В частности, выяснилось, что труднейшую и благороднейшую роль шпиона в стане врага он исполнял отнюдь не один, а в славной, хотя и несколько неожиданной компании, во-первых, хозяина Малфой-мэнора («А кто ещё, по-вашему, мог быть так же хорошо информирован обо всех операциях? Я? Увольте: я почти всё время проводил в школе, как вы себе это представляете?»), а, во-вторых, при помощи и поддержке Мальсибера («Он лучший легилимент в Британии! Он даже в голову к Волдеморту залезть умудрялся — вы сильно льстите мне, господа, полагая, что я способен на что-то подобное!») и Эйвери («Я вообще не знаю арамейского. И древнегреческий у меня хромает. А уж шумерские записи я всегда воспринимал как зарубки узников на стенах каземата. Даже Дамблдор шумерского языка не знал! Как, по-вашему, Дамблдор бы про эти хоркруксы узнал?»). Как ни странно, портрет предпоследнего директора Хогвартса охотно подтверждает всё это: и про мистера Малфоя, «так собой рисковавшего… бедный мальчик!» И про Мальсибера «такой талант! Он ещё в школе подавал такие надежды!» и даже про Эйвери: «я действительно не знаю… не знал шумерского. Да и в арамейском я, надо сказать, не силён…»