Вопрос доверия (джен)

Родила она спустя год прекрасное дитя, а о том человечке и думать позабыла.

Как вдруг входит он к ней в комнату и говорит:

— А теперь отдай мне то, что пообещала.

 

Братья Гримм «Румпельштильцхен».

  

Первой и, пожалуй, самой пугающей неожиданностью этого утра оказался разбудивший его голос.

— Ник, проснись, — позвал капитан Ренард.

Ник подскочил, мгновенно переводя себя в вертикальное положение. Заснуть на рабочем месте и попасть на глаза начальству — что может быть хуже?

Капитан, вопреки сверкнувшему на обратной стороне век образу, взирал на него не сверху вниз, строго нависая над столом в управлении. Начальство, облачённое в синюю шёлковую пижаму, сидело по центру огромной разбросанной постели и внимательно разглядывало подчинённого, замершего на её правой половине.

Картина была настолько дикой, никак не укладывавшейся в сознании, что на минуту комнату накрыла гробовая тишина. Первым из оцепенения, как ни странно, вышел именно Ник и бесконечно долгим движением подтянул одеяло к подбородку. Пижамы, подходящей к случаю — в незнакомой спальне, в одной постели с капитаном, — на нём не было. Была непомерных размеров футболка, явно с капитанского плеча, и трусы, как Ник надеялся, его собственные. И ни одной связной мысли в голове, не иначе от шока.

— Сэр? — пробормотал Ник, чувствуя себя полным идиотом. — А что произошло?

— Ты не помнишь? — невозмутимо уточнил капитан и, болезненно поморщившись, прикоснулся к губам.

У Ника в животе тревожно ёкнуло. Он уже не был уверен, что хочет что-либо помнить. Капитан удивлённо перевёл взгляд на свои пальцы, затем на запястья, обвитые синими вспухшими полосами, прикоснулся к скуле. В полумраке комнаты Ник только сейчас разглядел на лице шефа свежие синяки и ссадины. Нет, причин их нынешнего положения и состояния Ник точно не помнил!

Он растеряно покачал головой:

— Я тоже не помню, — сказал капитан, оглядываясь вокруг. — И, похоже, мы забыли нечто очень важное. Это моя спальня, мы в моей квартире. Нужно выяснить, что случилось.

— Да, сэр.

Ренард поднялся с кровати. Ник в нерешительности поёрзал и остался на месте. Под одеялом ему было как-то… спокойнее. Если что-то случилось, то когда? Да что за происшествие вообще могло привести его в такое крайне неудобное положение? Только временное помешательство или наркотические вещества, — чего с ним в последнее время только ни происходило, и это, кстати бы, объяснило провал в памяти. Но каким образом они вдвоём с капитаном оказались втянуты в одну историю?

Ник задумчиво отслеживал перемещения шефа по комнате и опомнился, только когда его исполинская фигура синим пятном нависла сверху. Героическим усилием поборов желание метнуться на другой край постели, Ник поднял глаза и как можно незаметнее выдохнул. Капитан изучал содержимое своего сотового, лежавшего на прикроватном столике. От сотового тянулся шнур зарядки. Что ж, кто-то из них накануне был достаточно вменяем.

— Восемь пропущенных вызовов от тебя, Ник, в шестнадцать десять последний. Сейчас шесть пятьдесят три, — капитан положил сотовый. — Тебе это о чём-нибудь говорит?

— Нет, сэр, но… — Ник попытался сосредоточиться, что было непросто: мысли странным образом разбегались, и к тому же неловкость ситуации нешуточно угнетала. Пожалуй, стоило как-то незаметно выбраться из постели и поискать штаны — в спальне их явно не было. Ни вороха на полу, ни стопок на тумбочках — повсюду идеальный порядок. Искать нужно в прихожей, нашёптывал внутренний голос. Ник поспешно отогнал эту мысль. Капитан терпеливо ждал, и он продолжил: — Последнее, что я помню, кажется, как ложился спать, ну, у себя дома. А это, ну, было гораздо позже шестнадцати часов. Я не помню, чтобы звонил вам.

Капитан схватился за сотовый.

— Что за?.. Сегодня двадцать пятое.

— Апреля?

В повисшей тишине Ник так и не решился поднять глаза. Уши, казалось, сгорят дотла в прямом смысле слова.

— Ник, я ценю твой оптимизм, — наконец сказал капитан и присел на край постели у него в ногах. — Да, к счастью, по-прежнему апрель. Но пропавшие из памяти сутки — тоже хороший повод для беспокойства, ты не находишь?

Ник пристыжено кивнул. Он понятия не имел, откуда родился этот вопрос — то ли, действительно, оптимизм, то ли его вечный неуклюжий сарказм.

— Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь необычное или странное?

Если забыть про обстоятельства и сконцентрироваться только на внутренних ощущениях?

— Ничего сверхъестественного… — Ник осёкся. — В смысле… н-н-необычного.

— Любая мелочь важна, подумай, — настойчиво попросил капитан.

— Ну… Есть очень хочется, — пробормотал он. И в самом деле, стоило только заметить подсасывающее ощущение в желудке, как рот наполнился слюной, а живот словно тут же прилип к позвоночнику. — Очень!

Капитан обдумал, что делать с полученной информацией, и сдержанно кивнул:

— Что-нибудь придумаем. Это всё? Голова не болит?

Ник на всякий случай тряхнул ею, проверяя в динамике, и никаких признаков похмелья не обнаружил.

— Нет. А у вас?

Начальство умело очень красноречиво молчать. Ник тяжко вздохнул, жалостливо глядя в выразительные капитанские глаза, на разбитую бровь, рассаженную скулу и схватившуюся бурой коркой нижнюю губу. Почему шеф просто его не прибьёт?

— Похоже, общих симптомов, кроме собственно амнезии, у нас нет, — подвёл итог капитан и поднялся с кровати. — Пойдём… позавтракаем и попробуем что-нибудь вы…яснить.

На слове «позавтракаем» Ник сам не заметил, как вылетел из-под одеяла, — и замер под задумчивым взглядом шефа. Футболка повисла на нём мешковатым мини-платьем как раз той длины, чтобы пальцы нашарили и принялись комкать подол.

Очень некстати вспомнился первый месяц в убойном отделе.

Капитан прошёл к стенному шкафу, вынул аккуратно свёрнутый халат и, вручив его Нику, молча покинул спальню.

Ситуация — врагу не пожелаешь. Интересно, сколько человек в отделе в курсе… В курсе чего? Кто и зачем сделал это с ними? И ведь не спросишь каждого напрямую — положение-то как минимум двусмысленное. По-хорошему, стоило удрать домой прямо сейчас, он бы так и поступил, если бы не стремительно усиливающийся голод. Похоже, за эти пропавшие сутки поесть Нику не довелось.

Он расправил халат. Ну и как заворачиваться в этот шёлковый чехол для дирижабля — в два слоя и подбирать подол при ходьбе?

— Ник, — позвал капитан.

Дверь в спальню приоткрылась. Быстро накинув халат, Ник вышел в коридор и замер бок о бок с шефом. В спальне был идеальный порядок, а за её пределами — разгром. Повсюду валялись книги, свечи и подсвечники, рамки с фотографиями, одежда — своих вещей среди дорогих рубашек и галстуков Ник (к счастью и к сожалению) не опознал — куски мебельного наполнителя, даже картины на стенах были перекошены, будто кто-то заглядывал за каждую.

Капитан осторожно пошёл вперёд. Сокрушённо вздохнув, Ник поплёлся следом. Если тут кто-нибудь есть, то он сам виноват: такой психической атаки ни один злоумышленник не выдержит. Полицейская вечеринка в пижамах… А может, действительно, вчера собрались всем отделом у капитана, погудели на славу? Вариант ничуть не бредовее мысли, что они с шефом подрались, причём тот проиграл, а потом в знак примирения оказались в одной койке. Ник схватился за голову — болеть она не начала, но кружилась изрядно. Всему должно быть рациональное объяснение!

Гостиную буря не обошла, а поскольку вещей и мебели здесь было в принципе больше, казалось, что именно на гостиной она и сосредоточилась. Часть мебели, включая белый угловой диван, впрочем, уцелела.

— Кажется, мы нашли место происшествия, — заключил Ник, оглядываясь.

— Место преступления, — поправил капитан и указал за стол, отделяющий гостиную от кухни. Среди разбросанных столовых приборов и осколков посуды виднелся белый меловой контур. — Криминалисты здесь уже были.

Они подошли к очерченному на полу силуэту. Картину дополнила обширная высохшая лужа крови.

— Может, это нападавший, — неуверенно предположил Ник. — Самооборона?

— Вряд ли. Рост приблизительно пять с половиной футов — женщина, — капитан на мгновение замолчал и опечаленно нахмурился. — Оу. Вторник до шестнадцати часов. Пэтти.

— Кто?

— Это не точно, но, похоже, здесь убили мою домработницу.

— О… Мне жаль, сэр… — Ник честно пытался изучать обстановку, как положено профессионалу, но взгляд притягивал главный элемент интерьера — холодильник. В нём просто обязана быть еда! Хоть кусочек хлеба, а лучше большая зажаристая пицца с толстым слоем сыра.

— Ник, — Капитан болезненно морщился и тёр виски, — ты голодный. Разберёшься здесь сам? Мне нужно умыться.

— Конечно. Вам что-нибудь?..

— Только чай. — Окинув мутным взором пол, местами засыпанный чёрными и зелёными чайными листьями, он рассеяно поднял со стола крохотный пакет из плотной коричневой бумаги, принюхался, положил обратно и вышел из кухни.

Ник взял пакет и повторил капитанский жест. Пахло вкусно: чёрным чаем с примесью ванили, клубники и чего-то пряного. Всё-таки их шеф был странным для полицейского. Понятно, богатое наследство позволяло не экономить, но обставлять квартиру по последнему слову техники и завешивать стены классическими картинами, носить на службу баснословно дорогие костюмы, — всё это чересчур расточительно. А вот гурманом он при этом не был. Чаще всего поймать начальника для срочного разговора удавалось возле кофейного автомата на первом этаже управления, но даже Ник с его непритязательным вкусом после знакомства с Монро и его кулинарными и кофейными шедеврами избегал пить эту горькую муть из пережаренных зёрен. А чай с ароматическими добавками — признак хорошего или плохого вкуса?

— Твоя одежда здесь на стуле, — сообщил капитан из гостиной.

— Спасибо, сэр.

Дождавшись, когда шеф скроется из вида, Ник метнулся к холодильнику. Так, хлеб, мясная нарезка, сыр. Он с наслаждением вонзил зубы в сэндвич и блаженно вздохнул. Наконец-то. Теперь можно подумать обо всех остальных проблемах и заботах. Для начала одеться.

Мятая чёрная рубашка и джинсы свисали с подлокотников стула рядом с белым диваном. Джинсы оказались тоже частично чёрными и немного влажными — по колено. Довелось исследовать лужи? Ник заглянул за диван и обнаружил свой пистолет в кобуре и ботинки с запрятанными в них носками. Ботинки с носками, конечно же, мокрые. Сложив одолженные вещи на сидение, Ник быстро оделся в своё. Тут же обнаружилась ещё одна интригующая деталь — на рубашке не хватало почти всех пуговиц, сохранились три снизу и на рукавах. Даже Ариэль Эберхарт нанесла его рубашке меньший урон… Воображение восстановило в памяти картину нападения Огненной Демоницы, заменив при этом Демоницу капитаном. Сюр. Да мало ли при каких обстоятельствах они отлетели, может быть, он сам патетически рвал рубаху на груди. Наверняка вчерашний день не шёл ни в какое сравнение с обычными буднями Гримма. Но как же капитан оказался втянут во всё это дело? Ник ведь ни разу не прокололся… О нет, один раз всё-таки было.

Он внимательно огляделся. Разбросанные книги, вспоротая мебель, выпотрошенные ящики стола, — кто-то искал нечто небольших габаритов. Неужели монеты? Только бы не они. О том, что монеты забрал Ник, знал один лишь Фарли Колт, для всех остальных возможных охотников след обрывался на капитане Ренарде. Если из-за монет, то получается, что Ник случайно его подставил. А ещё это означает, что нужно при первой же возможности проверить тайник в трейлере — кто знает, чем вчера дело закончилось и закончилось ли.

В животе снова заныло. Сэндвич рассосался в считанные минуты, и есть захотелось с прежней силой.

Ник вернулся на кухню — под ботинками захрустели осколки — как он только умудрился не изрезать ноги, разгуливая здесь босиком, — и поискал уцелевшую посуду. В мойке обнаружился фрэнч-пресс и две фарфоровые чашки явно из дорогого старинного сервиза, — всё вопиюще немытое. На дне чашек в коричневых разводах присохли мелкие листики, а на ажурном краешке одной — бурый потёк крови. Ник осторожно вынул чашку, принюхался — пахло ванильным чаем — и поднёс её ко рту. Да, похоже, из неё пил капитан — у него губа рассечена как раз слева. И значит, пил уже после происшествия, что обнадёживает: не стали бы они чаи распивать, если бы им грозила опасность.

Организовав ещё один сэндвич, Ник принялся хозяйничать: вымыл посуду, вскипятил воду и ушёл в холодильник с головой.

Когда в гостиную вернулся капитан — посвежевший, гладко выбритый, одетый в привычном деловом стиле, только что без галстука и пиджака, — Ник как раз заканчивал накрывать журнальный столик. После второго сэндвича завтракать рядом с меловым силуэтом ему показалось плохой идеей.

Капитан подобрал с пола скомканное покрывало, положил его на диван и присел рядом. Зреет серьёзный разговор, понял Ник. Джульетта не была любительницей «серьёзных разговоров», но если затевала, то перед началом тоже хваталась за случайные предметы. Опыт подсказывал, что избежать не удастся, можно только ускорить процесс.

— Эм-м… Ваш чай, капитан, — Ник подвинул к нему чашку.

— Спасибо, — капитан отпил немного и задумчиво провёл пальцем по кромке фарфора. — Ник, у нас сложная ситуация. Ты ведь понимаешь, что память не пропадает сама по себе, это либо травма, либо воздействие некоего препарата. И судя по твоим симптомам, и что нас двое, это был именно препарат, вероятно, наркотический. Согласно уставу, мы должны обратиться за медицинской помощью, и сможем вернуться к службе только по результатам обследования. Сутки, двое в лучшем случае.

Ник внимал логичным и правильным рассуждениям шефа со всё нарастающей паникой: в городе, вероятнее всего, объявился агрессивно настроенный, крайне опасный везен, уже успевший нанести удар не только по нему — страдают невинные люди, — а его не просто отстранят, бог знает на сколько, так ещё и запрут в палате.

— Но, возможно, именно этого злоумышленники и добивались, — продолжил капитан, и у Ника отлегло от сердца. — Может быть, мы узнали нечто важное, и нас таким образом… «устранили». Последовать уставу в таком случае — сыграть на руку преступникам.

— Сэр, я считаю, мы должны сами выяснить, что и почему с нами произошло, — горячо заявил Ник. — Даже если это были наркотики, они должны были уже вывестись из организма. А когда мы вернёмся к расследованию, то столкнёмся со вчерашними событиями и, может быть, начнём вспоминать.

Капитан помолчал немного, размышляя. Ник затаил дыхание. Устав нарушать нехорошо — тут он был полностью согласен, но в последнее время ему так часто приходилось немного переступать через правила, что в этот раз просто глупо мириться. Очень жаль, что приходилось втягивать капитана в свои гриммовские проблемы.

— Хорошо, — решил капитан, — тогда вот как мы поступим. Возвращаемся на службу, выясняем всё, что можем о вчерашнем дне: над чем работали, с кем общались, куда ходили. Восстанавливаем цепочку событий шаг за шагом. Рассказать о провале в памяти мы никому не можем, поэтому задавай вопросы аккуратнее. И самое главное: внимательно следи за своим самочувствием и поведением. Если почувствуешь себя плохо, или твои действия тебе или окружающим покажутся неадекватными, бросай все дела и срочно в больницу. Понятно?

— Да, капитан.

— Тебе нужно переодеться… Если не найдём твою машину, я тебя отвезу и поеду в управление просматривать вчерашние отчёты. Можешь опоздать, но подтягивайся сразу, как получится. Готов ехать?

Ник кивнул. Отличный план, к тому же предусматривает время для самодеятельности. Не хватало только одной важной детали.

— Капитан, позвоните, пожалуйста, на мой сотовый. Он наверняка где-то здесь.

Ренард вытянул телефон из кармана и в два нажатия отправил вызов. Ник удивлённо поднял брови: с чего бы ему быть на быстром наборе у шефа? Не так часто тот ему звонил… Впрочем, нет, он не на быстром наборе — у него же восемь пропущенных вызовов, просто перезвонил.

Едва слышная трель донеслась из коридора. Ник залпом допил чай, прихватил очередной сэндвич и пошёл на поиски. Источник звука оказался в шкафу — в кармане его куртки.

— Нашёл! — крикнул Ник, сбрасывая вызов, и принялся тщательно обыскивать карманы. Ключа зажигания не было. Нашлись ключи от дома, бумажник, флэш-карта и жевательная резинка.

Пропущенных вызовов на телефоне не оказалось, и это было странно: выходит, он предупредил Джульетту, что его не будет всю ночь? Ник быстро нажал кнопку вызова — пошли бесконечно долгие гудки… Пятый, шестой, седьмой…

— Ник, господи, я же волнуюсь! — вдруг донеслось из динамика.

— Джульетта, — Ник выдохнул. — Привет! Да, прости, я не мог позвонить раньше. Я… э-э-э…

Врать, когда правда неизвестна, оказалось куда сложнее: мало ли, о чём они вчера говорили, вдруг он начнёт сам себе противоречить.

— Да знаю я, знаю, — заверила Джульетта, — капитан Ренард предупредил, что у вас чрезвычайное положение, и ты будешь недоступен. Уже всё в порядке?

— Э-э-э… Нет, ещё нет. Расследование продолжается, но я скоро приеду домой, ненадолго. Ты ещё будешь?

— Буду где? Ник, я же в мотеле.

Ник открыл рот, потом недоумённо закрыл. Должен ли он быть в курсе, что его девушка ночевала в мотеле?

— Капитан тебе не сказал? — удивилась Джульетта.

Капитан как раз вышел в коридор, поправляя галстук и застёгивая пиджак. Ник поймал заинтересованный взгляд и с трудом подавил желание спросить у него, куда и зачем тот вчера отправил его девушку, — а потом включил громкую связь.

— Ну, он что-то говорил, но не про мотель. Так ты в мотеле?

— Да. Уже часов в восемь вечера мне позвонил ваш капитан, сказал, что у вас чрезвычайное положение, и ты остаёшься в ночную смену. Охрану от нашего дома не убирают, но ради моей безопасности и твоего спокойствия меня просят перебраться в мотель. Ненадолго. И я сижу тут под охраной, а меня, между прочим, пациенты ждут. Можно мне уже на работу?

Ник жалостливо воззрился на шефа, и тот молча покачал головой.

— Прости, пока тебе лучше остаться с охраной. Я заеду к тебе, как только смогу. Как он называется?

— «Банфилд», — вздохнула Джульетта.

— Мы постараемся разобраться побыстрее, — пообещал Ник. — Я рад, что с тобой всё в порядке. Не скучай.

Он нажал отбой и снова посмотрел на капитана.

— Что бы это ни было, оно произошло с четырёх до восьми вечера и напрямую касается тебя, — сказал тот. — И вот ещё что интересно: Джульетте звонил я?

Ник растеряно кивнул:

— Выходит, по какой-то причине сам я позвонить не мог.

— Ладно, нужно как можно быстрее узнать, над чем мы вчера работали. Поехали.

Капитан посторонился, пропуская Ника, натягивающего на ходу куртку, замешкался перед пультом сигнализации, но включать не стал и просто тщательно запер дверь.

* * *

На памяти Ника эта поездка оказалась самой долгой. Разумеется, его пикап в окрестностях не обнаружился, а юкон капитана стоял на своём парковочном месте, поэтому теперь начальство подвозило его домой. После ночи проведённой вместе. А у дома дежурит патрульный автомобиль. Ник понимал, что не о том беспокоится, но всё равно чувствовал себя неуютно. Возможно, виной тому были всего лишь мокрые ботинки и неумолимо разъезжающаяся под наглухо застёгнутой курткой рубашка.

Разговор никак не клеился, и в салоне повисло тяжёлое молчание. Их воспоминания обрывались поздним вечером двадцать третьего апреля, и ничего примечательного в них не было. Двадцать четвёртого апреля как будто вовсе не существовало, не было даже ощущения забытого — после понедельника сразу наступила среда.

У Ника была одна теория насчёт произошедшего, но рассказывать о реальной судьбе монет Закинтоса он не хотел: капитану лучше не вспоминать о них для его же собственного блага. Тем более, это всего лишь теория, и он мог ошибаться. Поэтому когда Ренард сказал, что у него нет даже предположения, с кем или чем они столкнулись, и спросил, что на этот счёт думает Ник, тот только покачал головой, пожал плечами и глубоко задумался.

Покалеченный профиль притягивал взгляд. Ник старался смотреть в окно, но незаметно для себя вновь и вновь начинал коситься влево. Когда капитан регулировал обогрев, на глаза попались сбитые костяшки, небольшой порез под перстнем, оставленный кромкой этого самого перстня, и синяя полоса, выглядывающая из-под манжеты рубашки. Значит, была драка. Значит, руки связывали. Либо нападавших было несколько, либо нападавший хорошо подготовился. Хищные везены в принципе сильнее среднестатистического человека, но ведь и капитан далеко не среднестатистический человек. Ник бы с ним в спарринг встать не рискнул. Если дело в монетах, то за ними пришёл одиночка: никто не захочет ими делиться. Сильный, ловкий, умный одиночка. Что если он уже добрался до трейлера? Нет, в таком случае логичнее было бы убить Гримма, чтобы замести все следы, но трейлер всё равно нужно будет проверить. И тайник в лесу — обязательно.

На идеальный синий воротничок упала тяжёлая густо-вишнёвая капля. Ник заметил движение краем глаза и удивлённо обернулся. Волосы над правым ухом капитана слиплись от крови, тёмные ручейки катились по шее, срывались с мочки частыми лоснящимися бусинами.

— Капитан? — Ник подался вперёд и с замиранием сердца уставился на кровавую змейку, медленно вытекающую из уха.

Капитан Ренард повернул голову.

— Что-нибудь случилось? — спокойно спросил он.

При виде обширного кровоизлияния в склеру правого глаза и неестественно огромного чернильного зрачка у Ника перехватило дыхание. Черепно-мозговая травма. Но откуда, и почему она стала заметна только сейчас?

— Сэр… У вас… голова разбита, — пробормотал Ник.

— Я знаю. Вот здесь, — Ренард запустил пальцы в слипшиеся волосы, раздвигая кожу и осколки черепа. — Ты мне нужен, Ник. Проснись, Ник.

Капитан потормошил его за плечо и похлопал по щеке, возвращая в реальность. Ник с трудом сглотнул — во рту от потустороннего ужаса пересохло, и, похоже, все эмоции отразились на лице. Капитан обеспокоенно заглянул ему в глаза.

— Ты как себя чувствуешь? Всё в порядке?

— Да-да, всё в норме. Задремал, — Ник тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и посмотрел в окно. Улица, на которой они остановились, была ему знакома — его дом находился всего в двух минутах за поворотом.

— Дойдёшь или к порогу довезти?

— Дойду! — встрепенулся он и выбрался из машины.

— Ник, — окликнул капитан, — не задерживайся.

— Переоденусь и сразу в управление, — пообещал Ник, делая самые честные глаза на свете.

Яркое весеннее солнце поднималось всё выше, и над мокрым тротуаром плыл белый парок — день обещал быть тёплым. В куртке было даже жарковато, и Ник ускорил шаг. Очень хотелось наконец снять грязную одежду и забраться в душ. И нужно ещё позвонить Монро — единственному другу, с которым можно говорить откровенно, — нужно изучить все вчерашние звонки, съездить в лес и в трейлер… Нет, столько времени капитан ему не простит, придётся выбирать между лесом и трейлером.

У обочины, действительно, дежурил полицейский форд. Ник отсалютовал патрульным и вошёл в дом.

Здесь всё было по-прежнему: тихо и уютно, ничего не прибавилось, и не пропало, только отсутствие куртки Джульетты сразу бросалось глаза. Среди фотографий на полке обнаружился ключ зажигания пикапа.

Ник стянул куртку практически вместе с рубашкой — третья снизу, она же первая сверху, пуговица повисла на двух нитках, — с наслаждением сбросил мокрые ботинки и прошёл на кухню, на ходу активируя сотовый. Так, что там со списком вчерашних звонков и сообщений?

 

Сообщений вчера не было. Восемь исходящих вызовов на номер капитана с без трёх минут четыре до десяти минут пятого — слишком короткий промежуток времени, тринадцать минут, это был какой-то экстренный вопрос; входящий из управления в тринадцать тридцать — это нормально… Ник поймал себя на том, что смотрит в журнал звонков и ничего не понимает — все мысли вытеснял жуткий сон. И ведь придремал всего минут на пять, а такой пробирающий до глубины души кошмар привиделся. Всё казалось слишком реальным: липкие багровые пальцы, приподнимающие белые осколки черепа под рваными лоскутами кожи… Хорошо, что Гриммы не видят вещих снов.

Тряхнув головой, Ник сосредоточился на сотовом. В восемь утра был входящий вызов от Монро — и вот это уже странно: если бы исходящий, то нормально, но Монро сам ему редко звонил, тем более так рано, только если у него что-то случилось. Ах да, они же вчера договорились выпить с утра кофе! Точнее, позавчера договорились, а вчера они либо встретились и пообщались — тогда это был звонок «Ник, ты где?», либо не встретились, и Монро знает, почему.

— Привет, Ник, — раздался из динамика жизнерадостный голос Потрошителя. — Как дела?

— Привет. Ну-у-у… Да всё отлично. — Ник в замешательстве почесал небритую щёку. Как бы по-хитрому сформулировать вопрос? — Монро…

— Да, Ник?

— Слушай, мы ведь вчера виделись?

— Ну да… Аллё, — Монро для верности постучал по сотовому пальцем.

— Да, я здесь, — отозвался Ник, лихорадочно соображая. На ум ничего путного не шло. — А ты не мог бы мне напомнить, во сколько?

— Часов в восемь, в половине девятого.

— И о чём мы говорили?

— Ник, в чём дело? — спросил Монро. — Это что, был не ты, а твой злой брат-близнец?

— Почему «злой»? — встрепенулся Ник.

В динамике тоскливо вздохнули:

— Слушай, Ник, иногда мне кажется, что ты надо мной издеваешься, как вчера. Весь вечер названивал, требовал искать какую-то кошку. Какую кошку? Меня до сих пор от любопытства распирает. Не пойму, почему именно я удостоился чести…

— Я тебе звонил вечером? Откуда? У меня на телефоне нет исходящих к тебе.

— Понятия не имею, откуда. С какого-то стационарного номера. Вообще, передай мою горячую благодарность человеку, который отобрал у тебя трубку. Ты вчера что-то отмечал?

— Монро! — Ник схватился свободной рукой за голову. Точно — наркоманский бред, и, вот ужас-то, он в этом состоянии продолжал функционировать. Оставалось надеяться, что поиски таинственной кошки — самое серьёзное, что он учудил вечером. — Пожалуйста, выслушай меня сейчас очень внимательно.

— Я готов, — заверил Монро, — уже сижу.

— Я не помню ничего.

— Знаешь, почему-то не удивлён.

— Монро, я серьёзно. Послушай… — Ник сделал глубокий вдох-выдох, заставляя себя успокоиться, и, кажется, нащупал верную мысль: — Возле моего дома со вчерашнего дня дежурит патруль, Джульетту вывезли в мотель и тоже тщательно охраняют.

— Что-то случилось? — посерьёзнел Монро.

— Я не помню. Ничего из вчерашнего дня. И не знаю, что произошло. Проснулся сегодня… м-м-м в незнакомом месте, последним помню вечер понедельника, и что мы с тобой договаривались выпить кофе: я хотел посоветоваться насчёт Хэнка. Но дальше — провал. Поэтому, пожалуйста, расскажи всё, что ты знаешь о моём вчерашнем дне. Это очень важно.

— Ну-у-у, — задумался Потрошитель. — Ну, мы вчера утром встретились в кафе, и ты спросил меня про Хэнка. Не могу сказать, что ты принял какое-то конкретное решение…

— Не хочу показаться плохим другом, но сейчас мне немного не до Хэнка, — пробормотал Ник.

— Чувак, я тебя понимаю. Во времена учёбы в колледже, бывало, очнёшься после вечеринки — голова шире штата Техас — с кем пили, чем дело кончилось…

— Монро.

— Ну да. Так мы поговорили, и больше я тебя вчера не видел. А звонить ты мне начал часов в девять вечера. Раз десять точно позвонил. Голос был трезвый, что меня и подкупило. На полном серьёзе рассказывал что-то про кошку, звал искать её, но упорно не признавался, что за кошка, чем тебе насолила, и куда надо за ней ехать. Обещал всё объяснить при встрече. Я устал машину прогревать. А на последнем звонке, услышал, как хлопнула дверь, кто-то сказал «Ник, положи трубку», потом шуршание — и всё, ты больше не звонил.

— Можешь описать мне голос и сказать, с какого номера я звонил?

— Мужской голос, ничего особенного. А номер — погоди.

Как назло, в пределах видимости ни ручки, ни карандаша не оказалось. Ник заметался по кухне.

— Пиши: три пятёрки, двадцать семь, семьдесят шесть.

Ник остановился и втянул голову в плечи. Можно не записывать, это один из номеров в управлении. Хорошо, если трубку у него невменяемого отбирал капитан — он всё равно этого не помнит. А если Хэнк? У него же и без того ум за разум заходит.

— Ник, ты здесь? — встревоженно позвал Монро.

— Да. Я просто пытаюсь понять, что это было. Монро, такой эффект — не знаю, галлюцинации и провалы в памяти — может быть от какого-нибудь зелья?

— Чувак, я же не спец по зельям. Давай, у Розали спрошу. А ты вообще как себя чувствуешь? Знаешь, помутнение рассудка и амнезия — это же и от удара по голове могло случиться. Шишки на затылке нет?

— Нет, удар по голове — маловероятно.

— Почему? Ты бы этот вариант не сбрасывал со счетов. Съезди в больницу. Или, может быть, тебя отвезти?

— Монро, если бы меня ударили по голове… Понимаешь… — Ник смущённо поморщился, — я не один такой — с провалом в памяти.

— А кто ещё?

— Мой начальник. Капитан тоже не помнит вчерашний день.

— Вы вместе, что ли, проснулись?

А капитан прав: вопросы нужно задавать осторожно. Ник прикрыл лицо рукой и мысленно проклял проницательность Потрошителя.

— Недалеко друг от друга. Очнулись. Не могли же нам обоим симметрично настучать по головам, а накачать зельем могли.

— А у вас ещё одинаковые симптомы есть? Дай мне хоть какую-то зацепку. Ты же знаешь, сколько всяких разных зелий у Розали в книгах — всё равно, что искать иголку в стогу сена.

— Не знаю, Монро… — Ник с удивлением обнаружил, что изучает содержимое холодильника. — У меня с самого утра зверский аппетит, если это, конечно, что-нибудь значит. Но капитан, наоборот, ничего не ел и чай пил без особого желания. Если это было зелье, оно же на Гриммов может влиять не так, как на обычных людей.

— Может. Но раз основное действие всё-таки не зависит от биологического вида — это уже признак. Ладно, Гримм, я позвоню Розали, а лучше сам заеду, и мы вместе поищем, чем тебя накормили. А ты, знаешь, внимательно себя осмотри. Может быть, это было не зелье, а вполне обычный человеческий наркотик. Поищи след от укола.

— Вот это как раз то же самое, что искать иголку в стогу сена, особенно если шприц использовали инсулиновый. Монро, у меня к тебе ещё одна просьба.

— Да чего уж, — вздохнул Потрошитель, — говори.

— Загляни на стоянку, проверь трейлер. Если внутри разгром, срочно позвони мне.

— Чувак, у тебя там всегда разгром.

…На глаза попалась вскрытая, бог знает когда, упаковка пончиков. Ник вытащил один, принюхался и осторожно укусил — ничего так, вполне съедобно. Только надо следить за собой, вдруг в рацион внезапно войдут скрепки и ковёр.

— Ну вот ты хорошо знаешь, какой там обычно разгром, — отозвался Ник с набитым ртом. — Если в этот раз отличается, плохо дело.

— Мне искать что-то конкретное? — осторожно поинтересовался Монро.

Ник поборол искушение согласиться: очень хотелось на все сто удостовериться в сохранности монет, но если Монро их увидит, и монеты уже будут не на месте, и друг окажется в опасности.

— Нет, просто зайди, оглядись и выйди. Хорошо?

— Договорились. Ник, ты чего там ешь?

— Пончик. Спокойно, я контролирую ситуацию. Позвони мне, как что узнаешь.

— Jawohl, — сказал Монро и отключился.

Вот и отлично. Нет, конечно не отлично, нужно будет при первой же возможности самому наведаться в трейлер, но на данный момент это всё, что Ник мог сделать для успокоения совести. Если монеты пропали, то это очень-очень плохо, а вот если пропал тётин ключ, то это катастрофа, в первую очередь потому, что он так и не узнал его назначение, и куда ведёт тиснённая на нём карта. Мари много важного не успела ему рассказать, но нашла в себе силы объяснить важность ключа. Охранять его ценой собственной жизни. Что может быть важнее собственной жизни? Так что сейчас нужно быстро собраться и ехать в лес.

Ник набил щёки пончиком и, перешагивая через ступеньку, влетел на второй этаж. Самые удобные ботинки вышли из строя. Ладно, подойдёт и что-нибудь немаркое. Похватав из ящиков одежду и туфли из шкафа, Ник переместился в ванную. Будь у него выходной, рванул бы, как есть, но потом нужно будет сразу ехать в управление, нельзя же туда являться небритым и лохматым.

Он включил душ, сунул грязную одежду в корзину, шагнул под струи воды, выключил душ и быстро вылез. Нет, не показалось. Ник удивлённо уставился на себя в зеркало и принялся считать синяки. Поражало даже не столько их количество, сколько расположение. Если бы целенаправленно не искал, ни за что бы сам не обнаружил. Первыми бросились в глаза обширные гематомы на плечах, что характерно, симметричные, и как продолжение — на том же уровне синяк на хребте. Чертовски крепкие были объятия. И, о боже, это не было предположение, он это помнил. Только хруст костей, и как не мог дышать — никаких зрительных образов, — но ощущение вспыхнуло в памяти предельно чётко. А затем ускользнуло. Три мелких пятнышка на внутренней стороне плеча, почти подмышкой — это следы пальцев. Следующий комплект пятен обнаружился под ягодицами и под коленями — пожалуй, это он мог удариться о нечто такое… типа стола, если сел на него с размаху. Ну он ведь был невменяемый, мог сесть и на бордюр! Но затуманенная память настаивала на столе и на том, что он прекрасно знает, чьи это отпечатки у него на руке.

Нет, нет и нет, некоторые события не могли происходить просто потому, что они не могли происходить. В Портленд явился очередной охотник за монетами — это неприятно, но необходимо признать, — по каким-то причинам решивший не убивать его и капитана Ренарда. Может быть, ему религия не позволила, или поленился избавляться от трупов, или не надеялся одолеть Гримма. Он подмешал им или заставил принять зелье, отнимающее память, а на Гримма подействовавшее гораздо сильнее — молчи, логика — чем на обычного человека, как наркотик или галлюциноген. Поэтому не стоит обращать внимания на всплывающие из памяти образы — этого не было.

Ну почему он не очнулся в одной постели с Хэнком? Хэнка, конечно, жалко, зато глаза бы сейчас на лоб не лезли.

— Просто чья-то злая шутка, — пробормотал Ник, забираясь обратно в душ. — Найду — убью.

А чем не способ помешать им с капитаном объединить усилия в расследовании — инсценировать пикантную ситуацию с двумя бесчувственными телами? Они свалились — их перетащили. Сложно, конечно, представить переноску капитана, но если шутник — хищный везен, то ему хватило бы сил. И нужно радоваться внезапному проблеску памяти — похоже, её можно вернуть.

Через пятнадцать минут Ник сбежал на первый этаж, выгреб всё из карманов куртки, прицепил к ремню значок, сунул в зубы последний чёрствый пончик и вылетел из дома. У обочины парковалась дневная смена патрульных.

Жалюзи в кабинете капитана, непривычно опущенные со вчерашнего дня и потому постоянно привлекавшие внимание, неожиданно оказались открытыми. Это отчасти объясняло, почему детективы выглядят так, будто усердно работают. Намётанный глаз сержанта Ву сразу определил — делом занят только детектив Гриффин, вальяжно развалившийся в офисном кресле с бумажным стаканчиком кофе и пачкой распечаток.

Ву огляделся, выбирая самый внимательный стол, — пожалуй, Морисен и Ронски достаточно заинтересовано изучают логотип управления на экране компьютера Ронски, подумать только, ровно напротив капитанского кабинета — и по широкой дуге прокрался к ним за спины.

— Джентльмены.

— Чего? — не оборачиваясь, отозвался Ронски.

У Морисена нервы оказались не настолько крепкие. И хотя на экране оказался не логотип, а самый обыкновенный файл на подозреваемого, детектив дёрнулся и поспешно развернул окно с отчётом. Затем недобро покосился на ухмыляющегося сержанта.

— Начальство пришло? — примиряюще улыбнулся Ву.

— Сам видишь, пришло, — Морисен кивнул на кабинет.

Ву шагнул было в указанном направлении, но глаза детективов вспыхнули таким азартом, что сержант невольно замешкался.

— А начальство пришло… одно?

— Одно, одно, — заверил Ронски.

— А… Детектив Бёркхардт пришёл?

— С утра не видели.

Ву сделал ещё один шаг и снова обернулся.

— Господа, а… что это вчера такое было? — недоумённо спросил он.

Детективы синхронно пожали плечами.

— Мы видели то же, что и ты, — Ронски развёл руками.

— Ну, я надеялся, мои глаза меня обманули. Как-то это всё, — Ву покосился на смутный силуэт за жалюзи, — внезапно.

— Внезапно? — хмыкнул Морисен. — А да, ты же с нами всего год. Поверь мне, Ву, меньше знаешь — спишь крепче. Давай, иди и ничего не бойся, а то — сколько посетитель уже ждёт? Час? Заждался, наверное.

Ву вздохнул и всё-таки пошёл, затылком чувствуя любопытные взгляды всего отдела. На редкость упорный посетитель попался: его не смутило ни отсутствие капитана, ни отсутствие сведений, сколько придётся ждать. Из его многословного заверения выходило, что капитан обязательно его примет, как только узнает, кто просит о встрече. Поскольку слушать трескотню иностранца выпало Ву, то и честь сообщить капитану коллеги предоставили ему же.

* * *

Акира Кимура.

Ренард потёр виски, напряжённо вглядываясь в фотографию из досье Интерпола. Память не реагировала ни на имя, ни на лицо. Акира Кимура звали человека — а скорее всего не человека — напавшего на него вчера в его собственной квартире, убившего его домработницу, сбежавшего безнаказанным, но, что хуже всего, подозреваемого в деле о гибели Келли и Рида Бёркхардтов, родителей Ника.

В его собственных показаниях говорилось, что нападавший требовал три монеты, проходившие вещественным доказательством в деле убитого ювелира, но Ренард не верил себе вчерашнему. Акира Кимура не мог быть простым охотником за монетами: простой охотник либо не оставил бы его в живых, если настолько глуп, либо не посмел бы напасть, если умён. Вместо этого Ренарда лишили памяти.

На кого он работает? У Шона Ренарда было достаточно врагов, у него было достаточно врагов среди ближайших родственников, которые могли не желать кровопролития. С этим можно будет разобраться. Но если Кимура связан с Семьёй и убийством восемнадцатилетней давности, всё это может привести Шона Ренарда к гораздо более неприятным последствиям, чем разбитое лицо.

Отстранить Ника от расследования не удастся — придётся рассказать всё, что есть в материалах расследования. Но и позволить Нику встретиться с Акирой Кимурой нельзя. Нужно исключить даже минимальный риск того, что Ник может узнать от него о прошлом.

Звонко стукнув по косяку костяшкой, в кабинет заглянул сержант Ву.

— Сэр, около часа назад пришёл один человек, просит встречи с вами. Представился Диего Эвиа. Говорит, что вы обязательно захотите его увидеть.

— В самом деле? — капитан удивлённо поднял брови и тут же об этом пожалел — от ушиба в глаз стрельнуло раскалённой иглой. Хорошо бы убить Кимуру собственными руками, но это маловероятно, если рядом окажется Ник, а он, чёрт возьми, должен быть рядом. Ренард прижал пальцем пульсирующую огнём бровь. Какие могут быть встречи при настолько разукрашенном лице… — Диего Эвиа?

— Да, капитан. Судя по акценту, итальянец или испанец, лет сорока пяти — пятидесяти, внешность обычная, европейская.

— Диего Кортес-Эвиа. — Некоторым встречам лучше состояться, независимо от силы обстоятельств. Ренард закрыл досье Кимуры и встал из-за стола. — Спасибо, сержант, пригласите мистера Эвиа.

Сержант быстро кивнул и скрылся за дверью.

Диего Кортес. Какого дьявола? Испанцы тоже могли не желать кровопролития и ссоры между Домами, значит Акира Кимура может работать на них. В любом случае, не слишком ли много гастролёров съехалось в Портленд, и не понятны их цели, чего они успели добиться вчера, что получили и что узнали. Очень плохо, что Кортес целый час провёл в отделе, и, судя по времени, что требуется сержанту на его приглашение, он находился не под пристальным наблюдением. Люди невнимательны, а с Кортесом в принципе невозможно быть достаточно внимательным: он славился удивительной способностью теряться в толпе и даже в обстановке. Обладая таким даром, вряд ли Кортес просто сидел на одном месте весь этот час.

Ренард шагнул к интеркому.

— Да, сэр?

— Мне нужны копии с камер внутреннего наблюдения в отделе за последний час.

— Есть, сэр.

— Стоп. Не за час. С шестнадцати часов двадцать четвёртого апреля и до этого момента.

— Хорошо, сэр.

Приблизившись к окну, Ренард немного сдвинул жалюзи. Ник всё ещё не появился. Нужно было дождаться его на улице… А потом что, держать на поводке? На данном, чересчур затянувшемся, этапе по-прежнему нет возможности просто сказать «Ник, проверь сохранность ключа», а в идеале — «Отдай мне ключ», «Разберись здесь», «Убей». Пока придётся и дальше предоставлять Гримму полную свободу передвижения и надеяться на его благоразумие. Ключ он проверит — должен проверить, для этого нужно всего лишь ему не мешать.

— Капитан.

Ренард обернулся — у двери стоял сержант Ву. Сеньор Кортес — респектабельный господин в сером деловом костюме — обнаружился по левую руку от сержанта, фактически капитан Ренард смотрел прямо на него. Поистине, потрясающий талант не бросаться в глаза.

— Спасибо, сержант, — кивнул капитан и, когда за подчинённым закрылась дверь, жестом пригласил гостя проходить. — Доброе утро, сеньор Эвиа.

— Здравствуйте, мсье Ренард, — радушно улыбнулся испанец. — Или, простите, капитан? Как к вам лучше обращаться?

— Капитан, — ответил Ренард, пожимая протянутую руку. Крепкая рука. Ухоженные пальцы, но жёсткая ладонь. — Чему обязан?

— Прошу принять мои искренние извинения за столь неожиданный визит, — затараторил испанец. — Вижу, сейчас не самое лучшее время, но обстоятельства вынудили меня действовать быстро и вылететь в спешке. Мы не были представлены лично, но я наслышан, как вы понимаете, по долгу службы, что с некоторых пор Портленд признан вашим владением, мсье, простите, капитан Ренард. Поэтому счёл верным встретиться с вами, объяснить цели моего приезда и попросить разрешения на некоторые необходимые действия.

— Вы весьма предусмотрительны. Присаживайтесь, сеньор Эвиа. — Ренард неспешно прошёл за стол, сел в кресло, сложил папки и поднял на испанца пристальный взгляд. — Но мы ведь уже встречались. В девяносто пятом году, тогда вы командовали эскадрильей ВВС Испании.

— ?Dios mio! — испанец удивлённо подался вперёд. — Так и есть! Я всё пытался вспомнить, где мог видеть вас раньше. Прошло ведь уже почти семнадцать лет, но тогда вы занимали весьма высокий пост, я был уверен, что вас ждёт блистательная карьера. И вдруг — Портленд? Впрочем, простите, — он развёл руками и откинулся на спинку кресла. — Это не моё дело и не имеет ни малейшего отношения к цели моего визита.

Ренард с трудом расцепил зубы.

— В таком случае вернёмся к цели вашего визита, сеньор Эвиа. Вы прибыли по личному делу или выполняете поручение Дома?

— Дела Дома, капитан, но я здесь неофициально. Позвольте объяснить с самого начала. Речь пойдёт о Гримме, и, как вы понимаете, когда речь заходит о Гриммах, вопрос не может быть простым. Сеньора Гарсиа много лет работала с нами, и к ней никогда прежде не было нареканий…

Ренард не был уверен, что в этот раз удалось сохранить каменное выражение лица: при слове «Гримм» ярость вспыхнула мгновенно, сузив мир до человека, посмевшего его упомянуть, и теперь, когда оказалось, что речь идёт о другом Гримме, медленно угасала, оставляя неприятный осадок в душе.

— Мы всегда находили общий язык, — как ни в чём не бывало продолжал испанец. — Более того, Ана была допущена в ближний круг, и часто находилась в обществе Его Высочества. Но буквально на днях моей службе стало известно о… неких действиях некой группы, направленных против Семьи. И действия эти таковы, капитан, что их подготовка и возможное осуществление невозможны без предателя в ближнем окружении. Я бы ни за что не подумал на Ану. Поймите, мы много лет сотрудничали. Но как только служба взяла первых заговорщиков, сеньора Гарсиа исчезла. Она покинула Мадрид, покинула Испанию, и её следы привели меня в Портленд. Мне неизвестны причины её поступков, но как бы мне ни было неприятно, вынужден признаться самому себе, что, возможно, я сильно ошибся в выборе друга. Простите, капитан, так же я слышал, что в Портленде есть перевалочный пункт для членов сопротивления, где они получают новые документы и возможность бесследно скрыться. Уверен, вы не имеете к этому отношения, к тому же связь Аны с сопротивлением сомнительна. Однако есть вероятность, что она прибыла в Портленд именно с целью воспользоваться помощью сопротивления.

— Как вы правильно заметили, я не имею отношения к делам сопротивления. В чём заключается ваша просьба?

— Я прошу у вас разрешения предпринять все необходимые действия для решения нашего внутреннего конфликта на территории вашего города, — испанец подался вперёд и умоляюще сложил руки, — капитан, я понимаю, сколько беспокойства могут доставить чужие конфликты, но подумайте: мятежный бесконтрольный Гримм на ваших землях может принести гораздо больше проблем. Даю вам слово, что постараюсь решить вопрос тихо, по возможности миром. Я искренне надеюсь, что с Аной у нас вышло чудовищное недоразумение, и она объяснит мотивы своих поступков при нашей встрече. Хотя, конечно, шансы на подобный исход исчезающее малы. Если у меня не окажется другого выбора, я буду вынужден применить к ней силу. Но только в самом крайнем случае.

Если это правда, гастролёров в Портленде ещё больше.

— Когда сеньора прибыла в Портленд?

— Вчера, максимум два дня назад.

— Вам нужна помощь в её розыске?

— Простите, нет. Наши Дома, конечно, не враждуют, но и союзными их назвать сложно. И я прошу вас позволить мне самому разобраться с этой проблемой. Мне известно, что у вас есть свой Гримм. Я так же прошу, не вмешивайте его и проследите, пожалуйста, чтобы он не связывался с Аной — неизвестно, какое влияние она может на него оказать.

Уперев локти в стол, Ренард сцепил пальцы перед лицом и пристально посмотрел в заботливые глаза испанца.

— Хорошо, сеньор Эвиа, у вас есть возможность разыскать сеньору Гарсию, и я не стану вмешиваться до тех пор, пока ваша погоня не создаст мне проблем. Но вы предоставите мне следующие данные: как выглядит Ана…

— Капитан.

— На случай, если она попытается добраться до меня.

— Капитан, — испанец снисходительно улыбнулся. — Сеньора Гарсиа отлично умеет изменять свою внешность. Ей лет пятьдесят, брюнетка, весьма энергична. Но Мадрид покидала рыжая и очень одутловатая сеньора лет за шестьдесят. Поэтому на поиски я отправился лично: за более чем десять лет сотрудничества я неплохо изучил её приёмы. Неплохо, капитан, но не в совершенстве. Я лишь пытаюсь указать на бесполезность таковой информации.

— Тогда мне нужны данные о вас: где остановились, и как с вами можно связаться. И я настаиваю, чтобы вы отвечали на мои звонки при любых обстоятельствах.

Испанец вынул из внутреннего кармана тонкую серебряную визитницу и положил на стол карточку.

— Здесь указан мой мобильный номер — звоните в любое время. А на обратной стороне я записал гостиницу и номер комнаты. — Он поднялся и вежливо склонил голову, — что ж, не смею больше отрывать вас от работы, капитан. Благодарю за понимание.

Ренард сухо кивнул, проводил его взглядом до двери и глухо зарычал. Не будь Кортес приближён ко двору, не находись они в полицейском управлении, разговор мог бы сложиться иначе. Но Кортес, конечно же, знал, к кому идёт. Вот только зачем он приходил? Проверить, крепко ли Ренард забыл вчерашний день или потрепать нервы упоминанием Гримма и посмотреть на реакцию — в этом случае он не разочаровался. Но вариантов может быть гораздо больше, включая самый простой — Кортес действительно разыскивает мятежного Гримма Ану, и самый неприятный — Кортесу что-то известно о делах Шона Ренарда. Ему катастрофически не хватало двадцать четвёртого апреля.

Подняв сотовый, Ренард на мгновение задумался над журналом последних вызовов и всё-таки выбрал Шейд.

— Ты рано, — укоризненно мурлыкнула Кэтрин. — Слишком мало данных, мне нужно больше времени. Или ещё что-то случилось?

— Ты знаешь испанца Диего Кортеса-Эвиа?

— Нет, а должна?

— Он был с нами в девяносто пятом, командовал ВВС Испании.

— Человек? — деловито уточнила Ведьма.

— Нет.

— Я ведь тогда общалась в основном с людьми. Нет, имя мне ни о чём не говорит. Этот Диего как-то связан с нападением на тебя и твоего Гримма?

Ренард скрипнул зубами. Даже не будь Кэтрин его последней Ведьмой, ей бы всё равно продолжала сходить с рук любая наглость, и она об этом прекрасно знала.

— Просто найди способ вернуть мне память.

— Я ищу, но мне нужно больше времени или больше информации, хотя бы — чем вас приложили.

— Если что-то узнаю, скажу. Ещё одно. Имя Ана Гарсиа.

— Каждую десятую испанку зовут Гарсиа, — вздохнула Кэтрин.

Ренард выключил телефон. Имя могло быть ненастоящим. Для Гримма сменить имя всё равно что переодеться. Гриммы меняли имена, внешность, переезжали и, конечно же, предавали. В рассказе Кортеса не прозвучало ничего невероятного. Семейные дела Домов всегда оказывались самыми сложными, и слишком велик был соблазн привлекать для их решения Гриммов. Гриммы допускались в ближний круг, Гриммы верно служили и однажды предавали. Не существовало больше способа добиться безоговорочного повиновения.

Бросив беглый взгляд через жалюзи, Ренард вышел из кабинета. Гриффин по-прежнему сидел в одиночестве и листал бумаги. Энергичный шелест доносился от всех столов, сопровождая капитана на всём стремительном пути до детектива.

— Хэнк, Ник в управлении?

Гриффин поднял голову и утвердительно моргнул.

— Да, сэр. Спустился на первый этаж.

— Вернётся — отправь ко мне, — приказал капитан.

— Хорошо.

Ренард шагнул было обратно к кабинету, но неожиданная и крайне неприятная мысль заставила задержаться: если Ник на первом этаже, он мог пересечься с Кортесом, когда тот уходил.

— Давно Ник пришёл?

Хэнк обернулся, потом задумчиво посмотрел на часы и снова задрал голову.

— Давно, — искренне заверил он.

Капитан удовлетворённо кивнул и направился в технический отдел. Что бы Кортес здесь ни делал, с Ником он не столкнулся. Теперь нужно как можно раньше проверить видео с камер наблюдения.

* * *

Старый с проржавевшими дверями и треснутым лобовым стеклом плимут смотрелся под железнодорожным мостом гораздо уместнее прокатного мерседеса. Насколько вообще могут быть уместными автомобили под мостом.

Диего скривил губы. Работников выбирать не приходилось. Взял, что было, и, судя по американскому контингенту, ещё не самое худшее. Остановившись метрах в двадцати от развалюхи, он мигнул фарами и разблокировал двери. Из плимута выгрузились три крепких парня, переглянулись и вразвалку побрели к мерседесу.

Диего опустил стекло и поманил пальцем:

— Садитесь, господа, обсудим детали.

Господа без лишних вопросов слаженно забрались в салон и оглушительно хлопнули дверьми. Диего закатил глаза и чуть заметно вздохнул — ладно, главное, что сильные, а что мозгов мало, даже к лучшему — и повернулся.

— Бесплатно не работаем, — напомнил Штрихкод. Татуировка-штрихкод выглядывала из-под сдвинутого на три четверти рукава рабочей куртки неуместным ассиметрично расположенным пятном. Запоминать имя Штрихкода, как впрочем и остальных, смысла не было. Все они одинаковые — Джоны, Джареды, Джеймсы, Джерри.

— Хорошо, начнём с главного, — усмехнулся Диего, передавая Штрихкоду жёсткий пластиковый пакет. — Аванс, как договаривались.

Парень уважительно хмыкнул, взвесив пакет в руках, и передал его на заднее сидение.

— Приятно иметь с вами дело, мистер. Готовы принять заказ. Фотографию принесли?

Диего поднял с приборной панели три снимка и под удивлённым взглядом передал верхний.

— Запоминайте, ваш объект — детектив Николас Бёркхардт.

— Чё, выпускник академии? — Штрихкод ткнул пальцем в фуражку.

— Фотография со стенда в управлении, — терпеливо объяснил Диего. — Обычно он форму не носит. Я ещё раз особо подчёркиваю: детектив нужен мне живым и жизнеспособным. Не при смерти, не в коме, не с пробитой головой, не овощем. Оплата только за живого. Более того, если вы решите, что аванса вам достаточно. Как там звали вашего друга, которому я вчера не понравился? Джозеф? Решите сбежать с деньгами или случайно убьёте детектива — разделите судьбу Джозефа. Мы достигли взаимопонимания?

Штрихкод поморщился и кивнул.

— Имейте в виду, — продолжил Диего, — детектив прошёл спецподготовку и участвовал в боевых действиях, поэтому взять его будет сложно, но убивать всё равно нельзя…

— Этот? — Лицо Штрихкода поменяло пропорции. Он поднял фотографию, продемонстрировал её назад и, развернув к Диего, ткнул пальцем промеж синих глаз детектива.

— Внешность обманчива. Моё дело — предупредить. Второе…

— Мы договаривались на одного.

— Уговор в силе. Второй нюанс, — Диего протянул следующую фотографию. — Капитан полиции Шон Ренард — начальник Бёркхардта. Не пытайтесь приблизиться к объекту в его присутствии, имейте в виду, они много времени проводят… рядом. Дождитесь, когда детектив останется один. Капитана убивать нельзя.

— Чё мы, сами не понимаем? — подал голос один из парней на заднем сидении. — Вони поднимется на весь штат.

— Я рад, что обратился к профессионалам. Третье. Сеньора может носить какое угодно имя и изменить внешность. Запоминайте основные черты.

— Тоже убивать нельзя? — уточнил Штрихкод, вглядываясь в третью фотографию.

— За голову сеньоры — денежный бонус, но сумму не называю, и специально искать её не надо. Уверен, она будет поблизости от детектива и постарается вам помешать. И чтобы окончательно расставить приоритеты: моё время весьма ограничено, и я не могу ждать бесконечно, поэтому срок вам на выполнение работы — до конца этого дня. Начиная с полуночи сумма вознаграждения за детектива будет уменьшаться на одну тысячу в час. Выполните работу вовремя, и вознаграждение ваше в полном объёме.

— Мистер, у нас день уйдёт, только чтобы узнать, где он живёт, где работает…

— Мне хватило двух часов, — Диего презрительно скривился и поднял с приборной панели пачку распечаток. — Домашний адрес, адрес управления, домашний адрес капитана, адрес напарника и маршруты между этими пунктами. Не нужно с ним знакомиться и приглашать на свидание. Выследите, упакуйте и доставьте мне.

— Доставим вашего Терминатора в подарочной коробке с бантом, — пообещали с заднего сидения.

— Жду звонка, господа.

Господа выбрались из мерседеса. Диего проводил их взглядом до плимута, затем вытащил из бардачка тонкий матово-чёрный планшет и активировал экран. Точка маячка медленно ползла по карте, повторяя маршрут отъезжающей развалюхи.

* * *

Глина с туфель оттиралась из рук вон плохо. Ник скептически осмотрел результат своих мучений — на коричневой коже местами остались рыжие разводы — и гору использованных салфеток, и махнул рукой: идеал недостижим. Главное, что с них больше не осыпаются куски подсохшей грязи. Упаковав мусор в пакет, Ник вылез из пикапа и ещё раз осмотрел себя. К рукаву пуловера прилипли мелкие ярко-зелёные колючки — откуда только взялись. Вроде через заросли не ломился, но оказавшись на опушке, нащипал с себя целый куст этой липкой заразы. Счистив липучку, Ник запихнул пакет с мусором под заднее сидение, согнал с брюк паука — и смущённо улыбнулся патрульным, с нездоровым интересом наблюдавшим это шоу. Патрульные тоже смутились и наконец решили выехать с парковки, а Ник бегом отправился в отдел. Он вовсе не планировал опоздать почти на два часа. Как ещё коллеги на него посмотрят после вчерашнего невменяемого состояния? Хэнк по телефону говорил с обычными интонациями, без признаков удивления. Может быть, вчера никто ничего и не заметил?

Ник осторожно, боком, просочился в отдел и с независимым видом прошагал к своему столу. Хэнк оторвался от монитора и показал кулак.

— Привет, — шепнул Ник, приземляясь в кресло. — Спасибо, что прикрыл. Быстро не получилось.

— Тебя капитан искал.

— Давно?

— Минут сорок назад. Сказал, чтоб ты к нему зашёл сразу, как появишься, — Хэнк усмехнулся, — но потом сразу куда-то ушёл и до сих пор не вернулся, так что не суетись. Успешно съездил? Все дела уладил?

— Отчасти. Пока всё в порядке. А у тебя как тут дела? — осторожно спросил Ник.

— А ты сам-то как думаешь?

Пробный бросок прошёл мимо. Нужно придумать более действенный метод незаметно добывать информацию, иначе он так и будет получать на свои обтекаемые вопросы обтекаемые ответы.

— Думаю, не очень, — рискнул Ник.

— Как будто спать и не ложился, — пожаловался Хэнк. — Пока отпечатки сняли, всё сфотографировали, оформили, пока немного прибрался, уже почти утро настало. К тебе этот гад не заявился?

— Э-э-э… Нет, у меня всё в порядке, никто не приходил, — лихорадочно соображая, ответил Ник. — А к тебе, значит, вломился?

— Причём офицер на улице даже ничего не заметил! Говорит, свет не включался, фонарь в окнах не мелькал. В темноте он, что ли, всё переворачивал?

— Может быть, с прибором ночного видения?

— Может быть. Но знаешь, я тут всё утро думал: что-то здесь не то, странно это.

Господи, что ему ещё не посчастливилось увидеть? Ник нервно потёр щёку и огляделся, разрываясь между любопытством и желанием перевести разговор хоть на что-нибудь нейтральное.

— Либо Кимура не настолько матёрый преступник, как мы считали…

— Кимура? — Ник подпрыгнул от неожиданности. Как такое возможно: ещё в понедельник он размышлял, где искать последнего подозреваемого в убийстве родителей, а сегодня выясняется, что Кимура в центре событий. Может быть, это другой Кимура? Нет, это было бы слишком невероятное совпадение.

— Ну да, — кивнул Хэнк, по-своему истолковав удивление напарника, — вряд ли. Поэтому я думаю, что ему кто-то помешал.

— Почему? — жалостливо спросил Ник, подозревая, что окончательно утратил нить рассуждений.

— Для начала, поверь моему опыту, я уже видел дома после тщательного обыска. И тот беспорядок, который Кимура навёл у меня, ни в какое сравнение не идёт. Так, поверхностный осмотр. Вот у капитана он тщательно всё перерыл. И опять же, капитана он дождался, а меня — не стал. Не логично.

— Не логично, да. А ты во сколько домой вернулся?

— В начале одиннадцатого. Ладно хоть в управление заезжать не пришлось — капитан разрешил с утра материалы завезти, а то бы тут ночевал. — Хэнк смачно зевнул и потёр глаза. — Пойду я к автомату за кофе. Тебе принести?

— Нет, спасибо, кофе не надо. Купи мне на обратном пути кекс или батончик, — Ник тяжело вздохнул: — Не позавтракал сегодня.

— Ладно, не позволю тебе умереть с голоду, — пообещал Хэнк, вставая, и заговорщицки понизил голос: — А вот и капитан. Давай к нему.

Капитан, впрочем, шёл не к себе, а прямо к ним, так что Хэнк задержался у стола.

— Только что поступил вызов — «труп с оторванной головой». Возможно, наш случай, — сказал капитан, ни на кого конкретно не глядя. — Поехали, на месте разберёмся. Ник едет со мной. Хэнк, ты на своей. Ты мне нужен мобильным. Спускайся, я сейчас подойду.

— Чем он их полосует? — пробормотал Хэнк, провожая капитана взглядом. — Читал заключение? Похоже на звериные когти — наверное, что-то ритуальное. — Он ободряюще похлопал Ника по плечу, — пойду заводиться. Будет пытать — не сдавайся, я сказал, что ты был на первом этаже. Эх, накрылись кофе с кексом, ну, может, и к лучшему, оторванная голова — то ещё зрелище.

Ник сглотнул слюну. Его желудок — и куда только влезает — не соглашался с накрывшимся кексом. Сбегать, что ли, всё-таки до автомата с шоколадками? Ник покосился на вход, перевёл взгляд на кабинет, откуда уже выходил капитан, и подозрительно огляделся. Не показалось. Прямых взглядов он не поймал, но это как раз говорило о многом: коллеги успевали отвернуться, а некоторые многозначительно переглядывались. Кошку он, значит, вчера тут искал?

— Ник, пошли, — позвал капитан.

Догнать его удалось уже на лестнице. Шеф был стремителен, молчалив и, похоже, чем-то обеспокоен. Скорее всего, обезглавленным трупом, но Ника терзало чувство вины. За всё: и за опоздание, и за нападение Кимуры, и даже за то, о чём он не помнил. Лучше бы отчитал или сказал, о чём думает, или хотя бы обернулся.

Никак не удавалось с ним поравняться и увидеть выражение лица — то навстречу двое патрульных тащили задержанного, то дверь маятником летела в нос — приходилось бежать на шаг позади. На парковке капитан разблокировал двери юкона, жестом указал Нику забираться в салон и ушёл сообщать Хэнку адрес.

И всё это разделение по машинам выглядело неприятно странным: Хэнк ведь напарник Ника, даже если они куда-то ехали составом, дополненным капитаном, Ник всё равно садился к Хэнку. Сейчас капитан явно хотел поговорить о чём-то без свидетелей — может быть, обсудить, что успел узнать из отчётов. Хэнк, конечно, подначивает насчёт пыток, но потом обязательно спросит, чего хотел шеф. Нужно будет что-то для него сочинить. Вариант «построить за отсутствие на рабочем месте» был бы неплох, если бы речь шла не о Нике. Все знают, что капитан Ренард детектива Бёркхардта не строит.

Ник откинулся на сидении и прикрыл глаза. День только начался, а он уже замотался и запутался, потерял контроль над ситуацией. Как будто очнулся посреди леса и всё это время продирался сквозь бурелом и заросли, чтобы выбраться куда угодно. Нужна хоть минута покоя, остановиться, успокоиться и собраться с мыслями.

В салоне было очень тихо и тепло. Пахло кожей, пластиком…

солнцем, плавящимся под зноем асфальтом и сахарной ватой.

— Salut, petit. O? est ta maman?

Он в бездонной вышине неба, и его лицо скрыли, окутав белым ореолом, слепящие лучи солнца. Как будто он и есть свет. И нужно подняться недостижимо высоко, чтобы разглядеть и узнать.

Кто ты?

Слишком высоко.

Но кто ты?

— Ник, дай мне руку.

Внизу раскачивалась и плыла земная жизнь — простая, обыденная и нелепая. Ник даже не помнил названия окружающих его форм. Незачем помнить, неважно, потому что вверху, в потоках белого света…

— Ник, посмотри на меня. Дай. Мне. Руку.

Он снова посмотрел вниз, и окружающий мир неожиданно закрутился вихрем. Когда земля ушла из-под ног, на мгновение стало даже страшно. Но в следующий миг его подхватили на руки. А потом резко посадили на стол, и перед лицом оказались ядовито-зелёные глаза.

Хлопок дверью выдернул Ника из дрёмы и привёл тело в вертикально положение раньше, чем голова начала соображать. Где это он, чёрт возьми?

— Ник, ты хорошо себя чувствуешь?

Он обернулся на голос и наткнулся взглядом на капитана. На ядовито-зелёные глаза. И в прошлый раз они были гораздо ближе. Приснится же!

Капитан щёлкнул пальцами у него перед носом — Ник отпрянул от неожиданности.

— А, да-да, со мной всё нормально, — заверил он, окончательно приходя в сознание.

— Надо бы тебя на токсикологию отправить, — пробормотал капитан, пристёгиваясь, и завёл машину. — Поговорим, пока едем до места. Ты успел посмотреть вчерашнее дело?

— Узнал только, что мы ищем Акиру Кимуру, он напал на вас, а потом вломился к… — Ник обернулся на едущий следом додж, — Хэнку.

— Не много. Хорошо, я кратко перескажу тебе хронологию событий. Около четырнадцати часов вы с Хэнком прибыли на место преступления. Убитый Натаниэль Адамс, частный детектив из Нью-Йорка. В багажнике его автомобиля нашли оборудование для съёмки. На карте памяти обнаружились фотографии нас троих — Хэнка, твои и мои. Судя по всему, Адамс собирал о нас сведения. Ориентировочно в без пяти четыре Кимура напал на меня в моей квартире. Он требовал отдать ему три монеты Сэмюэля Бертрама. В начале шестого его вспугнуло появление сержанта Ву, затем прибыли вы с Хэнком. Из моей квартиры мы втроём вышли ориентировочно в половине седьмого. Хэнк получил от меня какое-то поручение и уехал, а мы отправились в управление. Туда мы вошли в девятнадцать часов сорок три минуты — это зафиксировала камера на входе. — Капитан покосился на Ника, явно что-то обдумывая, помолчал немного и осторожно добавил: — Я только начал просматривать записи, но в это время с тобой уже явно было что-то не так.

Ник сглотнул. Многообещающее оказалось продолжение истории, раз капитана оно так впечатлило. Сам Ник предпочёл бы вспомнить, а не услышать, и иметь возможность пережить что бы то ни было наедине с собой. Но память молчала, а любопытство нарастало.

— И в чём это выражалось? — неуверенно спросил он.

— Это… сложно описать. Гораздо важнее узнать, что с нами случилось между тем, как мы вышли из дома, и тем, как попали на камеру в управлении. Дорога до управления занимает в среднем сорок минут. Даже с поправкой на час-пик, мы добирались слишком долго, больше часа.

— У меня в телефоне включён GPS. Отправлю запрос оператору — посмотрим, не отклонялись ли мы с маршрута или, может быть, где-то останавливались.

— Хорошая идея, — согласился капитан. — Как вернёмся, займись. Я проверю оставшиеся записи.

— Мне тоже интересно посмотреть. — Ник прикусил губу, запоздало соображая, что, и, главное, каким обиженным тоном ляпнул. Как будто это вовсе не он сказал, а пятилетний ребёнок. Но ведь и правда интересно, а шеф отделывается общими фразами.

— Тебе не кажется… — задумчиво начал капитан.

— Что я всё ещё под действием? — сокрушённо вздохнул Ник. — Кажется. Я сдам кровь на наркотики.

— Не нужно. Иначе мне придётся тебя отстранить до получения результатов. Сейчас ты в пределах нормы, просто постарайся себя лучше контролировать. — Капитан вытащил из кармана пиджака флэш-карту, — здесь видео с двух камер, планшет в бардачке. Просмотри, сколько успеешь.

Ник взял флэшку и смущённо замялся. Смотреть при начальстве запись, где он в наркотическом угаре творит чудеса? Лучше бы молчал, а теперь надо приготовиться краснеть. Настроившись на худшее, он вытащил планшет, загрузил видео и приступил к просмотру.

Процесс оказался не таким занимательным, каким показался вначале. Первый двухчасовой отрывок был с камеры в коридоре, она даже не захватывала вход в отдел, только двери внутренних помещений. На ней вообще могло не оказаться ничего важного. Вряд ли они с капитаном заходили в комнату для допросов. Разве что кто-нибудь мог промелькнуть в направлении туалета, который расположен в самом конце коридора, и камера его всё равно «не видит».

Ускорив воспроизведение, Ник сосредоточился на мелькающих фигурах. Качество картинки после конвертирования было ниже среднего, и он надеялся опознать себя или капитана по внешним признакам — росту и одежде.

Через десять минут возникло подозрение, что он проморгал самое важное, когда на мгновение отвлёкся на перекрёстке, ещё через пять — что капитан специально подсунул ему записи с самых бесперспективных камер. Хотя какие могут быть основания подозревать его в подобном коварстве? Он ведь не знал, что Ник напросится на просмотр. А раз напросился, то нечего жаловаться, нужно честно и ответственно убедиться, что в этом коридоре их вчера не было.

«Не с моим счастьем», — мрачно подумал Ник, останавливая видео. Промелькнувшая композиция была настолько живописной, что внутренний голос требовал закрыть файл и забыть, что в нём что-то есть, и уж точно не рассматривать в подробностях.

— Нашёл что-нибудь? — спросил капитан.

— Сейчас проверю, — пообещал Ник, разрываясь между желаниями выбросить планшет в окно или вручить шефу — пусть сам такое смотрит, у него нервы железные.

Собрав волю в кулак, Ник сдвинул таймер и пустил видео на стандартной скорости. Коридор был пуст, затем по нему прошёл полицейский в форме, и снова никого, пока на отметке «20:56» не появились вчерашние капитан Ренард и детектив Бёркхардт, почему-то в обнимку. Ник приблизил планшет к глазам в надежде, что подобный эффект создаёт дрянное качество видео в сочетании с игрой света и тени. К сожалению, руку капитана, крепко обнимавшую его за плечи, было видно отчётливо, так же, как и его руку, цеплявшуюся, вероятно, за ремень капитана. Ну, за что она ещё могла держаться под пуловером? Слаженно прошагав в конец коридора, иллюстрация «неуставные отношения на рабочем месте» скрылась из вида.

— Приехали, — сообщил капитан, сворачивая на стоянку перед административным зданием гостиницы. — Так что ты нашёл?

Ник остановил видео и протянул планшет шефу.

— На двадцать — пятьдесят шесть мы прошли по коридору.

Капитан мельком взглянул на стоп-кадр с пустым коридором, погасил экран и к немалой радости Ника положил планшет между сидений.

— Это может подождать. Пойдём, посмотрим, что там за «труп с оторванной головой».

Они вышли из юкона и остановились, ожидая, пока припаркуется Хэнк. Ник огляделся. Где находилось место преступления, гадать не пришлось. У второго от администрации утопающего в зелени корпуса было тесно от полицейских фордов и зевак. Недешёвая гостиница, убийство сильно подпортит им дела, так что можно рассчитывать на полное содействие со стороны персонала.

— Кимура обезглавливает своих жертв? — спросил Ник, оборачиваясь.

Хэнк уже выходил из доджа, и Ренард шагнул ближе, чтобы тот не слышал их разговора.

— До сих пор нет. Он разрывает им шеи. У Адамса уцелели только позвонки, отчасти. Убийство нетипичное — нельзя исключать, что в этот раз Кимура приложил немного больше усилий. И формулировка «оторванная» тоже довольно интересная.

— То есть не «отрубленная» или «отрезанная»?

— Посмотрим, может быть, и отрезанная. Всё, идём.

Через несколько шагов Хэнк догнал Ника и с любопытством покосился на него за спиной капитана, даже брови вопросительно поднял. Но с ходу придумать для напарника версию разговора с шефом не получилось, и Ник покачал головой. «Потом», — произнёс он одними губами. Хэнк разочаровано вздохнул. Впрочем, скоро им всем стало не до личных переживаний. Преодолев заслон из офицеров, они вошли в здание, поднялись на третий этаж и вошли в номер 302. В прихожей их встретил Франко.

— Капитан, детективы, — сержант поприветствовал их кивком и предупредил: — Там повсюду кровь.

— Криминалисты уже сфотографировали? — уточнил капитан.

— Да, и уже работает судмедэксперт, Джонсон.

— Заходим.

Ник вытянул из коробки на тумбочке две пары перчаток, передал одну Хэнку и шагнул в комнату вслед за капитаном.

— Впечатляет! — присвистнул Хэнк

Пожалуй, не помешали бы и бахилы. Ник остановился перед краем свернувшейся и подсохшей кровавой лужи. Бурые капли и брызги покрывали практически все поверхности в комнате: росчерки на стенах, веер по шторам, потёки на чёрном матовом экране телевизора и чемодане на столе, задубевшее покрывало на кровати, несколько тёмных пятнышек обнаружилось даже на потолке. Накрытое простынёй тело лежало у стола, рядом с ним на корточках сидел Джонсон и, приподняв край простыни, осматривал шею.

— А голова где? — спросил Ник, осторожно перешагивая лужу.

— Голова здесь, — сказал капитан, указывая за кровать. Далеко закатилась. — Джонсон, что скажете?

— Время смерти — вчера между шестнадцатью и девятнадцатью часами. Причина… — Джонсон обвёл руками комнату, — ему отрубили голову. Возможно, предварительно перерезали горло. Рубящих ударов было несколько, не очень точных, но очень сильных.

Ник подошёл к телу и заглянул под простыню. Обрубок шеи выглядел будто пожёванный — на непрофессиональный взгляд голову и впрямь оторвали, а вот ему уже приходилось видеть подобное — дело очень сильных, но непривычных к инструменту рук.

— Чем это сделали, можете определить? — спросил он.

— По форме ран — длинное изогнутое лезвие, вероятно, изготовленное кустарным или самодельным способом. У этого клинка слишком широкий обух и на режущей кромке есть довольно крупные зазубрины.

— Криминалисты говорят, клинок закреплён на длинной рукояти, — добавил Франко, — судя по расположению брызг на стенах.

Ник на мгновение прикрыл глаза. Для полного счастья ему не хватало только Жнецов. А жертва тогда кто? Гримм?

— Коса, что ли? — удивился Хэнк.

— Возможно, — кивнул Джонсон. — Точнее скажу после экспертизы, и когда покажете орудие преступления.

— Эй, Ник, помнишь ту железку, с которой на вас с тётей напал тот тип?..

— Холда. Да, по описанию похожа, — осторожно признал он, поднялся и, переступая через самые крупные пятна, прошёл к голове.

Капитан посторонился.

— Сержант, докладывайте, что у вас.

— Жертва зарегистрировалась двадцать четвёртого апреля в семнадцать часов десять минут под именем Иво Лулич. Тело обнаружила горничная в половине десятого утра, минут двадцать провела в обмороке, потом позвала на помощь. Окна целы, закрыты. Когда мы вошли, чемодан лежал так, — Франко указал на длинный старомодный чемодан с открытыми защёлками. — Внутри личные вещи. Криминалисты уже сняли отпечатки.

Ник приподнял простыню. Перекошенное смертью белое лицо не было ему знакомо. Хэнк прощупывал карманы убитого, и Ник перешёл к проверке чемодана.

— Так. Бумажник на месте, внутри доллары… триста шестьдесят мелкими купюрами. И четыреста евро четырьмя банкнотами по сто. Банковская карточка. Это явно не ограбление, — подытожил Хэнк. — Авиабилеты. Мистер Лулич прилетел к нам из Франкфурта, вчера. Сотовый телефон. Батарея разряжена. Австрийский паспорт: Иво Лулич 1977 года рождения.

— Свяжитесь с посольством, — сказал капитан и приблизился к столу. — Ник?

— Здесь одежда — не очень много, туалетные принадлежности и зарядка сотового. Похоже, он не планировал задержаться надолго. — Ник оглядел разложенные на столе вещи и запнулся. Их слишком мало, и дело даже не в том, на какой срок прилетел Лулич, их слишком мало для такого большого чемодана. А уложены они были очень аккуратно и довольно плотно.

Вот же не повезло. Может быть, мистер Лулич окажется простым контрабандистом? Конечно, Ник не обязан обосновывать даже манускрипты о сказочных чудовищах, окажись они под вторым дном, но и отреагировать на них нужно будет адекватно — искренним недоумением. И наоборот, не изображать изумление при виде героина.

Капитан протянул руку мимо его плеча, надавил пальцами на внутреннюю поверхность крышки и легко отделил фальшивую стенку.

— Среди вещей Холды был такой же чемодан, — пояснил он.

— Ого, — вяло поразился Ник.

В тайнике оказался пустой ложемент, по форме которого угадывался длинный изогнутый клинок и сложенная рукоять. Не Гримм. Жнец.

— Ничего себе! — Хэнк приблизился к находке и с живейшим интересом оглядел оригинальное содержимое чемодана. — Действительно, коса. Так она принадлежала Луличу? Надо спросить таможню, каким образом они это пропустили.

— Причём не в первый раз, — пробормотал Ник.

— Холда на машине приехал, — напомнил Хэнк.

— А, точно. — Ник сконфуженно замолчал. Не рассказывать же коллегам о двоих не так давно приходивших по его душу Жнецах, чьи тела упокоились в лесополосе, головы вернулись в Германию авиапочтой в морозильнике, а две складные косы канули в водах Уилламетта. Это бы усложнило его отношения с законом, хотя и заметно упростило бы расследование.

Теперь можно легко определить цель кратковременного прилёта мистера Лулича из Франкфурта — охота на портлендского Гримма. А ещё можно предположить, что он прибыл не один, а как минимум с напарником или даже с несколькими. Хорошо, что Джульетту вывезли из дома: бог знает куда они за ним явятся. Однако вопрос — кто обезглавил мистера Лулича — остаётся открытым. Другие Жнецы? Не сошлись во мнениях, поссорились, завязалась драка… А ещё это мог бы сделать портлендский Гримм, если бы между временем заселения Лулича и убийством не был всё время с капитаном Ренардом. Стоп, у них ведь обнаружился небольшой провал, от выезда из дома до приезда в управление, и он как раз попадает в промежуток времени смерти. Возможно ли от дома капитана добраться сюда за двадцать минут? Ник прикинул маршрут и похолодел — возможно даже быстрее.

— Парни, сфотографируйте находку, — окликнул криминалистов Хэнк.

Детективы отошли, уступая им место.

— Есть какие-нибудь предположения? — спросил капитан, кивком указывая на стол.

Ник выразительно развёл руками. На сочинение обыденных версий он себя способным не чувствовал.

— И у Лулича, и у Холды одинаковые чемоданы, косы. И зачем-то они съезжаются в Портленд, — заметил Хэнк. — Секта какая-то. Нужно выяснить, что их связывало, вдруг найдём других участников этого… движения.

— Хорошо, — согласился капитан.

— Косы здесь нет — её унёс с собой убийца, — неожиданно для самого себя сказал Ник. Инстинкт самосохранения отчаянно взвыл, требуя саботировать расследование, но замолчать не получалось. — И судя по состоянию комнаты, он должен был весь уделаться кровью. С ног до головы в крови, с косой в руках — и в коридоре я заметил камеру — его можно будет легко распознать на записи. Я имею в виду, даже если он в плаще и со свёртком.

— Займись. Хэнк, запроси в аэропорту списки всех пассажиров, прибывших двадцать четвёртого апреля, и записи с камер — нужно узнать, один ли прибыл Лулич, и не встретился ли он с кем-то по прибытии.

— Так уже, — растерялся Хэнк.

— Уже?

— Ну да, — он покосился на Ника, но тот старательно молчал, пережидая очередной приступ наркотической болтливости. Счастье, что он не случился двумя минутами раньше, а то бы сейчас поведал шефу, напарнику и толпе криминалистов, как Потрошитель отрубал косой голову мёртвому Жнецу. — Вы же вчера отправили меня в аэропорт… Чтобы я проверил всё то же самое в отношении Акиры Кимуры. Я проверил — он один прилетел, и его никто не встречал. Списки и записи до без двадцати девять включительно, — удивлённо объяснил Хэнк.

— Где они?

Ник в немом восхищении уставился на непроницаемое лицо шефа: вот это самообладание!

— Списки — в лотке на моём столе, а видео в компьютере.

— Отлично, проверь по ним. — Капитан настороженно покосился на Ника и перевёл взгляд на труп. — Похоже, между Акирой Кимурой и Иво Луличем нет ничего общего, кроме даты прилёта, но дело всё равно наше. Ник, возвращаемся в управление. Подними все материалы по Холде — им занимался Дэвис. Все запросы и видео так же на тебе. Хэнк, опроси свидетелей и закончи оформление. Обнаружите что-нибудь важное, сообщайте мне, по делу Кимуры — тоже. Ник.

— А?

— Идём. — Капитан стремительным шагом покинул место преступления, и Ник сморгнул, приходя в себя.

Нужно срочно что-нибудь съесть — на голодный желудок ему явно хуже давался контроль над собственным телом и разумом.

— Хэнк, ты как, один справишься? — Ник настороженно покосился на напарника. Заметил или нет, что он выпадал из реальности?

— Начальство приказало — справлюсь, — усмехнулся тот. — Давай. В управлении увидимся.

Ник кивнул и бросился догонять капитана, на ходу стягивая перчатки. Значит, заметил только капитан, и это конечно плохо — что заметил, но не на столько, как если начнут замечать буквально все. А если очередной приход случится под дулом пистолета или под замахом складной косой? Антидот ему просто жизненно необходим.

Капитан ждал у лестницы, но как только Ник вывернул в вестибюль, развернулся и пошёл вниз. Пришлось поднажать, но заглянуть шефу в лицо и убедиться, что он не злится, снова не получалось.

— Ник, ты слышал, о чём я говорил? — не оборачиваясь спросил капитан.

— Каждое слово, — Ник сконфуженно уставился себе под ноги. — Только я хотел предложить: нам же нужно проверить наш вчерашний маршрут по GPS, и тут офис оператора недалеко, и раз мы действуем неофициально, то я могу сейчас заехать туда как физическое лицо и написать у них заявление. Ну после того, как заберу у местной администрации запись из коридора, конечно. А потом приеду в управление.

— Ты без машины.

— Я на трамвае доеду. — Ник впечатался в капитанскую спину и по инерции качнулся назад, цепляясь пятками за ступеньку.

Ренард резко обернулся, поймал его за локоть и дёрнул на себя. Ник впечатался в галстук.

— Стоп-стоп, здесь нет трамвайной линии, — сказал капитан, отодвигая детектива к перилам.

— До неё дойти недалеко, — пояснил слегка ошалевший Ник.

Капитан выпустил его руку, оценил честный взгляд и кивнул:

— Хорошо. Сейчас иди к администратору, я поручу кому-нибудь из офицеров тебя отвезти.

— Сэр! Да я сам справлюсь.

— Так быстрее получится, — отрезал шеф.

Ник некоторое время растеряно моргал ему вслед. Начни капитан рассказывать о его безопасности — конечно, если бы знал о Жнецах — он бы ещё поспорил, но насчёт времени Ник опасался возражать: вдруг припомнит утреннее опоздание. Ладно, к Розали будет смысл ехать, когда она найдёт, чем их отравили, а лучше рецепт противоядия, а не проверить, как у них с Монро идут изыскания. Если бы что-то нашли, позвонили бы.

Сотовый будто ждал, когда о нём вспомнят — тут же зазвонил.

— Да?

— Хэй, Ник! Как у тебя дела? — сходу осведомился Потрошитель. — Память возвращается?

— Пока нет, — Ник закатил глаза. Интересно, можно ли считать воспоминаниями тот бред в полудрёме? Для сновидения он слишком чётко запомнился, но ведь бред же. — Вообще не было проблесков. Ты уже у Розали?

— Да, и знаешь, она показала мне пять здоровых фолиантов, в каждом из которых очень, очень много зелий. И некоторые из них направлены на лишение памяти. А у некоторых проблемы с памятью — это побочное действие, а некоторые могут лишить памяти, если была нарушена рецептура, или их принял не тот, кому они предназначены. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Понимаю, — вздохнул Ник, — объём работы огромный, но что ты предлагаешь — смириться и ждать, вдруг память сама вернётся? А если это побочное действие, то каково основное?

— Смириться я не предлагаю, — обиженным тоном возразил Потрошитель. — Розали предлагает тебе подъехать в магазинчик, чтобы она смогла тебя осмотреть и поискать другие симптомы. Чтобы, знаешь, немного сузить круг поиска.

— О… — Ник почесал макушку, прикидывая возможность удрать. Личный водитель в форме исключал любые варианты. — Я постараюсь подъехать при первой же возможности. Хорошо?

— Как скажешь. Мы тебя подождём, — обрадовался Монро.

Ник опустил сотовый и раздосадовано застонал. Капитан не мог выбрать более неудачного момента, чтобы приставить к нему офицера. Монро, конечно, рад подождать вместе с Розали, но время — злейший враг. Пока он пытается узнать, о чём забыл, злоумышленник, возможно, опережает его на десятки шагов. Возможно, их отравил Кимура — и кто знает, чем он сейчас занят, и у кого ищет монеты. На фотографиях были Хэнк и капитан — к ним он уже наведался, а так же там был Ник и… И Монро там был. Ник встрепенулся и быстро нащупал в кармане флэшку. На снимках, сделанных Адамсом, был ещё Монро, и ему удалось скрыть этот факт от Хэнка — он подчистил данные на камере, а копии снимков скинул на свою личную флэш-карту, чтобы потом…

Нужно предупредить капитана.

Показать их только Монро…

Ну же, сэр, ответьте.

И с его помощью поймать Кимуру и заставить отвечать на вопросы…

Мы ведь не могли опоздать.

Залитый кровью грузный мужчина с развороченной шеей на гостиничном полу. Тело переворачивали?

Тело капитана на полу, кисти его рук примотаны к подлокотникам стула, лужица крови растекается от разбитого рта и носа.

Ник тряхнул головой. Поток разрозненных воспоминаний оборвался так же внезапно, как начался. Заслонка опустилась обратно и на уговоры отдать остальное не поддавалась. Ладно, лишь бы она поддалась не в последний раз.

Зевак на улице стало на порядок больше. Офицеры исправно охраняли оцепление, но помешать им толпиться за жёлтой лентой не могли. Что такого интересного и занимательного все эти люди надеются здесь увидеть? Ник скользнул взглядом по компании молодых девиц, щебечущих о новых туфлях и сумочке из бежевого кролика, по двум деловым дамам, офисным клеркам, неприметным мужчинам и женщинам, каких много в каждой толпе. В этой толпе могли быть Жнецы.

* * *

Стоило признать, с точки зрения эффективности капитан оказался прав, разделив их с Хэнком: работы и в управлении хватало. Ник не знал, за что хвататься в первую очередь, с тех пор, как офицер Фолс — из новеньких, но очень дотошный, не реагировавший на намёки и прямым текстом отказавшийся ехать заниматься своими делами — доставил его буквально к порогу.

Данные от оператора жгли карман, их хотелось проверить в первую очередь, учитывая, с каким трудом удалось добыть — мастерским сочетанием больших голодных синих глаз и полицейского значка. Но это было личное расследование, и его пришлось отложить на потом.

Пока Ник общался с Австрийским посольством, как можно незаметнее пережёвывая бургер, ему принесли красную пластиковую папку. «Ответ из Лос-Анжелеса», — пояснили на немой вопрос. Внутри лежало официальное письмо, сообщавшее, что по фотографии, присланной им, было опознано обезображенное тело зверски убитого мужчины, ранее проходившего в деле под именем Джона Доу. И прилагались материалы дела с фотографиями. Настолько внезапное известие о смерти Фарли Колта расстроило Ника неожиданно для него самого. Не то чтобы он успел привыкнуть к Орлоклюву, но бывший жених тёти Мари был ему чем-то симпатичен, возможно, всего лишь напоминанием о ней.

Значит, Кимура добрался и до Колта. Чёртов садист не склонен оставлять в живых никого, с кем бы ни пересекался. Повезло, что они успели к капитану.

Ник углубился в чтение вчерашнего отчёта. Хотелось в дальнейшем избежать подобных неприятных сюрпризов, да и вообще стоило начать именно с чтения отчёта — мало ли, что ещё важного в нём могло обнаружиться. Оказалось, что вчера сержант Ву нашёл, в каком отеле остановился Кимура. Туда вошли, вещи обыскали и устроили засаду. Ни от засады пока толка не было — Кимура, как чувствовал, в ловушку не шёл, — ни среди вещей ничего интересного не нашли. В описи значились зарядное устройство сотового телефона, предметы одежды и личной гигиены. К счастью, фотографий в номере не было — иначе бы скрыть Монро не получилось.

Следующим заданием Ник назначил себе просмотр видео из гостиницы. Очень тревожно было ожидать появления на записи себя — залитого кровью и с косой наперевес, но ожидания не оправдались самым удручающим образом.

— Ник, что-нибудь удалось найти? — раздался сверху голос капитана.

Ник, не оборачиваясь, разочаровано покачал головой и включил воспроизведение. В окне проигрывателя заплясала рябь.

— В пять — двадцать три начинается и на пятьдесят четвёртой минуте заканчивается. Не сомневаюсь, что точное время смерти Лулича в этом промежутке.

— Преступник каким-то образом испортил запись?

— Да, но не представляю, как. Камера цифровая. Эксперты предварительно сказали, что использовалось устройство, генерирующее шумы, но обещали поковырять картинку. Может быть, сумеют из неё что-нибудь извлечь.

Капитан склонился к экрану, упираясь в стол рукой, и неожиданно оказался над плечом Ника. Ник покосился на него, потом на экран, по-прежнему демонстрирующий белый шум, и снова — на капитанский профиль возле своего уха.

— На том видео, которое ты смотрел в пути, — негромко сказал капитан, — через десять минут я протащил тебя обратно, и ты был весь мокрый. Похоже, вчера пришлось сунуть тебя головой под кран. Что у нас с GPS — успел посмотреть?

— Эм-м… — Ник откашлялся, — нет ещё. Я сейчас хотел взять дело Холды из архива, а потом уже посмотреть маршрут.

— Давай, — капитан выпрямился. — Потом обязательно сообщи. У меня есть приблизительные данные по управлению, но до приезда и после отъезда… есть сомнения.

Ник быстро закивал. До и после — конечно, самые интригующие эпизоды их вчерашнего вечера: чем их накачали, и какая череда событий закончилась их совместным засыпанием. Нужно поскорее принести досье Холды и скинуть его Хэнку, пусть оно его отвлекает. Досье Холды — самая бесполезная деталь всего расследования: разумеется, между Холдой и Луличем есть связь, но это не поможет найти других Жнецов. Зато пока Хэнк будет её раскапывать, можно заняться своими изысканиями.

Капитан вышел из отдела. Ник посидел немного для вида, чтобы не спускаться по лестнице вместе с шефом, и отправился в архив. Путь к архиву оказался извилист и непредсказуем. Стоило ему только встать, как штаны самым подлым образом скользнули на бёдра. Ник в панике схватился за пряжку, — но они вроде бы дальше сползать не собирались, — и пулей вылетел в туалет.

А вот интересно, «Худеющий» не по реальным ли событиям написан, — внутренне содрогнулся Ник, задирая перед зеркалом пуловер вместе с футболкой. Живот ввалился, и рёбра проступили, хотя на страдающего анорексией он всё же не походил — вон, все мышцы на месте, даже пара кубиков пресса проступила. Как будто с него напрочь сошла жировая прослойка.

Надо срочно показаться Розали, подумал Ник, разглядывая впалые щёки и заострившиеся скулы. Теперь понятно, почему ему так быстро выдали данные по GPS. У девушки-оператора с фотографией котёнка на рабочем столе не было шансов устоять. Да ему самому хотелось накормить и пожалеть то, что он видел в отражении. Ну, накормить — это в обязательном порядке.

Затянув ремень до упора, Ник отправился к автомату с шоколадками. Дорого же ему обходится отравление коварным зельем. Ладно, лишь бы шоколадки, печенье и пончики на пользу шли, а то вообще не понятно, куда они деваются.

Хэнк не возвращался ещё с час. Ник положил дело Холды ему на стол и, обложившись сливочными пирожными «Твинки», загрузил данные GPS. Он даже успел разобраться в навигации, просмотреть треть и сжевать все пирожные, когда напарник наконец устало рухнул в своё кресло.

— По записи с коридорной камеры, значит, глухо? — разочаровано спросил он.

— Глухо, — кивнул Ник, нажимая паузу. Жёлтая точка остановилась в полумили от места убийства мистера Лулича. — А ты откуда знаешь?

— Заходил к спецам — отдавал сотовый нашей жертвы. Он, гад, запаролен и это не просто стандартная защита, там какая-то хитрая прошивка. Шпионы прямо. — Хэнк покачался в кресле, размышляя. — Может, и правда, шпионы? Тебе не кажется это странным: австрийско-немецкий сектант со славянским именем обезглавлен косой в Портленде технически продвинутым киллером.

— Когда ты произносишь это так, кажется, — Ник невесело усмехнулся. — Посмотрим, что нам ответят из посольства. Если в срочном порядке заберут тело, или заявятся парни из ЦРУ, значит, точно шпионы. В дело Холды они не вмешивались.

— А да… — Хэнк поднял папку и, к счастью, взялся за чтение.

Включив воспроизведение, Ник продолжил напряжённо следить за точкой, сокращавшей расстояние до гостиницы.

— Кстати, чего капитан от тебя хотел? — не отрываясь от папки, спросил Хэнк.

— Поговорить.

— Ни за что бы не догадался.

Ник осторожно выглянул из-за монитора — напарник ухмылялся, — и снова щёлкнул паузу. Точка остановилась на перекрёстке.

— Ну он спрашивал, смогу ли я вести дело Кимуры, как все остальные, беспристрастно. Кимура ведь подозревается в убийстве моих родителей.

— А, — Хэнк смутился, — понятно.

Подло, но эффективно. Ник спрятался за монитор, чувствуя, как полыхают уши, и щёлкнул воспроизведение. Точка прошла перекрёсток прямо, оставляя гостиницу в стороне. Итак, Иво Лулич убит кем-то другим, что с одной стороны неплохо — в этот раз портить отношения с законом не придётся, с другой — непонятно, чьих рук смертельный замах косой.

— Господа.

Ник щёлкнул паузу и закатил глаза: окружающие как сговорились не позволить ему узнать, где они с капитаном пропадали около тридцати минут.

— Это вам от криминалистов, господа, — сержант Ву протянул сложенный бланк ровно по центру над их столами.

Хэнк чуть привстал и отобрал листок.

— В номере Лулича найдены отпечатки Лулича и двух горничных — и всё, — резюмировал он, ознакомившись с заключением. — На редкость качественная уборка, даже отпечатков прежних постояльцев нет. И места красивые.

— Да ты что? — Ву извернулся и заглянул в листок. — Как называется? Надо запомнить, пригодится для романтических свиданий.

— А вот здесь, солнце, одному австрийцу голову отрубили, — усмехнулся Ник. — Очень романтично.

— Ну, детектив Бёркхардт большой знаток романтики, — загадочно улыбаясь, сказал сержант. — Вы теперь с капитаном и одеваетесь одинаково?

— В смысле «одинаково»? — встрепенулся Ник.

— В смысле «теперь»? — Хэнк удивлённо округлил глаза.

Про «теперь» Нику тоже было очень интересно, но вопрос собственной адекватности заботил его куда сильнее. Не мог же он нацепить с утра галстук и не заметить этого? Да и вообще, не мог же он нацепить галстук! А капитан всегда… О, ведь на записи он был в пуловере. Цвета другие, но фасон, действительно, похож.

— Да, в каком смысле «теперь»? — сконфуженно поправился Ник. — Как-то я ничего не заметил.

— Со вчерашнего дня, после чудесного спасения капитана, — охотно пояснил Ву. — Всё время вместе ходите, о чём-то шепчетесь и по углам… того…

Детективы переглянулись. Ник очень сильно надеялся, что на лице у него проступило настолько же сильное удивление, а не ужас.

— Ву, это совсем не смешно, — холодно сказал Хэнк. — Как ты до такого додумался?

— Я додумался? Да я здесь самый неосведомлённый оказался, — сержант поднял руки и заговорщицки понизил голос: — Говорят, три года назад тут натуральный цирк творился. Ты просто привык и не замечаешь все эти…

— Что? — резко спросил Хэнк.

— Поблажки, — ответил сержант, и Нику показалось, что ответ прошёл серьёзную цензуру под угрозой хука справа.

Пора было гасить обстановку, а то придётся писать в объяснительной, что детектив Гриффин вызвал сержанта Ву на дуэль, вступившись за честь напарника и шефа.

— Я замечаю, — признался он и пожал плечами, — ну мало ли. Может быть, я ему кого-то напоминаю: младшего брата, друга детства…

— Первую любовь, — в тон продолжил Ву и поспешил ретироваться.

— Ха-ха, — продекламировал Ник, кисло улыбаясь.

Хэнк внимательно поглядел на него, подумал и, пробормотав нечто вроде «допросится», откинулся в кресле.

Ник щёлкнул воспроизведение. Нужно досмотреть их маршрут, пока напарник занят делом Холды. А Ву, может, и допросится, но он, чёрт возьми, сейчас сказал то, что остальные думают. Да и это не оказалось бы проблемой, если бы они не были отчасти правы. Ник попытался сосредоточиться на передвижении жёлтой точки. Сосредоточиться не удавалось.

 

Ренард был вторым шефом Ника. Став детективом, он пошёл в наркоотдел и успешно проработал в нём два года. Капитан Сомерс, возглавлявший ОБН, чтил Устав, строго следовал правилам и того же требовал от подчинённых. С чем-чем, а с правилами у Ника никогда проблем не было. До одиннадцатого года. Да, стань он Гриммом в отделе по борьбе с наркотиками, ему бы пришлось туго.

За два года службы, несмотря на хорошие отношения с коллективом и шефом, несмотря на собственные успехи, Ник пришёл к мысли, что занят не своим делом. Его привлекал убойный отдел. Событием, подтолкнувшим к переводу, стало увольнение напарника за систематическое злоупотребление служебным положением. Перевод выглядел как бегство из команды, но Ник всё равно был рад, что наконец будет заниматься по-настоящему важным делом.

Он пришёл в отдел полным воодушевления и боевого настроя в мае 2009 года. Капитана Ренарда в кабинете не оказалось. Вышел ненадолго, как ему сказали, и указали на стул, — скоро вернётся. Капитан вернулся не один — за ним почти бежал детектив Дэвис. С Дэвисом Ник познакомился чуть позже, а в тот момент он увидел маленького тщедушного паренька, едва поспевавшего за высоким, атлетически сложённым и, чего уж, красивым мужчиной лет сорока, похожим на бизнесмена или политика. Спустя неделю Дэвис, кстати оказавшийся одного с Ником роста, у него на глазах выжал в качалке триста фунтов из положения лёжа. Но по сравнению с капитаном он выглядел просто шкетом. И когда из кабинета донёсся негромкий, но резкий голос, Ник подумал, что детектив оттуда живым не выйдет. Капитан отчитывал его минут пять, не больше — за что, Ник не слышал ни слова, только интонации, — но детектив вылетел оттуда весь красный. Заходить было боязно. Ник потоптался немного, досчитал до десяти, собрался с духом и, постучав, уверенно шагнул в кабинет.

— Сэр, детектив Бёркхардт, — представился он и осёкся под взглядом капитана Ренарда.

Он ещё очень долго не мог привыкнуть к этому взгляду — пристальному, проникающему под кожу, изучающему, резкому и острому, как скальпель.

Вначале Ник списал особое отношение капитана на обычное внимание к новичку. Разумеется, начальство хочет понять, что он за человек, на что способен, как себя проявляет, хорошо ли справляется со своими обязанностями. Хотя капитан Сомерс никогда не следил за ним так тщательно даже в самом начале, когда Ник пришёл в его отдел салагой. Капитан Ренард контролировал каждый его шаг: чем занят сейчас, чем планируешь заниматься через полчаса и до конца рабочего дня, и обязательно отчитаться лично ему. Нет, не сдать отчёт, а явиться в кабинет и устно доложить три-четыре раза за смену. Чаще всего капитан молча выслушивал его доклады и отпускал с миром.

Через неделю Ник решил, что шеф его за что-то невзлюбил и ищет повод придраться. Придраться, конечно, было не к чему, но это не делало их общение приятным. Капитан становился всё раздражительнее, говорил короткими резкими фразами, под его тяжёлым взглядом хотелось забиться под стол и не вылезать оттуда даже под угрозой немедленного расстрела.

По словам коллег, он был отличным полицейским и справедливым начальником, но рядом с Ником невероятным образом превращался в деспота и тирана. Ник старался заслужить расположение капитана изо всех сил: отвечал на любые вопросы, послушно являлся на доклад, предано заглядывал в глаза и выкладывался по полной, исполняя свои прямые обязанности.

Ещё через неделю вместе с Дэвисом и Ронски, к которым его временно прикрепили, Ник участвовал в задержании подозреваемых в убийстве паркового охранника — восьмерых напрочь отмороженных наркоманов. Пятерых повязали сразу как ворвались в квартиру, троим удалось выскользнуть на пожарную лестницу. Ник и три офицера кинулись в погоню, и он как самый быстроногий первый сумел догнать беглецов — на свою голову. По ней и получил. Не сильно, но яркие тёмно-синие круги очертили оба глаза, сделав Ника похожим на енота. Попадаться капитану в таком виде не хотелось. Почему-то Ника терзало иррациональное чувство вины за эти фингалы. Он надеялся пересидеть остаток дня, спрятавшись за монитором и занимаясь бумажной работой, но не с его удачей. С капитаном они столкнулись, едва шагнув в отдел. Дэвис и Ронски попытались прыснуть врассыпную, а Ник прирос к полу, как никогда ощущая себя енотом перед удавом.

— Дэвис, задержанных оформили? Через полчаса отчёт мне на стол. Детектив Ронски, что с убийством Трейдера?

— Мнэ-э… Сэр, по делу Трейдера…

— Подождите, — прервал капитан. — Бёркхардт, езжайте в больницу.

— Сэр, я в полном порядке, — заверил его Ник.

— До конца больничного оставайтесь дома.

Все четыре дня дома Ник размышлял, не стоит ли ему вернуться в ОБН или, может быть, перевестись в патрульные? Джульетта приносила ему успокаивающий ромашковый чай, целовала в висок и обещала, что всё наладится. В конце концов, он ей поверил и решил, что останется в убойном отделе во что бы то ни стало.

Но по возвращении на службу Ник тут же попал на зверское убийство восемнадцатилетней Рози Васкис её ненормальным бойфрендом. Бейсболист Зак Эймс забил подружку битой. Мотив ещё предстояло выяснить, орудие преступления нашли на отмели в реке, а вот окровавленные кроссовки — у подозреваемого под кроватью.

Впоследствии Ник и сам не мог понять, каким образом умудрился оформить изъятие улик с такими чудовищными ошибками. Он ведь знал, как это делается, и не раз оформлял, но тут перепутал буквально всё, начиная от граф в бланке и заканчивая фамилией подозреваемого. Обвинение против Эймса без этой улики едва не развалилось, к счастью, эксперты сумели снять с биты образцы ДНК, чего для обвинительного приговора оказалось достаточно.

Ник думал, что получит выговор, а может быть, капитан прямым текстом прикажет покинуть его отдел, ну уж как минимум вызовет на ковёр и наорёт так, что мало не покажется.

Когда Ник вошёл в кабинет, шеф поднял взгляд от монитора и несколько мгновений просто смотрел на него. Впервые Ник не испытал желания держать оборону под столом. Взгляд капитана был просто внимательным, а не препарирующим как обычно.

— Ник, ты понимаешь, что из-за твоей халатности преступник мог остаться безнаказанным? — спросил он.

— Да, сэр, — Ник опустил голову. Странно было слышать своё имя из уст капитана Ренарда, но ему было не до перемен в настроении начальства, он действительно понимал всю серьёзность своей ошибки. — Простите, больше не повторится.

— Будь внимательнее, — попросил капитан. — Твоя смена закончилась? Иди домой, отдыхай. Отчёт сдашь завтра.

Из кабинета Ник вышел несколько озадаченным. Коллеги, зная особое отношение шефа к нему, сочувственно хлопали по плечу и осторожно подбадривали. Ронски предложил напиться.

С того дня капитан перестал дёргать его по любому поводу и вроде бы даже оставил в покое. Прежний напарник детектива Гриффина ушёл на пенсию, и Ник с Хэнком стали работать над одними делами, нашли общий язык и быстро подружились. Жизнь наладилась. А потом начался новый этап в отношениях капитана Ренарда и детектива Бёркхардта. Словосочетание «особое отношение» поменяло своё значение и для Ника, и вскоре, к сожалению, для всего отдела.

Капитан называл его Ник, а Хэнка начал называть Хэнком, чем вызвал у того полнейшее недоумение. Все остальные оставались детективами Дэвисами, Ронски, Морисами, сержантами и офицерами. Он искренне интересовался, как дела, настоятельно рекомендовал отправляться с температурой домой, разрешал сдать отчёт утром, ладно вечером, хорошо следующим утром, но это крайний срок. Если нужно было о чём-то попросить за весь отдел, к шефу отряжали Ника. Нику это не нравилось: добрый заботливый взгляд зелёных глаз начал его нешуточно беспокоить.

У капитана появилась странная привычка присаживаться на стол при разговоре с Ником и Хэнком. Так, конечно, было удобнее — не приходилось задирать голову, чтобы видеть лицо шефа, а не обтянутую рубашкой могучую грудь, но все остальные ведь задирали.

Однажды в управление заехала Джульетта — привезла Нику забытый дома сотовый. Ник задержался в архиве всего на пять минут, а когда вернулся к своему столу, обнаружил рядом с ним не только любимую, но и начальника, успевшего с ней познакомиться.

Если бы капитан всегда был таким, Ник бы, наверное, не заметил даже досаждающего внимания и систематического вторжения в его личное пространство, но воспоминания о первых днях в отделе приводили его в замешательство.

Однако забота — не тирания, к ней оказалось проще привыкнуть. Когда же он окончательно перестал обращать внимание на особое отношение шефа? Ещё недавно фразу «Тебя ищет капитан» он воспринимал как издевательскую подколку, закатывал глаза и бормотал: «Что ему опять от меня нужно?». Пожалуй, всё изменилось после смерти тёти. Это тяжёлое событие открывало сложный период в его жизни. Помощь и внимание капитана пришлись кстати, а без его доверия и поблажек Ник точно не справился бы.

Невозможно было понять, что у капитана на уме, но разве это так важно? Он оказался на самом деле отличным полицейским и начальником. Больше у Ника с ним проблем не возникало вплоть до внезапного пробуждения в его постели.

— Ну тебя и перекосило, — восхитился Хэнк. — Что там?

— Да так, — Ник смущённо потёр щёку. — Пытаюсь связать несвязуемое — и ум за разум заходит. Если получится, тебе первому скажу.

Хэнк кивнул, возвращаясь к своим делам, а Ник сосредоточился на карте. Точка доползла до управления и замерла на месте. На дорогу ушло пятьдесят минут, в управление они прибыли в двадцать минут восьмого. Если пять минут отвести на парковку и лестницу, то они должны были попасть на камеры в двадцать пять минут, но, по словам капитана, попали только в сорок три. Три минуты можно считать погрешностью. Где их носило целых пятнадцать минут? Причём носило по парковке. Прятки-догонялки, нападение наркодилера со шприцем «Первая доза бесплатно!», провал в пространственно-временную дыру? Почему-то красочнее всего представлялись именно догонялки. Ник бегал быстрее всех в управлении — шеф бы его не догнал, но если очень старался, то пятнадцать минут ему бы точно потребовалось, чтобы загнать детектива в угол. И если это не происки воображения, а проблески памяти, то на записях с парковки их ждёт не просто интересное, а весьма увлекательное зрелище. Нужно сказать капитану.

Ник украдкой оглянулся на кабинет. Можно не сомневаться, теперь коллеги каждый его взгляд в этом направлении истолкуют с юмором. К счастью, капитана на месте не оказалось, и, значит, в кабинет идти не нужно.

— Пойду, кофе выпью, — сказал Ник, поднимаясь. — Тебе принести?

— Я недавно пил, спасибо, — не отрываясь от чтения покачал головой Хэнк.

Закономерность, проверенная временем: если капитана нет в кабинете, значит он у кофейного автомата. А если и там нет, то искать бесполезно — уехал, проще позвонить. Он и на звонки не всегда отвечал, но через полчаса обязательно перезванивал. Время уже настало обеденное, так что шансов найти капитана в управлении было не много.

Ник спустился на первый этаж, покрутился у автомата, размышляя, соответствует ли вкусный запах капучино тому, что чудо-агрегат может ему выдать, и не соблазнился. Место однако было людное и шумное — за неимением конкурентов автомат пользовался спросом, — а вот коридор инфоотдела выглядел достаточно пустым для приватного телефонного разговора, и Ник свернул в него, на ходу выискивая сотовый номер капитана.

Дверь за его спиной чуть слышно скрипнула — он оглянулся и даже не удивился появлению шефа: очень удачно всё совпало, тут как раз можно поговорить без посторонних.

— Сэр, я просмотрел наш вчерашний ма…

Капитан их встрече тоже не удивился. Шагнул вплотную, положил руку на плечо и придавил Ника к стене.

— У меня очень серьёзный вопрос, постарайся на него ответить, — произнёс он таким ледяным тоном, что Ник инстинктивно вцепился пальцами в стену, пытаясь нашарить пути к отступлению. — Что тебе известно о смерти твоих родителей?

— Что? — Ник опешил. — О… Ну, они погибли в автокатастрофе.

— Но это не была случайная катастрофа.

— Нет. Я только недавно узнал, что дело с запозданием переквалифицировали как предумышленное убийство. Но я не знаю, за что их убили. Сейчас из четверых подозреваемых в живых остался только Акира Кимура. Сэр, я не понимаю, какое отношение… — Он попытался незаметно выбраться на свободное пространство, но капитан упёр руку в стену над его плечом.

— Ты там был? Саму аварию видел?

Ник вскинул голову, заглянул в пристальные капитанские глаза и почувствовал, как хрустит в пальцах сотовый телефон. Кровь зашумела в ушах.

— Я был в школе, сэр, — негромко ответил он, перехватывая запястье шефа.

Почему-то Ник был уверен, что сломает его, и почему-то не сомневался, что капитан об этом знает. Капитан не отстранился и продолжал смотреть в глаза, изменился только его взгляд — перестал давить, и Ник со своим воинственным настроем ухнул в него со всего разгона.

— Не понимаю, что происходит, — признался капитан. — Сейчас пришёл ответ на запрос, который я зачем-то отправил вчера. Ответ из Нью-Йорка. Натаниэль Адамс вёл расследование аварии в Райнбеке.

— Нет, его вёл… — Ник попытался вспомнить имя детектива, приславшего ему фотографии Рота, Флинна, Маркезы и Кимуры, но никак не мог сосредоточиться. Ярость схлынула, и теперь находиться в капитанском захвате стало ещё неуютнее. Стискивать его запястье вообще неудачная оказалась идея. Ник отпустил руку и вжался в стену.

— Детектив Габсер тоже вёл, — подсказал капитан, — но уже после Адамса.

— Адамс — тот коп, из-за которого аварию целый год считали несчастным случаем? — удивлённо вскинулся Ник.

— Сокрытие и фальсификация улик. Когда проверка обнаружила подтасовку фактов, его уволили быстро и без шума. Я понимаю, ты не можешь знать, что произошло восемнадцать лет назад. Но сейчас что рядом с тобой происходит?

На душе сделалось тоскливо и гадко. А, сэр, всё просто на самом деле: я Гримм, поэтому в Портленд съезжаются в прямом смысле слова сказочные подонки, и вам ещё повезло, что за час пятнадцать общения с Кимурой он вам только немного разбил лицо.

— Я не знаю, — пробормотал Ник, отводя взгляд. — Если и знал, то это было вчера.

— Память не возвращается?

— Всплывают какие-то невнятные обрывки.

— Как сейчас?

— Сейчас? Я ничего… — Ник поднял голову и с удивлением обнаружил, что глаза капитана закрыты. Ресницы чуть подрагивали, и между бровей пролегла глубокая складка, — …не вспоминаю. Сейчас.

— Что-то такое было, — прошептал капитан, — что-то важное.

Нику стало бы гораздо легче, если б шеф вначале его отпустил, а потом уже вспоминал, но он знал по собственному опыту, как легко потерять случайный проблеск, и настороженно замер. Интересно, за что зацепился разум капитана — за слово, обстановку, их странное положение в пространстве или даже, может быть, запах? Пахло кофе и ванилью. Кофе — от шефа, ванилью — от просыпавшейся на воротник сахарной пудры.

Что-то такое было. Что-то важное.

— Ник, выпей это, — тётя Мари протянула ему большую горячую кружку, — всё пройдёт.

Рука, упёртая в стену над его плечом, закрывала Ника от окружающего мира.

— Стой спокойно.

— Да, сэр.

Виска коснулось тёплое, пахнущее кофе дыхание. Как же здесь холодно.

— Ник, стой спокойно.

— Да, сэр.

Слишком холодно. Он хотел передвинуться к теплу, но ему сказали стоять. А потом наконец крепкая рука стиснула Ника за плечи и оторвала от ледяной стены.

 

Хэнк встретил его возвращение молча, уткнувшись в монитор, и попытался тайком сдвинуть кофейный стаканчик за бумажные развалы. Ник завис в полуприседе над креслом, складывая вместе две очевидные детали: чёртов стаканчик из автомата и выражение лица, будто по отделу пробежал Монро в истинном обличии. Вряд ли Хэнк видел, как капитан шагает по коридору, сжимая виски, в отчаянной надежде вернуть ускользнувшее воспоминание, а Ник, привалившись к стене, проверяет, пережил ли корпус сотового эмоциональное начало их разговора. Он бы и рад был подсказать капитану, что же такого важного тогда происходило — наверняка что-то важное, не просто же так шеф его… ну, помял немного, — но его собственные воспоминания, кстати не окрашенные тревогой, обрывались на том же самом месте. Ничего, ещё всплывут — в этом Ник был почти уверен. И почему бы Хэнку не надумать взбодриться в тот момент? Услышал бы о потерянных пятнадцати минутах на парковке — тогда хватило бы фразы «Это не то, что ты подумал». Впрочем, и сейчас можно её произнести — добить напарника.

— Эм-м, Хэнк, — Ник раздумал садиться и отправил компьютер в спящий режим. — Я на обед съезжу. Если задержусь, прикроешь?

— Давай. Прикрою, — с явным облегчением кивнул Хэнк.

Вот и отлично, за этот час можно решить много важного: позвонить Джульетте, узнать, как ей скучно под охраной, поесть, обязательно заехать к Розали — хорошо бы ещё в трейлер, потому что сообщение Монро «Вроде порядок» не вселяло уверенности, но тогда обратно в управление он сегодня не попадёт. Но главное, у Хэнка теперь есть возможность самостоятельно дойти до мысли, что это не то, что он подумал.

Даже пережёвывая очередной обычно вредный гамбургер, Ник продолжал терзаться совестью. Вначале Хэнк решил, что глаза его подвели, когда столкнулся с Потрошителем. Ладно, лес и погоня — всякое могло показаться. Но посмертное превращение доктора Бринкерхофа он видел ясно, а Ник притворился, будто ничего не произошло. Неуставные отношения, конечно, из другой оперы, да их на самом деле и нет, но пора прекращать убеждать Хэнка в его же безумии, а то ведь поверит.

Джульетте Ник позвонил по дороге к магазину экзотических специй и чая и с трудом поборол желание бросить всё и развернуться к «Банфилду», чтобы просто увидеть её и обнять. Нет, пока остаётся хоть малейший шанс, что на хвосте у него висит пара Жнецов, ехать к Джульетте нельзя.

Припарковавшись, Ник ещё раз оглядел дорогу — приличных автомобилей, которые Жнецы, похоже, могли себе позволить и позволяли, за ним не следовало. Рядом, отчаянно фырча, парковался только древний, изрядно поношенный и безжалостно запущенный плимут. Трое грузчиков в нём ничем не походили на Жнецов, тем более лучших, а он ведь приглашал лучших. Если вчера не сторговались на грузчиков.

Ничего, Розали сейчас посмотрит на него и сразу скажет: «Я такое уже видела». Ник воодушевлённо распахнул дверь лавки. Звякнул колокольчик, и Монро с Розали бросились в разные стороны от раскрытой на прилавке книги, будто мгновение назад как минимум целовались, а не читали, увлечённо тыча в строки пальцами.

— Может, мне выйти и снова зайти? — осторожно предложил Ник.

— Уф! — Монро перевёл дух, снова принимая человеческий облик. — Чувак, давай. Только не так резко.

— В другой раз, да, попробуй плавнее, а не как отряд спецназа, — поддержала Розали, впрочем, дружелюбно улыбаясь. — Проходи.

Она кивнула на боковую дверь. Ник шагнул во внутреннюю комнату, настороженно оглядел выложенные на стол хирургические инструменты — скальпель, зажимы, пинцеты — и оглянулся на входящих следом везенов.

— Серьёзный у вас подход к отравлению.

— Извини, забыла убрать, — Розали накрыла инструменты белой салфеткой, присела на высокий стул и водрузила на колени огромный рукописный справочник. — Давно не виделись, Ник. Ты когда так отощал?

— Сегодня, — вздохнул он.

— Это точно, — кивнул Монро, усаживаясь на соседний стул, — вчера утром выглядел как всегда.

— Ничего не ешь? — уточнила Розали.

— Я ничего не ем? Да я всё время ем! Я уже устал жевать. Нет, я не ем несъедобное. Сэндвичи, бургеры, печенье, шоколадные батончики. Я не знаю, куда они исчезают.

— А…

— Не возвращались.

— Тогда снимай свитер и футболку. Будем искать.

— Выходное отверстие? — невесело усмехнулся Ник, берясь за пуловер.

— Всё подозрительное.

Разоблачаться перехотелось. Подозрительного на нём хватало, в частности, синяков. Ладно бы Розали — другого специалиста у него не было, — но Монро ещё утром дискредитировал себя излишней сообразительностью.

— А у вас, кстати, ничего пожевать нет? — Ник жалостливо поднял брови домиком.

— Ты голодный? — встрепенулась Розали и обернулась к Монро: — Сходи, пожалуйста, в булочную через два магазина от нас. И мне сливочную пышку купи тоже, пожалуйста.

— Обложили! — возмутился Монро под натиском двух умоляющих взглядов и нехотя поплёлся выполнять просьбу.

Звякнул колокольчик.

Ник быстро стянул пуловер с футболкой, бросил их на диван и шагнул к Розали.

— Так… Повернись. Руки подними, — она осторожно прощупала гематомы, рёбра, надавила на желудок, сверяясь со справочником, и нахмурилась. — Одевайся. Похоже, что твой организм усваивает всю пищу на сто процентов, а так не бывает. И меня беспокоит, на что он тратит полученную энергию.

— Найди, как вернуть мне память, — попросил Ник, натягивая футболку. — Остальное можно решить потом.

— Нужно понять, от чего тебя лечить. Я с таким никогда не сталкивалась, но на днях прочитала пару справочников, — она улыбнулась и пояснила: — Решила, раз у меня появился друг Гримм, он ещё не раз позвонит проконсультироваться.

— Не рассчитывал оказаться в роли пациента.

— Да, это неожиданно. Давай, прежде чем делать какие-то выводы, уточним некоторые моменты.

— Давай, — Ник сел на диван и попытался привести в порядок полученные за день знания. — Мне удалось выяснить, что отравление произошло приблизительно в половине седьмого вечера. Возможно, раньше, но точно после четырёх. Дальше… я был не совсем вменяемый.

— В каком смысле?

— Это сложно объяснить. На записях с камер внутреннего наблюдения видно, что я вёл себя не совсем адекватно. И сегодня тоже иногда… — он замялся, — бывает… Говорю всякую чушь и замолчать не могу. Если чего-нибудь съесть, то на некоторое время проще себя контролировать.

— А память не возвращается?

— Обрывками. Я из них ничего не понимаю. Розали, знаешь, нас таких двое. Но у капитана только провал в памяти, я не заметил, чтобы он был такой же голодный.

— Вначале напарник, теперь капитан, — она покачала головой. — Признаки отравления зельем на лицо, и, что хуже всего, есть явные признаки зелья на крови. На тебя оно воздействует искажённо.

— Целью был капитан? — расстроился Ник.

— Возможно. В любом случае, противоядие нужно вам обоим. Попробуем найти, какое из зелий на крови отнимает память. И я на всякий случай возьму у тебя кровь — может быть, определю хоть часть компонентов зелья. Пока сутки не прошли, они могут проявиться под реактивами.

Ник с готовностью закатал рукав. Розали прошла к шкафчику и вынула из ящика упаковку шприцев и коробку с пробирками.

Колокольчик звякнул, когда она наполняла пятую.

— Ваши пышки, — объявил Монро, торжественно внося бумажный пакет. — О-о-о, а я думаю, откуда кровью пахнет.

— Выпьешь с нами? — Ник кивнул на штатив.

— Конечно. Как накроет — будем вместе кошку искать, — Монро присел рядом и открыл пакет. Комната сразу наполнилась сладким сливочным ароматом.

— Ты мне эту кошку теперь до конца жизни вспоминать будешь? — Ник зажал проспиртованную ватку в сгибе локтя, вытащил булочку и жадно вонзил в неё зубы. — Фмирифь, мы никохта не уфнаем, какими пуфями я дофол то поифкоф кофки.

— Галлюцинация? — спросила Розали, сметая использованный шприц в корзину. — Галлюцинации — тоже характерная особенность зелий на крови. Обычно возникают через два-пять часов после отравления.

— Я бы подумал на Адалинду, если бы своими глазами не видел, — Ник потрогал языком место давно уже затянувшегося прокуса на губе. — А она не могла снова стать Ведьмой?

— Нет, обратно невозможно. Ведьмами рождаются.

— Чувак, в Портленде могут жить и другие Ведьмы. Ты же Гримм — попробуй поискать, — посоветовал Монро.

— Не представляю, как, — признался Ник и поднялся с дивана. — Мне бы сейчас пригодилась помощь Медоносов, но они ушли. Так что пока я вижу только одну возможность выяснить, кто и зачем — вернуть память. Мне нужно возвращаться в управление. Найдёте хоть что-нибудь… Или ещё надо будет крови накачать — звоните.

— Непременно. Тебе дверь открыть? — предложила Розали, кивая на его руки: одна была занята булочкой, вторая всё ещё зажимала прокол.

— Справлюсь.

Обе двери открывались от себя. Ник распахнул внутреннюю локтем, входную — плечом и под звон колокольчика шагнул на залитый весенним солнцем тротуар. Пикап, наверное, уже прогрелся, как хорошая духовка, а в нём даже кондиционера нет. Парни из древнего плимута предпочли сидеть на улице, устроившись кто на капоте, кто на багажнике, оставив ржавые двери распахнутыми настежь.

Ник сунул пышку в зубы и полез за ключом зажигания. Ключа в кармане не оказалось. Но когда на диван садился, точно ещё был и больно втыкался в ногу, значит там он и лежит.

Звякнул колокольчик. Монро выглянул из-под прилавка, Розали — из-за двери в подвал.

— Ключ на диване оставил, — пояснил Ник, высвобождая пышку изо рта, и удалился в комнату. Ключ с брелоком лежал у подлокотника. Ник подцепил его мизинцем и снова вышел. — Пока!

Парни у плимута развили неспешную деятельность — открыли багажник и перебирали глухо брякавшие инструменты, с лёгким интересом поглядывая на чайный магазинчик.

Ник изловчился перехватить ключ проколотой рукой и уронил остаток пышки на ботинок. Булочка срикошетила от носка в водосток, оставив на прощание щедрую кляксу сливочного крема.

— Твою мать, — философски заключил Ник. Для проспиртованной ватки нашлось ещё одно, последнее применение, и грузчикам не так скучно воздухом дышать будет — цирк имени Бёркхардта уже прибыл. Одёрнув рукав, Ник отошёл к фонарному столбу, упёрся в него рукой и аккуратно оттёр крем с ботинка. — Мать твою…

Звякнул колокольчик. Монро высунул голову из-под прилавка и сполз обратно.

— Отрабатываешь плавный заход? — подозрительно срывающимся голосом поинтересовался он из укрытия.

— Монро, меня отравили, помни об этом, — сокрушённо попросил Ник, проходя к уборной. — Что бы я ни делал, не обращай внимания.

— Мы опять ищем кошку?

— Далась тебе эта кошка. Нет, я всего лишь вляпался в краску. Столб на солнце нагрелся, видимо, его недавно покрасили, а от жары краска размякла. А где Розали? — Он оглядел мыло и бумажные полотенца и остановил свой выбор на последнем. Мылом серебрянку не возьмёшь. — У неё есть что-нибудь?..

Монро вошёл в уборную, оценил масштабы размазываемого бедствия и заглянул под раковину.

— Розали в подвале, реактивы ищет. Кажется, я здесь видел… Вот! Держи «Уайт-спирит». Фу, и воняет же он, — вручив Нику бутылку растворителя, Потрошитель зажал нос и пулей вылетел за дверь.

Ник пожал плечами. Растворитель как растворитель, воняет не сильнее любого другого. Вот только после открытия крышки и тщательной очистки ладони оставаться в маленьком помещении стало невероятно трудно. Ещё немного, и он точно вернётся к поискам легендарной кошки. Ник задержал дыхание, вымыл руки с мылом, быстро промокнул полотенцем и выскочил за дверь.

— А чем это тут… Ой!

И со всего разгона налетел плечом на Розали. Серый мелкодисперсный порошок из фарфоровой чашки в её руках поднялся в воздух густым облаком. Рыжехвост и Гримм оглушительно чихнули. В коридор с опаской заглянул Потрошитель, оглядел серые лица и задумчиво поинтересовался:

— Ник, а ты вообще уходить собираешься?

— Мне и самому уже интересно, — пробормотал он, удаляясь обратно в пропахшую растворителем уборную. — Розали, извини!

— Ничего страшного, — заверила она, борясь с подступающим чихом.

— А что это было? Мы ничего опасного не вдохнули?

— Не… чхи! Реакция идёт при температуре от ста десяти.

Ник на всякий случай сделал воду попрохладнее и продолжил отмываться. Его кривыми руками мыло брать опасно, не то что пистолет. Может, ну их, эту память и этих Жнецов? Поиски можно продолжить завтра, а сегодня нужно продержаться до конца смены и ехать домой.

На улице что-то негромко хлопнуло. Профессиональное чутьё заставило навострить уши, но ни других хлопков, ни криков не последовало.

Промокнув лицо и руки полотенцем, Ник осторожно вышел в коридор, прокрался к входной двери и помахал друзьям брелоком.

— Заходи ещё, — радостно предложил Монро.

Розали уткнулась в салфетку. Чёртов колокольчик захотелось оторвать.

Ник оглядел улицу в поисках источника хлопка и обнаружил его, как только высокая леди с надвинутым на лицо капюшоном перестала разглядывать плимут и отправилась дальше по своим делам. Парни дружно сидели за машиной и разглядывали пробитое заднее колесо. Высунувшиеся из-за багажника лица были такими скорбными, что сразу стало понятно: запаски там не обнаружилось.

— Парни, вызвать вам сервисную службу? Или эвакуатор? — предложил Ник.

— Э… нет, сэр, — один из грузчиков медленно поднялся, оглядываясь на дорогу. — Мы уже вызвали. Ща друган колесо подвезёт, не беспокойтесь.

— Ну ладно, — Ник пожал плечами, забрался в пикап и наконец-то выдвинулся к управлению.

Высокая леди, ссутулившись и засунув руки в карманы, шагала в том же направлении. Ник покосился на неё в зеркало заднего вида. Что-то в её внешности было странным. Остановиться и проверить? Он посмотрел на светофор, снова в зеркало — леди на дороге уже не оказалось — и двинулся дальше. Только на парковке к нему пришло озарение: у леди не было сумочки.

Додумать мысль ему не позволил стук в окно. Ник обернулся и с удивлением обнаружил рядом с пикапом Хэнка.

— Давно тут сидишь? — поинтересовался напарник, когда он опустил стекло.

— Только подъехал. Что я пропустил?

— Пошли, по пути расскажу. Поедем в аэропорт.

Ник закрыл пикап и вместе с Хэнком поплёлся к доджу. Сейчас он бы предпочёл сидеть за компьютером и писать отчёты — даже не из-за усталости, а от недоверия собственному телу. Но Хэнку этого не объяснишь.

— Пришёл отчёт от патологоанатома по Иво Луличу. Если совместить с нашими данными, его убили в промежутке между семнадцатью и восемнадцатью часами. Я проверил записи из аэропорта — в последний раз Лулич попал на их камеры в двадцать минут четвертого. Почти через два часа зарегистрировался в гостинице. Если он заезжал куда-нибудь из аэропорта, то не далеко. На записи видно, как Лулич обращается к оператору за стойкой информации, — Хэнк вручил Нику распечатанные кадры, — и отчётливо видно, как он кивнул вот этому типу.

От типа был виден только тёмный деловой костюм и аккуратная стрижка.

— Другого ракурса точно нет? — уточнил Ник.

— На три раза проверил. Попробуем узнать у персонала, может быть, кто-нибудь что-нибудь запомнил. Шансов, конечно, мало, но попробовать стоит.

Они уселись в додж. Ник сложил распечатки на колено, пристегнулся и даже подрегулировал сидение, но машина с места так и не сдвинулась.

— Слушай, Ник, — глядя прямо перед собой, начал Хэнк, — я всё-таки спрошу…

— Это не то, что ты подумал, — простонал Ник, накрывая голову распечатками.

Потрошитель, как обычно, оказался прав: лучшая ложь — это частичная правда. Пришлось рассказать о причастности бывшего детектива Адамса к аварии в Райнбеке.

* * *

Двадцать четвёртого мая 1994 года в Райнбеке собралось слишком много причастных. Ренард пробежался по списку и мрачно констатировал, что тот, вероятно, не полный. Акира Кимура, Соледад Маркеза, Йен Флинн, Ханс Рот, Натаниэль Адамс, Мари Кесслер, — из всех живым оставался только Кимура, а значит, как бы ни хотелось пристрелить Шакала, с ним нужно вначале побеседовать. Узнать, кто ещё там был, кто за ним стоит, кому известно, что Шон опоздал в Райнбек всего на двое суток. Мог ли стоять за спиной Кимуры Испанский Дом? Любой мог, но сейчас в Портленд прибыл только испанский резидент, и то, что Ана Гарсиа оказалась в списках прибывших пассажиров, не означает, что цель Кортеса именно она. Сеньора мастерски избегала камер — чувствовалась его школа. Они могли прилететь с общей целью, хоть и в разное время и из разных стран. Ана Гарсиа прибыла из Австрии, и здесь могла быть связь с австрийским Жнецом Луличем. Только какая? Личные счёты? Или Кортес сказал правду. Камеры в отделе не зафиксировали в его поведении ничего подозрительного: он посидел, походил по кругу, полюбовался стендами и снова сел. Можно предположить, что Жнеца нанял он на случай, если не сможет договориться со своим взбунтовавшимся Гриммом, просто сеньора Гарсиа нашла австрийца раньше. Тогда Кортесу следовало вначале согласовать прилёт Жнеца с Ренардом.

С Испанским Домом иметь дела неприятно, но если они тоже были замешаны в смерти Бёркхардтов, то их цели ясны — три монеты Закинтоса и ничего более. Но если за всем стоит Французский Дом — кто мог им проговориться, и почему тогда Шон до сих пор жив?

Ренард посмотрел на часы. В Париже была ещё глубокая ночь. Нужно подождать хотя бы два часа, а вот с Кортесом нужно встретиться в ближайшее время и поговорить в неофициальной обстановке. Только вначале дождаться своего бесконтрольного Гримма. Как Ренард ни старался задержать того в управлении, всё равно умудрился незаметно сбежать. Хорошо ещё с напарником: его Ник не станет втягивать ни во что за рамками человеческого понимания, по крайней мере, сегодня, как Ренард искренне надеялся.

Вошедшего в отдел Гримма он заметил даже через жалюзи и столпившихся у дверей офицеров, и Хэнка с ним не было.

От входа Ник направился прямо к кабинету, и Ренард поспешно закрыл файл райнбекской аварии.

— Сэр, можно? — спросил Ник, притворяя за собой дверь.

— Да, конечно, — Ренард указал на кресло, на которое детектив уже нацелился, и, отметив про себя, с каким блаженством тот развалился и вытянул ноги, в очередной раз промолчал.

Ник немного помялся и был вынужден начать разговор первым.

— Сэр, я сказал Хэнку, что сам закончу все дела, чтобы не пришлось ему рассказывать, что у нас за совместное расследование.

— Хэнк уехал домой?

— Да.

— Хорошо. У него вчера тяжёлый вечер выдался — пусть отсыпается, — кивнул Ренард. — Узнали что-нибудь новое?

— Мы съездили в аэропорт, опросили персонал, — Ник разочарованно развёл руками и полез за пазуху. На свет появились сложенные вчетверо слегка помятые распечатки.

Ренард взял их, развернул и с внимательным видом осмотрел затылок Диего Кортеса.

— На записях видно, что Иво Лулич кивнул этому человеку, но его лица нигде не видно, и никто из персонала его не вспомнил.

— А здесь, у стойки информации, что сказали?

— Сказали, что Лулич спрашивал контактный телефон и как найти Херц Корпорейшн. Мы показали в Херц фотографию Лулича, но он к ним не обращался, автомобиль не брал и даже не бронировал. Наверное, не успел. Пытались найти, на каком такси он добрался до гостиницы, но карточкой он точно не рассчитывался, и никто из водителей его не опознал. Есть ещё шанс, что этот неизвестный окажется в сотовом Лулича, и наши спецы смогут взломать защиту. Капитан… — Ник смущённо потупил взор, — а по нам ничего не известно?

— К сожалению, нет: видео с парковки испорчено.

— Как?

Ренард украдкой вздохнул. Информацией делиться не хотелось — не сейчас, не с этим Ником, хотя давно уже пора смириться, что другого не будет.

— Так же, как видео из коридора гостиницы. Белый шум начинается в двадцать минут восьмого и заканчивается без десяти восемь. Возможно, в убийстве Лулича замешан тот же человек или люди, с которыми мы столкнулись вчера.

Ник помолчал немного, явно пытаясь связать в уме смерть Жнеца и отравление зельем, и так же, как Ренард, не преуспел.

— Или всего лишь используют одинаковое оборудование, — осторожно сказал детектив.

— Возможно, — Ренард на мгновение устало прикрыл глаза.

— Сэр, насчёт того, чем нас накачали вчера, я подумал, вам следует знать… — сбивчиво начал Ник.

Ренард внутренне содрогнулся и с трудом сохранил невозмутимое выражение лица, лихорадочно соображая, как заставить Гримма умолкнуть, не прибегая к табельному оружию. Только откровений ему сейчас не хватало.

— Ты всё ещё замечаешь действие наркотиков?

— Что? А, нет, — Ник сбился и замолчал.

— Точно? — участливо спросил Ренард. — Выглядишь потрепанным.

— Да, всё в порядке. Часов в шесть отпустило окончательно, — заверил Гримм и, криво улыбнувшись, пояснил: — Я наконец-то почувствовал себя сытым. Весь день есть хотел.

— Есть? — Ренард прикрыл глаза ладонью. — Ник, я думаю, мы получили разные… коктейли средств. У нас разные симптомы.

— Сэр, вы как себя чувствуете? — забеспокоился Ник.

— Устал немного, — Ренард убрал руку от лица и поднялся с кресла. — Заканчиваем на сегодня. Ты сейчас домой или к Джульетте?

— К Джульетте хочу заехать.

— С Кимурой до сих пор ничего не ясно — уехал он или затаился, — поэтому вы лучше останьтесь вместе в мотеле на эту ночь. Если к утру ничего не изменится, возвращайтесь домой.

— Хорошо, сэр.

Ник так обрадовался, что Ренард в кои-то веки не сомневался, где этот Гримм проведёт ночь. Зато ему предстояло ещё покататься по городу.

Воодушевлённо попрощавшись, детектив выскочил из кабинета и убежал.

Ренард поднял со стола распечатку. Официально, даже в рамках взаимоотношений между королевскими семьями, к Кортесу не подкопаешься — на затылке не написано, что это он. Да, цвет волос и стрижка похожи, а так же талант не попадаться на глаза, — но всё это не поможет избежать конфликта. Очень многое зависит от того, как Кортес отреагирует на претензию — какого дьявола он притащил в Портленд Жнеца. Малейший признак агрессии, и Ренард с радостью воспользуется властью правителя кантона и вышвырнет испанца. Или убьёт. Хуже, если Кортес останется в рамках вежливости и этикета, но зная Кортеса, Ренард небезосновательно рассчитывал на первый вариант развития событий. С пустыми руками к испанцу являться не следовало.

Пересмена в управлении закончилась сорок минут назад, и на парковке весьма удачно было тихо и безлюдно. Ренард щёлкнул брелоком, подходя к внедорожнику, и открыл багажник — нужно было забрать ружьё в салон. Перед сейфом лежала коса, гравировка «Vernichter der Grimms» едва виднелась из-под слоя засохшей крови. Ренард подался вперёд, осматривая обивку — ни пятен, ни разводов, только под косой натекло, будто она телепортировалась в багажник прямо с места преступления, или некто принёс её, заботливо упаковав в плёнку. Как это мило с его… или её стороны.

— …тан, извините, — выплыл слева за самой спиной голос Бёркхардта. — Я хотел спро…

Дёрнувшись было к дверцам багажника, Ренард замер и зло стиснул зубы.

— Сэр?

Ему потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы привести лицо в порядок и обернуться к Нику капитаном, обнаружившим, что ему подкинули орудие убийства.

— Ник, — он растеряно опустил руки, — я… не понимаю, откуда она взялась. Я ведь не мог убить этого Лулича…

С кем он сейчас говорит — с Гриммом или с детективом? Ник смотрел на него ясными глазами, недоверия и подозрений в них не было.

— Да, сэр, конечно я верю, — сказал он, обходя Ренарда и заглядывая в багажник. — Я пытаюсь понять, кого из нас хотели подставить.

— Из нас?

— Мы же вчера вместе ехали. Вообще, очень глупая попытка, у нас обоих железное алиби на время убийства. В начале шестого Лулич был ещё жив, и в начале шестого, с разницей в пять минут, согласно отчёту, мы нашли вас в вашей квартире.

Мог ли капитан полиции подделать отчёт? Мог ли Шон Ренард повлиять на персонал гостиницы, чтобы скорректировать время, когда Жнец ещё считался живым? Мог. При определённых условиях и помутнении рассудка он мог даже окровавленную косу принести в собственный автомобиль. Но на записях безумным выглядел Ник, а не он, и передвижения его телефона вовсе не означают, что Ник передвигался вместе с телефоном. Проверить подлинность отчётов можно через Хэнка, проверить исправность часов в гостинице — нужно будет пообщаться с персоналом. Но для Жнецов все эти умозаключения и телодвижения неважны, единственно весомым аргументом будет коса, если Ренард не предъявит им настоящего убийцу. Ника он точно не предъявит.

— У нас спросят, в какой момент коса могла оказаться здесь, а мы не помним, — хмуро заметил Ник. — И точно отстранят от этого дела.

— В лучшем случае только от дела, — осторожно поддержал Ренард, ещё не до конца уверенный, что мысль Гримма идёт в выгодном направлении.

— Как будто… кого-то из нас пытаются убрать и при этом не убить.

— Может быть, кому-то из нас нужно послушаться?

— Сэр? — Ник настороженно обернулся.

— Только кому? — вздохнул Ренард, уходя от скользкой темы. — Ник, я догадываюсь, к чему ты клонишь, но мы не можем избавиться от косы. Это важная улика, и на ней могут быть отпечатки.

— Мы не будем избавляться. Просто пусть её найдут в другом месте.

— В каком месте? Кто найдёт?

— Я найду. Отвезём её, скажем, в сторону аэропорта — я смогу придумать, зачем туда вернулся — положим недалеко от дороги. Вы уедете, а я через некоторое время «найду».

— Ник, это полный бред.

— Сэр, пожалуйста!

Ренард захлопнул багажник. В будущем нужно будет намекнуть Гримму, кто подчищает за ним странности и нестыковки в отчётах. Одно дело прикрывать его спину, и совсем другое — доверить своё прикрытие Нику. Но других вариантов, действительно, нет.

— Поедем — держи дистанцию.

— Хорошо, сэр, — радостно кивнул Гримм и ушёл к пикапу.

Ещё неизвестно, как он будет объяснять, что делал на обочине по пути к аэропорту, когда «случайно» нашёл окровавленную косу. Иногда слушать его объяснения было почти невыносимо.

Ренард порылся в бардачке, нашёл пару перчаток и тронулся к выезду.

Если косу «найдёт» Ник, и на ней уже есть его отпечатки, что ж, спишут на халатное обращение с уликами. Лишь бы на ней не оказалось отпечатков Ренарда. Возможно, косу стоит протереть — кто бы её ни подбросил, он не оставил своих пальчиков. Но кто?

Кимура ищет монеты и не связан со Жнецами. Жнецы не связаны с монетами, но имеют зуб на Ренарда и его Гримма. Жнецы могут охотиться на Ану, но у неё нет причин подставлять Ника или Ренарда. Кортес мог, но неоправданный риск — убивать Жнеца только для того, чтобы подставить Ренарда — не в его стиле. В той же мере можно подозревать любого члена Французского Дома. Почти любого.

 

— Он говорит назвать вам его имя — Шон Ренард.

Ренард немного повернул голову, чтобы голос с азиатским акцентом у него за спиной не ускользал в мёртвую зону. От малейшего движения в правый висок словно забивали гвоздь, от боли перед глазами плыло, зато стал слышен мужской голос, отвечавший азиату из телефона.

— … убивать.

— За дверью стоит полиция. Что мне с ним делать? Отпустить?

— …ему… рду… раз… силы.

Азиат обошёл привязанного к стулу Ренарда, и тому совсем не понравилась улыбка Шакала, а потом ему снова прилетело в лицо — один раз, но со всей силы.

Он медленно выплывал из небытия. Слышал громкие голоса над собой, и очень близко — голос Ника. Когда вернулось зрение, первое что он увидел — его руки, распутывающие шнуры на запястьях.

Память легко возвращалась от момента, когда он увидел залитую кровью Пэтти на полу кухни, и до медика, оказавшего ему помощь, а вокруг — глухая стена. Но час пятнадцать, исключая то время, что он провёл без сознания, Ренард вспомнил. Первый удар в висок, который пропустил, вновь не услышав противника за спиной, дальнейшую короткую схватку и их долгое, но непродуктивное общение.

— Ты слишком надолго отключаешься, — раздражённо прошипел Шакал, выплёскивая Ренарду в лицо холодную воду из стакана, затем разбил стакан об пол, а Ренарда отправил в очередной нокаут ударом в скулу. Он бы даже позлорадствовал, если бы то была не его голова и не его нокаут. Потратив бог знает сколько времени на приведение пытаемого в чувство, Шакал начал бить аккуратнее, целя в корпус.

— Ты не знаешь, с кем связался, — задыхаясь, предупредил Ренард.

— Ты не работаешь на Феррат, остальное меня не волнует. Где монеты?

Пожалуй, стоило возразить, что не все члены Феррат наносят на тело татуировку, или наносят на скрытые одеждой места, и глупо ограничиваться осмотром рук, шеи и спины. Но он ведь и правда не работал на Феррат. Да и объяснять, с кем же именно Шакал связался, не планировал — много чести. Не планировал, пока к горлу не прижалось ледяное хищное лезвие. За дверью стояла полиция, а ему предстояло захлебнуться собственной кровью.

— Скажи им, что меня зовут Ренард, — еле слышно произнёс он. Казалось, стоит только чуть шевельнуться, и лезвие раскроит его от уха до уха.

— Я знаю, и мне плевать.

— Скажи тем, кто тебя нанял. Шон Ренард. Ты пожалеешь, если не скажешь.

 

Перстень больно впивался в повреждённый палец. Ренард ослабил хватку, пока руль в его руках не начал трещать, и вытащил сотовый. Ночь там или не ночь, разговор не терпит отлагательств.

Алан ответил только при повторном дозвоне. Голос был сонным.

— Да?

— Это я. Тебе известен Шакал Акира Кимура? Азиат, за сорок, с татуировкой на левом виске.

— Нет, никогда о таком не слышал. Шон, у тебя что-то случилось? — забеспокоился Алан.

— Прости, что разбудил, — покаялся Ренард, остывая. — Он, возможно, работает на кого-то из Семьи, и я хочу знать, на кого.

— Я ведь общаюсь с родными не больше, чем ты. Попробую узнать, но на многое не рассчитывай. После того, что ты натворил, все сразу поймут, от кого исходит мой интерес. Убивать кузенов плохо, Шон. Убивать вообще плохо. Ты ходил в церковь?

— Не смог найти времени.

— Сходи обязательно.

— На неделе — обещаю. Ещё раз прости, что разбудил. Доброй ночи.

— Будь осторожнее, — привычно напутствовал Алан.

Ренард прервал связь, и телефон тут же зазвонил, высвечивая на экране «Ник Бёркхардт». В зеркале заднего вида его пикапа видно не было. Неужели заблудился?

— Ou… Да, Ник, — сказал Ренард, в последний момент спохватившись и перейдя на английский.

— Капитан, я по навигатору посмотрел, где… куда лучше заехать. В полумиле, не доезжая до аэропорта, есть комплекс складов или ангаров. Там рядом ещё небольшая заправка и кафетерий. Я бы, наверное, проверил эти ангары, если бы заехал на заправку и увидел бы там что-нибудь подозрительное.

— Хорошо, проверь.

Ренард убрал телефон и прибавил скорость. Чем раньше Ник «найдёт» косу, тем раньше они узнают, есть ли на ней отпечатки. Теперь можно не беспокоиться, что там окажутся отпечатки кого-то из них — Кимура обеспечил им стопроцентное алиби.

Место, выбранное Ником, ему совсем не понравилось. Для того, чтобы скинуть жнецкую косу оно вполне подходило, но совсем не годилось для одиночных прогулок по ночам: слишком безлюдно, слишком темно, несмотря на тусклый свет редких фонарей, слишком много тёмных закоулков, и слишком часто рёв взлетающих и идущих на посадку авиалайнеров заглушает даже шаги. Как полицейский, Ренард был согласен с детективом Бёркхардтом: мелькни здесь луч фонаря, ангары следовало обыскать сверху донизу. А как преступник с окровавленным клинком в руках, направляющийся в сторону аэропорта, он бы ни за что по своей воле не поехал сюда. Неоправданно велик риск столкнуться с охраной. Почему бы не выбросить косу в реку? Почему не на обочину? По его мнению, Ник не наигрался в шпионов.

— Направо между первым и вторым ангарами, там сложно не найти.

— Понял вас, — отозвался Ник. — Найду. Минут через тридцать сообщу — у вас есть время уехать подальше.

Ренард свернул на парковку перед кафетерием. Небольшое пространство оказалось неожиданно плотно заставлено автомобилями. Заехавший чуть ранее ржавый плимут пытался занять единственное свободное место, но очень кстати передумал и уехал. Втиснувшись между обшарпанным фургоном и спортивным мотоциклом, Ренард включил в салоне свет и тщательно осмотрел руки и рубашку. Следов крови вроде не было. Он чуть развернул зеркало заднего вида и, сняв со спинки сидения галстук, аккуратно завязал его, попутно отмечая, как затягиваются ссадины на лице. До полного заживления, конечно, ещё далеко, но внимательный человек скажет, что на капитане всё заживает, как на собаке. Регенерация отнимала силы, и, к сожалению, Ренард уже это чувствовал, а увлекательный день ещё и не собирался подходить к концу. Кажется, в процессе поиска перчаток под руку попадался запечатанный бутылёк… Ренард остановил руку на полпути к бардачку. На сегодня достаточно. Даже одна доза тамина в день — это много, а получаса ему вполне хватит, чтобы выпить кофе и удалиться от ангаров.

Прихватив пиджак, Ренард вышел на пропахший бензином прохладный воздух. От кафетерия доносились звуки арабской музыки, внутри виднелись пустые столики и столпившаяся у кассы небольшая группка молодёжи. Не настолько этот кафетерий популярное заведение, как показалось по ажиотажу на парковочные места.

Ренард застегнул пиджак, прикрывая значок и кобуру, прошёл до двери и свернул на правую сторону парковки. В самом деле, если в кафетерии пусто, то где все эти люди? Договорились с хозяином заведения, что тот присмотрит за их транспортом, пока они не вернутся в Портленд? Часть автомобилей могла принадлежать работникам кафетерия, например, эта старенькая тойота, ровесница тойоты Бёркхардта, или этот неопознаваемого года шевроле. Следующие три автомобиля, припаркованные рядом, были новыми, хоть и без претензий — два серебристых универсала и синий седан — все три с наклейками «Hertz». Австрийский Жнец планировал обратиться в Херц, но не обратился. Нет, их автомобили по городу не были редким явлением, но сразу три, и это совпадение с Луличем… Если исключить совпадение, то либо своего убийцу Лулич встретил в Херц, и тот сейчас находится здесь, и вовсе он не один убийца — как минимум три, — либо автомобиль для Лулича был забронирован на другое имя другим человеком, например, Кортесом. Или не человеком. Хотя Жнецы крайне редко собираются даже по двое, значит всё-таки Кортес.

 

— Стой спокойно, Ник, — Ренард придавил Гримма к стене. Догнать его удалось уже за пределами подземной парковки. Мокрый и грязный Гримм сбивчиво и эмоционально говорил о своей матери, бормотал, что она жива, и, стоило на мгновение отвлечься, утратил последние крохи адекватности, а поймать его было очень не просто. — Стой спокойно.

— Да, сэр, — в глазах Гримма смесь беззаветной преданности и безумия, и это… отвратительно. Конечно же, из-за безумия. Гримм оказался беспомощен и вызывал жалость и отвращение бредом, который нёс, попытками влезть на стену, утратой координации движений и равновесия. А вовсе не беспрекословным повиновением.

Что-то в этом проблеске было важное. Ренард прикрыл глаза, боясь вспугнуть вернувшееся предчувствие, что ещё немного и глухая стена в памяти начнёт поддаваться. Что-то такое… связанное с настоящим, общее между выходом с подземной парковки управления и парковкой перед дешёвым кафетерием. Гримм, безумие… не то. Гримм, опасность… Опасность.

— Стой спокойно, Ник, — Ренард закрыл его собой от тех, кто шёл по противоположной стороне дороги. Их трое, и двоих из этой тройки он лично знал — пересекались в Европе. Если в компании двое из Троллей — Жнецы, является ли Жнецом третий? Но ведь Жнецы почти никогда не собираются даже по двое, тогда почему он увидел в своём городе троих? Они шли по своим делам, а он закрывал собой глупого беспомощного Гримма. Они не могли знать имени Гримма и не знали его в лицо — пусть так остаётся и впредь. Ник потянулся ближе. У него синие губы. Гипотермия.

 

Чёртов хитрый, неуправляемый, глупый Гримм! Ренард выхватил сотовый и лихорадочно нажал единицу на быстром наборе. Ангары! Этот идиот заметил слежку и выбрал ангары для своего свидания со Жнецами, только вряд ли он знает, сколько их на самом деле.

— Ник, отвечай!

Звонок прошёл, но остался без внимания. Спокойно, если он готовился к встрече, то поставил телефон в беззвучный режим. Времени прошло мало, они не могли успеть до него добраться.

Ренард убрал сотовый и метнулся через парковку, едва не сбив с ног женщину в чёрном капюшоне, случайно оказавшуюся в мёртвой зоне за спиной.

* * *

Ник не сомневался, что его найдут. Как они это сделают — по запаху или обшарят все ангары, — его не волновало. Четвёртый ему понравился: левая половина просторного помещения была уставлена большими, затянутыми в плёнку блоками, зато правая оставалась свободной, и через высокие пыльные окна пробивался тусклый свет уличного фонаря. Под металлической лестницей у противоположной к входу стене удалось организовать вполне пристойное укрытие.

В голову назойливо лез вопрос: как он будет объяснять капитану трупы всё тех же «сектантов» с косами именно там, где они сбросили улику. Что ж, вначале нужно организовать эти трупы, а потом само что-нибудь придумается.

Они вошли под гул самолёта — Ник не услышал, скорее почувствовал движение воздуха там, где ожидал, слева. В кромешной темноте рядом с блоком в человеческий рост проступило нечто ещё более тёмное. Он поднял арбалет и заметил движение справа, под лестницей. А если это не Жнецы? Если не Жнецы, то яд для них не опасен, — отмёл последние сомнения Ник и выпустил болт вправо, затем в метнувшуюся левую тень. Человек бы закричал, жнецы падали молча, уже мёртвыми. Сколько их? Сколько могло быть в том наглом, не скрывавшемся шевроле, который повис у него на хвосте от самого управления. Ник вытянул из поясного кошеля два болта, быстро перезарядил арбалет и залёг в своём укрытии, напряжённо вглядываясь в темноту. Тролль рухнул сверху, пинком вышибая арбалет. Ник ударил наугад, подхватил с ящиков канабо — и от сильного удара в плечо вылетел из-под лестницы на открытое пространство. Канабо аккуратно изъяли из рук. Ник откатился в сторону, вскочил, выхватывая пистолет и выстрелил. Ангар огласил яростный рёв раненного Тролля.

Их слишком много! Ник выстрелил в метнувшуюся к нему со всех сторон тьму ещё раз и получил металлическим обухом в живот. Пистолет изъяли из рук и отбросили в сторону. Хребет пронзило болью, и Ник, задыхаясь и кашляя, рухнул на колени. Жнецы не спешили. Они пришли не убивать его, а торжественно казнить.

Это не реально, подумал Ник, со всхлипом втягивая воздух в горящие огнём лёгкие. Не со мной.

Он видел их ноги — двое стояли справа, двое слева, — он чувствовал взгляды за спиной, и слышал непонятную речь впереди.

«Его обезглавили, а голову так и не нашли», — сказал Монро перед клубом «Trop Chaud».

Лишь бы Джульетту не просили его опознать.

Темноту взорвола череда выстрелов. Ник инстинктивно пригнулся к полу, но его вздёрнули, прижимая к горлу изогнутое зазубренное лезвие косы, и пространство наполнилось звенящей тишиной.

— Бросай, — с диким акцентом приказал Жнец, удерживавший Ника на клинке.

Дверь ангара осталась открытой, и проникающий через проём свет позволял разглядеть на полу три тела и перед ними — высокую тень с пистолетом.

Коса шевельнулась, царапая кожу зазубринами. Тень опустила пистолет на пол, распрямилась и оттолкнула его ногой.

— Вы можете уйти, кэпитен Ренар, — картаво проговорил Жнец, и Ник распознал французский акцент. — Если потребуется, я готов говорить с вашей семьёй, но мне бы не хотелось.

— Убирайтесь из Портленда, — гортанно приказал капитан. — Даю слово, если уйдёте сейчас, останетесь живы.

— Вы не в том положении, чтобы выдвигать условия, — возразил Жнец. — Наши действия согласованы на всех уровнях. Гримм умрёт, но Иво настойчиво рекомендовали оставить вас. Зря вы его убили. И всё же, из уважения к вашему отцу, я предлагаю вам уйти.

Висеть подбородком на косе сделалось крайне неудобно. В этом диком сне капитан перепирается со Жнецами, а он стоит перед ними на коленях, и кто его при этом удерживает — один картавый Тролль?! Глубоко в сознании, вытесняя парализующий страх, пульсировала, разгораясь всё жарче, ярость.

Ник вскинул руку и безошибочно вцепился в запястье Жнеца — хрустнули кости. Под доносящийся словно издалека вой, древко косы скользнуло Нику в ладонь. Что-то зазвенело, один за другим рухнули Жнецы справа. Кончик лезвия вошёл французскому Троллю в основание черепа. Одним движением высвободив косу, Ник подставил древко под удар слева, крутанул, выбивая оружие из рук, пнул в живот… И пришёл в себя, когда под коленом хрустнули позвонки.

Ник подхватил невесть откуда взявшийся под ногами арбалет и быстро огляделся в поисках других противников — вовремя, чтобы увидеть в тусклом свете, льющемся через разбитое окно, как капитан Ренард рассекает косой горло последнему Жнецу.

— Сэр? — в звенящей тишине собственный голос показался резким, с низкими угрожающими нотками.

— Опусти арбалет… Ник, — капитан бросил косу поверх мёртвых тел, клинок глухо брякнул об пол. На синей рубашке отчётливо виднелся чернильный росчерк от воротника до подмышки.

— Вы ранены?

— Что? Нет. — Он подошёл ближе, на мгновение замер под прицелом вскинутого арбалета — и просто забрал его из рук, как игрушку у ребёнка.

Ник отпрянул, сжимая наливающиеся болью кулаки. Руки, похоже, отбиты напрочь, пальцев он уже почти не чувствовал. Капитан прошёл мимо, оглядывая место сражения.

— Кто вы такой?

Даже хорошо, что здесь темно. На свету вопрос прозвучал бы глупее некуда.

— Давай поговорим об этом немного позже. У нас серьёзные проблемы.

— Сэр! Кто…

— Ник! — Ренард обернулся и в два шага подошёл к нему вплотную. — Мы оба копы, здесь двенадцать трупов — как ты надеешься это объяснить?

— Самооборона.

— Двенадцать трупов. Скольких убил ты?

— Четверых, одного ранил.

— Твоего раненого убил я. И ещё пятерых.

Простое арифметическое вычисление никак не получалось в затуманенном адреналином мозгу. Ник трижды пересчитал, когда до него наконец начал доходить смысл слов капитана.

— Кто убил ещё двоих?

— Отпусти уже мою рубашку, — попросил он.

Ник моргнул и удивлённо разжал пальцы, скомкавшие его ворот.

— Снайпер стрелял оттуда, — капитан указал на разбитое окно на уровне второго этажа. — Двоих ты убил косой. Остальных пристрелил?

— Из арбалета…

— Из арбалета. Самооборона, говоришь?

Ник обвёл ангар новым взглядом. С двенадцатью трупами он иметь дело не планировал. И все убиты вопиюще разными способами. Оставить их нельзя — даже если стереть отпечатки, одна пуля из его глока и три-четыре из глока капитана засели в телах Жнецов. И гильзы — как их искать в темноте? Попытаться объяснить самообороной применение арбалета невозможно. В любом случае их ждёт серьёзное служебное расследование. И ещё этот снайпер. Если бы он хотел их убить, мог бы просто не вмешиваться, если б хотел помочь, мог бы уже показаться, но предпочёл скрыть свою личность. Все они скрывают свою личность. Но кое-кто, чёрт возьми, знал больше положенного простому человеку и морочил голову!

— Выйди на улицу, посмотри, где сидел наш снайпер, — то ли мягко приказал, то ли жёстко попросил капитан. — Если найдёшь гильзы, собери. Фонарик у тебя есть?

— Есть, — буркнул Ник, не двигаясь с места.

— Я лучше вижу в темноте, — сказал Ренард, отходя к блокам, — попробую собрать гильзы, стрелы… — вернувшись, он положил в ладонь Ника рукоять его пистолета, — все твои гриммовские игрушки. Будь осторожен снаружи. Я не знаю, кто этот снайпер и чего он хочет.

— Что будет с телами?

— Пока не знаю. Позвоню — решу.

Ник открыл было рот и заставил себя проглотить поток вопросов, безусловно важных и не терпящих отлагательств. Не сейчас, потом — когда он будет видеть лицо этого везена так же ясно, как тот видит его.

После тьмы ангара на улице было даже почти светло. Ник оббежал здание, крепко сжимая пистолет в ноющих руках, поднялся по лестнице и прошёл к разбитому окну. Ангар отсюда просматривался отлично, но не ночью. С фонарём за спиной вглядываться в огромное тёмное помещение через пыльное стекло бесполезно. Как ему удалось попасть в Жнецов? Явно не обошлось без специального оборудования. Мысль об оптических прицелах и приборах ночного видения никак не вязалась с представлениями Ника о мире везенов, в который он так неожиданно оказался вовлечён. За последние полгода ему приходилось иметь дело с невероятно архаичным оружием: мечом, щитом, арбалетом, древним ружьём. Жнецы использовали косы, Ищейка Феррат — вековой давности люгер. Мир везенов упрямо цеплялся за прошлое, и всё же прошлое не мешало Медоносам использовать социальные сети, Ведьмам работать в юридической компании, а Ренарду, кем бы он ни был, возглавлять убойный отдел. Новые технологии не исключали принадлежность снайпера к миру везенов.

Ник вытянул из кармана фонарик, осмотрел лестницу, затем, спустившись, асфальт под ней. Ни следов, ни гильз он не нашёл.

Нарастал гул идущего ввысь авиалайнера. Здесь мог парад байкеров проехать с музыкой и пиротехникой, и никто ничего не услышит. Пожалуй, у них есть немного времени, чтобы прибраться и решить, что делать с телами.

Ник вернулся в ангар и замер у входа, заново привыкая к темноте.

— Идём, — выплыл слева голос капитана.

В грудь ткнулась шипастая поверхность канабо. Ник подхватил дубину, сунул пистолет в кобуру и шагнул на улицу. Капитан вышел следом, сжимая в измазанных кровью и пылью руках арбалет, четыре болта и пригоршню гильз.

— Нашёл что-нибудь? — спросил он, вхолостую спуская обе тетивы, и передал оружие Нику.

— Нет, снайпер ничего не оставил. Так что будем делать с телами?

— Сейчас — ничего. — Капитан кивком указал направление и быстро зашагал вперёд. Ник рванул следом. — Их вместе с косами вывезут и спрячут. За трое суток нужно решить вопрос с утилизацией.

— За трое — решим, — согласился Ник: на похороны двух Жнецов у них с Монро ушло часа два. Если даже копать только в свободное от работы время, трое суток ему и капитану с лихвой хватит.

Ренард подозрительно покосился на него, но промолчал.

— А с той косой что делать будем? — уточнил Ник.

— Её тоже вывезут. Похоже, официально убийство Лулича останется нераскрытым.

— Не сомневаюсь в этом. Так это вы его убили?

— Ник, — Ренард замедлил шаг и обжёг его укоризненным взглядом, — в тот момент я лежал на полу без сознания.

— Простите, сэр, у меня есть сомнения на этот счёт, — холодно сказал Ник, вглядываясь в черты капитана. Ничего нечеловеческого сквозь них не проглядывало. Что он за везен? Везен с идеальным самоконтролем?

— Я вспомнил тот отрезок времени, и я его не убивал. Но ты, конечно, не веришь… Ник, даже если бы я убил того Жнеца, я бы не стал отрубать ему голову. Жнецы работают в одиночку, таковы принципы гильдии. Они убивают, и их убивают, они охотятся на диких Гриммов, они нанимаются исполнять заказы. Но голова Жнеца, тем более отрубленная его же косой, это вызов всей гильдии. Получив его, они объединяются и идут мстить. Не знаю, почему они решили объединиться в твоём случае. Попробую выяснить… — Ренард оглянулся на изрядно отставшего Гримма и нахмурился: — Ник?

Захотелось прижать уши и клятвенно пообещать похорониться за свой счёт. Ник вжал голову в плечи и непроизвольно попятился в обратную сторону, не сводя с капитана жалостливого взгляда. Должно сработать, на всех ведь срабатывает.

— Когда? — после продолжительной паузы в сердцах спросил капитан.

Ник мысленно добавил к вопросу несколько нецензурных слов, имя, доставшееся ему от предков, и почему-то «пороть» и вроде бы понял, что именно интересовало шефа.

— С месяц назад. Они пытались меня убить! И их было двое, — выпалил он. — Прибыли из Майнхейма.

— Двое?

— Да. Для одиночек не странно ли?

— Особые приметы у этих двоих были? — уже спокойнее спросил капитан.

— У одного отсутствовало ухо. Сэр, я же не знал, что их головы лучше не трогать. А второго обезглавил не я, а безухий — случайно.

— У безухого тоже случайно голова отвалилась?

— Я не знал, — виновато повторил Ник.

— Ладно, — вздохнул капитан, — уже не важно. Пошли.

Ник догнал его и по привычке попытался заглянуть в лицо. Как всегда безуспешно.

— Сэр, сколько их в следующий раз явится? Сотня? — осторожно спросил он.

— Не знаю, но вряд ли следующий раз будет скоро. Жнецы — малочисленная гильдия. Заметил? Австриец, француз, у одного был британский паспорт. Собрались со всей Европы.

— Француз знал вас и говорил что-то о вашем отце.

— Лучшая защита — нападение? — капитан едва заметно улыбнулся. — Да, я давно знаю, что ты Гримм. Что это меняет? Мы оба копы и просто выполняем свою работу.

Ник даже не сразу нашёл, что сказать. И ведь не поспоришь! Да, он коп, Гримм и коп, как бы ни удивлялся каждый встречный везен, но дело же не в том, что везеном оказался его шеф.

— Зависит от того, сэр, почему вы это скрывали, — наконец сформулировал Ник.

— Наверное, потому, что ты непременно спросишь, кто же я, а ответ для меня несколько неприятен.

В молчании они и дошли до первого ангара, за которым Ник бросил пикап. Рядом с ним же стоял юкон капитана. Ник забросил оружие Гриммов в кузов, тщательно прикрыл всё куском брезента, отряхнул как сумел грязь с одежды и полез в салон за остатками салфеток. Руки оказались выпачканы в крови. В салоне внедорожника зажёгся свет, но капитана не было видно за открытой дверцей багажника. Куда они сейчас поедут? После убийства двенадцати… хорошо, везенов, Жнецов, — сложно представить, что по домам. Но других идей не возникало. Куда ещё капитан может поехать в окровавленной рубашке? Да и Нику, прежде чем являться к Джульетте, следует помыться и переодеться.

И всё-таки неоконченный у них получился разговор. Ника по-прежнему распирало от вопросов, а капитан очень хитро ушёл от ответов. Если он скрывает своё происхождение, кто знает, что он скрывает ещё и о чём лжёт. Нужно переосмыслить все события с учётом новых данных. А коснулась ли капитана та самая амнезия?

Ник поёрзал на сидении. Мысль, что от него скрывают нечто очень важное и, вполне вероятно, используют, невыносимо раздражала. Нет, так не пойдёт, он просто не сможет работать с капитаном, как раньше, а им ещё трупы вместе закапывать.

Выбравшись из пикапа, он решительно двинулся в обход внедорожника.

— Сэр…

— Да, Ник? — капитан завинтил крышку на пустой пластиковой бутылке, закинул её в багажник и обернулся к нему, вытирая голый торс скомканной синей рубашкой.

Ник с трудом отвёл взгляд от тёмно-багровых гематом, слившихся в одно огромное пятно от солнечного сплетения до ремня. За час пятнадцать Кимура, естественно, не только лицо ему разбил… Да как он ходит с такими повреждениями? Самого Ника с меньшими на сутки загнали в больничную палату.

Ренард проследил его взгляд и, обескураженно поморщившись, отвернулся.

— Эм-м… — Ник стушевался окончательно.

— Ты слышал о Королевских Домах? — спросил капитан, расстёгивая что-то в багажнике.

В животе у Ника тревожно ёкнуло. Дома, Феррат, Сопротивление, «Ваши люди сместили равновесие сил, когда решили работать на королевские семьи». Ну почему он не мог сказать «Я — Потрошитель» или «Я — Живоглот»?

— Слышал немного, — вздохнул Ник.

На свет появилась сиреневая рубашка. Ренард накинул её и, застёгивая пуговицы, обернулся к нему.

— Я сын главы Французского Дома.

— Короля?

— Да.

— Вы принц?

Капитан вынул из кармана запонки и аккуратно застегнул рукава.

— Вроде того. Поскольку его величество признал меня своим сыном.

Ник удивлённо вскинул брови. И это проблема? Впрочем, в Старом Свете, при дворе — наверное, проблема. Ренард заправил рубашку, вытащил из чехла для одежды тёмно-фиолетовый галстук и захлопнул багажник.

— Итак, это что-то меняет?

— Вы… — Ник тряхнул головой. — Вы давно могли мне рассказать, а не наблюдать, как я выкручиваюсь, когда… Когда нужно объяснить то, что объяснить невозможно!

— А ты считаешь, что теперь тебе не придётся выкручиваться? — искренне поразился капитан. — Ошибаешься. Теперь тебе придётся придумывать такие объяснения, чтобы я не ломал голову, сочтёт ли комиссар, что у меня в отделе служит психически нездоровый детектив, или весь отдел такой, включая меня.

Ник задохнулся от возмущения, вспоминая разом все откровенно слабые места в отчётах за полгода. И одно откровенно слабое место, между прочим, касалось капитана.

— Раз уж мы заговорили начистоту, скажите, вы ведь знали, что берёте монеты Закинтоса?

— Не был уверен, — поправил капитан, на мгновение отвлекаясь от завязывания галстука, — но надеялся, что это они. Коварный и могущественный артефакт. Я надеялся, что в большей мере могущественный, чем коварный. Монеты, Ник, сами по себе не плохие и не хорошие, всё зависит от того, в чьих они руках.

— То есть вы собирались их использовать? — растерялся Ник.

— Почему нет? Ты считаешь, я был бы плохим правителем?

Не веря собственным ушам, Ник во все глаза уставился на высокомерный, подпорченный ссадинами профиль. Монеты с него отчеканят шикарные, это надо признать, но сама идея абсолютной монархии возле ангаров, под рёв авиалайнеров не укладывалась в голове. А вот чёрная форма со свастиками на лацканах мысленно села на Ренарде, как родная.

— Я их уничтожу, — холодно пообещал Ник.

— Значит, они у тебя, — кивнул капитан и, обернувшись, виновато развёл руками: — Я просто хотел в этом убедиться.

— Я их всё равно уничтожу, — упрямо повторил Ник.

— Этого нельзя делать. Стоп, — Ренард вскинул руку. — Дай мне договорить. Ты многого не знаешь, поэтому слушай. Этого ни в коем случае нельзя делать. И я не собираюсь их у тебя отнимать. Как я и сказал, слишком коварный артефакт: он не даст столько власти, сколько обещает. Монеты Закинтоса предают своих владельцев и странствуют по всему миру.

— Для чего же они тогда нужны?

— Их десять, Ник. Десять монет, собранные вместе, подчинятся своему владельцу и дадут то, что обещают. И только десять монет разом можно уничтожать. Разрушишь хоть одну, оставшиеся девять получат её силу и станут проклятым артефактом: их уже невозможно будет собрать и подчинить себе. Чем их меньше будет оставаться, тем сильнее они будут становиться. Даже вы, Гриммы, способны сопротивляться влиянию монет, только пока они все целы.

— Где же остальные семь?

На посадку заходил очередной самолёт. Капитан пожал плечами и отошёл к водительскому сидению. Ник проводил его тоскливым взглядом: какое-то нехорошее чувство подсказывало, что поисками, сбором и уничтожением монет придётся заняться одному портлендскому Гримму. Но почему, собственно говоря, ему? Кругосветные путешествия в его планы вообще не входили.

— Хэнк, что-то случилось? — донёсся из-за приоткрытой дверцы юкона голос капитана.

Ник вздрогнул и подался вперёд, напряжённо вслушиваясь.

— Звонок отследили?.. Так, ясно. Работай на месте, я приеду через… час, не раньше, — капитан скорбно запрокинул голову, но на последнюю фразу ответил ровным, невозмутимым тоном: — И Ник тоже приедет… Да.

Ник оглянулся на пикап, где его сотовый, похоже, разрывался от пропущенных вызовов напарника. Хэнк бы ни за что не сказал шефу, что он не является на экстренный вызов и вообще не отвечает на звонки, если б не дошёл до крайней степени беспокойства за его жизнь. Неудобно перед напарником получилось.

— Поехали, — сказал капитан и захлопнул дверцу.

У Ника отвисла челюсть. Подойти, что ли, постучаться и потребовать подробностей? Стекло с тихим шорохом опустилось.

— Нашлось тело Акиры Кимуры, — пояснил капитан, заводя внедорожник, — по анонимному звонку.

* * *

Тело Кимуры нашлось на обширном пустыре между жилым районом и промышленной зоной. До места происшествия практически не доходил свет далёких уличных фонарей, и пространство освещали фары полицейских фордов и фонарики офицеров и криминалистов. Ник даже не всегда разбирал, куда наступает, и старался держаться строго за капитаном, чтобы не затоптать ненайденные улики, если таковые ещё остались.

— Хэнк, — окликнул капитан.

Ник поспешно вынырнул из-за его спины и с независимым видом кивнул напарнику.

— Вечер добрый, — криво улыбнулся Хэнк, отвлекаясь от бланков протоколов, и подошёл к ним. — По звонку, сэр, выяснили, что звонили из автомата буквально в двух шагах от управления. Женский голос, опознать не удалось. Парни сейчас осматривают округу — может быть, найдут нашу доброжелательницу на камерах наблюдения.

— Я бы не рассчитывал, — вздохнул Ник и под вопросительным взглядом Хэнка пожал плечами, — сегодня нам с камерами не везёт.

— А здесь у нас что? — спросил капитан, возвращая разговор в нужное русло.

— Тело вон там, — Хэнк указал на невысокую насыпь гравия и пошёл первым, указывая дорогу. — Убит ударом ножа в грудь приблизительно сутки назад. Нож остался в ране. Тело пытались сжечь — оно всё залито чем-то парафиновым, вроде жидкости для розжига костров, но обгорело не сильно. Видимо, его быстро потушили, поэтому и удалось опознать по лицу.

— А по татуировке? — удивился Ник.

Они поднялись по насыпи. Хэнк спустился на другую сторону к телу и, приподняв простыню, посветил фонариком.

— Срезана посмертно, — прокомментировал он.

Ник спрыгнул вниз и присмотрелся к наполовину обугленному лицу. Никаких сомнений не осталось — половины вполне хватило для опознания.

— Насчёт орудия преступления, — сказал капитан, — вроде этот нож Кимура забрал из моей квартиры. Рукоять похожа.

— Ого, — уважительно протянул Хэнк, — его им насквозь пробили.

— Маловато крови для такой раны. Его убили не здесь, — заметил Ник.

— Да, судя по следам, приволокли вон оттуда. Вчера шёл дождь, в грязи остались отпечатки шин — уже сняли. Ищем другие следы, но пока больше ничего не нашли.

— В карманах что-нибудь интересное было? — капитан спустился с насыпи и задумчиво оглядел скрытое ночью пространство пустыря.

— Бумажник, карточка и ключ из отеля, всякий мелких хлам: салфетка из самолёта, скрепки, зажигалка, этикетка на немецком, пуговица.

Ник почувствовал, как волосы на затылке поднимаются дыбом: в последнее время на немецком ему попадались сплошные гадости.

— Я думаю, наш агрессивный друг влез в очередной дом и просто встретил… активное сопротивление, — резюмировал Хэнк.

Капитан обернулся и рассеяно кивнул.

— Похоже на то. Хэнк, ты с этим делом почти не отдыхал, давай так: закончи здесь и возьми пару выходных. Кимура уже никуда не денется.

— Хорошо, сэр, спасибо.

Ник боком, стараясь не привлекать внимания, нырнул в тень, прошёл чуть вперёд и, поравнявшись с автомобилем кого-то из криминалистов, поднялся по насыпи. Коробка с оформленными вещдоками стояла на заднем сидении, и дверь была распахнута настежь. Не так уж много улик собрали, пакет с этикеткой нашёлся сразу. Ник вгляделся в каллиграфически начертанные на плотном коричневом прямоугольнике незнакомые слова «Der reine Tag», запоминая буквы, сложил вещдоки, как были, и отошёл обратно к насыпи. Хэнк уже вернулся к доджу заканчивать оформление протокола, к телу Кимуры шли парни с носилками, а капитан продолжал задумчиво созерцать ночь.

Розали ответила, будто ждала его звонка с телефоном в руках.

— Алло? Ник, ты как?

— Привет. Это сложный вопрос, — Ник огляделся по сторонам и на всякий случай понизил голос: — Розали, тебе знакомо название — оно на немецком, и я не уверен, что правильно произношу — «Дэр рэйнэ Тэг».

— «Дэр райнэ Таг», — поправил голос Монро, — «Чистый День». А что это?

— О, господи, — охнула Розали, — я где-то это видела и…

Сердце ухнуло в пятки. Слушая быстрый шелест страниц из динамика, Ник нервно сглотнул. С таким началом он уже искренне надеялся, что Розали ничего не найдёт, но вскоре шорох прекратился, и в трубке повисла тишина. Переложив сотовый в другую руку, Ник вытер взмокшую ладонь о штаны. Ну неужели трудно прочитать вслух? С его друзьями никаких нервов не хватит.

— Ох, чувак, — убитым голосом сказал Монро и вынес приговор: — Похоже, бинго. Это зелье.

Ник кашлянул и выразительно засопел в трубку.

— Погоди, — попросила Розали, — тут много написано, дай суть ухватить.

— Оно хоть не смертельное? — взмолился Ник.

— Нет, оно память отнимает. Ещё пять секунд.

Ник выдохнул и, обернувшись к насыпи, поискал глазами капитана — нужно же будет и ему рассказать про этот «Чистый День», желательно без посторонних. Капитан обнаружился шагах в десяти за его спиной. Невзначай наклонившись к земле, шеф подобрал маленький сотовый телефон и украдкой опустил к себе в карман.

— Эм-м, — непроизвольно вырвалось у Ника.

— Ещё немного, — пообещала Розали.

— Ага, — согласился он, пытаясь совладать с лицом.

Капитан обернулся, заметил его выпученные глаза и чуть заметно развёл руками.

— Вот так фокус, — пробормотал Ник, отворачиваясь.

— Что? — переспросил Монро.

— Ничего важного. Вы уже поделитесь, что прочитали.

— Дэр райнэ Таг — зелье с вариативными компонентами… Ой, прости, Ник, — Розали запнулась и снова зашуршала страницами. — Если коротко, то оно вызывает потерю памяти в промежутке между фазами глубокого сна — предшествующей моменту отравления и последующей.

— Чего?

— Ты напрочь забываешь тот день, когда выпил «Дэр райнэ Таг», после того, как крепко заснёшь, — перевёл Монро. — Точнее через двадцать-тридцать минут после того, как заснёшь. Зелье начинает действовать, и — бах — дня как не бывало… О, чувак, какую гадкую штуку ты выпил! Сразу после пробуждения начинается кратковременный период доверия — ты веришь всему, что бы тебе ни рассказали о стёртом дне. Тебе с утра никто ничего не наврал?

— Так рядом был только… Ну, то есть некому было, — неуверенно пробормотал Ник. Утро, казалось, было целую вечность назад. Нет, капитан точно ему ничего не рассказывал, ведь они оба пытались понять, как оказались вместе. — Так, а что насчёт противоядия? Можно вернуть память?

— С противоядием всё очень сложно, — вздохнула Розали. — Здесь много схем, их нужно внимательно изучить, но… Зелье совсем новое, изобретено всего лишь в одна тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году, и универсального — нет. Схемы показывают, как приготовить противоядие по отдельным компонентам, а «Чистый День» — зелье с вариативными компонентами. Это значит, что у него нет жёсткой рецептуры, и некоторые ингредиенты можно заменять. Нужно точно знать, из чего изготовлен именно этот экземпляр, вплоть до местности произрастания трав. Если заменить травы, выращенные, скажем, в Северной Америке на идентичные, но выросшие в Южной, противоядие может… Может помочь, или помочь частично, или не помочь совсем.

— В общем, нужен образец?

— Да, без него никак.

— Хорошо, скажи, как оно выглядит, и куда его могли нам подмешать?

— Выглядит, как травяной сбор. Судя по описанию, «с резким характерным запахом». Дозировка «Чистого Дня» неважна, он в любых количествах действует одинаково, и его часто смешивают с обычным чайным листом и маскируют запах сильными ароматическими добавками.

— Чёрт, — Ник прикусил костяшку и огляделся в поисках капитана. Не мог же капитан сам выпить зелье только ради того, чтобы и его опоить. Да, точно не мог, этикетка-то нашлась у Кимуры. Значит, Кимура навестил капитана и — случайно или преднамеренно — оставил подарок. Хороший подарок, цикличный — один раз понравился, забылся и снова понравился. — Я бы, наверное, даже посмеялся, но меня скоро убьют.

— Кто? — насторожился Монро. — Ник, в чём дело?

— Капитан. Когда я ему расскажу, что мы и сегодня эту отраву выпили. Розали, сколько нам нельзя спать? Долго оно из организма выводится?

— Оно не выводится. Зелье сколько угодно будет ждать третьей фазы медленного сна. Привези мне образец, и как можно быстрее. Чтобы распознать компоненты, достать хотя бы похожие травы и приготовить противоядие, потребуется много времени.

— Выезжаю, — Ник убрал сотовый и на ватных ногах двинулся к доджу, где капитан разговаривал с Хэнком.

Инстинкты требовали идти в обратном направлении. Сбежать, вломиться в капитанскую квартиру, выкрасть пакет с «Чистым Днём» и явиться с повинной, уже имея на руках противоядие. Не убьёт же его шеф на самом деле. За обезглавленных Жнецов не убил и даже не наорал. Впрочем, да, капитан его никогда не отчитывал.

И в этот раз тоже не стал. Но Ника от вида его спокойного невозмутимого выражения лица, лишь на миг исказившегося только при известии о запрете на сон, терзала совесть. Если подумать, то они в одинаковом положении, и не так всё плохо: образец зелья у них сохранился, жизни оно не угрожает, а рекордное время без сна — целых одиннадцать дней.

Ник припарковался рядом с юконом и проводил капитана взглядом до дверей его дома. Шеф был взвинчен — шёл быстро, двигался порывисто, на ходу метко попал в урну пустым стеклянным бутыльком. Лучше б наорал. А ещё лучше — при всех. Даже Хэнк подпортил и без того не радужное настроение, когда Ник попытался на прощание объяснить, что ему опять нужно срочно ехать и, да, с капитаном. Напарник прервал его на полуслове и, глядя в сторону, сказал, что он не уверен, хочет ли уже что-нибудь знать об этом.

Зато теперь был уверен Ник: когда всё нормализуется, им предстоит серьёзно поговорить. Ночь впереди длинная, можно успеть проработать множество сценариев, как объяснить Хэнку суть своей безумной жизни. И нужно обязательно заехать к Джульетте. Господи, они ведь с понедельника не виделись!

Капитан постучал перстнем по стеклу. Ник открыл окно, взял изрядно похудевший бумажный пакет и высунулся наружу.

— Ты доверяешь своему другу? — спросил капитан.

— А вы своему — нет? — поразился Ник.

— Она отлично разбирается в зельях и сможет приготовить противоядие, остальное не важно.

— Мой друг тоже разбирается в зельях.

— Хорошо, пусть работают независимо — удвоим шансы. Я забрал половину, половина тебе.

Капитан уже развернулся к юкону, когда Ник наконец решился спросить:

— Сэр, — окликнул он, — зачем вы забрали сотовый с места происшествия?

— Это сотовый Кимуры, при мне он звонил своему нанимателю. Я хочу узнать, на кого он работал. Ник… — капитан чуть склонил голову, заглядывая ему в глаза, и спорить разом перехотелось, — будь у меня хоть один шанс добраться до них, следуя правилам, я бы воспользовался. Ты ведь уже убедился, что наш мир не всегда пересекается с человеческим.

Настолько утрированное разделение покоробило, но Ник кивнул. Отпуская Йена Хармона, хладнокровно застрелившего Ищейку Феррат, он убедился, что, даже когда миры пересекаются, всё равно иногда приходится переступать через правила.

— Увидимся в управлении, — сказал капитан, — постарайся не задерживаться.

— Постараюсь, — пообещал Ник, мысленно прокладывая извилистый маршрут через «Банфилд» и трейлер. Что-то одно никак не вписывалось, либо траектория получалась слишком уж заковыристой.

 

На двери магазинчика экзотических специй и чая обнаружилась табличка «Закрыто», но внутри горел свет. Ник вошёл под привычный звон колокольчика, оглядел пустой прилавок и настороженно потянулся к кобуре.

— Ник! — Розали выглянула из внутренней комнаты, — проходи. Мы тебя немного не дождались — Монро пошёл за ужином. Позвонить ему, чтобы и на тебя взял?

— Нет, спасибо, — усмехнулся он, — уже часа три есть не хочется — отпустило.

Стоило только шагнуть в уютный полумрак внутренней комнаты, разгоняемый жёлтым светом трёх настольных ламп, наполненный запахами сухих трав, и увидеть старенький диван, как ноги и спина налились свинцовой тяжестью. Ник рухнул в угол у подлокотника и едва не заскулил, внезапно осознав, в каком необозримо далёком будущем от него оказалась возможность прикорнуть.

— Ты ужасно выглядишь, — заметила Розали, присаживаясь напротив. — Тяжёлый был день?

— И был, и до сих пор продолжается, — вздохнул Ник.

— А с руками что?

Он покосился на сложенные на коленях кисти — костяшки были содраны, пальцы местами опухли — и мысленно себя отругал. Конспиратор из него не получился. Это ещё хорошо, что капитан организовал вывоз тел, иначе ни у кого бы сомнений не возникло, что за Гримм устроил бойню.

— Упал. Этот «Чистый День» плохо влияет на мою координацию движений.

Выражение лица Розали сделалось виноватым. Поднявшись со стула, она отошла к шкафу и выбрала пару баночек из богатой коллекции, расставленной на полках.

— Знаешь, я внимательно прочитала всё, что было про это зелье, — призналась она, составляя баночки на стол, — и, кажется, это не оно.

— В каком смысле? — встрепенулся Ник.

— В составе «Чистого Дня» нет крови, ни в одном из вариантов. А у тебя были очень явные симптомы воздействия зелья на крови. И к неадекватному поведению «Чистый День» тоже не приводит. Он создавался с тем расчётом, чтобы действовать незаметно: стереть день и вместо него создать ложные воспоминания.

— Погоди, — Ник полез в карман и извлёк слегка помятый пакет, — хочешь сказать, что это просто чай?

Вот это будет номер. То ли радоваться, то ли переживать — если не «Чистый День», то что за отрава затаилась в них в таком случае. Розали присела рядом, открыла пакет и принюхалась.

— Не знаю, — она неуверенно пожала плечами, — я никогда раньше не сталкивалась с «Чистым Днём», нужно проверить состав и сравнить со всеми вариантами рецептов.

В наполнявший магазинчик аромат сухих трав влился мягкий сладкий запах ванили, клубники и горьковатых пряностей. Ник непроизвольно попытался задержать дыхание, но запах всё равно проникал в нос. Плохой это был запах. Ник не хотел его чувствовать.

 

Он ничего не хотел чувствовать. Реальность словно отделилась от него, отшатнулась, как от чумного. Вокруг не было ничего, что имело бы значение, только невыносимая боль в сердце, до слёз, до дрожи в руках, и страшное осознание: больше никогда. Больше никогда он не увидит маму, никогда отец его не обнимет, они никогда не вернутся домой, и их не будет рядом с ним.

— Ник.

Она сказала, что мама была её сестрой и попросила поверить. Ник смотрел в незнакомое лицо своей тёти, и ему было всё равно, правду ли она говорит. Он ничего не чувствовал, не хотел чувствовать, и её он тоже не чувствовал.

— Выпей это, — попросила она, протягивая большую горячую кружку. От чая пахло ванилью, клубникой и чем-то горьким. — Всё пройдёт.

Ник коснулся напитка губами, сделал маленький глоток и отставил кружку на край стола. Пить он тоже не хотел, а тётя больше не настаивала.

 

— Это… — Ник не узнал собственный голос и с трудом проглотил вставший в горле ком. Розали обеспокоено обернулась к нему. — Знакомый запах.

Он быстро поднялся и шагнул в полумрак, подальше от света.

— Ник?

— Всё в порядке, — глухо пробормотал он, разглядывая ладони. Пальцы мелко подрагивали. — Если это и не «Чистый День», всё равно в этом пакете зелье — я помню его запах.

— Помнишь запах? — с сомнением переспросила Розали.

Ник сделал глубокий вдох, выдохнул и с трудом обернулся.

— Я помню, что это самое зелье мне дала выпить тётя Мари сразу после аварии, в которой погибли мои родители. Розали, что происходит? Почему я это вспомнил?

— О… — Розали прикусила губу и сочувственно покачала головой. — Как же такое возможно? Только если… Ник, противоядие к «Чистому Дню» готовится частично из тех же компонентов, что и само зелье, поэтому он как бы является частичным противоядием к себе же.

— То есть это всё-таки оно?

— Похоже на то, но объяснить симптомы зелья на крови можно только присутствием зелья на крови. На тебя воздействуют сразу два — «Der reine Tag» и ещё какое-то — других предположений у меня нет.

— Подожди, — Ник вернулся на диван и попытался осмыслить услышанное: — Моя тётя опоила меня зельем, стирающим память?! Зачем?

— Тебе лучше знать. Но оно предназначено, скорее, для замены памяти, а не полного стирания. Подумай, что она могла тебе рассказать вместо забытого.

— Или не рассказать… Она не рассказала о том, что их убили. И я ведь все эти годы не пытался узнать, кто и почему. Ну зачем? — Ник стиснул зубы и уткнулся носом в сложенные замком ладони.

Нужно успокоиться. Что бы она ни сделала, чем бы ни руководствовалась, уже ничего нельзя изменить. Она его пожалела, не хотела, чтобы он посвятил свою жизнь мести, пыталась оградить. Если, конечно, Мари, на самом деле, была его тётей. До того момента, когда Ник увидел её в кабинете директора в день смерти родителей, он даже не предполагал, что у него есть тётя.

— Ник, — Розали погладила его по спине.

— Всё в порядке, — пробормотал Ник, распрямляясь. — Можно как-то узнать, какое ещё зелье в меня попало?

— Все пробы на твою кровь были отрицательными. Но ты же его принял тоже вчера. Найдём противоядие к «Чистому Дню», память вернётся, и ты вспомнишь, что ещё ел или пил. Только тебе нельзя засыпать, иначе память вторника практически вся потеряется, кроме тех воспоминаний, которые прорвались в сегодня.

— А если я и завтра выпью «Чистый День»? Он ведь противоядие к себе самому. И раз я вспоминаю даже то, что было восемнадцать лет назад, получается, его можно использовать как временное противоядие, пока не будет готово настоящее.

— Нельзя. Плохо уже то, что ты пьёшь его второй день подряд: если противоядие не сработает, то эффект зелья умножится — ты забудешь не только вторник и среду, но и понедельник. Выпьешь его завтра — забудешь всё с воскресенья по четверг. И с каждой следующей парой дней будут уменьшаться шансы, что даже стопроцентное противоядие тебе поможет. — Розали всплеснула руками и метнулась к столу, — совсем забыла!

Вернувшись, она протянула Нику баночки: в одной была бесцветная мазь, во второй — зеленоватая с кусочками листьев.

— Вот, руки намажь. Это обезболит и ускорит заживление. Зачерпывай из обеих и прямо в руках смешивай.

Ник подцепил немного и растёр смесь по коже. Ладони приятно охладились, только вот впитываться лекарство явно не собиралось.

— Я этим весь руль измажу.

— Пусть немного подействует, из магазина я тебя выпущу, — пообещала Розали, — потом с ладоней сотрёшь. Или, может, останешься? Мы бы тебе спать не давали.

— Мне и так не дадут: заступаю в ночную смену, — невесело усмехнулся Ник. — А к утру можно надеяться на противоядие?

Розали задумалась и покачала головой:

— Если всё пойдёт хорошо, к полудню, но возможно, что и позже. Утешайся мыслью, что мы тоже спать не будем.

— Вы сильно не надрывайтесь, — Ник виновато вздохнул, — сменами, что ли, тоже… Розали, знаешь, вы бы поменьше выходили из магазина. Постарайтесь быть здесь, пока я не скажу. В городе что-то… — он запнулся и хмыкнул: — Что-то странное происходит. И главное, непонятно, кто за этим стоит и чего хочет. Просто будьте осторожнее.

— Хорошо, — недоумённо согласилась она.

— Поеду, — Ник поднялся, стараясь ничего не задевать руками.

Розали сунула ему в карман бумажную салфетку и, забежав вперёд, поочерёдно распахнула двери.

На улочку перед магазином спустился поздний вечер — прохожих не стало совсем, припаркованных автомобилей оставалось всё меньше. Ярким жёлтым пятном у обочины маячил фольксваген Монро. По-хорошему, стоило бы дождаться Потрошителя и посоветоваться с ним. Уже не о поимке Кимуры — кто-то отрезал и эту ниточку к его прошлому — хотелось обсудить с кем-нибудь мудрым и начитанным ситуацию с капитаном. Прежде необходимости не возникало, и теперь Ник остро осознавал, как ему не хватает знаний о королевских семьях. Кто они, чего от них ждать, как могло получиться, что французский принц, пусть и незаконнорожденный, оказался в Портленде? Но Монро всё не шёл, а нужно было ещё успеть переодеться перед поездкой к «Банфилду»… Когда-нибудь у капитана сдадут нервы.

— Э, слышь! — с противоположной стороны дороги оглушительно свистнули. Ник удивлённо обернулся. От уже знакомого древнего плимута на него двигался один из давешних грузчиков. — Слышь, ты ваще задрал. Те чё на жопе не сидится? Я те чё, весь день за тобой топать?

— Сэр? — Ник неуверенно потянулся к кобуре. — Стойте, или я арестую вас за нападение на полицейского.

— Ты чё ща сказал?! Ты…

Ник поражённо заморгал под потоком ничем неспровоцированной матерщины — даже если парень просто обознался, арест и камера ему пойдут на пользу — и хватанул пальцами воздух там, где должен был схватить рукоять глока. В следующий миг на голову ему накинули мешок и шарахнули под дых. Руки тут же заломили за спину, в ворот и ремень вцепился ещё кто-то, и его, задыхающегося в душном мешке, слажено поволокли по асфальту. Затем бросили на сидение, и сверху навалилось тяжёлое тело.

— Поехали!

— Наручники его давай! Хер пойми, в чём он измазан, сопли какие-то.

Рыкнул двигатель. Ник дёрнулся, и на него навалилось второе тело, выдавливая последний воздух из лёгких.

— Шею не сверни, за дохлого не платят, — прикрикнуло первое тело, вытягивая наручники из-за пояса штанов.

С подобной наглостью от везенов Нику вообще сталкиваться не доводилось. Его, Гримма, в мешок? В его же наручники? Хватают и без того опухшие руки своими скользкими лапами!

Руки на удивление легко вывернулись из захвата. Ник двинул кулаком в сторону второго тела и попал в мягкое. Похититель тонко взвыл, отваливаясь назад. Ник рванул мешок с головы, извернулся и апперкотом впечатал голову второго похитителя в крышу плимута. Третий, недолго думая, распахнул водительскую дверь и бросился наутёк.

— Стоять! — рявкнул Ник, яростно отпинывая оглушённого с ног, вцепился в край сидения и, высвободившись мощным рывком, вывалился наружу — прямо на стенающее на дороге тело. Парень держался за пах, но всё равно пытался ползти.

Ник взвился на ноги, обрушил каблук ботинка ему на хребет и кинулся догонять беглеца. Справа промелькнул силуэт Монро. Расстояние быстро сокращалось — беглец развил приличную скорость, но, судя по крепкой комплекции, лёгкой атлетикой он не увлекался, Ника же вперёд гнала ярость. Весь мир сжался до мелькающей впереди рабочей куртки. На повороте беглец оступился, и Ник прыгнул ему на спину, сбивая с ног. Парень рухнул и, тяжело с присвистом дыша, раскинулся на проезжей части звездой.

— Вы арестованы! — выдохнул Ник, придавливая его коленом в живот.

— Хрен… с тобой, — простонал задержанный. — Дай… отдышаться.

— Вставай, — скомандовал Ник, поднимаясь. — Ещё твоих друзей собрать надо, пока не разбежались. Руки за голову и быстрым шагом.

Парень кое-как поднялся, сложил руки и, подгоняемый тычками в спину, побрёл в обратном направлении.

Из кармана запиликал сотовый. Ник окончательно стёр скользкую мазь о куртку задержанного, вытащил телефон и с удивлением увидел на экране вызов Монро. Потрошитель с большим пакетом в руках помахал ему с противоположного конца улочки и указал на прижатый к уху сотовый.

— Алло?

— Чувак, тебе помощь нужна? — поинтересовался друг.

— А-а-а… да. Там два дятла в плимуте, и где-то недалеко должен лежать мой пистолет. Возможно, в плимуте, — Ник перевёл дух, — найди, и никуда их не отпускай.

— Сделаю.

Монро метнулся к магазинчику Розали и направился к плимуту уже без пакета.

Возвращаться оказалось не близко. Ник напряжённо следил и за своим задержанным, и за шевелящимися у плимута фигурками, позволив отвлечься себе лишь на мгновение — у магазинчика. Розали обеспокоенно топталась на пороге.

— Зайди, пожалуйста, внутрь и закрой дверь, — попросил Ник. — Если что, тебя здесь вообще не было. Хорошо? Я потом объясню, почему так надо.

— Ну… ладно, — Розали кивнула и скрылась за дверью.

Монро у плимута держал ситуацию под контролем глока. Похитители сидели на заднем сидении, хмуро глядя перед собой. Один сложил руки за спиной, второй — на пахе.

— Я тут ещё наручники нашёл, — сообщил Монро, — застегнул на этом, — он указал дулом на первого.

Похитители нервно отшатнулись.

— Спасибо, — Ник взял у него пистолет и выразительно помахал им, — вылезайте и стройтесь вдоль вашей колымаги. У меня есть несколько вопросов.

Бегун блаженно привалился задом к багажнику, остальные присоединились к нему без всякого энтузиазма. Ник оглядел улов, пытаясь определить, с каким биологическим видом имеет дело, но ничего примечательного, кроме татуировки-штрихкода у парня в наручниках, не заметил.

— Итак, — глядя в хмурые необщительные лица, начал он, — кто вас нанял?

Штрихкод презрительно дёрнул опухшей челюстью и скривился окончательно.

— Слышь, легавый, — подбитый в пах сплюнул на дорогу, — ты ж легавый. Вот и зачитывай нам наши права.

— Вы имеете право хранить молчание… Монро, — Ник оглянулся на Потрошителя, — ты ведь слышал, как я зачитал им права?

— Конечно! Каждому в отдельности, и они подтвердили, что поняли.

— Отлично! Можно продолжать. Мы остановились на очень важном вопросе — кто вас нанял?

Изображать лютого Гримма было не впервой, но в этот раз Ник и сам с содроганием отметил, как натурально у него получается безжалостный тон палача в пыточной камере, только что не тисками пальцы зажимал, а тыкал глоком в подбитую челюсть.

— Ты же коп, — пробормотал Штрихкод, — не посмеешь…

— Да, я коп. А ещё я Гримм!

— Ник, — испугано прошептал Монро, — они же…

На багажник плеснуло кровью, мозгами и осколками черепа. Бегун рухнул под колёса. Подбитого в пах швырнуло на дверь, звякнуло стекло.

— За машину! — крикнул Ник, хватая Монро за руку, и перекатился с ним через капот.

Брякнул металл, и в укрытие запрыгнул Штрихкод.

— Сука, вот сука, — шипел он, вжимаясь в колесо.

Ник оглядел Монро — вроде бы цел — и рукой пригнул его голову пониже.

— Откуда стреляют? — спросил Ник, вытягивая из кармана сотовый.

— Не знаю, — испуганно выдохнул Монро.

— Хер пойми, откуда, — рявкнул Штрихкод, — сверху откуда-то. Наручники с меня сними!

— Обязательно. В камере, — пообещал Ник и прижал трубку к уху. — Кто тебя нанял?

— Да не знаю я! Он не назвался. Говорил с испанским акцентом…

— Это детектив Бёркхардт! Я под обстрелом на улице…

В лицо плеснуло кровью. Штрихкод распластался под колесом с дырой в груди.

* * *

Ведьма спорила крайне редко, несмотря на чистейший, незамутнённый эмоциями ведьминский характер. Надерзить, отпустить двусмысленное замечание, заиграться, — всё это было частью её натуры. Но спорить — Ренард пытался вспомнить, когда ещё ему приходилось слышать от неё отказ.

— Я. Не. Могу, — отчеканила Кэтрин. — Тебе придётся выбрать, или выберу я.

Ренард отпустил дверную ручку и обернулся. Кэтрин стояла гордо задрав нос и, похоже, говорила правду.

— Семь часов — это всего на две дозы больше, — добавила она мягче и повторила: — Одновременно никак. Даже будь у меня точная рецептура твоей отравы и все компоненты противоядия, оно готовится одиннадцать часов. А у меня их нет.

— Начни с тамина, — сказал Ренард и, отвернувшись, чтобы не видеть облегчения на лице Ведьмы, вышел на улицу. Красная дверь притворилась за его спиной.

Наступала долгая ночь — слишком долгая. Возможно, тех дополнительных семи часов, что Кэтрин потратит на изготовление тамина, не потребуется, если друг Гримма сумеет приготовить противоядие раньше. Но рассчитывать на него не следовало. Для начала было бы неплохо познакомиться с этим другом. Но как, если Гримм его скрывает?

Мир сошёл с ума: Ведьма спорит, по Портленду разгуливают Жнецы и испанские спецслужбы, а Гримм… Что ж, одно остаётся неизменным — в управлении Гримма нет.

Ренард спустился к дороге и, щёлкнув брелоком, потянул дверь юкона. Дверь не поддалась. Блокировка отключилась, но открыть внедорожник не получилось и со второго раза. Оглядев внезапную и крайне странную проблему, Ренард упёрся правой рукой в заднюю дверь, поудобнее прихватил ручку и… чуть повернул голову, смещая мёртвую зону. В дверь, где ещё мгновение назад была его рука, со скрежетом впился нож для рубки мяса. Гибкая тень успела только выставить блок и, сбитая с ног, отлетела к дереву. С запрокинутой головы спал капюшон. Ренард выхватил пистолет, вскинул — и медленно опустил.

— Келли? — удивлённо выдохнул он. — Не может этого быть.

Она изменилась, и дело даже не в возрасте и шраме, дугой обрамлявшем правый глаз. Он помнил её в ярком летнем платье и босоножках посреди жаркой, залитой безжалостным нью-йоркским солнцем шумной улицы, сжимающей в одной руке сахарную вату на палочке, в другой — ладошку сына. Страх в её взгляде был тот же, но теперь к нему добавилась дикая ненависть.

— Столько лет… Я думал, ты умерла, — Ренард с замиранием сердца шагнул ближе, — а ты, значит, была у испанцев?

— Лишь бы подальше от тебя, — прошипела Келли, поднимаясь с земли. В тонкой ладони с лязгом раскрылся нож-бабочка.

— О, Келли, — улыбнулся Ренард и убрал пистолет в кобуру, — ты не представляешь, как я рад, что ты выжила: я ведь почти смирился с потерей.

— Молчи! — взвизгнула она, кидаясь вперёд.

Он позволил ей пролететь мимо и врезаться в дверь внедорожника. Тамин гнал кровь по венам, ускорял нервные импульсы, и впервые в жизни принятая доза не вызывала беспокойства и чувства стыда.

— Отдай мне то, что обещала, — сказал он.

Сердце гулко ухнуло в груди и сладко сжалось. Восемнадцать проклятых лет он не мог произнести эти слова, простые, но меняющие всю его жизнь.

— Нет, — глухо ответила Келли и обернулась, щеря зубы в безумной улыбке.

— Что? — растерялся Ренард.

— Ты его не получишь.

— Ты не можешь… — не веря собственным ушам, он шагнул ближе и повторил с нажимом: — Отдай мне то, что обещала!

— Нет! — заорала Келли, хватаясь за голову.

— Вот оно что. Отдай мне…

Балисонг полетел ему в грудь. Ренард увернулся и успел увидеть только мелькнувшие над юконом ботинки — Келли спрыгнула с противоположной стороны и рванула во дворы. Похоже, быстрые ноги достались Нику от мамы. Даже на тамине погоня может оказаться сложной задачей, но главное — абсолютно бессмысленной: теперь она никуда не денется.

Ренард с наслаждением вдохнул пахнущий цветами ночной воздух и, улыбаясь, вырвал нож из юкона. Зазвонил сотовый. Он прижал трубку плечом и склонился над дверью, пытаясь найти, что за стопор Келли там устроила.

— Да, Ник?

Дверь с хрустом распахнулась от хорошего рывка.

* * *

Внедорожник остановился за два дома от ограждения, увязнув в полицейских фордах. Увидев прибытие шефа, Ник выбрался из пикапа и быстрым шагом пошёл навстречу — до жёлтой ленты добрались одновременно.

— Сэр, стрелка найти так и не удалось, — доложил Ник.

— Ты в порядке? — перебил капитан.

— Что? А, да, я в порядке, — Ник вскинул голову, но его лица не увидел — шеф оглядывал освещаемую красно-синими огнями улицу.

— Рассказывай.

— На меня напали трое, запихнули в машину. Из их разговора я понял, что их наняли меня похитить. Всех троих удалось задержать, — он шагнул ближе и в полголоса пояснил: — Я не смог определить, к какому виду они относились, но не самые сильные. Построил их у машины, попытался выяснить, кто заказчик, и тут нас обстреляли. Стрелял снайпер, предположительно с того углового здания. Двоих снял сразу, третьего достал за плимутом — видимо, перебежал на угол крыши — и обстрел прекратился.

Капитан перевёл взгляд на Ника, докладывающего чуть ли не у него из подмышки. Ник смущённо отступил в сторону.

— Убитых идентифицировали?

— У двоих нашли водительские права. Джейсон Хорн, двадцать пять лет, Брейди Ритчел, двадцать четыре — оба местные. Сэр, в прошлый раз снайпер, если это тот же, стрелял… ну, помог нам. А в этот раз он как будто не хотел, чтобы задержанные рассказали о чём-то.

— Например, кто их нанял, — кивнул капитан.

— Хорн успел сказать, что заказчик говорил с испанским акцентом.

— Значит, Кортес, — капитан приложил палец к губам и внимательно огляделся по сторонам. — Нам нужно ехать.

— О’Коннел меня уже отпустил, — сказал Ник, снова делая шаг назад. После обстрела стоять на открытом пространстве было неуютно, а с приездом шефа этот страх начал выражаться весьма странным образом: он даже не замечал, каким манёвром подкрадывался к нему вплотную. Мысль же о необходимости идти к пикапу в сочетании с тем, как напряжённо капитан прочёсывал толпу полицейских взглядом, всё усугубила. — Только я не уверен, что смогу сейчас выехать.

— Бросай машину здесь, поедешь со мной. Это кто?

Ник оглянулся на переминающегося перед детективом О’Коннелом Монро.

— Прохожий. Он свидетель убийства.

— Ты видишь, что он Потрошитель?

— Ещё как вижу: мы вместе за машиной прятались.

Капитан хмыкнул и поднял ленту, пропуская Ника вперёд.

В юконе было уже привычно и спокойно. Наконец расслабившись, Ник растёкся по кожаному сидению, пристегнулся и повернул голову к капитану. Капитан разглядывал его, обескуражено подняв брови.

— А куда мы едем? — спросил Ник.

Ренард отвернулся и завёл двигатель.

— Для начала к твоему дому. После каждой отлучки ты становишься всё меньше похож на детектива и всё больше — на бродягу.

Обижаться Ник не стал: по его глубокому убеждению, он и запахом всё меньше напоминал детектива.

Капитан развернул внедорожник и взялся за телефон. Ник терпеливо ждал, отвлечённо разглядывая правую руку на руле — побледневшую ранку под перстнем, жёлтые полосы синяков на запястье и идеальные ногти. Похоже, сохранять ногти в идеальном состоянии при любых жизненных обстоятельствах — это такая особая дворцовая наука. Под своими ногтями Ник разглядел грязь всевозможных цветов: и чёрную, и зелёную, и серебристую, и даже красную.

— …Фотографии этих троих отправьте на мой электронный ящик, узнаете что-нибудь об их контактах, немедленно сообщите. Жду. — Капитан набрал следующий номер, подождал и сбросил, похоже, с самого начала не рассчитывая на ответ. Набрал следующий, — здравствуйте. Соедините, пожалуйста, с Диего Кортесом-Эвиа из пятьсот двенадцатого… Давно?.. Спасибо.

Похоже, Кортес скрылся. Для преступника вполне логично покинуть адрес, известный капитану полиции.

Шеф покосился на Ника, словно ожидая чего-то, и тот вопросительно воззрился в ответ.

— Кто мог рассказать ему, что ты Гримм? Кто-то из твоих друзей?

— Нет! — Ник подскочил, как ужаленный.

— Многие знают, что в городе есть Гримм, но не многие — что Гримма зовут Ник Бёркхардт. И кто-то из этих немногих рассказал о тебе Кортесу. Или ты был настолько… беспечен, что оставил осведомлённых недоброжелателей? Назови тогда их, начнём проверять.

— По-вашему, я должен был их убить?

Капитан немного помолчал и неопределённо дёрнул плечом.

— Ты должен быть осмотрительнее. Кортес — приближённый испанского Королевского Дома, глава тайной службы. Он приходил утром в управление, якобы представиться. Думаю, на деле ему нужно было всего лишь получить твою фотографию: на записи с камеры видно, как он подходил к нашим стендам.

— Что ему от меня нужно? — удивился Ник.

— Полагаю, то же, что и многим: монеты Закинтоса. Либо Кимура его подручный и сообщил, что успел узнать о монетах, либо Кортес знал, что Кимура их разыскивает. В отличие от Кимуры он знал, что в Портленде есть Гримм.

— И поэтому убирал Жнецов, чтобы те не убили меня, пока я не рассказал, куда спрятал монеты?

— Странно, но возможно. У Кортеса… всегда были оригинальные методы добиваться желаемого.

— Вы знакомы?

— Пересекались однажды. Давно, — капитан поморщился, явно жалея, что обмолвился, но всё же пояснил, не сводя глаз с дороги: — Во время одной военной операции. Его методы порой излишне жёсткие.

— Не знал, что вы воевали, — осторожно сказал Ник.

— Недолго. Ещё до службы в полиции.

Ник открыл было рот и благоразумно закрыл. Если не хочет вспоминать, это его личное дело. Сейчас следовало подумать, кто мог поделиться своими знаниями с испанским инквизитором, и попросить больше ни с кем не делиться.

— Эм-м… Нужно проверить двух человек. Ну, то есть не совсем человек. Навскидку больше не вспомню. Ведьму Адалинду Шейд — у нас с ней был небольшой спор, и она потеряла все свои силы, жалко, что не память.

— Да, жалко, — кивнул капитан. — Я поручу — проверят. Кто ещё?

— Сальвадор Батрелл — Тролль. Отбывает наказание за преднамеренное убийство. И я бы начал с него, потому что при нашей прошлой встрече он выдал меня тем двум Жнецам.

— И сел в тюрьму?

— Сэр, мне же не нужно беспокоиться, что с Батреллом произойдёт несчастный случай? — нахмурился Ник.

— Конечно нет, — заверил капитан.

Всю оставшуюся дорогу до дома Ник размышлял, верно ли он сформулировал вопрос, и как стоит понимать ответ. Отмываясь в душе, он решил, что обязательно переспросит, а едва не порезав бритвой щёку, укрепился в этом решении — и про Батрелла, и про Шейд. Не хватало ему ещё терзаться совестью из-за врагов.

Проблема разрешилась сама, когда он спустился в гостиную.

— Сальвадор Батрелл был убит вчера в половине седьмого вечера в комнате для свиданий вместе с охранником, который его туда привёл, — сообщил капитан, убирая сотовый в карман. — Обоих зарезали. Записи с некоторых камер внутреннего наблюдения испорчены.

— Белый шум? — Ник присел в кресло напротив и разворошил ещё влажные волосы. — Значит, Кортес по прибытии пробрался в тюрьму, расспросил и убил Батрелла… Возможно, охранник был подкуплен или по какой-то причине подчинялся Кортесу. Потом убил Кимуру и вывез его тело на пустырь. Он мог успеть всё это проделать в одиночку?

— Мог и не в одиночку — он без проблем избавляется от помощников. — Капитан поправил перстень и хмуро посмотрел мимо Ника. — Прежде, чем идти на конфликт с испанцами, нужно убедиться, что мы имеем дело именно с Кортесом. А потом найти. Не думаю, что Дом в курсе его деятельности — он слишком старательно заметает следы — но и официально обратиться к ним я не могу: они тоже захотят получить монеты.

— Хорошо, что Джульетта под защитой, — грустно проговорил Ник, оглядывая гостиную. — Наверное, мы вчера уже знали, с кем имеем дело, поэтому…

— Скорее всего, это я решил, что одурманенный Гримм даже себя защитить не в состоянии. Поехали, — капитан бодро поднялся с дивана, расправил галстук и застегнул пиджак.

— Куда? — Ник подскочил и под влиянием его энтузиазма застегнул кожанку до подбородка.

— В бар.

Сперва он решил, что у капитана на ночь глядя прорезалось чувство юмора, достойное сержанта Ву, но спорить не стал. Ехать пришлось довольно далеко, почти до самых доков. И только на парковке перед, пожалуй, самым неблагополучным баром во всём Портленде Ник решил, что в приглашении просто обязан быть глубокий смысл.

Капитан снял значок и молча протянул руку раскрытой ладонью вверх. Ник, так же молча, отстегнул свой, отдал его и наткнулся на ледяной препарирующий взгляд. Что не так-то? Вроде и слова против не сказал.

— Войдём — что бы ты ни увидел и ни услышал, молчи, — приказал капитан, пряча значки под приборную панель.

— Да, сэр.

— Держись за моей спиной.

— Да, сэр.

Капитан скрипнул зубами и вышел из юкона. Ник тяжело вздохнул и спрыгнул на тёмную воняющую дымом парковку. Если бы не три года работы бок о бок, Ник бы подумал, что шеф точно что-то принимает: ничем больше он не мог объяснить его резкие перепады настроения. То капитан самоотверженно терпит откровенные нарушения дисциплины и вопиющую халатность, то злится без видимых причин.

— Хорн и Ритчел трижды были задержаны за драку в этом баре, — сказал капитан у самого входа. — У меня здесь есть старый знакомый, нужно с ним поговорить.

— Ясно, сэр, — кивнул Ник, подозрительно всматриваясь в окрестности.

Странно, когда они отходили от юкона, ему казалось, что у двери собралась небольшая компания — то ли воздухом подышать вышли, то ли ждали кого-то, — но сейчас возле бара не было ни души. Ренард замедлил шаг, и Ник под влиянием момента распахнул перед ним дверь. Пропустив шефа вперёд, он шагнул внутрь и обвёл взглядом разношерстную толпу.

В большом сильно задымлённом помещении за столиками с пивом и картами, с виски и женщинами сидели Чешуехвосты, Рыжехвосты, Шустролапы, незнакомые пятнистые и полосатые везены и обыкновенные люди. Люди, впрочем, отдельно — своими компаниями или по одному у барной стойки.

Расположившаяся у входа тройка Шустролапов поснимала с колен озадаченных размалёванных девчонок и рассосалась в считанные секунды в неизвестном направлении.

Капитан прошёл к бармену и, наклонившись, что-то негромко спросил. Ник, верный слову, держался за его спиной и ловил взгляды: половина из них предназначалась ему, половина — капитану. Настороженные, обеспокоенные, полные страха, ненавидящие и равнодушные. Последних было мало — равнодушно смотрели только некоторые люди.

Не обращая на окружающих внимания, уверенный, что Гримм прикрывает его спину, капитан направился вглубь бара. Гримм прикрывал и, когда Ренард без приглашения и приветствия сел за стол к пожилому Львиногриву, остался стоять за его левым плечом.

— Ваше высочество! — Львиногрив расплылся в щербатой улыбке. — Сколько лет!

— Одиннадцать. Или тебя досрочно выпустили?

— Вашими стараниями, весь срок, — везен отсалютовал стаканом и с наслаждением выпил. — Чем могу быть полезен высочеству? Я слышал, бизнес не задался, моему последователю крепко не повезло, — подмигнул он Нику и пояснил: — Впал в немилость.

Ник подумал и обнажил зубы в широкой ухмылке. Происходящее казалось нереальным: словно сон или театральная постановка, в которой он играл роль то ли телохранителя коронованной особы, то ли головореза короля преступного мира.

С тихим шорохом справа испарилась стайка Рыжехвостов. Ренард толкнул через стол свой сотовый, Львиногрив поймал, повернул и с пьяным гипертрофированным любопытством уставился на посмертный снимок Хорна.

— Пролистай, — приказал Ренард. — Эти трое — местные завсегдатаи. Прошлой ночью их кто-то нанял. Я хочу знать, кто, кого он нанял ещё, где его найти.

— Ну этих я видел, — Львиногрив пожал плечами и вернул телефон, — только лично не знаком. Они же люди, совсем отмороженные. Отсюда уходили живыми. Все четверо.

— Четверо, — утвердительно повторил Ренард.

— Ага. Вы Корку спросите, он о чём-то таком трепался, — ощерился везен и указал пальцем в угол барной стойки.

Тощий обритый наголо Чешуехвост, до этого пытавшийся слиться со стойкой, испугано оглянулся и дёрнулся было со стула, но при виде надвигающегося на него Гримма прирос к месту. «Всё-таки головорез», — отстранённо решил Ник, сгребая в кулак капюшон и доставляя свидетеля за стол к шефу.

— Знаешь их? — спросил Ренард, демонстрируя посмертный снимок Ритчела.

С точки зрения Ника не самый удачный выбор. Корка по достоинству оценил размозжённый череп и перевоплотился так откровенно, что пришлось поспешно сместиться из-за плеча капитана и заслонить от людей потерявшего контроль везена.

Переждав эмоциональный приступ, Ренард продемонстрировал неопознанное тело.

— Это не я, — залепетал Чешуехвост, скребя когтистыми лапами по столу. — Я никого не убивал! Это тот…

Львиногрив явно наслаждался ситуацией. Чем-то этот Корка ему насолил.

— Кто? — спросил Ренард, убирая телефон.

— Я не знаю, — заскулил Чешуехвост, — он пришёл вчера. Я на улицу вышел: мутило меня. Эти четверо, люди, там курили, за баром. Тут этот идёт, в костюме. Они к нему — ты кто такой? Баблосы есть? Чё дерзишь? Сами нарвались.

— Дальше.

— Он одному горло вырвал. Руку в дыру засунул и язык через неё вытащил — я блеванул. Когда отплевался, остальные трое своего четвёртого в багажник грузили. И уехали. А тот, в костюме, ещё раньше ушёл.

— Как он выглядел?

Корка жалостливо зыркнул по сторонам, но на выручку к нему никто не спешил, везенов в ближайшем к столику радиусе оставалось всё меньше. Люди, видя такое подозрительное единодушие, сосредоточились на своих делах, преимущественно на выпивке.

— Никак, — пробормотал Корка. — Вообще никак. Белый. Средний возраст, рост средний, везен, но вид хорошо скрывает.

Ренард молча поднялся и пошёл к выходу, а Ник привычно занял своё место за его левым плечом.

В управлении стояла сумрачная тишина, как никогда располагающая к сладкому сну на столе. Ник даже обрадовался просьбе сбегать за кофе. Он даже предложил слетать за хорошим кофе, но капитан ещё раз попросил не покидать управление, пришлось прогуляться всего лишь до первого этажа и обратно.

Он вошёл в кабинет без стука. Уже шагнув внутрь, Ник вспомнил, что было бы неплохо хотя бы поскрестись в косяк, но капитан не обратил на это внимания — поднял глаза от экрана и поманил рукой.

— Фоторобот очень приблизительный, — самокритично признался он, — но общее представление составить можно.

Ник обошёл стол, поставил стаканчик кофе рядом с ноутбуком и, облокотившись о спинку кресла, наклонился к экрану. Портрет Кортеса вполне был достоин попасть в энциклопедию как иллюстрация к статье «Европеец».

— А цвет волос, цвет глаз?

— Светлые, серые, — Ренард посмотрел на него снизу вверх, и в его голосе послышалась усмешка: — Ник, его главная примета — неприметность.

— Но он же испанец.

С близкого расстояния стали заметны красные сосуды, прорезавшие уголки глаз капитана, и тёмные круги недосыпа. Ссадина, разделявшая левую бровь надвое, почти затянулась, а такая же, расчертившая нижнюю губу, запеклась бурой корочкой и заживать не спешила.

— Он глава тайной службы. Его сложно заметить как в толпе, так и на безлюдной улице. Утром фоторобот получат все патрульные — вряд ли это чем-то поможет, но попробовать стоит.

— А основание для розыска? — опешил Ник.

— Свяжем с убийством твоих похитителей. В восемь утра у нас будет свидетель, который расскажет, что видел этого человека, убегающим от места преступления.

— Сэр, это же…

— Подлог, — подсказал капитан. — Ник, ты ведь понимаешь, что Кортес не пойдёт под суд. А нам нужно его найти, пока он не убил ещё кого-нибудь и не добрался до тебя. Поверь, мне всё это тоже не доставляет удовольствия, но ситуация серьёзнее, чем ты думаешь. Мы при любом исходе получим конфликт с Испанским… в лучшем случае только с Испанским Домом, — он покосился на чёрный телефон-раскладушку, заряжающийся на краю стола, — возможно, и с Французским тоже. Поэтому мы не можем позволить себе роскошь действовать только как копы.

Ник отпустил спинку кресла и, не сводя с шефа недоверчивого взгляда, присел на тумбу у окна.

— Вы считаете, Кимура мог работать на Французский Дом?

— Я не исключаю такой возможности.

— Они же ваши родственники. А… Оу, — он мысленно отвесил себе пинка и прикусил язык. Конечно, если французский принц служит в полиции американского города, это многое говорит об отношениях внутри семьи. — Вы нашли что-то в телефоне Кимуры?

Капитан разочаровано покачал головой:

— Контакты и список исходящих пустые, все входящие — со скрытых номеров. Придётся ждать, когда наниматель сам ему позвонит. Если повезёт, опознаю голос.

— Я бы не назвал это везением, — пробормотал Ник.

Капитан пожал плечами и отпил кофе.

— До утра ещё далеко. Найдёшь, чем заняться в управлении? — спросил он, подчёркивая последнее слово.

— Доделаю бумажную работу, — пообещал Ник.

Пообещать оказалось проще, чем приступить. Стоило только очутиться в собственном кресле, как мозг взбунтовался против интеллектуальной, но нудной деятельности и потребовал спать.

Ник открыл файл с последним отчётом, закрыл его и открыл папку сохранённых кадров с видеокамер аэропорта. Если за всеми неприятностями двух прошедших дней стоит Диего Кортес-Эвиа, то и этот светловолосый затылок, вполне вероятно, принадлежит ему. Убийство Иво Лулича всё же немного выбивалось из общей картины. По непонятной причине Кортес лично к Нику не приближался. Боялся, что ли? Нанял людей, дистанционно устранил часть Жнецов, напрямую угрожавших жизни Гримма, хранящего монеты. Но Иво Лулич был убит потому, что узнал Кортеса. Узнал — и что в этом такого? Он бы не стал сообщать Ренарду и Гримму, что в Портленд прибыл представитель Испанского Дома, тем более чуть позже Кортес сам заявился в управление. И, судя по записи, Лулич отреагировал на знакомое лицо вполне дружелюбно и вежливо.

Ник широко зевнул и потёр глаза. Голова отказывалась соображать. Похоже, придётся пить ту же кофейную гадость, что и капитан. Или установить будильник и поспать двадцать минут?

Решительно поднявшись, Ник отправился на первый этаж. Идея вздремнуть была слишком соблазнительной, и не факт, что хитрый организм согласится проснуться в отведённый срок даже под десять будильников.

Сейчас бы кому-нибудь позвонить и проговорить несколько часов. Но Монро и Розали лучше не отвлекать, а Джульетта давно уже спит. Нужно было позвонить ей раньше, только Ник не знал, как объяснить своё отсутствие и этой ночью, тянул до последнего, уверенный, что она сама позвонит ему. Но звонка так и не было. Наверное, обижается.

Это мелочи — пусть обижается, лишь бы с ней всё было в порядке.

Но она не в порядке. У неё чёрные глаза. У неё чёрные глаза и ядовито-жёлтый язык. Разъярённая тайская кошка с чёрными глазами выла и вгрызалась в решётку переноски. Кошка ведьмы Адалинды Шейд. И три царапины на руке Джульетты.

— Никки, это я.

— Мама?

Бред. Ник с трудом разжал пальцы, сомкнувшиеся на перилах, и шагнул на следующую ступеньку. Ноги дрожали.

Наверное, именно эту кошку он вчера весь вечер порывался искать. Игра воображения, галлюцинации.

У Адалинды, если она не лгала, была кошка — египетская мау. К тому же Ник весь вечер оставался с капитаном, он не мог приехать домой, не виделся с Джульеттой, не отвозил её в трейлер, пытаясь объяснить, кто он такой. С ней всё в порядке. Она не позвонила, потому что обижается на него, а его воспоминания — это гремучая смесь бреда и реальности. Его девушка жива, его мать погибла, его начальник — везен королевских кровей.

Джульетта ответила на звонок утром и днём, но до самой ночи он так и не нашёл времени, чтобы увидеться с ней. Что если по телефону говорила не Джульетта? В нём, помимо «Чистого Дня», сидит неизвестное зелье на крови, так почему он легко и наивно верит в происходящее вокруг?

Ник слетел по ступеням и выскочил на улицу, на бегу вызванивая службу такси.

* * *

Офицер Милас проявила все мыслимые предосторожности, даже запросила номер значка в диспетчерской и дотошно сверила с тем, что Ник ей предъявил.

— Я не стала будить мисс Сильвертон, — сказала она, убирая пистолет в кобуру, — хотя ваш звонок в три часа ночи был неожиданным. Точно ничего не случилось, детектив?

— Всё в порядке, офицер, — заверил Ник, настороженно осматриваясь. — Мне просто нужно срочно… увидеть Джульетту.

Милас недоверчиво нахмурилась, но охранять мисс Сильвертон от её же парня ей, видимо, не приказывали.

— Наверное, я успею сходить за кофе? — спросила она.

Ник закивал. По дороге он успел немного прийти в себя и собраться с мыслями. История с заколдованной кошкой, действительно, не вписывалась во вчерашний вечер, ведь в воспоминаниях фигурировал и Монро: в его доме отравленная Джульетта потеряла сознание, а потом они нашли кошку. Его оказавшаяся живой мама убила Акиру Кимуру, вонзив ему нож в сердце. Последнее было довольно странным совпадением. Возможно, вчера он видел убийство Кимуры, и одурманенный разум пропустил виденное через призму бреда. Сейчас Ник уже отличал фантазии от реальности, во всяком случае, уверил себя в этом, пока добирался до «Банфилда». Но стоило ему только шагнуть в номер, как едва улёгшаяся паника всколыхнулась с новой силой: чересчур хороший номер, большой и даже почти шикарный — со стеклянным столиком, плазменной панелью, ажурными перегородками, — бюджет полицейского управления не мог позволить себе охранять членов семьи сотрудников за такой баснословный счёт. А ведь Джульетта официально даже и не была членом его семьи. Что бы Нику ни предстояло увидеть в спальне, он предпочитал увидеть это без посторонних.

Милас прихватила куртку и вышла на улицу, бесшумно притворив за собой дверь. Ник подождал немного, защёлкнул замок и на подрагивающих ногах направился к спальне.

Джульетта лежала поверх покрывала полностью одетая — в джинсах и блузке — и крепко спала.

Оставив дверь приоткрытой, Ник бесшумно приблизился к ней и сел на краешек кровати. Руки Джульетты были сложены на животе поверх сотового телефона, словно она ждала звонка и, засыпая, боялась его пропустить. И никаких царапин у неё на руках не было. Конечно же нет. Конечно же, и кошка, и нелепое объяснение в трейлере, и живая мама, — всё это были только галлюцинации.

— Ник? — сонно пробормотала Джульетта и попыталась сесть. Спросонья ей никак не удавалось скоординировать движения.

Ник сгрёб её в объятия и зарылся носом в спутанные волны волос.

— Что-то случилось? — встревожилась она.

— Нет, всё хорошо, — пробормотал он и стиснул руки сильнее. Остаться бы так до утра.

— Мы поедем домой? — сдавленно прошептала Джульетта.

— Ещё нельзя.

— Что? — от умилённого всепрощения в её голосе не осталось и следа. Она неловко высвободилась и с негодованием вскочила с постели. — Ты же сказал, что всё хорошо!

— Не настолько, — покаялся Ник. — Ситуация ещё не разрешилась, и тебе безопаснее оставаться здесь.

— Какая ситуация? Ник, я хочу домой, мне нужно на работу, а ты со вчерашнего утра пропал и ничего не объясняешь. Вы с капитаном заперли меня и охрану приставили, будто я под арестом. В чём дело?

— Мы ловим опасного преступника.

— Ты каждый день ловишь опасных преступников.

Ник тяжко вздохнул. Похоже, приезжать не стоило. Бурю было бы легче пережить, имея возможность выполнить все требования невыспавшейся любимой, а сейчас придётся отвечать.

— Конкретно этот преступник имеет что-то лично против меня. Я не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала.

— Лично против тебя? — Джульетта присела обратно. — Ты остаёшься здесь со мной?

— Э-э-э… Нет, я должен закончить это дело.

— Но ты не можешь! Ты сам мне рассказывал, детектив не может вести личное дело. Если этот человек ищет тебя, ты должен быть под защитой.

— Джульетта…

— А если с тобой что-нибудь случится? Ник, кто он? Что ему от тебя надо?

Ник схватился за голову. Глубокая ночь после тяжёлого трудового дня вообще не подходила для споров.

— Я даю тебе слово, со мной всё будет хорошо, — заверил он.

Но железный аргумент подействовал на Джульетту неожиданным образом — её губы задрожали, и глаза, к ужасу Ника, наполнились слезами. Он поспешно сгрёб её в охапку и прижал к своему плечу, чтобы не видеть творящееся безобразие.

— Ну не надо, — жалостливо попросил Ник. — Джульетта, это правда, со мной ничего не случится — он не пытается меня убить.

— Что ему нужно? — всхлипнула она.

— Не помню.

— Как «не помнишь»?

Ник обругал себя за длинный язык, но зато Джульетту, похоже, удалось отвлечь от горестных мыслей, что не могло не радовать.

— Просто не помню. Мне вчера что-то вкололи — ничего опасного, и уже всё прошло, но вчерашний день я помню урывками, — он с опаской покосился на неё и перевёл дух: полуправда опять сработала: Джульетта выглядела обеспокоенной и не более того. — Ты как?

— Я боюсь за тебя.

— Обещаю быть очень осторожным.

— Ты хотя бы до утра останешься? — Джульетта уютно ткнулась носом в его шею и устало вздохнула.

Спать захотелось невыносимо. Обнять её, прилечь рядом и закрыть глаза всего на мгновение, хотя бы на двадцать минут…

— Не могу, — Ник высвободился, чмокнул её в губы и встал с кровати. — Очень хочу, но я обещал, что сразу же вернусь в управление. Чем быстрее мы его поймаем, тем раньше сможем вернуться домой. Постарайся заснуть, хорошо? Я позвоню утром.

— Хорошо, — Джульетта печально кивнула, — будь осторожнее.

— Конечно.

Ник ещё раз оглянулся на неё от двери, улыбнулся и прикрыл комнату от яркого света гостиной.

На кресле лежала куртка Милас, на столике — ключ с номерком.

— Офицер? — в полголоса окликнул Ник.

— Я здесь, — отозвалась Милас из-за приоткрытой двери уборной.

— Не слышал, как вы вернулись. Я поехал — закройте за мной.

— Конечно, детектив. Иду.

Ник вышел на улицу и огляделся в поисках своего таксиста. Они договаривались всего на десять минут ожидания, однако машина стояла на прежнем месте — пожилой водитель приветливо помахал ему рукой из открытого окна и завёл двигатель. Можно было бы съездить за пикапом, но тогда придётся сделать большой крюк, а капитан очень расстроится, если заметит его побег из управления. Вдруг ещё не заметил. Или вдруг он случайно заснул — нужно срочно возвращаться и будить.

* * *

Под утро сильно похолодало, и хотя по улице пришлось пройти едва ли десяток шагов, но в одной футболке Ник успел продрогнуть. По ступенькам он влетел пулей, согреваясь, а заодно разгоняя сон, едва не сморивший его в такси.

В отделе ничего не изменилось, будто он и правда отлучался всего на пять минут за кофе. Полусонные дежурные даже не обратили на Ника внимания. Он прокрался мимо капитанского кабинета и, сдернув со спинки кресла кожанку, наконец-то укутался.

Прилечь на диван, укрыться курткой и прикрыть глаза на двадцать минут — попросил организм. Даже во время обычной ночной смены предрассветные часы были самыми муторными. Ник не решился сесть, похлопал себя по щекам и пошёл к начальству. Насколько нелепо в их ситуации прозвучит вопрос «Не спите, сэр?»

Закрытые жалюзи на окнах слегка беспокоили. Ник вовсе не был уверен, что сумеет беспристрастно рассказать шефу о складе двенадцати мёртвых Жнецов, да и вообще мысль о капитане, потерявшем память трёх суток, его откровенно пугала.

Уже проворачивая ручку, Ник вспомнил, что опять забыл постучать, и неуверенно глянул за дверь. От сердца отлегло — капитан определённо не спал: он стоял, упираясь левой рукой в стол, а правой зажимал висок.

— Капитан, у вас всё… — Ник оборвал себя на полуслове и быстро прошёл в кабинет. — Сэр?

Он с содроганием присмотрелся к впившимся в волосы пальцам, но ничего ужасного под ними не заметил, голова выглядела вполне целой. Кровь виднелась только на плотно сомкнутых губах — проступила из лопнувшей ранки.

— Вам, наверное, лучше сесть.

Капитан чуть повернул голову и посмотрел на него воспалённым левым глазом. Правый был закрыт, и от слипшихся ресниц по щеке змеилась мутная белёсая дорожка.

— Нужно ехать, — хрипло выдохнул он сквозь стиснутые зубы и отпустил стол.

Стоять прямо капитан не смог — тут же занесло. Ник метнулся к нему, нырнул под локоть и, обхватив его торс, изо всех сил упёрся, восстанавливая равновесие.

— Скажите, что нужно — я принесу, — пообещал он, стараясь сдвинуть шефа в сторону кресла. Шеф не поддавался. — Лекарство какое-то? Сэр, вы даже идти не сможете.

— Помоги мне спуститься, — капитан выровнялся и, тяжело дыша, отпустил висок.

Если не приглядываться — не замечать закрытый глаз, подрагивающие от напряжения желваки и не обращать внимания на прерывистое дыхание… Любой случайно встреченный коллега обязательно спросит, куда детектив тащит умирающего капитана, и вызовет скорую помощь. Им ведь не объяснишь, что из всей современной медицины везенам подходит только травматология.

Ник осторожно отпустил капитана и отошёл на шаг. Держался тот неплохо, им ведь главное выйти из отдела, не привлекая внимания, а по лестнице уже как-нибудь, хоть волоком. Попытавшись представить, как тащит вниз бесчувственное тело начальника, отсчитывая ступеньки пятками его туфель, а в этот момент вверх поднимается Хэнк, Ник тоже прикрыл один глаз.

— Ладно. Уверен, вы знаете, как лучше. — Он открыл дверь и оглянулся.

Капитан сделал неуверенный шаг. Его лицо на миг исказилось от боли, рука дёрнулась к виску, но он стиснул кулаки и, отдышавшись, снова пошёл.

За всю дорогу до лестницы его ни разу не занесло, но Ник всё равно шёл рядом, готовый в любой момент поддержать за локоть. Поддержать пришлось, когда дверь за их спинами бесшумно закрылась. Капитан повис на его плече, цепляясь одной рукой за перила. Зубы обнажились, и из ранки на губе снова выступила жирная капля крови, но из горла не вырвалось ни звука.

Хоть бы сказал, что Ник напрасно дёргается, это, мол, особая королевская мигрень. Или что не напрасно, и нужно срочно лететь к ближайшему везеновскому знахарю. Почему, мать его, висок, и почему, мать его, правый? Он так надеялся забыть утренний кошмар, как забывается любой сон, но этот на удивление чётко врезался в память. Что это было: воспоминание или предвидение? Ника передёрнуло.

Капитан с глухим стоном втянул воздух в лёгкие, чуть твёрже встал на ноги, и Ник, поудобнее закинув руку на плечо, повёл его вниз, медленно и осторожно, без резких движений. На подходе к юкону он выдохся окончательно. Волосы прилипли ко лбу, перед глазами поплыло, и неприятно гулко пульсировало в ушах. Сказывалась бессонная ночь.

Прислонив капитана к боку внедорожника, Ник вытащил из его кармана ключ и, щёлкнув брелоком, открыл пассажирскую дверцу. Несколько долгих мгновений ушло на осознание, что сидение отрегулировано под него, и капитанские бесконечные ноги в имеющееся пространство не поместятся. Он сунулся в салон, отодвинул сидение до упора — и приступ головокружения едва не свалил его со ступеньки. А ведь без сна прошли только сутки и те неполные, и впереди ещё как минимум восемь часов, которые тоже нужно выдержать.

Ник перевёл дух, помог мало что соображающему шефу сесть и осторожно коснулся его локтя.

— Сэр, куда ехать? Капитан?

Капитан не реагировал и едва не до хруста сжимал собственный череп.

На церемонии у Ника не осталось никаких сил — он взял шефа за подбородок и повернул к себе.

— Капитан, мне нужен адрес, куда вас отвезти.

На мгновение Нику показалось, что тот не понимает ни слова, будто забыл человеческую речь. Потом капитан не глядя вытащил из пиджака телефон, поднёс его почти впритык к левому глазу, нажал на экран и отдал Нику.

«Кэтрин» назывался открытый профиль контакта с номерами телефонов и адресом.

— Туда ехать не меньше получаса, — ужаснулся Ник. — Сэр, до моего друга ближе. Скажите, что вам нужно — возможно, у него тоже есть… Сэр. Капитан. Сэр.

Ник в отчаянии застонал и захлопнул дверцу. Хорошо, что хоть по пустым дорогам ехать: ему ещё не приходилось управляться с таким танком, и по дневному трафику можно было ползти все два часа. Оббежав юкон, Ник распахнул дверь и с удивлением уставился на здоровую дыру рядом с задним окном.

— Тамин, — еле слышно сказал капитан.

Ник запрыгнул в салон и наклонился к нему.

— Как?

— Тамин, — повторил он, сгибаясь.

— Нет-нет, сэр, вам лучше сидеть прямо и не спать, — Ник придержал его за плечо, перегнулся, кое-как дотягиваясь до ремня безопасности, и пристегнул. — Держитесь.

Придвинув сидение и отрегулировав зеркала, Ник завёл двигатель и осторожно повёл внедорожник к выезду. Отвлечься на звонок Розали он решился, только очутившись на пустой дороге.

— Да, Ник? — шепнула она в трубку.

— Привет… — он неловко проглотил её имя, — слушай, ты знаешь, что такое «тамин»?

— Это мощный психостимулятор.

— А… — Ник растеряно покосился на шефа. — Какое он действие оказывает?

— Как и все психостимуляторы, стимулирует психическую активность, снимает усталость.

— Привыкание вызывает?

— При регулярном употреблении, да, ещё какое.

Шефу предстоит неприятный разговор, хмуро подумал Ник. Сейчас требовать от него объяснений бесполезно, и при этом нужно решать проблемы по мере их поступления.

— У тебя есть?

— Э-э-э, Ник, а на кофе ты не продержишься? Я уже смешала первый вариант противоядия. Если не найдём более удачных компонентов, этот к часу дня будет готов.

— Это не для меня. Скажи, что у тебя есть тамин. Пожалуйста, очень надо.

— Извини, но нет. У него короткий срок годности, поэтому готовится под заказ. На весь процесс — восемь часов, может, чуть меньше.

— Ладно. Как противоядие будет готово, позвони.

— Конечно.

Ник убрал сотовый в куртку и попытался испепелить капитана взглядом.

— Едем к Кэтрин. Надеюсь, у неё есть ваш тамин.

Капитан не ответил. Время от времени он порывался согнуться, но ремень надёжно удерживал его у спинки. На перекрёстке Ник развязал ему галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Какую бы дрянь шеф ни принимал, на абстинентный синдром его состояние не походило, если у везенов он, конечно, не проявляется дикими головными болями. Зато приём стимуляторов отлично объяснял перепады настроения. Быть может, когда Ник только пришёл в убойный отдел, капитан как раз пытался завязать? Что если он сорвался только сегодня, узнав о запрете на сон? Пока капитан держится за голову, всё в порядке, лишь бы не начал раздирать её.

Как Ник ни старался, за полчаса доехать не удалось. Даже на пустой дороге ему казалось, что он управляет не внедорожником, а целым двухэтажным автобусом, и с непривычки не впишется ни в один поворот и снесёт все встречные пожарные гидранты. Ближе к цели стало совсем туго: приходилось смотреть и на обступившие дорогу гидранты, и на пугающе затихшего капитана, и на карту в телефоне. Его совсем не привлекала перспектива стучаться с шефом на плечах в каждый спящий дом и спрашивать, здесь ли живёт Кэтрин.

С домом, наконец, удалось определиться — жалко, что на карте не написали, что у него красная дверь. Ник припарковался, отстегнул шефа, выпрыгнул из салона и, оббежав юкон, распахнул пассажирскую дверь.

— Приехали.

Капитан с глухим стоном завалился вперёд.

— Всё уже, почти добрались, — пробормотал Ник, перехватывая его поперёк груди, и с трудом усадил прямо, — осталось два шага. Сэр, ну идёмте.

Для начала нужно его вытащить. Но как? Удобнее всего ухватиться было бы за ту руку, которой капитан продолжал держать голову. Не взорвётся же она, в конце концов… Ник обхватил исполосованное запястье и отвёл его в сторону, преодолевая пугающе слабое сопротивление. Висок и смятые волосы по-прежнему выглядели нормально: ни крови, ни трещин, ни осколков кости. В том мерзком сне рана находилась чуть дальше виска, над ухом, и даже если там что-нибудь есть, то в темноте разглядеть ничего не получится. Ник неуверенно коснулся плотного ёжика волос, чуть надавил и прощупал кожу над ухом — под пальцы попала небольшая выпуклость.

— Твою мать, — беззвучно прошептал Ник, отслеживая кончиками пальцев протяжённость шрама.

Около двух с половиной дюймов прощупывались отчётливо — рубец был довольно плотным, но к краям истончался, и оценить, где заканчивалось хирургическое вмешательство, не получалось.

Капитан, не открывая глаз, прижался к его ладони виском и перестал тянуть к голове руку.

— Вот теперь точно приехали, — растеряно проговорил Ник. — Сэр, нам нужно идти. Слышите?

Осторожно убрав ладонь, он закинул руку капитана себе на плечи и буквально выволок его из юкона. Ноги шеф, слава богу, ещё мог переставлять. Только глаза совсем не открывал и почти не координировал движения. Короткая дорожка и невысокое крыльцо окончательно доконали мышцы Ника.

— Обратно вы меня понесёте, — пропыхтел он, вжимая кнопку звонка.

Кэтрин открыла сразу, будто ждала под дверью или случайно проходила мимо неё в этот момент. Что не ошибся адресом, Ник понял по серой коже, перекошенному рту и провалам глаз Ведьмы. Яростно зашипев, тварь отшатнулась назад, но быстро взяла себя в руки и приняла человеческий облик.

Шефу предстоит очень неприятный разговор, хмуро подумал Ник, оглядывая элегантную блондинку за сорок.

— А ты, наверное, Ник, — первой нарушила молчание Ведьма. — Он не ранен?

— Нет, — Ник заставил себя не скрипеть зубами и говорить спокойно. Мало ли как у него сложились отношения с Адалиндой. Конкретно эта Ведьма ему ничего плохого ещё не сделала. — Он сказал, что ему нужен тамин.

— Понятно, — Кэтрин посторонилась и указала вглубь дома: — Заноси.

В гостиной она обогнала их и распахнула дверь смежной комнаты. Не разбирая дороги, Ник протащил шефа туда и с помощью Ведьмы уложил на короткий кожаный диван без подлокотников, так что ноги просто свесились на пол. Стоило только выпустить правую руку, как она тут же вернулась на своё место — сжала голову над ухом.

— Тамину нужно ещё сорок минут на завершение реакции, но им здесь уже не обойтись, — заключила Кэтрин.

Ник бегло осмотрелся. Комната очень походила на внутреннюю комнату в магазине Розали — повсюду свисали связки сушёных трав, стояли бутыльки и баночки, фарфоровые ступки, штативы, старинные книги. Отдельно, на краю рабочего стола, рядком выстроились двенадцать бутыльков из тёмного стекла, над их открытыми горлышками поднимался бледно-розовый дымок.

— Он засыпал в пути?

— Вроде нет, — не очень уверенно отозвался Ник.

— Вроде? — усмехнулась Кэтрин, приблизившись к столу. — Ладно, ускорю реакцию — эффективность снизится до трёх часов…

Перелив содержимое одного бутылька в пробирку, Ведьма добавила компонентов, прогрела на спиртовке, встряхнула и, зачерпнув плоской ложечкой крупчатую смесь из тёмной банки, присела на корточки рядом с капитаном.

— Эй, Гримм, — позвала она, — открой ему рот.

Ник подошёл к изголовью, оценил подрагивающие на лице капитана желваки и надавил на его подбородок. Потом на напряжённые мышцы, снова на подбородок — без толку.

— Давай я отвернусь, а ты скажешь, когда всё будет готово, — предложила Ведьма.

— И как я должен это сделать?

— Да как угодно.

Где-то на лице должны быть точки, куда нужно давить — это Ник знал, но вот где они точно расположены, раньше знать не было необходимости. А ощупывать всё лицо при Ведьме совсем не хотелось, даже если она отвернётся. Так же, как и пытаться разжать зубы. Ножом — зверство, пальцами… Ник покосился на подрагивающие губы в разводах спёкшейся крови. Ведьму тогда придётся убить.

А ещё можно зажать нос — и это самый простой вариант.

Ник присел на корточки, подсунул руку шефу под голову и немного приподнял.

— Капитан, сэр…

— Он не услышит.

— Откройте рот.

Капитан расцепил зубы. Ведьма хмыкнула, быстро напоила его тамином из пробирки, следом всыпала крупку и зажала рот ладонью. Капитан дёрнулся, пытаясь откашляться, на мгновение распахнул глаза и обмяк. Лицо его умиротворённо разгладилось, дыхание выровнялось, и правая рука безвольно соскользнула с дивана. Ник вопросительно уставился на Ведьму.

— Через десять минут проснётся — будет в порядке, — сказала она, поднимаясь. — Тамин разбудит. Можешь идти.

Ник опустил голову капитана на диван, встал, чувствуя, как противно дрожат уставшие ноги и ноет поясница, вышел в гостиную и громко переспросил:

— Десять минут?

Уютно устроилась Ведьма: белый диван в эркере, мягкие кресла, галерея фоторамок на комоде под зеркалом, включённый электрокамин…

— Да, — с подозрением откликнулась Кэтрин.

Ник решил её не разочаровывать:

— Ну так я подожду, — заверил он, проходя к камину.

Ведьма вылетела из комнаты в мгновение ока.

— Это мой дом!

— Вызови полицию, — посоветовал Ник.

— Гримм, ты плохо понимаешь? — прошипела она, балансируя на грани человеческого облика.

— Мы можем подраться, — покладисто согласился он и отвернулся к зеркалу на стене. Фальшивые языки пламени завораживали и усыпляли, нужно отвлечься хоть на что-нибудь, хоть бы и на собственную измождённую физиономию.

— Чего ты хочешь? — Ведьма сбавила тон и, продефилировав мимо зеркала, вальяжно устроилась на диванчике.

— Задать несколько вопросов.

Она недовольно скривила губы, глядя в сторону, помолчала немного и указала на стул перед собой.

— Садись, спрашивай. Не обещаю, что отвечу на все твои несколько вопросов, на часть — возможно. И потом ты уйдёшь из моего дома.

На взгляд Ника, кресло, тоже кстати стоявшее напротив дивана, было удобнее, но спорить по мелочам не хотелось.

— Что с капитаном? — спросил он, присаживаясь.

— Последствия травмы.

— Черепно-мозговой?

Кэтрин кивнула, подумала и указала наманикюренным пальчиком на правый висок. Ник ждал, выразительно подняв брови. Ведьма обворожительно улыбалась и демонстрировала обтянутые узкими брюками стройные ноги.

— Как-то не складывается у нас общение, — вздохнул Ник, поднимаясь.

— Сядь. Не люблю, когда мельтешат перед глазами, — Кэтрин спрятала улыбку. — Почему бы тебе не расспросить самого капитана?

— Потому что он спит, и я спрашиваю тебя, — Ник присел обратно. — Что за травма? Что за последствия? Какого чёрта ты снабжаешь его стимуляторами?

— Понятно! — Ведьма прыснула и прижала тонкую ладонь к губам. — Ты считаешь, что он наркоман, а я его поставщик? Не стоит так переживать: чтобы заработать зависимость от тамина, его нужно принимать регулярно, каждый день. Поверь, Гримм, за семнадцать лет он ни разу не брал у меня больше восьми доз на две недели — сегодня у вас исключительный случай.

— Которая это доза за сегодня?

— Насколько мне известно, третья. Через три часа будет четвёртая.

— Ты сказала «семнадцать лет»? — Ник попытался осознать срок и удивлённо округлил глаза. — Это военная травма? Как он с ней в полицию попал?

— А ты как думаешь? — самодовольно усмехнулась Ведьма. — Некоторые снадобья, в том числе и тамин, способны купировать почти все последствия на короткий срок. Достаточный, чтобы пройти медосмотр.

— Зачем?

— Гримм…

— Рассказывай! — Ник хлопнул по деревянным подлокотникам и подскочил. — Зачем ему это? Зачем это тебе?

— Сядь! — рявкнула Кэтрин.

Ник сел.

— Это не так просто объяснить, Гримм. Ты ведь его совсем не знаешь, и хочешь узнать с моих слов?

— Коротко.

— Коротко — он так захотел.

— И ты ему помогаешь?

— Я ему обязана жизнью: он вывез меня из-под ракетного удара, а сам словил осколок в голову.

— Ты работала на Французский Дом?

— Так ты знаешь, — протянула Кэтрин. — Нет, никогда не работала. Французский Дом не имел отношения к той операции. Я работала на Феррат.

Ник закрыл рот и решил, что следующий вопрос не задаст. Ни сейчас — Ведьме, ни потом — капитану. Вряд ли он когда-нибудь будет готов услышать ответ.

— И наш принц тоже, — припечатала Кэтрин.

Ник прикрыл глаза и стиснул зубы. Не поладят они с ней.

— И сейчас?

— Нет. Он недолго на них работал, меньше года, фактически та операция была для него первой и последней. А ведь с Феррат у него могло быть великое будущее.

— Но после ранения принц стал им не нужен, — понимающе покивал он.

— После ранения — да, но это он с ними порвал. Там сложная история вышла: нам не выдали координатора, из-за которого всё случилось.

Ник поёрзал на стуле, устраивая ноющую спину поудобнее.

— Босния, — быстро сказала Кэтрин. — Босния и Герцеговина. Я была связующим звеном между везенами и людьми, оказывала влияние на человеческое командование. Приказы получала лично от координатора. Александр… как-то его… Берг. У него ещё водитель был — сынок кого-то из верхушки Феррат. Больше ничего об этом Берге узнать не удалось. Его высочество Ренард руководил разведкой. Они узнали и доложили о готовящемся ракетном ударе, наш штаб должны были эвакуировать, он мне лично сказал об этом, но вертолёты не прилетели. Потом выяснили, что информация потерялась на уровне координатора, а тот к тому времени уже скрылся. Шон молодой был — высокомерный и заносчивый. Взял джип и поехал к штабу. Я, когда поняла, что нас бросили, ушла пешком, и он меня подобрал. Из-под удара мы выехать не успели. Другой бы на его месте умер, но в нём достаточно голубой крови. Они живучие. Выкарабкался, хотя и не без последствий, как ты сам видел.

— Часто у него бывают такие приступы?

— Он должен спать не меньше девяти часов в сутки, лучше больше, или принимать тамин — тогда приступов не будет.

— И это всё?

— У него что-то с восприятием звуков. Спроси сам.

— Спрошу. Так, значит, вы пытались найти того Берга, вам его не отдали, и вы порвали с Феррат? — Ник на пробу качнулся вперёд и пристально посмотрел на Ведьму.

— Вроде того. Думаю, Его высочеству в целом ситуация не понравилась, добавилось что-то личное. Он практически в то же время окончательно рассорился с Семьёй и улетел в Соединённые Штаты Америки. Формально Орегон принадлежит Французскому Дому, и Портленд отдали младшему принцу, чтобы больше не видеть его в Париже. Я имела удовольствие быть лично знакомой с несколькими его братьями и прекрасно понимаю, почему Шон с радостью принял их предложение. Очень жаль, что он не имеет прав на корону.

— Я заметил странную вещь, Кэтрин, — заговорщицким тоном сказал Ник и широко улыбнулся, — как только я пытаюсь встать, ты начинаешь говорить. Что-то в той стороне, да?

Он указал на комод под зеркалом и, поднявшись, шагнул к нему. Ведьма оскалила белые человеческие зубы и с досадой отвернулась. По настойчивости, с которой она пыталась его удержать, Ник рассчитывал минимум на классический ведьминский рявк в лицо, и всё же было приятно раскусить её маленькую хитрость. Искать долго не пришлось — с фотографий в рамках на него взирала Кэтрин, молодая Кэтрин и юная, кокетливая Адалинда Шейд, нескладный подросток Адалинда Шейд и кукольно-прелестная девчушка Адалинда Шейд.

— Спасибо за увлекательную сказку, — пробормотал Ник, пытаясь удержать на лице улыбку, но душевных сил играть роль внезапно не оказалось.

Кэтрин хмыкнула:

— Я рассказала правду.

— Она твоя дочь.

— Да.

— Где она сейчас?

— Не знаю, — в глазах Ведьмы вспыхнули огоньки потаённой ненависти. — Мы не виделись с того дня, как ты лишил её силы.

— Ты лжёшь.

— Это правда, — сказал капитан от двери.

Ник обернулся. Он стоял, расслабленно подпирая косяк, спрятав руки в карманы брюк, и выглядел как всегда — сильным и уверенным, но абсолютно чужим.

— Я проверил Адалинду ещё утром, — продолжил капитан, глядя Нику в глаза, — с работы она неделю назад уволилась, в её доме пусто.

— Зачем ты его привёл?! — взвилась Кэтрин. — Я пыталась его отвлечь, но что я могла сделать?!

— Успокойся, — капитан чуть заметно улыбнулся, — всё нормально, ситуация изменилась.

Ник оглянулся на Ведьму — судя по выражению её лица, не он один чего-то не понимал, но в отличие от него она точно получит объяснение, а он узнает об "изменившейся ситуации" и планах капитана уже по факту случившегося. Вот как сейчас: Адалинда пыталась убить его тётю и требовала ключ, шантажируя жизнью Хэнка, а капитан её, оказывается, отлично знал.

Вытащив из кармана ключ зажигания, Ник положил его перед снимком, где крохотная Адалинда в бантах задувала свечи на торте, и в гробовой тишине вышел из дома.

С тусклого неба накрапывал мелкий дождь. Вокруг медленно просыпался город: появлялись ранние прохожие, вдалеке шумели вышедшие в первый рейс автобусы. Начинался новый день.

Нужно было встряхнуться и думать о реальных проблемах: например, о том, что у них с принцем Портленда по-прежнему есть общий враг, и его по-прежнему нужно найти. Ещё о том, что принц по-прежнему возглавляет убойный отдел, в котором Ник по-прежнему детектив. И раз там ему быть детективом не долго, то нужно решать, где же он будет детективом дальше. Нужно было понять, что капитан о нём знает, что знает о тётином ключе, и кем ещё, после Хэнка, попытается его шантажировать.

Ник сидел в пикапе, облокотившись о руль, глядел на дверь магазинчика Розали и о реальных проблемах думать не хотел. Он вообще ничего не хотел. Может быть, только спать. Наверное, стоило зайти в магазин: там бы его живо привели в чувство вопросом, что за горе у него случилось. Да они с капитаном даже друзьями не были, так — работали вместе. Вот если бы выяснилось, что за покушением на тётю Мари стоит Хэнк, или что Монро на самом деле приставлен за ним шпионить, то было бы из-за чего расстраиваться.

Но вялые доводы разума не помогали — не хотелось ни с кем говорить. Но и оставаться на том же месте тоже было нельзя: если друзья выглянут из магазина, то обязательно его заметят. Так что нужно или забыть о гордости и ехать в управление, или выдвигаться домой, хотя бы для того, чтобы позавтракать. Есть, впрочем, тоже не хотелось, но завтрак — хороший повод начать шевелиться.

Ник заставил себя выпрямиться, завести пикап и для начала просто поехать. Для начала в сторону дома.

Потом зазвонил сотовый. Никогда раньше, при всей их неспокойной работе, звонок в шесть утра не вызывал такую бурю эмоций. Ник посмотрел на незнакомый номер, высветившийся на экране — нет, не капитан, он бы позвонил со своего… только бы с Джульеттой ничего не случилось, пусть это будет не связано с ней, — и прижался к обочине. После бессонной ночи одновременно управлять автомобилем и разговаривать по телефону не стоило. Он прямо чувствовал, как при приближении трубки к уху глаза начинают разъезжаться в разные стороны.

— Бёркхардт. Слушаю.

— Доброе утро, детектив, — сказал незнакомый мужской голос. — Простите, я вас не разбудил?

— Э-э… нет, — Ник потёр глаза. Хорошо, что это не насчёт Джульетты, и конечно же это не капитан… — А…

— Очень хорошо, — обрадовался голос. — Итак, я всё собрал. Когда и где я могу передать вам материалы?

— Простите, с кем я говорю, и о каких материалах идёт речь? — немного резко перебил Ник.

— О, простите, звоню в такую рань и не представляюсь. Почему-то я думал, что вы сохраните мой номер. Это Диего Эвиа. Помните?.. Похоже, я вас всё-таки разбудил.

Ник тряхнул головой и приоткрыл окно — в лицо потянуло прохладным влажным воздухом. Не сон. Но тогда, если это не сон, то общаться в предыдущий раз они могли только в забытый вторник.

— Детектив?

— Да, я… э-э-э… Вы сказали «материалы». Все собрали?

— Как мы и договаривались. Железные доказательства. Уверен, когда вы убедитесь, что ваш отец работал вместе со мной, у нас сложатся более доверительные отношения. Но это, конечно же, от меня, бонус. Уверяю, данные по нанимателю Акиры Кимуры вас впечатлят.

И если это не сон, а в уши льётся дикий бред, значит, сеньор Кортес устал ходить кругами и решил лично встретиться с Гриммом. Что было бы даже неплохо, но не в полусне и без прикрытия.

— Знаете, я сейчас не смогу выбраться. Давайте, я вам позже позвоню и назову время и место.

— Конечно. Но имейте в виду, что мой рейс улетает в одиннадцать, а я бы не хотел оставаться вам должным. Эти монеты бесценны, и материалы — самое меньшее, что я могу для вас сделать. До свидания, детектив.

Ник уставился на погасший экран, открыв рот: этот сукин сын утверждает, что его отец работал на тайную службу Испанского Дома, а ещё намекает, что он, Ник, Гримм, отдал ему монеты Закинтоса? Впечатляющая своей наглостью ложь! Хоть бы немного приправил правдой.

По спине пробежал неприятный холодок. А что если приправил? Тогда которое из двух диких утверждений — правда?

Ник потёр лоб и неуверенно завёл пикап. Если Кортес хочет, чтобы Гримм сломя голову понёсся проверять тайник с монетами и привёл его на своём хвосте, то удача Кортесу не помешает: очень глупо нападать на Гримма в его арсенале. А монеты оттуда, действительно, давно пора вывезти и спрятать подобно ключу — в лесу, только подальше.

 

До часа-пик оставалось ещё много времени, и дорога отлично просматривалась — никакого хвоста за собой Ник не заметил, что, конечно, не гарантировало отсутствие хвоста. Кортеса, со слов капитана, можно было считать невидимым.

Ник до белых костяшек сжал рукоять короткого меча и зло стиснул зубы. Да, очень жаль, что сейчас ему никто не помогает и никто не зайдёт в дверь трейлера за спиной Кортеса, но придётся справляться самостоятельно, как справлялся раньше.

Обработав лезвия ножей и меча ядом, Ник спрятал клинки по всему трейлеру, взвёл арбалет и присел на стол.

Монро прав, здесь бардак. Книги могут серьёзно пострадать, атлас и карты, чернила обязательно прольются. Лишь бы не разбить бутыльки с ядами, иначе на полу произойдёт реакция, и может случайно образоваться портал в другое измерение или в саму преисподнюю. Прятать ценные и хрупкие вещи времени не оставалось, как подсказывали инстинкты. А тётя Мари завещала доверять своим инстинктам. И ничему больше. Может быть, она и не приходилась ему тётей, а была посторонним Гриммом, или другом семьи — скорее всего, матери, — но она заботилась о нём, вырастила и позволила прожить в счастливом неведении до тридцати лет. Она не знала, что Портленд отдали принцу Ренарду, иначе бы не позволила Нику поступать здесь в колледж.

Отчаянно захотелось завыть. Неужели его, действительно, так сильно задело коварство капитана, что его невозможно выбросить из головы? Только потому, что наконец-то оказалось, с кем разделить проблемы Гримма? И ведь капитан на самом деле помогал. Втирался в доверие, конечно, — вот что было причиной обиды.

В трейлер вежливо постучали. Ник спрыгнул со стола, расстегнул кобуру и, спрятав арбалет за спину, так же вежливо пригласил:

— Входи, открыто.

Дверь распахнулась, на порог шагнула Джульетта, а следом за ней — Кортес.

— Доброе утро, Ник, — сказал он, широко улыбаясь, и прижал нож к её горлу.

Джульетта испугано вздёрнула подбородок и бросила на Ника отчаянный взгляд. Глаза у неё покраснели и опухли, от носа по губам и щеке размазалась кровь, а шею, врезаясь в кожу, обвивала тонкая проволока. Петлю под волосами Кортес удерживал левой рукой.

— Ты, — во рту пересохло. Ник с трудом сглотнул. — Отпусти её.

— Непременно, — пообещал Кортес. — Я не хочу с тобой ссориться, Ник. Это просто мера предосторожности, чтобы ты не делал глупостей. Положи оружие на пол, пока сеньорита не порезалась.

Ник опустил руку с арбалетом, вынул пистолет из кобуры и сложил их перед собой.

— Молодец, — одобрил Кортес. — Теперь можешь сказать ей, что всё будет хорошо.

— Джульетта, — Ник поймал её взгляд и постарался вложить в голос как можно больше уверенности. Кортес, конечно, издевается, но её нужно успокоить. — Всё будет в порядке.

Джульетта моргнула, и он перевёл взгляд на испанца.

— Чего ты хочешь?

— Всего лишь исполнить волю твоего отца, его предсмертное желание, так сказать. Я ведь не обманул тебя: Рид Бёркхардт был верным Гриммом, и когда-то мы даже дружили, поэтому он хотел отдать монеты мне, но при жизни не успел. Ник, гибель твоего отца меня ужасно опечалила, но ничего, я заставил Шакала заплатить за это. А тебе осталось только отдать мне монеты. Они здесь?

— Там.

— Ну так неси, а мы с сеньоритой подождём.

Через шаг оглядываясь, Ник прошёл к оружейному шкафу. Казалось, стоит только отвернуться, и Кортес перережет Джульетте горло — просто так, по велению души. Но он стоял спокойно, дружелюбно улыбался и ждал.

Свинцовая шкатулка успела покрыться пылью. Ник вытащил её из-за чемодана, встал и, обернувшись, откинул крышку. На монеты он не смотрел, но сразу их почувствовал. Стоило только раз прикоснуться, и уже невозможно было забыть их зов: желание обладать, управлять, ощущение безграничной силы и власти в собственных руках. Для Ника их зов был всего лишь шёпотом. Что сейчас чувствовал Кортес, его не волновало, но то же самое должна была чувствовать и Джульетта. Крышка с лязгом захлопнулась.

— Очень хорошо, — Кортес кивком указал на стол, — положи и снова отойди туда, где сейчас стоишь.

Ник подчинился. Если бы не Джульетта — кто угодно, любой другой заложник — можно было бы рискнуть… Хотя бы поспорить, предупредить, что монеты сводят с ума, что и он не сумеет их удержать. Но сейчас Ник хотел только одного: чтобы Кортес скорее ушёл и оставил Джульетту невредимой. Всё остальное — потом. Сейчас самое важное — её жизнь. Испанец подтолкнул Джульетту вперёд.

— Шагайте, сеньорита. Умница. А теперь возьмите шкатулку и… — он покосился на заваленную поверхность стола, — и упакуйте мне её в какую-нибудь бумагу, как подарок на Рождество. Вы ведь умеете заворачивать подарки? Вот этот лист достаточно большой.

Джульетта дрожащими пальцами вытянула из-под атласа белый лист и кое-как обернула им шкатулку. На обороте бумаги мелькнул чернильный рисунок — Ник обмер. С маленького листка слишком неудобно было переносить рисунок на кальку, а потом он просто о нём забыл, увлёкшись изучением атласа…

— Знаешь, Ник, ты очень хороший Гримм, — мягко сказал Кортес. — Послушный. Как твой отец. Не понимаю, почему мать тебя бросила.

— Моя мать погибла, — сквозь зубы процедил Ник.

— Ну что ты. Уверяю тебя, она жива. Когда я прибыл в Райнбек, ты уже бесследно пропал, а Келли я нашёл в больнице и в память о нашей с Ридом дружбе предложил ей работу. Она согласилась. Все эти годы я задавался вопросом: почему она не пытается тебя разыскать? — Кортес потянул Джульетту к выходу. — Подумай над тем, чтобы продолжить семейную традицию: ты можешь работать на меня. Нет-нет, не отвечай прямо сейчас! Я понимаю, ты обижен. Примите мои искрение извинения. Сеньорита?

Испанец выпустил проволочную петлю и, вынув упакованную шкатулку из рук Джульетты, выскользнул из трейлера.

Бессильно опустившись на пол, Джульетта разрыдалась в ладони. Ник бросился к ней, крепко обнял, погладил по волосам и, чуть отстранившись, снял проволоку с её шеи. На коже остались багровые полосы и неглубокие порезы. Ник скрипнул зубами.

— Он был в номере, — всхлипнула Джульетта, пряча лицо у него на груди. — Когда ты ушёл, он уже был в номере. Ник, он убил Милас…

— Прости. Джульетта… — Ник поцеловал её в макушку и прикрыл глаза. Нужно сказать. Он ненавидел себя в этот момент, но должен был сказать: — Нам нужно уходить. Пока он не вернулся.

Она вздрогнула и подняла на него полные ужаса заплаканные глаза. Сколько у них есть времени, пока Кортес заметит, что за бумага пошла на упаковку шкатулки? Может быть, он не заметит и выбросит её, или он не знает о ключе, но исходить нужно из худшего варианта — он не удержится, захочет прикоснуться к монетам и заметит карту.

— Он вернётся, — сказал Ник. — Очень скоро. Пожалуйста, возьми ключ и подгони пикап к трейлеру, мы уезжаем. Хорошо?

Джульетта кивнула, зажала в ладони ключ зажигания, и Ник помог ей подняться на ноги. Отвезти бы её сейчас домой, загнать под одеяло, приставить взвод охраны и никуда не выпускать. Но домой сейчас нельзя, а значит Джульетту придётся отвлечь простыми заданиями — подогнать пикап, смотреть в зеркало заднего вида в поисках хвоста. Что угодно, лишь бы не думала о произошедшем.

— Подожди, — Ник подобрал пистолет и первым вышел на улицу. На стоянке никого не было. — Идём.

Он помог Джульетте спуститься и, пока она подгоняла пикап, снял трейлер с прикола, совместными усилиями его довольно быстро удалось подцепить. Джульетта уступила водительское место и затихла на пассажирском сидении.

Выруливая на дорогу, Ник вытащил из кармана сотовый. Телефон жалобно пиликнул — аккумулятор требовал подзарядки.

— Привет, Ник, — сонно пробормотал Монро. — Боюсь спросить. Что-то случилось?

— Да, — он встревоженно покосился на Джульетту. Нужно было срочно придумать, чем отвлечь её от тяжких мыслей. — Монро, я очень тебя прошу… Ты можешь увезти Джульетту в какое-нибудь безопасное место подальше от Портленда и остаться там с ней, пока всё не закончится?

 

Больше всего Ника пугало то, что она не спорила, не задавала вопросов и даже не жаловалась. Он сам пообещал ей всё объяснить. Потом. Заверил, что с ним всё будет в порядке, что с Монро она в безопасности, что тот испанский ублюдок ответит по всей строгости закона. А потом посадил в компактный фольксваген Потрошителя и, провожая их взглядом, впервые в жизни растирал ладонью грудь, чувствуя в ней невыносимое жжение.

* * *

Перевозить со стоянки на стоянку набитый оружием трейлер почти через весь город оказалось той ещё задачей. Повезло, что его удалось пристроить до часа-пик, но к церкви Ник добирался уже через все пробки. Или о частом посещении трейлера придётся забыть, или тётино наследство нужно перенести поближе. Подвал? Погреб? Заначки по всему лесу? Чуть только встретился незнакомый везен — взял в руки лопату и пошёл в лес откапывать справочник. Лишь бы не запутаться: где захоронены книги, а где — обезглавленные Жнецы. Ник представил, как по третьему разу откапывает одно и то же тело, и, тяжело дыша, вытер проступившие от смеха слёзы. Это истерика, просто нервное перенапряжение. Нужно успокоиться и взять себя в руки. Когда всё закончится — Кортес подохнет, а Джульетта вернётся домой — можно будет и поорать, и окончательно разбить кулаки об стену, и на потолок влезть.

Ник сделал глоток колы и зажал рот ладонью. Спокойнее. Сахар и кофеин помогут встряхнуться.

Кое-как отдышавшись, он бросил бутылку на пассажирское сидение и вышел под дождь. Юкон ждал его чуть впереди, ближе к церковной башне. В глубине души Ник даже понадеялся, что это какой-то другой юкон, что он сам перепутал место встречи, или капитан, несмотря на немедленное обещание приехать, по одному ему известной причине передумал.

Капитан ждал, хотя со своего места, конечно же, видел, что пикап уже давно подъехал. Ник забрался внутрь, глядя прямо перед собой: ему и заставить себя позвонить было не просто, а сейчас он был уверен, что не выдержит ни фальшиво сочувственный взгляд, ни довольный и торжествующий. Время вцепиться в глотку принца тоже ещё не пришло.

— Тело офицера Милас не нашли, — сказал Ренард, когда он захлопнул дверь и откинулся на спинку, — но ванная залита кровью. Кортеса уже разыскивает вся полиция города.

Ник всё-таки покосился на него. Почему-то он ожидал увидеть в лучшем случае ухо — ведь невозможно увидеть лицо принца, если он того не хочет. Капитан сидел повернувшись к нему, глаза его были непривычно тёмными и лихорадочно блестели. Но Ник всё равно не понимал, о чём он думает.

— Вы расскажете мне, куда ведёт та карта?

Капитан вздохнул, и Ник криво понимающе улыбнулся: общий враг, конечно, не повод делиться тайнами.

— Ты мастер формулировать вопросы так, чтобы на них не существовало ответа, — восхищённо посетовал Ренард и заслужил безраздельное внимание и сбитый с толку взгляд. — Я не знаю куда. Карта указывает место положения одного древнего артефакта — он принадлежал Французскому Дому и был украден много лет назад — место может быть любым: рисунок на ключе изменяется, в зависимости от перемещений артефакта.

— То есть, по сути, рисунок у Кортеса бесполезен, если найти артефакт раньше и перепрятать?

— По сути, рисунок бесполезен, даже если он его первым найдёт: артефакт без ключа — просто кусок камня. Но Кортес поймёт, что за вещь у тебя в руках, и не успокоится, пока не получит.

— Я так понимаю, это ключ от какого-то ящика или шкатулки, — задумчиво проговорил Ник. — Так? Вещь, конечно, интересная, но не сама по себе.

Капитан недовольно поморщился и отвернулся к окну.

— Я не ошибусь, если предположу, что внутри — монеты Закинтоса? — спросил Ник.

— Не ошибёшься.

— И сколько их там?

— Семь. Шкатулка не позволяет им разбегаться и оказывать влияние на владельца, — капитан помолчал немного и покосился на Ника. — Тебя же не удивляет, что я хочу их забрать?

— Нет, — Ник искренне покачал головой, — меня удивляет, почему не забрали. Это ведь семь монет — и всего одна попытка? Может быть, я других не заметил? Тем более когда у вас уже были оставшиеся три монеты.

Капитан пожал плечами:

— Я умею ждать. Сейчас нам нужно остановить Кортеса.

— Каков план?

— Езжай в управление и сиди там, я тоже скоро подъеду. Кортес всё же входит в ближний круг Испанского Дома — его будут искать, и здесь тоже. Нужно, чтобы и у тебя, и у меня было алиби на время его исчезновения.

— А он исчезнет? — Ник наконец осознал, что сидение до сих пор сдвинуто назад, и отрегулировал его обратно под себя. С этого положения капитана было видно гораздо лучше.

Снова пиликнул голодный телефон.

— Бесследно.

— Как? — Ник стоически выдержал недовольный прожигающий взгляд и открыл рот, чтобы принципиально повторить вопрос, но этого не потребовалось.

— Палуг. Слышал о таких?

— Эм… Кошки? Я только классификацию запомнил, — признался Ник, — и то не всю.

— Да, это один из кошачьих видов везенов, очень редкий. На самом деле редкий, — видя скепсис на его лице, уточнил капитан. — Почти не поддаётся социализации. Детёныши с самого рождения очень дикие, агрессивные и… прожорливые. Палуги не всегда предварительно убивают, взрослая особь может сожрать свою жертву без остатка, и после такой трапезы, действительно, не остаётся никаких следов.

— И эта тварь есть в Портленде? — ужаснулся Ник.

— Мой кузен ещё в юности нашёл выводок Палугов и сумел их воспитать. Алан готовился стать священником, но после смерти отца возглавил семейный бизнес. Палугов он воспитал в вере к Господу, и многие из них посвятили себя служению Богу. Один из них перебрался в Портленд вместе со мной — он выполнит мою просьбу.

— В церковь ни ногой, — пробормотал Ник, поглядывая на башню за окном.

— В эту — да, тебе не стоит заходить, — согласился капитан.

— Так вы доверяете своему кузену?

— Только этому. Я фактически вырос в их доме, проводил там почти все каникулы, — капитан чуть заметно улыбнулся, вдруг перестав быть похожим на самого себя.

Ник удивлённо моргнул. Сложно было представить Ренарда школьником, приезжающим на каникулы к дяде и тёте. Наверное, ещё и по деревьям с кузеном лазили, воровали с кухни пряники и удирали до самого вечера на пруд — босиком по пыльной дороге.

— Кортес не обмолвился ни о чём, что помогло бы его найти? — спросил капитан, возвращая Ника к реальности.

— Нет, но думаю, искать нужно рядом со мной.

— Попрошу святого отца особо тебе на глаза не попадаться. Всё, выдвигайся в управление.

Ник открыл дверь и под надоедливый «пилик» телефона неуверенно обернулся. Ведь не планировал же спрашивать. Как же так получилось, что ему больше не у кого спросить?

— Сэр.

— Да, Ник.

— Кортес сказал, что мой отец работал на Испанский Дом. Такое возможно?

— Твой отец был везеном?

— Кортес сказал, что Гриммом. Я думал, что Гриммом была моя мама… — Ник закрыл дверь. Такого удивления на лице у шефа он ещё не видел. — Что это значит?

— Ничего сверхъестественного, конечно, — задумчиво проговорил капитан, разглядывая Ника так, как будто в первый раз увидел, — но Гриммы между собой обычно не сходятся. Никаких запрещающих законов и традиций нет — просто не сходятся. У нас считали, что их отталкивает собственная сила.

— У кого «у вас»? — подозрительно уточнил Ник.

— На моего отца одно время работал Гримм. Вот они и считали — я в детстве что-то такое слышал.

— Прямо считали? Формулы какие-то, зависимости?

— Ник, — Капитан сокрушённо вздохнул, — женщин они обсуждали под бутылку коньяка, и женщин-Гриммов в том числе.

— Я понял, — буркнул Ник. — Так возможно ли, что Кортес сказал правду про отца?

— Возможно, — согласился капитан, — и если наниматель Кимуры из Французского Дома, тогда понятно, почему ему приказали их убить, а не просто выкрасть монеты.

Лихо он отделяет себя от Дома Ренардов! Ник прищурился и язвительно хмыкнул:

— Наблюдаю семейное сходство в методах.

Капитан свёл брови.

— Хэнку ничего не угрожало: я контролировал ситуацию.

— Ну тогда извините за испорченную Ведьму. — Ник выпрыгнул из внедорожника, хлопнул дверью и зашагал к пикапу.

Нервы ни к чёрту. Нужно выспаться.

— Ник! — окликнул капитан.

Он обернулся. Совесть уже начала своё чёрное дело, выговаривая за хамское поведение.

Капитан вышел из юкона. Пока он сидел, последствия принятия четвёртой дозы тамина не бросались в глаза, теперь же резкие, порывистые движения выдавали его с головой.

— Я ведь застану тебя в управлении? — спросил он.

— Да, конечно, — заверил Ник.

Капитан кивнул и быстрым шагом направился к церкви.

* * *

В этот раз, удовлетворённо отметил Ник, удалось сдержать обещание практически в точности: по пути в управление он свернул только в кафе — за большим стаканом кофе и пончиками на завтрак — и больше с курса не отклонялся. И даже доехал.

Хэнка не было. Он, как ему велели его высочество, отсыпался. Ник проглотил лютую зависть и попытался забаррикадироваться папками и монитором, но пока каждый не спросил, чем он занимался всю ночь, что сейчас напоминает труп недельной давности, покоя добиться не удавалось. Сотовый издал последний писк из кармана и отключился. Спохватившись, Ник отыскал у техников шнур с подходящим разъёмом — попутно уверив и их, что вполне жив и даже не разлагается — и подключил телефон заряжаться от системного блока.

— Детектив, вы где? — позвал голос сержанта Ву.

Ник вылез из-под стола с оживающим сотовым в руке. Сержант размашисто его перекрестил и положил на клавиатуру две пластиковые папки.

— Даже если вы восстали из мёртвых, детектива Гриффина нет, поэтому материалы по убийствам Акиры Кимуры и Иво Лулича, — всё вам.

— Что там? — Ник распахнул верхнюю папку и вынул распечатанный кадр с видеозаписи.

— Я просмотрел видео с уличной камеры недалеко от автомата, с которого сообщили о трупе Кимуры, — пояснил сержант. — Звонила эта женщина, но лица на записи не видно. Это всё, что у нас есть. А внизу — ответ из австрийского посольства.

— Спасибо, Ву, — горячо поблагодарил Ник. Самостоятельно смотреть видео он был сейчас неспособен, а Ву — не обязан.

— Пожалуйста, — кивнул сержант и оставил Ника наедине с папками.

По звонившей женщине, и впрямь, не густо: высокая, стройная, в капюшоне, на руках перчатки, — опознать не удастся. Хотя какое это теперь имеет значение? Уже известно, кто убил и Кимуру и Лулича, и что до суда Кортес не доживёт. Теперь нужно всего лишь создавать видимость деятельности.

Ник открыл вторую папку, ни слова не понимая, пробежался глазами по строчкам официального письма и взял личное дело Жнеца.

Иво Лулич. Дата рождения: 15 мая 1977 года. Место рождения: Социалистическая Федеративная Республика Югославия, город Мостар.

Надо же, хмыкнул Ник, «социалистическая». Когда она развалилась?

Место учёбы… Мигрировал в Австрию в 1996 году из… Федерации Боснии и Герцеговины.

Ник резко выпрямился и схватился за калькулятор. Во время военной операции Феррат в Боснии Иво было восемнадцать лет. Не бывает таких совпадений.

«Кэтрин Шейд. Хоть бы у неё оказалась фамилия Шейд». Он зарылся в базы данных, повторяя тот же путь, каким вычислил сотовый номер Монро, и через десять минут уже звонил Ведьме.

— Кэтрин, ты у компьютера? — сразу перешёл к делу Ник, игнорируя яростное шипение в трубке. — Хочу скинуть тебе фотографию одного боснийца, убитого Диего Кортесом.

Ведьма затихла.

— Ты хочешь сказать, — изменившимся тоном, как почуявшая добычу хищница, прошипела Ведьма, — что Кортес — это Берг?

— Сейчас узнаем. Диктуй адрес, куда скидывать.

Ерзая в приступе азарта, Ник заполнил адрес, прикрепил фотографию и отправил письмо. Спустя минуту Ведьма наконец заговорила:

— Это его водитель, — подтвердила она. — Сукин сын.

— Так Кортес работает не только на Испанский Дом, но и на Феррат? — Ник подскочил и тут же сел обратно, тайком озираясь. Вроде никто не слышал и не видел. Ну мало ли почему детектив подпрыгнул. — Ого. А капитан его почему не опознал?

— С координатором общалась только я, Шон с ним был знаком как с Кортесом. Убью. Лично. Сердце выгрызу.

— Ну, вообще, уже поздно. Капитан занимается этим вопросом, — сообщил Ник.

— О, — Кэтрин словно запнулась, подбирая слова, и расхохоталась в трубку: — Бедный маленький Гримм, наивный, как дитя! А почему ты думаешь, что Шон гоняется за Кортесом, если в городе есть вещи гораздо более интересные? Претендентов на ключ становится всё больше, и сейчас важно, кто его первым возьмёт, а не бегать друг за дружкой. Прости, дорогой, но Кортесом займусь я.

— Да вы что все, издеваетесь? — спросил Ник пикающую трубку.

Нет уж, к тайнику, где лежит ключ, он не поедет. Ни за что. Кто бы за ним ни следил и чем бы на этот раз шантажировать ни собирался. Тем более если капитан, к тому же он сам просил Ника сидеть в управлении. Может быть, понадеялся, что тот и сейчас не послушается? А если Ведьма хочет убить Кортеса, то не жалко Ведьму. Но капитан может расстроиться…

Ник посмотрел номер в сотовом и снова поднял трубку. «Телефон абонента выключен или находится…» Он положил трубку и набрал с сотового. Вызов не прошёл.

— Твою мать. Ну твою ж мать. — Ник сдёрнул телефон с зарядки, подхватил куртку и вылетел из отдела.

* * *

Большая часть пробок успела разойтись, и вернуться к церкви удалось едва ли ни в два раза быстрее. Знать бы только, что он хочет в ней найти. Доказательства того, что никакого Палуга здесь нет и не было, а принц нагло обманул, чтобы загнать в управление и без помех искать ключ? Или что капитан не дошёл до дверей, встретив Кортеса? Тогда почему Кортес до сих пор не позвонил с предложением меняться? Они ведь не могли договориться действовать заодно. Нет, не могли, никто не хотел делиться даже тремя монетами, а сейчас речь идёт об абсолютной власти.

Ник взбежал по ступеням и удивлённо замер перед закрытыми дверями. Странное дело — католическая церковь не может быть закрыта поздним утром. Он на всякий случай подёргал ручку и постучал, но ответа не последовало: похоже, святой отец ушёл на охоту. Но где же тогда капитан? Ник попытался дозвониться снова — и снова без толку.

Искать нужно последовательно, начиная с того места, где капитан появлялся в последний раз, а это здесь, в церкви. Очень жаль, что она закрыта.

Ник вытащил складной нож, воровато огляделся и присел у замка. Отлично, вламываться в храм божий посреди дня ему ещё не доводилось. Вот святой отец удивится, если он внутри, понятия не имеет ни о каких везенах, а дверь закрылась случайно. Придётся извиняться и обещать всё починить. И капитан будет счастлив отмазывать его от обвинения в вандализме… Но если существует хоть малейшая вероятность, что капитан там, и ему нужна помощь, как тогда, с Кимурой, Ник должен войти.

Некоторое время он безуспешно ковырял личинку шилом, ощущая затылком заинтересованные взгляды. Правда, оглядываясь, никаких прохожих не замечал: дождь не многих располагал к прогулкам. Отчаявшись, Ник оглядел петли, но выносить дверь с ноги не решился — створки открывались наружу. Осмотрел крепления замка — откручивать пришлось бы слишком долго, и ладно бы ещё ночью. И наконец заметил, что дверь закрыта лишь на защёлку.

Ник сунул лезвие между створок, вдавил язычок, и дверь открылась.

Церковь была пуста. Тусклый свет лился через высокие окна на длинные ряды скамеек, колонны, распятия и алтарь. В царящем вокруг безмолвии мягкие крадущиеся шаги Ника, казалось, разносились эхом под самый свод. Если это эхо. Ник обернулся и выхватил пистолет.

— О, простите, детектив, не хотел вам помешать, — усмехнулся Кортес, разводя руками. — Вы так долго не могли войти, что я поспешил к вам на выручку, но тут вы и сами справились. Давайте помолимся вместе?

— Почему бы мне не пристрелить вас прямо сейчас? — хрипло поинтересовался Ник и нацелил пистолет ему в голову.

— Потому что мы в Доме Божием? — предположил Кортес. — Впрочем, вы не слишком религиозны. Ладно, Ник, оставим церемонии и решим дело быстро, чисто, бесшумно, как профессионалы. Отдай мне ключ, и я уйду. Клянусь здесь — перед ликом Господа — что больше не побеспокою ни тебя, ни твою сеньориту, ни… даже его высочество младшего принца Ренарда.

— Щедрое предложение, — Ник стиснул пальцы. Нужно стрелять прямо сейчас, как Йен Хармон в ферратовскую Ищейку. Жизнь Джульетты ведь стоит любой грязи на руках и совести… Но как же трудно выстрелить в безоружного. — Щедрое, только не уникальное.

— О да, — поддержала Кэтрин, проскальзывая в церковь гибкой тенью с крохотным дамским пистолетом в одной руке и тесаком в другой, — предлагаю всё то же самое, но не за ключ, а за то, чтобы ты сдох, милый. Ты как, Никки, принимаешь такие условия?

— Следила?

— Зачем? Ты достаточно предсказуем: я знала, куда поехал Шон, и знала, что ты помчишься его искать. Ты отличная приманка, Гримм.

— Кэти! — Кортес всплеснул руками. — Конечно, это ты. Как я мог тебя не узнать? Мне следовало догадаться, что ты уехала за Ренардом, а не сгнила в горах.

— Похоже, у нас у всех тут личные счёты, — подытожил Ник, плавно смещаясь влево, чтобы случайно не подстрелить Ведьму.

— У меня только деловые, — возразил Кортес. — Отдай ключ, и эту престарелую шлюху я тоже не трону. Или убить? Ты чего больше хочешь?

Ник окинул помещение быстрым взглядом. Больше всего он хотел понять причины самоуверенности испанца: наивно было бы предполагать за ним только блеф. Прибыв в Портленд, он ни разу не решился лично напасть на Гримма, пока не получил в свои руки ценного заложника.

— Кэтрин, он здесь не один, — выпалил Ник прежде, чем понял, что собственно не так, и перевёл глок на ряды скамеек справа.

За скамейками раздалось мерзкое вибрирующее рычание, мелькнуло нечто чёрно-серое. Кэтрин разрядила пистолет в метнувшегося за колону Кортеса и, скаля обезображенное лицо, бросилась на него с тесаком. Под грохот выстрелов из-за двери выкатился металлический цилиндр — перед стремительно приближающейся тварью. Ник прыгнул в проход между скамейками и закрыл голову руками — следом рвануло.

Граната была светозвуковой. Под еле слышимые через вату в ушах хлопки перестрелки пришло осознание, что он всё ещё жив, и его за шкирку тащат к выходу. Ник брыкнулся и рухнул на крыльцо носом в пыльные ботинки.

— Уходим, Ник, вставай, — пробился в сознание чей-то голос, — быстрее в машину!

Его снова потянули за шкирку, за руку, поставили на ноги и поволокли вниз по лестнице.

Мир обрёл ясность и целостность уже в пикапе, сфокусировавшись на полупустой бутылке колы в левой руке, правая по-прежнему крепко держала глок. Ник отпрянул и, вжимаясь спиной в дверь, вскинул пистолет на человека за рулём его автомобиля.

— Живой? — встревоженно спросила она и, не дождавшись ответа, посмотрела на него. — Ник, ты…

Хрипловатый голос сел до шёпота и оборвался. Ник опустил глок на колено. На фотографиях она выглядела почти так же, только волосы были длиннее, и шрама возле глаза тогда не было, он, наверное, из-за аварии появился.

— Ты меня узнаёшь?

— Да… И Кортес сказал, что ты жива, — пробормотал Ник. — Где… Почему ты пропала? Мама?

Она закусила губу и изо всех сил стиснула руль. Ник подождал, медленно убрал пистолет в кобуру и отвернулся.

— Почему ты вернулась именно сейчас?

— Ник, я знаю, ты меня не простишь. Я пыталась защитить тебя — вот во что ты должен верить. Всё, что я сделала, это чтобы защитить тебя.

— Заставила меня думать, что умерла? И вернулась, спустя восемнадцать лет?

Снова повисло тяжёлое молчание. Ник устало присмотрелся к пейзажу — похоже, она везла его домой. А что потом? Снова исчезнет, вернётся в Испанию?

В одном квартале от дома Ник не выдержал:

— Мама… — он запнулся. Странно и неловко было произносить это слово. — Ты мне хоть что-нибудь объяснишь?

Она тяжело прерывисто вздохнула.

— Никки…

Пиликнул телефон. Ник потянулся за ним — и едва не влетел в лобовое стекло от резкого торможения. Мама в ужасе вырвала свой сотовый из внутреннего кармана и уставилась на экран.

— Боже… О, Боже, Ник! — она кинулась к нему и вцепилась в борта кожанки.

— Мам? — растерялся он. — Что случилось?

Она отпустила его куртку и заметалась на месте, то ли собираясь немедленно бежать, то ли ехать, а затем снова схватила его за воротник.

— Ник, я не успела, прости, прости! Я ехала за ним, а потом увидела вас — тебя и Диего за тобой — и поехала за вами. И теперь… — она судорожно втянула воздух в лёгкие и затараторила дальше: — Времени не осталось! Я должна уехать, немедленно, я постараюсь дать тебе немного времени, но ты должен всё сделать сам. Ник, пообещай мне, что сделаешь! Никакой жалости! Я понимаю, что тебе будет нелегко, но ты должен. Пообещай мне!

— Пообещать что?! — рявкнул Ник, хватая её за плечи, и изо всех сил встряхнул так, что кудри взметнулись и упали ей на лицо.

Из-за всех чудесных преображений этого бесконечно долгого дня, со вторника на четверг: жертв — в убийц, убийц — в жертв, начальника — в везена, везена — в принца, а принца — в начальника, — он уже не был уверен, что адекватно воспринимает реальность. Превращение испанского боевика в маму, а мамы — в безумную истеричку его доконало.

— Забери у Шона Ренарда перстень, — тяжело дыша, прошептала мама.

— Чего?

Она убрала волосы с лица. Встряска пошла на пользу, но её глаза продолжали гореть безумием.

— Шон Ренард носит на правой руке перстень. Забери его. Любой ценой: отрежь палец, отруби руку. Любой. Ценой.

Ник немного помолчал и схватился за голову.

— Я понимаю, как это звучит, — глухо зашептала она, — ты считаешь его другом…

— Я не считаю его другом, — перебил Ник, — но просьба всё равно очень неожиданная, и тебе придётся её объяснить. Поехали, пока за нами пробка не собралась. Зайдём домой, выпьешь воды, успокоишься и всё мне коротко расскажешь.

— Мне нужно сейчас же уезжать.

— Пять минут ничего не изменят. Потом можешь взять мой пикап.

Мама подумала и кивнула:

— Хорошо, — пробормотала она, трогаясь. — Хорошо. Пять минут, но дольше мне нельзя оставаться.

— Потому что платье превратится в лохмотья, а пикап — в тыкву, — Ник допил колу и забросил бутылку назад. — У меня нет ни одной мысли, почему принцу нужно отрезать палец. А если просто попросить?

— Не отдаст.

— Он настолько ценный?

— Нет ничего дороже на свете, — бесцветным голосом ответила мама.

Ник скептически хмыкнул. Нет ничего ценнее десяти монет Закинтоса, дарующих силу и власть. Что такого бесценного может дать печатка капитана?

После обнаружения тела Акиры Кимуры патрульных от его дома убрали. Припарковавшись у обочины, они вышли из пикапа, Ник даже немного задержался — убедиться, что мама не запрыгнет обратно и не умчится вдаль, так и не оставив никаких объяснений. Убегать она не стала: впала, видимо, в депрессивную фазу психоза — послушно, как робот, пошла к дому, убирая ключ зажигания к себе в карман. Остаток дня придётся ездить на субару Джульетты, — с сожалением решил Ник, — а потом на автобусе. Но раз пообещал отдать, и если ей нужно срочно уехать, то ладно: всё-таки мама, несмотря на восемнадцатилетнее отсутствие.

Ник отпер дверь и зашёл первым. Будь Джульетта дома, интересное получилось бы знакомство: «Дорогая, это моя мама. Да, она жива и забежала всего на пять минут».

Мама притворила дверь и, настороженно прислушавшись, шагнула к нему.

— Ник, две-три минуты — и я ухожу… — Её лицо исказил дикий потусторонний ужас.

Он выхватил пистолет и развернулся, прикрывая её собой от чего бы то ни было.

— Я не займу у тебя много времени, — пообещал капитан.

Ник опустил пистолет, оглянулся на помертвевшую мать и снова — на капитана, уверенно и спокойно взиравшего на них от входа в гостиную. Целиться в него всё равно не хотелось.

— Что вы здесь делаете, сэр? — спросил Ник, убирая оружие в кобуру.

— Я не застал тебя в управлении, решил поискать, — Капитан пожал плечами. — Почему-то решил, что ты приедешь домой.

— Я вам звонил.

— Телефон разрядился. Я тебе тоже звонил — из управления.

Ник вытащил сотовый из кармана, понажимал кнопки и качнул головой:

— Тоже разрядился.

— Оставь его в покое!

От яростного вопля за спиной Ник вздрогнул и почувствовал, как волосы поднимаются дыбом. Он бы предпочёл и дальше ходить кругами, до бесконечности говорить на отвлечённые темы и оставаться единственным из собравшихся сейчас в прихожей, кто ничего не понимает, если события могут развиваться только таким леденящим кровь образом.

— У нас заключён договор, — возразил капитан, — ты обещала.

— Я не знала! Я не знала его, я не могла знать его, — её затрясло, как в лихорадке. Ник вжался спиной в перегородку, переводя взгляд с матери на капитана и обратно. — У меня разве был выбор? Ты разве оставил мне выбор?!

— Условия договора неизменны, — терпеливо напомнил капитан. — Я ничего от тебя не скрывал. И ты очень легко согласилась. Что изменилось с тех пор?

— Что? Ты спрашиваешь «Что»? Он мой сын! Договор заключила испуганная девчонка, а сына ты отбираешь у матери!

— Что? — опешил Ник. — В каком смысле «отбирает»?

Капитан проигнорировал вопрос, будто не услышал, а мама окончательно спала с лица. Пропал даже хищный оскал.

— Я… — она шумно сглотнула и заломила руки, — Ник, я… Я заключила договор. Тебя тогда ещё не было. Меня собирались казнить, и тогда пришёл он. Сказал, что поможет мне уехать из Франции, а взамен я должна буду отдать ему первенца. И мы заключили этот договор. Это не бумага и не слова, это… это…

— Бинарное зелье, — подсказал Ренард. — Каждый участник выпивает свою часть «Договора» и обязан выполнить свою часть сделки. Я свою выполнил: Келли Дойл исчезла из Франции, в Нью-Йорк прибыла Келли Уильямс. Правда, через год исчезла и она. Я нашёл вас, когда тебе исполнилось пять лет.

— И что тогда случилось?

Ренард поморщился.

— Ничего. Я ошибся. Мне было восемнадцать, я не представлял, что мне делать с пятилетним ребёнком, и решил оставить тебя у матери, пока не подрастёшь. Авария произошла за полтора месяца до того, как я планировал вернуться. Я был в горах, потребовалось много времени, чтобы вылететь в Райнбек. Когда я приехал, ты уже пропал, а Келли, как мне сказали, умерла в больнице.

— Зачем?! — Ник потряс головой. — Я вам зачем так нужен?

— Зачем нужен принцу личный послушный преданный Гримм, — горько усмехнулась мама, глядя в пол, — живая машина для убийства, лишённая своей воли.

— Чтобы получить корону? — спросил Ник.

Ренард невозмутимо выдержал его взгляд и ничего не ответил.

— И? — Ник украдкой вытер взмокшие ладони о штаны. — Я таким стану? Послушным. Безвольным. И для этого что, нужно только ваше слово, чтобы сделать меня таким? Поэтому вам не нужно было отбирать ключ, да? Зачем, если я его сам принесу. Ну так когда?

— Нет. Нет, нет, нет! — вновь ощерившись, исступлённо заорала мама. — Я тебе его не отдам! Нет!

— Как пожелаешь, — Ренард стянул с пальца перстень, не глядя прошёл мимо Ника и, вложив печатку в руку его матери, вышел из дома.

Кофе просыпался. Ник осмотрел припорошённую столешницу и перевёл взгляд на предательски дрожащие руки. Координация движений давалась всё хуже. Может быть, выдержать одиннадцать суток без сна вполне реально, но это должны быть спокойные одиннадцать суток, желательно в комнате без углов. Он всё-таки донёс ложку с кофе до кружки, предельно осторожно налил кипяток и, взявшись вытирать стол, едва не скинул на пол и кофе, и мамин чай с коварно подмешанной валерьянкой. Не могло быть и речи о том, чтобы ждать второй, третий и далее варианты противоядия: так или иначе, стопроцентной точности компонентов, учитывающей даже местность произрастания трав, добиться невозможно.

Ник взял кружки и, контролируя каждый шаг, направился в гостиную. Мама по-прежнему сидела на диване, ссутулившись, глядя пустыми глазами в пол, и медленно, медитативно крутила между пальцами перстень.

— За что тебя собирались казнить? — спросил Ник, опуская чай на стол перед ней.

— Из-за отца, — мама тяжело вздохнула. Положив перстень, она взяла кружку в ладони, но пить не стала. Ник сел напротив и поставил кофе так, чтобы закрыть от себя печатку: странно было видеть её не на пальце капитана, непонятно и по-прежнему страшно. — Он кое-что украл.

— Шкатулку? — обречённо уточнил Ник.

— Да, — кивнула она и наконец подняла на него глаза, — ту самую. Дойлы три поколения служили Французскому Дому, отец тоже. И той ночью он сопровождал Томаса — это так, один из дальних родственников Семьи, но отцу поручили его охранять. На них напали — Томаса ранили, отец отвёз его в больницу и взял его сумку. Там была шкатулка и ключ. О монетах Закинтоса ходили легенды, в разные века они иногда оказывались в руках других королевских семей — по одной, по три и надолго не задерживались, а у Ренардов их оказалось семь. Отец решил, что никто не может обладать такой властью, и забрал шкатулку.

— А тебя — нет?

— Он приехал домой ночью, покидал мои вещи в сумку, отвёз на вокзал и посадил в поезд. Сказал, что обязательно за мной приедет, только Мари заберёт. Мари жила в Лионе при университете… Я боялась, что он не вернётся, но он обещал. Вот, отдал мне свой перстень.

Ник сдвинул кружку и вопросительно поднял брови.

— Этот, — кивнула мама. — Фамильный Дойлов. Я ждала отца в гостинице четыре дня, а потом за мной пришли.

— Он не успел?

— Он меня бросил. У него были фальшивые документы только на одну дочь, и он выбрал Мари, потому что она уже стала Гриммом. Их в последний раз видели в аэропорту Лиона. Меня отвезли в Париж. Сказали: у Ноа есть месяц, чтобы вернуть украденное, а потом меня казнят. Об этом шепнули Медоносам, так что сомнений быть не может: он точно знал.

Ник поёжился при виде полубезумной улыбки, скривившей её губы.

— Меня заперли в подвале и вначале… спрашивали, где отец. Потом оставили в покое — ждать и считать дни. Шон пришёл за сутки до казни и предложил «Договор». Мне было страшно, Ник, и я подумала, что ребёнок у меня будет ещё очень не скоро, к тому времени я придумаю, как разрушить заклятие.

— Я понимаю, — осторожно сказал он. Понимать не хотелось. И разум, и чувства бунтовали против попытки представить себя на её месте. — И он тебя вывез?

— Не сам, конечно. Шону тогда, кажется, одиннадцать было.

Образ маленького Шона по-прежнему никак не укладывался в голове. Ник успел представить капитана, каким знал его — сорокалетним, с тронутыми сединой висками, в идеальном костюме — глубокой ночью спускающимся в тёмный каменный подвал фамильного замка. Подвал-то, может, и был каменным, но по ступеням шёл, тревожно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от любого шороха, ребёнок.

— Ему кузен помогал. Алан. Он ждал нас снаружи с двумя Палугами. Жуткая была ночь. Я и в Нью-Йорке долго не могла прийти в себя. Потом успокоилась, познакомилась с Ридом. Думала, мне удалось затеряться, но он нас нашёл.

— И тогда ты решила исчезнуть, — кивнул Ник.

— Что? — опешила мама. — Нет! Я не хотела никуда исчезать. Ник, не хотела быть Гриммом, жила обычной человеческой жизнью, а когда он появился, и я поняла, что по одному слову могу потерять тебя, то стала искать способ избавиться от «Договора» и сама не заметила, как оказалась в мире везенов с головой. Потом, осенью девяносто первого Медоносы заговорили, что Ноа и Мари Дойлов убили в Манчестере. До этого я не пыталась их найти: не хотела видеть. А тогда решила, что, наверное, мне пора их простить. Отца действительно убили, а что за девушка была с ним, я не знаю. К счастью, Мари перехватила меня в аэропорту: на кладбище могли ждать люди Ренардов. Мы поговорили, она рассказала, что отец вывез её обманом — сказал, что я вылетела раньше. Рассказала, что за вещь он украл. Потом мы с ней созванивались раз или два в год. А в девяносто четвёртом ко мне попали эти проклятые монеты. Я не знала, что с ними можно ещё сделать, и позвонила Мари — она обещала приехать. А Рид связался с Диего. Я не знала, что он имеет какое-то отношение к одному из Домов. Он вёл себя, как будто он сам по себе, такой же как я. — Она отпила чай и раздражённо дёрнула плечами: — Мы ехали по трассе, когда он сказал, что отдаст монеты в Испанский Дом. Сильно поссорились, отвлеклись от дороги и, когда на нас в лоб пошёл грузовик, не успели отвернуть. Рид умер на месте, меня отвезли в больницу. Через день ко мне пришёл Диего. Он не нашёл монеты и не нашёл тебя — предложил мне работать на него. Вот тогда я и решила исчезнуть. Ник, я не нашла способа разрушить «Договор»! Боже, как я боялась, что с тобой что-то случилось. Я хотела разыскать тебя, но если бы смогла, то должна была явиться к Шону, и я бы тебя потеряла.

— Меня забрала Мари, — сказал Ник. — Я помню, что меня вызвали к директору, и там была она. Не помню только, как мне сказали, что ты умерла.

— Мою смерть фальсифицировал Диего: заплатил нью-йоркскому копу, который расследовал аварию. Я убедила себя, что ты с Мари. Думала, что всё это ненадолго: поживу в Испании, подучусь, найду способ избавиться от «Договора» и самое большее через два-три года разыщу вас. — Она отставила кружку на стол и уткнулась в ладони. — Я очень многому научилась, но способа не было. Только полгода назад мне удалось напасть на след Ведьмы, которая изготовила наш «Договор» — очень помогло австрийское сообщество Медоносов — неделю назад я нашла её в Энсе. Она даже не удивилась, как будто ждала меня. Я пыталась заставить её разрушить заклятие…

Ник сморщил нос и изо всех сил пожелал заткнуть уши. Почему они все — и капитан, и мама — любят обтекаемые формулировки вроде «излишне жёстких методов» и «пыталась заставить». Неужели сами не чувствуют, сколько в них фальши? Что уж проще: садист, палач, пытки. К горлу подкатила тошнота. Впрочем, рассказ тут не при чём, это уже кофе начал плескаться в ушах.

— Но «Договор» нельзя разрушить.

— То есть как? А перстень? — напрягся Ник. — Капитан ведь его отдал.

— Перстень — это залог, поскольку на момент заключения «Договора» у меня ещё не было первенца, — пояснила мама. — По этому залогу он мог потребовать своё вознаграждение. Он от тебя отказался, но «Договор» всё равно нельзя разрушить. Это зелье встроилось во всех нас и останется с нами до конца жизни.

— И он снова может потребовать… если снова получит перстень?

— Если бы залог отобрали, мог бы, но отказаться можно только один раз.

— Это Ведьма рассказала? — подозрительно уточнил Ник и отвернулся: от маминой улыбки кровь стыла в жилах.

— Она многое рассказала. Например, о цикличности заклятий. В каждое зелье закладывается цикл, и если он имеет привязку ко времени, то может длиться одиннадцать, двадцать два или тридцать три года, в зависимости от силы Ведьмы. Если цикл был заложен всего один, в конце заклятие набирает мощь, а затем разрушается. Но эта старая… — мама перевела дух и распрямила побелевшие пальцы, — она заложила в «Договор» три тридцати трёхлетних цикла — до его разрушения никто из нас не доживёт. Из-за того, что первый цикл подходит к концу, я и сумела её найти, ведь она как составитель — тоже участник договора, и сейчас мы все притягиваемся друг к другу. А ещё я заставила её изготовить блокатор — по сравнению с «Договором» почти ничто, но он давал мне возможность трижды ответить Шону «Нет». На третье «Нет», правда, оставалось всего четырнадцать часов, и я не успела до него добраться.

— Может, оно и к лучшему? — Ник осторожно поднял перстень со столика. Красивый. Наличие в нём благородного пальца точно бы испортило фамильную реликвию. — А что с ним теперь нужно сделать?

— Забери себе. Он переходил от отца к сыну, будет правильно, если теперь перейдёт к тебе.

Ник мысленно примерил печатку и содрогнулся. Мало того, что на его плебейской кисти перстень будет смотреться нелепо, так ещё и весь отдел опознает капитанскую цацку.

— Ма, а Кортес прилетел с тобой или за тобой?

— Из-за меня. Я не знала, что ты живёшь здесь. Хотела отнять залог до того, как вы… притянетесь, и потеряла осторожность: вылетела сюда прямо из Австрии — Диего, конечно, заметил мои разъезды и проверил, что такого в Портленде.

— И что здесь такого?

— К сожалению, здесь оказался Адамс, тот купленный коп из Нью-Йорка, и Акира Кимура. Адамс ведь знал, что я жива, поэтому я не выпускала его из вида — и только отвлеклась на Ведьму, как он уже здесь, рядом с Ренардом. Когда я его нашла, он был уже мёртв. А Акира Кимура был одним из многих искателей монет, работавших на французов. Думаю, ему приказали убить нас с Ридом из-за связи с Испанским Домом — меня просто не опознали. Точнее опознали слишком поздно. Монеты у Кимуры увели подельники, пока он устраивал аварию, с тех пор они стали для него делом чести. Диего знал об этом и понял: раз Кимура в Портленде, значит, в Портленде и монеты.

— А раз в Портленде есть Гримм, то монеты у него, — кивнул Ник.

Мама расправила плечи и немного ожила — расстегнула куртку, явив впечатляющую сбрую, увешанную метательными ножами, патронташем ампул, планшетами, парой гранат и одним глоком полицейского образца с глушителем.

— Я тебя видел! — Ник подскочил с кресла, едва не расплескав остатки кофе.

— Возле дома Ренарда?

— Нет, — удивился он, — возле… одного магазина. Там были трое…

— Они собирались на тебя напасть, — кивнула мама, — пришлось их немного напугать.

— Ты прострелила им колесо! А возле дома капитана мы когда виделись? Во вторник?

— Да. Я нашла, где он живёт, и хотела нанести визит, — она криво улыбнулась, — и увидела тебя. Меня сразу скрутило: заклятие активировалось. Я выпила блокатор, а он всё не действовал, потом я увидела убегающего Шакала, того самого, который убил Рида, и решила прикончить, пока блокатор не подействовал.

— Кимуру убил Кортес, разве нет?

— Думаю, да. Я его догнала, мы сцепились, но потом меня снова скрутило. Смогла только подкинуть ему маячок. Когда снова нашла, он уже горел на пустыре. Знаешь, от этого блокатора пользы почти не было. Я с трудом могла сопротивляться, а Ренард постоянно держал тебя при себе. Вроде ваша смена закончилась, я позвонила и сообщила о теле Кимуры, раз его до того времени не нашли. Думала, ты отдельно от него уедешь на вызов…

— Стоп, — Ник вскинул руку, — я не хочу об этом больше слушать. Не знаю, почему он отдал перстень. С этим всё. Но ещё ничего не закончилось. У Ведьмы были шансы справиться с тем, что творилось в церкви?

— С Диего? Я не знаю возможностей той Ведьмы. Может быть.

— Он там был не один.

— Я больше никого не видела. Но можно поехать обратно и посмотреть, чем всё закончилось. Ключ спрятан в надёжном месте? — Мама поднялась, отбросила волосы с лица и застегнула куртку.

Ник коротко кивнул, с опаской ожидая следующего вопроса. Не иначе с недосыпа обострилась паранойя, но доверия мама с её испанским прошлым не вызывала.

— Это хорошо. Где, не спрашиваю. Правильно, что больше никто не знает. Я возьму твою машину? — уточнила она, вытягивая из кармана тонкую немного мятую книжку с изображением ярко-красно сотового на обложке.

— Бери. И куда ты собираешься?

— Искать Диего. С Домом, конечно, ссориться не хотелось. Потом попробую уладить дела с Фелипе… — Она протянула книжку ему и пояснила: — У меня «Циклон», здесь номер. Звони, если что-то случится, но, пожалуйста, не пытайся сам его найти. Будет лучше, если твоя непричастность ни у кого не вызовет сомнений. Езжай к себе в управление и оставайся там на виду, хорошо?

— Хорошо, — с плохо скрываемой досадой согласился Ник и, как только она отвернулась к двери, закатил глаза.

Далось им это управление. Самое надёжное место в Портленде? Но всё же пусть считает, что он поехал туда. И о тайнике маме знать не надо, а о «Чистом Дне» — тем более: если противоядие не сработает, у неё не должно возникнуть соблазна создать ему ложную память. В управлении ему делать нечего, сейчас уже можно выдвигаться к Розали.

Шагнув за порог, мама вдруг обернулась.

— Ник, — потеряно пробормотала она, впервые с их встречи став той, кого он помнил, — прости.

— Мам, всё в порядке, — заверил он. — Ещё увидимся.

Она кивнула, улыбнулась, и черты её лица снова заострились.

Ник запер дверь и тяжело привалился лбом к косяку. Это ненормально — бояться собственной матери. Может быть, нужно дать ей немного времени на осознание, что больше ни на кого не нужно охотиться, что его уже никто не заберёт. Только сумеет ли она остановиться? Вряд ли.

Разжав ладонь, Ник ещё раз осмотрел дедовский перстень и неуютно поёжился. Абсолютно точно, его окружали психи. Ник помнил эту самую серебряную печатку с первого дня в отделе — капитан с ней вообще не расставался. Если он к ней просто привык, и, учитывая, что Нику фамильная реликвия Ноа Дойла не нужна, то, может быть, стоит вернуть перстень капитану? Вроде прощального подарка сделать. Нет, какие-то неправильные ассоциации возникают. Но и выбрасывать «залог» боязно.

Поднявшись в спальню, Ник огляделся, выбирая подходящее место для тайника, махнул рукой и сунул печатку в ящик с носками. Если «Чистый День» не сотрёт сегодняшние воспоминания, перевезти его в трейлер можно будет позже. А если сотрёт, сюрприз в ящике будет наименьшей из его проблем. Пора было ехать в магазинчик экзотических специй и чая, а потом… потом разыскать капитана и поделиться с ним противоядием. Видеть принца не хотелось, но если тот забудет, как добровольно отказался от Гримма, то придётся Гримму разнимать бывшего шефа и неуравновешенную маму.

* * *

На третьем этаже было спокойнее. Здесь персонал никуда не спешил, не было способных передвигаться пациентов, не разрывались от звонков телефоны. Но всё так же сильно до рези в носу пахло камфорой — пребывание в стенах больницы всегда оборачивалось временным, но неприятным притуплением обоняния.

Офицер шагнул навстречу и старательно изобразил на лице скорбь. Глаза выдавали любопытство.

— Офицер Хэйл. Спасибо, что приехали, сэр, — сказал он, протягивая маленький моментальный снимок.

Ренард кивнул и взял карточку.

— Да, это Кэтрин Шейд, — подтвердил он. — Вам не удалось с ней поговорить?

— Практически нет. Она даже своего имени не назвала, повторяла только, чтобы позвали вас. Операция идёт уже полтора часа. Простите, нигде вас найти не могли. Дождусь, когда она выйдет из-под наркоза, попробую что-нибудь узнать и сразу сообщу вам. Пока предварительно: на неё напал какой-то зверь. Парамедики сказали «множественные кусаные раны».

— Где её нашли?

— Она вышла к Хауторну на проезжую часть. Не представляю, как ей это удалось, сэр. — Хэйл понизил голос: — Там всё очень… Её сильно покусали, сэр.

Ренард вернул ему фотографию.

— Если вам не сложно, офицер, всё что сможете узнать, перешлите в мой отдел.

Хэйл молча кивнул, уже не пытаясь изображать сочувствие — похоже, окончательно запутался, какое выражение лица ему следует сделать. Ренард не стал его мучить и, развернувшись, направился к лифту.

Что ж, Ведьма допрыгалась. То, что конкретно от этой Ведьмы Ренард больше не ожидал боевых подвигов — только так необходимое ему противоядие — не означало, что однажды она не попытается его удивить. Попытка не зачлась: ему было всё равно. Он и приехал-то только потому, что управление одним своим видом — привычными коридорами, дверями, табличками, всё теми же лицами, одинаковыми вопросами, отчётами и звонками — неожиданно стало вызывать непереносимую ненависть, стоило ему только ступить на парковку. Звонок офицера Хэйла пришёлся кстати.

Зачем он вообще пошёл в полицию? Кэтрин об этом не раз спрашивала, и он всегда знал ответ, хотя и не считал необходимым объясняться с Ведьмой — знал для себя. На этот раз ответа не было.

Ренард остановился у лифта, нажал кнопку и, вынув из кармана тёмный бутылёк, задумчиво погладил пробку подушечкой пальца. Этот будет пятым. Слишком их много, и после четвёртой дозы прошло мало времени, но подступившая апатия была невыносима. Просто накопилась усталость, депривация сна, откат от стимуляторов, сожаление, извечный неправильный выбор и глупая бессмысленная травма в прошлом. Лекарственная зависимость отлично дополнит этот список.

Тамин маслянисто обволок язык, на мгновение анестезировал дёсны и отдался лёгкой горечью на нёбе. Теперь нужно немного подождать, и скоро жить станет гораздо приятнее. Ненадолго, часа на три и, чем дальше, тем на меньший срок будет хватать дозы. Учитывая состояние Ведьмы, стоило придумать запасной план — как минимум записать все важные события, чтобы поразить себя завтрашнего.

Оставался открытым вопрос: куда поехать. Можно рискнуть лечь спать прямо сейчас, когда по Портленду разгуливает Кортес и, проснувшись, оказаться на несколько часов беспомощным. Если так, тогда нужно ехать домой. А если дожидаться момента, когда Кортес исчезнет с лица земли, то — в управление, но это небезопасно для подчинённых. Даже мысль об управлении вызывала неистовое желание убивать всех, кто под руку подвернётся.

Ренард спустился на парковку, дошёл до юкона и в нерешительности остановился возле прорубленной Келли дверцы.

Есть ещё вариант попросить помощи у Гримма. Впрочем, нет, варианта — просить помощи — не существовало.

В конце концов, он всю жизнь неплохо справлялся сам, без Гримма. Пока на шее не затянулась удавка.

 

Из забытья его выбросило на заднее сидение движущегося автомобиля. Тамин сам распахнул глаза Ренарда и гулкими ударами сердца сообщил, что в сон ему проваливаться ещё рано. Нещадно саднило горло, на шее по-прежнему болталась колючая верёвочная петля. Ренард попытался дёрнуть стянутыми за спиной в локтях и запястьях руками и разогнуть спутанные ноги — бесполезно, связали намертво. Чувствовался профессиональный подход.

— …У нас, — произнёс на французском голос Кортеса.

Изо всех сил стараясь подавить раздирающий горло кашель, Ренард вжался лицом в сидение.

— Да, но есть проблема… Нет, это не проблема — её найдём. Другая проблема, мсье… Одну минутку.

Автомобиль затормозил, и Кортес вышел. Распахнулась задняя дверь.

— Что ж вам не спится, мсье Ренард? — заботливо поинтересовался испанец, затягивая удавку.

Конструкция на столе впечатляла размахом: под колбой на треноге стояла маленькая печка с углями, от горлышка колбы к серебряной чашечке на высоком штативе тянулись длинные извилистые трубки. В чашечку медленно капала синеватая жидкость. Ник заворожено наблюдал этот процесс со стула, пока Розали, попрощавшись со смутно ему знакомой девушкой-Древогрызом, запирала магазинчик на технический перерыв.

— Ещё капает? — спросила Розали, проходя в комнату.

Из трубки медленно выкатился тяжёлый синий шарик.

— Капает, — кивнул Ник.

— Потемнела. Немного осталось, минут пять, — Розали присела на диван и, прикрыв рот ладонью, от души зевнула. — Тебе Монро звонил?

— Да, вот перед тем, как я зашёл. Сказал, что они ещё в пути, Джульетта спит.

— Да-да, мне он тоже звонил. Денёк у тебя, конечно, выдался — я бы предпочла о таком забыть, — мрачно пошутила она.

Ник улыбнулся.

— Ты себе не представляешь.

— Может быть, даже и забудешь. Ник, компоненты так себе — совсем из другой местности. Я посмотрела, что можно сделать — половину можно получить к завтрашнему вечеру, это сильно повысит шансы.

— Я не доживу.

— Ну, может быть, всё же попытаешься? А если память не вернётся, как тогда узнать, каким зельем на крови тебя ещё отравили?

— «Договор», — Ник тяжело вздохнул, — это зелье так называется.

— Ты выпил «Договор»?! — ужаснулась Розали и, подорвавшись с дивана, кинулась к полкам. — Погоди, разве «Договор» на крови составляется?

— Розали, — окликнул Ник, — притормози. Я ничего не пил, ну кроме «Чистого Дня». Я с ним родился.

— А…

— Это длинная история.

— Так «Договор» всё равно не на крови, — растеряно сказала она и вытащила из дальнего ряда тетрадку. — Представляешь, вот это всё — список компонентов для составления «Договора». Очень сложное зелье, но крови там нет, я точно помню.

Он устало потёр глаза: «Чистый День» не на крови, «Договор» не на крови… Три зелья в одном человеке — это уже перебор. Чем бы его не заполировали, он не находил в себе сил вычислять, откуда взялась кровь.

Вот чёрт. Тереть глаза Ник перестал и полностью закрыл их ладонью.

— Розали, а вот если ко мне случайно попала кровь человека, с которым я связан «Договором», могла она вызвать симптомы отравления зельем на крови? — жалостливо спросил он.

Розали молчала так долго, что пришлось слегка раздвинуть пальцы и подглянуть. Ничего особенного не происходило, просто крепко задумалась.

— Теоретически, — наконец неуверенно сказала она. — Вообще мне сложно такое представить. Ещё ведь зависит, в чём суть «Договора»: если кровь затронула эту суть и вступила в реакцию с зельем… А как она к тебе попала?

Ник сдвинул пальцы.

— Похоже, чашки перепутали. На чашке был потёк крови.

— Оу, — многозначительно протянула Розали.

Мелочи, подумал Ник, всякое бывает: ну перепутали — слизнул кровь с краешка. Он даже надеялся, что причина была в перепутанных чашках, потому что объяснение, как он оказался в постели принца, так и не нашлось.

— Не простой у тебя капитан.

Ник опустил руку. Розали, хитро улыбаясь, прошла к столу и склонилась над чашечкой — на краю трубки повисла и не спешила срываться тёмно-синяя капля.

Пожалуй, тему сложности капитана придётся оставить до следующего раза, когда они хотя бы выспятся, тогда можно будет портить всем настроение и не мучиться совестью.

— Готово, — возвестила она, бережно снимая чашечку со штатива.

— Можно пить?

— Почти, — Розали подвинула к себе маленький серебряный бутылёк, перелила в него часть синеватой жидкости и протянула остатки Нику: — Пей. А это для капитана.

Он подозрительно заглянул в чашку: противоядия было мало, всего на глоток, и на запах ничего пугающего — те же пряности только без ванили — но уж очень нездоровый у него был цвет.

— Через сколько подействует?

— Пей, — строго велела Розали. — Как заснёшь — подействует.

Ник выдохнул, зажмурился и глотнул.

— Вода с паприкой, — прокомментировал он неуверенно. — Так и должно быть?

— Не знаю. И надеюсь, что никогда не узнаю, — Розали запечатала бутылёк и придвинула его Нику. — Ну что, спать или за капитаном?

— Съезжу, отдам. А потом спать, спать, спать. Спасибо, Розали.

— Обращайся, — она снова зевнула в ладонь. — Закроюсь сегодня пораньше. Вдруг у нас завтра будет день воспоминаний. Уверен, что ничего не хочешь мне рассказать?

— Самое важное я записал, — он похлопал по сотовому в куртке, — в диктофон.

— Ну, я напомню, чтобы ты в нём поискал.

Ник покивал и, довольно улыбаясь, поднялся со стула.

Первой же фразой в своём параноидальном монологе он предупреждал себя прослушивать дальнейшую запись в одиночестве, поэтому никакие уловки не помогут любопытному Рыжехвосту приобщиться к опасным для жизни тайнам.

Розали проводила его до двери, пожелала удачи и заперлась изнутри. И табличку «Закрыто» убирать не стала.

Погода как назло располагала вздремнуть: дождь прекратился, но небо оставалось серым, а с востока надвигались тяжёлые грозовые облака. Ник поборол соблазн попроситься обратно и прикорнуть хоть на коврике у порога. Зябко ёжась на влажном ветру, он заскочил в субару и взялся за телефон.

Нужно разобраться быстро и коротко — позвонить, приехать, отдать. Даже заявление на перевод лучше оставить на потом.

Ник набрал номер, послушал автоответчик и чертыхнулся. Ну неужели за столько времени нельзя было зарядить сотовый? У принца не нашлось автомобильной зарядки? Если его и в управлении нет, то сам виноват.

В управлении принца не было.

Ник облокотился о дверь, разглядывая мокрую ветреную улицу. На месте, где вечером стоял распахнутый настежь, залитый и забрызганный кровью старый плимут, сегодня припарковался ярко-синий вольво. Не было следов снайперского обстрела — всё прибрали и вымыли. Осталось только лёгкое, но от того не менее неприятное ощущение, словно на лбу у него подрагивает красная точка прицела, и ещё злость, пожалуй.

Вытянув из кармана смявшийся паспорт «Циклона», Ник отыскал мамин номер и прижал трубку к уху.

— Ма, это я, — сказал он тишине в динамике.

— Ник, у тебя что-то случилось? — тут же отозвалась она.

— Нет, всё хорошо. Я… — он огляделся, — я в управлении. Просто капитана здесь нет, и я переживаю: вдруг он ключ ищет. И подумал, ты ему случайно маячок не подкинула? Как-то ведь ты его находила.

Из булочной через две двери от магазинчика экзотических специй и чая вышел высокий господин в стильном сером костюме с искрой. Бережно сжимая в руках бумажный пакет с выпечкой, он перебежал дорогу в неположенном месте, сел в вольво и, как заправский гонщик, с пробуксовкой скрылся за поворотом.

Ник крепко зажмурился. Нужно было спросить, вызывает ли противоядие галлюцинации.

— Ма?

— Ник, я не хочу, чтобы ты его искал.

— Да не буду я его искать. Просто скажи, где он, чтобы я убедился, что его нет рядом с ключом.

— Сейчас. — В трубке зашуршало. — Включаю.

— А мне ты маячок не подкинула?

— Нет, — в голосе мамы послышалась улыбка, и Ник инстинктивно поёжился. — Я и ему не подкидывала, только Кимуре, остальное сделало притяжение «Договора».

— Маячок в сотовом?

— На сотовом — наклейка на корпусе. Так, готово, но у меня только координаты: широта и долгота.

— Погоди, — Ник подключил навигатор Джульетты к прикуривателю, — диктуй, записываю.

Вот и капитан всё время попадается на одну и ту же удочку, — с мрачным самодовольством думал Ник, загружая координаты. Ну ладно мама — они только познакомились, и она, похоже, считает его всё тем же ребёнком. Если б она знала его хотя бы последние три года, то ни за что бы не ответила, услышав, что он «в управлении». А капитан бы ответил…

Ник ещё раз крепко зажмурился, потёр глаза и уставился на экран навигатора. Если это не галлюцинации, то что это за место?

* * *

Следующие пять раз душили плотным полиэтиленовым пакетом. От гипоксии раскалывалась голова, но к четвёртому пробуждению хотя бы перестало болеть горло. Седьмое пробуждение отличалось от прочих положением тела в пространстве. Первое, что Ренард почувствовал — он больше не лежал, он висел на собственных руках, его запястья были прикручены верёвкой к металлической перекладине. Удавка притягивала шею к перекладине, расположенной чуть ниже, не очень плотно, поэтому, немного подёргавшись, удалось сбросить пиджак с головы.

Его подвесили к приставной лестнице, закреплённой под прямым углом. Ногами опору нащупать не удалось — дотянуться носками до ступеньки ниже не позволяли туфли, до ступеньки выше — верёвочная петля на коленях. Самое неприятное открытие оказалось под лестницей — сложенные для костра дрова. Вокруг по всему полу лежали золотистые сухие травы. Ренард поднял голову, оглядел второй ярус помещения — за деревянными перилами лежали крупные блоки прошлогоднего сена.

— Да ладно, — пробормотал он.

— Это вы его ещё снаружи не видели, ваше высочество, — усмехнулся Львиногрив, появляясь из-за спины с охапкой дров. — Сарай сараем. Как освободился, думал на старости лет фермерством заняться, но сбережений хватило только на эту развалину. Но удалось удачно продать, это да.

Присев у подножия лестницы, Паттерсон тщательно уложил дрова и, оглядев результат, довольно кивнул.

— Хороший костёр получился. Достойный. Я вас ненадолго оставлю, прошу меня простить, — расшаркался он, — покупателей приглашу — принимать работу.

Львиногрив поднял с пола пиджак и, надев поверх своей старой клетчатой рубахи, направился к слегка скособоченной двери. Ренард осторожно потянул руки — верёвка тут же врезалась в кожу, попытался дёрнуться всем телом, едва не затянув удавку, но лестница даже не шелохнулась. Надолго его одного не оставили. Паттерсон вернулся через минуту, ушёл в угол сарая и уселся на куб сена, следом за ним вошёл Кортес. Последним — отец Крос.

— Очнулись, мсье Ренард? Как самочувствие? — подходя вплотную, поинтересовался Кортес.

Ренард с трудом отвёл взгляд от Палуга. Тварь божия, по-прежнему облачённая в сутану, взирала на него с печалью и сочувствием. Пожалуй, только Алану и ему было известно, как сложно давалась Палугам имитация человеческих эмоций.

— Чему обязан такому настойчивому приглашению? — глухо спросил Ренард, до боли стискивая кулаки.

— О, будет лучше, если вам всё объяснит ваш кузен.

— Алан здесь?

Кортес улыбнулся, поднимая к его лицу включённый на громкую связь сотовый телефон.

Ренард прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Ну что ж, пришло время платить за доверие.

— Алан, в чём дело? — спросил он.

— Здравствуй, Шон. Прости за жёсткое обращение, — грустно отозвался кузен. — Мне нужен ключ. И, конечно, у тебя его до сих пор нет, я знаю. Но теперь, когда у нас есть оставшиеся монеты, я не могу больше ждать.

— У кого «у нас», Алан? Ты связался с испанцами?.. — Ренард осёкся под взглядом Кортеса и горько усмехнулся: — Понятно. Давно ты в Феррат?

— Я всегда был в Феррат. Ключ, Шон, — настойчиво попросил Алан, — пожалуйста.

— Как ты и сказал, у меня его нет. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Всё очень просто: сеньор Эвиа приведёт к тебе Келли Дойл, и ты потребуешь своё вознаграждение, а потом прикажешь Гримму отдать ключ.

— А почему ты думаешь, что сеньор Эвиа отдаст тебе монеты? — глядя на Кортеса, спросил Ренард.

— Потому что сеньор Эвиа хочет жить.

Улыбка Кортеса сделалась деревянной. Ренард покосился на Палуга, и на душе стало немного приятнее. Конечно то, что изначально Кортес действовал по собственной воле, и то, что за его спиной Алан возник только по вине Шона, ситуацию не исправляло, но хотя бы Кортесу монеты не достанутся. Впрочем, они никому не достанутся.

— В твоём плане, Алан, есть серьёзный изъян, — доверительно сообщил Ренард.

— Мне уже сообщили. Куда ты спрятал залог?

— Отдал его Келли.

— Шон, — вздохнул Алан, — вот поэтому ты сейчас и стоишь на костре.

Ренард пошевелил ступнями и вопросительно взглянул на Кортеса. Тот виновато развёл руками и приложил палец к губам.

— Алан, это правда, я отдал залог. Всё кончено, ты знаешь условия «Договора».

— Я знаю тебя: ты ни за что не откажешься от Гримма. Что ты мне говорил? Что получишь его и без Келли. И теперь, когда выяснилось, что она жива, ты пытаешься меня убедить, что просто… отказался? Это чушь.

— Это бессмысленный спор, мсье де Паради, — Кортес чуть опустил телефон. — Как я и говорил, он будет защищать Гримма до последнего. Он не отдаст залог, а без мсье Ренарда договориться с Гриммом будет гораздо проще.

Ренард удивлённо поднял брови.

— Хорошо, — печально согласился Алан, — но если он передумает, снимите его с костра. Шон.

— Да?

— Я помолюсь за тебя. Прости. Ты ведь знаешь, я всегда тебя поддерживал, и до сих пор считаю, что ты единственный из сыновей Ренарда имеешь право на корону. Но ты сам от всего отказался. Прощай.

— Прощай, Алан.

Кортес убрал телефон в карман пиджака и обернулся к Палугу.

— Святой отец, прочитаете отходную молитву над нашим другом Паттерсоном? — переходя на английский, спросил он.

— Что? — встрепенулся Львиногрив.

Палуг изменился быстрее. Серая тварь в сутане метнулась через сеновал и с хриплым повизгиванием сшибла Паттерсона в солому.

Не обращая ни малейшего внимания на крики и разлетающиеся брызги крови, Кортес прошёл до двери и вернулся к Ренарду со стеклянной бутылкой, наполненной зеленоватой маслянистой жидкостью.

— Я так понимаю, даже если я соглашусь потребовать с Келли вознаграждение, меня не снимут с костра? — уточнил Ренард. Спокойный тон дался нелегко — очередная попытка освободить руки окончательно нарушила кровообращение в кистях.

— Ничего личного, мсье… Впрочем, нет, — улыбнулся Кортес, — и личное тоже. Кто бы мог подумать, что тогда, в девяносто пятом, вам протежировал кузен? Всего полгода в Феррат, и вам отдают мою должность… Но дело прошлое. Сейчас меня интересуют только монеты. И мы оба с вами знаем, что Гримма вы не отдадите.

— Откуда такая уверенность?

Кортес отвинтил пробку и, привстав на третью ступеньку, подтянулся на уровень глаз Ренарда. Запахло оливковым маслом.

— Достаточно увидеть вас вместе, когда вы считаете, что рядом больше никого нет, — испанец презрительно скривил губы и перевернул бутылку над его головой. — Скажем, как позавчера на парковке.

Масло потекло по волосам, по лицу и шее, пропитало рубашку.

— Многовато для соборования, — отфыркиваясь, заметил Ренард.

Кортес спрыгнул с лестницы.

— In nomine Patris et Filii et Spiritus sancti.

— Я прочту, — бесцветным голосом сказал отец Крос, рукавом сутаны утирая с лица кровь. Он встал напротив Ренарда и перекрестил его, как положено. — In nomine Patris…

Ренард изо всех сил потянул руки из пут. Болели уже одни только плечи, так что кистями можно пожертвовать. Как жаль, что плоть была с ним не согласна и отказывалась рваться.

 

Палуги бесновались в тесной клетке. Семь дымчатых и одна кремовая самка. Твари рыли бетонный пол, грызли прутья и неистово, до хрипоты, завывали. Шон переступил босыми пыльными ногами по соломе, устилавшей пол конюшни, и обернулся к Алану, разделывавшему на пне мясо для голодных питомцев. Заметив его взгляд, Алан ободряюще кивнул:

— Чем свирепее тварь, тем сильнее её воля к жизни, — сказал он, разрубая кроличью тушку надвое.

— Зачем они тебе нужны? — Шон попытался приблизиться к клетке, но кремовый Палуг выпустил лапу между прутьев и едва его не закогтил. Шон остался на месте.

— Я научу их служить, научу их смирению и любви к Господу.

— И этого? — Шон указал на кремового, размахивающего когтями из клетки.

— Этого? — Алан отложил топор, взял ружьё и шагнул ближе. — Ты прав, этот не покорится.

 

— Где твоя мама? — Шон неуверенно натянуто улыбнулся.

Сын Келли не ответил, не попытался сам с ним заговорить по-английски и не убежал в страхе. Он вообще никак не отреагировал на обращённый к нему вопрос. Стоял, разинув рот и забыв в нём указательный палец, и смотрел на Шона огромными синими глазами. Пухлые щёки будущего Гримма были измазаны мороженным и сахарной ватой, на коленях и локтях заживали крупные ссадины. Отсталый какой-то. Шон разочаровано поморщился, а когда синеглазое вознаграждение, не меняя придурковатого выражения лица, протянуло к нему руки, брезгливо отпрянул. Точнее попытался: дитя радостно бросилось его догонять. К счастью, в этот момент подоспела перепуганная Келли.

 

Надо было забрать его тогда. Конечно, сложно представить, как бы он учился в университете с непонятным синеглазым существом на руках. Зато это было бы безоговорочно преданное существо. Возможно, став королём, тридцати однолетний Шон Ренард сумел бы понять, что дорогой кузен всей душой поддерживает только Феррат, и сумел бы избавиться от его влияния. Абсолютно точно тогда он бы не получил осколок в голову и не висел бы сейчас над медленно разгорающимся костром, молча и бессмысленно раздирая запястья в попытках освободиться.

Он сожалел, что не забрал Ника тогда. А что отпустил его сегодня — почему-то нет.

Кортес обернулся на прощание, вежливо поклонился и распахнул дверь. На пороге стоял Гримм с занесённым на манер бейсбольной биты мечом в руках.

«Страйк», — подумал Ренард и закашлялся. Горло и глаза заволокло дымом. Взмаха он не увидел, но Кортес молниеносно отскочил, освобождая пространство Палугу.

Ног коснулась первая волна жара. Языки пламени обволокли дрова на периферии и неумолимо приближались к верхушке костра.

Меч с лязгом отлетел в сторону. Ренард с трудом приоткрыл слезящиеся глаза, чтобы увидеть, как Палуг и Кортес слаженно ринулись от двери вглубь задымлённого сарая. От грохота выстрелов заложило уши.

Палуг серой тенью перемахнул через костёр и, резво вскарабкавшись по Ренарду, скрылся на втором ярусе за блоками сена. Следом за тварью из дыма вылетел Ник и цепко повис на ступенях. Ренард повернул голову. Прямо перед его носом Гримм вытянул из кармана складной нож и подтянулся чуть выше.

— Ник, за мечом сбегай — быстрее будет! — в сердцах взвыл Ренард.

— Он отравленный, — пропыхтел Ник, дёргая верёвку на запястьях.

Наверху яростно завыло и затопало. Туфли лизнуло пламенем.

— Ноги мне освободи!

Гримм рывком спустился ниже, одним взмахом рассёк удавку на шее, спрыгнул с лестницы и, пинком развалив пылающий костёр, принялся пилить верёвку на коленях. Дым поплыл со всех сторон. От разлетевшихся дров по соломе поползли юркие красные язычки. Ренард вскинул голову, пытаясь оценить, много ли успел распилить Гримм на запястьях. Немного, но едва занявшихся дров под ногами оказалось не мало, поэтому пусть вначале освобождает колени.

За спиной Гримма материализовался Кортес.

— Ник… — Ренард подавился дымом.

На шее Гримма захлестнулись вожжи, Кортес навалился сверху, утаскивая его в сизые клубы. Ренард изо всех сил рванулся, но верёвки по-прежнему крепко держали руки, а ноги удалось подтянуть лишь самую малость. Сверху посыпались искры — похоже, ещё немного и елей в волосах займётся.

От двери пришло дуновение ветра, а следом — кашляющий Гримм, тут же повисший на коленях Ренарда и возобновивший распил верёвки. Пламя яростно взревело, охватывая сено, опоры верхнего яруса и стены сарая. Кортес на мгновение показался в волне свежего воздуха: дёргаясь в судорогах, испанец упорно полз к выходу. Всё-таки меч Гримма его зацепил. А затем правое крыло верхнего яруса рухнуло и погребло Кортеса под потоком горящего сена.

Верёвка на коленях лопнула. Ренард нашарил ступеньку и упёрся в неё пятками — путы на руках сразу ослабли. Ник снова полез наверх.

— Следите за котом, — хрипло сказал он, приостановившись на уровне лица Ренарда, и полез дальше.

— Ник.

Гримм сполз обратно.

— Что?

— Ничего. Режь.

Показалось или нет, сейчас точно не время думать о сложении-вычитании двух сил в одном Гримме — сарай трещал и готовился вот-вот рухнуть.

Когда правая рука вдруг безвольно упала вдоль тела, а собственно тело от неожиданности повисло на левой, появился «кот» в ободранной тлеющей сутане. Тварь скалила клыки и шла прямо на них. Ник спрыгнул на пол и, ощерившись, пошёл навстречу.

Ренард кое-как уцепился онемевшей рукой за ступеньку и вскарабкался повыше. Что бы с Гриммом ни происходило — пока рука привязана, с ним лучше дела не иметь.

Внизу трещало, ревело и завывало, лестница неумолимо накалялась, а правая рука никак не хотела слушаться. Ренард вцепился в верёвку зубами, и едва затянувшаяся ранка на губе снова лопнула. Кровь с маслом на языке и непереносимый запах гари гвоздём вонзились в правый висок. Зло и отчаянно взвыв, Ренард рванулся и, обдирая кожу, наконец освободился и рухнул на пол.

По груди звонко похлопали — он распахнул глаза. Забытье, похоже, длилось всего мгновение, за которое масло на рубашке то ли успело вспыхнуть, то ли пока ещё собиралось. Придавив ладонью последнюю искру, Ник выпрямился и протянул руку. У подножия лестницы ногами в полыхающем костре лежало тело отца Кроса со свёрнутой на бок шеей.

Через шаг падая и помогая друг другу подняться, они даже не заметили, как выбрались из сарая — при очередном падении под коленями вдруг обнаружилась жидкая грязь и зелёная трава, и Ренард решил, что вставать уже совсем не обязательно.

Сверху раскатисто громыхнуло — с грозового неба хлынули потоки воды.

— Отлично, — пробормотал Ник и опустил лицо в лужу.

Ренард уткнулся в соседнюю.

* * *

На этот раз в распоряжении у Ника оказалась не только непомерных размеров футболка, но и непомерных размеров спортивные штаны. Он закатал и подвязал всё, что мог, но при каждом движении начинал путаться в складках одежды. А ещё в его распоряжении оказался сотовый капитана со слегка заряженным аккумулятором и скорбные осколки своего телефона. Только сим-карта уцелела.

Ник закутался в плед, устроился поудобнее в углу белого дивана и принялся звонить. Мама ответила не сразу и почему-то тяжело дышала.

— Ты в порядке? — подозрительно спросил Ник.

— Да, в полном, — жизнерадостно заверила она. — Не слишком надёжный источник нашептал, что Диего снимает у него дом. Съездила, проверила, зачем меня туда заманивали.

— Мам, я как раз про этого Диего хочу сказать, — Ник втянул голову в плечи. — Ты говорила, что сможешь уладить дела с каким-то Филиппом. Уладишь? Только алиби у меня нет.

— Ты где? — хмуро спросила мама.

— Дожили, — вздохнул Ник, выключая телефон.

Он уже не был уверен, что не спит и всё происходящее вокруг не сон. Если это сон, то какой смысл спорить с мамой? А даже если реальность, спорить с ней Ник всё равно не собирался. Он собирался не заснуть, пока капитан наконец ни выплывет из душа.

Сам Ник выбрался из гостевой ванной минут двадцать назад и с тех пор искал, чем себя занять. Квартиру кто-то — вероятно, новая домработница — уже успел прибрать, так что Ник полюбовался коллекцией картин и навестил холодильник, пока заряжался сотовый. А теперь вот звонил.

— Монро, это я, — глубокомысленно изрёк он.

— Я и со второго раза расслышал, — настороженно сообщил Потрошитель. — Ты как? Мы опять ищем кошку?

При воспоминании о «кошке» Ника передёрнуло. В носу до сих пор стоял запах гари, палёной шерсти и жарящегося мяса, а в ушах — треск горящего дерева и хруст позвонков.

— Всё в порядке, я просто уже засыпаю. Кошку поймали, противоядие выпил. Джульетта далеко?

— Сейчас отнесу ей телефон. Ник, — Монро понизил голос, — она в пути выспалась и теперь задаёт вопросы… ну, разные вопросы. Я пока ни в чём не признаюсь, но Джульетта очень настойчивая девушка.

— Ну… — Ник потряс головой, пытаясь оживить мысли, и всё-таки встал с дивана, пока не засопел с трубкой возле уха. — Держись как-нибудь. Потом я ей сам всё расскажу.

Главное, что потом, решил Ник. Сразу после утилизации двенадцати Жнецов и войны с Испанским Домом.

Он вышел в коридор и прислушался. Вроде вода больше не шумела: либо всю вылил и уснул, либо скоро появится.

— Ник! Что с тобой? — раздался в трубке обеспокоенный голос Джульетты.

— Э-э… Что? Со мной всё в порядке. Ты как?

— Монро сказал, что ты «в не очень хорошем состоянии».

Ник заглянул в зеркало и поспешно отвернулся. Монро, безусловно, был прав.

— Ну в общем… нет, я не ранен, но завтра буду чувствовать себя гораздо лучше, особенно когда ты вернёшься.

Через пять минут Ник понял, что Монро не ошибся: считая его умирающим, Джульетта рвалась домой и о собственных неприятностях не вспоминала. Все пять минут Ник убеждал её отдохнуть с дороги и выдвигаться домой только утром. Потом в гостиную вошёл капитан, и он в полной мере осознал, что сейчас чувствует Джульетта. Нельзя сердиться на умирающего.

Вчерашние синяки, оставленные Кимурой, меркли на фоне исполосованной шеи, стесанной кожи на кистях рук, и ожогов, лишь отчасти выглядывающих над воротом футболки, из-под рукавов и немного задирающихся на ходу штанин. Капитан наткнулся на полный жалости взгляд, нахмурился и ушёл в кухню к разложенной на столе аптечке.

Ещё раз заверив Джульетту, что в спешке нет необходимости, Ник скомкано попрощался, положил телефон на журнальный столик, сгрёб серебряный бутылёк и зашёл в кухню как раз вовремя, чтобы выхватить из капитанской ободранной ладони дозу тамина.

Капитан обернулся в немом изумлении.

— Противоядие, — объяснил Ник, ставя перед ним творение Розали. — Не стопроцентное. Ну, утром узнаем, как сработало. Или предпочитаете вообще не спать?

Ренард поглядел ему в глаза.

— Ты запись событий сделал?

— Да, — ответил Ник, — в телефон.

Капитан покосился на рассыпанные по журнальному столику обломки.

— Предлагаешь рискнуть?

Ник уверенно кивнул и с опозданием задумался, на какой такой вопрос он сейчас ответил.

Подняв бутылёк, капитан задумчиво повернул его в пальцах, распечатал и, не сводя с Ника пристального взгляда, выпил.

— Будем надеяться, что подействует, — сказал он, подходя ближе, положил руку ему на затылок и повернул лицом к льющемуся из окна свету. — Память тебе понадобится, когда найдёшь шкатулку.

Ник сонно моргнул. На самом деле, он бы предпочёл глаза обратно не открывать, но игнорировать шефа на столь близком расстоянии не получалось.

— Попытаетесь её забрать?

— Семь проклятых монет? — Губы капитана дрогнули в едва заметной усмешке. — Надеюсь, тебе хватит сил их уничтожить. А я и без них получу всё, что мне нужно.

 

Ник поджал ноги и плотнее закутался в покрывало. Неудобный диван, усталость, головокружение, переизбыток кофеина и лёгкий озноб не позволяли провалиться в долгожданный сон. Пожалуй, сильнее всего беспокоил именно холод, ведь если его самостоятельное, слабо управляемое разумом тело и сегодня отправится на поиски тепла, то противоядию было бы неплохо сработать. Шансы проснуться в постели шефа катастрофически стремились к бесконечности.