Вернуть Джека (джен)

Что такое мечта и почему за неё стоит бороться? И что же настанет, когда мечта сбудется — всё, это конец истории? Каждый-каждый жаждет того момента когда сможет вскинуть руки к небесам и улыбнуться тому, что больше не надо сражаться за счастье. Всё наладилось.

Правда в том, что сражаться нужно всегда, и истории никогда не заканчиваются полностью.

Ледяной Джек приходит к такому выводу с лёгкой грустью. Он приговаривает своему «я» не расслабляться больше, не терять головы и всегда представлять, какие могут быть последствия у его поступков. Привыкать приходится мучительно, но Хранитель Веселья знает, что это того стоит — всё, лишь бы страшное приключение не повторилось.

Хранители вместе. Их нельзя назвать беззаботными, но счастливыми — точно. Теперь редкие дрязги кажутся им такой мелочью, о которой через пару минут и вспоминать не стоит.

Ледяной Джек любит вспоминать, как радовался Северянин, увидев после схватки с Кромешником своих помощников целыми и невредимыми за их привычной работой. Йети, вряд ли понимая, какой волшебный для их хозяина этот момент, с усердием мастерили игрушки, а крохотные эльфы с энтузиазмом проверяли, весело ли в них играть. Когда снежные люди заметили Хранителя Детства, они, нагнав недовольный вид, показывали пушистыми лапами на неубранную посуду, пыль, кучи песка на полу. А Северянин обнимал их, как плюшевых медвежат, пучеглазых и ничего не понимающих, и смеялся.

Ледяной Джек решает, что здорово, что он всё это видел — столько трепета и милости тогда было.

— Это Рождество будет самым чудесным из всех! — почти сразу объявил Северянин, и застучали молоточки, зазвенели пилы, работа пошла полным ходом. — И ещё — мы подарим хотя бы скромненькие подарочки всем-всем, кто в нас ещё верит, даже взрослым. Теперь-то я знаю, как бывает непросто верить в сказки.

Месяцы неслись в суете и труде, и когда зажелтел октябрь, и Ледяной Джек решил, что пришёл в себя и уже напомогался Северянину и теперь готов выполнить обещание сестре.

* * *

Ледяной Джек не привык убираться, но деваться некуда: подметает осколки фарфора, крошки, выбрасывает испорченные продукты, разбирает книги, собирает по всему магазину пёрышки, складывает их обратно в мешочки. Пыль пляшет в вальсе с осенними солнечными лучами, а Ледяной Джек жалеет, что не забрал с собой несколько йети или хотя бы эльфов, чтобы помогли. Но ему так хотелось разобраться со всем самостоятельно, чтобы доказать себе, что он способен хорошо справляться с трудностями, что теперь приходится терпеть.

Когда накатывает тоска, и хочется бросить всё и улететь куда подальше, Ледяной Джек представляет, как Эмма с шутками и с задором читает ему книги. В грёзах в одной из комнат, похожей на склад, он натыкается на коробки. Оттуда на него блестящими глазами-пуговками смотрят живые игрушки — спрятанные, забытые, покинутые.

— Но зато вы целы, — утешает их Ледяной Джек, вытаскивая в зал. — А куклам повезло меньше.

Хранитель Веселья усаживает их на полки, кресла и диваны, рассказывая весёлые истории и приговаривая, что с этого дня дела пойдут на лад. Но ему по-прежнему кажется, что они смотрят на него с грустью, и Ледяной Джек вскрикивает:

— Точно! Вот первое моё… э-э-э… решение: с этого момента это будет не магазин, а дом живых игрушек! И вас больше не будут продавать. Вы сами выберете, к кому поселитесь и чьим другом станете. Ну, когда вы поймёте, что готовы. До тех пор живите здесь, сколько хотите. И если случится беда, вы всегда сможете вернуться.

И когда Ледяной Джек оборачивается, игрушки уже сидят, выпрямившись, и будто чуть-чуть улыбаются. Не теряя решимости, он проговаривает:

— Нам нужна будет карта… глобус — как у Северянина. Чтобы не только детей показывал, но и вас. Чтобы если что я мог помочь, мало ли. Думаю, если хорошо попросить, йети и не такое смастерят. Так что всё замечательно. А чтобы вам не было скучно, тут будет всегда идти снег — играйте, сколько хотите, вы в нём не утонете, — он шустро наколдовывает его и тянется к двери: — Но при мне, я вижу, вы пока стесняетесь, так что я пока пойду дальше изучать это место — а вы тоже будьте посмелее, помните, я же вас никогда не обижал.

Когда Хранитель Веселья закрывает дверь и прислоняется к ней, слышит лёгкое шуршание и смех. Значит, у него всё получается. Довольный собой, Ледяной Джек открывает последнюю, как ему кажется, дверь, за которой не побывал.

У него дух захватывает.

Бесконечные книжные стеллажи бегут вдоль стен, уставленные несгорающими свечами. Книг пока мало, всего несколько штук — но эти книги вставлены в золотые рамки и подписаны от Светланы красивым курсивным почерком: «Первые труды моих деток». Ледяной Джек осторожно дотрагивается до надписей, вздыхает и покрывает углы рам морозными узорами. Когда Хранитель Веселья задирает голову, то замечает на верхних полках бумажку. Он сбивает её морозом и дрожащими руками подбирает с деревянного пола: почерк тот же, что и под книгами.

Светлана.

«Если уж так получилось, что кто-то стал рыться в моих вещах и наткнулся на эти записи, значит, со мной всё плохо. Ладно, я понимала, на что шла, понимала, как рисковала. Да какая теперь разница? Я всё равно ни о чём не жалею. Разве что, лишь бы с Хрусталкой всё было хорошо.

Я догадываюсь, кто это сейчас читает. Знаю, ты устал от моих сюрпризов, но вот тебе ещё один. Этот самый-самый, его ты точно не забудешь, это я тебе обещаю…»

Ледяной Джек с удивлением прочитывает какой-то адрес в Бостоне.

«…отправляйся туда как можно скорее».

Ну уж нет, решает он. Вдруг это ловушка напоследок? Может, Ледяной Джек и решится когда-нибудь проверить, но точно не один.

Когда пора возвращаться на Северный Полюс, Хранитель Веселья запирает дом живых игрушек, понадёжнее спрятав их в укромное местечко.

Уже подлетая, купаясь в облаках, Ледяной Джек признаёт, что не может глядеть на солнце без кома в горле. Сожаление застывает в его глазах. Что же произошло со Светланой, существует ли она ещё? А Хрусталка как, раз они были с ней связаны? Что теперь их всех ждёт?

Погружённый в думы, он врезается в Зубную Фею. Перепуганная Хранительница Воспоминаний успевает подхватить друга лишь за несколько дюймов до сугробов.

— Ты куда это так мчишься? — и с лучезарной улыбкой помогает ему подняться: — Хэй, Крохи, не прячьтесь. Смотрите, кого мы тут повстречали.

И ловкие маленькие феи с детскими личиками выпархивают из-за её спины и строятся в восклицательный знак, восторженно вздыхая. Несколько самых смелых помощниц даже прижимаются к груди Ледяного Джека. Хранитель Веселья гладит их, как самых хрупких и нежных существ на свете.

— Как я рад за тебя, Фея, — с радостью восклицает он: — Наконец-то этот кошмар закончился.

— Ага! И я за тебя очень-очень рада. Ты такой молодец, — Хранительница Воспоминаний сжимает его ладонь: — Справился-таки со всем, что на тебя навалилось. Мы гордимся тобой! Ты уже знаешь, что Песочник скоро устраивает у себя приём? Не можем же мы такое не отпраздновать!

— Ты хотела сказать, вечеринку, — усмехается Ледяной Джек и облокачивается о посох: — Это здорово. И… как Кролик?

Зубные крохи встревожено перешёптываются, а Фея пожимает плечами, вжимая голову и нервно махая крыльями:

— Я… не думала, что так получится. И ведь мне казалось тогда, когда я была человеком, что всё правильно и так должно быть. Мне и теперь даже нравится, что всё вот так вот получилось. Я надеюсь, что ты…

И Ледяной Джек с улыбкой прижимает Фею и говорит на ухо:

— …не обижен. Я вас люблю, ребята, здорово, что вы счастливы. Просто я о-о-очень удивился. А вы непредсказуемые.

— Фух, — искренне выдыхает Фея и смеётся вместе с помощницами: — Ну раз всё так замечательно, нам пора…

— ... работать. Да, конечно, у каждого столько дел накопилось. Видела бы ты Северянина!

— Хи-хи, видела только что, залетала спросить, как дела. Счастлив и трудится в поте лица. Но ты ещё в замке у нас, фей, не бывал. Вот это ужас! Такой завал! Хорошо, что подружки всегда поддержат и выручат, — и Зубная Фея гладит одну из крох. — Он мне рассказал, что в твоей жизни большие перемены. Удачи тебе, Джек. И поздравляю — у тебя появился свой дом, своя миссия!

— Да-да… — он не очень-то весело улыбается и вздыхает: — Здорово, конечно, это всё, но правила надо менять, куклы раньше этим занимались, игрушки меня побаиваются… И вообще я слабо представляю, что теперь будет. Раньше ничего такого не делал. Хватит сил? Всё получится? А если нет? Я ведь обещал…

— Если что мы тебе всегда поможем, — она легонько постукивает ему по плечу.

И они разлетаются, глядя друг другу во след со светлыми лицами.

* * *

С эльфами не шее, поедающими вафли, Хранитель Детства внимательно выслушивает Ледяного Джека.

— Ну, мои ребята запросто сделают такой шарик, правда, парни? — хохочет он, а йети с возмущением тыкают на коробки с игрушками к Рождеству: — Знаю-знаю, у вас аврал. Но не можем же мы не помочь другу?

И йети под возгласы эльфов обречённо склоняют головы.

— Ладно-ладно, будет вам выходной, — добродушно проговаривает Северянин, и пока помощники с радостным видом обнимают друг друга, объявляет: — Песочник по настоянию Луноликого провёл с Кромешником воспитательные беседы. Боюсь, это всё бессмысленно — и почему Луноликий верит, что это сработает? И да, подготовка к пиру идёт полным ходом, так что завтра на рассвете все собираемся у Песочника — как раз он раздаст сны и будет свободен. А ты с Луноликим ещё не болтал, нет?

— Я его не понимаю, — пожимает плечами Ледяной Джек: — То, что я сделал… Луноликий злится на меня, я это чувствую. Не знаю, как теперь быть.

Северянин с рассеянным видом сгоняет эльфов в другую комнату, припирает дверь, собираясь с мыслями, и достаёт из кармана матрёшку со своим рисунком:

— Помнишь? У тебя должна быть такая.

Ледяной Джек тяжело вздыхает:

— Помню. Но я её потерял. Видишь? Даже с этим не справился. Прав был Кролик. Да и Светлана…

— Т-ш-ш-ш, — Северянин обнимает его и похлопывает по спине, а Ледяной Джек едва достаёт макушкой до его груди: — Мы же не виним тебя — и ты не вини. Ты же всегда не головой думаешь, а сердцем. Раз уж оно на этот раз сказало тебе во что бы то ни стало вернуть сестру — ты так и сделал. Но не зря ведь это всё, правильно? И только вдумайся, сколько всего нового мы узнали и о себе, и о детях, и о мире! А Светлана? Ты хотел помочь бедной девочке. Джек, ты же наша семья — что бы ты ни сделал, мы от тебя не отвернёмся. Ты верь.

— Я верю, — с улыбкой отвечает он и прячет лицо в объятиях.

И они стоят так, как сын и отец, ещё долго, пока в мастерскую не врываются два йети и шумно не умиляются с такой картины.

— Ладно, Северянин, не буду мешать тебе работать, — Ледяной Джек смущённо чешет затылок, но вся робость пропадает, когда он видит коробку с порталами: — Так, а это я беру с собой. Мне же нужно для дела!

И вновь вылетает через окно под хохот Хранителя Детства.

И остаток вечера выпивают дела: Ледяной Джек хозяйничает в доме живых игрушек. Он даже начинает подумывать над сводом правил для здешних обитателей, чтобы не случалось недопониманий. Например, не уходить без его ведома. Игрушки всё ещё стесняются его, но несколько посмелее дали ему понять, что готовы в работе. Так плюшевый заяц, стоило Ледяному Джеку только отвернуться, приползал к нему и хватал за ногу.

— Хорошо, давай попробуем так.

Он облетает с ним несколько десятков домов, наблюдает за многими детьми, пока игрушка не сверкает глазами-пуговками при виде одного из них. Жутко волнуясь, Хранитель веселья оставляет плюшевого зайца у изголовья кровати и, когда через пару минут ребёнок замечает его и с трепетом прижимает к груди, он выдыхает.

По возвращении в дом живых игрушек глубокой ночью, решив, что нужно перевести дух, Хранитель Веселья приземляется на верхушку дерева и долго, пристально, вглядывается в небо, в луну.

— Прости меня, правда, прости, — горячо произносит он: — Но даже сейчас я бы всё равно отдал всё, чтобы Эмма была вновь со мной, — лунный свет становится ещё холоднее: — Я ведь даже не знаю, как она пережила то, что с нами случилось! И мама, и папа, и мои друзья. Почему мне нужно обязательно у тебя выпрашивать по крохам хоть что-то из моего прошлого? Что ты прячешь, чего ты боишься?

И порыв ветра сбивает Ледяного Джека с ветки. Он не успевает сообразить и опять роняет посох, про себя твёрдо решив: «В следующий раз намертво приклею его скотчем к рукавам!» И хотя ему кажется, что вот-вот — и его встретит жёстким приёмом земля-матушка, ощущение невесомости и восторга прогоняет страх.

И явная мысль звучит в голове: «Закрой глаза».

* * *

У Эммы такой кисель в голове, что ей даже начинают сниться кошмары про то, что она скоро лопнет. Ничего нет страшнее — понимать, что собственные мысли губят.

Опять — утро. Опять — её утешают. Как будто она не знает, что горе — не только у неё, а оно — у всей семьи. Её накрывают шалью, переносят с пола на скамью, хлопают по щекам и плачут.

Пахнет свечками, трауром и молитвой.

Эмма не будет открывать глаз. Не сегодня. Представит, что это — страшный сон. Что Джек ещё здесь, где-то в доме, он веселится и радуется волшебному снегопаду.

Девочке нравится представлять вчерашний день от его лица. Каждую свою мысль — она считает его мыслью. Думает, что никто его не знает лучше, чем она. И думает, что ей он нужнее, чем другим.

Когда все с угрюмыми лицами собираются за столом, и Эмме всё-таки приходится вернуться в жизнь, она всматривается в выжатых людей и вдруг понимает: как раньше уже не будет. Никогда и ни за что. В этом доме никто не улыбнётся. А если улыбнётся, то сам себе соврёт — не вернётся былое счастье. Ушло на дно озера, провалилось под лёд.

Эмму злит всё. То, что за окнами поют весёлые песни, что друзья смеются, что приходит весна и забирает последнее, что осталось от брата. Иногда — когда она следит за пауками на деревянном потолке — до неё долетают слова родных. Они зовут её, молят вернуться.

Она решает никогда не возвращаться. Уж тем более после того, как из неё изгоняют «злых бесов» всем селением. Эмма не выдерживает и уходит из дома, пока за ней никто не следит.

Эмма вспоминает, как год за годом на все праздники загадывала желание, ставшее уже девизом: «Пусть Джек вернётся к ней». Она чувствует, что слаба — и сама идти вперёд не сумеет. И не жалеет себя, но выкинуть из головы не может, как брат спас её ценой собственной жизни, как счастливый финал утонул в ледяной воде.

Когда она случайно видит своё отражение, то понимает, что уже не девочка. Такие как она — уже давным-давно внуков нянчат.

А Эмме об этом и мечтать не приходится. Смеются, тычут пальцем, когда проходит мимо: «Смотрите, сумасшедшая бабушка Эмма идёт!». А она и не верит своим ушам. И когда она стала бабушкой? Туман окутал её, а она и не смогла бороться, даже не пыталась.

Её последний день наступил — в последний день лета. Она сразу, только проснувшись, понимает, что пора бы прощаться. И впервые замечает племянников, играющих на ковре с собаками, сестру и её мужа, кормящих её с ложечки. А ещё есть камин.

И вопреки клятве, данной самой себе, никогда не улыбаться — Эмма улыбается.

Эмма закрывает глаза, думая, что раз Джек не вернулся к ней, — то она вернётся к нему. И тогда же рассвет косается её губ, забирая мечту на небеса к Солнцу.

Солнце обещает ей это устроить — в нужное время в нужном месте. И Эмма — боевая девочка в коричневом платье — убегает к нему, смеясь. А старушка остаётся в кругу тепла, детей и своей вечной печали.

* * *

Ледяной Джек прячется за деревьями от лунных лучей, держится обеими руками за голову, согнувшись, и боится поверить в то, что увидел. Он покачивается в такт беспокойному уханью совы и не может перестать шептать:

— Так она была настоящая… настоящая…

Ледяной Джек отыскивает в сугробах посох и, едва понимая, что творит, размахивает им направо и налево, морозя всё, что попадает под руку. Ни одно дерево или пень не остались не превращёнными насквозь в лёд. Его останавливает белка, упавшая с ели, прямо к его ногам. Она вся трясётся от страха, но не убегает. Вздохнув, Ледяной Джек помогает ей забраться в дупло, приговаривая:

— Почему же он её забрал у меня?

И решается взглянуть на луну. Кажется, что она внимательно следит за ним и чего-то ждёт.

Ледяной Джек ухмыляется:

— Ну да… Она же сама этого хотела… Говорила, что хотела вернуть меня. Свою мечту она исполнила. Я думал, что моя тоже исполнилась — и я вернул её. Но не тут-то было, да? Чёрт, — он пожимает плечами и пинает только-только сотворённый снежок: — С тобой нельзя поскандалить, — он жмурится и медленно проговаривает: — Теперь понятно. Ты меня оберегал. То, что я узнал, правда, очень тяжело. И долго-долго я буду думать о том, что из-за одного кошмара моя сестрёнка превратила всю жизнь в ужас. Хорошо, что мы увиделись, ведь после этого всего… — и Ледяной Джек улыбается: — Да, здорово, что девочка из снов была настоящей Эммой и сказала мне то, о чём мечтала всю жизнь.

Под кружащие в вальсе снежинки и под открывающийся занавес рассвета, он с пониманием кивает тающей луне, отрывается от сугробов и летит, обгоняя, как ему чудится, сам ветер. И ничто уже не так важно, как то, что невозможная мечта Эммы всё-таки сбылась.

* * *

Далеко-далеко за облаками витает замок Песочного Человека. Его своды пронзают бесконечность, а лимонные стены кажутся сделанными из настоящего кирпича. У замка есть сад, в котором цветут и пахнут прекрасные сны: вот роза, гораздо большего размера, чем взрослый человек, вытягивается и зевает, а грушевое дерево покачивает ветвями с пожеланием доброго утра. Воздушные шары — самые реальные — висят в каждом уголке замка, а больше всего — у входа, арки, с которой свисают паутинки с росой.

Гости, для которых добраться до замка Песочного Человека не проблема, с искренними улыбками поздравляют Хранителей и всё сжимают в объятиях. Вот Дух Лета, причёсанный и весь на параде, вручает встречающим его Хранителям фигурку земляники:

— И в следующий раз не поленитесь попросить помощи, будьте так добры. Разве мы вас бросим? — слегка возмущённо добавляет он.

— Наша семья, наши ошибки, нам их и исправлять, — с вежливым тоном, но в то же время жёстко отрезает Северянин, передавая подарок зубным крохам, которые даже чуть-чуть снижаются из-за тяжёлого для них веса.

Дух Леса, поправляя зелёные кудри, усмехается:

— А что же мы, значит, вам не семья?

— Да ты прекрасно поняла, что он имел ввиду, — закатывает глаза Пасхальный Кролик. Зубная Фея, как крохи встревожено шепчут ей на ухо, торопится извиниться:

— Мы всё ещё не пришли в себя, простите. Конечно, мы вас любим. Думаю, вам интересно будет узнать, что дальше, идите…

— Вас ждёт сюрприз, — хихикает Пасхальный Кролик: — Этого вы точно не забудете… О, Весна! Привет, как ты поживаешь?

И под шум, хохот и топот проходит начало праздника в честь возвращения Хранителей. Довольные гости пробуют те сны, которые оставил для них в корзинках на столах Песочный Человек и без умолку восхищаются их красотой. А Северянин встревожено наклоняется к Зубной Фее:

— Думаешь, у Песочника и Джека получится его заставить сделать это?

— Ты что, не знаешь наших ребят? — она поднимает бровь, за ней повторяют крохи. Смущённый Северянин выставляет руки и отмахивается:

— Ну, мало ли, — и когда один из йети проговаривает ему что-то, Северянин вздыхает и согласно кивает: — Да, ты прав, накручиваю я. Ну а как ещё?

И пока в самом замке торжествует веселье, в подвале, сотворённом из неудачных снов, Песочник и Ледяной Джек зажимают носы от гадкого запаха просроченных грёз, переминаются с ноги на ногу на липком склизком полу и ломают головы, как заставить Кромешника их слушать.

На него набросили обручи из прекрасных снов и посадили на бочку со свежими мечтаниями, а Повелитель ночных кошмаров только и знает, что смеётся, запрокинув голову и отталкиваясь к стене:

— О, нет! Никогда вы этого не получите, бессердечные, сухие и бесполезные существа! Мои кошмары найдут меня, пусть вы и хорошо замели следы, Песочник даже замок свой перевёз. Вот только победа вновь будет у меня. Рано или поздно.

— Луноликий ничего тебе не сделает, правда, я не понимаю, почему он так добр к тебе, — постукивая посохом, Ледяной Джек ходит вокруг Кромешника и переглядывается с Песочником, чтобы по его взгляду понять, правильно ли он всё говорит: — Мы хотим заключить мирный договор, так сказать. Ты не лезешь к нам, к детям, а мы — к тебе. Ты согласен?

— Ну неужели до тебя не доходит? Джек, от тебя я всегда ожидал более развитой соображалки, но ты не перестаёшь меня разочаровывать, — ухмыляется Кромешник, делая ещё одну попытку вырваться из обручей.

— Да ты… как можно быть таким чудовищем, ты даже дочь своими, считай, руками… — закипает Ледяной Джек, но Кромешник вскидывает голову и шипит на него:

— Да, я, чёрт побери, Повелитель ночных кошмаров, Король Страха, воплощение худших фобий. И я появился раньше чем вы, так как вы смеете указывать мне, каким быть? Я существовал таким, какой я есть, тысячелетиями, и если, Джек, ты пытаешься воззвать к папочке той безмозглой солнечной девицы, то, поверь мне, его давно уже нет. Я — кошмар, я — ужас, и тот светлый герой давным-давно растворился во мне. Так что, дорогие мои Хранители, запомните: даже не надейтесь сделать из меня кого-то другого, или вам будет только хуже. Вы это не поняли ни с первого раза, ни со второго. Что, нужен и третий? Так я могу его устроить! И да. Будет он. Прямо. Сейчас.

И — как по щелчку — стены трясутся, пол пляшет, дикое ржание закладывает уши. Кромешник на этот раз справляется с обручами и с гордым видом становится напротив Хранителей:

— Ну что, не ждали?

А Хранитель Веселья взмахом посоха заковывает его в ледяные кандалы:

— А ты не ждал?

Песочник дважды хлопает в ладони, и ржание, топот, тряска — прекращаются. Кромешник — закованный, с потерянным видом, спотыкающийся о собственные ноги, глядит по сторонам и дрожащим голосом спрашивает:

— Что вы с ними сделали… Что вы сде… сделали с моими кошмарами?

Песочник довольно скрещивает руки на груди, а Ледяной Джек, переглянувшись с ним, объясняет:

— Мы видели, как один из кошмаров последовал за нами и как ты ему тихонько велел приводить всех его друзей. Бедняги сегодня повеселиться хотели, но попали в ловушки Песочника — и теперь они тоже прекрасные сны, — он медленно обходит его, и с каждым его шагом Кромешник чуть съёживается: — Так что, Кром, припоминая, как я тебя кормил, когда ты был чудным пёсиком, объявляю: у тебя почти не осталось кошмаров. И если ты ещё что-то задумаешь, Песочник сразу это поймёт и остановит. Из-за твоих истерик и того, что случилось после них, мы стали гораздо сильнее, — Ледяной Джек тыкает Кромешника в спину: — И мы будем следить за тобой во все глаза. Так что мирный договор будет, понял?

Какое-то время Кромешник стоит, не шевелясь, но после, взбешённый, готовый погубить всякого, кто попадётся ему на пути, он кидается к Ледяному Джеку и падает прямо на лицо с заморожёнными ногами.

— Ты уже решил, что в бедах Хранителей ни при чём, да? — сипло проговаривает он, даже не повернувшись на спину: — Думаешь, они простили тебя? Нет, они помнят, что это ты во всём виноват, ты чуть не угроби…

— Да, это я виноват, — жёстко обрывает Ледяной Джек, помогая ему сесть, и глядит на него сверху вниз: — И если Хранители решат, что я заслуживаю наказания, я пройду через него. Я полностью беру ответственность за то, что бывал глуп и самонадеян — и мне повезло, что благодаря друзьям, всё вернулось. Но и ты не забывай, — он наколдовывает Кромешнику ледяной пояс, — что теперь всякий раз, как ты задумаешь какую-нибудь пакость — твоё нутро в прямом смысле будет сжиматься.

Кромешник, оскорблённый, не сводит глаз с пояса и пытается освободить руки, но Ледяной Джек морозит их сильнее. И, когда он видит, что у Кромешника созрела ещё одна речь, он дышит ему в лицо морозом, и лицо Повелителя ночных кошмаров застывает в ужасе.

— Теперь и ты будешь помнить свой кошмар вечно, как те несколько детей, жизнь которым ты испортил, — говорит Ледяной Джек и поворачивается к лестнице, как Кромешник окликает его:

— Я же найду способ избавиться от этого.

— Лучше найди способ оживить в себе отца Светланы.

— От тебя места живого не останется, когда я одержу победу над вами.

— «Если» одержишь. И лучше бы ты так и остался собакой, от тебя хоть не тошнило.

Когда Хранитель Веселья возвращается к гостям, Зубная Фея и её крохи скорее подлетают к нему, и Хранительница Воспоминаний, касаясь его плеча, с беспокойством вглядывается в его лицо.

— Как они это делают, — вздыхает он, опираясь о посох. — Фух… Эти монологи столько сил отнимают. У меня в горле пересохло к концу. Вот Песочнику повезло.

— Ну так у вас получилось, мы опозорим его перед всеми? — со злорадным смехом подытоживает Пасхальный Кролик.

— Нет, — только и говорит Ледяной Джек, пожимая плечами. — Ну мы же не для этого здесь собрались, а для праздника. Я, например, жду — не дождусь, когда начнутся песни и танцы. Уныло вы вечеринку проводите, ничего не скажешь. О, Песочник! Наконец-то ты вернулся. А ну-ка идём, расшевелим толпу, сколько можно киснуть.

И под весёлую музыку, хохот и чужой восторг, грустная тень проползает под столами, шкафами, стульями и юркает в щель входных ворот. Её несут лучики солнца и оставляют на земле. Из тени вырастает постаревший Кромешник — с седыми волосами, потухшими глазами и скрючившейся спиной. Он глядит на солнце в зените, тянет к нему руки и другим, не своим, скрипучим голосом произносит:

— Я упустил тебя… Я тебя упустил.

И в следующее же мгновение Кромешник становится почти прежним: с волосами, чернее ночи, с жёлтыми хитрыми глазами и гордой спиной. Вот только теперь он в бессилии падает на траву, замочив одеяние в росе, закрывает лицо и сидит так вечность, вечность, вечность.

* * *

Плюшевая синица смущённо поблёскивает глазами-пуговками, чуть-чуть выглядывая из-под коробки. Хранитель Веселья осторожно берёт его в руки и подносит к глобусу с голубыми светлячками — он не такой большой, как у Северянина, по высоте не обгоняет Ледяного Джека, но тот всё равно не нарадуется:

— Вот тут тот ребёнок, с которым ты будешь делиться историями, — тычет на дрожащую точку где-то на Аляске. — Готова? Я, если честно, очень волнуюсь. Но думаю, что всё будет хорошо. Песочник, не хочешь поддержать меня, а?

Хранитель Снов качает головой и показывает палец вверх, забираясь на сонное облако. Ледяной Джек хмыкает и поднимается на такое же, крепко прижав синицу к себе и спрятав посох под мышкой:

— Ну, всё равно спасибо, что пришёл.

Минуя леса, реки, горы, и океаны, они добираются до скромного домика на отшибе. Песочник остаётся снаружи, а Хранитель Веселья, взломав замок льдом и осторожно приоткрыв скрипучую дверь, на цыпочках спешит к ребёнку. Песочник хорошо справляется со своей задачей — когда Ледяной Джек кладёт мальчику на грудь синицу, тот спит крепко-крепко.

— И это не всё, — выдыхает Хранитель Веселья, когда они быстрее ветра мчатся относить новую игрушку, — как к такому привыкну, не представляю.

Песочный Человек хлопает его плечу и злорадно улыбается, на что Ледяной Джек фыркает.

— Теперь пора проверить последний подарок Светланы, — говорит он, и два Хранителя отправляются в путь.

* * *

Добираются до Бостона они уже днём.

В этом доме много народу и шумно. Кажется, какой-то праздник. Люди ходят туда-сюда, и Ледяной Джек с Песочником едва успевают спрятаться за углом… И вдруг он понимает, что это за адрес, услышав, как позвали какого-то мальчика с такой же, какой и у него, фамилией. У него день рождения, ему семь, и он сломя голову несётся задувать свечи. Вокруг него — родные и близкие, а одна из женщин, кажется, мама мальчика, так похожа на маму Ледяного Джека, что он, как ему кажется, сияет уже ярче самого солнца.

Хранитель Веселья, наконец, чувствует себя счастливым в этом тёплом, уютном и, как оказалось, совсем родном доме. За этот момент стоило совершать ошибки, бороться, страдать. Как будто ради него всё и случилось. И теперь-то, под весёлые песни и пляски, Ледяной Джек понимает, что с этого дня он будет поступать правильно. Так, как хотела бы Эмма. И может быть, в один из прекрасных дней, этот мальчик увидит его. И тогда семья Ледяного Джека станет ещё больше.

И его история станет самой волшебной.