но зачем вы вообще за мной таскаетесь?

Услышав этот вопрос, Деко внезапно взволновался так, что стал еле видимым, и принялся метаться по комнате под потолком:

— Вам грозит опасность! — резко подлетев к уху Драко, страшным шепотом сообщил он. — Огромная опасность!

Драко испуганно отшатнулся:

— Опасность? Что за опасность?

— Она исходит от некой небезызвестной вам девицы, — прошипел Деко уже в другое ухо. — От этой искусительницы... О, я вижу на вашем лице растерянность и недоверие — точно так же не верил я, когда мне твердили, что прелестная Амалия вовсе не любит меня, а нужен я ей лишь как жертва в одном очень, очень опасном ритуале!

— Ритуале?! — вздрогнул Драко.

— Да-да! И сейчас, боюсь, история повторяется: эта девица, Мари, ведет вас на заклание, а вы доверчиво следуете за ней, — настойчиво уверял его Деко.

Драко хлопал ресницами, пытаясь осмыслить услышанное:

— То есть... Вы хотите сказать, что Мари собирается использовать меня как жертву в ритуале вызова вольпертингера? — он невольно покосился на вроде бы спящего Эрхарда.

— Вот именно, мой друг, вот именно! — Деко стал плотнее и, если не приглядываться, выглядел как настоящий человек. — Я просто не в силах наблюдать не вмешиваясь, как по вине подлой, хитрой искусительницы гибнет еще один юный мужчина!

Драко потер подбородок. Слова Деко не никак не укладывались в его голове.

— Глупость какая. Мари вовсе не похожа на искусительницу, которая собирается приносить меня в жертву. Да и остальные... Они бы не посмели!

— Вы действительно так считаете? — вкрадчиво поинтересовался Деко. — На вашем месте я бы не был... Хотя о чем я говорю — на вашем месте я как раз и был таким же доверчивым! «Ах, Амалия — чистая, открытая, веселая душа», — говорил я себе. «Это просто глупые слухи», — говорил я себе... Даже лежа на жертвенном алтаре, я все еще надеялся, что это просто шутка.

Драко молчал. С одной стороны, не стоило так просто отмахиваться от предупреждения призрака, с другой же — Мари совершенно не тянула ни на какую «хитрую искусительницу», которая собиралась бы заманивать его в свои сети. «Хотя что я знаю о Мари? Я и знаком-то с ней не так давно...» — засомневался Драко. Но все же ему казалось маловероятным, что кузены собирались использовать его как жертву, не беспокоясь о последствиях. Ведь случись с ним что-нибудь, отец бы перевернул вверх дном весь замок, а мать бы уничтожила всех, кто посмел бы поднять руку на ее сына! «Но что мне-то с того будет, если меня уже не станет? — хмурился Драко. — И ведь "принести в жертву" не обязательно равно "убить". Можно принести в жертву многое — здравый рассудок, магическую силу, здоровье. А обставить это все можно как несчастный случай... Но Мари? И Эрхард? Или Зигфрид? Нет, это просто смешно — подозревать их в таких бесчестных намерениях. Хотя подозревал же я их раньше... Неужели они каким-то образом усыпили мою бдительность?» — мучительно размышлял Драко.

— Да что я усердствую? — всплеснул руками призрак. — У вас же есть чудесный инструмент, с помощью которого вы без усилий можете и сами подглядеть чужие действия, и разгадать чужие планы.

Драко непонимающе уставился на него:

— Какой еще инструмент?

— Да тот, что вы спрятали в недра своего сундука, — усмехнулся Деко. — Тот, от чего просто разит сильной магией.

От его слов Драко так и застыл: в сундуке лежали и белый опал, и полученные от Коппелиуса очки. Облизнув губы, он все же на всякий случай тихо переспросил:

— Я не понимаю... О чем вы?

Деко снисходительно улыбнулся и сделал жест рукой, словно подносил к глазам лорнет:

— Вам будет легко разглядеть некоторые важные вещи, — загадочно сказал он. — А вот вторую штучку я бы не советовал вам долго держать при себе. Ее стоит либо использовать с определенной целью и избавиться от нее, либо просто избавиться — и как можно быстрее. Кстати, могу посоветовать человека, который бы очень заинтересовался ей. Правда, встречал я его много лет назад, но почти уверен, что он жив до сих пор, хотя и невероятно стар. Его зовут Дэвин О’Тул, он ирландец, но проживает в Брюсселе — оттуда ему было бы не так-то легко выбраться...

— Благодарю, я и сам разберусь, — довольно грубо оборвал его Драко, покосившись на Эрхарда. Не хватало еще, чтобы любопытный кузен проснулся и подслушал, о чем идет речь.

Деко не на шутку обиделся:

— Мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к моим предостережениям и пренебрегаете моими советами! Что ж, ваше право, — заключил он и в тот же миг пропал, словно бы его и не было.

— Надо же, какие мы нервные, — немного расстроенно пробормотал Драко в пустоту. Конечно же, не стоило торопиться с высказываниями и послушать призрака еще немного — возможно, он выдал бы больше полезной информации. «М-да... Надо было, действительно, подумать дважды, прежде чем говорить, — вздохнул Драко. — Ну да что поделаешь — придется разбираться самому и с очками, и с этим так называемым "заговором" со стороны Мари».

Он подошел к сундуку, где хранились его опасные сокровища. Посматривая время от времени на Эрхарда — не проснулся ли — Драко быстро вытащил завернутые в носовой платок очки «Alia visio». В неверном лунном свете ему на секунду показалось, что вместо стекол в них сверкнули чьи-то глаза, и он чуть не выронил хрупкую вещицу. Впрочем, при дальнейшем рассмотрении у окна в оправе оказались только прозрачные стекла. Скорее всего, это слабое освещение сыграло с ним злую шутку. Тем не менее у Драко не сразу хватило духу надеть очки, и какое-то время он просто придерживал их обеими руками перед собой, разглядывал сквозь стекла комнату и двор, но не находил никаких отличий.

Поколебавшись, он все же нацепил их на нос, но, опять же, ничего не изменилось. «Неужели Коппелиус подсунул мне подделку?» — закралось ему в душу ужасное подозрение. Это было бы обидно, принимая во внимание ту невероятную опасность, которой Драко подвергся из-за очков... Впрочем, на самом-то деле он не имел права предъявлять претензии, так как очки-то достались ему не совсем честно — как и деньги, хотя сам Драко предпочитал считать их оплатой за «невежливое нападение чокнутого старика». «В конце концов, в том, что наша сделка сорвалась, виноват Коппелиус. И если ему так нужен скорпион, то он мог бы сам заявиться сюда и напомнить мне о нем, — оправдывался перед собой Драко. — Я-то уж точно к нему больше ни ногой! Хотя, конечно, вышло не очень-то справедливо — деньги и очки у меня, а опал я так старику и не отдал, но... Как говорит мой отец, в бизнесе не все так просто и правильно».

И только лишь Драко успел подумать об отце, как перед глазами предстали неясные очертания его кабинета, кипы бумаг на столе и двигающееся по ним перо, выписывающее прямые строки: «...не доставит нам никаких проблем. Стоит лишь напомнить ему о том, какую роль он играл при одной важной персоне, ныне уничтоженной...» — с каждой секундой абрисы букв становились все ярче, так что создавалось впечатление, что это сам Драко сидел за столом и писал их. В потрясении он сорвал с себя очки и осмотрел их — стекла так и оставались незамутненными и выглядели, как обычные. Драко с осторожностью снова заправил дужки себе за уши. «...С уважением, Люциус Малфой», — прочел он появившиеся за это время на бумаге строки, которые тут же перекрыла чернильная печать с отцовским вензелем, поставленная холеной, белой, отцовской же рукой. «Это что же, я вижу через отцовские глаза?» — ошеломленно ахнул Драко. Тем временем его отец перевел взгляд на дверь, и перед Драко предстала мать в тонкой ночной рубашке, державшая в руках небольшой светильник. Сердце Драко сжалось от тоски по ней, особенно, когда мать ласково улыбнулась ему — хотя на самом деле его отцу. Ее губы шевельнулись, но звука слышно не было. Все вокруг слегка дернулось так, словно бы отец кивнул в ответ. «Наверное, она, как обычно, позвала его спать, ведь уже поздно, а он снова засиделся в кабинете», — сообразил Драко и тут же поспешно сдернул с носа очки, так как мать тем временем приблизилась к отцу и, видимо, поцеловала его — по крайней мере, ее глаза оказались совсем рядом, и их выражение было таким, что Драко пару секунд от смущения не мог прийти в себя. «Тьфу ты, тоже мне, нашли время, — фыркнул он, покручивая в пальцах дужку очков. — Ладно, родителей тогда тревожить больше не стоит. Кого бы еще посмотреть? Мари наверняка спит... А вот что, кстати, видно, если человек спит?» — Драко снова надел очки и подумал о Мари. Перед глазами потемнело, но больше ничего не случилось. «Значит, сны разглядеть нельзя», — понял Драко. Потом он поочередно попробовал подглядеть через дядюшку и тетушку, Эрхарда, Зигфрида и даже Клару Коппелиус, но они все спали. Использовать для подглядывания глаза Коппелиуса Драко не решился, настройка на призрака Жан-Кристофа Деко не дала никакого результата, равно как и на портреты из фамильной галереи Малфоев. Хайнц Фриц был занят подшиванием скатерти, и разглядывать через него это дело оказалось невыносимо скучно. «А если попробовать понаблюдать за кем-то из Министерства? Хотя почему "за кем-то"? За Кингсли Шеклболтом!» — разошелся Драко, представляя себе образ министра. Но и тот, наверное, спал, потому что перед глазами просто потемнело. «Ничего, зато я знаю, что это возможно, — понял Драко. — Неудивительно, что отцу так были нужны эти очки. Но сейчас лучше снова лечь спать, еще успею завтра насмотреться».

Он снова закутал очки в носовой платок, накапал себе зелье, которое колдомедики и санаменторы из Мунго предписали ему принимать каждый вечер и о котором Драко постоянно забывал, и снова улегся в кровать, рядом с раскинувшимся во сне Эрхардом.

На этот раз, возможно, благодаря зелью, спал Драко без кошмаров и проснулся, когда солнце светило вовсю, а Эрхарда в комнате уже не было.

— Ну и хорошо, — потянулся Драко и еще пару минут лениво повалялся в постели, прежде чем встать. Он немного повоевал с ванной и душем, а потом, мокрый, выскочил в комнату, чтобы одеться.

— Verdammt! (3) — послышался изумленный детский голосок от окна, затем раздалось шуршание, вскрик и непонятное лопотание на немецком.

Драко кинулся туда и в последнюю секунду успел ухватить за руки чуть не свалившихся близняшек-кузин, странным образом оказавшихся на парапете, идущем вдоль стены.

— Держитесь! — он беспомощно оглянулся на мирно лежащую на тумбочке палочку, но понял, что даже если призовет ее «Акцио», то не сможет поймать, ведь обе руки были заняты.

Одетт и Одиль, на удивление, не вопили и даже не сильно дергались, а организованно подтягивались, пытаясь забраться обратно на парапет.

— Акцио! — все же попытался Драко и мотнул головой, пытаясь поймать подлетевшую палочку зубами, но не смог. Он подтолкнул ее к себе ногой, однако при этом случайно чуть было не выпустил руку то ли Одетт, то ли Одиль, и решил больше не рисковать.

— Ich bin da! (4) — подмога подоспела как раз вовремя: Хайнц Фриц ловко дернул вверх одну из близняшек, подцепил за воротник другую, и они оказались за подоконником, в безопасности.

— Спасибо... — Драко уселся прямо на пол, отходя от испытанного потрясения, и запоздало прикрылся поданным ему домовиком полотенцем.

Близняшки уже весело прыгали вокруг него, словно бы и не они только что болтались между небом и землей.

— Du bist der Beste! — сообщила ему одна из них.

— Да, конечно, я лучший, — подтвердил Драко, переводя дух, и собрался было отругать их, но эту инициативу уже перехватил Хайнц Фриц. Под градом недовольных выкриков старого домового эльфа близняшки моментально растеряли свою жизнерадостность и насупились.

— Das ist total bescheuert! — заключил Фриц, и Драко кивнул, соглашаясь с ним:

— Да, это совсем глупо!

Одна из двойняшек печально склонила голову, а другая сосредоточенно ковыряла ногтем кирпичную кладку стены.

— Entschuldigung, (5) — слаженно протянули они.

Драко усмехнулся: уж слишком девчонки напомнили ему его самого в детстве, когда отец отчитывал его за какой-то проступок. Мать, конечно, тоже порой ругала Драко, но куда реже: она разрешала ему, по мнению отца, «слишком многое», — и Драко всегда был ей за это благодарен.

— Ладно, забыли. Зачем вы вообще полезли на этот парапет? — и, видя, что они не понимают, попытался на немецком: — Warum... auf der Bruestung? (6)

— Einfach so... — пожали плечами близняшки, мило улыбаясь.

— Просто так?! — теперь они еще сильнее напомнили Драко о собственном детстве. — Больше так не делайте, — наставительно погрозил он им пальцем, но не выдержал полностью своей роли и расхохотался.

Одетт и Одиль, которые словно бы только и ждали этого сигнала, тут же полезли к нему обниматься, так что Драко с трудом удержал на месте прикрывающее его полотенце.

— Все, все, хватит подлизываться! А теперь идите, мне надо привести себя в порядок к завтраку, — неловко отпихнул он девчонок.

Пока Хайнц Фриц подготавливал ему одежду и помогал причесаться, Драко не удержался и снова заглянул в магические очки. На этот раз Мари уже не спала, и он получил возможность разглядеть ее комнату — залитое солнцем помещение с обтянутой зеленой узорчатой тканью мебелью и шкафами темного дерева, забитыми книгами, статуэтками, мягкими игрушками и прочей дребеденью. Ванная комната у Мари оказалась меньше, чем та, что досталась Драко, но душ был более новой модели и совершенно не капризный — по крайней мере, он не плевался водой, когда Мари вытиралась.

— Херр Малфой, вы берете эти туфли? — отвлек Драко Хайнц Фриц, и пришлось ткнуть наугад в какие-то из них, чтобы не отрываться от захватывающего зрелища.

Когда Мари собралась и вышла в коридор, она встретила Клару Коппелиус, и Драко в очередной раз поразился тому, насколько та внешне напоминала своего деда — разве что была повыше. «Или все же он ей отец? В книге было написано, что у него две дочери... Да какая, в сущности, разница?» — долго думать об этой девице Драко не хотелось — отчего-то это раздражало его все сильнее, и он через несколько секунд уже почти возненавидел ее. Да и Мари вызывала теперь у него недовольство — она слишком долго о чем-то болтала с Кларой, а Драко не слышал ни слова. «Еще и мимика у этой Клары совсем слабая — я даже по движениям ее губ ничего не могу прочесть! Что за отвратительная девица!» — разозлился он вконец, в негодовании снял очки... и вмиг успокоился. Клара уже не казалась ему такой противной, а долгий разговор Мари с ней — таким неприятным. «Вот это да... — потрясенно и с новым интересом оглядел Драко очки. — Неужели же это они так на меня повлияли? Это они вызвали во мне эту странную злость? Или же нет? Надо будет потом еще попробовать разобраться в принципе их действия».

Драко поспешил снова спрятать очки в сундук — и вовремя, так как через пару минут на пороге его комнаты появилась Мари собственной персоной:

— Ты готов? — она подошла к нему и прошептала так, чтобы не слышал Хайнц Фриц: — После завтрака будем репетировать ритуал. Окс Хемиш тоже присоединится к нам, поэтому мы все будем в сборе и репетиция в точности повторит настоящий обряд...

Примечания:

1. Слова из старой народной немецкой песни.

2. Wilkommen (нем., Вилькоммен) — Добро пожаловать.

3. Verdammt! (нем., Фердаммт) — Проклятье!

4. Ich bin da! (нем., Ихь бин да) — Я тут!

5. Entschuldigung (нем., Энтшульдигунг) — Извините.

6. Warum... auf der Bruestung? (нем., Варум... ауф дер Брюстунг?) — Почему... на парапете?