Как горько и страшно. Очень сильный текст. И очень красивый конец, высветленный даже в горе.
А вообще это же сразу и Пётр и Феврония, она почувствовала его смерть, закончила вышивку и присоединилась. И бродячие сюжеты убегания узника в картину или в принесенную воду - они и в Византии были, и у Гессе, и ещё много где. Я знала человека, который хотел про них писать статью, но вроде не успел.
Вам замечательно удалось все это соединить воедино в пронзительный текст. И тут же тень Сторожа брату, ложащаяся на сцену с лодкой горьким отражением.

И кровь, наконец-то для него одинаковая у всех.
И охранник, злорадно ухмыляющийся и смело осуждающий, не желающий знать снисхождения, но отступающий в конце и даже бросающий ложку подачкой. Признающий этим в нем человека. Что же он делал при Пие, интересно, когда в Азкабан отправляли магглорожденных? Был для них строгим тюремщиком - и теперь пытается отмежеваться, это все они, я не такой? Ревностно служил тому министерству, за что получил понижение в Азкабан и загубленную карьеру, и тоже ненавидит упсов в том числе и за это? Или искренне ужасался и теперь мстит? Почему-то первые варианты кажутся вероятнее, ну да неизвестно.