Ох, я стала и северным волком, и красным вороном, и миром в мире... Как же это прекрасно, гармонично и по-звериному чутко, словно с глаз чардрев ветер соскабливает тонкую слюду слёз, словно время течёт-перетекает в тебя, в ветвистые вены-артерии, в заскорузлость корней.

"— Ты проворонил обед, ворона!" Люблю игры со словами, до сих пор где-то в предсердии раздаётся оклик звонкой ребятни, присыпанный хлопьями не снега - хлопков: "— Проворонил, проворонил!"
Мальчик Бран затерялся, забылся, забыл о том, что вся его семья - стая ворон, поселившаяся на вышке мейстера лювина... где реальность? где грозди грёз? Я чувствую, как Луна двоится-серебрится в глазах Слепого, как она пружинит под его лапами и зовёт кто-то тихо: "Бран-дон".

Здесь столько отсылок к обеим канонам, бережно сплетённых в одно неделимое, что дыхание перехватывает от горечи лесных трав да болотистых топей. "Моё милое, летнее дитя", - говорила-пела старая Нэн, а Робб улыбался, твёрдо стоя ногами на земле, подлетая слегка, только чтобы вернуться вновь. Спасибо за каждую надпись, особенно за песню, которую суждено петь детям обоих лесов.

Седой и Бринден. Бринден и Седой. Это было очень неожиданно... пропадаю то ли в шелесте дымового плаща, то ли в тиши полой пещеры. Винные пятна расползаются, образуя очертания слова "reven-never"... тут мне совершенно внезапно вспоминается Эдгар По со стихотворением "Ворон". Всему своя цена-бесценность, своё время-безвременье.

P.S. Стиль ваш остаётся таким же замечательным. :)