То особенное, чуть горьковатое от луговых трав тепло… Его бережёшь, чтобы в холодное тёмное время греться-согреваться.
В бессчётный раз убеждаюсь: ваша Ронолуна самая чудесная, так вы их передаёте, непохожесть — настоящее волшебство.
Рон — солнце через край (заместо лучей — длинный и неудобный нос), рыжесть-огненность в жестах, в словах... Луна ему — гавань и море, в котором можно увидеть огромных Сфинксов, нести полнейшую околесицу и краснеть, словно бы клюквенным соком забрызгано вся комната от пола до потолка . Или… новый сорт цеппелинов виноват?

«Вера — главное, а может ещё доверие».
Это и фраза о ночном времени суток — цветные камешки, что достаёшь со дна, когда отпускаешь пойманного Заглота. Я, кажется, повторяюсь, но из работы в работу нахожу маленькие сокровища, радуясь.

Ох, любимая и бесконечно счастливая девочка: с глазами какими-то не такими, с поцелуями в самое сердце, болтать ногами можно, даже если ты сидишь на вороне, который наверняка имеет некую общность с письменным столом.
Просто есть неразрешимые загадки, «Потом» — придуманный ответ, который плавится в мягкой тиши.
«Луна — снежинка»... из больших ладоней мигом утекает, но в большом сердце таится-прячется…

Джинни получилась довольно каноничной, хоть и промелькнула в повествовании одним воспоминанием, даже захотелось почитать что-нибудь с ней.

Ощущение пушистых варежек на руках прекрасно, апельсиновая приглушённость звука — странно звучит — слышится где-то внутри.
Спасибо большое, что раскрыли авторство, что написали о них так, как можете только вы.