Волны (гет)

Пеппер всегда приезжала в особняк вечером этого дня. Иногда чтобы ближе к рассвету выпроводить гостей, а порой чтобы дождаться Тони, если он отчего-то решал пойти в бар с Роудсом вместо того, чтобы вусмерть напиться в компании как минимум ста человек. Как правило, после таких посиделок ее босс возвращался домой еще более пьяным, чем после самых шумных гулянок. Его следовало препроводить в спальню при помощи Хэппи и оставить аспирин на прикроватном столике. На самом деле, Пеппер могла бы всего этого не делать: Хоган отлично справился бы сам, но она была слишком ответственна для того, чтоб сбросить лишнюю обязанность.

По крайней мере, так нравилось думать самой Поттс. Еще больше ей нравилось думать, что без нее Старк не способен ступить и шагу, словно большой ребенок, что без ее заботы гений и миллиардер не протянет и суток. Пеппер ни за что бы в этом не призналась даже самой себе, но осознание важности ее места в жизни босса грело душу, и даже мысль об утрате этого значения отзывалась неприятным холодком. Она была права в тот раз, сказав, что кроме Старка у нее нет никого и ничего. Он стал для Пеппер солнцем, вокруг орбиты которого вращалась ее маленькая планетка. Этого требовала должность, и она привыкла отодвигать личные интересы и потребности на задний план день за днем и год за годом. Только в последнее время Пеппер начала понимать, что растворяется в работе, теряет себя в этом безумном вихре, именуемом «жизнь Тони Старка». Нельзя сказать, чтоб это не пугало, но было уже поздно поворачивать назад. Появление незваной гостьи беспокоило Пеппер по ряду причин, включая те, которые она отрицала даже в мыслях. «Ничего», — успокоила она себя. — «Эта идиллия до первой пьянки. Стоит этой выскочке хотя бы раз его увидеть в подобном состоянии, как она сбежит и все пойдет, как прежде».

Гостиная была пуста, слава Богу. Похоже, что девчонка поднялась к себе. Меньше всего хотелось сейчас ее видеть. Пеппер заварила себе крепкого чаю и приготовилась ждать часа три: было только начало двенадцатого. К ее удивлению, в половине первого Джарвис объявил о возвращении хозяина и через пару минут Тони, на вид кристально трезвый, переступил порог гостиной. Увидев Пеппер, он улыбнулся.

— Привет, Пеп! Хорошие новости: я вполне способен дойти до своей комнаты и даже найти аспирин, так что веселье отменятся. Ты можешь с чистой совестью ложиться спать.

Похоже, он действительно был трезв. Пеппер, удивленная до крайности, моргнула и собралась ответить, когда он продолжил:

— И знаешь что, езжай домой, выспись как следует. Тебя отвезет Хэппи. Завтра воскресенье, так что можешь не приезжать, просто будь на связи. Договорились?

Слова замерли у нее на языке. Как правило, засидевшись здесь за полночь, Пеппер оставалась ночевать в «своей» гостевой спальне, где в шкафу висел ее костюм и хранилась пара личных мелочей. Никогда прежде Тони не отсылал ее домой. На лестнице послышались шаги.

— У тебя глаза усталые, — вдруг сказал Тони, а Пеппер лишь спустя мгновение поняла, что обращались не к ней. — Я скоро начну думать, что ты мне изменяешь с этим твоим Макинтошем.

В ответ раздался приглушенный смешок:

— Ну что ты... У нас с ним чисто деловые отношения. Джарвис — свидетель. Хотела тебя дождаться: нужно обсудить кое-что, — в глазах принцесски, впрямь усталых, была улыбка. — Здравствуйте, Пеппер.

— Добрый вечер, — выдавила помощница. — Я думала, вы видите десятый сон, — едко прибавила она, — здоровый образ жизни и так далее…

Девчонка мягко улыбнулась и передернула плечами.

— Видите ли, меня всегда учили брать пример со старших. Никак не могу избавиться от этой привычки, — и подмигнула Старку.

— В таком случае, вы очень внушаемы, — процедила Пеппер.

Улыбка выскочки стала медовой.

— Что поделаешь.

В этот момент терпеливая и тактичная Поттс едва ли не впервые в жизни ощутила острейший порыв ударить со всей силы, и только присутствие босса удержало ее от перехода на другой уровень колкостей. Она в момент совладала с собой, помогла долгая практика, и, быстро попрощавшись, направилась к двери, чувствуя на себе недоуменный взгляд Тони.

— Что это было? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Понятия не имею, — вздохнула девчонка, не решившись высказать самое очевидное из предположений.

Если Старку это до сих пор не приходило в голову, то не ее дело наводить его на размышления подобного рода. В конце концов, пока не происходит ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. Она вздохнула и потерла лоб рукой.

— Надеюсь, ты вернулся рано не из-за меня? Мне вовсе не хотелось бы…

— Детка, — оборвал ее Тони, — я всегда делаю только то, что хочу. Я жуткий эгоист, ты разве об этом не слышала?

— Ты о себе дурного мнения, — опять вздохнула она вместо того, чтоб улыбнуться. — Звонила Бьянка.

Он поднял брови.

— Так вот оно что. А я все гадаю, почему у тебя такое кислое лицо. Ну что ж, я тебе обещал разговор утром, и, похоже, сейчас самое время.

По сложившейся привычке они расположились на диване.

— Рассказывай, — сказал он повелительно.

— Мне заявили, что я безрассудна и поступаю необдуманно.

Тони улыбнулся и взял ее руку в свою.

— Прости, но тут я не могу не согласиться. Детка, — продолжает он прежде, чем она успевает вставить слово, — твое желание избавиться от опеки и принимать самостоятельные решения понятно и естественно. Тем не менее, идти к цели напролом — не лучший вариант.

— Но…

— Дослушай до конца. Ты не можешь позволить себе быть прямолинейной и поступать, как тебе хочется, не взвесив хорошенько «за» и «против». Такое может очень дорого обойтись в будущем. Это касается и работы, и отношений с окружающими. Особенно с семьей, — он выделил последнее предложение. — Учись мыслить стратегически. Лобовое столкновение с теткой ничего тебе не даст, кроме головной боли. В конце концов, именно она управляет компанией, так? — Кивок в ответ. — Теперь смотри: как ты можешь доверить свое состояние тому, кто к тебе не лоялен? Следовательно, тебе придется сместить ее с поста, причем не только ее, но и ее мужа и всех, находящихся под ее прямым руководством. А это человек двадцать сотрудников, обычно квалифицированных и компетентных. В результате всего этого компания потеряет как минимум два десятка отличных кадров, неопределенную сумму денег из-за падения курса акций, но, самое главное, останется обезглавленной. Ее ведь некем заменить, я прав? — Девчонка покачала головой, прикрыв глаза. — Вот видишь? Цель в этом случае средств не оправдывает. Планируй свои действия или хотя бы ставь меня в известность перед тем, как сделать что-нибудь. Договорились?

Она опять кивнула, отведя взгляд.

«Как у тебя хватает совести читать ей эти лекции после того, как ты сам разом лишил работы сто тысяч человек по всему миру и обвалил акции «Старк Индастриз» на пятьдесят шесть с половиной пунктов менее, чем год назад. С последствиями этого ты, между прочим, до сих пор не разобрался до конца», — заметил ехидный внутренний голос. «Можно подумать, будет лучше, если она учинит то же самое», — мысленно парировал он.

Девчонка, похоже, надулась.

— Обиженный ребенок, — улыбнулся Тони и с этими словами притянул ее к себе на колени. Она сначала напряглась, но секунду спустя ее тело расслабилось и она прижалась к нему, уткнувшись в шею и глубоко вздохнув. Ну точно, ребенок. Он обнял ее, одной рукой успокаивающе поглаживая по спине, а другой перебирая волосы. Во всем этом не было ничего сексуального, но Тони, пожалуй, не было так хорошо и во время иных, куда более бурных ночей.

Она уютно устроилась в его объятиях, вдыхая запах одеколона и чувствуя, как его щетина легонько покалывает висок, а слова Бьянки все не шли у нее из головы. «Изабо, — сказала тетка в числе прочего, — я совершенно не сержусь за твою выходку с машиной. Это мелочь. Что меня по-настоящему беспокоит, так это твой выбор. Дело даже не в разнице в возрасте. Старк — человек с возом проблем. Наркотики и алкоголь — ты, думаю, знаешь об этом. Безудержное распутство, затянувшееся до сорока лет, тоже не от хорошей жизни, поверь мне». «Помнится, твои вечеринки гремели на весь Рим. Да и теперь они немногим тише», — усмехнулась девчонка. В ответ тетка вздохнула. «По сравнению с гулянками Старка мои маленькие шалости — ничто, ты это понимаешь и сама. Я не устраивала оргий даже в двадцать лет и не меняла мужчин еженощно. У меня есть муж и близкие, я знаю, каково это любить и быть любимой. Ты тоже знаешь. А он нет. Мы с твоим отцом были немного знакомы со Старками. Не так, чтоб очень близко, но достаточно, чтобы понять, что в их семье не было нормальных отношений. Биография их сына тому лучшее доказательство. Тебе очень повезло, что он не выставил тебя наутро за порог без всяких церемоний, как до сих пор поступал со своими пассиями». «Я была готова к этому», — возразила девчонка. — «Его репутация мне прекрасно известна». «Изабелла, — вновь вздохнула Бьянка. — Тебе так только кажется. На деле ты была бы уничтожена, я знаю, о чем говорю. Ты ведь все равно подспудно ждешь любви, даже понимая умом, что ждать ее не стоит. Для твоего возраста это естественно. Взрослая женщина способна посмеяться и спокойно пойти дальше, но не ты. Ты совершенно не знаешь мужчин. Такие, как Старк, не способны любить, им нечего отдать, потому что они сами никогда любви не получали. И с возрастом люди этого сорта становятся только циничнее. Да еще недавний афганский плен — подобное бесследно не проходит. Посттравматический стресс — самое меньшее из последствий. Девочка моя, тебе такое не потянуть. Ты не изменишь его и ничем ему не поможешь. Эта связь тебя выжмет до капли, а в конце оставит опустошенной и раздавленной. Подумай хорошенько, прежде чем решишь в это серьезно ввязаться». Она зажмурилась почти до боли, спрятав лицо на плече Старка. Он целовал ее висок и щеку, и она подумала, обняв его в ответ: «Нет, Бьянка. Ты все-таки права не до конца».

В понедельник у девчонки началась практика. Она пропадала в лос-анджелесском госпитале целыми днями, совсем как сам Тони в своей мастерской, но все-таки им удавалось не прерывать своих вечерних встреч. В четверг он вернулся из офиса «Старк Индастриз» в начале одиннадцатого и не застал ее. Конечно же, девчонка позаботилась оставить голосовое сообщение, которое Джарвис услужливо воспроизвел, но настроение Тони, и без того испорченное новыми проблемами в компании, стремительно скатилось вниз. Как быстро все же отвыкаешь возвращаться в пустой дом… Он проработал в мастерской до полуночи, потом, решив передохнуть, вновь поднялся в гостиную. Стоило ему плеснуть себе виски, как Джарвис проинформировал его, что блудная гостья вернулась. Тони нахмурился: часы показывали десять минут первого. Что-то было не так, он понял это по ее поникшей фигуре. Смертельная усталость сквозила во всех ее движениях, и еще что-то, похожее на отчаяние. Коротко поздоровавшись, она добрела до дивана и почти рухнула на него, небрежно бросив сумку на пол. Вблизи вид у нее был еще хуже: лицо бледное до синевы, темные круги под глазами, растрепанные волосы…

— Что стряслось? — спросил он, наконец, вполголоса.

— Прости, что не звонила все это время, — спустя несколько мгновений проговорила она глухим голосом, — в операционную запрещено брать сотовые.

Казалось, что девчонка сдерживалась из последних сил, чтоб не расплакаться. И, наконец, выдавила, словно бы собравшись с силами:

— Сегодня умер пациент. Мы ничего не могли сделать… — последние слова потонули в рыданиях, из глаз хлынули слезы, и она спрятала лицо в ладонях.

Ее трясло, как в лихорадке. Все это до боли напоминало истерический припадок. Черт побери, ну и денек! Сперва тяжелое совещание, потом проблемы с новой разработкой и, наконец, вот это. Перед мысленным взором вдруг промелькнули все, кого он сам не смог спасти, во главе с Инсеном, и чувство, горькое, словно полынная настойка, затопило грудь, смешавшись с глухим раздражением. Он крепко взял ее за плечи и встряхнул.

— Посмотри на меня!

От неожиданности она перестала рыдать, подняла мокрые ресницы и застыла. Никогда раньше она не видела у него таких жестких глаз.

— Это не первая и не последняя смерть, — твердо, почти зло сказал он, сжимая ее плечи едва не до боли. — Их будет еще много, и тебе придется с этим жить. Всегда, до конца твоих дней. Всех их ты не сможешь оплакать, иначе сломаешься раньше, чем успеешь помочь тем, у кого еще есть шансы жить. Вытри сопли, соберись и иди дальше. Да, тяжело, но ты сама выбрала эту дорогу. И если не можешь ей следовать, оставь медицину сейчас, не трать время впустую. Этот путь не для плакс.

Секунду девчонка просто смотрела на него, онемев. Потом к ее горлу подступила новая волна рыданий, она сбросила его руки и убежала на второй этаж, захлебываясь в очередном потоке слез. Наверху хлопнула дверь. Тони выругался, провел ладонью по лицу, откинулся на спинку дивана и устремил взгляд в потолок. Приступ раздражения отступил, как будто бы его и не было. «Конечно, ты сказал ей правду, но зачем? Просто поддался дурному настроению, признай. И теперь получишь поджатые губы и холодность на все выходные. Забыл ссоры с Пеппер?». Девчонка, впрочем, могла сделать еще проще: собрать вещи и уехать, оставив Тони наедине с его работой, Дубиной и Джарвисом. «Ты сам этого хочешь?» — всплыл в памяти ее давешний вопрос, над которым он до сих пор не дал себе труда подумать…

К его удивлению, примерно через полчаса она вернулась в комнату уже спокойная. Долгое мгновение они молча смотрели друг другу в глаза. Она как будто бы искала что-то у него в лице, а найдя, приблизилась и со вздохом присела на краешек дивана. Он лихорадочно думал, как лучше поступить: промолчать, попытаться утешить? Но тут она заговорила.

— Ты прав, — произнесла девчонка тихо и спокойно, подняв на него покрасневшие глаза. Ее лицо было бесстрастно, не осталось и следа от давешней истерики. — Это реальная жизнь, и лучше мне привыкнуть и принять ее сейчас. Поэтому я говорю тебе спасибо. Такой урок дорого стоит, — и попыталась через силу улыбнуться.

После этих слов Тони отчего-то почувствовал себя последней сволочью. Он смотрел на ее поникшие плечи и снова не знал, что сказать. Девчонка, помолчав немного, продолжила:

— Знаешь, доктор Ву сказал мне то же самое.

Тони нахмурился.

— Фамилия знакомая. Где-то я ее уже слышал…

Девчонка хмыкнула:

— Вы с ним встречались в Берне. Довольно давно, правда. Он как-то раз упоминал об этой встрече.

— Я ничего такого не припомню.

Она только пожала плечами, и в комнате снова повисло молчание. Потом девчонка сделала глубокий вдох и вдруг потянулась за бокалом с виски, стоявшем на кофейном столике. Тони моментально перехватил ее запястье.

— Нет, — сказал он решительно, но без капли злости. — Не дело так решать свои проблемы.

Она посмотрела ему в глаза с вызовом.

— И почему же, интересно?

— Потому что это слабость, — твердо проговорил он, не отводя взгляда.

Девчонка дернула уголком рта.

— А ты сам?..

Он усмехнулся:

— Я другое дело. Мне менять что-либо уже поздно. Не надо брать с меня пример. Не в этом.

В ее глазах в этот момент мелькнуло какое-то странное, новое выражение. Она осторожно высвободила запястье.

— Я знаю о взрыве на твоем заводе, — коротко сказала девчонка.

От этих слов он дернулся, как от удара. Потом отвел глаза и проговорил вполголоса:

— Пятеро погибших и трое тяжело раненых.

«Один из тех троих умер», — подумала она, но вслух ничего не сказала. Просто протянула освободившуюся руку и кончиками пальцев погладила его скулу.

— От меня несет гарью, — предупредил он, горько усмехнувшись.

Она лишь передернула плечами.

— А от меня кровью. Ну разве же мы не прекрасная пара?

Уголки губ Тони чуть приподнялись.

— Лучше не бывает, — и с этими словами он поймал ее ладонь, легонько прикоснувшись к ней губами. — Извини, детка. Когда у меня выдается плохой день, я устраиваю веселую жизнь всем, кто окажется поблизости. Уж таков я есть. И меняться не собираюсь, — закончил он, не отрывая взгляда от ее лица и выделив последние слова.

Она молча отвела глаза, крепче сжав его руку. Тишина царила несколько мгновений прежде, чем была нарушена.

— Ты действительно ни разу не была в ночном клубе? — спросил Тони.

Она удивленно взглянула на него, по всей видимости, не поняв, к чему был задан этот вопрос, но все-таки ответила:

— Ни разу. Но почему…

Он перебил ее:

— Понятно. Собирайся. — И пояснил спустя мгновение. — Ни один из нас все равно не уснет этой ночью. И если так, то стоит показать тебе еще один способ снятия напряжения, получше выпивки. Имей ввиду, — добавил он, заметив, как блеснули ее глаза, — увижу у тебя в бокале что-то, кроме минералки или сока, отправлю прямиком в Италию, в объятия тетушки. Любых сигарет это тоже касается. Ясно? — дождавшись кивка, он продолжил. — Можешь надеть свой домашний наряд, — и с удовольствием отметил, как при этих последних словах надутые губы сложились в улыбку, а во взгляде загорелись искорки.

— Но пресса… — нерешительно начала она.

— Не беспокойся об этом, — махнул он рукой, — Там, куда мы отправимся, совершенно безопасно. Да и потом, тебя мало кто знает в лицо.

В Риме, в тиши своего кабинета Бьянка Орзатти жадно следила за колебаниями графиков на мониторе, и злая улыбка медленно расцветала на ее губах. «Как это вовремя, — думала она со злорадством. — Более удобного момента не сыскать. Ты у меня попляшешь…». Телефонный звонок прервал ее мысли.

— Не вздумай играть на понижение, — сказал Сильвано решительным тоном. — И не отрицай, что собиралась: я тебя знаю слишком хорошо.

— Почему нет? — спросила она холодно. — Ты ведь сам видишь, как все просто: сбить цену до нижней отметки, скупить все и войти в совет директоров, ну а потом…

— Потом полетят головы, — резко прервал ее муж, — и отнюдь не в «Старк Индастриз». Ты видела реакцию в прошлый раз, а ведь всего-то задержали ту треклятую доставку на два дня.

— Ты думаешь, она…

— Уверен. Пойми, Изабо сейчас не способна рассуждать рационально. Буря гормонов, эмоции… Она опомнится, но будет уже поздно.

Бьянка умолкла на несколько долгих секунд.

— Ты прав, — наконец неохотно признала она. — Но этот…

— Прекрати, — снова перебил ее Сильвано, — рано или поздно это все равно случилось бы. Ты думаешь, было бы лучше, окажись на его месте какой-нибудь безмозглый мальчишка?

— Определенно, да, — сказала она с прежней злобой. — Один только Бог знает, что за мысли этот человек вобьет ей в голову.

С владельцем этого заведения Тони был знаком лет пятнадцать, и тот ни разу не подвел: ни одно из похождений Старка, не предназначенное для журналистских глаз, не получало огласки. Посетители здесь были не болтливы, а постороннему проникнуть в этот клуб было не проще, чем в Белый Дом. К тому же, здесь не торговали наркотиками, а для Тони, имевшего проблемы в прошлом, это был дополнительный плюс.

— Винсент, — улыбнулся Тони, пожимая руку давнего знакомого. — Я вижу, у тебя дела идут отлично.

— Лучше не бывает, — беззаботно сказал тот, — да и с чего бы было по-другому? — тут его взгляд остановился на девчонке, которую Тони отправил на танцпол, и он понимающе усмехнулся. — Чем дальше, тем моложе. Бес в ребро, да, Тони? Твоей последней было двадцать пять.

— Не помню, — хмыкнул Тони. — Может быть.

— Опять модель?

Тони кивнул.

— Снимается для «Вог», по-моему.

«Ничего, детка, побудешь вечерок моделькой».

Удобно расположившись за столиком, он наблюдал за ней: смотрел, не отрывая глаз. Она определенно не была самой красивой из всех его женщин: с моделями «Максима» ей не тягаться ни статью, ни формами. Ни пухлых губ, ни впечатляющего бюста, ни округлых бедер. И даже волосы — и те не белокурые. Худа, пока еще чуть-чуть нескладна, на грудь один намек, но все же Тони к ней тянуло, пожалуй, даже посильнее, чем к его прежним роскошным подружкам. Цвет фуксии слегка отливал синевой в изменчивом свете софитов, и ее кожа казалась белой, словно мел, а чуть подкрашенные губы темно-алыми. Гибкое, тонкое тело двигалось в такт музыке с непринужденной грацией: не то природные способности, не то занятия танцами. Мелодия сменилась быстрой, зажигательной, и ее возглас присоединился к хору восторженных криков. Она танцевала с упоением, позабыв обо всем, наслаждаясь моментом, музыкой, движением. Когда же он сам разучился получать удовольствие от таких простых вещей без предварительной дозы алкоголя?.. Ее жизнелюбие влекло его и еще искренность. Девчонка не играла в игры, а в окружении Тони это качество всегда было на вес золота. Хэппи, Роуди и Пеппер — только им он верил. Ну, не считая Джарвиса, конечно.

Короткий подол платья вился вокруг бедер, порой приподнимаясь и еще больше открывая стройные ноги, на коже поблескивала легкая испарина, распущенные волосы струились шелковистым водопадом. Они встретились глазами, и она вдруг улыбнулась ему так, как до сих пор еще не улыбалась. Дразняще, соблазнительно, кокетливо, и его сердце ускорило ритм.

Вернувшись за столик, девчонка залпом выпила стакан минералки и плюхнулась на диван. Ее дыхание было слегка сбито, а в глазах горели искорки веселья.

— Это просто потрясающе! — сквозь грохот музыки сказала она, слегка наклонившись к нему. — Спасибо, — и коротко поцеловала его в уголок рта.

Ее глаза горели чистым восторгом, грудь вздымалась от частых вдохов, влажные губы были слегка приоткрыты. Вся она как будто бы искрила энергией, задором, жизнью, и в этот миг Тони желал всем этим обладать так сильно, как никогда и ничего, пожалуй, прежде не хотел. Он поймал ладонью ее подбородок и поцеловал уже по-настоящему. Она охотно ему ответила, и через пару мгновений поцелуй стал горячим. В полумраке возможные чужие взгляды почти совсем ее не беспокоили: кровь и музыка гремели в ушах, сердце стучало в лихорадочном ритме, адреналиновый вихрь эмоций подталкивал отдаться во власть ощущений. Девчонка не выказала признаков протеста даже тогда, когда Тони вжал ее в мягкую спинку дивана, как давно и хотел, а его рука уверенно скользнула по ее колену, остановившись только у кромки подола.

— Уф, — выдохнула она, когда Тони наконец отстранился, и на припухших губах опять расцвела улыбка. — Пожалуй, я пойду, — она кивнула в сторону танцующей толпы. — Не то ты меня съешь.

Он улыбнулся в ответ:

— Иди, развлекайся, — и подтолкнул ее по направлению к танцполу, сопроводив свои слова легким шлепком.

Она лишь рассмеялась и подняла бровь:

— Не хочешь присоединиться?

— Нет. Попозже, может быть.

«Попозже» наступило только в половине пятого утра. У него против воли начали слипаться глаза, а девчонке было хоть бы что: бодра и свежа. Они танцевали медленный танец, и Тони крепко прижимал ее к себе. Она была совсем не высока, не то, что модели, и он поймал себя на том, что ему это нравится: ее макушка была уютно устроена под его подбородком, грудь, скрытая под тонкой тканью, прижималась к его груди. Он снова ощутил комфорт, ставший уже привычным, почти как запах кофе по утрам. Ее руки мягко скользили по его спине, поглаживали плечи. К нему уже давно никто вот так не прикасался. Жадные ласки случайных любовниц, стремившихся продемонстрировать свои умения, панибратские полуобъятия Обадайи, дружеские Роуди… Порой его касалась Пеппер, всегда только по необходимости, деловито и мимолетно. Не то, чтобы он ждал от нее чего-либо другого. В прикосновениях девчонки не было ни похоти, ни безразличия, только тепло. Одна ладонь легла на его затылок, и пальцы осторожно перебирали волосы, посылая по позвоночнику волну приятной дрожи. Так обнимают близких людей. Как будто Тони для нее и вправду что-то значил… Музыка смолкла, но она не спешила размыкать объятие. Девчонка подняла голову, внимательно посмотрела на его утомленное лицо, на тени под глазами, легко погладила его щеку и предложила:

— Поедем домой? Я что-то устала.

Она не забыла при этом весьма достоверно зевнуть, прикрыв рот ладонью, и Тони против воли улыбнулся: девчонка с легкостью могла бы танцевать еще пару часов. Пеппер принялась бы возмущаться его отношением к собственному здоровью, потребовала бы, чтоб он немедленно оставил свой чертеж, или контракт «Старк Индастриз», или вечеринку и отправился спать. Привыкший к категоричным требованиям он всегда был готов препираться просто из чувства протеста, но в этот раз подобного желания отчего-то не возникло.

— Как скажешь, детка, — вздохнул он, старательно делая вид, что неохотно уступает ее просьбе.

Клуб находился на берегу океана, и стоило им выйти на улицу, как морской бриз тут же овеял их лица, прогнав у Тони часть дремоты. Девчонка осторожно предложила сесть за руль самой, и он после секундного раздумья махнул рукой. В конце концов, из них двоих сейчас та явно бодрее. Она вела машину неожиданно твердой рукой: ровно, без лишней спешки, но не слишком медленно. Тем лучше, у Тони не то состояние для его излюбленных гонок по трассе. По обоюдному согласию они не включали радио, и он почти что задремал под мерный рокот волн. Добравшись, наконец, до виллы, они сразу поднялись на второй этаж, и перед тем, как скрыться за дверями своей комнаты, девчонка вновь его поцеловала, неглубоко и кратко, но опять с какой-то странной теплотой. В эту ночь он спал без сновидений.

Ранним утром в пятницу девчонка получила нежданный телефонный звонок.

— Изабо, моя девочка, как ты? — пропел в трубку мягкий голос по-французски.

— Бабушка, — выдыхнула она, и на лице расцвела улыбка.

Шарлин Бьен была стержнем, на котором держалась семья ее матери. После ранней смерти мужа (он умер от инфаркта в пятьдесят) она в одиночку управляла огромным поместьем на юге Франции. Семья Бьен слыла едва ли не лучшими виноделами в регионе, и Шарлин не только не свернула производство, но расширила его, увеличив прибыли больше чем вдвое. Если Бьянка была терминатором, то мадам Бьен — скалой. Монолитной, мощной, вечной, неподвластной разрушительному действию времени. В свои семьдесят лет она была полна сил и даже слышать не хотела об уходе на покой; сама Бьянка порой перед ней пасовала. Основное отличие Шарлин от последней заключалось в том, что она умела любить горячо, всем сердцем, и именно так она любила сперва своих детей, а затем и внуков. О, Бьянка, без сомнения, тоже любила Изабеллу, но любовь ее всегда была оценочной, прохладной, и девчонке постоянно казалось, что какой-нибудь проступок может навсегда разрушить отношения между ними. Бабушка бы приняла ее любой: что бы она ни сотворила, куда бы ни уехала, безоглядная любовь Шарлин всегда была с ней, словно мягкий кардиган, согревающий в ненастную погоду.

— Так что там у тебя приключилось? — мягко спросила Шарлин после обычных вопросов об учебе и самочувствии. — Что за таинственный fiance, которого Бьянка именует не иначе как «этот»? — лукаво прибавила она.

Девчонка удивилась:

— Она не удосужилась назвать тебе имя?..

Шарлин лишь фыркнула:

— Нет. Сказала, чтобы я спросила у тебя, если желаю знать подробности.

Девчонка возвела очи горе.

— Только прошу тебя: не падай в обморок, — шутливо сказала она. Пожалуй, ничто в мире было не способно заставить Шарлин потерять сознание. — Это Энтони Старк.

На том конце провода повисла тяжелая пауза.

— Энтони Старк? Тот самый владелец Старк Индастриз? — наконец напряженно спросила Шарлин.

— Да.

— Хм, очень странно, что он тобой увлекся. С его-то страстью к вульгарным шлюхам… — холодно протянула она.

— Бабушка!

— Прости, — вздохнула мадам Бьен. — Теперь я вижу, отчего Бьянка сама не своя. Ему ведь за сорок?

— Сорок один, — произнесла девчонка, и в ее голосе мелькнули нотки стали. «Хватит мне нотаций одной Бьянки, — подумала она. — Если ты тоже вздумала мне их читать, то выбрала не тот момент».

— Девочка моя, — примирительно сказала Шарлин после короткого молчания. — Меня не радует это известие, но я готова уважать твое решение. Было бы хорошо, если б ты рассказала мне все с самого начала.

Девчонка подчинилась. Она поведала бабушке всю историю целиком: от самого знакомства и до вчерашнего вечера. Та слушала не перебивая. Пересказ последних событий вызвал у нее глубокий вздох.

— Попала под горячую руку, — сказала она не спрашивая, а утверждая. — И это не последний раз, имей ввиду — в его возрасте люди не меняются.

— Ты даже не всплакнешь о моей горькой судьбе и не расскажешь мне в подробностях, какой он мерзавец? — полуудивленно, полуехидно спросила девчонка.

Бьянка поступила бы именно так, и Изабелла ни за что не стала бы обсуждать с ней эту ситуацию.

Шарлин хмыкнула.

— Не думаю, что в этом есть смысл. Скажи мне только одно: чего ты хочешь?

— Быть с ним, — ответила девчонка, не задумавшись ни на секунду. — Вот все, чего я хочу.

Мадам Бьен пару мгновений молчала, а потом произнесла:

— Надеюсь, ты понимаешь, что будет непросто.

— Понимаю, — был твердый ответ.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и если счастье для тебя — этот потасканный…

— Бабушка, — предостерегающе протянула девчонка.

Та вздохнула.

— Слушай меня внимательно. Первое: не вздумай ссориться с Поттс. Она рядом с ним десять лет, а ты третью неделю, и если ему придется выбирать, ничем хорошим это не закончится.

— Я знаю, — возразила девчонка, — я и не думала…

— Пока ты молодец, — согласилась Шарлин. — Но как только до Поттс окончательно дойдет, что ты собираешься задержаться надолго, все станет гораздо сложнее. И тебе не раз захочется поставить ее на место, напомнив о разнице в вашем положении. Так вот: никогда и ни за что не делай этого. Она прекрасно знает, кто ты и кто она. Твое дело — хранить олимпийское спокойствие и мило улыбаться, и рано или поздно она или совершит ошибку, поддавшись эмоциям, или отступится. Помни: она тебе не соперница. Стоит заботиться только о том, чтобы не выглядеть в глазах Старка ни истеричкой, ни снобкой. А ты ни то и ни другое, поэтому не сомневаюсь, что сумеешь и дальше сдерживать себя.

— Сумею, — уверенно сказала девчонка.

— Умница, — в голосе Шарлин мелькнула улыбка. — Теперь второй важный момент. Люди вроде твоего fiance очень одиноки. О нем уже давно никто не заботился по-настоящему, и именно это — ключ к успеху. Идея готовить отличная, но есть и кое-что еще. Начни в разговорах затрагивать личные вопросы, но только очень осторожно, чтобы не повторить случай с альбомом. Стань для него человеком, которому он может сказать все, дай понять, что всегда выслушаешь его и никогда не осудишь. Поверь мне, это стоит большего, чем вся готовка вместе взятая и даже чем постель.

— А как же Поттс? Она о нем заботилась много лет…

— Ей за это платят, — произнесла Шарлин снисходительным тоном, каким первоклашке растолковывают азбуку. — Даже если Поттс что-то и чувствует по отношению к Старку, фактически она лишь выполняет свои обязанности, отрабатывает зарплату. В глубине души он наверняка это понимает. Уж в чем, но в интеллекте ему не откажешь.

— Глупости! — горячо возразила девчонка. — Она могла бы сотню раз уволиться...

— Детка, — протянула мадам Бьен усталым тоном, — ты и представить себе не можешь, как тяжело найти работу личному помощнику. Тем более, высоко оплачиваемую. Как думаешь, почему Оливия терпит Бьянку столько лет? Или почему Аннет терпит меня? Все очень просто: круг узок и места давно и прочно заняты. А если вдруг одно освободится, непременно наймут кого-то из своего окружения: чужакам доверяют очень неохотно. Уволься вдруг Оливия, Бьянка начнет искать среди сотрудников компании. Так поступлю и я, и так поступит любой человек нашего круга. Тот факт, что Поттс попала на такую должность с улицы — счастливый случай. И за свое место она держится зубами, так как нуждается в деньгах. А у тебя нет ни единого мотива с ним остаться, кроме твоего желания. И твоих чувств. Это в корне все меняет.

Девчонка помолчала несколько секунд. Затем сказала, хмыкнув:

— Может быть, в чем-то ты права. Но с другой стороны его, похоже, все вполне устраивало до сих пор. Кто сказал, что ему нужны перемены?

Шарлин в который раз вздохнула:

— Изабо, попробуй посмотреть на это трезво. И, пожалуйста, не перебивай меня на этот раз. У Старка нет ни близких, ни семьи. Все эти пьянки и девки… Я бы поверила, что человек лет, скажем, тридцати вполне может быть счастлив при таком образе жизни. Но ему перевалило за сорок, а в этом возрасте на мир начинаешь смотреть по-другому. Оглянись вокруг: и Бьянка, и твой дядя Франсуа хорошие примеры. Ягоды того же поля, разница лишь в том, что они смогли остановиться в правильный момент. А когда не можешь сказать «стоп», в твоей жизни образуется пустота, которую ничем не заполнить. Подумай, кому нужен человек на пятом десятке с паршивым характером и неприглядным прошлым (я сейчас не про торговлю оружием, а про алкогольно-кокаиновую эпопею), со всеми его комплексами и страхами? А этого добра у Старка еще больше, чем денег, могу тебя уверить.

— Бьянка мне уже об этом поведала, — перебила девчонка с ноткой раздражения в голосе.

— Я знаю, что она тебе сказала. И она абсолютно права. Вся его бравада на публику гроша не стоит, ты, думаю, это уже поняла. Тепла хочется всем, дорогая моя девочка, так уж человек устроен. Дай ему это тепло — щедро, не ожидая ничего взамен, и он твой с потрохами. Что ты будешь делать с таким сокровищем — уже другой вопрос.

Девчонка испустила нарочито тяжелый вздох.

— Думаю, сейчас мне стоит пойти на кухню. Не хочу оставлять свое сокровище без кофе. У него и так настроение не будет радужным.

— Иди, только не забывай следовать моим советам. И еще. Ни слова о ситуации с заводом. Говори о чем хочешь, хоть погоду обсуждай, но этой темы не касайся.

Девчонка улыбнулась.

— Хорошо.