Последняя из рода (гет)

Она и не знала, на кого смотреть: может, на золотистые локоны Олив, может, на тёмные пряди Бена. Наслаждаться заразительно-прекрасной улыбкой Олив или сиплым смехом Бена.

Бен, Оскар и тот парень с чудным библейским именем Исайя пришли практически сразу после ухода Сиси и Квентина. Мирро оказался псом Исайи. Когда в домик вошли парни, Олив заметно расслабилась, и когда Бен сел рядом с ней на диванчик, она его крепко обняла — он ответил тем же. Новоприбывшие были очень рады тому, что Дженни, Кит и Сиси будут жить вместе с ними под одной крышей. Они принялись всячески расспрашивать и развлекать Кита и Дженни, а когда вспоминали о Квентине и Сиси, то загадочно улыбались. Ребятами они были отличными: Бен умел рассказывать истории так, что со смеху можно было описаться, Исайя оказался большим любителем животных и мозгом компании, Оскар умел так очаровательно и смущённо улыбаться, что растаять было проще простого, а у Олив, оказалось, есть хомячок Пончик. Клетка с Пончиком стояла в комнате у мальчиков, поэтому Дженни её-то и не увидела.

— Как вас встретил Мирро? Дружелюбно или не очень? — спросил Исайя, сидя в кресле, в котором ранее сидела Дженни, и гладя сидящего рядом Мирро по голове. Как стало известно, у каждого обитателя домика было своё место в гостиной: у Исайи — это кресло, у Квентина, Бена, Олив и Оскара — стоящий под стеной диванчик, а ещё один диванчик напротив принадлежал Брындуше и Виорике. На вопрос Дженни, почему никто не облюбует ещё одно кресло и половину девичьего диванчика, Бен ответил, что рядом с Олив ему теплее и уютнее, тем более, что от неё пахнет приятней, чем от любого другого человека. Олив смущённо улыбнулась и толкнула Бена в бок, а Бен обнял её одной рукой и уткнулся её в волосы носом.

Дженни, смотревшая на то, как Бен тихонько что-то шепчет Олив на ушко, а та сосредоточенно слушает, крутя на пальце волосы, пропустила вопрос Исайи мимо ушей, но Кит ответил:

— Да так, порычал на меня немного, но у меня отношения с собаками лучше, чем с людьми, так что… Тем более, он не кусал Жанну — как её вообще можно кусать?

Исайя понимающе кивнул и окинул Дженни взглядом.

— Да, был бы я животным, я бы тоже её не кусал, — сказал он и приятно улыбнулся.

Дженни улыбнулась в ответ, но без особого энтузиазма. Ей почему-то хотелось улыбаться Бену и Олив, но они были слишком заняты друг другом.

— Ну так с каким таким визитом вы приехали к нам? Туризм? — спросил Оскар.

Дженни переглянулась с Китом.

— Нет, не туризм. Разведка. Просто смотрим, что у вас тут и как у вас тут. А потом доложим Госпоже, — сказала Дженни (Брындуша рядом громко хмыкнула). Они с Сиси договорились, что в случае чего нужно говорить, что они прибыли с заданием разузнать побольше о школе.

— А что же именно вы будете докладывать, если не секрет? — спросил Оскар.

— Секрет, — ответил Кит. — Что мы посчитаем нужным, что и будем ей говорить.

Исайя закивал головой, словно соглашаясь с чем-то.

Вдруг Мирро поднялся и сел, прислушиваясь. Снаружи домика послышались голоса. Бен отпрянул от Олив, оба посмотрели на дверь. Она отворилась, и вошёл Квентин за руку с маленькой девочкой, за ними последней зашла Сиси. Девочка обхватила себя руками, а когда Квентин попытался снять с неё курточку, она встрепенулась, словно птичка.

— Иди туда, садись, — сказал Квентин и подтолкнул девочку к диванчику Олив и Бена.

Олив раскрыла объятия, и девочка села, крепко прижавшись к ней. Олив погладила её тёмные волосы.

— Что случилось? — спросила она, поднимая на Квентина глаза. — Она такая перепуганная! Как зовут тебя, милая?

— Её зовут Наталья Кински. Первый Охотничий, — ответил за девочку Квентин и сел рядом с ней.

Подошла Сиси и остановилась возле Дженни.

— Совершено убийство, — сказала она. — Кем-то или чем-то большим, сильным и длинноруким. Убили подругу Натальи, Минку Московиц, тоже из Первого Охотничьего. Никто процесса убийства не видел, лишь когда подбежала Наталья и закричала, все спохватились. Вы мне нужны, — Сиси глянула на Дженни и Кита. — Госпоже нужно знать.

— А, может, не нужно? — осторожно спросил Квентин.

Сиси одарила его холодным взглядом.

— Прекрати, Квентин, нужно.

Дженни бросила ещё один взгляд на Наталью и встала.

* * *

Как Дженни и ожидала, Сиси повела их с Китом на осмотр тела. Когда они втроём вошли в медпункт, точнее, в дальнюю часть медпункта, так же известную как морг, некоторые люди, которые там были, искренне удивились, увидев новые незнакомые лица.

На высокой кушетке лежало маленькое тело, очевидно, уже голое, накрытое полупрозрачной белой простынёй. Возле кушетки стояли Василий, Елена, ещё одна женщина и две девушки. Женщина была похожа на сову: низенькая, взъерошенная и страшно серьёзная, немного полноватая, в белом халате, как и все. Девушки возле неё были очень похожи друг на дружку: кудрявые, в очках, обе высокие и худые, с продолговатыми лицами, с особенно выделяющимися носами, только одна была выше и казалась старше второй. Женщина смерила троицу оценивающим взглядом, и вдруг взволновано бросилась к ним.

— Здравствуйте, дорогие, — запинаясь, произнесла она, схватив Сиси за руку. Очевидно, она знала, кто на самом деле Сиси. — Меня зовут Иоана Матей, я здешний врач и заведую медпунктом.

— Иоана, — окликнула врача Елена. — Введи их в курс дела, пожалуйста.

— Ой, — произнесла Иоана, поправляя свои кудрявые каштановые волосы, точь в точь такие же, как и у тех двух девушек. Её взгляд заметался по полу. Потом она собралась с мыслями и потянула Сиси за руку к кушетке. Дженни переглянулась с Китом, и они вместе последовали за ними двумя. — Ну, мы осмотрели тело…

— Я прошу прощения, Госпожа Елена, но что это за люди? — раздражённо спросила девушка, которая казалась старше. — Насколько я знаю, то посторонних здесь не должно быть.

— Это не посторонние, Мариана. Они с Великобританской школы. Их Госпожа с заданием прислала. А о таком, согласись, Госпожа должна знать, верно? — спросила Елена, сцепив руки в замок.

Мариана покорно опустила голову, хотя её очки при этом как-то зло сверкнули. Младшая девушка взглянула на старшую и начала смотреть на Сиси, Дженни и Кита так враждебно, словно они кого-то убили.

Иоана при этом залилась стыдливым румянцем, повернулась к Сиси, Дженни и Киту и, словно извиняясь, произнесла:

— Простите, простите, пожалуйста. Это Мариана и Фабия, моя дочери. Мариана — главная медсестра, а Фабия — староста Докторов, и они…

— Иоана, — теперь уже прозвучал голос Василия.

Иоана вмиг заткнулась, покраснела ещё пуще обычного и вообще смутилась.

— Простите… — промямлила она, но быстро взяла себя в руки. — Мы осмотрели тело, и…

Иоану снова перебили. На этот раз громко отворилась дверь, и кто-то вошёл. Дженни повернулась и увидела ещё одну молодую женщину, которая неспешно подбегала ближе к ним. У неё была сердцевидная форма лица, тонкие брови, напоминающие крылья чаек, внушительный нос и широкий рот. Она достала с чехла, который был прикреплён к ремню джинсов, очки и нацепила их на нос, на ходу надевая халат и проверяя, не забыла ли она маску.

— Я прошу прощения, Госпожа Елена. Я опоздала. Объясняла желающим детям непонятный материал, — сказала новоприбывшая женщина, натягивая перчатки. — Здравствуй, Иоана, добрый день, Василий, Мариана, Фабия…

И вдруг взгляд женщины пал на Дженни, Сиси и Кита, и Дженни показалось, что женщина замерла. Она смотрела на Кита с таким удивлением, что Дженни даже стало не по себе. Кит, видимо, тоже это заметил и первым протянул руку для пожатия.

— Кристофор, госпожа, — сказал Кит и немного поклонился.

Женщина слабо улыбнулась, словно немного грустно, и её глаза полыхали огнём, когда она смотрела на Кита. Она пожала ему руку.

— Я знаю, Кит, я знаю, — произнесла она, не отпуская Китовой руки. Откуда она могла его знать? — Но я никогдашеньки не дорасту до «госпожи». Меня зовут Виорела Раду, я здешняя учительница химии и биологии. Рада с вами познакомиться, дети, — она по очереди пожала руку Дженни и Сиси, даже не спросив имён.

— Так вот, я, то есть мы, осмотрели тело, и ровным счётом не нашли ничего такого, что могло бы натолкнуть нас на мысль, кто это сделал, — сказала Иоана. — Нет ничего: ни следов от пальцев, когтей, ничего, кроме ран на спине.

— И мы можем на неё посмотреть? — спросила Сиси, подходя к кушетке и натягивая на руки перчатки.

Иоана посмотрела на Елену, словно спрашивая разрешения. Елена кивнула. Иоана подозвала к себе Мариану, и они вместе стянули простынь с девочки, опустив её до пупка. Дженни подошла ближе, чтобы лучше видеть, так же сделал и Кит. Виорела взяла на столе напротив пачку белых салфеток и тоже направилась к девочке.

— Кристофор, — окликнула парня Сиси, — подойди, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.

Кит, который нервно переминался с ноги на ногу возле Дженни, замотал головой и сделал пару шагов назад.

— Прости, Элизабет, но я хороший Охотник, не Доктор. Тем более, это девочка.

Все вдруг подняли на него глаза. Даже Василий улыбнулся.

— Да, Кристофор, девочка, но, к сожалению, мёртвая. Тебя смущают мёртвые люди? — поинтересовался Василий, насмешливо улыбаясь.

— Да ладно Вам, Василий, — вступила на защиту Кита Виорела. — Если Кристофор не хочет, то пусть поможет Жанна. Ты не боишься трупов, Жанна?

До Дженни еле дошло, что обращаются именно к ней. Мало того, что «Жанна», так ещё и наконец-то её заметили. Дженни замотала головой.

— Нет-нет, учитель Раду, не боюсь.

— Ты Доктор? — спросила у Дженни Фабия.

Дженни уже собиралась отрицать, но внезапно поняла, что никакой она не Охотник. И что когда в десять лет она выбирала себе направление, то руководствовалась не умом, а желанием быть ближе к Сиси, к подруге, которая сразу, без раздумий выбрала Охотников. На самом-то деле Дженни сдавала экзамены и чудом не проваливала физическую подготовку и боевые искусства. Возиться иногда в лаборатории в кругу Докторов для Дженни было намного приятней, чем размахивать мечами и стрелять с лука.

Сердце бешено заколотилось, но Дженни посмотрела на Фабию и, молясь, чтобы Сиси или Кит не сдали её, произнесла:

— Да, я Доктор.

Сиси обернулась к Дженни лицом и едва заметно приподняла брови.

— Я помогу тебе, Элизабет, я ведь Доктор, — сказала немного посмелевшая Дженни и подошла к Сиси.

* * *

— Ты, наверное, сошла с ума.

Да, сказать, что Кит и Сиси были удивлены — это ничего не сказать. Но зато они ни словом, ни взглядом не выдали её, не подвели.

— Ой, да прекрати причитать, Сиси. Ну подумаешь — Доктор, ну и что? — как ни странно, но у Дженни не было и капли сомнения, что она сделала правильно. Дженни чувствовала себя комфортно. Не нужно было теперь притворяться кем-то, носить вечную маску. Теперь всё было так, как и должно было быть: в Румынию прибыли один Страж, один Охотник и один Доктор. И всё правильно.

— Дженни, шаг влево-шаг вправо — и всё, все всё узнают, — прошипела Сиси. — Зачем всё усложнять? Мы приехали сюда ненадолго, и…

— Вот видишь — ненадолго. Я просто немножко побуду Доктором, и всё. В Обители я снова буду Охотницей, обещаю.

— Дженни, это не забава. Ты прекрасно знаешь, что делают с Переходными. Вообще нельзя переходить туда-сюда, это сурово карается, — вмешался Кит. — Но ты уже это сказала, и не просто так, а при Госпоже Елене, Василии, учителе и враче. Так что выхода и пути назад нет — теперь ты Доктор. Но у тебя же, чёрт, нет никаких навыков! Ни-ка-ких! Чем ты только думала?

Дженни так не нравилось, что Кит и Сиси в неё не верят. Разве они не понимают, что Дженни не играет, не шутит, а серьёзно перешла в Доктора? Почему это Кит думает, что у неё нет никаких навыков? Они есть. В теории — всё отлично, только практики не хватает, и всё.

— Есть у меня навыки! — возмутилась Дженни. — Прекратите вы, оба!

Кит насторожено оглянулся.

— Дженни, не так громко, — приглушённым голосом сказал он, останавливаясь. — Вот, объясни мне, Дженни Минна Ризер, как ты собираешься выдать Охотника за Доктора?

Дженни решительно вышла вперёд и стала к Сиси и Киту лицом.

— Знаете, я думаю, что я всё это время выдаю Доктора за Охотника. Я выбрала Истребительское направление, потому что ты, Сиси, пошла туда. Я не хотела быть одной, вот и кинулась вслед за другом. И вообще, это не ваше дело. Это мои проблемы. Накажут меня, не вас.

— Дженни, минимум — это отбыть лет так пять у Харрис, а потом уйти на кухню или в обслугу. Харрис плюс обслуга — и твоя жизнь обрывается в молодом возрасте. И это в случае, когда тебе просто повезёт — иначе голова полетит с плеч раньше, чем ты успеешь начать оправдываться, — заметил Кит. Почему-то Дженни всегда велась на его слова, может, потому, что как дура была в него влюблена.

— Ничего не оборвётся и не полетит, — возразила Дженни дрожащим голосом. Ну вот почему Киту нельзя ни возражать, ни перечить, ну совершенно ничего? — С меня выйдет неплохой Доктор, просто доверьтесь мне. Я рождена для этого: пробирка мне роднее, чем кинжал, скальпель роднее, чем меч.

Сиси глубоко вздохнула, а потом обняла Дженни, уткнувшись носом ей в плечо.

— Если что, я попытаюсь тебя вытащить из любого дерьма, в которое ты бы ни ввязалась, — прошептала Сиси, гладя Дженни по волосам.

— Я знаю, Сиси, я знаю.

* * *

Все «домочадцы» были в сборе, каждый занял своё место. Теперь и для Дженни с Сиси и Китом были места — им их радушно выделили. Натальи уже не было. Бен и Олив ещё немного, и переплелись бы на диване — они одни казались более или менее спокойными. Все же остальные были явно встревожены.

Когда Дженни, Сиси и Кит уселись на свои места, гулкую тишину перебил звонкий голос Брындуши.

— А теперь, британцы, либо вы нам говорите, зачем к нам приехали, либо мы будем выбивать из вас правду.

У Дженни вдруг очень заколотило сердце. Она вообще не умела врать. Странно было ещё, как это она не попалась на том, что выдала себя за Доктора.

— Какую правду? — спросила Сиси. Запудривать людям мозги — это был её навык.

— Зачем вы сюда приехали. Ровным счётом никого не пускают на осмотр трупа, а вас, неизвестных иностранцев, взяли. С какого-то перепугу вы решили в первый день разузнать территорию школы, — Брындуша многозначно посмотрела на Сиси. Дженни сидела рядом, и её тоже окатило ледяной волной Брындушиного взгляда. Сиси лишь безразлично пожала плечами.

— Не знаю, говорил ли вам кто-нибудь, Жанна или Кристофор, по какому делу мы прибыли, — Сиси глянула на Дженни и Кристофера, и Дженни кивнула ей. — Ну вот, Жанна вам говорила. Нас прислала Госпожа разузнать обстановку в школах. Мы с детства были приближены к Ней, нас этому учили, служение Ей — наша работа. Это не тайна и не секрет, чтоб вы знали; рассказывайте об этом кому хотите — хоть в рупор об этом кричите. И вот мы, по распоряжению Великой, приехали к вам сюда посмотреть обстановку, быт, на вашу дисциплину, как вдруг происходит это ужасное событие с Минкой Московиц. Как ты думаешь, Брындуша, таким неизвестным иностранцам как мы можно, или лучше сказать, нужно ли присутствовать при осмотре тела? Госпожа должна знать о всех своих детях…

— Детях?! — воскликнул Бен. — Её ни капельки не смущает то, что ни она нас лично, ни мы её не знаем? Никакие мы ей не дети — та ещё с неё мать, — Бен брезгливо сказал последнее слово и откинулся назад на диванчик.

Кит, сузив глаза, посмотрел на Бена, но ничего не сказал. Что-то в Ките было опасное и страшное, Дженни об этом подумала, когда увидела взгляд Александра — изучающий и немного свирепый. У Кита была привычка смотреть на человека и выглядеть так, словно он уже даёт оценку увиденному.

— Она любит всех нас, — возразила Бену Сиси. — Она волнуется о каждом. Именно поэтому нас и отправили путешествовать по миру — дать отчёт Госпоже обо всём ею сотворённом и опекаемым. Мы делаем всё, что Она нам скажет, и знаете — ещё никогда Её решения не были неправильными.

Никто не возражал и никто не поддерживал. Но лица румын красноречиво сообщали обо всём, что творилось в их головах. Бен и Квентин с видом глубочайшего похуизма безразлично слушали Сиси, видно было, что им от её рассказа ни холодно ни жарко. Олив нахмурила брови и немного враждебно смотрела на Сиси, словно человек с дикого племени на путешественника с цивилизованного мира. Оскар, может, и слушал, а, может, и нет — его лицо вообще ничего не выражало. Исайя, опершись на одну руку щекой, а другой поглаживая Мирро, над чем-то задумался, Виорика в смятении теребила край своего цветастого платья, а Брындуша вовсе не казалась удовлетворённой. Она немного поумерила свой пыл, но в ярких голубых глазах остался неприятный остаток. Несмотря на это, она больше ничего не сказала.

— В таком случае, мы просим у вас прощения за грубость. Просто подобных случаев у нас не было, и мы совершенно не знаем, как себя теперь вести, — сказал Исайя. — Мы…мы готовы с вами сотрудничать, — вдруг выпалил он, быстро взглянув на Бена и Квентина.

— Раз на то пошло, — сказал Кит, потирая руки, — расскажите нам о…Виореле Раду, кажется, так её зовут. Она также осматривала тело, и мы втроём имели возможность с ней работать.

Олив заёрзала на своём месте, устраиваясь поудобнее. Бен вновь обнял её за плечи. Почему он всё время её обнимает? Да вообще, какая разница ей, Дженни?

Оскар посмотрел на свои сцепленные руки и сказал:

— Ну, Виорела Раду — учительница биологии и химии. Курирует местных Докторов. Даёт им теорию, но к практике пытается не прикасаться — этим вызвалась заниматься Иоана Матей, наша Знахарь. Но, по правде говоря, я бы лучше доверился Виореле, чем Иоане. В учителя Раду есть муж — Николай Ракоци, учитель математики, физики и информатики. Также у неё есть старший брат — Георге Раду, учитель физкультуры и боевых искусств. Николай курирует Мастеров, Георге — Охотников.

Дженни удивилась — здесь изучали так много наук, в то время как в Великобритании каждый учил только то, что необходимо его профилю. Ну, раз здесь есть информатика (такая диковинка), значит, должно быть и кое-что другое.

— А Переходные здесь есть? — спросила Дженни.

Оскар оторвал взгляд от своих пальцев и, вздёрнув брови, посмотрел на Дженни. Дженни не рискнула посмотреть на всех, потому что боковым зрением и так уже видела удивлённые взгляды. Вот надо же так феерично всё испортить!

— Прости, но ты сказала «Переходные»? — переспросил Квентин ошеломлённо. Дженни почувствовала, как красная краска заливает щёки. — О них вообще-то запрещено даже думать. Они ведь были бунтарями, ты что, — заметив, наверное, смущение Дженни, Квентин улыбнулся и продолжил: — Ну, во время Смутных времён, Переходные, конечно, существовали. Портреты лучших украшали каждый класс, коридор, казалось, что ещё чуть-чуть, и их повесят в уборных. Владислав Немира и Патрисия Смит были чуть ли не богами, на них ровнялись; парни на каждом портрете казались быть похожими на Владислава, девчонки разными, известными тогда, способами, красили волосы в черный цвет, делали себе чёлки и ровные локоны, как у Патрисии. Смутные времена, которые закончились в 1700 году, завершились на этой территории лет на двадцать позже. И после смерти Немиры и Смит их портреты ещё долго висели, но прошло время, и их убрали неизвестно куда; тех, кто учились на профиле Переходных, казнили. Всех, не помиловав никого. Остальные портреты Лучших — Истребителей, Ведающих, Целителей, Мудрецов — тоже убрали. Профиль переходных был закрыть и запрещён, его уничтожили, и то, что я сейчас тебе рассказываю, грозит мне расстрелом.

— Так почему же ты мне это рассказываешь в таком случае? — спросила Дженни.

Квентин довольно улыбнулся, в его чёрных блестящих глазах отбился свет лампы, озарив яростный азарт.

— Мне очень нравится нарушать правила — это довольно весело, а ещё нехило щекочет нервы, — Квентин посмотрел на Сиси, а она лишь сузила глаза, и уголок её губ еле заметно дрогнул.

— Да, Квентин у нас такой, — защебетала Олив, махнув рукой и ослепительно улыбнувшись. — Вот как вспомню…

Дженни заметила, что они с Олив очень похожи: обе добрые, мягкие и стрекочут с невероятной скоростью. Олив пробуждала в Дженни какое-то приятное чувство, похожее на урчащего кота, которого гладят по животику. Точно так же сейчас вело себя сердце Дженни — оно неизменно урчало и мурлыкало, чувствуя что-то приятное. Но стоило Дженни перевести взгляд чуть правее, как это самое сердце падало куда-то в желудок, и в животе вдруг начинали сходить с ума бабочки размерами с голубя. И что-то подсказывало Дженни, что не у одной неё такая реакция на Бена — утончённый, не факт, но наверняка избалован, хотя было бы кем — такой же сирота, как и остальные. Глаза Дженни задержались на Бене, и она смотрела на него до тех пор, пока не почувствовала странный полулоскот-полущемление внизу живота и не менее странную влагу между ногами. Именно она мягко намекнула Дженни, что пора включаться в разговор и перестать залипать на Бена.

Все вокруг почему-то хохотали, а Олив, пытаясь произнести хоть слово из-за смеха, убирала с лица волосы.

— Кончай меня позорить, — еле выдавил из себя Квентин, переводя дух. Он сполз вниз по диванчику, и сейчас он одной рукой держался о край, чтобы не упасть, а другой поглаживал себя про груди. — Это ведь было только один раз.

— Но ведь было, старина, правда же? — Бен хлопнул Квентина по плечу. — Тем более, в чем здесь позор? До такого ещё додуматься надо.

Квентин уселся нормально на своё место и как-то слишком по-братски улыбнулся Бену, так, что от этой улыбки щемило сердце.

* * *

На следующее утро, которое пришло неожиданно рано, Дженни разбудила Сиси. Когда Дженни открыла глаза, то вдруг почувствовала ощущение перемен: кровать, стены, подушка были незнакомыми, но очень приятными, люди также. Но тот факт, что она теперь не Охотник, а Доктор, тешил Дженни очень сильно. Она наконец-то чувствовала себя в своей тарелке, чувствовала себя тем, кем является.

Дженни села на кровати и провела по лицу ладонями. Олив со своим громким смехом заправляла кровать, Виорика выкручивалась перед зеркалом в углу.

Олив повернулась к Дженни лицом и просияла ещё сильнее.

— Доброе утро, соня! — воскликнула она и подбежала к Дженни, хватая её за руки и потянув на себя. — У нас подъем в шесть ноль-ноль, так что привыкай, англичанка!

Дженни сонно улыбнулась и спустила ноги с кровати.

К душу-туалету-умывальнику была очередь с Квентина, Оскара, Брындуши и Сиси.

— Знаешь, Элизабет, ты невероятно красива в пижаме и заспанная, — выдал Квентин, внимательно оглядывая Сиси.

Сиси сгримасничала, пытаясь, наверное, изобразить улыбку, и отвернулась от него. Дженни лишь беззвучно засмеялась.

Дверь в душ отворилась, и в коридорчик вышел Бен в одном белоснежном полотенце на бёдрах. У Дженни разом забило дух: он такой красивый, а она в пижаме, даже зубы не почистила!

— Я думала, ты там и утонул, — язвительно заметила Сиси, обращаясь к Бену. — Или ты рыба, что так долго там плескаешься?

Как вообще у Сиси получается не то что шутить, даже не краснеть при Бене?!

Бен лишь пожал плечами и, мечтательно закатив глаза, часто-часто захлопал ресницами.

— Я — русалка, — сказал он тоненьким голосочком, руки перед собой сцепив в замок, а одну ногу отставив назад.

Сиси прыснула, а Оскар засмеялся.

— Так, Джин, ну-ка, дай мне войти, или ты хочешь видеть меня в одном полотенце всё время? — Бен взял Дженни за плечи и отодвинул немного в сторону. Только спустя несколько секунд она додумалась, что загораживала дверь в мальчишескую спальню.

Едва Дженни вошла после душа в девчачью спальню, то чуть не обомлела возле двери: около своей кровати, спиной к Дженни, переодевалась Олив. Она была голой до пояса и одевала лифчик. На её спине красовалась огромная татуировка, такая же, что и у Дженни, и у Сиси, и у Кита: внизу куст роз, ветки которого узенько плелись по бокам спины, а по центру куста — пустой круг с изображением птицы, раскинувшей крылья. Дженни смотрела и не могла насмотреться: рисунок Олив точь в точь отображал её собственный, даже розы, даже шипы, даже заканчивался он у Олив там же, где и у Дженни — на плечах.

Сиси, которая сидела на своей кровати и одевала брюки, проследила за взглядом Дженни и с таким же удивлением уставилась на спину Олив, но быстро опомнилась, немного толкнув Дженни. Дженни быстро заморгала и медленно, словно что-то мешало ей идти, подошла к своей кровати.

Утро было уже слишком насыщенным, и, наверное, Дженни уже больше бы и не выдержала.

* * *

— Вам нужно обратиться к Александре Шербан, она вам выдаст форму, — сказала Олив, завязывая Бену галстук.

В гостиной домика было ясно, тепло и уютно, туда-сюда гонял Мирро, касаясь то языком, то носом к пальцам каждого.

— А кто такая Александра Шербан? — спросил Кит.

— Наша хозяюшка, — с любовью ответил Квентин, оглядывая содержимое своего рюкзака. — И мать для каждого, кто в ней нуждается.

— Она немного похожа на Иоану Матей, но сама блондинка и немного худее, — сказал Бен. — Такие же пухлые розовые щеки и маленькие ручки. Если не найдёшь её, Кристофор, то точно где-нибудь найдёшь её дочь Дениз: эту девчонку издалека видно, — Бен двумя руками изобразил у себя огромную грудь. Олив нахмурилась и хлопнула Бена по руках. Парень лишь засмеялся. — Дениз такая пышная, причём везде, — последнее слово Бен специально выделил голосом. — Такая, знаешь, сочная и сладкая.

Кит смущённо улыбнулся, Олив цокнула языком и отошла от Бена к окну, а Оскар, ища что-то в своей курточке, пробормотал: «О-о-о, да-а-а…».

— Ну, Бен, ты обижаешь свою девушку, — сказала Дженни. У неё вообще-то в планах не было ничего на счёт того, чтобы говорить что-нибудь Бену, но замечание у неё просто само из губ слетело.

Все оторвались от своих занятий и посмотрели на Дженни, а потом на Бена.

— Какая девушка, Джин? — ошарашено спросил Бен у Дженни, но та и слова не могла вымолвить.

В разговор встрял Кит:

— Ну, Олив, вы же с ней встречаетесь? А ты так говоришь о Дениз.

Дженни благодарно посмотрела на Кита и закивала головой. Именно это её язык и не хотел почему-то говорить.

Вдруг Олив громко рассмеялась возле окна, позади Кита.

— Вы…вы что? — заливаясь смехом, сказала она. — Мы с ним никакая не пара. У него уже есть одна, я ему просто близкий друг. Нет-нет, вы что?

— Правда? — спросила Сиси. — А кажется, что вы вместе.

— Нет, ребята, нет. Мы как двойнята с Олив — очень похожие и бережем друг друга, словно кроме нас самих у нас больше никого нет, — сказал Бен, поднимая с пола сумку. — А мою девчонку зовут Хэррит Роджерс.

Кит поднялся со своего кресла и подошёл к мальчикам.

— А какая она, твоя Хэррит? — спросил Кит у Бена.

Бен довольно переглянулся с Квентином и улыбнулся, обнимая плечи Кита одной рукой.

— Когда ты её увидишь, то ты сразу поймёшь: это — Хэррит Роджерс.

На улице было очень хорошо. Даже больше, чем хорошо: столь прекрасной погоды Дженни никогда не видела; было солнечно, тепло, земля, конечно, была ещё сырой после вчерашнего дождя, но это нисколько не омрачало тот факт, что впадину, где находилась школа, словно чай чашку, заполнял яркий солнечный свет. Ученики бегали туда-сюда, мальчики пожимали друг другу руки, девочки теребили юбки друг дружки и заглядывали одна другой в вырезы блуз с желанием оказаться обладательницей более большого бюста. Слаживалось впечатление, что они целое лето друг друга не видели.

— Бен! Квентин! Парни!

Компанию остановил парень, казавшийся немного старше. Оскар с громким смехом подбежал к нему, и они крепко обнялись. Квентин внимательно прищурил глаза и довольно протянул:

-Неужели это наш Константин? Неужели это наш путешественник?

Константин, всё ещё обнимая Оскара, подошёл к друзьям. Последовали дружеские хлопки по плечам, нежные объятия с Олив и громкий смех.

У Константина был прекрасный английский с легким акцентом, а ещё у него были густые брови и красивые губы.

— Константин, — Олив взяла парня за руку, — познакомься с нашими новыми друзьями. Они здесь ненадолго, так что спеши насладиться общением с ними.

Константин улыбнулся и протянул руку для пожатия Дженни.

— Константин, — сказал он.

Дженни почему-то залилась румянцем и ответила на рукопожатие.

— Жанна.

Дженни вдруг почудилось, что Константин держит её руку в своей уже довольно долго. Рядом прокашлялась Сиси. Лицо Константина, которое нахмурилось во время рукопожатия, расслабилось, и парень улыбнулся. Он забрал свою тёплую ладонь и принялся знакомиться с Сиси. Дженни потупила взор, а когда подняла глаза, чтобы украдкой взглянуть на Константина, обнаружила, что тот, не смущаясь, смотрит на неё, Дженни, одновременно пожимая руку Сиси. У Дженни с губ сорвался смешок, и она отвернулась. Олив понимающе поджала губы и вздёрнула брови, кивая головой. Дженни деланно-сердито на неё посмотрела.

— Я надеюсь, что на Жанну ещё никто глаз не положил? — спросил Константин у Кита. Кит лишь холодно пожал плечами.

Дженни посмотрела на Константина и наморщила носик:

— Нет, вряд ли.

Вдруг Константин оглянулся назад, и его лицо вытянулось и глаза округлились.

— Знаешь, Бен, кажется, к тебе идут, — сказал он. — Мне лучше уйти в любом случае. Приятно было познакомиться, Жанна.

Дженни в ответ кивнула. Константин ушёл. Перед Дженни стояли мальчики, поэтому она не могла видеть того, кто к ним шёл. Но парни мало-помалу начали отходить от Бена ближе к Дженни, и девушка увидело того, кто приближался. Вернее, ту.

Юбки короче, чем у той девушки, Дженни никогда не видела. Блузка, обтягивающая стройное тело, была застёгнута только до груди. На ногах красовались такие высокие каблуки, что Дженни точно на таких бы упала. Как девушка только могла идти в таких туфлях по земле, для Дженни оставалось загадкой. В руках у девушки была маленькая сумочка, лакированная и блестящая. Распущенные волосы тяжёлыми тёмными крупными локонами падали на плечи. Позади, по обеим сторонам от девушки, шли ещё двое: одна худощавая блондинка, вторая — смуглая брюнетка.

Ещё по пути к Бену девушка уже раскинула руки для объятий. Бен засмеялся, сделал пару шагов навстречу девушке, а потом крепко обнял её. Она обвила его шею руками, улыбнулась (её улыбка была столь же белоснежной, сколько и её блузка) и вдруг крепко поцеловала его в губы. Рядом громко фыркнула Олив.

Две девушки, блондинка и брюнетка, и та, что целовалась с Беном, одновременно обратили взгляды на Олив. Судя по всему, главная с девушек была Хэррит Роджерс. У неё были крупные чувственные губы и волоокий взгляд, такой тяжёлый, что казалось, мог сровнять любого с землёй. Хэррит осмотрела Олив с головы до ног, а потом медленно произнесла:

— Здравствуй, Олив, — и так лукаво, победоносно и презрительно улыбнулась, что Дженни испугалась, как бы Олив не набросилась на Хэррит.

— И тебе не хворать, Хэррит, — Олив улыбнулась в ответ.

Роджерс даже не взглянула на незнакомых людей. Она взяла Бена за воротник рубашки, поправила его, а потом ослабила узел галстука.

— У меня новости от мамы. Я думаю, тебе будет очень интересно послушать об этом, — Хэррит посмотрела Бену в лицо, её руки соскользнули до его ладоней, и она, так и не поздоровавшись и не попрощавшись, увела Бена за собой. Две девушки, опять пропустив Хэррит и Бена вперёд, заняли свои места и посеменили вслед за парой.

Кит прочистил горло.

— Кхм… Я так понял, это Хэррит Роджерс? — спросил он, круглыми глазами смотря вслед коротенькой юбочке.

Квентин громко засмеялся.

— Да, парень, это Хэррит Роджерс. Во всей красе, — Квентин обнял Кита за плечи. — А пока Бен слушает невероятно интересные новости от Маргарет Роджерс, мы пойдём в учебный корпус. Учёба не ждёт.

Учебным корпусом было огромное строение в четыре этажа, серая огромная холодная коробка с настежь открытой дверью. Вчера Дженни уже здесь была — они с Китом и Сиси тут обедали, а затем ужинали. Ещё вчера Дженни показалось, что внутри это здание больше, чем снаружи, намного больше. И сегодня она удивилась этому опять, поэтому спросила об этом Олив. Олив, которая шла рядом, улыбнулась Дженни, наверное, одной из своих самых загадочных улыбок.

— Так и есть, Жанна. Так и есть, — ответила она, беря Дженни под руку. — Не всех ведьм мы убивали, некоторые здесь даже прочно укрепились, и сотворили такое чудо с нашей школой, — и Олив взглянула на девочку, которая стояла неподалёку в окружении огромного количества щебетух, что кружились вокруг неё, как планеты вокруг Солнца, освещающего их своим сиянием.

— Кто это такая? — Сиси указала на эту самую девочку.

— Илинка Роджерс, младшая сестрица Хэррит, — ответила Олив и отвела взгляд от Илинки.

— А при чём здесь Илинка к ведьмам? Разве что это те самые Роджерсы, о которых я думаю, — сказал Кит, смотря на Илинку.

— Именно те, Кристофор, о которых ты думаешь, — ответил Квентин. — Они, как и Шейнманы, и Блэйды, и Мардины, и Фриселлы остались при своём влиянии, деньгах, власти и интересах. Их дети живут ближе всех к домику Главарей, ездят домой на каждые праздники, а, если захотят, то и на каждые выходные. Могут носить школьную форму, сшитую на заказ. В общем, не жизнь, а шоколад. Ты ведь знаешь, Кристофор, что у этих семей есть сила, но их мы почему-то не истребляем, как остальных ведьм и колдунов, что, по мне, очень странно. Тебе это, дружище, не кажется странным?

Кит нахмурился, Дженни услышала, как Сиси прерывисто вздохнула.

— Эти семьи верны Госпоже, они смиренно несут Ей службу, пользуются своей силой во благо Великой и нас, сирот, — возразила Сиси с фанатичными нотками в голосе. — Почему ведь мы стали сиротами? Потому что злые маги убивали всех, и наших родителей — обычных людей, а те самые Блэйды, Мардины, Шейнманы убивали магов, мстили им. Их семьи владеют силой и растят своих детей волшебниками, чтобы защищать нас, в то время как мы сами не сможем защититься. Всё очень даже справедливо, Квентин.

Сказав это, Сиси осталась довольна сама собой и ушла в кабинет, на который ей молча ткнула пальцем Олив. Во время того, как они говорили, компания поднялась по широкой лестнице на второй этаж. Румыне с удивлением смотрели вслед Сиси.

— Господи, да она же чёртова фанатичка, — протянул Квентин, запустив пятерню в волосы.

— Ну, вообще-то, Квентин, Сиси права. Эти семьи заслужили быть живыми и продолжать свой род, — немного несмело сказал Кит, осторожно смотря на Квентина.

Квентин, всё ещё обнимая Кита за плечи, приблизился к Китовому лицу и тихо, но так, что стоящая рядом Дженни услышала, сказал:

— Не верь этим бредням, брат. История только тогда правдивая, когда её события происходят, а не когда кто-то берется её рассказывать. Ложь повсюду, даже там, где её не должно быть, — в истории. Каждый врет настолько сильно, насколько ему выгодно. Мы живём во лжи, Кристофор. Взять хотя бы то, что в великобританской школе никто вообще не знает о сети интернатов.

Квентин похлопал Кита по плечам и ушёл с Исайей и Оскаром вслед за Сиси. Олив потянула Дженни за руку, увлекая за собой в класс. Кит бросился догонять парней. Олив приблизилась к Дженни и сказала:

— Я знаю: ты ничего не понимаешь, но я тебе расскажу. Мы всем расскажем, и вы поверите нам, зуб даю, — Олив погладила Дженни по спине. Татуировка отозвалась маленьким покалываньем.

Олив улыбнулась и отворила перед Дженни дверь в класс. Дженни зашла и едва не упала.

Это был не такой класс, какие были в Обители.

Дома классы были небольшими, ведь одновременно много учеников никогда не было.

Здесь же это было что-то вроде аудиторий в больших университетах и институтах. Внизу была кафедра, на стене висела огромная доска, а зал поднимался ввысь амфитеатром. На потолке была люстра из хрусталя таких размеров и в таком виде, что её не стыдно было бы повесить в бальный зал какому-то королю. Дженни даже было страшно стоять под этой люстрой — девочке всё казалось, что весь этот хрусталь и вся эта роскошь упадёт, и от неё, Дженни, ничего и не останется.

Перед доской стоял большой учительский стол. За ним сидела молодая женщина в строгой чёрной юбке, белой блузке и с собранными на затылке в пучок волосами. Она что-то писала, нахмурив брови и то и дело поправляя на носу сползающие очки. Со стороны её можно было принять за ученицу, без спроса севшую за стол учителя. Олив закрыла за собой дверь, учительница подняла глаза на Дженни. Это оказалась Виорела Раду. Она очень приветливо улыбнулась, встала и подошла к Олив и Дженни.

— Здравствуй, Жанна. Проходи во-о-он туда, — Виорела указала пальцем на крайние места первого ряда. Там уже сидели Сиси и Кит. Дженни кивнула головой Виореле и пошла к указанному месту. Дженни досталось место с краю. Рядом с ней сидел Кит и с тоской смотрел назад, на самый последний ряд. Дженни тоже туда посмотрела и увидела там всех остальных ребят.

Квентин с выражением величайшей скорби помахал Киту рукой. Кит оглянулся на учительницу и, удостоверившись, что она не смотрит, показал Квентину средний палец. Между тем, учеников в классе было навалом, и все это увидели. На задних рядах послышался хохот, где-то в аудитории их поддержали своим смехом. И тут Дженни поняла, сколько на самом людей сейчас на неё смотрит. Как минимум сотня человек пялилась на них, на новеньких, которые приехали непонятно откуда и непонятно зачем. Дженни смутилась и опустила глаза на парту. Теперь её спина ощущала всю силу и мощь чужих глаз.

Дженни достала из сумки толстую тетрадь, ручку и карандаш — в общем, как прилежная ученица приготовилась к уроку. А потом она взглянула на пишущую что-то Виорелу. Дженни вспомнила, что Виорела Раду курирует Докторов, и её обдало теплом. Ведь она же теперь Доктор! Доктор с браком практики и теории, но всё же Доктор! Дженни опять стала весела, выкинула все проблемы с головы и стала ждать начала урока.

Он не заставил долго себя ждать. Вдруг, не пойми откуда, словно со всех сторон, раздался громкий женский голос.

— Учителя и дети! Я поздравляю вас с началом нового учебного года! — до Дженни еле дошло, что это был голос Елены. — Я говорю это каждый год, и ещё раз скажу: я очень и очень рада и горда тем, что я — директор этого чудесного заведения. Я уверена, что эти девять месяцев пройдут для вас незаметно, и проживёте вы их с удовольствием. Так что учитесь с радостью и помните: всё, что нас не убивает, нам нужно убить самим, — при этом последнюю фразу сказала вся аудитория в унисон. — Желаю успехов, дети! Да начнётся же первый урок!

После её слов тоже, словно со всех сторон, послышался мелодичный перезвон даже не колокола, а колокольчика — нежный, приятный, чистый звук.

Виорика встала со своего кресла и, опираясь руками на стол, с улыбкой произнесла:

— Хочу также от себя поздравить вас с этим праздником. Некоторые из вас только вернулись в школу после летних каникул и только недавно встретились со своими друзьями и одноклассниками. Мне выпала честь, — Виорела сняла очки, её голос дрогнул, и она на мгновение опустила взгляд вниз, — вести у вас первый урок в этом учебном году и сообщить вам, что на какое-то время в классах Докторов и Охотников появилось пополнение в качестве одного и двух учеников соответственно. Это — лучшие ученики Великобританской школы-интерната имени святого Николая, и они приехали сюда с целью обмена опытом и международного сотрудничества. Элизабет Джонс, — тут в классе поднялось тихое, но слышное шушуканье, — Кристофор Александр и Жанна Риазер пополнят лавы наших учеников как минимум на две недели, — Дженни подумала, что Виорела ошиблась и вместо «максимум» сказала «минимум». Ну, или сама Дженни ослышалась. — Я попрошу вас, милые румыне, быть самым верхом хороших манер и толерантности. В общем, это — всё, что я хотела сказать, так что… Да начнётся первый урок!

Виорела села на своё кресло, нацепила на нос очки и придвинула к себе огромный журнал.

— Сегодня первым уроком у вас биология, и… — аудитория громко и отчаянно загула. Виорела весело взглянула поверх своих очков куда-то в глубину аудитории. — Уважаемый и дорогой Бузой, Вы — Доктор, это должен быть Ваш любимый предмет, а Вы гудите больше всех.

По классу прошёл смешок. Виорела ещё раз окинула детей внимательным взглядом и начала урок.

На этом занятии все писали тест. Все, кроме Сиси и Кита, — Дженни как Доктор должна была писать. Её радость по поводу того, что докторство наконец-то дождалось её, быстро улетучилась. Это ведь была обыкновеннейшая биология! И ни капли магии. Дженни к такому не привыкла. Она знала всё, ну или почти всё, об оборотнях, вампирах (но не о том, что вчера чуть не убило Сиси и Виорику) и куче других тварей; о том, чем питаются сфинксы (нынче питаются, а не когда-то), как грифоны воспитывают своих детишек и множество других вещей. Но Дженни даже понятия не имела, зачем знать о том, почему у одной пары рождается мальчик, а у другой — девочка, почему у каждого из них определённая группа крови и глаза голубые, а не карие.

Дженни оглянула всех учеников. Некоторые усердно пыхтели над тестом, некоторые косили взгляд в листочек соседа, но все без исключения хотя бы знали, о чём идёт речь. Дженни же даже не представляла, что делать — она попросту не знала ответа ни на один вопрос, да и списать было не у кого. Девушка взглянула на Кита. Тот смотрел на тест Дженни и молчал, нахмурив брови. Видимо, он знал столько же, сколько и Дженни.

— Напоминаю вам, что на этот тест, как и на любой другой, отводится пятнадцать минут, — громко сказала учитель Раду, не отрываясь от заполнения журнала. По огромному классу прокатился громкий недовольный гул голосов. Виорела кинула на аудиторию взгляд поверх своих очков. — Уважаемые, это — элементарные вопросы, плюс — их минимальное количество, плюс — это прошлогодний материал. Я не могла даже предположить, что этот тест может вызвать у вас какие-либо затруднения.

Ученики недовольно зашумели.

Вдруг в дверь постучали. В следующую секунду в аудиторию вошли Бен и Хэррит, слегка запыхавшиеся и примятые. Идеальная укладка Хэррит была разрушена, но локоны так красиво и небрежно спадали на плечи, что Дженни загляделась. В аудитории воцарилась гробовая тишина, лишь где-то на задних рядах кто-то прыснул со смеху.

Виорела Раду загадочно улыбнулась и весьма учтиво спросила:

— Позвольте поинтересоваться, молодые люди, почему вы оба опоздали на урок? Что может быть важнее, чем начало нового учебного года?

Хэррит с явно напыщенной скромностью схватилась за рукав Бена, немного спряталась за ним и со стыдливостью, которой даже дурак не поверил бы, опустила глаза. Её пухлые губы растянулись в улыбке. Бен взглянул на Хэррит, а потом уставился на Виорелу так, словно учительница должна была понять всё по его взгляду. Но Виорела, видимо, решила помучить опоздавши учеников. Она всё смотрела на них с той же загадочной улыбкой.

Бен вздохнул:

— Учитель Арад нас задержал. Просил прощения за это. Можно сесть на своё место?

Виорела поправила очки на носу и легким движением руки указала на два лишних теста у себя на столе.

— Берите и садитесь, — сказала она, лукаво улыбаясь. — А учителю Араду я сама скажу, чтобы впредь меня предупреждал.

Бен, который только взял свой тест и развернулся от стола, оглянулся на Виорелу.

— Я могу ему передать.

— Нет, Бен, я сама это сделаю, — Виорела принялась дальше заполнять журнал.

Хэррит взяла Бена за руку и повела его за собой вглубь класса. Дженни проследила за ними. К её большому облегчению, сели они не вместе. Хэррит присоединилась к тем двум девушкам, с которыми была сегодня утром, а Бен ушёл к друзьям за последний ряд.

Дженни, подперев голову кулаком, с почему-то тяжёлым сердцем начала размышлять над вопросами теста.

«Номер один. Какая группа крови у отца… с ума сойти, какие у неё стройные ноги… а какие туфли… Так, тест. Вопрос номер один. А как волосы уложены… ну, были уложены. Интересно, что они с Беном делали, что такая идеальная укладка могла так быстро распасться? Господи, да я такого даже не учила… что за фигня?..»

Дженни почему-то не могла сосредоточиться: её мысли летали вокруг Хэррит Роджерс, её причёски и её парня.

В Обители почти никогда не говорили ни об одном из волшебных семейств: ни о Шейнманах, ни о Блэйдах, ни о ком. Но слухи не поддаются никаким запретам, так что все девочки говорили о том, что «старшей дочери чета Роджерс презентовала настоящего породистого арабского скакуна, но девочка не умеет ездить на лошади, поэтому это чудо стоит в конюшне для красоты»; парни же все единогласно считали, ни разу не видя сестёр Роджерс вживую и довольствуясь лишь рассказами счастливцев, что младшая сестра родилась позже старшей лишь на год, и что обе — писанные красавицы. На счёт первого Дженни ничего не знала, но, глядя на Хэррит, девушка пришла к выводу, что верховая езда — не конёк Роджерс, и её конь вполне может играть роль живого музейного экспоната. Илинка была далеко не на год младше Хэррит, но обе были безупречно красивы и ухожены — это был факт.

Дженни не заметила, что засмотрелась на пол перед столом. Из ступора её вывел пинок Кита. Он прошептал, что до конца теста осталось две минуты. Дженни бросилась обводить, по её мнению, самые адекватные варианты ответов. Как Кит и говорил, Виорела Раду ровно через две минуты настоятельно всех попросила передать ей тесты. В аудитории поднялась небольшая шумиха. Дженни воспользовалась этим и оглянулась. Хэррит разговаривала с блондинистой худосочной подругой. Подруга тихо хихикала, а Хэррит, скупо жестикулируя, рассказывала той на ухо что-то очень интересное.

Виорела, собрав тесты, призвала всех к тишине и начала проводить полноценный урок. Как видимо, ничего нового она не давала, так как в её речи Дженни слышала много фраз типа «как вы помните», «если вы не забыли» и так дальше. Девочка начала записывать в тетрадь всё, что считала нужным, хотя иногда она даже не знала правописание тех слов, которые слышала.

Виорела Раду как раз говорила, что нужно будет прочитать на следующий урок, как вдруг снова послышался громкий голос Госпожи Елены:

— Сразу же после конца урока попрошу всех учителей свести всех детей в кабинеты в соответствии с таким разделением: Охотники должны быть в аудитории №3, Служители — в аудитории №40, Доктора — в 17-ой и Мастера — в 57-ой. Кураторы должны удостовериться в точном количестве учеников своего курса и доложить данные мне.

Прозвенел звоночек, но в этот раз он звучал как-то совершенно не приятно и не чисто.

Виорела ещё секунды две помолчала, быстро сняла очки и громким голосом, в котором не было и капли робости или нервов, сказала:

— Быстро собрались все, кроме Докторов — Доктора сидят на месте, не двигаясь, — аудитория бесшумно заволновалась, поднимаясь и собирая всё в сумки. — Как только остальные учителя приведут остальных детей вашего курса, позаботьтесь о них. Самых младших садите наверх, опекайте их. Остальные, быстро сходим вниз и строимся…

— Стаём по пары и берёмся за ручки? — громко сказал Бен, перебив Виорелу.

Виорела цокнула языком и прищурила глаза.

— А тебе, Бен, я посоветую так и сделать — взять Квентина за ручку и молчать, пока я не заведу вас в аудиторию №3, — ответила учительница. — Первых я отвожу Охотников, потом — Служителей, последних — Мастеров. Пока я занимаюсь одним курсом, остальные стоят здесь, молчат и не поднимают панику.

Дженни встала со своего места, чтобы пропустить выходивших Кита и Сиси. Ей почему-то было страшно. Она остаётся одна. Все её друзья — Охотники, и Дженни теперь одна среди чужих людей и во время непонятной ситуации.

— Думаю, что-то случилось, — шепнула Сиси Дженни, задержавшись немного возле подруги.

— Что-то серьёзное? — спросила Дженни.

Сиси в ответ пожала плечами и подняла брови.

— Элизабет, нам надо идти, — сказал Кит и посмотрел на Дженни. — Мы скоро вернёмся, не думаю, что всё так плохо, как вы обе предполагаете.

Сиси сжала ладонь Дженни и отпустила.

Они с Китом пошли ближе к двери. Туда уже спустились все из их домика. Олив протянула Сиси руку, и они стали вместе. Они перемолвились между собой двумя словечками, и Олив оглянулась на Дженни. Шеер едва заметно помахала Дженни рукой, улыбаясь. Дженни ответила тем же.

— Ты не волнуйся, здесь ни с нами, ни с ними ничего не случится.

Дженни оглянулась. К ней говорила незнакомая девушка. Девушка улыбнулась.

— Меня зовут Октавиана Кос. Я Доктор. А ты с Великобритании, да?

Дженни совершенно не хотелось говорить с Октавианой, но она пыталась слыть вежливой, так что Дженни ответила:

— Да, я оттуда. Я тоже Доктор, моё имя — Жанна Риазер, — и Дженни стала на носочки, чтобы разглядеть в толпе своих друзей, но детей уже было слишком много.

Октавиана рядом переминалась с ноги на ногу.

— Не бойся, у нас лучшая куратор. Виорела Раду позаботится о нас, — сказала она.

Дженни только угукнула в ответ, не очень-то и интересуясь тем, что говорила ей Октавиана. Румынка это поняла и медленно отдалилась от Дженни.

— Все Охотники в сборе? — крикнула Виорела.

— Да! — громко ответил ей девичий голос. Дженни показалось, что это ответила Брындуша.

— Сколько вас?

— Двадцать пять, учитель Раду, — ответила всё та же девушка. — Это точно.

— Тогда, Охотники, за мной!

Часть детей вышла в коридор за учительницей. Когда за ними закрылась дверь, Дженни совсем поникла. Она осталась одна как палец, её окружали незнакомцы, которых она и не хотела знать.

Дженни села на место и принялась выводить в тетрадке разные узоры. Рука предательски дрожала, дыхание никак не могло выровняться. Через какое-то время Виорела вернулась, отвела поочерёдно Служителей и Мастеров, а к ним в аудиторию привели невероятное множество других детей, и постарше, и помладше. Все они шумели, не давали успокоится, давили на голову, действовали на нервы, и Дженни бросила разрисовывать листки тетради. Она оглянулась. Ей стало немного стыдно за то, что она не помогла маленьким детям, когда их привели, а бездействовала. Места всем не хватало, поэтому много кто сидел прямо на столах. Многие девушки, не стесняясь, сидели у парней на руках, некоторые даже не обращали ни на что внимание и целовались, тиская друг друга под столом.

Так уже продолжалось, может, полчаса, а потом вдруг дверь отворилась и в аудиторию вошла Фабия Матей. Она стремительным шагом пересекла половину класса, а потом, остановившись прямо перед учительским столом, сказала:

— Доктора, вы можете организованно покинуть учебный корпус и разойтись по своим домикам. Уроков сегодня больше не будет. В школе чрезвычайная ситуация, и Госпожа Елена и учитель Раду попросили меня сообщить вам это. Сегодня вы не должны находиться на улице во время, которое не подразумевает собой дорогу в учебный корпус и назад. Завтра занятия не отменяются. Можете быть свободными, — Фабия оперлась о учительский стол и стала наблюдать за уходящими учениками.

Дженни быстро закинула всё свое добро в сумку и подбежала к Фабии. Та же лишь довольно угрюмо посмотрела на Дженни сквозь стёклышки своих очков.

— Чего тебе? — спросила Фабия, сложа на груди руки.

— Ты же помнишь меня, да? Я — Жанна Риазер, мы вчера вместе… — начала Дженни, но Фабия перебила её, цокнув языком, закатив глаза и махнув рукой, словно отгоняя от себя надоедливое насекомое.

— Я не такая глупая, я всё помню. Чего тебе, Жанна?

Дженни нервно сглотнула и немного помялась.

— Ну? — нетерпеливо спросила Фабия.

— Ты знаешь, что случилось? Или тебе ничего не рассказали? — спросила Дженни.

Фабия Матей сжала губы и ничего не ответила. Она смотрела на дверь, за которую выходили ученики. Дженни не собиралась уходить, не получив ответа, и стояла рядом с Фабией. Когда аудиторию покинул последний человек, Матей медленно повернулась лицом к Дженни и негромко, но угрожающе произнесла:

— Не твоё собачье дело, Жанна Риазер, ясно тебе? Я — староста, а не какая-нибудь тебе подружка, чтобы всё рассказывать. Так что, пожалуйста, иди отсюда, пока я не решила сделать так, чтобы тебя тут не стало. Давай, и поживее.

Дженни, удивлённая и ошарашенная, попятилась, но потом, кивнув и опустив взгляд, пробормотала «До свидания» и убежала от Фабии. Выйдя в коридор, Дженни едва не расплакалась. Она чувствовала себя такой бесхребетной, такой беспомощной, такой жалкой! Она должна помогать самой Госпоже, а её уделывает какая-то староста! Дженни всё-таки расплакалась. Что за слабая, ничего не стоящая девчушка! Она корила себя за всё, что только вспоминала, за все те случаи, когда она не могла сказать слова поперёк и поспорить, когда не могла отстоять свое мнение или заступиться за кого-нибудь. Какая же мелкая трусиха! На углу, перед лестницей, Дженни остановилась и вытерла слёзы со своего лица. Хоть бы никто не увидел.

Они все стояли перед входной дверью. Все они, они ждали её, ждали Дженни. Первой её увидела Олив.

— Жанна! — крикнула она и побежала навстречу Дженни. Они обнялись. — Ты плакала что ли? — прошептала Олив. Дженни зажмурилась и пошатала головой. — Ну смотри мне. Я думаю, самое время отвести вас, англичане к Александре Шербан.

— Ха, Нолли, не к Алексе, а к Дениз Шербан, — заявил Бен, подмигнув Олив.

* * *

Они пошли к довольно большому одноэтажному зданию возле учебного корпуса. В помещении было очень светло, тепло и сухо. Впереди виднелась лишь гардеробная — стойка и пара недлинных рядов с вешалками для верхней одежды, которые пустовали. Над красно-коричневой стойкой виднелась чья-то макушка со светлыми волосами.

— Дениз, свет мой, радость моя! — пропел Бен, широко раскидывая руки.

Макушка зашевелилась, и вдруг из-под стойки вынырнула сама Дениз.

Вряд ли Дениз была обычным человеком, скорее плодом любви волшебного и обычного. Чем ближе Дженни подходила, тем явней ей были видны все достоинства Дениз. Девушка оперлась руками о стойку и немного приподняла подбородок, лукаво смотря на Бена. Она была настолько красива, что Дженни даже боялась оказаться рядом — ей казалось, что от Дениз шёл свет и тепло, и что в её лучах Дженни просто померкнет, исчезнет, испарится. Волосы у девушки были ещё роскошней, чем у Олив, — будто чистое-пречистое золото лилось по её плечам и спине, а у лица аккуратно убрано и зачёсано назад. Глаза, зелёные и большие, были яркие, словно изумруды, нос тоненький и маленький, губы слегка полноватые, розовые, будто так и просили их поцеловать. Щёки были с хорошим здоровым румянцем, хотя кожа была светлая и чистая. Насколько Дженни могла судить, то Дениз была так прекрасна без макияжа. Плечи у юной Шербан были круглые и мягкие, было видно, что она далеко не худышка. Платье у Дениз лучше всего подчёркивало всё, что нужно, — со шнуровкой на груди и коротенькими рукавами, оно обнажало достаточное количество мягкой плоти, так что когда Дениз подалась немного вперёд, её большую и пышную грудь стало видно, как нельзя лучше.

— Бен! Кого это ты к нам с мамой привёл? — она с приветливой улыбкой посмотрела на Кита, Сиси и Дженни. — Новенькие, да? За формой пришли? — Дениз вышла из-за стойки.

Как Дженни и думала, Дениз была девушкой в теле. Телосложением она походила на Брындушу, такая же высокая и статная, но более изящная, тонкая и мягкая. Бен подошёл ближе к ней и резко её развернул так, что она оказалась спиной к Дженни, длинная юбка платья Шербан немного задралась, на мгновение оголив щиколотки девушки.

— Эх, Шербан, что ж ты с людьми-то делаешь? — Бен обнял Дениз и уткнулся ей носом в шею, глубоко вдохнув запах её тела.

Дениз засмеялась грудным смехом и попыталась отпрянуть от него, но Бен схватил её за ягодицы и не пустил. Дениз зашипела на него, смеясь и обвив его за шею руками. Олив рядом с Дженни отвернулась от них. Сама Дженни совершенно ничего не понимала: у Бена вроде была и Хэррит, и Олив, и Дениз…

— Пусти меня, я людям форму выдам, — сказала Дениз и отвернулась от Бена. Но парень всё так же обнимал её.

— Пусть маменька твоя выдаёт, — пробормотал Бен Дениз в волосы.

Дверца напротив, между вешалками, отворилась, и оттуда вышла женщина. Дениз испуганно отпрыгнула от Бена, а Бен засунул руки в карманы брюк.

— Добрый вечер, Александра! — улыбнулся ей Квентин и широко улыбнулся.

Александра Шербан и правда была похожа на Иоану Матей, только она была блондинкой, выше и немного худее. Александра улыбнулась, и у неё на щеках появились ямочки.

— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — спросила женщина, разглядывая Дженни, Сиси и Кита.

— Нам бы формы для этих троих, — ответил Бен, кивнув в сторону англичан.

— Новенькие, да? — протянула Александра, выйдя из-за стойки и направляясь к двери, которая была справа от Дженни. — Сейчас я попробую на глаз что-то вам выбрать… — она вошла в комнату за дверью. Дженни предположила, что там был склад всех одежд, для всех детей.

Как только Александра скрылась, Бен ущипнул Дениз за задницу. Дениз пискнула и, смеясь, ударила его по руках и назвала придурком.

— Дети, как вас хоть зовут? — послышался голос Александры.

— Элизабет, Кристофор и Жанна, — ответила Сиси.

— А по сколько лет вам?

— Нам с Жанной по шестнадцать, а Кристофору восемнадцать, — опять ответила Сиси.

— Боже, какие же вы юные… — мечтательно сказала Александра.

— Восемнадцать? — Исайя улыбнулся. — Да ты уже старик!

Кит улыбнулся и пожал плечами, мол, что же поделаешь.

— А меня зовут Дениса — это моё имя, а не Дениз. Так меня этот козёл называет, — сказала Дениса, попутно отмахиваясь от цепких рук Бена. — Приятно с вами познакомиться. Надеюсь, мы подружимся! Да отвянь ты уже наконец!

— Я тебе сейчас такое расскажу, Дениса, ты упадёшь! — вдруг заявила какая-то девчонка, залетев с улицы. Она сразу же развернулась ко всем спиной и принялась запирать дверь на все замки и не заметила никого, попутно рассказывая: — Вчера же убили Минку Московиц, да ведь? Да. А только что я нечаянно услышала, как Фабия разговаривала с Марианной и сказала ей, что сегодня не досчитались одного мальчика-Служителя! Представляешь, какой ужас!

Справившись с замками, девчонка развернулась ко всем лицом. Увидев, что она з Денисой здесь не одна, ученица вжалась в дверь и закрыла ладонями рот. Она проговорилась.

Дженни почему-то стало смешно. Раз Фабия не рассказала ничего ей, Дженни, то нехотя поведала это совершенно другому человеку. Какая ирония.