Не стоит недооценивать Луну (джен)

— Гарри Поттер, не смей от меня прятаться! — Гермиона Грейнджер, воинственно сверкая глазами, надвигалась на Гарри, сильно пожалевшего в данный момент, что когда-то показал друзьям этот тихий закуток на втором этаже Хогвартса с окном, выходившим на школьные теплицы. — Я знаю, что ты избегаешь моего общества, чтобы не объяснять своего поступка. Но это тебя не спасет! Почему ты не хочешь со мной поговорить? Мы же друзья!

— И что такого я совершил, что ты преследуешь меня второй день? — со вздохом поинтересовался Гарри, хотя он и без объяснений прекрасно догадывался, о чем хочет узнать подруга.

Уже не первый раз за последние полгода в голову Поттера приходила малодушная мысль, что, вероятно, ему стоило послушаться Рона и пойти с ним на курсы авроров. Оказалось, в уставе Аврората имелось уточнение. В нем говорилось о том, что кавалеры ордена Мерлина любой степени, получившие награду за участие в военных действиях, принимались на обучение без вступительного тестирования и обязательного наличия необходимых Ж.А.Б.А. Рон сразу же ухватился за столь соблазнительную возможность.

Гарри не хотел становиться аврором, но и учиться на седьмом курсе в Хогвартсе, куда они вместе с Гермионой вернулись по совету директора МакГонагалл, тоже оказалось нелегко. И дело не только в том, что к Поттеру, как к победителю Волдеморта, разительно изменилось отношение и студентов, и преподавателей, теперь восхищенно и заискивающе поглядывавших на него, но и в некоторой напряженности общения с друзьями. Рон обиделся на то, что Гарри не поддержал его с выбором будущей профессии, и теперь упрямо не желал отвечать на письма. По рассказам Джинни, у Рона с самого начала что-то не заладилось с учебой на курсах, и он был на грани «вылета». Спасло лишь звание героя Второй магической. Почему Уизли в своих неудачах винил Гарри, а не собственную лень, никто не знал. Будучи отличным шахматистом, Рон все же, видимо, абсолютно не ладил с логикой в отношениях с людьми. Однако факт оставался фактом — в их дружбе, похоже, появилась трещина.

С подругой у Гарри тоже было не все гладко. Если раньше навязчивая опека Гермионы распределялась поровну между ним и Роном, то теперь все внимание доставалось ему одному. И Гарри уже казалось, что он задыхается в путах ее товарищеского участия. Благо, Гермиона хоть не винила его в провальной ситуации с обучением Рона — ее официального жениха, помолвку с которым они заключили сразу после победы — обходя молчанием этот вопрос. Однако Гарри уже с трудом терпел ее постоянное вмешательство в частную жизнь и ограничение ею его свободного выбора собственных действий. «Почему ты не сел в Большом зале возле Джинни?» или «Зачем ты напросился на гербологии в пару к Невиллу?» — подобные вопросы звучали ежедневно, и Гарри устал объяснять Гермионе, что все это — его личное желание, и ни с кем он не собирается советоваться по каждому поводу.

— Ты пригласил на вечеринку в честь Валентинова дня Луну, а не Джинни! Как ты мог так поступить?! — Гермиона стояла, уперев руки в бока и упрямо поджав губы, словно обвиняя Гарри в неблаговидном деянии. «Похожа на миссис Уизли, когда та недовольна кем-то. Они прекрасно будут смотреться рядом», — мелькнуло сравнение в голове Поттера, и он с трудом удержался от язвительной ухмылки, понимая, что в таком случае ему не удастся избежать нравоучений еще и на тему уважения к старшим.

— Как-как… Очень просто. Подошел к Луне и предложил ей составить мне компанию на вечеринке. Что в этом особенного? — Гарри так и тянуло отвернуться от укоризненного взгляда подруги и снова уставиться в окно — он любил молча посидеть на подоконнике и поглазеть на мир через стекло, ни о чем серьезном не задумываясь и отдыхая от суеты будней. В этом они с Луной были похожи и частенько скрывались в неказистом тупичке коридора, где сейчас и находился Гарри, прячась ото всех.

— Ты не догадываешься, что именно сделал неправильно? Джинни ожидала твоего предложения и отказывала всем, кто ее приглашал. А теперь ей не с кем идти на праздник! — Гермиона сложила руки на груди, словно не знала, куда их деть. Было заметно, что она нервничала из-за того, что ей приходится растолковывать Поттеру элементарное.

— Я разве виноват в том, что Джинни отшила своих ухажеров, а теперь психует? — Гарри обреченно вздохнул, понимая, что сейчас начнется очередной виток абсолютно ненужных ему объяснений.

— Ты меня не слышал, да? Она ждала приглашения от тебя, — как маленькому ребенку повторила Гермиона.

— А мое мнение в этом вопросе не учитывается? Я хочу пойти на вечеринку с Луной, — медленно чеканя слова, заявил Гарри, теряя терпение.

— Но вы же встречаетесь… встречались с Джинни, — поправила себя Гермиона, вспомнив, почему Гарри не поехал на зимние каникулы в дом к Уизли — ссору Поттера с его пассией прямо в Большом зале как раз перед Рождеством не слышал только глухой. — И она хочет с тобой помириться.

— И поэтому я должен делать все то, что пожелает Джинни Уизли. Так, что ли? Гермиона, я же просил тебя не вмешиваться, — Гарри поднялся с подоконника, на котором сидел до этого, намереваясь уйти, чтобы не продолжать ненужный разговор. Однако не тут-то было.

— Ладно. Не хочешь ты приглашать Джинни — это твое дело. Но почему Луна? — Гермиона вцепилась в рукав ученической мантии Гарри, не позволяя ему сбежать.

— У нее тринадцатого февраля день рождения. Так что мое приглашение на вечеринку — это один из своеобразных подарков ей. Луна, как никто другой, способна оценить именно такой презент, — попытался объяснить Гарри, надеясь освободиться от общества Гермионы, честно ответив на ее вопрос.

— Все равно не понимаю, почему ты не мог подарить ей что-нибудь другое. Зачем тебе целый вечер изображать ее кавалера? Луна будет витать в облаках, а ты скучать рядом с ней. Вот пригласил бы Джинни и повеселился на славу. Чем тебя могла заинтересовать Лавгуд? — Гермиона, казалось, недоумевала из-за якобы нелогичного выбора Поттером спутницы на праздничный вечер.

— А почему нет? Мне очень нравится Луна. Она красивая и умная, — Гарри говорил истинную правду. Познакомившись с Луной Лавгуд поближе в этом учебном году, он обнаружил у нее массу замечательных качеств — она не была навязчивой, умела очень уютно молчать, ее шутки отличались необычайной меткостью, а замечания и советы никогда не носили категоричный характер, позволяя Гарри самому решать, прислушиваться к ее словам или нет.

— Красивая? Может быть, если тебе нравятся водянистые глаза навыкате, нос «уточкой» и бледная до синевы кожа. Кто вас, мужчин, разберет? Но умная… — Гермиона насмешливо фыркнула. — Луна, конечно, учится на Рейвенкло, но это не показатель высокого уровня интеллекта. Ни для кого не секрет, что она странная, если не сказать больше. Все эти ее рассказы про мозгошмыгов и нарглов… Никто в мире не слышал о подобных существах, а она говорит о них так, словно речь идет обо всем известных кошках или лягушках. Гарри, я бы на твоем месте задумалась, что о тебе скажут люди, когда увидят рядом с тобой Луну. Особенно, если она не изменит своим привычкам и появится в ожерелье из пивных пробок или с серьгами в виде каких-нибудь улиток.

— И что обо мне скажут люди? — Гарри начинал злиться. Он давно знал о том, что Гермиона считала Луну немного ненормальной, но вот так откровенно и пренебрежительно о ней она говорила впервые.

— После победы ты все время находишься в центре внимания общественности, так что тебе необходимо задумываться о своем имидже, а не идти на поводу у собственных подростковых гормонов, эпатируя всех. Знаешь, возможно, никто не осудит тебя за то, что ты решил сменить подружку, но ты же должен понимать, что Луна никак не подходит на эту роль. Ты уже забыл, как во всех газетах писали о том, что ты чокнутый? Так хочешь, чтобы тебя снова называли ненормальным? А так и будет, если станешь афишировать свою дружбу с Лавгуд — попомнишь мои слова! Ее эксцентричность не пойдет тебе на пользу, — Поттеру казалось, что это не подруга с ним разговаривает, а как минимум профессор МакГонагалл — именно такой тон выбрала Гермиона для своих увещеваний. — Согласись, Луна, по сравнению с Джинни, проигрывает, она далеко не так серьезна и представительна. Она не подходит на роль девушки такому публичному человеку, как герой войны. Ты же не хочешь испытывать свою репутацию на прочность?

— Луна — моя подруга. И еще совсем недавно я думал, что она и твоя подруга, но теперь сомневаюсь в этом, — Гарри устало оперся плечом о стену. — Я все равно пойду с Луной на вечеринку, что бы ты ни говорила.

— Гарри, ты меня не так понял! Я, конечно же, считаю Луну нашей подругой! — возмущение Гермионы казалось весьма натуральным. — И не нужно меня упрекать в том, что я честна в собственной оценке недостатков своих друзей. Это только подтверждает тот факт, что я поддерживаю отношения не из-за какой-то личной выгоды, а лишь потому, что люди мне близки сами по себе. Но в качестве подружки Луна тебе все-таки не подходит, — упрямо завершила она свой спич.

— Я просто пригласил Луну на вечеринку, а ты рассуждаешь так, словно я уже предложил ей руку и сердце. Это — во-первых. Во-вторых, говорить о недостатках можно, но желательно не делать этого за спиной того, кого оцениваешь. По крайней мере, мне всегда казалось, что так будет честнее и правильнее. А в-третьих… — Гарри замолчал, отводя взгляд от Гермионы, ему были чрезвычайно неприятны и весь этот разговор, и двуличность подруги в отношении Луны. Вдруг он заметил, что из-за угла выглядывает краешек рукава чьего-то школьного свитера с синей полоской, и догадался, что Луна, скорее всего, тоже пришла в это тайное местечко, где можно было спокойно посидеть, и услышала слова Гермионы. Гарри решил прекратить бессмысленный разговор, который к тому же вряд ли понравился бы Луне. — Ладно, какая разница… Я позвал Луну и очень доволен своим выбором, так что не собираюсь ничего менять.

— Все же тебе следовало пригласить Джинни. Она так надеялась… А теперь ей не с кем идти...

— Не нужно повторяться, Гермиона, — Гарри бросил осторожный взгляд туда, где, вполне вероятно, пряталась Луна — следов чьего-либо присутствия поблизости больше не было видно.

— Давай я поговорю с Луной — она согласится уступить…

— Нет! Прекрати! Как ты не поймешь?! Я! Не хочу! Никуда! Идти! С Джинни! — Гарри рассерженно выдернул из цепких пальцев Гермионы свой рукав, который та все это время не отпускала, и бросился бегом из коридорного закутка. Забежав за угол, он успел заметить, как за соседним поворотом мелькнул подол школьной мантии. Гарри поспешил следом, будучи уверенным, что знает, кто это был.