Последняя из рода (гет)

На целую неделю ей связали руки. Елена в тот же день сказала сидеть и не рыпаться. Сиси это очень злило, но она должна была смириться — особого желания нарушать правила у неё никогда не было. Она, в принципе, не понимала вообще, что она здесь делает, если её не пускают в самую гущу событий. Её будто берегли, при том, что Сиси сама ни разу в жизни не беспокоилась о своей целости — её главным желанием было, конечно, не приобрести как можно больше ссадин и шрамов, нет. Она желала быть в эпицентре, в самом пекле, чувствовать во рту вкус крови с разбитой губы и расквашенного носа, марать руки в том дерьме, из которого состояло всё то, что она всегда убивала. Но теперь никто не считал нужным пустить её на охоту, узнать что-то большее. Всё, что стало известно Сиси со сплетен, так это имя пропавшего, возраст и класс, в котором учился. Всё. Это был край. На большее никто не расщедривался.

Весь тот ужас, который происходил в школе и из-за которого Сиси очень нервничала, компенсировался за счёт уроков. Так интересно ей никогда в жизни не было. Она всерьёз задумалась над тем, чтобы выпытать у Квентина ещё что-то на счёт Переходных. Особенно ей нравились уроки у Георге Раду: он оказался огромным черноволосым мужчиной, настолько мускулистым, что шея его плавно переходила в плечи, а когда он одевал на тренировки майку, то вся девичья половина учеников лишь тихонько вздыхала, любуясь, а мужская вздыхала, завидуя. Казалось, Георге должен был быть неуклюжим и неповоротливым при таких-то размерах тела, но его легкости и пластичности мог бы позавидовать любой. Он был невероятным шутником, и физкультура и боевые искусства никогда не походили без смеха. Он был братом-двойником Виорелы Раду, и когда Сиси видела его с сестрой где-то в коридоре разговаривающими, то очень умилялась — настолько хрупенькой и беззащитной казалась Виорела на фоне Георге. Спортивный зал здесь был огромный, разделённый пополам стеной: одна половина служила для физкультуры, а вторая — для тренировок Охотников. Во второй половине Сиси ещё не была: расписание было сделано так, что одну неделю ученики изучают предметы независимо от профиля, без уклона на сверхъестественное, а следующую — каждый профиль трудиться чисто по своей программе. Поэтому Сиси с нетерпением ждала начала новой учебной недели — ей очень сильно хотелось как можно больше пообщаться со своим куратором. Тем более что Георге, только познакомившись с Сиси, взлохматил ей волосы и, широко улыбнувшись, сказал: «Ты надолго здесь задержишься, я тебе это обещаю».

Румыне искренне тешились тем, что приезжим всё нравилось, а Сиси с каждым днём всё больше восхищалась жизнью здесь — всё ей казалось идеальным: ученики, преподаватели, даже жильё ей нравилось больше, чем в родной Обители. Здесь было меньше правил, запретов, все были достаточно дружелюбны.

В пятницу вечером друзья непроизвольно собрались в гостиной домика. Исайя уговаривал Квентина сыграть ещё партию-другую в шахматы, а Квентин, начиная материться, говорил, что не хочет в стотысячный раз проиграть. Бен с Олив играли в карты на раздевание, и пока что лидировала Олив, так как она сняла с себя лишь спортивную кофту, а Бен уже сидел только в кедах, штанах и майке. Олив громко смеялась, а Бен, улыбаясь, всё бросал на неё взгляды, полные чего-то дикого и весёлого. Оскар делал домашние задания, которые нужны были только через неделю, — он пытался быть прилежным учеником. Виорика и Брындуша заваривали всем чай, громко спрашивая о виде чая и количестве ложек с сахаром лишь у англичан.

Вчера Кит настолько часто намекал Сиси о том, чтобы пойти на вылазку, что ей в один прекрасный момент захотелось ударить его чем-то тяжёлым. Разве он не понимал сложившейся ситуации? Разве он не представлял опасность, которой они себя подвергали, выйдя за пределы школы, несмотря на запрет Госпожи Елены? Но Кит был упрям и непреклонен, и Сиси впервые подумала, что не так она хорошо Кита знает и что не такой он уже и лапочка, каким его считали они с Дженни. Сегодня история повторилась: каждую минуту, когда рядом не было лишних ушей, Кит всё говорил о необходимости вылазки, о том, что работу нужно закончить в кратчайшие сроки и что Госпоже не понравится, что они возьмут больше времени, чем полагается, то есть больше двух недель. Но Сиси всё стояла на своём до тех пор, пока в спор не подключилась Дженни и не поддержала Кита, мол, он прав, нужно побояться гнева Госпожи и делать всё быстро, по горячим следам. Когда Сиси и тут отказала, то Кит, видимо, обидевшись, ушёл, а Дженни принялась уговаривать Сиси, что увенчалось успехом. Поэтому сейчас они готовились попить чаю и выйти за пределы школы. Сиси время от времени ощущала на себе взгляд Квентина, пару раз они даже встречались глазами. Никто никого не спрашивал о том, кто куда собирается или идёт, но по Квентину было видно, что он просто так не отвянет. Сиси подозревала, что он что-то затеял, что-то против неё самой.

Девушка вздохнула и вытянула с карманов куртки варежки.

— Элси?

Сиси отозвалась на это имя. Она помнила, прекрасно помнила Элси!

Бен, который в очередной раз проиграл и снимал майку, нахмурив брови, смотрел то на Сиси, то на варежки.

Разве это был он? Разве то был этот самый Бен, Бен Блэйд? Тот самый мальчик, который подарил ей варежки и держал её на руках в столовой?

— Элси, это ты? — спросил Бен не с меньшим удивлением и восторгом в голосе.

Сиси не могла, нет, просто не могла поверить своим глазам, ушам, нет, она не могла в это поверить!

— Блэйд? — Сиси попыталась, и всё-таки вспомнила имя того одиннадцатилетнего мальчика с Востока — Бенджи. — Бенджи Блэйд?

Бен громко засмеялся, встал с диванчика и подошёл к Сиси. Она поднялась и упала к нему в объятия. Бен обнимал её крепко, так, словно очень соскучился. Кожа его была горячей, а так как Сиси уже накинула на себя свою кожаную курточку, то девушке стало жарко. Но несмотря на это, отпускать Бена ей совершенно не хотелось — он подарил ей тот дивный рисунок на спине, такой же, так и у Дженни, Кита и Олив. Это каким-то странным образом будто породнило её с ним, Сиси казалось, что Бен будто переделал её — что тот рисунок переделал её.

— Я надеялся, что мы ещё встретимся. Так и случилось, — пробормотал Бен Сиси в волосы. — Добро пожаловать домой, Элси.

Бен выпустил Сиси из объятий, но всё держал за руки и смотрел в её лицо.

— Вы знаете друг друга? — ошарашенно спросила Олив.

— Да, Нолли. Помнишь, как-то очень давно я ездил с родителями на Запад? А потом ещё приехал и рассказывал вам? — Бен приобнял Сиси за плечи. Сиси прижалась к нему: сейчас он казался ей роднее всех в этой комнате. Бен вдруг поцеловал Сиси в макушку. Девчонка рассмеялась.

Олив сложила руки на груди, хитро прищурила свои кошачьи глаза и закивала головой.

— Да-да, мы помним, — сказала она.

Дженни сзади неуверенно прокашлялась. Сиси спохватилась и отошла от Бена.

— Мы прогуляемся. Скоро будем, — заявила Сиси, зашнуровывая ботинки.

Квентин громко фыркнул.

— Ой, ну да, конечно, гулять они пойдут. Шпионка, — прошипел Квентин с улыбкой на лице.

Сиси сгримасничала ему, засмеялась и вышла с домика следом за Китом и Дженни.

— Откуда это ты знаешь Бена? — спросил Кит.

Пятью минутами раньше он был радостен, что вылазка всё-таки удастся, а теперь он опять был мрачным. И не столько мрачным, сколько злым, недовольным. Сиси совершенно не хотела отвечать Киту ни на какие вопросы. Дженни тоже заметила резкую смену настроения Кита, и теперь бросала на него осторожные взгляды. Сиси набрала в грудь воздуха, собралась с мыслями, подумала, как всё правильно оформить, чтобы у Кита больше не возникло вопросов и ответила:

— Когда-то его родители приезжали в делах в нашу школу, к леди Сайкс в частности, а он был с ними. Вот мы пересеклись с ним в столовой, познакомились. Он дал мне кличку «Элси» ...

— Да он вроде всем здесь даёт клички! — перебила Сиси Дженни. Сиси даже была этому рада: Ризер сейчас начнёт тараторить, собьёт Кита с мысли, он переключится, и — дело в шляпе. — Вы слышали, как он на всех называет? Кристоф, Квент, Нолли, Исса… Меня он называет Джин, хотя я же ни разу не ляпнула, что меня на самом деле зовут Дженни. Вроде не ляпнула… — Дженни смешно нахмурилась и на секунду задумалась. — Но как бы там ни было, он всем даёт клички! Это так странно…

— И как тесно вы с ним пообщались? — ни с того ни с сего спросил Кит. — Ты, Сиси, с Беном. Вы близко познакомились?

Сиси попыталась не нагрубить: её уже начинала доставать пронырливость Кита.

— Мы знакомы настолько тесно, насколько могли познакомиться десятилетние дети на протяжении пятнадцати минут, — отрезала Сиси. — И вообще, куда мы идём? — нервно спросила она, останавливаясь. Сиси даже не знала за чем они идут и куда. Вылазка. Но какая вылазка? Что они ищут? Им бы всё проанализировать, дождаться комментариев Госпожи Елены и Василия, а потом уже думать, что делать и когда, а не идти сейчас: с круглым нулём в знании здешней мифологии и несмотря на приказ директора не делать этого.

Кит остановился и взглянул на Сиси, Дженни остановилась между ними двумя.

— Ну как это, куда? — спросил Кит. — Ты же главарь — ты должна знать!

Сиси взорвалась.

— Я должна знать?! Я?! — зло прошипела Сиси. — Кто нас потащил — так это ты, Кит! — она тыкнула на него пальцем. — Я говорила остаться, дождаться, пока всё станет на свои места! Но нет: тебе припекло пойти именно сегодня.

Видимо, Сиси очень удивила Кита своими словами, так что он вытаращился на неё и прерывисто дышал.

— Так, значит, это я виноват? — осведомился он. Сиси кивнула. Кит поджал губы и закивал головой. — Я хотел, как лучше. Чтобы быстрее всё закончить и поехать домой. Мы здесь уже практически неделю, а дело никак не продвигается. Ни в какую сторону.

Сиси цокнула языком и закатила глаза: видимо, не на многих серьёзных охотах Кит бывал.

— Кит, успех дела зависит не от того, как быстро мы закончим, а насколько качественно и умело всё сделаем. Если понадобится, я напишу Госпоже письмо и попрошу ещё немного времени. Я уверена, она согласится, она войдёт в наше положение. Важно, чтобы всё было чисто, остальное — ерунда.

Кит многозначительно хмыкнул и уже начал что-то говорить, но вдруг Дженни призвала всех к тишине. Она смотрела куда-то вперёд и указывала туда рукой. Сиси подошла ближе к Дженни и взяла её за руку. Дженни опять дрожала, как тогда, в машине.

Впереди, довольно далеко, был забор, а за ним, посреди деревьев, стоял человек. С такого расстояния нельзя было точно сказать, какого он был пола. Человек стоял ровно, а потом вдруг поднял руку и помахал. Он всё махал и махал, пока Кит не ответил ему тем же. Тогда человек подпрыгнул и поманил ребят к себе рукой.

— Пошли, — прошептала Сиси и потянула за собой Дженни. Но Ризер не поддалась.

— Послушай меня хоть раз, Сиси, я тебя умоляю. Не ходи туда, — Дженни придержала Сиси возле себя. Потом провела пальцами по дыркам на курточке, куда впивались когти Тильды-Долл. — Ты помнишь, что произошло прошлый раз?

Сиси снисходительно улыбнулась, повернулась лицом к Дженни и провела ладонью по её щеке. Дженни закрыла глаза и вздохнула. Бедная трусишка.

— Дженни, ну с чего ты взяла, что тот человек — это стригой?

— А с чего ты вообще взяла, что нет? — всё так же, с закрытыми глазами, спросила Дженни. — Он стоит за забором. За забор можно только нам. И всё. Это не человек, Сиси, не ходи туда. И ты, Кит, тоже не ходи.

Сиси затормошила Дженни, взяв за плечи.

— Дженни, мы знаем, как его убить. Остальное нас не интересует.

— Тем более, что он может вывести нас к остальным, подобным себе. Тогда мы будем знать, куда бить, — добавил Кит. В этом Сиси с ним полностью согласилась.

Дженни покачала головой. Сиси почувствовала, что с ней начинается то же, что и было в машине: Ризер била дрожь, на её лбу показался пот, глаза были широко открыты.

— Я…

— Он уходит, — с нетерпением сказал Кит.

Сиси легко оттолкнула от себя Дженни и приказала ей немедленно идти в домик, а сама потянула Кита за рукав и побежала к человеку за забором, время от времени переходя на быструю ходьбу там, где их могли видеть остальные ученики. Странно было то, что чем ближе Сиси и Кит были к забору, тем меньше там было домиков, тем гуще росли деревья и тем реже встречались люди. Последние метров пятьдесят росли одни деревья, и Сиси заметила, что человек за забором выбрал именно такое расположение, что ни единое дерево его не заслоняло, и с местоположения, где она оставила Дженни, этого человека было видно как нельзя лучше.

Что-то заскребло у Сиси на душе. Что-то здесь было не так. Может, это уже была паранойя, но почему-то девушке казалось, что тот человек за забором стал так специально, чтобы именно она, Сиси, хорошо его видела. А, может, если это на самом деле был стригой, то он всех так к себе заманивал.

Кит бежал немного правее впереди.

— Он исчез, — крикнул он, не оборачиваясь.

Сиси это совершенно перестало нравиться.

Забор был чрез метров десять впереди, и никого за ним не было. Но Сиси совершенно не собиралась бросать всё вот так, недоделанным. Вот сейчас она переберётся на ту сторону и обязательно найдёт того человека. Ну, или человек найдёт её…

Резкая внезапная боль проняла всю ногу, послышался хруст костей так, словно кости эти трощили возле самих ушей. Сиси хотела бы крикнуть, но не смогла: воздух, что она вдохнула, застрял где-то по пути в лёгкие, и стало трудно дышать. Глаза застелила красная пелена. Сиси упала, сбита с ног ужасной болью, и больше ничего не видела.

* * *

Она проснулась от того, что очень сильно болела нога. Боль была одновременно и ноющей, и режущей, и Сиси совершенно не понимала, что случилось. Она помнила всё до мельчайших подробностей, помнила, как упала, и — всё. Дальше — сплошная тьма, чёрная дыра. А теперь над ней — тёмный потолок, по бокам, насколько она могла видеть, — занавески. Девушка подумала, что она, должно быть, в школьной больнице.

Сиси зажмурилась и отогнала от себя остатки сна. Она попыталась встать, но нога запротестовала, заболев ещё больше, и Сиси со вздохом обречённости упала назад на подушку.

— Хей-хей-хей, — зашептал кто-то, и послышались приближающиеся шаги.

Подошла, по видимому, девушка, толстая и высокая. На тумбочке слева от Сиси загорелась лампа. Девушка присела к Сиси на кровать, но, как подумала Сиси, наверное, ей было мало места. У девушки этой было некрасивое лицо с носом с горбинкой и кудрявые светло-блондинистые волосы, уши её немного оттопыривались, но в целом она отвращения не вызывала. Что-то было в её глазах. Они были темно-серыми, насколько хорошо смогла разглядеть Сиси при таком освещении, и в них было столько нерастраченной заботы, любви и одновременно какой-то тоски, крика о помощи, что именно из-за этих глаз хотелось с девушкой говорить. Также Сиси заметила ниточку на шее у девушки — очевидно, что это крестик.

— Меня зовут Октавиана Кос, — сказала девушка, теребя пальцами носовой платочек и смотря на него. Казалось, что она смущается. — Я видела тебя, Элизабет. Мы с одного класса, но на разных курсах.

— Ты, наверное, Доктор? — спросила Сиси.

Октавиана подняла на неё глаза и закивала.

— Да, я Доктор. Откуда ты знаешь? — Октавиана смущённо улыбнулась, и Сиси могла бы поспорить, что у неё появился на щеках румянец.

Сиси пожала плечами.

— По тебе сразу видно, что ты Доктор. А ты за мной присматриваешь или что-то типа того? И что вообще случилось?

Октавиана замялась.

— Ну, мне сказали побыть с тобой до тех пор, пока ты не проснёшься, а потом доложить о твоём пробуждении Мариане.

Господи, кто угодно, только не Матеи. Нет-нет-нет. Только не они. Сиси сейчас меньше всего хотелось видеть хоть кого-нибудь из них.

— Октавиана, могу я тебя попросить не идти пока что никуда, побыть со мной и рассказать мне, что случилось? — Сиси пыталась не спугнуть Октавиану. — Мне очень важ…хочется узнать, что со мной. И почему так болит нога.

Собеседница пожала плечами, мол она ничего не знает, но Сиси же видела, что Октавиана была просто запуганной. Сиси взяла Октавиану за руку. Девушка насторожено посмотрела на больную.

— Октавиана, скажи мне, если бы ты была на моём месте: ничего бы не помнила, так как потеряла накануне сознание, с ужасно болящей ногой, ты бы хотела знать, в какую неприятность ты уже ввязалась? И что, что, что, чёрт подери (на этом ругательстве Октавиана смутилась), с этой долбанной ногой?! — Сиси покрепче сжала руку Октавианы.

Октавиана встала, отошла и задернула занавески напротив Сиси. Потом вернулась на место, снова оглянулась, словно за ней кто-то может следить, нагнулась поближе и шёпотом сказала:

— Я не знаю, что случилось, правда, Элизабет. Но знаю, что ты угодила в капкан, окропленный ядом. Вот почему тебе так больно. Я проходила неподалёку от того места, куда меня позвал Кристофор. Он подбежал ко мне, испуганный, взъерошенный, сказал, что ему нужна помощь, и потащил меня за собой. Там была ты. Ну, я была с сумкой, в сумке были некоторые медикаменты. Мы с Кристофором освободили тебя от капкана, хотя… — Октавиана помедлила. — Хотя, мне кажется, что Кристофор никогда в жизни не ставил капканов и не освобождал от них: он наделал тебе столько ран, что я его просто отогнала от тебя подальше и сделала всё сама. Мы доставили тебя сюда вдвоём. Очень скоро сюда прибежала Жанна, а после и все с вашего домика. Она сидела возле тебя очень долго, пока не уснула. Тогда Оскар отнёс её домой, остальные тоже ушли. Но они все были здесь — все твои друзья. Мариана приказала мне следить за тобой, сама она сейчас в сестринской. Она в любой момент может выглянуть и проверить меня, так что тихо, — Октавиана приложила палец к губам. — Я пойду всё-таки доложу, что ты проснулась, а ты, пожалуйста, прикинься только-только проснувшейся и не смей меня выдавать, ладно?

Сиси закивала. Октавиана встала и выключила лампу.

— А что с Кристофором? Что с ним?

Октавиана пожала плечами.

— Официальная версия — отделался лёгким испугом. Но я видела, — добавила девушка тихонько, — что у него курточка немного пошарпанная и царапины на левой ключице.

Сиси беззвучно сказала «Спасибо», и Октавиана ушла. Мариану Сиси не дождалась — опять уснула.

В субботу утром ей стало легче. Боль немного притупилась, Сиси могла поставить подушку и сидеть, опираясь о неё. Мариана пришла с утра пораньше, задала кучу вопросов о самочувствии, иногда даже повторяясь. Дала выпить какую-то микстуру, а потом ещё одну, а потом ещё одну, а потом дала обезболивающее и наконец-то ушла. Боль ушла вместе с Марианой. Казалось, что Сиси может сейчас встать и пройтись, но она всё же не стала рисковать. В десять часов утра пришли Дженни и Олив и принесли печенья. После завтрака, который дали здесь, в больнице, печенье было как раз кстати. Дженни, немного расстроенно, сказала, что Кит спит до сих пор, что после вчерашнего он очень долго не спал, волнуясь о Сиси, и уснул далеко после полуночи. Сиси передала Киту через Дженни, что всё хорошо и чтобы он не переживал. Олив рассказала много смешных историй о своём детстве, так что Сиси чуть не померла со смеху. Перед обедом они ушли, и хотя Дженни клялась-божилась, что придёт ещё, Сиси переубедила её это делать. Всё оставшееся время она провела с Октавианой. Они рассказывали друг другу о себе, о том, что любят, а что нет. Сиси, конечно, пришлось нехило приврать, но Октавиана, да и сама Сиси были довольны. Октавиана, казалось, была готова поверить во всё, что бы Сиси ей не сказала. Ближе в восьми вечера пришла Мариана, в довольно грубой форме выгнала Октавиану и сказала Сиси готовиться ко сну.

…ей часто снился этот сон. Будто две маленькие девочки и один мальчик бегают по лужайке, залитой солнцем, и играют в салки, а она, Сиси, — цветок, растущий на этой поляне. Она не видит лиц детей, но почему-то ей кажется, что это она сама, рыженькая девочка, Дженни, кудрявая, маленькая и смешливая девчонка, и Кит, мальчик, видимо, постарше. И Сиси очень хочется посмотреть на них, на детей, но она не может — она всего лишь стебелёк и несколько лепестков. Потом одна девочка, та, что кудрявая, подбегает к Сиси-цветку и любуется. Она хочет сорвать, и Сиси бы рада была этому, но в последний момент девочка одёргивает руку, на секунду хмурит личико, но потом быстро прогоняет серьёзность и бежит играть дальше. И Сиси счастлива. Почему — не знает, но счастлива. Может, потому, что лето, и дети улыбаются, и они радостны, и маленькие, и не знают ещё ничего плохого. И именно тогда, когда, казалось, Сиси наконец-то поймёт причину своего счастья, она просыпается. И так каждый раз: будто волнами от берега её уносит назад, и она просыпается. Так же и сегодня Сиси проснулась в полдвенадцатого ночи именно из-за этого сна.

Обезболивающее, которое Мариана уколола Сиси вечером, очень хорошо подействовало, и Сиси совершенно не чувствовала боли, когда стала на ноги. Они затекли, и девушка еле доковыляла до костылей, которые сюда принесла Октавиана. Сиси захотелось в туалет и немного размять ноги, так что она взяла костыли, которые были немного не для её роста, и вышла в коридорчик. Всё ширмы были задёрнуты, в коридорчике тускло горела только одна люстра, а лунные лучи пробивались сквозь окна и проникали через щели, которые образовывали ширмы. Пахло лекарствами, травами, и Сиси подумала, что так же пахла и Октавиана. Девушка совершенно не знала, куда идти, и решила сама поискать. По одну сторону были кровати с ширмами, по другую — две или три двери. Впереди — ещё одна. Сиси медленно, но уверенно, стала проверять все двери. Все они были заперты. Оставалась только та, что напротив.

Но это вряд ли был туалет. Сиси услышала голоса за дверью, и приковыляла ближе, прислонившись ухом к узкому промежутку между дверью и стеной.

Говорили громко, не боясь, что их услышат. Но пока слышался только женский голос. Первые слова, которые услышала Сиси, прозвучали смазано, но остальное было слышно хорошо:

— Разве это то, что от вас требовалось? Разве это оно? Ты не умеешь выдерживать время. Понимаешь? Такого не должно было случиться с этой Джонс, с Эммой Джонс! Она здесь нужна не для того, чтобы на кровати больничной прохлаждаться, знаешь ли! Мы должны сделать всё, о чём Госпожа просила, и побыстрей, а ты всё, всё, ну просто всё испортил! Я надеюсь, впредь такого больше не произойдёт.

В ответ кто-то что-то тихо буркнул, и вдруг Сиси поняла, что сейчас отворится дверь, и её застанут врасплох. Она бросила костыли за первую же ширму — от них только больше неприятностей, они громко ударились о пол. Сиси плюнула на это и бросилась, хромая, к своей кровати. Задёргивая свою ширму и падая в кровать, она услышала, как открывается дверь и как кто-то идёт коридорчиком. Люди вышли с коридорчика в приёмную, но кто-то остался стоять возле её ширмы. Сиси накрылась одеялом почти что с головой, будто это хоть как-то могло её защитить. К ней вошли. Сиси закрыла глаза, притворяясь, что спит. Чьё-то неровное дыхание вдруг оказалось рядом с её щекой, и Сиси подумала, что сейчас ей в горло вонзят нож или что-то такое, но этот кто-то наклонился ещё ближе и поцеловал её в висок. Сиси ужасно испугалась; ей показалось, что если она сейчас не закричит, то просто умрёт от ужаса, так что она просто притворилась, что потягивается во сне. Человек, поцеловавший её, испугался, и через несколько секунд тоже скрылся за дверью в приёмную.

Больше Сиси этой ночью не спала.